Они могли освободить Дамара от скафандра только в лазарете. Здесь, непосредственно перед шлюзом кровь, которая лилась у него из рта и носа, попала в во все помещения, ее частицы сталкивались бы, распадались, пока весь космический корабль не был бы наполнен этой капельной дымкой. Седрик и Джефсон осторожно сопроводили пострадавшего в лазарет. Между тем Массиму отправил первое сообщение в центр. Он не хотел говорить, был ли Дамар еще жив или нет. Трудное общение, когда между вопросом и ответом постоянно проходило от шести до семи минут, делало их положение еще более безвыходным.

В лазарете, совершенно изолированной части космического корабля, находился санузел, небольшая моечная установка, обширная аптечка с простыми хирургическими инструментами и кислородные баллоны для различных случаев. На бортовой стенке была откидная подставка, которая удерживала больного в состоянии равновесия. В этом помещении находились и информационные зонды, которые могли были быть выпущены в случае чрезвычайных ситуаций.

Они открыли скафандр Дамара. В нем еще оставался небольшой запас кислорода. Сколько, измерительные инструменты не показывали. Они были неисправны. Вследствие чего? Как мог кислород вообще мог вытечь? И в какой момент он вытек? Появлялись вопросы, но никто не мог дать на них ответ.

Они знали только, какие последствия мог повлечь за собой этот несчастный случай. Утечка кислорода и вместе с тем также атмосферного давления из скафандра сначала вызвала высотную лихорадку, за которой последовала потеря сознания. Давление продолжало усиливаться, кровь начала вскипать, и если помощь не подоспевала быстро, лопались соединительные ткани и кровеносные сосуды, легкие расширялись до разрыва. Было похоже на то, что у Дамара было уже это последнее состояние. Седрик очистил ему лицо. Он склонился над ним, но не заметил никаких признаков жизни.

— Я думаю, он мертв.

Генри Джефсон перекрестился. Затем он сложил ладони и начал молиться. Вошел Массиму. Он сначала посмотрел на Джефсона, затем на Седрика.

— Что с ним такое — он сошел с ума?

— Оставь его в покое, — сказал Седрик, — что они там говорят на станции?

Мое сообщение дойдет только через полторы минуты, и затем пройдет еще вечность, пока они ответят, черт. Он дышит?

— У него рот полон крови.

Массиму потряс Джефсона за плечо.

— Прекрати ныть! — накричал он на него. — Ступай в рубку, дождись ответа. Расскажи им, что произошло.

Джефсон покинул помещение.

— У него раньше часто были такие приступы?

Седрик не ответил. Он очистил аспиратором ротовую полость Дамара. У них у всех было базовая медицинская подготовка, могли выдирать зубы и обрабатывать простые раны. К такому несчастному случаю они не были готовы. В таком случае они должны были бы иметь на борту не только профессиональных врачей, но и операционную — если только Дамару вообще ее можно было помочь. Он был без сознания, но был жив. Из его рта исходило едва слышный хрипение.

— Что теперь? — Седрик вопросительно посмотрел на Массиму.

— Попытаемся с кислородом, это радикальный способ, но вреда он принесет.

Массиму взял кислородный баллон и поднес воздушную маску ко рту Дамара.

— А парень то окоченел, — пробормотал он, — хотел бы я знать, как это произошло.

— Его скафандр был в порядке, когда он выходил — может быть его задел метеорит?

— Это выяснят.

Дамар тихо стонал. В его рту снова накопилась кровь. Седрик выкачал ее.

— Возможно он еще выкарабкается.

Массиму пощупал пульс. Он ничего не чувствовал.

— Я не слишком надеюсь, — сказал он. — Это невыносимо, именно в двух метрах от шлюза с должно было это произойти…

Вошел Генри Джефсон.

— Как он?

Он не получил ответа.

— Центр хочет получить подробнейший отчет. Я сказал, что он без сознания и что у него внутреннее кровотечение. Дрянная связь, пока они ответят, он уже умрет.

— Тише, он шевельнулся! — воскликнул Седрик. У Дамара дернулись глаза.

— Ты понимаешь нас? — спросил Седрик.

— Прекрати же спрашивать, — сказал Джефсон, — ты же видишь, что он не пришел в себя.

Массиму снова надел ему кислородную маску. С губ Дамара снова сорвался стон и затем неразборчивый лепет.

— Он хочет что-то сказать…

Он снял маску. Пролетали секунды, раненый больше не двигался. Они еще раз очистили его ротовую полость от крови, дали ему кислород, и затем, совершенно неожиданно, с губ Дамара сорвалось: «Я хочу поговорить с Седриком, наедине».

— Пошли, — сказал Массиму. — Давай ему время от времени кислород.

Джефсон и Массиму оставили помещение.

— Мы одни, — сказал Седрик.

Он напряженно посмотрел на своего спутника.

— Дамар, — прошептал он, — будет лучше, если ты не будешь разговаривать, это слишком напрягает тебя. Послушай, скоро мы снова поставим тебя на ноги. Они в Центре совещаются, скоро поступят указания. Через пару дней снова будешь старым добрым…

Дамар на секунду открыл глаза. Седрик держал кислородную маску над его ртом. Спустя мгновение раненый неразборчиво пролепетал: «Нет, подойти поближе». Седрик убрал маску и склонился над ним. С крайним напряжением воли Дамар старался произносить слова. Наконец, с его губ медленно и неразборчиво сорвалось:

— Мне жаль, Седрик…

— Тихо, Дамар, не напрягайся…

Он испугался, когда вдруг изо рта Дамара вдруг заструился поток крови. Седрик напрасно старался остановить эту кровотечение. Оно не прекращалось. Он позвал Массиму и Джефсона. Неподвижными глазами Дамар смотрел в пустоту. Отчаянный его беспомощностью, Седрик отлетел на несколько шагов назад.

— Дамар, — прошептал он, — скажи же что-нибудь.

Пострадавшему больше нельзя было помочь. У него не хватило времени, сказать Седрику то, что терзало его в эти последние минуты. Седрик испуганно и устало откинулся на магнитные полосы. Он не сводил взгляда с умершего и не мог понять, что здесь произошло. Все казалось ему сумасшедшим сном, кошмаром, от которого он хотел освободиться и от которого не было освобождения.

Джефсон влетел внутрь. Он увидел, что произошло. Он молча приблизился к умершему и закрыл ему глаза. Затем он неподвижно застыл перед мертвым телом. Седрик не мог сосредоточиться ни на одной здравой мысли, было похоже на то, словно его самого покинула жизнь. Несколько капель крови парили в помещении. Они коснулись его щеки. Он не почувствовал их. Только когда Джефсон положил ему руку на плечо, он пришел в себя. Закон подействовал, жизнь закончилась. Она погасла так, словно звезды, загораются и снова темнеют. Седрик знал этот закон, но он еще никогда не видел его безжалостного исполнения. Куда бы они не полетели, она сопровождала из словно свет звезд.

Массиму не нужно было никаких объяснений. Когда он увидел Джефсона и Седрика, он знал, что случилось. Из Центра все еще поступали советы по мерах спасения. Он сообщил о смерти спутника. Прошли минуты, пока дошел ответ.

В этом ответе резонировало потрясение, когда говорящий выразил свое сочувствие от имени всех ученых Центра управления. Они слышали слова, но они были малоутешительными. Умершего необходимо было убрать за борт. Массиму с каменным выражением лица отдал распоряжение. Чувствам и ощущениям не было ни малейшего места на этом самом малом из всех небесных тел. Печаль была угрожающей роскошью. «Кеплер» все еще двигался по неизвестной траектории. Они должны были очистить лазарет, и они должны были как моно быстрее вскрыть информационный зонд. Безжалостные законы самосохранения заставляли их поторопиться.

Они втроем выбрались, ущупывая стены. Джефсон и Массиму снова облачили умершего в скафандр. Позднее специалисты установят, что послужило причиной несчастного случая. Когда Массиму хотел закрыть скафандр, Седрик попросил его подождать немного. Он поспешил в сад, но там не было того, что он искал. Седрик забрался в кабину, которую делили Дамар и Массиму. Предчувствие не обмануло его. К лежанке Дамара был прикреплен пластиковый мешочек с землей. Он взял его и хотел вернуться. В этот момент он обратил внимание на небольшой рисунок. Он находился непосредственно рядом с лежанкой на стене. Картина, нарисованная красным карандашом, очевидно изображала остров. На нем не было ни деревца, ни одного дома. Но под этим изображениям были выведены два слова: Silaphati. Седрик подавленно смотрел на это своеобразное наследство. Появление зонда помешало Дамару объяснить ему значение этих слов. Теперь он унес эту тайну вместе с собой в могилу. Почему Дамар был тогда таким упрямым? Седрик ломал себе голову над этим и напрасно пытался найти связь между этим странным поведением и последними словами Дамара. Он был уверен, что такая связь должна была быть, иначе Дамар не настаивал бы на том, чтобы остаться с ним наедине в эти минуты. За его спиной появился Массиму.

— Мы ждем тебя.

Седрик показал на стену.

— Когда он это нарисовал?

Массиму посмотрел на рисунок.

— Понятия не имею, я вижу это впервые.

— Значит, сегодня или вчера…

— По мне, хоть сто лет назад, — нетерпеливо сказал Массиму.

— Сколько ты еще хочешь стоять здесь? На картину ты сможешь потом смотреть часами. А сейчас пойдем.

Седрик последовал за ним. Он осторожно извлек из его мешочка горсть земли и высыпал его мертвецу в скафандр. Затем он сам надел свой комбинезон. Они вынесли его. Джефсон остался на борту. Их товарищ во второй раз ступил на путь бесконечности. Массиму открыл внешний люк шлюза, выход в вечность. Сколько продлится их полет, столько и послужит космическое пространство могилой Дамара. Он должен был оставаться здесь, пока она снова не приблизятся к Земле. Они могли перенести его обратно на космический корабль только перед вхождением в земную атмосферу, чтобы затем похоронить его после посадки. Опорные изоляторы антенны служили крепежным крюком. Они молча проделали свою работу по погребению. Когда труп был крепко привязан, они потянулись обратно к отверстию шлюза. Ворота, которые вели в жизнь, закрылись за ними. Их крошечный мир, окруженный металлической оболочкой, обеспечивал им защиту и прибежище.

Теперь следовало открыть зонд, этот злосчастный шар, внутри которого таилась загадка. Они заплатили за него высокую цену. Время не терпело, но эти последние минуты они не могли просто стереть из своей памяти. Они сняли свои скафандры, затем забрались в сад и присели. Генри Джефсон взял на себя обязанности Дамара. Он наполнил тюбики концентратом из лаборатории. Они молча поглотили пасту. Через мгновение Джефсон сказал: «Я не могу понять этого. Еще и двух часов не прошло, как я сидел рядом с ним и пел. Он был так по-особенному серьезен и эта песня такой грустной — словно он обо всем догадывался».

Седрик подумал о рисунке и о двух словах.

— Наверное, было бы лучше, если бы мы оба вышли в космос.

— Так точно было бы лучше, — сказал Массиму. — Распоряжение поступило из Центра.

— Но я же тебя не упрекаю, — ответил Седрик. — Известно лишь только то, что уже в прошлом. Жизнь странная штука. Вдруг проваливаешься в Никуда. Черное или белое, как на шахматной доске. Когда-нибудь каждый наступит на черное поле…

— Если бы я отправил двоих из нас, — сказал Массиму, — наверное, оба бы погибли.

— Что он сказал тебе, Седрик, когда ты был с ним один? — спросил Джефсон.

— Ему было жаль, это были его последние слова.

— Что ему было жаль?

— Этого я не знаю. Он хотел за что-то извиниться, но за что? Он был таким же, как мы. У каждого из нас уже сдали нервы…

— Кто-то должен был сделать это, — пробормотал Массиму, — а я могу покидать корабль только в случае аварии. Скажите честно: Следовало ли мне отпускать кого-либо из вас вместе с ним? Он растерянно посмотрел на своих спутников. «Я буду держать ответ…»

— Ты сошел с ума, — сказал Седрик, — прекрати упрекать себя. Никто из нас не виноват.

— Ты тоже так считаешь, Генри?

— Конечно — хватит про это.

Седрик поднялся. «Самое время открыть зонд».

Они последовали за ним в контрольную рубку. Седрик вынул зонд из сети. Межзвездная материя расцарапала полированную поверхность, в нескольких местах были различить следы от маленьких метеоритов. Массиму доложил в ЦУП. Затем он описал, как Седрик открывал замок зонда. Все трое У всех троих вырвались возгласы удивления, когда шар разделился на две части. Внутри него лежала книга. Седрик вынул ее и открыл. Это были дневниковые записи.

— Это бортовой журнал «Дарвина»! — крикнул Массиму в микрофон.

— Нет, — сказал Седрик. Его голос звучал тихо, словно он говорил сам с собой. Он провел пальцем вдоль страниц. Растерянно он прочел несколько слов.

— Это не бортовой журнал. Эти записи сделал мой отец.

Пока Седрик пробежался глазами по нескольким местам в тексте, Джефсон извлек из зонда пачку писем. В ней был тот же призыв о помощи, который Эрдсли и Хантер уже находили в первом зонде. И четыре подписи были те же самые. Но когда они сравнили параметры траектории, выявилась разница. Разница была небольшой, но ее было достаточно для того, чтобы в конце концов получит другие параметры траектории. Массиму передал новые параметры в центр. Седрик висел на магнитном держателе, его лицо покраснело.

— Пятеро еще живы, — подавленно сказал он, — по крайней мере, это следует из некоторых строчек.

— Мы искали не в той сфере, — сказал Массиму. — Мы должны сосредоточиться на том, чтобы искать еще несколько недель.

— Если мы только найдем их, — сказал Джефсон.

Седрик посмотрел на него.

— Мы должны найти их, Генри. Я клянусь вам: мы найдем их.

— Надеюсь, вовремя, — пробормотал Джефсон.

— Через час мы будем знать больше, — сказал Массиму, — затем у нас будут новые параметры орбиты — и достаточно времени для того, чтобы прочесть дневник.

Всего сорок минут прошло до того момента, как поступили новые данные о характере изменения орбиты «Дарвина». Если эти новые данные были верными, тогда они должны были заметить пострадавший космический корабль самое позднее, через двадцать пять дней. Корпус «Кеплера» снова задрожал. Автоматическое программное управление направило космический корабль в новые глубины Вселенной. У них теперь было много времени, чтобы прочесть о трагедии, которая произошла на борту «Дарвина».