Было позднее утро. Таксилет довез Ловского из Калининградского аэропорта прямо к белому многоэтажному дому на улице Шиллера, где он жил. Город уже проснулся и окунулся в каждодневную рутину. Рональд поднялся на лифте на пятый этаж и вошел в свое жилище. На его удивление, жена была дома.

Алиса стояла в коридоре и встретила его взглядом, полным обиды, укора и злости. Но даже такой, она все равно оставалась очень привлекательной и обворожительной. Поджала пухлые алые губы. На щеках появились ямки, которые сопровождали Алису, когда она улыбалась или злилась. Нахмурила брови, которые стали теперь походить на крылья парящей ласточки.

У Рональда кольнуло под сердцем. Неужели этой красотой пользуется теперь кто-то другой?

– Ты где был, Рон? – резко спросила она. – Где ты был всю ночь? Я не говорю уже о вчерашнем дне.

– А в чем дело? – Ловский сделал удивленное и невинное лицо, проходя мимо нее в квартиру.

– То есть, как тебя понимать!? – она стала еще резче.

Он вдруг понял, что она даже не подозревает о том, что ему известно о наличии у жены любовника. Иначе она вряд ли предъявляла бы ему какие-то претензии. Но раз у нее есть другой мужчина, то почему она так кипятится из-за отсутствия мужа? Разве он ей нужен теперь?

– Я был в космосе, – угрюмо бросил Рональд. – И очень устал.

– По работе? – она немного смягчилась. – Но ты ведь заранее предупреждал о предстоящих полетах. И до летных экзаменов далеко еще. Может, расскажешь?

– Непредвиденные обстоятельства. Так получилось, – устало ответил муж, садясь на стоящий в зале серый велюровый диван.

Женщина направилась на кухню, равнодушным тоном произнеся:

– Завтракать будешь?

Он смотрел ей вслед с какой-то нерешительностью и вдруг позвал ее громко:

– Алиса, подойди, пожалуйста, ко мне. Присядь рядышком.

Она нехотя вернулась к нему. Присела на край дивана, держа дистанцию.

– Я соскучился по тебе, – тихо сказал он, и, придвинувшись, поцеловал в щеку. Затем стал обнимать. – Я очень по тебе соскучился. Я тебя хочу.

Алиса отстранилась от него. Но чтобы это не было слишком оскорбительно, изобразила улыбку:

– Рональд, я… Я всю ночь не спала. Нервничала. У меня сейчас голова болит. И я сердилась очень, – она встала и двинулась на кухню. – Идем завтракать.

– Прости, – буркнул Ловский и подумал: 'Накувыркалась со своим…'.

Он поднялся с дивана и двинулся к стоящему напротив бару. Очень захотелось выпить. Открыв бар, Рональд взял ребристую бутылку с американским виски. Помимо нее, здесь было еще три десятка различных напитков. Целая коллекция. Но Ловский все же заметил, что чего-то не хватает. Он медленно отошел от бара. Головная боль запульсировала в висках.

– А где бутылка шампанского? – спросил он, с каким-то ехидством. Возможно, он и не заметил, но произнес это интонацией своего нового приятеля Дэвида. Человека, чувствующего свое превосходство над окружающими.

– Что? – послышалось из кухни. Либо не расслышала, либо сделала вид, что не расслышала.

– Здесь не хватает бутылки шампанского! – крикнул он, чтоб жене было лучше слышно. Она вошла в комнату.

– А… Это… Вчера Лариса заходила. Мы с ней выпили. А что? – Алиса пожала плечами. Казалось странным, что муж обратил внимание на такую мелочь, как отсутствие одной бутылки шампанского. Но он обратил почему-то.

– Лариса, значит, приходила, – скептически покачал головой Рональд. – А по какому поводу пили?

– Она… брата вчера провожала…

– У Ларочки разве есть брат? – он ехидно улыбнулся.

– Да… Троюродный. Он на другой планете живет. Рон, я не понимаю, к чему все эти расспросы? И почему такой тон?

– Троюродный. – Ловский снова покачал головой. – Значит, вы в космопорте вчера были, раз уж провожали его?

– Д-да… – она стала растерянно кусать губу. Видимо поняла, что сказала что-то лишнее.

Рональд подошел к столу и, включив компьютер, вызвал график отлета пассажирских звездолетов из Калининграда. На 27 апреля был всего один пассажирский вылет. Звездолет следовал на планету Росс. При этом он делал промежуточную посадку на планете Атлантия.

Кажется, Олег Ганн рассказывал ему, что любовник Алисы – чиновник с планеты Атлантия. Значит – он улетел. Она его провожала. Он был здесь. В этой квартире. Какая бесстыжая наглость! Они выпили бутылку шампанского. А потом? Было бурное прощание. Они занимались этим… Где? На диване? Или в спальной, где стоит широкая мягкая кровать? Может быть на кухне, прямо на обеденном столе? Или в ванной комнате, под струями воды?

Думая об этом, Рональд начал терять контроль над собой. Его руки затряслись. Особенно правая рука, сжимающая бутылку американского виски.

***

Ди Рэйв проснулся с жуткой головной болью и прочими отвратительными ощущениями, какие сопровождают человека изрядно напившегося накануне. Он не сразу понял, что находится на квартире у Алекса Крюгера. Попытки вспомнить что-либо у Ди Рэйва не удавались. Он медленно поднялся с софы, но поняв, что затея эта весьма неуместна сейчас, снова прилег. Черный костюм, в который он до сих пор был облачен, совсем помялся.

Услышавший возню Алекс заглянул в комнату.

– Завтракать будешь? Хотя по времени уже обед…

– Издеваешься? В моем состоянии только съестного не хватало, – простонал киномагнат. – Лучше расскажи, что вчера было.

– А ты не помнишь? – Крюгер почесал затылок.

В ответ Симон мотнул головой и поморщился.

– Совсем ничего не помнишь? – глянул на него Алекс взглядом, выражающим сомнение.

Ди Рэйв кивнул и опять поморщился.

– Даже не знаю, братец, плохо это для тебя, или хорошо, что ты все забыл, – усмехнулся Крюгер.

– Слышишь, не темни, – недовольным тоном произнес Ди Рэйв и, поднявшись, сел на край софы.

– Ты такое устроил в 'Афродите'!

– В какой еще Афро… Черт! Неужели это не сон?!

– Смотря, что ты имеешь в виду.

– Ну. Бар, стриптиз, охранники.

– Ага. Улица, фонарь, аптека, – передразнил его, качая головой Алекс, – хорошо, что сам вспомнил. У меня язык бы не повернулся все это пересказать.

– Великий Космос! Какой позор! – сокрушенно воскликнул Ди Рэйв.

– Несмываемый, – поддакнул друг.

– Дай воды, – вздохнул Симон, отмахнувшись от последнего слова. – Черт возьми. Я же публичная фигура. Если меня кто-то узнал… Блин…

Алекс принес ему большую кружку холодной воды. Киномагнат отпил немного и стал глядеть в оставшуюся воду. Он почему-то вспомнил, что у воды и водки совершенно разная плотность, следовательно, натренированный человек может визуально определить по колыханию жидкости, водка, например, в стакане, или нет. К чему он это вспомнил, Симон не мог понять, но вспомнил. Допив воду, он с трудом поднялся и направился в ванную комнату, дабы привести себя в порядок. На это ушло у него примерно полчаса, после чего он привел в порядок свой костюм и, снова надев его, отправился в столовую комнату, где находился Крюгер. Тот смотрел телевизор и поглощал какое-то блюдо собственного приготовления. Из их компании он был единственным, кто сам любил колдовать с кулинарной книгой у плиты, за что в шутку друзья его иногда называли хозяюшкой, на что Крюгер очень обижался и посылал всех по неопределенному адресу.

– Кушать будешь? – снова спросил он у Симона, жуя свое блюдо.

– Нет, – поморщившись, мотнул головой киномагнат, которому стало дурно от запаха еды. Это не означало, конечно, что Алекс плохо готовил, просто таково было теперешнее состояние Ди Рэйва.

В прихожей послышался шум. Симон вопросительно взглянул на друга.

– Алекс, ты ждешь кого-нибудь?

Он не успел ответить. В комнату ввалился запыхавшийся Роман Ермак. Не говоря ни слова, он подошел к Крюгеру, бесцеремонно взял у него тарелку, сел рядом на диван и стал есть. Вид у него был такой, словно он на сорок третий этаж, где была квартира Алекса, поднимался пешком.

– Тебя со службы пораньше отпустили? – поинтересовался Крюгер. – Или выгнали совсем за вчерашнее? – добавил он, смеясь.

Роман удостоил его взглядом, говорившим, что ему сейчас не до шуток. Затем грубо всучил ему обратно тарелку и обратился к Ди Рэйву:

– Собирайся.

– Куда? – нахмурился Симон, не любивший, когда начинали говорить издалека, игнорируя суть дела, что, кстати, постоянно делал Ермак, доводя, иногда, этим своих друзей до белого каления.

– Надо, – Роман был в своем репертуаре.

– Мне, например, сегодня никуда не надо, – пожал плечами Ди Рэйв.

– Я за тобой приехал. Собирайся.

– Да куда, черт возьми!?

– На Лубянку, – коротко ответил Ермак.

Киномагнат изумленно посмотрел на своих друзей.

– Я что, арестован? И все из-за какой-то стриптизерши?

– Ты совсем в этой Америке последние мозги пропил? Нет конечно! – Воскликнул Роман. – Объясняю суть дела. Мой шеф, полковник Калашников, встретил меня сегодня утром словами: 'Некоторые молодые сотрудники нашего отдела, проводя время, не связанное с выполнением служебного задания, в злачных заведениях, порочат честь и достоинство офицера госбезопасности. У вас серьезные проблемы, капитан Ермак. Я знаю, что зачинщиком произошедшего инцидента является ваш заокеанский друг и очень хочу с ним познакомиться. Если вы не найдете веских доводов, чтобы убедить его навестить меня, это не лучшим образом скажется на решении вашей проблемы, товарищ капитан. Если он не какой-нибудь дешевый трус, пусть явится ко мне'. Я тебе дословно передал его слова, Симон.

– Поехали, – коротко бросил Ди Рэйв, направляясь к выходу. При этом он очень сильно нахмурился.

***

Ловский сидел в скверике возле своего дома, на деревянной скамейке, выкрашенной в ярко-зеленый цвет. День был теплый, солнечный, но он трясся, как в лихорадке. Его, и без того светлое, лицо было совсем бледным. Он боязливо озирался по сторонам, реагируя вздрагиванием на каждый шум, даже на гомон детей, идущих по улице и радующихся теплому дню и окончанию занятий в школе. Среди зеленых насаждений в скверике и разноцветных цветов на клумбах, среди яркого солнца и радостных детей Рональд выглядел каким-то потусторонним. Не от мира сего. Он взглянул на кучерявого рыжеватого восьмиклассника в темно-синем школьном костюме и с повязанным под воротником белой рубашки красным галстуком, который школьники носили с тех пор, как пришедшая к власти в России Державная Элита возродила в стране пионерскую организацию. Этот паренек нес в руках два портфеля. Один свой, другой видимо принадлежал идущей рядом однокласснице в аккуратном, пурпурного цвета с белым воротником и манжетами, школьном костюме для девочек, который также был украшен красным галстуком. Ловский с завистью глядел на эту трогательною парочку с их, полными оптимизма, целеустремленными взглядами, обращенными в будущее, казавшееся им счастливым. Он завидовал их трогательной наивности и чистоте душ и помыслов, еще не тронутых каждодневной фальшью, вычурностью и пошлостью рутины взрослой жизни. Ими действительно можно было залюбоваться. Школьники заметили странного, нездорово выглядевшего мужчину на скамейке, и подошли к нему.

– Извините, вам плохо? – спросила круглолицая девочка с умным взглядом и пепельными волосами.

– Может быть, мы вам помочь чем-то можем? – добавил ее рыжий спутник.

– Нет, ребята, все в порядке. У меня просто весенняя простуда, – покачал головой Ловский, пряча воспаленные от еле сдерживаемых слез глаза.

– Извините, – школьники кивнули и двинулись своей дорогой.

Рональд проводил их взглядом и подумал, что если бы в год свадьбы его и Алисы, четырнадцать лет назад, они завели бы ребенка, то сейчас он был бы таким же красивым, как эти двое. Но детей у них не было. До сего момента Ловский никогда не тяготел к детям. Может быть, поэтому Алиса стала искать замену своему мужу?

Дэвид появился как всегда внезапно, хотя Рональд его ждал.

– Что случилось, любезный? Мы же договорились, до начала наших действий видеться как можно реже. Но не успели мы расстаться, вы звоните мне и в вашем голосе панические нотки.

– Я убил ее, – тихо произнес несчастный муж.

Блондин вздохнул. Он все понял без лишних слов.

– Кто-нибудь знает об этом?

– Нет, – Рональд отрицательно замотал головой.

– Где она?

– Дома. В комнате. Там… кровь…

– Идем. Мне нужно взглянуть, – Дэвид поднялся со скамейки.

– Может не надо? – Ловский задрожал.

– Надо. Идем. Возьмите себя в руки, – настойчиво произнес Дэвид.

Они поднялись на пятый этаж и вошли в злополучную квартиру. Из прихожей не было видно никаких следов разыгравшейся драмы. Рональд прошел по коридору и медленно повернул голову, глядя в открытый дверной проем гостиной. Блондин стоял у входной двери, наблюдая за своим компаньоном.

Ловский на какое-то время замер, глядя в гостиную, затем его затрясло, и он выкрикнул, схватившись руками за голову:

– Нет!!! – он бросился к лежащей на полу жене.

Дэвид медленно двинулся следом, с любопытством наблюдая за поведением несчастного мужа.

– Нет, нет, нет! – продолжал он кричать, упав на колени и прижимая к себе мертвое тело жены. Голова ее была залита кровью, соломенного цвета кудри слиплись и превратились в бурую кровавую массу. Рядом лежала ребристая бутылка с виски, которая тоже была перепачкана кровью. Очевидно, Рональд бил жену этой бутылкой по голове, пока она не умерла.

– Что же я наделал! Что я наделал, боже! Лисеночек, прости меня! Прости! – Ловский был на грани безумия. Он рыдал, кричал, при этом, обнимая и целуя безжизненное тело супруги так, словно это могло вернуть ее к жизни и все исправить.

Дэвид расхаживал по комнате, презрительно глядя на Рональда. В его взгляде сквозило столько отвращения, что, казалось, он сейчас раздавит каблуком овдовевшего мужа, как выползшую из под камня мокрицу. Но Ловский не видел сейчас своего знакомого. Он смотрел на Алису, глазами, утонувшими в слезах.

– Довольно! – резко оборвал его блондин.

Рональд медленно поднял взгляд.

– Неужели вы не понимаете?.. Неужели вас не трогает мое горе? – дрожащим голосом пробормотал он.

– Какое к хаосу горе?! Вы же сами убили ее! И еще зачем-то позвали меня! Зачем? Чтобы я поглядел на вашу отвратительную истерику? – Дэвид сейчас был самим воплощением цинизма. – У вас не горе, а панический страх перед вероятным возмездием за содеянное. Он просто сводит вас с ума! Но раз уж я здесь, я говорю вам – ДОВОЛЬНО! Возьмите себя в руки. Сегодня начало новой эры для вас. Прежний Рональд Генрихович Ловский уходит в прошлое, вслед за своей женой. И с последней вашей слезой, которая сейчас упадет, возродится новый Рональд Ловский. Мужественный и сильный. Не сокрушающийся по-поводу содеянного, а гордый собой за взятую на себя смелость воздать этой блуднице по заслугам! Вы убили человека! Неужели после этого вы не чувствуете себя могущественным? Довольно нытья. Обратной дороги нет, так примите это как мужчина, ЛЮБЕЗНЫЙ Рональд!

Ловский затих. Его взгляд стал несколько иным. Он огляделся, словно оказался здесь, в своей квартире, впервые. Взглянул на лежащую рядом мертвую жену. Затем на свои руки. Они были в крови. Рональд испачкал их, когда обнимал и гладил Алису. Ловский поморщился и стал вытирать их о подол юбки жены.

– Пойду, умоюсь, – пробормотал он, поднимаясь с пола. Это действительно был другой Рональд Ловский. Вид мертвой супруги больше не вызывал у него каких либо эмоциональных проявлений. Черты лица его как-то ожесточились. Из обычного, тщедушного клерка, коим он выглядел, Ловский превратился вдруг в сурового хладнокровного убийцу. Блондин ловко пробудил в простом служащем темные стороны его личности, дремлющие в каждом индивидууме до тех пор, пока кто-то или что-то не подберет ключ к потаенным темницам души и не выпустит их. Именно это и сделал Дэвид за какие-то секунды. Этот загадочный блондин был мастером своего дела. Нужен особый талант или какие-то сверхъестественные способности, чтобы с такой легкостью подчинять своей воле человека.

– У нас есть месяц, – произнес Дэвид, подойдя к двери ванной комнаты, в которую вошел Рональд. – Месяц, в течение которого о произошедшем здесь никто не должен догадаться. Ее любовник, судя по всему, улетел на свою планету. Далее. У вашей жены есть родня? Кого может насторожить ее долгое отсутствие?

– Здесь только ее подруги. Еще у нее престарелая мать… Алиса была поздним ребенком… Но она уже лет семь как живет в Стальгороде, на Россе. Раза два наведывалась к нам на Землю. Три раза Алиса летала к ней, на Росс. – Ловский говорил монотонно, без эмоций, медленно умывая лицо и руки холодной водой.

– Работа?

– Она старший научный сотрудник в Институте Физики Черных Дыр. Но с марта месяца она в полугодовом отпуске для работы над докторской диссертацией. Так что там ее не хватятся.

– Какой кондиционер в вашей квартире? – Дэвид задал вдруг вопрос, вроде бы не имеющий никакого отношения к произошедшему.

– 'Таймыр-305'. Установлен еще при строительстве дома. Здесь у всех такие.

– А каков диапазон температур?

– От минус двадцати, до плюс двадцати пяти по Цельсию, – пожал плечами Рональд.

– Значит, слушайте внимательно, любезный друг. Ее любовник не будет сюда звонить, так как это риск нарваться на вас и поставить под удар ее. И вряд ли ему нужно поддерживать с ней какой-либо контакт, кроме полового.

Услышав это, Ловский вздрогнул и ссутулился.

– Ей будут звонить ее подруги, – продолжал блондин, – но мобильник жены вы отключите. Тогда они будут звонить вам и спрашивать где Алиса. Вы будете отвечать, что ее мать в плохом состоянии, и Алиса улетела на планету Росс, отключив телефон, дабы ее никто не тревожил, пока она с матерью, которая, вероятно, доживает последние дни. Если позвонит мать вашей жены, скажете, что она в продолжительной командировке, связанной с работой в институте. Само тело убиенной вами супруги вы перетащите в отдельную комнату этой квартиры с термостойкой дверью. Есть такая?

– Вторая ванная комната, – Рональд показал куда-то рукой.

– Отлично. Включите там кондиционер на самую низкую температуру, чтобы труп не завонял, начав разлагаться, и будете жить здесь, как ни в чем не бывало.

– Что?! – вдовец вытаращил полные протеста глаза на Дэвида.

– Вы не ослышались, любезный Рональд. Вам придется жить здесь почти месяц, иначе весь наш план коту под хвост. А потом хоть трава не расти. Потом вы уже не вернетесь, не то что в эту квартиру, – вам едва ли снова захочется оказаться на этой планете. Мы внесем существенную корректировку в наш план.

– Какую? – недовольным тоном произнес Ловский, которого не прельщала перспектива жить целый месяц рядом с трупом собственной жены и сохранять при этом невозмутимость на глазах у соседей, и вообще, на виду у людей. – Какую корректировку?

– Мы угоним чертов звездолет, – улыбнулся Дэвид.