О Починке
И. Цынман
Данные о Починке получил я у Василия Дмитриевича Савченкова, работника редакции местной газеты.
Починок — этим словом наши предки называли новое селение. Только в Смоленской области более 20 населенных пунктов было с таким названием. Один из них — город, о котором идет речь.
Первое упоминание о Починке относится к 1811 году. Около него проходила армия М. И. Кутузова в период войны 1812 года.
В 1866 году по смоленским лесам и болотам прошли «государевы люди», прокладывая трассу для «чугунки», и уже через два года по железной дороге пошли поезда. В 55 верстах от Смоленска на Риго-Орловской железной дороге выросла станция Починок.
В начале XX века купцы и земледельцы ежегодно отправляли по железной дороге более полутора миллионов пудов грузов.
В жизни наших предков на Починковской земле большую роль играли бассейны Днепра: Сож, Хмара, Стомять, Остер. Они были не только источником водоснабжения, но и имели транспортное и рыболовное значение.
Предметами обмена и торговли была продукция сельского хозяйства (лен, пенька) и охоты. Здесь водились медведи, бобры, лоси, куницы, выдры, туры, кабаны. В изобилии была клюква и брусника. Реки и речушки были полны рыбой. В Остре вылавливали даже белугу. Многие имели пасеки, и мед подавался вместо сахара.
В сельскохозяйственном районе в начале века развивалась промышленность, мелкое кустарное производство, где наряду с русскими работали евреи и люди других национальностей.
В селе Ворошилово работали бумажная фабрика и хрустальный завод, в Деребуже также был хрустальный завод, в Лучесе — конный завод Измайлова.
Во многих населенных пунктах работали лесопилки, сыроварни, винокуренные заводы, паровые и водяные мельницы. Разрабатывались и использовались полезные ископаемые: залежи различных глин, охры, железняков, гравия, известковых туфов, торфа.
Починковская земля — родина поэта А. Т. Твардовского, путешественника Н. М. Пржевальского, многих Героев Советского Союза.
Летопись хранит немало еврейских имен, причастных к судьбе города. Здесь 11 мая (29 апреля) 1899 года родилась Мария Соломоновна Гольдина — оперная певица, народная артистка; доктор медицинских наук М. И. Хазанов. Первое двухэтажное кирпичное здание, украшающее и сейчас своей архитектурой город, построил купец Эпштейн.
В 1924 году Починок стал центром волости и получил название местечка, а с 1926 года он отнесен к разряду городов. По переписи 1923 года в нем было 1091 житель, по переписи 1939 года — 3200 человек. В то время значительную часть населения района составляли евреи.
По переписи 1989 года здесь проживало 10664 человека. К этому времени в Починке и в целом районе евреев почти не было. В городе и районе сейчас много предприятий, строительных организаций. Через Починок снабжаются и соседние районы: Хиславичский, Монастырщинский и отчасти Глинковский. В городе и в районе действуют учебные заведения, дома культуры, больницы.
Стихотворение «Станция Починок» А. Т. Твардовский написал в 1936 году. На фасаде станции есть такие строки:
После войны Починковский район объединили со Стодолищенским районом, где значительную часть населения до войны также составляли евреи. Стодолище было местечком.
В Починке в конце июля 1994 года меня приютило районное управление культуры. Гостиницы в городе ликвидировали. Ночевать пришлось в художественной мастерской.
В конце июня 1994 года в Починке стояла хорошая погода. Меня опекали работники культуры, работник редакции местной газеты Василий Дмитриевич Савченков и местные немногие евреи, среди которых были Ефим Израилевич Нарусов, Вениамин Абрамович Иткин, начальник газовой службы, художница Люба и многие другие местные жители, приносившие мне вопреки моим протестам продукты — копченое мясо, вареные яйца и другие яства. В то время столовые из-за дороговизны были закрыты.
Починок. Памятник погибшим узникам Починковского гетто на месте, где теперь еврейское кладбище.
По рассказам местных евреев, сейчас в городе живут около 50 евреев, в том числе и русско-евреев.
В Починке имеется два выявленных мною захоронения, в которых покоятся тела замученных и расстрелянных в войну евреев.
Первое находится на еврейском кладбище, которое расположено в 200 метрах от русского кладбища. Его примерные размеры 30x30 метров. Возникновение этого кладбища связано с массовым расстрелом евреев 21 апреля 1942 года. Местные еврейские жители, вернувшиеся после войны в Починок, поставили гранитный памятник. На нем есть надпись: «Жертвам фашизма. Дорогим и незабвенным от детей и родных. Иткины, Маневич, Хотина, Дынин».
Починок. Братская могила. Здесь расстреливали евреев, уцелевших после первого массового расстрела. Рядом с памятником возведен храм.
Рядом с памятником находятся послевоенные могилы умерших евреев Починковского района.
До войны умерших починковских евреев хоронили в Хиславичах, находящихся в 30 километрах от Починка. В то время это был крупный еврейский религиозный центр.
Второе захоронение находится у строящегося храма. Это братское захоронение со скромным металлическим памятником. Здесь покоятся люди разных национальностей, в том числе и евреи.
Июль 1994 г. г. Смоленск
Два рассказа очевидца
Записал И. Цынман
Житель г. Починка Сергеенков Виктор Васильевич, 1928 года рождения, рассказал о двух событиях своей жизни.
1. Народоубийство
«Я родился в дер. Ляды, что в 12 километрах от Починка. Сейчас этой деревни нет, а находилась она в одном колхозе с деревней Лучеса.
Когда началась война, мне было 13 лет. Староста деревни Ляды — шестидесятилетний Александр Финогенов, попросил меня стать его кучером, особенно в длительных поездках. В одну из таких поездок, в 1942 году, мне пришлось увидеть такое, что не забуду до конца жизни. Нам со старостой пришлось присутствовать при расстреле евреев Починка.
Это было в теплые дни. Помню, что кругом была зеленая трава. За русским кладбищем вырыли длинную яму. Кто ее копал, не знаю. Мы со старостой подъехали, когда яма уже была готова. Я стоял недалеко от бровки, сбоку, и все видел. Рядом стояли несколько немцев, незанятые полицаи и немногочисленное согнанное население. Было очень страшно.
Первую партию евреев, человек 20, не считая детей, которых было не меньше, пригнали из церкви, что в деревне Лучеса. Там, думаю, держали евреев со всего района, кроме Починка. Среди них я узнал две еврейские семьи из деревни Урубок, что в 15 километрах от Лядов.
Евреев поставили на кромку ямы. Там были прощавшиеся с жизнью женщины, старики, мужчины, дети. Полицаев было человек 15, а немцев человек 5. У полицаев были пулеметы, у немцев — пистолеты. Стреляли только полицаи. Судя по выговору, это были украинцы, однако попадались и местные.
Из пулемета дали продольную очередь по взрослым, и те попадали в яму, а дети остались стоять. Полицаи хватали их, кричащих и плачущих, за руки и живыми бросали в яму. Видимо, экономили патроны.
Минут через пять, когда с первой партией евреев было покончено и на бровке никого не осталось, пригнали другую партию евреев с починковской машинно-тракторной станции, в цехах которой они жили. Не считая детей, их было человек 50, а может, и больше. Опять евреев поставили на бровку. Взрослых расстреляли, а детей живьем побросали в яму. Последней расстреляли врача, Конну Абрамовну, которую знал весь Починковский район. Руководил расстрелом начальник полиции Глытнев Ефим, а указания ему давали немцы. Фамилию я забыл. Закапывали яму полицаи и согнанные насильно местные жители. После землю заровняли. Поговаривали, что несколько дней земля «дышала», ходила ходуном.
По деревням полицаи выискивали скрывавшихся и прятавшихся евреев, партизан, коммунистов, просто «подозрительных» и сразу, без суда, их расстреливали.
Моя мать чуть не попала под расстрел, она искала сведения об отце, ушедшем на фронт. В деревню Сергеево из плена вернулся человек, которого взяли вместе с отцом в армию. Мать пошла в Сергеево. Оказалось, что вернувшийся его не видел.
В Сергееве размещался карательный отряд, который состоял из украинцев и своих. Мать набрела на сергеевского полицая, которому она показалась подозрительной. Мать плакала, говорила, что она из Лядов, что у нее четверо детей. Ее долго допрашивали, мучили, но потом пожалели и отпустили.
На моей памяти, в нашей деревне расстреляли двух ни в чем не повинных людей — Щелчкова Дмитрия и его сестру. Он пришел из плена к сестре и отказался идти в полицаи, так как не мог убивать безоружных. Если бы пошел, то, может быть, и остался бы жив. А сестру его расстреляли за то, что она за него заступилась. Расстреляли их зимой в Сергееве, во рву. Есть ли там братская могила, не знаю, во время оккупации там расстреливали русских — подозрительных, коммунистов, партизан. Убитых зимой кидали в ров, не закапывая. Только в деревне Сергеево расстреляли сотни людей. Среди них были и евреи, кто попался. Полицаев в Сергееве в разное время было от 20 до 40 человек — местные и украинцы. Они грабили, насильничали и расстреливали, такая у них была работа. Я не знаю лично людей, спасавших евреев, хотя были такие, которые их прятали. Но евреев все равно находили и тут же расстреливали.
2. Гибель трех танкистов
Житель Починка Виктор Васильевич Сергеенков попросил меня записать свои воспоминания о гибели трех танкистов при отступлении наших войск в августе 1941 года.
«…Тяжелая доля выпала в войну подросткам, в том числе и мне — подбирать и хоронить убитых. В нашей деревне Ляды в то время было 36 домов.
Недалеко от деревни незнакомая женщина подорвалась на мине. Я вместе со сверстниками нашел погибшую и принес ее на кладбище в Ляды. Вырыли яму, но закопать не успели. Вдруг на кладбище ворвалась машина, похожая на современного «козла». К машине была прикреплена пушка. За машиной ворвался мотоцикл, а на нем 5 немецких автоматчиков.
Немцы видели, что мы хороним, видели, что мы — пацаны, и не расстреляли нас. Приказали нам быстро лечь в ров, который опоясывал кладбище. Они успели, как могли, объяснить нам, что здесь будет бой и чтобы мы не высовывались.
Вдруг на дороге показались 3 наших танка. Немцы открыли стрельбу. Наши танки были подбиты, немцы уехали без потерь. Мы вылезли из рва и обнаружили трех убитых танкистов и шестерых раненых.
Нас было четверо: я, Иван Никаноренков, он сейчас живет в Починке, Иван Федоров, Иван Болденков. Всем нам было по 13–14 лет. Мы перенесли этих раненых в деревню. Их лечила Фетинья Терешкова и прятала их на чердаке, пока они не стали на ноги.
Нам пришлось похоронить трех танкистов. Были они в черных комбинезонах. Я считаю, что танкисты не могли принять бой, так как у них не было боеприпасов. Наши пехотинцы отступали лесами и полями. Танки не могли отступать с ними, шли по дороге и напоролись на немецкую засаду, которая расположилась на кладбище.
По документам, одного танкиста звали Додоенко или Долженко Владимир, 1920 года рождения, из Львова, второго — Николай. Его документы попали к Анне Власьевне Даниленковой. Документы третьего танкиста взял Болденков Петр Архипович. При отступлении немцы подожгли в деревне дома, и документы сгорели.
Я писал в львовский военкомат, но ответа не получил. Мне хотелось бы, чтобы починковский военкомат поставил памятный знак трем погибшим танкистам. Все мои попытки сделать это важное дело оказались напрасными».
29 июня 1994 г.
г. Смоленск
Починок 21 апреля 1942 года
Записал И. Цынман
Жительница Починка Валентина Прокофьевна Гомарева, 1915 года рождения, сейчас проживающая в Смоленске, 28 июня 1994 года рассказала мне то, что помнила о войне.
«В Починке живу с 1933 года. Всю войну была в оккупации и вспоминаю ее как ужасный страшный сон. Починок в войну потерял много хороших, умных и талантливых людей, а много людей со «звериным» лицом уцелели и продолжают жить рядом с нами.
Командовала в городе полиция. Полицаями были местные подростки, военнопленные, среди них были украинцы.
Евреи, кто вовремя не уехал, сначала жили в своих домах, носили повязки. Например, помню семью Шефтелей. В Починке были евреи и из Смоленска, из них помню Перлиных. Глава семьи — глухой портной. Они пытались уехать, раздобыли лошадь с телегой. Но по дороге их поймали полицаи и расстреляли в деревне Пирково. Помню их детей. У старшей — Ривы — был ребенок. Младшая — Женя — очень красивая, с длинной косой девушка. Она не была похожа на еврейку. Расстреляли починковского врача Гиндину с семьей. Они уезжали, и по дороге их поймали полицаи, в деревне Стригино расстреляли.
Начальником полиции был Ефим Глытнев. Он уехал с немцами, потом попал в Америку. Года два назад в Починок приезжали две его дочери. Они сфотографировали свой дом и школу. Сейчас они живут в Штатах, говорили, что отец умер.
Перед массовым расстрелом починковских евреев собрали в машинно-тракторной станции, где они долго жили. Жители носили туда конину, хлеб. Расстреляли евреев 21 апреля 1942 года. Накануне к ним пришел Глытнев и предупредил: «Никуда не уходите, вас будут расстреливать». Я запомнила этот день на всю жизнь.
Я работала в больнице медсестрой с любимым детским врачом Канной Абрамовной. Фамилию ее забыла. В этот день с утра было очень тихо и спокойно. Позже вижу: врач все время волнуется и смотрит в ту сторону, где сейчас еврейское кладбище. Она говорит мне: «Валя, посмотри, что там народ ходит?» Я вышла на улицу, вижу немца. Обратилась к нему, а он мне говорит, что там русские полицаи «шиссен» евреев.
Он фотографировал. В этот же день мы ждали пяти часов вечера, чтобы идти домой. Заходит полицай Степан Матвеенков и спрашивает Канну Абрамовну. Она сидела в это время на кухне. Он мог бы сказать, что она ушла, но он сказал: «Пусть она выйдет». Мы попросили ее выйти в белом халате, так как думали, что ее вызывают в полицию ненадолго, и она быстро вернется. Она сняла халат и ушла с полицаями. Больше мы ее не видели. Ее расстреляли в этот день последней. Говорили, что несколько дней могила расстрелянных «дышала».
Уцелела еврейка Лидия Львовна с дочерью Светланой. Муж у нее был русским, работал при немцах заведующим роно, и ему удалось спасти жену и дочь.
До войны умерших починковских евреев хоронили в Хиславичах. После войны стали хоронить рядом с местом расстрела.
До войны в Починке жило много евреев, даже была двухэтажная деревянная синагога, которую переделали в жилой дом. Считаю, что сейчас в Починке живет около полусотни евреев, в основном от смешанных браков…».
г. Смоленск
Три рассказа на темы: «Как мы спаслись»; «Что я помню о войне»
Записал И. Цынман
1
Жительница Починка Вера Яковлевна Горбачева, 1913 года рождения, рассказала:
«Родилась я в деревне Барсуки Починковского района в семи километрах от райцентра. По национальности я — еврейка. В годы коллективизации мы переехали в Починок.
Помню, что в д. Барсуки, когда я там жила, было около десятка еврейских домов. Евреи жили и в соседних деревнях. В Починок ездили на лошадях, ходили пешком, главным образом, на базары и в синагогу. Считаю, что до войны в Починке жили тысяча евреев, большинство из них погибло.
Когда началась война, мы сели в поезд и доехали до станции Энгельгардтовской, то есть до следующей станции, где наш поезд разбомбили. Там удалось достать две лошади и телегу и, таким образом, наша группа добралась до Калуги, а оттуда поездом мы доехали до Башкирии.
После освобождения Починка мы вернулись домой, евреев здесь уже не было. Считаю, что евреев в Починке больше осталось, чем уехало. Погибли очень большие еврейские семьи. Помню семью Сосиных, других уже забыла. Погибли еврейские семьи из Смоленска, искавшие в Починке спасения. Сейчас в Починке живет десятка два еврейских семей, но они смешаны с русскими».
2
Житель Починка Борис Ильич Фрагин, 1933 года рождения, рассказывал:
«…Уехал я с родителями из Починка последним, после бомбежки, кажется, до 16 июля. На станции Починок погрузили нас в товарняк, и мы ехали до следующей станции, Энгельгардтовской, где наш поезд разбомбили. Остались мы без своих вещей. Из деревни Докудово пригнали лошадей с телегами, и мы поехали на Масальск, дальше на восток, до Калуги. Там сдали лошадей и на поезде приехали на Урал. Правда, в Туле трое Роговских, мать и ее два сына, остались. Один из них, Юра, сейчас работает на Смоленском авиационном заводе, второй — Шура, не знаю где.
Вернулись в Починок в 1943 году. Дома нашего не было. Рассказывали нам, что убили сотни евреев. Там, где сейчас строят церковь, расстреляли не только русских коммунистов, партизан, просто подозрительных, но и евреев. В основном евреев расстреливали там, где сейчас еврейское кладбище. Жертвам фашизма поставили памятник. За памятником и могилами пока смотрим. А что будет, когда в Починке евреев не будет. Кто будет смотреть за кладбищем?
Еврейское кладбище располагается в 200 метрах от русского. Размеры его примерно 30x30.
По данным переписи населения 1939 года, в Починке было 3,1 тыс. жителей. Сейчас Починок намного больше. И жителей стало больше, но евреев стало очень мало, а языка евреев никто не знает».
Июль 1994 г. Смоленск
3
Жительница Починка Евгения Иосифовна Мусина, 1913 года рождения, 27 июня 1994 года рассказала мне о своей довоенной жизни:
«…Живу в Починке с 1927 года. До этого наша семья жила в Польше. По национальности мы — русские.
До войны, я считаю, в Починке 50 процентов жителей были евреи. Например, на нашей улице, ул. Урицкого, жили Каганы, Белкины. Остальных уже забыла, но не менее 10 домов были еврейские. В войну я осталась в Починке.
В полицию пошла служить молодежь — допризывники. Были там и свои местные, а также военнопленные, в основном, украинцы.
Помню полицая Степку, фамилию его забыла. Он с немцами забрал у нас корову. Я ходила в полицию, но корову мне не вернули.
Комендатура заставляла евреев носить желтые нашивки. Евреев собрали и заставили жить на машинно-тракторной станции. Я туда не ходила и их не видела. Говорят, что на еврейском кладбище их расстреливали. Расстреляли семью Шефтель Берты Анатольевны, с которой мы дружили. Ее муж работал в веревочной мастерской».
г. Смоленск