Прошлое в нашей памяти Петропавловская улица в конце НЭПа

И. Цынман

В середине прошлого столетия Россия быстро соорудила Александровскую, Риго-Орловскую железные дороги, проходившие через Смоленск. Они разрезали густонаселенные улицы и переулки между Днепром и холмистой частью Заднепровья.

Витебское шоссе и, особенно, Петропавловская улица стали еще более людными и грузонапряженными в городе. Так как зимой снег не убирали, мостовые имели вид гребенки, который создавали лошади, а автомобилей в городе было не более двух десятков. Петропавловская улица начиналась у дома Ланина, теперь здесь швейная фабрика. Первые этажи ланинских домов представляли собой многочисленные мастерские (здесь можно было заказать все, что душе угодно), торговые заведения, склады, пивнушки-забегаловки.

В моей памяти хорошо сохранился дом № 1, находившийся напротив дома Ланина и представлявший собой прямоугольный комплекс домов разной этажности с закрытым внутренним двором, выходившим на разные улицы и Базарную площадь. В число этих домов входил и дом купца Кувшинникова, где был самый большой в губернии скобяной магазин. На верхних этажах этого дома, еще с царских времен, размещалась еврейская школа.

В одном из домов снимал комнату поэт Александр Трифонович Твардовский. В детстве я был вхож в этот дом. Там жил мой школьный товарищ Самуил Цырлин, друживший с молодым поэтом и его семьей, и сейчас в Москве он поддерживает отношения с его родными.

Окна квартиры моего товарища на Петропавловской располагались на втором этаже, под ней был небольшой, но известный во всем городе магазин Спиртотреста.

Заграничных вин там не было, но был полный ассортимент русских наливок, настоек в различных фасонных бутылках и бутылочках, от соток до трехлитровых жбанов с десятками интересных названий: спотыкач, запеканка, бренди, зубровка. Были и портвейны. Пьянства в городе, такого как теперь, не помню. Увлечением многих в Заднепровье было пиво. Смоляне считали, что лучшее в мире пиво — местного пивзавода. Увлекались также черным, бархатным, мартовским и другими сортами. Пивных на улице хватало.

На Петропавловскую улицу выходило самое красивое в городе здание торговой школы. Это было трехэтажное здание, с большими окнами, облицованное снаружи цветным, будниковским кирпичом и кафелем. На первом этаже располагался продовольственный магазин ТПО (Транспортное потребительское общество). Одно время там был магазин ТОРГСИНа, где за золотые и серебряные изделия и монеты можно было приобрести все, что хочешь. В других помещениях первого этажа торговали промтоварами. На ночь все закрывалось огромными металлическими жалюзями.

В подвале этого здания были пекарни. А на верхних этажах — школы имени А. И. Герцена и Карла Либкнехта. Вскоре их объединили. В этой школе я проучился десять лет. В войну это здание было разрушено, как и другое, здание телеграфа, облицованное будниковским кирпичом. Будниковский цветной кирпич и кафель был вывезен в Германию. Сейчас на этом месте построили административное здание. В городе были три здания, облицованные будниковским кирпичом. В войну разрушены дом торговой школы и здание телеграфа. Уцелело самое скромное здание — Дом пионеров (на Коммунистической улице).

У виадука Петропавловскую пересекала Пятницкая улица. Отсюда и название виадука — Пятницкий путепровод. К концу НЭПа здесь стали сносить жилые дома, конюшни, мастерские, освобождая место для строительства электростанции, торфяных складов, для расширения железнодорожных путей. По ту сторону виадука, примерно весной 1928 г., я видел, как сбрасывали колокола и разрушали тюремную церковь. Многие старые жители подолгу стояли на коленях, крестились, пока их не разгоняла молодая милиция.

Снос домов, разрушение церквей было трагедией для небольшого Смоленска, в который устремлялся люд из районов области и из Белоруссии. Миграция населения была огромной, а строили мало. Правда, был строительный кооператив «Закал», возводивший двухэтажные деревянные восьмиквартирные дома на Петропавловской улице. Попасть туда, в коммунальную квартиру с сараем и удобствами во дворе, было счастьем.

В начале и конце Петропавловской улицы были переезды через железнодорожные пути. Примерно в середине улицы между железнодорожными путями в двух зданиях с крышным переходом размещался вокзал с дополнительными постройками, пакгаузами. На улице находилась товарная станция.

С вокзала на Петропавловскую улицу был переброшен пешеходный металлический мост. По мере развития путевого и товарного хозяйства мост закрыли, но местные жители все равно им пользовались.

С 1903 г. с вокзала через виадук по отрезку Петропавловской улицы по узкой колее ходили небольшие бельгийские трамвайчики. У дома Ланина пути делали поворот. Один маршрут был с поворотом у часов на Пушкинскую улицу (ул. Ленина), второй имел поворот на Потемкинской улице (теперь ул. Тухачевского). Кольцо обоих маршрутов проходило через Молоховские ворота (пл. Смирнова).

Петропавловскую улицу пересекали улицы и переулки, идущие к Днепру и железнодорожным путям, речка Городянка, которая протекала в глубоких оврагах, ее русло проходило также под улицами по трубам. В городе действовал только один мост через Днепр. Параллельно Днепру в Заднепровье был смирновский садик.

На берегу реки Городянки у Петропавловской церкви, которая в то время была одним сооружением с тремя куполами, располагалась бывшая церковно-приходская школа — деревянное одноэтажное здание желтого цвета. В нем находилась начальная школа, позже ее закрыли, хотя немногочисленные в городе школы были переполнены.

Близость железной дороги давала себя знать. На улице было много конюшен с обозным инвентарем. Поражали своим видом лошади-тяжеловозы. Они обслуживали товарную станцию и пристань на Днепре. Возле Петропавловской церкви находилась самая большая на улице конюшня. В глубине двора в ней был магазин купца Шефтеля. Он располагался в двухэтажном каменном доме, сохранившемся и после войны. Он находился у переходного моста.

Возле домов еще сохранялись земельные участки под огороды и сады. Многие хозяева имели коров, свинарники. Помещения сдавались в аренду или использовались хозяевами под лавчонки, парикмахерские, сапожные, швейные, скорняжные и валяльные мастерские. Почти половина хозяев этих заведений были евреи.

Модно было зимой ходить в валенках с галошами. На улице хватало магазинов, с характерными для того времени названиями, например, ЦРК (Центральный рабочий кооператив). Возле спиртзавода был магазин ЗРК — «Закал» (Закрытый рабочий кооператив завода имени Калинина). Здесь уже после НЭПа наша семья отоваривала свои продовольственные карточки.

Самыми бойкими на улице были переулки Валеватов, шедший к пристани на Днепре, вокзальный с товарной станцией и железнодорожные переезды. В конце улицы, у бойни и в Валеватовом переулке размещались пункты сбора утильсырья. Дети всегда могли здесь заработать на конфеты или баранки. Владельцы пунктов часто сами объезжали на своих повозках улицы, собирая все ценное, скупая старые вещи у населения. С годами этот промысел стал угасать.

На Петропавловской улице до революции и в годы НЭПа жило много купцов. Они имели большие дома. Судьбы этих купцов, оставшихся в Смоленске, трагичны. Карательные органы в конце НЭПа преследовали их, сажали в тюрьмы, где многие из них погибли. Пропадали и художественные ценности: картины, фарфор, старинные вещи и т. д. Все это конфисковывалось и бесследно исчезало. На моей памяти подверглись репрессиям, сидели в тюрьмах, гибли жители Петропавловской и соседних улиц: Зильберборды, Дозорцевы, Гордоны, Шефтели, парикмахеры Соболевы — это евреи. Преследовали богатых и зажиточных русских и людей других национальностей. После НЭПа репрессии приняли еще больший размах.

Мое детство связано с сохранившимся домом № 15. В его подвале была бараночная. Я дружил с сыном хозяина. Рабочий день в этой семье начинался в два часа ночи и продолжался до семи вечера, а в восемь ложились спать. Отец глубокой ночью становился у печи, а мать возилась с тестом. С шести утра не закрывалась дверь: оптовые покупатели и жители ближних улиц и переулков покупали здесь горячие баранки. И так каждый день. В их огромном дворе размещалась конюшня хозяина дома. Помню, со станции возили огромные рогожные кули с астраханской воблой и рыбой, арбузы и другую снедь. С Днепра везли сюда на телегах, санях с прицепами — лес, зерно, пиломатериалы. Когда по Петропавловской улице везли велосипеды, горожане устремлялись в верхнюю часть города занимать очередь за ними, по цене велосипеды были доступны.

Мы, ребятня, проводили здесь все свободное время, бегали за баранками, которых за пятак можно было купить два, а у кого денег не было, тому добрый хозяин давал и задаром. Смотрели, что везут со станции. Иногда знакомые молодые возчики, узнавая нас, бросали с возов воблу, а то давали и арбуз. Мы, ребята, делились добычей с девочками. Сын бараночника, Иосиф, был моим закадычным другом, он часто баловал меня деликатесами, родители его также любили меня. В 1929 году, весной, было такое наводнение, что затопило почти всю Петропавловскую улицу и Базарную площадь, вода подступала к железнодорожным путям. По улицам плыли на лодках и снятых с петель воротах. В домах мебель поднимали с помощью дров, а ночевали, где придется. Это был год великого перелома. Тогда тружеников хлебопечения объявили буржуями, капиталистами и тунеядцами. Спасаясь от репрессий, семья бараночника тайно сбежала в Оршу. Исчезли обитатели верхнего этажа и их лошади. Позже здесь появилась гужевая артель с большой конторой.

Без преувеличения можно сказать, что в городе стало обычным, когда в дом днем или ночью врывались гэпэушники, учинявшие в поисках золота, серебра, разменной монеты, ценностей полный разгром. При этом забирали хозяина, добиваясь, чтобы он отдал то, что спрятано. Репрессиям подвергались многие наши соседи: Акимовы, Божневы, Тюнис, Соболевы, Артюховы, уцелевшие купцы-евреи и многие другие. Редкий дом избежал обысков, а их хозяева тюремного заключения.

Наш сосед по бараку, где жила моя семья, мелкий лавочник Гирша Симкин не стал ждать, когда его посадят: добровольно сдал ценности, и уехав в д. Смилово под Маньковом, стал там председателем национального колхоза «Новый быт». Выросшие дети Гирши Симкина — Миша и Лева — погибли на фронте. Семья парикмахера Соболева в оккупацию погибла в Смоленске. В войну мой товарищ Фимка Соболев был десантником, был выброшен на Смоленск и расстрелян в воздухе. Симкины погибли в Гусине. Полностью исчезли две полнокровные семьи.

В последние годы НЭПа люди стали гордиться своей бедностью, а владельцы домов из-за высоких налогов, страховок и репрессий старались избавляться от недвижимости.

Моя первая учительница Анастасия Захаровна, жившая на Витебском шоссе в своем двухэтажном каменном доме, — сестра смоленского революционера Василия Захаровича Соболева, его имя теперь присвоено Рачевке, как-то спрашивала на уроке: где работают ваши отцы? Матери большей частью были домохозяйками. Спросила Клару Кушельман. Она ответила, что в ГПУ. Класс испуганно насторожился. Одно это слово вызывало страх и трепет. Последовал вопрос: «Кем?» Клара ответила: «Маляром». И класс успокоился.

А у одноклассника Ефима Кацнельсона, жившего на Пятницкой улице, учительница не спрашивала об отце. Матери у него не было. Отец был раввин в Хасидской синагоге. В результате преследований и арестов он рано умер. Анастасия Захаровна лично много лет опекала сироту в школе и дома.

До коллективизации, в конце Петропавловской, возле дерево-обделочного завода, через переезд по утрам шел поток — деревенские жители несли и везли на базар живность, зерно, сено, молочные и мясные продукты. Жители Петропавловской и других улиц и переулков встречали крестьян на дорогах, торговались, покупая с возов или с рук поросят, гусей, индеек, кур. Потом все это откармливалось для себя или для перепродажи.

Предвоенная Петропавловская церковь со стороны вокзала

Примерно в 1926 или 1927 гг. проездом в Москву на смоленском вокзале встречали редактора французской газеты «Юманите» — Марселя Кашена, ехавшего в Москву. Такое событие в то время, когда еще был лозунг «Да здравствует мировая революция!», не могло остаться незамеченным. На вокзал, к двухэтажному агитпункту, повалил народ через пешеходный мост и виадук. Состоялся митинг. Гость остался доволен приемом, а через несколько дней смоляне узнали, что наша Петропавловская улица стала называться улицей Марселя Кашена. Однако жители города еще долго называли ее прежним именем, в честь церкви Петра и Павла.

Сентябрь, 1995 г.

 

Из жизни смоленских евреев

М. Левитин

1

Судьбы евреев, как и других национальных меньшинств в нашем крае, имеют давнюю многотрудную историю. Об этом свидетельствует подготовленный облгосархивом к печати сборник документов и материалов, охватывающий события послеоктябрьского периода до предвоенных лет. По официальным данным переписи 1926 года, на территории Смоленской губернии проживало 35656 евреев. Из них в городах — 26649 и в сельской местности — 6007 человек. По количеству среди иных национальных меньшинств евреи здесь занимали первое место.

Если обратиться к самым ранним документам канцелярии смоленского губернатора, то можно понять, что представители еврейской национальности вместе с остальными смолянами с лихвой пережили Отечественную войну 1812 года. Сохранился рапорт Смоленской городской думы гражданскому губернатору И. С. Храповицкому от 18 октября 1822 года о расширении еврейского кладбища «за московским шлагбаумом, в левую сторону под Воздвиженскою горою». Из этого рапорта узнаем об отведении земли под кладбище еще в 1792 году при царствовании Екатерины II. Разрешение от губернатора было получено.

По другим документам видно, как драматично, а подчас и трагично, в течение многих лет шло расселение евреев на смоленской земле. Освещение этого вопроса требует особого разговора. Вместе с тем в конце XIX — начале XX века наблюдается некоторое оживление в замкнутом мирке постоянно преследуемых людей. Это стимулировалось общим человеческим прогрессом, захватившим и Россию, а также влиянием преобразовательных реформ 60—80-х годов эпохи Александра II, деятельностью демократически настроенных россиян.

Со своей стороны передовая еврейская общественность начала предпринимать ряд мер к улучшению материальной и культурной жизни представителей этой национальности, в основной своей массе бедных и нищих. Возьмем, к примеру, открытие 1 октября 1898 года «Общества пособия бедным города Смоленска иудейского вероисповедания». Эта общественная организация имела свой устав, изданный смоленской паровой типолитографией Я. Н. Подземского в 1898 году. В его первом пункте записано: «Общество имеет целью доставление средств к улучшению материального и нравственного состояния бедных города Смоленска, без различия пола, возраста, званий, состояний иудейского происхождения.» Всего в этом документе 64 пункта, которые всесторонне отражают структуру и планируемые мероприятия.

Среди отчетов благотворительных организаций Смоленской губернии сохранился типографский экземпляр о деятельности правления «Общества пособия бедным города Смоленска иудейского вероисповедания» за октябрь 1898 — январь 1900 гг. Из отчета видно, что помимо облегчения участи нуждающихся в материальной и других видах помощи, правление выделяло средства на мероприятия в общем русле развития российской культуры. Так, наряду с намеченным созданием нескольких ремесленных мастерских, общество ходатайствовало «об открытии школы для бесплатного обучения бедных девочек.» На это прошение 18 марта 1900 года попечитель Московского учебного округа ответил, что при внесении в устав общества соответствующего дополнения «засим в настоящее время не представлялось бы препятствия к разрешению открытия частного учебного заведения с элементарным курсом…»

1 января 1902 года обществом была открыта в Смоленске еврейская библиотека-читальня. Вначале она располагалась по Большой Благовещенской улице (ныне Большая Советская — М. Л.) в доме Рачинского, будущего губернатора. В выданном правлению вице-губернатором В. В. Философовым свидетельстве указывалось, что это заведение может действовать «под личною ответственностью доктора медицины, коллежского советника Крамника.»

Вскоре правление общества попросило разрешения о переводе библиотеки-читальни из дома Рачинского, «неудовлетворяющего своему назначению по тесноте, в дом Китовского по Резницкой улице (ныне Парижской коммуны — М. Л.), рядом с хоральной молельней.» На что был дан положительный ответ.

Отчет сообщает об оказании Обществом помощи в устройстве еврейских праздников. «На праздник Пасхи для бедных евреев г. Смоленска, нижних чинов, квартирующих в Смоленске войск и арестантов тюремного замка и исправительных рот, правлением была приготовлена маца, роздан картофель, а также оказывалась помощь деньгами для пасхального продовольствия. На осенние праздники (Рош-Ашано (Новый год), Иом Кипур и Суккот) была устроена бесплатная столовая для нижних чинов из евреев, а бедным обывателям и арестантам оказано пособие деньгами. Кроме того, выданы пособия деньгами на праздник Пурим и Шовуот.»

Таковы вкратце некоторые сведения о смоленских евреях из архивных документов.

2

Как было сказано выше, евреи по численности населения занимали первое место среди других национальных меньшинств. Вся эта масса, воспитанная в определенной многовековой традиции, должна была после Октябрьской революции испытать вместе с представителями других национальностей огромную ломку. Советское государство проводило необходимую политику по отношению к проживающим на его территории национальным меньшинствам. Одним из направлений ее осуществления являлись культурные мероприятия с соответствующей идеологической окраской.

Далеко не полностью сохранившиеся документы дают представление о том, как возникло существующее и поныне здание действующей Хоральной синагоги, в прошлом. Для этого необходимо было приобрести участок земли и получить соответствующее разрешение. Начались хлопоты. Свое усадебное место по Кадетской улице (ныне — Коммунистическая — М. Л.) для этой цели предложил потомственный почетный гражданин Евель Ицкович Зеликин. На ходатайство с приложением плана постройки, отравленного в Петербург, высшее начальство дало добро. 22 апреля 1904 года смоленский губернатор Н. А. Звякинцев письмом за № 2766 уведомил старосту хозяйственного правления синагоги о том, что «со стороны Министерства внутренних дел не встречается препятствий к приобретению для постройки молитвенного еврейского дома-усадьбы во второй части г. Смоленска на Кадетской улице.» Там до сих пор и стоит это здание, точнее то, что от него осталось.

В каталоге «Архитектурные памятники Смоленской области. Книга первая» — М., 1987, с. 73–74, сказано, что примерно в 1910 году «на Кадетской улице по проекту архитектора Н. В. Запутряева была построена синагога.» Далее следует описание. Каталог сообщает также и о ее перестройке в 1914 г.

Хоральная синагога в Смоленске действовала до второй половины 20-х годов. Затем начинается всем известная борьба с верующими: христианами, иудеями и представителями других религий. Об этом свидетельствуют многочисленные документы. Директивы исходили от партийных и советских органов, но с расчетом якобы на инициативу масс. Последних попросту принуждали. Машина произвола работала четко, сохранился «План проведения кампании об изъятии Хоральной синагоги.» Он предусматривал сбор подписей среди еврейского населения, устройство демонстраций и митингов.

Обратимся к документам. Из пояснительной записки еврейской секции губоно от 25 декабря 1919 года, в которой идет речь об оборудовании и содержании еврейского клуба в Смоленске: «Необходимость организации… рабочего дома, где бы группировались все еврейские рабочие, сильно ощущалась. Необходимость увеличивалась еще и тем, что в Смоленске нет никаких, даже буржуазных еврейских культурно-просветительных организаций. Рабочим приходится построить совершенно новую организацию. Усилиями рабочих рабочий дом открылся и имеет своей целью, кроме устройства и чтений лекций, концертов для широких масс, открыть студии, где рабочий учится музыке, драматическому искусству, изучает литературу.»

В документе 1920 года уже говорится: «Интенсивную деятельность развил еврейский рабочий дом, ставший притягательным центром для еврейских рабочих масс всех партий.»

Это было начало. Потом по всей губернии стали открываться еврейские школы, библиотеки, клубы, детские дома. Об активной и многосторонней жизни, смоленских евреев свидетельствует и такой факт. В 1927 году состоялась первая губернская конференция евреев-трудящихся.

4 августа 1928 г. «Рабочий путь» поместил постановление президиума губисполкома о закрытии Хоральной синагоги как молитвенного дома и передаче здания под еврейский рабочий клуб. Рядом с решением была опубликована статья «За и против», направленная на поддержку распоряжения властей. Затем в газете появилось еще несколько материалов такого же рода.

16 сентября 1928 года областная газета под общим заголовком «Дом культуры открыт!» поместила две корреспонденции: «Теперь это наше» и «Невзирая на дождь.» Над ними было крупно набрано: «В пятницу (14 сентября — М. Л.) впервые «Интернационал» огласил просторную залу бывшей Хоральной синагоги. В пятницу, в канун еврейских религиозных праздников, над синагогой был воздвигнут красный стяг. — Трудящиеся евреи получили прекрасный клуб.»

Но существование этого клуба продолжалось недолго. Наступали новые времена, когда политика властей по отношению к национальным меньшинствам поменялась. 9 ноября 1932 года в здании бывшей Хоральной синагоги был открыт кинотеатр «Пятнадцатый», названный так в честь очередной годовщины Октябрьской революции. Теперь здесь колледж связи и информатики.

3

Но жизнь всегда была сильнее любой политики. Продолжали существовать, развивались, хотя и под прессингом большевизма, еврейские культурно-просветительные учреждения на Смоленщине. 26 августа 1929 года было принято решение о переводе Гомельского еврейского педтехникума в Смоленск. В документе облоно за 21 сентября 1929 года уже значится еврейский педтехникум. А 21 июля 1930 года областная газета поместила объявление о приеме в этот техникум на подготовительные курсы, на 1 и 2-й курсы 97 человек.

На очереди стоял вопрос о еврейском театре. Из информации в «Рабочем пути» за 30 мая 1931 года мы знаем следующее: «Впервые за десять лет своего существования Московский государственный еврейский театр приезжает в Смоленск… Своей максимальной зрелищностью, прекрасно сыгранным ансамблем во главе с крупнейшими актерами Михоэлсом и Зускиным, безупречным мастерством художественного музыкального оформления Госет, бесспорно, занимает одно из первых мест в ряду наших советских театров.»

Гастроли москвичей явились как бы стимулом к созданию своего местного еврейского театра. 8 января 1933 года «Рабочий путь» сообщал: «Областной еврейский передвижной театр приступил к работе. Состав театра значительно увеличен квалифицированными актерами. Сейчас театр работает над классической трагедией Лопе де Вега «Овечий источник» и «Коймеякерер» И. Фефера и Н. Фиделя. В первых числах января театр покажет свою работу в Смоленске, после чего он выедет на периферию.»

Из документов видно и другое. Уже перед войной началось постепенное, но целенаправленное свертывание многих хорошо зарекомендовавших себя начинаний, в том числе и культурных, среди национальных меньшинств, населяющих Смоленщину. Ничего не возродилось и после победы над фашизмом.