НАЧАЛО ВАРВАРСКОГО ЗАВОЕВАНИЯ

Как говорилось в предыдущей главе, в последний день 406 г. союз вандалов, свевов и аланов перешел Рейн. Регулярных римских войск там уже практически не было. Франки, бывшие федератами империи, пытались задержать вандалов и их союзников еще на правом берегу Рейна. В ожесточенном сражении они уничтожили большое количество вандалов и даже убили их короля Годегизела. Но на помощь вандалам пришли аланы во главе с их главой Респендиалом, и франки потерпели поражение (Greg. Tur. II, 9). После этого никаких препятствий для варварского вторжения в Галлию не оставалось. Варвары сначала опустошили восточную часть Галлии, а затем обрушились на ее юго-западную часть, выйдя к Пиренеям. Захвативший Галлию Константин сумел восстановить границу по Рейну и не дать возможности новым варварам перейти из Германии в Галлию.

В Испании в это время шла борьба между Константом и Геронтием, и толи по приглашению Константа, не видевшего других возможностей бороться с Геронтием, то ли из-за предательства варварских отрядов, оставленных Геронтием для охраны пиренейских проходов, толи просто воспользовавшись сумятицей на Пиренейском полуострове, осенью 409 г. свевы, вандалы и аланы перешли Пиренеи (Oros. VII, 40,9; Hydat. 42). Ни Геронтий, ни Констант не могли им помешать, так как были заняты борьбой друг с другом. Более того, Геронтий заключил с варварами мир (Olymp. fr. 16). Каковы были его условия, точно неизвестно, но они явно развязали варварам руки, и они стали опустошать Испанию, как это было сравнительно недавно в Галлии. Армия Константа была разбита, и Геронтий направился в Галлию для завершения войны с Константином и Константом и даже сумел осадить узурпатора в его столице Арелате. Однако против Константина наконец-то выступили войска законного императора Гонория, порвавшего с Константином, во главе с Констанцием. Солдаты Геронтия перешли к Констанцию, и это вынудило мятежного полководца бежать в Испанию.

Миграция германских народов 

В восточной части Испании, не занятой варварами, правил Максим. Его провозглашение привело к некоторой дезориентации римской администрации и, может быть, остатков римских войск, что, несомненно, облегчало действия варваров. Сам Максим всячески подчеркивал свое значение как римского императора. Не имея доступа к источникам золота, находившимся в основном в разоряемой варварами Северо-Западной Испании, он чеканил медные монеты с обычными римскими легендами, считая себя одним из трех августов. Вероятнее всего, речь идет о Гонории, правившем на Западе, и Феодосии II, царствовавшим на Востоке. Геронтий и Максим явно претендовали на легальное управление префектурой Галлией. Однако удержаться в Испании Геронтий не смог: как уже говорилось, против него восстали остатки его собственных войск, принудившие его к самоубийству, а Максима к отречению. Не дожидаясь прибытия войск Гонория, Максим бежал к варварам. Олимпиодор (fr. 16), сообщая об этом, подчеркивает, что для этого тот использовал существующий договор о перемирии. Видимо, между варварами (по крайней мере, их частью), и Геронтием и Максимом при заключении мира (или перемирия) были оговорены и еще какие-то условия, позволившие беглому императору найти у варваров приют.

Варвары опустошали страну. Испанские авторы, рассказывавшие о вторжениях варваров, говорят о нашествии аланов, вандалов и свевов, в то время как писатели, жившие в Италии или других странах, говорят либо об аланах и вандалах, либо чаще только об одних вандалах. Видимо те, кто непосредственно не соприкасался с испанскими событиями или черпал свои сведения не от испанцев и поэтому имел л ишь самое общее представление о том, что происходило в этой стране, не очень-то различали состав варваров, вторгнувшихся на Пиренейский полуостров и воспринимали их как более или менее единое целое. Интересно, что Иордан (Get. 153) приписывает императору Гонорию предложение вестготам занять Галлию и Испанию, почти потерянные из-за нашествия вандалов. По-видимому, даже при императорском дворе в Равенне не очень-то знали о реальном положении в далеких провинциях. То, что называются обычно вандалы или в крайнем случае еще и аланы, но не свевы, говорит о том, что именно вандалы, объединившиеся с аланами еще в Паннонии, возглавляли союз варварских племен в Испании.

Находившееся в Равенне правительство было все более озабочено защитой непосредственно Италии и практически не обращало внимания на события на далеком Западе. Не получая от него никакой помощи, сами испанцы в ряде случаев давали отпор вторгнувшимся. Многие бежали в города и крепости (кастеллы). Некоторые небольшие города, как Варейя в верхней долине Ибера, тоже покидаются жителями. Это все привело к экономической катастрофе. Начался голод, в ряде мест были даже отмечены случаи людоедства (Olymp. fr. 30; Hydat. 46—49). Разорялись и латифундии, и еще сохранившиеся мелкие и средние владения горожан и крестьян.

В 411 г. Констанций появился в Испании и восстановил власть римского императора в Тарраконской Испании. Остальные провинции Пиренейского полуострова оказались в руках варваров, которые в том же 411 г. по жребию разделили их между собой: аланы заняли Карфагенскую Испанию и Лузитанию, вандалы-силинги — Бетику, вандалы-асдинги — восточную часть Галлеции, свевы — западную часть той же провинции (Oros. VII, 40, 10; Hydat. 49; Isid. Hist. 73). Такое разделение не соответствовало реальной численности того или иного варварского народа, что явно закладывало возможности их столкновений в недалеком будущем. Существуют некоторые косвенные намеки на особые отношения Геронтия с аланами. Только его раб алан остался с ним, когда его бросили свои воины, и, как и его жена, покончил с собой вместе с Терентием. Максим, как уже упоминалось, бежал к варварам, но непосредственными соседями владений Максима были именно аланы. После их разгрома вестготами в 418 г. (см. ниже) остатки аланов соединились с вандалами — так Максим мог попасть к последним. Так что не исключено, что не только слепой жребий дал аланам самую большую часть Пиренейского полуострова, но и старания Геронтия.

Каковы были юридические основы поселения варваров в Испании, неизвестно. Возможно, что императорское правительство было вынуждено признать возникший порядок вещей и, чтобы «спасти лицо», пошло на заключение договора, на основании которого свевы, вандалы и аланы получали земли в качестве федератов. Но вероятнее, что варвары заключили какое-то соглашение (может быть, официальный договор) с узурпатором Максимом, который оставил за собой Тарраконскую Испанию, отдав остальные испанские провинции варварам для поселения. Если это так, то и после отречения Максима варвары старались этот договор соблюсти. За исключением вмешательства свевов в восстание багаудов, о чем пойдет речь ниже, ни они, ни вандалы, ни аланы не вторгались в Тарраконскую Испанию. Что же касается западноримского правительства, то оно явно этот договор в расчет не принимало и рассматривало варваров как врагов, незаконно захвативших часть империи. Во всяком случае после восстановления в не занятой варварами части Испании власти равеннского правительства ни свевы, ни другие варвары, поселившиеся в Испании, федератами не считались, но римляне были вынуждены примириться с этим. Как бы то ни было, в результате этого вторжения, большая часть Испании практически ускользнула из-под римской власти. Разделение большей части Испании между варварами привело к развалу их союза. Отныне действовать стали отдельные племена.

Социальная дифференциация у вандалов и аланов была еще достаточно слаба, у них, вероятно, еще не было государства, и в то время, когда они вторгались в Испанию, они представляли собой союзы племен. Видимо, именно во время пребывания в Испании у этих народов стала углубляться дифференциация и начало складываться государство, хотя этот процесс явно еще не успел завершиться. Свевы, вероятно, были более развиты, хотя и у них монархия окончательно утверждается лишь после вторжения в Испанию. Заняв западную часть Галлеции, сами свевы поселились на юге оккупированной области, особенно в районе Бракары. В этом районе они, как кажется, полностью захватили все земли, изгнав оттуда испано-римлян. В незанятых районах сохранились прежние социально-экономические отношения, но испано-римляне должны были выплачивать новым господам дань.

Плита с рельефным изображением растений

В 415 г. через Пиренеи перешли новые германцы — вестготы, до этого обосновавшиеся в Южной Галлии и вытесненные оттуда римской армией под командованием Констанция (Oros. VII, 43,1). Они заняли Барцинон и ряд других городов Тарраконской Испании. Во главе вестготов стоял король Атаульф, незадолго до того женившийся на взятой в плен сестре Гонория Галле Плацидии. Это был не поход армии Атаульфа, а переселение народа, ибо Иордан (Get. 163) прямо пишет о сокровищах, которые Атаульф взял с собой и, главное, о невоюющем народе (plebs inbellis), который был оставлен Атаульфом в Барциноне. Plebs — это народная масса, противопоставленная «верным» (fideles), под охрану которых (точнее, некоторых из них) были оставлены сокровища короля. Означает ли это, что народная масса в это время уже была оттеснена от военной службы? Едва ли. Речь в данном случае идет о той ее части, которая не воевала, т. е. детях, женщинах, стариках. Но само противопоставление плебса «верным» очень важно. Это говорит о существовании вокруг короля особой группы, противопоставленной остальному народу и связанной с королем узами личной верности.

Уйдя из Галлии, Атаульф, вероятно, стремился обосноваться в Тарраконской Испании, единственной провинции на Пиренейском полуострове, еще остававшейся под римской властью. В то же время рвать с Равенной он не хотел и даже, наоборот, открыто заявлял о своем желании служить Гонорию и защищать империю (Oros. VII, 43, 3). Атаульф явно надеялся на претворение в жизнь своего плана обновления государства и рассчитывал на свое родство с Гонорием. Именно поэтому он воевал с варварами, уже обосновавшимися в Испании (Iord. Get. 163). Но среди «верных» возникла оппозиция королю, который под влиянием жены занял столь ясную проримскую позицию. И вскоре в том же Барциноне Атаульф был убит (Olymp. fir. 26; Oros. VII, 43,8; Iord. Get. 163). Его убийцей Иордан называет Эвервульфа, ненавидевшего короля за насмешки над ним, а Олимпиодор — Дубия, который ранее принадлежал к группе готов, силой подчиненных Атаульфом. Судя по этим сообщениям, непосредственные мотивы убийства были чисто личные.

Иордан (Get. 163) пишет, что королем был сделан (constituitur) Сигерих. Олимпиодор (fr. 26) называет Сигериха просто преемником и уточняет, что он был братом Сара. Этот же автор отмечает, что власть Сигерих захватил не по праву наследования и закону, а стараниями и силой. Это замечание Олимпиодора чрезвычайно важно. Сам Олимпиодор происходит с Востока, но очень неплохо знает ситуацию на Западе. Судя по тому, что он в своем произведении использует официальный язык и придворный жаргон, его источниками в значительной степени были официальные документы константинопольского и, может быть, равеннского двора. А отношениям с варварами оба двора придавали большое значение, и там явно были довольно хорошо осведомлены о событиях, которые могли весьма повлиять на отношения варваров с римлянами. Разумеется, на многое, в том числе и на взаимоотношения в варварской верхушке, римляне смотрели сквозь призму собственных представлений о государстве. Отсюда, возможно, и акцент Олипиодора на нарушение правил наследования и закона. Существовали ли такие правила и законы? Или автор наложил римскую кальку на готское общество? Ответить на эти вопросы абсолютно точно едва ли возможно. И все же указание Одимпиодора на старание и силу, примененные Сигерихом (οπουδη και δυναστεια), говорит о перевороте и тщательной подготовке к нему. Видимо, оппозиция Атаульфу использовала личные мотивы то ли Эвервульфа, то ли Дубия, чтобы совершить заранее задуманный переворот.

Еще один момент в сообщении Олимпиодора обращает на себя внимание. По его словам, Сигерих был братом Сара. Сар являлся вождем той группы вестготов, которая выступала против Алариха и Атаульфа. В свое время, когда после падения и гибели Стилихона большинство готов, служивших римлянам, предпочло бежать к Алариху, Сар был среди немногих, сохранивших верность Гонорию. Позже он, однако, попытался перейти на сторону Иовина, но против него решительно выступил Атаульф, и Сар был вынужден отступить, а на обратном пути он был убит (Olymp. fir. 17). Возможно, что после этого 18 или 20 тысяч готов, которые следовали за Саром, перешли к Атаульфу, а брат убитого Сара явно занял место среди его «верных». Но противоречия двух групп вестготов не исчезли. Видимо, тем господином, за которого мстил убийца Атаульфа, был именно Сар. Убийство Атаульфа и возвышение Сигериха означали, что первенство переходит от тех, кто шел за Аларихом и Атаульфом, к тем, кого ранее возглавлял Сар. Так что можно полагать, что заговор и убийство короля были делом бывших сторонников Сара, вынужденных подчиниться Атаульфу.

По словам Олимпиодора (fr. 26), Атаульф, умирая, завещал своему брату сохранить дружбу с римлянами и вернуть им Галлу Плацидию. Было ли это знаком передачи власти? Едва ли. У Атаульфа были дети от первого брака, но и о передаче власти кому-либо из них тоже не было речи. Между тем Сигерих и его сторонники сразу же сделали все, чтобы как можно ярче выглядел переход власти от одной группы вестготов к другой. Первая жена Атаульфа с детьми бежала под защиту епископа Сигесара, но все они были убиты Сигерихом. А Плацидию вместе с другими римскими пленниками, уже много лет находившимися в руках вестготов, прогнали в своеобразном триумфальном шествии нового короля. В то же время, как писал Орозий (VII, 43, 9), Сигерих склонялся к миру с римлянами. Видимо, издевательство над бывшей королевой и ее соплеменниками, как и убийство первой жены Атаульфа и их детей, было вызовом не столько римлянам, сколько вестготам — сторонникам Атаульфа и королевскому роду Балтов. И на такой вызов те ответили. Уже через семь дней после своего возвышения Сигерих был убит (Olymp. fr. 26; Oros. VII, 43, 9; Iord. Get. 163), причем Иордан подчеркивает, что убит он был «коварством своих» (suorum fraude). Речь явно шла о борьбе внутри вестготской верхушки.

Королем был избран Валлия, занявший сначала антиримскую позицию. Правда, он вернул почетное положение Галле Плацидии. Это могло, однако, быть вызвано в первую очередь уважением к вдовствующей королеве, а не к родственнице римского императора. Валлия, видимо, подчеркивал возвращение к традициям Алариха и Атаульфа. Он решил вернуться к плану Алариха и перебраться в Африку, но буря уничтожила вестготские корабли, и он был вынужден вернуться (Oros. VII, 43, 11; Iord. Get. 173). Эта неудача, неустойчивое положение в Испании, куда пришлось вестготам возвратиться и где им противостояли другие варвары, все возрастающие трудности со снабжением, неурегулированность отношений с империей — все это заставило вестготского короля изменить свою позицию. Проект Атаульфа о создании единого готско-римского государства во главе с готским королем был явно нереален, а в таких условиях удерживать Галлу Плацидию, к которой Валлия в отличие от Атаульфа не питал никаких личных чувств, было бессмысленно. Находившиеся в Испании вестготы оказались между двух огней — между соперничающими с ними уже ранее пришедшими в Испанию варварами и римлянами, которые во главе с Констанцием были готовы выступить против готов (Iord. Get. 164). С римлянами Валлия не решился сражаться. И когда к нему прибыл для заключения договора римлянин Евплутий, он тотчас согласился. По условиям этого договора, Валлия возвращал Галлу Плацидию ее брату и обязался сражаться против других варваров в обмен на поставку вестготам 600 тысяч мер хлеба (Olymp. fr. 31; Oros. VII, 43, 12—13; Iord. Get. 165). Он с тем большим спокойствием согласился на возвращение Галлы Плацидии, что та превратилась в обузу и раздражающий фактор в самой вестготской среде. В тот момент, когда Орозий заканчивал окончательную редакцию своего произведения, т. е. не позже осени 417 г., ни о каком предоставлении вестготам земли речи еще не шло. Может быть, поселение вестготов молчаливо подразумевалось или было обещано устно, но в самом договоре об этом ничего не говорилось, и обещанное зерно вестготы получал и лишь за свою военную службу. Олимпиодор называет этот договор «мирным» (ειρηνικάς). По Орозию и Идацию (60), речь тоже шла о мире (pax). Орозий даже называет этот мир «лучшим» (pacem optimum). Видимо, он должен был подвести черту под сложными римско-вестготскими отношениями последнего десятилетия и притом исключительно на римских условиях.

Во исполнение своих обязательств Валлия начал войну с вандалами-силингами, занявшими Бетику, и аланами (Oros. VII, 43, 15; Hydat. 60; Sid. Ар. Carm. II, 363). Сначала готы обрушились на вандалов. Судя по Идацию (60—63, 67—68), военные действия продолжались два года. Ожесточенная борьба завершилась полным поражением вандалов. В плен попал король Фредбал. Идаций называет его rex gentis Vandalorum. Поскольку королем вандалов-асдингов был в это время Гундерих, надо думать, что Фредбал возглавлял силингов. Действия вестготов привели чуть ли не к полному уничтожению силингов. Возможно, это преувеличение, но само сообщение говорит о том впечатлении, какое готские победы произвели на испано-римлян. Потерпев сокрушительное поражение, потеряв своего короля и значительную часть народа, вандалы-силинги были вынуждены покинуть Бетику и уйти в Галлецию на соединение с асдингами.

Вслед за тем наступила очередь аланов. Во главе их стоял Аддак. Аланы никогда не составляли общеплеменного единства. Сначала часть их присоединилась к вандалам и свевам и вместе с ними двинулась на запад. Но еще до перехода через Рейн и эта группа разделилась на две, одну из которых возглавил Респендиал, а другую — Гоар. И они заняли разные позиции по отношению и к римлянам, и к другим варварам. В то время как Респендиал остался верен союзу с вандалами и свевами и, может быть, признал общее руководство вандальского короля Годегизела, Гоар выступил на стороне римлян, пытался вместе с бургундами посадить на трон Иовина, а затем, активно помогая римлянам, добился получения земли в Галлии. Респендиал же, как уже говорилось, пришел на помощь вандалам, терпевшим поражение от франков, и затем вместе с ними участвовал в фабежах Галлии и переходе в Испанию, где областью аланов стали Карфагенская Испания и Лузитания. Аддак, видимо, сменил Рес-пендиала во главе испанских аланов. Каждый из этих лидеров аланов — Гоар, Респендиал и Аддак — называется rex Alanorum. Но можно ли говорить о подлинной аланской монархии? Все же уровень социального развития аланов был сравнительно низок. Конечно, во время походов роль военного вождя и его дружины возросла. Источников у нас слишком мало, так что говорить с полной уверенностью о наличии или отсутствии у аланов подлинных королей пока нельзя. Во всяком случае испанские аланы были вестготами наголову разгромлены, Аддак погиб, а остатки аланов повторили путь силингов: они тоже ушли в Галлецию и слились с вандалами-асдингами. Король последних принял титул «короля вандалов и аланов», и этот титул носили все его преемники до крушения Вандальского королевства.

Победы вестготов заставил и других варваров, обосновавшихся в Испании, пойти на переговоры с Империей. К римлянам были направлены послы, просившие мира и готовые даже дать заложников для его обеспечения (Oros. VII, 43, 14). Не известно, как равеннское правительство отреагировало на эти предложения, но, судя по последующим событиям, оно их отвергло. Военные действия продолжались.

Казалось, что очень скоро вестготы уничтожат или вытеснят из Испании всех других варваров. Но римляне решили иначе. Они никак не хотели, чтобы окончательная победа досталась вестготам. И в 418 г. по приказу Констанция те не только прекратили военные действия в Испании, но и покинули эту страну. А за это они в качестве федератов получали земли в южногалльской провинции Аквитании Второй, а также в нескольких смежных с ней городах (civitates), включая Тулузу, относящуюся к Нарбоннской Первой провинции (Chron. Min. I, 469; II, 19; Prosp. Tir. 1271). Каковы были дальнейшие планы вестготов в Испании, неизвестно. Во всяком случае ни о каком желании вестготов покинуть эту страну сведений нет. Наоборот, все, что известно об этом событии, говорит о подчинении римскому приказу. Вестготы снова перешли Пиренеи и обосновались на юго-западе Галлии. Своей столицей вестготский король избрал Тулузу (Hydat. 69). Так возникло Тулузское королевство вестготов.

 

ВТОРОЙ ПЕРИОД ВОЙН В ИСПАНИИ. ПОХОДЫ СВЕВОВ

После побед вестготов положение в Испании существенно изменилось. Теперь почти вся Испания, кроме северо-западной части, занятой свевами и вандалами-асдингами, вернулась под римское господство. Эмерита снова стала столицей диоцеза Испании. Римляне решили использовать обозначившийся перелом. С одной стороны, они различными интригами восстановили свевов и вандалов-асдингов друг против друга, а с другой — сами стали готовиться к прямому военному столкновению с варварами. Присоединение к вандалам-асдингам их соплеменников силингов и аланов усилило вандалов. И раздел Галлеции между ними и свевами их уже не устраивал. Уход вестготов, в которых они, по-видимому, видели основных врагов, давал, как им казалось, шанс изгнать свевов.

С этими событиями, по-видимому, связано второе провозглашение императором Максима. Как говорилось выше, сравнительно недавно Максим бежал к варварам, и скорее всего это были аланы, а после присоединения аланов к вандалам он оказался в руках короля Гундериха. И тот решил снова облечь Максима императорским пурпуром. С его точки зрения, этот акт давал вандальскому королю ряд преимуществ. Римский император распоряжался землей империи, он мог давать ее для поселения, но мог и отнять. Именно поэтому в последнее время различные варварские короли стремились иметь своих «карманных» императоров. Так, например, было с Атталом и Иовином. Вероятно, именно Максим официально дал варварам землю в Испании в 411 г. И теперь, став полной марионеткой в руках Гундериха, он вполне мог столь же официально отнять у свевов ту часть Галлеции, которая была им передана семь лет назад, и отдать ее вандалам, предлогом для чего могло быть увеличение численности последних после соединения с силингами и аланами. Не исключено, что Гундерих имел в виду и воздействие на местное население. Правительство Западной Римской империи уже давно махнуло на Испанию рукой, и ее население самостоятельно строило свои отношения с варварами. Теперь местный император мог послужить связующим звеном между вандалами и испано-римлянами и в какой-то степени обеспечить первым поддержку в их войне со свевами. Сравнение сведений о солнечных затмениях и появлениях комет, с одной стороны, и событий политической и церковной жизни — с другой, показывает, что вторичное провозглашение Максима произошло во второй половине 418 г.

В 419 г. началась вандало-свевская война. Успех склонялся на сторону вандалов, которые осадили свевов в горах. По словам Исидора (Hist. 73), вандалы даже подчинили себе оставшихся свевов. И этот момент решили использовать римляне для вмешательства в испанские дела. В сложившихся условиях изгнание свевов или полное их подчинение вандалам либо даже слияние с ними, как это почти только что произошло с силингами и аланами, привело бы не к восстановлению римской власти на северо-западе полуострова, а к резкому усилению вандалов, которые явно рассматривались римлянами как более опасные враги. Появление же под вандальским покровительством узурпатора еще более напугало равеннское правительство. Узурпаторы казались еще более грозной опасностью, чем варвары. И важнейшей задачей Констанция, который в это время являлся «сильным человеком» в Равенне, было не допустить никаких узурпации. В Испанию была послана армия под командованием комита Астерия и викария Мавроцелла. О жизни Астерия до его направления в Испанию мы ничего не знаем, но он, видимо, был уже настолько известен на военном поприще, что император назначил именно его командующим войсками и фактическим правителем Испании. Посылка вместе с ним викария Мавроцелла говорит о стремлении правительства восстановить после ожидаемой победы (или одновременно с ней) нормальное гражданское управление Испанским диоцезом. Под давлением римской армии вандалы сняли осаду со свевов.

Оказавшись между двух огней — свевов и римлян, — вандалы решили уйти из Галлеции и переселиться в Бетику, которую еще недавно занимали их родственники силинги. Но перед уходом они все же нанесли удар по свевам, захватили и сожгли Бракару (Hydat. 71, 74). Римские войска во главе с Астерием и Мавроцеллом нанесли варварам поражение у Бракары, но не смогли помешать их дальнейшему движению на юг. Максим, оказавшийся в такой ситуации ненужным и брошенный своим вандальским покровителем, вскоре попал в руки императорских войск и был отослан в Италию, где и казнен. Считая, что основная задача в Испании выполнена, правительство снова отозвало Астерия из Испании, и Гонорий в награду даровал ему титул патриция (Greg. Tur. II, 9). А вандалы заняли Бетику.

В 421 г. римляне решили вытеснить вандалов и из Бетики. С этой целью в Испанию была послана новая армия, во главе которой был поставлен magister militum Кастин. По-видимому, незадолго до этого Кастин являлся комитом доместиков, т. е. командовал придворной гвардией и в этом качестве непосредственно перед своим отправлением в Испанию воевал с франками (Greg. Tur. II, 9). Вероятно, сразу же после его войны с франками Кастина назначили на высокий пост magister militum и отправили на новую войну, на этот раз с вандалами. Посылка командующего столь высокого ранга говорит о решимости Равенны покончить с вандальским присутствием в Испании. Возможно, что эта была та же армия, что сражалась с франками. В соответствии с договором к римской армии присоединились вспомогательные войска готов. Кастин попытался окружить вандалов и принудить их к сдаче голодом. Может быть, отказ от решительного сражения объясняется тайными намерениями Кастина сохранить свою армию для выполнения, как ему казалось, более важной задачи. К этому времени умер Констанций, фактически правивший государством вместе слабого Гонория, и Кастин вполне мог рассчитывать занять его место, а для этого ему была нужна сильная армия. Эта тактика уже готова была принести ему желанный успех, но в это время вестготы, как сообщает Идаций, его обманули. В чем состоял обман, неизвестно. Возможно, что готы, почувствовав свою силу, не захотели быть простым орудием римлян или попытались каким-то образом использовать свое третье появление в Испании для нового там обоснования. Против Кастина выступил и подчиненный ему Бонифаций. Сравнительно недавно Бонифаций успешно отразил нападение вестготов на Массалию (Olymp. fr. 21), и его успехи, как ему казалось, давали ему право на самостоятельное командование. Однако теперь он был подчинен Кастину. И Бонифаций увел свое войско не только из лагеря командующего, но и из Испании вообще (Prosp. Tir. 1278). Вандалы воспользовались всем этим и нанесли римлянам поражение. Ни о каком вытеснении их из Бетики уже не было речи.

Если вестготы и надеялись использовать ситуацию для какого-то утверждения в Испании, то они явно обманулись. Значение вандалов резко выросло. Вандалы захватили Гиспалис и Новый Карфаген, к тому времени уже чаще именуемый Картагеной, и, высадившись на Балеарских островах, разграбили их (Hydat. 77, 86, 89; Isid. Hist. 73). Вторгаются они и в Мавретанию (Hydat. 86). Это была, вероятно, Тингитанская Мавретания, являвшаяся африканской провинцией Испанского диоцеза. На этом основании вандалы вполне могли считать ее своей законной добычей. Гундерих, видимо, сделал своей резиденцией Гиспалис. Там он и умер в 428 г. Ему наследовал его сводный брат Гейзерих (Hydat. 89).

Гейзерих продолжил политику своего брата. Но если при Гундерихе вандалы действовали в самой Бетике и в восточной части Испании, то Гейзерих обратил внимание на ее западную часть. Как пишет Идаций (90), он в 429 г. опустошил провинции, соседние со свевами. После ухода вандалов свевы завладели всей Галлецией (Isid. Hist. 85). Не решившись или не захотев обрушиться на них, Гейзерих разграбил некоторые районы Галлеции, еще находившиеся в римской власти, и прилегающие территории. Затем, повернув на юг, вандалы обрушились на Лузитанию и захватили Эмериту. Каковы были дальнейшие планы Гейзериха, неизвестно. Но в этот момент ему пришло предложение, «от которого он не мог отказаться».

После ухода из Испании Бонифаций стал практически полновластным хозяином Африки. Он выступил против Иоанна (тем более, что правой рукой того был старый враг Бонифация Кастин) и активно поддержал Галлу Плацидию и ее сына Валентиниана III. Однако могущество африканского наместника испугало и правившую за сына Плацидию, и ряд влиятельных людей в ее окружении. Регентша отозвала Бонифация, а когда тот отказался повиноваться, направила против него армию. В это смутное время Бонифаций и обратился за помощью к вандалам. Возможно, что и его противники, не в силах справиться с мятежным наместником, тоже призвали Гейзериха. В 429 г. вандалы и соединившиеся с ними аланы во главе с Гейзерихом покинули Испанию, предварительно, как было сказано, ее вновь основательно пограбив, и переправились в Северную Африку (Hydat. 90; Vict. Vit. I, l). По словам Иордана (Get. 167), Бонифаций даже помог вандалам переправиться через Гадитанский (ныне Гибралтарский) пролив. Вандалы, как силинги, так и асдинги, находились в Бетике недолго, но оставили по себе прочную память: Южную Испанию, более или менее совпадающую с Бетикой, все чаше стали называть по их имени Вандалусией или позже — Андалусией. А вандалы, укрепившиеся в Африке, нападали на Балеарские острова, а затем и захватили их (Vict. Vit. I, 13).

После ухода вандалов и аланов свевы остались единственными представителями варварского мира на Пиренейском полуострове, и основной областью их господства стала вся Галлеция (Isid. Hist. 85). Характерно, что после раздела Испании в 411 г. и до нападения на свевов вандалов в 419 г. о свевах практически никто не упоминает, даже Идаций, живший в Галлеции. Да и после этой войны свевы появляются в источниках только как правители области, соседней с теми, которых грабил Гейзерих. Свевский король Гермерих появляется только в 430 г. (Hydat. 91). Умер он в 441 г. (Hydat. 122) после 32 лет правления (Isid. Hist. 85), что дает нам дату начала его правления (если, конечно, Исидор не ошибся, что маловероятно) — 410 г., т. е. вскоре после вторжения в Испанию и за год до ее раздела. Тем не менее ни свевы, ни их король не выходили на историческую сцену почти двадцать лет. Характерно, что не только италийские или восточные историки, но и живший в соседней Галлии Сальвиан (Gub. Dei VII, 26), говоря о порабощении Испании варварами, упоминает только вандалов. Видимо, все это время свевы вполне удовлетворялись своим господством в той части Галлеции, которая им досталась в 411 г., а после ухода вандалов и во всей провинции. К этому периоду относится, вероятно, сообщение Орозия (VII, 41,7), что варвары, обратившись от мечей к сохе, рассматривают живущих среди них римлян как друзей и союзников (socios modo et amicos), а те, в свою очередь, предпочитают пользоваться бедной свободой среди варваров, чем нести тяготы римского налогообложения. Но полное оставление Пиренейского полуострова вандалами развязало свевам руки.

Что же касается равеннского правительства, то после поражения Кастина оно в Испанию больше римскую армию не направляло. Только когда восстание багаудов охватило Тарраконскую Испанию, до того времени остававшуюся вне сферы военных действий, там появилось новое римское войско (см. ниже). Правда, в 438 г. появляется некий Андевот, выступивший против свевов (Hydat. 114). Исидор (Hist. 85) называет его dux Romanae militiae. Но была ли эта militia армией, посланной из Италии, чтобы выбить свевов из Бетики и, следовательно, Андевот являлся римским командиром, очень неясно. Скорее всего все же, что Андевот, о котором ничего не известно, кроме этого краткого упоминания Идацием и по его следам Исидором, отношения к Италии и Равенне не имел. Он был достаточно богат, ибо Идаций и Исидор говорят о захвате у него свевами большого количества принадлежавшего ему золота и серебра (magni eius auri et argenti opibus). Трудно понять, почему Идаций, тщательно отмечавший всякое появление римской армии в Испании, в данном случае об этом молчит. Так что представляется более вероятным, что Андевот мог быть местным магнатом, попытавшимся оказать сопротивление свевам, как пытались в свое время кузены Гонория сражаться с узурпатором Константином.

Правительство Равенны явно махнуло на Испанию рукой. Может быть, оно считало свевские походы не очень-то серьезным явлением, которое реально угрожало бы римской власти. После официального воцарения малолетнего Валентиниана III в 425 г. реальная власть оказалась в руках его матери Галлы Плацидии, признанной регентшей. В 437 г. срок регентства официально закончился, но Плацидия еще долго оказывала значительное влияние на государственные дела. Может быть, она психологически отвергала все, что было связано с Испанией: там был убит ее первый муж (это не могло не повлиять на молодую женщину независимо от того, любила она его искренне или нет) и умер ее первенец Феодосии, там рухнули ее первые надежды на обладание властью, там она претерпела величайшее унижение, когда Сигерих провел ее как рабыню в своей пародии на римские триумфы. Еще важнее было то, что самую верхушку Западной империи раздирала борьба честолюбий, доходившая до подлинной гражданской войны, что, естественно, отвлекало внимание от проблем далекой Испании. Более важные для Равенны страны — Галлия и Африка — являлись театрами военных действий. И в военной области именно на них сосредоточивалось внимание западного правительства.

Воспользовавшись сложившимися благоприятными обстоятельствами, свевы начали свои набеги, то просто грабя, то подчиняя местное население. Римской власти в Галлеции фактически уже не было, и эта область наделе стала самостоятельной (Isid. Hist. 85). В таких условиях подчиняться варварам смысла для испано-римлян не было. Предоставленные самим себе, они стали упорно сопротивляться. Центрами сопротивления являлись укрепленные кастеллы (Hydat. 91), в которые, по-видимому, и собирались окрестные жители. Кастеллы, которые были наследниками доримских укрепленных поселков (Кастро), исчезают (или частично отходят на задний план) по мере распространения римского и латинского гражданства, но в новых условиях возрождаются. Такие крепости лучше могли сопротивляться варварам, чем города, а тем более латифундии, даже если некоторые из них были укреплены. Идаций, сообщая об этих событиях, говорит, что кастеллы удерживал плебс. Это ясно говорит о том, что борьбу со свевами вели в первую очередь рядовые слои местного населения. Ни одно имя какого-либо галлецийского магната, который возглавил бы борьбу с варварами, не упоминается.

Активная борьба дала свои плоды. В 433 г. между свевами и местным населением был заключен мир, установивший какое-то сосуществование двух элементов (Hydat. 91). Мир этот не раз нарушался и снова возобновлялся (Hydat. 96, 100, ИЗ). Все это время испано-римляне практически не получали никакой помощи от римских властей. В отчаянии они взмолились о помощи к Аэцию, который в это время являлся чуть ли не фактическим правителем Западной Римской империи и во главе армии восстанавливал римскую власть и влияние в Галлии. Но Аэций был, по-видимому, слишком занят галльскими делами, имевшими для империи гораздо большее значение, чем события на далекой окраине римской ойкумены, и своим противостоянием Галле Плацидии и ограничился лишь направлением посольства к свевам. Но и этого оказалось достаточно, чтобы снова был заключен мир (Hydat. 96—100). Однако, вероятно, почувствовав нежелание имперского правительства реально вмешаться вдела в Испании или его бессилие, свевы возобновили свои нападения и грабежи, вторгаясь в Карфагенскую Испанию, а позже, используя восстание багаудов, даже и в Тарраконскую. Свевы, не встречая особенного сопротивления, практически захватили Лузитанию, сделав Эмериту своей столицей (Hydat. 119). Позже столица была перенесена в Бракару.

С подчиненным населением Галлеции и, пожалуй, Лузитании, Рехиарий, будучи католиком, сумел установить мирное сосуществование. Во время его правления не отмечены столкновения свевов с испано-римлянами внутри королевства Рехиария. Воспользовавшись стабилизацией своего тыла, Рехиарий развернул наступление на испанские провинции, еще оставшиеся под римской властью (Hydat. 137; Isid. Hist. 87). Одновременно он женился на дочери вестготского короля Теодориха (Hydat. 140), христианина, ноарианина, что, по-видимому, привело или должно было привести, по мысли Рехиария, к созданию антиримской коалиции. В 453 г. император Валентиниан III направил к свевам послов. Императорское правительство, очевидно, признало власть свевского короля над Галлецией, Лузитанией и, может быть, Бетикой. Свевское королевство достигло своего наибольшего расширения.

 

ВОССТАНИЕ БАГАУДОВ

В этой нестабильной обстановке в Тарраконской Испании вспыхнуло восстание багаудов. В соседней Галлии движение багаудов началось в III в. и, несмотря на все попытки римских властей подавить его, продолжалось и в V в. Незадолго до середины V в. оно распространилось и на Тарраконскую Испанию. Впервые испанские багауды упоминаются в 441 г. (Hydat. 125), но восстание началось раньше, ибо в этом году против них уже была послана римская армия. То, что испанских повстанцев называли так же, как и галльских, говорит о близости основных черт восстания в обеих странах. Само слово bagaudae или bacaudae — кельтское и обозначает, вероятно, «разбойники», или «мятежники», или «борцы». Избрание галльскими повстанцами старинного кельтского слова с определенным воинственным значением говорит об их стремлении каким-либо образом возродить в борьбе с римлянами старинные доримские порядки. Среди галльских (частично и испанских) багаудов упоминаются рабы и колоны, а также сельчане, горожане и дезертиры из римской армии. В Испании восстание охватило в основном территории крупного землевладения, и уже одно это показывает, что оно было направлено против латифундистов. Другим врагом багаудов были, по-видимому, римские сборщики налогов, так что можно говорить, что повстанцы выступали уже против государственной системы Римской империи. Видимо, в восстании приняли участие различные слои угнетенного населения, в том числе свободные крестьяне, находившиеся под угрозой полного разорения. Римский оратор сравнивает багаудов с готами и другими варварами (Merob. Pan. 2, 14—15). Вероятно, к багаудам примкнули и нероманизованные жители этих районов, а также васконы, к тому времени полностью освободившиеся от римской власти. В ряде случаев к багаудам примыкали и низшие слои горожан, особенно испытывавших тяжелейший налоговый гнет. Как и в Галлии, испанским багаудам, может быть, свойствен некоторый националистический налет, что было вполне естественно в условиях политического кризиса и почти отказа центральной власти от вмешательства в местные дела.

Но ограничиться этой констатацией нельзя. Позже возникло представление о христианском характере этого движения, и имя «Бакауда» распространилось среди высшего клира раннего Средневековья. Так, Бакауда был толедским епископом в третьей четверти VI в. Характерно отмеченное исследователями явление: в VII в. Исидор, используя для своей «Истории свевов» произведение Идация, в соответствующем месте (87) заменяет упоминание багаудского вождя Василия, чьи воины убили местного епископа, на безымянных готов. Надо учесть, что в V в. готы были арианами, и к ним как еретикам Исидор относился отрицательно. Видимо, движение багаудов было довольно сложным. Не исключено, что оно могло проходить под лозунгами христианского равенства. Недаром легенды о христианских багаудах были распространены в особенности в тех районах Европы, где особенно популярны были сказания о мученичестве Святого Маврикия, в свое время отказавшегося сражаться против христиан и уговорившего весь легион последовать его примеру. Этому не противоречит выступление багаудов против высшего христианского клира, выразившееся в особенности в убийстве тириасонского епископа Льва в 449 г. (Hydat. 141). Сам Идаций, сообщавший об этих событиях, был епископом города Акве Флавие в Северо-Западной Испании, и его отношение к багаудам явно отрицательное. Он с сочувствием пишет об убийстве Астурием множества багаудов (125), восторгается Меробаудом, сломившим заносчивость (insolentiam) багаудов (128), сообщает, что Василий с багаудами осмелился (ausus) собраться в тириасонской церкви. Последнее сообщение показывает, что церковь для багаудов была естественным местом сбора. Видимо, идеологическим основанием движения испанских багаудов была какая-то христианская ересь, стремившаяся к восстановлению евангельского равенства и противопоставившая себя современному клиру.

Размах восстания заставил императора Валентиниана III послать в Испанию довольно значительную армию во главе с полководцем Астурием, испанцем, судя по имени. Это — самое раннее упоминание испанских багаудов. Видимо, само восстание вспыхнуло несколько раньше, и лишь неспособность местных властей заставила императорское правительство послать туда армию Астурия. Сам Астурии имел звание командующего обеими армиями (magister utriumque militiae), т. е. самый высокий военный чин империи. Это показывает, какую опасность для государства представляло восстание багаудов в Испании.

В 441 г. Астурии нанес багаудам тяжелое поражение, уничтожив большое число повстанцев (Hydat. 125). Возможно, решив, что восстание подавлено, правительство отозвало Астурия. Однако уже в 443 г. его преемнику и зятю Меробауду, тоже уроженцу Испании, пришлось снова иметь дело с теми же врагами. Подавить восстание не смог и этот полководец, несмотря на победу, одержанную в самом сердце области, охваченной восстанием (Hydat. 128). В результате интриг, раздиравших императорский двор в Равенне, Меробауд вскоре вернулся в столицу.

Возросшей нестабильностью решил воспользоваться бывший главнокомандующий (magister utriumque militiae) Себастиан. Он был зятем Бонифация, и когда противник Бонифация Аэций стал, как в свое время Констанций, чуть ли не фактическим правителем Западной Римской империи, Себастиан был смещен. Он перебрался в Константинополь, но, вмешавшись и там в политическую борьбу, был вынужден оттуда бежать. Оказавшись отвергнутым и равеннским, и константинопольским дворами, Себастиан направился в Галлию к вестготскому королю Тео-дориху, который в то время занимал довольно ясную антиримскую позицию. С его помощью он набрал себе сторонников и с ними вторгся в Испанию, по-видимому, с целью создания не зависимого ни от восточного, ни от западного императора владение. Там в 444 г. Себастиан захватил Барцинон. Однако авантюра Себстиана кончилась его поражением. Уже на следующий год (неизвестно, при каких обстоятельствах) он был вынужден бежать в Африку к вандальскому королю Гейзериху (Hydat. 129, 132).

Победа над Себстианом и успехи Меробауда, возможно, создали в Равенне иллюзию перелома в развитии событий в Испании. И там решили использовать кажущийся перелом для наступления на свевов. С этой целью в 446 г. в Испанию была направлена новая римская армия во главе с командующим обеими армиями Витом. Под командование Вита были поставлены и вспомогательные части вестготов. Армия Вита двинулась в Карфагенскую Испанию, а оттуда в Бетику. По пути воины занимались грабежом. Хотя хронист говорит это лишь относительно готов, трудно представить, что остальные воины Вита воздерживались от подобных действий. Проход большой армии требовал и больших средств, и добывались они в основном за счет местного населения. Это должно было вызвать недовольство последнего, что в значительной степени обусловило дальнейшие события. Свевы наголову разгромили армию Вита (Hydat. 134). И это был последний случай появления на Пиренейском полуострове регулярной римской армии для войны со свевами.

Между тем события показали, что и в Тарраконской Испании было далеко от спокойствия. Восстание багаудов приняло еще больший размах. В 449 г. во главе багаудов стоял уже упомянутый Василий. В это время восстание охватило уже значительную часть провинции, в том числе среднюю долину Ибера. Восставшие захватили город Тириассон, уничтожив стоявший там какой-то отряд федератов и убив местного епископа Льва (Hydat. 141). Через несколько лет, в 453—454 гг., багауды во главе с Василием разорили окрестности Цезаравгусты и захватили город Илерду. Здесь они действовали уже не одни, а в союзе со свевским королем Рехиарием (Hydat. 142).

К этому времени свевы снова перешли в наступление на римские земли. Рехиарий, по-видимому, счел, что убийство императора Валентиниана, с которым он заключил договор, освободило его от обязанности этот договор соблюдать. Незадолго до багаудского восстания свевы захватили Эмериту и Гиспалис и установили контроль над Карфагенской Испанией. В 456 г. римлянам удалось выбить свевов из этой провинции (Hydat. 168), но свевская угроза осталась достаточно сильной. Теперь, объединившись с багаудами, они вторглись в Тарраконскую Испанию (Hydat. 170). Характерно, что на территории, занятой свевами, прежде всего в Галлеции, широкие народные массы, страдая от варварских грабежей и конфискаций, активно участвовали в борьбе с германцами, а в Тарраконской Испании, еще оставшейся под римской властью, заключили с теми же германцами союз. Это ясно говорит, что борьба, развернувшаяся в этой части Испании, носила социальный, а не этнический характер.

Ни римские власти, ни испано-римские магнаты справиться с восстанием своими силами не смогли. Они снова обратились к помощи вестготов. В 454 г. вестготский король Теодорих по просьбе римлян направил в Испанию войско во главе со своим братом Фредерихом, причем к вестготам присоединились и бургунды. Вмешательство вестготов сыграло решающую роль. Вестготское войско, особенно тяжелая конница, несмотря на относительную малочисленность, было хорошо вооружено и организовано. Поэтому Фредерих сумел нанести полное поражение повстанцам (Hydat. 158); во всяком случае после 454 г. всякое упоминание о багаудах исчезает из источников.

 

СВЕВЫ И ВЕСТГОТЫ

В 456 г. вестготы по поручению императора Авита, недавно ими активно поддержанного, выступили против свевов. В ожесточенном сражении свевы были разбиты. Готы захватили свевскую столицу Бракару, разграбив как город, так и его окрестности, а затем двинулись в Лузитанию, нанеся там новое поражение свевам. Рехиарий, бежавший в Порт Кале на границе между Галлецией и Лузитанией, был захвачен в плен (Hydat. 173—175, 178, 182; Isid. Hist. 87). Однако перемены в Италии, в результате которых Авит был свергнут и затем заменен Майорианом, заставили Теодориха вернуться в Галлию (Hydat. 186), где он вступил в неудачную борьбу с Майорианом. В Испании были оставлены некоторые отряды, но дальнейшую борьбу со свевами вестготы прекратили. Вестготский король поставил правителем свевов своего клиента Агривульфа (или Агиульфа), так что со свевской независимостью на какой-то момент было покончено. Однако очень скоро Агривульф поднял мятеж против своего покровителя. Он был разгромлен, но Теодорих понял, что в тех условиях удержать свевов в подчинении будет очень трудно. И он предпочел восстановить свевское королевство, но практически под своим протекторатом. С разрешения вестготского короля свевы избрали собственного государя, который, однако, едва ли был полноправным королем. Готский историк Иордан (234) называет его regulus (а не rex — король), что подчеркивает его подчиненное положение.

Вторжения в Испанию в V в. 

Император Майориан был довольно энергичным правителем. Его целью было восстановление власти Западной Римской империи в потерянных ею областях. Против него, как только что было сказано, выступил вестготский король Теодорих, но неудачно, после чего вестготы стали снова союзниками императора. Эта победа позволила Майориану планировать другие походы. И первой целью он избрал Вандальское королевство в Африке. Африка была очень важна для Западной империи, долгое время она являлась важнейшей продовольственной базой Италии, особенно после того, как египетские зерно и масло стали направляться преимущественно в Константинополь, и ее отделение от империи поставило под угрозу благосостояние самого сердца государства. К тому же совсем недавно вандалы захватили и разграбили Рим, так что их разгром можно было представить как месть за этот разгром, что, несомненно, увеличило бы престиж императора. Может быть, с целью дезинформации распространялись слухи о сборе войск и флота в Лигурии, Но в действительности план Майориана заключался в концентрации его сил в Испании, откуда он планировал переправиться в Африку. В 459 г. специальные послы прибыли в Галлецию, чтобы сообщить испано-римлянам, что между Майорианом и Теодорихом заключен прочный мир (Hydat. 197). Возможно, подобные посольства были направлены и в другие области Испании и имели своей целью обеспечить поддержку императорского предприятия местным населением. В мае 460 г. Майориан с армией прибыл в Испанию (Hydat. 200). Сначала его резиденцией стала Цезаравгуста (Caes. Chron a. 460). А затем армия сосредоточилась на юго-востоке полуострова, где было собрано до 300 кораблей. Но вандалы, предупрежденные предателем, неожиданно напали на римский флот, стоявший у этого побережья, и уничтожили его (Hydat. 200). Кто были эти предатели, можно только предполагать. Возможно, это были те жители Нового Карфагена и окрестных районов, которым было выгодно сотрудничество с вандалами и которые от успеха экспедиции не видели ничего хорошего для себя. Возможен и простой подкуп вандальским королем римских военачальников. Не исключено и коварство готов, которым неизбежное после победы усиление империи было невыгодно. Гибель флота сделала африканскую экспедицию невозможной, и Майориан был вынужден вернуться в Италию.

В это время делами в Западной империи почти безгранично распоряжался Рицимер, который и поставил на равеннский трон Майориана. Однако чрезмерная активность и несомненные способности Майориана его явно испугали. Майориан тоже, вероятно, пытался каким-то образом нейтрализовать чрезмерное влияние Рицимера и, может быть, с этой целью выдвинул в качестве второго командующего войсками Непотиана. Именно Непотиан, как кажется, возглавлял императорское посольство в Галлецию накануне неудачной экспедиции Майориана. Если это так, то превращение Испании в плацдарм для нападения на Африку могло преследовать и далеко идущие политические цели: использовать Испанию и Галлию, где Майориан только что одержал победу, для противостояния Рицимеру и восстановления всесилия императорской власти. Это понимал и Рицимер. Он воспользовался поражением императора, чтобы свергнуть и обезглавить его.

То, что римляне и для подавления восстания, и для борьбы с варварами были вынуждены обращаться к другим варварам, говорит о полном развале имперского управления: римское правительство было уже не в состоянии обеспечить интересы ни господствующего класса, ни испано-римского населения. Началась агония Западной Римской империи и вместе с ней римского господства на Пиренейском полуострове.

Все это, однако, не означает, что весь Пиренейский полуостров был погружен в хаос и переживал абсолютный упадок. Косвенным свидетельством сохранения определенного уровня экономической жизни является то, что в это время относительно часто восстанавливают и перечеканивают мелкие монеты, которые были очень дефицитны, но требовались рынком. Надо иметь в виду, что после ухода вандалов и соединившихся с ними остатков алан в Африку военные действия в основном сосредоточились в западной части Испании. Только восстание багаудов и борьба с ним, а также редкие (по крайней мере, по сравнению с западной частью полуострова) вторжения варваров на некоторое время прерывали более или менее мирное существование восточной части страны. Эта часть старалась поддерживать связи с Италией. Но более или менее действенными были лишь церковные контакты. Провинции все еще признавали власть императора. И тот пытался подтвердить свой суверенитет, порой направляя туда своих чиновников. Таким был комит Испании (comes Hispaniarum) Мансуэт, в 453 г. заключивший договор со свевами (Hydat. 155). Его в этом посольстве сопровождал комит Фронтин, функции которого неизвестны. Хотя миссия Мансуэта и Фронтина была чисто дипломатической, а не военной, она имела для римлян большое значение. А главное, упоминание комита Испании свидетельствует об официальном сохранении (по крайней мере, с точки зрения равеннского правительства) римской власти во всем Испанском диоцезе. И все же с течением времени эта власть становилась все более формальной. У империи уже не было сил активно поддерживать свое господство, свидетельством чему, как говорилось выше, стал призыв вестготов для подавления восстания багаудов.

Фактически рвутся и экономические связи. Активная экономическая жизнь все еще поддерживается в городах восточной части, особенно на северо-восточном побережье, где крупнейшим экономическим центром по-прежнему является Тарракон. В этом городе или поблизости от него возникает мастерская, в которой чеканятся бронзовые монеты, столь необходимые для активной торговли. Эти монеты воспроизводят старые имперские типы. Другим центром оставался Новый Карфаген (Картагена). Однако экономические связи объединяют Испанию не с Италией, а с Северной Африкой. Захват вандалами африканских провинций Западной Римской империи привел к разрыву их контактов с Италией, в том числе к прекращению обязанности снабжать двор и армию (если от них что-либо осталось), и это стимулировало усиление традиционных связей между Африкой и Испанией, и центром этих связей был Тарракон. Захват вандалами Балеарских островов, лежащих на пути из Карфагена, находившегося под властью вандалов, в Тарракон, может быть, даже облегчил контакты этих городов. В то же время Бетика, ранее игравшая первенствующую роль во внешних контактах Испании, отступает на задний план. Только побережье еще сохраняет в небольшой мере связи с Африкой, но долина Бетиса из этих связей почти исключается. Другим районом, с которым восточная часть Испании поддерживала экономические связи, было Восточное Средиземноморье. Однако активную роль в этих связях играли не испанские, а восточные торговцы. Наконец, сохранялись и традиционные контакты с Галлией. Надо, однако, отметить, что все эти контакты ограничиваются преимущественно побережьем, в то время как внутренние районы поддерживают внешние связи в весьма ограниченном размере, и это характерно не только для Бетики, но и для тарраконского хинтерланда. Таким образом, можно констатировать, что восточная часть Испании сохраняла контакты с другими частями империи. Но, во-первых, эти контакты были гораздо менее интенсивными, чем в предшествующее время, и в значительной степени ограничиваются побережьем; во-вторых, более активную роль в них играли не испанцы, а их партнеры; и, в третьих, из сети этих контактов окончательно выпадает Италия с Римом и Равенной. Подчиняясь сидящему в Равенне императору политически и признавая церковный авторитет римского папы, Испания более не заинтересована в италийских связях экономически. В экономическом и в какой-то степени в политическом плане Испания распадается на две части. На востоке еще существует относительная стабильность, а запад оказывается ареной ожесточенных войн. В то время как в восточной части Тарраконской Испании сохраняется большинство вилл, в районе Эмериты, не раз переходившей из рук в руки, многие виллы покидаются, а те, что остаются, теряют свое прежнее значение.

Впрочем, не надо думать, что между двумя частями Испании и между ее западной частью и остальной империей повис «железный занавес». И запад полуострова, хотя и в гораздо меньшей степени, все же поддерживал контакты с другими частями средиземноморского мира. Посольства, которые время от времени прибывали к свевам, имели возможность добираться до них. В 456 г. в Гиспалис, до этого бывший объектом варварских нападений, прибыли корабли восточного императора Маркиана, сообщившие о победе этого императора над лазами (Hydat. 177). В 447 г. епископ Астурики Торибий направлял письмо папе Льву I, и оно дошло до адресата, а затем епископ получил и ответ папы. Но характерно, что письмо это было направлено с дьяконом Первином. Из этого можно сделать вывод, что официальная римская почта или уже вовсе не работала, или владений свевов не достигала. Тот же Торибий, получая письма папы, затем распространял их среди епископов других испанских провинций, что говорит о возможностях сношений между различными частями Пиренейского полуострова.

О той части свевов, которая нашла убежище на океанском побережье, будет подробно сказано ниже.

В Испанию все чаще вторгаются войска вестготов. Вестготский король Теодорих II, разорвав узы договоров, связывавших вестготов с Римской империей, действовал уже совершенно самостоятельно, не прикрываясь видимостью выполнения императорских поручений. В 458—459 гг. готские войска вторгались даже в Бетику (Hydat. 192—193). Их главными врагами в Испании были не римляне, а свевы, но это не мешало им грабить и римское население тоже.

В середине 60-х гг. свевы, отправившись от поражений и длившихся целое десятилетие гражданских междоусобиц, возобновили завоевания и грабежи. Воспользовавшись предательством Лусидия, правившего в Олисипоне, свевы захватывают этот важный центр Лузитании (Hydat. 240—246; Isid. Hist. 90). В ответ на это вестготы снова появились в Испании. В этих условиях Ремисмунд решился на отчаянный шаг: он направил посольство во главе с тем Лусидием, который только что сдал ему Олисипон, к императору Антемию (Hydat. 251), по-видимому надеясь, что тот сможет как-то воздействовать на вестготов. Результат этого посольства неизвестен; едва ли оно имело какие-либо последствия. Вестготский король Эйрих, как и его брат Теодорих, действовал без всякого, даже чисто формального, поручения или хотя бы разрешения римского императора либо его наместника. Вестготы захватили Эмериту, а вслед за этим всю Лузитанию, вновь отбросив свевов в Галлецию (Hydat. 245— 253; Isid. Hist. 34). В 472 г. они начали открытую войну с римлянами на нескольких фронтах. Имперское правительство пыталось защитить хотя бы Южную Галлию, непосредственно прикрывающую Италию, но неудачно, и сравнительно немногочисленная римская армия была разгромлена (Paul. Hist. Rom. XV, 4). Одновременно вестготы вторглись в Тарраконскую Испанию. Готская армия во главе с Гельдефредом захватила Пампелон и Цезаравгусту, установив тем самым контроль над южными отрогами Пиренеев и средней долиной Ибера (Chron Gal. 651). Часть местной знати, а также горожан, не получая никакой помощи ни от западного, ни от восточного императоров, пыталась сопротивляться, но силы были неравны (Isid. Hist. Got. 34). Возможно, что римский наместник (дукс) этой провинции Винцентий перешел на сторону вестготов и возглавил одну из их армий. Именно эта армия вместе с войском Гельдефреда в 473 г. захватила Тарракон и все средиземноморское побережье провинции (Isid. Hist. 34—35; Chron. Gal. 652). За это Винцентий, возможно, получил от вестготского короля должность дукса или magister militum уже всей Испании.

Разгром римской армии в Галлии открывал вестготам путь и в Италию. В этих условиях предпоследний император Западной Римской империи Юлий Непот был вынужден пойти на переговоры. Посредником в переговорах выступил тицинский епископ Эпифаний. В результате в 475 г. между Эйрихом и Непотом был заключен мир (Paul. Hist. Rom. XV, 5). С этого времени Эйрих, по словам Иордана (Get. 244), владел Испанией и Галлией sibi iure proprio. Это выражение ясно говорит о полном суверенитете вестготского короля над всеми завоеванными территориями в Галлии и Испании. Таким образом, не только практически, но и юридически большая часть Испании отделялась от империи. Позже и другие районы Пиренейского полуострова, где еще сохранялась римская администрация, признали власть вестготов.