© Цветкова М. А., 2015

© Издательский Дом «Литера», 2015

* * *

 

 

Глава 1. Встреча с Василисой

Солнце палило немилосердно. Воздух был таким горячим, что мухи, казалось, вот-вот сварятся в нём, как в супе. Громко стрекотали кузнечики, порхали разноцветные бабочки, нескладным хором пели птицы. Лес разомлел от полуденной жары и за дремал, но вдруг…

Затрещали сучья, зашуршала трава, и из лесной чащи на поляну выбежало небольшое существо, покрытое пушистой бежевой шерстью. Худенькое тельце лесной бяки (а это, без сомнения, была бяка), дрожало от радости и ожидания чего-то необыкновенного, таинственного и прекрасного. «Наконец-то, – мысленно повторяла бяка, – вот и настал этот день. Целый год я его ждала, и вот он наступил!»

– Ёх-хо! Ну и повеселюсь я сегодня! – бяка расхохоталась, потирая розовые ладони. Длинный тонкий хвост закрутился быстро-быстро, словно зажил своей собственной жизнью.

Настроение у бяки Али было отличное – ещё бы, никому не охота кукситься в праздник Солнцестояния, в этот великий день для каждого лесного существа. Отмечают его всего лишь раз в год, в конце июня, зато ждут целых двенадцать месяцев.

Аля мечтательно заулыбалась, вспоминая, как она веселилась на прошлогоднем празднике со своими друзьями – ухарем Вилли и бякой Василисой. Тогда на Большой поляне, перед пещерой Верховной бяки – царицы Бякандии – были накрыты столы; лесного народу собралось видимо-невидимо, и малиновый сироп лился рекой… Они танцевали и объедались вкуснятиной, потом снова танцевали, а потом смотрели на колдобой. По лесу ходили слухи, что в этом году тоже будет чемпионат по колдобою. И Аля готова была отдать всё на свете, даже своё любимое ожерелье из волчьих ягод, только бы посмотреть на бой настоящих волшебников – злыдней с Чёрных Холмов.

Бяка так размечталась, что даже начала посасывать кисточку на своём хвосте, хотя Вилли тысячу раз пытался отучить её от этой дурной привычки. «Даже не верится, что уже послезавтра начнётся магическая неделя, – думала бяка, – полёты, заплывы, разные конкурсы… Игры, призы, малиновый сироп, а главное – колдовство, колдовство и колдовство… Да, интересное предстоит времечко! Злыдни за весь год не показывают нам, простым лесным существам, столько колдовских фокусов, как на этой неделе».

Вспомнив про злыдней, Аля подняла голову и с опаской оглядела контуры Чёрных Холмов, нависших над вершинами деревьев. «Странно, – удивилась бяка, – тишина и покой. Уснули они там, что ли? Холмы как будто вымерли, хотя злыдням сейчас наверняка не до отдыха – готовятся к празднику».

Вот уже целый месяц лесные существа наблюдали на Холмах по ночам яркие вспышки, и никто не сомневался в том, что это обыкновенный колдовской огонь – очевидно, злыдни испытывали новые заклинания, а может, создавали какие-нибудь удивительные колдовещи. Впрочем, бояться злыдней не стоило: эти жуткие на вид безволосые существа хоть и были великими магами, но никогда не делали обитателям леса ничего плохого, а некоторых, например, Верховную бяку, царицу Бякандии, даже обучили своему искусству. Без злыдней и их колдовских штучек не состоялось бы ни одного праздника, а жизнь в лесу стала бы серой и однообразной.

Солнце слепило глаза. Аля прищурилась и увидела, как высоко в ярком голубом небе появилась чёрная точка. Точка росла, росла и росла и, наконец, превратилась в большую чёрную птицу по имени Великое Каркало. Покружив над верхушками сосен под пристальными взорами лесных жителей, птица торжественно сообщила точное время: «Карр! Карр!», – и тут же скрылась из виду.

«Ну вот, всего лишь два часа дня, – подумала Аля. – Ровно два, потому что наше Каркало никогда не спешит и не отстает, не то, что часы у людей. Значит, времени до начала праздника ещё навалом. Успею немного пошалить, а потом побегу к Вилли. Пообедаем, дождёмся Василису (она, наверняка, опоздает, она всегда опаздывает, я же её знаю как облупленную!) и отправимся на праздник все вместе».

– Ёх-хо! Хорошо, когда есть верные друзья! – воскликнула бяка. – С ними гораздо веселее.

Вилли – отличный парень, хоть и ухарь, а бяка Василиса ей вообще как сестра. Сегодня на празднике они станцуют с Васькой бяк-бяк – самый модный танец в Бякандии в этом сезоне. Жаль, что Вилли танцевать не умеет – он страшно неповоротливый, как все ухари. Зато они с Васькой танцуют так, что существа смотрят на них с разинутыми ртами.

Вспоминая движения модного танца, Аля зашагала по поляне. «Сначала налево три приставных шага. Или четыре? Правая лапа – вперёд. Хвост наверх – трубой. Потом пошевелить ушами по часовой стрелке и сделать шаг назад. Неплохо получается, – бормотала бяка. – Теперь надо задрать вверх голову и что есть сил крикнуть: „Бяк-бяк!“».

Аля подняла голову и уже открыла рот, чтобы крикнуть, но слова как будто застряли у неё в горле. Бяка увидела, что на неё с неба, подобно орлу, пикирует гигантский комар – самый страшный хищник в лесу по имени упырь Альбинос. Белоснежные крылья комара были распростёрты, налитые кровью глаза выпучены, а длинное острое жало нацелено ей прямо в лоб. Комар был огромным: раза в два больше самой бяки. У Али от ужаса перехватило дыхание, она бросилась бежать. Единственное спасение для неё сейчас – спрятаться в лесу, Альбинос ведь не сможет охотиться в непроходимой чаще.

Бяка в три прыжка пересекла поляну, юркнула в лес и спряталась в густом малиннике, но упрямый Альбинос не отставал. Послышалось гудение, чем-то напоминавшее отдалённый рёв самолета. Бяка прижалась спиной к колючим веткам и зажмурилась. – Только бы не сегодня, только бы не сегодня, – твердила она. – Только не перед праздником. Пускай бы он укусил меня в любой другой день, ну вот завтра, например, или послезавтра, а лучше через неделю. В общем, когда праздник закончится».

Неожиданно гудение стихло. Бяка приоткрыла один глаз и замерла от ужаса: острое как игла жало тянулось к ней от самой тропы сквозь кусты малины. Оно всё приближалось, пока не застряло среди ветвей возле самого её носа. На острие появилась прозрачная капля и упала на землю, бяка еле успела отдёрнуть лапу. А на том месте, где капля соприкоснулась с землёй, трава пожухла и стала багряно-красной. Аля с облегчением вздохнула: кажется, опасность миновала, вряд ли упырь попытается укусить её ещё раз.

Огромный голодный комар что-то прогудел с досадой, взмахнул крыльями и улетел, чтобы продолжить охоту в другом месте. Все в лесу знали, что упырь Альбинос питается энергией существ – высасывает из них жизненную силу и бросает на произвол судьбы. Несчастная жертва могла проваляться без сознания целый месяц. Когда же на упыря жаловались Верховной, та только посмеивалась – этот опасный хищник помогал ей в тёмных делах, и царица Бякандии на многое закрывала глаза.

Дрожа от страха и задыхаясь, бяка стала выбираться из малинника на тропу. «Безобразие, в этом лесу не расслабиться ни на минуту, – возмущённо бормотала бяка. – Только размечтаешься, как… бац! Тут же на тебя какая-нибудь гадость с неба свалится…»

От сильного толчка Алю отшвырнуло в сторону. Через мгновение она очнулась, но уже сидя на тропе. А перед ней руки в боки стояла её подруга Васька собственной персоной. Рыжая, лохматая, толстая и слегка смущённая, что было очень подозрительно.

– Васька!!! – радостно закричала Аля. – А классно мы с тобой столкнулись! Ты меня чуть не раздавила своей тушей! Что это ты тут носишься как сумасшедшая? Ты видела Альбиноса?

– Н-н-да… – уклончиво пробормотала Василиса и отвела взгляд. В спутанной шерсти торчали шарики репейника. Вдруг Василиса поджала хвост и засеменила прочь.

– Эй, ты куда? – почуяв неладное, Аля быстро вскочила на ноги и преградила Ваське дорогу. – Ты куда так торопишься? Вилли совсем в другой стороне живёт. Мы же вместе на праздник собирались, как в прошлом году! Ты что, забыла?

Василиса подняла на Алю слегка косящие бегающие глазки и решительно произнесла:

– Я не пойду с вами на праздник.

Аля изумлённо уставилась на подругу.

– Как это не пойдёшь? Почему?

– Потому, что не хочу. Видишь ли, Аля, – продолжала Васька, гнусаво растягивая слова, – бывают в жизни такие моменты, когда вдруг собрался куда-то, например, на праздник, а потом взял да и разобрался. Собрался – разобрался, собрался – разобрался…

– Я тебе покажу собрался – разобрался! – завопила Аля, потрясая кулаками. – С кем же я буду танцевать бяк-бяк? А как же наша дружба, наши мечты?

Васька усмехнулась и нагло выставила вперёд мохнатую лапу.

– Послушай, Аля, ты давно в зеркало смотрелась? Знаешь, какая ты стала худая? Между прочим, да будет тебе известно, бяки толстеют не от еды, а от подлостей и хулиганства. Вот хоть на меня посмотри!

И Васька с гордостью похлопала себя по упитанным бокам.

– Мой тебе совет, Аля, – сказала она важно, – возьмись за ум. Будешь добренькой – скоро от тебя кожа да кости останутся. Ну ладно, некогда мне тут с тобой… Я очень спешу. Меня уже заждались на Большом Совете.

И Васька исчезла в зарослях. Некоторое время вдали ещё хрустели ветки, а потом всё стихло.

– Не ври! – опомнилась Аля. – Да кто тебя пустит на Большой Совет!? – закричала она вдогонку.

Совершенно расстроенная, бяка побрела прочь.

В лесу было гораздо прохладнее, чем на поляне, и звуки из чащи доносились совсем другие: жужжали мухи, поскрипывали стволы деревьев, где-то поблизости журчал ручей. Аля тяжело вздохнула и внезапно ощутила страшную усталость – ещё бы, не каждый день нападает Альбинос и предаёт лучшая подруга. Но испортить бяке настроение не так-то просто. Дойдя до ручья, Аля присела на корточки так, что острые коленки оказались выше её всклокоченной головы, зачерпнула ладонями прохладную воду и с любопытством уставилась на своё отражение.

Всё как обычно – пушистая бежевая шерсть, крупные треугольные уши. В тени густой листвы рассмотреть цвет глаз было невозможно, но Вилли говорил, что они цвета молодых сосновых иголок, к тому же очень хитрые. Из-за спины показался длинный гибкий хвост с кисточкой на конце.

– Может, я и похудела, – решительно сказала Аля. – Зато не предаю друзей. Но я наказываю их за предательство. Мщу и караю. Эта бесстыжая Васька у меня ещё попляшет! Сейчас же пойду и расскажу обо всём Вилли. Вместе мы обязательно что-нибудь придумаем. Ёх-хо! Я покажу этой Ваське, где раки зимуют!

В этот момент Аля даже не предполагала, насколько это окажется сложно.

 

Глава 2. В норе у Вилли

Ухарь Вилли жил в просторной двухкомнатной норе со всеми удобствами. Главным же её удобством была настоящая печь, на которой почти всегда что-то булькало и шкворчало. Вилли очень любил готовить, а Аля обожала вкусно поесть. К сожалению, их вкусы в еде совпадали крайне редко.

Ещё за десять шагов до норы бяка почувствовала аппетитный запах, витающий над землёй: Вилли вывел трубу из норы прямо на поверхность. На запах его стряпни возле трубы собиралось мелкое зверьё со всей округи, а иногда приходили даже существа – бяки, фефёлы, задохлики.

Аля принюхалась. «Похоже на ореховое пюре с медовым соусом», – подумала она. Нетерпеливо отодвинув лапами двух белок, уткнувшихся носами в трубу, бяка забарабанила по ней хвостом.

– Эй, Вилли, открой, это я!

Прошло немало времени, прежде чем над травой поднялось нечто вроде люка и наружу высунулось как всегда немного сонное лицо Вилли. Внешне Вилли немного напоминал бобра, но назвать ухаря бобром означало нанести ему страшное оскорбление. В отличие от Али, ухарь очень следил за своей внешностью и был страшным чистюлей. Густая серо-буро-малиновая шерсть Вилли блестела, овальные уши были чисто вымыты, ноготки на пухлых пальчиках ног и рук аккуратно подстрижены, а хвост и пышные длинные усы – расчёсаны.

– Ух, Аля, ты, что ли? – Вилли дружелюбно улыбнулся, обнажив при этом пятьдесят крупных белых зубов. Верхняя челюсть ухаря немного выдавалась вперёд, но это его нисколько не портило. Как и все ухари, Вилли довольно часто ухал.

– Это я, я! – нетерпеливо сказала Аля.

– Ух, заходи скорее, только белок не пускай, а то повадились тут! Сами-то варить не умеют, вот и ходят на все готовенькое…

– Ладно, не ворчи.

Аля быстренько спустилась по ступенькам на земляной пол и подбежала к печке, на которой стояла большая блестящая кастрюля.

– Что сегодня на обед?

– Грибной суп.

– Фу! – Аля недовольно поморщилась. – Зачем ты его сварил? Ты же знаешь, что я не ем тех, кто с глазами.

– Ух, а разве грибы с глазами? – искренне удивился Вилли, поглаживая пухлыми розовыми пальцами пышные усы.

– Червяки в них с глазами. Вот недогадливый какой! – Аля воздела глаза к небу, вернее, к потолку землянки, в котором были проделаны два окошка, затянутые прозрачной плёнкой. А за окнами действительно синело небо, проплывали белые облака и покачивались два беличьих хвоста и, кажется, один заячий.

– В моем супе нет червяков, – невозмутимо ответил ухарь.

– Это ещё надо доказать. А что на второе?

– Гусеницы, фаршированные бузиной, пареная лягушачья икра и хвойный салат.

– А что на компот? – упавшим голосом спросила Аля.

– Ух, на компот сегодня берёзовый сок со сладкими жуками-короедами.

– Налей мне, пожалуйста, немного сока, только без короедов, если можно.

– Но это же самое вкусное!

– Спасибо, оставь себе, – бяка чуть не плакала. – Ну и денёк выдался. Мало того, что предала лучшая подруга, так вдобавок ещё обед невкусный.

Аля сняла с гвоздика на стене ожерелье из сушёной рябины, присела на пенёк возле деревянного стола и принялась уныло грызть кисло-горькие ягоды.

Все стены подземной кухни были украшены заготовками на зиму: гирляндами репчатого лука, сушёных грибов, ягод и кореньев. В массивном буфете стояли баночки с маринованными жуками и пузатые глиняные чашки, из которых пить чай гораздо вкуснее, чем из обычных.

На стенах висели половники и ситечки, полки и полочки с горшками, кастрюлями, ковшиками, коробочками и прочими вещами, совершенно необходимыми любому повару. А в гигантском мешке в углу что-то подозрительно шуршало и шевелилось.

Ухарь Вилли поставил перед Алей берёзовый сок, налил себе в тарелку дымящегося ароматного супа и молча принялся за еду. Но стоило ему проглотить одну ложку, как Аля залпом осушила свой стакан и выпалила:

– Да я эту Ваську к людям в зоопарк сдам – пусть себе головы ломают, что это за зверь!

Вилли ухнул, задумчиво потеребил мохнатый затылок, искоса взглянул на Алю и спросил:

– Что-то случилось? Ты какая-то не такая.

– Случилось! – отчаянно размахивая лапами, Аля поведала Вилли о своей встрече с Василисой.

Вилли невозмутимо ел суп. Вопреки ожиданиям бяки, он, казалось, нисколько не удивился и не расстроился. Он лишь повёл овальными розовыми ушами и сказал:

– Ух, не обращай внимания. Васька всегда была такая. Ей нельзя доверять. Она – бяка.

– Но и я ведь тоже бяка! – справедливо заметила Аля.

Вилли задумался.

– Ух, ты другая, – изрёк он наконец. – А про Большой Совет Васька врёт, я уверен. Туда приглашают только самых-самых, а уж она-то точно не самая-самая.

– Но она вела себя так нагло, как будто бы её и вправду ждали на Совете. К тому же, – Аля с опаской оглянулась и перешла на шёпот, – вчера я два раза встречала её в лесу вместе с Верховной. Что у них за дела? А вдруг Верховная учит Ваську колдовать?

От этой мысли Але просто худо стало: ведь она сама так мечтала заниматься магией…

– Ух, может и так, – задумчиво произнёс Вилли – Васька такая проныра…

– А тебе не кажется, что в последнее время в Бякандии что-то неладно? – продолжала Аля шёпотом. – Как будто что-то затевается, что-то носится в воздухе. Тёмное, нехорошее. По-моему, сегодня вечером что-то должно случи…

«А-а-а… А-а!..», – завопила вдруг бяка.

Раздался странный звук, похожий на чих, и Алю подбросило вверх до самого потолка. Лишь приземлившись на пол, она поняла, что произошло.

А произошло крайне неприятное событие: пенёк, на котором она только что сидела, приоткрыл правый глаз, настоящий жёлтый глаз в зелёную крапинку. Над глазами нависали древесные грибы-паразиты, возле ноздрей болталась паутина, по которой бегал испуганный паук. Видимо, паук случайно забрался пню в нос, вот тот и чихнул.

– Разговорчики? – ехидно проскрипел Старый Пень. – Придётся рассказать о вашем поведении Верховной.

– Но мы же ничего не говорили, мы же вообще молчали, – затараторила Аля.

– Ух, и спали… – неуверенно добавил Вилли.

– Попались, теперь вам не отвертеться, я всё видел и слышал. – Старый Пень фыркнул, слизнул с носа паутину длинным зелёным языком и проглотил паука. – Вы мне никогда не нравились. Сегодня же доложу Верховной о вашем заговоре.

– О каком ещё заговоре? – дрожа от страха завопила Аля. Но пень уже исчез. На месте, где он только что стоял, не было ничего. Пустота, воздух. Только на полу расплылось грязное пятно.

– Куда ты меня усадил! – набросилась Аля на Вилли. – Ты что, не помнишь, сколько у тебя табуреток?

– Самой надо смотреть, куда садишься, – пробубнил Вилли в ответ. – Я и внимания не обратил, что ты на Старого Пня уселась.

Але вдруг стало смешно.

– Ну вот, теперь нам крышка, – обречённо сказал Вилли. – Этот старый ябедник всё Верховной передаст. Вечно подслушивает и подсматривает, жить спокойно не даёт. Лучше бы он свою волшебную силу на какое-нибудь полезное дело употребил!

– Да он просто пугает, – Аля хихикнула. – Мы же ничего плохого не делали. Думает, если он слуга Верховной, так ему всё можно!

– Ух, вот именно! – ухарь немного приободрился. – Давай лучше о нём забудем.

А у меня для тебя сюрприз, – Вилли улыбнулся, обнажив крепкие белые, немного выступающие зубы. Он ненадолго исчез в другой комнате, а потом снова появился на пороге, держа в вытянутой лапе вешалку-плечики. На плечиках висели удивительной красоты смокинг, белая рубашка и чёрный галстук-бабочка.

– Где ты это взял? – удивилась Аля.

– Ух, Верховная мне дала. А уж откуда у неё – не знаю. Может, наколдовала, может, злыдни подарили, а может, купила у домовых из человечьего города.

Бяка потрогала материю. Ткань была плотной, но мягкой на ощупь, такой замечательной одежды она ещё никогда не видела. Обычно существа ходили вообще без одежды, а наряжались только по особым случаям, для красоты.

– Высокое качество, на колдовство не похоже, – с видом знатока сказала Аля. – Ну и зачем тебе такой красивый костюм?

Вилли смутился.

– Я буду официантом сегодня на празднике…

Так громко Аля уже давно не хохотала, с самого утра. Она даже повалилась на спину и засучила лапами в воздухе.

– Ты – официант? – бяка просто захлёбывалась от смеха. – Да там все существа умрут от голода, пока ты доберёшься до них с подносом. Чего доброго, уснёшь где-нибудь по дороге.

– Ух, а вот и нет, – Вилли, похоже, немного обиделся. – Зато я заработаю много бублей и смогу купить бякобук.

– Бякобук! – Аля мигом перестала смеяться. – Дашь поиграть?

– А сама заработать не хочешь? Там ещё место буфетчицы свободно…

– Это не для меня, – призналась Аля. – Да чтобы я, гордая бяка, подавала мухоморы каким-то фефёлам! Да ни за что на свете! Лучше уж всю жизнь буду играть на чужом бякобуке и питаться сушёной рябиной. Фу, гадость какая! – бяка только теперь заметила, что всё это время крепко сжимала в лапе рябиновое ожерелье, и отбросила его в сторону.

В норе вдруг потемнело: над самой поляной низко-низко кружило Великое Каркало. Аля даже рассмотрела, как забавно птица поджимает на лету жёлтые лапы.

– Карр-карр-карр-карр! – донёсся хриплый голос.

– Ух, давай-ка на праздник собираться, четыре часа уже, – сказал Вилли, – не опоздать бы. Пока дойдём, а мне ещё переодеться нужно.

– Вот зануда. Ёх-хо! Одевайся и почапали! – бяка подпрыгнула и забила хвостом.

«Скоро я буду играть на бякобуке, – думала Аля. – Здорово, даже не верится! А Ваське ни за что не дам, как бы ни просила. Даже если на колени встанет».

 

Глава 3. Золотая змейка

Аля и Вилли тронулись в путь к Большой Поляне. Идти неблизко, но они с детства знали в лесу каждый кустик. Друзья миновали улицу Ухарей, прошли по мостику над речкой Веселушкой и оказались на улице Солнцестояния.

Перед началом долгожданного праздника существ в лесу было полным-полно. Все, даже самые ленивые, повылазили из своих нор, гнёзд и шалашей на тропинки и просеки. Но люди, тут и там бродившие по лесу с грибными корзинами, по-прежнему ничего не замечали, хотя существа были не так уж и малы – кто по колено, а кто и по пояс человеку. Если грибник слышал хруст ветки, он думал, что это зверь. И как бы быстро ни оборачивался человек, проворная бяка всегда успевала спрятаться раньше. Заслышав уханье, человек поднимал голову, надеясь разглядеть в ветвях сову. На самом-то деле это ухал ухарь… Яркий свет вдали человек принимал за костёр или даже за лесной пожар, хотя свечение скорее всего исходило от оранжевого злыдня.

Существа любили пошутить над людьми. То украдут у грибника перочинный ножик – пусть думает, что потерял! То вытащат на привале компас из кармана, перевернут стрелки и сунут компас обратно. Иногда даже меняли в корзине сыроежки на поганки. И ни один человек до сих пор ни разу не заподозрил, что в лесу живут существа. Удивительно!

Смокинг сидел на Вилли как влитой. Даже прорезь для хвоста находилась точно на месте. Но ухари, как и бяки, не привыкли ходить в одежде. То и дело Вилли ухал и кряхтел, ёрзал и почёсывался, но желание заработать много бублей придавало ему новые и новые силы. Он уже очень давно мечтал о бякобуке и, если сегодня вечером всё сложится удачно, завтра они с Алей пойдут в магазин «Магия для всех» и купят, наконец, бякобук. Пусть не из самых дорогих, но обязательно современный.

Название магазина «Магия для всех» звучало как насмешка: колдовать в лесу умели лишь немногие, лишь избранные. Не считая, конечно, злыдней. Те-то передавали свой дар и секреты из поколения в поколение.

– Вилли, а разве бякобук имеет отношение к магии? – спросила вдруг Аля.

Вилли и сам сейчас об этом думал.

– Ух, не имеет. Я слышал, что бякобук обычные трутни придумали… – Он замялся. – То ли трутни из Трутландии, то ли люди из Америки. Не помню точно. Но только у нас, в Бякандии, это изобретение получило своё настоящее название: бякобук. А продают его в универмаге «Магия для всех», потому что где же его ещё продавать? В лесу не так много магазинов. «Еда», «Вкуснятина», «Вторая кожа», «Всё для норы»… – Вилли загибал толстенькие пальцы с длинными коготками.

– Специализированный магазин для фефёл «Бантики», – подсказала Аля.

– Ух, да, «Бантики», – Вилли поморщился. – Он не любил фефёл, а их увлечение бантиками считал полной ерундой.

– Стой, кто идёт? – раздался вдруг скрипучий голос совсем рядом.

– Бяка Аля и ухарь Вилли, – ответила бяка, оглядываясь по сторонам.

От дерева неожиданно отделился бука. Выглядело это так, словно нижняя часть дерева просто отошла в сторону: бука как две капли воды походил на ствол обыкновенной лиственницы. Длинные руки с огромными кулачищами величиной почти с его голову свисали ниже колена. Ноги же, наоборот, казались непропорционально короткими. Всё тело буки покрывала шелушащаяся кора, а черты лица были очень грубыми, как будто вырубленные топором.

– Пароль! – проскрипел бука низким, неприятным голосом.

– Отвяжись! – бросила Аля на ходу. – Мы на праздник спешим.

Но неумолимый бука преградил им дорогу.

– Я здесь слежу за порядком. И не пропущу, пока пароль не скажете.

– Ух, «колдобой»! – сказал Вилли.

– Не «ух, колдобой», а просто «колдобой», – поправил бука. – Ладно, проходите. Ещё раз перепутаете пароль – доложу Верховной. Бука отвернулся в ожидании новой жертвы и потерял к ним интерес.

– Зачем спрашивать пароль, если он и сам его знает! – ворчала Аля на ходу.

– Ух, тише! – зашикал на неё Вилли. – С буками шутки плохи. Возьмут и арестуют. И останемся мы тогда без праздника…

Перед самым носом Али на тропу из леса вынырнули две фефёлы. Ростом фефёлы были повыше Али, примерно как Вилли. Стройные и немного угловатые, они двигались прыгающей походкой и болтали без умолку. Шерсть у фефёлы слева была иссине-чёрной, с головы до самой талии струились блестящие гладкие пряди, перевитые шёлковыми лентами. У фефёлы справа были светлые, с рыжеватым отливом волосы. Игривые кудряшки образовывали вокруг головы пышное облако, в котором словно запутались десятки пёстрых бантиков. Красные и зелёные, кружевные, бархатные и ситцевые бантики были вплетены в шерсть обеих фефёл с головы до ног, запястья и лодыжки украшали браслеты из бисера. В такт мелким шажкам фефёлы помахивали пышными, как у пони, завитыми и надушенными хвостами. В руках обе фефёлы держали маленькие дамские сумочки из натуральной кожи.

– Ты как завивала волосы, Тереза? – спросила фефёла-брюнетка свою подругу.

– На шишки, Тамара, – ответила та.

– Как это? – удивилась брюнетка.

– Очень просто: накручиваешь мокрые волосы на шишки, а утром шишки вытаскиваешь, и получаются волосы кудрявые, – объяснила Тереза.

– И ты всю ночь спишь на шишках, Терезочка?

– Да, но зато посмотри, какая я красивая! – фефёла подпрыгнула. – А ты чем красила губы, Тамара? – спросила она брюнетку.

– Брусникой, Тереза. А ты чем красила глаза?

– Черникой, Тамара. А нос припудрила пыльцой одуванчика.

– Ой, Терезочка, – вскрикнула вдруг Тамара, – у тебя краска на левом глазу размазалась.

Тереза замедлила шаг, внимательно посмотрела на Тамару и сказала:

– Спасибо. А у тебя на губах подтёки до самого подбородка.

– И тебе спасибо, Терезочка, – ядовитым тоном ответила Тамара. – А у тебя на плече муха сидит.

– А по тебе зато червяк ползёт. Огромный жирный червяк! – взвизгнула Тереза.

Фефёлы остановились посреди тропы как вкопанные, сжали кулаки и обменялись уничижительными взглядами. Аля и Вилли осторожно обошли фефёл и быстрее зашагали прочь. Нетрудно было предположить, чем всё закончится: фефёлы подерутся, и буки прибегут из разнимать. Так и на праздник опоздать недолго.

А тем временем лес становился гуще, деревья теснее придвигались друг к другу, сплетались корявыми лапами-ветками. Даже птицы перестали петь, а кузнечики – стрекотать. Аля и Вилли приближались к самому сердцу леса, продирались в непроходимую чащу. Заходящее солнце тускло поблескивало сквозь густую листву. Смеркалось.

Аля уверенно шагала по песчаной тропинке, и вдруг… О ужас! Босая лапа Али наступила на что – то холодное и скользкое. Бяка резко остановилась, Вилли наткнулся на неё и ухнул от неожиданности.

– Что такое? – Аля завертелась на месте и вскоре поняла, что произошло: на тропе притаилась небольшая змея золотистого цвета, её гладкая кожа сверкала и переливалась. Змейка грациозно приподнялась на хвосте, вытянула шею и уставилась на Алю неподвижным гипнотическим взглядом. Бяку прошиб озноб, она начисто позабыла, что надо делать, чтобы избежать змеиного укуса – то ли поскорее убегать, то ли, наоборот, стоять на месте и не шевелиться. Поэтому она нерешительно раскачивалась из стороны в сторону и дрожала от страха. И тут змейка подмигнула Але, в её жёлтых глазах совсем не было злости, а только бесконечная мудрость золотых змей. Потом змейка поползла прочь, то и дело оглядываясь на Алю.

– Вилли, что это с ней? – у Али зуб на зуб не попадал.

– Ух, кажется, она тебя зовёт за собой.

У Али перехватило дыхание.

– Неужели? И как я сразу не догадалась?! – воскликнула бяка. – Давным-давно нас учила Верховная… – И, подражая Верховной бяке, Аля затянула загробным голосом: «Если на твоём пути тебе встретится золотая змейка – знай, это твой шанс. Может быть, единственный шанс в жизни сделать что-то стоящее, повлиять на ход событий. Не каждому выпадает такая удача. В эту минуту нужно бросить все свои дела, позабыть, куда направлялся, и идти за змейкой. Она приведёт именно в то место, где твоё присутствие сейчас необходимо, а потом исчезнет».

Змейка вильнула золотым хвостом и поползла с тропинки прочь, в траву.

– Эй, ты куда? – закричала Аля. – Мы ведь шли на Большую Поляну, на праздник. Я ждала его целый год, а теперь ты хочешь увести меня в сторону. Это несправедливо! Сейчас же вернись обратно!

Змейка лишь скосила на неё янтарный лукавый глаз и двинулась дальше.

– Ух, Аля, а ты не забыла, что я буду официантом на празднике? – сказал Вилли. – Если я опоздаю, Верховная меня уволит, и тогда уж точно нам не купить бякобук никогда в жизни.

На какое-то мгновение Аля растерялась. О бякобуке она мечтала уже давно: на нём и поиграть можно, и новости узнать, и поговорить с кем-нибудь с другого конца леса. Но змейка… Она встречается раз в сто лет или даже реже.

– Вилли, ты посмотри, какая она красивая! – воскликнула Аля. – На каждой чешуйке у неё ромб, а вокруг ромба – четыре одинаковых кружка и зигзаги. По-моему, это магический узор.

– Ух, не ходи за ней, – Вилли захлопал большими сонными глазами. – Не нравится мне всё это. Наверняка влипнешь в какую-нибудь тёмную историю…

Но Аля уже приняла решение.

– Пока, Вилли. Гуд бай. До встречи на празднике. Ёх-хо! – Бяка махнула на прощание хвостом и скрылась в лесу.

– Ух! Зря она меня не послушалась, чует мое сердце, – пробормотал Вилли, – не надо ей было идти за этой змейкой. Что-то случится. Она обязательно попадёт в беду, я чувствую. Но разве бяку остановишь? – Он тяжело вздохнул и пошёл дальше по тропе, отгоняя от себя грустные мысли.

А Аля шагала как зачарованная, не видя перед собой ничего, кроме блеска золотой чешуи. Она шла довольно долго, но вот деревья расступились, и впереди показалась очень красивая лужайка с невысоким холмиком посередине.

– Вот чудеса! – удивилась Аля. – В первый раз этот холм вижу.

Трава на лужайке казалась аккуратно подстриженной, как на газоне. На клумбах благоухали разноцветные диковинные цветы. Несмотря на то что в лесу уже смеркалось, здесь, на лужайке, было светло, как днём. Жужжали шмели, стрекотали кузнечики, порхали нарядные бабочки и большеглазые стрекозы с прозрачными крыльями – одним словом, чрезвычайно уютное местечко.

– Здесь пахнет магией, – прошептала Аля, – у меня на неё нюх. Наверняка, нужно знать заклинание, чтобы попасть на эту поляну. Но для золотой змейки нет преград. А мы с ней сегодня дружим!

Змея лениво прикрыла правый глаз, потом вновь широко открыла его, словно подмигнула, и заскользила через лужайку к холму, Аля – следом. Они поднялись на вершину по мраморной лестнице с изящными перилами. И вот лестница упёрлась в золотую дверь, которая не замедлила распахнуться настежь.

Аля заглянула внутрь, и в лицо ей повеяло ледяным дыханием пещеры. Бяка увидела тёмный коридор, на каменных стенах ярко горели факелы. Лестница вела вниз, под землю, в глубь холма.

Змейка скользнула через порог, Аля – за ней. Чтобы не было так страшно, она затянула песню:

«Кстати, не мешало бы действительно чего-нибудь поесть, одной рябиной сыт не будешь», – подумала Аля.

– Эй, змейка, если ты волшебная, может, и покормишь меня заодно?

Змея неожиданно остановилась, приподняла голову и злобно зашипела.

– Ты что? Я же пошутила, – отпрянула бяка. А потом всерьёз призадумалась: «Без еды я, пожалуй, протяну, а вот без мелких пакостей – ни за что на свете. Очень хочется пошалить». Аля выдернула факел из крепления на стене, затушила его в подземном ручейке и намалевала на стене автопортрет. «Кто знает, а вдруг этот рисунок поможет мне найти обратную дорогу? – подумала она. – А кстати, как я отсюда выберусь?» Позже она нарисовала ещё несколько бяк на стене, но ей быстро надоело таскать в руках тяжёлый факел, и она положила его на землю.

Они сворачивали то направо, то налево. Потом ещё семь раз направо и трижды налево. По обе стороны от главного коридора вели боковые ходы. «Ничего себе, да тут целый подземный город!» – подумала бяка. К счастью, путь был не слишком долгим. Вскоре коридор начал сужаться и упёрся в массивную деревянную дверь. Влево и вправо отходили лучи ещё двух коридоров, поуже. Тут золотистая змейка привстала на хвосте и пристально посмотрела на Алю бездонными жёлтыми глазами. Потом она склонила голову в поклоне, юркнула под камень и исчезла. Испарилась, точно её и не было.

Аля поднатужилась и сдвинула камень с места в надежде обнаружить под ним нору – ничего подобного, ни одной дырочки, куда можно было бы спрятаться… Тогда бяка сняла со стены горящий факел и при ярком свете ещё раз изучила пол. По-прежнему ничего примечательного…

Бяка пожала плечами и с любопытством огляделась по сторонам. Когда взгляд упёрся в прочную дубовую дверь, Аля вспомнила первое правило бяк: «Если перед вами дверь, немедленно загляните в замочную скважину». Так она и сделала. И застыла на месте с открытым от удивления ртом.

 

Глава 4. Большой Совет

По ту сторону двери находился зал овальной формы. Прямо напротив Али стоял гранитный трон, на его высокой спинке и на подлокотниках сверкала мозаика из драгоценных камней – рубинов, сапфиров, изумрудов.

В стенах зала Аля разглядела ещё несколько дверей. В зале было светло, как днём, благодаря десяткам свечей в настенных канделябрах и нескольким электрическим фонарикам. «Наверно, фонарики выменяли у домовых на грибы и ягоды», – догадалась Аля.

Узор потолка повторял узор пола и, по всей видимости, являлся колдовским: на редкость свирепыми выглядели огненные драконы, изумрудные змеи и чёрные фантастические птицы с крючковатыми клювами. На дверях изнутри тоже были узоры, но Аля не смогла их рассмотреть – слишком далеко.

По кругу, лицом к трону, сидели лесные существа. Существа непринуждённо болтали, размахивали лапами, вертели хвостами. Казалось, что они чего-то ждут. Аля переводила тревожный взгляд с одного лица на другое.

И вдруг… Нет, не может быть! Бяка не поверила своим глазам. Она зажмурилась, но когда открыла глаза, то снова увидела знакомую рыжую шерсть с кругляшками репейника. «Неужели это Васька? Что она здесь делает?» – подумала Аля. Василиса хитро улыбалась.

У небольшой двери в противоположной стороне зала навытяжку стояли трое – Главнокомандующий армией Бякандии генерал Дрындель и его телохранители Ясень и Липа. Телохранители были похожи друг на друга, как братья-близнецы, – выпяченные подбородки, грубые лица словно вырезаны из дерева неумелой рукой. В лапах они держали дубины, с которыми их самих можно было перепутать.

Фефёлы возбуждённо галдели, а рядом с ними несколько испуганных задохликов, один другого меньше, тесно жались друг к дружке.

Сквозь замочную скважину Аля не могла рассмотреть весь зал. Сгорая от любопытства, она подбежала к следующей двери. Тут бяка снова приникла глазом к отверстию, но сразу же отпрянула, испуганно взвизгнув: совсем рядом, по обе стороны от двери сидели два чудища. Слева притаился упырь Альбинос. Крылья его порозовели, а это означало, что он всё-таки уже успел перекусить после того как утром набросился на Алю.

Справа от двери, словно бесформенная гора, расположилась серая, скользкая, зловонная Мымра, на прошлогоднем Празднике Солнцестояния удостоенная почётного титула «Королева уродства». Мымра была настолько тучной и неповоротливой, что даже ходила как будто с трудом, медленно передвигая слоновьи ноги восемьдесят шестого размера с загрубевшими подошвами. Мягкие складки потрескавшейся кожи свисали по всему телу и колыхались в такт тяжёлой поступи. В лесу Мымру боялись, но уважали, потому что она страшно таращила огромные навыкате глаза и не говорила ничего, кроме «о, да» и «о, нет». А так как она сильно гнусавила и шепелявила, то получалось всегда «о, та-а…» и «о, те-ет…». В безобразных устах эти самые обычные слова звучали таинственно и пугающе.

Голоса в зале неожиданно смолкли, со скрипом распахнулась дверь, и в зал вступила Верховная в сопровождении своего верного слуги Старого Пня.

За последние полвека Верховная бяка почти не изменилась, разве что немного прибавила в весе. Одни существа считали её толстой, а другим она казалась просто статной и крупной. Одни считали её седину признаком старости и близкого заката, а другие, наоборот, думали, что серебристые пряди только украшают длинную иссиня-чёрную шерсть. Но все держали своё мнение при себе, потому что любое обсуждение Верховной влекло за собой строгое наказание.

Верховная устремила неподвижный взгляд на трон, и он подъехал к ней, сверкая изумрудами. Существа в зале затаили дыхание. Верховная неторопливо опустилась на трон, положила рядом кнут с золотой рукояткой и скрестила мохнатые задние лапы на красной бархатной подушечке. Передние лапы с длинными, тщательно заострёнными когтями она положила на подлокотники – на цепких пальцах играли и переливались всеми цветами радуги бриллианты и рубины.

Старый Пень примостился у подножия трона и пустил корни глубоко в землю. Его крючковатый нос, похожий на сучок, безостановочно двигался, словно вынюхивая сплетни, чтобы сразу же передать их хозяйке.

Бяка Аля наблюдала за существами в зале, затаив дыхание, стараясь не пропустить ни единого слова, ни единого жеста. «Что происходит? Почему они все собрались здесь?» – недоумевала бяка. И тут её осенило.

– Да это же Большой Совет… – заворожённо прошептала Аля. – И Круглый зал, о котором судачит весь лесной народ. Далеко не каждому удаётся проникнуть сюда хоть раз в жизни. Вот так удача! Ёх-хо! Понаблюдать за Большим Советом – что может быть интересней! А ну-ка, посмотрим, что они там выдумают…

Аля подкатила камень поближе к двери, устроилась поудобнее и, вновь припав глазом к замочной скважине, собралась подглядывать и подслушивать. Горящий факел бяка прислонила к двери, напрочь позабыв о том, что дверь-то деревянная… Отсыревшие за столетия доски начали дымиться, но Аля, поглощённая удивительным зрелищем, этого не заметила.

* * *

Верховная обвела зал внимательным взглядом из-под тяжёлых век с редкими белёсыми ресницами, её неподвижное лицо напоминало маску. Верховная бяка держалась спокойно и уверенно, и только лёгкое помахивание хвостом с седой кисточкой на конце выдавало волнение царицы.

Она подняла мохнатую лапу. По залу разнёсся низкий, вкрадчивый голос.

– Существа! Да здравствует Солнцестояние!

Существа забухтели, забубнили, завизжали в ответ. Верховная вытянула вперёд лапу, призывая к тишине. Алый отблеск рубина на кольце пронзил комнату.

– Вчера я беседовала с Пещерным Духом, – вкрадчиво произнесла Верховная. Существа задрожали. Беседы с Пещерным Духом не сулили им ничего хорошего: как правило, он требовал от лесного народа жертвоприношений.

– Пещерный Дух поведал мне один секрет… – Верховная обвела проницательным взглядом своих слушателей. На лицах появился интерес, глаза заблестели. Даже страх не мог победить природного любопытства лесного народа.

– Пещерный дух сказал мне, что ключ от Тридесятого Царства, который я ищу вот уже сто лет… – Верховная сделала паузу, – хранится у Лешего!

Мертвенно-бледное лицо Верховной исказилось ненавистью, глаза налились кровью. Леший был лютым врагом Верховной. Она ненавидела его всем сердцем, особенно после того, как он переметнулся на сторону добра. Но справиться с Лешим, который был не менее сильным волшебником, чем она сама, у Верховной не хватало сил.

– Вы должны принести мне этот ключ! – тихо, но властно произнесла Верховная.

– У нас не получится… Мы же слабые… Мы не владеем магией… – робко забубнили существа.

– Мне не интересно, как вы добудете ключ, – прервала их Верховная. – Можете украсть его или убить Лешего – мне всё равно.

– А награда? – робко спросил кто-то и спрятался за спиной соседа.

– Награда… – Верховная усмехнулась. – Кто принесёт мне ключ, тому я отдам трон Бякандии!

Существа словно онемели. Они не ожидали услышать подобного: Верховная правила лесным народом уже тысячу лет и очень дорожила своей властью. Что же произошло? Ради чего Верховная правительница Бякандии готова отречься от трона? Они терялись в догадках…

Даже Старый Пень в растерянности потирал корнем лоб.

– А теперь давайте-ка споём, – Верховная неожиданно встала, взяла в руку кнут, лежавший рядом с ней на троне, и взмахнула им. В то же мгновение, хрипя и подвывая, существа затянули песню. Эта песня была похожа на шуршание опавшей листвы в пасмурный день, на гулкий топот ног в подземном лабиринте, на раскаты грома где-то вдали, на плеск воды, производимый в ночи одинокой рыбой. От этих звуков мурашки бежали по коже.

Существа, будто зачарованные, раскачивались в такт своеобразной музыке, а Верховная, как дирижёрской палочкой, водила кнутом превращений, самым мощным магическим оружием в Бякандии. Когда песня кончилась, Верховная хлопнула в ладоши, существа встряхнулись и сбросили с себя остатки чар.

– Ты сильна, Верховная, – прожужжал Альбинос, – мы и не собирались петь ничего такого…

– Пустяки, я всего лишь добавила немного колдовства в мотивчик, – усмехнулась правительница, весьма довольная собой. – Но ни одно великое дело не обходится без магии. И вот ещё что, – Верховная помолчала, собираясь с мыслями. – Вам известно, что Пещерный Дух ничего не делает даром. Взамен настоящей тайны он требует настоящую жертву.

– О, те-ет, – прошептала Мымра.

Под холодным взглядом Верховной существа прятались друг за дружку и попискивали от ужаса.

– На этот раз Пещерный Дух не примет в жертву белку, зайца или оленя, – слова царицы бяк звучали как приговор. – Он требует… – Верховная обвела беглым взглядом присутствующих и уставилась на Василису, – чтобы я отдала ему существо.

 

Глава 5. Мишель

Бяка Аля подслушивала и подглядывала за Большим Советом, запоминая всё слово в слово. То прикладывала к замочной скважине ухо, то приникала глазом. Время от времени она прикрывала рот рукой и позволяла себе восклицания вроде: «Вот это да!» или «Какая подлость!»

Аля была так увлечена происходящим в Круглом зале, что и не заметила, как дверь загорелась: сырые доски подсохли, затрещали и вспыхнули ярким пламенем. Дым защекотал бяке ноздри, она чихнула, но тут же снова припала к замочной скважине, боясь пропустить самое интересное: вот сейчас Верховная объявит, кого принесут в жертву Пещерному Духу. А вдруг Ваську или Вилли, или даже её саму, бяку Алю?

Но в зале воцарилась подозрительная тишина. И вдруг фигуры на полу и на потолке ожили! Гигантские драконы захлопали перепончатыми крыльями, извергая огонь, чёрные птицы вонзили острые клювы в своих беззащитных жертв, змеи свились в клубки и изогнулись в завораживающем танце. И не понятно было, где фигуры настоящие: на полу или на потолке? Но самое страшное, что всё это происходило в полной тишине. Аля увидела, как царица Бякандии подняла вверх руку, на пальце сверкнул огромный красный камень.

– Существа, – глухо произнесла Верховная, – предатель проник в нашу святыню, в наш подземный город.

Хвост Верховной часто-часто застучал по трону. Она подалась вперёд, втягивая носом запах гари. Аля сжалась в комок, страх подбирался к самому горлу, она еле сдерживала крик.

– Враг подслушал наш секрет, – произнесла правительница. – Я не знаю, кто это был, и никто никогда не узнает, потому что предатель умрёт. Он воспользовался огнём, но сам погибнет от огня. Он хотел отравить нас дымом, но сам погибнет от дыма. Он навек останется здесь, в каменном лабиринте!

И тут Аля почувствовала, как огонь, объявший дверь, перекинулся на неё. Алые драконы плясали в языках пламени, изумрудные змеи обвивали шею, а чёрные птицы клевали прямо в голову. От дыма слезились глаза, тяжесть наваливалась на тело. Аля медленно опустилась на пол. Она задыхалась. Тяжесть, какая тяжесть… И почему она не послушалась Вилли?

– Вилли, где же ты, помоги!.. – голос бяки потонул в гуле подземного города.

* * *

Словно гигантский валун придавил Алю к земле, и длилось это целую вечность. Когда бяка с огромным трудом приоткрыла глаза, то обнаружила, что по-прежнему лежит в лабиринте, а на груди у неё сидит мышь. Очень симпатичная мышь, приятного серого цвета, с красивыми длинными усами, в серебристой шляпе-цилиндре. Мышь галантно приподняла лапкой шляпу.

– Позвольте представиться – Мишель. Мишель Крупье к вашим услугам.

– Тогда окажи услугу: слезь с меня, – прошептала Аля пересохшими губами. – Ты тяжёлая, как слон.

Мышь, кажется, слегка обиделась, но спрыгнула вниз.

– Во-первых, смею вас заверить, мой вес не имеет никакого отношения к вашему состоянию здоровья. А во-вторых, если уж на то пошло, я не тяжёлая, а тяжёлый. Почему-то все думают, что если мышь, то обязательно женского пола. Так вот имейте в виду: лично я – самец. Джентльмен, если угодно. И, кстати, отсюда снизу мне вас очень плохо видно.

Аля слегка повернула голову и взглянула на мышонка. Тот стоял на задних лапах и даже приподнялся на цыпочки, чтобы она его лучше слышала. Серебристый цилиндр съехал набок, чёрные глаза-бусинки блестели от возмущения, усы топорщились. Мышонок выглядел так забавно, что Аля захихикала, несмотря на весь ужас своего положения.

– Жуть какая-то, – проговорила она сквозь смех, – драконы, змеи, мыши… Мне приснился страшный сон. Обычно кошмары снятся, когда объешься на ночь, а на самом деле я уже давным-давно ничего не ела. Только это противное ожерелье из рябины. Интересно, а мыши съедобны?

– Ужасно невкусные, – залепетал мышонок, – просто отрава. Откусишь кусочек, и всё, – мышонок провёл ребром ладони по шее. – Всё, каюк. Язва желудка и переворот кишков, с вашего позволения.

– Ты имеешь в виду заворот кишок? – усмехнулась Аля.

– Он самый, – подтвердил Мишель. – Просто я всегда страшно волнуюсь, когда говорят о том, какие мыши на вкус.

– Что-то я тебе не верю, – задумчиво сказала бяка. – Вид у тебя слишком аппетитный. – Пожалуй, всё-таки попробую мышатины.

С этими словами Аля сцапала мышонка и поднесла к глазам, чтобы получше рассмотреть. Мишель пищал, кусался и изо всех сил пытался вырваться.

– Отпусти меня сейчас же, я здесь совсем не за этим!

– Все мы здесь не за этим.

– Если упадёт хоть один волосок с моей шкурки, будешь иметь дело с Лешим!

– С Лешим? – Аля открыла рот от удивления и поставила мышонка на землю.

– Я Лешего не боюсь, – сказала Аля. – Он управляет только зверями и птицами, а мы, лесные существа, ему не подчиняемся.

– Ах, значит тебе уже лучше? Вот ты как заговорила! – мышонок на всякий случай отбежал на безопасное расстояние.

– Пока ты мне всё не объяснишь, я за себя не ручаюсь, – сказала Аля. – Проглочу и забуду. Давай, рассказывай, кто ты такой и что здесь делаешь. И говори проще, а то я тебя плохо понимаю. – Аля улеглась поудобнее, подпёрла голову лапой и приготовилась слушать.

– Ладно, так и быть. Попробую объяснить так, чтобы даже бяка поняла, – пропищал Мишель, поправляя цилиндр.

– Так вот. Я – волшебник, помощник и ученик Лешего, можно сказать, его правая рука, – начал он. – Я знаю много языков: английский, французский, ежовый, моржовый, рысий, лисий, жабий, крабий… и рыбий со словарём.

Мои предки известны по всей Европе. Во время войны мой дед служил во Франции мышью при полевой кухне. Под старость он осел в подвале шикарного казино, отсюда и пошла наша фамилия – Крупье.

Аля зевнула.

– А мой отец был одной из самых образованных мышей своего времени, – продолжал Мишель. – В молодости он работал в библиотеке, и за время его работы там не осталось ни одной не проеденной книги. Он любил музыку, театр…

– Тебе не надоело хвастаться? – перебила его Аля. – Расскажи-ка лучше про Лешего, я ведь его не видела ни разу. Это правда, что он живёт на другом берегу озера?

– У нас там дом, – кивнул Мишель. – Ну, вернее, у Лешего. Но я там родился. Дядя Леший меня воспитал, поскольку был очень дружен с моим отцом.

– Как интересно! – воскликнула бяка. – А это правда, что Леший теперь добрый?

– Ещё какой! – пискнул Мишель. – Между нами говоря, немножко занудный, особенно когда начинает нотации читать, но, в общем, с ним можно иметь дело. А когда Леший узнал, что ты попала в беду, он отправил меня сюда, чтобы я тебе помог.

– А с чего это вдруг он вздумал мне помогать?

– Понятия не имею, зачем ты ему понадобилась, – фыркнул Мишель. – Я бы сам ради тебя и лапой не пошевелил. – Мышонок встряхнулся и снова напустил на себя важности. – А теперь вставай, – скомандовал он. – Пора сматываться отсюда, с вашего позволения. Верховная наложила удерживающее заклятие на лабиринт, а Лешему удалось снять его всего на один час.

– И если мы сейчас же не смоемся, мышеловка захлопнется, – догадалась Аля.

– Я бы предпочёл назвать эту «мышеловку» бяколовкой, – пискнул Мишель. – Но в целом ты права.

Аля нехотя поднялась на ноги. Голова кружилась, подташнивало. Но разве стоит обращать внимание на такие мелочи, когда впереди танцы на поляне, встреча с Вилли, бякобук и ещё куча всяких приятных вещей. «Представляю себе выражение лица Вилли, когда я ему расскажу о приключениях этой ночи», – подумала Аля.

– Эй, мышь, не отставай, а то предки на тебя обидятся! – бяка рассмеялась. – Ёх-хо!

И она поскакала по лабиринту.

 

Глава 6. Праздник Солнцестояния

Мишель бежал впереди, показывая дорогу – одна бы Аля ни за что не выбралась из лабиринта. Поворот направо, налево, опять налево, потом три раза подряд направо. Вскоре вдали забрезжил свет. Сначала жёлтое пятно было размером с пуговицу, потом с блюдце, и вот наконец Аля с Мишелем подошли к выходу из пещеры. Наверху в массивной двери было круглое окошко, откуда и струился свет. Бяка сразу поняла, что это не та дверь, через которую она вошла в пещеру: та дверь была золотой, а эта – деревянная. Не долго думая, Аля потянула за ручку, и дверь легко приоткрылась. Бяка выглянула наружу.

– Осторожно! – пискнул Мишель.

– Мышихе своей будешь приказывать, – отрезала Аля.

Глазам бяки открылось удивительное зрелище: перед ней, залитая лунным светом, как на ладони лежала Большая поляна – праздник Солнцестояния был в самом разгаре. По всей поляне были расставлены столы, за которыми сидели лесные существа. Многие, в основном бяки, танцевали, а сидящие за столами болтали и смеялись, и, конечно, ели: лесной народ любит вкусно поесть. Перед каждым существом стояло его любимое блюдо. Злыдни предпочитали спагетти из пиявок, фефёлы – гоголь-моголь, буки – жареных жуков с мятным соусом, а бяки – малиновый сироп. Официанты сновали туда-сюда без устали, еле успевали обслуживать посетителей. По всему лесу разносилась мелодичная волшебная музыка.

Бяки чрезвычайно музыкальны, даже самые упитанные из них двигаются плавно и грациозно. Стоит бяке заслышать музыку, как она теряет голову, всецело отдаваясь во власть мелодии. В следующий момент Аля почувствовала, что начинает пританцовывать помимо воли. Ноги сами понесли её из пещеры на поляну, к свету, в самую гущу танцующих.

– Эй, ты куда, с ума сошла? – запищал Мишель. Но было уже поздно: Аля привлекла к себе внимание. Существа вокруг толкали друг друга локтями и показывали на неё пальцами.

– Смотрите, эта бяка только что вышла из пещеры. Очевидно, это помощница Верховной, – доносилось со всех сторон.

Но Аля не слышала ни перешёптывания, ни писка Мишеля, она была слишком увлечена танцем: три приставных шага вправо, хвост трубой, шаг вперёд, пошевелить ушами по часовой стрелке, теперь три шага влево…

Когда музыка смолкла, вспотевшая, но очень довольная собой бяка плюхнулась за ближайший столик. Мишель, никем не замеченный, прошмыгнул вслед за ней и спрятался под кружевной скатертью из листьев. Стол был пуст – никакого угощенья, зато сидящие за столом фефёлы тут же уставились на неё любопытным, оценивающим взглядом. Выглядели фефёлы очень нарядно, а в руках они держали настоящие кожаные сумочки, как у людей. Пёстрые бантики украшали фефёл с головы до ног – висели на челке, обвивали запястья и лодыжки, торчали из тоненьких косичек на спине.

Аля наконец отдышалась и тоже посмотрела на фефёл. «Кажется, я их уже где-то видела, – промелькнуло в голове. – А, вспомнила! Это ведь те самые фефёлы, которых мы встретили с Вилли по пути на праздник. Они ещё драться собирались».

– Как тебя зовут, бяка? – спросила одна из фефёл, наматывая локон на пушистый пальчик.

Аля только открыла рот, но тут Мишель под столом изловчился и укусил её за лапу.

– Не говори ей своего имени ни в коем случае! – тараторил мышонок.

– Ага, – кивнула Аля, потирая укушенное место.

– Что значит «ага»? – настойчиво переспросила другая фефёла, с прямыми чёрными волосами. – Мы спросили, как тебя зовут. Отвечай.

– Агата. Меня зовут Агата, – нашлась Аля.

– Странное имя, правда, Тереза? – обратилась одна фефёла к другой.

– Правда, Тамара. В лесу таких имён не бывает. Дурацкое имя.

– Эй, полегче, – возмутилась Аля.

– Тереза, а ты заметила, что эта бяка только что вышла из пещеры? – фефёла неторопливо достала из кожаной сумочки маленькое зеркальце в медной оправе и принялась изучать своё лицо. У Али душа ушла в пятки. «А вдруг эти фефёлы тоже были на Большом Совете? Они вполне могли прийти в Круглый зал раньше, чем она. Фефёлы ведь повыше бяк, и ходят они быстрее… А вдруг они догадаются, вдруг они уже знают, что это она подслушивала там, в пещере?»

Бяка затрепетала от страха.

– Знаешь, Тамара, мне кажется, она шпионка, – фефёла продолжала теребить золотистый локон. – По-моему, это она подглядывала за Большим Советом, – произнесла фефёла, словно читая мысли Али.

– Держись уверенно, не бойся, у них нет доказательств, – шептал Мишель из-под стола.

– О чём это вы? – невинно хлопая глазами, спросила Аля, но внутри у неё всё оборвалось. – Я пришла совсем с другой стороны, – внешне спокойно продолжала бяка. – А этот столик, между прочим, я заказала месяц назад.

– Ты заказала столик? – фефёлы захихикали. – Значит, ты богатенькая?

– Ну… не то чтобы очень, – растерялась Аля.

– Ладно, тогда угости нас ужином, и мы сразу про тебя забудем, – Тамара сложила зеркальце и спрятала его в сумочку.

– Но у меня нет ни бубля! – вскрикнула Аля.

– У нас тоже, – улыбнулась Тереза.

Фефёлы очень любят, когда их угощают, – вспомнила Аля. – Только того и ждут. А если бы они меня действительно узнали, давно позвали бы охрану.

– Эй, Липа, подойди-ка сюда, – опять, словно в ответ на её мысли, крикнула Тамара и помахала буке рукой.

Бесцеремонно расталкивая существ локтями, к их столику уже начал пробираться бука Липа, но тут в толпе мелькнули знакомые розовые уши.

– Официант! – отчаянно завопила Аля.

Чёрный смокинг, белая рубашка, чёрная бабочка, длинные пышные усы – перед ней стоял Вилли и улыбался всеми пятьюдесятью зубами. «Только бы он не проговорился, что мы знакомы, – мысленно взмолилась Аля. – Я же сказала фефёлам, что меня зовут Агата…». Но Вилли, кажется, о чём-то догадался по её лицу.

– Ух, что будете заказывать? – спросил Вилли, словно видел её впервые.

Аля едва перевела дух и выпалила:

– Для моих лучших подруг фефёл – гоголь-моголь, медовое желе, берёзовый сок, ореховый салат, квашенную заячью капусту, валерьянку, мелиссовый чай, брусничное варенье и… малиновый сироп. Это для меня, – добавила Аля. Тем временем к столу подошёл туповатый Липа.

– В чём дело? Кто меня звал? – строго спросил он, сжимая в корявой лапе дубинку.

– Всё в порядке, просто тут пробегала бяка, похожая на шпионку, но она уже убежала. Только что. Скорей всего, мы обознались, – сказала Тамара, поправляя причёску.

Липа обвел их недоверчивым взглядом.

– Если узнаю, что вы что-то скрываете, я вам всем головы поотрываю, – грубо сказал бука. – Не на что будет бантики завязывать. Ладно. Если что, сразу меня зовите. Просто руки чешутся! – Он взмахнул дубинкой и ушёл, бормоча себе под нос: «Терпеть не могу фефёл!»

– Внимание, внимание, – донёсся скрипучий голос Старого Пня. – Сейчас её величество Верховная почтит своим присутствием наш праздник.

В наступившей тишине на Большую Поляну горделивой поступью вышла Верховная. Появилась она из той же самой двери, откуда и бяка Аля совсем недавно. «Повезло же мне, что я не встретилась с ней там, внутри», – подумала Аля.

– Существа, – произнесла Верховная громовым голосом, – я буду краткой. Колдобой начинается!

Над лесом грянула музыка. Верховная хлестнула кнутом превращений по траве перед собой, и на поляне мгновенно возник самый настоящий ринг. Старый Пень, на ходу завязывая появившийся из воздуха чёрный пояс, неуклюже перелез через ограждение.

– Арбитром я назначаю Старого Пня, – провозгласила Верховная и уселась на трон, сотворённый тем же кнутом.

– Прошу выйти первую пару согласно жеребьёвке, – сказал Пень.

И тут Аля увидела, что к рингу со всех ног бежит Василиса с выражением дикого ужаса на лице.

«Опять эта Васька, – возмущённо подумала Аля. – И когда она всё успевает? И друзей предавать, и на Совете заседать, и в колдобое участвовать…»

– Эта рыжая толстуха ни за что не победит, – произнесла Аля вслух.

Фефёлы насторожились:

– А тебе откуда известно?

– Да она и колдовать-то не умеет, а только воображает из себя… Это ж Васька, я её знаю, как свои пять пальцев!

И тут с другой стороны на ринг полезла скользкая, отвратительная Мымра. Зацепившись за канаты ограждения, Мымра едва не порвала их. Среди зрителей послышались смешки. Васька явно нервничала, без конца почёсывалась, грызла ногти, хвост её дёргался из стороны в сторону. Мымра же, наоборот, выглядела равнодушной. Противники встали друг против друга.

– Бой! – рявкнул Старый Пень.

– О, та-а, – прошептала Мымра.

После этих слов Васька пошатнулась, взвизгнула, перепрыгнула через верёвки ринга и, нелепо размахивая лапами, понеслась прочь, в лес.

Существа на поляне затряслись от хохота: такого короткого боя они ещё никогда не видели. Но нашлись и те, кто был возмущён до предела. Послышался свист. «Мы пришли на колдобой, а не в цирк! – закричал какой-то бука. – Клоунов на мыло!»

Але стало даже немного жаль Василису: «Так опозорилась перед всем лесом, бедняжка! Зато не будет больше лезть не в своё дело».

– Победила Мымра, – объявил Старый Пень. – Впрочем, никто и не сомневался в поражении бяки Василисы, – добавил он. – Вот что происходит, когда существо переоценивает свои возможности. Но зато следующий бой будет гораздо интереснее. Соперники в нём – два злыдня, равные друг другу по колдовской силе. Но кто же победит?

Вилли принёс еду. Пока ухарь расставлял тарелки, они с Алей обменялись понимающими взглядами, и та не удержалась от смеха: очень уж забавно улепётывала Васька от Мымры.

– Ты знакома с этим официантом? – тут же встрепенулась Тереза.

– Нет-нет, что вы! Откуда? – запротестовала Аля. – В первый раз его вижу.

Тамара погрозила Але пальчиком.

– Я тебя запомнила, Агата, – сказала она. – Смотри, не попадайся нам больше на глаза, иначе мы быстренько выясним, кто ты такая на самом деле. Правда, Тереза?

Аля с наслаждением глотнула малинового сиропа и снова устремила взгляд на ринг: зрелище было действительно любопытным.

Рассматривать злыдней вблизи бяке доводилось не так уж часто. Глядя на злыдней, Аля всегда думала, что они надуты из резины, как воздушные шары, только не круглые, а вытянутые. Одежды злыдни не носили, никакой и никогда. Их кожа, абсолютно гладкая, без единого волоска, меняла цвет в зависимости от настроения, а на безучастных треугольных лицах с двумя крохотными отверстиями вместо носа то и дело играли резиновые улыбки. «Ни капельки не похожи на волшебников, – в очередной раз подумала Аля. – Ну разве можно предположить, что у воздушного шарика есть мозги?»

Один злыдень, зелёный, стоял напротив другого, оранжевого, и буравил его ненавидящим взглядом огромных миндалевидных глаз. Прошла минута, злыдни поменяли цвет. Тот, что был зелёным, постепенно стал розовым, а оранжевый превратился в фиолетового. Атмосфера накалялась, зрители свистели и улюлюкали. Злыдни пожелтели, потом посинели, их глаза чуть не вылезали из орбит. Ещё минута, другая… и почти разом прозвучали два хлопка – злыдни просто лопнули от натуги, взорвались – их ошмётки разлетелись во все стороны. На зрителей возле ринга жалко было смотреть – с головы до ног перемазанные ярко-зелёной едкой слизью, они с отвращением вытирались платками, листьями и салфетками. Даже Аля заметила на шёрстке несколько противных брызг. Фефёлы пронзительно завизжали.

– Существа, не надо паники, бывшие злыдни совершенно безвредны, – сообщил Старый Пень и почему-то захохотал.

Аля понюхала зелёную жижу на своём плече и криво улыбнулась:

– Бывшие злыдни. Ну-ну. С меня хватит. Праздник не задался с самого начала. – С этими словами бяка покинула Большую Поляну. Про Мишеля она даже и не вспомнила. Последнее, что осталось в её памяти, – ярко-зелёные усы Вилли, испачканные останками злыдней.

Хрустнула ветка, в свете луны за деревом мелькнула чья-то рыжая шкура. «Неужели опять Васька?»

– Стой! – завопила Аля и бросилась вдогонку.

 

Глава 7. Хрюндя

Утро встретило Алю хмуро. С трудом разлепив глаза, бяка услышала, как за хрупкими стенами из веток стучат капли дождя. Пасмурный день не предвещал ничего хорошего, но, по крайней мере, Аля находилась у себя дома, в родном шалаше, и это было просто замечательно.

Бяка лежала в утренней туманной полутьме на своём любимом соломенном матрасе. Вокруг неё громоздились три кучки. Справа были грибы, слева – ягоды, а прямо – кучка для мусора, в которую можно было попасть или не попасть, и то и другое очень весело. Бяку вполне устраивала такая скромная обстановка: удобно, всё под рукой – и еда, и сны, и мысли. А приключения? Ёх-хо! Приключения – снаружи. Бяки не любят приключений в своих шалашах. Дома им нужен только покой.

Аля пыталась привести мысли в порядок. Воспоминания о вчерашнем дне сильно огорчали.

Василису ночью в лесу она так и не догнала, только зря пробегала в темноте, заработала кучу ссадин и синяков. Теперь всё тело болело, как будто её побили. Но могло быть и хуже. «Самое досадное, – решила Аля, – это история с Вилли. Он ведь целый год копил деньги на бякобук, а теперь не сможет его купить. Прощай, хрустальная мечта! И всё из-за неё. Ужин на празднике Солнцестояния стоит безумно дорого, и, скорее всего, он потратил все свои сбережения на еду для фефёл. Тереза и Тамара собирались веселиться до самого утра… А если бы Вилли её не выручил, страшно подумать, что бы сейчас с ней стало… Фефёлы рассказали бы Верховной, что она вышла ночью из пещеры – при мысли об этом бяку бросило в дрожь.

«Интересно, что задумала Верховная? Зачем ей понадобился ключ от Тридесятого Царства и причём тут Леший? А эта странная мышь… куда, кстати, она подевалась вчера?»

Аля не могла решить, рассказывать ли Вилли о вчерашних злоключениях. «Может, не стоит его пугать? – подумала бяка. – Начнет ещё волноваться за меня, ухать как ненормальный. А если я никому ничего не скажу, может быть, получится так, что прошлого вечера как будто бы и не было совсем? Как с плохим сном – расскажешь его – и сбудется, а не расскажешь – ничего и не произойдёт…»

Чего бы только не отдала бяка, чтобы вернуться во вчерашний день. В тот самый день, когда солнце палило немилосердно, а воздух был таким горячим, что мухи, казалось, сварятся в нём, как в супе… Аля зажмурилась и представила себя на поляне. Вот она танцует бяк-бяк, а потом… Нет, Ваську она в лесу не встречала. Она пошла к Вилли, и они все вместе: Аля, Вилли и Василиса отправились на праздник. Аля с Васькой всю ночь плясали на радость лесному народу, а Вилли в смокинге смотрел на них с улыбкой и утирал слёзы умиления.

«Да, вот так всё и было, – решила Аля, хотя внутренний голос твердил ей, что на самом деле всё было совсем не так. – Ладно, хватит переживать. Займусь-ка лучше делом: посплю ещё часок», – бяка укуталась по самый нос в тёплое ватное одеяло, только пятка выглядывала наружу для охлаждения. Но заснуть ей так и не удалось – послышался треск, хлюпанье, сопенье, и сквозь прутья шалаша просунулись длинные усы Вилли. Аля залезла под одеяло с головой: именно Вилли ей сейчас хотелось видеть меньше всего.

Бяка никогда не видела гнева ухаря, но ожидала его с минуты на минуту. И повод, вроде бы, был сейчас вполне подходящим: он ведь просил её не ходить за змейкой, а она не послушалась и опять, уже в тысячный раз, попала в переделку.

– Вилли, не надо так нервничать, – закричала Аля из-под одеяла.

– Ух, а я и не нервничаю, – раздался ровный голос Вилли.

Вилли молча раздвинул ветки и вошёл внутрь.

– И не смей обзываться! – не унималась Аля.

Вилли присел в изножье матраса, случайно прищемив ей лапу. Бяка, наконец, набралась смелости и выглянула из-под одеяла.

– Ух, извини, Аля, я нечаянно на тебя сел. – Вилли был настроен вполне миролюбиво.

– Ты что, совсем не собираешься меня ругать? – удивилась Аля.

– Ух, за что?

– Ну мало ли…

– Не понимаю… – Вилли хлопнул глазами.

– Разве ты не кормил всю ночь двух глупых фефёл? Праздничный ужин тысячи бублей стоит! – взорвалась Аля.

– Ах вот ты о чём… – Вилли замялся. – Видишь ли, Аля, когда работаешь официантом, приходится носить много разных тарелок. Туда-сюда, туда-сюда. У кого-то хороший аппетит, а у кого-то плохой: все существа разные. Иногда еда остаётся почти нетронутой, даже самая вкусная.

– Ты что, хочешь сказать, что всю ночь кормил фефёл объедками?

– Ух, ну, вроде того…

Аля вскочила, рывком сбросила с себя одеяло и запрыгала по комнате, весело хохоча.

– Ай да Вилли, ай да молодец! – А я-то считала себя самой умной. Да все вокруг такое творят, что мне и в голову не придёт!

Бяка вдруг застыла на месте.

– Слушай, Вилли, а тот малиновый сироп, что я пила…

– Ух, не волнуйся, он свежий, из бутылки.

– Отлично. Слушай, а что здесь делает Хрюндя? – Аля вдруг заметила, что рядом с Вилли на матрасе стоит керамическая копилка – смешная розовая свинка с прорезью для монет на спине.

Аля взяла свинку в руки. Как ни странно, копилка оказалась тёплой и пахучей. Хрюндя подмигнула Але. Внутри постукивали монеты. Бяка пощекотала Хрюнде животик, та хихикнула. Тогда Аля, не долго думая, сунула мизинец в прорезь на её спине. И тут Хрюндя точно взбесилась! Она вывернулась из рук бяки и больно цапнула её за палец.

– Ой! Вилли, она кусается! – закричала Аля.

Вилли покачал головой:

– Ух, совсем забыл тебя предупредить. Достать монетку из копилки невозможно. Хрюндя охраняет свои сокровища, как волкодав.

Аля и Хрюндя обменялись обиженными взглядами.

– Зато знаешь, сколько бублей она для меня сберегла? – Вилли почесал Хрюнде за ушком, свинка тихо хрюкнула. – Если б не она, я бы бросал монетку в копилку, а на следующий день вытаскивал. А благодаря Хрюнде мои сокровища в целости и сохранности.

– И всё равно скажи ей, чтоб не кусалась!

Вилли выдержал многозначительную паузу.

– Ух, Аля, настал торжественный момент… – сказал он. – Сейчас мы с тобой отправимся в универмаг «Магия для всех» и купим бякобук.

– Как, прямо сию минуту? – Аля просто не верила своему счастью. – Уррра! Ёх-хо!

Ещё бы не радоваться, «Магия для всех» – это незабываемое приключение, просто чудо, сказка, мечта… Не каждому выпадает удача побывать в этом волшебном магазине.

Название универмага звучало как насмешка: уж кто-кто, а хозяева магазина – злыдни отлично знали, что магия в лесу вовсе не для всех, а лишь для избранных. Колдовской дар злыдни ценили больше жизни. Да если б они захотели, в два счёта захватили бы власть в лесу.

– А ты знаешь, как добраться до универмага? – забеспокоилась Аля.

– Как добраться или как туда попасть?

– Разве это не одно и то же? – удивилась Аля.

Вилли фыркнул.

– Ух, какой смешной вопрос.

– Это почему же?

– Пойдём, я тебе всё покажу. – Вилли подхватил Хрюндю и встал. Будь Аля повнимательней, она бы непременно заметила, что Хрюндя под мышкой у Вилли загадочно улыбается…

Они неуклюже вылезли из шалаша и тут же оказались по щиколотку в липкой грязи. «Ну и погодка! – подумала Аля. – Ладно, пусть хоть молния, хоть гром гремит, лишь бы Вилли не стал меня расспрашивать о том, что я делала вчера».

– Ух, Аля, чуть не забыл, а куда тебя золотая змейка-то привела? – спросил Вилли.

– Э-э… М-м-м… В общем, можно сказать, практически никуда, – сказала Аля, заслоняя лапой лицо, якобы от ветра.

– Ух, как это никуда? – удивился Вилли.

– Никуда и всё. Никуда. Н-И-К-У-Д-А. Нора-Ива-Куст-Ухарь-Дерево-Аля.

– Ух, ну ладно, не хочешь – не говори, – пробормотал Вилли. – Мне это совсем неинтересно. – Он ссутулился, втянул голову в плечи и быстро-быстро зашагал вперёд. Бяка засеменила следом. «Да, нехорошо получилось, – думала она. – Но я просто не хочу впутывать Вилли в эту некрасивую историю. Хотя я его уже впутала».

Они долго-долго брели под проливным дождём, Аля успела соскучиться. Оба промокли до нитки, шерсть спуталась и испачкалась. Наконец Вилли остановился, и Хрюндя в его руке издала звук, похожий на вздох облегчения.

– Ух, ну вот мы и пришли, – сказал Вилли, выжимая свой хвост.

Аля осмотрелась – они стояли на поляне посреди трёх сосен. И вдруг за кустами замаячили худенькие серые фигурки.

– Вилли, к нам бегут задохлики. Посмотри, как их много! – закричала Аля.

Вилли оглянулся.

– Ух, странно, – пробормотал он.

Задохлики выскочили на поляну. Это были тощие существа очень маленького роста, похожие друг на друга, как братья, с гладкой шерстью всех оттенков серого. Ничто в их облике не указывало на индивидуальность, никаких там длинных хвостов или ушей, или усов – всё совершенно обыкновенное, ничего лишнего. С плоских лиц задохликов не сходило выражение неуверенности и страха, и лишь иногда оно сменялось маской истинного ужаса.

Не обращая никакого внимания на Алю и Вилли, задохлики встали в кружок. Они молитвенно устремили глаза ввысь и взялись за руки.

– Хрюндя, – выдохнул один.

– Хрюндя, – вторил ему другой.

– Хрюндя, – завыл третий.

Аля захлопала глазами в недоумении.

– Что это с ними? – спросила она у Вилли.

– Ух, хотят обмануть злыдней. Чтобы попасть в «Магию для всех», нужно назвать вещь, которую ты хочешь там купить, и держать в руке столько бублей, сколько эта вещь стоит. Но можно попробовать и без денег. Главное, чтобы народу было побольше, все твердили одно и то же и очень этого хотели. У задохликов-то откуда деньги, сама посуди! А в магазин хочется. Хрюндя – самое дешёвое из того, что в универмаге продаётся. Стоит всего один бубль, а вещь в хозяйстве незаменимая.

– Хрю, я отличная вещь! – вмешалась Хрюндя. – Обожаю, когда в меня бубли бросают. Но попробуй только достать обратно, увидишь, что получится!

Аля чуть не брякнулась в обморок.

– А эту копилку ты тоже здесь купил? – спросила бяка, когда пришла в себя.

– Ух, конечно, – с гордостью ответил Вилли. – Колдовская штучка. В «Магии для всех» такое продаётся – закачаешься. Отличный магазин.

– Да где магазин-то?! – не выдержала Аля. – Кругом один сплошной лес и эти три сосны нелепые.

– Хрюндя, Хрюндя, Хрюндя, – монотонно твердили задохлики.

– Дай мне руку, Аля, – сказал Вилли.

Они взялись за руки, и Вилли торжественно произнёс: «Бякобук!»

 

Глава 8. «Магия для всех»

Стоило Вилли произнести слово «бякобук», как в ту же секунду мир вокруг них преобразился: ни капли дождя, на небе сияло солнце, а перед ними выросло огромное трёхэтажное здание торгового центра. На фасаде переливалась всеми цветами радуги реклама, из распахнутых окон доносилась зазывная музыка. Слева от Али стоял Вилли, а справа – один из задохликов, самый маленький, грязный и страшненький. Его приятелей нигде не было видно. На боку у задохлика болталась грязная оборванная сумка, лохмотья свисали с неё как бахрома.

Когда Аля, Вилли и задохлик подошли к самому входу, стеклянные двери распахнулись перед ними, и прозвучал приятный высокий голос: «Добро пожаловать в универмаг „Магия для всех!“»

Они вошли внутрь и в нерешительности остановились посреди холла. Аля просто остолбенела от окружавшего её великолепия: обстановка колдовского магазина всегда производила огромное впечатление на тех, кто оказывался здесь впервые.

Да и Вилли, кажется, чувствовал себя не слишком уверенно: он поглаживал ус и тихонько, едва слышно ухал.

Потолки в здании были высоченными, а на самом верху висели таблички с названиями отделов – на экранах мелькали удивительные и смешные картинки.

На первой Аля увидела книжную полку. Книги были в красивых переплётах с золотым тиснением и застёгнуты на пряжки. Вдруг одна из книг вскочила на тонкие ножки и спрыгнула с полки. Пряжка случайно расстегнулась, книга распахнулась, и из неё посыпались буквы и слова. Буквы остались лежать неподвижно, а слова начали расползаться в разные стороны, как гусеницы. Книга спешно начала запихивать их обратно невесть откуда взявшимися ручками. Собрав почти всё, книжка снова вскарабкалась на полку, а несколько букв остались лежать: видимо, они составляли вместе название отдела. Прочесть Аля не могла, но она была почти уверена, что слово это – колдокниги.

– Ух ты, колдокниги, – выдохнул Вилли, но тут другая табличка отвлекла их внимание.

Они увидели стебелёк полыни. Чья-то лапа сорвала растение, измельчила большим ножом и засунула в банку. Затем на экране появилась лягушка, кто-то схватил её, занёс нож… Аля в ужасе отвернулась: она уже догадалась, что там находится колдаптека, где продаются различные колдовские зелья и их компоненты. А Вилли тем временем увлечённо рассматривал мебель на ярком рекламном плакате. Больше всего его поразил белый высокий шкаф, который вдруг начал дрожать, будто от холода, переминаться с ноги на ногу, а потом вдруг распахнулся и продемонстрировал всем, что внутри у него лёд и иней. На льду лежали очень аппетитного вида мясистые жуки и спелые ягоды.

– Фантастика! – вскрикнул Вилли. – Колдошкаф, в котором продукты не портятся несколько дней. Нет, это просто невероятно!

Кто-то грубо толкнул друзей, и Аля чуть не упала.

– Эй, проходи, не стой на дороге, деревенщина! – грубо крикнул какой-то бука.

Аля с Вилли неуверенно двинулись вперёд, подошли к самодвижущейся лестнице и встали на нижнюю ступеньку. Лестница понесла их вверх.

– Бякобуки здесь, – шёпотом сказал Вилли, когда они поднялись на второй этаж. – А что на третьем, даже не знаю – никогда не заходил так далеко.

В огромном зале с мраморным полом и стенами сновали целые полчища лесных существ. Повсюду царила сутолока, приятное оживление и, как ни странно, атмосфера настоящего волшебного праздника. И это несмотря на огромное количество злыдней. Злыдни-продавцы и злыдни-консультанты, злыдни-уборщики и злыдни-покупатели. Иногда, правда, встречались бяки, фефёлы и кое-кто другой.

Наконец друзья нашли нужный отдел – бякобуки там были везде. Они висели на стенах, стояли на столах и на полу. Они были разной формы и цвета, иногда совсем не похожие друг на друга. Объединяло все бякобуки только одно: наличие экрана, от которого невозможно было оторвать глаз. Существа на экранах двигались и разговаривали, с ними можно было запросто перекинуться словом. Казалось, что именно здесь, в этой просторной комнате, находится центр Вселенной: десятки взглядов изучали тебя и оценивали, вопрошали, презирали или же восхищались. Бякобуки, висевшие на стене, были в различных рамах, некоторые в старинных, позолоченных, как настоящие картины. Встречались и современные – тонкие и светлые рамки, а один был вообще без рамы – экран и только. Бякобуки, стоящие на полу, как правило, имели форму куба, причём экраны были абсолютно на всех гранях, и на каждой они показывали разные сценки из лесной жизни.

Посреди комнаты стоял бякобук ростом с Алю, имевший форму пирамиды. Все его грани показывали одно и то же: то, что происходило в универмаге. Три грани сливались воедино, и изображение получалось объёмным, как в жизни. Бяка ещё никогда такого не видела: словно выходя из одной стеклянной стены, существа попадали внутрь пирамиды, делали там свои волшебные покупки, а потом уходили через другую стенку и растворялись в воздухе. Один из покупателей внутри пирамиды вдруг остановился и посмотрел прямо на Алю. Это было существо с круглым лицом, очень похожее на человека: смешной, почти лысый старичок с бородой и усами. А глаза у старичка были такие добрые, как будто он собирался сделать счастливыми сразу несколько десятков существ.

– Здравствуй, Аля, – сказал старик. – Как поживаешь? Как себя чувствуешь? Ничего не болит? Ты сыта?

– А ты кто такой? – удивилась бяка.

– Эй, проходи, не задерживайся, – кто-то подтолкнул старичка, и тот исчез за гранью пирамиды.

– Чудеса, – Аля покачала головой. – Вилли, ты его знаешь?

– Ух, первый раз вижу, – ответил Вилли.

– Нравится этот бякобук? – поинтересовался злыдень-продавец. – Новейшая модель. Вам его не купить, и не мечтайте. – Злыдень растянул свой резиновый рот в улыбке.

И всё-таки они выбрали бякобук, который их вполне устраивал: большой экран, чёткое изображение, тонкая золотистая рама.

– Хватило бы денег, – взволнованно твердил Вилли, пока продавец занимался с Хрюндей (злыдень лишь щёлкнул пальцами, и монеты сами вылетели из копилки на стол).

– Одного бубля не хватает, – подытожил продавец.

Вилли страшно расстроился. Сгребая монеты с прилавка, он чуть не плакал, лапы его дрожали.

– Ничего, Вилли, не переживай, сейчас я что-нибудь придумаю, – успокоила его Аля. – Она закатила глаза к потолку, нахмурила лоб… но почему-то как назло ничего не придумывалось.

– Ладно, придём в другой раз, – в отчаянии зашептал Вилли. И тут в дверях возник всё тот же старичок с добрым лицом, которого Аля недавно видела в бякобуке.

– На, держи. – И старик протянул Але деревянную монету. Бяка взяла её, понюхала, положила на ладонь и принялась изучать.

Монета была очень грязная, захватанная жирными пальцами, а по краям слегка обгрызенная. В самом центре монеты, посреди венка из одуванчиков, проглядывала чья-то морда. Бяка поскоблила изображение ногтем, потом потёрла кисточкой хвоста. Она тёрла, пока не поняла, что с монеты на неё смотрит искажённое злобой лицо Верховной.

– Ой-ёй-ёй! А она меня не видит? – Аля от ужаса заговорила сиплым голосом.

Ухарь улыбнулся.

– Аля, ну ты совсем дикая, – Вилли покачал головой. – Вот что значит «дитя леса». Конечно же, Верховная тебя не видит. Это же обыкновенная монета достоинством в два с половиной бубля. Видишь, тут изображены крупные цифры – два и пять?

– Но нам ведь нужен только один бубль.

Возьми эту монету. – Старичок весело подмигнул. – А полтора бубля тебе пригодятся через четырнадцать минут и тридцать три секунды.

– Спасибо. – Аля с гордостью протянула Вилли монету. – Держи, Вилли, покупай свой несчастный бякобук. И что бы ты без меня делал?

– Ух, Аля, мы ведь незнакомы с этим… пожилым существом, – растерялся ухарь. – Брать чужое нельзя, разве ты не знаешь?

– Мне – можно. Я – бяка. К тому же я сказала «спасибо», а это, между прочим, волшебное слово.

Старичок исчез, как будто его и не было, а остальные покупатели сразу же потеряли к бяке всякий интерес и снова занялись своими делами.

– Как странно, – Вилли покачал головой. – Что это за чудак, и откуда он тебя знает?

Вилли и Аля рассчитались с продавцом, дождались, пока тот обернул бякобук целым килограммом упаковочной бумаги, перевязал прочными верёвками и даже прикрепил сбоку красный шёлковый бант. Сдачу Аля крепко сжимала в руке: эти полтора бубля она не собиралась тратить в ближайшие десять лет.

Друзья вышли из отдела и уже направились к эскалатору, но тут внимание Али привлекла яркая вывеска с изображёнными на ней очками. Очки корчили уморительно смешные физиономии – то смеялись, то плакали.

Аля поймала Вилли за хвост.

– Смотри…

Вилли тоже не удержался от улыбки.

– Ух, пойдём-ка, посмотрим.

«Добро пожаловать в секцию „Колдочки“!» – надрывался смешливый голос из громкоговорителя у входа в отдел.

За стеклянным прилавком стоял унылый-преунылый злыдень салатного цвета.

– Хотите примерить? – он равнодушно кивнул в сторону своего товара.

Аля присмотрелась к очкам повнимательнее. Они были разного цвета, разной формы, но все очень красивые.

– А можно вот эти примерить, пёстрые? – спросила Аля.

Злыдень достал очки в круглой оправе со стёклами самой весёленькой расцветки.

– Это колдочки смеха, – сказал он.

Бяка нацепила на нос очки и уставилась на злыдня. «Что-то здесь не так», – промелькнуло в голове. – Вдруг она заметила на злыдне белое ситцевое платьице в мелкий цветочек. Рукава-фонарики, кружевной воротничок. Печальная салатная физиономия злыдня выглядела просто уморительно на фоне розового кружева. Бяка так и покатилась со смеха. «Интересно, а платье длинное?» – подумала она и заглянула под стол. Платье оказалось коротеньким, выше колена. Из-под отделанного воланом подола выглядывали кривые тощие ноги злыдня, а внизу… Умереть можно со смеха… На ногах были лыжи!

Аля зашлась хохотом, даже живот заболел, но уже через минуту чья-то холодная лапа сняла с неё очки.

– Хватит ржать надо мной, – сказал злыдень. – Много вас тут таких ходит, всем посмеяться хочется. А я причём? Примерь лучше другие.

Аля вытерла слёзы с глаз.

– Вилли, погляди: очки влюблённости. Хочешь примерить? – Аля хихикала и никак не могла успокоиться.

– Нет, спасибо.

– А вот очки «антистрах», – Аля показала пальцем на большие круглые очки с жёлтыми стеклами, в толстой чёрной оправе. – Вилли, ты чего больше всего боишься?

– Всё, Аля, пойдём, хватит дурака валять. – Вилли схватил бяку за руку и потащил к выходу.

Уже на первом этаже, в холле, друзья вновь увидели задохлика, с которым вместе вошли в универмаг. Он тоже собирался уходить. Вид у задохлика был жалкий и испуганный, и он тоже, кажется, их узнал – словно нарочно, жался к ним поближе.

Втроём они подошли к самым дверям. Ещё один шаг, и выйдут на улицу… Но в этот момент завыла сирена. Сирена выла и выла, а к Але тем временем уже неслись со всех сторон злыдни-охранники с волшебными палочками в руках. По всему было видно, что шутить они не намерены.

– Ух, – выдохнул Вилли. Аля зажмурилась. Но оказалось, злыдни бежали вовсе не к ним, а к задохлику: охранники в одно мгновение скрутили ему руки за спину, а кто-то запустил лапы в его сумку и достал оттуда очки «антистрах». Губы задохлика посинели, он терял сознание от ужаса.

В стене распахнулась невидимая дверь, и в холл вошел чёрный злыдень с белыми татуировками по всему телу. Злыдень трясся от злости – зрелище было не для слабонервных.

– Воровать вздумал?! – заревел чёрный злыдень. – Он схватил задохлика за шиворот, как котёнка, и сильно встряхнул.

Задохлик молча дрожал всем тельцем.

– В тюрьму его, на Холмы! – раздались голоса из толпы зевак.

– Отпустите задохлика, он с нами! – неожиданно для себя самой выпалила Аля. Вилли от ужаса закрыл лицо лапами и поджал хвост. «Что ты несёшь? Что ты несёшь?» – повторял ухарь.

– Он просто забыл заплатить, – храбро сказала Аля. – Но деньги у нас есть. Вот, пожалуйста! – она с достоинством подняла для всеобщего обозрения лапу, разжала потный кулачок и показала монету в полтора бубля.

– Колдочки «антистрах» стоят ровно полтора бубля, – заревел злыдень. – Так и быть, на первый раз я вас прощаю. Но если ты, задохлик, ещё раз забудешь заплатить, я превращу тебя… – чёрный злыдень поперхнулся и согнулся пополам в приступе кашля.

– Лови! – Аля бросила монету в руку ближайшему охраннику. – Бежим! Ёх-хо!

В последнюю секунду задохлик выхватил у охранника колдочки и сунул их обратно в сумку. Все трое благополучно выпрыгнули за порог и очутились на лесной поляне среди трёх сосен, где моросил противный дождь. Несколько задохликов по-прежнему стояли, прижимаясь друг к дружке и твердили: «Хрюндя, Хрюндя, Хрюндя». Промокшие, облезлые, испуганные. Завидев товарища, они поспешили к нему.

– Ну что, ну как? – послышались их тонкие монотонные голоса.

Воришка подошёл к Але и тихо сказал:

– Ты бяка Аля, я тебя знаю. Когда я вышел с Большого Совета, я видел, как ты лежала в лабиринте без сознания. Ты шпионка, но я не выдам тебя Верховной. Сегодня ты помогла мне, а завтра я помогу тебе.

– Пошли, парни, очки у меня, – обратился он к своим приятелям, и задохлики дружно зашагали к лесу серой, невзрачной толпой.

– Откуда они все меня знают? – удивлённо пробормотала Аля. – Старик, задохлики… Ничего не понимаю.

– Ух, пойдём-ка отсюда скорее, – сказал Вилли. – Нам нужно отдохнуть и поесть хорошенько. А потом займёмся нашей покупкой. – Он улыбнулся, думая о прекрасных, долгожданных минутах, когда сможет наконец дотронуться до бякобука. Одной рукой ухарь держал нарядный пакет с алым шёлковым бантом сбоку, а другой – сжимал притихшую Хрюндю. Больше всего Вилли напоминал сейчас счастливого именинника.

– Да здравствует встреча с мечтой! Ёх-хо!

Глядя на такую родную, такую зубастую и усатую физиономию Вилли, Аля развеселилась. «А ну их всех, этих чудаков, – подумала она. – Плохое и страшное меня не касается».

– А что сегодня на обед? – спросила бяка.

– Вафли из кузнечиков.

Вилли вовремя заметил огорчение на лице Али и торопливо добавил:

– Два литра малинового сиропа, ореховый пудинг, пироги с черникой…

– Ёх-хо! – Аля пулей понеслась домой. Вернее, не совсем домой: возвращаться в свой промозглый шалаш ей совсем не хотелось. Аля бежала в нору к Вилли, поближе к горячей печке и вкусной еде.

 

Глава 9. Бякобук

– Ну что ж, давай посмотрим на наш бякобук, – сказала Аля, дожёвывая последний кусок пирога.

Бяка и ухарь развязали верёвки на упаковке, в нетерпении порвали обёрточную бумагу, осторожно вытащили большой экран в золотистой раме и положили его на стол. Что делать дальше, они понятия не имели.

– Ух, наверно, надо его поставить, чтобы было лучше видно, – предположил Вилли. Он водрузил бякобук на табуретку и прислонил к стене, но экран по-прежнему оставался тёмным.

Вилли задумчиво пробормотал:

– Ух, Аля, ты не знаешь случайно пароль или заклинание… в общем, как его включить.

– Почему же ты не выяснил у того злыдня-продавца в магазине?! – набросилась на него бяка.

Они поворочали бякобук, погладили, понюхали, Вилли несколько раз сказал: «Бякобук, включись!», но ничего не помогало. Экран оставался безжизненным. И вдруг ухаря осенило.

– Мышь! – сказал он. – Где-то здесь должна быть мышь. Я вспомнил, что бякобуком управляют с помощью мыши.

Аля и Вилли перерыли клочки обёрточной бумаги, но никакой мыши не нашли. «Может, она выпала и куда-нибудь закатилась?» Они встали на четвереньки и обследовали каждый сантиметр пола. Потом со словами: «Мышь, где же мышь?» – залезли под кровать. Когда, вконец расстроенные, в клочьях пыли, друзья вылезли из-под кровати, на столе сидела мышь. Очень симпатичная мышь в серебристом цилиндре.

– Господа, вы не меня искали? – спросил Мишель.

– Нет, конечно, – фыркнула Аля.

– А я слышал что-то про мышь, – Мишель ехидно улыбнулся.

– Ты кто? – изумлённо уставился на него Вилли.

Мышь усмехнулась и пошевелила усами.

– Я – Мишель. Волшебник, правая рука Лешего и большой друг Али.

– Слушай ты его больше, – буркнула Аля. – Сейчас он тебе ещё скажет, что знает рыбий язык со словарём. Да у меня таких «друзей» половина леса!

– Ух, Аля, а ты мне про эту мышь ничего не говорила, – сказал Вилли, с интересом рассматривая Мишеля. – Нет, ты только посмотри, какая она удивительная, красивая и крупная.

– Я самец! – неожиданно запищал Мишель, да так возмущённо и громко, что Вилли отпрянул.

Аля захихикала: «Этот мышь очень нервный, лучше держись от него подальше».

Вилли не обратил внимания на слова Али.

– Ух, а откуда ты здесь взялся? – спросил он Мишеля.

– Спецзадание. – Мишель снова взял себя в руки и теперь стоял на столе на задних лапах, преисполненный важности. – Меня направил сюда Леший, чтобы я вам помог.

– Вот и помогай, а не выпендривайся, – вставила Аля.

– Ух, мы не знаем, как включить бякобук… – пожаловался Мишелю Вилли.

– Уважаемый Вилли, если вы сумеете оградить меня от этого несносного существа, – он кивнул в сторону Али, – я с радостью отвечу на любые ваши вопросы…

Кстати, мышью для управления бякобуком пользовались в прошлом веке. Современными моделями бякобука управляют с помощью шарика.

– Ну и где же шарик?

– Вот он!

И действительно, на полу, рядом с упаковкой, преспокойно лежал маленький золотистый шарик.

– Ух, а я думал, это твой мячик, – сказал Вилли Але.

– А я думала, твой…

– Берёте шарик в лапу и крепко сжимаете два раза, – продолжал Мишель.

– Двумя пальцами?

– Существа, у которых только два пальца, сжимают двумя. У тебя сколько пальцев? – спросил он бяку.

– Кажется, пять, – протянула Аля.

– Тогда ты сжимаешь пятью пальцами, – терпеливо объяснял Мишель. – В кулаке. Разве непонятно?

Оба наконец поняли. Они повесили экран на стенку, на гвоздик. Вилли сжал шарик, и экран засветился всеми цветами радуги. «Добро пожаловать в Бякандию, в царство магии и приключений», – пропел чей-то приятный голос.

– Кого вы хотите лицезреть? – спросил Мишель. – Вы можете увидеть в лесу любого, у кого есть бякобук.

– Ух, хочу видеть Верховную! – сказал Вилли. Экран неожиданно покрылся чёрно-белой рябью, послышалось шипение.

– У Верховной включена защита. Чтобы включить защиту, нужно сжать шарик три раза, – сказал Мишель. – Кстати, не забудьте, что если вы увидите на экране существо, то и оно вас тоже увидит.

– Что ж ты сразу не сказал, грызун! – возмутилась Аля.

Мишель обиженно поджал губы.

– Господа, простите великодушно, – об этом знает каждый ребёнок.

Вдруг в бякобуке что-то звякнуло, и рябь на экране сменилась изображением старичка, с которым они уже встречались в универмаге.

– Привет, вы в гостях у Лешего, – сказал старичок.

Аля охнула от неожиданности.

– Так ты – Леший?

Бяка уставилась на старичка. Он был маленький, сухонький, в настоящей человеческой одежде – в длинной красной рубашке, перетянутой широким поясом, и в серых штанах из грубой материи. На ногах – лапти.

Из ушей и носа старичка торчали пучки волос, которые, казалось, мешали ему слышать и нюхать. Маленькие глазки смотрели хитро-хитро, но морщинки у глаз, усмешка, спрятанная в небритых щеках, – всё наводило на мысль, что это чудаковатое существо никому не способно причинить вред. Разве что по недосмотру, случайно, что-то перепутав…

– Разве я похож на Лешего? – старичок звонко рассмеялся, и Мишель на столе за спиной у Али тоже захихикал.

– Все зовут меня Добрыдень, – сказал старик. – Значит, это и есть моё имя. А Леший сейчас отдыхает в другой комнате. Трудный сегодня день Лёшеньке выдался: он с утра зверей лечил. Сперва зайцу заячью губу удалил, потом вылечил корову от коровьего бешенства, медведя – от медвежьей болезни и курицу – от птичьего гриппа. А после обеда Лёшенька целый час просил змею дать ему капельку яду для мази, а та только шипела: «Щщассс». Словно издевалась над ним, вредина, – старичок насупился.

Скрипнули половицы, послышались лёгкие шаги, и в комнату бесшумной пружинящей походкой вошёл Леший. С виду это был мужчина в расцвете сил с фигурой и осанкой атлета. Светлая борода игриво курчавилась, волнистые пепельные волосы мягкими волнами спадали на плечи, голубые глаза искрились умом. Одет был Леший просто – в синие джинсы и белую футболку с короткими рукавами. На шее Лешего, на шнурке, висел пластмассовый свисток как у людей-спортсменов. А на футболке, спереди и сзади, красовалась большая цифра «1».

«Интересно, – подумала Аля, – что это означает: то, что Леший везде первый или то, что футболка у него всего одна…» Но вслух бяка ничего не сказала: под загорелой кожей Лешего перекатывались крепкие мускулы, а плечи были такими широкими, что в дверь он проходил чуть-чуть боком, да ещё и наклонялся, чтобы головой не удариться.

– Что ж ты встал, Лёшенька, поспал бы ещё, – засуетился Добрыдень.

– Нет, Добрыдень, некогда мне спать, я должен обязательно поговорить с Алей.

– Со мной?! – Аля в недоумении пожала плечами. – Да зачем же я вам всем вдруг понадобилась?

– Будь повежливее с Лешим! – Мишель легонько царапнул бяку коготками.

Но Леший лишь грустно улыбнулся.

– Я могу тебя понять, – сказал он со вздохом. – Ты действительно «вдруг всем понадобилась», но лучше бы, конечно, этого не произошло. Увы… – он снова вздохнул. – Только ты можешь нас спасти.

У бяки глаза на лоб полезли.

– Кого спасти? Вас, волшебников? Но я даже колдовать не умею! Я вообще ничего не умею! – закричала она.

– Неважно, – возразил Леший. – Главное – ты оказалась в нужном месте в нужное время. Повторяю: мне очень жаль, что так случилось. Теперь тебе грозит очень большая опасность.

– Ничего не понимаю. Опасность? Почему?

Леший погладил бороду.

– Не могу сказать тебе всего по бякобуку. Это опасно, нас могут подслушать. Я хочу, чтобы вы с Вилли навестили меня завтра вечером. Я пришлю за вами колдоптицу. До встречи.

Леший дружелюбно улыбнулся и боком вышел из комнаты.

– И не подумаю никуда лететь! – крикнула Аля.

Добрыдень сочувственно глянул на неё с экрана.

– Бедная Алечка, – тихо произнёс он. – Ты даже не представляешь, что тебя ждёт. Я приготовлю для тебя малиновый сироп. А тебе, Вилли, жучков пожирнее. Хороший ты ухарь… Жаль, не повезло тебе.

Добрыдень протяжно вздохнул, взял в руки шарик, и экран начал гаснуть, а потом вдруг снова ярко осветился.

– Родные мои, не забудьте, что завтра полёты, – сказал Добрыдень. – Главный приз – колдомаска, она под водой дышать позволяет. Постарайтесь победить, маска вам очень пригодится… – Экран окончательно погас.

Аля оглянулась на Мишеля. Усы мышонка топорщились от возмущения:

– Аля, я бы не советовал разговаривать с Лешим в подобном тоне…

– Отстань, – отмахнулась бяка. – Значит, ты действительно живёшь вместе с ними?

– Да. Леший был очень дружен с моим отцом, я же тебе говорил. После его смерти Леший взял меня на воспитание. Правда, я совсем не помню Лешего злым, на моей памяти он всегда был таким, как сегодня – философ, учёный, врач. А всё благодаря Тридесятому Царству… – Мышонок вдруг понял, что проболтался и испуганно зажал рот лапой.

– Что-о? При чём тут Царство?

– Вот пойдёте в гости к Лешему, и он сам вам обо всём расскажет. Если захочет, конечно. Кстати, слышали, что сказал Добрыдень? Завтра – полёты. Нам нужно хорошенько отдохнуть. Соревнования начинаются ровно в десять часов утра. Не проспите.

– Чтобы мы проспали полёты?! – бяка расхохоталась. – Да ни за что на свете! Кто угодно, но только не мы!

 

Глава 10. Полёты

– Вилли! Мы проспали полёты!

Аля села на кровати и начала отчаянно протирать кулаками глаза. За окошками в потолке землянки светило яркое полуденное солнце.

– Ух, какие ещё полёты? – Вилли облокотился на руку. Ухарь лежал на полу, на полосатом матрасе.

– Сегодня второй день праздника – полёты. Мы собирались летать, – напомнила Аля.

– Мы? Летать? Куда? Зачем? – Вилли сонно захлопал глазами.

Напяливая цилиндр, из-под кровати вылез Мишель.

– А ты почему нас не разбудил? – накинулась Аля на Мишеля.

Мишель сладко потянулся и зевнул.

– Это не входит в мои обязанности. Вечером у меня важное задание, мне нужно хорошенько выспаться. Да будет вам известно, мыши днём спят, так что я лёг совсем недавно. Между прочим, мне отлично известно, почему вы проспали полёты.

– Ну и почему же?

– Потому что вы всю ночь играли на бякобуке!

– Мы не играли!

– А что это за звуки доносились: «Бззззззы… Вжжжжжы… Вэээээуу… Тырш! Тыдыш!»

– Это не игра, а этот, как его?.. Тренера жор! – выпалила бяка.

– Ух, тренажёр, – поправил её Вилли.

– Вот именно. Мы всю ночь тренировались, готовились к соревнованиям. Мы ведь раньше никогда не летали на колдоптицах, вот и решили пройти дистанцию хотя бы по бякобуку.

– Ну и как, прошли? – с презрительной усмешкой спросил Мишель.

– Я первое место заняла среди двадцати участников! – гордо сообщила Аля. – Хотя очень сложно было. Там, между прочим, даже злыдни участвовали.

– Ух, мелкие, правда, злыдни были. Малыши совсем, – вставил Вилли. Ухарь смущённо изучал свои розовые ногти и сворачивал уши в трубочку.

– Так вот что я вам скажу, господа! – Мишель встал на задние лапы и подпёр лапами бока. – Если бы вы меня послушались и отдохнули нормально ночью, то выиграли бы в настоящих состязаниях и получили бы настоящую награду – водолазную колдомаску. А вместо этого вы валяетесь тут сонные с красными глазами и хвастаетесь своими виртуальными победами. Стыдно, господа!

– Училка нашёлся! – завелась Аля. – Можно подумать, ты сам всегда всё делаешь правильно.

Мишель задрал нос.

– Да, я никогда не допускаю ошибок, – сказал мышонок. – Без меня вы и шагу ступить не можете. Мои поступки безупречны. Я абсолютный идеал, я совершенство, лучшая мышь на свете. Я супермегагерой. Мышь века. Я круче Микки Мауса…

– Мишель, тебя лечить надо, – перебила его бяка. – Леший ведь врач, вот пусть он тебя и вылечит. Я где-то слышала, что это колдоболезнь такая. Мания величия называется.

Мышонок уже и сам понял, что переборщил.

– Ладно, мне спать пора, – буркнул он, опустился на четыре лапы и юркнул под кровать.

– Вилли, раз уж мы опоздали, давай хоть по бякобуку соревнования посмотрим, – с грустью в голосе предложила Аля. Она дважды сжала в лапе золотой шарик.

– Полёты, – произнесла Аля.

Экран замигал, а потом они увидели просеку посреди леса, соревнования были в самом разгаре. Внизу под деревьями и сверху, на каждой ветке каждого дерева, как на трибунах, сидели разгорячённые существа – болельщики. Они кричали, свистели, улюлюкали. Вдоль просеки неслись гигантские колдоптицы, верхом на которых сидели участники состязания.

– Вась-ка! Вась-ка! Вась-ка! – кричали бяки.

Рыжая Васька сидела на сизой птице, похожей на голубя. Справа и слева от Васьки летели фефёлы на больших синицах. С некоторым отставанием от них – задохлики на воробьях-великанах. Последним горделиво парил бука Ясень на орле. Ясень почти каждый год участвовал в гонке, и все знали о его тактике: сначала держаться позади, а на последних метрах дистанции набирать скорость. Дважды он становился победителем, и генерал Дрындель страшно гордился успехами своего подчинённого. К месту и ни к месту Дрындель напоминал окружающим, что у него служат лучшие существа в лесу.

– А это что за птица? – удивилась Аля. – Нет, на птицу вроде не похоже…

– Ух, по правилам не обязательно пользоваться колдоптицами, – сказал Вилли. – Лети, на чём хочешь. Если у тебя самого есть крылья, можешь лететь на них…

– Это же упырь Альбинос затесался среди задохликов! – закричала Аля.

С задохликами творилось что-то неладное: они так и липли к Альбиносу, как будто он их притягивал. Воробьи задохликов мельтешили крыльями, но никак не могли оторваться хоть на метр от кровожадного чудовища. Крылья у Альбиноса были белоснежными, а это означало, что он был голоден и пребывал в поисках новой жертвы. В какой-то момент жало Альбиноса потянулось в сторону одного из задохликов, но тут воздушная трасса резко ушла вправо, и существа исчезли из виду.

– Судья! Уберите упыря, он нарушает правила! – вопили болельщики-задохлики.

– Через несколько секунд гонщики снова появятся в поле зрения, и я готов поспорить, что упырь наверстает упущенное в начале трассы, – прозвучал голос злыдня комментатора. – Я слышу, как с трибун доносятся крики возмущения, – продолжал он. – Многие задохлики недовольны поведением Альбиноса, но пока судьи не усмотрели никаких нарушений. Если хищник ужалит одного из спортсменов во время гонки, он будет немедленно дисквалифицирован. Посмотрим, пойдёт ли на это упырь или же ему дороже доброе имя и репутация честного гонщика…

Существа снова показались на трассе. Лидировала теперь фефёла Тамара. Прическа её растрепалась, банты развязались и тянулись вслед за ней длинными мятыми лентами. Следом неслась Васька. Рыжая шерсть развевалась на ветру, лицо раскраснелось.

– Похоже, что Василиса всерьёз настроена на победу! – кричал комментатор. – Но посмотрите, из-за поворота вылетают задохлики. А вот и упырь… – комментатор вдруг замолчал.

– Что это он вдруг замолчал? – поинтересовалась Аля. – Уснул, что ли?

– Ух, по-моему, задохликов меньше стало.

– У Альбиноса крылья порозовели! – закричала Аля. – Он кого-то уже укусил там за поворотом. А судьи молчат, и комментатор молчит. Да они все здесь заодно!

– Судью на мыло! – Аля сунула два пальца в рот и свистнула.

Тем временем Васька хорошенько пришпорила голубя и вырвалась вперёд.

– Та-ма-ра! Та-ма-ра! Та-ма-ра! – вопили фефёлы на деревьях.

Видно было, что задохлики изо всех сил пытаются отлететь от упыря подальше, но тот их не пускает. Словно какой-то колдовской магнит притягивал их к смертоносному хищнику. Несчастные существа посинели от страха, но не сходили с дистанции. Наверно, финишировать, пусть даже последними, было для них делом чести.

– Смотри, Вилли, на том задохлике, самом первом, жёлтые очки в чёрной оправе! – заметила Аля.

– Ух, это же наш знакомый, на нём колдочки «антистрах», – догадался Вилли. – Значит, он не боится Альбиноса.

– Ну и что с того? Какая разница? Всё равно ему с упырём не справиться. И обогнать его он не сумеет – эти колдоворобьи еле шевелятся.

– Гони, Лем! – взвыли существа на деревьях.

– Значит, храбреца-задохлика зовут Лем… – задумчиво произнесла Аля.

Гонщики скрылись за деревьями, а когда появились вновь, крылья Альбиноса приобрели уже малиновый оттенок. Задохликов заметно поубавилось.

– Ещё немного, и упырь наберёт силу. Он победит в гонке, – тихо, но твёрдо произнесла Аля.

– Вась-ка, Вась-ка! – орали бяки. Аля перевела взгляд на Василису: та, закусив губу вырвалась вперёд. Но фефёла Тамара не отставала. Резкий поворот и…

Тамара случайно зацепилась за ветку лентой от развязавшегося бантика, вонзилась ногтями в холку синицы, не справилась с управлением и врезалась в Терезу. Тереза пошатнулась, её птица сбросила скорость и угодила прямо в скопище задохликов на воробьях. Лем выпал из седла, но гигантский воробей, заколдованный опытными злыднями, сразу бросился на спасение существа. Увы, на крутом вираже он задел крыльями других воробьёв, образовалась пробка. Крик, визг, неразбериха, рёв трибун…

– Сенсация! – закричал комментатор. – Фефёла Тамара сошла с дистанции! Фефёла Тереза – тоже! Не пропустите этот интереснейший момент – куча-мала в воздухе, колдоптицы пытаются спасти спортсменов… Кажется, никто не пострадал, раненых нет, но кто же остался на трассе?

– Ух, они все упали, – грустно сказал Вилли.

– Да ничего с ними не случилось, – возразила Аля. – Просто приземлились на своих птицах. Это упырь виноват, я своими глазами видела. Перекусал всех, подлец, а судьи молчат – это же нечестно, неспортивно!

– Ух, ты лучше на Ваську посмотри…

Василиса действительно держалась молодцом – летела первой, а финиш был уже близок. За бякой на всех парах несся Альбинос, а замыкал гонку по-прежнему невозмутимый Ясень.

– Посмотрите на Ясеня! – закричал комментатор. – Бука пришпоривает птицу, похоже, он готовится к своему фирменному финальному рывку…

Ясень изо всех сил пнул несчастного орла, и тот значительно прибавил ходу. Бука неотвратимо приближался к Альбиносу.

– Опять поворот… Только бы Альбинос не догнал Ваську. Да помогите же кто-нибудь! – закричала Аля. – Убивают у всех на глазах! Вилли, как ты можешь быть таким спокойным, он же её сейчас укусит там, за поворотом!

– Ух, может и не укусит…

– И ты такой же, как все! Какие же вы равнодушные! – Аля забарабанила кулаками по экрану бякобука. Вдруг она замерла, будто что-то обдумывая, а потом сказала:

– Бежим скорее туда! Нам нужно спасти Ваську. Это, конечно, самое главное. Но ещё нам нужно любой ценой заполучить колдомаску водолаза. Помнишь, что сказал Добрыдень? Колдомаска нам очень пригодится. Ёх-хо!

– Ух, а ты, пожалуй, права… – нехотя признал Вилли.

Аля и Вилли вскочили на ноги и в считаные секунды выбрались из норы. Просека, где проводились полёты, проходила совсем близко – за Жабьим болотом, а до конца гонки оставалось ещё три круга. Они должны успеть, если побегут без остановки…

Уже на подходе к заветной цели друзья увидели в воздухе гонщиков, те как раз преодолевали участок, скрытый от бякобуков и от основной массы болельщиков. Лишь несколько существ сидели на ветвях, а под деревьями и вовсе никого не было, ведь внизу простиралась топь. Для Али и Вилли трясина не представляла никакой опасности, потому что они родились и выросли здесь, знали каждую кочку, каждый клюквенный куст.

Сверху послышался надрывный птичий крик – колдоптицы очень устали, а гонщики всё яростней пришпоривали их пятками. Орёл Ясеня шёл уже наравне с Альбиносом, а голубь Васьки опережал обоих на целый корпус.

С неимоверным усилием Альбинос вытянул шею и смог наконец дотянуться до Васьки жалом. Но смертоносное остриё лишь слегка коснулось лохматой шерсти бяки и тут же соскользнуло. Василиса пошатнулась, но всё-таки удержалась на колдоптице.

– Держись, Васька, мы с тобой! – закричала Аля. Друзья со всех ног бросились к финишу самой короткой дорогой – напрямик через болото. Они прыгали с кочки на кочку, пятки с хлюпаньем увязали в воде. Только бы успеть! Вскоре показался просвет между деревьями, и друзья выскочили на просеку, прямо в толпу беснующихся болельщиков.

– Их осталось всего лишь трое: Альбинос, Ясень и Василиса, – надрывался комментатор. – Бяка Василиса участвует в полётах впервые, но уже заставила нас поволноваться. Ещё минута, и мы вновь увидим гонщиков. Кто же победит?!

Из-за поворота над верхушками молодого леса показались три знакомых фигурки. Они были пока маленькими, но подрастали с каждой секундой. Первым летел огромный сизый голубь с Васькой на спине, за ним, с небольшим отставанием, Альбинос, а потом орёл Ясеня. Гонщики вышли на финишную прямую, и Ясень пошёл на обгон. Он уже почти настиг Альбиноса, но тот вдруг резко повернул голову назад, и орёл Ясеня на полной скорости наткнулся грудью на его острое жало. Буку отбросило в сторону, рука его непроизвольно дёрнулась, потянула поводья влево, и орёл, свернув с трассы, запутался в ветвях дерева. Сам же Ясень с громким криком вылетел из седла и повис на толстом суку.

Что тут началось! Крик, шум, визг, кое-где даже вспыхнули драки. Больше всех возмущались, конечно, буки. Существа были так возбуждены, что почти забыли про гонку.

– Смотри, Васька вот-вот свалится! – Аля старалась перекричать гул голосов.

– Ух, держись, Васька, мы уже здесь, – крикнул Вилли, но бяка его не слышала. Пролетая прямо над ними, она лежала на голубе, обхватив его всеми четырьмя лапами и хвостом, глаза бяки были закрыты. Оставалась одна надежда – на колдоптицу, которая, похоже, сдаваться не собиралась. Але даже показалось, что голубь подмигнул ей с высоты. Упырь догонял, дистанция между ними неуклонно сокращалась.

За несколько метров до финиша Василиса начала медленно сползать со спины голубя. Альбинос уже дышал ей в затылок.

– Васька, жми-и-и! – возглас Али потонул в общем хоре.

Василиса из последних сил подняла голову, финишная лента, натянутая между двумя деревьями поперёк просеки, врезалась ей в лоб, а потом повисла на жале Альбиноса. Бяка стала падать. Голубь, словно понимая это, спикировал на землю, поэтому, когда Васька скатилась с его спины, высота была уже небольшая – около метра. Альбинос же присел на ветку сосны и теперь посматривал на всех свысока с гордостью и презрением.

Друзья подбежали к Василисе и склонились над бесчувственным телом. Лицо её было очень бледным, глаза закрыты, а задняя лапа неловко подогнута.

– Ух, тяжёлый случай, – печально произнёс Вилли. – Похоже, что упырь все-таки её ужалил.

«Внимание, прошу тишины, – прозвучал скрипучий голос Старого Пня. – Гонка завершена. Впереди нас ждёт награждение победителя».

– Так кто же победил? – заревели трибуны.

 

Глава 11. Водолазная колдомаска

Старый Пень, распорядитель праздника, не обращал никакого внимания на возмущённые крики болельщиков. Что-то бормоча себе под нос, он заковылял к членам жюри.

Ни один из участников сегодняшних полётов ему не нравился: фефёл и задохликов он презирал, бук терпеть не мог, а бяку Василису считал выскочкой. В глубине души он опасался, что она, молодая и способная, вскоре захочет занять его место подле Верховной. Он ведь старел… И нюх уже не тот, и глаз. Ну нет, он не допустит, чтобы Васька выиграла это состязание. «Пусть уж лучше победит упырь – верный соратник Верховной в её темных делах. Старого Пня упырь уважает и ценит, а колдомаска ему нужна как рыбе зонтик», – Старый Пень усмехнулся.

Он был уверен, что сбить с толку сегодняшнее жюри проще простого – эти злыдни неопытны, они в первый раз спустились с Холмов и не знают ни лесных правил, ни законов. Они даже не могут понять своими мудрыми головами, зачем существа кусают друг друга. Они не знают, что такое боль. И всё будет так, как захочет он, Старый Пень.

Судьи сидели за отдельным столом – красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий и фиолетовый. Такое жюри считалось самым справедливым – все семеро злыдней были разными по цвету, а значит, и по характеру. «Справедливое жюри! – Старый Пень чуть не рассмеялся в голос. – Да разве же я им позволю быть справедливыми?!»

Старый Пень пошептался с судьями несколько ми нут, а потом взобрался на деревянный постамент, сооружённый специально для этого случая, и торжественно провозгласил:

– К нашему глубокому сожалению, существо, первым подошедшее к финишу, находится в состоянии глубокого шока, а следовательно, не может быть признано победителем. Уважаемое жюри посовещалось и решило присудить победу упырю по имени Альбинос.

Наступила гробовая тишина, а потом существа заголосили все разом: «Это возмутительно! Не справедливо! Хищник всех перекусал! В тюрьму Альбиноса! Судью на мыло! Пусть явится Верховная! Верховную сюда!»

– Верховная не может сейчас прийти, она очень занята, – сказал Старый Пень.

Толпа медленно стягивалась в кольцо, окружая членов жюри. Глядя сверху на суматоху, Альбинос не спешил слезать с дерева, сидел себе на ветке и зудел как ни в чём не бывало.

Вперёд вышел Дрындель в сопровождении Липы. Ясень, прихрамывая, тоже спешил к ним.

– Здесь командую я, – громко сказал Дрындель. – И говорить я буду только с Верховной. А если вы тут все сговорились, то вы ещё об этом пожалеете!

– Много на себя берёшь, трухлявая деревяшка! – с этими словами Ясень набросился на Пня. Завязалась драка. Пень уворачивался, хлестал Ясеня по лицу острыми обрубками сучьев, бил длинными цепкими корнями, но и Ясень драться умел. Противники друг друга стоили. Вокруг столпились зеваки, задние ряды напирали на тех, кто стоял впереди, – тоже хотели посмотреть.

Судьи заспорили между собой на непонятном языке, и вдруг перед столом жюри откуда ни возьмись появился чёрный злыдень с белыми татуировками. Злыдень медленно поднял руку с чёрной волшебной палочкой.

– Смотри, это же директор универмага! – шепнула Аля на ухо Вилли.

Вилли прыснул от смеха.

– Ты что, Аля, какой же он директор? Это же самый главный злыдень! Король или президент, или премьер-министр. Что-то в этом роде.

Чёрный злыдень обвёл толпу холодным взглядом и произнёс: «Если через пять секунд безобразие не прекратится, все здесь присутствующие будут превращены в лягушек. Время пошло». – И он начал медленно считать: «Пять, четыре, три…»

Впрочем, продолжать не имело смысла: все и так успокоились уже на счёте «четыре».

– Я, магистр чёрной магии, недоволен судейством, – сказал злыдень, когда над лесом нависла тишина. – Я лишаю жюри полномочий и объявляю победительницей бяку Василису. Колдомаска принадлежит ей по праву. Забрать её она сможет в «Магии для всех», когда выздоровеет.

Существа притихли. Было заметно, что не все согласны с таким решением, но боятся высказать вслух своё недовольство.

И вдруг над поляной прозвучал звонкий голос Али:

– Я лучшая подруга Василисы и могу получить колдомаску прямо сейчас, чтобы потом ей передать. А пока Василиса не поправится, я буду за ней ухаживать.

Чёрный злыдень вперил в Алю проницательный взгляд. Существа в страхе молчали.

– Где-то я тебя уже видел. Кто ты такая? – спросил наконец злыдень.

– Я бяка Аля, меня многие знают! – выпалила бяка.

И тут из толпы вылезла фефёла Тамара. Выражение её лица не предвещало ничего хорошего.

У Али похолодело внутри. «Ну вот и всё, – обречённо подумала Аля. – Допрыгалась. Доскакалась на травке. Сейчас злыдни посадят меня на колдоптицу и утащат на Холмы. В тюрьму. Навечно. Прощай, Вилли». – Ноги бяки подкосились, колени задрожали, хвост безжизненно упал на землю.

– Эта бяка врёт, – заявила Тамара, деловито завязывая бант.

– Почему ты так считаешь? – ровным голосом спросил злыдень.

– Позавчера на празднике эта бяка сказала, что её зовут Агата! Мы ещё подумали: ну что за дурацкое имя, таких в лесу не бывает. Может, раньше и были, а сейчас точно повывелись. Правда, Тереза?

К Тамаре подскочила фефёла Тереза.

– Правда, Тамарочка, – затараторила она. – Если бы её звали хотя бы Гертруда, Жозефина или Сколопендра, то это ещё куда ни шло. Но она ведь сказала, что её зовут Аглая!

В толпе послышались смешки. Чёрный злыдень нахмурился – на его переносице появилось несколько морщин, как на сдувшемся воздушном шарике.

– Не Аглая, а Агата. Эта бяка сказала, что её зовут Агата, – поправила подругу Тамара.

– Ну Агата. Какая разница. Агата – Аглая. Все равно дурацкое имя, правда, Тамарочка?

– Чистейшая правда, Терезочка.

Злыдень из чёрного стал вдруг бордовым.

– Фефёлы, вы свободны, – сказал он, меняя цвет на оранжевый. – Вы очень помогли.

Злыдень вновь перевёл на Алю полный недоверия взгляд.

– Ух, я могу подтвердить, что это Аля, – сказал вдруг Вилли.

– Это Аля! – пискнул задохлик Лем, прячась за спинами других существ. Колдочки «антистрах» он прятал в сумке.

– Аля, это точно она, – поддержал его нестройный хор задохликов.

Злыдень повернулся к Старому Пню. Вид у того был жалкий: Пень приводил себя в порядок после драки с Ясенем – стряхивал клочья пыли, старые листья и сломанные ветки.

– А ты знаешь эту бяку, Пень? – спросил злыдень.

– Знаю, – сердито проворчал Старый Пень. – Это бяка Аля. Пусть забирает колдомаску и уматывает. Вместе с Вилли и с этой рыжей нахалкой Васькой. А я обо всем доложу Верховной, – добавил он.

Чёрный злыдень недобро усмехнулся.

– Хорошо, – медленно произнёс он. – Да будет так. – Злыдень щёлкнул пальцами, и в воздухе появилась ярко-синяя блестящая водолазная маска. Она опускалась вниз плавно, как лист падает с дерева. Поравнявшись с головой Али, маска помедлила, словно раздумывая, а затем накрыла лицо бяки, да там и осталась. Маска пришлась ей как раз по размеру, шёлковые тесёмки сами собой завязались на затылке. Над лесом зазвучала странная музыка, что-то вроде марша, потом всё стихло. Существа, свидетели этого странного награждения, постепенно пришли в себя и дали волю чувствам.

– Ёх-хо! Бяка победила! Впервые в истории полётов победила бяка! – ликовали бяки.

– Упырь остался с носом, Старого Пня побили! – доносилось отовсюду. Существа подходили к Але, чтобы пожать ей руку и поздравить с победой, совсем позабыв, что победила-то вовсе не она. Но Аля с радостью принимала поздравления: ей казалось, что на месте Васьки она бы справилась не хуже.

На просеке царили неразбериха и оживление. Существа не расходились, они азартно спорили, размахивали лапами, смеялись, бухтели. Злыдни оказывали первую медицинскую помощь колдоптицам, чинили сбруи. Гонка оказалась по-настоящему интересной, одной из лучших за последние годы.

Аля перевернула маску на спину, теперь она болталась у неё за плечами, как соломенная шляпа.

Через некоторое время злыдни поблагодарили всех за участие, оседлали колдоптиц и улетели восвояси.

Бяка смотрела вслед удаляющимся силуэтам, пока те не растворились на фоне Чёрных Холмов, а потом задумчиво произнесла: «Может быть, злыдни не такие уж и плохие?»

– Ух, когда спят, – сказал Вилли.

– Они никогда не спят, – тихо пискнул какой-то задохлик.

– Ух, ладно, давай заберём отсюда Ваську, – сказал Вилли. А ты, Аля, – молодец, и как только у тебя смелости хватает?

– Сама удивляюсь. Взяла бы да промолчала, так нет же, как будто меня за хвост кто-то дёрнул, – призналась Аля. – Теперь-то уж точно меня весь лес знает. И Старый Пень зло затаил.

– Зато у нас теперь есть водолазная колдомаска! – радостно напомнил Вилли.

– Ума не приложу, что с ней делать? Какой из меня водолаз? – Сейчас, когда маска висела у Али за спиной, она казалась бяке бесполезной.

– Ух, Добрыдень ведь сказал, что маска нам понадобится. Значит, понадобится, – с уверенностью сказал Вилли.

– Всё-то он знает, твой Добрыдень, – проворчала Аля. – Он, наверное, думает, что я в заплывах буду участвовать. И не подумаю. Я плавать не умею и воды боюсь.

Тем временем они пробрались сквозь толпу к лежащей на земле Василисе. Кто-то заботливо подложил ей под голову подушку, а в спутанных волосах, пламенеющих в лучах заходящего солнца, красовался венок из полевых цветов.

– Ну наконец-то, – проскрипел сидящий рядом с Васькой Старый Пень. – Я уж думал, вы не придёте. Давай, Аля, забирай скорее свою любимую подругу. Тащи её домой, корми получше, памперсы меняй и всякое такое, а я прослежу. Мы с Верховной проследим… – Пень фыркнул, чихнул и исчез.

Друзья молча уставились на толстое безжизненное существо, неподвижно лежащее на траве. Поднять или хотя бы сдвинуть Ваську с места казалось задачей совершенно невыполнимой.

Первым очнулся Вилли:

– Что нам с ней делать?

– Жаль, что нет Мишеля, – сказала Аля. – У меня появилась отличная идея. Я где-то когда-то слышала историю про то, как одна мышь позвала тысячу других мышей, они сплели сетку и вытащили кого-то с макового поля.

– Ух, он же не обычная мышь, он волшебник…

– Ну тогда наколдовал бы хоть какую-нибудь тележку, что ли. Мы бы её положили туда и повезли. А то как же мы такую тушу по земле потащим?

И тут они увидели, как к ним быстрым шагом приближается стайка задохликов. Не говоря ни слова, задохлики обступили Ваську со всех сторон, присели, подсунули под неё мизинцы и подняли, словно пушинку. Лем стоял рядом и наблюдал.

– Куда нести? – он повернулся к Але.

Аля и Вилли застыли в изумлении. Наконец бяка махнула рукой в сторону Виллиной норы.

– Вот это да, чудеса… – выдохнула Аля.

– Никакого чуда нет, – пояснил Лем. – Несколько задохликов могут поднять даже слона на мизинцах. Главное – чтобы их действия были согласованными, а желания – общими. Тогда они горы свернут. Это же первый закон Задохлика из раздела колдофизики.

Аля промолчала: она, конечно, не слышала о таком законе, но признаваться в этом не собиралась.

– Аля, погляди! – вскрикнул вдруг Вилли и указал аккуратным розовым пальцем на лицо Васьки. Аля и Лем присмотрелись к бяке. То, что они увидели, действительно казалось не совсем обычным: Васька словно улыбалась во сне, и лицо её уже не было таким мёртвенно бледным.

– Что-то рановато она очухивается, – Вилли покачал головой. – Обычно самый слабый укус Альбиноса парализует на неделю.

– От неё чего угодно можно ожидать, – сказала Аля. – Уж я-то её знаю.

– Ух, чем раньше очнётся, тем лучше, – подытожил Вилли.

Вскоре они добрались до норы, осторожно втащили Ваську внутрь и положили на кровать.

– Пообедаете с нами? – предложил Вилли задохликам.

– Что-то аппетита нет, – ответил за всех Лем. – К тому же мы никогда не едим днём, потому что мы сразу после еды засыпаем.

Лем повернулся, чтобы уйти, но Аля в последний момент удержала его за руку.

– Лем, скажи честно, – шепнула она на ухо задохлику, – почему вы нам помогаете? Это из-за тех очков в универмаге?

Лем посмотрел на бяку умными и какими-то совсем не задохличьими глазами.

– Очки – это пустяк, – сказал он. – Просто вещь. Всё гораздо сложнее, но сейчас я не имею права ничего тебе объяснить. Может быть, ты поймёшь позже. А может, и нет.

Когда задохлики ушли, Аля с Вилли склонились над Васькой. Бяка лежала растрёпанная, грязная и лохматая, но вид у неё был чрезвычайно довольный. Веки чуть заметно подрагивали, и даже казалось, что глаза под ними бегают.

– Ух, а она точно спит?

– Не знаю. Но даже если спит, то что-то затевает во сне…

Аля вильнула хвостом.

– Послушай, Вилли…

– Ух, слушаю.

– А что если я поживу у тебя немного, хотя бы до тех пор, пока Васька поправится? Помогу тебе за ней ухаживать…

На самом-то деле Аля вовсе и не собиралась ухаживать за Васькой. По правде говоря, ей было просто страшновато в одиночестве, уж слишком много всего необычного произошло за последнее время.

– Конечно, живи! – обрадовался Вилли. – Я и сам хотел тебе предложить.

– Ёх-хо! Ну вот и чудно. А что у нас на ужин?

– Квашеная верба и сладкая плесень, – и Вилли начал накрывать на стол.

 

Глава 12. В гостях у Лешего

Они уже крепко спали, когда раздался громкий стук по трубе.

– Что случилось?! – если бы Аля лежала на кровати, она бы с неё свалилась. Но бяка, к счастью, спала на полу, потому что единственную кровать в норе теперь занимала Васька.

Стук повторился. Глухой, неприятный и настойчивый.

– Ух, уходите, уже поздно, – крикнул Вилли.

Но кто бы там ни был, уходить он не собирался. Вилли сунул лапы в тапочки, нащупал в темноте лестницу, поднялся по ней, пошатываясь спросонья, и с опаской выглянул наружу. Поначалу, ослеплённый лунным светом, он ничего не увидел, но потом глаза различили силуэт огромной птицы. Птица повернула к нему голову и вновь тюкнула клювом по трубе, да так, что та чуть не отвалилась.

– Ух… – Вилли просто лишился дара речи.

– Кто там? – донёсся из норы приглушённый голос Али.

– Похоже на Великое Каркало, – выдавил из себя Вилли.

– Карр! – произнесла птица.

– Ты на что намекаешь, Каркало? – отозвалась снизу Аля, – хочешь сказать, что пробил час ночи?

– Аля, помнишь, Леший сказал, что пришлёт за нами колдоптицу? Может, это она и есть?

Аля высунула голову из норы:

– Сейчас проверим.

Она подбежала к огромной птице и вскарабкалась к ней на спину. Вилли последовал примеру бяки. Оказалось, что птица стоит на коленях, как верблюд, а на спине у неё самое настоящее седло. Не успели они устроиться поудобнее, как птица встала с колен, выпрямилась, расправила гигантские крылья…

– А-а-а!

– Ух, а-а-а!

Колдоптица подпрыгнула пару раз и взмыла в небо. Две минуты смертельного страха, ветки, хлещущие по бокам и лапам, и вот… под ними простирается огромный, без конца и края, непроглядный лес, смутные очертания Чёрных Холмов. Лишь кое-где виднеются тусклые огоньки. Что это – костры заблудившихся людей или зловещие колдовские огни?

– Ух, как страшно и здорово. Здорово страшно.

– Страшно здорово.

Они наконец заметили, что лежат в седле, вцепившись мёртвой хваткой в бока птицы и друг в друга.

– Вилли, а вдруг Каркало сейчас упадёт?

– Ух, почему оно вдруг должно упасть?

– Ну, например, забудет, как летать…

– Ух, Аля, если ты сейчас же не прекратишь, я начну тебя щекотать.

Они на некоторое время замолчали. Далеко внизу проплывали верхушки деревьев, встречный ветер дул в лицо, трепал шерсть.

Вот под ними показалось озеро. Тишайшая гладь воды, словно зеркало, поблескивала в свете луны, и в этом зеркале отражалась косматая колдоптица с распростёртыми крыльями.

– Интересно, что там, на дне? – Аля вгляделась в чёрную глубину и увидела под водой замок со множеством башен, балконов, стрельчатых окон и террас.

– Ты видел замок? – прошептала Аля.

– Нет, – отозвался Вилли. – Я вниз не смотрю. Но говорят, что в этом озере живёт Водяной, и его замок – самый прекрасный в мире.

– Карр! Карр! – закричала вдруг птица. Друзья даже подпрыгнули от неожиданности.

– Два часа ночи, – прошептала Аля, едва придя в себя. – Уже целый час летим.

По другую сторону озера лес выглядел совсем иначе. Не мрачным и пугающим, а праздничным и нарядным. Огней было больше, словно внизу раскинулся огромный спящий город. И вдруг огоньки на глазах у Али начали беспорядочно двигаться, превращаясь в затейливые фигуры… Когда всё вновь замерло, взгляду Али предстала удивительная, волшебная картина: лес внизу, точно кусок чёрной ткани, был пронизан чёткими золотыми нитями.

– Вилли, ты только посмотри! – закричала Аля вне себя от восторга.

Вилли не выдержал и взглянул вниз.

– Ух, – выдохнул он. – Как будто самый сильный маг на свете набросил на этот лес золотую паутину.

– Какая красота… – у Али даже дух захватило. – Что это за огоньки? Электрические фонарики?

– Ух, а может это эльфы?

– Вилли, какой же ты смешной! – захихикала Аля. – Эльфов в жизни не бывает. Эльфы – это сказочные существа. Только дети в них верят.

– Ух, я знаю. Но когда летишь ночью на колдоптице над лесом, всякая чушь в голову лезет.

Тут Каркало накренилось и пошло на посадку. Друзья увидели очертания бревенчатого дома, из-под запертых ставень струился лимонный свет. Птица коснулась лапами земли и резко затормозила. От толчка Алю и Вилли подбросило вверх, натолкнувшись на крыло птицы, они кубарем покатились по траве.

В это самое мгновение в избушке со скрипом распахнулась дверь, и на крыльце в белой ночной рубашке до пола показался старичок Добрыдень. Он протирал глаза и подслеповато всматривался в темноту.

– Аля, Вилли, это вы? Прилетели, деточки?

Друзья поднялись на ноги, потирая ушибленные бока.

Добрыдень запричитал:

– Каркуша, ты опять за своё? Ну что за вредная птичка! Сколько раз мы с тобой про мягкую посадку беседу вели! А если бы ребята насмерть поубивались! Ай-яй-яй!

Колдоптица повернула голову к Добрыдню, окинула его надменным взглядом, взмахнула крыльями и улетела.

– Вредная птичка, – передразнила Аля. – Да из неё бульон сварить надо!

Вилли и Аля, прихрамывая, поднялись на крыльцо и вошли в дом.

* * *

– Проходите, деточки, – Добрыдень пропустил гостей вперёд. Оказавшись в полумраке сеней, Аля и Вилли одновременно вскрикнули: на стене, прямо напротив входной двери, висела картина с изображением отвратительного страшилища.

Портрет был огромным: от пола и до самого потолка. Маленькие карие глазки горбуна буравили каждого входящего пронзительным взглядом, полным ненависти.

– Не волнуйтесь, – спохватился Добрыдень. – Это не бякобук, а обычный портрет, нарисованный масляными красками. Обратите внимание, он даже не шевелится. Просто нарисовано так хорошо, что чудовище кажется живым. Как будто двигается и смотрит на вас.

Чтобы успокоить друзей, Добрыдень взял из угла веник и стукнул горбуна по крючковатому носу. Чудовище не шелохнулось, но Але показалось, что взгляд его стал ещё злее.

– Ух, кто это? – шёпотом спросил Вилли.

– Это Леший, – ответил Добрыдень. – То есть он был таким, пока не попал в Тридесятое Цар… Пусть лучше он сам вам обо всём расскажет, – спохватился старичок.

Он провёл гостей в кухню и усадил за дощатый стол, накрытый светлой клеёнкой в цветочек. На столе стояла большая тарелка с пирожками. Рука Али сама по себе потянулась за пирожком, но тут в коридоре послышались шаги, и в кухню уверенной поступью вошёл Леший. Красавец мужчина в расцвете сил, совсем не похожий на свой портрет. Как и вчера в бякобуке, он был в синих джинсах и белой футболке.

Леший широко улыбнулся.

– Всегда рад любым гостям, а вам – особенно. Угощайтесь.

Аля тут же схватила в каждую руку по пирожку.

– А где Мишель? – спросила бяка с набитым ртом. – Или он с вами не живёт? Или вы вообще не знакомы с Мишелем? – она усмехнулась.

В глубине души бяка не теряла надежды, что Мишель – самозванец, а никакой не помощник Лешего, но, как ни странно, Леший ответил:

– Он сейчас на задании. Я могу вызвать его в любой момент, дунув в свисток, который всегда при мне. – И Леший показал свисток, висевший у него на шее на шнурке. – Я очень волнуюсь за Мишеля. Он ведь мне как сын, хоть и мышь.

– Да что за него волноваться, за хвастуна и грубияна? – воскликнула Аля.

Добрыдень укоризненно покачал головой, а Вилли от стыда за Алю покраснел как рак.

Леший молча вертел в руках свисток.

– Мишель ещё не освоил магию до конца, к тому же он очень неуверен в себе, в своей колдовской силе, – проговорил Леший. – Будьте с ним добрее, терпимее. Попробуйте полюбить его. Мышонок путает заклинания, иногда грубит, поучает, задирается, но всё это из-за смущения и робости. А в целом…

– В целом он просто враль и забияка, ваш Мишель, – заявила Аля.

Леший пожал плечами.

– Ладно, не будем спорить, времени у нас почти не осталось.

– Ух, а можно спросить, – подал голос Вилли. – А что вообще происходит? И почему мы здесь?

– Какой хороший вопрос…

Леший долго собирался с мыслями, прежде чем ответить. В конце концов он тяжело вздохнул, сложил на столе огромные ручищи, как ученик на парте, и завёл рассказ:

– Я – волшебник. Иногда я предвижу будущее, что-то чувствую… это трудно объяснить. В общем, надвигается страшная беда… Пещерный Дух нашептал Верховной про Тридесятое Царство, он сказал, что у меня хранится ключ от него… Дух молчал тысячу лет и проболтался только пару дней назад. Но когда-то это должно было случиться, ведь все тайны рано или поздно раскрываются. Жаль, что это произошло именно сейчас, но ведь беда всегда приходит не вовремя…

– А что там, в этом Царстве? – спросила Аля, дожёвывая пирожок с капустой.

– Каждый находит в Царстве то, что ему по душе, – задумчиво произнёс Леший. – Кто-то – малиновый сироп, а кто-то – безграничную власть. Тихо! – Леший вдруг насторожился. Он напряжённо вглядывался в темноту, ловя чуткими ушами каждый звук в сенях, за окнами и в сотне километров от избушки. Шуршали крылья летучих мышей, сова терзала белку, на холмах шептали заклинания злыдни, в людском городе катился по рельсам запоздалый трамвай… А на стене прямо над их столом рыжий домашний муравей Сюсьтик шевелил усами.

– Сюсьтик!

– Что с Сюсьтиком? – испугался Добрыдень.

– А что если он расскажет про Царство знакомой бабочке, а та уж растрезвонит по всему свету? – зашептал Леший.

– Не надо так плохо думать о Сюсьтике, он ведь живёт с нами в одном доме! – обиделся старичок. – Да и нет у него никаких знакомых бабочек.

А тем временем муравей на стене загадочно улыбался. «Знакомые бабочки у меня, конечно, есть, – думал он. – Но рассказывать я им ничего не стану, потому что умею держать язык за зубами и очень люблю дядю Лешего – он делает мне много добра.»

– Ой, Алечка, чуть не забыл, – запричитал Добрыдень, – я ж малиновый сироп для тебя припас.

Старичок наполнил до краёв две берестяные кружки и поставил перед Алей и Вилли. К ухарю он ещё пододвинул блюдце с большим сморщенным жуком.

– Сам приготовил. Кушай, деточка, пока есть возможность, – шепнул он на ухо Вилли.

Леший продолжал:

– Царица Бякандии ненавидит злыдней, завидует их колдовской силе. Но людей она ненавидит ещё больше. Верховная наслушалась сказок своих приятелей домовых про современные человеческие города и машины, она чуть не лопается от зависти. А больше всего ей хочется попробовать сладкой воды с запахом земляники и пузырьками. Ради этого самого лимонада она готова уничтожить половину земного шара!

– Знаешь, Лёша, у меня, кажется, созрел план, как спасти мир, – вмешался вдруг Добрыдень. – Ты подкрадись к Верховной сзади и… бац! Стукни её по голове изо всех сил, – посоветовал старичок. – Тут добро и восторжествует.

Леший усмехнулся.

– Ничего себе, а ещё Добрыднем называется! Не могу я так. Я ведь теперь хороший. Нельзя победить зло его же методами.

– А люди говорят, что добро должно быть с кулаками, – возразил Добрыдень.

Леший застенчиво поднял огромные кулаки – каждый с лисью голову.

– Кулаки-то у меня есть, – сказал он. – Только ударить я не могу. Они у меня так… для красотищи. Как цветы на картошке.

Леший придвинулся поближе к Але и забормотал скороговоркой:

– Если обидеть Верховную, за неё вступятся лесные существа, а на мою сторону встанут звери и птицы. Начнётся большая война. Погибнут детёныши… Я не могу этого допустить.

– А если попросить помощи у злыдней? – предложила Аля. – Мне показалось, они не такие плохие.

Леший отрицательно покачал головой.

– Ты их совсем не знаешь. Ещё неизвестно, на чью сторону они встанут. Злыдни предпочитают не вмешиваться, потому что у них свой мир, своя жизнь. Как и у людей. Нет, нам некого просить о помощи. Это наш лес, наша Бякандия и наша собственная беда. С ней мы должны справиться сами, своими силами. Силами существ.

– Какой ужас! Какая дичь! – Добрыдень снова покачал головой. В последнее время голова у него так часто качалась, что, казалось, вот-вот открутится, как крышечка от флакона.

– Выходит, если Верховная проберётся в Царство, она станет всемогущей? – спросила Аля.

– Возможно, но это совсем необязательно.

– Как это, необязательно?

– Некоторые по возвращении из Царства ничегошеньки не помнят, да и сами ничуть не меняются. Другим это идёт на пользу, вот мне, например. Вы видели портрет в сенях?

– Ух, дда… – сказал Вилли.

– Так я выглядел каких-то тысячу лет назад. Я нарочно нарисовал этот портрет и повесил его на самом видном месте, чтобы всегда помнить о своём прошлом и не повторять старых ошибок. Сейчас я часто гуляю по Тридесятому Царству, я черпаю в нём свою мудрость. Каждый раз по возвращении оттуда я смотрю на этот мир новыми глазами и радуюсь жизни, как ребёнок.

Вполне вероятно, что и Верховная исправится, и добро возьмёт в ней верх. А если наоборот? Если она разбудит в Царстве силы зла, то недалеко и до конца света…

– Лёшенька, а когда, по твоим подсчётам, конец света? – поинтересовался Добрыдень.

Леший долго молчал, загибая большие сильные пальцы.

– Точно сказать не могу, но самое раннее – послезавтра… – ответил он наконец.

– Это же замечательно! – воскликнул Добрыдень.

– Почему? – удивился Леший.

– Так у нас целый день впереди! Представляешь, сколько ещё зверей ты успеешь сегодня вылечить! Сколько стихов написать! А я, пожалуй, блинков с мёдом напеку.

Старичок сладко потянулся.

Леший уставился на Добрыдня с таким интересом, как будто на его широком лбу, плавно переходящем в лысину, были начертаны древние письмена.

«А ведь он, пожалуй, прав, – подумал Леший. – Мужчине не к лицу переживания. Какой пример я подаю этим существам? Они же такие маленькие, а сколько в них мужества! Ещё не хватало, чтобы они приняли меня за нытика».

– Я только одного не понимаю, – вслух произнёс Леший. – Почему Верховная обратилась к существам с просьбой отобрать у меня ключ? Почему Верховная сама не придёт сюда? Она ведь тоже волшебница… Когда-то она бывала в этом доме, и перенестись через озеро не составляло для неё особого труда. Тебе, Аля, ничего об этом неизвестно? Ты не замечала в последнее время каких-нибудь странностей в её поведении? Ты ведь тоже бяка…

Аля задумалась.

– Да нет, пожалуй, всё как всегда… Вообще-то я с ней мало общаюсь. Вот если бы у Васьки спросить… Но она сейчас спит.

– Да, я знаю, – ответил Леший. – Тогда остаётся одно: надо поговорить начистоту с самой Верховной. Я не хочу больше блуждать впотьмах. Я должен знать точно, что грозит моей стране.

Добрыдень, включи, пожалуйста, бякобук и соединись с Верховной.

* * *

Старичок достал из серванта блестящий жёлтый шарик, сжал его в руке, и… одна из стен кухни засветилась. Сначала она стала голубой, потом зелёной, а потом вдруг пошла рябь.

– У Верховной опять включена защита, мы не можем сейчас связаться с ней, – Леший вздохнул.

– Ух, а я бы хотел увидеть родную нору, – Вилли пригладил усы. – Интересно, как там Васька?

В этот момент на стене-экране начали проступать очертания предметов.

– Ой, – спохватился Добрыдень, – я на шарик нажал случайно, а Вилли как раз адрес сказал в это время. Выходит, мы сейчас вашу нору увидим. Вы, деточки, забыли дома бякобук выключить.

– Это ты забыл! – накинулась на Вилли Аля.

– Ух, нет, ты…

Но то, что они увидели на экране, отбило у друзей всякую охоту ссориться. Глаза у них полезли на лоб.

На кровати неподвижно лежала Васька, лапа её свисала вниз. И вдруг указательный палец бяки пошевелился. Потом Васька подняла голову и уставилась на них мутным, невидящим взором. Спустив на пол одну лапу за другой, она встала, качнулась и направилась прямо к лестнице. Через минуту все услышали, как захлопнулся люк в норе. Васька ушла.

– Ух, ну и дела… – удивился Вилли. – Я думал, что она ещё недели две проболеет.

– Кто-то её позвал, – сказал Леший. – Тот, чья магия сильна. По-моему, она так до сих пор и не пришла в сознание.

– Да, она шла как деревянная, – заметила Аля. – Обычно Васька такая вёрткая, хоть и толстая…

– Ух, нам, наверное, пора домой, – засобирался Вилли. – Там бякобук не выключен, зомби всякие бродят… Не обижайтесь, господин Леший, мне здесь очень нравится, но я должен охранять свою нору.

Леший понимающе кивнул.

– А что это за огоньки мы видели, когда над лесом летели? – вспомнила вдруг Аля. – Красотища… Сначала огоньки врассыпную горели, а потом выстроились в линии как по команде. Это колдовство?

Леший улыбнулся.

– Нет здесь никакого колдовства, это обыкновенные светлячки. Просто я их попросил, чтобы они по десять минут в начале каждого часа вдоль тропинок летали. Услышат, как Каркало каркает – и сразу на тропинки. Вроде забавы. На целую ночь мне их просить неудобно: у них как-никак тоже своя жизнь имеется – любовь, семья, дети. Зато, когда тропинки освещены, люди заблудшие дорогу домой находят, зверям это для безопасности, а существам просто весело.

– Здорово. А змейку тоже вы за мной послали? – спросила Аля.

– Какую ещё змейку? – удивился Леший.

– Золотую змейку. Она увела меня с тропинки в пещеру, когда мы с Вилли шли на праздник.

Леший улыбнулся.

– Я увидел тебя впервые по бякобуку, когда ты подсматривала в пещере за Большим Советом: в пещере ведь повсюду колдокамеры. Конечно, подключиться к ним нелегко – это сверхсекретно, пароль знает только одна Верховная. Но на то я и колдун, – Леший усмехнулся. – Я понял, что ты попала в беду, и тут же отправил к тебе на помощь Мишеля. Но я не посылал никакой змейки.

– А кто же тогда её послал?

– Наверное, это была твоя судьба. А как выглядела та змейка?

– Золотистая, очень яркая, блестящая, с красивым узором на спине.

– Это хорошо. Хуже, если бы она была чёрной, или темно-зелёной. Мне кажется, Аля, я в тебе не ошибся. Только ты можешь нас спасти. Змейка встречается на пути не каждому, а только избранным.

– Вот видишь, Вилли, я же тебе говорила, что я не такая как все, а ты не верил! – затараторила Аля.

– Ух, мне кажется, всё это очень опасно для Али, – сказал Вилли. – А вдруг с ней что-нибудь случится, а я не смогу помочь?

Леший кивнул.

– Ты прав, Вилли: Але придётся несладко. Хорошо, что у неё есть друзья. Теперь мы всегда будем с вами на связи, пока всё не закончится. Знайте: наш бякобук постоянно включён для вас. Достаточно одного слова – и вы увидите меня и Добрыдня. Надеюсь, что это хоть немножко поможет вам, поддержит в трудную минуту.

– Ну хватит о делах, деточки, – спохватился Добры день. – Царство царством, а чай надо пить.

– Да поздно уже, нам домой пора…

– Нельзя так говорить. Неприлично, обидите хозяина. Я свежий заварил. С мятой, с мелиссой.

Добрыдень расставил на столе нарядные фарфоровые чашки, корзинку с бубликами, сушками и вафлями с начинкой из варёной сгущёнки. Взял с печи пузатый красный чайник и принялся разливать чай.

– Смотри, чайник, как у нас, – Аля пнула Вилли ногой под столом. Вилли подскочил от неожиданности, нечаянно толкнул Добрыдня под локоть, тот опрокинул чашку, и на столе начала расползаться коричневая лужица. Поначалу все немного растерялись и молча наблюдали за тем, как тоненькие струйки чая растекаются по клеёнке, подбегают к краю стола и стекают вниз, на пол. И вдруг началось что-то невообразимое! Струйки снова стали возвращаться на стол, как будто притянутые неведомой силой. Лужица чая на столе росла и росла, пока не приобрела круглую форму. Из центра лужицы высунулся костлявый палец, а потом показалась уродливая весёлая рожа.

– Это Водяной, – шепнул Вилли Але на ухо.

– Фу, что за гадость вы пьёте? – спросила рожа.

– Чай с мелиссой, с мятой, с чабрецом. Угощайся, пожалуйста, Вадик, – слегка заикаясь, сказал Добрыдень.

Водяной расхохотался.

– Нет уж, спасибочки. Не чай, а жижа болотная. А это что за чучела? – костлявый палец медленно повернулся в сторону бяки и ухаря.

– Сам ты чучело! – Аля рванулась вперёд, чтобы стукнуть Водяному по лбу кулачишкой, но Леший вовремя её удержал.

– Зачем явился? Чего тебе здесь надо? – строго спросил Леший.

– Да так, попугать пришёл. Дома-то, в озере, уже никто не боится – привыкли. А вам во сне приснюсь, если повезёт.

И рожа оскалилась так страшно, так выпучила глаза, что и вправду сгодилась бы для ночного кошмара.

– Убирайся! – Леший выбросил вперёд кулак и резко разжал пальцы. Губы его зашевелились, шепча какие-то непонятные слова.

Водяной нырнул обратно в лужицу чая, изображение померкло, лужица на глазах стала высыхать и вскоре испарилась совсем. На клеёнке не осталось и следа.

– Ух, спа-па-сибо за ча-ча-чай, нам па-па-ра ды-ды-да-мой, – сказал Вилли и, пошатываясь, направился к двери.

– Деточка, Виллюшка, не надо так волноваться, погляди: ночь на дворе, а живёте вы на другом берегу озера, – запричитал Добрыдень.

– А как мы попадём обратно? – еле слышно спросила Аля. – Опять полетим на этой вредной птичке?

– Лёшенька, сделай же что-нибудь, отправь ребят домой, смотри, на них же лица нет!

Леший задумчиво посмотрел в окно. Светила полная луна, все звери и существа уже попрятались в норы, а птицы – в гнёзда, только летучие мыши да совы кружили во мраке на фоне фиолетового неба.

– Хорошо, я отступлю от своих правил, – сказал Леший. – Обычно я не применяю магию перемещений без крайней необходимости, но сегодня… Много испытаний предстоит впереди, ребятам понадобится всё их мужество. Не стоит растрачивать его впустую, сидя на своенравной птице в ста метрах над землёй. Итак, я принял решение. Садитесь на этот стул.

– Это ещё зачем? – встрепенулась бяка.

– Не перечь Лешему, Алечка, – с опаской шепнул Добрыдень, – а то ведь он иногда становится очень похожим на свой портрет в сенях.

– Что вы там шепчетесь? Садитесь быстрее, я уже разбудил магические силы.

Леший стоял посреди комнаты красный от напряжения, выставив перед собой ладони. Светлые кудри развевались на невесть откуда взявшемся ветру.

Деревянный стул, на который Леший предложил сесть, был очень красивым, с резной полированной спинкой, но на вид не слишком прочным.

– Ух, садись передо мной, – сказал Вилли бяке. – Если что, я прикрою тебя с тыла, потому что я толще.

Аля, не долго думая, оседлала стул, как пони, и вцепилась в спинку. Вилли плюхнулся сзади. Бяка на всякий случай взяла свой длинный хвост в зубы, чтобы не болтался, и зажмурила глаза.

– Ух, никогда раньше не летал на сту…

Всё вокруг закружилось, завертелось в сказочном водовороте. Добрыдень, Леший, чашки, блюдца, вафли и табуретки. Словно невидимый смерч уносил Алю и Вилли из этого дома, но не через трубу, не через дверь и не через окно, а просто наружу, словно и не было вовсе никаких препятствий, чтобы попасть из дома на улицу.

Вслед доносился крик Добрыдня: «Не забудьте, что завтра заплывы! А главный приз – оберег! Постарайтесь получить его, он вам очень пригодится-итца-итца…»

 

Глава 13. Вновь за золотой змейкой

В комнате витал аппетитный запах, на печи на сковородке что-то шкворчало. Аля приоткрыла один глаз и сразу увидела Вилли, хлопочущего по хозяйству.

«Какой удивительный сон мне приснился», – подумала бяка, но тут взгляд её упёрся в сломанный стул, который валялся возле кровати. Красивая резная спинка старинного стула перекосилась, сиденье выпало.

«Неужели это был не сон?» – Аля протёрла глаза и легонько укусила себя за лапу. Ничего не изменилось: волшебный стул по-прежнему лежал рядом, а Вилли как ни в чём ни бывало жарил яичницу.

– Доброе утро! Поздравляю с мягкой посадкой, – сказала бяка ухарю.

Вилли обернулся.

– Ух, доброе утро. На завтрак яичница из ромашек и оладьи из цветочной пыльцы с мёдом, – сказал он и зубасто улыбнулся, приглашая сесть за стол. На Вилли был кухонный фартук в горошек.

– И что ты обо всём этом думаешь? – поинтересовалась Аля.

– О чём?

– Ну, к примеру, как тебе этот старичок?

– Добрыдень? Мне он понравился, – Вилли раскладывал по тарелкам дымящиеся ярко-жёлтые шарики и мурлыкал себе под нос модную песенку.

– А мне – нет, – Аля упрямо мотнула головой. – Знаю я эту породу: «Деточки, оладушки, сюси-пуси, а на самом деле – злой колдун».

– Ну уж вряд ли злой.

– Что он колдун – это точно. Откуда он узнал про то, что мне пригодятся те бубли в «Магии для всех» или что приз в полётах – колдомаска водолаза, или что сегодня разыгрывается оберег?..

– Ух, не знаю.

– Вот и я не знаю.

– Ух, но ведь надо кому-то верить. Такое вокруг творится: Васька бродит по дому как очумелая, Каркало везёт нас через озеро, стул летает… Так и с ума можно сойти безо всякой помощи.

– Вилли, у меня идея! Помнишь, Леший говорил, что у них теперь для нас всегда бякобук включён? Давай-ка с ними свяжемся. Хочу снова на этого старичка посмотреть.

На самом деле Але просто не хотелось признаваться в том, что она чувствовала себя не в своей тарелке. События последних дней могли бы напугать кого угодно, а не только маленькую, беззащитную бяку. Вид Лешего и Добрыдня хоть немножко, да успокаивал.

Вилли сжал шарик, экран засветился, и они увидели ту же кухню, в которой пили чай этой ночью. За столом вполоборота сидел Леший, лицо его было встревожено. Из сеней послышалось какое-то кваканье.

– Это ты, Добрыдень? – крикнул Леший. Он приоткрыл дверь, и в кухню ввалился старичок Добрыдень с вёдрами в обеих руках. Губы его шевелились, усы топорщились, он был красный как рак.

– Что случилось? – Леший заглянул в ведро Добрыдня и тут же отшатнулся от неожиданности. Аля с Вилли увидели, как из ведра выпрыгнула огромная зелёная жаба. Шлёпнувшись на пол, жаба растворилась в лужице мутной воды и исчезла.

– Я набрал во-воды в колодце, принёс вёдра до-домой, а в сенях вода превратилась в а-ква-ква-ква-риум, – пролепетал Добрыдень.

– Снова проделки Водяного, – проворчал Леший. – Как же мне этого Вадика отвадить?

Аля чуть не поперхнулась яичницей.

– Слушай, Вилли, – прошептала она. – Что-то у них там тоже невесело. Давай-ка лучше выключим бякобук, пока они нас не заметили. Пойдём лучше на заплывы посмотрим. Хорошо, хоть заплывы после обеда начинаются, а то бы мы их тоже проспали, как и полёты.

– Ух, а ты разве не будешь в заплывах участвовать? – удивился Вилли.

– Ты что, Вилли, я же плавать не умею, разве ты забыл?

– И я не умею. Почему же тогда Добрыдень сказал, что мы должны оберег выиграть?

– Не обращай внимания, он издевается.

– Зачем?

– Так просто, из вредности.

– Ух, да он вроде не вредный.

– Ладно, пошли, там видно будет. Хотя оберег нам бы и в самом деле не помешал. Полезная колдоштучка – защита от болезни и смерти на целую неделю. Делаешь, что хочешь, никого не боишься. Вот бы я повеселилась! Ёх-хо!

Аля отряхнулась так, как отряхиваются собаки, когда вылезают из воды. Только вместо брызг от неё отлетали её минутные слабости – неуверенность и робость. Аля снова стала самой собой – бесшабашной весёлой бякой. Она уже побежала к выходу, как вдруг услышала за спиной голос Вилли.

– Аля, а ты ничего не забыла?

– Погоди, дай подумать. Глаза, уши, лапы, хвост, шубка… Что ещё?

– Колдомаска!

Аля стукнула себя по лбу, полезла под кровать и достала оттуда изрядно запыленную колдомаску. Грязная и потрёпанная, маска уже вовсе не казалась такой загадочной, как вчера, в день награждения.

– Ух, Аля, ну разве можно так обращаться с колдовещами! Почему же у тебя маска под кроватью валяется?

– Она не валяется, она лежит. Аккуратно лежит. – Бяка нацепила маску так, чтобы она висела за спиной.

– Ёх-хо! Вот теперь я готова. Почапали!

Они вылезли из норы и направились к озеру. Светило яркое солнце, в самом разгаре был замечательный яркий лесной день. Бяка даже начала помахивать хвостом от удовольствия, а Вилли благодушно ухал. В такой день не хотелось думать ни о чём, а просто греться на солнышке в предвкушении радости или чего-нибудь вкусненького.

От дерева отделился молодой бука и перегородил друзьям дорогу огромной сучковатой лапой.

– Пароль, – рявкнул бука.

– Опять свой пароль-мароль! Отстань, не мешай! Не видишь разве, что мы на озеро идём, на заплывы, – отмахнулась Аля.

Вилли схватился за голову и тихонько ухнул от дикого ужаса.

Бука пристально посмотрел на бяку. Оглядел с головы до ног, зашёл со спины и осмотрел сзади. Потом взял в лапы её хвост, поднёс к глазам кисточку.

– Ладно, проходите. Я тебя узнал, – обратился он к Але. – Сама бяка Аля к нам пожаловала, – бука отвернулся и снова прислонился к дереву в ожидании новой жертвы.

– Ух, да ты теперь знаменитость, – Вилли как-то странно посмотрел на Алю, как будто это была и она и не она одновременно. А бяка даже не заметила его взгляда, полного восхищения.

– Раз-два, лапы прямо, три-четыре, скоро яма, – запела она, беззаботно шагая вперёд.

Почва становилась сырой, болотистой, то и дело попадались моховики и подберёзовики, под ногами хлюпала вода. Просвет между деревьями увеличивался, всё чаще встречались существа, которые торопились к началу заплывов. Третья, обязательная часть праздника Солнцестояния, обещала быть не менее интересной, чем предыдущие.

Наконец друзья услышали плеск воды и команду Старого Пня участникам состязаний: «Начать разминку!».

Аля замедлила шаг.

– Вилли, и всё-таки я поплыву сегодня, – сказала бяка решительно. – Я вспомнила, что у меня есть водолазная колдомаска, она наверняка не даст мне утонуть…

– Ух, но ты же говорила, что совершенно не умеешь плавать, – с сомнением произнёс Вилли.

– А вдруг надену колдомаску и научусь? Может, это совсем неслож… Ой!

Бяка поскользнулась, замолотила лапами в воздухе, но не смогла удержать равновесия и упала.

Когда Аля открыла глаза, на тропе возле её хвоста сидела золотая змейка. Змейка подмигивала жёлтым глазом и поворачивала голову, словно приглашая за собой.

– Неужели опять… Только мне захотелось поплавать, поразвлечься…

– Ух, уж лучше иди за ней, – сказал Вилли. – Что-то мне твоя затея с плаваньем совсем не нравится.

Бяка подпрыгнула и приземлилась на четвереньки.

– Ёх-хо! Приключения! Ну тогда прощай.

– Ух, мы ещё встретимся, мы обязательно встретимся, – бормотал Вилли. Усы его шевелились.

* * *

Аля бежала за змейкой и слышала, как на пляже шумят существа. Издалека доносились окрики Старого Пня, свистки, плеск воды. Звуки становились тише. Тропа, по которой шла бяка, вилась вдоль озера, но прочь от пляжа. Аля недоумевала, куда же ведёт её золотая змейка. Неожиданно змейка, как и в прошлый раз, оперлась на хвост и замерла.

Аля, оцепенев, стояла на тропе, когда вдруг послышались скрип и кряхтение. Бяка едва успела нырнуть в кусты, как из-за поворота выехала повозка, запряжённая двумя рохлями. В повозке восседала Верховная, совершенно одна, без слуг, без свиты. Рохли, конечно, в счёт не шли. К этим немым, забитым существам в лесу относились хуже, чем к животным. Царица Бякандии использовала их только для езды верхом и часто била: то они ехали слишком медленно, то слишком быстро, – всё ей не нравилось.

Аля впервые видела Верховную в одиночестве, и это событие показалось ей крайне необычным.

Верховная сейчас нисколько не заботилась о том, чтобы выглядеть величественно. Она грызла ногти, думая, что её никто не видит. Аля пристально разглядывала царицу бяк в просвет между ветвями. «И почему я так боялась её всю жизнь?» – подумала она.

В эти минуты Верховная была похожа на обыкновенную старую неряшливую бяку, чем-то серьёзно озабоченную и недовольную. Впрочем, Аля и раньше никогда не замечала, чтобы Верховная улыбалась. Аля даже подумала однажды: «И почему все существа в лесу так стремятся к власти? По-моему, на троне нисколько не весело».

Совиные глаза Верховной были, как всегда, наполовину прикрыты тяжёлыми веками. Одной мохнатой рукой, щедро украшенной браслетами и кольцами, бяка крепко сжимала поводья, а другой – держала волшебный кнут с позолоченной рукояткой. Аля сама однажды наблюдала, как Верховная хлестнула кнутом буку, который посмел с ней спорить, и тот сразу же превратился в рохлю. При мысли об этом Аля вздрогнула: каждый лесной обитатель знал, что самое страшное оружие в лесу – это кнут превращений.

На рохлей было жалко смотреть: в страхе перед кнутом несчастные твари выбивались из сил, по измученным мордам катились капли пота. «Хотя чего им бояться? – подумала Аля, – неужели их можно превратить в кого-то хуже рохлей?»

Несмотря на усердие, рохли часто спотыкались, повозка тряслась, качалась из стороны в сторону и лишь чудом сохраняла равновесие. Лицо Верховной искажалось от злости при каждом толчке. Но если царица выбрала путешествие на рохлях, значит, никакой другой транспорт не подходил для подобного случая – поездка совершалась в строжайшей тайне.

– Куда она собралась? – вскрикнула Аля, позабыв про осторожность.

Рохли остановились как вкопанные и навострили трепетные уши. Верховная тоже прислушалась и повернула голову в сторону кустов, где пряталась Аля. Бяка сидела в своём укрытии, затаив дыхание. «Только бы не чихнуть, только бы не чихнуть», – беззвучно повторяла она. Душа Али проваливалась в пятки, сердце бешено колотилось. Наконец Верховная проворчала:

– Ладно, загляну на обратном пути, посмотрю, что там за птица прячется. Эй, поторапливайтесь! – скомандовала она рохлям и проехала мимо.

Аля перевела дух. «Теперь я просто обязана узнать, что тут происходит. Не зря же я рисковала жизнью! – подумала бяка. – Но где же золотая змейка?»

Верховная отвлекла внимание бяки, и та напрочь забыла про змею, которая её сюда привела.

Аля огляделась по сторонам, но змейки нигде не было, а повозка с Верховной уже скрылась за деревьями. Выбирать не приходилось: Аля бросилась вслед за повозкой. Как и всякая бяка, она передвигалась совершенно бесшумно. Худенькая проворная фигурка мелькала тут и там, от дерева к дереву, от куста к кусту, никем не замеченная. Туповатые рохли начисто лишены обоняния, а Верховная была всецело поглощена злыми мыслями и не оглядывалась.

Костлявые лапы рохлей отмеряли метр за метром. Почва становилась более болотистой: появился мох, камыши, воздух стал влажным. Вскоре заблестела зеркальная гладь озера. Озеро было очень широким. противоположный берег растворялся в синей дали. Издалека, со стороны пляжа по-прежнему доносились крики, свистки, плеск воды. Очевидно, заплывы уже начались.

Верховная вылезла из повозки и что-то шепнула на ухо одной из рохлей. Рохли торопливо распряглись, спрятали повозку в кустах, а сами с радостным ржанием ускакали в лес. Верховная зашлёпала к воде. Там, на самом берегу, она приложила ладонь ко лбу козырьком и застыла, вглядываясь вдаль.

Июньское солнце ярко светило, золотые лучи разбивались о толщу воды на миллиарды разноцветных блёсток, которые плавали на поверхности, точно конфетти. Солнечные зайчики весело скакали по воде, перепрыгивали на стволы прибрежных сосен. Толстая косматая фигура бяки портила весь пейзаж. И в то же время она была плоть от плоти этого леса, этого изумрудного великолепия.

Длинная лохматая шерсть Верховной свисала до самых колен, укутывая тушку бяки подобно мантии. Лапы тоже покрывала шерсть, но довольно гладкая. Впервые Аля заметила, что когти на нижних лапах Верховной такие же длинные, как и на верхних, а на пальцах нижних лап тоже блестят драгоценные камни в золотой оправе.

Верховная потрогала воду большим пальцем правой задней лапы и поёжилась. Затем она начала выкрикивать какие-то бессвязные слова, совершеннейшую абракадабру. По всей видимости, творила заклятье. А потом произошло то, чего Аля меньше всего ожидала: Верховная пошла прямо в озеро, будто собиралась купаться. Шерсть на загривке Верховной встала дыбом, но она неотступно двигалась вперёд. Секунда – и вода ей уже по щиколотку, затем по колено, по пояс, по шею… Вскоре последний волосок на косматой макушке Верховной скрылся под водой.

Будучи бякой, Аля отлично понимала, что решиться на такой подвиг Верховную могло заставить только что-то крайне серьёзное. Ведь все бяки без исключения терпеть не могут воду. Возможно, с помощью заклинания Верховная окружила себя водонепроницаемой стеной, но даже в этом случае ей понадобилось бы огромное мужество, чтобы войти в озеро. Аля в раздумьи прислонилась к стволу дерева, и тут что-то острое впилось ей в затылок. «Водолазная колдомаска! – промелькнуло в голове. – Значит, я тоже могу дышать под водой и идти по дну. Я могу проследить за Верховной. Но до чего же это страшно! Я же бяка, я ненавижу воду!»

Как назло, даже Вилли не было рядом. Не с кем было посоветоваться, поделиться своими страхами. «Ладно, будь что будет,» – решила Аля, перевернула колдомаску с затылка на лицо и засеменила к воде. Через минуту она уже шла по дну сама не своя от страха, из горла рвался немой крик. Лапки скользили по острым камням, и несколько раз Аля чуть не упала. Постепенно прибрежная муть рассеялась, стаи дружелюбных мальков и головастиков остались за спиной, дно выровнялось, а впереди замаячил размытый силуэт Верховной.

 

Глава 14. Подводный замок

У Верховной было отвратительное настроение. Её раздражало всё подряд: сначала тупые рохли и яркое солнце в глаза, а теперь – холодная вода и вязкий ил. Хотелось выть от досады, из головы не выходил Большой Совет. Сумеют ли глупые существа выполнить её поручение?

Она знала, что кто-то подслушивал за Советом. Она наложила на лабиринт сильное заклятье, и, по неписаным законам природы и магии, шпион должен был погибнуть в пещере. Кем бы он ни был: существом, либо человеком… Однако внутренний голос подсказывал Верховной, что этот кто-то до сих пор жив. Она постоянно чувствовала его присутствие, и от этого злилась ещё больше. Но она найдёт его во что бы то ни стало. Не будь она царицей бяк!

Никто не должен знать про Тридесятое Царство. Если существам удастся заполучить у Лешего ключ, она сразу от них избавится: лишние свидетели ей не нужны. Она завладеет Царством одна, безраздельно. Она уничтожит глупых людишек, а высокомерных, заносчивых злыдней поставит на место – пусть показывают колдофокусы в её цирке. Чёрного злыдня она сделает своим личным шутом. «До чего же я ненавижу этот мир! – мысленно воскликнула царица. – Даже больше, чем он меня».

Вода окружала Верховную со всех сторон, просачивалась сквозь шерсть до самой кожи – грузное тело бяки содрогалось от отвращения. При помощи колдовства она сотворила себе жабры, так что теперь могла дышать под водой и идти по дну, но плавать она по-прежнему не умела.

Со стороны Верховная являла собой забавное зрелище: бяка размахивала толстыми лапами, мокрая длинная шерсть извивалась в воде, как экзотические водоросли. Если бы царицу сейчас видели подданные, они, возможно, перестали бы относиться к ней с благоговейным трепетом. Но Верховная, сухая или мокрая, по-прежнему обладала огромной властью, а разговор с Водяным мог усилить её стократ. Сегодня бяке предстояла нелёгкая задача: заручиться его поддержкой. Если не сделать этого сейчас, позже он обязательно сорвёт её планы.

Да, договориться с Водяным будет нелегко. Водяной – это не какие-нибудь бяки, фефёлы и задохлики. Обмануть его не так-то просто: он не верит в то, чего нет. Этот зелёный бородавчатый уродец всю жизнь доставлял ей одни неприятности – с ним придётся повозиться. Бяка нахмурилась и выплюнула малька, случайно заплывшего в её разинутый рот.

За всеми этими мыслями Верховная и не заметила, что за ней по пятам следует тоненькая фигурка, то прячась в тине и водорослях, то сливаясь с косяком рыбёшки. Верховная знала дорогу – несколько раз за последнее тысячелетие ей приходилось наносить визиты в подводный замок. Но случалось это только при крайней необходимости. Обычно Водяной сам находил её, неожиданно появляясь из любой воды, будь то ручей, колодец или утренняя роса. И всегда пел дурным голосом нескладные песенки собственного сочинения, где обязательно было хоть словечко о воде или водоёме.

Бяка поёжилась от неприятных воспоминаний. Водяной поражал всех вокруг своим весёлым характером: хохотал так, что рыба в реке глохла. «Уж лучше бы был угрюмым молчуном, терпеть его не могу», – бормотала бяка себе под нос.

Через некоторое время Верховная увидела вдали слабое сияние. Это означало, что путь близился к заветной цели. Постепенно сияние приобрело форму высокого сверкающего холма, а затем великолепного замка из золота, хрусталя и драгоценных камней.

Верховная с завистью отметила, что многое изменилось здесь с тех пор, как она побывала под водой в последний раз. И, увы, не в худшую сторону: теперь роскошное убранство просто ослепляло. Солнечные лучи пронзали толщу воды и попадали в сложную систему зеркал, установленных на башнях и в залах. Днём тысячи солнечных зайчиков резвились в длинных коридорах и на золочёных перилах лестниц, а ночью замок одевался лунным сиянием, напоминая гигантский фантастический корабль. Повсюду резвились русалки – прекрасные юные девушки с копнами золотистых волос и чешуйчатыми рыбьими хвостами.

– И зачем этой селёдке такое великолепие? – вырвалось у Верховной вслух.

– На себя посмотри! – вдруг раздался весёлый голос откуда-то сверху.

Бяка вздрогнула, подняла голову и даже присела от неожиданности: прямо над ней висел Водяной. Он разлёгся в струях течения, словно на диване и, кажется, уже давно наблюдал за незваной гостьей.

Верховная расплылась в кривой улыбке.

– Здравствуй, озёрный царь, какая неожиданность!

– Ещё бы! Вы, наземные твари, смотрите только себе под ноги, и изредка направо-налево. Если кого-нибудь боитесь – оглядываетесь. Взглянуть вверх вам и в голову не придёт. А там ведь жизнь продолжается, можно сказать, кипит ключом, и много всего интересного происходит.

– Да, ты прав. Так что, пригласишь в дом? – промурлыкала Верховная. Водяной щёлкнул пальцами. Створки золотых ворот перед замком медленно отворились, и Верховная вступила в подводный парк. Русалки, игравшие во дворе в пятнашки, тут же выстроились с обеих сторон живописной аллеи и склонились в низком поклоне. Парковые дорожки были выложены разноцветными морскими камешками, а на клумбах пламенели яркие водоросли и морские звёзды. Вдали парочками прогуливались раки и осьминожки.

– Добро пожаловать в мою резиденцию! – захихикал Водяной. – Что, завидно?

– Нисколечко, – выдавила из себя Верховная и тут же почувствовала, как её шею стиснули чьи-то холодные цепкие пальцы.

– Врёшь, я же вижу, что тебя жаба душит.

Верховная обернулась и встретилась глазами с огромной зелёной жабой, обхватившей обеими лапами её горло.

– Фу, гадость, – прошипела бяка, и жаба, не выдержав взгляда бяки, удрала из парка с жалобным кваканьем.

Водяной потешался всласть.

– Вот спасибо, царица, развлекла на славу, а то я тут закис совсем в своём болоте! – Водяной хихикал. Плечи его тряслись, с зелёных спутанных волос сыпался песок.

– Успокойся немедленно!

– Ну не дуйся, дорогая, ты ведь знаешь, что я весельчак. Ничего не могу с собой поделать.

Водяной, сотрясаясь от хохота, повел Верховную внутрь замка. Они миновали несколько парадных залов главной анфилады и свернули в боковой коридор. Тут и там проплывали яркие, блестящие рыбы.

– Это мои придворные, – приговаривал Водяной. – А хочешь, я спою тебе свою новую песню?

– Нет, не-е-ет!!! – закричала Верховная. Но Водяной не послушался и затянул дурным голосом:

«Только не это, только не это, – думала царица Бякандии. Что угодно: пусть смеётся, издевается, но только бы не пел».

– Замолчи! – взорвалась Верховная. Водяной так страшно фальшивил и гнусавил, что шерсть на ней встала дыбом, а по коже побежали мурашки.

– Обижаешь, бяка. У меня стихи хорошие, со смыслом. Я, между прочим, и музыку тоже сам пишу. Представляешь, какой талантище на дне пропадает? Обидно, даже похвалить некому. Рыбы молчат, жабы завидуют. Ладно, пойдём в мой кабинет, – Водяной кувыркнулся через голову и поплыл дальше, с шутками и прибаутками показывая Верховной замок.

В будуаре непринуждённо расположились рыжеволосые русалки.

– Мои дочери. – Водяной кивнул на них. – Ну вот и пришли, это мой кабинет, здесь нам никто не помешает. Хочешь умыться с дороги? – он прыснул от смеха.

 

Глава 15. Разговор с Водяным

Верховной уже давно наскучил Водяной, но что поделать, приходилось терпеть его болтовню ради осуществления плана. Царица Бякандии осмотрелась вокруг. Кабинет озёрного царя был небольшим, но очень красивым. Замысловатые витражи от пола до самого потолка изображали то играющих русалок, то огромных чудовищ с крохотными головами, то причудливых рыб или алый закат солнца над скалами.

Посреди кабинета стоял хрустальный стол на изогнутых ножках, а на нём – перламутровая ваза тонкой работы, в которой сверкала золотая роза. Возле стола стояли два хрустальных кресла и ледяной стульчик.

Верховная с опаской взглянула наверх и вскрикнула от удивления: потолком служило зеркало. Готовая к любым неожиданностям, Верховная посмотрела в овальное окно, но снаружи всё было спокойно: колыхались водоросли, стайками чинно проплывали рыбки. И вдруг на секунду ей показалось, что по дворцовому парку крадётся тощая фигурка, очень похожая на бяку. Фигурка поспешно сошла с дорожки и спряталась за большой скульптурой, изображающей подводного царя с трезубцем в руке. «Что за ерунда!» – Верховная мотнула головой, отгоняя глупые мысли: на дне озера не может быть бяки. Это абсолютно нереально.

– Здесь я принимаю самых почётных гостей, – раздался голос Водяного. Он снова захихикал, будто его щекотали. – Ну рассказывай, что заставило тебя навестить бедного, несчастного подводного царя, насквозь мокрого и такого продрогшего, бр-р-р, – Водяной вдруг весь затрясся и на глазах начал покрываться сначала инеем, а затем льдом. Вода вокруг него постепенно застывала.

– Хватит паясничать! – завизжала Верховная. – Мне нужно с тобой серьёзно поговорить!

Лёд медленно растаял. Последние льдинки, кружась подобно осенней листве, плавно опустились с болотных косм Водяного на мраморный пол.

– Мне нужна твоя помощь, – сказала Верховная.

– Хочешь, чтобы я научил тебя плавать? Но у меня нет педагогических способностей…

– Послушай, я пришла сюда не с визитом вежливости. Не чайку попить и не посплетничать. То, что я хочу тебе сказать, является делом первостепенной важности и не терпит отлагательств.

Водяной широко зевнул, разлёгся на воде и завис под зеркальным потолком, закинув ногу на ногу. Под голову он подложил рыбу, которая случайно подвернулась под руку. Волосы Водяного свесились вниз, почти до самого пола.

– Ладно, когда дойдёшь до дела, разбуди.

– Прекрати сейчас же этот балаган, или я ухожу! – Верховная окончательно вышла из себя.

На этот раз Водяной промолчал, и тогда она сказала:

– Помоги мне расправиться с Лешим.

Водяной удивлённо взглянул на неё.

– А разве он тебе мешает?

– Да, мешает. Я его ненавижу! Прикидывается добреньким, лечит зверей… Тоже мне, добрый доктор Айподох нашёлся!

– И чем же я могу тебе помочь, моя дорогая? – Водяной подплыл к Верховной и озабоченно заглянул ей в глаза.

– Помоги мне расправиться с ним. Ты ненавидишь его не меньше меня, так давай же объединим нашу магию. Иначе будет поздно. Надо торопиться, пока Леший не захватил наши государства – не завладел озером, не поработил моих существ! – Верховная вдруг подавилась – вода попала ей не в то горло.

Водяной сделал сальто под потолком, а затем постучал Верховную между лопатками. Аля из своего укрытия за стеной замка хорошо разглядела его лицо: он широко улыбался. «До чего же ему нравится колотить Верховную по спине! – подумала Аля. – Наверно, он сейчас мечтает о том, чтобы она кашляла до скончания века».

Осторожно поддерживая Верховную за локоток, Водяной подвёл её к ледяному стулу и бережно усадил.

– Сейчас, сейчас, милая, я помогу тебе, – Водяной засуетился, выражая сочувствие. Потом он подплыл к стене с изображением красавицы-русалки и вдавил чешуйчатым пальцем её голубой сапфировый глаз в стену.

В тот же момент плита под стулом рухнула вниз, и бяка оказалась лежащей на дне глубокой ямы. Злополучный стул разбился вдребезги, а осколки его растаяли.

– Да как ты смеешь, селёдка! – взвизгнула Верховная, источая волны ненависти. Она вытянула вверх когтистую лапу с красным рубином на пальце и направила смертоносный луч на Водяного. Тот молниеносно отскочил, но в этом не было необходимости: колдовство под водой не действовало.

Водяной снова захихикал.

– Ты сильно располнела за последнее время, царица. Даже пол тебя не выдерживает.

– Ты мне ответишь за унижение, мерзкий скользкий головастик! – Верховная с ненавистью выплёвывала слова.

Водяной неожиданно посерьёзнел.

– Только это произойдёт ещё нескоро, а вот ты мне ответишь прямо сейчас. На мои вопросы. Так зачем тебе понадобилось убивать Лешего?

Верховная от досады начала царапать гладкие стены ямы острыми когтями. Льдинки отламывались от них и расплывались в воде. «Я должна ему что-нибудь рассказать, – думала царица. – Хотя бы половину того, что знаю сама. Иначе он не выпустит меня живой».

Верховная постаралась взять себя в руки.

– Недавно я разговаривала с Пещерным Духом, – поведала она. – Тебе известно, что он знает сотни, даже тысячи тайн о мире – о земле и лесе, о существах и о людях. Надо сказать, он умеет хранить тайны. Но, рано или поздно, каждая из них обязательно будет раскрыта, и в этом нет его вины. Такова судьба тайн. Так вот, пару дней назад он проговорился мне, что Леший хранит ключ от Тридесятого Царства.

– А я-то тут причём? – елейным голосом пропел Водяной.

– Пусть расскажет, где находится это проклятое Царство. И помоги мне отобрать у Лешего ключ! – рявкнула Верховная. – Я уверена, он не расстанется с ним по-хорошему.

Рукой, унизанной перстнями, Верховная убрала седую прядь волос, упавшую на глаза.

– Колдовство Лешего сильнее моего, – продолжала она. – Одной мне его не одолеть. Вчера я обратилась с просьбой к своим подданным, и они обещали помочь. Не просто так, конечно, а в обмен на трон. Ради власти они пойдут на всё, но существа такие глупые, такие неумехи и растяпы… У меня на них очень мало надежды. То ли дело ты. Мы вместе – великая сила! Мы убьем Лешего, уничтожим, мы сметём его с лица земли вместе с его противной добротой!

Водяной присел на край ямы, где сидела Верховная, свесил ноги и начал болтать ими у неё над головой. Верховная с ненавистью смотрела на эти ноги, покрытые перламутровой чешуёй, с длинными тёмно-зелёными ногтями. Дотянуться до них она не могла.

– А зачем тебе Тридесятое Царство? – весело спросил Водяной. – Если честно, я и сам ищу этот ключ уже лет пятьсот, но мне и в голову не приходило, что он у Лешего. Расскажи-ка мне про Царство. Есть ли там вода? А сокровища? Я знаю, как ты падка на драгоценные камни…

– Больше я ничего тебе не скажу! – Верховная подпрыгнула и схватила его за ногу, но Водяной вырвался с такой силой, что Верховная отлетела в угол ямы и скорчилась там, испуганно глядя на него.

– Так вот, моя милая, ты можешь сидеть здесь хоть всю жизнь, и никто тебя не отыщет, рыбы не проболтаются. Когда там истекает срок твоего заклятия? Думаю, через часок-другой, – ответил он сам себе. – А как только колдовство утратит силу, ты не сможешь больше дышать жабрами и захлебнёшься, словно жалкий человечишка!

Водяной самодовольно усмехнулся.

– Как ты можешь быть таким жестоким?! – завопила Верховная. – Мы же знакомы с тобой тысячу лет!

– Это ничего не значит. Просто с тех пор, как мы познакомились, прошла тысяча лет. Только и всего, – Водяной хихикнул.

Верховная насупилась – опять неудача! Обмануть Водяного не удалось, разжалобить – тоже. Разговор пошёл наперекосяк, совсем не так, как она планировала. «Видимо, придётся сказать ему правду», – с горечью подумала царица.

– Ну хорошо, слушай, – начала она неохотно. – В Тридесятом Царстве спрятаны несметные сокровища: золотые монеты всех времён и народов, драгоценные металлы и камни, статуи и картины – всё, что душе угодно. Там есть и реки, и моря, и озёра. Но только один Леший знает, где находится Царство. У него есть карта и ключ. Теперь ты понимаешь, что должен помочь мне?

– Вот так-то лучше, моя милая. Надо было с самого начала сказать правду. Значит, теперь работаем вместе. Одна треть сокровищ – твоя. Я сегодня добрый.

– Половина! – заревела Верховная.

– Ладно, половина, – легко согласился Водяной, а про себя подумал: «Она от меня и трети не получит».

– Договорились, – прохрипела Верховная. – Ты хороший друг, моя опора в старости. – Чтобы выдавить эти слова, Верховной потребовались немалые усилия воли, но она совладала с собой. «Ни бубля тебе не дам, лягушка», – мысленно поклялась она.

Водяной весь светился от счастья. Он снова нажал на сапфировый глаз в стене, и панель с Верховной поднялась на прежнее место.

– Мы всегда отлично ладили, правда? – Водяной хитро улыбнулся. – Итак, теперь мы партнёры? – Он протянул Верховной чешуйчатую руку. Верховная недоверчиво сунула свою лапу в его ладонь, а тот поднёс её к бородавчатому лицу и поцеловал. У царицы бяк вдруг стало так мерзко на душе, что захотелось кричать во весь голос.

– Папочка, папулечка! – За дверью зазвенели девичьи голоса, и в комнату, беззаботно смеясь и визжа, ворвались русалки. Водяной по-хозяйски развалился в своём любимом кресле со счастливой улыбкой на лице, а русалки расселись на подлокотниках.

– Ну что, доченьки, хотите получить по новому жемчужному ожерелью?

– Хотим, хотим!

– Тогда помогите мне победить злого дядьку Лешего. Это совсем несложно: надо всего лишь петь песенки. Вы же любите петь, все в папочку. А уж папулечка вас отблагодарит.

В руке Водяного появился золотой гребень, и он принялся расчёсывать русалкам роскошные светлые кудри.

– А какой план у тебя, Верховная? – спросил Водяной. – Существа уже в пути?

 

Глава 16. Рохли

«А какой план у тебя, Верховная? Существа уже в пути?» – долетело до Али. Она отчётливо разбирала слова, но голоса звучали приглушённо, в ушах звенело. «Интересно, открывают они рты или нет?» – думала бяка, но Водяной и Верховная находились за несколько метров от неё, и сквозь толщу воды понять это было сложно. «Это будет наш с тобой секрет», – хихикал Водяной.

Аля навострила уши, но вдруг почувствовала, что кто-то ущипнул её за хвост. Отмахнувшись, она продолжала подслушивать. Однако в следующий момент хвост дёрнули с такой силой, что бяка подпрыгнула на полметра.

– Эй, кому там делать нечего?! – Аля оглянулась и замерла от ужаса. Перед ней в воде покачивались две огромных рыбы, а третья, поменьше, терзала кисточку на её хвосте, как щенок терзает тапочку. «Наверно, это семейство рыб – Рыба, Рыб и Рыбёнок», – подумала Аля. У рыб были страшные острые клыки, а на мордах застыло равнодушие. Рыбёнок же резвился вовсю, зная, что родители не дадут его в обиду.

Аля выдернула хвост из острых зубов Рыбёнка, малыш отлетел в сторону и ударился о стену замка. В следующий момент оба чудовища ринулись в атаку: Рыба вцепилась зубами в шерсть на лапе бяки, а Рыб прокусил колдомаску. В дыру хлынула вода, и бяка сразу почувствовала себя плохо. Захлёбываясь, она побежала назад, к берегу. Ноги вязли, проваливались в песок, а действие колдомаски заканчивалось. Бяка неожиданно вспомнила, что совсем не умеет плавать. Но когда семейство рыб поспешило вдогонку, в Але проснулись новые, неведомые силы, открылось второе дыхание.

– Ёх-хо! Не отставайте, кильки в томате! Шпроты! Сардины в собственном соку! Сельдь в масле! – кричала Аля. Консервные банки с такими названиями существа часто находили в лесу.

Рыбы гнались за ней до самого берега, водоросли хватали за руки и ноги, но всё-таки Але удалось спастись. Даже выбравшись на берег, она продолжала бежать, точно за ней кто-то гнался. Она и не заметила, как очутилась в лесу, а потом пулей выскочила на огромную цветочную поляну. Здесь бяка остановилась в замешательстве: посреди поляны на гладком сером камне сидели Вилли с Мишелем и о чём-то мирно беседовали. Сверкающий на солнце цилиндр придавал Мишелю щегольской вид.

Чуть поодаль рохли жевали траву.

– Ух, Аля! – радостно закричал Вилли. – Почему ты такая мокрая? А где твоя колдомаска?

Тут только бяка заметила, что маски на ней больше нет, только одна тесёмка болтается на ухе. Наверно, маской сейчас закусывает рыбье семейство. Или же она слетела в лесу, зацепившись за ветки.

– Что вы здесь делаете? – удивилась Аля.

Это были её первые слова на суше – из носа полилась вода.

– Ух, да что случилось, что ты там булькаешь? Почему у тебя шерсть вся мокрая, ты что, купалась?

– Купалась. А ты, Вилли, почему не на заплывах?

– Там скукотища, – пропищал Мишель.

– А тебя не спрашивают, – огрызнулась Аля.

– Ух, заплывы уже кончились. Мымра всех опередила. Вот тебе и гора неповоротливая.

– Значит, она получила оберег?

– Да…

– Но что же теперь будет с нами? Нам тоже очень нужен оберег, – Аля нервно закрутила хвостом.

– Вилли ничего не мог поделать, – снова встрял Мишель. – Ухарей и бяк вообще не допустили до соревнований.

– Это почему? – насторожилась Аля.

– Ух, не знаю, – сказал Вилли. – Старый Пень сказал, будто это из-за того, что ухари и бяки плохо плавают. Он бубнил что-то про безопасность на водах и спасение утопающих, но я ни одному словечку не поверил. У Пня был очень зловещий вид, и он всё время поглядывал в мою сторону, наверно, тебя высматривал. А потом он долго шушукался о чём-то со злыднями. Мне всё это страшно не понравилось.

– Действительно странно, – закивал Мишель. – Такого ещё не бывало, чтобы до соревнований кого-нибудь не допускали. Возмутительно!

– Ух, бяки страшно обиделись. Скандалили и кричали, что будут жаловаться. Хотя всё равно никто из них участвовать не собирался, они ведь и вправду плавать не умеют.

– А ухарям было всё равно. Потому что ухари – спокойные, сдержанные и миролюбивые существа, – подхватил Мишель.

– Без тебя знаю, – буркнула Аля. Она вдруг заметила, что кисточка на её хвосте, обгрызенная Рыбёнком, имеет жалкий вид. Аля спрятала хвост за спину – у бяки не было никакого желания докладывать этому задавале Мишелю о своих неприятностях: снова начнёт воображать из себя.

Мышонок как будто прочитал её мысли.

– Ладно, не хочешь мне ничего рассказывать и не надо, – сказал он.

– Ты что, телепат?

– Угадала. Я же волшебник.

– Ты – волшебник?! Ха-ха-ха! – Аля нарочито громко расхохоталась. – И в чём твоё волшебство?

– Ну… Я могу появляться там, где захочу и когда захочу. Вот, например, я появился в пещере, когда стал тебе нужен.

– Подумаешь, волшебство! Много вас таких серых бегает по пещерам, и не сосчитать.

– Но я же от самого Лешего переместился, перенёсся через озеро, – обиженно пискнул мышонок.

– А чем докажешь? Все вы, мыши, обманщики.

– Ну, это уж слишком! – возмутился Мишель.

– Покажи настоящее волшебство, тогда я по верю. Вот Верховная – настоящая колдунья, она владеет волшебством превращений. Однажды она на моих глазах превратила буку в рохлю, представляешь? А ты, небось, жалкий самозванец.

Бяка улыбалась: ей нравилось дразнить хвастливого мышонка.

Мишель начал потихоньку заводиться.

– Пойми, Аля, быть настоящим волшебником – вовсе не означает колдовать направо и налево. С колдовством надо обращаться очень осторожно. Жизнь должна идти своим чередом, а к колдовству прибегают только в самых крайних случаях.

– Так говорят шарлатаны. А для солидности напяливают шляпы и цилиндры, – с усмешкой сказала Аля.

– Ну хорошо, – Мишель чуть не плакал от обиды. – Я покажу тебе настоящее чудо, но только если потом что-нибудь случится – я не виноват. Сама будешь перед Лешим оправдываться.

– Договорились. Вот сделай например… – бяка нетерпеливо огляделась вокруг. Что только не пришло ей на ум в этот момент! И чтобы дерево превратилось в тигра, и чтобы Вилли смог летать, и чтобы пошёл дождь из пиявок.

Взгляд бяки неожиданно остановился на рохлях, которые мирно паслись неподалеку. Никчёмные, бессловесные горемыки! В лесу все умели говорить – и существа, и звери, и птицы, и даже рыбы… Лишь рохли были немыми. То ли отставали в развитии, то ли голосовые связки были не приспособлены. Они только ржали как-то странно.

– Сделай так, чтобы рохля заговорила, – осенило Алю.

Мишель пожал плечами.

– Нет ничего проще.

Он свистнул. Одна из рохлей обернулась и засеменила на зов. Подойдя к Але с Мишелем, рохля выпятила пухлые розовые губы и взглянула на них несчастными глазами. Жалкое, забитое существо. «Вот родишься рохлей, так и будут на тебе всю жизнь ездить, а ты терпи да помалкивай!» – подумала Аля.

– Пусть она нам что-нибудь скажет!

– Что именно? – деловито спросил Мишель.

– Ну… пусть признается, о чём она сейчас думает, – сказала Аля.

«Сейчас, небось, начнёт ныть, канючить и жаловаться на тяжёлую судьбу,» – подумала бяка.

Мишель снова тихонько свистнул. Рохля встрепенулась, ударила себя по крупу хвостом, прокашлялась и разборчиво произнесла низким сиплым голосом:

– А ну-ка брысь с моей поляны, малявки! Катитесь колбаской!

Аля даже подпрыгнула от неожиданности и завопила:

– Караул!!! Рохля взбесилась!

Рохля высокомерно оглядела Алю от ушей до кончика хвоста и заржала.

– Не бойся, я не кусаюсь, – сказала рохля. – Видишь, у меня на шее мешок висит? Да не тут, с другой стороны! Развяжи его. И поторапливайся, пока старуха не вернулась.

Бяка послушно расшнуровала мешок. Внутри лежал кнут с позолоченной рукояткой.

– Ч-что это?

Рохля открыла рот, чтобы ответить, но тут послышался отдалённый треск ветвей и шуршание листьев. Рохля поджала хвост, обвела их виноватым взглядом и потрусила обратно к своей подруге, а Аля так и осталась стоять с кнутом в руке.

– Вот это да… – протянула Аля.

Шум приближался.

– Ой, это же Верховная! – сообразила бяка.

– Ух, откуда она здесь? – спросил Вилли.

– Царица Бякандии приехала к озеру на рохлях, а повозку спрятала в кустах, я своими глазами видела. Потом поговорим, в безопасном месте. Бежим скорей! – крепко сжимая в руке кнут, Аля кинулась наутёк. Ухарь и мышонок поспешили следом.

Они и предположить не могли, что всё это время на поляне, в двух шагах от них, в высокой траве прятался Старый Пень.

 

Глава 17. Рассказ Мишеля

Всю дорогу до норы Аля, Мишель и Вилли мчались со всей скоростью, на какую были способны. Отворив дверь, они кубарем скатились по лестнице вниз и только там, в убежище, перевели дыхание.

Мишель немедленно уселся за стол и начал торопливо что-то грызть: ему всегда хотелось есть, когда он волновался.

– Вилли, я тоже умираю от голода! – сказала бяка, едва придя в себя. – Давай скорей обедать. Мне сегодня такое пришлось пережить, что даже аппетит разгулялся. А что, кстати, есть будем?

– Шашлык из саранчи. На гарнир – лапша из бересты или пюре из крапивы с тушёной акацией. По выбору.

Бяка тяжело вздохнула и спросила уже безо всякой надежды:

– А на компот?

– Смоляной кисель.

– О-о-о! – Аля схватилась за голову. – Ну почему мне так не везёт?

– Ух, а в чём дело? – удивился Вилли.

Не в силах больше сдерживаться, Аля выпалила:

– Ты меня, конечно, извини, Вилли, но то, что ты готовишь, есть невозможно. Это просто совершенно несъедобно! Это просто гадость, гадость, гадость!

Вилли захлопал глазами.

– Ух, почему?

– По кочану!!!

– Но ухари всегда хвалили мою еду, – возразил Вилли. – Говорили, что мне нужно быть поваром, так у меня всё вкусно получается. И разнообразно…

– Да лучше с утра до вечера есть одну картошку, чем терпеть такое разнообразие. Пусть будут на завтрак картофельные оладьи, на обед – пюре, а на ужин – картофель фри!

– А я вот картошку не люблю. – Ухарь поднял палец кверху. – Кажется, я понял, в чём дело! Понял, почему тебе не нравится моя еда! – воскликнул он.

– Ну?..

– Ух, дело в том, что мы с тобой совсем разные.

– И чем же мы такие разные?

– Ух, ты посмотри на себя. – Вилли подошёл к Але поближе. – Вот, к примеру, сколько у тебя пальцев на руке?

– Пять, – удивлённо ответила Аля. – А у тебя?

– А у меня шесть.

– Ничего себе! А я даже никогда не замечала.

– А глаза у тебя какого цвета?

– Кажется… зелёненькие такие.

– А у меня – жёлтые. Видишь, какие мы разные. Поэтому и еда нам нравится разная. А хвост у тебя какой?

Аля взяла в руку свой хвост и посмотрела на него с любовью.

– Хвост у меня очень красивый. Длинный, тонкий, гладкий, с кисточкой на конце.

– Ух, а у меня хвост лопаткой. Не слишком длинный, но зато пушистый. А что у тебя с кисточкой? Утром она была пышнее…

– Пустяки, рыбы погрызли, – отмахнулась Ада, – шерсть скоро отрастёт, со мной такое уже бывало.

В их разговор вдруг вмешался Мишель.

– Господа! – сказал он, жуя и причмокивая. – Господа, мир вокруг рушится, а вы тут любуетесь своими хвостами, как будто видите их в первый раз.

– Ничего не рушится, сейчас вот обедать будем. Всё в порядке, Мишель. Ты ешь, не отвлекайся.

– Значит, ты считаешь, что ничего особенного не происходит? – пропищал мышонок.

– Абсолютно.

– А тебе не кажется странным, что рядом сидит мышь в серебристом цилиндре и беседует с тобой?

– Да я уже привыкла…

– А разве не странно, что посреди стола валяется кнут превращений – самое мощное оружие в Бякандии?

Услышав такое, Вилли едва не выронил тарелку.

Бяка вытаращила глаза.

– Этот хлыст – кнут превращений?! Как же я сразу не догадалась… Наверно, перед тем, как уйти, Верховная сунула его в мешок на шее у рохли, а я и не заметила: она ведь стояла далеко и ко мне спиной.

– Между прочим, Верховная не обрадуется, если узнает, что ты украла у неё кнут, – с иронией в голосе произнёс Мишель.

– Я его не крала, рохля сама мне его дала, – возразила Аля.

– Рохли терпеть не могут Верховную, потому что та их заездила. Вот и отдали кнут первому встречному, чтобы Верховной насолить.

– Ура! Значит, я тоже теперь могу творить чудеса! – обрадовалась Аля. Недолго думая, она схватила кнут и хлестнула им по шашлыку на своей тарелке.

– Положи кнут на место! – истерически завизжал Мишель. Но он опоздал.

– Хочу, чтобы саранча превратилась во что-нибудь вкусное! – крикнула Аля. Все трое молча, с замиранием сердца уставились на тарелку. Прошла минута, но ничего не случилось. Они подождали ещё немного.

– Кнут превращений сломался. Не работает. Не колдует и не превращает, – грустно заметила Аля.

– Ничего подобного, – назидательно сообщил Мишель. – Просто ты попросила вкусного, а саранча и так вкусная, так зачем же ей было во что-то другое превращаться?

Глаза Али округлились.

– Что ты такое говоришь? По-твоему, саранча – вкусная?!

– Ухарю Вилли саранча кажется вкусной, а тебе – нет. Как же кнут догадается, что ты просишь вкусного для себя? Ты же этого не сказала… Запомни, Аля: магия – наука точная. Когда колдуешь, нужно очень толково говорить, чего именно хочешь. Только тогда твоё желание сбудется.

– Ух, Алечка, потерпи немного, завтра утром мы обязательно пойдём в магазин «Вкуснятина» и купим то, что ты любишь, – сказал Вилли. – Я вчера в Хрюндю несколько бублей бросил. Попробую её уговорить, чтобы вернула хотя бы парочку.

– И не надейся, хрю, что у тебя это получится, хрю, – тут же отозвалась Хрюндя из дальнего угла комнаты.

– Аля, не вздумай пользоваться кнутом без крайней необходимости! – снова запищал Мишель. – И когда ты наконец поймёшь, насколько всё серьёзно! Нам всем угрожает страшная опасность. Да если бы вы только знали, где я вчера был и что слышал!

– Ух, расскажи.

– Ладно, так и быть. – Мышонок залез на табуретку, встал на задние лапки, с гордостью выпятил грудь и начал свой рассказ:

– Леший дал мне очень важное и ответственное поручение – следить за Верховной, подслушивать её разговоры. Леший очень ценит меня как волшебника и доверяет мне как самому себе. Так вот, вчера вечером я, как герой, проник в пещеру Верховной и спрятался там в Тронном зале в мышиной норе. Я предчувствовал, что этой ночью обязательно должно что-то произойти. И не ошибся. Не зря же я волшебник!

– Всё я да я! Перестань хвастаться, противно слушать! – возмутилась Аля.

Мишель пропустил слова бяки мимо ушей и продолжал:

– Так вот: сижу это я в норе и ни капельки не боюсь, как вдруг в зал входит Верховная собственной персоной и усаживается на трон. За ней пришлёпал Старый Пень. Корни у него волочились по камням с таким противным скрежетом, и глазки ма-а-ленькие такие, но хитрые, злющие…

Через другую дверь вошёл генерал Дрындель, за ним – бука Ясень и бука Липа. А потом существа как полезли друг за другом через все двери… Ну и страшилища! Когда этих уродов набился целый зал…

– Мишель, что за выражения, ты же у нас такой воспитанный! – Аля хихикнула.

Мышонок немного растерялся, но вернулся к своей обычной напыщенной речи.

– Верховная величественно поднялась и произнесла: «Существа!» И в этот момент в зал вошла бяка Василиса. Она была как будто без сознания, руки и ноги у неё почти не сгибались, а глаза были закрыты, но она шла и шла вперёд, обходя все препятствия. Наконец Василиса остановилась перед троном, и в зале прозвучал её механический голос:

– Ты звала меня, повелительница?

– Звала! – ответила Верховная.

Их голоса эхом отдавались в лабиринте.

Тут Мишель замялся.

– А потом случилась неприятность: Мымра заявилась, – сказал он.

– Ух, а почему неприятность? – спросил Вилли.

– Но вы же знаете, как от неё пахнет!

– Конечно, всем известно, что она королева зловония, – подтвердила бяка.

– Самое неприятное, что она уселась как раз у входа в мою норку и закрыла собой весь обзор. От неё очень, очень сильно пахло. Поверьте, господа.

– А что было дальше?

– Дальше… э… дальше, – Мишель замялся. – Ничего хорошего. Мне не хватило кислорода, и я потерял сознание. Очнулся только утром, когда все уже разошлись.

– Ну и волшебник! Мымрой задохнулся! – Аля звонко расхохоталась. – Выходит, ты так ничего и не разузнал об их планах?

– Увы, нет. Только уверен, что они что-то затевают.

– Это мы и без тебя знаем. Стоп! Я придумала, что делать. Сегодня мы с Вилли пойдём в пещеру и сами проследим за Верховной. Теперь она от нас никуда не денется. С кнутом превращений нам ничего не страшно, – сказала бяка.

– Но вы же не умеете пользоваться кнутом! – ужаснулся Мишель.

– Ерунда, научимся.

– Не вздумайте ходить в пещеру – это смертельно опасно! Я немедленно пожалуюсь Лешему!

Мишель схватил со стола золотистый шарик и включил бякобук.

 

Глава 18. Леший красит дом

Экран замелькал. От волнения язык Мишеля заплетался, и он неправильно назвал адрес Лешего. Вместо знакомой избушки на экране появились три злыдня-подростка – красный, зелёный и голубой. Резиновые губы злыдней растянулись в улыбках.

– Бяка Аля, – закричали они наперебой, завидев Алю. – Это ты украла колдочки в «Магии для всех»?

– Кто вам такую чушь наплёл?! – возмутилась Аля.

– Так передавали в «Новостях злыдней», – сказал красный.

– И в программе «Время злыдней», – добавил зелёный.

– И в передаче «Спокойной ночи, злыдни-малыши!», – сказал голубой, самый маленький.

– А это ты подслушивала в пещере за дверью, когда шёл Большой Совет?

– А это ты обманом завладела колдомаской?

– А это ты…

– Слава пришла ко мне слишком рано, я к ней ещё не готова, – обрёченно произнесла Аля. – Мишель, сделай, пожалуйста, так, чтобы обо мне забыли все, кроме Вилли.

Но тут мышонок наконец перестал заикаться и выговорил с пятой попытки слово «Леший». Бякобук переключился, и они увидели ставшее таким родным и знакомым лицо Лешего. Впрочем, кое-что в нём изменилось, а именно: лоб, нос и борода были перепачканы оранжевой краской.

– Добрый день, ребята, я рад, что вы онлайн! – бодро сказал Леший.

– Дядя Леший, ты где? – изумился Мишель. – Почему у тебя борода оранжевая?

Леший заразительно рассмеялся и отступил – за его спиной показался неприветливый дом под грязной черепичной крышей, из трубы валил бурый дым.

«Неужели это и есть тот самый дом Лешего, в котором мы были? – мысленно засомневалась Аля. – Днём он выглядит ещё страшнее, чем ночью».

Словно в ответ на её сомнения, Леший сказал:

– Да, это наш дом. Раньше я почему-то не замечал, что он такой мрачный, а сегодня у меня словно глаза открылись. «Разве можно жить в такой унылой избе с облупившейся краской? – подумал я. – Жить-то, пожалуй, можно, но быть счастливым… Никогда!» А ведь мудрецы говорят: «Самое дорогое, что у тебя есть – это твой дом. Когда на душе скверно, наведи порядок в комнате или на своём рабочем месте. Не должно быть рядом никаких сломанных или порванных вещей – это страшно угнетает».

Мишель вскарабкался на стол и озабоченно шепнул Але на ухо: «Кажется, он опять спускался в Тридесятое Царство. Он когда оттуда вылезает, всякую ерунду несёт и вообще ведёт себя как ненормальный».

– Думаешь, он чокнулся? – так же шёпотом отозвалась Аля.

Тут Леший набрал побольше воздуха в лёгкие и принялся звать Добрыдня.

– Добрыдень! Появись, мил человек!

На зов из дома выскочил старичок, да так рьяно, что кубарем свалился с крыльца. Он был с головы до ног в оранжевых пятнах краски – как леопард.

– Я так торопился, думал, не дай, не приведи, случилось чего. Думал, Водяной за тобой гонится, – оправдывался Добрыдень, потирая ушибленный бок.

– Сейчас синяк мазью смажу, боль как рукой снимет, – успокоил его Леший. – А случилось вот что: наш дом очень некрасивый, его нужно срочно перекрасить.

– Так мы и перекрашиваем, даже Сюсьтик помогает…

– А ещё к нам только что подключились ребята из Бякандии.

Добрыдень повернул лицо к экрану.

– Здравствуйте, деточки! Как хорошо – и Аленька здесь, и Виллюшка, и Мишелюшка! Вы, наверно, удивляетесь, что можете видеть нас во дворе по бякобуку. Но в этом даже волшебства никакого нету, просто мы для вас специально везде экранов понаставили – и во всех комнатах, и во дворе, и даже в огороде. Чтобы у вас всегда связь с нами была. Аленька, ну как ты себя чувствуешь? Температурки нет? А головка не бо-бо?

Добрыдень говорил и говорил, когда сзади над ним вдруг нависло огромное рыжее чудище, заслонив собой солнечный диск. Челюсти монстра двигались, влажные глаза ворочались, чуть не вылезая из орбит. Чудище занесло над головой Добрыдня четыре мохнатых лапы, каждая толщиной как бревно, а с его длинных усов стекала оранжевая краска.

– А-а-а! Берегись! Отползай! – закричали хором Аля и Вилли.

Но было уже поздно – чудовище обняло Добрыдня за плечи.

– Что ещё красить, дедушка? – спросил монстр.

Добрыдень с удивлением переводил взгляд с Али на Вилли.

– Вы чего кричите, деточки? Испугались, что ли? Так это же Сюсьтик! Помните нашего домашнего муравья? Мы Сюсьтика увеличили. Он тоже хотел помочь нам красить, но у него очень медленно получалось – тогда мы его увеличили. Докрасим – опять уменьшим.

– Так не честно! – возмущённо пропищал Мишель. – Я столько раз просил меня увеличить, а вы отказывались.

– Потому что тебе это нужно было для баловства и для самоутверждения, а Сюсьтику – для дела.

– Подумаешь, дело! Почему сразу не наколдовать краску на доме? Какой смысл работать? – возмутился Мишель.

– Быстро же ты забыл мои уроки… – печально произнёс Леший. – Разве не я тебя учил, что к волшебству прибегают только в самых крайних случаях? Жизнь должна идти своим чередом.

– Знаю, знаю, – Мишель отмахнулся как от назойливой мухи. Он очень уважал Лешего, но в душе считал его неисправимым занудой. А нравоучения наскучили мышонку ещё в младенчестве.

– Мишель, иди сюда, помоги нам с ремонтом, – сказал Леший. Он обмакнул кисть в ведро с оранжевой краской.

– Не вовремя вы ремонт затеяли, – отозвался Мишель. – В мире такое творится! Конец света со дня на день. Мой отчёт о поведении врага в сто раз важнее, чем ваш ремонт!

– Никогда нельзя знать, что важнее. Сейчас мне кажется, что козни Верховной – просто пустяк в сравнении с красотой моего дома.

– Не надо бы об этом по бякобуку, Лёшенька, – испуганно прошептал Добрыдень.

Аля вдруг почувствовала, что с Мишелем, который стоял на столе, облокотясь сзади на её плечо, стало что-то происходить. Сначала он как будто потерял вес, а потом начал таять. Минута – и его не стало. Интересное было зрелище – на плече у Али он таял, а зато рядом с Лешим так же постепенно проявлялся, вырисовывался в воздухе.

– Ну наконец-то, – сердито сказал Леший и протянул Мишелю новую кисть. – Скорее за дело!

– Дядя Леший, но я ведь испачкаюсь, – возразил Мишель.

– Тогда сними цилиндр.

– Но моя шёрстка!

– Искупаешься. Краска сварена из ромашек и одуванчиков, колдовства в ней совсем немножко, поэтому отмоется легко.

– А вдруг не отмоется?

В глазах Лешего засверкали недобрые огоньки. Он сжал кулаки и топнул ногой.

– Почему ты всё время со мной споришь?! – закричал Леший. Ты же знаешь, как мне нелегко было стать хорошим. Если не будешь меня слушаться, я снова превращусь в того, кем был!

И тут все с испугом заметили, что небольшой закруглённый нос Лешего начал быстро вытягиваться, принимая форму крючковатого клюва. Ногти на руках выросли и загнулись, а футболка на спине затрещала под набухающим горбом.

– Лёшенька, Миша, не ссорьтесь, – вне себя от ужаса залепетал Добрыдень. – Миша, делай так, как Лёшенька говорит. Вот как он говорит, так и делай…

Мишель без промедления обмакнул кисть в ведро и начал красить.

– Что ты, дяденька, я ведь не спорю, – попискивал он. – Оранжевый дом важнее всего на свете.

– Это тебя существа испортили, напрасно я тебя отпустил, мал ты ещё, – басил в ответ Леший.

Аля выключила бякобук.

– Они там все сумасшедшие, – сказала она.

– Ух, но они же волшебники, – возразил Вилли. – Конечно, они не такие, как мы. То, что для нас важно, для них – пустяк.

– Завтра в Бякандии конкурс уродства, – задумчиво проговорила Аля. – Хорошо хоть Добрыдень не сказал, что я и там должна занять первое место. Чтобы получить медаль, которая мне необходима.

Бяка, вопреки обыкновению, даже не улыбнулась. В уголках её рта пролегли едва заметные горестные морщинки.

– Я устала от всей этой белиберды, – произнесла Аля. – Вилли, доедай своих ужасных жуков, и пойдём к Верховной в пещеру.

– Ух, зачем? – опешил Виллли.

– Спасать Василису, Добрыдня и Лешего. А заодно свои шкурки и весь земной шар впридачу. Кто-то должен это делать, не всем же ремонтами заниматься. Мы существа простые, колдовству не обучены.

 

Глава 19. Вперед, в логово зверя

Они решили выйти из землянки, когда стемнеет. Пробраться незамеченными гораздо легче под покровом ночи, чем среди бела дня. Дневной лес полон бук, стражей порядка, а ночью они, как правило, спят, поэтому самое страшное случается в Бякандии именно ночью. Едва солнце опустилось за верхушки сосен, как друзья повесили себе на шеи ожерелья из рябины на тот случай, если придётся задержаться, и они проголодаются. Аля взяла кнут превращений. Они уже собрались уходить, как вдруг Вилли стукнул себя ладонью по лбу: «Ух, чуть не забыл!» Он подошел к Хрюнде, погладил её мягкой шестипалой лапой, почесал за розовым ушком и вкрадчиво произнёс: «Хрюндя, дай мне два бубля».

Свинка недовольно надула губы: «Не дам, хрю», – сказала она.

– Ну Хрюндечка, пожалуйста, они нам очень нужны. Аля не ест того, что ем я. Она голодная уже несколько дней. Нам нужно купить еды для неё.

На мордочке у Хрюнди появилось сочувствие, пятачок увлажнился.

– Так и быть, хрю, только ради вас, – сказала свинка. Она перевернулась на бок, и из прорези на её спине выпала двухбублёвая монетка.

– Желаю удачи, хрю. Больше не проси, всё равно не дам. Больше нету.

– Ну вот, порядок, теперь можно идти.

Вилли сунул монетку в ухо и обвёл прощальным взглядом комнату – печку, стол, кровать, бякобук… Сердце подсказывало Вилли, что уходят они надолго. Недобрые предчувствия так и рвались наружу.

Они уже поднялись по лестнице наверх и высунули из люка головы, когда вдруг заметили между деревьями какие-то огни. Огни быстро приближались, и вскоре послышались голоса бук.

– Ух, может быть, спрячемся в норе? – в замешательстве предложил Вилли.

– Нет, Вилли, ни в коем случае, – Аля замотала головой. – Они идут за нами.

Бяка и сама не знала, откуда у неё взялась такая уверенность, но она схватила Вилли за руку и потащила прочь от норы, подальше от огней, в лес. Едва они успели спрятаться в кустах, как на поляну вышел целый отряд бук во главе с Ясенем. В лапах буки держали масляные фонари.

– Ну и где тут эта грязная нора? – спросил кто-то. Кажется, это был Липа.

– Здесь должен быть люк. Ага, вот и он. Главное – напасть внезапно. Они, небось, уже дрыхнут. Бяки и ухари рано ложатся. Мы их свяжем и вытащим из норы. Только не убивайте, у меня строжайший приказ. Они нужны Верховной живыми.

Буки откинули люк в нору и по очереди скрылись под землёй. Вскоре снизу донеслись приглушённые крики:

– Здесь никого нет! Они ушли! Их кто-то предупредил!

В землянке послышался грохот, звон разбитой посуды, треск табуреток. Буки начали вылезать один за другим, и у каждого в руках был какой-нибудь предмет из домашней утвари: чайник, кастрюля или подушка. Последним появился Липа с Хрюндей под мышкой. Хрюндя извивалась, пытаясь вырваться, и жалобно визжала: «Помоги, Вилли! Вилли, ну где же ты?»

Но Вилли ничего не мог поделать. Сидя в густом кустарнике, он молча смотрел, как разоряют его нору, и из жёлтых глаз ухаря ручьями текли слёзы.

– Внимание! – скомандовал Ясень своим подчинённым, которые построились перед ним в шеренгу.

– Итак, мы оставили в норе засаду. Если хозяева вздумают вернуться, их встретят тут как положено. А мы отправляемся на поиски этих двоих. Прочешем весь лес, каждую травинку, но найдём. К утру бяка Аля и ухарь Вилли должны сидеть в пещере связанные по рукам и ногам – это приказ генерала Дрынделя. И мы его выполним во что бы то ни стало.

Вскоре буки ушли в том же направлении, откуда появились.

Вилли несколько раз порывался выскочить из засады на защиту своей норы, но Аля его удерживала. Когда воцарилась тишина, они перевели дух.

– Ух, моя нора, моя печь, моя Хрюндя, – всхлипывал Вилли. – Скорее всего, они разбили бякобук. Слышала, какой раздавался звон и треск?

– Жаль бякобук, ведь мы на нём почти не играли. А знаешь, какие там есть интересные игры… – мечтательно сказала Аля.

– Какие игры?! Какие игры?! – вдруг завопил Вилли, потрясая кулаками. Он начал безудержно ухать. Впервые в жизни ухарь вышел из себя.

– Пойми, наконец, Аля, игры кончились! – кричал он. – У нас больше нет дома, нет никаких вещей, даже Хрюндю и ту унесли, хотя она пустая. Всё, что у нас осталось, – это два бубля у меня за ухом. Мы – нищие, и нас ищут по всему лесу! Нас хотят поймать и связать!

Вилли схватился за голову.

– Ну не расстраивайся. Подумаешь! Всё уладится. Всё будет чики-бамбони лалайла. У нас ещё есть мой шалаш.

– В котором жить невозможно.

– У меня есть кнут превращений.

– Ух, только мы им пользоваться не умеем.

– Леший нас в беде не бросит, мы даже можем жить у него.

– И чем мы там будем заниматься? Вести хозяйство, как Добрыдень? Или держать за лапы несчастных зверей, когда он будет делать им уколы? К тому же у нас больше нет бякобука, а значит, нет с ним связи.

Бяка задумалась.

– Но если нам терять нечего, значит, и бояться нечего, – весело сказала она. – Здорово! Свобода! Сию минуту пойдём в пещеру. Буки думают, что мы прячемся в лесу, они ни за что не догадаются искать нас в пещере, в самом логове зверя. Ёх-хо!

И бяка бесстрашно помчалась в самый что ни на есть дремучий лес, в сторону Бякиной чащи.

* * *

Бродить по лесу ночью – это совсем не то, что гулять по парку днём. Поначалу тьма была кромешной, но потом над лесом взошла полная луна и осветила деревья, кусты, норы и гнёзда. Лес жил своей обычной жизнью – ухали совы, шуршала трава, скрипели сухие ветви. Существа неплохо видели ночью, поэтому Аля и Вилли издалека замечали фонари бук и успевали спрятаться или убежать. Они шли к пещере по той же дороге, что и несколько дней назад, в тот злополучный день – праздник Солнцестояния.

Сейчас встреча с диким лесным зверем показалась бы Але забавным приключением – ведь опасность, которая им угрожала со стороны Верховной, была куда серьёзнее. Они также боялись наткнуться на злыдня – все в Бякандии знали, что повстречать ночью в лесу злыдня-отшельника – очень плохая примета. Обычно злыдни не спускались со своих холмов после захода солнца, но и запретить им ходить по лесу никто не мог, ведь злыдни тоже были существами, и имели такие же права, как и остальные жители Бякандии.

– Вот бы встретить сейчас золотую змейку, – прошептала Аля. – Говорят, кто видел змейку два раза, обязательно увидит и в третий.

– Ух, змейка быстро привела бы нас к пещере… Жаль, что она всегда появляется неожиданно, когда ей вздумается.

– Ну ничего, я и сама отлично помню дорогу, – бодро сказала Аля, хотя дороги она не помнила.

Но, видимо, всё самое плохое в этот вечер с друзьями уже случилось, и теперь им начало везти. До волшебной поляны они добрались без приключений.

Это колдовское местечко ночью выглядело не менее приятно, чем днём. Дорожки среди клумб посеребрил яркий свет луны, вокруг благоухали розы и георгины, как-то особенно, по-ночному. Цветы на поляне не прятались на ночь в бутоны, а, наоборот, распускались ещё красивее. Диковинные птицы переговаривались приятными бархатистыми голосами на интересные и возвышенные темы.

Друзья поднялись по мраморной лестнице и увидели, что дверь в пещеру приоткрыта. Бяка с опаской заглянула внутрь – как и в прошлый раз, на стенах горели факелы.

– Вилли, у тебя случайно нет плана пещеры? – поинтересовалась Аля.

– Ух, нет, откуда?

– Отлично, тогда пойдём наугад в сторону Тронного зала. Ёх-хо!

Аля спустилась вниз, взяла со стены факел и зашагала вперёд по широкому коридору.

– Раз-два, лапы прямо, три-четыре, скоро яма, – запела она.

Вилли помедлил на пороге, а потом двинулся за ней. «Я должен проследить, чтобы Аля ничего не натворила. Если с ней что-то случится, я себе никогда этого не прощу». Увы, Вилли отлично понимал, что с Алей непременно что-нибудь случится. Он слишком хорошо её знал…

– Видишь эту зюзю на стене? – сказала вдруг Аля с гордостью. – Когда я была здесь в прошлый раз, я нарисовала факелом свой автопортрет. Наскальная живопись.

– Не очень похоже.

– Это знак, и таких знаков несколько. Теперь мы знаем, что идём верной дорогой. Правда, я молодец? Мишель на моём месте прочитал бы уже целую лекцию на тему «Кто здесь самый умный».

Но знаки скоро кончились – Аля заметила на земле факел. Бяка хорошо помнила, как положила факел на землю, когда ей надоело таскать его в руках.

«Куда же теперь? – спрашивала себя бяка. – Прямо? А может быть, налево? А что если они здесь свернули вправо? Да, пожалуй, свернули».

И Аля юркнула в узкий коридор. Вилли – за ней. Пройдя по коридору несколько минут, бяка поняла, что видит это место впервые. Чтобы не пугать Вилли, она не стала поворачивать обратно, а уверенно шагнула в левый коридор, чтобы потом опять повернуть влево, и таким образом вернуться к тому месту, откуда она сворачивала. Но поворота налево всё не было. Вправо вели десятки ходов, десятки деревянных дверей, зато слева была сплошная глухая стена. Пройдя ещё с полкилометра, они уткнулись носом в тупик.

– Ух, и что дальше? – поинтересовался Вилли.

– А дальше ничего. Мы заблудились, – жизнерадостно сообщила Аля.

И вдруг за ближайшим поворотом послышался какой-то стук – как будто что-то упало.

– Тсс… – Аля приложила палец к губам.

Они осторожно заглянули за угол и увидели на полу полоску света под одной из дверей.

Страх сковал Алю и Вилли по рукам и ногам, но любопытство взяло верх. Ухарь на цыпочках подкрался к загадочной двери, осторожно приоткрыл её и заглянул в щель. То, что он увидел, заставило его резко отпрянуть, и он натолкнулся на Алю, которой тоже не терпелось посмотреть. Оба замерли с открытыми ртами: посреди комнаты возвышалось большое зеркало, перед которым стояла Верховная.

Ни живые, ни мёртвые, Аля и Вилли прислонились спинами к холодной влажной стене лабиринта и медленно осели по ней на пол.

Наконец Аля взяла себя в руки.

– Она не могла нас видеть, – прошептала бяка. – Мы стояли в темноте, а она – под ярким факелом. Верховная смотрела в зеркало на своё отражение, а не на нас.

– Ух, или на что-то у себя за спиной…

– Или на кого-то…

Они, не сговариваясь, снова прильнули глазом к дверной щёлочке. На этот раз уже надолго.

 

Глава 20. Пещерный Дух

Верховная с нескрываемым интересом рассматривала своё отражение в зеркале при тусклом мерцании восковых свечей. Чёрная с проседью шерсть свисала до самой земли, карие и глубокие, как ночь, глаза, прятались под нависшими веками. В стародавние времена эти глаза были огромными, а теперь заплыли, превратились в щёлочки. И только взгляд остался тем же, что и тысячу лет назад, – тревожным и сердитым.

Небольшая пещерная комната выглядела крайне неопрятно. Своды затянула паутина, из каменных стен торчали канделябры с сальными свечами, увитые полусгнившими гирляндами из волчьих ягод и мухоморов. Пахло плесенью.

Стены от пола до потолка закрывали стеллажи с книгами. Очевидно, это были древние колдовские книги, содержащие в себе всю мудрость мира.

В углу стоял стол из неструганных досок, а на нём под толстым слоем пыли лежали колдовские принадлежности Верховной – банки, склянки, сушёные травы, дохлые жабы, змеи и мыши. Возле стола притулились две видавшие виды табуретки и старый, трухлявый пень. Верховная перевела взгляд со своего отражения на пень за спиной.

– Ты меня слушаешь? – раздражённо спросила царица Бякандии. – Или опять нужно швырнуть в тебя жабой, чтобы ты проснулся, глупый бесполезный лентяй?

– О, Хитрющая, я внимательно тебя выслушал, – сказал Старый Пень. – Теперь я тоже должен сообщить тебе одну новость…

– И что же это за новость? – Верховная в нетерпении стукнула хвостом по полу.

Старый Пень помолчал, а потом важно ответил:

– О, Хитрющая, мне известно, кто подслушивал за Большим Советом, и я знаю, кто украл твой кнут.

Верховная уставилась на него в зеркало немигающим взглядом и вдруг разразилась какими-то странными, лающими звуками. Как оказалось, это был смех. Злой хриплый смех, больше похожий на кашель.

– И ты сообщаешь мне об этом сейчас?

– А ко-ко-гда надо было? – испуганно проскрипел Пень.

– Твою новость знает уже вся Бякандия, даже малыши злыдни болтают об этом по бякобуку. – Где ты пропадал все эти дни?

– Я должен был сам во всём убедиться, достоверно всё разузнать, прежде чем докладывать. Я никогда не даю тебе непроверенных сведений – Старый Пень не какой-нибудь новичок, он серьёзно относится к своей работе. – Пень с достоинством расправил корни и выпятил впалую морщинистую грудь. – Я следил за предателями днями и ночами, – с гордостью продолжил он. – И теперь у меня больше не осталось сомнений: надо немедленно поймать бяку Алю и ухаря Вилли, иначе они сорвут наши планы! – Старый Пень нервно заелозил ветвями по полу.

Верховная усмехнулась.

– Не волнуйся, я уже позаботилась обо всём. Я отправила целый отряд бук во главе с Ясенем, чтобы арестовать Алю и Вилли, вытащить их прямо из норы ещё тёпленькими от сна. Утром их приведут в Тронный зал, и там мы их допросим.

Старый Пень радостно захлопал ветками – как в ладоши.

– О, Беспощадная, мы станем их бить и пытать, а потом… Что мы сделаем с ними потом?

– Я отдам их Пещерному Духу. Мы положим их на то самое место у подземного водопада, куда обычно приносим свои жертвы. В прошлый раз жертва была щедрой – жирная коза и огромный дикий кабан. Пещерный Дух был очень доволен. Но существ он любит больше, чем животных, он часто просит меня пожертвовать ему существо… Хотя есть и другой способ расправиться с этими наглецами.

Верховная с удивительным проворством подскочила к стеллажу и схватила с полки древнюю колдовскую книгу в переплёте из телячьей кожи. Послюнив кривой палец, она стала быстро-быстро перелистывать страницы.

– Я раздавлю их, – бормотала Верховная. – Я превращу их в прибрежные камни. И волны будут омывать их каждый день, с утра до вечера и с вечера до утра. Их тела будут покрыты мозолями от воды, отвратительной, солёной и холодной. Но пошевелиться они не смогут, и этот кошмар будет продолжаться веками. Бесконечно. Никто и никогда не сможет расколдовать их. Нет, лучше я не буду ждать до утра, а сделаю это прямо сейчас. Сейчас, вот только найду заклинание…

Аля и Вилли за дверью задрожали от страха. «От колдовства не убежать, – думала Аля. – Если Верховная наложит заклятье, оно настигнет и на краю света. Надо помешать ей во что бы то ни стало».

Аля вся напряглась перед решающим прыжком. Требовалась необычайная смелость, чтобы наброситься на саму царицу Бякандии.

Но их спас Старый Пень: в этот момент в тишине прозвучал его скрипучий голос.

– Позволь дать тебе совет, Умнейшая…

– Говори, – Верховная оторвала взгляд от ветхих страниц.

– Мне кажется, ты лишь попусту растратишь волшебную силу, а она тебе сейчас очень нужна. Буки отлично знают своё дело, и они поймают шпионов до восхода солнца, можешь быть спокойна. А у тебя есть более важные занятия.

Верховная поразилась такой наглости.

– Что может быть важнее, чем наказать предателей? – закричала она. Но Старый Пень пропустил эту фразу мимо ушей и продолжал:

– Я думаю, Лешему многое известно о нас, потому что вместе с Алей и Вилли была ещё мышь – волшебный мышонок по имени Мишель, который называл себя помощником Лешего. Пусть Алю и Вилли убьют твои буки – они прекрасно справятся с этой задачей. А ты сама должна сейчас отправиться в дом к Лешему и всё разнюхать. Скоро туда прибудут существа – твои помощники. Проследи за ними, если нужно, примени колдовство, и ты найдёшь ключ от Царства. О, Великая, действуй! Пришло твоё время.

Верховная надолго задумалась, подошла вплотную к зеркалу и добрых пять минут не сводила глаз со своего угрюмого лица. Наконец она заговорила.

– На этот раз ты прав, мой верный слуга. Мне действительно пора лично взяться за дело. Но… мне стыдно говорить об этом… – царица Бякандии смущённо замолчала.

– Что? Что случилось? Доверься мне, я поддержу тебя во всем… – проскрипел Старый Пень.

– Я забыла заклинания, – выдавила наконец Верховная. – Я так засиделась в своей пещере, что позабыла пароли от всех колдокамер, а самое главное – разучилась колдовству перемещений. Я ста рею с каждым днём…

– Что ты, Злейшая! Ты молода и полна сил, – Старый Пень деликатно кашлянул. – Но мне кажется, что все заклинания записаны в учебниках по магии. Ты же умеешь читать.

– У меня четыреста томов колдовских книг, – раздражённо зашипела царица. – Я просмотрела двести, но нужного заклинания пока не нашла. Мне требуется время. А его-то у нас почти нет. Надо срочно что-то придумать. Надо застать Лешего врасплох, пока он ни о чём не подозревает.

Старый Пень смежил веки и погрузился в размышления. Через минуту он хитро приоткрыл один глаз и спросил:

– А что, если ты сядешь на меня?

– На тебя?

– Да. Я ведь могу перенестись, куда захочу, а ты мне поможешь, немножко подколдуешь. Мы в одно мгновение перемахнём через озеро и окажемся у самого дома Лешего.

– Можно попробовать, только нужно сначала потренироваться. – Недолго думая, Верховная оседлала Старого Пня, что-то пошептала под нос, и они перенеслись на другую сторону пещерной комнаты – через секунду Аля и Вилли снова увидели их, но уже справа от себя.

– Кажется, получилось, – проскрипел Старый Пень. Но тут Верховная опустила глаза и с ужасом увидела, что у неё не хватает ноги. Старый Пень тоже это заметил – с одной стороны нога торчала, а с другой – нет, как будто её и не было никогда. Зато слева, на прежнем месте, возле зеркала, на полу стояла эта самая нога, целая и невредимая. Верховная и Старый Пень оцепенели, глядя на неё.

– О, Мудрейшая, – испуганно зашептал Старый Пень. – Я не виноват. Понятия не имею, как это произошло. Может быть, ногу можно приставить?

– Приставить? Болван! А как я буду ходить с приставленной ногой? Ты хоть думаешь иногда, что говоришь?

Верховная рассвирепела – она схватила со стола мёртвую жабу и швырнула её в сторону двери, Аля едва успела увернуться. Старый Пень затрясся от страха. Затем в стены полетели пиявки и ящерицы. Наконец Верховная оставила своё занятие и решительно произнесла:

– Нужно срочно вернуться назад прежним способом и на то же самое место. Я сотворю заклинание наоборот, тогда лапа прирастёт.

– О, Догадливая, ты самая умная из всех, кого я знаю, – залепетал Старый Пень.

Верховная опять оседлала его, поколдовала немного задом наперёд, и они перенеслись обратно. Когда Аля снова их увидела, они находились на первоначальном месте, слева от двери. И нога Верховной снова росла оттуда, откуда ей и положено расти.

– Ффух! – Верховная и Пень вздохнули с облегчением.

– Теперь ты сам убедился, что мне нужно подготовиться, прежде чем лететь за озеро, – сказала Верховная. – Полистаю колдовские книги, вспомню заклинания, которыми давно не пользовалась. Времени, конечно, мало, но рисковать в таком деле я не могу. А то очнусь на другой стороне озера, а голова здесь осталась, в пещере.

– О, Остроумная, не надо сгущать краски, – залебезил Пень. – И сколько времени тебе нужно для подготовки?

– Не знаю. Может, час, а может, и день. Я тебя позову. А теперь мне нужно поспать. Убирайся.

– Слушаюсь, Благоразумная. А я тем временем займусь своими обязанностями. Поищу предателей.

С этими словами Пень бесследно исчез.

Верховная взяла со стола связку ключей и быстрым шагом направилась к двери, за которой притаились Аля и Вилли. Отскочив от дверного проёма, друзья, не сговариваясь, припали спинами к холодной стене. Поджилки у них тряслись от страха, ведь бежать не имело смысла, спрятаться – негде. Но Верховная не стала выглядывать в коридор, а, напротив, накрепко захлопнула дверь и повернула ключ в замке изнутри. Через минуту в комнате погас свет, и звуки стихли.

– Она ушла через другую дверь, – прошептала Аля чуть слышно.

– Ух, я тоже так думаю. Она хотела спать, а в этой комнате и кровати-то нет.

– Я тоже хочу спать, просто глаза слипаются, – сказала Аля. – Мы, конечно, справимся с Верховной, я даже не сомневаюсь, но сначала нам нужно хорошенько отдохнуть и поесть.

– Ух, надо найти какое-нибудь укрытие. Не можем же мы лечь посреди коридора, когда нас по всей стране ищут! Помнишь, Леший говорил, что здесь колдокамеры везде? А вдруг Верховная нас увидит?

– Не увидит! Она же сказала Пню, что забыла пароль от колдокамер… Но на полу всё равно спать нельзя – замёрзнем.

Друзья долго брели в поисках укромного места, однако все двери были заперты, а коридоры – прямые и голые. Тут не то что спрятаться, зацепиться было не за что. Один раз они сделали привал, поужинали рябиновыми ожерельями и двинулись на шум где-то вдалеке. Вскоре до их ушей донеслось журчание и плеск воды. Коридор расширялся, расширялся, и в конце концов влился в огромный подземный зал, где со стены, грохоча и пенясь, падали струи воды.

Задрав головы, Аля и Вилли как заворожённые смотрели на высокий, до небес, каменный купол. Они наблюдали, как наверху рождается, словно ниоткуда, белая пена и стремглав несётся вниз, чтобы упасть в небольшое подземное озерцо, раствориться в мутной воде и улизнуть через один из каналов подальше отсюда. Водопад страшно грохотал.

В голове Али, перебивая друг друга, роились мысли: «Я где-то слышала, что вода всегда ведёт наружу. Значит, если мы поплывём по одному из каналов, то выберемся из пещеры на берег озера. Или в само озеро. А если придётся нырять? Я ведь не умею плавать, а колдомаску потеряла».

Бяка окунула ногу в воду. Вода была холодной, как лёд. «А что если в подземном озере тоже живёт Водяной? Или пиявки? Или жабы-убийцы? – подумала она и спешно выдернула ногу из воды. – И почему потолок такой высокий? Может быть, мы добрались уже под землёй до Чёрных Холмов, и это город злыдней? Что-то здесь не так, я чувствую, здесь пахнет колдовством».

– Ух, какая красота! – прокричал Вилли, стараясь перекрыть шум водопада.

– Красота… – глухим, загробным голосом ответило эхо.

– Ух, я очень хочу есть! – снова крикнул Вилли.

– Хочу есть! – зловеще прошептало эхо.

– И эхо здесь какое-то странное!

– Ничего странного… – отозвалось эхо.

Вилли испуганно уставился на Алю.

– Ух, это ты сказала?

– Я молчала…

– Она молчала, – подтвердило эхо.

Над подземным водопадом начали сгущаться облака. Сначала они были похожи на обыкновенные перистые облака, чуть позже – на «ведьмины косы», а потом превратились в настоящие грозовые тучи. Тучи заволакивали зал, медленно подбираясь к застывшим от ужаса существам.

– Так вот вы где, мои жертвы? – раздался душераздирающий голос, страшнее которого Аля не слышала в жизни. «Это Пещерный Дух», – догадалась она.

Тучи вдруг стали приобретать неясные очертания, и вот в воздухе повисла серая мышь с горящими ненавистью красными глазами-пуговицами.

– Ещё никогда жертвы не приходили ко мне сами… – прошептала мышь. – Обычно их кладут связанными… на камни… Беспомощными, но живыми…

Мышь рассеялась в воздухе, потом тучи приобрели очертания огромной козы, а затем начали превращаться в дикого кабана с острыми изогнутыми клыками.

– Наверно, Пещерный Дух принимает облик тех, кого он съел, – прошептала Аля. – Ведь сам он бесплотен. Он не выглядит никак. Его просто нет.

– Это меня-то нет?! – кабан с налитыми кровью глазами сипло расхохотался. – А ты… есть?

Аля и Вилли, не сговариваясь, бросились бежать. Они пулей пронеслись по коридору, слыша за спиной топот кабана и чувствуя, как шерсть на затылках шевелится под его влажным дыханием.

– Аля, у тебя же в руках кнут превращений! – крикнул Вилли. – Наколдуй мне палку, и я его убью. Наколдуй ружьё, топор или камень, наколдуй же хоть что-нибу-у-удь!

Вилли задыхался, а клыки кабана уже почти касались его пяток. «Что же наколдовать? – соображала Аля, мчась по лабиринту. – Что мне сейчас нужней всего? Камень? Рогатка? Лук и стрелы?»

– Выход!!! Мне нужен выход из пещеры! – крикнула бяка и из последних сил хлестнула по стене кнутом превращений. В ту же секунду стена разверзлась, и существа увидели узкий проход сквозь череду таких же каменных стен и коридоров. В конце прохода, всего в нескольких метрах от них, сиял лунный свет.

Друзья продолжали бежать, не оглядываясь, хотя и чувствовали, что преследователь отстал – то ли кабан оказался слишком толст для такого узкого коридора, то ли владения Пещерного Духа заканчивались вблизи от деревьев и света…

Как только Аля и Вилли выскочили наружу, стена пещеры захлопнулась, и неведомая сила швырнула их в густую траву.

– Выход, выход, – без устали твердил Вилли, вдыхая родной запах земли и муравьёв. – Аля, ты нашла верное слово. Нам нужен был выход. Ты настоящая колдунья…

Они упали на траву и уснули как убитые. Думать о том, чтобы получше спрятаться, не было сил. И будь, что будет…

 

Глава 21. Волшебный сон Али

Под утро Але приснился удивительный сон, очень похожий на явь. Ей приснилась избушка Лешего и сам Леший. Уставший и не до конца отмытый от оранжевой краски, он си дел за столом и хлебал деревянной ложкой крапивные щи. Старичок Добрыдень суетился возле печи. Леший поужинал, выпил чаю с баранками, отправился к себе в комнату и сразу уснул.

Аля отчётливо видела, как покоится на подушке его борода, как беспокойно подрагивают веки. А потом бяка как будто проникла в его голову и увидела тот сон, который видел Леший.

Лешему снилась вода, много воды, целое озеро или даже море. Он плыл в утлой лодчонке без вёсел, всецело отдаваясь на волю волн. Солнечные зайчики весело приплясывали на зеркальной глади, синяя вода сливалась с голубым небом, а линия горизонта таяла вдали. Леший безуспешно пытался понять, где кончается море и начинается небо, когда из воды вынырнули две русалки. Они были одинаково красивы холодной русалочьей красотой и вели себя тихо, пока рядом не появились три их подруги. Тогда они все вместе схватили лодку и начали раскачивать на воде, извиваясь в колдовском танце. Голова у Лешего закружилась: небо – море – небо – море – синие русалочьи глаза – небо…

«Как хорошо, что это только сон», – подумал Леший, и, словно ему в ответ, лодка превратилась вдруг во сне в кровать, а красавицы русалки – в отвратительных кикимор. Кикиморы подняли кровать на плечи и вынесли из озера. Вода стекала по их грязно-рыжим волосам, мокрые рубахи облепили тощие тела. Леший с трудом разлепил глаза, но кошмар продолжался: он лежал на кровати, а в комнате в лунном сиянии водили хороводы пятеро кикимор. Они напевали заунывную полуночную песню:

Леший понял, что сон перешёл в явь и что даже не сон это вовсе, а козни Водяного, наславшего очередное наваждение. Чуть потеряешь над собой контроль – и всё, окажешься полностью в его власти. Как в народе говорят: коготок увяз – всей птичке пропасть.

Леший упрямо таращил глаза, чтобы не спать. Он пытался приподняться на локте или пошевелить хотя бы пальцем, но не тут-то было. А кикиморы хихикали, всласть потешаясь над его немощью. И в какой-то момент Леший понял, что побеждён. Горько признавать поражение, но сбросить с себя оковы сна он уже не мог. Вода окружила его со всех сторон.

И вдруг… Из кухни донёсся грохот. Леший мгновенно очнулся и вскочил с кровати, откуда только силы взялись! А испуганные кикиморы одна за другой выпрыгнули в окно. Босяком, в одной пижаме, Леший ворвался в кухню и увидел чудную картину: Добрыдень сидел на полу возле печи и рассматривал ссадину на коленке.

– Спал я на печи, одеяло сползло, я за ним потянулся и вот не удержался… – виновато пробормотал старичок. – Печь такая узкая, я и упал с неё. Сам не знаю, как это получилось. Я ведь хотел совсем не так, то есть совсем не хотел… Что-то в нос попало, я чихнул и упал. Щекотно-то как в носу…

Леший сгрёб Добрыдня в охапку и расцеловал в колючие щёки:

– Ты спас мне жизнь, дорогой Добрыдень. Раз будил меня и отпугнул кикимор!

– А про меня как всегда забыли, – обиженно пропищал Сюсьтик. Тут только Леший заметил, что на кончике носа Добрыдня сидит рыжий муравей и с досады топает лапкой.

– Дядя Леший, я всё видел и слышал, – сообщил Сюсьтик. – Я как раз сидел на тумбочке возле кровати, оберегал твой сон, и вдруг в окно влезли кикиморы. Разбудить тебя я не сумел, и тогда помчался будить Добрыдня. Представляешь, с какой скоростью мне пришлось бежать от комнаты до кухни, чтобы успеть вовремя? Я, наверно, побил мировой рекорд по бегу с препятствиями среди муравьёв. Зато потом дело пошло как по маслу: я залез Добрыдню в ноздрю, а тот чихнул и упал с печки.

– Кто бы мог подумать! – воскликнул Леший. – Один крохотный муравей спас целое государство, а, может, даже весь мир от нашествия злых сил. Об этом получится блестящая поэма, я немедленно сочиню её! И Леший удалился, бормоча себе под нос:

Уже на пороге Леший обернулся, посмотрел прямо на Алю и сказал: «Аля, не забудь сегодня зайти в магазин „Вкуснятина“. Там тебя ждёт вкусная, сладкая конфета». Леший исчез, а в окна хлынули лучи ослепительного солнца. Аля зажмурилась и проснулась.

Бяка Аля открыла глаза. Раскалённое белое солнце стояло уже высоко в небе. Жужжали пчёлы и мухи. Неподалёку, прислонившись спиной к скале, сидел Вилли. Он жевал травинку, лениво помахивал хвостом, и вид у него был чрезвычайно довольный.

– Вилли, ты уже позавтракал? – спросила Аля.

– Ух, перекусил немножко.

Бяка заметила, что у ног Вилли лежит целая гора обглоданных еловых шишек.

– Везёт же некоторым, едят, что попало… Кстати, Вилли, ты обещал вчера, что мы пойдём в магазин «Вкуснятина» и купим что-нибудь для меня.

– Ух, многое изменилось. Прости, Аля, но сейчас нам опасно там появляться. Скорее всего, нарвёмся на засаду.

– И всё равно нам придётся туда пойти.

Вилли удивлённо посмотрел на бяку и выплюнул травинку.

Аля продолжала:

– Я видела во сне Лешего, и он сказал, чтобы я пошла в этот магазин – там для меня есть конфета. Он сказал, что она вкусная и сладкая. Вилли, ты видел когда-нибудь конфету?

Вилли глубоко задумался, глаза его подёрнулись поволокой.

– Только один раз. Давно. Её притащили в Бякандию домовые в обмен на колдочки. Конфета – это настоящая человеческая вещь, большая редкость в лесу. Наверно, это был вещий сон, иначе откуда бы ты знала про конфету?

– В этом сне всё было как в жизни, и на Лешего опять напал Водяной – Леший чудом спасся. А потом он посмотрел на меня и сказал, чтобы я зашла в магазин. Только… Вилли! – вскрикнула Аля. – А где же наша монета? Я помню, что ты положил её в ухо… Она наверняка выпала в лабиринте! Теперь мы не сможем купить конфету!

Вилли хитро улыбнулся:

– Не волнуйся. Хочешь, я открою тебе главный секрет ухарей? Так вот: у нас в ухе есть кармашек.

– Врёшь!

Аля одним прыжком оказалась рядом с Вилли и стала бесцеремонно рассматривать его большое круглое ухо. Внутри оказался очень интересный рельеф: горные перевалы и каньоны, скважины и плато. В одной из розовых низин притаилась деревянная монета достоинством в два бубля.

– Жаль, что в твой кармашек не поместится кнут превращений, – посетовала Аля. – А то мне уже надоело с ним таскаться.

– С кармашком нужно быть очень осторожным, – предупредил Вилли. Нельзя мотать головой, иначе вещь может провалиться через отверстие внутрь уха.

– Да, ты вчера был осторожен, я заметила, – бяка рассмеялась, вспоминая, как они с Вилли удирали от Пещерного Духа. При ярком свете солнца ночные приключения казались теперь даже забавными.

– Карр, карр! – высоко в небе появилось Великое Каркало.

– А вот и Каркало летит – уже два часа, – сказала Аля. – Полдня проспали!

– Ух, гениально! – воскликнул Вилли. – В это время у Каркала обеденный перерыв, оно приземляется на площадке перед магазином «Вкуснятина» и там обедает. Нужно проследить, куда оно сядет.

– Легко сказать!

К счастью, Каркало пошло на посадку совсем недалеко от них – таким образом, друзья теперь точно знали, где находится магазин. Не сговариваясь, Аля и Вилли бросились бежать. Вскоре деревья расступились, и они увидели перед собой небольшую площадку, посыпанную гравием. На противоположной стороне площадки притулилась кособокая избушка – магазин «Вкуснятина», а на поляне, в десяти шагах них, важно прогуливалось Великое Каркало. Птица разминала накачанные лапы и клевала отборных червяков, рассыпанных специально для неё.

Недолго думая, Аля выскочила на площадку.

– Аля, стой!

Но было уже поздно. Бяка громко закричала:

– Привет, Каркало! Я бяка Аля. Передай Лешему – пусть пришлёт свою мышь, если нет никого получше. У нас небольшие… э… неприятности.

Каркало скосило глаз на Алю и захлопало крыльями. Потом птица проглотила червяка, разбежалась и взмыла в небо.

– Ух, что ты наделала? – к бяке подбежал запыхавшийся Вилли.

– А что? – удивилась Аля.

– Не надо было с Каркалом говорить, мы же не знаем, на чьей оно стороне.

– Но ведь Леший сам его за нами присылал. Мы же на нём над озером летели!

– Ну и что? Колдоптице нельзя доверять. Может быть, она уже на пути к Верховной или к Дрынделю!

Бяка отмахнулась.

– Ладно, всё равно уже улетела. Давай не будем о ней думать. Лучше подумаем о конфете, которая ждёт нас в магазине. Она вкусная и сладкая. Ёх-хо!

 

Глава 22. «Вкуснятина»

Двери «Вкуснятины» были распахнуты настежь, но запах, доносившийся оттуда, никак нельзя было назвать приятным. Друзья прислушались и, не заметив ничего подозрительного, побежали к магазину. Вилли с опаской заглянул внутрь, в любой момент ожидая нападения врагов. Но магазин был пуст. Только за прилавком стояла скучающая продавщица. Вилли ухнул и обернулся к Але.

– А ты знаешь, что продавщицей в этом магазине работает Мымра? – прошептал он ей.

Аля, конечно, знала, но никогда не придавала этому значения: по магазинам она не ходит, бублей у неё нет – какое ей дело до какой-то Мымры!

Зажимая пальцами носы, друзья вошли в магазин. Внутри было невыносимо жарко, по раскалённому прилавку ползали толстые сизые мухи. За прилавком в грязном переднике стояла Мымра и смотрела неподвижным взглядом в одну точку. На шее у Мымры висел оберег – колдовской кулон с изображением глаза, который постоянно вращался и никогда не моргал. Его задачей было охранять хозяина от дурных взглядов, несчастных случаев и опасных микробов. Владелец оберега целую неделю мог жить спокойно: ни болезнь, ни смерть были ему не страшны.

Мымра, как обычно, выглядела безобразно и источала зловоние.

– Ух, Аля, спроси быстро про конфету, и пойдём отсюда, – Вилли толкнул бяку локтем в бок.

– Сам спроси.

– Нет, ты спроси.

– Нет, ты…

– О, ттаа… – с присвистом произнесла Мымра, глядя куда-то вдаль.

Друзья вздрогнули, прикусили языки и начали знакомиться с магазином самостоятельно. На прилавке стояли огромные весы, а все полки за спиной Мымры занимали банки, коробки, кульки и мешочки.

Витрина тоже не пустовала – там Аля и Вилли увидели четыре ведёрка, доверху наполненных червяками. У ухаря даже слюнки потекли.

– Я знаю, что это такое, – прошептал он Але. – Это восхитительное лакомство – червячки называется. В первом ведёрке – яблочные, видишь, на нём яблоко нарисовано. Во втором – грушевые, в третьем – сливовые, а в четвёртом – самые вкусные, малиновые! Яблочные червячки жирней, но малиновые зато намного слаще. Представляешь, как утомительно вытаскивать их по одному из каждой ягоды? А если купить в магазине, можно лопать целыми горстями. Объеденье… Только у меня на них денег не хватит.

– Фу, какая пакость, – Аля сморщилась от отвращения.

Но Вилли не унимался.

– А это, – он указал пальцем на стеклянную банку за спиной Мымры, – хвосты ящериц. Они особенно вкусны в сочетании с молодыми тополиными почками. А в том кульке – сушёная полынь со своим неповторимым ароматом. Тут – паутина в шоколаде, а здесь – салатный квашеный мох с клюквой.

– Вилли, ну где же конфета, я сейчас задохнусь! – Аля нетерпеливо дёрнула Вилли за хвост.

– Вот она! – ухарь показал розовым пальцем на яркий фантик на полке в углу.

– Скорей покупай, пока буки не пришли, – торопила его Аля.

Вилли достал из уха два бубля и положил монету на прилавок.

Мымра равнодушно сгребла с полки конфету и положила её перед Вилли.

Некоторое время они стояли молча, не глядя друг на друга. Наконец Вилли отважился спросить:

– Ух, а сдача?

– О, тееттт… – ответила Мымра.

– Неужели конфета стоит целых два бубля?

– О, ттааа… – сказала она и снова уставилась вдаль.

Уже на пороге магазина Аля оглянулась и с удивлением заметила, что Мымра неуклюже наклонилась, достала из-под прилавка огромный замок и такой же огромный ключ. Друзья вышли из магазина.

Конфету они развернули за ближайшим кустом, разделили пополам и съели. Она оказалась сладкой, как и обещал Леший, но ни в фантике, ни в самой конфете не было ничего необычного, ничего такого, что могло бы послужить ключом к разгадке волшебного сна.

– Не понимаю, – Аля пожала плечами и облизнулась. – И зачем только мне приснился этот сон? Конфета так себе, малиновый сироп намного вкуснее, а вот Мымра – это настоящая гадость. Скользкая, морщинистая, грязная… Видел, как она противно запыхтела, когда под прилавок полезла?

– Ух, я и не заметил. А зачем она туда полезла?

– Замок какой-то достала и ключ.

– А зачем ей замок?

Бяка задумалась.

– Не знаю… Наверно, запереть что-то хотела.

– Ух, а вдруг она запрёт сейчас магазин и уйдёт?

– Куда же она пойдёт? Рабочий день-то ещё не закончился…

– Надо за ней проследить! – хором закричали Аля и Вилли.

Друзья спрятались в кустах возле «Вкуснятины» и приготовились наблюдать за магазином. Но не успели они устроиться поудобнее, как из распахнутой двери вразвалку вышла Мымра. Она обвела ничего не выражающим взглядом поляну, а затем захлопнула дверь, повесила на неё замок и заперла. Скрежет доносился страшный – скорее всего, ключ был ржавым, а замок не смазывали долгие годы.

Аля с Вилли переглянулись: наконец-то им повезло, видно, не зря они пришли сюда.

Мымра внимательно посмотрела на кусты вдоль лужайки, где прятались Аля и Вилли, но, похоже, ничего подозрительного не заметила. Тогда, громко кряхтя, она присела на корточки и сунула ключ под соломенный коврик перед дверью.

– Вилли, а вдруг в магазин проберутся грабители? Гляди, Мымра даже окно забыла закрыть. Налопаются… – Аля мечтательно закатила глаза.

– Ух, Аля, так нельзя поступать – это неправильно и нечестно.

Тем временем Мымра потащилась напрямик через площадку перед магазином. На ходу она подняла с гравия червяка, не доеденного Каркалом, и машинально сунула его в рот.

– О, ттааа… – прошептала Мымра.

Потом Мымра задрала голову и из-под прищуренных век долго изучала небо…

Погода изменилась. Подул ветер и нагнал с Чёрных Холмов грозовые тучи, поглотившие солнце. Мымра недовольно поморщилась, пробормотала себе под нос «о, тееттт…» и направилась в сторону тропы, не замечая, что за ней неотрывно наблюдают две пары глаз. Она прошлёпала в двух шагах от Али и Вилли, обдав их облаком зловония.

Следить за Мымрой оказалось совсем несложно – шла она медленно и смотрела прямо перед собой, лишь изредка бросая взгляд на небо. Поначалу Аля и Вилли прятались в лесу, а потом осмелели и открыто вышли на тропу – Мымра не оглянулась ни разу. Заморосил мелкий противный дождик.

– Карр! Карр! Карр! Карр! – оглушительно прозвучало с небес.

Мымра замерла на минуту, наблюдая, как Каркало исчезает за пеленой туч, а потом вдруг подпрыгнула и понеслась по тропе огромными скачками. Аля никогда и не подозревала, что Мымра вообще умеет бегать, а тем более так быстро.

– Бежим! – друзья рванули изо всех сил, но в этом соревновании победить было невозможно, как ни старайся. Мымра очень скоро скрылась из виду, остался только невесомый шлейф её запаха. Над лесом опускался туман.

– Где же она? Надо её найти! Мы обязательно должны узнать, куда она так спешит и кто её ждёт!

Но вскоре друзья окончательно потеряли след Мымры и, расстроенные, сели на камень, чтобы перевести дух.

– Вилли, а может, вернёмся в мой шалаш? – жалобно предложила Аля. – Там конечно, не очень уютно, но всё-таки крыша над головой. Какая-никакая.

– Ух, вот именно. Никакая. К тому же там наверняка засада: буки ждут не дождутся, чтобы схватить нас и привести к Верховной. А если Верховная и вправду проберётся в Царство? Представляешь, что начнётся? Тут уж нам точно не поздоровится. Надо помочь Лешему, другого пути нет. Только вперёд. Но где же эта противная Мымра?

– Хоть бы змейка, что ли, появилась, – Аля вздохнула.

– Вилли, смотри! – она указала пальцем куда-то в глубь леса.

– Что там, змейка? – встрепенулся Вилли.

Змейки не было, но зато они оба заметили странную дорогу, ведущую прочь от тропы. Кусты и даже тонкие деревца были повалены по обе стороны, как будто здесь пронёсся ураган. Друзья вновь ощутили знакомый запах.

– Ура! Здесь прошла Мымра!

Они снова бросились вдогонку. Вскоре лес впереди посветлел, и за стволами деревьев показалась голубая вода озера. Издалека, с пляжа доносились какие-то звуки: писк и крики, громкий зловещий смех. Аля и Вилли остановились как вкопанные.

– Что это?

– Ух, кажется, кто-то дерётся…

– Или кого-то бьют.

Прячась за старым дубом, они осторожно выглянули из леса, но ничего не увидели: на берегу возвышался утёс, и всё самое интересное происходило, как назло, за ним. Неожиданно шум стих. Аля и Вилли выждали на всякий случай немного, а потом короткими перебежками бросились через пляж, от валуна к валуну. Лапы вязли в мокром песке, но они этого даже не замечали. Порыв ветра уносил запах Мымры прочь от берега.

* * *

Когда друзья высунули головы из-за утёса, они увидели прелюбопытное зрелище: от берега отчаливала огромная лодка – целый корабль, на борту которого беспорядочно сновали существа. Посреди корабля торчала высокая мачта с белоснежным парусом.

– Вилли, смотри, какой красивый корабль! С белыми парусами, с огромными красными глазами, с длинным жалом… – Аля согнулась пополам от хохота. – Гляди, это же они Альбиноса к мачте привязали, чтобы он крыльями махал вместо паруса!

– Ух, зачем им это понадобилось? – спросил Вилли и тут же ответил сам себе: «Наверно, настоящего паруса не было, или они его порвали, когда натягивали».

В лодке находились старые знакомые: Дрындель в сопровождении незаменимых Ясеня и Липы, фефёлы Тереза и Тамара, бяка Василиса, Мымра и четверо задохликов во главе с Лемом. Лем был в очках «антистрах». Существа бегали и ссорились, лодка накренивалась то на один борт, то на другой. Казалось, что лодка вот-вот перевернётся. Одна лишь Мымра невозмутимо сидела на корме. Ветер подхватил её леденящий кровь шёпот: «О, ттаа…»

И вдруг существа замерли у борта, глядя на берег.

– Смотрите, бяка! – заверещали фефёлы.

– Что здесь делают эта бяка и этот ухарь? – рассвирепел Дрындель. – Я думал, что они уже давно пойманы, арестованы, связаны и сидят в пещере у Верховной!

– Мы искали их повсюду, но они как сквозь землю провалились, – пролепетал Ясень, заикаясь от страха.

– Ладно, возвращаться не будем. Их всё равно выловят рано или поздно. Их дни сочтены. Полный вперёд! – скомандовал генерал. – Поднять паруса!

Существа посмотрели на Альбиноса – жалкое зрелище! Лютый хищник и гроза всего леса был окончательно сломлен. Смертоносное жало, крепко привязанное верёвками к мачте, погнулось, а налитые кровью глаза перебегали с одного лица на другое. Во взгляде читалась покорность.

Дрындель недобро усмехнулся:

– Так будет с каждым, кто захочет померяться со мной силами.

Лодка, гонимая попутным ветром, отплывала всё дальше и дальше от берега.

– Я всё о вас знаю, я знаю вашу тайну! – закричала бяка им вслед и сама удивилась собственной смелости. – Возвращайтесь или будете иметь дело со мной! Я не дам Лешего в обиду! Я вас проучу!

Существа в лодке на мгновение притихли, а потом до Али донеслось мерзкое хихиканье – это смеялись фефёлы. Вслед за ними загоготал Дрындель, ему вторили Ясень и Липа. Даже Мымра издала гортанный булькающий звук.

– Ну погодите у меня! Вот я вас догоню, тогда вы у меня попляшете! Васька, тебя это прежде всего касается! Хочешь стать самой толстой в мире? Ничего не выйдет!

Существа захохотали громче, а лодка всё удалялась, исчезала в пелене дождя и тумана.

– Вилли, нам нужен Мишель, – твёрдо сказала Аля. – Эй, Мишель, появись! – она воздела руки к небу. – Если ты настоящий волшебник, ты меня услышишь!

– Ух, Аля, я сомневаюсь, что…

– Господа, вы меня звали? – прозвучал ехидный голос: на краешке утёса сидел Мишель и болтал лапами в воздухе.

– Где ты пропадал? – набросилась на него Аля.

– У меня были дела, – сказал Мишель и начал тщательно умываться, как это умеют делать только мыши.

– Какие-такие дела?

– Очень важные. Поважнее твоих.

– Важнее моих дел нет ничего на свете! – запальчиво возразила Аля. – Мир рушится, а эта мышь где-то бродит! Это возмутительно!

– А в чём, собственно, дело? – спросил Мишель со снисходительной улыбкой. – Ты так разволновалась из-за лодки? – он небрежно кивнул в сторону озера. – Успокойся, ерунда это всё. Жалкие существа не смогут причинить никакого вреда Лешему. Да он их одним мизинцем! Точно. Это я тебе как волшебник говорю.

– Много ты понимаешь! – перебила его Аля. – Вреднее этих существ не сыскать во всей Бякандии! Вот что, – решительно сказала она. – Я знаю, что делать: я остановлю их во что бы то ни стало. Срочно наколдуй для меня моторную лодку.

Мишель глубоко задумался. Он снял серебристый цилиндр, пригладил шерсть за ушами, потом снова нацепил цилиндр и сказал:

– Нет, Аля, я этого сделать не могу.

– Но почему? Это просто необходимо – Леший в опасности. А тебе это ничего не стоит!

– Мне-то несложно, – ответил мышонок. – Но… дело в том, что у тебя другой путь. Если я наколдую моторную лодку, мотор заглохнет посреди озера, и ты умрёшь там с голоду. Поверь мне, сейчас я вижу эту картину перед собой, как наяву. – Шерсть на Мишеле встала дыбом.

– Тогда наколдуй яхту с парусами.

– Если я сотворю яхту, ветер унесёт тебя в другую сторону. Яхту прибьёт к необитаемому острову, там ты заблудишься в лесу и будешь съедена дикими зверями, – мышонок задрожал.

– Ну наколдуй хотя бы водный мотоцикл!

– С водного мотоцикла ты упадёшь и утонешь… Идея! – Мишель вдруг указал лапкой на какую-то корягу неподалёку от берега.

Аля с Вилли присмотрелись и увидели, что над водой медленно, как подводная лодка, всплывает огромная серая рыба. Рыба ворочала глазищами и шамкала губами.

– Садись на эту рыбу! – скомандовал Мишель. – Это и есть твой путь. Он труднее, но только так ты придёшь туда, куда нужно. Это твой единственный шанс.

Аля испуганно посмотрела на морское чудище.

– Рыбу зовут Карп Карпович, – добавил мышонок, – он приятель Лешего. Ничего не бойся.

– И не подумаю лезть ни на какую рыбу! – сказала бяка. – Я пока что в своём уме.

Мишель фыркнул и пожал плечами.

– А ты уверена, что действительно хочешь догнать лодку? Подумай, ведь ты уже достаточно сделала для Бякандии. Может быть, мы уже и без тебя обойдёмся? Решай сама, Аля. Ни один колдун мира не сможет наколдовать за тебя твоё собственное решение.

На мордочке мышонка заиграла самодовольная улыбка. Через секунду он исчез.

– Ты слышал, Вилли? – возмущённо закричала бяка. – Эта мышь сказала, что они обойдутся без меня. Какая наглость! Только вчера я была всем позарез нужна, а сегодня слышу такое!

– Ух, а лодки-то уже почти не видно, – отозвался Вилли.

Бяка взглянула на озеро – рыба лежала на брюхе у самого берега, а лодка с существами уже превратилась в чёрную точку. Выбора у Али не оставалось – она сжала в лапе кнут превращений и отважно прыгнула на шаткую спину рыбы.

– Ух, это самоубийство, – сказал ухарь и прыгнул вслед за бякой.

Спина Карпа Карповича совсем не годилась для водной прогулки: она была очень мокрой, скользкой и, вдобавок ко всему, ужасно пахла рыбой. Аля и Вилли то и дело съезжали вниз, как с ледяной горки. Спасали лишь плавники, за которые можно было уцепиться.

– У всех путь как путь, – недовольно ворчала Аля, – а у меня какой-то кривой.

А тем временем на озере разыгрался шторм – это Водяной пустился в пляс в подводном замке. Новости о сокровищах Тридесятого Царства так его обрадовали, что он закатил придворным пир горой с играми и танцами.

– Слушай, Вилли, а что если нам превратить этого карпа в лодку? – крикнула Аля под рокот волн.

– А как?

– У меня же есть кнут превращений, я ударю им карпа по спине, и готово.

Бяка занесла кнут над головой.

– Ух, не надо, – прокричал ей в ответ Вилли, – а вдруг карп превратится не в лодку, а во что-нибудь другое? В камень или в утюг?

– Исключено. Я загадаю желание, чтобы была лодка, и у меня обязательно получится. Вспомни, как я ловко наколдовала выход в лабиринте! Помнишь, ты тогда сказал, что я настоящая колдунья?

– В лабиринте – совсем другое дело, там мы спасали свои жизни… – возразил Вилли. Но Аля его уже не слушала.

– Их обязательно нужно догнать, а этот карп никуда не торопится! Ёх-хо!

Бяка размахнулась, ударила рыбу кнутом, и… рыба превратилась в гигантскую черепаху.

– Ой! – одновременно вскрикнули Аля и Вилли.

Панцирь черепахи был таким крутым и гладким, что они чуть не скатились по нему вниз, в воду.

– Ух, я же тебя предупреждал! Волшебство – опасная вещь, – бубнил Вилли, распластавшись на панцире.

Но друзьям повезло: черепаха оказалась гораздо больше, чем рыба, и на ней нашлось бы место для трёх бяк и двух ухарей.

Немного освоившись, друзья оседлали морское чудище, как заправские наездники. Бяка села спереди, а ухарь – сзади, придерживая Алю, чтобы та не свалилась.

 

Глава 23. На абордаж!

Мало-помалу Аля и Вилли привыкли к своему положению. Вскоре бяка научилась управлять черепахой – стоило стукнуть её левой пяткой по панцирю, и та поворачивала влево, правой – поворачивала вправо. Двумя сразу – и черепаха тормозила. Только вот заставить её поторопиться у Али никак не получалось.

Озеро окутывали сумерки, расстояние между лодкой и черепахой неминуемо сокращалось. Ветер постепенно стих и лодка заскользила медленнее, а черепаха, наоборот, набрала скорость.

– Скоро мы их догоним! – радостно сообщил Вилли. – И я, кажется, знаю, что делать. У меня появился план.

– Что за план?

– Мы подплывём к существам поближе и расскажем им правду.

– Какую правду? – удивилась Аля.

– Ух, про Верховную. Про то, какая она подлая и жадная, что она хочет пробраться в Тридесятое Царство, чтобы развязать войну и разбогатеть. Про то, что на самом деле она никому ни за что не отдаст трон. И про Лешего, который хочет спасти мир… Как только существа нам поверят, проблема решится само собой: мы объединимся против Верховной, а, возможно, она и сама скоро поймёт, что глубоко ошибалась…

Вилли заухал, очень гордый собой.

Аля посмотрела на Вилли с жалостью и сочувствием.

– Вилли, вот ты такой умный, а такие глупости говоришь! Да они же нам никогда в жизни не поверят. А если не поверят, то, значит, возьмут и утопят.

Вилли сник. Он вдруг и сам понял, что мысль о всеобщем примирении была, мягко говоря, неудачной.

– Ничего, не расстраивайся, у меня есть план получше, – успокоила его Аля.

– И какой же? – печальным голосом спросил ухарь.

– Слушай. Когда станет совсем темно, они улягутся спать. На вёсла наверняка посадят задохликов, а в дозоре в лучшем случае оставят фефёл, которые сразу уснут.

– Но ведь задохлики гребут медленно, почему же на вёсла не сядут двое здоровенных бук? – удивился ухарь.

– Буки ни за что не согласятся грести, потому что они любят спать по ночам. Придётся грести задохликам, – терпеливо объяснила Аля.

– А задохлики разве не хотят спать?

– Чего хотят задохлики, никого не интересует.

– Всё понятно, – сказал Вилли, но было видно, что ему ничего не понятно. – А дальше что?

– Так вот: когда стемнеет и существа уснут, мы незаметно подгоним черепаху как можно ближе к ним и перелезем на лодку. Потом мы тихо-тихо развяжем верёвки, которыми привязан упырь Альбинос – упырь улетит, и тогда они останутся без парусов. Затем мы перелезем обратно на свою черепаху и умчимся. – Аля захихикала в полном восторге от собственной выдумки.

– Умчимся… на черепахе? – Вилли недоверчиво ухнул и почесал затылок.

– Ничего не хочу знать, ничего не хочу слышать, – Аля заткнула пальцами уши. – Прекрасный план, замечательный план. Другого выхода нет и быть не может. Если повезёт, нам помогут задохлики.

Вилли тяжело вздохнул и уставился неподвижным взглядом вдаль, на фиолетовый небосвод. Выхода он не видел вообще никакого, но деваться было некуда: кругом вода.

Когда опустилась ночь и на пасмурном небе зажглись редкие звёзды, Аля направила черепаху прямо к лодке. Животное скользило по воде бесшумно, и бяка надеялась, что с лодки их не заметят. Из-за туч выглянула луна и ярко осветила команду на борту. Всё оказалось так, как и предполагала Аля: на носу лодки в дозоре дрыхли фефёлы. На днище вповалку разлеглись Дрындель, Ясень, Липа и Василиса. Буки храпели хором и очень громко. А на корме, посеребрённая лунным светом, не шевелясь, сидела Мымра. На толстом животе Мымры болтался оберег – внимательный глаз зыркал по сторонам, высматривая мымриных врагов. Поначалу Аля испугалась, что Мымра не спит, потому что её глаза были открыты – два светящихся круга во тьме. Но потом Аля вспомнила, что Мымра всегда спит с открытыми глазами, и бояться её нечего.

Упырь Альбинос тоже дремал, привязанный к мачте, силы его были уже на исходе. Не спали только задохлики, но они, кажется, не собирались поднимать шум. Задохлики старательно гребли – по двое каждым веслом. Лем увидел Алю, пристально посмотрел на неё, а потом молча надел очки «антистрах», висевшие у него на шее на резиночке.

– Пошли! – скомандовала Аля. – Ёх-хо!

Бяка уже закинула ногу в лодку, но тут Вилли остановил её, осторожно придержав за хвост.

– Эй, ты чего? – возмутилась Аля.

– Ух, сначала я отвяжу ему лапы, – прошептал Вилли, – а потом ты заберёшься ко мне на плечи и отвяжешь жало.

– Но…

– И потише топай там, в лодке, иначе мы точно всех перебудим.

Балансируя на скользком панцире черепахи, ухарь взялся за борт лодки. Он уже перекинул одну ногу, как вдруг взглянул вниз, увидел под собой чёрную воду с золотыми светлячками звёзд, пошатнулся и… неуклюже рухнул на дно лодки. Ухарь плюхнулся возле самой Мымры, но та даже не пошевелилась, продолжая буравить темноту невидящим взглядом. На носу лодки заскулила фефёла Тереза и почесала лапой о лапу – видимо, приснилось что-то страшное. Храпящее трио бук на мгновение затихло, а потом захрапело с новой силой. Задохлики размеренно гребли, как будто происходящее вокруг не имело к ним никакого отношения.

Вилли осторожно поднялся на ноги, подошёл к мачте и осмотрел путы на лапах Альбиноса. Узлы были завязаны крепко, но бестолково: Вилли не увидел ничего, с чем не могли бы справится пятьдесят крепких зубов и двенадцать аккуратных острых когтей.

– Ух, – тихонько прозвучало в темноте. «Хрр», – отозвались буки. Снова «ух» и снова «хрр».

Не теряя времени, ухарь принялся за верёвки. Не прошло и пяти минут, как Альбинос был уже наполовину свободен, но он этого словно и не заметил – то ли лапы затекли, то ли он спал.

Потом бяка, как обезьянка, ловко вскарабкалась на плечи Вилли, зацепилась гибким хвостом за мачту и стала отзвязывать Альбиносу жало. В руке она по-прежнему сжимала кнут превращений. Это несколько затрудняло работу (приходилось, в основном, действовать зубами), но Аля не желала расставаться с кнутом ни на минуту – бяка отлично понимала, какое мощное оружие находится в её распоряжении. Альбинос пошевелился, но Аля продолжала работу. И вот жало держится на верёвочке, потом на ниточке, потом на волоске…

Неожиданно упырь рванулся изо всех сил и взвился в небо подобно гигантскому альбатросу. Но, улетая, он случайно задел крылом бяку… Аля не удержалась и упала с плеч Вилли прямо на Дрынделя. Ясень, Липа и Дрындель вскочили как по команде, а вслед за ними и Василиса.

– Полундра! – завопил генерал. – Свистать всех наверх!

Фефёлы, едва разлепив глаза, завизжали без умолку, как сирена. Только Мымра по-прежнему неподвижно сидела на корме, пялясь в темноту.

Аля не растерялась ни на секунду – она перепрыгнула с лодки обратно на черепаху. А вот Вилли…

Вилли от неожиданности забился под скамейку. «Я ни за что на свете не сдамся живым», – твёрдо решил ухарь. Но путь к отступлению был отрезан.

Аля наблюдала за происходящим с ужасом, в душе бяки царило полное смятение.

«Парусов больше нет, теперь черепаха точно обгонит лодку», – думала Аля.

И тут в уме промелькнуло: «Если я раньше всех доберусь до Лешего, то смогу первой найти ключ и карту и спуститься в Тридесятое Царство… Я стану самой богатой и знатной бякой в мире».

Бяка встряхнула головой и немедленно отогнала от себя эту страшную, предательскую и, к тому же, очень неумную мысль. На лодке, в лапах врагов, остался Вилли – её лучший и единственный друг. Ведь если разобраться, у неё никогда раньше не было настоящих друзей. Одни лишь приятели – целые полчища приятелей, из которых ни один не стал бы рисковать жизнью ради неё. Именно она втянула Вилли во всю эту историю. Если бы не она, сидел бы сейчас Вилли в своей тёплой норе, играл бы на бякобуке или готовил очередное лакомство – тополиный пух под майонезом. Если она не защитит Вилли, существа его убьют.

– Эй вы, чучела! – крикнула Аля и немедленно пожалела о своём поступке: лица всех существ в лодке обратились к ней. Даже Мымра оглянулась и посмотрела на бяку. Ясень и Липа вытащили отчаянно сопротивлявшегося Вилли из-под скамейки и крепко связали ему руки обрывками верёвок, оставшихся от Альбиноса (про самого Альбиноса никто почему-то и не вспомнил).

– Сейчас же оставьте моего друга в покое! – закричала Аля.

На лице генерала Дрынделя отразилась напряжённая работа мысли, но от этого оно стало только ещё тупее.

– Какая встреча, – выдавил Дрындель. – Сама бяка Аля, по которой тюрьма плачет! Шагай к нам в лодку или я выброшу этого бобра в воду.

– Ух, сам ты бобёр! – смело возразил Вилли, и в тот же момент тяжёлый сучковатый кулак Липы опустился на его затылок. В глазах Вилли заплясали разноцветные искорки.

– Хорошо-хорошо, – быстро согласилась Аля. – Я иду к вам. Но предупреждаю – вы об этом горько пожалеете.

С этими словами Аля во второй раз перелезла на борт злополучной лодки.

И как только лапы бяки оторвались от черепашьего панциря, черепаха снова превратилась в рыбу. Краешком глаза бяка заметила, что толстые губы Карпа Карповича растянулись в блаженной улыбке, и он исчез в бездонной глубине. Лодка пошатнулась, но Аля вовремя ухватилась за мачту и устояла. В левой руке она крепко сжимала кнут.

– Как ты очутилась посреди озера?! – взревел Дрындель.

– Повежливее, пожалуйста, не советую со мной ссориться, – с вызовом ответила Аля.

– Ты что, малявка, нам угрожаешь? – Дрындель расхохотался.

– Какая глупая бяка, правда, Тереза? – фефёлы захихикали. Лодка снова зашаталась.

– А вы знаете, что у меня в руках кнут превращений? – Аля подняла кнут, и золото блеснуло в лунном свете. Существа в страхе отшатнулись.

– Осторожно, лодка перевернётся! – взвизгнула Василиса.

– Я могу превратить вас, во что захочу, так что лучше отпустите моего друга Вилли! – закричала Аля.

Дрындель поразмыслил, а потом дал знак телохранителям, и те отпустили ухаря. Но радость Али была преждевременной: Дрындель вдруг хлопнул в ладоши, и Ясень в мгновение ока заломил ей самой лапы за спину. Пальцы Али разжались, и кнут выпал.

Существа круглыми от ужаса глазами смотрели, как падает оружие превращений. Медленно, так медленно, словно само время замедлило ход.

«Через секунду кнут коснётся лодки, – думал каждый. – И тогда она превратится… Тысяча злыдней! Никто не ведает, во что она превратится!»

Положение спасла Василиса. В немыслимом тройном прыжке она подскочила к Але и, нырнув на днище, поймала кнут зубами. Существа вздохнули с облегчением.

Свирепо потрясая кнутом, Васька закричала:

– Успокойтесь, а то нам всем сейчас крышка!

– О, та-а… – обречённо прошептала Мымра.

– С тех пор, как здесь появились эти двое, мы постоянно рискуем жизнью, как будто сидим на пороховой бочке, – сказал Дрындель. – Я приказываю сбросить их за борт. Лишний вес нам ни к чему – паруса больше нет, а задохлики и так из сил выбиваются.

Существа беспрекословно подчинились приказу: Ясень и Липа схватили Алю, а фефёлы – Вилли, ведь руки у ухаря были связаны, и фефёлы его больше не боялись. Друзья сопротивлялись изо всех сил, но силы были неравные. Погибель неминуемо приближалась.

И тут Алю осенило.

– Василиса! – закричала она. – Мы же с тобой подруги! Помнишь, как мы шалили вместе? А как мы красиво танцевали бяк-бяк? А как я лечила тебя, когда тебя укусил упырь Альбинос? Ты спала на единственной кровати, а я – рядышком, на коврике. Это Вилли, добрая душа, приютил нас в своей норе. Так неужели ты допустишь это беззаконие? Я совсем не хочу тонуть, это неприятно и невкусно!

– С тобой дружить – только здоровью вредить, – проворчала Василиса. – Ладно, Дрындель, оставь их в покое, мы с Алей и вправду не чужие. Да и ухарь тоже мой приятель.

Василисе уже давно не нравилось то, что происходило вокруг. Она жалела, что связалась с существами – Ваське казалось, что она быстрее разыскала бы ключ от Тридесятого Царства в одиночку, чем вместе с этими несуразными буками и фефёлами. К тому же она страдала от морской болезни. «Только Али мне здесь не хватало», – подумала Васька. – Василиса даже самой себе боялась признаться в том, что эта маленькая шустрая бяка, везде сующая свой нос, пробудила в её душе давно позабытые чувства – сострадание и отзывчивость.

– Делай, что я сказала, Дрындель! – нарочито грубо рявкнула Васька и стукнула по днищу лодки длинным хвостом. – У меня в руках самое страшное оружие в Бякандии. Понял? Если нам в лодке тесно, давай выбросим кого-нибудь другого.

Дрындель остолбенел от такой наглости, но, будучи существом военным, быстро понял, что командует здесь больше не он.

Генерал обвёл взглядом присутствующих и задумчиво произнёс:

– Кого бы нам выбросить? Ясень и Липа – мои телохранители, они мне пригодятся в дальнейшем. Задохлики – гребут. Василиса владеет кнутом превращений. Остаются только три бесполезных существа – фефёлы и Мымра. Но фефёлы такие тощие – волосы да бантики, выбросишь и не заметишь.

– Мымра, хочешь немножечко поплавать? – вежливо спросил Дрындель.

– О, те-е-ет… – ответила Мымра, но в это мгновение сильные лапы Ясеня и Липы подхватили её и выбросили за борт. Лишь два серых глаза таращились над водой, и в них застыло безграничное удивление. Утонуть Мымра не могла – её защищал оберег.

А лодка плыла дальше. Плечи задохликов синхронно двигались, но при этом каждый задохлик в отдельности дрожал от головы до копчика. Даже Лема не спасали его очки «антистрах». Никто из задохликов не посмел перечить могущественному генералу этой ночью: маленькие существа боялись воды, пыток и своей собственной трусости.

Когда все наконец улеглись спать, Аля шепнула Вилли на ухо:

– Нам нужно хорошенько обдумать план действий на завтра.

– Ух, обязательно, – сказал Вилли. Он свернулся калачиком на дне лодки и захрапел.

«Кажется, ему нужна колдоподушка «антихрап», – подумала Аля. – Жаль, что мы не купили её в «Магии для всех». – Бяка хихикнула, потянулась, сладко зевнула и сама не заметила, как задремала. А под утро Але опять приснился волшебный сон.

 

Глава 24. Подвиг Сюсьтика

Але приснился Леший. Ей снилось, как сквозь кружевные занавески в небольшую спальню в доме за озером проникают первые солнечные лучи. Леший сидел в кресле-качалке. Вверх-вниз, вверх-вниз… Кресло мерно поскрипывало. Леший о чём-то сосредоточенно думал.

Потом он встал и направился в сени через проходную кухню, где на печке спал Добрыдень.

– Куда ты, Лёшенька, в такую рань? – раздался заспанный голос Добрыдня. Старичок протирал глаза.

– Пойду искупаюсь.

– А как же Водяной? Ты же знаешь, что купаться сейчас очень опасно. Он может напасть…

– Но я купаюсь каждое утро. Если я не приду сегодня – он подумает, что я струсил. Когда зло уверено в своём превосходстве, с ним намного труднее справиться. Так стоит ли менять привычки?

– Лёшенька, родной, не заплывай далеко! – взмолился Добрыдень. – Береги себя!

– Хорошо, – тихо ответил Леший. – Я буду благоразумен, потому что не хочу губительной войны между водой и сушей. Если хоть один волос упадёт с моей головы, за меня вступятся звери, а тогда возмутится озёрный народ – они выставят русалочью охрану у всех водоёмов, и зверям придётся сражаться за каждую каплю воды для детёнышей. Погибнут сотни невинных существ. Не волнуйся, Добрыдень, я не допущу этого.

Леший чмокнул Добрыдня в колючую щёку и решительно зашагал к выходу.

– Возьми МЕНЯ с собой! – раздался чей-то тоненький голосок. Леший остановился.

– Кто-то пискнул или мне послышалось?

– Это же я, Сюсьтик. Дядя Леший, возьми меня с собой! – изо всех сил пищал муравей. Леший огляделся по сторонам, но так никого и не увидел. Тогда он в отчаянии махнул рукой и вышел. Леший даже не заметил, как к нему в карман с печки метко запрыгнул муравей.

Из кармана джинсов долго доносился тоненький мелодичный смех, словно звенел рыжий колокольчик с усами.

Леший брёл, не разбирая дороги, погружённый в тревожные мысли. Один раз он споткнулся о корень, и Сюсьтик еле удержался, чтобы не провалиться в дырку в кармане.

– Какая ирония судьбы! – пискнул Сюсьтик. – Надо быть осторожнее. Я мог бессмысленно погибнуть в кармане брюк перед самой великой битвой. А битва будет, я чувствую это! – Словно в подтверждение своих слов он поводил усиками. – Муравьи всегда чувствуют приближение грозы и войны.

Показалось озеро, оно раскинулась перед Лешим, словно кусок холодного металла. Но что это? Леший не поверил своим глазам: вдалеке на волнах покачивалась лодка. С такого большого расстояния трудно было разглядеть, кто в ней сидит, но Леший чувствовал: это не люди. «Странно: существа на озере в такой час… Что они там делают?» – удивился Леший.

Леший неторопливо разделся, аккуратно сложил джинсы с футболкой и положил на камень. Оставшись в плавках, кожаных, с бахромой, он направился к воде. Леший был силён и могуч, под кожей играли крепкие мускулы.

Он не спеша поплыл навстречу лодке. Вскоре он рассмотрел, что на борту стоят лесные существа и машут ему лапами. «И эти тоже рвутся в Тридесятое Царство, – Леший горько усмехнулся в намокшие усы. – Небось мечтают о реках малинового сиропа с берегами из волчьих ягод».

Вода вдруг стала холоднее. «Подводное течение», – подумал Леший и поплыл дальше. Но через минуту стало ещё холодней, потом ещё и ещё.

«Кажется, меня ждёт встреча с Водяным, – вслух произнёс Леший. – Пусть лучше это случится поближе к берегу». Но повернуть назад он не смог: неведомая сила влекла его к середине озера, а вода замерзала прямо на глазах, обжигающий холод проникал в самую душу. Поверхность воды постепенно затянула тонкая ледяная корочка.

Леший плыл, пока хватало сил. Но настала минута, когда лёд сковал его со всех сторон. Он повис в нелепой позе, мысленно ругая себя на чём свет стоит. Зачем было испытывать судьбу и заплывать так далеко? Ведь предупреждал его Добрыдень!

Леший попробовал было поколдовать, но во владениях Водяного его заклинания почти не действовали. Удалось лишь растопить немного льда около шеи, чтобы свободно вертеть головой и встретиться с Водяным лицом к лицу.

Долго ждать не пришлось – вскоре раздался звук, похожий на скрип полозьев. «Что такое? – подумал Леший и застыл бы от удивления, если бы не был уже застывшим: по льду к нему мчались сани, запряжённые тремя морскими коньками-великанами. На облучке с вожжами в руках сидел Водяной. На озёрном царе была переливающаяся мантия из рыбьей чешуи, на длинных зелёных волосах сверкала бриллиантами золотая корона. Сани резко затормозили у самой головы Лешего.

– Замёрз, Лёшенька? – озабоченным голосом спросил Водяной. – Хочешь, подарю тебе свою шубу на рыбьем меху? Мне совсем не жалко. – Он громко засмеялся.

– Что тебе от меня нужно?

– Ключ от Тридесятого Царства и больше ничего. Отдай мне его, и расцелуемся по-дружески.

– Никакого ключа от Царства не существует.

– Врёшь, я тебе нисколечко не верю, просто ты не хочешь делиться сокровищами, а ведь я тоже имею на них право. Знаешь что, я, пожалуй, приглашу тебя в гости, в подводный замок. Обсудим вопрос с моими адвокатами и поладим по-хорошему за стаканчиком воды. – Водяной снова расхохотался.

– Нам не о чём говорить, – невозмутимо ответил Леший.

В следующее мгновение морские коньки пробили хвостами лёд, нырнули в воду и потянули следом сани.

Чешуя на мантии Водяного блеснула напоследок на солнце, послышался всплеск, бульканье, а потом наступила тишина. Леший с облегчением вздохнул и поплыл к берегу. Но радоваться было слишком рано: холодные цепкие пальцы Водяного схватили его за ногу и потащили вниз, ласковые струи воды приняли его в свои объятия. Ведомый твёрдой рукой озёрного царя, Леший помчался навстречу дну.

Как ни странно, он оставался в полном сознании и даже неплохо себя чувствовал. Красота подводного мира ослепляла, у Лешего даже дух захватило: спешили по своим делам диковинные рыбы, колыхались изумрудные водоросли, а вдали сверкали золотые купола волшебного города.

– Ладно, по крайней мере увижу замок, о котором ходит столько легенд, – подумал Леший. – Говорят, нет худа без добра.

Перед тем как окончательно исчезнуть под водой, Водяной с ухмылкой оглядел существ, которые тряслись в лодке от страха и холода, и подмигнул им.

– Скоро и ваш черёд, лесной народ, – звонко пропел он.

Существа с перепуга подняли такой гвалт, что Аля проснулась.

«И приснится же такое!» – подумала она и перевернулась на другой бок, чтобы посмотреть другой сон, не такой страшный. Перед тем, как снова уснуть, бяка приоткрыла один глаз и увидела, что существа в лодке отчаянно галдят и воздевают лапы к небу.

– Эй, что случилось? – встревожилась Аля и свесила голову за борт. Слова застряли в горле: озеро было затянуто льдом, и лишь впереди, ближе к берегу, зияли две полыньи. Лёд таял на глазах.

Аля замерла от удивления и испуга: «Неужели то, что я видела сейчас во сне, произошло на самом деле? Явь – это сон, а сон – это явь?! Но так не бывает!»

Бяка оглянулась назад и увидела за кормой торчащую из воды голову Мымры: очевидно, Мымра всю ночь без устали плыла вслед за ними. Взгляд выпученных глазищ стал более осмысленным, а выражение лица – одухотворённым.

Рядом с Алей как ни в чём ни бывало похрапывал Вилли – ухари спят крепко, из пушки не разбудишь. Зато остальные существа увлечённо спорили.

– Водяной утащил Лешего под воду! Как мы без него найдём Царство? – негодовал Дрындель.

– Надо спасти Лешего, иначе не видать нам ключа как своих ушей! – кричала Василиса.

– Как мы его спасём? Лодка у нас не подводная, а обыкновенная! – кипятился Дрындель. – Или у тебя есть акваланг?

– Акваланга у меня нет, но зато есть кнут превращений, – сказала Василиса.

Существа вдруг замолчали и уставились на бяку.

– Правильно, а я умею им пользоваться! – вмешалась Аля. К ней постепенно возвращалась её извечная самонадеянность.

– Ты? Умеешь? – хором заверещали фефёлы.

– Конечно, умею! А кто догнал вас верхом на черепахе? Или, по-вашему, это нормально, когда бяка и ухарь, сидя на черепашьем панцире, догоняют парусную лодку?

– Не то чтобы нормально, но…

– Васька, сейчас же отдай мне кнут, – приказала Аля. – Хватит бабушку лохматить.

– Василиса, не отдавай! – заревел Дрындель. Существа вновь заспорили, пытаясь перекричать друг друга.

– Хорошо, – смирилась Аля. – Не хотите – не отдавайте. У меня есть запасной план: надо позвать Мишеля.

– Мишель! – закричала Аля, – Мишель, появись!

Проснулся Вилли и изумлённо захлопал глазами.

Аля ждала мышонка сию же секунду, но тот почему-то не появлялся. Аля позвала его раз десять, и так и эдак, то упрашивая, то ругаясь. Но Мишеля не было, и существа потеряли терпение.

– Хватит нас дурачить, бяка! – рассердился генерал Дрындель. – Кто такой этот Мишель?

– Мишель – это мышонок, он помощник Лешего и мой друг, – с гордостью сообщила Аля. – Мишель – могущественный волшебник, он сейчас быстренько уладит наши пустяковые трудности, ему и не такое по плечу. Сам Леший учил его магии. Но в эту минуту Мишель меня, к сожалению, не слышит. Полагаю, какие-то помехи в космосе, – бяка напустила на себя важности.

Существа с уважением посмотрели на Алю.

– Стойте! Идея! – объявила она вдруг. – На пляже лежит одежда Лешего, которую он снял, когда шёл купаться.

Существа повернули головы в сторону берега и пристально посмотрели вдаль. На камнях возле самой воды действительно темнела какая-то кучка, похожая на одежду.

– Так вот: среди одежды обязательно должен быть волшебный свисток, – продолжала Аля. – Леший всегда носит его с собой, я точно знаю. Если дунуть в свисток, Мишель в ту же секунду появится – этот свист он слышит повсюду.

– Чего же мы стоим? Погребли к берегу! – приказал Дрындель. – Эй, задохлики, пошевеливайтесь! – Дрындель дал подзатыльник одному из гребцов, и тот чуть не улетел за борт. Бяки, буки и фефёлы снова начали ссориться и орать во всю глотку.

А муравей Сюсьтик на берегу, наоборот, онемел от ужаса. Он видел и Водяного, и то, как Леший скрылся под водой. Сюсьтик уже давно покинул хозяйские джинсы и забрался на самый высокий камень, где и стоял теперь овеваемый всеми ветрами. Рыжие усы трепетали, как бельевые верёвки.

Небо снова затягивали тучи, надвигалась буря. Сюсьтик совсем растерялся. Он очень хотел помочь хозяину, но не знал как. «Кажется, я попал в безвыходное положение, – обречённо думал муравей. – Зря говорят, что таких не бывает!»

И вдруг Сюсьтик заметил, что из кармана брюк Лешего торчит что-то белое. «Вот те раз! – воскликнул муравей. – Да это же волшебный свисток! Как же я про него забыл? Если дунуть в свисток, явится Мишель. Он обязательно поможет спасти Лешего: волшебник всё-таки!»

«Но как же я дуну в свисток, я же такой маленький!» – Сюсьтик вновь опечалился. Он перевёл взгляд на небо – стихия разгулялась не на шутку. «А что если подставить свисток под порыв ветра?» – подумал муравей. Он упёрся задними лапками о камень, поднатужился и толкнул свисток. Однако, тот по-прежнему лежал неподвижно. «Я смогу, я обязательно сумею, – подбадривал себя Сюсьтик. – Недаром говорят, что муравьи поднимают тяжесть в десять раз больше собственного веса. А здесь и поднимать не надо, всего лишь подтолкнуть». Он снова напрягся и… сдвинул свисток с места. Свисток упал с камня, ветер просочился внутрь, и раздался тихий свист. Секундой позже рядом возник Мишель. Он был сильно раздосадован.

– В чём дело, Сюсьтик? – раздражённо спросил мышонок. – Ты отвлёк меня в самый ответственный момент. Я следил за Верховной, и вдруг…

– К сожалению, пришла беда, – печально сообщил Сюсьтик. – Водяной утащил дядю Лешего под воду. Вон там только что торчала дядина голова, – он повёл усами в сторону озера. – А теперь нету.

Серебристая шёрстка Мишеля встала дыбом. Он со всех ног бросился к воде, но увидел лишь безбрежный синий простор и лодку, которая приближалась к берегу. Задохлики гребли изо всех сил, на носу бок о бок стояли Аля и Вилли.

От волнения и страха Мишель совсем потерял голову и как очумелый забегал по берегу. «Я должен помочь дяде Лешему, я срочно должен что-нибудь наколдовать и освободить его!»

Мысли путались в голове Мишеля. Наконец мышонку удалось кое-как взять себя в руки, и он пролепетал какие-то волшебные слова.

Он хотел наколдовать огромное рыболовное судно с командой здоровяков-матросов и прочной сетью. Рыбаки забросили бы сеть в озеро и вытащили Лешего. Пусть план не из лучших, но это было первое, что пришло мышонку в голову.

Он зажмурился, а когда открыл глаза…

– Не может быть, ерунда какая-то. Наверно, мне это снится, – рассеянно забормотал Мишель.

Колдовство подействовало, но случилось почему-то совсем не то чудо, на которое он рассчитывал. Видимо, впопыхах мышонок перепутал заклинания.

Вместо большого теплохода на воде у самого берега расцвели жёлтые кувшинки и белые лилии. Мишель изумлённо пискнул, и тогда на листьях кувшинок расселись грациозные стрекозы с радужными крыльями и грустными глазами. Словно потешаясь над мышонком, заквакали лягушки, зажужжали пчёлы. А цветов прибавлялось: на пляже прямо на глазах из песка вырастали красные тюльпаны и молочно-бледные нарциссы, синие астры и пёстрые георгины. Цветы заполонили собой целое побережье.

Жаль только, что эта неописуемая красота ничем не могла помочь Лешему.

 

Глава 25. Добрыдень в опасности

Лодка подплыла уже почти к самому берегу, когда существа заметили на пляже смешного мышонка в шляпе цилиндре, который метался туда-сюда, размахивая лапами.

– Ёх-хо! – обрадовалась Аля. – Мишель уже здесь. Он непременно вызволит хозяина. Смотрите внимательно: мышонок колдует. Сейчас свершится чудо!

И чудо произошло: расцвели кувшинки, лилии, нарциссы, тюль паны, астры… Существа в недоумении уставились на Мишеля.

Первым пришёл в себя Дрындель:

– Это и есть твой всемогущий друг, Аля? – Дрындель расхохотался. – Вместо того, чтобы Лешего спасать, этот ботаник тут цветочки выращивает! Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты!

Когда Аля поняла, что колдовство Мишеля не сработало, она страшно на него рассердилась. «Тоже мне, маэстро чёрной магии! – негодовала бяка. – И сам опозорился, и меня подвёл. Теперь надо мной весь лес будет смеяться».

– Да отдайте же мне кнут наконец! – закричала Аля и выхватила из лап растерянной Василисы кнут превращений. Буки не уследили – они стояли с разинутыми ртами, глядя на прекрасные цветы.

– Ёх-хо! Тысяча злыдней! Пусть вся вода в озере высохнет! – воскликнула бяка и хлестнула кнутом по воде. Существа затаили дыхание. Но, как ни странно, ничего страшного не случилось, просто вода начала испаряться. Уровень воды понижался, а вместе с водой опускалась и лодка. Вскоре из озера выступил шпиль подводного замка, и тут же растаял. Почуяв неладное, на поверхность всплыл Водяной собственной персоной. Он быстро сообразил, что к чему, и весь перекосился от злости.

– Подданные мои! – закричал Водяной громовым голосом. – Вода уходит, и я ухожу вместе с ней! Следуйте за мной! Мы подыщем другое озеро, гораздо больше этого, и возведём другой замок, ещё роскошнее. А ты, Леший, тысячу раз пожалеешь о том, что родился на свет!

С этими словами Водяной исчез, а вместе с ним исчезли все русалки, рыбы, лягушки и даже головастики.

Когда влага испарилась до последней капли, Мишелю и Сюсьтику открылась с берега удивительная картина: на дне озера стоял Леший, чуть поодаль – лодка с лесными существами, а возле неё на мягкой перине из увядших водорослей разлеглась Мымра, живая и невредимая, с оберегом на животе. Повсюду валялись консервные банки, старые калоши, колёса от велосипеда, стулья, кастрюли, куклы и другие предметы, присутствие которых в озере вообще невозможно было вообразить.

Аля выпрыгнула из лодки и поспешила к Лешему.

– Вы не ранены? – озабоченно спросила бяка.

– Нет, нисколечко. – Леший улыбнулся. – Большое спасибо, Аля. Я в тебе не ошибся.

Подошёл Мишель. Голова мышонка была опущена, он стыдливо прятал глаза под полями цилиндра.

– И тебе тоже спасибо, – обратился к нему Леший.

– Ему-то за что?! – возмутилась Аля. – Он тут кувшинки разводил, вместо того чтобы помогать. Да если б не я, вы бы уже давно окочурились!

– Не сердись, дяденька, она очень грубая, но добрая, – виновато сказал Мишель.

– Я – добрая?! Ну это уж чересчур! – бяку просто распирало от возмущения. – Мало того, что я тут с вами жизнью рискую, так вдобавок ещё мышь обзывается!

– Тебе просто повезло, – сказал Але Мишель. – Обстоятельства могли сложиться по-другому. Если бы ты неправильно угадала слова заклинания, вода превратилась бы в огонь или в ядовитых змей, или…

– Но ведь не превратилась! Я знаю одно: надо действовать решительно и верить в себя. Тогда всё обязательно получится.

– Ребята, не спорьте, вы оба правы, каждый по-своему, – сказал Леший. – А теперь я всех приглашаю к себе в гости. И вас тоже, – он кивнул в сторону подошедших лесных существ, которые прислушивались к разговору. – Поболтаем о Тридесятом Царстве, чайку попьём. Добрыдень собирался сегодня пироги печь.

– С мясом? – хором рявкнули Ясень и Липа.

– С капустой и с черникой, – Леший широко улыбнулся.

– Ладно, сгодится, – согласились охранники.

– Отставить пироги! – раздался командный голос Дрынделя. – Делу – время, потехе – час. Я пришёл сюда за ключом от Царства и не намерен отвлекаться на всякую чепуху.

– Я же сказал, мы поговорим о Царстве, – Леший нахмурился.

– Ой, дядя Леший, чуть не забыл… – Мишель неожиданно встрял в разговор. – Ты ведь мне велел следить за Верховной…

– Да, велел.

– Так вот: я увидел, что она уселась в пещере на Старого Пня и собралась лететь к нам домой. И тут меня позвал Сюсьтик.

– Сюсьтик? – удивился Леший. – Значит, рыжий муравей снова совершил подвиг? Надо его награ…

Леший вдруг побледнел.

– Ты давно видел Верховную?

– Примерно полчаса назад…

– Бежим скорее! – закричал Леший. – Добрыдень сейчас один в саду, он собирался починить старые вилы. А что если Верховная и Старый Пень прибудут в дом раньше нас? Они станут пытать Добрыдня, выведывать, где вход в Царство. А вдруг они его убьют? Что угодно, только не это. Я должен спасти Добрыдня.

Леший ловко выбрался на берег, на ходу натянул одежду и побежал в сторону дома, остальные существа поспешили за ним. А в кармане джинсов Лешего снова сидел Сюсьтик. Муравью было немножко обидно, что его геройства никто не оценил, но, с другой стороны, для хозяина опасное приключение закончилось благополучно, а это – самое главное. Сюсьтик был почти счастлив.

* * *

Царица Бякандии сидела верхом на Старом Пне и жмурилась на солнце: секунду назад они оба находились в мрачной пещере, и глаза не успели привыкнуть к свету. Перемещение удалось! Верховная, затаив дыхание, изучала себя с головы до ног. Кажется, ничего не пропало. Четыре лапы, хвост. Если она в состоянии думать, значит, мозги тоже на месте. Царица огляделась по сторонам: лес, тропинка, оранжевый дом. Краска такая яркая, что дух захватывает.

– Куда ты меня привёз? – хриплым голосом спросила Верховная.

– К дому Лешего, как ты и просила, – ответил Старый Пень.

– Я не видела дом Лешего сто лет. Сам знаешь, тяжела на подъём. Но, по-моему, тот дом был старым, чёрным и некрасивым, а этот новенький и ярко-оранжевый. Это точно не он.

– Неужели я сбился с пути? – Старый Пень забеспокоился. – Колдовство перемещений – самое трудное, а я ведь тоже здесь давненько не бывал. Хотя… Если Леший так сильно переменился, может, и дом изменился вместе с ним?

– Но не до такой же степени! Наверно, это сторожка лесника.

– Ты всегда права, Мудрейшая. Но давай подойдём поближе, разузнаем, разведаем. В случае чего ты снова сядешь на меня, и мы попробуем ещё разок.

Верховная заскрипела зубами от досады, но делать было нечего. Они побрели по тропинке к дому. У самой калитки Старый Пень остановился и поднёс тонкий корень к губам:

– Тсс!

Дверь избушки распахнулась, и на крыльцо вышел маленький сухонький старичок с бородой и усами.

– Это лесник. Я же тебе говорила… – проворчала Верховная. – Гляди: рубаха, штаны, лапти. Симпатичный старичок. Настоящий человек.

– Ты уверена? – проскрипел Старый Пень. – Что-то для человека он роста слишком маленького. Давай-ка подойдём к нему и спросим напрямик, кто он такой. Если Леший живёт в этом доме, мы со старичком церемониться не станем. Он нам быстренько выложит и про Царство, и про всё на свете. Даже про то, про что мы его не спросим.

– Ты совсем спятил, – зашипела Верховная. – А вдруг это лесник? Представь себе, подходит к человеку какой-то пень, похлопывает корнем по плечу и спрашивает: «Вы не подскажете, Леший здесь живёт?» Или так: «Скажите, пожалуйста, вы человек или существо?» Да он помрёт на месте от разрыва сердца! В лучшем случае, испугается и убежит куда глаза глядят.

– А что, если ты спросишь? – неуверенно предложил Старый Пень.

– Ты же знаешь, я не выношу людей. Кроме того, я – бяка, дитя леса. По неписаным законам меня не должны видеть люди.

Тем временем старичок направился в сарай и вынес оттуда непонятный предмет: на длинной палке торчала огромная вилка.

– Что это? – в страхе заскрипел Пень.

– Орудие пыток, – со знанием дела ответила Верховная. – Только люди могут мучать друг друга подобными штуками. Существам такое и в голову не придёт.

И тут за их спинами послышался треск веток, сопение и топот. Загадочный шум приближался с каждой секундой.

– Вероятно, это лоси несутся к водопою, – предположил Старый Пень.

Но как только они спрятались в ближайшем кустарнике, на тропе появилась странная процессия. Первым бежал красавец мужчина, неуловимо похожий на старого горбуна Лешего. За ним широкими скачками мчалась Мымра, следом генерал Дрындель, буки Ясень и Липа, бяка Василиса, бяка Аля, ухарь Вилли, фефёлы и задохлики. Последней со всех ног семенила мышь в цилиндре.

– Так вот они где! Попались, голубчики, – шепнула Пню Верховная.

– Добрыдень! Отзовись, Добрыдень! Что они сделали с тобой? – предательски дрожащим басом кричал Леший.

– Вот как? Значит, старичка зовут Добрыдень? Имя – нечеловеческое… – задумчиво произнесла Верховная.

– Прости, Храбрейшая, – взмолился Пень. – Ты меня, наверно, сейчас убьёшь.

– Что ты снова натворил?

– Представляешь, я только сейчас вспомнил, что в избушке у Лешего недавно поселился старичок по имени Добрыдень. И он – не человек.

– Чурбан! Не мог раньше сказать! Мы бы выбили из старика правду, пока он был один. Ну ничего, ещё не поздно.

И Верховная решительно вылезла из кустов.

– О, Подлющая, что ты задумала? – ужаснулся Старый Пень.

– Проберусь в дом через чёрный ход, чтобы меня никто не заметил. Побеседую с этим Добрыднем с глазу на глаз, а потом отправлюсь в Тридесятое Царство, которое принадлежит мне по праву. Добрыдень – существо, а с существами у меня разговор короткий. Пойдёшь со мной?

Старый Пень попятился.

– Злющая, я бы с радостью, но ты же знаешь, пни очень неуютно чувствуют себя в доме. Лучше я во дворе покараулю: вдруг кто появится?

– Тогда прощай. Скорее всего, мы больше никогда не увидимся. Ты предал меня, жалкий трус!

– Ты же знаешь, что это не так, о… Любимая.

Верховная удивлённо посмотрела на Пня.

– Что ты сказал? Что ещё за новое прозвище ты мне придумал? Никогда раньше не слышала такого слова. Узнаю, что это ругательство – вернусь из Царства и в порошок сотру.

Царица Бякандии в последний раз окинула взглядом своего верного соратника. Ей вдруг показалось, что под глазом у того что-то заблестело. «Неужели это слеза? Нет, не может быть, – убедила она себя. – пни не плачут. Это древесная смола».

И Верховная, крадучись, направилась к дому.

 

Глава 26. Новая царица Бякандии

Компания, которую нельзя было назвать дружной даже при самом богатом воображении, сидела за столом. В самом центре стола, на своём излюбленном месте, возле хрустальной сахарницы, сидел Сюсьтик. Одним чаем дело не обошлось. Поначалу Дрындель из принципа отказывался от еды, но у него так раскатисто урчало в животе, что приходилось повышать голос, чтобы заглушить этот грохот. Наконец бука согласился перекусить.

Добрыдень сварил картошки в мундирах, бросил кусочек сливочного масла в пузатую маслёнку, аккуратно выложил на большое блюдо редиску, салат и зелёный лук из собственного огорода и украсил их веточкой петрушки.

Существа не обращали никакого внимания на изысканную сервировку: они не пользовались столовыми приборами, чавкали и вытирали жирные лапы о край белоснежной праздничной скатерти. Вскоре даже Сюсьтику пришлось уйти к себе в норку – одна из фефёл приняла его за десерт и чуть не проглотила. Мишель свернулся клубочком в углу, у печки, и с презрением смотрел на лесных существ – воспитанный Лешим в лучших традициях Тридесятого Царства, он с детства привык есть ножом и вилкой. Некультурное поведение за столом вызывало у мышонка такие приступы брезгливости, что он напрочь терял аппетит.

Как ни старался, Мишель не мог забыть о своём позоре. Он вновь и вновь мысленно повторял заклинание превращений, силясь понять, в каком именно слове допустил ошибку. Постепенно мышонок задремал.

– Эй, не грусти. Держи хвост пистолетом! – раздались весёлые голоса откуда-то сверху.

Мишель открыл глаза. Над ним с радостными сытыми лицами склонились Аля и Вилли. Они довольно облизывались. Усы Вилли щекотали мышонку ухо.

– Не расстраивайся. Всё хорошо, что хорошо кончается, – сказала Аля.

– Пока ничего ещё не кончилось, – пропищал Мишель.

– Ух, с чего ты взял? – удивился Вилли.

– Потому что побеждён только озёрный царь. Но я своими глазами видел, как Верховная сидела на Старом Пне в пещере, и они оба шептали заклинание перемещений. Я почти уверен, что в эту минуту Верховная строит козни где-то поблизости. Возможно, она даже пробралась в дом.

Мишель вздохнул.

– Не понимаю, почему Леший столь беззаботен? – продолжал мышонок, поправляя цилиндр. – Ведь существа явились сюда только затем, чтобы проникнуть в Царство. На что Леший рассчитывает? Что страшилища допьют чай и уберутся восвояси? – он нервно рассмеялся.

Бесшумной походкой к ним приблизился Лем.

– Празднуете победу? – спросил он.

– Не совсем, – уклончиво ответила Аля. – Может быть, хоть теперь ты нам расскажешь, почему задохлики мне помогали?

– Расскажу, – охотно отозвался Лем.

Он снял с шеи очки «антистрах», висящие на резиночке, и протянул Але.

– Держи, это подарок, – сказал он. – Мне они больше не нужны.

– Почему? – удивилась Аля. – Скажи, наконец, кто вы такие?

– Мы – борцы со злом.

– С каким ещё злом? – хихикнула Аля.

– Со злом во всём мире, – сказал Лем. – Однажды мы поняли, какую огромную силу представляют задохлики, когда собираются вместе… И тогда мы создали тайный союз, чтобы искоренить зло на земном шаре. Но у нас ничего не вышло, потому что каждый задохлик в отдельности боролся не со вселенским злом, а со своим собственным страхом. – Лем помолчал. – Даже я сам так и не перестал всего бояться, очки мне почти не помогли. Может, они бракованные…

– Невозможно победить самого себя, свою сущность, – вмешался Мишель.

– Желаю удачи, – угрюмо буркнул Лем и вернулся к обеденному столу.

– У меня есть один вопрос к Лешему! – закричала вдруг Аля.

Леший проглотил кусочек пирога и устремил на неё светлый, добрый взгляд:

– Слушаю…

– Вот я встречала золотую змейку два раза, – сказала Аля. – Но, говорят, кто видел её два раза, увидит и в третий. Так когда же третий раз?

– Будет и третий. У тебя, Аля, всё впереди, – миролюбиво ответил Леший. – Возможно, в следующий раз змейка приведёт тебя на Чёрные Холмы…

Существа ахнули и втянули головы в плечи.

– А что, я бы с радостью посмотрела, как живут злыдни, – сказала Аля. – Небось, спят на потолке, и одеяло не сваливается. Ёх-хо!

Добрыдень уже накрывал стол к чаю, когда Леший встал со своего места и поднял руку, призывая существ к молчанию.

– Ну что ж, вот и настал тот момент, когда мы можем открыто, как друзья, поговорить о Тридесятом Царстве, – сказал Леший. – Сейчас я прочту одно стихотворение… Надеюсь, оно поможет вам кое-что понять. И он нараспев прочёл:

В комнате на некоторое время воцарилась тишина. Леший хитро улыбнулся. В глазах заплясали озорные искорки.

– А хотите, поэму прочту? – предложил он.

Но Дрындель вперил в него недобрый взгляд.

– Слушай, Леший! – рявкнул он. – Отстань от нас со своими стихами. Терпеть не могу эти глупости. Выкладывай, где Царство, давай ключ, и дело с концом.

– Дрындель, какой вы умница! – захихикали фефёлы. – Мы и сами хотели это сказать, но постеснялись.

– О, та-а, – прошептала Мымра.

– Дрындель, как ты разговариваешь с господином Лешим?! – вступился за Лешего Добрыдень. – Он же волшебник, поэт, философ, хозяин этого дома! Веди себя в гостях прилично!

– А ты мне рот не затыкай, никчёмный старикашка! – голос Дрынделя загремел так, что даже посуда в шкафу задребезжала. – Я тебе не какой-нибудь там рыжий муравей Сюсьтик. Я – генерал бук, главнокомандующий армией всей Бякандии. Как хочу, так и говорю. Доложи о Царстве толково и по порядку, – строго обратился он к Лешему.

Добрыдень от такого нахальства потерял дар речи, но Леший только улыбнулся.

– Не обижайся, Добрыдень, с каждым существом надо разговаривать на его языке. Я сам виноват в том, что не учёл этого с самого начала.

– Короче! – рявкнул Дрындель.

– Дорогие мои, не ссорьтесь, – снова вмешался Добрыдень. – Давайте все подружимся. Вот я сейчас сбегаю в погреб за брусничным вареньем, и будем чай пить. А потом во что-нибудь поиграем. Может, в жмурки? Или в прятки? Или в догонялки? Погодите, без меня не начинайте, я мигом вернусь. – И Добрыдень выскочил в сени.

– Ладно, придётся рассказать вам всё, что знаю. Или почти всё. – Леший порывисто вздохнул.

– Давно пора, – согласился Дрындель.

– Начну с того, что никакого ключа от Царства нет и никогда не было.

– Как это нет ключа? Ни за что не поверю! – закричал Дрындель. – Все места, где есть хоть что-то ценное, обязательно запираются на замок.

– Бывают исключения, – возразил Леший. – Так вот, слушайте. Давным-давно, тысячу лет назад, гулял я как-то по лесу и пугал людей. Я ведь был тогда страшный, злой… И вдруг я случайно наткнулся в Букиной роще на старого-престарого злыдня. Злыдень выглядел очень больным – он был почти прозрачным и даже не мог ходить. «Пришёл мой смертный час, – чуть слышно прошептал злыдень. – Но я не хочу унести в могилу главную тайну своей жизни. Тебе повезло, что ты встретился на моём пути».

А потом, кашляя и задыхаясь, злыдень поведал мне о том, как, будучи совсем юным, случайно набрёл в лесу на вход в Тридесятое Царство. Любознательный и бесстрашный злыдень спустился в Царство и освоил там древнюю магию. По возвращении он передал эти секреты своему народу – злыдням, живущим на Чёрных Холмах. С тех самых пор они и стали волшебниками… Старый злыдень показал мне вход в Царство и разрешил войти туда, но только с одним условием: никогда не запирать дверь в него на замок – чтобы любое существо всегда могло попасть внутрь и выйти наружу по своему желанию. И я поклялся умирающему злыдню…

Я спустился в Царство, а когда понял, какая огромная мощь заключена в нём, то построил над входом этот дом, чтобы хоть как-то оградить Царство от чужих глаз. Очень уж я боялся, что силы зла воспользуются магией.

– Хитренький какой, всё себе захапал! – заголосили фефёлы.

– Нет, вы не правы, – спокойно возразил Леший. – Царство по-прежнему открыто для всех, но побывать в нём – не награда, а тяжкое испытание. Это путешествие может изменить вашу душу и обречь на вечные муки. А может и вознаградить незаслуженно. Но, скорее всего, вы просто ничего не сможете вспомнить, когда вернётесь. За тысячу лет я многое перевидал…

– Сплошное вранье, глупая философия и поэзия, – рявкнул Дрындель. – Меня не проведёшь. На самом деле в Царстве полно сокровищ. Поэтому и Верховной не терпится туда попасть…

– А что стало со старым злыднем? – поинтересовалась Аля.

– Он растаял, – ответил Леший. – Он делался всё прозрачнее и прозрачнее, пока не исчез совсем… Как льдинка весной.

– Помогите! Спасите! – из сеней послышался жалобный голос старичка, а затем звон стекла. С криком: «Держись, Добрыдень!» – Леший выхватил из угла швабру и пулей выскочил из кухни. Распахнутая дверь повисла на скрипучих петлях, и тварям открылось в дверной проём жуткое зрелище.

В сенях, посередине, стояла Верховная. Она была выше Добрыдня на целую голову и нависала над старичком, как гора. Толстые кривые пальцы с длинными ногтями смыкались на его шее. У ног Добрыдня валялась разбитая банка варенья. Старичок часто-часто моргал, но в целом вёл себя мужественно.

– Ну здравствуй, Леший, – прорычала царица Бякандии. – Тысячу лет не виделись. Ты здорово изменился, выглядишь неплохо.

– Здравствуй, Верховная. Ты тоже держишься молодцом, за маникюром следишь. Только причёска слишком пышная – не по возрасту.

– А ты у нас теперь красавец мужчина? Живёшь, значит, в коттедже?

– Дом-то тот же самый, просто мы его с Добрыднем покрасили, – возразил Леший.

– Догадалась уже… Да если бы я сразу твою избу узнала – давно бы со старикашкой расправилась!

– Выходит, не зря мы дом красили, – Леший пригладил усы. – Отпусти Добрыдня. Он ни в чём не виноват.

– Как это не виноват? Твой бестолковый помощничек не хочет проводить меня в Тридесятое Царство. Ай-яй-яй, придётся его задушить.

– Отпусти его, он ничего не знает… – проревел Леший. – Я сам тебя провожу.

– Доведёшь меня до входа и получишь своего старикана назад. Целёхоньким, только с синяком и без варенья, – усмехнулась Верховная.

– Ах вот ты где! Обмануть меня вздумала? – раздался голос подошедшего Дрынделя. – А кто же объявит меня царём Бякандии, когда ты отправишься в Тридесятое Царство? Ну-ка, признавайся, зачем тебе туда? – гремел бука.

Тонкие губы Верховной скривила ухмылка.

– Ничтожный вояка! Царство мне нужно затем, что там много золота, серебра и драгоценных камней, понял? Там куча вкусной еды и всегда хорошая погода. А самое главное – там полно колдовских книг и волшебных вещей, которые помогут мне обрести власть над миром. Над злыднями и над людьми. Не верь Лешему. Все его слова – глупые сказочки для фефёл!

Глаза Дрынделя остекленели, а губы зашевелились, он скороговоркой шептал себе под нос:

– Золото, алмазы, сапфиры, топазы, изумруды, и… оружие. Там, где есть сокровища, обязательно должно быть оружие, эти две вещи связаны неразрывно. Чтобы заграбастать много золота, обязательно надо кого-нибудь убить. Значит, там много-много красивого оружия. Сабли, пушки, ружья, арбалеты, пистолеты. Может быть, даже гранатомёты…

– Ладно, Лешак, мне надоела пустая болтовня, веди меня скорее в Царство, – приказала Верховная.

Леший понурил голову и шагнул к люку в сенях, ведущему в погреб.

– Эй, ты чего в погреб-то полез? – недоверчиво спросила Верховная и покрепче сжала шею Добрыдня. Старичок ойкнул.

– Если Добрыдень заболеет, я тебя и в Царстве разыщу! – Леший не на шутку рассердился. Он начал спускаться по крутой винтовой лестнице в глубокий подвал. Верховная с Добрыднем под мышкой неловко полезла следом. Из кухни в сени гуськом вышли притихшие существа. Дрындель без лишних раздумий спустился по лестнице вслед за Верховной, за ним – телохранители, а потом и остальные.

Петляя между бочками с квасом и солёными огурцами, Леший направился в дальний угол погреба. Там он склонился над почерневшей деревянной крышкой с металлическим кольцом и посмотрел на Верховную, которая тут как тут уже стояла рядом с блестящими от жадности глазами. Старичок Добрыдень задыхался в её тесных объятиях.

– Подумай хорошенько, Верховная! Спускаться в Царство очень опасно. Ты можешь не найти золота, зато потерять всё, что имеешь. И остаться в Царстве навсегда.

– Я не верю ни единому твоему слову! – закричала Верховная. – Прочь с дороги!

– Ну, как знаешь, – Леший потянул за кольцо, и крышка поднялась, обнажив круглый люк в полу. Из отверстия повеяло утренней свежестью, и в подвал снизу заструился изумительный мягкий свет. Разноцветные сполохи заиграли на лицах и шкурах существ. А потом из Царства полилась волшебная музыка.

Существа остолбенели, глядя на дыру в полу. И вдруг прямо на них из сияющей глубины вылетела полупрозрачная жар-птица, похожая на журавля, но с красным отливом. Птица грациозно закружила перед Лешим, сквозь её оперение существа видели его растерянное лицо.

– Здравствуй, До, – грустно сказал Леший. – Всё в порядке. Не волнуйся за меня.

Птица присела на бочку с квасом и вопросительно наклонила голову. Тут из Царства под аккомпанемент мощного аккорда появилась другая птица-призрак, зелёного оттенка, и сразу полетела в сторону Верховной.

– Нет! Не надо! – закричал Леший. – Фа, не трогай её, ни в коем случае. Я сам разберусь со своими трудностями на земле. Возвращайтесь к себе домой, в Тридесятое Царство.

С печалью в голосе Леший добавил:

– И передайте, пожалуйста, Леонардо да Винчи, что я опоздаю к нему сегодня на урок рисования.

– Курлы! – прокричала Фа. Птицы взмахнули крыльями и улетели обратно в люк. Вместе с ними исчезла и музыка, но свет по-прежнему тихо струился. Потрясённые существа наблюдали, как на стенах и потолке мерцают разноцветные огни.

Не выпуская Добрыдня из цепких лап, Верховная подскочила к дыре и заглянула в бездонную пропасть. Шерсть на загривке встала дыбом, но напугать царицу бяк было не так-то просто. Верховная присела на корточки, спустила вниз одну лапу, затем другую, села на краешек… Потом она обвела победоносным взглядом существ, столпившихся вокруг, зашлась сатанинским хохотом, изо всех сил оттолкнула от себя старичка и прыгнула вниз. Некоторое время смех отдавался эхом, а потом затих вдали.

Добрыдень же пролетел по погребу несколько метров и ударился головой об острый угол металлического ящика в противоположном углу. Старичок упал навзничь, лицо его побледнело, а по виску заскользила струйка малиновой, почти человеческой крови.

– Добрыдень!!! – раздался надрывный крик Лешего. Леший кинулся к своему другу и склонился над ним. Он плакал, как человек, но, в отличие от людей, не стеснялся слёз.

– Я спасу тебя, я вылечу тебя, я подарю тебе новую жизнь, – приговаривал Леший. – Я наколдую тебе десять жизней и триста процентов здоровья, только проживи ещё немного. Мне нужно всего лишь пять минут, чтобы вылечить тебя. – Губы Лешего зашевелились: он бесшумно произносил заклинания на здоровье.

Гнетущую тишину нарушил голос Дрынделя.

– Отойдите от люка, теперь моя очередь. Я отправляюсь туда, где много золота и оружия.

– Мы с тобой, хозяин! – хором рявкнули Ясень и Липа.

– Без вас обойдусь. Там, в Царстве, я соберу настоящую бравую армию. Сильных, здоровых и умных, как на подбор, ребят. Слышите, умных! Таких же умных, как я, а не таких, как вы. Поищите себе другого хозяина!

Дрындель вытянулся по стойке «смирно» и солдатиком прыгнул в дыру. Сияние померкло. Снова послышалась музыка, но теперь она напоминала военный марш.

Из угла послышался радостный голос Лешего:

– Добрыдень очнулся! Теперь он ещё тысячу лет проживёт!

На лице старичка и вправду заиграл румянец, а рана на виске стремительно затягивалась. Леший вытер платком пот со лба и сказал, словно обращаясь к самому себе:

– В Царство проникли существа. Самые недобрые и опасные существа во всей Бякандии. Это очень плохо, – он обхватил голову руками. – Но зато мне удалось спасти жизнь моему другу Добрыдню. Оказалось, что это гораздо важнее, – Леший счастливо улыбнулся. – Я же говорил: никогда не знаешь, что окажется важнее.

– А кто теперь будет править Бякандией? – внезапно спросила Аля. Её голос прозвучал как гром среди ясного неба. – Верховная-то провалилась!

– Кто? Кто? Кто? – на разные голоса загалдели существа.

– Пусть Леший правит, – предложил кто-то.

– Я не могу, я царь зверей и птиц, – отозвался Леший.

– Тогда Добрыдень.

– Нет, Добрыдню нельзя, – сказал Леший. – Он слишком добрый. Если сделать его царём, то нарушится природное равновесие между добром и злом и начнётся война.

– Может быть, Мымру царицей сделать? – захихикали фефёлы.

– О, те-е-ет…

И тут Васька шагнула вперёд.

– Зачем же вы шли в такую даль и терпели лишения, если трон вам не нужен? – спросила она.

– За компанию, – неуверенно пискнул один из задохликов.

– Тогда я буду править! – заявила Василиса.

– Да здравствует наша новая хозяйка! – хором закричали Ясень и Липа и встали по обе стороны от неё с дубинами наперевес.

– Ёх-хо! Васька, я прощаю тебе все обиды, я не злопамятная, – Аля весело рассмеялась. – К тому же ты спасла нам с Вилли жизнь на лодке. Кстати, спасибо.

– На здоровье, – Василиса опустила глаза. – Мне очень стыдно, что я иногда бывала такой… такой эгоистичной, чёрствой и невнимательной к чувствам своих друзей. Зато, когда я стану царицей Бякандии, я сделаю так, чтобы каждое существо, даже в самом удалённом уголке страны, было довольно своей жизнью. Обещаю править честно и справедливо.

– Теперь я подружка царицы, вот здорово! Ну и повеселимся же мы! – Аля от радости захлопала в ладоши.

– А я дружок подружки царицы, – сказал Мишель.

– А я дружок дружка подружки царицы, – пискнул Сюсьтик, выглядывая из-под шляпы мышонка.

– Но вдруг Верховная вернётся? Что тогда делать? – Леший изучающе посмотрел на Василису.

– Она не вернётся, – с уверенностью ответила Василиса.

– Почему? – удивился Леший.

– Я этого не допущу. – Васька подскочила к люку, взялась за кольцо, поднатужилась и… захлопнула люк в Царство. Невесть откуда в её руке взялся огромный амбарный замок – наверно, прихватила в сенях. Бяка продела дужку замка в кольцо люка и, недолго думая, повернула в замке ключ.

– Помоги, чего стоишь? – кивнула она Мымре.

С кряхтением и пыхтением они вдвоём водрузили на крышку люка кадку с квашеной капустой, а потом покатили туда же бочку с квасом.

– Что вы делаете? Прекратите немедленно! – опомнился Леший. – Запирать люк запрещено, вход в Царство должен быть всегда открыт. Так велел старый злыдень.

– Подумаешь, злыдень велел! – засмеялась Василиса. – Злыдни мне не указ. Я теперь царица и сама могу повелевать. А если что случится – валите всё на меня. Мне многое можно – я бяка.

– Ещё какая! – подтвердила Аля.

Леший устало вздохнул, поднял на руки измученного Добрыдня и понёс к лестнице, что вела наверх. За спиной он слышал возню и писк, доносившиеся из угла погреба. Краем глаза он заметил, как существа возводили на крышке люка настоящую башню – в ход шли и бочки, и кадки, и даже банки с вареньем.

– Мишель! – позвала вдруг Василиса, – мне нужна твоя помощь.

Мишель тихо, недоверчиво пискнул из угла, где сидел наедине со своим позором: он так до сих пор и не смог простить себе той неудачи на озере, когда в спешке перепутал заклинание и по его вине чуть не погиб Леший. Мышонок очень переживал.

– Вы ко мне обращаетесь? Вы ничего не путаете? Я вам нужен? – удивлённо спросил Мишель.

– Просто необходим! – Василиса всплеснула руками. – Волшебник нужен всем и везде, если он, конечно, не слишком злой.

Она поманила Мишеля пальцем:

– Иди-ка сюда и сделай так, чтобы из этой проклятой дыры никто не смог вылезти. Колдуй, Мишель!

Мишель подошел к Василисе, расправил плечи и стряхнул пыль с цилиндра. Как приятно снова стать самим собой – гордым волшебником, а не жалким ничтожеством!

Мышонок вскарабкался на самую высокую бочку над входом в Царство и сказал:

– Приготовьтесь, сейчас я прочту очень сильное заклинание. Во всей Бякандии его знают только двое: я да Леший.

И он начал колдовать. Вместе с его словами откуда ни возьмись налетел порывистый ветер – существа еле держались на ногах, их шерсть развевалась и топорщилась – настолько сильна и несокрушима была магия Мишеля.

Напоследок, чтобы закрепить действие чар, мышонок топнул по бочке лапой.

– Так-то надёжнее, – сказал он. – Теперь никто не сможет выбраться из Царства в течение целого го да. Даю честное слово волшебника.

– Вот и ладно, вот и хорошо, вот и чудно, – пропела Василиса. – А через год, глядишь, что-нибудь да изменится.

Леший поправил Добрыдню повязку на голове и занёс ногу на первую ступень лестницы. «Лесной народ сам знает, что ему делать, – подумал он. – Существа вовсе не такие беспомощные, как мне казалось, и лучше мне не вмешиваться в дела Бякандии. Пусть всё идёт своим чередом. Были бы все живы да здоровы».

 

Эпилог

И они снова пили чай. На этот раз и Мишель и Добрыдень сидели за столом вместе с остальными. К столу пришлось даже придвинуть две скамейки, чтобы всем было удобно.

Липа извинился перед Вилли за то, что без разрешения ворвался в его дом во главе отряда бук. Он пообещал вернуть Хрюндю и починить в норе сломанную мебель. Але бука Липа показался даже симпатичным, особенно когда объяснил, что всего лишь подчинялся приказу Дрынделя, но ни за что не пошёл бы по собственной воле на разорение чужой норы.

Потом Леший сердечно поблагодарил Сюсьтика и Мишеля за преданность, Алю – за смелость и решительность, Вилли – за доброту и выдержку, задохликов – за старание, а фефёл – за ухоженность.

Аля рассказала Лешему про то, как Васька спасла её и Вилли на лодке, когда Дрындель хотел выбросить их за борт. Тогда Леший очень растрогался и наговорил Василисе много приятных слов.

Они включили бякобук и известили весь лес о том, что в Бякандии теперь новая царица по имени Василиса. Много раз над домом Лешего пролетало Великое Каркало – минул час, и ещё, и ещё. Существа смеялись и шутили, и мечтали о том, как счастливо заживут в своей прекрасной обновлённой стране…

И всё бы так и было, а вполне вероятно, что так и будет, НО…

… весь этот день, сначала в оконце погреба, а затем на кухне, в щель между занавесками, за ними подглядывал Старый Пень…

 

Колдословарик

Большой Совет – заседание, на которое приглашают самых почётных жителей Бякандии (см. Бякандия), чтобы решать вопросы государственной важности.

Большая Поляна – центральная площадь Бякандии (см. Бякандия).

Бубль – денежная единица Бякандии (см. Бякандия).

Буки – жители Бякандии (см. Бякандия), следят за соблюдением порядка. Честолюбивы, прямолинейны, часто прячутся за деревьями. С ними лучше не спорить.

Бяки – небольшие существа, покрытые шерстью различного окраса. Как правило, весёлые, общительные и хитрые. Больше всего на свете любят приключения и малиновый сироп. Проживают в Бякандии (см. Бякандия)

Бякандия – лесная страна, полная существ, не видимых людскому глазу. Названа в честь наиболее распространённого вида обитателей – лесной бяки (см. Бяки).

Бяк-бяк – модный танец, исполняется существами. Каждый танцует, как умеет.

Бякобук – волшебный инструмент в виде экрана, с помощью которого можно общаться с существами по всему миру. На нём также можно играть.

Задохлики – худенькие, беззащитные существа с несчастными лицами. Гладкошёрстные, очень трусливые. Собираются в компании, чтобы было не так страшно.

Заплывы – соревнования по плаванию во время магической недели (см. Магическая неделя).

Злыдни – существа, владеющие магией, безволосые, с треугольными головами. Вместо носа и ушей – отверстия. Злыдни себе на уме и чрезвычайно опасны. Обитают на Чёрных Холмах (см. Чёрные Холмы).

Колдобой – спарринг, демонстрация колдовской силы во время магической недели (см. Магическая неделя).

Колдовещи – вещи, обладающие волшебными свойствами. Создаются злыднями (см. Злыдни).

Колдокниги – сборники заклинаний и снадобий.

Колдоптицы – колдоптицей является любая птица, заколдованная злыднем (см. Злыдни) специально для участия в полётах (см. Полёты), а также Великое Каркало.

Магическая неделя – череда волшебных состязаний, посвящённых Празднику Солнцестояния (см. Праздник Солнцестояния), проходит в Бякандии (см. Бякандия) с 22 по 29 июня.

Полёты – гонки на колдоптицах (см. Колдоптицы) во время магической недели (см. Магическая неделя).

Праздник Солнцестояния – праздник в Бякандии (см. Бякандия), отмечается 22 июня, когда день равен ночи.

Рохли – существа, отдалённо напоминающие лошадей. Понурые, морально сломлены. Позволяют себя запрягать и на себе ездить.

Тридесятое Царство – волшебная страна, где каждый находит то, чего ищет. Крайне мало изучено.

Трутландия – страна, где живут трутни (см. Трутни).

Трутни – ленивы, беззаботны, похожи на пчёл. Обитают в Трутландии (см. Трутландия).

Ухари – лесные существа. Порядочны, мохнаты, аккуратны, надёжные друзья. Часто ухают. Отличительные особенности – длинные пышные усы и пятьдесят зубов.

Фефёлы – встречаются в женском обличьи. Обожают украшения и яркие, блестящие, ароматные вещи.

Чёрные Холмы – возвышенности вокруг Бякандии (см. Бякандия), на которых живут злыдни (см. Злыдни).

Продолжение следует: Бяка отправляется на Чёрные Холмы…