– Кумико, что все это значит? Какое отношение вы имеете к происходящему? Вы же могли меня остановить, но именно вы и протянули мне пистолет и теперь… странно, что я не в японской тюрьме.

Она скрестила пальцы, ее губы напевали что-то похожее на русскую песню, которая звучала из динамиков бара. Бородатый, похожий на медведя бармен пританцовывал за стойкой, его губы тоже двигались в такт мелодии: «В слезах парнишка, ему соврала я немножко, сдала подружка, должно быть ей сейчас так стыдно…»

– Черт! – сказала она и слезинка скатилась по ее щеке.

– Да, русские умеют петь душевно, – согласился Дэйв.

– Я прихожу в этот бар очень редко. Отчасти потому что здесь не бывает японцев, они попросту бояться сюда заходить, даже якудза. Отчасти потому что он всегда сидел за этим столиком. Здесь нет слежки, с потолка на тебя не нацелены вездесущие камеры, – гейша поддела красную икринку вилкой и отправила ее в рот. – На самом деле я жена Кабаяши. Отца завербовала русская разведка в молодости, тогда были модными увлечения марксизмом-ленинизмом, свободой, равенством, братством, но, что интересно, много позже, уже будучи смертельно больным, он говорил мне, что русские, несмотря на всю безалаберность, куда более приятные люди, чем японцы и что все это увлечение технологиями еще аукнется нашей стране. Я тогда не понимала, о чем он, но теперь, когда шагу нельзя ступить без тотальной слежки, кажется, мне стало ясно.

– Разве у русских иначе? Они тоже внедряют такие системы, просто у них не хватает денег. Далеко ходить не надо, именно русский купил тот красный Порше за биткоины, заметьте.

– Может, вы и правы. Только не они бомбили Хиросиму, у моего отца там погибли родители, погибли мгновенно, их стерло с лица земли, как будто они никогда не существовали, даже фотографий не осталось.

– Соболезную, – тихо сказал Дэйв. – Поверьте, мне как американцу стыдно за это.

– Всегда выбираешь чью-то сторону. Даже если не хочешь, жизнь ставит тебя перед выбором. Отец умер во Владивостоке несколько лет назад, его тайно похоронили на военном кладбище. А я продолжила миссию.

– Это заслуживает уважения, – сказал Дэйв, который не питал особой радости по отношению к русским, во многом из-за пропаганды, хотя стоит признать, что когда они с Джеком играли против русской пары в теннис, те дрались до последнего. – Но какое это имеет отношение ко мне?

– Я жена мафиози, мне поручено опекать вас и по возможности выудить, о чем вы умалчиваете на официальных переговорах. За вами всюду следят, так что… если бы вы не остановили агента, который следил за вами, лежать вам под горой Фудзи. Это абсолютно точно. Муж купил, вернее, забрал биржу у американца, потому что финансовые потоки перемещаются в другую реальность, и тот, кто первый завладеет завтрашними технологиями, будет править миром. Пока мало кто это понимает, но время придет, поверьте. Послевоенный технологический скачок Японии яркий пример. У мафии есть и свои интересы, которые никак не пересекаются с возвышенными идеалами, либертарианством и прочей чепухой. Меня не посвящают во все вопросы, но мне известно, что в ближайшем будущем, когда на бирже будут аккумулированы значительные средства, в том числе благодаря вашему участию, систему ожидает взлом, все деньги будут похищены.

– Что? – не веря ушам, спросил Дэйв. – Это шутка?

– Это такая же шутка, как и агент ФРС возле массажного салона.

– Неужели ваш муж позволяет вам обслуживать других мужчин? – спросил Дэйв, он подумал, что такого быть не может.

– Я личная гейша Кабаяши, он мой данну, покровитель. Мой статус выше, чем статус жены. Что он прикажет, то я и выполняю. Он делится со мной секретами, спрашивает совета, потому что ценит мое мнение. По большому счету, кроме меня, он никому больше не доверяет.

– Что же мне делать?

– Прежде чем я отвечу, мне хотелось бы заручиться вашим доверием. Я могу попросить вас когда-нибудь оказать мне услугу или поделиться информацией, которая будет мне интересна.

– Вы меня вербуете? – Дэйв наклонился к ней ближе, едва уловимый аромат ее духов с привкусом мандарина, жасмина и мускуса щекотал его ноздри.

– Да.

Он взглянул на медведя за стойкой еще раз, тот натирал бокалы и был абсолютно безмятежен, пожалуй, он мог написать о своем занятии книгу «Дзен натирания бокалов», и она, несомненно, вошла бы в списки бестселлеров «Нью-Йорк Таймс».

– У меня нет другого выхода, я ваш должник.

– Значит, вы согласны?

– Меня вербуют впервые в жизни. Поэтому я не знаю, в чем должно выражаться мое согласие. Если расписаться кровью, давайте вашу бумагу и иголку.

Дэйв был слегка пьян, но он вполне контролировал себя. Японка работала на русских, она спасла ему жизнь, а теперь и деньги, если можно так выразиться.

Она улыбнулась.

– Обойдемся без крови. Теперь слушайте внимательно. О нашем договоре не должен знать никто. В том числе ваш брат. Скорее всего, Ямагути-гуми будут его шантажировать вашим видео, поэтому нужно подать ему знак, что у вас все под контролем. И чтобы он продолжал инвестиции. Они захотят, чтобы вы держали все деньги на бирже и сообщили о надежности такого способа в прессе, тогда начнется приток инвестиций тех, кто вам доверяет, а это приличная часть американцев. Биржа схлопнется, пузырь лопнет, все обвинения посыпятся на вас, а вы потеряете все. Таков сценарий, который, кстати, полностью устраивает вашу комиссию по ценным бумагам.

– Но мы бы и так вкладывали средства в биржу, зачем все эти сложности, убийства, к чему?

– Потому что вы сейчас были бы мертвы, такой приказ получил агент. Они ожидали, что вы сделаете заявление в прессе, и все, кто, так или иначе, следили за вашим процессом, последуют вашему совету вкладывать деньги в биткоин, что повлечет цепную реакцию, которую сложно спрогнозировать. Проще вас ликвидировать, чем разгребать последствия. А ваш брат в одиночку не станет рисковать.

– Но тогда получается, у мафии и правительства – одни и те же цели. Они могут договориться, дождаться, пока биржа аккумулирует приличный объем средств, потом лопнет. Мафии достаются средства, правительству – скомпрометированный инструмент.

– Скорее всего, они не в курсе ситуации. Да и вряд ли ФРС будет сотрудничать с якудза, даже если у них общие цели. До вчерашнего дня биржа принадлежала американцу, и ничего кроме игровых фантиков не продавала, – ответила она.

– Да, это точно… – сказал Дэйв. – Джек немедленно бы закрыл проект. Но как выйти из ситуации с минимальными потерями? И что будет, если видео все-таки всплывет?

– Я найду и удалю файл. Он хранится в ноутбуке Кабаяши. Я знаю, он увлекается детским порно, закачивает его из интернета, так что исчезновение файлов можно будет объяснить вирусом. Потом узнаю, когда настанет день Х, а до этого – просто выполняйте все, что они предлагают. Они прикажут вашему брату не сообщать вам о видео, и предложат сделать заявление для прессы о сотрудничестве с биржей, вы распишите все ее прелести, безопасность и все такое, что сподвигнет рядового американца сделать вклад. Если он сам вам предложит это сделать, вы согласитесь.

– Да… – задумчиво сказал Дэйв. – Я всегда соглашаюсь с Джеком.

– Ну вот. Он скажет: Дэйв, я думаю, пока непоздно, нужно инвестировать до лета все наши активы, я тут кое-что просчитал и думаю, это самое лучшее вложение, что мы когда-либо делали. Давай напишем статью в «Уолл-стрит джорнал». И вы согласитесь.

– А если это ловушка? Если вы мне врете, и мы все потеряем! – Дэйв с шумом выдохнул, посмотрел на Кумико: – Извините… я взвинчен как паровой молот.

– Я вас понимаю. Вы успеете вывести деньги за несколько часов до краха. Я сообщу точное время.

– Вы уверены, что вам удастся? Это непросто большая сумма, это все что у нас есть! Слишком многое на кону!

– Я уверена, – ответила она. – Там будут и мои деньги. Все мои деньги. После этой операции я уезжаю в Россию.

Он посмотрел на нее со смесью страха и восхищения.

– Но зачем вы вкладываетесь в такой опасный проект? Слишком рискованно, можно все потерять, навсегда остаться здесь, больше не увидеть могилу отца…

Она помолчала, потом ответила.

– Потому что курс будет расти. Курс будет сильно расти. Понимаете? Я не могу упустить такой шанс.

Он кивнул. Потому что слишком хорошо это понимал.