Их привезли морозным вечером и сбросили возле нашей футбольной площадки. Сперва они падали сами – борт машины был открыт, и часть просто соскользнула вниз. Они бились о землю и друг о друга и не гудели, а кричали. У каждой был свой голос. Те, что примерзли или просто лежали на дне, выковыривал с помощью лома человек с медвежьей осанкой – и медвежьей силой.
Казалось, что посреди двора безумный великан играет на огромном расстроенном металлофоне. Никто не понял, что этот кошмарный набат может предвещать.
А потом они начали петь. Стоило подуть ветерку – и казалось, особенно темным зимним вечером, что двор оккупирован призраками. Этот пронизывающий до костного мозга и дрожи в коленях вой привел в бешенство всех дворовых и проживающих с хозяевами в квартирах собак. Они присоединились к адскому пению…
В Финляндии есть памятник композитору Сибелиусу. Его автор – скульптор Эйла Хилтунен. Она собрала из нескольких десятков медных трубок подобие органа, на котором играет ветер. Тоже не всегда складно получается. Но валяющиеся в нашем дворе трубы превзошли самые смелые акустические проекты. Вот по ним-то и должна была наконец-то прийти в наши квартиры горячая вода. Must go, сказал бы я.
Потом появился сварной, из уголков, верстак с двумя колесами и рычагом. Возле него стоял человек в грязном тулупе и – в неизменной синей шляпе! Он трагически смотрел на изделие с колесами, прибывшее во двор после первого грузовика. Сняв шляпу, как на панихиде, он повторял, как заведенный:
– Ну что за люди! Ну что за люди…
За время, пока везли трубогибку – тот самый верстак, половину труб растащили со двора. Подозревали дачников, проводили проверки, даже ходил милиционер по квартирам. Все было тщетно. Трубы исчезли.
Реакция жильцов дома на эти события была неожиданной. Никто не возмущался. Просто, во-первых, никто уже не помнил, для чего проделали дырки в наших санузлах незабываемые долбежники. А то, что трубы сперли, так просто обрадовало – грудные дети стали спать спокойно, и собаки перестали давать ежевечерние концерты. Да и взрослым стало как-то легче, особенно тем, кто и без того жил на таблетках. Беременные жилички перестали опасаться преждевременных родов.
Трубогибка стояла до весны. И упорный человек в шляпе появился снова. Теперь трубы привозили порционно. Он снова ходил, как лихой капитан пиратского корабля, по всему дому и орал: «Убрать полки! Сказано же, никаких холодильников в коридорах! Обувь вон! Начинается монтаж!»
В подъезде, который первым подвергся этой операции, сразу же выбили окно вместе с рамой на лестнице, пытаясь завести трубу изнутри. Смело решили действовать с чердака, обвалив в одной квартире весь потолок в туалете и половину – в ванной. Приволокли подъемник. Одна из труб с него, как и положено, сыгранула и расколотила лобовое стекло машины Плейшнера. Двор содрогнулся, услышав из уст почтенного профессора, вместо привычно-равнодушного: «Ну-с, как мы себя сегодня ощущаем?» – такое родное и настолько задушевное: «Твою мать!»
Машины стали немедленно отгонять из опасной зоны. Один из монтажников, пьяный, решил прокатиться на подъемнике и заглянул в комнату, где миловалась с мужем истеричная дамочка, и получил горшком с кактусом по голове. Его счастье – этаж был второй. Его несчастье – проживавший с хозяйкой эрдельтерьер был об этом осведомлен и прыгнул следом, но любитель аттракционов вовремя нажал кнопку и вознесся под самую крышу. Эрдель яростно лаял внизу… Потом, при проведении «монтажа» в этой квартире, Синяя Шляпа попытался рявкнуть: «И уберите собаку!» – но ушел оттуда, лаская спиной стенку и шепча: «Еще бы крокодилов поназаводили, сволочи!»
Дядя Эйно был суров и мрачен. Монтажники разворотили его уголок с инструментами и сломали маленький домашний верстак…
Трубы висели в туалетах и, казалось, не держались ни на чем. Следом за монтажниками пришли сварные. Эти, как водится, чуть не сожгли чердак и устроили микропожары в двух квартирах.
Буйство монтажников и сварных продолжалось три месяца. За это время жильцы стали агрессивны и опасны. Они вздрагивали при слове «Здравствуйте», и если кто-то говорил, что «собрался ВАРИТЬ…», многие кричали «Нет!», хотя речь шла всего лишь о пельменях…
Трубы были установлены. Сварены. К ним были присоединены тонкие трубки-отводы. Установлены смесители.
Но мыть затоптанные коридоры приходилось, по-прежнему нагревая воду на газовой плите в ведрах. We may have hot water. We must be happy. But we have to wash our floor ourselves. Ну и дыры, конечно, тоже никто не заделал.
Синяя Шляпа ушел с благодушным лицом, крикнув во двор всем и никому:
– Да подождите вы! Будет вам и белка, будет и свисток! А то все им сразу подай! Тут и так с ума сойдешь.
Дядя Эйно посмотрел ему вслед и вздохнул:
– Да. Это точно.
Дом озверел. На пару недель – точно. Но чего-то ему еще не доставало для полного самовыражения. Видимо, буйства трех стихий для этого недостаточно. Четвертая была только на дальних подступах к месту событий…