(29 октября)
Пишет Айята.
Юссариан получил тяжелейшее ранение в бою.
Лиана говорит, что о том, чтобы продолжить движение, не может быть и речи.
Юссариан говорит, что отряд должен двигаться, иначе окажется в западне.
Таким образом, встает вопрос о том, что двигаться отряду придется не полным составом, оставив Лиану и Юссариана здесь. Что, в свою очередь, ставит ребром вопрос о назначении нового командира.
Но Юссариан пока тянет с его назначением.
(30 октября)
Нас было семеро: Кариджану, Янги, Джуно, Корнелия, Антик, Лиана и я – тех, кто стал свидетелями назначения нового командира.
– Жаль, что не могу назначить тебя, Кариджану. Ты подавал большие надежды… О-ох! Выбрать-то не из кого. Янги, ты слишком безответственный. Юджина нельзя, он от власти сразу дуреет. Том, скорее, хороший солдат, но не командир. Да еще его воровские наклонности… Алекс тоже не командир, особенно учитывая его бзик на золото. Гюстав вообще клоун… Тим просто еще не знает всех тонкостей…
– А Антик? – спросил Янги.
– Янги, ты серьезно? – простонал Юссариан.
Я сдавленно захихикала.
– Далее, – продолжил Юссариан: – Молния – трус, каких свет не видывал. Девчонок я даже не рассматриваю. Самая сильная – и физически, и духовно – ты, Айята. Но ты тоже не командир. А еще, мне тебя жалко. Ты слишком положительная, светлая и мягкая. Если ты и справишься, это изменит тебя необратимо… Джуно, мальчик мой, ты моя последняя надежда.
Джуно встрепенулся и хотел возразить, но Юсс жестом его остановил.
– Да, я знаю, ты еще слишком юн, но… ты, скажем так, наиболее перспективный. Ребят, соответственно, помогайте, – Юссариан в особенности посмотрел на Ка-ну.
– Ну все, Юсс, довольно, – напряженно проговорила Лиана.
Юссариан упрямо не желал показывать, как ему плохо.
– Вы должны начать движение. Медлить больше нельзя.
Мы объявили отряду о новом командире. И торжественно принесли ему присягу.
Юджин сказал: "вздор!" Но присягнул.
Отряд продолжил движение.
(1 ноября)
Бунт вспыхнул неожиданно, и, вместе с тем, ожидаемо.
Ожидаемо, потому что мы знали, что конфликта с Юджином не миновать. А неожиданно – потому что мы не ожидали этого прямо вот сейчас.
Когда Юджин заявил, что командует отныне он, все как-то сразу стушевались и покорились. Все, кроме нас.
– Мы не присягнем тебе Юджин, – резко заявил Ка-ну.
– Ба, да вы только посмотрите, кто это говорит! Серый кардинал малолетнего командира!
– Что? – воскликнул Ка-ну. – Джуно официальный командир, как самый перспективный член отряда…
– Хорошая идея, Ка-ну, – рявкнул Юджин: – Использовать маленького в качестве символа – и узурпировать власть. Думаешь, я этого не понимаю?
Ка-ну задохнулся от возмущения и не нашелся, что ответить. И, воспользовавшись паузой, Юджин резко заявил:
– Либо ты присягаешь мне, либо проваливай!
Ка-ну ошалело уставился на него, не веря своим ушам.
Стоит ли говорить, что изгнание было для Ка-ну больной темой…
– Присяга или изгнание? – нетерпеливо повторил Юджин.
И Ка-ну присягнул. Встал в сторонке, кусая губы и ломая пальцы, не в силах простить себе предательство…
Мне было его ужасно жалко. Если он там один останется…
И я присягнула тоже.
– Знал, куда бить, сволочь!.. – сказала Юджину я, взглянув на Ка-ну.
– Далее… – подло копируя Юссариановскую интонацию, проговорил Юджин, переводя взгляд на Антика. Для Антика выбора не существовало: на той стороне была Лай-лай…
– Далее…
Янги и Корнелия, перепугавшись, разом кинулись к Юджину и присягнули.
– Ну что, Джуно? Ты все еще претендуешь на власть?
– Нет! – дрожащим голосом крикнул тот.
Юджин благосклонно позволил ему присягнуть, и мальчик бросился к нам.
– Прости нас, наш командир! – прошептала я, прижав мальчика к груди.
(4 ноября)
Отвергнутыми быть неприятно.
Мы грустно плелись в самом хвосте колонны.
Антик обычно терся около Лай-лай, но сегодня она, видимо, жестко его отшила, и он хмуро шел вместе с нами.
Остальные сторонились нас и старались не разговаривать, чтобы ненароком не навлечь на себя командирский гнев и не подвергнуться опале.
– Вы правда слышали, как Юссариан назначил Джуно? – украдкой подошел к нам Молния.
– Правда, – буркнул Кариджану. – Зря ты около нас крутишься, мы же отвергнутые.
– Я доверяю Юссариану, – ответил тот.
– И боишься Юджина, – едко заметила Корнелия.
Молния хмыкнул, но не ушел.
(5 ноября)
Больше чем уверена, что Лай-лай и Юджин нарочно сговорились подбить Антика на эту заведомо проигрышную дуэль.
Причем, вызывающей стороной был как раз Антик, поэтому право выбирать оружие было за Юджином. И он выбрал… шпагу.
Антик в ближнем бою – никакой боец. Да и после ранения еще не до конца оправился…
По договоренности, бой начинался, как только выпущенный из руки Лай-лай платок коснется земли.
Лай-лай разжимает руку…
И Юджин атакует Антика, со священным трепетом дожидающегося данного Лай-лай сигнала.
Если бы Юджин больше заботился о точности, а не о зрелищности, то первый же удар стал бы для Антика фатальным.
Впрочем, исход боя был предопределен, и это был лишь вопрос времени…
Антик в очередной раз чудом уклонился от выпада, и Лай-лай вскрикнула. Но это был не испуганный, а, скорее, восторженный вскрик. Она даже не пыталась этого скрыть. Антика это чуть не подкосило.
Он делал ошибку за ошибкой.
Но вдруг, решил мстить, и резко перешел в нападение.
За счет чего он переломил исход боя в свою пользу, было непонятно. В него словно бес вселился.
Он выбил шпагу из рук Юджина, сделал ему подсечку и повалил на землю. Замахнулся для последнего удара…
– Не убивай его!.. – истерически воскликнула Лай-лай: – Я его люблю!
В глазах Антика засверкала холодная ярость.
Юджин зажмурился, понимая, что его уже ничего не спасет. Кроме…
Металлически зашуршал выхватываемый из ножен кинжал. Лай-лай уперла его острие себе в живот и ледяным голосом проговорила:
– Убьешь его – умру и я.
Антуан побледнел и до крови прикусил губу. Рука со шпагой бессильно опустилась.
– Вот и славно! Вот и хорошо! – приговаривала Лай-лай, аккуратно оттесняя Антика от Юджина: – Я знала, что мы договоримся…
Вечером нашли какие-то ягоды. Юджин хотел их, но не знал, съедобны ли они.
– Пусть кто-нибудь один попробует, и тогда, если с ним ничего не случится, можно будет есть и остальным.
– А если случится?
– Военные кампании не обходятся без потерь, – невинно развел руками он.
И посмотрел на нас, опальных.
Антика, после утреннего происшествия, он трогать поостерегся. Посмотрел на меня и почему-то отвел глаза.
– Ка-ну! Пробовать будешь ты.
Тот побледнел. И дрогнувшим голосом спросил:
– Почему я?
– Предлагаешь мне выбрать из вас кого-нибудь другого? – сухо осведомился Юджин: – Кого, например?
Это было подло. Ка-ну скорее пожертвовал бы собой, чем подставил кого-нибудь из товарищей.
Он со вздохом безысходности насобирал пригоршню ягод и мужественно их съел.
(6 ноября)
Ягоды оказались вполне съедобными, и Юджин насобирал их себе на завтрак.
Однако, когда мы уже уходили, оказалось, что мы поторопились с выводами.
Ка-ну, захрипев, с пеной изо рта, повалился на землю и забился.
Я была в таком ужасе, что просто не знала, что делать.
Юджин в панике бросился промывать желудок.
Потом он подошел к нам и нерешительно склонился над Кариджану…
– Что, испугался? – вдруг "ожил" и вскочил тот.
Юджин заорал и шарахнулся назад. Ка-ну злорадно захохотал, вытирая губы рукавом. Отряд взорвался смехом.
– А ну, цыц! – яростно рявкнул Юджин: – Извиняйся! Извиняйся немедленно!
Ка-ну демонстративно скрестил руки и отвернулся.
– Либо ты извиняешься, – ледяным голосом сказал Юджин: – Либо проваливай!
О-ох, он опять поднял больной вопрос для Ка-ну. Тот вскинулся, в глазах его мелькнула паника. Он постоял немного в нерешительности, потом сделал шаг к Юджину. Тот победно ухмыльнулся.
… Но вместо того, чтобы упасть на колени и молить о пощаде, Ка-ну плюнул Юджину в лицо, решительно развернулся и зашагал прочь.
– Вот как? – процедил Юджин, доставая платок.
По глазам Янги стало ясно, что у него появился новый герой… Янги восторженно подбежал к Юджину, но в полной мере повторять подвиг не решился и аккуратно сплюнул тому под ноги, после чего самодовольно развернулся и кинулся следом за Ка-ну.
Юджин умиленно улыбнулся ему в след, потом посмотрел на нас.
Мы застыли, в нерешительности глядя на остальных.
Лай-лай одарила высокомерным взглядом сначала меня, затем Джуно, демонстративно подняла глаза к небу, минуя Антика, и опустила их уже на Корнелию и Молнию. Антик побледнел. Лай-лай все сказала вчера, и сегодня поставила решительную точку.
Антуан развернулся на каблуках и деревянной походкой пошел прочь.
Я смотрела людям в глаза. Нет, они не решатся… Напоследок я испытующе взглянула на Мэу. Она почти не общалась со мной с тех пор, как мы подверглись опале.
Она отвела глаза. Она предала меня.
– Идем, мой командир, – я положила руку Джуно на плечо: – Они не пойдут. Они нас предали.
Корнелия печально поплелась за нами. Странно. Она была настолько подавлена, что даже не скинула, брезгливо морщась, руку Молнии, когда он, утешая, положил ее девушке на плечо… Сейчас ей нужна была любая поддержка. Даже нелюдская.
– Надеюсь, что ваша смерть будет не очень мучительной. Счастливой дороги! – бросил вслед Юджин.
… Мы остановились и стали думать, что же нам делать дальше. Джуно с Ка-ну и Янги начали бурное обсуждение дальнейшей тактики. Я подключилась. С интересом слушали Молния и Корнелия. Даже Антик повернул голову.
– Давайте сделаем вот как, – предлагал Янги, рисуя палочкой на мерзлой земле: – Мы изменим направление и пойдем на северо-восток. Это даст нам шанс скрыться от преследователей и спокойно искать принца…
Антик подошел… и перечеркнул исписанную землю сапогом.
– Мы откололись от отряда. Из ударной группы нас два с половиной инвалида, остальные даже не держали оружия в руках, – тихим, пробирающим до самого сердца голосом, говорил Антик, чеканя слова: – Мы обречены.
(10 ноября)
Вопреки мрачным предсказаниям Антика, мы до сих пор живы.
Ка-ну выточил себе трость-шест-кол. Что примечательно, из осины.
Мы двигались по небольшой рощице и дошли до полянки.
– Ш-ш-ш, – обернулся к нам Молния, идущий впереди: – Там кто-то есть.
На поляне был человек. Девушка. Она лежала к нам спиной и спала. Волосы у нее были короткие, как будто обгоревшие до середины. Огонь она не разводила. В руках сжимала арбалет.
Свернулась, как кошка.
Благодаря этой ассоциации, я ее узнала.
– Долорес… – прошептала я: – Долорес!
Я подбежала к ней и обняла за плечи; она, очнувшись, попыталась вырваться и направить на меня арбалет. Но, узнав, вскрикнула, и тоже заключила меня в объятия.
Лицо ее было наполовину в ожогах.
… Вскоре после возвращения Долорес, ее дом подожгли. Карл опоздал, дом был охвачен пламенем. Долорес с мамой и сыном были заблокированы в доме. Но четырехлетнего сынишку ей удалось выпустить к отцу через окно.
Но их стали преследовать… Дальше Долорес потеряла сознание…
Дом сгорел не полностью, и она осталась жива. Мама погибла. Карла с сыном убили во дворе.
Долорес, в одночасье потерявшая все, тайно похоронила их во дворе, взяла Карлов арбалет и ушла в леса. Мстить.
Поэтому Долорес и не разводила огня – теперь она его боялась.
(13 ноября)
Мы двигались через болото, и основательно заплутали среди дорожек.
Корнелия наклонилась к воде и с диким визгом бросилась прочь.
– Что случилось? – вскинулся Ка-ну.
Корнелия заскулила, указывая пальцем на темную воду.
Из воды показалась голова и злобно расхохоталась…
На дорогу выбралась болотница. Ростом она была человеку по пояс (ну… Антику по грудь). Кожа склизкая, как у рыбы, частично покрытая чешуей. Мокрые, лоснящиеся волосы зачесаны назад. Лицо несимпатичное, высоко посаженный вздернутый нос, маленькие раскосые глазки. Длинный, похожий на крысиный, но только в чешуе и очень послушный, хвост.
– Заблудились? – злорадно осведомилась болотница.
Я перехватила инициативу и вежливо заговорила:
– Да. Не могла бы ты показать нам дорогу?..
– Три желания, – цинично отозвалась та.
– Что? – не поняла я.
– Выведу, если исполните три моих желания, – презрительно пояснила болотница.
Мы посовещались.
– Хорошо, – сказала я. – Загадывай.
Болотница осклабилась и сказала:
– Первое. Угостите меня чем-нибудь вкусненьким.
С "вкусненьким" у нас, конечно, была проблема. Но в результате долгих поисков, Джуно нашел в своей сумке несколько печенюшек.
Болотница подозрительно на них посмотрела, надкусила, и удовлетворенно кивнув, захрустела.
– Второе, – сказала она, смахивая крошки с лица: – Подарите мне какую-нибудь хорошенькую вещицу.
– Какую именно? – уточнил Джуно.
– Я за вас и придумывать, что ли, должна?
– Ну… у меня платье есть запасное, – протянула Корнелия. – Если ему подол обрезать, как раз ей подойдет…
Корнелия болезненно покривилась, когда ножницы коснулись ткани, а также, когда в нее вцепились грязные короткие пальчики.
– Неплохо, – кивнула болотница: – Ну и третье, – она сделала многозначительную паузу: – Пусть один из вас, меня поцелует.
– Кто? – осторожно спросила я.
– Ну, не баба, ясен пень! И не самый маленький.
Янги, Ка-ну, Молния и Антик собрались в круг.
Бросили жребий. "Повезло" Ка-ну.
Потусторонний с мрачным видом подошел к болотнице.
Она с готовностью подставила губки.
Ка-ну, стараясь морщиться как можно незаметнее, смахнул оставшиеся крошки с мерзкой мордашки.
Потом прикоснулся к ней губами. А не просто чмокнул воздух рядом с ее губами.
Болотница испытующе на него посмотрела: что он будет делать дальше, не примется ли сразу отплевываться…
Ка-ну испытание прошел.
– Ладно! – удовлетворенно потянулась болотница: – Так и быть, буду вашим проводником по этому болоту. Ступайте за мной!
(19 ноября)
Несмотря на все предосторожности, на нас все-таки напали. Мы вынуждены были принять бой.
… Корнелия не видела арбалета. И я уже не успевала ее спасти. Никто не успевал. Кроме…
Молния толкнул девушку, выбивая с линии огня. Она споткнулась, чуть не упала, и хотела уже наброситься на него с претензиями… Тот медленно оседал на землю с болтом в груди.
Корнелия исступленно вскрикнула и подхватила Молнию, не дав ему упасть.
– Надо уходить! – сказал Ка-ну, перехватывая раненого товарища.
– Да, уходим! – скомандовал Джуно.
Едва мы ушли от преследователей, пришлось остановиться. Молнии было совсем худо.
Мы разбили лагерь на небольшой полянке.
Антик вытащил болт. После ранения, когда он не мог сражаться, ему часто приходилось помогать Лиане, и поэтому он немножко получше нас разбирался в вопросах медицины. Он, конечно, сказал, что безнадега полная, но он вообще в последнее время был неисправимым пессимистом…
Молнии было очень плохо. Он метался, кривился, до крови кусал губы (зубки у него были мелкие, острые, частые, как у рыбы).
К полуночи он вообще впал в беспросветный бред и рассказал, что он нанятый шпион министра, специально засланный к нам для слежки. Но он очень быстро перестал передавать им информацию. Сразу. Так себе был шпион.
– Час от часу не легче, – простонал Ка-ну. – Хотя тут все логично: они знали, что подосланного человека Юсс раскусит сразу, а вот спринтера – даже не заподозрит.
– Как же все запутано, – проговорила я.
Потом меня попросили сходить за водой. Я взяла котелок и пошла к ручью.
На краткий миг мне показалось, что из отражения на водной поверхности на меня взглянула нимфа Солнце.
Она воспитывала меня до восьми лет. Но она правильно поступила, отправив меня к Юссариану. Нимфы не взрослеют, тогда как люди…
Бог мой! Мне ж без двух лет тридцатник!
Солнце годится мне, ну, не в дочки, конечно (пока!), но всяко во младшие сестры.
И да, ребята правы, очерченные скулы мне не идут…
… Мэу была моделью, я увидела ее на показе мод, и жутко завидовала восторгу, который у друзей вызывала ее точеная фигурка.
Я хотела с ней подружиться, но между нами вышел конфликт. В результате, одним из заявлений Мэу было, что я никогда не смогу просидеть хотя бы несколько дней на модельной диете. А я приняла вызов.
Отряд ужаснулся, все пытались меня отговорить.
Я выбрала одну из самых жестких программ. В результате, за несколько дней она чувствительно подкосила мои силы. Что едва не кончилось для меня гибелью в бою.
В одной из схваток, меня столкнули со стены остова разрушенной крепости. На земле под ним как раз были камни. Но меня спас Ка-ну. Он прыгнул и поймал меня в полете, изменив траекторию моего падения, и мы аккуратно приземлились на траву в стороне от стены. Ну как… Меня он кидал аккуратно. Сам приземлялся, как получилось. Почти месяц потом хромал, бедняжка.
Я поняла, что вела себя глупо. Когда у тебя каждый день может произойти ситуация с риском для жизни, так делать нельзя.
А вскоре на модельное агентство Мэу напали. Она очень удивилась, когда я спасла ее. Она думала, что я не прощу ей оскорблений.
Мэу, пообщавшись с нами, не смогла больше работать в своем полном лицемерия агентстве и сбежала к нам на следующий же день.
Мы были такими подругами! Как жаль, что все в прошлом…
Я набрала воды и вернулась в лагерь.
– Спасибо. Повесь на огонь, и сходи, пожалуйста, еще за хворостом, – сказала Долорес. Сама она к костру не приближалась.
Долорес, под руководством (скорее, присмотром) Антика, занималась раненым. Он был совсем плох.
Мне было значительно комфортнее, когда мне говорили, что делать. Юссариан прав, я не командир.
– Хорошо. Сейчас только, отдохну секундочку…
Я прислонилась спиной дереву и на секунду прикрыла глаза.
Открыла.
… Полуденное солнце било в лицо.
(20 ноября)
– Доброе утро! – радостно сообщил Янги.
– А-а-а! Почему вы меня не разбудили? – вскинулась я.
– Тебе нужен был отдых, – Долорес похлопала меня по плечу.
– Ка-ну с Антиком пошли на охоту, – сказал Янги.
Я скривилась. Умерщвление животных пусть и по необходимости, по-прежнему казалось мне чудовищным.
– Конец нам! – истерически выкрикнул Кариджану, выскочив, тяжело опираясь на свой шест, на поляну.
– Что случилось? – вскрикнул Янги.
– Где Антик? – вскинулась Долорес.
– Не знаю, – отмахнулся Ка-ну: – Прячьтесь быстро!
– Твою мать! – не выдержал Янги: – Ты прилетаешь на поляну, городишь какую-то чушь, не можешь ответить на вопрос, не знаешь даже, где твой товарищ… Неврастеник чертов!
– Да стой! – ответил тот, наконец, взяв себя в руки: – Антик погоню уводит. А я вас предупредить должен, что нам надо прятаться, нас ищут…
Спрятаться мы успели едва-едва.
На поляну вышли три воина и шаман.
– Давай, ищи, – грубо сказал один из них шаману, тот явно не пользовался в этой группе большим уважением.
Ну все. Сейчас посмотрит по энергетике…
– Тут все глухо, – неожиданно сказал шаман.
– В смысле, никого нет? – не понял воин, со скучающим видом протыкая мечем кусты.
– В смысле ничего не определить – все глухо! – снисходительно пояснил шаман.
– Может, просто ты глухой? – грубо бросил другой вояка: – Или тупой?
Мечник, протыкающий кусты, подбирался все ближе. Я припала к земле, прижав к себе Молнию. Он нахмурился, чуть помотал головой. Только не сейчас, прошу…
– М-м-м, – вдруг простонал шаман, сжав виски (принимал сообщение): – На запад. Они пошли на запад.
Кончик меча замер напротив моего лица. Меня прошиб холодный пот.
– Уверен? – с сомнением спросил воин.
– Да. Там их дозорного видели.
И они ушли…
– Ничего себе… – прошептала я: – Это вообще как?
– Ну, я же тоже немножечко подколдовываю… – усмехнулся Джуно.
Антик вернулся, когда уже совсем стемнело. Мы, почему-то, так перетрусили, что встретили его с оружием наизготовку.
Антик на это ничего не сказал, просто без сил повалился на землю.
Он был мокрый с ног до головы – пришлось бежать по ручью, чтобы сбить след.
Правая рука висела плетью – было вывихнуто плечо.
– Кто-нибудь умеет вправлять вывихи? – поинтересовался Ка-ну.
– Я умею, – мрачно доложил Антик.
– Великолепно, – вздохнула Долорес.
Антик сумел кое-как объяснить Ка-ну, как вправлять плечо. И после долгих мучений ему все-таки это удалось.
Молнии стало совсем плохо. Антик просто вырубился, уронив голову на руки, почти как я вчера. Все равно, вряд ли он смог бы сказать нам что-то новое касаемо лечения, и мы не стали его трогать.
Мы крутились вокруг Молнии всю ночь, до самого рассвета. Видимо, он переживал кризис.
К утру ему стало чуть лучше.
– Ну, может, и оклемается, – прокомментировал впоследствии Антик.
(25 ноября)
Молния таки выкарабкался. Мы даже смогли продолжить движение.
Он был в замешательстве по поводу того, как прокомментировать свой шпионаж. Но Ка-ну сказал, что, судя по всем фактам, он такой бездарный шпион, что может даже не извиняться.
Молния так и не определился, радоваться ему или обижаться.
(28 ноября)
Они сидели у ручья. Молния пришел туда умыться; она просто так. За компанию.
У ручья было тихо и туманно.
– Это сильно, – сказала она: – Что ты спас меня.
На губах Молнии мелькнула улыбка.
– Что ты, Нели, я не мог поступить иначе.
Он зачерпнул воды и стал умываться. Девушка ухватила прядь его светлых волос и попыталась заплести косичку.
– Эй, Нели! – он освободил прядь от ее руки и отодвинулся; она засмеялась, придвинулась к нему, пытаясь ухватить его за волосы. Он схватил ее руки и легонько ее пощекотал. Девушка с визгом и смехом повалилась на сухую траву, ухватив его за плечо и увлекая за собой.
Он уперся рукой в землю, на четвереньках стоя над ней. Она хихикала, лежа на земле…
– Знаешь, Нели… – сказал он; девушка затихла, внимательно посмотрев на него веселыми глазами…
– Эй, вы! – заорал Ка-ну, швырнув в сторону ручья котелок; тот долетел до середины расстояния, покатился по склону и с громким всплеском шлепнулся в ручей, подняв много брызг: – Раз уж вы тут, воды наберите!
(29 ноября)
Отряд поймали. В какой момент мы пропустили опасность я так и не понял.
Пока Том, Гюстав и остальные отчаянно пытались не даться в плен, я почему-то оказался на самом краю поляны. В голове вдруг мелькнула шальная мысль. Я же могу уйти!
Я отступил назад. Но никто этого не заметил. Я сделал еще пару осторожных шагов…
Они меня не видят!
Я не верил в то, что мне могут позволить уйти, и тем не менее…
Я отошел от поляны недалеко и присел позади здорового выворотня.
Боже, что же я делаю!? Как крыса с тонущего корабля!..
Ладно, меня все равно найдут. Разве это укрытие от тех, кто прошерстил каждый сантиметр этого леса, чтобы поймать нас?..
Но ловцы не приходили за мной.
– Че-о-орт! – простонал я и бросился назад, на поляну. Плевать, сдамся сам!
Но на поляне никого уже не было…
Я коротко и непечатно охарактеризовал ситуацию.
Ну ничего себе? Кавалеры, ау! Ничего, что у вас командир отряда сбежал?!
– Ау-у! – что есть силы заорал я: – А меня не пойма-али!
… Ну, поймайте же меня!..
Я ждал минут с десять. Потом меня забило нервной дрожью, и я, сжав виски, опустился на землю.
Господи! Что же я наделал?!
(30 ноября)
Двигались весь день. Остановились только на ночь.
… Сначала они сняли часовых.
Ка-ну зажали лицо платком, пропитанным сонным зельем. И так и оставили лежать рядом с ним. Я очень боялась, что он надышится этой дрянью до полусмерти.
Антику заломили руки (в том числе, вывихнутую) и повязали.
Крик поднял Янги. Но его быстро заставили замолчать ударом по челюсти.
Нас, девушек, сильно бить не стали. Пожалели и Джуно.
Их командир начал было разговор с Молнией, но тот заявил, что будет драться до последней капли крови. "Крови" ему, впрочем, хватило на один пинок. Командир презрительно сплюнул, убирая даже не потребовавшуюся шпагу.
Нас заперли в повозке. Я, Корнелия, Долорес и Джуно были отделены от ребят толстой решеткой. Повезло только Молнии, он оказался ближе всех к нам, и Корнелия сидела, держа его голову.
(1 декабря)
Дорога была ужасная.
К ночи нас доставили в город.
Повозка остановилась. В городе, видимо, были какие-то гуляния. На площади что-то жгли. Слышались крики.
Да, я тоже слышала среди огромного количества криков женский голос. И даже не один. Но не придала значения.
Антик подскочил, как ужаленный:
– Это был голос Лай-лай! Это был Ее голос!
Он подорвался и принялся колотить по двери.
– Антик, уймись! – проскулил, зажимая уши, Ка-ну.
Сбоку кто-то чертыхнулся и тяжелыми шагами направился к двери.
– Антик, назад! – испуганно закричала Долорес, но было уже поздно…
В распахнутой двери возник разъяренный стражник, схватил Антика за ногу, жестко швырнул на землю и добавил несколько ударов сапогом.
Нас тоже вытолкали наружу. Корнелия поскользнулась и упала, я споткнулась о ее ногу и упала тоже.
Стражник ткнул меня древком в спину. Хорошо, что не Корнелию, она бы заплакала.
Нас швырнули в темницу. Совсем пустую. Две решетки напротив.
У нас, женщин и детей, хотя бы было достаточно соломы. Парням не повезло, у них она была только в одной половине камеры.
Зато у нас было зарешеченное окно под потолком, из которого нещадно дуло и летел снег.
– Антик, подымайся! – устало сказал Ка-ну: – Если ты застудишь себе почки, лежа на камнях, легче тебе не станет.
– Я слышал ее голос, – не двинувшись, сказал тот.
– Чей? – скептически уточнил Молния, устроившись в углу на соломе.
– Что? – переспросил Антик.
– Чей, говорю, – повысил голос Молния.
– Лай-лай.
– Ну, конечно, никто не слышал, а ты слышал, – пробубнил спринтер.
– Что?
– Говорю, безусловно, Антик! Ты даже меня сейчас не слышишь, но ее-то ты слышал!
– Молния, – тихо попытался осадить его Ка-ну.
– Да, слышал! – резко вскинулся Антик: – Они в городе! Их сожгли на площади! Вот летит их пепел!
Антик метнулся к окошку, что было на нашей половине, и натолкнулся на решетку, разбив бровь.
– Антик, а без членовредительства ну совсем никак нельзя было? – простонал Ка-ну, подхватив его под локоть, чтобы не дать ему упасть.
Антик освободил свою руку, и сел, прислонившись к стене.
– Не хватало нам помешанного в отряде… – пробурчал Молния, отворачиваясь к стене.
– Заткнись! – зашипел Ка-ну: – На кой ты вообще до него докопался? Ну, слышал и слышал.
– Да не мог он ничего слышать! – прорычал Молния: – Че ты на меня бросаешься? Неврастеник чертов!
У Ка-ну сверкнули глаза.
– Ради бога! Только не бей его, – попросила Корнелия.
– Не буду, – процедил сквозь зубы Ка-ну: – Я не бью инвалидов и убогих!
Джуно прикрыл глаза рукой:
– Интересно, что бы сказал Юссариан в такой ситуации? – мальчик повернулся и как рявкнет на спорщиков: – Ну-ка тихо! Прекратили грызню!
(1 декабря)
– Вот черт!
Том качнулся с пятки на носок.
Они стояли на площади, разоруженные, в окружении стражи и бушующей толпы. Гюстав, встав на цыпочки (хотя, при его росте, зачем?) всматривался по сторонам.
– Чего выглядываешь? – мрачно осведомился Томмазо.
– Юджина. Я думаю, он уже должен бы быть здесь…
– Юджин, сволочь, – процедил сквозь зубы Том. – Бросил нас и сбежал.
– А я так не думаю! Он не мог просто сбежать! У него наверняка есть какой-то хитрый план…
– Есть. Угробить отряд и сбежать. Это он привел нас к погибели! – резко ввернул Тимур.
– Отряд угробил не Юджин, – мрачно бросил Том: – Отряд угробили мы. Все. Видели же, что он не то делает, но никто ничего не сказал…
– И что нам делать, Том? – проскулила Акира.
– А че вы меня-то спрашиваете? Я че, крайний? – огрызнулся тот.
Гюстав хмыкнул:
– Ты, типа, за главного.
– Вы тупые бараны! Ничего не можете без кого-то, кто будет вам говорить, что делать. А сами только плачете и ждете, что командир все за вас решит…
– Ты такой же баран, как и мы, Том! – обиженно крикнула Мэу.
– Вот именно! Я такой же баран! Я тоже хочу ничего не делать, кроме как плакать и надеяться на командира!
– Знаешь, Том, – после небольшой паузы сказал Тимур: – Из твоих уст слово "плакать" звучит как-то… совсем уж удручающе.
Том усмехнулся. Поднялся на носках, пытаясь разглядеть, что происходит в толпе.
– Эй, Гюстав, тебе видно, что они там делают?
– Они там, походу, что-то жечь собираются. Хвороста вон натащили… – сказал Гюстав легкомысленным тоном.
Том поднял брови:
– Ты тупой или притворяешься? Нас они, походу, жечь собрались…
Повисло молчание.
– Алекс, это ты там когда-то говорил про огненное погребение? – спросил Том.
– Ну, не живьем же… – выдавил тот.
– Ну, может они нас сначала убьют, – оптимистично заметил Гюстав.
–… Да-а, мы в опале, – мрачно заметил Тимур.
– В полной, – согласился Том.
… Том с обреченным спокойствием наблюдал, как его и остальных привязывают к столбу.
Толпа возбужденно гомонила.
Лай-лай страдальчески морщилась. Сразу после ухода Антика, Юджин с ней порвал. Она запрокинула голову назад и крикнула:
– Анти-ик! Прости-и!
"Палач" чиркнул огнивом. Искры посыпались на хворост, но тот не занялся.
Со свистом рассекая воздух, прямо под ноги ему прилетел и разорвался огненный снаряд. Брызги пламени полетели во все стороны.
– Вот же черт! – прошипел Том, пытаясь отвернуть лицо.
"Палач" с криком повалился.
В толпе произошло смятение, а вскоре то там, то тут тоже начали разрываться такие же снаряды. Загорелось несколько ларьков.
Поднялась паника.
На площадку к приговоренным выскочил человек и, подбежав к Тому, перерезал веревки. Том ошалело уставился на него.
– Ну что застыл, недоумок?! – гаркнул тот, швыряя ему второй нож: – Развяжи остальных!
Человек подбежал к Гюставу, перерезал веревку.
– Юджи-ин! – радостно заорал тот.
(2 декабря)
– А я знал! – Гюстав, едва мы отошли от города, заключил меня в объятия, с целью, очевидно, сломать ребра: – Я знал, что ты обязательно вернешься за нами!
– А я не верил! – улыбаясь из-под капюшона, сказал Том и двинул кулаком мне по плечу: – Думал, что ты просто струсил и сбежал!..
– Ну, вообще-то, так оно и было… – смущенно пробормотал я.
Я подошел к поваленному дереву и сел.
– О-ох! Господи, что же я натворил?! – воскликнул я, опустив голову на руки: – Ребят, нам надо срочно отыскать и вернуть Джуно и компанию!.. Том, Алекс пойдете со мной?
– Возьми еще меня! – подорвалась Мэу: – Я должна как можно скорее повидаться с Айятой.
– Давай, – кивнул я: – Гюстав, останься за главного.
– Господи, как же часто у нас в последнее время меняется власть… – проговорил Тимур, усмехнувшись.
Нам нужны были еще три коня – со мной был отжатый у Ка-ну Кембия.
За ними сделали вылазку в город.
… – На этом, чур, еду я! – сказал я, застолбив себе одного из коней: – А шального Кембию отдадим Алексу.
– Это еще почему?
– Потому что ты лучший наездник, чем мы, – сказал я
– Потому что тебя не жалко, – в один голос со мной проговорил Том, предоставив шаману самому выбрать понравившуюся версию.
Мы отправились в путь.
(5 декабря)
Мы двигались на север.
За ночь резко похолодало; пришлось достать теплые вещи.
У меня была куртка на меху, у Тома полушубок, у Мэу – длинная шуба. Теплые рукавицы, шапки и сапоги.
Когда я увидел "теплую одежду" Лекса, мне стало дурно. Нет, для Византии тоненькое пальтишко, легкая шапочка и шарф, кожаные перчатки и демисезонные сапоги, может, и являлись зимней одеждой… Но не для севера континента при сорокаградусном морозе!
Делать было нечего, выехать пришлось, как есть. На ходу скинуться, кто чем мог: Том отдал длиннополую подстежку полушубка, Мэу – свою муфту, я – шерстяной шарф.
Муфта для верховой езды – вещь малопригодная, и, чтобы держать узду, стучащему зубами и сосульками из носа Алексу приходилось отдавать на откуп то одну, то другую руку.
Небо было прозрачным как стекло; лишь часам к трем после полудня стали сбиваться облака; через час пошел снег. Лошади безбожно вязли в снегу, что серьезно снижало нашу скорость.
К сгущению сумерек мы доползли до деревни и попросились на ночлег. Пока полутруп Лекса отогревался у камина, паря ноги в горячей воде и, по рекомендации Тома, приняв 100 грамм "горячительного", мы добежали до лавки и достали для него нормальную одежду. А ещё, продали лошадей на конюшню (эксплуатировать их в таких условиях было немилосердно) и приобрели четыре пары лыж.
(6 декабря)
– Знакомься, Алекс, – бросил я, вручая ему его новое средство передвижения: – Это лыжи. Лыжи, это Алекс.
– Вообще-то, я знаю, что это, – недовольно хмыкнул шаман.
– Ага, у Инвара в инвентарной видел, – хохотнул Том. Шаман обиженно засопел.
– Мы сами-то, Том, их только там и видели, – осадил его я.
– За себя говори! – самоуверенно вскинулся тот.
– Ну-ну! – я задумчиво поковырял ногой снег: – Предлагаю состязание. Кто больше раз упадет, тот и проиграл…
Алекс брезгливо ковырял носком огромного теплого сапога лыжное крепление. Лыжа вдруг скользнула вперед под его ногой, и он с криком, загремев палками, рухнул на снег.
– У Алекса уже есть одно очко, – ухмыльнулся Том.
– Не, не считается, – осадил его я: – Выйдем из деревни и начнем считать.
Мэу первой дошла до околицы, сверилась с картой, надела лыжи и углубилась в снег, уверенно прокладывая нам лыжню. На лыжах она каталась лучше нас. Ее учил Инвар. Не то чтобы она горела желанием учиться, но ей было интересно его общество…
– Время пошло, – ухмыльнулся Том, опуская лыжи на землю.
Алекс сосредоточенно затягивал крепление на сапоге; лыжина поехала, он шлепнулся и выругался.
– Очко, – констатировал Том.
Два.
– А ведь он еще даже не надел лыжи… Хо-хо! Три!..
– Том! – зарычал я: – Это не смешно. Лучше б помог.
Томмазо вздохнул, снял лыжи и подошел к барахтающемуся в снегу шаману.
– Давай руку!
Алекс встал и снова едва не рухнул.
– Алекс, ё! – заворчал Том, кое-как придав шаману вертикальное положение: – Ты можешь просто постоять ровно?
– Да как на этом вообще можно ровно стоять?! – взвыл шаман.
Я застегнул крепления на его лыжах и пошел обуваться.
– Я иду вторым, – заявил Том: – Ты последний, Алекс, пойдешь по проторенной лыжне, чтоб было легче.
– А-ау! – вскрикнул шаман, рухнув на землю, едва Том отпустил его.
Черт! Я не успею обуться раньше Тома!..
Томмазо затянул крепления и, ухмыльнувшись, лихо обогнал меня и встал на лыжню.
Носки лыж скрестились, и Том, охнув, нырнул в снег.
– Один – ноль! – язвительно сказал я, обгоняя его. Том недовольно засопел.
Лекс наконец распутал свои ноги и лыжи и поднялся. Попытался выйти на лыжню… Носки лыж нырнули вглубь, и шаман, взвыв, повалился в снег.
"Пять", – подумал я…
Лыжные прогулки никогда не были моим хобби.
Лыжа наехала на лыжу, и я сосредоточенно их разъединял. Я уже почти вытащил носочек правой лыжи из-под левой, но потерял равновесие и завалился на бок.
– Восемь – пять! – едко заметил Том и попытался обойти меня по снегу. Но попытка оказалась неудачной.
– Восемь – шесть! – мстительно констатировал я: – Ты Алекса считал?
– Он вне конкуренции. Я сбился со счета. Но тысяча, думаю, будет. Тысяча один.
– Тысяча два, – поправил я: – Дождемся его?
– Ага. Все равно Мэу вперед ускакала… – Томмазо презрительно сплюнул: – Ласточка!.. Улетела, даже не ждет нас! Вот пусть теперь возвращается!
Мэу, увидав, что мы безнадежно отстали, развернулась и двинулась нам навстречу.
Пока девушка бежала назад, Алекс навернулся еще ровно десять раз. Да-да, мы считали.
– Ну, по крайней мере, он движется поступательно, – вздохнул я.
– Я же говорил, давай возьмем снегоступы.
– Так, лыжи же быстрее, – сказала Мэу.
Мы с Томом переглянулись, затем выразительно посмотрели назад.
– Да! Вышла тактическая ошибка, – признала девушка: – Но теоретически, максимальная скорость лыжника выше максимальной скорости человека на снегоступах, – Мэу грустно глянула назад и вздохнула: – Купим снегоступы в ближайшем поселении.
– Может, ему попробовать только палками толкаться? – Том мрачно посмотрел на меня.
– Не, он тогда назад валиться начнет, и его движение вообще перестанет быть поступательным.
– Смотри, целых два шага прошел! Без падения! Новый рекорд! – ухмыльнулся Том.
– Тысяча двадцать один, – шепнул я.
Алекс сократил разрыв и уже мог, при желании, дотянуться до нас палкой.
– К черту! – гаркнул он, резко надевая слетевшую шапку; в шапке был снег, который сразу же высыпался ему на лицо.
Мы с Томом едва сдержали смех.
– С меня хватит! – шаман вытряхнул ноги из креплений (ну как: один сапог из крепления, вторую – ногу из сапога) и недовольно натянул слетевший сапог: – Я пойду пешк…
Рассыпчатый, мягкий как пух снег успешно заглушил его голос. Провалился он почти по грудь, и окунулся лицом. Руки картинно раскинуты, подобно крыльям. Левая нога, так и не доделав второй шаг, была кокетливо поджата.
Несмотря на явный промах, Лекс не сдался, и зашебуршился в снегу (очевидно, решил двигаться вплавь).
– О-о-о! – вздохнул Том, за шиворот вытаскивая шамана из ямы и усаживая на свои лыжи. Я развернулся и палкой подцепил лыжи Алекса.
Как только "конструкция" была восстановлена и приведена в вертикальное положение, я двинулся вперед и случайно подрезал Тома, наехав прямо на его лыжи.
– Черт! – рявкнул Том, повалившись в снег, и принялся выуживать вывернутые лыжи из-под меня.
– Ха-ха, извини! Восемь – семь!
Том ткнул меня палкой в ногу.
– Да вы больные?! – рявкнул Алекс. В вертикальном положении он продержался недолго и завалился прямо в проделанную им же яму: – Еще вы тут лыжню ломать будете! – и совсем уж отчаянно: – Я ж и без вашей помощи упаду-у!
– Ну, в этом есть свой плюс. Алекс потрясающе заметает следы: в том, что остается после него, навряд ли кто-то опознает лыжню… Алекс, блин! – взвыл Томмазо, кувырнувшись-таки в снег: – Не считается, Юджин! Это Алекс на меня сзади наехал!
– Ну извини! – сказал шаман таким тоном, что я поневоле позавидовал его умению извиняться так, чтобы виноватым себя почувствовал пострадавший.
… – Пятьдесят восемь – шестьдесят три, – устало выдохнул я.
Том поднял лицо из снега и сказал:
– Юджин, а ну упади еще пять раз!
– Хе-хе-хе, – невесело усмехнулся я.
Ноги подкашивались, лицо горело. Темной беззвездной ночью в лесу отчетливо были видны лишь две полосочки лыжни.
Силуэт Мэу маячил далеко впереди, Алекс отстал метров на сорок.
Утешала лишь мысль, что Мэу обещала найти первую же поляну для ночлега, развести костер и сварганить что-нибудь на ужин.
От лыжни мой взгляд оторвал окрик Тома:
– Алекс, встань и иди!
Темнеющий на снегу силуэт не шевельнулся, а только страдальчески взвыл.
Я вздохнул и развернулся. Том уже чесал по направлению к нему.
– Алекс!
– Ненавижу! Чертов снег! Чертовы лыжи! Чертова зима! Будь она трижды проклята!!! – причитал шаман.
– Алекс, ну давай! Пошли, – страдальчески простонал я.
Шаман перешел на неизвестный нам язык и, судя по интонациям, проклинал нас и наших потомков до десятого колена.
Вдалеке замерцал костерок.
– Ну же, чуть-чуть осталось…
Шаман завозился и, тяжело оперевшись на палки, встал, но через шаг запнулся лыжей за лыжу и, громыхнув палками, повалился снова.
– У-у-у! Зачем я во все это ввяза-ался!? – совсем уж отчаянно взвыл он, неподвижно лежа на снегу.
– Давай! – сочувственно вздохнул Том: – Чуть-чуть осталось, метров триста.
– У-у-у! – заскулил Алекс.
Сделал еще один отчаянный рывок, но так и не поднялся на ноги, повалившись ближе на полшага.
Том раздраженно зарычал, стащил с плеч рюкзак с поклажей и передал мне: "Я догоню".
– Алекс! – Том поднял его за шиворот и поставил на ноги.
– Я никуда не пойду! – надсадно взвыл тот: – А-ай!
– Не иди! – Том раздраженно закинул его руку себе на плечо и, перехватив свои палки в одну руку, потащил Алекса вперед по лыжне. Тащить было неудобно, лыжи у шамана ну никак не желали стоять ровно, и, развернувшись, начали жестко тормозить и распахивать снег наподобие плуга.
Под тяжестью поклажи ноги мои таки подкосились, и я присел на правое колено.
– Пятьдесят… девять… шестьдесят… три… – пропыхтел Том за спиной.
Эти проклятые триста метров мы преодолели на последнем издыхании.
О-ох! Я скинул поклажу, снял лыжи и повалился на лежанку из веток.
– Мы дошли! Мы это сделали! Алекс!
Том скинул Лекса на лежанку и с наслаждением снял лыжи.
– Алекс!
Шаман мрачно посмотрел на меня, чуть дернув правым глазом. Даже на неснятые лыжи ему было глубоко наплевать…
(7 декабря)
Я проснулся с адской болью во всем теле.
Том, болезненно морщась, разминался.
Вот это сила духа! Я пока что не решался даже приподняться.
– Эй, Юджин! – окрикнул меня он, массируя себе плечо: – Я видел, ты проснулся. Вставай!
– А давайте сегодня никуда не пойдем, – малодушно предложил я.
Том покачал головой, подошел ко мне и вдруг железной хваткой вцепился мне в плечи и начал их разминать.
– А-а-а! – заорал я, отбиваясь от него: – Не надо, Том! Я уже встаю!
Я откатился в сторону и кинул снегом в бессердечного мучителя.
– Чтоб тебе! – выругался Том, отряхивая воротник, и кряхтя наклонился за снегом.
Я прикрыл голову руками и отвернулся.
Но Том, подумав, злорадно ухмыльнулся, оттопырил воротник Алексу и отправил снег ему за шиворот. Алекс вскинулся было, но тот час же осел на лежанку.
– Том, – проскулил он, даже не предпринимая попыток вытащить снег: – Как тебе не стыдно?! Ты будешь гореть в аду!
– Вставай, шаман! – воскликнул Томмазо и, подумав, добавил: – А то и тебе спину разомну.
– Нет уж, спасибо! – Алекс завозился и поспешил встать.
… Идти было тяжело, ноги продолжали болеть. Ситуация осложнялась снегопадом, не очень сильным, но чувствительным.
Лекс с Томом поцапались. Том врезал ему и скинул его с небольшого обрывчика. Точнее, скинул непреднамеренно, обрыва просто было не видно за кустами.
В итоге, Алекс подвернул ногу. И двигаться мы стали еще медленнее.
Часам к трем добрались до обозначенного вчера Мэу поселения.
Алекс, пожертвовав остатками денег, нанял собачью упряжку. Но наотрез отказался брать Тома. Но мы, главным образом, Мэу, смогли его все-таки уговорить.
(9 декабря)
О нас не помнили вторые сутки.
– Может, нас морят голодом? – предположил Ка-ну.
– Тогда бы они изначально не приносили нам еды и воды, – сказала Долорес: – Раз нас здесь держат, значит, мы им для чего-то нужны, и у них нет резона нас морить.
– О, да, – вздохнул Ка-ну: – Это очень утешает…
– Да не отчаивайтесь! – сказал Джуно.
– А если у нас нет надежды? – промычала Корнелия.
– Надежда есть всегда! – воскликнул молодой командир: – Мы молоды и полны сил! Мы со всем справимся! И в будущем, мы все равно достигнем наших целей!..
– Джуно, – повернулся к нему Ка-ну: – Это ты молод и полон сил. А мы – больные раненые инвалиды с поломанной психикой и постепенно съезжающей крышей! У нас нет будущего.
Джуно несколько мгновений обалдело смотрел на него, потом произнес:
– Ка-ну, вот ты не мог это сказать – ты оптимист. Кажется, в тебя кто-то вселился.
– По всем приметам, Антик, – не удержавшись, пошутила я. Мы засмеялись. "Извини", – сказала я ему, но, возможно, шутки он и не слышал.
Ка-ну тоже усмехнулся.
– Ну, сами смотрите, мы в такой ситуации… Какой уж тут оптимизм.
– Да ну, брось! – улыбнулась Долорес: – Вот скажи, что тебя больше всего не устраивает?
– Да меня все не устраивает, – грустно усмехнулся Ка-ну, вставая: – Вот условия эти, например, меня категорически не устраивают. Вы вон там, в люксе, считай живете. У вас даже окно есть. К вам снежок свежий чистый сыплется. А до нас он даже не долетает…
В этот самый момент снег до Ка-ну долетел. В виде конкретного настоящего снежка. Попавшего ему прямо в лицо.
Мы ошалело пороняли челюсти на пол.
– А еще, нормальную еду и теплую постель! – не растерявшись, требовательно крикнул Ка-ну.
– Пс-с, ребята, это вы? – шепотом окликнул нас голос из окошка: – 9-й вал?
– Лиа! Лианочка! – закричала я, подбежав к окошку и несколько раз подпрыгнув. Но окошко было под самым потолком, и я до него не доставала. Со стороны улицы же оно находилось у самой земли.
– Ты как здесь? Как Юсс? – вцепившись в прутья решетки, спросил Ка-ну.
– Мы нормально! Мы искали вас! – она разгребла снег и, подобравшись к решетке, заглянула к нам: – А где остальные? А это… ты, Долорес?
Та помахала ей рукой и сказала:
– О-о, вы много пропустили…
… Лиа вернулась вечером. Принесла на два топора и какое-то оружие.
Решетки мы прорубили; стражу оглушили, и забрав ключи, отперли двери.
К ночи нас уже не было в городе.
(11 декабря)
Пишет Юссариан.
Видимо, судьба была за наше воссоединение. Потому что сегодня, совершенно случайно с нашей стороны, свела нас со второй половиной отряда.
– Будете смеяться, – сказал Гюстав: – Но Юджин, Мэу, Том и Лекс как раз пошли искать вас, чтобы воссоединить отряд.
– И куда они пошли искать нас? – усмехнувшись, осведомился Ка-ну.
Гюстав вздохнул и туманно обвел рукой горизонт от северо-востока до северо-запада.
– М-м-м… – поднял брови Ка-ну: – Долго искать будут…
(11 декабря)
К вечеру мы подобрались к пограничному укреплению.
– Слышал? – сказал Том, сидя в укрытии, из которого мы наблюдали: – О стратегических узниках говорят…
– Угу, – улыбнулся я: – Судьба нам улыбнулась, с первой же попытки – в точку!
Ночью мы проникли внутрь.
Начали поиски.
– Юджин, прикинь, у них тут воздушный шар есть! – восторженно прошептал Том.
– Неплохо, – прошептал я: – Но мы сейчас заняты другим. Мы ищем наших.
Алекс вскрывал "печати" на дверях. Мы искали.
Все было тихо и по плану, пока… Алекс не нашел сокровищницу.
Шаман застыл, заворожено смотря на блестящую в свете свечей золотую россыпь…
– О нет, Лекс! – простонал Том: – Только не сейчас!
Как раз в этот неподходящий момент на нас напали.
– Лекс!!! – заорал я, отчаянно отбиваясь. Вот сейчас нам как никогда была нужна его помощь! Но разве при виде такого количества золота ему было дело до наших "мелких разборок"? Он просто сделал шаг в сокровищницу.
Но он был принципиально неопасен, его даже не тронули, когда ловили нас. Поняли, что он ничего им не сделает. И никуда не денется.
Нас повязали и бросили в темницу.
Лекса, впоследствии, тоже. И посадили к нам же.
– Ну, здравствуй, Иуда, – прорычал Том, сжимая кулаки.
Алекс отступил к стене.
Том ударил.
Я его не останавливал.
Том умел драться. Том знал, как нанести удар, который может сломать или выбить кость из сустава, вызвать внутреннее кровотечение… И знал, как бить больно, но неопасно. Чтобы преподать урок и/или выпустить пар.
Я просто знал, что ничего страшного Лексу он не сделает.
– Ладно. Ты прощен, шаман, – бросил Томмазо, потирая сбитые костяшки.
Лекс обиженно хмыкнул и сложил руки на груди.
Мэу ласково потрепала его по волосам.
– Мне нравится, – сказал Том: – как у нас в отряде решаются конфликты: набил обидчику морду и все, вы в расчете, можно мириться. Не то что у других: сделает кто-нибудь гадость, и все, ненавидите друг друга до гроба…
(13 декабря)
Надолго нас темница не задержала.
Том вскрыл замки заколкой Мэу и нательным крестиком; Алекс сломал магические печати.
Мы сделали допущение, что попасть в темницу было частью нашего плана по проникновению, и, соответственно ему, продолжили диверсию изнутри.
… Наших "стратегических" узников мы нашли.
Правда, они оказались не теми, на кого мы думали.
А именно, принцем с принцессой.
… Но наш коварный план раскрыли. Мы попытались уйти, но нам перекрыли все пути к отступлению. Кроме одного.
Подготовить шар к полету оказалось не так сложно. Собрали припасы и топливо.
Нам, конечно упорно не хотели дать так просто взять и улететь.
Страшнее всего для нас было то, что в нас стреляли огненными стрелами.
– Набирай высоту! – заорал Том.
– Я пытаюсь! – крикнул я.
Пламя горело уже на максимум. Но видимо, у нас был перегруз. Том спешно выкидывал балласт.
Но стрелы по-прежнему до нас добивали. Мы замучались сбивать пламя.
Том принялся пересматривать содержимое корзины. Тут-то и выяснилось наличие на борту… чертовой кучи "контрабандного" золота.
– Твою мать, Алекс! – зарычал Том, немедленно пытаясь избавиться от этого "балласта".
– Не-ет! – заорал Алекс, не давая ему подступиться: – Давайте выбросим припасы!
– Давайте выбросим Алекса! – рявкнул Том и, отпихнув его, эффектно отправил вниз все Алексово золото.
С диким воплем "Не-е-ет!" вслед за ними добровольно едва не выбросился сам Алекс в отчаянной попытке хоть что-то поймать. Но Том не дал ему так глупо убиться и за шкирку втащил назад, швырнув на дно корзины.
Шар начал стремительно набирать высоту.
– Твоя алчность уже дважды нас чуть не погубила! – наставительно проговорил Том.
– У меня и так все отобрали, – обиженно проговорил шаман, запустив руки в волосы: – Ни крошечки не оставили…
– Да ладно, Лекс, – повернулся к нему я: – Когда мы вернемся, Его Высочество наверняка компенсирует тебе все убытки.
– Ну так то – когда, – закатил глаза Том: – А у него уже сейчас ломка…
– К тому же, – добавил принц, с усмешкой выглядывая за борт: – Некоторая часть казны только что выпала в виде осадков над нижележащей территорией. Эх, вот ведь повезет кому-то.
(21 декабря)
Мы посадили шар неподалеку от какого-то окраинного византийского города.
Алекс сказал, что знает, как пройти в центр, но сетуя на "понастроили тут", малость заплутал.
– Заблудились, милорд? – весело окликнул нас какой-то мальчишка.
– Предлагаете нас проводить, леди? – нахально крикнул Лекс.
Видимо, желал поддеть мальчишку, тот был достаточно миловидный.
Мальчик гикнул и направил коня к нам. Подъехав, спрыгнул и повис у Лекса на шее:
– Братишка!
– Привет, Дари, – сказал Алекс, освобождаясь из объятий.
– Ух ты! – воскликнула Мэу: – Это твой брат?
– Ну-у, – поднял брови Алекс: – Это мой… сестра.
– Меня зовут Роза-Дарианна, – она сняла шляпу и выпустила длинные черные волосы. Особой женственности это ей, впрочем, не придало.
– Тебе, где-то, лет 17 – 18? – поинтересовалась Мэу.
– Почти. Двадцать пять.
Она взяла коня под уздцы и двинулась вперед.
– Алекс, будь другом, – немного погодя сказала Дари: – Купи хлеба, пожалуйста. И сельдерея.
Лекс повернулся и недовольно на нее посмотрел:
– Вот, не поверю, что у тебя нет денег!
– Есть, – легко согласилась она: – Просто мне сдачу с золотого не сдают.
Алекс закусил губу и чуть не прослезился.
– Да. И купи еще, знаешь что…
– Знаю, – отозвался шаман: – Так и быть, куплю.
– Прикольная прическа! – неожиданно крикнула девушка вслед: – Правда, выглядит, как будто сам себе спьяну резанул…
Мы бессовестно заржали; Лекс, перекосившись, поспешил скрыться в лавке. Роза-Дарианна, походу, даже не поняла, насколько попала в точку.
Всю дорогу мы трепались с Дари.
– А еще, я знала мальчика, который до тринадцати лет не выговаривал букву "р"…
– Да сколько ж можно-то, а?! – рявкнул Лекс, догнав нас почти около самого дома: – У меня уже в печенках сидят твои подколы!
Дари бессовестно расхохотавшись, согнулась пополам:
– Заметь, я же не говорила, что это был ты! Если бы не ты, они бы даже не догадались!..
Мы покатились со смеху.
– Не догадались бы, как же! – фыркнул шаман, вручая девушке сумку с покупками.
– Хорошие новости! – весело сообщила Дари с порога: – Мой брат приехал!
Судя по перекошенному лицу мужа, для него эта новость ну никак не была хорошей.
– Я тоже рад видеть тебя, Энтин, – нахально бросил Алекс.
… Энтин то и дело морщился, взглядывая на Лекса.
– Да чего вы? – тихонько спросила его Мэу: – Он же ее брат, что он ей сделает?
Муж мрачно хмыкнул.
– Он не ее брат. Они не родственники. Он ее друг.
(22 декабря)
Мы выезжали на рассвете.
С финансовой помощью Дари мы купили вчера шесть лошадей.
– О, у нас лишняя лошадь, – заметил Том.
– Это лошадь Дари, – сказал шаман.
– Разве она с нами? – удивился я. Девушка как раз подошла и Лекс передал ей поводья.
– Пусть едет, что тебе, – проговорил он.
Я пожал плечами.
Мэу нахмурилась, но смолчала.
Он не был ей братом. И другом тоже не был.
… Мэу подъехала к ней ближе к вечеру, когда уже начало смеркаться.
– Почему ты поехала с нами?
– Захотелось поехать с Алексом. А тебе-то что?
Мэу поджала губы:
– А ведь он тебе не брат… Думаешь, это хорошо – сбежать от мужа с любовником?
Дари повернулась к ней:
– Да что ты понимаешь в жизни, девочка? – неожиданно серьезным тоном проговорила она: – А ты, думаешь, это хорошо – когда тебя выдают замуж по расчету, не спрашивая твоего мнения?
Мэу ошарашено молчала; Роза-Дарианна продолжила, злобно сверля ее глазами:
– Мой отец – маг, мать умерла при родах. Нас, детей, было трое близнецов. У двоих других ярко выраженные магические способности. И отцу было вполне достаточно их. Поэтому меня с большим приданным заведомо пообещали обедневшему дворянину в обмен на титулованную фамилию. Такая вот сделка.
(25 декабря)
Пишет Юссариан.
Сегодня до нас начали доходить слухи, что освобожденный принц Эдвард собирает армию и идет на столицу.
Я едва смел надеяться, что это правда.
Мы принимаем решение подкорректировать курс и повернуть к столице.
(29 декабря)
Пишет Юссариан.
Мы встретились километрах в двух южнее столицы.
Мы пришли приветствовать принца.
– Ваше Высочество… – я поклонился и посмотрел на него.
Он кивнул. Стоял молча, словно подбирал слова. А потом бросился ко мне и заключил меня в объятья.
– Юсс… Как же я рад тебя видеть!
– О, Эд… – я похлопал парнишку по спине: – … Ну, полно… – смущенно проговорил я: – люди же смотрят…
… Отряд воссоединился. Теперь уже полностью.
… Юджин долго не знал, что сказать, ломал пальцы, подбирая слова, но так и не нашелся.
– Ты идиот, Юджин… – беззлобно вздохнул Ка-ну, прикрыв глаза.
– Хочешь, можешь меня побить, – с готовность сказал горе-командир.
– Еще чего, – усмехнулся Кариджану: – Я не бью инвалидов и убогих.
Помимо Ка-ну, Юджин помирился с Джуно и всеми остальными. Мэу помирилась с Айятой. В общем, перемирились все.
***
– А Антик и правда хорош. Мне стоит с ним помириться… – рассуждала Лай-лай: – Он любит меня, он все простит…
– Ты разбила ему сердце. Он научился жить без тебя. Теперь он мой, – ледяным голосом отчеканила Долорес.
(30 декабря)
Было ясно, что город придется брать приступом.
Мы собирались прорывать их из нескольких точек сразу. Нам придется работать чуть ли не поодиночке.
Началась последняя битва.
У противника явный численный перевес, плюс заведомо более выгодное стратегическое положение.
А еще, за него играет отчаяние. Потеря позиции для него равносильно смерти.
Мы начали наступление.
И противник обрушил на нас свой козырь. Настроенная против нас армия в тяжелом вооружении пошла громить ополчение. Мы всеми силами не позволяли ей нас теснить, но, в силу комплекса факторов, наши усилия не могли обеспечить прорыв вражеской обороны. Мы смогли продвинуться вперед, но на нас пришелся очередной удар.
– Юсс! – заорал Гюстав: – Они нас бьют!
Я понял, что еще чуть-чуть, и они разобьют наше ополчение.
Но что-то всколыхнулось на западе.
– Е-е-е! Они прорывают кольцо! – заорал Юджин, переходя в наступление.
***
– Нет выбора!
Дари, побледнев, вцепилась в его руку.
– Алекс это нереально!
– Уходи, Дари, прошу!
– Я не уйду без тебя-а!
Он схватил ее за запястья и столкнул с пологого склона холма. Она с визгом скатилась вниз, подняла голову…
– Том, Антик! – что есть силы заорал Лекс: – Готовьтесь!
Ослепительная молния, прорезавшая небо; первый громовой раскат…
Вражеское наступление захлебывалось, ряды смешались.
– Да-а! Это прорыв! – заорал Том, бросаясь вперед, в город.
– Шик, – улыбнулся Антик, взведя арбалет.
… Дари, еще сбиваемая потоками шквалистого ветра, карабкалась на холм. Впрочем, она знала, что когда она доберется, все уже будет кончено…
Небо догорало. Дари подбежала к нему. Он приоткрыл глаза, провел рукой по ее выбившейся из-за уха пряди. Рука опустилась на землю. "Не уходи!.."
Ему не хватило сил…
Дари до крови закусила губы и зарыдала.
***
Сразу после запада, почти одновременно с ним, прорвался юго-восток и юг.
Наши вошли в город и по радиальным, сходящимся к центру улочкам потекли к главному осиному гнезду этой гражданской войны.
– Это Лекс, что ли, эту бурю устроил?
Тим медленно кивнул.
– Поразительно, как ему хватило сил?!
– Не хватило, – мрачно ответил Тим.
– Ч-черт… – прошипел я.
***
Долорес прорывалась ко дворцу.
Не везло ей с огнем; у нее на пути горели дощатые настилы.
Она решила пробраться по строительным лесам, что стояли на уровне неогороженного балкона ближайшего здания.
Но они были повреждены сильнее, чем она думала…
Леса пошатнулись и начали крениться. Долорес с криком легла на доски.
Конструкция относительно стабилизировалась, но выходила из равновесия при малейшем движении.
"Хорошо бы кто-нибудь подержал бы леса, пока я перебираюсь на балкон", – подумала девушка. Она подняла голову и увидала стоящую на балконе Лай-лай.
– Лай-лай, хорошо что ты здесь! – крикнула Долорес: – придержи, пожалуйста, леса…
Лай-лай уперла ногу в дерево… и отодвинула от стены.
Долорес чудом уцепилась за отстающую доску. Конструкция потеряла еще несколько элементов…
– Лай! Ты что, с ума сошла?..
Она стояла на балконе, уперевшись ногой в леса, в любой момент готовая их толкнуть и опрокинуть…
– Знаешь, Долли… Мы подруги с тобой, конечно… Но Антик мой.
Лай-лай толкнула леса.
Долорес выпустила из рук доску, и почувствовала, как начинает падать…
Но руку ее схватили и она с криком качнулась вдоль стены и кое-как была втянута на балкон.
Долорес, лежа на полу, прижала руки к лицу и мелко задрожала.
– Антик!..
Антик с каменным лицом обернулся… и поднял арбалет.
У Лай-лай перехватило дыхание:
– Ты… как ты…
Арбалет был взведен и готов к выстрелу. Рука на спусковом рычаге напряглась…
– Нет, Антик! – закричала Долорес, вцепившись в его руку: – Прошу, не надо! Не трогай ее!..
Антик несколько мгновений не двигался. Потом опустил руку.
Он все с тем же выражением лица посмотрел на Лай-лай, жалкую, насмерть перепуганную.
– Проваливай, – прицедил он сквозь зубы: – И больше никогда не попадайся мне на глаза. В следующий раз рядом может не быть человека, который меня остановит.
Лай-лай стояла несколько секунд, не в силах поверить в то, что услышала. Потом развернулась и бросилась бежать…
***
Дворец был уже взят. Я прошел по коридору и открыл дверь.
Он стоял у окна, заложив руки за спину.
– Господин министр, – официально сказал я: – Вы арестованы.
***
Дари медленно подошла к Энтину. Он приехал сегодня, пару часов назад. Всего на день отстал от беглянки.
Дари подошла и ткнулась ему в плечо. Энтин вздохнул, покачал головой и приобнял ее за плечи.
– Я не верю, – прошептала Дари: – что он ушел насовсем. Он не мог уйти насовсем. Я точно знаю, что он вернется…
Вдали, на холме, догорал погребальный костер.
– Знаешь, – после небольшой паузы сказала она: – Своего первенца я назову Алекс…
– Господи, – страдальчески простонал Энтин: – Пусть у нас родится дочка!..
– Глупенький, – усмехнулась Роза-Дарианна: – Думаешь, меня это остановит?
(31 декабря)
Я стоял на краю города, прикрыв глаза, и встречал новый рассвет.
Занимался новый день. Война закончилась, словно страшный сон, и теперь всходило солнце нового дня. Новой жизни.
Я чуть повернул голову на тихий шорох шагов на снегу.
Ко мне подошла Лиана. На губах ее чуть заметно поигрывала улыбка.
– Ты знаешь, какой сегодня день, Юссариан? – прищурившись, спросила она.
– Знаю, – усмехнулся я: – Сегодня день твоего восемнадцатилетия.
Лиана улыбнулась, чуть закусив нижнюю губу.
***
Том и Мэу сидели на крыше двухэтажного дома на краю города.
Мэу жмурилась на рассвет, трогательно подрагивая ресничками.
Том посмотрел на ясное зимнее небо.
– Слышь, Мэу, я подумал тут… – начал Том: – Если Юссариан будет не против, и разрешит остаться в отряде, может… выйдешь за меня?
Мэу открыла глаза, повернулась к Тому, и рассмеялась:
– Ты бы, это, поосторожнее с такими предложениями! Я ведь могу и согласиться!..