Минул то ли век, то ли миг, то ли тысяча лет. Бяка Аля перестала ориентироваться во времени. Вроде бы только что она стояла на кочке Могучке, а сейчас уже лежала на холодном полу незнакомого кабинета со множеством скульптур, с хрустальной люстрой в середине потолка, с мраморным камином и безделушками на каминной полке. Через открытое окно тускло светило солнце и веяло утренней прохладой, а птицы громко и тревожно переговаривались на общебякандском.

Бяка Аля прислушалась, и ей показалось, что птицы несут несусветную чушь. Спорят о том, умеют ли старые бяки летать и бывают ли в природе летающие пни, а ещё удивляются тому, что если деревья сбросили ухаря с крыши, то почему он не упал на землю? Птицы судачат о том, что все мухи в округе, вплоть до самого Мечтайбурга, стали вдруг грустными и впали в депрессию, а один нервный мотылёк даже наложил на себя лапки.

Аля понимала трели птиц, но не находила в них никакого смысла. О какой старой бяке болтают птицы, и что за ухаря сбросили с крыши? Але всегда казалось, что птички поют о любви и о гнёздах, а уж никак не о бяках и не о пнях.

В просторной комнате не было ни души. Аля огляделась вокруг и сразу поняла, что находится в старинном замке. Замок ведь ни с чем не перепутаешь, ну разве что с дворцом: полукруглые своды, колонны, пол в виде шахматной доски, а на стенах – картины в рамах. Внимание Али привлекла одна из картин, с изображением природы, то и дело из-за деревьев выскакивали бяки и корчили рожи. Аля рассмеялась – это же не картина, а современный бякобук! Что, если связаться по бякобуку с Мишелем?

Опережая мысль, из уст бяки вырвался крик:

– Мишель!

Почти сразу бяка вспомнила про свисток на шее и дунула в него.

Мышонок появился быстро – выпрыгнул из бякобука в комнату и набросился на Алю, цапнув зубами за лапу чуть повыше локтя.

– Ты что, с ума сошёл?! – завопила Аля. – Я сейчас так тебя укушу, что тебя после этого… даже в мышеловку не возьмут!

– Где ты болталась всё это время? – закричал Мишель.

– Разве прошло много времени? – с тревогой спросила бяка.

– Тебя не было целых три дня! Я волновался, я звал тебя, но ты не откликалась. Где ты была? Я не видел тебя среди живых!

Бяка с облегчением вздохнула: хорошо, что минуло всего три дня, а не сто лет и не тысяча.

– М-м… Последнее, что я помню – это как я загадала желание на кочке Могучке – чтобы оказаться в Башне-На-Круче, – сказала Аля. – А пару минут назад проснулась здесь, на полу. Больше я ничего не помню, – бяка захлопала глазами.

– Она проснулась! – вне себя от возмущения завизжал Мишель. – Это был не сон, а путешествие во времени и пространстве. Тебя не было ни на земле, ни на небе. Да ты вообще могла заблудиться, это просто чудо, что ты попала туда, куда надо, к тому же всего через три дня. Кочка Могучка – страшное место. Разве я не говорил тебе, чтобы ты не шутила с магией? Это ужасно опасно! Заниматься колдовством может только опытный волшебник – такой, как я!

– Но задохлики сказали…

– Не слушай задохликов. У тебя своя голова на плечах!

К бяке постепенно вернулась самоуверенность.

– Ладно, Мишель, успокойся, – сказала она примирительным тоном. – Возможно, я и правда погорячилась с кочкой Могучкой, но ведь всё обошлось, правда? И хватит меня ругать, мне это неприятно. Как там, кстати, дела в Бякандии?

Мишель сразу сник.

– Всё плохо, ужасно, катастрофично, – буркнул он. – Верховная вернулась.

– Что-о? Что значит, вернулась? – опешила Аля.

– То и значит. Прилетела верхом на Старом Пне.

– Выходит, Старый Пень тоже вернулся?

– Ага. И генерал Дрындель, только тот – чуть позднее. Все три дня, пока тебя не было, Сюсьтик рос как на дрожжах, а Верховная творила бесчинства в Бякандии: собирала армию, колдовала и морочила головы бякам и букам. Я уверен, что Верховная хочет захватить весь мир, даже людей. Попомни мои слова: не пройдёт и месяца, как она развяжет страшную войну.

Бяка и мышонок сидели на полу кабинета Мобиуса и разговаривали, когда в каминной трубе раздался громкий ритмичный стук: «тук-тук, тук-тук-тук, тук-тук-тук-тук, тук-тук».

– Кто там? – испуганно спросила Аля, и в ответ послышалось отдалённое уханье.

– Может, это крыса? – предположила бяка.

– Нет, вряд ли. Животное не способно отбивать ритм и ухать. Звуки издаёт разумное существо.

Мишель встал на задние лапы, поправил цилиндр, вытянул лапу вперёд и произнёс заклинание:

– Из трубус вывалиусс!

В дымоходе послышался шум, гам, тарарам, и в следующую секунду из каминной трубы выпало что-то тяжёлое, обгорелые дрова и головешки посыпались на пол, серый пепел полетел во все стороны. Аля и Мишель начали чихать, но по-прежнему никого не видели.

– Ух! Ребята! Вы здесь? – раздался радостный голос из непроницаемого облака пепла.

И тут из пустоты появился Вилли – он наконец-то догадался снять с себя шапку-невидимку и теперь комкал её в руках. Ухарь с головы до ног был измазан грязью и копотью, а его любимые усы, обычно идеально ухоженные, представляли собой жалкое зрелище. На длинном ремне через всю грудь ухаря болталась грязная холщёвая сумка.

Аля и Мишель застыли как вкопанные.

Наконец Аля спросила, слегка заикаясь:

– Вилли, что ты делал в трубе?

– Ух, спал, – честно ответил Вилли. – У меня за год учёбы в школе накопилась такая усталость, что я спал и спал, спал и спал, и всё равно кажется, что не выспался. Учителя совсем меня замучили, особенно Матемачиха, – ухарь зевнул.

– Вилли, ты же проспал трое суток подряд! – Мишель всплеснул лапами.

– Ну почему же подряд? – обиженно произнёс Вилли. – Я просыпался, когда… ух… слегка всхрапывал.

– Расскажи, что с тобой приключилось, – попросила бяка.

– Ух, сейчас, – сказал Вилли и вдруг ткнул в пустоту мохнатым пальцем: его внимание привлекло что-то за спиной Али.

– Смотрите! На полу целая гора дохлых мух в луже. Котелок на столе перевёрнут, а жидкость-то до чего ядовитая – и скатерть прожгла, и столешницу.

Бяка и Мишель подошли к столу, а Вилли тем временем накинул свою шапку-невидимку на какую-то статую поблизости, как на вешалку. Ему надоело держать её в руках, а про сумку на плече он начисто позабыл.

– Тут пахнет магией, – пропищал мышонок. – Это бедовый отвар, если не ошибаюсь. Леший сварил его однажды, так вот запах болиголова у меня до сих пор в носу стоит. Кошками пахнет. Ужасная бурда этот отвар, от него сразу настроение портится и голова болит.

– А что вообще происходит, кто-нибудь мне расскажет? – поинтересовался Вилли. – Где я нахожусь, почему деревья говорят, и что вы здесь делаете? Да, и про дождь из лягушек не забудьте рассказать.

Пришлось поведать Вилли правдивую историю о том, что случилось в Бякандии за последние дни: о роковом превращении на уроке магии, о растущем Сюсьтике и о том, что Верховная вернулась. Вилли лишь горестно ухал. А потом он рассказал друзьям о своих приключениях: как за ним прилетела волшебная птица, и про путь к башне, полный опасностей, и как он провалился в трубу, а потом уснул на целых три дня.

– Неужели ты ничего не слышал? – удивился Мишель. – Никто в комнате не разговаривал?

– Ух, нет, – Вилли затряс головой. – Тараканы только шуршали – Шура и Савелий, а больше я ничего не слышал, в трубе было темно, поэтому на меня сон напал.

– Ладно, – сказал Мишель. – Подведём итоги: мы с вами собрались в Башне-На-Круче – в жилище министра магии Мобиуса. Мы считаем, что у Мобиуса есть лекарство для Сюсьтика. А если и нет лекарства, он всё равно наша последняя надежда. Самого Мобиуса мы пока не видели, но он непременно должен быть здесь, потому что он здесь живёт. Я слышал, что в последние годы он редко покидал замок – настолько был увлечён своими экспериментами. Значит, надо его найти. Кстати, ему может не понравиться, что мы вторглись в его владения.

– Ух, а разве можно ходить по чужому дому в отсутствие хозяина? – спросил Вилли.

– В исключительных случаях можно, – ответил Мишель. – В таких, как наш.

– Согласна, – сказала Аля.

Вилли кивнул.

– Заодно ищите аптечку. А если встретите Мобиуса, громко кричите, – велел Мишель перед тем, как они разбрелись в разные стороны.

Замок был напичкан наколдованными вещами, точь-в-точь похожими на вещи людей. Бяка Аля с восторгом рассматривала богатое убранство и не могла поверить, что столь изящные предметы созданы при помощи магии. Она даже спросила у Мишеля, подкравшегося бесшумной походкой:

– А ты уверен, что этот фарфоровый сервиз на 100 персон Мобиус тоже наколдовал?

Мишель обнюхал тарелку и с сомнением хмыкнул.

Мышонок считал, что вещи в замке Мобиуса могут быть и подлинными, человеческими. Не исключено, что министр магии привёз их из своих путешествий в мир людей. Просторные залы украшали скульптуры и напольные вазы, а на стенах висели ковры, шкуры и старинное оружие.

В одном из залов перед Алей неожиданно появилось привидение в белом балахоне. Это был полупрозрачный старик с ногами, закованными в кандалы. Он гремел цепями, вращал глазами и завывал.

– Что ты делаешь? – с удивлением спросила его Аля.

– Пугаю людей, – с не меньшим удивлением ответило привидение.

– Но я не человек, я бяка, – возразила Аля.

– Значит, ты меня не боишься?

Аля отрицательно покачала головой.

Привидение подумало, а потом хрипло закашлялось и сказало:

– Я не буду тебя пугать. Какой смысл пугать того, кто не пугается. Невесело.

Старик исчез, а Аля продолжала исследовать замок.

Чего только не было замке Мобиуса! Только самого Мобиуса в нём не было. А значит, и лекарство для Сюсьтика попросить было не у кого. Кроме того, обыскав весь замок от чердака до подвала, ни Аля, ни Вилли, ни Мишель не нашли ничего похожего на аптечку. Поиски закончились безрезультатно.

– Может быть, министр магии отлучился по делам и скоро приедет? – предположила Аля. – Давайте его подождём.

Они вернулись в кабинет Мобиуса. Подойдя к окну, существа посмотрели вниз и невольно замерли перед неописуемой красотой Бякандии, которой ещё недавно любовался сам хозяин замка. А в это самое время превращённый в статую Мобиус стоял за их спинами и слышал каждый их вздох. Он пытался кричать, стучать, хлопать в ладоши и топать ногами, но не мог пошевелить даже пальцем.

Аля, а следом за ней и Мишель, залезли на подоконник и свесили ноги в пропасть. Вилли вначале нервно ухал, предупреждая об опасности, но потом не выдержал и сам сел рядом. Стена башни отвесно обрывалась вниз. Стоял солнечный, тёплый денёк, окна были распахнуты настежь, и ласковый ветер доносил ароматы цветов.

– Ух, а если Мобиус не вернётся? – спросил Вилли, чуть не плача. – Что же нам теперь делать? Как спасти Бякандию и муравья? Неужели мы совсем ничем не можем помочь нашей родной стране и нашему верному другу? А ведь он-то не сплоховал в минуту опасности. Помнишь, Аля, как Сюсьтик спас нас всех прошлым летом? (см. книгу «Чудеса на магической неделе»)

Вилли машинально засунул мохнатую лапу в рот с явным намерением погрызть ногти. В этот момент Аля обернулась к ухарю, и её и без того круглые глаза расширились.

– Вилли, ты грызёшь ногти? А как же твой маникюр? За тобой никогда не водилось этой дурной привычки.

Вилли выдернул лапу изо рта.

– Ух, нервы, – буркнул он.

– С Мобиусом что-то стряслось, попомните мои слова, – сказал Мишель. – У меня отменный нюх на неприятности. Смотрите! – внезапно мышонок указал лапой на точку далеко в небе.

Сначала приятели подумали, что к ним летит Великое Каркало, но когда летящий предмет приблизился, оказалось, что он вовсе не похож на птицу: он был белого цвета и напоминал змею, или колбасу, или связку сосисок. Гигантская белая змея выписывала в воздухе немыслимые кульбиты, подпрыгивала и переворачивалась, завязывалась в узел, снова разматывалась и извивалась. Мишель тихонько пискнул от страха, когда змея подлетела прямо к ним. Тогда-то они и поняли, что перед ними никакая не колбаса, а поезд. Белый поезд.