1

Стараясь совладать с собой, со своими страхами и агрессией, Игорь идет по запутанным коридорам здания, тихо насвистывая себе под нос веселую мелодию. Его грузное, неуклюжее тело, налитые кровью глаза. Наконец, пройдя через небольшой аванзал с курящим, развалившись в кресле, стариком, затаившимся в ожидании действия таблеток, Игорь заходит в гостиную с девочками – самой старшей из них не более шестнадцати лет. Он здоровается с распорядительницей зала, одновременно с удовлетворением отмечая про себя, что все три симпатичные ему девочки – белокурая Настя, веснушчатая рыжая Лена и бледная брюнетка Саша – пока свободны, и он может выбрать любую из них, таких свежих, стройных, совсем молодых. Заметив его, многие девочки начинают улыбаться, узнав в нем одного из постоянных клиентов, и он поднимает свою пухлую руку в приветствии и тоже улыбается, беззаботно, будто забыл обо всем.

Сузив выбор, он называет два имени распорядительнице, чтобы она не вздумала отдать этих девочек кому-нибудь до него, и говорит, что вначале сходит в душ, а уже затем окончательно определится. Во время еды он всегда немного потеет и теперь ему нужно смыть с себя эту липкую пелену. Раздевшись и сложив вещи в ящик, почти такой же, какие были в школьной раздевалке, когда он учился, он заходит в первую из ряда душевых кабин. Минут пятнадцать он стоит с закрытыми глазами под струями прохладной воды, вяло намыливая тело: полный живот, потные подмышки, заплывшие жиром ляжки. Его мысли становятся все мрачней.

Облачившись в просторный шелковый халат, надев кожаные тапки, Игорь выходит из душевой: на подстриженных ежиком волосах еще видны капли воды, прыщи на щеках стали ярче. Он вальяжно проходит по комнате, садится на большой мягкий диван, ждет, когда выбранные девочки – Лена и Саша – подсядут к нему, чтобы он мог их пощупать и упиться ароматом их кожи. Сев по обе стороны от его чистого, холеного тела, девочки попеременно льнут к нему, и каждая старается применить всё своё умение, чтобы заставить его выбрать именно себя. Они обаятельны, подвижны, очень юны. Правой рукой он гладит худенькую ногу Лены, постепенно все выше задирая ее летнее платьице, пока не убедится, что на ней нет трусов. Одновременно он что-то бормочет на ухо Саше и та смотрит на него большими внимательными глазами, сочетающими в себе детскость и порок.

Почувствовав, что его возбуждение в достаточной мере окрепло, Игорь берет за руку Лену и ведет её наверх, в один из свободных номеров. Саша улыбается ему, стараясь скрыть свое разочарование. Дубовая лестница, тканевые обои с причудливыми серебристыми завитками на темно-зеленом фоне. Все комнаты, кроме одной, свободны, но он проходит вглубь по коридору, словно выбирая укромный уголок. Зайдя в самый дальний из номеров и закрыв за собой дверь, Игорь стягивает с девочки платье через голову, потом сбрасывает с себя халат, показывая жестом, чтобы она взяла его член в рот.

Начав сосать, она почти сразу останавливается, чтобы достать прилипший к языку волос, и Игорь неожиданно для себя вскипает злостью, еле сдерживаясь, чтобы не ударить ее в лицо. Он поднимает ее с пола и швыряет, словно тряпичную куклу, на кровать. Округлившиеся испуганные глаза Лены, светлый пух на её лобке, стройное, не до конца сформировавшееся тело. Он падает сверху, вдавив ее своей тяжестью в матрас и она с облегчением чувствует, как он входит в нее – теперь все пойдет по сценарию: она начнет постанывать, изображая на своем лице исступление, может быть, пробормочет ему, словно в забытьи, какой он большой и он быстро кончит, не пройдет и десяти минут. Но в этот раз она ошиблась: сделав всего несколько фрикций, Игорь влепляет ей сильную пощечину, потом хватает за шею и начинает душить. Надеясь, что это игра, и он отпустит ее, как только испытает оргазм, она пытается податься своими раздвинутыми бедрами навстречу его наполовину высунутому члену, но понимает, что тот обмяк. Перед ее глазами начинают кружить темные хлопья, похожие на пепел от сожженной бумаги и через несколько секунд она теряет сознание. Последнее, что она видит, это его трясущиеся щеки с нездоровым румянцем и холодные рыбьи глаза: их зрачки расширены, словно у свежего трупа.

 

2

Артур уже много раз целовался со своими сверстницами взасос – в их компании это было принято в качестве забавной игры со своими чувствами и не означало серьезных отношений. Некоторым его друзьям удавалось переходить к такому же непринужденному, без каких-либо обязательств, сексу, но не Артуру, ему пока не везло. Девочки воспринимали его скорее как плюшевую игрушку из детства, чем как парня, которому хочется отдаться, чтобы перейти во взрослый мир. Впрочем, большинство одноклассниц лишилось девственности, выбрав для этого парней старше себя лет на пять, уже с опытом, более настойчивых, наглых, готовых на разные хитрости, чтобы получить своё. Совсем юные, но уже созревшие для секса, они без памяти влюблялись в своих девятнадцатилетних избранников и готовы были выполнять в постели любые их прихоти. Если они и давали потом парням своего возраста, то только в периоды ностальгии по утраченной невинности. Возможно, размышлял Артур, Кира сейчас испытывает что-то похожее и он получит возможность продвинуться на шаг вперед по своей жизненной тропе.

– Хочешь меня? – говорит она шёпотом, когда они поднимаются в лифте, пристально смотря в лицо Артура, радуясь каждой его эмоции, которую она успевает прочитать. Тот кивает, робко целует полуоткрытую грудь – декольте идет почти до пупка и полоски ткани платья прикрывают только соски и темный ореол вокруг них. Он может оголить ее торс одним движением, но не делает этого. Она его выше, и чтобы соединить губы в поцелуе, ему приходится запрокинуть голову назад, а ей наклониться. Артур целуется с закрытыми глазами, уносясь в смутные дали своего воображения, Кира же упивается его невинностью – она удовлетворяет свое любопытство, не более: ее глаза широко раскрыты и продолжают светиться насмешкой. Они ели одинаковые блюда, поэтому не чувствуют привкуса еды во рту друг друга. Лифт останавливается на последнем этаже. Кира выходит первая и достает из клатча магнитную карту-ключ. Номер 703.

– От тебя пахнет тиной, сходи в душ… – продолжая играть роль, томно шепчет она, расстегивая ему ремень, пуговицу и ширинку брюк.

Номер небольшой, с прозрачной стеклянной стеной, отделяющей ванную комнату от спальни так, что лежа на кровати, Кира может смотреть на голое тело Артура в душе – она предупредила его, чтобы он не смел закрывать штору. Глядя на этого мальчика-подростка сквозь наполовину запотевшее стекло, Кира пытается мастурбировать, но почти ничего не чувствует, и начинает жалеть, что так просто отпустила Олега: возможно, втроем у них бы получилось лучше.

Артур, влажный после прохладного душа, ложится на Киру сверху и сразу пытается вставить в нее свой напряженный стручок, но она толкает его вниз, чтобы он полизал ей клитор. Он послушно сползает к ее ногам, целует половые губы, кончиком языка выискивая в их складках крупицу чувствительной плоти и чувствуя еще большее возбуждение из-за того, что она управляет его телом – в этот момент он готов стать ее рабом, выполнять все ее желания. Подождав минут пятнадцать, Кира понимает, что не сможет кончить с этим мальчиком. Она гладит его по голове, потом подает ему жестом знак, чтобы он вошел в нее и Артур с радостью, словно послушный щенок, выполняет ее приказ. Он делает несколько медленных движений и кончает от первого, притворного стона Киры. «Интересно, с кем сейчас Олег», думает она. Для него секс словно спорт, очередная тренировка, которая позволяет ему всегда быть в отличной физической форме. Иногда ее это злит, но в целом он достаточно техничен и умел, и ему часто удается довести ее до оргазма, вернее, удавалось раньше, теперь же что-то изменилось: её чувства притупились, и она знает, что дело не в любви, ведь она и раньше никогда ее не испытывала, дело в рецепторах или как там их называли на уроках биологии в школе. Чувствилище души, заунывные песнопения. Погасший экран обесточенного монитора. Спазм молнии пробежавший по сетке ветвистых жилок неба, окрашивая его утробу в розоватый цвет. Ее ощущения слабеют в целом, чем дальше, тем больше. Даже боль, испытать которую она так боялась раньше, теперь для её онемевшего тела кажется каким-то экзотическим удовольствием – ей все чаще приходят в голову сценки, где она режет или колет сама себя или позволяет связывать и пытать свое тело вымышленным парням-садистам. Ей вспоминается танцовщица, вставившая в себя горлышко бутылки со стальной ребристой крышкой с острыми краями – интересно, испытывает ли она боль, когда резко поворачивает её, чтобы открыть? Эти фантазии становятся всё конкретнее, ярче, как бы сильно она не старалась гнать их от себя, и она решает, что бороться дальше бессмысленно. Дыхание Артура на её шее, мерное, удовлетворенное – он вот-вот заснет, но Кира решает продолжить экскурсию: она тормошит мальчика, говорит, чтобы он одевался. Несмотря на неудачный секс, она чувствует симпатию к нему – ведь у них много общего и они так похожи.

 

3

Олег, спортсмен и поборник здорового образа жизни, занюхивает совсем маленькую дорожку, морщится, потом расплывается в обаятельной улыбке.

– Знаешь, я там нашел такую цыпочку, – говорит он, – Ты не поверишь! У меня так ни на кого не стояло, как на нее! По три-четыре раза подряд можем чпокаться! Её тело, запах… Я счастлив, Господи, как же я счастлив!

– Смотри не влюбись, она же проститутка, – ухмыляясь, отвечает на эту тираду Виктор.

– Какая разница, друг, когда тебя переполняет такое чувство, жизнь становится сплошным удовольствием!

– Жизнь? Ты веришь, что живешь? Ты как наркоман, у тебя эйфория! Но скоро появятся и побочные эффекты! – говорит Виктор с циничной ухмылкой, – Будешь еще? Вот где истинное удовольствие, – он показывает на кучки кокаина взглядом.

– Не, это все от лукавого! Я пошел к своему ангелу! Давай, увидимся позже!

Олег распахивает дверь и покидает судно, оставляя Виктора одного на борту кадиллака, причалившего в тени, омываемого волнами густой илистой тьмы, которую не могут рассеять ни огни рекламы, ни мертвенный свет уличных фонарей.

 

4

Стремглав вылетев из номера и сбежав по лестнице, Игорь проносится мимо распорядительницы в раздевалку, даже не взглянув на нее, и у той возникает подозрение, что что-то пошло не так. Он спешно натягивает на себя одежду, кое-как завязывает ботинки – его руки сильно дрожат, глубокое и частое дыхание сбивается от волнения. Распорядительница, двадцатилетняя, но уже очень опытная женщина, говорит одной из свободных девочек, чтобы она сходила проверить, как там Лена, и в этот момент из раздевалки появляется Игорь и быстрым шагом идет к выходу, смотря прямо перед собой. «Наверняка он ее избил» – думает она и решает сама посмотреть, что там произошло. В последнее время клиенты становятся всё более странными – очень часто жестокими и не последовательными в своих поступках: «Господи боже! Куда катится этот ебаный мир!».

Оказавшись на улице, Игорь отыскивает на стоянке машину Виктора и стучится в окно. Автоматическая дверь плавно открывается: Виктор сидит в салоне один, его нос испачкан белым порошком, на растрескавшихся губах застыла бессмысленная улыбка. Он смотрит видео с камер из номера 703 – с недавних пор он стал заядлым вуайеристом. Правда Кира в сочетании с этим молокососом его не заводит, скорее они вызывают у него щемящую жалость своими обреченными попытками обмануть себя и получить удовольствие от общения друг с другом. Он любуется ими, их стройными юными телами, их лицами. Печаль его светла, границы проницаемы, он близок к осмыслению своей роли в этой игре.

– Друг, мне срочно нужно за город, нужно кое-что забрать на даче… – еще не успев как следует сесть, ерзая своим толстым задом в мягком кожаном кресле, выпаливает Игорь. Виктор смотрит на него внимательно, словно разгадывая ребус. Улыбка медленно сползает с его губ.

– Ты ебанулся, друг? – говорит он подчеркнуто вежливым голосом, наклонившись вперед и в упор уставившись в глаза Игоря – Нам до туда не добраться меньше чем за час! И ты уверен, что наши родители не там? Что-то я давно их не встречал в городе.

Виктор видит, что со зрачками Игоря что-то не так – они разного размера и у них неровные края, как будто темнота начала разрастаться из центра глаза и постепенно поглощать его райки. Испугавшись своей догадки, он переводит взгляд обратно на монитор.

– Что тебе там нужно? – бубнит он себе под нос, наблюдая за движениями головы Артура, который прилежно лижет Кире клитор, расположившись у нее между ног.

Игорь хочет взять там отцовский карабин, но говорить об этом Виктору не собирается:

– Одно очень важное дело, Виктор. Ты должен поверить мне, от этого зависит, найду я выход или нет… – на полном серьезе говорит он – Мой отец точно не там, он сейчас в командировке, на задании.

– Молодец твой отец, да? Говорят, у него отличные перспективы… – пытается пошутить и сменить тему Виктор, но Игорь продолжает смотреть на него с серьезным лицом и ждать ответа, согласен ли тот ему помочь или нет.

– Так ты ищешь выход? – убедившись, что его друг окончательно слетел с катушек, с иронией спрашивает Виктор, косясь на него. – Все-таки тот старик со свалки тебя убедил? Ты его помнишь? – Виктор мрачно смеется – Он тоже что-то про выход говорил, да?

– Он тут не при чем! – рычит Игорь и Виктор думает, что тот вполне может накинуться на него и попытаться убить.

– Полегче, толстяк, не забывай, кто тут главный! – медленно, стараясь скрыть свой страх, говорит Виктор. – Хочешь нюхнуть пороху?

Игорь не отказывается и, взяв у Виктора трубку, уничтожает огромную дорожку кокаина с экрана. Артур и Кира уже закончили своё короткое соитие и теперь собираются куда-то пойти.

– Я бы поехал на своей, но она все еще в автосервисе, ты же знаешь! – уже спокойнее говорит Игорь.

– Ладно, какого чёрта, я тебя отвезу, ты ведь мой старый друг. Заставить тебя ехать на такси было бы… – он косится на толстяка, но тот пропускает его намек мимо ушей. – Пошли, сядем в кабину. Я сам поведу, так мы сэкономим время. Надеюсь, мы не вылетим на встречку, – добавляет Виктор и мрачно смеется, – Мир не оправится от потери таких торчков, как мы.

Игорь выходит на улицу, чтобы пересесть, косится на охранников у входа в бордель, но они не обращают на него внимания, продолжая спокойно разговаривать. «Почему они не ищут меня – думает он – Ведь распорядительница уже увидела, что я сделал».

 

5

Подполковник ФСБ, отец Игоря, крепкий, высокий, но склонный к полноте, сидит в кабинете начальника Управления конституционного контроля, своего босса. Они обсуждают план действий на ближайшее время, какие операции и кому поручить, какие теракты предотвратить, а каким позволить произойти, кого из агентов ликвидировать на самом деле, чью гибель инсценировать, а кого оставить пока на месте. Решают, что доставку груза для Аппарата президента лучше возглавить самому подполковнику, чтобы люди из МВД увидели, насколько все серьезно, и не вздумали попытаться встрять и помешать им – вся прибыль от операции должна остаться в их Управлении, а не размазаться тонким слоем по всей ФСБ и уж тем более она не должна достаться другим силовым ведомствам. И отец Игоря, и его начальник получают удовольствие от своей работы, от выстраивания стратегии и тактики поведения Управления в быстро меняющейся, почти шизофренической ситуации – с каждым передвижением крупных фигур по доске искажается конфигурация силовых полей власти, прокладываются новые русла финансовых потоков, множество пешек лишается своих голов. Когда они встречаются в этом кабинете, чтобы, в прямом смысле, вершить людские судьбы, их речи обстоятельны, неспешны, но осторожны, каждое слово, прежде чем прозвучать, взвешенно многократно, они очень опытны и делают это на автомате. В конце беседы отец Игоря берет распечатанный доклад, толстую подшитую папку под грифом «Совершенно секретно». Доклад составлен людьми из Управления собственной безопасности, в нем есть подробная информация об актуальной деятельности каждого из его подчиненных, о их встречах с криминальными авторитетами и лидерами запрещенных политических и религиозных объединений, а также о достижениях завербованных им агентов. Он должен его пролистать до того, как отправится в аэропорт на свой рейс в Северную столицу их Великой Империи.

 

6

Олег заранее забронировал номер на эту ночь, попросил накрыть стол, поставить свечи – сегодня у него романтический настрой и он готов к долгой прелюдии, игре, за время которой их воображение начнет полыхать, подготавливаясь к соитию и всё сильнее распаляя их молодую послушную плоть. Его избраннице восемнадцать лет, она его ровесница. Её тело идеально, но не это заводит его, а что-то в её взгляде, в ее запахе – это как будто встретиться тет-а-тет со своей судьбой. Он смотрит на наручные часы, уже совсем скоро.

Дверь в номер открывается, Олег встает, подходит к девочке, чтобы приобнять её и поцеловать в шею. Невесомое полупрозрачное платье из белой дымки и гипюра, короткое, едва прикрывающее промежность и ягодицы. Он проводит ее к столу с фруктами и вином, галантно отодвигает стул, затем садится напротив. Плотные шторы закрыты, огонь свечей дрожит от их дыхания. Он на треть наполняет бокалы, лишь на мгновение отвлекаясь и переставая пожирать ее глазами: сквозь ткань платья видна ее грудь, темные соски с широким ореолом. Он поднимает бокал, отпивает немного, улыбается: никаких слов, только ощупывание друг друга взглядом.

Стол небольшой, квадратный – их ноги соприкасаются под ним, по коже пробегают мурашки. Девочка делает глоток вина, в ее лице есть легкое замешательство – она не привыкла к таким играм: Олег обычно встречал ее в простом номере, на нем не было ничего, кроме каких-нибудь спортивных трусов или шорт. Не отвлекаясь на всякие глупости, он начинал обнимать ее, валил на кровать, ритмично трахал, кончал, но эрекция, ослабев минут на пять, возвращалась, и ей нужно было работать ртом или принимать какую-нибудь экзотическую позу. Но теперь всё иначе, он что-то затеял.

Они сидят напротив ниши с зеркалом, и Олег то и дело косится на их отражение. Допив вино из бокала, она встает, подходит к нему, проводит ладонью по гладко выбритой щеке, смотрит на него сверху вниз. Он отодвигается вместе со стулом от стола, так, чтобы она могла встать на колени перед ним. Его ширинка оттопырена, она расстегивает её, потом ремень. Олег помогает ей, привстав и спустив штаны вместе с трусами до щиколоток. Она долго ласкает его член кончиком языка, целует пухлыми губами, но в рот головку не берет, только дразня его этой возможностью. Олег изо всех сил сдерживается, чтобы не схватить ее за затылок и не насадить на себя – он жалеет, что его руки не связаны за спиной. Помучив его так минут десять, она встает с пола и садится на свое место, взглядом показывая, чтобы он налил ей вина. Сняв обувь, сбросив с себя всю одежду, он пододвигается обратно к столу, так, что его член упирается в стеклянную столешницу, затем берет бутылку, наливает даме и себе вина, косится на свое голое тело в зеркале.

 

7

Как только машина Виктора останавливается, Игорь выпрыгивает из нее и несется прочь, к входной двери, ничего не сказав. Виктор пожимает плечами, раздумывая, не уехать ли обратно, бросив своего товарища тут, потом всё-таки решает подождать, скорее из любопытства, чем из дружеского чувства долга. Оказавшись внутри загородного дома своих родителей и убедившись, что их здесь нет, Игорь отыскивает в кабинете отца ключ от стального ящика с оружием, который стоит в подвале. Там довольно много оружия, в основном для охоты, в том числе самозарядный нарезной карабин «Sayga-МК Future» с оптическим прицелом. Он нужен Игорю, чтобы исполнить задуманное, ведь он намерен решить все проблемы радикально. Роясь в ящиках дубового стола, он натыкается на разные предметы, которые заставляют ожить в его воображении образ отца. Коробка с кубинскими сигарами, которые он любит раскуривать по вечерам, за чтением книг по истории, перьевые ручки в футлярах из лакированного дерева, револьвер, словно из вестерна – интересно, зачем отец держит его тут, под рукой – не для того ли, чтобы вышибить себе мозги в случае чего. Наконец, в глубине нижнего ящика Игорь находит ключ. Взяв его, он какое-то время сидит в кожаном кресле отца, перебирая в голове разные варианты развития событий, раскачиваясь из стороны в сторону. Потом, кивнув самому себе, встает и идет в подвал.

Устав сидеть в машине, Виктор выходит на улицу, прогуливается вдоль кованой ограды до ворот и обратно, разминая затекшие ноги. Солнце село, оставив лишь небольшое болезненно-розовое воспаление над линией горизонта. Свет от фар и уличных ламп заставляет тени отступить, но, кажется, те лишь ждут удобного момента, чтобы сделать рывок и поглотить остатки пространства, отвоевав их у света навсегда. Присев на корточки, Виктор касается ладонью поверхности дороги – асфальт теплый на ощупь, шершавый. Мельчайшие кристаллики пыли покрывают его, сияя в электрических лучах. Виктор смотрит на них, как завороженный, словно пытаясь пронзить взглядом дорожное полотно, увидеть нечто, скрытое за ним, как будто это не асфальт, щебень и грунт, а накинутый плед, за которым может оказаться все что угодно, но скорее всего – пустота. В нее можно провалиться, если перестать верить в реальность этого мира, в его материальную основу. И от такой возможности у Виктора перехватывает дух.

– Потерял что-то? – спрашивает Игорь, открывая калитку, чтобы выйти на улицу. Он тащит на плече продолговатую джутовую сумку.

– Да нет, – Виктор постепенно приходит в себя, – Ты долго, я уж хотел уезжать.

Игорь смотрит на наручные часы:

– Меня не было пять минут!

Виктору кажется, что прошла вечность, но он не хочет спорить сейчас. Он открывает дверь в салон авто, чтобы Игорь положил туда свою сумку.

Они вернулись в город, когда фонари уже погасли – их отключают в два или три часа ночи. Игорь благодарит своего друга за помощь, вытаскивает из салона джутовую сумку, явно с чем-то тяжелым внутри.

– Что там? Ружье? – спрашивает Виктор, широко улыбаясь. Собственно, он знает ответ, и спрашивает только для того, чтобы посмотреть на реакцию Игоря. Но тот отводит глаза и, не ответив, молча идет к подъезду своего дома. Их квартира на третьем этаже, света в окнах нет. Отец в командировке, а мать, скорее всего, опять ушла к подругам.

 

8

Достав свой смартфон, Кира сверяется с расписанием секс-шоу. И хотя самые жесткие из них начинаются за полночь, она выбирает три шоу, на которые, как ей кажется, будет интересно посмотреть им обоим.

– Тут можно глянуть на разные порно-сценки, разыгрываемые живыми актерами, – говорит Кира, – Можно смотреть из-за зеркала, можно зайти в комнату и рассмотреть все вблизи. Ты как хочешь?

Артур пожимает плечами.

– Хорошо, для начала посмотрим из-за стекла. Идем.

Они заходят в лифт, спускаются на пятый этаж. Красный коридор, бронзовые бра, латунные дверные ручки. Стоны, крики, ритмичные удары, приглушенные толстыми стенами и дубовыми резными дверьми. Артур испытывает желание уйти, но стесняется признаться в этом своей взрослой спутнице.

– А тут весело! – говорит он.

– Да, но ты пока ничего не видел, – Кира улыбается, смотрит на него и Артуру кажется, что в ее глазах промелькивает грусть, – Выбирай, ты хочешь посмотреть на групповой секс с участием мужчин кавказцев или африканцев?

Артур делает большие глаза, он не ожидал, что ему зададут такой вопрос. Он бы сейчас предпочел легкое эротическое шоу, а не жесткое порно, которое всегда заставляло его чувствовать свою неполноценность.

– Это ты сама выбирай, Кира! – говорит он, но его слова заглушают сильные стоны из-за двери, мимо которой они как раз проходят.

– Что?

– Я говорю, выбирай сама!

– Хорошо. Пойдем быстрее, сейчас уже начнется!

Пройдя по коридору еще несколько метров – Кира впереди, Артур за ней, раздумывая, что все это значит и одновременно любуясь ее ногами, ее уверенной походкой – они отворяют тяжелую дверь и оказываются в небольшой прихожей: на скамье слева лежит куча мужской одежды, свет приглушен, из ванной комнаты слышно, как льется вода и кто-то разговаривает: мужской бас монотонно инструктирует женщину и та изредка говорит да в ответ, подтверждая, что она все поняла и готова выполнить все указания. Кира тянет Артура за руку направо, в скрытый за шторой проем и они попадают в зрительную комнату с двумя рядами пустых сидений перед стеклянной стеной.

– О, похоже, мы будем одни, это хорошо, да? – спрашивает Кира и получает в ответ кивок. Артур отмечает про себя, что в ее голосе что-то изменилось, интонации стали чуть напряжённее.

Они пришли как раз к началу шоу «4+1». Молодая женщина в бикини, блондинка, с красивой большой грудью и широкими бедрами заходит в комнату, где сидит четверо накаченных негров, абсолютно голых, уже готовых приступить к работе. Их рельефные тела цвета горького шоколада, залитые яркими лучами электрического света, их грубые лица, полные похоти глаза. Они слегка подрачивают свои большие фаллосы, глянцевитые от нанесенной на них смазки и похожие на толстые резиновые дубинки. К щекам Артура приливает кровь. Женщина, встав в центре комнаты, приветствует парней и те расплываются в улыбке, с жадностью смотря на ее рот, зад, на пока скрытую тонкими трусами вагину. Ее голос слегка дрожит от неподдельного возбуждения – с этими парнями она еще не работала, но ее предупредили, что секс будет предельно жестким. Она оценивает размеры их агрегатов, представляя, насколько сильно они растянут ее, когда будут трахать сразу в обе дырки. Парни, не так давно вывезенные из Африки, отпускают скабрезные замечания на ломанном английском. Атмосфера предельно наэлектризована. Участвовать в такой групповухе для женщины это почти то же самое, что пройти через роды – то же животное исступление, но вместо боли череда оргазмов, настолько сильных, что мозг слетает с катушек и отпускает тормоза. Конечно, после оргии приходится около недели терпеть боль от микроразрывов слизистых оболочек влагалища и ануса, но оно того стоит.

Старший из негров, самый коренастый и накаченный, встает и подходит вплотную к блондинке: он начинает мять ее ягодицы, потом срывает трусы, порвав завязки. Она чувствует шершавость его большой ладони у себя между ног и прикрывает глаза, отдаваясь во власть жизненной, животной энергии, источаемой его мощным телом. Сильные руки хватают ее и бросают на диван, где ей в рот почти сразу засовывают член, огромный, горячий, и, взяв за волосы, заставляют сосать его в бешеном темпе – головка с каждым толчком упирается в ее горло, влажно хлюпая, заполняя всю полость рта. Старший из негров пристраивается к ее заду, приподнятому широким мягким подлокотником дивана – его не самый длинный, сантиметров двадцать пять, но очень толстый член входит в нее словно хорошо смазанный поршень или, точнее, плунжер.

– Ну как? – переведя дыхание и оторвав взгляд от исступленного, искаженного широко открытым ртом лица актрисы, спрашивает Кира: на ее щеках играет румянец, глаза блестят, отражая свет из комнаты за стеклом и одновременно источают энергию изнутри, – Теперь ты понимаешь, откуда взялись куклуксклановцы и прочие борцы за чистоту белой расы? – пытается пошутить она, но Артур плохо знает историю и, кроме того, слишком впечатлен.

Блондинка, высвободив рот, начинает громко кричать от удовольствия и боли, когда коренастый негр настолько ускоряет свои движения, что хлопки ее ягодиц о его ноги и лобок почти сливаются в один протяжный звук. Все четверо парней очень нетерпеливы, грубы, и, как бы она ни кричала, они не смогут кончить очень долго – эта промелькнувшая в ней мысль заставляет ее испытать первый из череды оргазмов, который охватывает и парализует все ее тело. «She gon have a fuckin orgasm!», «She's got it, she's got it», смеясь, комментируют ждущие своей очереди парни.

Насмотревшись на негров, они переходят в другую комнату, где хрупкая девочка в кожаном ошейнике с шипами и поводком отсасывает у примерно десяти столпившихся вокруг нее парней. Кончиком напряжённого языка она ласкает туго натянутую уздечку члена, пытаясь потянуть время, но парень грубо проталкивает свой ствол ей в глотку и, крепко обхватив ладонями ее затылок, не дает ей отстраниться. Другие парни в это время обзывают ее последними словами, стараясь как можно сильнее унизить ее – девочка получает от этого особый кайф. Капли спермы текут по её губам, подбородку, падают ей на живот, скользят дальше, заполняя пупок, повисая над самым краем её вульвы.

– Хочешь посмотреть, как они будут делать это со мной? – спрашивает Кира, прикасаясь к колену Артура, чтобы привлечь к себе его внимание, – Просто смотреть довольно быстро надоедает, иногда хочется сыграть одну из ролей…

Артур едва может говорить от возбуждения. Его сердце колотится, кровь пульсирует в висках. Он смотрит на Киру и мимика его лица выдает испуг, который он испытывает при мысли, что Кира, молодая, красивая, умная женщина, в которую он почти влюблен, готова отдаться этим разгоряченным грубым самцам, секс которых так похож на насилие. Она не видит в этом ничего предосудительного, для нее это пустяк, всего лишь забава, словно выпить лишнего в клубе и вернуться домой под утро пьяной вдрызг. Кира улыбается, для нее реакция Артура на её слова кажется такой детской, наивной, ей даже становится жалко этого мальчика. Возможно, он еще не созрел, чтобы посещать этот театр тел. Путь всякой плоти, её вибрация в конвульсиях удовольствия и боли, поиск Абсолюта в оргазме, получение опыта и приближение смерти. Тем не менее, ей нравится провоцировать его, нравится, что он пришел сюда и увидел все это. Его присутствие, его взгляд добавляет пикантности этой ситуации, жизнь обретает подобие полноты: широко открытые глаза, юное лицо, шелковистые волосы.

– Ты же знаешь, девочки любят жесткий секс.

Артур кивает в ответ, на его щеках отчетливо видно яркий румянец. Кира встает с кресла, выходит из смотровой и через минуту, уже полностью голой, появляется за стеклом, в комнате с актерами. Ее тело вызывает восторг и почти все внимание парней переключается на нее – оргия разгорается с новой силой: много спортивных тел, много пота и стонов. Артуру кажется, что он смотрит не через стекло в соседнюю комнату, а на сверх чёткое изображение, транслируемое на большую, замаскированную под смотровое окно телевизионную панель.

 

9

– Иногда так хочется уехать, чем дальше, тем лучше. Вся эта крысиная возня с Виктором мне надоела, – решает пооткровенничать перед сном Кира.

– Угу, а что тебе мешает, у тебя же много денег, ты сама говорила, – Артур еле ворочает языком: после порно-шоу с участием Киры, они пошли в чешский бар, и довольно сильно напились.

– Не знаю, вроде ничего. Улечу в Америку, зависну в Майами, там классная тусовка…

– Да, наверно, – говорит Артур и проваливается в сон.

 

10

Артур лежит на пляже, они только что приплыли на этот остров на катамаране с мощными двигателями. Он снимает солнцезащитные очки, трет их о футболку, задрав ее нижний край и оголив рыхлый живот – он стирает подсохшие брызги морской воды: кристаллики соли царапают поверхность стекла, нужно будет покупать новые очки, эти уже старые, вышли из моды. Ему под сорок, тело подернуто жиром. Рядом жена возится с дочкой, что-то достает из своей объемной пляжной сумки, потом просит его надуть детский жилет, чтобы их дочь смогла барахтаться на мелководье.

Он берет у жены смятый жилет, смотрит на свою дочь, стараясь представить, как она проживет свой век, кого осчастливит, чью жизнь превратит в ад, сколько причинит горя другим и сколько хлебнет сама. Баланс страданий, экономика жестокости, итоговая отчетность. Погоня за материальной независимостью, вечно висящая перед носом осла морковка, которую нечем заменить. Прибыль рано или поздно начнет падать, издержки расти. Притупившиеся чувства, усталость, мелочная раздражительность. Много суеты, много шума, ему никогда не справится с потоком жизни, не научиться управлять ее водоворотами и уж тем более это не удастся сделать его дочери. Нужно расслабиться и научиться получать удовольствие от малого, так говорит их семейный психолог, ведь у них в семье всё не так уж и плохо – и у него и у жены есть хорошая работа, ребенок растет здоровым, любознательным. Ебаный шарлатан хорошо зарабатывает на этой чуши. Почему его жене так нравятся эти сеансы, эти пошлые фразочки, произнесенные с умудренным видом, почему он позволил ей убедить себя в том, что им нужна помощь психолога, почему он поддается ей все чаще. Чертово течение, оно несет тебя туда, куда хочет, не спрашивает о твоих чаяньях, не останавливается ни на миг. «Вам нужно взять отпуск, отдохнуть, сменить обстановку» – жена начинает кивать в ответ на эти слова психолога, как будто прошлые поездки помогали. И вот они лежат на пляже, он надувает дочке жилет, раздумывает, сходить самому до бара или подождать, когда к ним подойдет аниматор. Да, действительно, доктор, вы правы – алкоголь и жара прекрасно помогают отключить мозг и не думать о всяких глупостях.

 

11

Тепло, умиротворение, – он словно в утробе. Потягивая через трубочку коктейль и постепенно хмелея, он закрывает глаза и оказывается где-то между сном и явью. Его жена ушла кататься на водных лыжах, дочь с другими детьми плещется в пятнадцати метрах от него – их крики и смех, шум волн, воспоминания.

Дребезжание упавшей чайной ложки, грязные керамические плитки на полу, пожелтевшие от забившегося в них жира швы. Он сидит на кухне, напротив окна. Его дочь выросла, с женой они развелись лет пять назад. Пособия по безработице едва хватает на еду и алкоголь. Он чувствует себя глубоким стариком, хотя ему всего пятьдесят с небольшим. Жирное тело, одутловатое лицо. Дочь навещает его раз в месяц, привозит еды, убирает его маленькую квартиру. Он живет на окраине города, и она часто жалуется, что до него очень сложно добираться – метро рядом нет, нужно ехать с двумя пересадками. Он молча кивает в ответ, потом спрашивает, как у нее дела. Ее рассказ вызывает еще большую тоску, ничего хорошего в ее жизни он не видит, суета и рутина. Она встречается с парнем, не совсем уверена, что он тот человек, который ей нужен, но он сильно влюблен в нее, она чувствует, что скоро он сделает ей предложение, и она намерена его принять – у него есть своя квартира и хороший доход. По крайней мере, в материальном плане станет проще. Ее отец соглашается, кивает, смотрит в окно на вставший на светофоре трамвай – какая-то новая модель, раньше, во времена его молодости, такие рисовали в фантастических фильмах. Она задумывается, насколько он одинок, но быстро отгоняет от себя эти неприятные мысли, потом говорит, что у нее еще много дел, оставляет ему денег и уходит, поцеловав в щеку. Он достает из холодильника дешевый коньяк, наливает себе в стакан, отхлебывает. Тепло разливается по его телу, на взволнованную душу накатывают волны умиротворения.

– Хватит валяться как тюлень, иди поплавай! – голос его жены, еще молодой. Что она испытывает к нему сейчас, ее голос кажется мягким, но вдруг она уже решила, что с ним всё кончено и не разводится только потому, что им нужно платить ипотечный кредит.

Он встает, снимает очки, затем футболку – его спина, плечи и грудь сгорели еще вчера и теперь его кожа розово-красная от солнечных ожогов. В глазах слегка темнеет, голова кружится – он слишком долго лежал без движения, да и пара коктейлей сделала свое дело. Неуклюже ступая босыми ногами по песку, он плетется к воде – ее прохлада заставляет его внутренне встрепенуться, но он заходит в море медленно, иногда останавливаясь, чтобы привыкнуть и только когда вода доходит до его пупка, он пускается вплавь.

 

12

Маленькая, грязная квартира. Дочь не приезжает по полгода, он никому не нужен, жалкий, беспомощный старик. Большую часть времени он проводит в виртуальной реальности, надевает на себя шлем… Господи, всё это смахивает на кошмар. Танцующие вокруг школьницы, модифицированное тело. Какой сейчас год на дворе? В один из вечеров ему сделалось плохо. Одышка усилилась, ему стало не хватать воздуха, грудь пронзили спицы боли. Он позвонил дочери, кое-как описал свое состояние – она еле разбирала его слова, они были такими нечеткими, аморфными, он с трудом выплевывал их в трубку, и в итоге она решила вызвать скорую. Врач приехал через двадцать минут и засвидетельствовал его смерть. Артур просыпается в поту, дышит так, как будто ему только что удалось выбраться из собственной могилы. Где он, кто он? Он молод, полон сил, ему не шестьдесят, а пятнадцать, у него нет жены и дочери. У него стройное тело, многие называют его симпатичным. Но тот старик из сна словно притаился за углом и только ждет удачного момента, чтобы забрать у него молодость и превратить в брюзжащего неудачника. Лучше умереть молодым, чем всю жизнь пресмыкаться. Подушка с комками, его шкаф напротив кровати, запах разложения. Какие нечеткие границы, как легко здесь потерять себя. Эти сны, наслоения мягких кошмаров, в которые тебя пеленает Создатель, через них все время приходится прорываться в поисках подлинной жизни, но если ее уже нет?

 

13

Он оказывается в лесу, но этот лес не реален, он даже не пытается казаться таким. Это игра в мультипликационном стиле, в них раньше играли малолетки. Яркие цвета, гипертрофированные формы. Коренастые упитанные стволы деревьев, глянцевый пластик их листвы. Такой же он видел на венках, когда хоронили его отца – если приглядеться, то можно понять, насколько грубая это работа: прожилки толстые и не достаточно разветвленные, по краям есть заусеницы. Он выходит на опушку, продираясь сквозь кустарники, оглядывает раскинувшуюся перед ним поляну. Некоторые детали отсутствуют вообще, на некоторых сделан преувеличенный акцент. За его спиной каркает ворон, по высокой траве пробегает волна, хотя он не чувствует ветра своей влажной от жары, чувствительной кожей. Он вспоминает реальный лес: уходящие ввысь сосны, шелушение их коры, сухие частицы которой подрагивают на ветру, жирная грязь под ногами, покрытая бледно коричневыми иглами хвои. Кривые оградки в потеках ржавчины, кресты и каменные стелы с выцветшими овалами. Незнакомые ему люди несут гроб к свежевырытой могиле. Слои дерна, торфа, глины, песка. Лужицы воды на дне, рассеченный лопатой червь. Используя грязные веревки, гроб, этот грубо сколоченный деревянный ящик, опускают вниз.

Артур возвращается в солнечный искусственный мир игры, идет через поле поросшее колосьями дикой пшеницы. На плече у него висит лук, длинные волосы развеваются на ветру. Энергия переполняет его изнутри, он предчувствует приключения. Затаившаяся в зарослях крыса смотрит на него с иронией, но он ее не видит, он старается забыть обо всем плохом и сосредоточиться на своем задании. На прекрасное королевство напали темные силы, и он должен дать им отпор, должен стать героем-спасителем, а для этого он должен найти какой-то ебучий мост хер знает где. Он останавливается у лужи, встает на колени, чтобы зачерпнуть воды ладонями и попить. Интересно, есть ли тут микробы или зародыши паразитов, которые только и ждут, чтобы оказаться внутри его тела. На миг он замирает, глядя на свое отражение, слишком четкое и яркое, чтобы быть настоящим – он словно смотрит на полупрозрачный экран трехмерного монитора: можно сфокусироваться на коричневатом глинистом дне, а можно на зеркальной глади лужи, в которой отражается его голова, шея и часть нагого торса на фоне безоблачного голубого неба. Его уши заострены, глаза неправдоподобно большие, черты лица слишком правильные, по ним нельзя сразу понять, к какому полу он относится. Он переводит взгляд на свою набедренную повязку, на никелированный гульфик. Продолжая разглядывать себя, Артур чувствует, как его грудь начинает сотрясаться от приступа неконтролируемого смеха.