Михаилу Завише было за шестьдесят. Он еще помнил красавицу-Варшаву, помнил цветущий Ольштын, где порой русская речь слышна была чаще, чем польская. Помнил суетный портовый Гданьск. Помнил даже, какое угрюмое и озабоченное лицо было у его отца, когда где-то в России разбился самолет почти со всем высшим руководством республики. Войну и лишения он тоже помнил. Хотя перенес ее куда легче, чем многие соотечественники. Все-таки у отца было особое положение в особый период. Помнил Великую Смуту и как досаждали набеги со всех сторон, пока не был заключен союз с уцелевшими силами Британии, основавшими Ост-Европейскую компанию на обломках королевства.

Он много чего помнил. Но не мог припомнить, чтобы эмиссар британцев вел себя настолько грубо и угрожающе.

Малколм Элдридж расхаживал по большому кабинету, его глаза метали испепеляющие молнии в руководителя Сопотского Оазиса, который нервно катал перед собой по рабочему столу паркер с золотым пером.

— Вы поставили под удар весь наш проект, от которого зависит будущее, причем не только нашего острова и континентальной Европы! — продолжал свою гневную речь эмиссар.

— Простите, ваш проект? Это разработка наших ученых! — Положение просто обязывало Михаила напомнить эмиссару, на чьей территории он находится. — Наши расчеты! Наши умы!

— Чего бы стоили все ваши умы и разработки без нас?! Столько средств, сколько мы выделили на исследования, едва ли можно выручить от продажи всего вашего Оазиса!

— Я все же требую, чтобы вы выбирали выражения, мистер Элдридж! — Завише хлопнул ладонью по столу.

— Если я начну выбирать выражения, вы будете слушать отборную брань, пан генеральный директор! Как еще можно комментировать то, что у вас творится? Объясните как?! Представители высшего руководства дочерних структур компании путешествуют на вертолете в резервации, наплевав на циркуляр о повышении ответственности за сохранение служебной тайны! И что в циркуляре сказано? Что ни один чиновник, имеющий допуск к секретам не ниже третьего уровня, не должен покидать свой Оазис ни под каким предлогом, кроме случаев, предусмотренных в подпунктах об официальных визитах в союзные Оазисы либо проводимых там отпусках! А что делают ваши бюрократы?! Они шляются по какой-то резервации и развлекаются охотой на людей! Я не говорю о моральной стороне данного вопроса, я говорю о грубом нарушении циркуляра! Они убивают, гибнут сами! И что важнее, позволяют себя завербовать вражеским агентам! Вы отдаете себе отчет в том, какова может быть цена подобной беспечности?! Причем слово «беспечность» едва ли характеризует сотую долю, тысячную кроху случившегося! Вы здесь, в своем Сопоте, думаете, что мы в игры играем?!

— Мы так не думаем! И я отдаю себе отчет…

— Нет! — рявкнул Элдридж. — Ни черта вы себе не отдаете! Ваши чиновники нарушают установленные правила. И при этом покрывают друг друга. И вы либо слепы, либо потворствуете этому! Как это называется, пан Завише? Знаете?! Это называется «коррупция»! Причем коррупция, поразившая высшие звенья власти!

— Это неизбежное следствие семейной преемственности! — Михаил тоже повысил голос. — Неужто у вас иначе?! Во всех Оазисах высшие посты переходят от отцов к сыновьям! Или вы ждали, что шефом разведдепартамента я поставлю не сына предыдущего шефа этого самого департамента, а какого-нибудь пекаря с окраины?! Руководство компании свои кресла всегда передает своим наследникам!

Малколм бросил на генерального директора очередной гневный взгляд. Конечно, он понимал, что во всех Оазисах устоялась такая система. Те, кто в лихие годы войны и Смуты умудрился сохранить островки цивилизации, выстоять против многочисленных банд и наладить какое-то производство, а затем и расширить свое влияние, по праву считали, что все это принадлежит им и должно перейти к их детям, а не к кому попало. Элдридж и сам занимал сейчас пост, на котором когда-то трудился его отец. Но иногда гложет мысль, что такая система порочна. Что периодически любому руководству нужна новая, свежая кровь. Иначе неизбежен регресс. Наследники со временем теряют понимание того, какова цена достигнутого. Раскисают, превращаются в тупорылый сброд. Именно в тупорылый, никчемный, вонючий сброд, который способен лишь на одно — просрать все, чего достигли предки. Себя, конечно, Малколм к сброду не причислял.

— То есть, пан директор, вы оправдываете действия ваших чиновников? — зашипел он. — Я правильно вас понял?

— Вы ни черта не поняли, мистер!

— Не забывайте, с кем разговариваете!

— Тогда потрудитесь и вы учитывать, кто перед вами! — Завише снова хлопнул по столу.

— Передо мной человек, распустивший своих подчиненных настолько, что они перечеркнули все десятилетия нашего выживания! И свели на нет все наши затраты! Скажите, вас так тяготит опека и помощь Ост-Европейской компании?

— Вы так кичитесь своим богатством и могуществом… Ваш Оазис расположен на острове, который вы контролируете уже почти полностью. Вам не надо, в отличие от континентальных Оазисов, тратить огромные силы и средства на защиту от набегов.

— Так кто вам помогает, черт возьми? Что бы с вашим Сопотом стало без нашей помощи в укреплении обороны? И как вы нам отплатили? Может, хотите, чтобы наше место занял кто-то другой? Или хотите, чтобы здесь высадился британский десант и расставил на ключевые посты наших людей?

— Вы что же, угрожаете мне? — Михаил усмехнулся. — Не слишком ли? Мы свободолюбивый народ, и можете не сомневаться…

— Меня ваше свободолюбие не интересует, — перебил его Элдридж. — А вот сомневаться отчего-то приходится. При всем этом мнимом свободолюбии вы почему-то постоянно были под кем-то. Под немцами, русскими, британцами, американцами. Вспомните-ка. Все, что у вас есть, — это ваш невыносимый гонор.

Михаил Завише поднялся со своего мягкого кресла и пристально посмотрел в глаза эмиссару:

— Вы, мистер, пойдете сейчас вон, а я свяжусь с вашим руководством и официально уведомлю его, что господин Малколм Элдридж отныне является персоной нон грата в нашем Оазисе. С этого дня мы будем иметь дело с другим эмиссаром по особым делам. А теперь, любезный, убирайтесь!

Элдридж рассмеялся. Зло и нервно. Очень хотелось врезать генеральному директору по физиономии.

— Вы так уверены в себе? И кого мое руководство будет слушать более внимательно? Меня, нашедшего у вас гниль, опасную для всего проекта, или вас, покрывающего любимчиков, которые с легкостью продаются врагам? Как вы думаете? Ну, хорошо, допустим, я уйду. Допустим, мы все уйдем. И что будет на следующий же день? Я думаю, не надо иметь лишние извилины в мозгу, чтобы понимать: сюда явятся боши. А может, и галлы. А может, и те и другие, а за ними словаки, украинцы, литы. Как вам перспектива? Отобьетесь от них? А вдруг, разочаровавшись в вас, наша компания сделает ставку на бошей? Вы такое себе представить можете? Конечно, я не Казанова, а вы не смазливая девица, чтобы петь вам песни о том, что мы исключительно щедрые парни и других причин финансировать вас не существует. Ваш Оазис нам нужен. Он удобно расположен для торговых маршрутов. Это наш аванпост в континентальной Европе. Отсюда растут ноги у нашей щепетильности и щедрости. Так как насчет того, чтобы сюда пришли не боши и галлы, а наш воздушный и морской десант? И давайте-ка я немного собью ваш патриотический пафос. Говорите, вы свободолюбивый народ? А вы народ? Вот лично вы? Вы про народ когда вспомнили-то? Когда вдруг встал вопрос о защите Оазиса от вторжения? И кого этот народ будет защищать? Точнее, что именно? Ваше кожаное кресло с электромассажером? Вы в каком контексте вспоминали этот народ, когда устанавливали квоты на потребление мяса, молочных продуктов и метраж жилого помещения? Примерно в том же контексте, что и грабители смотрят на безоружных путников? Ведь на элиту эти квоты не распространяются. Себя элита ни в чем не ограничивает. А если наш десант привезет дополнительный мясной рацион для вашего народа? Ну что ты вытаращился на меня, Завише? Ты не думал об этом? Ты не думал, что этот твой народ при таком раскладе твою же харю разобьет ботинками? Замесит тебя и всю твою шайку до смерти? А потом выставит трупы на всеобщее обозрение в морозильной витрине мясной лавки.

— Как вы разговариваете…

— Я разговариваю примерно так, как разговаривает лев с овцой, — прошипел Элдридж. — Опусти свою жопу в кресло и слушай меня внимательно, ибо сейчас ты решишь свою судьбу.

Опешивший Михаил сел:

— Вы чего добиваетесь?..

— Что, дружище, охота звонить моему руководству отпала? — усмехнулся Малколм. — Сейчас вы сюда вызовете свою личную охрану. Это первое. Второе. Вы пригласите Юзефа Складковского. Только причину прозаичную найдите, чтобы наш милашка не вздумал дать деру. Ваши охранники помогут мне его арестовать и отвезти туда, куда я скажу. Только арест надо сохранить в тайне. Мы же не хотим спугнуть его вероятных сообщников, не так ли? Далее, кого и когда вы назначите на его должность, меня мало волнует. Хоть пекаря с окраины. Главное, что вы нам своевременно об этом сообщите. И этот новый глава департамента отправится в наш Оазис. Там мы ему вправим мозги. Сделаем из него самого надежного сотрудника на свете. Триста раз прогоним через полиграф. Напичкаем чипами. Натаскаем, как сторожевого пса. Но до его возвращения кто-то должен сторожить лавочку. И вы своим личным приказом, подписанным вот этим пером, — он кивнул на паркер, — временно исполняющим обязанности разведдепартамента Сопотского Оазиса назначите Оливера Уилсона, военного советника Ост-Европейской компании…

— Такой пост должен занимать поляк, — осипшим голосом возразил Михаил Завише, который словно постарел вдруг на пару десятков лет. — Вы же… Это же переворот…

— Или в твое кресло сядет немец из Пенемюнде, чертов тупица! Взял ручку и начал писать! Живо!!!

— И мин больше нет? — нервно спросил Артем. — Черт, мы с этим не выстоим против полусотни коммандос.

— Если там два конвертоплана, то, возможно, получится их ополовинить, — проворчал Шелкопряд.

Ему явно не нравилась перспектива сбивать летательный аппарат с бывшими сослуживцами на борту, но свою сторону он выбрал давно и окончательно.

— И сколько лет твоему «стингеру»? — скептически спросил Полукров. — Уверен, что получится?

— Тут два ответа: либо получится, либо нет. — Шелкопряд развернул белый комбинезон и стал торопливо надевать.

— Тахо, а где взрывчатка с машины мародеров? Может, фугасов по периметру понаделаем, пока время есть? — обратился к Малону Артем.

— Я всю взрывчатку спрятал недалеко от озера.

— На кой черт?! Она бы нам очень пригодилась сейчас!

— Я наметил для нее другое применение.

— Какое еще может быть применение, когда через час с лишним тут все будет кишеть врагами?

— Другое, Артем, — твердо повторил Тахо, собирая снаряжение для Шелкопряда.

В дом вошел Иван Булава, стряхивая с обуви снег на пороге. Окинул взглядом помещение. Химера работала со своим прибором, Шелкопряд куда-то собирался, Артем и Тахо спешно готовили оружие и боеприпасы.

— А Егор где? — спросил он.

— Да по дому бродит, — махнул рукой Полукров. — Бутылки пустые ищет. Сделаем хоть немного «коктейля Молотова».

— А есть из чего?

— Да вроде есть. Керосин, рапсовое масло. Бензин с рейтов возьмем. Ты дозорным нашим дал весь расклад по зверю и по ожидаемому десанту?

— Дал, — кивнул Иван.

— И как они?

— Прыгают от радости, йопт… Ой, прости, сестричка. — Булава бросил взгляд на Химеру. — Муса матерится по-даргински, а Паша… Да хрен его разберет. Обрадовался как будто. Вообще он странный какой-то вдруг стал.

— На диету сел, наверное, — прокряхтел Шелкопряд, натягивая валенки.

— Или давно титек не мацал, — фыркнула Химера.

— Ну, у него, наверное, есть. Пусть сидит и мацает, покуда не похудел.

— Шелк, черт тебя дери, — поморщился Артем. — Ну погано так говорить, да еще о нашем друге.

— Мне он не друг, парень.

— Все равно, ты…

Хлопнул выстрел. Все вздрогнули, переглянулись и уставились на дверь комнаты, в которой все это время находился пленный.

— Твою мать! — воскликнул Полукров и кинулся к ней, подхватив свой автомат.

Резко распахнул и присел, направив оружие внутрь. Как раз в этот момент раздался второй выстрел.

Егор Ветров стоял у кровати, к которой был привязан пленный. В руках он сжимал «Сайгу». Из ствола шел дымок. По щекам хозяина дома текли слезы, лицо было перекошено, как у безумца. Грудь пленного была разворочена первым выстрелом, а голова вторым. Все белье окрасилось алым.

— Какого хрена ты наделал?! — простонал Артем, выпрямляясь и опуская свое оружие.

В комнату быстро вошел Иван и осторожно забрал «Сайгу» из рук Ветрова. Тот даже не сопротивлялся, он продолжал смотреть заплаканными глазами на труп.

— Они моего брата погубили, рейтар, — прохрипел Егор. — Детишек его и жену. Я должен был…

— Ради чего? — спросил Полукров, успокоившись.

Все же он понимал чувства человека, перенесшего страшную потерю.

— Ради возмездия.

— Но ведь это их не вернет. Ты убил беззащитного пленника. Еще и раненого. Когда тот спал.

— Это мой грех, а не твой, рейтар, — мертвым голосом ответил Ветров. — Так что не вникай…

— Да, ребята, а дисциплинка-то хреновая у вас тут, — послышался голос Шелкопряда. — Нам бы заложник ох как пригодился, учитывая, какая задница нас ждет в ближайшие часы.

— А если бы ты ему повредил чип с ядом? — спросил Артем.

— Мы были бы уже мертвы… Так что… не вникай…

Голова словно после бурной попойки. Натужные и бесполезные попытки вспомнить, что произошло. Хотя со временем тошнота отступала, а вот странный дурман, поразивший весь разум, наоборот, становился все сильней.

Но при этом ощущения с каждой минутой были все более приятными. Этакое пьянство в обратном порядке. Сначала жуткое похмелье, а уж потом хмель. И где-то среди вороха полубредовых мыслей Юзеф Складковский нашел правильную: его схватили прямо у дверей генерального директора, натянули на голову мешок и сделали какую-то инъекцию.

Невыносимо яркий свет бил в глаза; Юзеф морщился, крутил головой и пытался закрыть лицо руками. Запоздало понял, почему это не удается, — руки связаны позади спинки стула. Но наконец он смог разглядеть в темном пятне на фоне яркого света знакомую высокую фигуру Малколма Элдриджа.

— Это что все значит… — прохрипел Юзеф. — Что за шутки… Пан Элдридж… это вы? Потрудитесь… объяснить…

В горле пересохло, невыносимо хотелось пить.

— Это я, дорогой Юзеф, — послышался надменный голос эмиссара. — Только вот объяснять сейчас будете вы, а никак не наоборот.

— Почему я связан… Где я? Воды дайте… Как вы посмели?..

— А вы? Как вы посмели?

— Вам это с рук… не сойдет… Вы хоть понимаете, во что вляпались? Или думаете, ваша принадлежность может… быть… защитой вам… от этого произвола… Черт вас возьми!.. Да уберите же свет!

— Не надо так орать, вас никто не услышит. А чтобы вы не кривлялись и не корчили из себя святую невинность, я скажу, почему вы здесь и почему в таком виде. Я все знаю, Складковский. Знаю про вертолет. Знаю про «Сафари-икс». Знаю про одноглазую сучку…

Юзеф вздрогнул. Малколм это заметил.

— А еще я знаю, что ты предал нас.

— Предал вас? — Складковский пьяно усмехнулся и обессиленно повесил голову. — А вы кто? Мой папа? Моя мама? Или жена?

— Да ты и жену предал, хорек похотливый. Как там Берта? Сегодня успел ее оприходовать?

— Это не твое дело, между прочим. — Юзеф продолжал ухмыляться, все глубже погружаясь в сладкий дурман.

— Ну да. Мне плевать, как я уже сказал тебе однажды. Трахай хоть гусей. Но ты продался врагу. Предал наши интересы и безопасность.

— Развяжи руки, ты, черт…

— Это ты регулярно выходил на связь. Это ты агент, которого я так долго искал.

Складковский запрокинул голову и расхохотался:

— Я должен был выбирать между какой-то хренью, которая зовется Ост-Европейской компанией, и своими собственными чувствами. Да пошел ты… Мой выбор очевиден.

— Твой выбор? — Элдридж покачал головой. — Погнался, значит, за очередной шлюшкой?

— Не называй ее так, — зарычал Складковский. — Мне не нравится твой нос… Он такой… носатый… Черт, да что это со мной?!

— А как ты думаешь?

— Вы вкололи мне сыворотку правды! — разразился вдруг Юзеф истеричным смехом. — Холера вас всех забери, сволочи! А я-то думал… Я столько раз приказывал своим людям вкалывать эту дрянь допрашиваемым… Но я и подумать не мог, что это такое балдежное зелье.

Арестованный не в силах был сдерживать смех. Он рвался из глотки, сотрясая все тело. Из глаз обильно текли слезы. А в мысли врывались воспоминания о довоенной юности, где был амстердамский кокс и обдолбавшиеся вместе с Юзефом девки, которых он регулярно имел, но так и не запомнил имен.

— У тебя красивый пиджак, придурок! Где сшил?! У меня пятки чешутся! И лопатка! Развяжи, курва!

Эмиссар шагнул к арестованному и ударил кулаком по скуле. Смех затих.

— Я понимаю, что под препаратом ты можешь нести всякую чушь…

— Пить хочу… Не бей меня, урод…

Малколм ударил по другой скуле.

— И тем не менее сосредоточься. Меня вовсе не интересует твое мнение насчет моего пиджака и носа. Сколько вас было на охоте?

— Когда?..

— Когда ты спутался с этой одноглазой тварью.

— Это ты тварь. И мать твоя тварь! Не называй ее так!

Снова удар.

— Я люблю ее… — всхлипнул вдруг Складковский.

— Что? — Элдридж удивленно воззрился на него. — Любишь? Ты, похотливый кусок дерьма? Тебе знакомо это чувство? А что ты вообще о ней знаешь, идиот? Она убила твоих товарищей по охоте…

Юзеф снова расхохотался:

— Она убила троих! Остальных я! Я их прикончил!

— Что? Зачем?

— Чтобы она не досталась им! Чтобы они ей вреда не причинили! Она моя, и только моя! Понял ты?!

Элдридж немного помолчал, представляя себе, как Складковский расправляется со своими подельниками.

— Вот, значит, как? В твою безмозглую башку даже не пришло, что она тебя использовала, как чертову прокладку? Эта женщина — специально созданное для таких целей существо! Она тебя просто загипнотизировала!

— Я люблю ее… и когда-нибудь мы будем вместе… Она обещала…

— Идиот! Тупой идиот! Кретин! Ничтожество! — взорвался Малколм и замолотил кулаками по голове арестованного. — Сколько вас было на охоте?! Отвечай!

— Девять… со мной вместе…

— И сколько осталось?! — Очередная порция ударов.

— Только я… Я один!

— Кто управлял вертолетом?! Ну!

— Капитан Войцеховский… Он из эскадрильи «Сокол»…

Элдридж прекратил избивать допрашиваемого и отшатнулся.

— Черт! — судорожно доставая из кармана свой коммуникатор, он послал вызов Уилсону. Казалось, помощник не отвечает целую вечность и не ответит уже никогда. Однако… — Алло! Оливер! Быстро бери людей, и хватайте пилота… Да какого! Ежи Войцеховского этого, с которым я в твоем подвале беседовал! Сейчас же тащите его сюда! Не глупи, Оливер! Теперь ты глава департамента!.. Да плевать, что официальный приказ о твоем назначении еще не оглашен! Они обязаны слушать твои распоряжения, или, клянусь прахом королевы и развалинами Тауэра, я сотру весь этот Оазис к дьяволу! Да!.. Все, я жду тебя с этим ублюдком!

Убрав коммуникатор в карман, Элдридж схватил Складковского за волосы и резко запрокинул его голову.

— Значит, он твой сообщник? Вы вместе продавали информацию врагу?! Так?!

— Что?.. — промычал Юзеф.

— Отвечай!!!

— Я не понял… Что?..

— Он помогал тебе шпионить?! Так?! Капитан Войцеховский!

— Он просто пилот… Возил нас на охоту…

— Покрываешь сообщника, мразь?! — Последовал еще один удар.

— Что?..

— Вот скоро у твоего дружка тоже так спрашивать буду и такой же укол ему сделаю!

— Что?.. Я не понимаю… вас… У меня руки болят… Я пить хочу…

— Как звать эту твою сучку?!

— Я ее люблю… Вы не смеете ее называть…

— Имя, урод?!

— Хелена… Прекрасная Хелена…

— Ну надо же. — Элдридж зло усмехнулся. — Я отчего-то так и думал. Уж очень часто вспоминался троянский конь! — И снова ударил арестованного.

— Прекрати… Не так уж хорош твой пиджак… локти потерты…

— Где она! Где она и как ее найти!

— Кого?

— Хелену!

— Я не хочу говорить… Не хочу! — Складковский зажмурился. — Я не хочу говорить! Она там!

— Где?!

— Где контрольная группа!

— На кого эта Хелена работает?

— Я не знаю этого…

— Ты, вонючий пес, не знаешь, кому продался? Не лги мне! — заорал Элдридж.

Хотя он, конечно же, прекрасно понимал, что препарат не позволил бы арестованному уклоняться от ответов или лгать. Если не концентрировать внимание объекта на конкретных вопросах, он будет говорить все, что в голову взбредет. Что он сейчас дышит, что зачесалась левая пятка, что у него волосатая задница или что стена — это стена, а потолок — это потолок.

— Псы не продаются… они преданные… И я не продался… я просто полюбил ее… и другое меня не интересовало… Я не знаю, на кого она работает…

— Как ты с ней связывался?!

— Просто сообщение… как СМС…

— Где твоя аппаратура?!

— Дома. И в офисе… Вшито в электронные планшеты… Все очень просто…

— Чье производство? Какой Оазис делает такие вещи?!

— Я не знаю… Мне просто их дали…

— Кто?!

— Она… моя Хелена… Я скучаю по ней…

— А усилители и глушилки, которые не дают тебя запеленговать? Где?! Где они, отвечай!

— На столбах второго периметра…

— Кто их туда установил?!

— Никто… Имущество Оазиса. Для связи с вами и с экспедиционными отрядами… Просто их можно программировать… и это будет незаметно… Вам не следует экономить на электронной оснастке нашего периметра… Та, что есть, защиты от перепрограммирования новыми устройствами не имеет…

Складковский уже не смеялся и не впадал в истерику. Голос стал монотонным, и сейчас поляк был очень похож на сомнамбулу.

Элдридж, тяжело дыша, отошел от него. Отер ладонью потный лоб и снова извлек из внутреннего кармана коммуникатор:

— Алло, Оливер? Как возьмете пилота, полный обыск в доме и офисе Складковского. Все, что имеет отношение к электронике… даже чертов фонарик, если попадется, — все изъять… Что?.. Оливер, я плевать хотел на ордер и прочую юридическую хрень! Делай, что я сказал! Грим потом будем наводить на наших черных делишках! Все… Да, жду результатов.

— Что со мной будет? — тихо спросил Складковский.

— Какого рода информацию ты передавал? — Малколм проигнорировал вопрос арестованного.

— Разную…

— Точнее, черт тебя дери.

— Программные коды наших идентификационных чипов. Наличие боевой техники и численный состав силовых ведомств… Экспансионистские планы руководства…

— По «Сопотскому проекту»?

— График радиосеансов. Что за проект. Где проходят испытания. Детали и результаты исследований.

— И ты все это сливал врагу, — вздохнул Элдридж.

— Про местонахождение группы «Портал» я не знал точно. Знал только, что где-то на востоке. Да и многих других вещей не знал. Я же не курировал этот проект… Он, по сути, ваш. Что узнавал, то и передавал… по мере возможности.

— Идиот. Какой же ты идиот. — Малколм подошел к столу и выключил диктофон, на который шла запись допроса. Затем открыл дверь. — Дэвис, — позвал он, — давай шприц номер два.

— Иду, мистер Элдридж, — раздался голос Эвана.

— Не надо больше уколов, — прошептал Складковский. — Я не хочу…

— Об этом следовало подумать, когда ты решался на измену.

— Что со мной будет?

Эмиссар усмехнулся:

— Теперь ты узнаешь самые сокровенные тайны «Сопотского проекта», безмозглый дурак.