Оформив аренду в нотариальной конторе, Яна отовсюду сняла с учёта Александра. Теперь он не житель этого города. За приличную плату два дюжих мужика на руках снесли Шуляка вниз. Распрощавшись с плачущей бабкой, на такси они покатили на вокзал. Те же мужики погрузили калеку в купейный вагон, где все места были куплены Яной.
Ночью, незаметно выскользнув из купе, подельники сошли на глухой станции, где поезд остановился лишь на пять минут. На другой день инкогнито они вернулись обратно в город.
* * *
На стадионе, преобразованном в авторынок подержанными машинами, пригоняемыми с Запада, Яна с Александрой осматривали подержанный «джип-Тойоту», собираясь его купить. Нагнувшись над мотором, Александра затылком почувствовала чей–то упорный взгляд…
Марина возле открытой дверцы «Мерседеса», не обращая внимания на сидевшего в салоне парня, видимо однокашника, сверлила взглядом Александру. Та в шелковом светло–голубом костюме, через плечо черный ремень кожаной сумочки.
«Чёрт возьми, как она некстати!..» — подумала Александра, подойдя к Марине. Яна, глядя на девушку, благодаря силе быстрого постижения, которая даруется любовью, поняла, чего ей следует бояться…
— Кто это? — Марина глазами показала на Яну.
— Так, случайная знакомая, покупает машину, попросила осмотреть её и пригнать к ней домой.
Красивые вишнёвые глаза девушки повлажнели, она явно не верила в только что услышанное. Александра же не делала попыток оправдаться, давая Марине возможность выплеснуть из себя неудержимую ревность и ненависть к сопернице…
Александра опять с сожалением подумала: «Почему Яна и Марина не одно целое?» Теперь ее прожигал взгляд Яны, которая не слушала продавца машины. Александра невольно поежилась от силы этого взгляда. Надо было с самого начала рассказать об отношениях с этой изящной смуглянкой, одетой просто, но в то же время элегантно. Вот чего недоставало Яне, прирожденного вкуса, отточенного воспитанием, но зато Яна обладала другими преимуществами…
— Отгоню машину, приду сегодня же, непременно! — закрепляя обещание, Александра губами неуловимо коснулась щеки подруги.
Откинувшись на спинку переднего сиденья, насмешливо сузив зеленые глаза, стараясь быть спокойной, Яна сказала:
— Что, теперь лесбосу пудришь мозги?
— Потом всё объясню! — раздраженно кинула Александра, повернув ключ зажигания. — Надо было б с самого начала всё рассказать, но как–то всё не получалось.
Джип прекрасно слушался руля, скользя в потоке машин, кативших по Первомайской. Насупившись, закусив нижнюю губу, Яна молча смотрела сквозь ветровое стекло. Вроде бы наладившаяся жизнь опять могла стать ускользающей добычей, безжалостной в своей ретивости. Сегодня вечером они должны были отвалить в столицу, и начать новую жизнь, но эта девица, похожая на изящную статуэтку, могла все разнести вдребезги!
— Я должна вечером побывать у неё, пообещать, что всё останется как прежде, успокоить её…
— Да на хрена она тебе сдалась! — взорвалась Яна. — Сама же говорила, что о тебе она ничего не знает. Нет, мне кажется, здесь что–то другое, видать, ты в неё по уши втрескалась! Наверное, уже щупалась… — Девушка презрительно коснулась накладных грудей напарницы. Александра молчала, лишь еле заметная вертикальная складки прорезала чистый лоб. Переключив скорость, она проронила, отметая все будущие скандалы, подозрения.
— Мы же с тобой, сама знаешь, как стальной цепочкой, кровью повязаны. С Мариной всё по–другому…
Администратор гостиницы «Спорт» за приличную мзду девушек поместила в двухместный номер. Из окна хорошо просматривался ряд машин, где застыл их серо–зеленый джип.
* * *
Провожаемая восхищенными взглядами мужчин, Александра вышла из гостиницы. За ней тенью скользила Яна… Погруженная в размышления, Александра не замечала слежки.
— Это ты!.. наконец! — радостно выдохнула Марина, возле дверей обняв подругу. Для неё теперь ничего не существовало, кроме жизни, наполненной чувством. Оно переполняло ее, и всё казалось мелким, незначительным, недостойным даже мимолетного внимания.
Александра, целуя её, опять почувствовала волнующую, горячую тяжесть внизу живота. Это пронзительное ощущение заставило мозг искать единственно правильный вариант, способный устроить так, чтоб Марина и Яна оказались с ней вместе навсегда…
На столике ликёр, «Мартини», конфеты «Трюфеля». Александра неожиданно вспомнила свою первую жертву, старшего научного сотрудника какого–то института, пышногрудую брюнетку, её целую философскую концепцию насчёт шоколада…
«В трюфелях содержатся вдвое больше андростенола, чем во взрослом кабане. — говорила она, поглощая дорогие шоколадные конфеты. — Андростенол по составу близок к мужскому половому гормону. Вот отчего так женщины ценят трюфеля… Фенилэтиламин — такое вещество в мозгу, которое позволяет испытывать чувство влюбленности, страсть. Но если влюбленность, страсть миновали, мозг перестает вырабатывать это вещество. Тогда мы чувствуем себя наркоманами в период абстиненции и испытываем потребность в продуктах, содержащих фенилэтиламин, например, в шоколаде. Если в помещении распылить немного андростенола, то присутствующие там мужчины будут казаться женщинам намного привлекательнее…»
Александра вдруг прошептала, глядя в затуманенные глаза подруги, она уже не могла сдерживать в себе ту силу, рвущуюся наружу…
— А если я… мужчина?
— Ну и шуточка! — рассмеялась Марина, томно раскинувшись на софе.
Александра взяла ее маленькую руку, и неожиданно прижала к низу живота, теперь уже безбоязненно. Глаза Марины изумленно округлились, лицо передёрнула гримаса отвращения… Этого больше всего и боялась Александра. Не давая любовнице опомниться, она придавила её всем телом, стала ласкать. Приглушенным нервным смехом Марина пыталась подавить внезапный страх. Но страх — это желание того, чего страшатся, это симпатическая антипатия. Страх это чуждая сила, которая захватывает индивида, и все же он не может освободиться от нее, да и не хочет. Ибо она страшилась того, чего, сама того не подозревая, желала… Страх для неё теперь, как жадное стремление к приключениям, к ужасному и загадочному. Марине не хватило воображения, чтоб раскрыть тайну Александры. Когда даешь полную свободу фантазии, позабыв о том, что тебе известно, воображение вырывается на волю и проникает в самую суть вещей… Теперь же тайна раскрылась сама и начала познаваться через её страх…
Рука Марины неуверенно, осторожно, как пугливый зверёк, поползла вниз, забралась под юбку любовницы, коснулась… Точно её ударило током, она тотчас отдёрнула руку. Ласково преодолевая слабое сопротивление, Александра опять прижала девичью руку к тайному месту, приучая ее к тому, что может быть её другом, волнующим и сладостным. В познании его она откроет для себя много нового и любопытного.
Наконец, Марина ощутила то, чего так боялась, чего ужасалась и опасалась. Точно это какое–то мерзкое доисторическое животное! Ей всегда казалось, что это какая–то аномалия, уродство и торчит снаружи, точно кишка, и было б лучше, если всё пряталось внутри тела. Теперь же, пальцами ощущая этот тугой, пульсирующий отросток, она начала испытывать волнение иного плана… В конце концов любовь смотрит не глазами…
Глаза её разгорелись от любопытства и сладкого ужаса. Пальчиками она трогала то здесь, то там, нагнулась, чтоб получше разглядеть, ладонью, взвесила разбухшие шары. Но в то же время её пугало, что всё это может приникнуть в неё, сокрушив недавнюю гармонию.
Александр осторожно, зная кто перед ним, медленно вошёл в неё, и, когда коснулся преграды, которая отделяет девушку от женщины, зубами прикусил мочку подруги. Эта новая боль на мгновение отвлекла от неожиданной боли внизу живота, не дав сконцентрироваться на ней, не позволив закрепиться в памяти. Её легкий вскрик слился с вздохом Александра, где звучала радость полного возвращения в прошлое. Чувство это захватило и Марину.
Потом Александр добрался до таких мест, о которых она прежде и не подозревала. Марина сделалась вся горячая, и вдруг почувствовала, как в неё что–то хлынуло, и она вся поплыла, а потом что–то такое чмокнуло внутри, как будто лопнул мыльный пузырь…
Усталые и счастливые, влажными бедрами касаясь друг друга, они отдыхали. Рука Марины не расставалась с этим недавно могучим зверем, теперь же он как бы съёжился, потеряв недавнюю силу и напор. Уменьшившись в размере, он стал безобидным, как ребенок.
…Когда после многих поцелуев и уверений, опустошенная Александра вышла из квартиры любовницы, с верхнего этажа сошла Яна…
С сияющим лицом Марина распахнула дверь, думая, что Александр вернулся сказать что–то очень важное. Но улыбку сразу же стёрли тревога и даже страх. На пороге стояла ладно скроенная девица с авторынка.
— Надо поговорить! — Яна решительно отстранила остолбеневшую хозяйку.
— Как вы смеете? — наконец, выдавила она из себя, оторопев от презрительного взгляда зеленоглазой девушки, которая была выше неё и сильнее.
— Думаешь, его заполучила? Хрена! — Яна сунула кукиш под нос хозяйки. — Что ты про Александру знаешь, вернее Александра? Ничего! А я всё! Только верному человеку он может открыться до конца. — насмешливо усмехнулась соперница. — И нас уже ничто не разлучит, мы с ним кровью повязаны, а это покрепче секса…
Слова непрошенной гостьи, брошенные с такой силой и злобой, были страшны и разящи. Карандаш сигареты с золотым ободком зажат пальцами Яны. Бледная, растерянная Марина с остановившимся взглядом молча смотрела на неё, не находя слов, нужных в данный момент. Соперница из сумочки достала странную зажигалку, похожую на орех каштана. Но вместо голубого язычка пламени, из неё, тенькнув, вылетело что–то… Ойкнув, Марина изумленно расширила глаза, приоткрыла рот, пытаясь что–то сказать, и мягко осела на ковер.
Не теряя времени, Яна стащила с неё халатик, из правой груди осторожно вытащила иголочку, кинула в унитаз и спустила воду. С острой болью в сердце она отметила на бедрах бесчувственной хозяйки не смытые следы любви… Ревность была настолько пронзительна и жгуча, что она долго не в силах была подняться с пола. Такой душевной боли она не испытывала никогда!
Перебросив руки жертвы через край ванны, взяв за ноги, она перевалила тело. Нервно, жадно затягиваясь сигаретой, ждала, когда ванна наполнится водой. Утопив голову ненавистной соперницы, дождалась того времени, когда пузырьки воздуха изо рта перестали лопаться на поверхности…
Утром, сделав макияж, ушла Александра, Яна знала куда… Зажигалку ещё вчера она вернула на место. Злорадные, торжествующие огоньки горели в её глазах.
… Очень скоро вернулась Александра, хмурая, неразговорчивая. На вопросительный взгляд подруги мрачно проронила:
— Никто не берёт трубку и к двери не подходит.
— Значит, что–то непредвиденное заставило её выйти на время из квартиры. Ты не волнуйся, милая… — девушка ласково погладила щеку Александры. Та подозрительно посмотрела на неё: слишком уж весела и суетлива. Но надо рвать когти, слишком здесь жареным пахнет! Тем более этой ночью опять приснился тот паскудный сон, мучивший его столько лет… Сдерживая спазм тошноты, в темноте она долго размышляла над этим. Почему сон вернулся, ведь утолив ненависть, она должна навсегда избавиться от него! Незнамо откуда исходящая опасность пересилила страсть к Марине.
— Позвонишь ей по дороге. — Яна попыталась успокоить подругу, когда они садились в машину.
* * *
Поздно вечером они съехали с шоссе, среди кустов и деревьев решив сделать привал.
…Свернувшись в калачик, укрытая курткой, на заднем сиденье тихо посапывала Яна. Где–то за деревьями глухо бормотала река.
Ущербная луна бледно–желтым светом, заливала лес, тускло мерцала на капоте джипа. Сон, мучивший его столько лет, не выходил из головы. Опять та же колбасина человеческого дерьма на дне ведра, наполненного прозрачной водой, которую он должен пить! Видать, что–то случилось непредвиденное, Шуляк впервые пожалел, что не замочил врага.
Стремясь отвлечься от тягостных дум, он включил приемник, настроился на УКВ, стал слушать музыку. «Музыка дана для выражения того, что не может выразить слово. В этом смысле она вполне человечна, она обратная сторона речи», — вдруг подумал он, и усмехнулся от этой зауми, неожиданно родившейся в его сознании…
Потом диктор на белорусском начал читать новости. В конце Шуляк услышал то, чего в глубине души уже готовился услышать — он верил своему вещему сну… «Разыскивается по подозрению в убийстве Шуляк Александр Петрович, двадцати шести лет, Яна Ивановна Ребковец, которая подозревается в соучастии в преступлениях. Их приметы…»
Александр щёлкнул выключателем, кривая усмешка исказила красивое лицо. Важняк оказался намного ловчее и проворнее, нежели он предполагал! Сука, сумел–таки два дела связать в одно и обобщить! Видать, опер нашёл Беспалого, тот всё и прояснил. А всё сучья гантель!.. Нельзя одним способом мочить двоих, с медичкой надо было что–то другое, ведь есть зажигалка Упыря. Пожалел иглы, решил оставить для более важной операции! Теперь он, как волк, обложенный красными флажками! К счастью, ни у кого нет его фотографий, лишь у бабки фотка в десятилетнем возрасте.
А фотоателье! Ведь у рыжего пленка непременно осталась! Придётся наведаться в проклятый город… Яна теперь большая помеха, с нею его могут взять быстрее. Раньше он всегда работал один, поэтому не попадался.
К проблемам Шуляк не подходил с множеством теорий, идей, мыслей, он всегда разрубал гордиев узел, это давало преимущество в уходе от потенциальной опасности.
Из кармана куртки вытащив зажигалку, он наклонился над спящей, с сожалением глядя в беззащитное во сне лицо девушки. Впервые он обрёл настоящего, преданного, любящего друга, с которым так не хотелось расставаться. Но была ещё Марина.
Спящая чуть вздрогнула, когда иголочка вошла в её шею…
Треща ветками орешника и горько пахнувшей черёмухи, с телом девушки он выбрался на маленькую поляну. Где–то глухо гукала ночная птица. Под обрывистым берегом, мерцая, медленно ворочался омут.
Веревкой Оборотень туго обмотал талию девушки, куртку набил галькой, вторая петля затянула ворот — получился мешок с камнями. Он хорошо знал, что на второй–третий день гнилостные газы, скопившиеся в теле утопленника, поднимают его на поверхность. Тяжёлый труп с оглушительным плеском ушёл на дно, лишь широкие, разбегающиеся круги ещё некоторое время напоминали о нём. В тяжелом раздумье Шуляк минут десять, не обращая внимания на комаров, постоял на берегу, глядя в чёрную воду. Раньше под свои преступления он никогда не подводил какую–то теоретическую базу, так как вообще не думал о них, как бы навсегда вычеркивая из сознания. Но теперь он знал, Яна долго будет напоминать о себе…
Документы подельницы он сжег, одежду же оставил себе, она недавно куплена в фирменном магазине. В столице он сделает новый паспорт и сменит фамилию. За хорошие «бабки» сейчас можно сделать всё. Важняку придётся побегать за ним. Когда знаешь человека достаточно хорошо (хотя бы со слов других) можно приблизительно предугадать, как поведёт он себя в определенной ситуации. Чем больше знаешь о нём, и чем обычней интуиция, тем выше точность прогноза. А кто что–либо знает о нём? Бабка? Так она, считай, с четырнадцати лет не видела его, а в двадцать он уже калека. А какие наклонности, привычки, пристрастия у калеки? Ха–ха–ха!.. Он никто, так как от него ничего уже не зависит.
…Проселочными, обходными дорогами, минуя посты дорожной милиции, он добрался до столицы. На окраине с первого попавшегося на пути узла связи он позвонил Марине. Шуляк долго ждал, слушая длинные гудки. Подозрение закралось в его сердце. Достав зажигалку, он нажал маленькую чёрную кнопку, но на этот раз из гнезда не вылетела смертоносная игла. А ведь должна быть ещё одна. Яна за свою смерть отомстила… авансом!