Пока отец пытался купить билет на самолет, не вызывая переполоха в помещении кассы (для этого он попросил жену записать все что надо на листке бумаги), сын степенно ползал в вольере для гигантских черепах и через динамик в панцире слушал фортепианный квинтет «Форель» композитора Франца Шуберта. Вещь замечательная, однако сам Шуберт наверняка и представить себе не мог, что его произведение когда-нибудь будет слушать лев, да еще переодетый черепахой. Шуберта это только привело бы в смятение, а смятения у него в голове и без того хватало…

Внезапно в поле зрения Гериберта возникли два ботинка, начищенных до зеркального блеска. Высунув голову из-под панциря, он увидел, что в ботинки вставлен директор.

— Мило вы здесь устроились, — сказал директор, отодвигая одной ногой кучу салатных листьев, а другой кусочки хлеба. — Мне требуется доброволец, — продолжил он, окинув присутствующих требовательным взглядом.

Полковник Вальтер ничем добровольца не напоминал, а вот Гериберт сразу поднял в знак готовности лапу (или, быть может, ногу).

— Превосходно, получишь полдня отгула, — сказал директор. — С завтрашнего утра ты — антилопа гну, по крайней мере на ближайшие две недели. Рабочую одежду возьмешь, как всегда, у фрау Шлютер, а список твоих должностных обязанностей — вот здесь, в этой папке.

Директорская рука сунула прозрачную папку под черепаший панцирь, и ботинки исчезли из поля зрения Гериберта.

— Ну и ну, из сержантов в гну! — весело проворчал полковник Вальтер. — Что ж, желаю всяческих удовольствий!

— Полковник, это повышение или понижение?

— Как посмотреть… Если судьба уже сделала тебя черепахой, то все дальнейшее может быть только понижением. Но ты ведь не настоящая черепаха, так что, думаю, ничего худого не случится, если ты недельку-другую побудешь еще и антилопой гну. Короче, как говорится в одной мудрой поговорке, «Недельку проработав гну, спины себе не перегну».

Полковник Вальтер действительно судил обо всем очень здраво, если кто и ориентировался в любых ситуациях, так это он. Гериберт уже не раз восхищался здравомыслием своего командира, однако самый главный вопрос он задаст ему только часа через два. Но к тому времени мы давно закончим этот рассказ и не услышим важного разъяснения полковника. Поэтому пусть уж лучше Гериберт спросит прямо сейчас:

— Как получилось, что вы так хорошо разбираетесь в делах зоопарка, хотя никогда не покидали вольера для черепах?

Полковник придал своему взгляду хитрое, чуть ли не лукавое выражение, что для черепахи совсем непросто. Он даже почесал ногой голову. Увидев такое, Гериберт невольно подумал: а ноги ли, вообще говоря, у черепах, или все же лапы, если не сказать — руки? Он бы даже не удивился, если бы полковник Вальтер сейчас снял панцирь, чтобы удобнее было разговаривать.

— В сущности, наука знает о черепахах очень мало. Нас, по правде говоря, недооценивают. Наш панцирь — чрезвычайно сложный инструмент коммуникации. С его помощью я могу перехватывать электромагнитные волны, подслушивать телефонные разговоры посетителей зоопарка или радиообмен самолетов. К примеру, прямо над нами как раз пролетает один авиалайнер, и капитан… секундочку… жалуется: кто-то из пассажиров требует, чтобы ему подали фрикадельки из антилопы. А если, дескать, он их не получит, то съест второго пилота — сырым, с петрушкой…

«Это мой отец», — хотел было сказать Гериберт, но вовремя сдержался, вспомнив, что его отец предводительствует львиной стаей и в этот момент наверняка занят более серьезными делами, чем пожирание второго пилота.

— Я упомянул об этом, чтобы ты понял: я располагаю информацией, которая доступна не всякому.

— Почему в этом зоопарке все разыгрывают какой-то маскарад, почему ни одно животное здесь не настоящее? — взволнованно вскричал Гериберт.

— Здесь даже люди ненастоящие, — усмехнулся полковник. — Стоит директору захотеть, и ты уже завтра будешь смотрителем зоопарка или кассиром. Ты, видимо, еще не заметил, что наш продавец попкорна — скунс. И, на мой взгляд, он неплохо справляется.

— А директор? — спросил Гериберт.

— Директор — он и есть директор. Здесь только трое и в самом деле те, за кого себя выдают: директор, моя скромная особа и Франц Фердинанд.

— Пеликан?

— Угу. С нас двоих директор и начинал. С черепахи и пеликана. Животных двое, а клеток — двадцать шесть. Тогда-то его и осенила счастливая идея с костюмами. По воскресеньям, когда в зоопарке полно посетителей, нам приходилось все время переодеваться и изображать то белого медведя, то жирафа, то двупалого ленивца. Даже сам директор участвовал в этом маскараде. Ведь посетители непременно желали увидеть «стаю диких львов» — зря, что ли, деньги платили.

У Гериберта все это просто в голове не укладывалось. Стало быть, и полковник когда-то влезал в львиную шкуру…

— Ну да, не стану отрицать, прекрасное было время. Мы действительно были хороши. Директор, Франц Фердинанд и я — мы втроем изображали стаю из двадцати львов.

— Ну, это вы хватили, полковник…

— Ты сомневаешься в моих словах, сержант Гарри? Тогда я, пожалуй, покажу тебе архив…

Полковник щелкнул какой-то задвижкой на панцире, достал фотоальбом и передал его Гериберту. Лев в черепашьем панцире озадаченно листал пожелтевшие страницы. А довольный полковник давал пояснения к фотографиям:

— Тут мы изображаем пятнадцать львов, здесь — одиннадцать кенгуру, а на следующей странице — табун, то бишь, конечно, стаю фламинго. Да-да, мы всегда шагали друг за другом, а потом идущий впереди незаметно отпрыгнув в сторону, пристраивался сзади — таким образом создавалось впечатление, что нас очень много. Физик сказал бы, что мы использовали эффект инертности человеческого глаза…

В то время как полковник, вопреки своему обыкновению, увлекся разговорами, на большой высоте происходили события, существенно повлиявшие на продолжение нашей истории. Примерно в десяти тысячах метров над землей в самолете авиакомпании «Сахара Эйр» папаша Гериберта собрался продемонстрировать экипажу и пассажирам, как отделить второго пилота от табуна, затравить до смерти и потом профессионально разделать. Сначала это его намерение привело всех в неописуемый ужас, но потом капитан согласился — якобы желая избежать паники в пассажирском салоне. На самом-то деле второй пилот уже давно действовал ему на нервы. Итак, папаша Гериберта по всем правилам охотничьего искусства прогнал второго пилота от салона бизнес-класса через первый класс до экономического и обратно. Делал он это не торопясь, растягивая удовольствие — ведь как бы плохо он ни разбирался в технике, одно было ясно: добыча от него не ускользнет. Он смутно припоминал, что в «Справочнике вожака стаи» о вторых пилотах, кажется, ничего не сказано, а значит, в любом случае осрамиться он не мог. Когда, вытянувшись в прыжке, он в третий раз пересекал салон бизнес-класса, к нему присоединился тучный господин в коричневом костюме и, пыхтя, рысью побежал следом.

— Знаете, я давно мечтал поучаствовать в облавной охоте. Только мне прежде не доводилось познакомиться с вожаком стаи…

Отец Гериберта почувствовал себя польщенным. Он на секунду остановился, покровительственно похлопал мужчину по плечу и проговорил:

— Добро пожаловать в мою команду, меня зовут Эрвин.

Мужчина радостно кивнул, извлек из портмоне визитную карточку и представился:

— Греве, доктор Греве. Председатель правления. Как будем действовать дальше?

Вожак стаи усмехнулся.

— Заведенным порядком, доктор Греве, без проблем. Сперва немного утомим парня, потом отделим от табуна… Ну да, похоже, мы его уже отделили, — добавил он, бросив взгляд на стюардесс, которые, скрестив руки на груди, выстроились возле мужского туалета и с интересом наблюдали за происходящим.

— Так, сейчас мы пробежим еще круга три, потом разделимся. Вы переместитесь на левый фланг, мы возьмем его в клещи и собьем с ног.

— Прекрасный план, — похвалил доктор Греве и с неожиданным проворством рванул за предводителем. Доктор Греве не остался единственным новобранцем. Уже на втором круге к нему присоединились господин Бройштедт (председатель наблюдательного совета) и фрау Зёдербаум (административное руководство). Остальные пассажиры повскакали с мест и, в зависимости от болельщицких симпатий, подзадоривали либо второго пилота, либо львиную команду. Многие расчехлили видеокамеры, у некоторых даже нашлись бинокли. Один маленький мальчик принялся стрелять из духового ружья резиновыми стрелами и попал доктору Греве в руку. Но это ранение, по-видимому, только подстегнуло азарт доктора: он издал хриплый рык, так что даже Эрвин испуганно вздрогнул (в саванне львы во время охоты только урчали, потому что рычанье Рита категорически запрещала), а потом, хотя команды не получал, неожиданно метнулся влево и двинулся прямиком на объятого ужасом второго пилота.

Тот хотел было уклониться через двадцать восьмой ряд сидений, однако фрау Зёдербаум, разгадав эту уловку, отрезала ему путь. Доктор Греве с неистовым ревом набросился на второго пилота, сшиб его с ног… и спустя мгновение отец Гериберта довершил остальное. Затем стюардессы на бортовой кухне приготовили вкусное «охотничье жаркое» с капустой брокколи, рисом и белыми грибами, а пассажиры дружно поаплодировали отцу Гериберта и его отважной стае.

Почти растроганный, вожак объявил:

— Для начала очень неплохо! Таких, как вы, я бы охотно взял себе в помощники.

— Вы нам льстите, — сладко пропела фрау Зёдербаум. — У вас наверняка есть отважный сын, который когда-нибудь возглавит ваше предприятие…

Тут папаша Гериберта вдруг приуныл. Второй пилот уже не казался вкусным, и даже то, что фрау Зёдербаум ласково гладила его пышную гриву, вожака не радовало. Сейчас ему больше всего хотелось заплакать. Знать бы только, как это делается, ведь настоящие львы по природе своей к плачу не приспособлены…

Гериберту в этот момент тоже было до того тошно, что хотелось завыть. Но не потому, что у него в желудке лежал второй пилот, а потому, что он бежал уже двадцать третий круг с этими чокнутыми антилопами гну. Новое рабочее место оказалось хуже всех прежних. Работа невероятно бессмысленная: все время бегать по кругу и при этом не умолкая говорить об автомобилях. Антилопы в самом деле целыми днями разговаривают об автомобилях: непосредственный впрыск, двухкамерный карбюратор, отделение для запаски, позолоченные аварийные знаки. Гериберт понял теперь, почему отец так любит охотиться именно на этих животных. Кроме того, беготня была для него очень утомительна. В обычных условиях льву незачем много двигаться, а вот гну бегают постоянно. Все дело в инстинкте бегства, наставлял Гериберта Джеронимо, который был у антилоп за главного.

— Мы живем в постоянном страхе перед львиными атаками.

— Но ведь в зоопарке вам ничего не грозит.

— Директор настаивает, чтобы все выглядело естественно. И потом, мы, гну, сами по себе очень вкусливые — то есть, я хотел сказать, пугливые.

Описывая бесконечные круги, Гериберт пытался выяснить, кто же скрывается под шкурами антилоп. В какой-то момент ему показалось, что все здесь — пеликаны. Потом — что он имеет дело с фламинго. Или с бородавочниками. После пятьдесят четвертого круга он был уверен: в костюмы гну нарядились три енота, четыре окапи, пять марабу и одна коала. Возможно, в компанию затесался и королевский пингвин, но за это Гериберт ручаться бы не стал. В тот день они накрутили двести двадцать шесть кругов, а вольер у гну был весьма просторен. В нем имелись ров с водой и два препятствия, которые нужно было перескочить двести двадцать шесть раз, то есть всего совершить четыреста пятьдесят два прыжка — подлинное мучение.

Когда последний посетитель покинул территорию зоопарка, стадо гну внезапно остановилось как вкопанное. Гериберт остановки не ожидал и по инерции налетел на впереди стоящего.

— У тебя что, глаз нету? Ты же не слепозмейка какая-нибудь!

Все оглушительно заржали, столпившись вокруг Гериберта, и ему стало очень и очень неуютно.

— А может, наш новичок — крот?

— Тогда пусть обзаведется собакой-поводырем!

Антилопы развеселились не на шутку, на Гериберта посыпался град насмешек. Он не знал, как отбиться, и в отчаянии крикнул:

— Вы, наверное, считаете себя остроумными, но хорошо смеется тот, кто смеется последним! Уж не знаю, кто вы такие, зато знаю, что сам я — лев.

Тотчас воцарилась мертвая тишина. Антилопы переглянулись. Джеронимо отступил на шаг, уголки его морды подрагивали, и вскоре, не в силах более сдерживаться, он разразился хохотом. Другие последовали его примеру. От удовольствия антилопы аж подскакивали — или катались по земле, задрав вверх все четыре конечности.

— Вы мне не верите? Ладно, тогда убедитесь сами!

Гериберт выбрался из весьма облегающего костюма антилопы гну и предстал перед всеми как лев, то есть в своем истинном виде.

Другие гну не шевелясь следили за его разоблачением. Потом снова грянул смех. От стыда и обиды Гериберт готов был провалиться сквозь землю. Но тут антилопы одна за другой скинули рабочую одежду, и перед Герибертом предстали двенадцать взрослых львов и одно странное черно-белое животное с хоботком.

— Что-о-о-о, так вы тоже львы?

— Кроме вон того. Он — чепрачный тапир, по его словам, во всяком случае. Но скорее всего, у него просто заело молнию на костюме, под которым скрывается еще один лев. Я бы не удивился!

— Заткнись, Джеронимо, — добродушно проворчал тапир. — Ты же видишь, наш новый гну немного сбит с толку…

— О, прошу прощения. Итак, Гериберт, добро пожаловать в антилопий вольер! Больше львов, чем у нас, ты во всем зоопарке не сыщешь.

— А болтовню про автомобили можно и прекратить. Мы ведь думали, может, ты настоящий гну и интересуешься такой дребеденью, — добавил чепрачный тапир.

Скинув рабочую одежду, двенадцать львов сидели в вольере и никак не могли унять смех. Озадаченный Гериберт выглядел и в самом деле комично. Маленький лев наконец-то смекнул, что в этом зоопарке возможно все. Однако кое-какие неясности еще оставались.

— А почему мы все антилопы, почему нам нельзя быть львами?

— Ты сам-то хочешь быть львом? — полюбопытствовал Джеронимо.

— Конечно. Я родился львом, отец у меня лев, дед был львом, и прадедушка был…

— Ослом, надо полагать. — Голос, несомненно, принадлежал Грегору, более чем активному (в ночные часы) вомбату. Грегор с Ахмедом и Дорис как раз проходили мимо и решили заглянуть к антилопам пропустить стаканчик.

— Гериберт, ты здесь уже столько времени, а уразумел маловато. Хорошо еще, что ты не устроился к нам орангутангом или гориллой, не то давно бы вылетел за несоответствие.

— Ладно, объясняю раз навсегда: я умею читать, писать, исчислять дроби и извлекать квадратные корни. У меня самая большая в Центральной саванне коллекция марок, я могу подражать бородавочникам и пою в хоре газелей. А еще я знаю, как приготовить три десятка различных блюд из пшена и плодов хлебного дерева…

— Не сомневаюсь, это типично львиные качества. В стае тебя наверняка просто обожают, — подмигнув остальным, заметил Грегор.

— Ну, не совсем обожают — точнее, совсем не обожают, а мой папаша вообще хотел меня прибить…

— Прицельным ударом когтистой лапы! Мне это хорошо знакомо, — почти весело воскликнул Джеронимо. Как выяснилось, предводителя антилоп в зоопарк тоже отправила мама, спасавшая его от разгневанного отца. Джеронимо увлекался цветочными композициями, в зоопарке он отвечал за озеленение и уже трижды получал за это призы. А кроме того…

— …кроме того, я люблю львов, — вставил Грегор.

— Я тоже, — согласился с ним Гериберт.

Джеронимо посмотрел на Грегора так выразительно, что вомбат поспешил сменить тему:

— Я хотел сказать, что питаю особую слабость ко львам, особенно к тем, которые страдают от жажды, и по этому случаю нам всем не мешает малость выпить…

Так они и сделали. Ахмед и Дорис расставили складные столики, достали бокалы и бутылки (весь этот комплект Грегор называл «мобильным водопоем»), и развеселившиеся звери принялись с удовольствием пить за здоровье друг друга. У Гонзо, Мокки и Шульца, трех импозантных берберских львов, в лапах откуда ни возьмись оказались гитары. И вскоре тринадцать львов, три вомбата и один чепрачный тапир уже пели басом «Цветок душистых прерий» — песню, которая, по словам Грегора, славит «красоту африканских саванн». Праздник удался на славу, и, когда он закончился, гости решили остаться в антилопьем вольере до утра.

Когда наутро Гериберт проснулся с легкой головной болью, перед ним, размахивая какой-то фотографией, стоял директор.

— Вы что, совсем рехнулись? Ты можешь мне это объяснить?

— Чего шуметь-то, я вомбат и днем должен спать, — проворчал Грегор, однако отвлекающий маневр ему не удался. Директор неумолимо тыкал пальцем в фотографию.

— Кутеж! В моем зоопарке! Да у вас у всех крыша поехала. Будь моя воля, я бы тут же вас усыпил!

Гериберт, Джеронимо и Грегор озадачено рассматривали на удивление четкий снимок: тринадцать львов, три вомбата и чепрачный тапир (на фоне множества пустых бутылок) азартно занимаются перетягиванием «каната» — отчаянно сопротивляющейся анаконды. Как выяснилось, после закрытия в зоопарке остался запертый по ошибке посетитель, который и сделал фотографию, а теперь грозился отнести ее в газету.

— Я вами по горло сыт, тупые животные! — кричал директор. — С меня довольно! Вот почему я вас всех продал!

— Продал? Кому же?

— В супермаркет, в отдел парного мяса, ха-ха-ха! Нет, лучше: я продал вас «Генополису». Это очень уважаемая фирма, занимается научными разработками. Они постоянно нуждаются в свежем генном материале, я имею в виду, в новых животных. Прежде всего, в трезвых.

Тут директор повернулся к ним спиной и скрылся в своей конторе. Львы растерянно смотрели друг на друга, у вомбатов вид тоже был весьма глуповат — впрочем, сумчатым неуклюжникам ничего не стоит прикинуться простофилями.

— Какая разница, — нарушил молчание Грегор, — на кого работать — на нашего директора или на этих генных разработчиков. Может, там даже лучше будет.

Остальные участники праздника согласно закивали, только Гериберт был категорически не согласен. Он взволнованно размахивал альбомом с марками.

— Да вы хоть знаете, что такое генный материал?

— Гиены, — сказал Грегор.

— Чего-чего?

— Гиенный материал, стало быть, гиены, — объяснил Грегор под смех остальных.

— Тогда взгляните, пожалуйста, на эту серию. Негашеные марки Малави, 2003 год. Кстати, не особенно ценные, — заметил Гериберт, кладя на землю раскрытый альбом. Марки в серии были крупные, красочные, и сперва все подумали, что на них изображены разные африканские животные. Но когда Гериберт пустил по кругу свою лупу, каждому стало ясно, что там изображено на самом деле. Например, горилла с задними ногами буйвола. И другая — с головой слона. И еще одно существо, наполовину носорог, наполовину шакал. И хамелеон с крыльями.

— Ч-что это? — спросил Джеронимо.

— Ужас какой… — заметил Ахмед.

— Красавчики почище Грегора, а это кое о чем говорит, — вставила Дорис (и получила от шефа тычок под ребра).

Гериберт откашлялся и присел на чурбан. Остальные притихли и уставились на него.

— Это серия о генной технологии, к гиенам она никакого отношения не имеет, разве что очень отдаленное. Все мы носим в себе определенные гены, благодаря которым и выглядим так, как выглядим.

— Гены — это что-то вроде директора и фрау Шлютер! — воскликнул Грегор, успевший оправиться от смущения.

— Да, можно сказать и так. Но речь идет о множестве директоров и фрау Шлютер, которые настолько малы, что их не разглядеть даже в лупу.

— А Хорровиц мог бы их увидеть? — поинтересовался Ахмед. Хорровиц — это сокол-сапсан, и, хотя работал он в вольере пингвинов, все знали, что зрение у него феноменальное.

— Сапсаны способны разглядеть мышь с высоты трехсот метров, однако гены внутри мыши они не увидят, даже если приблизятся к ней вплотную. Для этого требуется сильный микроскоп, — назидательно сказал Гериберт.

— Значит, будь у Хорровица микроскоп… — начал было Грегор.

— …он бы тотчас же свалился с неба, — перебил его Гериберт, который начинал терять терпение. — Всякое живое существо, как я уже говорил, несет в себе определенные гены, и если эти гены перемешать, могут получиться совершенно новые существа. Представь, что фрау Шлютер достала бы тебе из шкафа штаны крокодила, а к ним — куртку буйвола, — сказал Гериберт, обращаясь к Грегору, который собрался было сострить, но после этих слов осекся.

— А теперь мы подошли к самому главному. Всмотритесь, пожалуйста, повнимательнее в эту почтовую марку…

Тридцать два глаза попытались одновременно заглянуть в Герибертову лупу, что вызвало изрядную давку, но в конце концов марку увидели все. На ней был изображен автофургон, откуда человек в строгом костюме выводил странного леопарда со слоновьим хоботом и слоновьими же ушами. На автофургоне красовалась надпись: «Генополис».

Звери теснее сгрудились вокруг Гериберта. Внезапно стало очень тихо, и тишина казалась зловещей.

— Ну вот, как вы только что слышали, фирма «Генополис» купила наш зоопарк со всем, что в нем есть. Не удивлюсь, если они уже распланировали, что будут с нами делать.

— Зря мы устроили такую несусветную бучу! — посетовал Ахмед.

— Это ты, Грегор, во всем виноват, — сварливо начала Дорис, но Гериберт поднял лапу, и все успокоились.

— Никто из нас не виноват. У директора давно пропал интерес к зоопарку, и рано или поздно он бы все равно его продал, так что предложение «Генополиса» пришлось очень кстати. Не будем спорить, давайте лучше подумаем, что можно сделать.

— Для начала надо надеть наши шмотки и приняться за работу: вон идет директор с каким-то типом, — заметил чепрачный тапир, которого, между прочим, звали Игнац. Если кто-то считает, что для тапира это имя смешное, пусть сперва задумается, знаком ли ему хоть один чепрачный тапир, а если нет — не лучше ли ему вообще о тапирах помалкивать?

Когда директор и его гость остановились перед вольером антилоп, внушительный табун из четырнадцати гну уже прилежно бегал вокруг водоема. Директор указал на Гериберта, и гость рассмеялся таким блеющим смехом, что поначалу все засомневались: а не гиена ли это, напялившая на себя костюм в тонкую полоску? Однако Джеронимо, знавший толк в декоративности, сразу понял, что посетитель не ряженый — костюм и есть его настоящая шкура. Вскоре оба неприятных визитера двинулись дальше, а в поле зрения антилоп появился новый друг животных. Он был в широкополой шляпе, с пластиковым пакетом из супермаркета и с косматой бородой.

— Это еще что за чучело? — без тени почтения к посетителю спросил Шульц товарищей. «Чучело» облокотилось на ограждение и как зачарованное уставилось на антилоп, которых постепенно охватывала непонятная тревога. В глазах бородача появился странный блеск. Вдруг он одним прыжком перемахнул через ограждение, и шляпа слетела с его головы.

— А-а-а-аггррррхх, антилопья свежатина! Мое любимое кушанье! — взревел он и бросился к стаду. Бежать антилопам было особенно некуда, но в конце концов они все же побежали — без паники, колонной по двое, размеренной рысью. А самый маленький гну даже остановился и посмотрел озадаченному визитеру прямо в глаза.

— Привет, папа, — сказал гну.

— Вввву-у-умммффф, — отозвался Эрвин. И остановился настолько внезапно, что пластиковый пакет выпал у него из лап и упал прямо к ногам Гериберта.

Тот поднял пакет и извлек из него маленькую книгу в обложке цвета хаки.

— Ага, что-то знакомое… Наш «Справочник вожака стаи»?

— Да, конечно, это мой «Справочник вожака стаи», но он совершенно не подходит для… для гну. — Эрвин на мгновение запнулся. — Тебе что, совсем не стыдно? Ты почему бегаешь с этими придурковатыми копытными и позоришь своего старого отца?

— Ладно, папа, позволь тебе представить: это Джеронимо, Вернер, Шульц, Мокка, Ланселот, Гонзо, Тиберий, Коку, Хассан, Бринкман, Роберт Мичум, Сантос и Игнац.

— Мне плевать, я вообще не желаю знать, как зовут этих антилоп. Я намерен их укокошить, профессионально разделать, а потом засунуть дома в морозилку. Ну-ка, прочти мне параграф о смертельном укусе! — Он протянул книгу Гериберту, и тот послушно открыл двенадцатую страницу, где под заголовком «Смертельный прыжок — как его подготовить и осуществить (пример из практики охоты на антилоп гну)» было написано следующее: «Приблизившись к жертве на достаточно близкое расстояние, нужно обогнать ее слева, атаковать фронтально и ударом лапы свалить на землю. После чего наискось, сверху вниз, прокусить ей сонную артерию».

Пока Гериберт читал, остальные гну сняли рабочие костюмы и наблюдали за его отцом, который внимательно слушал, а когда сын закончил чтение, с воодушевлением воскликнул:

— Так, а теперь я двенадцать раз подряд осуществлю смертельный укус в полном соответствии со справочником! Сейчас я вас одного за другим… Минуточку, а что здесь делают все эти львы, и куда подевались антилопы?

— Здесь нет никаких антилоп, папа, — во всяком случае, настоящих. Мы просто работаем антилопами.

Отец растерянно посмотрел на сына, потом — на двенадцать львов, а потом, в полном недоумении, — на чепрачного тапира. Он не помнил, едят ли львы тапиров. Гериберт прекрасно понимал ход отцовской мысли, а потому открыл альбом с марками и указал на серию из Бурунди «Добыча льва» (из двадцати пяти марок). На них было изображено все, что львам по вкусу: разумеется, гну, газель, зебра, обычная антилопа, турист, окапи, жираф, а также комплект из двадцати пяти ножей фирмы «Хатари», гребешок для расчесывания гривы и выставленный на помойку диван (особенно популярный у близоруких львов, которые путают его с большим травоядным).

Но чепрачного тапира там не было. Ведь он обитает в Юго-Восточной Азии и вообще умеет за себя постоять. На эту тему у Гериберта тоже была замечательная серия, из Бирмы, но отец недовольно отмахнулся:

— Да-да, я уже сообразил, что в мою пищевую схему тапир не входит, так что не надоедай мне своей марочной ерундой.

— Все ясно, папа, но позволь спросить: откуда тебе известен термин «пищевая схема»?

— Это тебя не касается! Такое знаешь просто потому, что ты лев, вернее… — тут отец замялся, поскольку понимал, что от Гериберта подобными объяснениями не отделаешься, — вернее, потому что ты лев, которому однажды нанес визит некий… этолог.

— Ага, и теперь он, наверное, лежит у нас в морозилке?

— Хотелось бы — но у него, увы, оказался при себе ствол…

Далее последовал обстоятельный обмен мнениями между отцом и сыном, в ходе которого прозвучали даже такие трудные выражения, как «конец пищевой цепочки», «экологическая ниша» и «дислексия». Слова сына не оставили отца равнодушным:

— Значит, по-твоему, я еще могу научиться читать?

— Разумеется, ведь существуют прекрасные курсы для пожилых…

— Послушай-ка, как ты разговариваешь с отцом, стоящим, между прочим, в конце пищевой цепочки? Кстати, что ж ты не предупредил меня, что в библиотекарше содержалось столько вредных веществ!

— Ты жалеешь, что съел ее?

— Да, можно было найти биологически чистый продукт.

— Папа, должен сказать, ты действительно быстро учишься!

— Ты так считаешь?

Отец Гериберта был польщен. Хотя ему по-прежнему не нравилось, что сын, вырядившись антилопой гну, носится как угорелый и не желает питаться мясом, он наконец уразумел, что у этого очкарика можно кое-чему научиться.

К сожалению, времени для дальнейшего сближения уже не осталось: часы показывали полседьмого, зоопарк закрылся, и всех животных пригласили на собрание в пустующий вольер для белых медведей. Директор намеревался представить своим подчиненным новых владельцев зоопарка, а звери хотели узнать, что их ждет после смены руководства.

Пришли все. По приказу полковника Вальтера Гериберт удобно расположился на его панцире. Рядом с ними уселся отец Гериберта — он как посетитель давно должен был покинуть территорию зоопарка, но сын попросил его остаться. На скале для белых медведей поставили длинный стол, за которым расположились директор и еще три человека. Отец Гериберта вдруг побледнел:

— Я их всех знаю. Они были в моей стае, в самолете…

— Тс-с! — зашипели сидевшие впереди гималайские медведи, которые днем работали венценосными журавлями.

— Глубокоуважаемые сотрудники! — с необычной торжественностью начал директор. — Как все вы наверняка знаете, я бы охотно сохранил зоопарк за собой, но, к сожалению, вынужден его продать, ибо одни лишь расходы на алкогольные напитки для вомбатов меня очень скоро разорили бы…

Раздались возмущенные возгласы: вомбаты пользовались всеобщим уважением, а сейчас из них сделали козлов отпущения — это понимал каждый. Все в зоопарке знали, что директор проводит воскресенья на ипподроме, делает ставки и почти всегда проигрывает. Как правило, проигрыши объяснялись «стопроцентно верными» советами Грегора, что и было истинной причиной директорской неприязни к нему. Директор продолжал:

— Не будем бередить старые раны, перейдем к фактам: фирма «Генополис» щедро заплатила за зоопарк и гарантировала мне, что порядки останутся прежними.

— Письменно гарантировала? — подал голос полковник.

— Ах, полковник, не то чтобы письменно — но ты ведь знаешь, на меня можно положиться…

Раздались смешки, и полковник, сделавший свое дело, отвечать не стал.

Директор заметил, что присутствующие настроены не в его пользу, и поспешил завершить речь:

— Ну что ж, пусть лучше новые владельцы сами расскажут вам о своих дальнейших планах. Позвольте представить: доктор Греве, господин Бройштедт и фрау доктор Зёдербаум.

Несколько лемуров захлопали в ладоши, но другие звери их не поддержали. Похоже, в вольере теперь преобладал враждебный настрой.

Микрофон взял доктор Греве:

— Дорогие… э-э… животные! «Генополис» — предприятие, развернувшее свою деятельность по всему миру. Мы работаем в самых разных рыночных сегментах и…

Доктор Греве приступил к длиннющему докладу. Ленивцы заснули сразу. Рыбы, птицы, и рептилии тоже задремали. По-настоящему слушали докладчика только полковник, Гериберт, его отец и пеликан Франц Фердинанд. Лишь они и дождались момента, когда, спустя три часа, доктор Греве добрался до главного пункта своей речи:

— …за последний биржевой год мы смогли увеличить акционерную стоимость компании на 566 %. Центр тяжести нашего производства приходится на область генных исследований, потому-то мы вас и купили. Мы собираемся активно вовлечь вас в нашу работу. Нам представляется, что вы для этого особенно подходите, поскольку каждый из вас ежедневно выступает в роли другого животного.

— Не каждый! — крикнул Франц Фердинанд, и доктор Греве укоризненно посмотрел на него.

— Я кое-что поясню, — вдруг вмешалась фрау доктор Зёдербаум. — Вам выпала честь послужить науке, человечеству, а может быть, и всей Вселенной.

— К черту Вселенную! — рявкнул внезапно проснувшийся Грегор.

— Я все же прошу вас… — проговорила фрау Зёдербаум. — Вы ведете себя как… как животные, а могли бы проявить большую готовность к диалогу. С завтрашнего дня мы будем ненадолго забирать вас — по очереди — в нашу лабораторию для проведения маленького теста. В остальном же жизнь зоопарка будет протекать по-прежнему. Если вам что-то непонятно, обращайтесь к фрау Шлютер.

Директор и трое новых владельцев зоопарка поспешно удалились — исчезли за скалой для белых медведей. В вольере остались только ошеломленные звери. Все, кроме еще не проснувшихся, столпились вокруг полковника.

— Картина вырисовывается неприглядная, если хотите знать мое мнение, — сказал полковник. — Все, что они тут болтали насчет генных исследований, весьма и весьма подозрительно…

— То есть? — воскликнул Грегор.

— Эти господа мне совершенно не нравятся. А ты что скажешь, Франц Фердинанд?

Пеликан откашлялся и попросил Гериберта достать у него из клюва блокнот, в котором он по ходу собрания делал заметки. Надев очки, Франц Фердинанд долго и сосредоточенно всматривался в свои записи, в некоторых местах что-то стер и подправил клювом, а потом осведомился у фрау Шлютер, нет ли в этом вольере возможности задействовать программу презентаций «ПауэрПойнт». Минуты через четыре он наконец обвел взглядом заинтригованных коллег и сказал:

— Короче, дело дрянь.

— Мне тоже так кажется, — сухо отозвался полковник Вальтер.

— Нельзя ли объяснить это простому льву поконкретнее? — спросил отец Гериберта.

— Вы новичок? Вид у вас диковатый, — сказал полковник. Когда же Гериберт вкратце объяснил, какого рода отношения связывают его с «новичком», он добавил:

— Прими мои соболезнования, сержант Гарри, но, как бы то ни было, возьми себя в лапы и держись! — После чего обратился ко всем:

— Эти пройдохи из «Генополиса» купили зоопарк, чтобы либо распродавать нас другим фирмам, либо беспрепятственно использовать нас для опытов. Мы для них фантастически ценный генный материал. А значит, тот из нас, кто хоть раз попадет в их лабораторию, живым оттуда не выйдет — или, во всяком случае, выйдет не в том виде, в каком вошел.

Гериберт быстро растолковал отцу природу генов, потом забрался на панцирь полковника Вальтера и сказал:

— Коллеги, животные, поставщики генного материала, нам необходимо что-то предпринять!

Мы не станем приводить здесь его выступление, хотя оно было очень темпераментным. Гериберт нашел самые доходчивые слова, чтобы убедить коллег в серьезности положения. Он в мрачных красках обрисовал ожидающее их всех будущее и наглядно объяснил, что все они погибнут в лабораториях «Генополиса», если, если…

— В общем, у меня есть план. Надо попытаться выкупить контрольный пакет акций фирмы, а потом на рынке ценных бумаг… — тут кто-то тихонько дернул его за лапу.

— Прости, а может, нам просто сожрать этих генных прохиндеев? — Предложить такое мог только отец Гериберта. Вне всяких сомнений.

На мгновение воцарилась тишина. И задержалась еще на мгновенье. А потом со всех сторон закричали:

— Кла-а-сс-но! Суперидея!

Гериберт малость сник, поскольку его гениальный план был так быстро отвергнут. Но с другой стороны, для того, чтобы приобрести контрольный пакет акций «Генополиса», назначить полковника Вальтера председателем правления и уволить доктора Греве и его братию, наверняка потребовалась бы уйма времени…

— Думаю, твой отец прав, — проворчал полковник. — Нам надо поторопиться, очень поторопиться, поэтому сам я лучше останусь здесь. Вашим главнокомандующим назначается Гериберт. Он вам скажет, как действовать дальше, ясно?

— Ясно, сэр! — хором гаркнули почти две сотни зверей, и любой внимательный слушатель различил бы в этом хоре низкий голос одного посетителя, вопреки всем правилам находившегося на территории зоопарка в этот неурочный час.