У Верховной было отвратительное настроение. Её раздражало всё подряд: сначала тупые рохли и яркое солнце в глаза, а теперь – холодная вода и вязкий ил. Хотелось выть от досады, из головы не выходил Большой Совет. Сумеют ли глупые существа выполнить её поручение?

Она знала, что кто-то подслушивал за Советом. Она наложила на лабиринт сильное заклятье, и, по неписаным законам природы и магии, шпион должен был погибнуть в пещере. Кем бы он ни был: существом, либо человеком… Однако внутренний голос подсказывал Верховной, что этот кто-то до сих пор жив. Она постоянно чувствовала его присутствие, и от этого злилась ещё больше. Но она найдёт его во что бы то ни стало. Не будь она царицей бяк!

Никто не должен знать про Тридесятое Царство. Если существам удастся заполучить у Лешего ключ, она сразу от них избавится: лишние свидетели ей не нужны. Она завладеет Царством одна, безраздельно. Она уничтожит глупых людишек, а высокомерных, заносчивых злыдней поставит на место – пусть показывают колдофокусы в её цирке. Чёрного злыдня она сделает своим личным шутом. «До чего же я ненавижу этот мир! – мысленно воскликнула царица. – Даже больше, чем он меня».

Вода окружала Верховную со всех сторон, просачивалась сквозь шерсть до самой кожи – грузное тело бяки содрогалось от отвращения. При помощи колдовства она сотворила себе жабры, так что теперь могла дышать под водой и идти по дну, но плавать она по-прежнему не умела.

Со стороны Верховная являла собой забавное зрелище: бяка размахивала толстыми лапами, мокрая длинная шерсть извивалась в воде, как экзотические водоросли. Если бы царицу сейчас видели подданные, они, возможно, перестали бы относиться к ней с благоговейным трепетом. Но Верховная, сухая или мокрая, по-прежнему обладала огромной властью, а разговор с Водяным мог усилить её стократ. Сегодня бяке предстояла нелёгкая задача: заручиться его поддержкой. Если не сделать этого сейчас, позже он обязательно сорвёт её планы.

Да, договориться с Водяным будет нелегко. Водяной – это не какие-нибудь бяки, фефёлы и задохлики. Обмануть его не так-то просто: он не верит в то, чего нет. Этот зелёный бородавчатый уродец всю жизнь доставлял ей одни неприятности – с ним придётся повозиться. Бяка нахмурилась и выплюнула малька, случайно заплывшего в её разинутый рот.

За всеми этими мыслями Верховная и не заметила, что за ней по пятам следует тоненькая фигурка, то прячась в тине и водорослях, то сливаясь с косяком рыбёшки. Верховная знала дорогу – несколько раз за последнее тысячелетие ей приходилось наносить визиты в подводный замок. Но случалось это только при крайней необходимости. Обычно Водяной сам находил её, неожиданно появляясь из любой воды, будь то ручей, колодец или утренняя роса. И всегда пел дурным голосом нескладные песенки собственного сочинения, где обязательно было хоть словечко о воде или водоёме.

Бяка поёжилась от неприятных воспоминаний. Водяной поражал всех вокруг своим весёлым характером: хохотал так, что рыба в реке глохла. «Уж лучше бы был угрюмым молчуном, терпеть его не могу», – бормотала бяка себе под нос.

Через некоторое время Верховная увидела вдали слабое сияние. Это означало, что путь близился к заветной цели. Постепенно сияние приобрело форму высокого сверкающего холма, а затем великолепного замка из золота, хрусталя и драгоценных камней.

Верховная с завистью отметила, что многое изменилось здесь с тех пор, как она побывала под водой в последний раз. И, увы, не в худшую сторону: теперь роскошное убранство просто ослепляло. Солнечные лучи пронзали толщу воды и попадали в сложную систему зеркал, установленных на башнях и в залах. Днём тысячи солнечных зайчиков резвились в длинных коридорах и на золочёных перилах лестниц, а ночью замок одевался лунным сиянием, напоминая гигантский фантастический корабль. Повсюду резвились русалки – прекрасные юные девушки с копнами золотистых волос и чешуйчатыми рыбьими хвостами.

– И зачем этой селёдке такое великолепие? – вырвалось у Верховной вслух.

– На себя посмотри! – вдруг раздался весёлый голос откуда-то сверху.

Бяка вздрогнула, подняла голову и даже присела от неожиданности: прямо над ней висел Водяной. Он разлёгся в струях течения, словно на диване и, кажется, уже давно наблюдал за незваной гостьей.

Верховная расплылась в кривой улыбке.

– Здравствуй, озёрный царь, какая неожиданность!

– Ещё бы! Вы, наземные твари, смотрите только себе под ноги, и изредка направо-налево. Если кого-нибудь боитесь – оглядываетесь. Взглянуть вверх вам и в голову не придёт. А там ведь жизнь продолжается, можно сказать, кипит ключом, и много всего интересного происходит.

– Да, ты прав. Так что, пригласишь в дом? – промурлыкала Верховная. Водяной щёлкнул пальцами. Створки золотых ворот перед замком медленно отворились, и Верховная вступила в подводный парк. Русалки, игравшие во дворе в пятнашки, тут же выстроились с обеих сторон живописной аллеи и склонились в низком поклоне. Парковые дорожки были выложены разноцветными морскими камешками, а на клумбах пламенели яркие водоросли и морские звёзды. Вдали парочками прогуливались раки и осьминожки.

– Добро пожаловать в мою резиденцию! – захихикал Водяной. – Что, завидно?

– Нисколечко, – выдавила из себя Верховная и тут же почувствовала, как её шею стиснули чьи-то холодные цепкие пальцы.

– Врёшь, я же вижу, что тебя жаба душит.

Верховная обернулась и встретилась глазами с огромной зелёной жабой, обхватившей обеими лапами её горло.

– Фу, гадость, – прошипела бяка, и жаба, не выдержав взгляда бяки, удрала из парка с жалобным кваканьем.

Водяной потешался всласть.

– Вот спасибо, царица, развлекла на славу, а то я тут закис совсем в своём болоте! – Водяной хихикал. Плечи его тряслись, с зелёных спутанных волос сыпался песок.

– Успокойся немедленно!

– Ну не дуйся, дорогая, ты ведь знаешь, что я весельчак. Ничего не могу с собой поделать.

Водяной, сотрясаясь от хохота, повел Верховную внутрь замка. Они миновали несколько парадных залов главной анфилады и свернули в боковой коридор. Тут и там проплывали яркие, блестящие рыбы.

– Это мои придворные, – приговаривал Водяной. – А хочешь, я спою тебе свою новую песню?

– Нет, не-е-ет!!! – закричала Верховная. Но Водяной не послушался и затянул дурным голосом:

«Только не это, только не это, – думала царица Бякандии. Что угодно: пусть смеётся, издевается, но только бы не пел».

– Замолчи! – взорвалась Верховная. Водяной так страшно фальшивил и гнусавил, что шерсть на ней встала дыбом, а по коже побежали мурашки.

– Обижаешь, бяка. У меня стихи хорошие, со смыслом. Я, между прочим, и музыку тоже сам пишу. Представляешь, какой талантище на дне пропадает? Обидно, даже похвалить некому. Рыбы молчат, жабы завидуют. Ладно, пойдём в мой кабинет, – Водяной кувыркнулся через голову и поплыл дальше, с шутками и прибаутками показывая Верховной замок.

В будуаре непринуждённо расположились рыжеволосые русалки.

– Мои дочери. – Водяной кивнул на них. – Ну вот и пришли, это мой кабинет, здесь нам никто не помешает. Хочешь умыться с дороги? – он прыснул от смеха.