Леувигильд стал королем в сложное для вестготского государства время. Политическая анархия после смерти Атанагильда достигла апогея. Избрание Лиувы явно было лишь компромиссом, да и он, по-видимому, достиг своей цели не сразу. В разных местах страны некоторые магнаты создали свои мини-государства, совершенно не считаясь с центральной властью. «Большая хроника Исидора» (403) сообщает о мятежах в различных областях Испании, которые пришлось подавлять Леувигильду. И он поставил своей целью укрепление Вестготского королевства и превращение его в сильную державу. Этому была подчинена его и внешняя, и внутренняя политика. Во внешней политике он стремился к реальному объединению Испании под властью вестготского короля и приобретение положения, равного Империи, а во внутренней — к укреплению королевской власти и восстановлению династического принципа ее наследования.

 

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА И ВОЙНЫ ЛЕУВИГИЛЬДА

Став королем, Леувигильд развелся со своей прежней женой и женился на вдове Атанагильда Госвинте (Bid. a. 569, 573; Greg. Tur. IV, 38), что, конечно же, усилило его позиции. А став единым королем, он, чтобы закрепить трон за своими сыновьями Герменегильдом и Рекка-редом, назначил их своими соправителями (Bid. a. 573). Но еще до этого он взял открытый курс на военное объединение Пиренейского полуострова

По-прежнему важнейшей задачей вестготских королей было подчинение юга. В 570 г. на втором году своего правления Леувигильд начинает войну с византийцами. Время было выбрано весьма удачно. На константинопольском престоле после смерти энергичного и способного Юстиниана оказался его племянник Юстин II, никак не унаследовавший таланты своего дяди. Вскоре он ввязался в изнурительную войну с персами, в которой византийцы терпели поражение. Еще важнее для западных дел оказалось вторжение лангобардов, которые в 568 г. начали завоевание Италии, вытесняя оттуда византийцев. В этих условиях императорское правительство было неспособно оказать какую-либо действенную помощь своим далеким испанским владениям. Уже в первом походе Леувигильд перешел Бетис и опустошил значительную часть византийских владений. В следующем году он повторил поход и захватил плацдармы на пути к проливу. В частности, с помощью предателя, некоего Фрамиданея (вероятно, командира местного гарнизона) был захвачен Асидон (Bid. a. 570,571). Большая часть византийских владений на Пиренейском полуострове вновь оказалась под властью вестготского короля. Но отсутствие флота не позволило Леувигильду завершить вытеснение византийцев из Испании. Важно было и психологическое значение этого факта: вестготы снова оказались сильнее, чем Римская империя.

Леувигильд решил использовать свои победы над византийцами для подчинения Кордубы. Этот город уже в течение более 20 лет фактически был полностью независимым. Подчинение вестготскому королю, к тому же арианину, не входило в планы местной испано-римской знати. Вооружив своих рабов, клиентов и других зависимых лиц, аристократы Бетики оказали ожесточенное сопротивление армии Леувигильда. Однако силы были неравны. В результате ночного штурма Кордуба была взята. Были захвачены также города и укрепления в окрестностях Кордубы (Bid. a. 572). Восстание в Бетике было подавлено, а местные византийские власти, не получая помощи из столицы, были вынуждены просить мира. Мир (или перемирие) был заключен в 572 г., и по его условиям вся долина Бетиса перешла под власть Леувигильда. И только прибрежная полоса оставалась в руках Византии. Леувигильд мог считать свою задачу на юге выполненной.

После этого Леувигильд обратился к северо-западу. В это время свевский король Мирон также вступает на путь военной экспансии. Он, в частности, воюет с рунконами (Bid. a. 572), жившими в Кантабрии, и это ставит под угрозу северо-западную границу Вестготского королевства. Уже одно это заставило Леувигильда обратить особое внимание на этот регион. И в ответ на кампанию Мирона он в 573 г. вторгается в Сабарию, расположенную, вероятно, у самой свевской границы. Иоанн Бикларский (а. 573) пишет, что эту «провинцию» Леувигильд вернул под свою власть (in suum redigit dicionem). Видимо, в период политической анархии эта территория стала фактически независимой. Фактически независимым был и весь горный север Пиренейского полуострова, населенный васконами и кантабрами. Известно, что у кантабров важнейшие дела решал «сенат» (Vita S. Aemil. 26, 33), т. е. совет старейшин, а военными предприятиями у тех и у других руководили «вожди» (duces). И Леувигильд поставил целью подчинить их. «Житие святого Эмилиана» (26, 33) говорит о предательском нападении вестготского короля. Возможно, что у кантабров существовал какой-то договор с вестготами, который король теперь коварно нарушил. Поскольку хронист опять же говорит о «возвращении» этой области, то можно думать, что одним из условий такого договора было формальное признание власти вестготского короля, что не мешало фактической независимости горцев. Характерно, что до этого времени никаких сведений о войнах между северными горцами и вестготами нет. Видимо, в течение многих лет обе стороны сохраняли установившееся сосуществование: вестготы удовлетворялись формальным признанием их власти, а кантабры и васконы, сохраняя свою фактическую независимость, не претендовали на более низменные земли. Теперь же Леувигильд нарушил это сосуществование и огнем и мечом «разрушил» Кантабрию, т. е. лишил ее независимости. После этого был подчинен Аспидий, который создал в Арегенских горах к юго-западу от Кантабрии свое независимое ми ни государство (Bid. а. 575). Эти походы создали необходимый плацдарм для нападения уже непосредственно на свевов. И нападение не заставило себя ждать. Уже в 576 г. Леувигильд вторгается непосредственно в Галлецию. Мирон был разбит и запросил мира. Леувигильд пошел ему навстречу (Bid. a. 576). Между вестготами и свевами было заключено перемирие. После разгрома Мирона Свевское королевство уже не могло претендовать на ведущее положение в Испании, гегемония на Пиренейском полуострове окончательно закрепилась за вестготами, и Леувигильд пока ограничился этим. По-видимому, Леувигильд не решился нанести окончательный удар свевам, пока в его тылу еще оставались неподчиненные территории. Такой территорией была Ороспеда, горная область на юго-востоке Пиренейского полуострова. Расположенная между вестготскими и византийскими владениями, эта область сохраняла независимость. Поход против Ороспеды оказался не таким уж легким. Правда, сначала Леувигильду сопутствовал успех, и область казалась подчиненной. Но после ухода вестготских войск там вспыхнуло восстание сельчан (rustici), и Леувигильду пришлось вернуться, чтобы его подавить (Bid. a. 577). Чем было вызвано это восстание и кто его возглавил, неизвестно. Но вполне возможно, что местные крестьяне, воспользовавшись разгромом магнатов, выступили теперь и против королевской власти. Восстание было столь значительным, что потребовало вмешательства самого короля.

Объединение Испании Леувигильдом (568-586) 

Ограничился ли Леувигильд только этими кампаниями, о которых сообщает Иоанн Бикларский, или имели место еще другие, более мелкие, не привлекшие внимания хрониста, сказать трудно. Как бы то ни было, к 578 г. своей основной цели в этом плане Леувигильд достиг. Местные самовольные магнаты были укрощены, а бывшие еще независимыми города и области подчинены. Значительная часть побережья еще оставалась в руках византийцев, а на северо-западе продолжало существовать Свевское королевство, но территория имперской провинции была существенно сокращена, а свевская экспансия решительно остановлена. Военные кампании на этом остановились (Bid. a. 578; Isid. Hist. 49).

Действуя таким образом, Леувигильд фактически следовал той линии, которая была намечена еще Тевдисом: подчинение как можно большей части Испании (а при возможности и всей страны) и сохранение в неприкосновенности франкской границы, для чего с франками надо было установить если не дружеские отношения, то относительно мирное сосуществование. И в 579 г. Леувигильд сделал шаг, который, по его мнению, должен был обеспечить ему франкский нейтралитет: он женил своего сына Герменегильда на франкской принцессе Ингунде (Bid. a. 579; Greg. Tur. V, 38). Она была дочерью короля Австразии Сигиберта и Брунегильды, дочери Атанагильда. Франкское королевство в это время было далеко от единства, и потомки Хлодвига вели беспощадную кровавую борьбу друг с другом. Огромную роль в этой борьбе и фал о безжалостное соперничество двух королев — австразийской Брунегнильды и нейстрийской Фредегонды, которая в свое время стала инициатором убийства сестры Брунегильды Галсвинты. Женитьба Герменегильда на Ингунде могла бы привести к вмешательству Леувигильда или его наследника в запутанные франкские дела. Поэтому Леувигильд помолвил своего младшего сына Реккареда с дочерью короля Нейстрии Хильперика и Фредегонды Ригунтой (Greg. Tur. V, 38). Воспоминания о прежней трагедии не смущали вестготского короля; политические расчеты оказались гораздо сильнее. Правда, из брака Реккареда с Ригунтой ничего не вышло: после долгих переговоров под различными предлогами Хильперик в конце концов отказался отослать Ригунту в Испанию, а для смягчения своего отказа предложил Реккареду руку другой своей дочери Базины (не от Фредегонды), но так как та была монахиней и ее не захотели отпускать из монастыря, то это предложение осталось пустым звуком (Greg. Tur. VI, 34). Разумеется, в основе всех этих матримониальных перипетий лежали политические соображения: король Нейстрии (или, может быть, скорее его супруга) явно не хотел связывать себе руки союзом с Леувигильдом.

Брак Герменегильтда и Ингунды вскоре сослужил плохую службу вестготскому королю. После прибытия Ингунды в Испанию при вестготском дворе начались раздоры. Как пишет Григорий Турский, королева Госвинта сначала очень дружелюбно приняла Ингунду, которая была к тому же ее родной внучкой. При королевских дворах всегда существовали различные интриги. При дворе Леувигильда дело осложнялось семейным положением короля. Его сыновья Герменегильд и Реккаред были детьми его первой жены, и это не могло не сказаться на отношении к ним Госвинты. О существовании при дворе группировки (factio) Госвинты прямо пишет Иоанн Бикларский (а. 578). У Григория Турского (IX, 1) есть интересное сообщение: Реккаред, став после смерти Леувигильда королем, заключил союз с Госвинтой и принял ее как мать. Видимо, при жизни отца отношения между мачехой и пасынком были далеки от идиллии. В этих обстоятельствах королева вполне могла рассчитывать на собственную внучку. Но она ошиблась. Ингунда, как показали последующие события обладала огромным честолюбием (пожалуй, унаследованным от матери) и не собиралась становиться игрушкой в руках бабушки и свекрови. Огромную роль сыграл и религиозный фактор. Ингунда, как и все франки, была католичкой. Она не только не перешла в арианство, как настаивала Госвинта, но и убедила стать католиком своего мужа (Greg. Tur. V, 38). Чтобы успокоить страсти, Леувигильд отослал Герменегильда с женой в Бетику, сделав его правителем этой провинции. В какой-то степени Леувигильд повторял поступок своего брата, когда тот назначил его соправителем, отдав в управление Испанию. Но в действительности между этими двумя актами имелась существенная разница. В отличие от отца Герменегильд являлся лишь наместником короля, хотя и с весьма обширными полномочиями.

Попав на юг, Герменегильд оказался в гуще новых интриг. Местная знать, сравнительно недавно подчиненная вестготскими королями, по-видимому, надеялась на восстановление прежней независимости.

Духовным лидером этой группы знати являлся епископа Гиспалиса Леандр. Леандр принадлежал к знатной фамилии. Его отец Севериан был крупным землевладельцем Карфагенской провинции, который после захвата этой территории византийцами предпочел перебраться в Бетику. Как показывает последующая деятельность и самого Леандра, и его младшего брата Исидора, семья была по тем временам довольно образованна и хранила старые римские традиции. Это обстоятельство в не меньшей мере, чем пост епископа, делало Леандра виднейшей фигурой испано-римской знати Южной Испании. Появление в Гиспалисе фанатичной католички Ингунды пробудила надежды этой знати. С другой стороны, группировка Госвинты, видимо, не отказывалась от своего враждебного отношения и к Герменегильду, и к его жене. Иоанн Бикларский, будучи современником этих событий, пишет, что factio королевы толкнула Герменигильда на мятеж. В том же 579 или в следующем году Герменегильд перешел в католицизм, причем крестил его сам Леандр. Может быть, этот акт был воспринят Госвинтой и ее окружением как открытый вызов. С другой стороны, и Ингунда не хотела ждать смерти своего свекра, чтобы стать королевой. И Герменегильд провозгласил себя королем, избрав своей столицей Гиспалис.

Как уже говорилось, Герменегильд и Реккаред официально являлись соправителями отца, но формально королевского титула явно не имели. Надпись 580 г. упоминает второй год короля Герменегильда. Следовательно, до 579 г. он королем не был, хотя и был consors regni. Провозгласив себя полновластным королем, Герменегильд начал даже чеканить собственную монету, что явилось знаком полной самостоятельности и вызовом Леувигильду. На этой монете он не только называет себя королем, но и прибавляет a Deo vita (спасением Божьим). Таким образом, мятеж ставится под покровительство Бога. Герменегильд явно претендует на роль знаменосца католицизма в борьбе с господствующими арианами. Не исключено, что это было подсказано ему Леандром. Расчет оказался правильным. Его поддержала католическая испано-римская знать Бетики и южной Лузитании. На его сторону перешли три важнейших центра Южной Испании — Гиспалис, Кордуба, Эмерита. Он мог рассчитывать на поддержку византийцев и католиков-свевов, а также франков. Леувигильд правильно оценил возникшую опасность.

Монета Леувигильда. Аверс и реверс 

Не решаясь сразу же начать войну с собственным сыном, Леувигильд долго пытался как-то с ним договориться. Увидев, что это невозможно, он начал подготовку к войне. В 581 г. король совершил поход против васконов, сохранявших независимость со времени Поздней империи (Bid. 581). То ли предыдущий поход не дал тех результатов, на которые Леувигильд рассчитывал, то ли целью того похода была только Кантабрия, а Васкония была по каким-то причинам оставлена в стороне. Во всяком случае удар был нанесен жестокий. Именно в 581 г. и в несколько более позднее время впервые отмечается наличие васконов к северу от Пиренеев: сначала с ними неудачно сражался герцог Хильперика Бладаст, а немногим позже другой герцог — Австровальд — не смог помешать их грабежам (Greg. Tur. VI, 12; IX, 7). Исследователи связывают появление васконов на территории Франкского королевства с уходом под давлением войск Леувигильда части этого народа за Пиренеи. Разгромив васконов и заставив их признать свою власть, Леувигильд на какое-то время сумел этим походом предотвратить возможный удар с севера во время войны на юге.

Предпринял Леувигильд и другой важный шаг. Поскольку Герменегильд выступил под знаменем католицизма, Леувигильд собрал в Толедо собор арианских епископов (Bid. a. 580). Цели этого собора были обширны, и к этому мы вернемся позже. Пока же надо подчеркнуть его чисто политический аспект: король явно стремился так же поднять против мятежного сына религиозное знамя, как и тот, объединив вокруг всех ариан против католиков. Недаром после взятия Гиспалиса Леувигильд отчеканил монету с легендой: CVM DEO SPALI ADQVISITA (Благодаря Богу взят Гиспалис).

В 582 г. армия Леувигильда обрушилась на мятежников. Взяв Эмериту, Леувигильд отрезал Бетику от свевского королевства, резко уменьшив шансы Герменегильда получить помощь от свевского короля. И Леувигильд правильно оценил значение этой победы, выпустив специальную монету с легендой Emerita victoria. Это, конечно же, ухудшило шансы Герменегильда. Неудачной оказалась и попытка заручиться византийской помощью. Отправленное в Константинополь посольство во главе с гиспалийским (севильским) епископом Леандром закончилось ничем: византийское правительство в тот момент не могло оказать никакой реальной помощи своему испанскому единоверцу, хотя такая помощь явно соответствовала бы политике империи. Герменегильд, таким образом, остался без реальных союзников. Силы же местной знати и городов, поддержавших мятежного принца, были, по-видимому, очень подорваны опустошением Бетики в 570—572 гг. Все это в огромной степени уменьшило шансы Герменегильда на успех.

В 583 г. Леувигильд двинулся непосредственно на Гиспалис. Началась осады города. Свевский король Мирон решил воспользоваться обстоятельствами и все же двинулся с войсками в Южную Испанию. Но он был разбит и погиб. Теперь у Герменегильда не осталось никаких надежд на внешнюю помощь. Он с женой и младенцем сыном бежал в Кордубу, а Гиспалис попал в руки Леувигильда. И в следующем 584 г. настала очередь Кордубы. Во время начавшейся гражданской войны византийцы снова присоединили к своим владениям этот город, и это было единственным шагом, какой они предприняли в Испании в это время. Не исключено, что возвращение Кордубы под власть императора было оформлено каким-то договором между Герменегильдом и Византией. Может быть, это даже стало единственным результатом посольства Леандра. Как бы то ни было, под защиту византийских войск теперь бежал Герменегильд, надеясь, видимо, что в таких условиях византийцы должны будут оказать ему помощь. Но он ошибся. Леувигильд подкупил византийского командира, и тот за огромную сумму в 30 тысяч солидов отказался помочь Герменегильду. Кордуба была взята королевской армией. Гордый своей победой, Леувигильд отметил ее специальной монетой с легендой «Дважды овладел Кордубой».

В марте 584 г. Герменегильд попал в руки отца. Если верить Григорию Турскому, то он сам сдался, получив от короля гарантию неприкосновенности. Его жена и сын ушли вместе с византийцами и отправились в Константинополь. На пути туда Ингунда умерла, а малолетний Атанагильд воспитывался в византийской столице: вероятно, византийское правительство готовило его на всякий случай, если возникнет возможность использовать вестготского принца для вмешательства в испанские дела. Но Атанагильд тоже скоро умер. А Герменегильд был официально лишен своего сана, с него, по старому германскому обычаю, сорвали одежду и одели в рубище, после чего отправили в ссылку в Валенцию. А в следующем году его убил некий Сисиберт, то ли по собственной инициативе, то ли потайному поручению короля (Bid. a. 579-585; Isid. Hist. 49; Greg. Тип V, 38; VI, 18; 29; 33; 40; 43; VIII, 28).

Восстановив свою власть на юге, Леувигильд решил покончить со свевами. Там был свергнут сын погибшего Мирона, и это дало вестготскому королю прекрасный повод вмешаться в свевские дела. Свевы были разбиты, и их королевство присоединено к вестготскому (Bid. a. 585; Isid. Hist. 49). Тем временем франки тоже использовали гражданскую войну в Испании и смерть франкской принцессы как повод для возобновления войны с вестготами. Ареной боевых действий снова стала Септимания. Стремясь предупредить нападение бургундского короля Гунтрамна, Леувигильд попытался подкупить фактически правившую Нейстрией королеву Фредегонду, но неудачно. Гунтрамн откровенно поставил своей задачей захват Септимании, пытаясь, как и его дед, придать своей кампании вид войны против еретиков. Его армия вторглась в Септиманию и осадила Каракассон. Однако горожане оказали франкам упорное сопротивление, и это дало возможность Леувигильду выиграть время. Он направил против войска Гунтрамна армию во главе со своим сыном Реккаредом. Реккаред разбил франков и выбил их из готских владений (Bid a. 585; Greg. Tur. VIII, 28; 30; 38; 45).

После всех этих войн почти вся Испания за исключением прибрежной полосы, удерживаемой византийцами, была объединена под властью вестготского короля, причем власть эта была не только номинальной, но и реальной. Правда, трудно сказать, насколько реальным было господство вестготов над васконами (басками); возможно, что при Леувигильде они были действительно подчинены, хотя позже это подчинение практически снова исчезло. Эти военные успехи дали Леувигильду основание и для укрепления королевской власти внутри страны.

 

ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА ЛЕУВИГИЛЬДА

Целью Леувигильда было создание мощного государства с сильной королевской властью. И образцом такого государства во многом служила Византия, прямая наследница Римской империи, а для самого короля — ее могучий император Юстиниан. И Леувигильд, по-видимому, чувствовал себя в какой-то степени наследником империи на Западе. Подражая империи и императору, Леувигильд стремился создать государство имперского типа, противопоставленное старому германскому, основанное на сильной королевской власти в противоположность своеволию старой племенной аристократии. И к этой цели Леугивильд шел твердо и последовательно, даже если те или иные конкретные шаги определялись сложившимися обстоятельствами. Вестготское королевство должно было напоминать империю как по внутреннему содержанию, так и по внешнему облику. Следуя византийскому образцу, Леувигильд первым из вестготских королей стал надевать специальную королевскую одежду и носить корону (Isid. Hist. 51). Как отмечает Исидор, до этого акта Леувигильда вестготские короли ничем от своего окружения не отличались. Теперь же уже один только внешний вид короля резко отделял его от всех своих подданных. Это не только было подражанием императору, но и стало знаком разрыва со старыми германскими традициями.

Своей цели Леувигильд добивался всеми средствами, не останавливаясь перед самыми кровавыми. Исидор (Hist. 51) пишет, что он казнил или отправлял в изгнание всех наиболее могущественных и знатных готов, конфискуя их имущество. Ему вторит Григорий Турский (IV, 38), говоря, что он убивал тех, кто обычно сам убивал королей, так что практически никого не оставил. Речь в данном случае идет опять же о вестготской аристократии. При всем преувеличении, допускаемом католическими писателями, ненавидевшими арианского короля, преследующего, как мы увидим далее, католиков, определенную долю истины в этих высказываниях отрицать нельзя. Уже говорилось о подавлении Леувигильдом мятежей в начале своего правления. Террор должен был ликвидировать любую внутреннюю оппозицию, а заодно и наполнить казну. С другой стороны, союз с той группировкой знати, которая объединялась вокруг Госвинты, расширял опору Леувигильда и позволил ему более решительно бороться с остальной частью вестготской аристократии. И своей цели Леувигильд достиг.

Важным шагом Леувигильда стало создание новой столицы Вестготского королевства. После падения Тулузы у вестготов, как и у их победителей франков, не было постоянной столицы. Гезалих бежал в Барцинон, Амаларих предпочитал Нарбонн, Тевдис вновь удалился в Испанию. Короли со своим двором переезжали с места на место по мере надобности. Атанагильд предпочитал Толедо (Толет), где он и умер, но его предпочтение не выделяло этот город среди других городов страны. Леувигильд же решил создать настоящую столицу, подобно Константинополю. Он избрал тот же Толедо. В значительной степени это тоже был вызов императору и его столице. Как и Константинополь, Толедо был civitas regia.

Толедо расположен на самом юге области, занятой вестготами, практически на границе между вестготской и испано-римской областями Испании. Такое положение как бы символизировало желание короля прочно объединить под своей мощной властью обе части единого королевства. Толедо существовал (под названием Толет) в римские и даже в доримские времена, но, как и другие города этого региона, большой роли не играл. Так что в Толедо не было долгой и прочной традиции римского городского управления и вообще римских традиций. Не было в нем и традиций интриг среди самих вестготов. Это позволяло вестготскому королю чувствовать себя там более свободно. Этот город был расположен почти в самом центре Пиренейского полуострова и становился, таким образом, символом объединения полуострова вокруг особы короля, а кроме того, дорогами был связан с различными районами Пиренейского йолуострова.

Уже Тевдис, по-видимому, предпочитал Толедо другим городам королевства. В Толедо находился самый старый монетный двор вестготов. Леувигильд сделал этот город постоянной столицей, местопребыванием двора (palatium) и центральных учреждений. Толедо становится urbs regia — королевским городом. Возможно, в Толедо был построен королевский дворец. Используя, как кажется, опять же византийский образец, короле создал в Толедо относительно разветвленное дворцовое ведомство (officium palatii), игравшее роль правительства государства под руководством короля. С этого времени можно с полным правом говорить о существовании Толедского королевства.

В этом же направлении шла и монетная реформа Леувигильда. Вестготы давно начали чеканить собственную золотую монету. Однако эта монета являлась воспроизведением имперских, сначала западных, а затем восточных. Постепенно вестготские монеты как бы отставали от византийских, воспроизводя чеканки не столько правящих, сколько предшествующих императоров. Последним таким императором, чьим монетам подражали вестготские короли, был Юстиниан. Наряду с ними ходили и настоящие старые западноримские и нынешние византийские монеты. Леувигильд с самого начала своего правления сделал важный шаг в этом деле. Оставив на аверсе византийский тип, на реверсе он уже стал помещать свое имя: LIWIGILDUS REX, сопровождавшееся эпитетами INCLITVS (прославленный) IVSTVS (справедливый), PIVS (благочестивый), VICTOR (победитель). Слава, справедливость, благочестие, военные победы — все это было набором королевских добродетелей и как бы программой правления Леувигильда, во многом также заимствованной из имперских источников.

В 575-576 гг., уже после своих побед над византийцами, Леувигильд делает следующий шаг, подчеркивающий полный суверенитет, абсолютную независимость от империи: он вводит собственную монету, и с этого времени хождение в Испании иностранных денег прекращается. Хотя монетный стандарт остается позднеримским, т. е. практически византийским, изображения на монетах уже другие. На аверсе вместо изображения императора появляется бюст самого Леувигильда, хотя реверс еще сохраняет византийский вид: крест на помосте. И, наконец, после победы над мятежным сыном, за спиной которого, справедливо или нет, король мог видеть руку императора, Леувигильд стал выпускать монеты с собственным изображением на обеих сторонах. На ряде монет помещаются надписи, свидетельствующие о тех или иных событиях. Так, взятие Кордубы было отмечено чеканкой монеты с легендой CORDVBA BIS ОРТINUIT (Кордубой дважды овладел). Присоединение Галлеции с ее золотыми рудниками позволило вестготскому королю получить более прочную материальную базу для своего монетного дела. Здесь располагалась приблизительно половина рудников, разрабатывавшихся вестготами. Правда, единого монетного двора у вестготов так и не было создано, но все монеты, чеканенные в разных местах(а монетный двор отмечался на монете), в принципе следовали одному образцу. Установил Леугивильд и единый вес монет. Ранее в Вестготском королевстве ходили триенсы как византийского типа весом в 1,52 г, так и более легкие свевского типа. Отныне же все монеты стали выпускаться весом в 1,5 г. Приближая вес своей монеты к византийскому стандарту, Леувигильд подчеркивал, что она не менее полноценная и полновесная, чем имперская

В Вестготском королевстве чеканились в основном триенсы, или тремиссы, являвшиеся третью частью солида, в то время как в законах все штрафы и налоги определялись в целых солидах, которые реально в королевстве не ходили и являлись лишь счетной единицей, что могло быть вызвано недостатком металла. Вестготские монеты имели сравнительно небольшое экономическое значение. Они были только золотые и уже поэтому не приспособленные для повседневной внутренней торговли. В большей степени они использовались в торговле внешней, а также для уплаты налогов и штрафов и для платы воинам. А главное — монеты были символом власти и богатства, и наглядным средством пропаганды. Выпуская монеты, полностью отличные от имперских, Леувигильд подчеркивал свое положение монарха, равноправного с императором.

Экономического значения не имели и два города, основанные Леувигильдом. В 578 г. после успешной войны со свевами он основал город, названный в честь сына Рекополем (Bid a. 585). Это событие было столь важным для вестготского короля, что оно было отмечено выпуском специальной монеты. Через три года после победы над васконами в подчиненной области был основан Викториак (Bid. a. 581). Это были первые города, созданные варварами на территории бывшей Западной Римской империи. Они, несомненно, имели определенное стратегическое значение. Наряду с захваченным кантабрским укреплением Амайя эти города становились опорными пунктами для борьбы с северными горцами и свевами, а после победы могли гарантировать сохранение власти вестготского короля на этих территориях. Столь же несомненным является и политическое значение новых городов. Борясь не только с внешними врагами, но и с собственной знатью, Леувигильд создавал эти города как знаки ясного и недвусмысленного превосходства короля над всеми своими подданными. Недаром первому городу он дал имя своего сына, а второй напоминал о победе королевской армии. Военная победа и династическая преемственность высшей власти в основании этих городов демонстрировались не в меньшей мере, чем пышный королевский наряд и корона ее превосходство над всеми подданными.

Рекополь, основанный на месте небольшого поселения, существующего с IV в., создавался как один из самых больших городов Испании того времени; он занимал площадь в 30 га, в то время как, например, столица Толедо имела всего 5 га. Хорошо укрепленный город располагался на холме, и в самой высокой части этого холма, доминируя над окружающим пространством, находился дворцовый комплекс с базиликой в византийском стиле. Последнее обстоятельство очень важно. Город создавался по византийскому образцу и в то же время как сознательное противопоставление империи. И как на византийском Востоке, в имени города присутствовало слово «полис»: Константинополю противопоставлялся Рекополь, Городу Константина — Город Реккареда. Может быть, этот город должен был стать резиденцией Реккареда. При основании более позднего города Леувигильд берет за основу уже латинское слово Victoria. Этот город был уже гораздо меньше и его цель была, вероятно, лишь чисто военная. Но в обоих случаях, основывая города, Леувигильд становился как бы наследником римских императоров, продолжая их политику урбанизации подчиненных территорий.

Леувигильд стремился укрепить государство и свою власть в нем новым законодательством. С этой целью в 578—580 гг. был произведен пересмотр кодекса Эйриха и создан новый кодекс, известный в истории права как пересмотренный (codex revisus). И в данном случае Леувигильд мог вдохновляться примером Юстиниана, при котором был создан новый и всеобъемлющий кодекс римского права. Но главным было все же другое: необходимо было создать новый свод законов, отражающий уже новое время и новый уровень правового мышления. Исидор Севильский (Hist. 51) пишет, что Леувигильд многое исправил в законах, беспорядочно установленных Эйрихом, многое прибавил и лишнее устранил. Как и кодекс Эйриха, этот кодекс касался только вестготов, но его статьи были пересмотрены в направлении дальнейшей романизации германского права. Например, был введен совершенно новый раздел, касающийся различных степеней родства (Leg. Vis. IV, 1, 1—7), устанавливавший семь таких степеней: первыми признаются отец и мать, сын и дочь, шестыми — отдаленные предки и потомки, и не только самого человека, но и его брата и сестры, а последняя седьмая степень (еще более отдаленное родство) уже не является предметом законодательства. Одна из статей нового кодекса (IV, 2, 14), касающийся отношений внутри семьи в случае вдовства матери, почти дословно повторяет соответствующую статью кодекса Эйриха, но с одним очень важным изменением: если ранее в случае споров стороны могли обращаться к милленарию, графу общины или судье, то теперь упоминание милленария исчезает. Милленарий (тиуфад), командир тысячи воинов, приобретал после оседания вестготов в Аквитании и судебные функции, теперь же он их теряет, и это отражено в новых законах. Уже Тевдис в своем законе использовал термин populi nostri (наши народы) вместо старого gens (племя). В кодексе Леувигильда этот термин становится постоянным, хотя само понятие gens, обозначающее прежде всего самих вестготов, сохраняется, в основном тогда, когда они как целое противопоставляются римлянам. Но само это противопоставление уже теряет свою остроту.

В кодексе официально признается брак между готами и римлянами (Leg. Vis. III, 1, 1). Запрещение таких браков и ранее не очень-то соблюдалось, а теперь оно отменяется и законодательно, и это стало очень важным шагом по пути слияния народов. В новых законах были ликвидированы многие привилегии готов, и обе группы населения (германская и римская) оказались в равном или почти равном положении перед законами, хотя сами законы еще содержались в различных кодексах. И тех, и других Леувигильд рассматривал в первую очередь как своих подданных, хотя некоторая разница в положении внутри королевства еще сохранялась да и за все время существования Вестготского королевства полностью преодолена не будет. И по законам Леувигильда готы оставались властвующим народом, но правовая разница между ними и подчиненными испано-римлянами резко уменьшалась.

Леувигильд прекрасно понимал, что слиянию римского и вестготского населения в единую массу подданных короля в огромной степени препятствует религиозная рознь. Единому государству должна была соответствовать и единая государственная религия. Для этого было необходимо отказаться от устоявшегося представления, что католицизм — римская вера, а арианство — готская. Правда, к этому времени такое представление уже начало размываться, и какое-то число готов уже переходило в католицизм, а гот Масона во времена Леувигильда был даже католическим епископом Эмериты. Но в целом мысль о связи этноса и религии еще сохранялась. Леувигильд и в этом плане порвал со старыми традициями. Разрыв этот, однако, был все же неполным. Леувигильд был еще связан своим арианским воспитанием. Но еще важнее были, пожалуй, политические обстоятельства. Под флагом католицизма поднял свой мятеж Герменегильд, получив поддержку католического населения Южной Испании. Если не военную, то моральную и политическую, поддержку мятежному принцу оказали византийские власти в Испании. Католиками к тому времени были свевы, с которыми вестготы вели борьбу и подчинение которых поставил своей целью Леувигильд. Одним словом, католицизм стал духовным знаменем всех антилеувигильдовских сил. К тому же, противопоставляя себя византийскому императору (что хорошо видно из монет), Леувигильд хотел подчеркнуть это противостояние и в религиозной сфере. И наконец, что тоже было очень важно, со времени крушения римской власти епископ оказывался фактическим главой местного римского общества, и его богатства и влияние становились противовесом центральной власти. Стремясь к наибольшей централизации, Леувигильд считал необходимым сломить и эту местную власть. В этой ситуации Леувигильд сделал ставку на привычное арианство. Именно христианство в его арианском варианте должно было, по мысли Леувигильда, стать государственной религией его королевства.

Толчком к проведению такой политики стал, несомненно, мятеж Герменегильда, показавший всю опасность использования религиозного фактора в политических целях. Еще при проезде через Септиманию Ингунда получила настойчивый совет епископа Агда Фронимия никаким образом не принимать арианство (Greg. Tur. IX, 24), что, несомненно, в большой степени способствовало раздорам в королевском семействе и в какой-то степени делало Ингунду центром притяжения католиков. И Леувигильд принял меры. Как говорилось выше, выступлению мятежного сына под знаменем католицизма король решил противопоставить тоже религиозное знамя — традиционное готское арианство. Это должно было сплотить вокруг короля его соплеменников. Но рассчитывал он и на присоединение к арианству местного населения. С одной стороны, Леувигильд решил сделать все возможное для облегчения перехода католиков в арианство. С этой целью он собрал в 580 г. в Толедо собор арианских епископов, на котором присутствовали и светские вельможи, и этот собор принял компромиссный вариант перехода. От католиков не требовалось новое крещение, как это было обычно при переходе в новую христианскую конфессию, и было достаточно наложения руки и произнесения обращающимся формулы: «Слава отцу через сына в святом духе» (Bid. a. 580). В принципе эта формула была раннехристианской и могла удовлетворить и сторонников никейско-константинопольского вероисповедания, но в VI в. она уже была решительно отвергнута католиками. Однако король и арианские епископы надеялись убедить католиков принять ее. Было сделан еще одно важное отступление от первоначального арианства: ариане, в том числе сам король, стали утверждать, что Иисус Христос равен Отцу, хотя в то же время, ссылаясь на Священное Писание, отрицали божественность третьего лица Троицы — Святого Духа. Желая подчеркнуть отсутствие непреодолимых преград между двумя ветвями христианства, Леувигильд даже молился в католических церквах и у могил мучеников (Greg. Tur. VI, 18).

С другой стороны, король, поощряя переход в арианство, стал преследовать тех, кто этому переходу решительно противился. И в первую очередь он обрушился на вестготов, ставших католиками, видя в них изменников не только отцовской вере, но и своему народу. А затем началось преследование католической церкви вообще. Были изгнаны некоторые епископы, закрыты некоторые церкви и монастыри, католическая церковь лишилась некоторых своих привилегий (Isid. Hist. 50), многие католики, как клирики, так и светские люди, были изгнаны, арестованы, избиты, а их имущество конфисковано (Greg. Tur. V, 38). Последняя мера явно имела не только (может быть, и не столько) карательное значение, но и экономическое, явившись еще одним средством пополнения королевской казны. В частности, в Эмерите, игравшей очень важную роль как в экономическом, так еще больше в стратегическом отношении, Леувигильд заменил католического епископа Масону арианином Сунной (Vit. Patr. Emer. XI, 27).

Религиозная политика Леувигильда дала некоторые плоды. Так, в арианство перешел цезарагустанский епископ Винцентий (Isid. Hist. 50). Он, вероятно, занимал самый высокий пост среди тех, кто перешел в арианство; недаром епископ Малаки Север счел необходимым написать специальную книжку с обличением ренегата. Правда, Малака тогда находилась под византийской властью, так что ее епископ вполне мог обличать Винцентия, не боясь преследований Леувигильда. Были и другие случи перехода как среди клириков, так и среди мирян. Григорий Турский (VI, 18) со слов франкского посла, вернувшегося из Испании, говорит, что там осталось немного истинных христиан, т. е. католиков. В недавно завоеванной Галлеции Леувигильд уничтожал католические общины и вновь насаждал арианство. Но все же массового обращения католиков в арианство не произошло. Слова Григория Турского — явное преувеличение. Католическая церковь в Испании обладала в то время уже высочайшим авторитетом, экономической мощью и, соответственно, политической силой. И Леувигильд споткнулся об эту силу. В целом его религиозная политика потерпела крах: сделать арианство единой религией всего королевства ему не удалось. Возможно, что он и сам незадолго до смерти убедился в этом. Неслучайно возникла молва, будто перед самой смертью Леувигильд раскаялся в своих еретических заблуждениях и принял католицизм (Greg. Tur. VIII, 46). Испанские авторы, однако, об этом молчат.

 

РЕККАРЕД И ПРИНЯТИЕ КАТОЛИЦИЗМА

Леувигильд умер во второй половине апреля или в начале мая 586 г., и его сын Реккаред спокойно стал королем (Bid. a. 586). По существу это был первый случай спокойного наследования королевской власти у вестготов после воцарения Алариха II сто лет назад и, кончено же, явилось наглядным результатом политики Леувигильда. При восшествии на трон Реккаред был торжественно коронован, и он был, по-видимому, первым вестготским королем, принятие которым власти сопровождалось этой торжественной церемонией. Вскоре после этого Реккаред приказал убить Сисиберта, убийцу Герменегильда (Bid. а. 587), давая понять всем, что нельзя безнаказанно убивать особ королевской крови, даже если они поднимали мятеж. В целом Реккаред продолжал политику отца. И только в религиозной области он пошел по иному пути.

Реккаред сделал вывод из провала отца и понял, что навязать религию меньшинства подавляющему большинству населения страны невозможно. И он решил сделать единой государственной религией католицизм. На это его могли толкать и внешнеполитические резоны. Вестготское королевство оказалось в кольце католическо-православных государств, и необходимо было прервать эту своеобразную блокаду. В прошлом франкские короли использовали религиозный фактор в своей борьбе с вестготами, да и византийцы не отказывались от этого же. Принятие католицизма выбивало из рук противников довольно важный козырь. Недаром сразу после своего обращения в католицизм Реккаред направил послов к Хильдеберту и Гунтрамну для заключения союза на том основании, что они все теперь придерживаются одной веры (Greg. Tur. IX, 16).

Церковь вестготской эпохи 

В 587 г. на десятом месяце своего правления Реккаред крестился как католик и начал пропагандистскую кампанию по обращению в католичество вестготов (Bid. a.587; Isid. Hist. 52; Greg. Tur. IX, 15). Этот акт был совершен ровно через два года после убийства Герменегильда. День был выбран, конечно, не случайно. Это должно было, с одной стороны, подчеркнуть присоединение нового короля к тому вероисповеданию, за которое погиб его брат, а с другой — как и убийство Сигиберта, означать конец каких-либо раздоров в королевском доме. И уже в апреле того же года в Толедо была торжественно освящена именно как католическая церковь св. Марии, что подчеркивало публичный характер крещения короля. Через два года в Толедо был созван собор, который должен был официализировать обращение готов в католицизм. Это был первый всеобщий собор испанской (и септиманской) католической церкви. Руководил работами собора гиспалийский епископ Леандр, который в свое время не только активно поддерживал Герменегильда, но и был, пожалуй, духовным лидером его мятежа, а затем послом мятежного принца в Константинополе. Подавление выступления Герменегильда не дало ему возможности вернуться в Испанию, и он на несколько лет остался в имперской столице и вернулся, скорее всего, только лишь после смерти Леувигильда, став ведущей фигурой испанской религиозной жизни. Наряду с Леандром работами собора руководил аббат Сервитанского монастыря Евтропий, но его авторитет значительно уступал авторитету Леандра. Среди участников собора было восемь арианских епископов, которые теперь раскаялись и превратились в католиков.

На соборе присутствовали сам Реккаред, королева и высшие чины двора. Собор открылся выступлением короля, который заявил о своем обращении в католицизм, причем не только своем собственном, но и всех народов, находившихся под его властью; правда, имел он в виду только германцев — готов и свевов, подразумевая, видимо, что римляне и так уже были католиками. Он торжественно обещал не только заниматься светскими делами, но и защищать истинную веру и призвал к единству всех жителей Испании, Галлии, т. е. той ее части, которая подчинялась вестготским королям, и Галлеции (бывшего Свевского королевства) вокруг католической церкви. В ответ участники собора восславили подлинного католического и правоверного короля Реккареда как любимцем Бога и пастыря единого стада. Собор предал анафеме тех, кто в свое время восславил Отца через Сына в Святом Духе, т. е. по формуле, принятой арианским собором за девять лет до этого и принял специальное постановление о методе обращения ариан в католицизм. Сам король своей подписью подтвердил отказ от арианства. Католицизм становится с этого времени государственной религией Испании.

Этот государственный характер отразился в некоторых постановлениях собора. Например, епископы и судьи, т. е. и духовные, и светские власти, должны отныне вместе гарантировать и контролировать правильное исповедание всеми людьми. Этим был открыт путь не только к совместной деятельности светской и духовной власти. В своих постановлениях участники собора ссылались на предшествующие Вселенские соборы, опустив, однако, упоминание II Константинопольского (V Вселенского) собора. С догматической точки зрения, такое неупоминание ничем не обосновано. Но этот собор был созван Юстинианом и имел своей основной целью, ликвидировав церковные раздоры, укрепить власть императора. Запад далеко не сразу признал постановления этого собора, а испанские (и септиманские) епископы вообще решили лучше обойти его молчание. Политическая подоплека чувствуется в этом довольно ясно.

Собор принял «исповедание веры», в целом соответствующее существующему в тогдашней церкви, но с одним очень важным исключением. Впервые именно на этом Толедском соборе была принята формула о происхождении Святого Духа от Отца и от Сына. Через какое-то время эта формула была признана западной церковью, но решительно отвергнута восточной. Спор о filioque (от Сына) все больше будет разделять эти две церкви и станет, по крайней мере формально, причиной Великого раскола, разделившего католицизм и православие.

Саркофаг из Алькаубете 

Признав католицизм единственной легальной верой на территории всего Вестготского королевства, собор дополнил политическое объединение Испании религиозным. В определенной степени это было продолжением религиозно-политических стремлений Леувигильда, направленных на отрыв конфессии от этноса. Сделав ставку на арианство, исповедуемое сравнительно незначительным числом населения, Леувигильд потерпел поражение. Сделав официальной религией исповедание подавляющего большинства, Реккаред достиг этой цели. Конфессия была окончательно оторвана от этноса, и понятие «готской веры» и «римской веры» исчезло. Были заложены основы тесного союза королевской власти и католической церкви Испании. Недаром на самом Толедском соборе Реккареда сравнивали с Константином и Маркианом, императорами, которые в свое время сами участвовали в соборах и из которых один стоял у истоков союза Церкви и империи, а другой в огромной степени способствовал укреплению этого союза.

Вслед за общегосударственным собором был созван ряд местных, на которых решались конкретные вопросы, связанные с обращением в католицизм бывших ариан. Так, II Цезаравгустанский, состоявшийся в 592 г., принял решение о новом посвящении бывших арианских священников и о новом освящении бывших арианских церквей. Нарбоннский собор 589 г. среди других решений принял несколько странное постановление, что не может быть посвящен в епископы тот, кто не умеет читать. Говорит ли это о неграмотности даже части высшего клира или оно направлено против бывших ариан, не умевших читать по латыни? Ответить однозначно трудно, хотя более вероятным кажется все же второе. Эти соборы должны были закрепить победу католицизма.

Реккареду, однако, пришлось столкнуться с упорной арианской оппозицией. Многие вестготы привыкли считать арианство национальной верой и не хотели ее менять. В сопротивлении наступающему католичеству были кровно заинтересованы арианские епископы. Часть вестготской знати испугалась, что превращение в государственную религию веры испано-римлян приведет к потере готами своего положения. И еще до созыва собора происходили выступления готов ариан против политики короля.

В 587 г. вспыхнуло восстание в Септимании, возглавляемое арианским епископом Аталоком и графами Гранистой и Вилдигерном. Они обратились за помощью к франкам. Те решили этим воспользоваться. Реккаред попытался нейтрализовать франкскую опасность. Ссылаясь на свое недавнее обращение в католицизм, он предлагал заключить союз и даже просил руки сестры короля Австразии Хильдеперта Хлодозинды. Но если Хильдеберт и его мать Брунегильда склонялись к заключению такого союза, то бургундский король Гунтрамн решительно отказался и предпочел оказать помощь мятежникам. И если раньше, выступая против Леувигильда, он, как когда-то Хлодвиг, ссылался на необходимость очистить Галлию от еретиков, то теперь поводом для отказа от союза с Реккаредом стала смерть на чужбине его племянницы Ингунды. Это лишний раз показывает, что религиозное знамя лишь прикрывало политические расчеты. В результате франки вторглись в Септиманию. Реккаред направил туда армию, которая разгромила франков и подавила восстание (Vit. Patr. Emer. XIX, 44; Greg. Tur. IX, 1; 15; 16; 20). Вслед за тем началось восстание в Лузитании, во главе которого стояли епископ Сунна и графы Сегга и Виттерих. Направленное против них войско возглавил знатный испано-римлянин Клавдий. И это восстание было подавлено, а его инициаторы изгнаны (Bid. а. 588). Арианская оппозиция существовала и при королевском дворе. Здесь арианскую «партию» возглавила мачеха Реккареда, вдова Атанагильда и Леувигильда Госвинта. Сначала Реккаред, стремясь нейтрализовать влияние Госвинты, приблизил ее к себе, и именно по ее совету попытался заключить союз с франками (Greg. Tur. IX, 1). Но эта попытка провалилась, а обращение короля в католицизм практически лишало вдовствующую королеву влияния, какое она, вероятно, имела сразу же после смерти Леувигильда, и Госвинта стала центром антикатолической группировки в самой столице. Ее ближайшим соратником стал арианский епископ Толедо Ульдида. Они составили заговор против короля и его религиозной политики. Заговор был раскрыт. Ульдида был осужден на изгнание, а престарелая королева покончила самоубийством. Разгром арианских восстаний и заговоров укрепил положение короля.

Разгромив своих противников, Реккаред стремился отблагодарить своих сторонников. Многим было возвращено имущество, ранее конфискованное Леувигильдом (Bid. a. 587). Реккаред приблизил к себе некоторых представителей испано-римской знати, как, например, уже упомянутого Клавдия. Король щедро раздавал земли и другие богатства и готским, и испано-римским аристократам. Он издал закон, согласно которому устанавливались единые нормы судопроизводства для обеих групп населения (Leg. Vis. III, 5, 2). Практически с этого времени и вестготов, и испано (и галло)-римлян судили одни и те же суды, хотя и руководствовались при этом различными кодексами законов. Следуя примеру Тевдиса, Реккаред принял имя Флавия, которое с тех пор постоянно носили вестготские короли. Такая политика, направленная на максимальное сближение с испано-римской аристократией, вызывала сопротивление вестготской знати, хотя, по-видимому, это сопротивление уже не было окрашено в религиозные тона. Выражением его стал заговор герцога Аргимунда. Опасность этого заговора была в том, что Аргимунд являлся не только герцогом, т. е. военным вождем, но и кубикулярием, одним из самых приближенных придворных короля, имевший доступ непосредственно к нему. Заговор был раскрыт, и заговорщики наказаны (Bid. a. 590). Но само появление такого заговора свидетельствует об острых противоречиях на самом верху вестготско-испанского общества.

Эти противоречия решили использовать внешние враги. В первую очередь это были франки. Со времени Леувигильда довольно хорошие отношения существовали между вестготами и королями Нейстрии и Австразии, но бургундский король Гунтрамн являлся решительным противником как Леувигильда, так и Реккареда и по-прежнему стремился присоединить к своим владениям Септиманию. В ответ Реккаред запретил всем подданным Гунтрамна проходить через Септиманию (Greg. Tur. IX, 1). Это прерывало связи Бургундии с Испанией и затрудняло ее связи со Средиземным морем. Две франкские армии армия во главе с герцогами Австровальдом и Босоном вторглась в Септиманию. Австоровальд, который ранее неудачно пытался захватить Каркассон, на этот раз сумел овладеть им. Взятие этого города открыло франкам путь к захвату всей вестготской Галлии. Но между двумя франкскими герцогами возникли разногласия, и Реккаред этим воспользовался. Он поставил во главе армии, направленной под Каркассон, все того же Клавдия, который к тому времени был уже герцогом Лузитании. В ожесточенном сражении франки были полностью разгромлены, и Септимания в очередной раз была сохранена для вестготского короля (Isid. Hist. 54; Greg. Tur. IX, 31).

Другой внешней угрозой снова стали византийцы. На константинопольском троне в это время сидел энергичный и деятельный Маврикий. Его целью было не только сохранить, но по возможности и расширить территорию империи. Он сумел, воспользовавшись династическими раздорами в Персии, удачно завершить долголетнюю персидскую войну, восстановив прежнюю восточную границу империи. На Дунае византийцы успешно воевали с аварами и славянами, так что император пытался даже распространить владения Византии за Дунай. Чтобы обеспечить защиту византийских территорий в Италии от лангобардов, он вступил в переговоры с франками. И он, по-видимому, решил восстановить византийские владения на Пиренейском полуострове в прежнем объеме. С этой целью для борьбы с варварами (contra barbaros), т. е. вестготами, туда был послан патриций Коменциол в должности командующего испанской армией (magister militum Hispaniarum) и правителя (rector) Испании (CIL II, 3420). Византийцы, по-видимому, сумели добиться некоторых успехов и отвоевать часть южноиспанских городов, в частности Асидон, недавно взятых Леувигильдом. В 599 г. Реккаред пытался добиться восстановления старых договоров, заключенных еще в предыдущее время, но неудачно. Более того, византийцы сумели даже восстановить свои владения в Испании, хотя и не в тех размерах, как это было в середине VI в.

Но если отношения с франками Гунтрамна и византийцами давно уже были напряженными и грозили чуть ли не в любой момент взорваться открытой войной, то вторжение васконов стало, пожалуй, неожиданностью. Победы Леувигильда, казалось, решили вопрос. Но оказалось, что васконы сумели не только оправиться от поражений и восстановить свою независимость, но и предпринять вторжение в соседние районы Испании. Реккареду пришлось направить армию для борьбы с ними (Isid. Hist. 54). Исидор говорит только о движении сил Реккареда против вторгнувшихся васконов, но молчит о результатах этих действий, в то время как восторженно пишет о славной победе Клавдия над франками. Видимо, Реккареду в лучшем случае удалось лишь отбить нападение горцев. И с этого времени войны на севере Пиренейского полуострова станут почти постоянными. Исидор, сообщая об этой войне, не уточняет ее время, но полагают, что она произошла после 590 г., когда кончается Хроника Иоанна Бикларского. Но, может быть, можно уточнить приблизительное время этих событий. На васконской территории было создано памплонское епископство. И епископ Памплоны Либлиол участвовал в работах всеобщего Толедского собора 589 г., поместного Це-заравгустанского (Сарагосского) в 592 г. После этого епископ Памплоны появляется только в подписи к декрету короля Гундемара в 610 г. и на XIII Толедском соборе 683 г., и ученые резонно полагают, что этот факт свидетельствует о фактической независимости Васконии в то время. Если это так, то вторжение васконов произошло между 592 и 602 г., годом смерти Реккареда.

Возможно, что с Реккаредом связано и создание оборонительных линий, которые должны были защитить вестготские владения от византийцев и северных горцев. Эти линии были созданы по образцу византийских. Не исключено, что начать создавать оборонительную линию на юге мог Леувигильд, но едва ли она была завершена к моменту его смерти. Необходимости в создании такой же линии на севере, кажется, при Леувигильде не было, ибо он мог с полным правом, как ему казалось, считать вопрос подчинения Васконии и Кантабрии решенным. Эта линия, опиравшаяся на захваченную Леувигильдом Амайю и построенный им Викториак, явно создавалась уже после его смерти, когда восстановление горцами независимости стало фактом, а их вторжения (которых, кстати, не было до походов Леувигильда) — несомненной угрозой.

Неудачи в отношениях с империей и сомнительные результаты войны с васконами, однако, не подорвала власть Реккареда. Свидетельством стабилизации политического положения является сама смерть короля. Он умер в 601 г. собственной смертью. Свой трон Реккаред оставил сыну Лиуве, который, не встречая сопротивления, вступил на престол. Лиува II пытался продолжать политику отца. Но смерть Реккареда вдохновила противников. Лиува, как отмечает Исидор Севильский (Hist. 57), был рожден от незнатной матери. Видимо, у Реккареда не было сына от его законной жены Баддо, так что власть перешла к незаконному сыну. А это означало, что у Лиувы II не было поддержки аристократической группировки с материнской стороны, что, конечно же, очень ослабляло его позицию. И в результате мятежа Лиува был свергнут и убит, а на троне оказался вождь антиреккаредовской группировки Виттерих (Isid. Hist. 57—58). Это была явная реакция вестготской аристократии на централизаторские действия королей. Однако ликвидировать все результаты активности Леувигильда и Реккареда Виттерих и его сторонники не могли.

 

ИТОГИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЛЕУВИГИЛЬДА И РЕККАРЕДА

Правление Леувигильда и Реккареда было переломным временем в истории Испании вестготской эпохи. Они практически отметили почти полное объединение Испании под властью вестготских королей. После войн Леувигильда весь Пиренейский полуостров за исключением южного и юго-восточного побережья, находившегося под властью Византии, и полузависимой области васконов и кантабров в горах испанского севера, составил единое государство (в состав Византии входили и Балеарские острова, но их история в то время была отделена от истории остальной Испании). Реформы Леувигильда положили начало созданию нового государственного аппарата, который вместе с остатками старого более или менее обеспечил управляемость государства. Установлением столицы в Толедо было завершено создание Толедского королевства. Леувигильд своими действиями, в том числе выпуском собственной монеты, подчеркнул суверенитет своего государства и обеспечил ему политическое равноправие с империей.

Капитальное значение имело обращение Реккареда, а за ним и всего народа вестготов в католицизм. Этим уничтожалась религиозная грань между вестготами и римским населением королевства, облегчалось слияние обеих групп в единый народ. Важно отметить, что если арианская литургия совершалась на готском языке, что способствовало его сохранению в условиях огромного численного преобладания испано-римлян, то католическая служба велась на латинском языке, и это лишало готский язык последней сферы его официального применения. В результате не стало препятствий для принятия вестготами языка их романского окружения. И довольно быстро готы, идо этого бывшие двуязычными, практически полностью потеряли свой язык и перешли на язык испано-римлян.

Вестготские короли, начиная с Тевдиса, делали шаги к уравнению юридического положения германцев и римлян. При Леувигильде и Реккареде в этом направлении произошел качественный скачок. Хотя еще некоторое время сохранялись два отдельных законодательства, на деле они настолько сблизились, что можно говорить о почти полном правовом равенстве завоевателей и завоеванных. К тому же после обращения готов в католичество значительная сфера жизни всего населения государства стала регулироваться единым каноническим правом.

Конечно, говорить о полном слиянии народностей невозможно. Различия сохранялись, и время от времени вестготская знать давала понять, что именно она руководит государством. Ярким примером последнего является правление Виттериха. И все же после Леувигильда и Реккареда можно говорить уже не о вестготском королевстве в Испании, а об испано-вестготском королевстве, в котором римский (лучше сказать — романский) элемент занимал важное место.