1
— Клава, да ты что, в какую милицию?! — панически затараторила испуганная женщина, не обращая внимания на соседку, которая пытается ее успокоить.
— Нина-а Михайловна-а, милая, успокойся. Вокруг люди, а ты так громко кричишь. Успокойся! Еще подумают что…
— А что здесь думать, я раба, не больше. Мне сказала заведующая с ней работать, я и работаю. Если чего не хватает, потом приносит. Через день-два денежки уже тю-тю, на их счету, который с каждым клиентом меняется. — Нина Михайловна дрожащей рукой взяла со стола салфетку и приложила ее к глазам, промокая появившуюся слезу. — Бандитов боюсь. Вчера зашли, один такой длинный, другой — толстый и короткий, подсели да так посмотрели на меня, словно кинжалом в самое сердце ткнули. Я и двинуться не могла, словно кол в меня вогнали… А потом тот, что длинный, и говорит: мол, только открой рот — вместе с детенышами твоими и внучками живьем закопаю. Ты слышала?
— Ой, да что ты! А не слышала, как зовут их? — спросила Клавдия, смотря прямо в глаза своей соседке.
— Ой, да что ты! Если б и слышала, все равно молчать буду. До пенсии три года осталось, дай дожить, — с мольбой в глазах зашептала Нина Михайловна. — Дай дожить!
Клавдия дотянулась до пиджака соседки и стряхнула с ее воротника прицепившуюся белую нитку.
— Ты, Нина, успокойся, я не на их стороне. Они, сволочи, мою дочку насилуют…
— Боже ж мой, Клава, — схватилась та рукою за подбородок.
— …и давно. Наркоманкой сделали. А ведь все благодаря тебе это произошло. Все! Да, да, когда дочка решила у Таньки Земиной купить однокомнатную квартиру в кредит. А квартирки-то нету и не было. А ты как ни в чем не бывало девятьсот тысяч подмахнула, скотина, не проверив, а есть ли у нее заработок, чтобы расплатиться.
— А что я могу сделать, если Горь…? Ну, кто я такая?
— Если хочешь спокойно дотянуть до пенсии, а не в тюрьме закончить свою жизнь, напиши обо всем, что происходит, в прокуратуру, и все. Живи.
— А ты-то написала про то, как твою дочку насилуют? А?
— Нина, не сыпь мне соль на рану, уж больно она кровоточит…
— Интересно получается, — неожиданно расправив плечи и отодвинувшись от стола, сказала Нина Михайловна. — Ты вот кто такая, а? Появилась месяц назад, деловая вся такая… советчица. Готова, понимаешь ли, жар чужими руками тушить, а сама в сторонке, да? Так вот, Клавочка, а не пошла бы ты туда, откуда пришла. — Нина Михайловна вышла из-за стола и, оставив у чашки с недопитым чаем мятые денежные купюры, вышла из кафе, даже не обернувшись.
Клавдия, проводив ее взглядом, открыла мобильный телефон и позвонила.
— Я все записала, — сказала она своему респонденту. — Все, как вы говорили, так и получилось, только Нина не полностью назвала фамилию своей начальницы. Сказала только «Горь…». Да, да… — и, положив телефон в сумочку, вышла из кафе.
2
Но Нина Михайловна не отошла далеко от кафе, а забежала в соседний супермаркет и, уйдя в самую дальнюю часть магазина, начала торопливо искать в мобильнике интересующий ее номер. Отыскав, тут же набрала его:
— Ирина Владимировна, это я, Старикова. Есть проблема. На меня вышла моя бывшая одноклассница и начала требовать, чтобы я написала письмо в прокуратуру на вас… Да, на вас! Как за что? Да за то, что вы приказали мне вести кредитные дела по квартирам с Земой без сбора всех необходимых клиентских документов. Нет, этого я не говорила, нет. Откуда она об этом знает? Ой, извините, пожалуйста, Ирина Владимировна, это у меня, видно, сорвалось. Ее девичья фамилия Федорова, а после замужества — не знаю. Говорит, что Зема ее денежки прибрал, обманув с квартирой, а чтобы не мешала ему — сделал ее дочку наркоманкой… Ой, вы меня извините, Ирина Владимировна, я даже не знаю, что делать. Вы меня простите, пожалуйста…
Нина Михайловна, осмотревшись по сторонам, быстро пошла назад, к кассам, пытаясь засунуть телефон в свою маленькую сумочку, свисающую с плеча. Но, так и не попав туда, пробившись через очередь, выскочила из магазина и побежала через дорогу. Визг тормозов машины, чуть не сбившей ее, только ускорил движение бегущей женщины…
Этот визг тормозов отвлек Клавдию от разговора по телефону, но тут же, едва взглянув на место происшествия, она громко сказала в трубку:
— Вот она, чуть под машину не попала, сильно ее задело, видно. Вон как хвост поджала. Эту гадину нужно раздавить вместе с ее заведующей. Помоги мне, прошу, Коля. — Клавдия, продолжая слушать своего оппонента, быстро перешла дорогу по пешеходному переходу и направилась за мелькающим среди идущей толпы светлым плащом Нины Михайловны.
Та, словно чувствуя, что за ней следят, шла как могла быстро. Свернула в узкий переулок и пошла по краю дороги. Почему она шла именно по проезжей части, а не по пешеходному переходу, трудно понять. Видно, была сильно напугана, и ей было все равно, где она сейчас находится, угрожает ли ей какая-то другая опасность.
Клавдия шла за ней так же быстро, но по тротуару. Долго ли эта гонка будет продолжаться — об этом не думала. Главное, не упустить подругу из виду.
Через минут десять, Нина свернула во двор какого-то учреждения, но Клавдия за ней не пошла, остановилась около крыльца, у вывески «Детский сад „Радуга“». Закурила и тут же закашлялась.
«Какая гадость», — и, выбросив в урну только прикуренную сигарету, отошла подальше от входа.
«Ниночка… а в девчонках такая тихонькая, такая зацикленная была, — вспоминала Клавдия про свою одноклассницу. — Хорошистка, сочинения писала тупейшие, списывая их с учебника, с каких-то критических статей. Бывало, и двенадцатилистовой тетради ей не хватало. Дура дурой, а в финансовый институт пробилась сразу, и говорят, окончила его с красным дипломом. Вот такая она, Ниночка: в директорши не выбилась, но возможность подрабатывать нашла неплохую. Да, ей на все плевать. Для нее человек — это лишь денежный мешок…» — Клавдия, издали наблюдая за крыльцом, не пыталась остановить себя от лезущих в голову неприятных мыслей о бывшей однокласснице.
Как она была зла на нее, и как ей хотелось собрать в данную секунду вокруг себя людей и рассказать им об этом человеке! Они, конечно, поверят ей, так как, ну пусть не каждый идущий по своим делам человек, а хотя бы третий-четвертый, пусть даже десятый из них попадал приблизительно в такую же ситуацию, как она или ее дочь.
И где же государство, всякие там налоговые полиции, почему не контролируют такие «мыльные» фирмы?
3
— Ты что, меня преследуешь? — истерично, чуть ли не на всю улицу закричала Нина на свою бывшую одноклассницу.
Клавдия, поглощенная своими мыслями, от неожиданности даже вздрогнула, но тут же взяла себя в руки и в ответ гаркнула:
— А людей подставлять тебе, сука, нравится, да? Это не Зема сделал мою дочку наркоманкой и не его Татьяна, а ты! Ты! Ты знала, что никакой квартиры она не получит, но выписывала ей кредит на девятьсот тысяч. Что, забыла? Да ты так со всеми делаешь, набивая себе деньгами карманы. Тебе наплевать, что потом будет с этими людьми. Да?..
— Я сейчас вызову милицию! — оттолкнув от себя Клавдию, завизжала Нина Михайловна.
— Милицию? Да я ее сейчас сама вызову и посмотрю, как ты себя будешь лет десять чувствовать в кутузке. Но я тебе и там не дам покою, Валечка, а постоянно буду твои нервы рвать и рвать, пока в гроб не загоню, как и твою заведующую…
Нина, взяв на руки маленькую девочку, которую вывела из детского сада, побежала с ней к соседнему дому.
Но войти ей в подъезд Клавдия не дала.
— А скольких ты людей так подставила, десятки? Сотни? А теперь не знаешь, куда тратить свои миллионы? Делаешь вид, что и год назад, и пять о подставах Земы не знала? Да? Ах, какая ты хорошенькая, да?
Но Нина Михайловна все-таки изловчилась и, подпустив поближе к себе Клавдию, со всего маху залепила ей пощечину, да с такой силой, что та упала и ударилась головою о бордюр.
Сделав с испугу несколько шагов назад, Нина не стала ждать, поднимется ли ее бывшая знакомая или нет, а, проталкиваясь между людьми, собирающимися вокруг, побежала дальше по улице, унимая расплакавшегося ребенка.
Но Клавдия этого не видела, она лежала на тротуаре без сознания… Она не чувствовала, что первая подбежавшая к ней женщина била ее по щекам, поднимала выше ей голову…
4
Клавдия пришла в себя не сразу. Может, помог нашатырный спирт, которым была пропитана ватка, поднесенная ей под нос незнакомой женщиной, может, от холодной воды, которой ей обмыли лоб и лицо, может, от укола, сделанного ей медсестрой «скорой помощи». Клавдия об этом не думала, как и о той неприятной разборке, которую она устроила здесь своей бывшей однокласснице.
Все перед глазами плыло, меняя свои пропорции, голова была страшно тяжелой. Сидевший рядом милиционер с волнением смотрел на нее, что-то пытаясь сказать, но Клавдия так и не смогла сосредоточить свое внимание на нем или хотя бы услышать его. Шум с каким-то тонким посвистыванием, словно она находится в метро, отдаляли ее от всего происходящего вокруг.
Веки, как и голова, были тяжелыми, и сознание куда-то проваливалось.
…Через некоторое время белый свет стал растворяться и снимать свой туман с каких-то знакомых очертаний — с люстры, с обоев на стене, с лица женщины в белом халате, измеряющей ей давление. И снова провал…
Только намного позже Клавдия поняла, что она находится в больнице. Что с ней произошло — забыла, да и эта мысль ее пока не тяготила. Врачи, зашедшие в палату, улыбались ей, похвалили, что приходит в себя, попросили, чтобы не волновалась. У нее, оказывается, сотрясение мозга, упала на улице, ударилась затылком о бордюр, черепно-мозговой травмы нет, а только сотрясение мозга.
Что такое сотрясение мозга, Клавдию не волновало. Шум в голове не уходил, виски сдавливало, и все это мешало ей вспомнить о чем-то главном, о чем она просто не должна забыть. Этого сделать никак нельзя. Но что?
Слабость все больше и больше захватывало ее сознание.
5
На следующий день, когда Клавдия начала осознавать, что сотрясение мозга произошло из-за падения головой о землю, ее стал беспокоить большой синяк на весь правый глаз. Откуда он? Непонятно. Врач же говорил, что она ударилась затылком о скамейку. Так откуда же этот синяк? Наконец-то начало приходить сознание…
А помог ей вспомнить о том, что с ней произошло, рассказ приятного молодого человека, зашедшего к ней в палату с разрешения врача. Он присел на стул рядом с ее кроватью, поздоровался, поинтересовался, готова ли она к разговору или, может, его перенести на следующий раз.
Сухость во рту мешала ей говорить внятно, поэтому его предложение попить воды из стакана сняло напряжение, и она, улыбаясь, первая поинтересовалась погодой на улице и попросила рассказать, что с ней произошло.
То, о чем она услышала, как оказалось, от милиционера, в сознании сразу нарисовало картинку случившегося.
Клавдия вспомнила день и причину, почему она хотела поговорить со своей бывшей одноклассницей, работающей в банке и открывшей кредит ее дочке на покупку квартиры по договору с Татьяной Зема.
Клавдия плохо слушала следователя, а пыталась вспомнить, почему ей сейчас еще никак нельзя говорить с властями. Она знала, что «это» что-то очень личное и может нарушить чью-то безопасность…
И опять ей помогли в этом слова следователя:
— Насколько нам известно, вы говорили с ударившей вас Ниной Михайловной о своей дочке, которой та женщина, работница банка, неправильно оформила финансовые, извините, кредитные документы…
Вот о ком еще нельзя было говорить ни с кем, пока она о чем-то не узнает. Почему? Чтобы дочка не пострадала. От кого?.. От Земы и его подельников. Вот беда.
И как ей сейчас ни хотелось рассказать следователю всю правду, которую она, как могла, расследовала сама, она не стала этого делать, сославшись на слабость.
6
Вечером в палату к ней заглянула медсестра и, ничего не говоря, пропустила в комнату одетого в белый халат мужчину. Увидев его лицо, Клавдия обрадовалась: это тот самый человек, который год назад сам нашел ее и рассказал о том страшном, что произошло с ее дочерью. Это Георгий Нефедов, прекрасный человек, который, как и ее Люся, попал в те же Земины сети. И когда он попытался найти правду, то его просто сначала предупредили, а потом, подложив взрывчатку в моторную лодку, попытались его убрать.
Если бы вовремя не забарахлил мотор и Георгий не вышел из лодки в лес, за веткой, чтобы укрепить лодку на берегу, его бы сейчас здесь не было.
— Ну как? — обняв Клавдию, поинтересовался он.
— Как же ты меня нашел?
— Да все как-то по привычке получилось. Когда ты исчезла, начал искать тебя по больницам и тут же нашел. А о том, что с тобою произошло, вся больница знает. Клавдия покрепче обняла этого очень дорогого ей человека, и так хотелось сидеть с ним долго-долго, забыв обо всех проблемах, которые окружают ее и его.
— Клав, за дочку не беспокойся, передал ее «афганцам», помнишь, рассказывал о них?
— Те, которые насильно пристегивают наркоманов к кроватям и держат месяцами?
— Это, пожалуй, лучше любой таблетки. У них там есть хорошие специалисты, психологи, владеющие китайским массажем, гипнозом, еще чем-то. Думаю, через два-три месяца встретишься со своей красавицей. А может, и раньше.
— И сколько раз я готова тебе за все говорить спасибо, милый, — прошептала Клавдия и уткнулась Георгию в подбородок.
— И говори, я так люблю слушать тебя, — погладив ее по щеке, в ответ прошептал Георгий.
— Ты знаешь, сегодня приходил следователь из милиции, интересовался, почему меня ударили. Я даже не знаю, что ему рассказать.
— А ты не торопись, пока делай вид, что не помнишь. Сегодня Нина Михайловна на работу не вышла, как и вчера. И никто не знает, где она. Хотя, когда я вышел из их кредитного отдела, ее сотрудницы сразу же зашушукались: мол, все, теперь Нинке конец, точно. Понимаешь?
— Нет, — тут же ответила Клавдия.
— И я пока тоже. Так что наша правда пусть пока останется при нас.
— Гоша, я так боюсь…
— А вот это зря. Слышал, началась война у Земы с бандитами. Двух его помощничков выкинули связанными из окна. В городе говорят, большие долги у него перед ними.
— Ой, — удивилась Клавдия, — столько денег нахапал с наших квартир, и все ему мало.
— Может, и так. Давай лучше завтра выписывайся, отвезу тебя в деревню. У сестры Маши поживешь. Она хорошая женщина, на пенсии уже, держит Ночку, а молоко у той жирное, а какое вкусное… И хлеб сама печет, а когда его маслицем смажешь, да с чаем со смородиновым вареньем…
— Ой, Гошка, я только сейчас почувствовала, что очень хочу кушать.
— А я, думаешь, это просто так болтаю, — он засмеялся и достал из пакета завернутые в целлофан сырники. Выложил их на тумбочку, рядом поставил поллитровую банку со сметаной и термос с чаем.
— Твоя Маша — прекрасная женщина, мне так легко будет с нею, — шепчет Клавдия.
— Вот и сойдетесь.
— А ты? — Клавдия подняла глаза и посмотрела на Георгия.
— А куда мне? Переберусь туда с тобою. Поселюсь в сарайке…
— Ой, ты в сарайке, тогда уж лучше я в городе останусь.
— Нет, уж лучше в деревне. Сестричка сама меня надоумила тебя к ней перевезти. А там, может, и о свадьбе подумаем, — подмигнул Клавдии расплывшийся в улыбке Георгий.
Услышав это, Клавдия крепко обняла любимого человека…