Когда горизонт на западе окрасился в багряные тона, статья о левитации была закончена. Мобиус подошёл к окну, чтобы посмотреть, как восходит солнце – каждый день вот уже много лет подряд любовался он рассветом и не ведал зрелища прекраснее. Для наблюдения за природой он использовал как правило третий глаз – тот, что находился у него на макушке, как и у всех злыдней. Третьим глазом он мог рассматривать предметы не хуже, чем в подзорную трубу. Бякандия раскинулась в низине под горой как на ладони – Мобиус переводил взгляд с дома Лешего на норы и шалаши существ, видел он и Волшебное озеро, и загон Рохлей. Всё было как всегда, и лишь один объект вызывал его недоумение: несколько дней назад в Трутландии, на Поляне Весёлого Жоржика, появилось гигантское насекомое, похожее на живого муравья.

Мобиус отвёл от муравья глаз и постарался занять разум более насущной проблемой, а именно бякой, бесцеремонно вторгшейся ночью в его владения. Он подозревал, что имя Дороти Розалинда Гомес Агрипуло – вымышленное. Но с какой целью старая бяка пришла на Чёрные Холмы, это ему предстояло выяснить.

Мобиус вернулся за письменный стол, взял перо и лист бумаги и по памяти нарисовал портрет ночной гостьи. Получилось один в один. Напротив письменного стола половину поверхности стены занимал бякобук, незаметный в выключенном состоянии – поверхность экрана сливалась со стеной. Сейчас бякобук был включён, и стена будто проваливалась вглубь, открывая путь в другой, более яркий, волшебный мир. На экране плавно менялись пейзажи Бякандии и Чёрных Холмов, иногда в кадр попадали и существа – они улыбались и подавали знаки, что всё, мол, у них замечательно, они счастливы и полны сил.

Мобиус ввёл полное имя Доры в поисковую систему бякобука, но, как он и предполагал, существа с таким именем в Бякандии не нашлось. Зато портрет ночной гостьи как две капли воды напоминал бывшую Верховную бяку Бякандии. Она была Верховной до прошлого лета, пока не пропала без вести одновременно со своим помощником, Старым Пнём. Вместе с ними исчез тогда и Главнокомандующий Бякандии генерал Дрындель, и с тех пор от них не было ни слуху ни духу. До своего исчезновения Верховная бяка правила так долго, что никто в Бякандии не помнил ни предыдущего правителя, ни имени царицы. Все называли её просто Верховной. Жестокая и деспотичная, она угнетала своих подданных и использовала богатства Бякандии для личного обогащения. Ходили слухи, что в её пещере хранятся целые горы бриллиантов, рубинов, изумрудов и золотых монет. А ещё говорили, что в пещере полно узников – тех, кто открыто выступал против её власти.

Белый цвет кожи Мобиуса поменялся на синий то ли от холода, то ли от волнения, и Мобиус даже подумал, не развести ли огонь в камине, чтобы согреться и вновь побелеть. Ночью из камина доносились какие-то странные звуки – то ли уханье, то ли храп. У Мобиуса даже промелькнула мысль, что, возможно, в трубе сидит ухарь, но он отмёл это предположение как фантастическое и нелепое: разве может ухарь попасть в дымоход? Ерунда какая-то. И всё-таки разводить огонь он не стал, поскольку времени оставалось в обрез: нужно было разработать план действий. Он не мог допустить, чтобы существа с недобрыми помыслами разгуливали по его стране как у себя дома, с колдовскими книгами под мышкой. «Надо выманить у неё книгу, – думал министр. – Магия в руках зла – оружие опасное, способное убить всё живое на земном шаре, если не встретит отпора». И Мобиус решил остановить Верховную во что бы то ни стало, даже если поначалу ему придётся выполнить её требования.

Едва он выключил бякобук, как Верховная материализовалась из воздуха посреди комнаты. Она зевала, потягивалась и почёсывалась – скорей всего, в её густой косматой шерсти жили блохи.

Мобиус уставился на Верховную с нескрываемым испугом.

– Уже, небось, догадался, кто я такая на самом деле? Что ж… глупо скрывать своё настоящее имя, всё равно рано или поздно все его узнают. Ладно, тащи бумагу и ручку, – нагло потребовала бяка.

Вскоре между бякой и Мобиусом был подписан договор о сотрудничестве.

Фразу о пиявках внесла Верховная – у Мобиуса не было никакого желания превращаться в пиявку, более того, он и выполнять-то договор не собирался, а помышлял лишь о том, как бы обмануть эту злую и вредную бяку.

Мимо пробегал по своим делам таракан Савелий, его-то и попросили стать свидетелем – он окунул усы в чернильницу и изобразил под договором на листе такую сложную подпись, что повторить её не смог бы никто на свете, даже сам Савелий.

Мобиус аккуратно сложил листок с договором вчетверо и спрятал в карман камзола.

Итак, договор вступил в законную силу. Чего бы только не отдал Мобиус, чтобы не выполнять его условий! Но как иначе отобрать у Верховной колдовскую книгу? Мобиус чувствовал, что справиться со злой колдуньей в честном поединке он не сумеет. Пусть точные науки и побеждали на Земле, но магия Тридесятого Царства являлась для Мобиуса тем необъяснимым, непознанным чудом, тягаться с которым не стоило и начинать.

А Верховная потешалась и хохотала, видя его терзания:

– Не бойся, Мобиус, дождь из лягушек – это шутка. Мы наколдуем его для забавы – пусть существа поверят в наши силы и по норам попрячутся. А уж затем ты сваришь бедовый отвар. Я бы сварила и без тебя, но у меня нет ни большого чана, ни нужных трав для зелья, да и с рецептами в одиночку сложно разобраться – мне позарез нужен сообразительный помощник.

Вот так случилось, что министр магии Чёрных Холмов Мобиус начал сотрудничать со злой колдуньей, не сообщив об этом никому, даже самому Президенту Чёрных Холмов Офталамусу.

Сначала Мобиус сотворил дождь из лягушек – тот самый дождь, под который попала Аля, и тот самый, брызги которого угодили Вилли в нору. Это был первый опыт Мобиуса в тридесятой магии, и удался он «на троечку». Верховной бяке дождь показался чересчур редким, а лягушки – мелкими. Она-то мечтала о настоящем тропическом ливне, чтобы напугать существ до полусмерти. Испытав разочарование, Верховная возложила все надежды на бедовый отвар: в колдовской книге говорилось, что тот, кто отведает бедового отвара, становится грустным, вялым и теряет интерес к жизни. Такое существо легко покорить, оно не станет бороться за свободу – бери его голыми руками и подчиняй своей воле. Чтобы накормить всю Бякандию, Верховной требовалось десять бочек бедового отвара, но для начала она поручила Мобиусу сварить чуть-чуть, на пробу.

Министр магии долго готовился, прежде чем приступить к делу. Он нашёл в подвале замка чугунный котелок и не без труда добыл необходимые для зелья ингредиенты.

Список на мятой бумажке вручила ему Верховная.

Труднее всего было заставить ёжика плакать – пришлось рассказать ему два десятка историй с печальным концом. Но вот, наконец, последняя ежиная слеза упала в графин, и осталось только провести магический ритуал.

Был вечер, солнце уже скрылось и полная луна осветила небосвод – настало лучшее время для колдовства. Мобиус накрыл стол красной скатертью, всыпал в котелок прошлогодний снег, закрепил котелок над лабораторной спиртовкой и запалил фитиль. Когда пламя лизнуло дно котелка и снег растаял, он добавил остальные компоненты, зажёг свечу, достал книгу и приступил к магии.

Лишь дочитав абракадабру заклинаний как можно более выразительно, Мобиус перевёл дух. Зелье в котле бурлило, пенилось и источало противный запах, а капли, падающие на скатерть, прожигали в ней дыры.

«Отвар практически готов, – подумал Мобиус. – Завтра утром я отдам его злой колдунье, и та учинит много злых дел с его помощью. Верховная бяка отравит жителей Бякандии, а кого-то, возможно, даже убьёт».

И вдруг он ясно осознал, что не желает участвовать в этом злодействе. Не в его правилах приносить несчастья, поэтому он не станет помогать Верховной. Он учёный, а не чёрный маг! Самое время уничтожить отвар, пока тот не натворил бед.

Министр магии полистал ветхие страницы книги, нашёл главу с текстами оборотных заговоров и громко прочитал самый сильный из них:

– Инвертус-поворотус! Обрато-обрато-обрато! Бедовый отвар, превратись в компот радости!

Мобиус ждал, что в ту же минуту жидкость прекратит бурлить и заблагоухает розами, но этого не произошло. Отвар кипел, как и прежде, комнату наполняли чад и смрад.

– Инвертус-поворотус! Обрато-обрато-обрато! – повторил злыдень.

И вновь ничего не случилось. Мобиус схватился за голову. Не может быть! Почему заклинание не действует? А что, если оно всё-таки подействовало? Как проверить?

Но тут на бортик чаши присела большая муха, сделала глоток и тут же утопилась в отваре от горя и грусти: бедовый отвар по-прежнему оставался бедовым.

«Наверное, нужно громче читать заклинания», – подумал Мобиус и закричал на весь замок:

– Инвертус-поворотус! Обрато-обрато-обрато! Бедовый отвар, превратись в компот радости!

Эхо разносило по коридорам его клокочущий голос, пока вдруг непонятно откуда не повеяло леденящим холодом. Пламя свечи заколыхалось, а потом темнота взорвалась светом десяти солнц. Посреди комнаты между полом и потолком возникла Верховная. Она будто веселилась, что-то забавляло её настолько, что бяка с трудом говорила, давясь смехом.

– Ну что, Мобиус, твой оборотный заговор не действует? Не волнуйся, он подействует, но не сразу. Бедовый отвар превратится в компот радости в первый день растущей луны.

Министр пожелтел от ужаса, ведь его планы были разгаданы. Верховная, смеясь, ткнула в него крючковатым пальцем:

– Задумал меня предать? Я ничего не имею против предательства, но только если предаю сама, а вот когда меня предают – терпеть не могу. Придётся превратить тебя в речную пиявку. Ужасно жаль, что так получилось, мы могли бы славно сработаться.

Мобиус пришёл в себя и запротестовал:

– Не делай этого, давай сядем и всё спокойно обсудим!

Наигранно весёлое лицо Верховной мертвецки побледнело и исказилось ненавистью. Бяка неожиданно спикировала к котелку с отваром и опрокинула его одним махом. Жидкость с шипением вытекла на скатерть и полилась на пол, образуя лужу.

– Подлец! Не о чем тут говорить! А я-то чуть не доверила тебе рабский суп! Ты даже не представляешь, какую честь я тебе оказала. Одна тарелка рабского супа, и существо подчиняется колдуну навсегда – ходит за ним, смотрит щенячьими глазами и умоляет дать ещё немножечко супа, бесприкословно исполняет прихоти своего хозяина. Ну, ничего, я и без твоей помощи завоюю весь мир и сделаю всех своими рабами!

Из дымохода послышался странный шум, храп и уханье.

– Кто там? – закричал Мобиус с надеждой на спасение.

– Это уже неважно, – с усмешкой отозвалась колдунья. – Слишком поздно, никто уже не в силах меня остановить!

Шерсть бяки ощетинилась, с кончиков волос срывались искры и выстреливали в разные стороны, подобно бенгальским огням. Она на лету подхватила со стола колдовскую книгу.

– Я хотела превратить тебя в пиявку, но это слишком лёгкое для тебя наказание. Пиявки умеют плавать и радоваться жизни. Лучше я превращу тебя в неподвижную статую, белую и холодную. Ты останешься зрячим, но безмолвным! Ты не сможешь даже согнать паука, вьющего на тебе паутину, и уже никогда не увидишь ничего нового.

Колдунья захохотала, радуясь своей удачной выдумке.

Мобиус побежал к окну, но Верховная его опередила:

– Застынь! – прогремела она.

Министр магии, чуть пригнувшись, застыл на месте как вкопанный. Одна его нога повисла в воздухе, согнутая в колене, другая замерла на полу, чуть позади. Тело намертво сковали мраморные оковы, и лишь чёрные глаза вращались в глазницах, полные безысходного ужаса.

– Расколдовать тебя можно только одним способом, – сказала старая бяка. – Разгадай мою загадку и поймёшь, о каком волшебном предмете идёт речь.

И Верховная сипло, безо всякого мотива, пропела:

Затем Верховная перевела дух и сообщила Мобиусу будничным тоном:

– Даже если ты найдёшь ответ, тебе это не поможет, ведь расколдовать-то тебя некому. Ты совсем один в Башне-На-Круче, и останешься одиноким на веки вечные.

Затем Верховная подлетела к окну, залезла на подоконник и отчётливо, с расстановкой, произнесла:

– В помощниках я ценю не ум, а преданность. Ты верен мне, Старый Пень?

– О да, Мудрейшая! – прозвучал скрипучий голос из темноты.

И вдруг, откуда ни возьмись, на подоконнике рядом с бякой вырос пень. Настоящий пень от дряхлого дерева, только с глазами, корнями и длинным острым носом в виде сухой ветки.

– Я стану твоим помощником вместо него, я буду служить тебе верой и правдой, и ты ни разу не пожалеешь о том, что взяла меня на службу, – проскрипел пень.

Верховная неуклюже взгромоздилась на Старого Пня и пришпорила грязными пятками. Вылетев в окно, она ещё немного покружила верхом на Пне под умоляющим взглядом Мобиуса, наслаждаясь своим триумфом. А затем оба, она и Пень, засмеялись и взмыли ввысь. На прощание Верховная погрозила Мобиусу крючковатым пальцем с длинным ярко-красным ногтем, кольцо с огромным рубином сверкнуло в ярком свете луны.

Мобиус хотел заплакать – так обычно поступают люди в безвыходных ситуациях. Но он не был человеком, а злыдни плакать не умеют.