– Света, дорогая, привет! Ну как ты, как малышка? – Ларин звонил жене все утро, она не снимала и не отвечала на СМС, но после того, как Комарова скрылась из виду, трубка наконец-то откликнулась: – Черт, я все утро звонил!

Слышно было, как по проводам, соединяясь в одну звенящую от напряжения ноту, в следующее же мгновение разделяясь на десятки голосов, доносятся крики только что рожденных малышей.

– Дима, – сказала она, – привет! Телефон разрядился, а я тут совсем ориентацию потеряла, дети орут, не заметила. Да и самочувствие пока так себе, хотя уже получше, конечно. Не выспалась, все болит.

Он не знал, что сказать, как ее подбодрить. Олег родился, кажется, уже целую вечность назад, и он совершенно забыл – как именно это происходило. Легкое волнение шевелилось внутри груди, покалывало в животе и спускалось к ногам, делая их тяжелыми и непослушными.

– Света, я… я люблю тебя. Ты молодчина, хочу обнять, и малышку, но не пустят ведь.

– Не пустят. Я писала ночью, ты не отвечал, – ее слова звучали с укоризной, хотя и без злости.

Ларин посмотрел на стопку тетрадей перед собой, криво стоящие парты, шевелящуюся ветку растения над головой.

– Я нашел новую работу, теперь будет полегче. Обещаю.

– Работу? Неужели ты согласился на предложение Виктора? – он почувствовал в ее голосе облегчение и… надежду.

Заорал звонок на первый урок второй смены. По привычке Ларин дернулся, телефон чуть не выпрыгнул из его рук.

– Ты в школе?

– Да, заканчиваю. Когда к тебе можно заехать?

– Пускают с пяти до семи, но выходить нельзя, собери немного фруктов, йогурты, может быть, орешки, если хватит денег, миндаль… – она помолчала. – Так что за работа, ты не ответил?

– Почти у Виктора. Но не у него. Гораздо лучше.

– Лучше?! Как это понять? Почему не у Виктора? – он услышал ее протяжный вздох. – Олег, это такой шанс для нас…

– Знаю, дорогая. Я нашел работу получше.

– Не говори лучше, – сказала она. – Боюсь, мне не понравится. Я звонила Марго, они накупили всего. Ты бы слышал, как она переживает за малышку, я сама с ней чуть ли не реву, хотя что реветь, все же отлично. Так ведь?

– Да, все прекрасно, – сказал он.

Я продал машину, у меня чуть не украли деньги, потом едва не убили, и если бы не случайный прохожий, который оказался одним из самых паршивых учеников нашей школы, лежать мне сейчас в холодном продолговатом ящике из нержавеющей стали. Да, чуть не забыл, того наркомана, что спер мои деньги, мы убили, вернее, убил Денис Скоков, не специально, конечно, потом я сжег труп этого наркомана по кличке Поляк в собачьем крематории. Да-да, том самом, где пару лет назад закончила жизнь Фрида. Кстати, отвечаю на твой вопрос, – я устроился на самую прекрасную работу в мире, – ночным сторожем в нашей чертовой школе.

Это работа мечты, я в этом уверен.

Ты еще не хочешь убить меня, милая?

У него участилось сердцебиение, картина прошедших суток встала во всей ужасающей реальности, и если до этого он только мечтал, как выберется из вечной грязи и заживет по-человечески, сделает сносной жизнь родных, которые не будут облизываться при появлении на экране телевизора рекламы горящих путевок и говорить что-то вроде: «Там слишком жарко и душно, к тому же грязно, разве это стоит таких денег? Лучше побудем дома в Москве, здесь полно мест, куда можно сходить». Но они, естественно, никуда не ходили. В магазин по вечерам, за продуктами, иногда в близлежащий молл – развеяться, на витрины поглазеть. Если повезет, что-то купить на распродаже.

– Я возьму Олежку, мы заедем вместе. Твои окна выходят на улицу?

– Да, палата на третьем этаже, двухместная. Я пока тут одна, так что нам хорошо, свободно. Конечно, приезжайте. Волнуюсь, как он воспримет.

– Он молодец, – сказал Дима.

– Я знаю. Все равно, волнуюсь, – Света говорила тихим уставшим голосом.

– Ты слышала, что каждый день в мире рождается десять тысяч детей? И наша красавица может оказаться семимиллиардным жителем планеты, – он прочитал об этом в интернете, когда искал молокоотсос, Света попросила купить прибор к ее выписке.

– Да? Я не знала этого. У семимиллиардного младенца есть какие-то льготы?

– Я думаю, ему… то есть, ей, вполне хватит хороших папы и мамы, чтобы о ней позаботились.

Она помолчала. Конечно, Света думала точно так же, только вот что значит это его – «позаботились»? Он при своих умственных данных бьется, словно ночная бабочка в яркое окно, и не может попасть туда, на праздник жизни.

– Я тоже в этом уверена, Дима, – ответила она, сцеживая молоко в бутылочку. Скоро кормить девочку.

– Отдохни немного. Дочке привет передавай и поцелуй за нас.

– Обязательно. Жду. Люблю тебя.

– И я тебя.

Она положила трубку. Потом в телефоне пискнуло, и он увидел фотографию дочки – кажется, она чуточку повзрослела, голубые проницательные глаза смотрели на него в упор и… все знали. Знали, где он был прошлой ночью. Без сомнения.

Дмитрий схватил стопку тетрадей, засунул ее в портфель и вышел из класса, заперев дверь.

Домой он приехал через двадцать минут. Олег уже пришел с занятий, его стоптанные кроссовки стояли у двери. Сам он сидел в комнате, что-то записывая в толстую тетрадь с экрана компьютера.

– Привет, – сказал Дмитрий. – Уроки делаешь?

Олег кивнул.

– Привет, пап. По информатике циклы проходим, записываю алгоритм, чтобы лучше запомнить.

– Уже циклы? – Дмитрий удивился.

– На уроке нет, дополнительное занятие.

– Ясно. А на тренировку идешь?

Олег с силой нажал на карандаш, грифель, издав трескающийся звук, сломался, кусочек его кольнул Дмитрия в руку.

– Пап… я же говорил… тренер… – Олег едва сдерживал себя, чтобы не броситься вон из комнаты.

– Олег. В пять едем к маме, а потом идешь на тренировку. У тебя же в семь сегодня?

– Никуда я не пойду, – он отвернулся к окну. Его плечи мелко подрагивали.

– Не просто пойдешь, еще и полетишь! – Дмитрий вынул руку из-за спины.

Сын повернулся, на мгновение замер, он не понимал и не верил тому, что видел.

Перед собой отец держал запакованный скейт с огромными буквами «Хелло вуд».

Надпись, алеющая на пластике, заворожила его, он привстал, подошел ближе и медленно протянул кисть, коснувшись ее пальцами, он провел ими едва касаясь поверхности плотно натянутой прозрачной упаковки, затем дотронулся до мощных широких колесиков.

– Это же самый лучший, пап… как ты… как? – он вдруг обхватил шею Дмитрия худыми руками и вытягивающееся подростковое тело забилось словно пойманная рыбка, слезы радости душили его, и он не мог больше произнести ни слова.

Дмитрий вдруг подумал, что подобных моментов больше не будет никогда, и ради этих секунд искреннего счастья, благодарных слез ребенка стоит рисковать.

– Давай, срывай целлофан, настраивай аппарат, мама с сестренкой скоро ждут нас.

Олег посмотрел на него влажными глазами.

– Спасибо, пап.

Через полтора часа они стояли возле высокого забора роддома, Олег держал в руке скейт и улыбался во весь рот, заглядываясь на прохожих и демонстрируя обновку: однозначно, она стоила того, если рядом оказывался подросток, его взгляд падал на яркую доску. Света махала из окна, потом она отошла и вернулась с маленьким коконом: сквозь отсвечивающее стекло нельзя было увидеть ни лица, ни глаз ребенка, но этого и не требовалось, Дмитрий почувствовал, как заныло сердце. Это его. И он расшибется в лепешку, чтобы сделать их жизнь лучше.

– Олег, Дима! – услышал он позади знакомый голос. Это была Марго. Рядом шел Виктор, грузный, но подвижный и улыбчивый. В его движениях сквозила власть, он передвигался как хищник в тайге – прекрасно сознавая свою силу и власть. Но, как всякий умный зверь, он знал, – за любым деревом может скрываться опасность.

Они поздоровались, Виктор пожал руку как ни в чем ни бывало. Марго обвила шею, поцеловала в щеку, ноздри защекотал ее свежий аромат.

– Дима, поздравляю с малышкой! О боже, как же я вам завидую! Олежка, поздравляю с сестренкой, теперь тебе будет не так скучно жить, – она говорила, смеясь и радуясь, совершенно искренне.

– Какой у тебя крутой скейт, – сказал Виктор. – Я не специалист, но недавно смотрел выступление по Евроспорту, кубок Ред Булл, и чемпион катался на похожем, кажется, даже буквы были те же! Сумасшедшие бабки, наверное, стоит!

Олег, прижимая скейт к груди, кивнул.

– Это и есть чемпионский «Хелло вуд». Папа подарил!

– Крутой, ждем тройной тулуп! – сказал Виктор и тоже улыбнулся. Морщинки собрались вокруг его глаз, которые оставались холодными, как промерзшая вода в озере Байкал. Ледяными.

– Дядя Витя, тулуп в фигурном катании, у нас – свитч на триста шестьдесят называется!

– Свитч, говоришь! Ну смотри. Начни с девяноста градусов, триста шестьдесят слишком много для начала, голова закружится!

– Не закружится, я привык!

Они махали в окна Свете, рядом с ним стояли такие же счастливые люди.

Виктор подошел поближе к Дмитрию. Улучив момент, пока Олег с Марго отсылали воздушные поцелуи, шепнул:

– Мне нужна помощь. Похоже, под меня здорово копают, без тебя не справлюсь. Кто-то сливает засекреченные данные из аналитики. Кругом крысы. Бывший начальник «Росмониторинга» работает в Думе, и, видимо, хочет выкинуть меня. Помоги. Прошу не из-за денег, а потому что… – он посмотрел на Олега, Марго, потом на окна роддома, но не закончил фразу.

Дмитрий понимал. Если Виктор все потеряет, скорее всего, его посадят, Марго останется ни с чем. Олег сильно расстроится, – дядя Виктор был для него авторитетом, он часто гостил у них дома. А сейчас, когда родился еще один ребенок, их помощь, особенно в первое время, точно не будет лишней.

– Я устроился на работу в ночную смену, – сказал Дмитрий. – Мне понадобятся доступы в вашу сеть и полные права администратора.

– Неужели снова на склад? – не поверил Виктор.

– Нет, теперь в школу.

– Кем же, если не секрет?

– Сторожем.

Ответ ошеломил Виктора настолько, что он невольно попятился.

– Прости… что? Мы же вчера…

– Не обращай внимания. Так надо. Я хочу там работать сторожем и буду работать. Это никак не повлияет на наши отношения, я надеюсь.

– Конечно, это твое право… Но… зачем? Платят гроши… Я заплачу за помощь столько, что пару лет можешь вовсе не работать… не понимаю тебя, честно, – он повернулся и посмотрел на джип.

– Где твоя машина? Не вижу что-то.

– Вольво 760 GLE, третья с краю, темно-синяя.

– Господи, где ты ее откопал? На ней же, наверное, Улоф Пальме ездил или как там его.

– Скорее всего.

– А что с твоей?

– Отвез к Мартину, подшипники стучат.

– К молдаванину? Я бы тебя в техсервис направил.

Дмитрий пропустил его слова мимо ушей.

– Сегодня у меня первый день, вернее ночь. Если хочешь, подвози доступы к полуночи в школу. Только не вздумай по телефону их передавать.

– Так ты поможешь?

– Не гарантирую, но… у меня будет много свободного времени. Я работаю каждый день, так что…

– Каждый день? Ты с ума сошел. А как уроки вести в таком состоянии?

– Вечером буду отсыпаться.

– Ну-ну… – Виктор снова глянул на окно третьего этажа. – Посмотрим, как ты выспишься. Но, если поможешь, я перед тобой в вечном долгу.

Дмитрий похлопал его по плечу. Темные мешки под глазами свояка казалось, вот-вот лопнут, он явно сильно нервничал, скрывая свое состояние под напускной веселостью.

Света в последний раз помахала всем, потом занавеска качнулась, силуэт жены растаял в глубине палаты.

Попрощавшись, они разъехались. Дмитрий отвез сына на тренировку, а сам поехал домой, чтобы успеть проверить тетради и подготовиться к урокам, – неизвестно, как все пойдет ночью.

К десяти вечера, когда Олег вернулся, он собрал все необходимое, пожелав сыну спокойной ночи.

– Пап, это обязательно? Тебе точно нужно туда идти? – спросил Олег, держа в руках скейт. Теперь он с ним не расставался ни на секунду.

– Да, сын, обязательно. Семь миллиардов человек…

– Что пап? Ты что-то сказал?

– Я сказал, семь миллиардов человек будет на Земле в этом году.

– Это хорошо или плохо?

Дмитрий подумал пару секунд и ответил.

– Кому как, Олег. Кому-то будет хорошо, а кому-то не очень.