Вскоре после прихода к власти Диоклециан понял, что в сложившихся условиях управлять одному огромной Римской империей невозможно. Он сделал соправителем своего друга Максимиана, а затем возвел в императорское достоинство еще двух своих соратников — Галерия и Констанция Хлора. При этом Диоклециан и Максимина стали августами, т. е "старшими" императорами, а Галерий и Констанций — цезарями, "младшими". Так оформилась так называемая тетрархия, т. е. власть четырех. Территория империи была фактически разделена между этими четырьмя императорами, хотя в случае необходимости любой из них мог являться в любую часть государства. Восточная часть империи, включая Сирию и Палестину, оказалась под властью Диоклециана, но тот в 296 г. для войны с персами направил в Сирию Валерия, а когда Валерий потерпел поражение, явился сам со своими войсками и добился победы (Eutrop., IX, 24–25; Aur. Viet. Caes., XXXIX, 33–35).

Хотя официально два августа считались равноправными, как и два цезаря, и каждый осуществлял всю полноту власти в отведенной ему части империи, все соправители Диоклециана признавали его авторитет и фактически подчинялись ему. Поэтому именно с Диоклецианом связаны важные реформы, определившие новый государственный строй Рима. Император теперь стал самодержавным владыкой (dominus — господин), были реорганизованы центральное управление и армия. Важные изменения произошли и в управлении провинциями. Позже эти меры были продолжены и модифицированы преемниками Диоклециана, и провинциальная система Передней Азии приняла несколько иной вид, чем в предшествующее время. С целью упростить управление территории многих провинций были сокращены, а их число увеличено. В Передней Азии отныне имелось шесть провинций (Honigman, 1932, 1695; Bats, Benoist, Lefebvre, 1997, 176). Много позже некоторые из этих уже урезанных провинций были разделены, чтобы лучше противостоять врагу, например, около 400 г. Финикия была разделена на Приморскую и Ливанскую (Eissfeldt, 1941, 368–369). Этим реформа провинциального управления не ограничилась. Провинции были объединены в диоцезы, и в соответствии с этим переднеазиатские провинции составили диоцез Восток, управляемый комитом (а не викарием, как остальные диоцезы), резиденцией которого была Антиохия. Позже появилась еще одна инстанция — префектура. Вся империя была разделена на четыре префектуры, в состав одной из которых — Востока — входил одноименный диоцез. Таким образом, создавалась сложная система, что в условиях растущей экономической замкнутости отдельных областей и все прогрессирующего фактического распада империи должно было обеспечить лучшую управляемость государства. Однако стройность этой иерархической системы была нарушена тем, что император назначал всех высших чиновников, как префекта и комита (викария), так и провинциального наместника (презида), и они были ответственны не только перед своим непосредственным начальником, но и перед самим императором. При этом военное командование было отделено от гражданского, дабы не создавать у провинциальных наместников соблазна поднять мятеж, а военными силами император мог легко маневрировать в зависимости от обстановки.

По замыслу Диоклециана через двадцать лет правления они с Максимианом должны отречься, Валерий и Констанций стать августами и назначить двух новых цезарей, и так надлежало действовать и впредь. Но жизнь оказалась гораздо сложнее простой схемы. В 305 г. Диоклециан и Максимиан действительно отреклись, но вскоре после этого в империи началась новая гражданская война, в которой победителями вышли Константин, сын Констанция Хлора, и Лициний. Восток отошел во владения Лициния. Но и это разделение просуществовало недолго. Константин начал войну с Лицинием и добился победы, став в 324 г. единоличным повелителем Римской империи. На месте древнего города Византия он основал новый город, который назвал Новым Римом, но за ним закрепилось название Константинополь. В 330 г. Константинополь официально стал столицей империи вместо Рима Константин покровительствовал христианам и, стремясь избежать раскола христианской церкви, созвал (будучи еще язычником) первый Вселенский собор в Никее, на котором был принят символ веры, собравший воедино основные положения никейского (православного) христианства. В соборе участвовало довольно большое количество епископов из Палестины и Сирии, где центром христианства была Антиохия (Harnack, 1902, 420, 436–437). В этих условиях персидский царь спал рассматривать христиан как агентов императора, что и вызвало их преследования в Персии (Eilers, 1984, 214–215). Воспользовавшись началом гонений на христиан в Персии, Константин в 337 г. начал с ней войну, но в самом начале похода умер, успев, по преданию, перед смертью принять крещение.

После смерти Константина его сын Констанций II управлял сначала восточной частью империи, а после устранения своих братьев — всем государством.

Сирию и Палестину долгое время все эти бури обходили стороной. В это время самыми опасными врагами империи были германские варвары, усиливавшие натиск на римские границы по Рейну и Дунаю, нападая временами даже на Малую Азию, но Сирия находилась слишком далеко от этих границ, и ее германские отряды не достигали. Опаснее были арабы, кочевавшие в Сирийской пустыне. Они иногда вторгались на территорию провинций, доходя даже до финикийского побережья, и для защиты от них были созданы укрепления в Сирии (к югу от Пальмиры) и в Аравии. Но они нападали спорадически, и римляне сравнительно легко их отбивали. Главной опасностью в этом регионе была Персия, которой в то время правил энергичный и честолюбивый Шапур II. Главными объектами соперничества двух держав были Армения и Северная Месопотамия. Антиохия была обычно главной квартирой армий, воевавших против персов, и практически являлась третьей резиденцией императоров после Рима и Константинополя. Однако в целом войны проходили за пределами сирийской территории.

В 351 г. положение на персидской границе стало угрожающим. Вялотекущая война становилась более активной. Еще в 350 г. Шапур собрал огромное войско, с которым опустошил римскую часть Месопотамии. Для отражения возможного персидского нападения Констанций счел необходимым сконцентрировать власть и силы, тем более, что на западе ему приходилось бороться с узурпатором Магненцием, которою признала почти вся западная часть империи. С этой целью, сам направляясь в поход на запад против узурпатора, он своего родственника Галла сделал цезарем Востока, т. е. фактически своим соправителем в восточных провинциях, столицей который, естественно, стала Антиохия. Переход под власть Галла восточных провинций не привел к ликвидации уже существующих провинциальных властей, но все они теперь подчинялись цезарю Востока. Однако в целом эксперимент оказался неудачным. Галл был не той фигурой, которая могла бы стабилизировать положение на Востоке. Этот жестокий, честолюбивый, коварный и в то же время совершенно бездарный и безвольный человек находился под влиянием своей жены Констанции, сестры императора. Он жестоко подавил восстание еще остававшихся в Палестине иудеев, вспыхнувшее, видимо, не без влияния персидской пропаганды. В ходе восстания иудеи, явно надеясь на помощь персов, истребили римский гарнизон в Диоцезарее, а затем захватили еще ряд городов в Галилее и даже центральной части Палестины. Повстанцы провозгласили царем некоего Патриция. Армия, направленная Галлом, устроила иудеям кровавую баню, из которой не вышел живым никто, даже дети (Seek, 1900, 1097; Safrai, 1981, 432–433). Стремясь привлечь на свою сторону рядовое население Антиохии, Галл в условиях надвигающегося голода возбудил его ненависть к более состоятельным слоям горожан, результатом чего стали массовые погромы и убийства (Курбатов, 1962, 202–207). Все это расшатывало римский тыл. К тому же Констанций подозревал Галла в стремлении к верховной власти. В результате уже в 354 г. он вызвал Галла к себе и казнил (Amm. Marc., XIV, 1, 7, 11). Восток снова вернулся под прямое управление императора.

В 361 г сводный брат Галла Юлиан, назначенный цезарем Галлии, выступил против Констанция, и тот скоро умер, а Юлиан был признан императором. Юлиан был энергичным и высокообразованным человеком, мечтавшим о восстановлении былой славы империи, а причину ее нынешнего весьма печального положения видел в ее христианизации. Поэтому он вернулся к язычеству, что вызвало огромное недовольство населения, большинство которого (по крайней мере, на Востоке) было уже христианским. Стремясь подновить увядшие было лавры своих прежних военных побед и восстановить утраченную популярность, Юлиан предпринял большой поход против персов, но в 363 г. был смертельно ранен в бою. Его преемник Иовиан с трудом сумел увести римскую армию назад и заключил мир с персидским царем, по которому отдал ему большую часть римских владений в Месопотамии, что сделало Сирию еще более уязвимой для персидских вторжений (Petit, 1974, 107–112).

В IV в. Римская империя не раз разделялась и снова объединялась. Но когда в январе 395 г. умер император Феодосий, незадолго до этого ставший единым главой государства, империя окончательно разделилась на Западную и Восточную. Последнюю, со столицей в Константинополе, обычно называют Византией. Это название в высшей степени условное, его дали Восточной Римской империи ученые уже после падения этого государства. Сама Восточная империя вплоть до своей гибели продолжала называться Римской, а ее жители считали себя римлянами, даже когда уже называли себя по-гречески ромеями. Современники разделения империи вообще едва ли восприняли это событие как экстраординарное, ибо уже привыкли, что в государстве существуют два императора (а то и больше), каждый из которых управляет своей частью (Cameron, 1999, 679). Диоцез Восток, разумеется, стал частью Византии, т. е. Восточной Римской империи.

К этому времени, как уже было отмечено, большинство населения этого диоцеза было христианским. Родиной христианства была Палестина, но там христианских общин сначала было сравнительно мало; зато Сирия уже во II в. стала одной из тех стран (наряду с Малой Азией), в которой христианских общин было более всего (Harnack, 1902, 413–439; Свенцицкая, 1985, 166). Антиохия становится одним из важнейших христианских центров. Именно там, по-видимому, еще в последней трети I в. впервые возникает монархическая епископальная церковь, заменившая собой более демократически устроенную общину (Lassus, 1977, 88; Свенцицкая, 1985, 182). Разрушение Иерусалима пошло на пользу антиохийским христианам, ибо с этого времени именно Антиохия становится важнейшим христианским центром Передней Азии (Lassus, 1977, 88). Императорские гонения, как известно, не только не уничтожили ни христианство как таковое, ни церковную структуру, но и привели к их укреплению. Константин, по преданию, на смертном одре принявший христианство, покровительствовал новой религии. Феодосий рядом декретов вообще запретил языческие культы и сделал христианство официальной религией империи (Petit, 1974, 131). Отныне Римская империя стала христианской, и все граждане должны быть христианами (Курбатов, 1991, 43).

Все это непосредственно отразилось на провинциях диоцеза Восток. Язычники пытались сопротивляться, и одним из центров ожесточенной борьбы между ними и христианами, доходившей иногда до открытых схваток, была Антиохия (Курбатов, 1962, 183–193). В конечном итоге христианство здесь к концу IV в. победило.

Церковная организация в значительной степени строилась по образцу гражданской. И уже в IV в. в восточной части империи выделяются четыре епископа, которые получают титул патриархов и власть над другими церквами. Два из них — патриархи Антиохии и Иерусалима. Значение последнего определялось древностью иерусалимской церкви, считавшейся основанной самим Христом, и нахождением под ее юрисдикцией самых святых мест христианства. Зато антиохийский патриарх был в реальности довольно значительной фигурой, его власть распространялась нa большую часть диоцеза Восток и даже за восточные пределы Римской империи (Нагпаск, 1902, 436; Вигу, 1958, 64–65; Курбатов и др., 1988, 133; Pietri, 1999, 630–631). В Антиохии было довольно большое количество церквей еще до официального признания христианства (Hamack, 1902, 435). Существование в Византии четырех патриархов (на Западе был один — римский папа) неминуемо приводило и к борьбе их за влияние в империи. Соперничали в основном патриархи Константинополя, стремившиеся утвердить свое главенство на всем христианском Востоке, как римский папа на Западе (Курбатов, 1991, 129), и Александрии, крупнейшего центра христианской образованности. Но и антиохийский патриарх не оставался в стороне от этой борьбы. Так, например, произошло, когда против константинопольского патриарха сирийца Нестория, решительно выступил александриец Кирилл. Антиохийский патриарх Иоанн поддержал своего соотечественника и добился осуждения Кирилла. Однако победа Нестория и Иоанна была недолговечной. В конечном счете император Феодосий II сместил обоих, а учение Нестория было объявлено ересью.

В условиях, когда христианство было не только господствующей, но и единственно признаваемой государственной религией, религиозные споры приобретали политическое значение. В то время как в Константинополе утвердилось никейское (православное) направление в христианстве, признанное в конце концов единственным направлением в Византии, в Сирии, наряду с ним, широко распространились другие направления христианства. Одно из них восходило к Несторию, который утверждал, что Иисус был только человеком, избранным Богом для соединения с ним Божественного Логоса, т. е. Христа. Другим направлением было монофизитство, полагавшее, что Христос обладал только божественной природой, а не был двуединым богочеловеком, как утверждали и восточное православие, и западное католичество (впрочем, в то время еще не отделившиеся друг от друга). Центром монофизитства был Египет, но распространялось оно также в Сирии и Палестине. Для всех этих стран выступление против господствующего в Константинополе православия было выражением (далеко не всегда осознанным) стремления защитить свою особенность в противовес централизаторским намерениям столицы. Созванный в 451 г. в Халкедоне Вселенский собор признал монофизиство ересью и установил практически полное господство патриарха Константинополя в Византийской империи, что немедленно вызвало реакцию в других местах. В Иерусалиме сторонник монофизитства монах Феодосий поднял на борьбу с принятыми в Халкедоне решениями широкие массы горожан. Иерусалимский епископ (пока еще не патриарх) Ювеналий был свергнут и бежал, а епископом стал Феодосий. И только почти через два года император Маркиан силой сверг Феодосия и восстановил Ювеналия на епископском троне. В 485 г. фанатичный монофизит Петр Суконщик стал даже антиохийским патриархом. Его трижды свергали и трижды возводили на патриаршее место. И после этого монофизитство удерживало довольно сильные позиции в Сирии.

Фактически в империи произошел церковный раскол, и значительная часть христиан Востока поддержала оппозиционные Константинополю течения. Императоры то пытались найти компромисс с этими течениями, дабы в условиях непрекращающихся внешних угроз не разрушать внутреннюю стабильность государства, то начинали жестоко преследовать их. Жестокий удар на монофизитов обрушил император Юстин, свергнув монофизитского патриарха Антиохии Севера и сослав его в Египет, он заставил многих его приверженцев покинуть страну, хотя определенная часть их все же сумела остаться в Сирии. Около 541 г. во главе сирийских монофизитов встал Иаков Барадей, который фактически основал самостоятельную монофизитскую церковь, распространившую свое влияние и на другие азиатские провинции империи (Курбатов, 1991, 257). Все попытки властей покончить и с самим Иаковом, и с его церковью оказались напрасными, и секта яковитов существует в Сирии до сих пор. Более успешной для императорской власти и православной церкви оказалась борьба с не-сторианами. В результате жестокого преследования они вообще покинули пределы Византийской империи и переселились в Персию, где были благосклонно приняты персидским царем, который считал их врагами византийских императоров.

Основным внешнеполитическим фактором по-прежнему оставались отношения с Персией. И византийский император, и персидский царь понимали, что окончательно сокрушить друг друга они не могут, но каждый стремился утвердиться в некоторых спорных областях в ущерб другому (Курбатов, 1991, 234). После почти непрерывных войн III–IV вв. между двумя ведущими государствами региона установился относительно прочный мир, продолжавшийся не менее 60 лет. Но в 502 г. война все же разразилась. Как и многие предыдущие, она тоже разворачивалась в основном в Месопотамии и Армении, задевая лишь часть Сирии, расположенную непосредственно у берега Евфрата (Ргосор. В. R, 1, 7, 3—10, 12). Однако Сирия по-прежнему оставалась важной базой византийцев, и после войны, когда император Анастасий стал строить в Месопотамии укрепленный город Анастасиополь, чтобы противостоять персидской крепости, строители были вызваны именно из Сирии (Вигу, 1958а, 15).

Гораздо сильнее военные действия задели Сирию и Палестину в правление императора Юстиниана. Во время первой войны с персами в Палестине вспыхнуло восстание самаритян. Оно было вызвано не столько персидским подстрекательством (о нем ничего не известно), сколько религиозной нетерпимостью Юстиниана. Этот император, стремившийся восстановить прежнюю Римскую империю, тесно соединял политические и религиозные аспекты своей деятельности: установление полного господства истинной веры, т. е. православия, должно было обеспечить Божье благословение и Божью поддержку его военным предприятиям, а восстановление империи — утвердить православие во всем Средиземноморье. Уже его предшественник и дядя Юстин сурово преследовал еретиков. Юстиниан с еще большим рвением продолжил эти репрессии. Так, во время войны с персами было приказано разрушить самаритянские синагоги, что вызвало в 529 г. мощное восстание, сопровождавшееся убийствами христиан. Некий Юлиан был провозглашен императором. Восстание было потоплено в крови. По одним сведениям, было убито 20 тысяч человек и еще столько же было отдано арабам, участвовавшим в подавлении восстания, для последующей продажи в рабство, по другим, явно преувеличенным, — погибло 100 тысяч (Mai., XVIII, 445–447; Ргосор. Hist. Arc., 11, 24–29). Уцелевшие самаритяне составили заговор с целью передачи Палестины персидскому царю Каваду. Но заговор был раскрыт, и несколько тысяч его участников бежало в Персию (Bury, 1958а, 85, 365). Не сумев захватить Палестину с помощью самаритян, Кавад направил свою кавалерию на Антиохию. Персидские конники перешли Евфрат. Византийцы потерпели страшное поражение, но все же захватить сирийскую столицу персы не смогли, и вскоре между двумя государствами был заключен "вечный мир", оставивший, в частности, прежние границу между ними (Ргосор. В. R, I, 18–22; Mai., 462–465).

"Вечный мир" продержался недолго. Ни император, ни особенно персидский царь не были удовлетворены его итогами. К этому времени Кавад умер, но его сын Хосров начал подготовку к новой войне. Поводом к ней стали споры между двумя небольшими арабскими государствами в Южной Сирии, из которых одно было клиентом Византии, а другое — Персии. Поддержав своего клиента, Хосров в 539 г. решил вступить в войну, которая и началась весной следующего года с перехода персидской армии во главе с самим царем через Евфрат и вторжения в Сирию. Попытки некоторых городов, оказавшихся на пути Хосрова, откупиться, ни к чему не привели: царь брал деньги и дары, а затем разрушал города. Со всей своей армией он обрушился на Антиохию и после недолгой осады и ожесточенного сражения взял ее. Город был полностью разрушен, уцелел лишь собор, откуда Хосров приказал забрать все золото, серебро и драгоценный мрамор. Оттуда он двинулся в Селевкию, морские ворота Антиохии, где омылся в Средиземном море и принес жертву солнцу. Затем персы со всей добычей ушли в Месопотамию (Ргосор. В. R, II., 3—12), прихватив с собой огромное количество пленных антиохийцев, в основном ремесленников, для которых было даже построено специальное предместье персидской столицы Ктесифона (Вигу, 1958а, 99—100; Дьяконов, М., 1961, 313; Eilers, 1984, 203). Позже военные действия разворачивались уже вне сирийской территории, а в 562 г. был, наконец, заключен мир (Вигу, 1958а, 120–123). Разрушенная персами Антиохия была восстановлена, но прежнего блеска и значения уже не приобрела (Lassus, 1977, 87), как и другие сирийские города.

Этот мир оказался очень непрочным. Сирия, а тем более Палестина, обычно оказывались вне непосредственного театра военных действий, но тяготы войны ощущали довольно сильно. Антиохия часто становилась главной ставкой воюющих войск, через Сирию армии шли на бой с персами, в некоторых городах стояли гарнизоны, и все это требовало от жителей дополнительных расходов. Восстановление разрушенных Хосровом городов, в том числе Антиохии, как и стремление Юстиниана восстановить Римскую империю в прежних (или почти) пределах и связанные с этим войны потребовало огромных усилий и затрат, которые ложились преимущественно на рядовое население. В Византии существовала практика продажи должностей. Время от времени императоры ее отменяли, но нужды казны заставляли ее восстанавливать. Купившие должности чиновники разного ранга возмещали затем свои расходы за счет несчастных жителей. К этому прибавились религиозные и этнические распри. Практически постоянно враждовали христиане и иудеи, и эта вражда порой выливалась в ожесточенные столкновения или даже погромы. Стремясь не нарушить внутреннюю стабильность, императорские власти сурово расправлялись с инициаторами межрелигиозных столкновений. Но и среди самих христиан не было единства. Несториане, как уже говорилось, переселились в Персию, но значительная часть монофизитов осталась, и они стали объектом преследований со стороны властей, как местных, так и центральных. Все это вызывало недовольство существующими порядками и нежелание местного населения поддерживать империю. Порой внешний враг казался предпочтительнее собственного правительства. Это облегчило захват Передней Азии персами.

Поводом к началу новой войны послужили события в Византии. Там в 602 г. был свергнут и убит император Маврикий и на престол вступил возглавивший солдатский бунт сотник (младший офицер) Фока. В свое время у Маврикия нашел убежище бежавший от династических раздоров персидский царевич Хосров, и теперь, став царем, Хосров II под предлогом мести за своего благодетеля начал с Фокой войну. То, что это было лишь предлогом, стало ясно, когда выступивший против Фоки Ираклий сверг его и сам стал императором, но Хосров войну не прекратил. В этой войне персы радикально изменили свою тактику. Если раньше их походы были, по существу, грабительскими набегами, после которых они с добычей и пленными возвращались в Месопотамию, то теперь они перешли к полному подчинению захваченных территорий и включению их в свое царство (Пигулевская, 1946, 197). В ходе этой войны одна персидская армия вторглась в Малую Азию и дошла до Халкедона на азиатском берегу Босфора, напротив самой столицы, а другая под командованием Шахрбараза начала завоевание Сирии. В 610 г. персы захватили ряд сирийских городов, а в следующем — саму Антиохию. Попытки Ираклия заключить с персами мир оказались неудачными, ибо персидский царь не намеревался останавливаться. После захвата всей Сирии, включая Финикию, армия Шахрбараза вторглась в Палестину и вскоре осадила Иерусалим. Иерусалимский патриарх Захарий попытался договориться с персидским командующим, но неудачно. Шахрбараз осадил Иерусалим и через три недели взял его штурмом. Город был полностью разрушен, многие его жители убиты, а оставшиеся обращены в рабство и угнаны в Иран. В качестве добычи персы увезли и наиболее почитаемую христианскую святыню — часть креста, на котором, по преданию, был распят Христос Позже, утвердившись в этом регионе, персы захватили и Египет (Пигулевская, 1946, 191–206). Лишь во второй половине 20-х гг. Ираклий сумел организовать контрнаступление. Он с севера вторгся в Месопотамию и подошел к Ктесифону. В этой обстановке в персидской столице произошел переворот, Хосров был свергнут и вскоре убит, а с его преемником Кавадом II Ираклий в 628 г. заключил мир, среди условий которого было возвращение Византии всех завоеваний Хосрова, включая Сирию и Палестину, а также возврат увезенной персами христианской святыни — части креста.

Власть Византии в Сирии и Палестине (как и в Египте) была восстановлена, но ненадолго. Пока Византия и Персия упорно воевали друг с другом, в Аравии произошли важные изменения. Мухаммед, объявивший себя пророком, стал основателем новой религии — ислама. И уже при жизни Мухаммеда мусульмане попытались выйти за пределы Аравии. Они захватили ряд небольших городков на границе между Палестиной и Аравией, а затем Мухаммед потребовал от императора Ираклия уступить ему Палестину, ссылаясь на то, что арабы— тоже потомки Авраама, которым Бог передал эту страну в вечное владение. Ираклий, естественно, отказал (Кривов, 2001, 56–58). Мухаммед вскоре умер, и после его смерти арабы под знаменем ислама и под руководством преемников пророка — халифов — начали завоевания, в том числе Палестины и Сирии. Византия, измученная долгой и разорительной войной с Персией, оказать достойного сопротивления не могла. Предвидя новую грозную опасность, Ираклий вскоре после отвоевания Сирии и Палестины попытался реорганизовать пограничные силы, чтобы дать отпор арабам (Alt, 1959b, 452), но у него для этого уже не было ни сил, ни времени.

В 634 г. первый халиф Абубекр направил арабскую армию в Сирию. Через Заиорданье арабы подошли к Дамаску и осадили его. Попытки византийских войск с помощью арабов-христиан сдержать их наступление не удались. Смерть Абубекра не привела к прекращению войны. Новый халиф Омар был еще более деятельным и воинственным правителем. Арабы захватили Дамаск, затем овладели южной частью Сирии. Созданная за много лет до этого система укреплений, которые должны были ограждать римские провинции от вражеских нападений, была прорвана (Alt, 1959b, 456–459). В 636 г. византийская армия потерпела сокрушительное поражение на реке Ярмук. После этого захват всей Передней Азии был уже лишь делом времени. Постепенно все крупнейшие города Сирии и Палестины перешли к арабам. Только Тир оказал им упорное сопротивление. В 637 г. арабы, во главе которых стоял сам Омар, осадили Иерусалим. Город вскоре сдался. Омар приказал на месте, где когда-то стоял храм Йахве, построить мечеть. После сдачи Иерусалима капитулировал и Тир (Eissfeldt, 1948, 1902). В 641 г. арабы, не встречая никакого сопротивления, вошли в Антиохию (Lassus, 1977, 96). Палестина и Сирия оказались под их властью.

Арабское завоевание, в отличие от прочих, какие знал этот регион на протяжении трех с половиной тысячелетий, в корне изменило исторические судьбы населяющих его народов. Завоеватели принесли с собой новую веру и вскоре исламизировали почти все местное население. Одновременно произошла и его арабизация. Часть арабов осела в Сирии и Палестине, где они слились с теми арабами, которые еще прежде проникали сюда, но еще важнее было принятие местным населением ислама, а вместе с ним арабского языка, арабского образа жизни, арабской модели взаимоотношений друг с другом и с окружающим миром. Таким образом, здесь произошла этническая и религиозная трансформация. И с этого времени говорить о Палестине и прилегающих территориях как о библейских странах уже неправомерно.