Демидовский геноцид

Записал И. Цынман

Уезжая в 1991 году из Смоленска на постоянное жительство в страну обетованную, бывшая учительница Евгения Абрамовна Злотникова нашла меня и передала бланки листов свидетельских показаний о жертвах геноцида, которые она собирала для иерусалимского музея Яд-Вашем.

Трудно мне было отказаться от продолжения начатого ею дела по составлению листов, и я различными путями много лет переправлял в Иерусалим в музей Яд-Вашем сотни заполненных листов, хотя за эту работу ничем не был отмечен музеем.

В тот же год, не помню теперь при каких обстоятельствах, я записал со слов С. И. Соинской несколько фамилий жертв геноцида — ее родственников в Демидове. Составил на них листы и послал их в Яд-Вашем.

В 1994 году книжное издательство «Смядынь» издало книгу Василия Михайловича Гавриленкова «На земле Демидовской». С автором книги я был знаком с 1954 года. Мы учились в одной группе, когда заканчивали заочно Смоленский пединститут, я — второй институт, он — первый. В Смоленске и в Пржевальском, где он жил после Духовщины, мы частенько встречались. В. М. Гавриленков — автор нескольких книг о путешественнике Пржевальском. Вместе со своей женой он создал два музея, которые существуют в Пржевальском и по сей день.

В его последней посмертной книге «На земле Демидовской» описываются ужасы оккупации, действия и разнодействия партизанских отрядов, жестокости местных и приезжих полицаев, обреченность и беззащитность населения, организация сопротивления. Это страшная книга.

«…Каратели прочесывали почти все деревни в районе. Они брали деревню в кольцо оцепления, чтобы никто не успел уйти, выгоняли всех жителей из домов, производили повальные обыски, попутно забирая все, что приглянется, отделяли мужчин от женщин и детей, выясняли, есть ли в деревне чужие. Окруженцев сразу же забирали и увозили в концлагерь в Демидов, а часто и расстреливали на месте…»

«…При обнаружении радиоприемника, ломаного охотничьего ружья их владельцы расстреливались. За связь с партизанами жители подвергались самым изощренным пыткам, заканчивавшимся смертью…»

«…«Пытальня» представляла собой большой стол из досок-горбылей с острыми сучьями, по углам его четыре столба с прикрепленными к ним резиновыми тяжами. Допрашиваемого клали на этот стол, к рукам и ногам привязывали тяжи, которые растягивали его на все четыре стороны, и в таком положении жертву били резиновыми дубинками или плетками из электропроводов…

…Был у гестаповцев и другой способ пытки — допрос с бочкой. Жертву раздевали до пояса, окунали с головой и руками в бочку и били по спине плетками… Чуть ли не ежедневно гитлеровцы вывозили из концлагеря десятки людей и расстреливали их за околицей улицы Гаевской и в Сосновом Гае — до войны излюбленном месте отдыха горожан.

С первых дней оккупации немцы объявили охоту на евреев. В городе были расстреляны евреи: Софья Израилевна Соинская, учитель Давид Израилевич Пейко, мясник в торговой лавке Израиль Шоломович Пейко, Груня Германовна Пейко, Людмила Павловна Соколова, Нина Израилевна Соколова, Крина Григорьевна Пуле…» — так говорится в книге.

В 1992 году по дороге из Велижа я останавливался в Демидове, ходил в местный музей и передал заведующему музеем — офицеру в отставке, выше указанный список евреев. Видимо, его использовал В. М. Гавриленков, добавив от себя и уцелевшую С. И. Соинскую, в то время имевшую фамилию Пейко. Видимо, не разобрался в переданном мною музею списке.

30 августа 1997 года я встретился с расстрелянной по книге В. М. Гавриленкова Софьей Израилевной Соинской, единственно уцелевшей. Теперь она живет в Смоленске.

Вот что она вспоминала о своей жизни в Демидове:

«Вспоминаю свое детство. Родилась я в 1921 году в Демидове, где мы имели дом по Пролетарскому проспекту (№ 23). Находился он в так называемой второй части Демидова. Я там жила до 1940 года. Училась я в демидовской средней школе. Несколько месяцев в 1930 году я посещала еврейскую школу, в то время она заканчивала свое существование.

Вспоминаю, что в то время в Демидове жили сотни, а возможно, и тысячи евреев. На Приютовской улице была двухэтажная синагога, с балконом на втором этаже. На первом этаже молились мужчины, а на втором — женщины. В синагоге хранились торы и другие религиозные книги. Синагога работала до начала войны.

В школе вместе со мной училось много евреев. До сих пор помню Раю Железняк, Юдкина, Хазановых, Розиных, Блох, Казакевич, Певзнер, Цвейлозиных, Таршис, Болотиных, Аню Гелину, Гениных и других. Я думаю, что в Демидове жило не меньше евреев, чем в Велиже.

Среди евреев были ремесленники: сапожники, портные, кожевники, жестянщики, парикмахеры, гранильщики по камню, торговцы. Кроме того, евреи занимались извозом. Среди них было много учителей, врачей, фельдшеров. Помню своего детского врача Крейну Григорьевну Пуле. Муж ее был немец. Он остался жив, а ее расстреляли.

В Демидове проживала семья моих родителей, Груня Гиршевна Пейко и Израиль Шоломович, моя старшая сестра Нина с дочерью трех лет Людмилой. У Нины муж был коммунист, военный летчик. Нину с малолетней дочерью расстреляли. Моя мать, не выдержав гибели дочери, внучки и сына, потеряла рассудок. Но и родителей не оставили в живых. По словам очевидцев, в числе других евреев их вывезли в сторону Рудни и расстреляли.

Моя подруга детства, Вера Васильевна Станкевич, проживающая в Демидове, рассказывала мне, как погибла Аня Гелина, девушка-сирота. У нее была швейная машинка, которую она хотела передать на хранение В. В. Станкевич. Кто-то донес на Аню, сказав, что она эту машинку украла. Девушку повели на расстрел. Она просила пощадить ее, ведь ей всего 18 лет, она так хотела жить. Аня кричала на всю площадь: «Я хочу жить». Она ни в чем не была виновата, только в том, что родилась еврейкой.

Немцы отобрали 5 подростков 15–16 лет, одного роста, евреев по происхождению. Загнали их в траншею и закопали в полный рост. Затем прогнали танк, сравняв это место. Среди них был и мой брат, ученик 9 класса, Додик Пейко.

Молодой офицер Алик Казакевич, вырвавшись из окружения, пришел в Демидов повидаться с родителями. В тот же день его выдали фашистам. Его привязали к столбу в районе Здохова моста и постепенно обливали холодной водой, наблюдая, как его тело покрывается ледяной коркой. Так погиб мой двоюродный брат. Его мать, Елизавета Лейбовна Казакевич, не выдержав, упала к его ногам и умерла от разрыва сердца. Все остальные Казакевичи погибли в демидовском гетто.

В гетто находились сотни демидовских и из других мест евреев. Каратели, немцы и полицаи как только могли издевались над узниками. Постоянно насиловали девушек.

На площади, где сейчас универмаг, был парк. Там расстреляли Аню Гелину, Сему Хазанова и многих других. Об этом мне рассказывали очевидцы, в том числе и В. В. Станкевич.

В книге В. М. Гавриленкова я значусь как Соинская. Но я тогда была Пейко. В 1940 году я уехала из Демидова и поступила в Ленинградский институт иностранных языков. В Ленинграде я пережила блокаду, работала на заводе «Красный металлист»: делала снаряды и гранаты. Чудом осталась жива, в институте больше не училась.

В детстве в Демидове у нас были дружные компании. Мы не делились по национальности. Было много смешанных браков. Моя сестра Нина была замужем за русским летчиком, капитаном Павлом Соколовым. Он погиб в первых боях под Ригой.

Место расстрела демидовских евреев неизвестно. Говорили, что их расстреляли возле деревни Дубровка, на пути от Демидова к Рудне. Там, в Дубровке, была расстреляна учительница начальных классов дубровской школы, родная тетя моего мужа — Феня Моисеевна Соинская. Ей было около 45 лет.

Демидовское еврейское кладбище располагалось на Гаевской улице около детского дома, по Старой Смоленской дороге в сторону Холма. Оно было очень большое с красивыми и крепкими памятниками из камня. Сейчас оно заросло кустарником, камни с памятников «ушли» на стройки и дороги.

«Теперь в Демидове евреев нет», — так закончила свой рассказ Софья Израилевна.

Сентябрь 1997 г.