Гостиная в доме Кашисов производила впечатление недостроенной. Так оно и было: четыре года назад Кашис приостановил строительство — не достать было хорошей масляной краски и цемента. А потом Расме удалось убедить родителей, что некрашеный пол и голые кирпичные стены отвечают требованиям стиля «модерн». И сбережения пошли на покупку мебели, оконных штор и гардин.

Посреди комнаты стоял еще не отдышавшийся с дороги глава семьи и возмущенно оправдывался:

— А я вам еще раз говорю: она не приехала! Обыскал весь вокзал, заходил даже в комнату матери и ребенка. Маловероятно, чтобы она пряталась от меня в туалете.

— Но телеграмма ведь стоит денег, — возразила Регина Кашис. — Посмотри-ка, Варис, расписание, во сколько приходит электричка?

— Ну, знаешь ли, — взорвался Кашис… — Эти несколько минут она могла бы спокойно подождать. У нее ведь багаж. И еще этот паршивый визгун — как его там, Шарик, да?

— Нет, Шарик был до него, — уточнил Варис. — Этого нарекли Цезарем.

— И такой аристократ, что я стесняюсь даже называть его на «ты», — пошутила Расма.

— А ты выпей с ним на брудершафт, — не упустил случая сострить Варис, вскочил и бросился к двери. — Хватит, так можно опоздать к последнему автобусу.

Остальные тоже встали. И тут — словно председатель суда, которого приветствует стоящая в зале публика, — в дверь величественно вплыла Рената Зандбург собственной персоной.

— Вот и слава богу! — первой нарушила она неловкое молчание. — Хорошо, хоть все живы. А я уж было подумала, что Эдуард посадил свою семью под арест, а сам отравился крысиным ядом. Соседка мне рассказывала, как еще в мирное время префект данцигской полиции…

— Не надо, мама, дай сперва объяснить, — Регина Кашис тщетно пыталась усадить мамашу в кресло. — Дети, ну поздоровайтесь же наконец с бабусей!

Внуки теперь почувствовали себя вдвойне неловко. Варис на негнущихся ногах подошел к бабушке.

— Да ты наклонись, дылда, наклонись же! — тянула она внука за пуговицу. — Либо принеси лесенку, ежели спина не гнется.

В конце концов в церемонию целования были вовлечены все.

— Присядь, мама, отдохни! — Регина буквально силой впихнула мать в кресло. — Сейчас я сварю кофе. Ты, наверно, совсем умаялась со своими чемоданами.

— От хорошего кофейку никогда не отказываюсь, только цикория не подсыпай!.. А багаж оставила на вокзале. Не потащусь же я с чемоданами в руках через всю Юрмалу.

— Давайте-ка мне, тещенька, квитанцию, — сказал Кашис. — Мы с Варисом съездим за вашими саквояжами.

— Не такая я старомодная, — гордо бросила мадам Зандбург. — Квитанцию и потерять ничего не стоит или карманники вытащат. А в голове у меня чемоданчики мои, как в банке. — Всеобщее недоумение заставило ее пояснить: — За пятнадцать копеек в сейфе заперла, по умному совету одного премилого молодого человека.

— Тем лучше, — обрадовался Кашис. — Назовите шифр, и мы сейчас же…

— Но, но, Эдуард, — мадам Зандбург погрозила зятю пальцем. — Где твоя совесть!

— Я вас очень прошу, — Кашис с трудом сдерживал раздражение, — называйте меня моим настоящим именем — Эджус.

Имена были слабостью мадам Зандбург. Не имея возможности похвастаться знаменитыми предками, она наговорила своим приятельницам, будто в ее роду у всех потомков по женской линии имена должны начинаться с буквы Р. Кашисам в этом смысле еще повезло. Другим же родственникам приходилось ломать языки на Розмари, Ребекках и Ригондах…

— Как тебе угодно, Эдуард, — холодно отозвалась теща. — Но свой год рождения я тебе не назову ни под каким видом. Даже мой дорогой покойный муж — да будет ему море периной! — ушел от меня, так и не узнав, что на самом деле я значительно моложе…

— Мама, ну послушай, — попыталась было вставить словечко Регина.

— Регина, цыц! — мадам Зандбург решительно поднялась. — Ребята, я поеду с вами в Ригу. Нести я вам позволю, а сейф отопру сама.

— Видите ли, дорогая теща, я отпустил… — неуверенно начал Кашис.

— Ничего, папа, — пришел ему на помощь Варис. — Попрошу Альберта, он с нами сгоняет в один момент, — и он выбежал из комнаты.

— А где же ваша распрекрасная скотинка? — поинтересовался Кашис. — Тоже под замком в багажной камере?

Мадам Зандбург только всплеснула руками и ахнула.

— Цезарь, Цезарь! — принялась она отчаянно звать. — Господи, уж не сожрало ли его ваше черное чудовище?

Все бросились к окну.

Загнанный в свою конуру Чомбе, тихо подвывая, тоскливо взирал, как гость наворачивает из миски обед хозяина.

— Он себе испортит желудок! — ужаснулась мадам Зандбург и распахнула окно настежь. — Цезарь, Цезарек! Ты совсем потерял совесть, ты ведь на диете!

Она была готова упасть в обморок.

Подвальное помещение рижского вокзала, где размещались багажные камеры-автоматы, казалось неимоверно большим из-за того, что сотни поставленных друг на друга одинаковых металлических шкафчиков образовывали узкие и длинные коридоры.

Когда в зал вошли Кашис, Варис и мадам Зандбург, кроме них тут был только один посетитель. Перед открытым шкафчиком стоял худо одетый мужчина лет тридцати с большим портфелем из желтой свиной кожи, и было не понять — он только что вынул портфель или же собирается оставить в камере. Увидав подполковника милиции, он словно бы насторожился, поспешно поставил портфель в камеру, захлопнул дверцу и быстро покинул помещение.

Повозившись некоторое время с набором шифра на замке, при этом тщательно прикрывая его от любопытных глаз Вариса, Рената Зандбург открыла дверцу, на шаг отступила и, словно конферансье, провозгласила:

— Итак, прошу! Забирайте подарочки!

Первым оправился от замешательства Варис.

— Подчистую! — констатировал он не без восхищения.

И действительно, камера была пуста. Лишь в глубине одиноко белел обрывок бумаги.

— Помогите!! — заголосила мадам Зандбург. — Караул! Воры!

— Быть может, вы по ошибке открыли не тот шкафчик? — осторожно предположил Кашис.

Мадам Зандбург никак не могла себе представить, что кто-то еще мог родиться в том же самом году. Тем не менее достала из сумочки бумажку, на которой на всякий случай записала номер камеры. Номер совпал. И возмущение по поводу нанесенной ей обиды взыграло с новой силой.

— Милиция!!

— Тещенька, дорогая!

— Какая я тебе дорогая тещенька? — взвилась мадам Зандбург. — Я жертва взломщиков! Заманил в Ригу и велел ограбить! Среди бела дня!.. У тебя что — свистка нет, если уж стрелять боишься? Прикажи окружить здание, караулить у всех дверей…

— Я вас очень прошу!.. — взывал Кашис к благоразумию тещи, надеясь избежать публичного скандала.

Но как было замечено ранее, он плохо знал свою тещу. Мадам Зандбург не унималась:

— Караул! Ограбили! Люди добрые!

К месту происшествия бежали два милиционера. Не разобравшись, что к чему, они первым делом схватили с двух сторон Вариса.

— Отставить! — скомандовал подполковник Кашис. — Можете быть свободны. Мы тут все уладим сами…

— Два чемодана подарков! — причитала Зандбург. — Как я теперь буду глядеть внукам в глаза?.. Что повезу в Огре?.. В Элею?..

— Верно, товарищ подполковник, может, еще не поздно, — поддержал ее сержант и что-то сказал шепотом своему товарищу. Ему очень хотелось проявить оперативность.

Второй милиционер поспешно куда-то отправился.

— Может, вызвать ищейку? — предложил Варис. — Наш Чомбе железно взял бы след…

Кашис раздраженно отмахнулся. Он понимал, что его поведение глупо, но присутствие тещи всегда действовало парализующе на его умственные способности. Хотелось возражать даже в тех случаях, когда ее правота бывала очевидна. Было как-то унизительно при других потакать вздорной старушенции. Но в данный момент подполковник был не в состоянии предпринять что-либо более разумное.

Молчание затягивалось.

Положение спас сержант. Достав из планшета блокнот и шариковую ручку, он обратился к пострадавшей:

— Сперва будем протокол составлять. Что там у вас было, гражданка? Только поподробней все назовите.

Мадам Зандбург смутилась, но тотчас взяла себя в руки.

— Это бестактно, молодой человек. Не перечислять же мне все предметы дамского туалета!

— А как найти, если не знаешь, что искать? — настаивал сержант на подробностях и в поисках поддержки уставился на подполковника.

Мадам Зандбург, упрямо поджав губы, продолжала безмолвствовать.

— Смелей, — подбодрил ее зять, теперь он мог себе позволить поиронизировать… — Никто ведь не интересуется датой рождения.

— Но, но, но, Эдуард!.. — и мадам Зандбург замолчала. Было ясно, что даже под пыткой она больше не раскроет рта.

К счастью, вернулся милиционер, который осмотрел все, ему одному ведомые тайники. Он доложил:

— Нигде ничего подозрительного, товарищ подполковник!

— Везде успел проверить? — придирчиво спросил сержант.

— Везде, кроме буфета.

— Чего же мы тогда ждем? — не получив указаний от старшего начальника, сержант решил проявить инициативу.

— Побегу скажу Альберту, чтобы не волновался, — Варису наскучила роль статиста.

Остальные двинулись на поиски.

Никому не было ясно, кого же они в действительности ищут и по каким признакам рассчитывают обнаружить похитителя вещей мадам Зандбург. Но Кашису очень уж не хотелось изо дня в день выслушивать упреки в бездействии и нежелании что-то предпринять для блага своей тещи.

Перед стеклянной дверью буфета они остановились.

Сержант в нерешительности поглядел на подполковника. Тот пожал плечами и обратился к теще:

— Не смею надеяться, что вы привезли нам бочонок домашнего пива или… — он потянул носом воздух. — Чем-то очень знакомым махнет… сейчас скажу…

— Нам надо поговорить, Эдуард, — серьезно сказала теща. — С глазу на глаз. И вообще было бы не худо пропустить кружечку…

— Лимонада, — поспешно вставил подполковник. Он обратился к милиционерам, вежливо ожидавшим дальнейших указаний:

— Благодарю вас, товарищи!

В буфете народу — яблоку негде упасть! Еще бы, сегодня привезли бочковое пиво из Кекавы. На видном месте красуется пирамида зеленых сырков с тмином и гора соленой соломки. Но атмосферы уюта все равно нету — разве возможно с истинным наслаждением погрузить губы в прохладу пивной пены, предаться неторопливой беседе, если за высоким столом надо стоять на своих двоих и глазеть на голые стены, единственным украшением которых является плакатик с традиционным запретом «У нас не курят»?

Кашис с завистью смотрел, как его теща пьет пиво.

— Конечно, дело не мое, но почему вы вдруг расхотели, чтобы разыскивали ваши чемоданы?

— Не могу же я позорить ответственного блюстителя порядка, — ответила мадам Зандбург, прихлебывая мелкими глотками пенистое пиво.

— Меня?! — переспросил Кашис, приходя в ярость.

— А кто как не ты просил привезти вяленой камбалы? Думаешь, в Вентспилсе ею торгуют во всех лавках или на праздники раздают в милицейском участке? Мне-то что — купила дорогому зятю мешочек у знакомой рыбачки, и дело с концом. Но вы ведь в этом видите спекуляцию, разве могла я впутывать тебя в протокол вместе с этой камбалой, пропади она пропадом… — она поглядела по сторонам. — Смотри-ка! Ее и в здешних трактирах продают. Точь-в-точь такая же, как у нас.

И в самом деле, за другими столиками все закусывали пиво вяленой камбалой, со свойственным гурманам наслаждением отдирали от кожи жесткие волоконца мяса и обсасывали тонкие косточки. У Кашиса потекли слюнки, и этого нельзя было не заметить.

— Хвати кружечку, чего маешься! — подзуживала теща, которой пиво уже ударило в голову. — Я ставлю! Разве мало в моей жизни было ударов судьбы?.. Пьяница-муж — раз, две мировых войны — два, три дочери выданы замуж, на чужбину увезены — три, четыре года в коммунальной квартире — четыре, а теперь еще это лихо… Зальем горе!..

Подполковник кивнул было официантке, но все же устоял перед соблазном.

— В форме как-то неудобно, — оправдывался он. — Лучше возьму домой и велю Регине кипяточком обдать как положено… Принесите мне порцию камбалы, — попросил он белокурую девушку, которой удалось составить на поднос добрую дюжину пустых кружек.

— Это с собой приносят, — безразлично отозвалась официантка и, торопясь с подносом на мойку, бросила через плечо: — Тут одна девка торговала — накрашенная как чучело.

— А мне один молодой ловкач предлагал. По двадцати копеек за штуку, — поведал общительный сосед. — Дорого, а что поделаешь, нигде ее не достать нынче…

— Ишь, негодяи! — с искренним возмущением воскликнула мадам Зандбург. — Да за такие-то деньги я лучше сама бы… — и она осеклась на полуслове.

— А не был ли это ваш премилый молодой человек, что посоветовал оставить вещи в автомате? — у Кашиса вдруг возникло подозрение.

— Как ты смеешь так говорить про товарища своего родного сына! — возмутилась теща. — И еще катаешься за спасибо в его машине… И пожалуйста, оставь в покое молодоженов, которые подносили мне чемоданы и даже от чаевых отказались…

— Постой-ка, — сосед подергал Кашиса за рукав. — А вон тот — не он ли? — и он показал на спину человека, выходившего из зала.

Сделав знак дежурным милиционерам следовать за ним и не отставать, Кашис незаметно двинулся за мужчиной, и они пришли в камеру хранения багажа. Все это время подполковник не мог отделаться от мысли, что где-то уже видел этот серый поношенный пиджак, обмотанное вокруг шеи грязное шерстяное кашне и непромокаемый берет из «болоньи», довольно-таки неуместный в теплый солнечный день.

И таинственный механизм памяти наконец сработал. Как только человек остановился возле одного из шкафчиков, Кашис вспомнил, что видел его недавно здесь же. Очевидно, оставлял вещи, чтобы не таскаться с ними в буфет. И тем не менее что-то в поведении этого человека не нравилось Кашису. Возможно, это был его бегающий взгляд или же чересчур сноровистые движения рук и пальцев, которые прикасались к цифровым барабанчикам, как к хрупкому хрусталю. Как бы там ни было, Кашис решил проверить свои подозрения.

В сопровождении обоих милиционеров он подошел к неизвестному и очень вежливо сказал:

— Извините, пожалуйста, гражданин… Сегодня тут имела место кража, и у нас, к сожалению, нет иного способа проверить… Простите, вы не могли бы сказать, что у вас в этом шкафчике?

— Я протестую! — завопил гражданин однако в его голосе звучали боязнь и неуверенность. — По какому праву?! Сам поставил, сам и возьму.

— И все-таки?.. — не отступал Кашис.

— Мои личные вещи!

— Тогда вам ничего не стоит перечислить, что именно. Ну, допустим, мешок яблок, сумка с драгоценностями или портфель с документами…

Гражданин вздрогнул.

— Попрошу предъявить документы! — строго приказал сержант, в противоположность Кашису, который был воплощением любезности.

— Не торопитесь, сержант, пока не надо… Сейчас гражданин скажет нам, что там у него в боксе, мы проверим, извинимся и забудем этот досадный инцидент.

Поняв, что милиционеры так просто не отстанут, мужчина решил не осложнять ситуацию.

— Ну что… Обыкновенный чемодан.

— А в нем что?

— То, что обычно берут в дорогу — белье, тапки, костюм тренировочный, мыло, бритва… Как будто сами никогда не ездили в отпуск…

Он протянул руку и уже коснулся замка. Но Кашис оказался проворней. Догадавшись, что мужчина хочет сбить на барабане цифры, чтобы потом сыграть на «забывчивости», подполковник распахнул настежь дверцу. В камере оказался не чемодан, а желтый портфель из свиной кожи.

И гражданин сразу скис, а два милиционера пришли в радостное возбуждение.

— Попался, голубчик!.. А я вам не говорил, товарищ подполковник, что поймаем вора?.. В отделении ты нам расскажешь, сколько шкафчиков успел обработать за сегодняшний день.

— Ты как их раскупориваешь? — полюбопытствовал второй милиционер. — По звуку?

— Да, по щелчкам, — невольно признался пойманный на месте преступления злоумышленник.

Кашис не испытывал ни малейшего удовлетворения. Что-то все же тут было не так… Еще несколько минут тому назад он готов был поклясться, что своими глазами видел, как этот самый гражданин ставил в сейф именно этот портфель. Теперь же оказалось, что не он его владелец. Нормальный человек не стал бы сочинять басню про чемодан и тем самым навлекать на себя обвинение в краже…

— Товарищ подполковник! — обратился к нему сержант. — Если ваша родственница еще здесь, надо бы ее тоже пригласить в отделение. Уверен, что он покажет, где припрятал чемоданы…

— Зовите, — согласился Кашис. — Но только после того, как составим протокол осмотра. Возьмите в свидетели двух носильщиков!

На небритом лице гражданина не шевелился ни один мускул. Он опустил глаза, словно хотел продемонстрировать свое полное равнодушие к содержимому чужого портфеля.

Подполковник Кашис тоже открывал его без особого интереса. Но открыв, так и опешил. Опять заглянул внутрь и чуть дрожащей от волнения рукой достал пачку красных банкнот.

— Тысяча, — пробормотал он, пересчитав деньги. — Вы еще проверьте на всякий случай, — и он протянул пачку стоящему рядом носильщику.

— Избави бог! — отмахнулся седой старикан, но тотчас поправился: — Я все время тоже считал.

Кашис снова запустил руку в портфель и опять вынул такую же опечатанную банковскую пачку денег. Потом еще и еще.

— Двадцать четыре тысячи! — выдохнул сержант и посмотрел на вора строго и изумленно. — Вот это был бы улов, а?!

— Двадцать четыре тысячи… — задумчиво повторил Кашис. — Ровно столько было похищено из конторы курземского колхоза… — он вдруг оживился и скомандовал: — Пошли, товарищи! Я должен срочно позвонить!

— А ваша теща? — напомнил сержант.

Подполковник махнул рукой.