Во время битвы при Бунго к господину Таканобу прибыл посланец из вражеского лагеря и привез саке и еду. Таканобу хотел было тут же принять эти дары, однако его люди помешали ему, сказав: «Дары от врага могут быть отравлены. Это не та пища, которую должно вкушать генералу». Таканобу выслушал их, а затем ответил: «Даже если она отравлена, разве сможет это нас остановить? Позовите сюда посланца!» Когда тот пришел, Таканобу открыл бочку с саке, выпил три больших чашки, предложил одну посланцу, дал ему ответ и отправил обратно в его лагерь.

Такаги Акифуза выступил против клана Рюдзодзи и обратился за помощью к Маэда Иэсада, и тот приютил его. Акифуза был воином несравненной доблести и непревзойденным мастером меча. Служили тогда у него Ингадзаэмон и Фудодзаэмон, которые мало в чем уступали ему и не отходили от него ни на шаг ни днем, ни ночью. И тогда случилось так, что Иэсада получил приказ от господина Таканобу, чтобы тот убил Акифузу. И когда Акифуза сидел на веранде и пил чай, а Ингадзаэмон омывал ему ноги, Иэсада подбежал к нему со спины и отсек ему голову. Еще до того, как его голова коснулась пола, Акифуза выхватил короткий меч, чтобы отбиться, но вместо того отрубил голову Ингадзаэмону, и обе головы скатились в таз с водой. Все присутствующие видели потом, как голова Акифузы поднялась в воздух, ибо он владел некими магическими искусствами.

Священник Таннэн любил повторять такие слова: «Монах не сможет следовать Пути, если его сердце не преисполнится сострадания и смелости. Воин не сможет служить достойно, если сердце его не преисполнится смелости и сострадания настолько, что грудь будет готова разорваться. Таким образом, монах должен учиться смелости у воина, а воин – состраданию у монаха. Я путешествовал долгие годы и беседовал с мудрецами, но никак не мог постичь цели учения. Так, где бы я не слышал о смельчаках, живущих в разных краях, я отправлялся туда, чтобы увидеться с ними, невзирая на сложности в пути. Я четко понял для себя, что все эти истории о Пути самурая помогают нам пройти свой путь к постижению буддизма. Воин сможет ворваться во вражеский стан, обратив в свою силу оружие. Но что же сможет сделать монах, вооруженный лишь своим смирением и состраданием, с одними лишь четками, ежели бросится на копья и мечи врага? Если у него недостаточно смелости, он не сможет даже приблизиться к ним. В доказательство этого священник, раздающий благовония на великой церемонии в честь Будды, часто дрожит, ибо ему не хватает смелости. Вернуть человека из мертвых или спасти всех живых из ада – все это возможно благодаря лишь смелости. Тем не менее, монахи еще совсем недавно следовали за ложными идеями и заботились лишь о своем благочестии; никто из них не дошел до конца Пути. Более того, среди воинов есть такие трусы, которые прикрываются буддизмом, что не может не удручать. Молодой самурай совершит величайшую ошибку, если начнет изучать буддизм. Причина этого заключается в том, что он не сможет следовать лишь одной цели. Человека, который не может определиться, в каком направлении идти, никогда не станут уважать. Постигать буддизм нужно людям в летах, ушедшим на покой, но если воин может без перерыва нести на одном плече верность и преданность, а на другом – смелость и сострадание, то он станет истинным самураем».

В своих утренних и вечерних молитвах, а также в читаемых в течение дня, необходимо упоминать имя своего господина. Его имя отстоит не столь далеко от имен Будды и священных слов. Более того, упоминай и духов-покровителей своей семьи, от них зависит судьба человека. Сострадание подобно матери, которая печется о судьбе своего ребенка. В прошлом и настоящем можно найти множество примеров бесславной смерти великих воителей, которые были смелыми, но беспощадными.

Однажды слуга господина Набэсимы Наохиро сказал:

– Нет здесь таких людей, на которых господин может искренне положиться. Хотя я и ничтожный человек, но я отдам жизнь за вас.

Говорят, господин Наохиро пришел в бешенство, сказав:

– Среди наших слуг никто не пожалеет жизни за своего господина! Ты говоришь нелепости!

И он готов был уже ударить этого слугу, однако другие слуги увели его.

Однажды, когда мастер Танэсада, основатель семьи Тиба, путешествовал морем к острову Сикоку, поднялся сильный ветер и буря сильно повредила корабль. От потопления их спасло только то, что несколько морских ракушек собрались вместе и закрыли собой пробоины. С тех пор ни представители этого рода, ни их слуги никогда не ели этих ракушек. И если по ошибке кто-то из них съедал их, то поговаривали, будто его тело покрывалось нарывами в форме ракушки.

Во время штурма замка в Арима, на двадцать восьмой день осады, Мицусэ Гэнбэй сидел на дамбе между полями. Когда Накано Сигэтоси пришел к нему, чтобы узнать, что случилось, Мицусэ ответил:

– У меня болит живот и я не могу идти дальше. Я отправил своих воинов в дальнейший путь, посему принимай командование.

Об этом рассказал наблюдатель, и Мицусэ признали трусом, поэтому ему было велено совершить сэппуку.

Давным-давно боль в животе называли «болезнью труса», потому как она приходила внезапно и лишала человека способности двигаться.

Когда умер господин Набэсима Наохиро, господин Мицусигэ запретил слугам Наохиро совершать цуйфуку. Его посланец прибыл в поместье Наохиро и объявил об этом, но те, кто услышали эту весть, восстали против такого указания. Один из них, Исимару Унэмэ (которого позднее стали называть Сэйдзаэмоном), взял слово:

– Мне не положено говорить, ибо я младший здесь среди всех, но я считаю, что в словах господина Кацусигэ есть зерно истины. Как человек, о котором господин заботился с самого детства, я изначально преисполнился решимости совершить цуйфуку. Однако теперь, когда я услышал приказ Кацусигэ и убедился в его весомости, независимо от того, какое решение примут остальные, я отказываюсь от цуйфуку и стану служить преемнику нашего господина.

Услышав такие слова, все последовали его примеру.

Однажды господин Масайэ играл в сёгис господином Хидэеси в присутствии многих даймё. Когда пришло время заканчивать игру, господин Масайэ поднялся, но ноги его затекли, и он не мог идти. Он покинул комнату ползком, и все посмеялись над ним. Поскольку господин Масайэ был высокого роста и полный, далось это ему тяжело, поэтому после этого случая он решил не появляться более в общественных местах и сложил с себя свои обязанности.

Накано Умонносукэ Тадааки был убит в двенадцатый день восьмого месяца шестого года Эйроку, во время поединка между мастером Гото и мастером Хирай из Суко, что на острове Кабасима в провинции Кисима. Когда Умонносукэ отправлялся в бой, он обнял своего сына Сикибу (позднее названного Дзинъэмоном) в саду и, хотя Сикибу был еще очень молод, сказал ему: «Когда ты вырастешь, достигни совершенства на Пути самурая!»

Даже когда дети в семье были еще очень малы, Ямамото Дзинъэмон садился подле них и говорил: «Растите сильными и здоровыми и служите хорошо своему господину». Он считал, что лучше доносить эту науку до их слуха с детства, хотя они и еще слишком малы, чтобы понять ее.

Когда Сахэй Киёдзи, законный сын Огавы Тосикиё, умер молодым, нашелся один молодой слуга, который оседлал коня и поскакал в храм, дабы совершить там сэппуку.

Когда Таку Нагато-но-ками Ясуёри ушел в мир иной, Кога Ятаэмон сказал, что теперь ему нечем услужить своему господину, и совершил сэппуку.