Это было в Рославле

Записал И. Цынман

Вот что рассказала мне 9 января 1998 года в городе Рославле местная жительница Александра Иосифовна Пащенко, 1918 года рождения.

«Родилась я в деревне Жарынь Рославльского района в крестьянской семье. Примерно в 1937 году я переехала в Рославль к сестре Фене. И с тех пор постоянно здесь живу.

Когда началась война, я работала на вагоноремонтном заводе, не сумела эвакуироваться, так как у меня была грудная дочь Светлана, 1941 года рождения. Жила я вместе с сестрой и дочкой.

Муж сестры, Сергей Семенович Новиков, был без ноги. Его сразу оккупанты арестовали и расстреляли. Мой муж был репрессирован еще до войны по 58-й статье и сослан в Магадан. Вернулся он в 1948 году. Причиной ареста было то, что в компании он обозвал Сталина дураком. Кто-то на него донес. Муж получил 10 лет. После возвращения он много болел и через пять лет умер.

Рославль — памятник погибшим узникам Рославльского гетто и расстрелянным евреям города и попавшим сюда из других мест

Во время оккупации Рославля немецких солдат расселяли по квартирам местных жителей, туда, где дома были почище. В наш небольшой домик в Краснинском переулке поселили трех немецких солдат. Немцы с нами особенно не общались. Приходили только ночевать.

Однажды летом 1942 года, даты точно не помню, один молоденький солдат прибежал весь бледный и, упав на кровать, рыдал. Я подошла к нему и спросила: «Что случилось?» Сквозь рыдания и всхлипывания он начал объяснять: «Случилось страшное. Я видел, стоя в охране, как расстреливали сотни, а возможно и тысячи евреев: женщин, стариков, детей, в том числе и грудных. Все это было ужасно и нельзя описать. Кругом душераздирающие крики. У обреченных не было никаких возможностей спастись. Матери закрывали своими телами детей…»

В Бухтеев ров бросали убитых, раненых, даже живых, особенно детей. Траншеи с трупами и живыми наскоро забрасывались землей. Немец рассказывал, что земля колыхалась, и из-под земли были слышны стоны обреченных. По его рассказу, в тот день он видел длинные рвы, доверху заполненные обреченными людьми.

Об этих убийствах, кроме палачей и местных жителей, никто не знал. Жители домов, расположенных недалеко от Бухтеева рва, мало что знали, разве что слышали выстрелы. В дни расстрелов выходить из домов никому не разрешалось».

Позволю отступление. То, что жителям Рославля в дни расстрелов запрещалось выходить из домов, подтвердил почетный гражданин города, краевед Сергей Сергеевич Иванов, которому тогда было 15 лет. В первые дни оккупации арестовали и в тюрьме расстреляли его отца, а при массовом расстреле евреев в Бухтеевском рву погиб его друг Бока Левитин. Сейчас на месте расстрела установлен памятник.

Александра Иосифовна продолжала: «…Оставаться в Рославле после этих событий становилось страшно. Ведь после евреев очередь могла дойти и до нас. Мы бросили свой домик. Я ушла к родственникам в Жарынь, стала тайной связной в партизанском отряде имени Сергея Лазо. Сестра Веня в этом партизанском отряде стала разведчицей. Наш домик в Рославле сгорел.

Полицаи в деревне интересовались, где сестра Веня. Я отвечала, что она умерла, так как за правду мне и ребенку грозил расстрел. На слово мне не верили. Добрые люди помогли достать справку, что Феня умерла. О подвигах сестры, Феодосии Иосифовны Бакутиной, написано в книге Н. С. Шараева «Пригорская операция».

Провожал меня в Смоленск другой почетный гражданин Рославля Михаил Фадеевич Хейфиц. По дороге он рассказал мне, как был сооружен памятник погибшим. Сразу после освобождения города в Бухтеевском рву из-под земли вымывались трупы. Присланные из военкомата солдаты произвели перезахоронение части трупов. Место перезахоронения было потеряно. Позже его обнаружили по провалу грунта, и на этом месте установлен памятный знак.

В Рославле, где до войны жили многие тысячи евреев, сейчас их менее двух сотен.

 

Счет шел на тысячи (Трагедия и героизм рославльчан еврейской национальности)

М. Кугелев

«Только-только стало светать, печь растопила, и вдруг за окном как треснет. Я к образу повернулась, перекрестилась: «Спаси, Господи, от пакости германских супостатов…»

А немцы в городе господами себя считали, лучшие дома в центре заняли, прислугой обзавелись. К нам на окраину редко шастали, в одиночку и вовсе боялись».

Моя собеседница — пожилая женщина, мать шофера легковой машины Володи Иваничкина — приумолкла. Воспоминания тридцатилетней давности взволновали ее, уголком передника вытерла непрошеную слезу, отдышалась.

Первым повесили еврея Исая Семеновича Азимова за то, что он поджег полицейский участок. Это произошло в конце лета 1941 года. Тогда никто не знал, правда это или нет.

«Огород наш, — продолжала она свой горестный рассказ, — подходит к чугунке. После первого выстрела поднялся такой треск, крики до сих пор уши режут. Выскочили на огород, а там возле самой железнодорожной насыпи у котлованов, где когда-то брали грунт на отсыпку полотна, копошится толпа. Соседка запричитала: «Евреев убивают».

А потом пригнали еще человек сто, и опять началась стрельба, стоны, крики…

Немцы с полицаями закончили свое черное кровавое дело, а еще дня три из ямы были слышны крики. Полицаи кольями добивали раненых».

Больше часа слушал я рассказ очевидца тех страшных дней 1942 года, когда гитлеровское командование, выполняя указание бесноватого фюрера, только в одном Рославле за несколько дней уничтожило более тысячи детей, женщин, стариков. И вся их вина была только в том, что они были евреи.

Мне вспоминаются мои дяди, тети, двоюродные братья и сестры, перехваченные немецкими танками во время эвакуации и затем поголовно уничтоженные. Среди шести миллионов погибших евреев в мире больше 100 человек являются ближайшими родственниками автора этих строк.

Списков уничтоженных евреев в Рославле не обнаружили. Да их особенно никто и не искал. Время было еще военное, а потом и совсем стали замалчивать проблему геноцида еврейского народа. Кто лежит в братской могиле под скромным обелиском, увенчанным пятиконечной звездой, поименно не будет назван никогда.

Рославль десятки лет оставался захолустным уездным городишком. По российской переписи 1897 года в нем насчитывалось 17200 человек обоего пола. Только к 1930 г., когда началось строительство стеклозавода, электростанции и больше двух десятков различных предприятий, население достигло 30000 человек. Перед самой войной Рославль вышел на первое место в области по количеству населения, около 50000 человек (среди райцентров).

В отличие от других районных центров Смоленщины, где преобладало коренное русское население, в Рославле был пестрый национальный состав. Здесь жила большая прослойка белорусов, поляков, латышей. До 1917 года в Рославле евреям запрещалось селиться. Исключением являлись купцы, отслужившие солдаты царской армии. До сих пор ходят устные рассказы о крупном помещике и купце Магидсоне. Он жертвовал большие суммы на синагогу, обосновал кладбище, где и сам был похоронен в 1915 году, В честь Магидсона на кладбище установлена мемориальная доска. Обширную торговлю вел дом Сендеровых и др.

В 1920-х гг. из ближайших еврейских местечек (Шумячей, Хиславичей, Климовичей, Хотимска и т. д.) и других населенных пунктов в Рославль приехало много евреев, в основном ремесленников. Авторитетом мастеров высокого класса пользовались сапожники Гирша Якович, Макс Болотин, шапошник Нохим Мотин, парикмахер Соломон Добрусин, кузнец Абрам Болотин, переплетчики Григорий Симин, Зелик Ланин, часовой мастер Левин, фотограф Цигенборд и многие другие. Перед самой войной образовалась солидная прослойка еврейской интеллигенции. Популярностью пользовались учителя Самуил Трахтенгерц, Ефим Итунин, Арон Карчмар, Любовь Чернова, врачи Рубин, Аронин, инженер Саксонов. Работал любительский еврейский театр, устраивались концерты художественной самодеятельности.

Большой известностью в борьбе с бандитизмом в первые послереволюционные годы пользовался начальник уездной милиции Гофт. Долгие годы редактировал местную газету, «Рославльская правда», Нихамкин. Различные партийно-советские должности в Рославле и Смоленске занимал Гилей Абрамович Гамбург. Из Рославля вышел в большую жизнь известный авиаконструктор, генерал Семен Лавочкин.

Многие еврейские юноши связали свою судьбу с Красной Армией. Среди них известный со времен Отечественной войны Борис Левин — герой Советского Союза. Комсоргом нашей 1-й средней школы, которую я закончил в 1940 году, был Ефим Стерин. За подвиги при форсировании Днепра ему было присвоено звание героя. Сейчас школа № 1 города Рославля носит его имя.

Также в этой школе до войны успел закончить 8 классов и Герой Социалистического Труда, председатель знаменитого рославльского колхоза «Советская Армия» Леонид Вениаминович Эльгудин, который и поныне руководит хозяйством.

Великая Отечественная война всколыхнула весь советский народ. Сотни добровольцев — рославльчан ушли с оружием в руках на защиту своей Родины. Среди них было немало лиц еврейской национальности.

Автор этих строк прожил в Рославле более 60 лет. Могу свидетельствовать только о том, что лично знаю, могу рассказать о судьбе родственников, моих и моей жены (коренной рославльчанки), о моих одноклассниках, соседях и хороших знакомых.

В период военных действий я сражался под Ленинградом, в Прибалтике. Имею военное звание капитана, награжден орденом и медалями (всего 21 награда).

О героизме бойцов Красной Армии, особенно в первый период войны, имеются весьма скудные воспоминания. В рославльском музее стенды в основном посвящены партизанскому движению. В «Книге памяти», опубликованной в местной газете, почти не упоминаются павшие герои еврейской национальности. Исчезли с лица земли целые семьи, роды (мишпохе), некому было получать извещения о гибели солдат.

Мне известно, что в первый месяц боев под Минском героически погиб (по словам однополчанина) двоюродный брат Лимпен Суперфин. Его младший брат Борис отличился в боях с японцами, воевала и жена Бориса, Ирина (Левина). Высокими правительственными наградами отмечены ратные подвиги инвалида войны Бориса Захаренка. Его младший брат Исаак погиб в первые дни военных действий. На различных фронтах сражались братья жены Ефим и Леонид Эльгудины.

От солдата Абрама Болотина мне пришлось услышать воспоминания, похожие на захватывающий детектив. В составе фронтовой разведроты он был десантирован в столицу Румынии Бухарест для участия в боях при переходе на сторону Советской Армии короля Румынии Михая. Участвовал в пленении премьер-министра Румынии Антонеску, конвоировал его в Москву.

Можно назвать еще десятки фамилий евреев, отличившихся в боевых действиях.

Многие еврейские семьи успели эвакуироваться в восточные районы страны. Отъезд проходил с большими трудностями, под непрерывной бомбежкой. Многие старики, дети не вынесли тягот пути.

Вот грустная повесть Розы Моисеевны Болотиной (Красик). Дорогой до Ташкента она похоронила на станциях, названия которых даже не запомнила, троих детей и мать. Четвертого ребенка она родила на второй день после прибытия в один из райцентров Узбекистана, а на четвертый — он умер. Через день похоронила сестру.

Моя мама Рахиль Кугелева только в Куйбышеве вспомнила, что паспорт остался в Рославле, во время бомбежки она растеряла все документы. Ретивые чекисты не признали в ней еврейку и до выяснения личности отправили в трудлагерь на тяжелые работы по дроблению щебня для строительства дорог. И только летом 1942 года на Волховском фронте через знакомых я чудом узнал о ее судьбе. Командование полка выдало необычную справку, что согласно личному делу младшего лейтенанта Кугелева гражданка, находящаяся в трудлагере, является его матерью. В этот период Вторая ударная армия, которой командовал небезызвестный предатель генерал Власов, находилась в полуокружении. Но письмо дошло до адресата. После освобождения мать работала горничной в одной из куйбышевских гостиниц и до самой кончины рассказывала о беседах с писателем Ильей Эренбургом.

В Рославльском районе до 1941 года успешно работали два национальных еврейских колхоза. Колхоз «Восход» существует и поныне. В начале войны колхозники погнали скот на восток. Один из бывших колхозников Меер Еселевич Суперфин рассказывал, как на лошадях доехали до самого Челябинска, там, в одном колхозе работали до освобождения Смоленщины. После освобождения колхоз «Восход» был полностью восстановлен. В августе 1943 года во время отпуска я видел, с каким старанием трудились люди на полях и фермах. Но затем по вине районных властей организовали показательный суд над председателем Бородулиным, якобы за привлечение посторонней рабочей силы на уборку льна. После осуждения Бородулина дела в колхозе сильно пошатнулись.

Многие рославльчане-евреи, не успевшие эвакуироваться, искали связь с партизанами, уходили в леса. Большинство из них погибло в неравных боях.

В одном из очерков, напечатанном в «Рославльской правде», рассказывается о судьбе моих двоюродных сестер, партизанках Софьи (Сары) и Лиды (Эйды) Рыженских. Девятнадцатилетняя Соня — студентка рославльского педтехникума попала в гетто в Климовичском районе Белоруссии. Одноклассник, служивший в полиции, сообщил ей, что немцы собираются уничтожить все еврейское население. И тогда сестры Рыженские, младшей Лиде шел 13-й год, с группой в 17 человек решились на побег. В лютый январь 1942 года беглецы оказались в лесу без одежды, без продуктов, без инструментов, которые позволили бы соорудить какое-нибудь пристанище. Долго они бродили по лесу в поисках партизан. Под поселком Ворга Ершичского района, находящегося недалеко от Рославля, встретились с одним из отрядов 5-й Воргинской партизанской бригады имени Сергея Лазо. Командование сразу не согласилось взять в отряд обессиленных голодных людей, среди которых были дети и глубокие старики. Но вскоре они стали полноправными народными мстителями Смоленщины. Лида, рыжеватая от природы, мало подходила под типичный образ еврейской девочки. Она ходила под видом нищенки по железнодорожным станциям, воинским эшелонам, выполняла задания командования и приносила ценные сведения. Соня была и медсестрой, и подрывником, и работником штаба бригады.

Командование партизанского отряда представило сестер к награде, обе они встретили соединение отряда с частями Советской Армии. Но партизанские тяготы подорвали здоровье девочек. Лида умерла через месяц после освобождения в одной из больниц Смоленска. Соня вышла замуж, после родов умерла. Ее сын Николай Жариков и сейчас с семьей проживает в Рославле. Кстати, в одном из опубликованных воспоминаний заместителя командира партизанской бригады рославльчанина Лазарева говорится о смелости 70-летнего Шмуила Суперфина, входившего в группу сестер Рыженских.

В телевизионном сериале «Вызываем огонь на себя», рассказывающем о Сещенском подполье Брянской области, одна из героинь Анна Пшестеленец. Под чужим паспортом она поступила на работу в администрацию сещенского аэродрома. Она собирала ценные сведения для командования Советской Армии. Вместе с героем Советского Союза Аней Морозовой создала интернациональную группу сещенского подполья. Избежала ареста во время одной из боевых операций. О ее подвигах много сообщалось в «Рабочем пути», кажется, в 1994 году. Автор этих корреспонденций, гражданин Израиля, сетовал, что подвиг А. Пшестеленец в некоторых изданиях замалчивается. После войны Аня закончила медицинский институт, долго работала врачом в Рославле. Автор этих строк помнит ее привлекательной, отзывчивой и очень скромной женщиной. Умерла Аня несколько лет тому назад. Последнее время она работала главным врачом одного из детских санаториев Подмосковья.

Диаметрально противоположные мнения высказывают различные критики о кинофильме «Комиссар». Знаменитая Нонна Мордюкова, игравшая роль комиссара батальона, оставляет грудного ребенка в еврейской семье, а сама отправляется на фронт. Большинство считают, что это надуманный авторами эпизод, и в жизни матери так не поступают.

Но в действительности бывает и такое. До сих пор меня волнует услышанный в 1946 году рассказ о судьбе семьи Исаака и Эльки Теминых. Их соседке в то время было уже за семьдесят, в период оккупации имела связь с партизанскими разведчиками, хорошо знала семью Теминых.

К началу войны Эльке было около 40 лет. В семье было четверо детей. Старшему Яну — 17, младшей Асе — 2 годика. В первые дни войны Исаака призвали в армию. Соседка не знала, когда и как Элька вступила в связь с партизанским разведотрядом. В начале 1942 года Элька попросила присматривать ее за детьми, а сама ушла в отряд. После того, как она узнала, что ее четверо детей расстреляны вместе со всеми родственниками, замолчала. Кроме обычных служебных ответов товарищи по оружию не слышали от нее ни одного слова. А потом пришла весть, что погиб ее муж Исаак.

— Я и мертвая им буду мстить, — впервые за год услышала от нее одна из боевых подруг.

В одном из боев Элька погибла, но она успела отомстить за своих детей и мужа.

Подвиги партизан-евреев никто в Рославле не описывал. Но они потрясают своей героической стойкостью.

Кто может поверить, что десятилетняя девочка выжила зиму одна в лесу, в практически неотапливаемой землянке, без теплой одежды?

В Рославле многим известна семья Миркиных. Ее глава Иосиф Лазаревич проработал около 40 лет бригадиром ремонтников автоколонны. Он славится как специалист по автодвигателям. Но только близкие знакомые слышали о его боевой молодости. Судьба оказалась немилосердна к детям Миркиных. Они остались без родителей. В это время Иосифу было 10 лет, старшей сестре — 18 лет, а младшей сестре — 6 лет. Он стал кормильцем семьи, возил на лошади стройматериалы. К началу войны ему шел 16-й год. Эвакуироваться они не успели. Вместе с сестрами прятались от немцев в ямах заброшенного кирпичного завода, старых погребах, а затем перебрались в лес. Старшая сестра примкнула к Клетнянской партизанской бригаде. Иосиф стал минером Воргинской бригады имени Сергея Лазо. Десятилетняя девочка осталась одна в зимнюю стужу в глухом лесу. Она ходила побираться по ближним деревням, выжила и до сих пор здравствует.

После соединения отряда с частями Советской Армии Иосиф пошел на фронт, трижды был ранен, награжден тремя орденами.

Сейчас в Рославле проживает всего лишь несколько десятков еврейских семей. Многие погибли во время войны. Многие евреи сейчас живут в смешанных браках, где третье поколение почти все считают себя представителями коренной национальности. Несколько семей, и среди них ветераны войны и партизанского движения, в поисках счастья, уехали в Израиль. Среди них инвалиды войны Василий Зельманович, Лазарь Мотин, Михаил Мишкин.

Евреи, как и все граждане России, трудятся, переживают невзгоды проводимых реформ. Многие из них своими деловыми качествами завоевали уважение земляков. 40 лет бессменно руководит колхозом «Советская Армия» Герой Социалистического Труда Леонид Эльгудин. Умелыми руководителями сельскохозяйственных предприятий зарекомендовали себя братья Соловьевы, Григорий Зеликович и Иосиф Зеликович.

В это нелегкое для промышленных предприятий время успешно трудится коллектив вагоноремонтного завода, руководимый молодым директором Юрием Александровичем Черняком, там же несколько десятков лет работает начальником техснаба его отец.

Завод алмазных инструментов (АО «Алмазинструмент») — передовое предприятие области. Его директор Михаил Фадеевич Хейфец установил выгодные деловые связи с фирмами Китая, Германии, Франции, Израиля. Предприятие работает без сбоев. Хейфец оказывает большое содействие в содержании еврейского кладбища в порядке: проведена дорога, восстановлены памятники жертвам войны.

Подрастает второе послевоенное поколение, только по рассказам знающее о геноциде евреев во время войны, о мужестве и героизме лиц еврейской национальности.

По разным причинам история уничтожения и история героизма евреев во многом искажена. После войны, когда начались кампании правительственного антисемитизма, когда фабриковались дела по разгрому еврейского антифашистского комитета, дело врачей-«вредителей», разрыв дипломатических отношений с Израилем, многие евреи скрывали свои исторические корни, меняли в документах свою национальность, изменяли имена, фамилии своих предков.

Негативное отношение правительства к советским людям еврейской национальности искусственно скрыли правду о героизме и трагедии древнего народа в годы Великой Отечественной войны.

Июнь, 1996