Утро среды, вторая неделя нового семестра.

— Доброе утро.

Войдя в класс 2E, Тацуя, как раньше, услышал приветствие Мизуки, сидевшей за соседним терминалом.

— Доброе утро, Мизуки.

Та ответила улыбкой, правда, немного натянутой. Впрочем, естественная выглядела бы подозрительно.

Он был признателен, что друзья пытаются вести себя с ним непринуждённо.

Тацуя понимал, что Мизуки, без сомнений, предпочла бы держаться подальше от него, получившего скандальную известность. Она плохо знала мир волшебников. Так что она ожидаемо боялась семьи Йоцуба, обладающей настолько дурной репутацией. Более того, он обманывал всех почти два года. И даже в таком случае Мизуки, обычная девушка, попыталась вести себя с ним как с другом. Тацуя не был настолько бесчувственным, чтобы принимать это как должное.

Он со слабой улыбкой подошёл к своему месту.

Как только Тацуя сел, из окна в коридор послышалось:

— Доброе утро, Тацуя.

— Доброе утро, Эрика.

Через окно с ним поздоровалась Эрика. Сегодня она пришла без Лео, однако Тацуя не стал отмечать это, помня, что когда-то Эрика разозлилась на него за то, что он посчитал их парой. К тому же не то чтобы Эрика и Лео встречались. Нет ничего странного в том, что они не вместе.

— Тебе тоже доброе утро, Мизуки.

— Доброе утро, Эрика-тян.

Эрика размашисто кивнула с улыбкой яркой, словно солнечный весенний день.

Тацуя понял, что это Эрика поговорила с Мизуки. Тем не менее он рискнул спросить:

— В чём дело, Эрика? Кажется, ты в хорошем настроении.

— Э? Ни в чём, — ожидаемо ответила она.

◊ ◊ ◊

После окончания утренних уроков Миюки встала со своего места и направилась в здание практики, где ждал Тацуя. Там также находился конференц-зал для коллективных боевых инструктажей.

Скоро будет неделя с тех пор, как они тайно обедали здесь, чтобы избежать лишнего внимания. Миюки нравилось есть вдвоём, но она не считала это благословлением, она чувствовала себя немного одиноко.

— Миюки.

Спеша выйти из класса, чтобы не заставлять Тацую ждать, Миюки вдруг услышала сзади голос.

— Хонока, что-то случилось?

К ней обратилась Хонока.

У неё был напряжённый вид.

Миюки, которая всё это время сохраняла бесстрастность, на самом деле тоже напряглась. Она почти неделю не говорила с Хонокой ни о чём, кроме работы.

Нет, по правде говоря, глядя на Миюки и Хоноку, затаил дыхание и напрягся весь класс 2А.

— Уже ведь обед? Пойдём в комнату школьного совета?

На миг Миюки растерялась. Она хотела помириться с Хонокой, но не думала, что та подойдёт первой.

— Можно мне пойти с вами? — обратилась Шизуку со стороны, пока молчание Миюки не затянулось, ведь это можно было истолковать как отказ.

Миюки и Хонока радушно приняли её предложение.

— Хорошо, пошли, — Миюки кивнула с приветливой улыбкой.

К тому времени как Тацуя, с которым сестра связалась по мобильному терминалу, зашёл в комнату школьного совета, Миюки, Хонока и Шизуку уже сидели на своих местах.

Правда, никто ещё не дотронулся до палочек. Миюки не открыла своё бэнто, а на столе перед Хонокой и Шизуку ничего не стояло.

— Онии-сама, мы тебя ждали.

— Тацуя-сан, сюда, пожалуйста.

Миюки и Хонока поднялись, чтобы проводить Тацую к его месту — возле Миюки и перед Хонокой. Шизуку тоже поднялась, но пошла к столовому серверу и взяла две порции еды, которые держались подогретыми.

Все четверо одновременно принялись за еду. Темы для разговора предлагали только Хонока и Шизуку, тогда как Тацуя и Миюки даже не пытались сломать лёд. Похоже, Хонока и Шизуку избегали говорить о семье Йоцуба.

Когда Тацуя и Миюки, нарушив тишину, сложили коробки для бэнто в сумки, а Хонока и Шизуку вернули подносы в столовый сервер, Миюки принесла всем чай.

— Миюки, — сказала Хонока, поднявшись. В голосе явно чувствовалось напряжение.

— Что такое? — Миюки убрала улыбку и со всей серьёзностью подняла взгляд на Хоноку.

Шизуку внимательно наблюдала за ними со стороны.

Сидевший рядом с Миюки Тацуя тоже молча смотрел.

— Эм... Эм... я... — отчаянно пыталась выдавить Хонока. Миюки не отводила от неё взгляда. — Я не сдамся!

Миюки, Тацуя и Шизуку внимательно слушали и смотрели. Чтобы убедиться в намерениях Хоноки. Чтобы своими глазами увидеть её решимость.

— Я не откажусь от Тацуи-сана! — закончила Хонока без запинки и не отводя глаз.

— Я не уступлю, — без малейшей задержки ответила Миюки, затем грациозно поднялась и протянула правую руку.

— Я не проиграю, — Хонока пожала ей руку. Её взгляд наполнился азартом соревнования.

Миюки улыбнулась — на этом обворожительном лице проявились её сильная воля и неукротимый дух.

Тацуя попытался криво улыбнуться, но попытка явно провалилась. Две девушки только что объявили о своём соперничестве за него. Разумеется, он не знал, как вести себя в таких случаях.

С другой стороны, Шизуку была ещё более бесстрастна, чем обычно. Нет, поскольку она редко меняла выражение лица, то нельзя сказать, что сейчас она была бесстрастна. Сейчас она намеренно стёрла все проявления эмоций.

На самом деле Шизуку до сих пор надеялась, что Хонока откажется от Тацуи. Но та решила сражаться с Миюки за его сердце. Шизуку нахмурилась при мысли, что Хонока выбрала такой сложный, тернистый путь, хотя изо всех сил старалась подавить это чувство.

◊ ◊ ◊

После уроков в комнате школьного совета царило дружеское настроение, которого не было там уже очень давно. Чуткие Изуми и Минами заметили эту перемену, но в силу характера не стали лезть в чужие дела. Более того, судя по их выражению лица и поведению, девушки почувствовали облегчение.

Однако не все люди обладали такой внимательностью. Среди учеников таких было меньшинство.

— Эй, Изуми. Не думаешь, что атмосфера немного изменилась? — довольно громко спросила Касуми, которая незаметно подошла к Изуми, спустившись с лестницы, поскольку приближалось время закрытия школы.

— Правда? По-моему, всё как обычно, Касуми-тян, — спокойно ответила Изуми и посмотрела на сестру не терпящим возражений взглядом.

Почувствовав, что она чем-то разозлила Изуми, но не зная, чем именно, Касуми слегка кивнула и бросила эту тему.

— Хм?.. А, да. — Микихико, тоже вышедший из штаб-квартиры дисциплинарного комитета, отреагировал более осторожно, чем Касуми.

— В чём дело?

И это проявилось ещё ярче, когда он услышал вопрос Тацуи.

— Нет, ни в чём.

Он ответил так же, как до зимних каникул. На прошлой неделе он вёл себя иначе. Тацуя подумал, что на Микихико накричала Эрика. Подумал, но, конечно же, вслух не сказал. Правда, его губы дрогнули.

— Что такое, Тацуя? Случилось что-то хорошее?

— Да, пустяк. — Верно, это был пустяк, но явно хороший для Миюки и него. Сделав такой вывод, Тацуя решил сменить настроение: — Лучше покажи мне сегодняшний отчёт.

— Конечно. В школе проблем практически нет.

Тацуя вставил свой аппаратный ключ для подтверждения подписи школьного совета в электронную книгу, которую передал Микихико, и быстро просмотрел её.

— Однако какие-то неприятности начались за её пределами? — спросил он, возвращая книгу. Тацуя обратил внимание на уточнение Микихико про школу.

— Да... Возросло количество случаев тайного фотографирования учеников.

— Сталкеры?

Тацуя впервые слышал об этом. В последнее время он был слишком занят и обращал внимание лишь на то, что происходило вокруг него.

— Можно называть их и так... но, кажется, они из «Гуманистов».

— Хочешь сказать, что ученики нашей школы стали целью антимагической организации? — резко спросил Тацуя.

Это привлекло внимание и Миюки с Хонокой, которые собирались идти домой.

— Пока никому не угрожали и ни на кого не напали. Тем не менее некоторых учеников оскорбили вербально, — досадно ответил Микихико.

— Минами-тян, — обратилась Миюки, вернувшись на своё место Президента.

— Да, Президент, — Минами поднялась и хотела встать перед ней. Однако Миюки взглядом остановила её.

— Школьный совет знает про дело, о котором говорит глава дисциплинарного комитета?

— Одну секунду, — Минами нажала кнопку включения настольного терминала, который уже выключила.

В отличие от терминалов полувековой давности, этот загрузился практически мгновенно. Рабочий стол появился на экране сразу же.

Минами ввела запрос и прочла отобразившиеся результаты.

— В общей сложности произошло тридцать восемь инцидентов, затронувших двадцать четыре ученика. В полицию уже сообщили, но никого ещё не арестовали.

— Они пустили дело на самотёк?! — повысила голос Хонока. Похоже, она не могла поверить в это.

— Полиция любит громкие слова, но силу применяет редко, — со вздохом ответила Шизуку.

— Несмотря на сделанные тайно снимки, трудно предъявить доказательства сталкинга, — раздражённо пробормотал Микихико.

Будь враг явным, как в йокогамском инциденте, они бы с лёгкостью контратаковали и подавили его. Но они никак не могли ответить на разрозненные нападения, совершаемые обычно добропорядочными гражданами. Если волшебники хоть пальцем шевельнут в ответ, их заклеймят преступниками. К тому же они не знали даже, кто враг, не говоря о том, как его победить.

— Нужно обратить на это внимание всей школы. Следует опасаться прямых нападений, а также не превышать самооборону, чтобы никого из нас не посчитали преступником.

— Поняла. Я быстро разберусь с этим.

Тацую встревожил ответ Миюки.

◊ ◊ ◊

Суббота, девятнадцатое января. Конец второй недели нового семестра.

Утренние уроки закончились, и настало время работы клубов и комитетов.

Касуми и Изуми пошли подкрепиться в столовую. Изуми хотела пообедать в комнате школьного совета с Миюки, но сдалась под натиском сестры, настоявшей на том, что иногда следует есть вместе.

Касуми и Изуми пользовались популярностью не только среди первогодок, но и среди учеников постарше, однако среди одногодок они стали практически знаменитостями. Поскольку обе заботились друг о друге, не появилось «армии Касуми» или «охраны Изуми», хотя иногда возникали споры о том, кто из них — всеобщий идол. В этом отношении постепенно растущая «группа Шиппо» сильно отличалась.

За близнецами никто особо не следовал, так что было нетрудно побыть наедине. С другой стороны, во время обеда вокруг них постоянно собиралась толпа первогодок. Отличительной чертой этих двоих также было то, что их окружение, в основном, составляли девушки. При этом парням подойти к ним было проще, чем к Миюки, и они любили их скорее как талисманов.

Таким образом, хотя вокруг сидело много людей, никто не мешал близнецам разговаривать. Вздохнув, они двое откровенно беседовали, поедая «тэмпура соба».

Изуми вела себя ожидаемо элегантно, но Касуми тоже ела аккуратно. Она придерживалась хороших манер, разрезая какиагэ на крошечные кусочки и кладя в рот по одному за раз. Она не говорила с набитым ртом, потому беседа текла неспешно. При таком спокойном обеде нить их разговора прослеживалась с трудом.

— Последние два-три дня в школе довольно мрачно, не так ли?

— Ты о слухах о Шибе-сэмпае и Миюки-сэмпай? Ну что за неотёсанность, и когда эти люди уже перестанут шуметь?

— Неотёсанность?

— Это означает «те, кому не хватает достойных манер».

— А, имеешь в виду, что некоторые не могут попридержать своё гнусное любопытство?

— Если прямо, то да.

— Тогда так бы и сказала.

— Мне не хочется называть старшеклассников «гнусными». Я считаю, что все ученики нашей школы — леди и джентльмены.

— Я тоже так считаю. Хотя то, как ты это говоришь, жестоко, Изуми.

— Это не так, Касуми-тян. Я просто думаю, что хотя никто на самом деле не гнусный, иногда на некоторых нападает одержимость гнусной любопытностью, — невозмутимо сказав это, Изуми подняла чашку с рисом, стоявшую на подносе (к слову, в столовой Первой школы было три вида обедов: маленькие, средние и большие).

— Что ж, не думаю, что следует скрывать настоящие чувства за сложными словами, — тихо прошептала Касуми, пока сестра сосредоточилась на еде.

Если иногда не выпускать пар, разговоры с Изуми станут невыносимы, хотя Касуми и знала настоящий характер сестры-двойняшки.

— Касуми-тян, ты что-то сказала?

Но она слишком поспешила. Не расслышав, Изуми подняла голову, положив палочки в чашку.

— Нет, ничего, — ответила Касуми, взяв свою чашку с рисом.

Касуми начала есть собу с чуть большим воодушевлением, чем сестра. Сдвинув брови, Изуми тоже принялась за еду.

Использовав манеры в качестве щита, чтобы перенаправить разговор в другое русло, Касуми поставила чашку и обратилась к сестре, словно ничего не случилось:

— Кстати говоря, в комнате школьного совета уже не так мрачно? Я лишь мельком туда заглянула, но, похоже, всё успокоилось.

— Хотя они лишь немного старше нас, но я думаю, что все — взрослые люди, — ответила не совсем лестным тоном Изуми. — В особенности просветлела Мицуи-сэмпай... Миюки-сэмпай и Шиба-сэмпай ведут себя подобающе.

— Хм... Ну, Президент, похоже, перестала цепляться к Шибе-сэмпаю и наконец начала обращать внимание на других людей.

Изуми нахмурилась при слове «цепляться», но Касуми, бесспорно, была права.

— Верно, если не уделять внимание друг другу, отношения могут испортиться даже у самых близких друзей.

— Близкие друзья тоже должны быть заботливы, да?

— Ага. Не говоря уже о том, что многие смотрят неодобрительно и распространяют лживые слухи, не зная всей правды. Это неизбежно приводит к тому, что атмосфера портится. — На мгновение остановившись, Изуми добавила, словно что-то вспомнив: — Это если обобщить.

Однрклассники, слушавшие разговор близнецов, поникли.

◊ ◊ ◊

Почти в то же самое время — с разницей в несколько часов — в столовой Университета магии, заполненной студентами.

Среди них находились и курсанты из национальной Академии обороны, посланные с особого военного исследовательского курса. Одна из сидевших за столиком девушек училась на офицера-волшебника. Впрочем, по одному виду было нелегко сказать, что она — студент Академии обороны. Благодаря широкой улыбке она напоминала даже не студентку Университета магии, а студентку обычного университета.

— Эй, Мари! Не смейся так!

— Прости-прости. Но ты и он...

Ватанабэ Мари, бывшая Глава дисциплинарного комитета Первой школы, извинилась, но плечи продолжали трястись. Напротив неё сидела Саэгуса Маюми, бывший Президент школьного совета Первой школы. Покраснев, она вперилась в Мари взглядом.

Но причиной её румянца стал не гнев, а смущение. Она смотрела на подругу заплаканными глазами — совсем не угрожающе.

— Эй!

— Нет, я правда извиняюсь.

В конце концов, Маюми надулась и отвернулась, тем самым заставив Мари перестать смеяться.

— Ты всерьёз говоришь мне, что глава семьи Саэгуса хочет выдать тебя замуж за Тацую-куна?

— Обручить! Не выдать замуж! — возразила Маюми, не поворачиваясь и скрестив руки на груди.

Мари спросила себя, в чём разница, но решила придержать слова при себе.

— И почему мы вообще заговорили о твоей и Тацуи-куна женитьбе?

В отношении времени Университет магии был более гибким, чем Академия обороны. Но тем не менее на обед студентам отводилось не так много времени. Мари хотела закончить с этой темой.

— Ты уже знаешь, Мари?

Разговор начался с того, что Маюми решила пожаловаться. Пребывая в дурном настроении, она осознала, что перерыв скоро закончится. Вернее, она снова посерьёзнела.

— О Йоцубе? Что ж, не могу сказать, ожидала я этого или нет, но во всяком случае я удивилась.

В данном случае «ожидать» и «не ожидать» — две совершенно разные вещи, но Маюми не давила на подругу, чтобы та определилась. В конце концов, она сама чувствовала то же самое.

— Как много тебе известно, Мари?

— Как много... брат и сестра на самом деле двоюродные и прямые наследники Йоцубы. Шибу назначили следующей главой семьи, а Тацую-куна обручили с ней, так ведь? Разве это не всё? — озадачено спросила Мари.

Закрыв глаза, Маюми покачала головой:

— Это я тоже знаю. Однако у истории есть продолжение.

Маюми наклонилась вперёд.

Заинтересовавшись, Мари придвинулась ближе.

— Через день после того, как Йоцубы объявили о помолвке Тацуи-куна и Миюки-сан, семья Итидзё подала возражение.

— Возражение против помолвки?

Мари взглядом словно спрашивала, как такое может быть. Маюми натянуто улыбнулась:

— Они заявили, что кровное родство слишком близко и есть риск того, что брак навредит генам волшебников, ценным ресурсам страны.

— Они так и сказали, «ресурсам»?

Мари это потрясло. Такая мысль, спорная даже среди Десяти главных кланов, звучала как подозрительное оправдание перед Ста семьями и остальными волшебниками.

И понимание Мари наверное, более соответствовало истине. Вернее, оно было совершенно точным. Ресурсы в данном случае — синоним собственности. А раз их гены называют собственностью, то их приравнивают к домашнему скоту. Один неверный шаг, и это приведёт к опасной политической идее генетического превосходства.

— Я никогда не полюблю эту сторону Десяти главных кланов.

— Если меня поставят перед выбором «любить» или «не любить», я выберу второе, но это ради большего блага. И всё равно я буду против вмешательства в мою личную жизнь, как в случае с этой помолвкой.

— Там было что-то ещё?

Когда рассказ подошёл к кульминации, Маюми вздохнула:

— Семья Итидзё подала возражение против родственного брака, и в то же время предложила семье Йоцуба обручить Миюки-сан с их старшим сыном, Масаки-куном.

— Даже не знаю, бесстыдство это или просто бесчувственность...

Глядя на потерявшую дар речи Мари, Маюми пожала плечами.

— Но для Десяти главных кланов свадьба Миюки-сан с Масаки-куном уж точно предпочтительнее, нежели Тацуи-куна с Миюки-сан. Просто нужно игнорировать их чувства.

— То есть это будет брак по расчёту, а магическое общество его ещё и благословит.

Мари считала, что это, скорее, вязка породистого скота, нежели брак по расчёту, но не решилась высказаться вслух.

— Верно, но... не думаю, что это чисто из-за удобства семей. Я хочу сказать, что Масаки-кун — старший сын, обычно это он бы принимал невесту. — Сказав настолько много, Маюми почему-то отвела взгляд, словно смутившись. — Думаю, семья Итидзё повела себя вызывающе, потому что Масаки-кун любит Миюки-сан.

— Ох... — Хмурившаяся всё это время Мари вдруг широко улыбнулась, будто открыла что-то революционное. — Так вот в чём дело... Твой отец пытается выдать тебя замуж за Тацую-куна, потому что ты любишь его, да?

— Конечно нет! — Покраснев, Маюми хлопнула ладонями по столу. Если бы не звуконепроницаемое поле, то все в университетской столовой наверняка посмотрели бы на них, настолько бурной оказалась реакция. — Этот лис неправильно всё понял! Он просто пытается использовать меня, чтобы досадить Йоцубе!

— Правда?

— Почему ты выглядишь такой не убеждённой?! На самом деле меня это сильно раздражает!

— Значит ты предпочтёшь отказаться?

Маюми потеряла дар речи из-за внезапного вопроса.

Уголки губ Мари приподнялись, словно показывая, что она ожидала этого.

Опасаясь, что молчание может показаться утвердительным ответом, Маюми заставила застывший язык шевелиться:

— Не то чтобы откажусь, но... но я просто не вижу в Тацуе-куне партнёра. Я не могу представить нас помолвленными.

— Почему? — без промедления атаковала Мари.

— Почему, спрашиваешь...

— Конечно, Шиба Тацуя не подходил Саэгусе Маюми. Однако всё изменилось, когда он стал прямым наследником семьи Йоцуба. Теперь ему явно подходит роль жениха старшей дочери семьи Саэгуса как с точки зрения кровной линии, так и с точки зрения силы.

— Но ведь Тацуя-кун на два года младше меня?!

— Не думаю, что какие-то два года станут проблемой... И выглядит ли он вообще младше? По-моему, это относится больше к тебе.

— Как грубо! Да ты сама выглядишь младше него!

— В какой вселенной я выгляжу моложе Тацуи-куна?!

— «Ох, у меня не получается», «ох, терминал неправильно работает», «ох, рапорт не печатается». Всегда с ним заигрывала! Да на самом деле это ты любишь Тацую-куна!

— Знаешь, у меня есть парень!

— Любовь или нелюбовь к Тацуе-куну от этого не зависит!

Маюми и Мари посмотрели друг другу в лицо, затем тут же отвели взгляд.

Обе покраснели. Обычно они бы обменялись натянутыми улыбками и перешли к совершенно другой теме, не вызывающей ребяческие споры.

Однако в этот раз такого не случилось.

Получив отпор, Мари растерялась, но вскоре взяла себя в руки. Перестав улыбаться, она снова посмотрела на Маюми.

— Маюми, чего ты на самом деле хочешь?

Удивившись неестественно серьёзному голосу, Маюми перевела взгляд на подругу:

— Почему ты вдруг спрашиваешь?

Мари глядела прямо ей в глаза и явно не шутила.

— Это не принесёт ничего хорошего сестре Тацуи-куна, но не тебе, Маюми.

— В смысле? У меня нет каких-то особых чувств к Тацуе-сану...

— Молчи и слушай.

Услышав настойчивый тон Мари, Маюми прекратила оправдываться.

— Я хочу знать, почему у тебя до сих пор нет парня. Также хочу понять, что, не завязывая отношений со старшим сыном семьи Дзюмондзи или старшим сыном семьи Ицува, не пытаешься ли ты скромно протестовать против будущего, определённого для тебя семьёй.

Маюми не возразила. Не потому, что Мари была стопроцентно права, но потому что решила выслушать, что та хочет сказать.

— Разве ты не говорила мне всегда, что не видишь в Дзюмондзи возможного партнёра? И разве он не заметил это с самого начала? Для тебя он всегда был больше дружественным волшебником из семьи Дзюмондзи, нежели одноклассником. Вот почему он видел в тебе не ученицу Маюми, а старшую дочь семьи Саэгуса из Десяти главных кланов.

Маюми слушала молча, никак не реагируя, будто надев маску театра «Но».

— Дело не в том, желанный ли он партнёр, а в том, что он подходящий член Десяти главных кланов. Тут может возникнуть уважение, но любовь — вряд ли. — Мари продолжала говорить, не обращая внимания на отсутствие реакции Маюми. — Но Тацуя-кун другой, разве нет? Ты встретила его как кохая, постепенно сблизилась с ним, а затем узнала, что он из Десяти главных кланов. Тут может родиться любовь, но я не скажу наверняка. Однако он тебе, без сомнений, нравится. Или я ошиблась?

— Не ошибаешься. Хотя я не считаю свою привязанность к Тацуе-куну любовью, всё остальное верно, — равнодушно ответила Маюми. Мари кивнула:

— И так случилось, что человеку, который тебе нравится, позволено встречаться со старшей дочерью семьи Саэгуса. Это твой первый опыт.

— Хм, это так.

— Что ж, как ты теперь поступишь? Хотя нет, я хочу спросить не об этом.

— А о чём?

— Ты хочешь просто ждать в бездействии? Или всё же хочешь что-то сделать?

— Мне не хочется просто ждать. Но что я могу?

— Я бы хотела сказать тебе: «Придумай сама». Но ты можешь, к примеру, проверить, что ты на самом деле чувствуешь к Тацуе-куну.

Собираясь согласиться с ней, Маюми вдруг запнулась.

— Что ты имеешь в виду?

— Если ты поймёшь свои чувства к Тацуе-куну, то можешь поставить свои интересы в ряд с интересами отца. Ты можешь вести себя так, словно отец тебя использует, но на самом деле ты будешь использовать его.

— Использовать этого лиса, говоришь... Заманчивое предложение, — Маюми не смогла сдержать коварную усмешку, но потом одёрнула себя. — Но как это сделать?

— Не узнаешь, пока не попытаешься встречаться с ним, разве нет?

— Встречаться с тем, кого не люблю, или, вернее, с тем, в любви к кому не уверена? — Осознавая, что разговор пойдёт по второму кругу, если она будет настаивать, что не любит его, Маюми сдалась и сказала это прямо.

— Это ведь не будет слишком странно? Говорят же «давай начнём с дружбы».

— Только не тому, кого хорошо знаешь. Мы с Тацуей-куном уже друзья! Что, если мы начнём встречаться, и нас обручат? После всего этого я не смогу отступить, заявив «ох, мы не можем быть возлюбленными»!

— Так в этом дело?

— Конечно!

— Ясно... Тогда тебе следует пойти на свидание с Тацуей-куном втайне от его сестры.

— А это тут причём?!

— Разве ты не хочешь убедиться в этом лично? Узнать, что чувствуешь к Тацуе-куну?

— Я ведь сказала, что нет...

— Тогда почему ты обсуждаешь это со мной?

Лицо Маюми застыло.

— Разве не всегда ты делишься со мной своими проблемами? Может, ты впервые пойдёшь на свидание с парнем, который уже обручён, но разве проблема не в том, что ты не можешь принять решение? Если хорошо подумать, разве ты не должна была просто отказаться от него, раз он уже обручён?

— Я отказалась... но этот лис продолжает упорно настаивать на своём.

— Твой отец, наверное, понял, что ты на самом деле не против.

— ...

— Маюми. Такими темпами ты будешь лишь плыть по течению, не зная, чего хочешь на самом деле.

— Даже если ты говоришь так...

Маюми совершенно растерялась. Она может заплакать, если это продолжится. Мари выразительно посмотрела на многофункциональные часы на левом запястье.

— Время вышло. Ты должна хорошо обо всём подумать.

— Да... спасибо, Мари.

Мари поднялась, Маюми тоже беззаботно покинула своё место.

◊ ◊ ◊

Придя домой, Тацуя нахмурился, увидев письмо от неожиданного отправителя. На самом деле это было не совсем письмо, а уведомление о личном сообщении на форуме для учеников и выпускников Первой школы.

Сообщение отправила Мари.

Она могла ошибиться адресом, но пока не прочитаешь, не узнаешь. Сначала Тацуя подумывал открыть сообщение с помощью трюка, чтобы отправителю не пришло уведомление о прочтении, но поскольку после этого было бы затруднительно ответить, он отказался от такой идеи. Если бы он знал, что в будущем никогда не встретится с Мари, то не ответил бы. Но такой гарантии не было.

Догадываясь, что не за горами хлопоты, Тацуя открыл сообщение.

«Хорошо, теперь я знаю, что оно адресовано мне».

Текст начинался с обычного новогоднего приветствия и вопросов о том, как он поживает и что делал в последнее время. Она выписала всё удивительно дотошно. Похоже, результат военного обучения.

Но главное дело оказалось простым.

Она спрашивала, можно ли встретиться с ним завтра вечером.

Конфиденциальность переписки следует соблюдать, однако не всегда. Нельзя встречаться наедине с другой девушкой без разрешения «невесты».

Не напечатав ответ, он постучался в соседнюю комнату.

— Ватанабэ-сэмпай хочет встретиться с Онии-самой? — с подозрением спросила Миюки.

Небольшие сомнения были неизбежны, но такое недоверие оказалось совершенно неожиданным.

— Я тоже удивился, ведь последний раз видел её ещё на выпускной церемонии, — Тацуя ненавязчиво подчеркнул свою невиновность.

— Тогда какие у неё намерения?

Миюки не посчитала, что Тацуя обманывает её. Она с подозрением отнеслась к Мари.

Тацуя — очень обаятельный мужчина (по мнению Миюки). Хотя всем известно, что у Мари есть парень, в качестве любовника Тацуя весьма привлекателен (по мнению Миюки).

— Явно не любовная интрижка, — прямо сказал Тацуя, словно поняв дикую идею сестры.

Миюки тут же покраснела.

Наблюдая за её невинной реакцией, Тацуя бесстрастно продолжил:

— Поскольку у Мари-сэмпай есть достойный возлюбленный, Тиба Наоцугу.

— А может, они поссорились... — сердито ответила Миюки, скрыв смущение.

— Если бы ей хотелось поворчать, она бы позвала Саэгусу-сэмпай, разве нет? — Легко читаемое поведение Миюки заставило Тацую улыбнуться. — Возможно, всё наоборот.

Она неожиданно посерьёзнела:

— Наоборот... Значит, это Саэгуса-сэмпай пришла жаловаться к Ватанабэ-сэмпай?

Тоже посерьёзнев, Тацуя кивнул:

— Если не ограничиваться одной Ватанабэ-сэмпай, а говорить о бывших учениках Первой школы, то единственное, что о чём они захотели бы побеседовать, это семья Йоцуба.

— Да, ты прав.

В мире есть люди, которые беспокоят других лишь ради своего удобства, не принимая во внимание время и их обстоятельства. Миюки машинально подумала об этом, но она понимала, что есть и несколько исключений, так что ничего не поделаешь.

— Думаешь, нам следует игнорировать это исключение? — Тацуя видел мысли Миюки насквозь.

— ...

Миюки снова покраснела.

Не обращая внимания на то, что она опустила голову, Тацуя продолжил рассуждать:

— Если подумать о том, кто именно стал бы предпринимать меры в отношении объявления, которое сделала Йоцуба, то это наверняка будут другие семьи из Десяти главных кланов. Полагаю, Саэгусу-сэмпай втянул в заговор глава семьи Саэгуса. В конечном счёте озадаченная Саэгуса-сэмпай проконсультировалась с Ватанабэ-сэмпай. Поскольку они подруги, то тут нет ничего удивительного.

— Неужели это! — Миюки решительно подняла голову. На всё ещё красноватом лице появилась сильная тревога.

— Почему ты так запаниковала? — Тацуя прервал свои рассуждения, поскольку не понял сестру.

— Может ли быть... что семья Саэгуса пытается сделать Онии-саму женихом сэмпай?

Догадка Миюки удивила Тацую. Верно, такой план её явно обеспокоил бы.

— Не слишком ли ты драматизируешь?

Идея, конечно, жизнеспособна, шансы того, что догадка верна, не нулевые, но Тацуя считал, что она не реализуема. Он знал характер Маюми, она не из тех, кто покорно согласится на брак по расчёту.

— Возможно... — Миюки тоже считала, что Маюми не станет марионеткой своего родителя. Но если бы она любила Тацую, то это была бы совсем другая история. — Нет, это так, — чтобы стряхнуть тревогу, она кивнула. — Онии-сама, так что ты собираешься делать с приглашением Ватанабэ-сэмпай?

— Я не могу его проигнорировать. К тому же мне любопытно, что заставило её связаться со мной.

Он подчеркнул, что иного пути нет, заботясь о чувствах Миюки.

◊ ◊ ◊

Следующий день, 17:55. Тацуя пришёл в кафе возле корпуса Академии обороны. Где проводились исследования особых методов ведения войны.

В общем, обучение в этом корпусе входило в основной учебный план волшебников по теоретической работе, а также тут тренировали ведение боя. Студенты занимались разнообразными совместными исследованиями, и кроме этого корпуса у Академии было ещё одно здание недалеко от Университета магии.

Студенты, проходившие обучение по программе исследования особых методов ведения войны, могли не жить в общежитии. Тем не менее Мари выбрала место встречи недалеко от корпуса, потому что даже в воскресенье у них проходили военные учения.

Тацуя прибыл за пять минут до назначенного времени. В 17:59 он увидел Мари.

— Привет, прости, что заставила ждать. Давно не виделись, Тацуя-кун.

— Да, давно не виделись.

Когда она сняла пальто, он заметил, что она одета в штатское. В своём брючном костюме Мари напоминала сотрудницу частной компании или правительственного учреждения, но если она пришла прямо из Академии обороны, то, должно быть, такая у них униформа.

— Я снимаю комнату недалеко отсюда, — объяснила Мари, заметив, что Тацуя смотрит на её одежду.

Иными словами, она выбрала это место не потому, что оно располагалось возле академии, а потому что жила рядом.

— Хотя занятия у нас сегодня тоже были. Прости, что попросила прийти в такое время.

— Это не важно. Так какое у тебя ко мне дело?

Не то чтобы Тацуя хотел в чём-то обвинить Мари, но сейчас, как она и сказала, парню и девушке было поздновато встречаться наедине. Поскольку кафе располагалось недалеко от академии, сюда часто заходили студенты. Чтобы избежать недоразумения, следовало закончить дело как можно скорее.

— Точно... Завтра у нас свои уроки, посплетничаем в следующий раз, — заявив это, она заказала горячий кофе через терминал на столике. — Но я не хочу уходить, ничего не заказав. Подожди немножко.

По-видимому, она собиралась молчать до тех пор, пока не прибудет кофе, и уже затем сосредоточиться на разговоре.

К счастью, кафе не придерживалось старых традиций. Не прошло и минуты, как раздался звуковой сигнал. Вернувшись со стойки, Мари села перед Тацуей и вдруг придвинулась к нему поближе.

— Тацуя, что ты думаешь о Маюми? — без каких-либо предисловий шёпотом спросила она.

— Я считаю её великим волшебником. У неё есть талант и опыт. А также она чётко разделяет публичную и частную жизнь, это производит на меня хорошее впечатление. — Несмотря на внезапность вопроса, Тацуя ответил без колебаний.

— Знаешь, я ненавижу эту сторону твоего характера.

Мари полуприкрытыми глазами посмотрела на Тацую, который, поняв её намерения, сменил тему и притворился, что ничего не заметил.

Он взял свою чашку, с каменным лицом встретив взгляд Мари и не давая ей времени, чтобы опомниться, спросил:

— Зачем тебе это?

Мари не ответила.

— Спрошу снова. Что ты думаешь о Маюми как о девушке? Тебе она нравится? Или нет? Пожалуйста, ответь мне.

— Не думаю, что чувства к девушке можно просто разделить на «нравится» или «не нравится».

— Всё равно я хочу услышать.

Тацуя не был обязан отвечать. Ведь в текущих обстоятельствах ответ принёс бы больше вреда, чем блага.

— Тогда скажу, что она мне нравится.

Но он ответил. Не из-за давления от Мари или любви, но чтобы узнать, что последует дальше.

— Как девушка?

— Да.

— Ясно...

Слова «любить девушку» не вызывали у Тацуи никаких особых чувств. Это выходило за рамки его ограниченной способности к обработке эмоций. Любовь к противоположному полу была гораздо меньше любви к Миюки. Но упоминать об этом Мари не было необходимости.

— Это любовь?

— Нет. Если угодно, это сексуальное желание.

Тацуя обладал достаточной выдержкой. Мари же покраснела.

— У-у тебя тоже есть такие желания?

Тацуя подумал, что в этом деле она довольно неопытна. Хотя в нынешнем поколении добрачные половые отношения считались табу, она отреагировала невинно для той, у кого уже довольно долго есть парень.

Разумеется, Тацуя был достаточно благоразумен, чтобы не говорить это вслух.

— Конечно есть. Это первобытный инстинкт продления рода.

Тацуя не лгал. Но его сексуальное желание не могло превысить определённые границы, оно было слишком слабым, чтобы управлять его действиями. Благодаря магии Психического вмешательства его настоящей матери, Мии.

Поэтому Тацуе не хотелось соблазнять «объект сексуального желания», но это тоже не нуждалось в упоминаниях.

— Ватанабэ-сэмпай. Ты спросила меня, что я думаю о Саэгусе-сэмпай. Зачем тебе знать это?

Мари ещё не оправилась от смущения. «Сейчас не время краснеть», — она мысленно прикрикнула на себя, услышав, как Тацуя перешёл к главному вопросу.

— Тацуя-кун, не хочешь попробовать встречаться с Маюми?

— Сэмпай... неужели ты не знаешь обо мне и Миюки?

Холодный взгляд Тацуи заставил нерешительную Мари ещё раз мысленно отругать себя.

— Я знаю, что твоя младшая сестра на самом деле двоюродная и что вы обручены.

— Значит, ты должна понимать, что нам с Саэгусой-сэмпай не следует встречаться.

Взгляд Тацуи стал ещё холоднее.

Магия холода — конёк его младшей сестры, но Мари пришлось мысленно закричать, чтобы не замерзнуть до смерти. Хотя она не умерла бы от переохлаждения даже заснув, отчего-то ей почудился именно такой исход.

— Семья Итидзё опротестовала вашу помолвку, так?

— Ты хорошо осведомлена. Тебе сказала Саэгуса-сэмпай?

Информация об официальном возражении семьи Итидзё не должна была распространиться так далеко. Поскольку обручение Тацуи и Миюки разрешили по закону, — конечно, если бы стало известно настоящее положение дел, то их бы наказали за фальсификацию документов, — семья Итидзё уже устроила скандал в мире магии. Из-за своего характера они не говорили об этом публично.

— А-ага. На самом деле со стороны Маюми то же самое. Хм, если говорить так, может возникнуть недоразумение. Маюми отвели ту же роль, что и старшему сыну семьи Итидзё.

Холод во взгляде Тацуи исчез. Но осталась бесстрастность, из-за которой она не знала, куда деться.

— Это... шокирующая история, — оценил Тацуя намерения семьи Саэгуса, но мысленно он содрогнулся.

Сделать Маюми потенциальной невестой Тацуи. Другими словами, Миюки оказалась права. Хотя она ещё юна, но всё же женщина, порой их интуиция ужасает... Это впечатлило Тацую

— Я тоже так считаю.

Брошенные мимоходом слова Мари Тацуя встретил пронизывающим взглядом:

— Ты точно всё понимаешь?

— Что?

— Общественность будет порицать Саэгусу-сэмпай, не меня.

В глазах Мари вдруг появился мягкий свет.

— Ты добрый.

— Это в пределах нормы.

Взгляд Тацуи не смягчился.

— Если бы Маюми ничего не думала о тебе, я бы остановилась. Я говорила ей, что не следует тянуть короткую соломинку. Но она не понимает собственных чувств.

«И?» — вопросительно посмотрел Тацуя.

— Маюми не понимает, как относится к тебе. Она не знает, какие у неё к тебе чувства. Нет, она не хочет понимать. Она отворачивается от того, что ей в самом деле нравится.

— Разве это не потому, что она понимает, в каком находится положении?

— Да, понимает. Она знает, что не может выбрать себе партнёра по любви. Возлюбленный и муж — две большие разницы, и возлюбленный бесполезен, так она думает.

— Ватанабэ-сэмпай, не слишком ли сильно ты беспокоишься? Конечно, высококлассным волшебникам запрещено тянуть с браком, однако разрешается выбирать партнёра по любви.

— А как насчёт тебя? Или твоей младшей сестры?

На этот раз настала очередь Тацуи промолчать.

Но Мари больше не спрашивала о нём и Миюки.

— Я хочу, чтобы Маюми испытала любовь. Это ненужные хлопоты, но, учитывая её состояние, я не хочу, чтобы она сдавалась. Вероятно, такой человек как ты не поймёт.

— Верно. Я не понимаю.

— Ясно... Но, пожалуйста, пойми хотя бы это. Маюми признала, что ты ей нравишься. Наверное, ты будешь первым и последним её любовным опытом.

Мари говорила совершенно искренне. Она явно думала о чувствах подруги.

— Ты слишком много думаешь.

Но Тацуя отверг её доводы одним предложением.

— Тацуя-кун, ты!

— Я не знаю Саэгусу-сэмпай настолько хорошо, как ты, но она не выглядит настолько слабой.

Разъяренная Мари остановилась.

— Ей лучше сдаться, отказаться от этого чувства. И она не будет казаться девушкой, которая делает всё, что ей скажут родители. Со временем она найдёт возлюбленного, хоть это и буду не я.

Тацуя поднялся, потерявшая дар речи Мари опустила голову.

— И ко всему прочему, невозможное — невозможно. Потому что я — жених Миюки.

Счёт уже был оплачен.

Тацуя покинул кафе.