«Такого характера связей, какие установились между правительством и предпринимателями, нет больше нигде в мире,  – разоткровенничалась однажды газета „Майнити“. – После войны японские предприниматели нуждались в таком руководстве страной, которое обеспечивало бы наилучшие условия для их деятельности. Поэтому предприниматели без лишнего шума щедро одаряли консерваторов, а они взамен проводили экономическую политику, полностью соответствовавшую интересам предпринимателей».

В практике Кодамы это выглядело так. В 1953 году либеральная партия отчаянно нуждалась в деньгах на проведение кампании по выборам в парламент. «Подружитесь с президентом фирмы „Ходзэн кэйдзай кай“ Масутоми Ито, – посоветовал Кодаме уже знакомый нам Букити Мики. – Ито частенько оказывает помощь политическим деятелям. Может, он согласится помочь и нам». Фирма «Ходзэн кэйдзай кай» занималась подпольным ростовщичеством.

Взаимная любовь Кодамы и Ито вспыхнула с первого взгляда, вернее, с обмена первыми фразами. «Нам нужно 50 миллионов иен», – взял Кодама быка за рога сразу после традиционных приветствий. «Даю 30 миллионов, – немедленно отреагировал Ито и тут же определил, каким образом либералы отработают „политическое пожертвование“. – Возглавив правительственный кабинет, – продиктовал условия Ито, – они добьются принятия закона о предоставлении моей фирме государственных финансовых гарантий». Кодама и Ито «ударили по рукам», хотя делец потребовал государственного обеспечения противозаконного бизнеса, и «обмыли» сделку подогретым сакэ – переговоры проходили в ресторане токийского увеселительного района Акасака.

Впоследствии, когда аферами президента «Ходзэн кэйдзай кай» занялись следователи и Масутоми Ито угодил за решётку, стало известно, что наибольшую выгоду извлёк из сделки Кодама. В партийную кассу либералов перепало лишь 10 миллионов иен. Остальное прилипло к ладоням Кодамы. В партии ещё долго шептались об этом, но заявить громко боялись. Да и как заявить, если все знали, что на допросе по делу «Ходзэн кэйдзай кай» Кодама надменно бросил следователю: «Прежде чем задавать мне бестактные вопросы, подите к своему начальнику и поинтересуйтесь, на чьи деньги он путешествует по заграницам». Кодама отсылал следователя к Эйити Танаке, руководителю Главного полицейского управления.

«В Тодороки считают…», «Из Тодороки приказывают…» – нередко слышалось в разговорах партийных функционеров, депутатов парламента и даже министров. Одновременно с получением либералами министерских постов Кодама переехал в роскошную виллу в районе Тодороки. Там решались отныне многие государственные и партийные дела.

Было бы неправильно, однако, считать, что главные решения принимались Кодамой единолично. Японская печать опубликовала длинный список влиятельнейших лиц из промышленно-финансовых кругов, с кем поддерживал тесные отношения Кодама. Среди них руководители организаций японских промышленников, президенты, генеральные директора и советники крупнейших металлургических, энергетических, текстильных и торговых компаний. Общаясь с ними, Кодама чутко улавливал мысли и желания большого бизнеса.

Лишь за один 1952 год американской агрессии в Корее военные поставки для армии США принесли японским промышленникам более 300 миллиардов иен. Разрабатывать золотую жилу военного производства промышленники хотели бы постоянно, но конституция запрещала Японии иметь армию и вести войну. Поэтому, когда в Тодороки высказали идею изменить конституцию и для осуществления этого предложили провести через парламент закон о создании специальной комиссии по пересмотру основного закона страны, ни для кого не составило секрета: идея родилась не на вилле в Тодороки, а в монополистических объединениях.

2 ноября 1956 года Итиро Хатояма ушёл в отставку. Согласно уставу либерально-демократической партии, консерваторы созвали съезд, на котором избрали нового партийного председателя – Тандзан Исибаси. Состоялась сессия парламента, и Исибаси был провозглашён премьер-министром. Подобно спектаклю, который долго и часто играется в театре, политическое действо прошло без неожиданностей и заминок. Делегаты съезда и консервативные депутаты парламента чётко отыграли отведённые им роли. Общественность так и не узнала, как осуществлялась режиссура представления.

Задолго до отказа Хатоямы от высшего партийного сана с Букити Мики встретился член «партийного генералитета» Итиро Коно. Это он успешно сбыл скупщикам краденого бриллианты Кодамы, чтобы открыть учредительный съезд консервативной партии. Перебрали несколько имён кандидатов в наследники Хатоямы, но остановиться на ком-либо не смогли. И Коно предложил Мики возглавить партию и, стало быть, правительство. Мики отказывался: он стар, чувствует себя уставшим, да и поприще «куромаку» привлекает его больше, чем деятельность на виду у общественности. Кому же отдать бразды правления? – мучались вопросом Мики и Коно. Нобусукэ Киси? Кандидатура прекрасная. Отсидка в Сугамо вместе с военными преступниками – отличная рекомендация. Однако занимать высшие должности в партии и в правительстве ему ещё рановато: партийная биография недостаточно богата. Киси получит эти должности в следующий раз. Тогда кто? Подходящего человека нет, решили Мики и Коно. «Придётся, видно, мне предложить партии свою кандидатуру», – согласился наконец Мики.

«Предложить свою кандидатуру партии» означало выйти на скрытый от всех глаз тайный партийный ринг, чтобы схватиться с несколькими конкурентами одновременно, не надеясь при этом на объективность судей – «куромаку» и руководителей фракций. В ходе боя они неоднократно войдут в сговор, расторгнут его, заключат снова, опять откажутся и в конце концов отдадут победу не обязательно тому, кто на ринге окажется сильнейшим.

На том и поладили Мики и Коно. Однако случилось непредвиденное – Мики умер. Рефери подали сигнал к началу боя между Нобусукэ Киси и Тандзан Исибаси.

Один из рефери, младший брат Киси – Эйсаку Сато (он сделается председателем ЛДП и премьер-министром в 1964 году), обратился к Кодаме.

– Киси навестил недавно Иосиду, – сказал Сато.

Кодама навострил уши: зачем сокамерник в тюрьме Сугамо и близкий сторонник ходил к врагу, командовавшему крупной фракцией и ненавидевшему Кодаму за интригу с Хирокавой?

– Киси просил Иосиду о содействии, – продолжал как ни в чём не бывало Сато.

Кодама вспыхнул от гнева и возмущения предательством друга.

– Иосида согласился, но потребовал, чтобы Киси прекратил отношения с вами. – Голос Сато звучал по-прежнему бесстрастно и ровно.

Кодама сник: измены – дело привычное для лидеров ЛДП, понимал он, и всё же удар в спину был слишком неожиданным.

– Однако мой брат ответил, что не предаст того, с кем делил тяготы тюремного заключения, – сказал Сато.

Кодама вскинул голову. Он разобрался в игре братьев. Киси предупреждает, что перекинется в стан Иосиды, если Кодама не поможет в борьбе за власть.

В волчьей своре японских консервативных политиков опасно доверять и самым задушевным друзьям. Шантаж – надёжнейшее средство заручиться верностью.

Сейчас Сато изложит, какую Киси хочет плату за преданность, подумал Кодама и не ошибся.

– После смерти Мики господин Коно стал склоняться к Исибаси, – принялся объяснять Сато. – А без поддержки Коно брату не выиграть. Вас не затруднит побеседовать с господином Коно?

Кодама взялся за работу. Он уговорил Коно. Оставалось завербовать в сторонники Киси другого важного партийного босса – Бамбоку Оно, чья фракция обладала значительной силой. «Какой пост в своём правительстве предложит мне Киси?» – прямо спросил Оно. «Об этом Киси, наверное, скажет вам сам», – ответил Кодама, полагая, что Киси проявит в разговоре с Оно элементарную для политических торгов сообразительность.

То ли Киси не хватило догадливости, то ли у него имелись особые соображения, но ничего конкретного он Бамбоку Оно не пообещал, ограничившись просьбой о помощи. И в судейском протоколе, определившем итог схватки за власть, Оно наставил против имени Киси много штрафных очков. Они лишили Киси победы. На съезде ЛДП делегаты троекратно прокричали «банзай» в честь Тандзан Исибаси.

Через два месяца Кодама поправил ошибку своего протеже. Сын Оно получил от Кодамы на свадьбу подарок стоимостью миллион иен. Бамбоку Оно потом признавался друзьям, что удовлетворился бы подношением и в 300 тысяч. После Исибаси председателем партии и премьер-министром был избран Нобусукэ Киси. Не сентиментальные побуждения, навеянные памятью о днях, проведённых в Сугамо, двигали Кодамой, интриговавшим в пользу Киси. Поступки Кодамы полностью согласовывались с желанием крупного капитала видеть Киси во главе правительства.

Кодаме не откажешь в изобретательности, с какой он использовал к материальной выгоде своей и бонз из ЛДП систему свободного предпринимательства. Видно, система эта и называется «свободной» потому, что предоставляет широкое раздолье для стяжателей.

Весной 1963 года Кодама наведался к президенту строительной фирмы «Коа кэнсэцу» Томисигэ Охаси. Президент чувствовал себя польщённым. Политический и денежный вес Кодамы делал «куромаку» гостем, желанным для любого предпринимателя. Кодама рассказал Охаси, что вместе с дружком, Хисаюки Матии, замыслил купить земельный участок в Хатиодзи, пригороде Токио. Стоит он 600 миллионов иен. Через год-другой цена на землю поднимется, и участок можно будет продать значительно дороже. Дельце выгодное, но нам с Матии, продолжал Кодама, не хватает 240 миллионов иен. Не одолжит ли их Охаси? Через два года Охаси получит долг обратно и с ним половину прибыли от перепродажи участка.

Охаси ухватился за предложение. Его не смутило, что Матии – предприниматель и по совместительству главарь гангстерской шайки. Не насторожило Охаси и другое: почему известный богатей Кодама просит взаймы? За этим крылся расчёт, о котором Охаси догадался гораздо позже. Президент «Коа кэнсэцу» деньги дал.

Через год Кодама действительно перепродал землю, взяв за неё 1,5 миллиарда иен – на 900 миллионов иен больше, чем заплатил. Кодама прельстил покупателей тем, что правительство решило начать на участке крупное государственное строительство. И вот Кодама снова у Охаси. «Пусть сделка будет числиться за фирмой „Коа кэнсэцу“, – попросил он. – Доходы у фирмы небогатые, и поэтому налог на прибыль от продажи земли окажется меньше». Охаси понимал, что придётся нарушить закон – составить фиктивную купчую, однако противиться не стал. Кодама недвусмысленно намекнул: Охаси рискует не только обещанной ему прибылью, но и собственными 240 миллионами иен. Вот для чего Кодама одалживался у Охаси! Вскользь Кодама напомнил и о том, что шайка Матии состоит из головорезов, способных на всё. Боязнь потерять деньги, а может быть, и жизнь сделала президента «Коа кэнсэцу» послушным орудием в руках Кодамы.

Девятисотмиллионную прибыль Кодама распределил следующим образом. Пятнадцать миллионов иен – Охаси за содействие. Тот был доволен и этим, хотя Кодама обещал половину прибыли. Триста миллионов заработал делец и гангстер Матии. Оставшиеся деньги Кодама поделил между собой и руководителями тех фракций ЛДП, члены которых, занимая правительственные посты, издали распоряжение о государственном строительстве именно в Хатиодзи, на участке Кодамы. Среди мздоимцев находился и министр финансов Какуэй Танака, будущий премьер-министр.

Политики из либерально-демократической партии и её «куромаку» считают, что деньги могут сделать всё, и делают сами всё ради денег.

Но не только деньги – источник силы Кодамы. Ему пригодился опыт шпиона и провокатора, накопленный в Шанхае. Кодама в совершенстве овладел искусством кропотливо и последовательно собирать компрометирующий материал на деятелей, которых желал поставить себе на службу или сокрушить, если они становились ему поперёк дороги. На первых листах, подшитых в досье Кодамы, воспроизведены рассказы Киси о министрах, депутатах парламента, лидерах партий и заправилах бизнеса, которых тот знал. Время в камере тюрьмы Сугамо тянулось медленно и располагало к откровенности.

Кодама не брезговал подслушиванием телефонных разговоров, перехватом личной корреспонденции и даже тривиальной слежкой. Скопированные по секрету документы, киноплёнка, снятая скрытой камерой, магнитофонная лента с записями, воспроизведёнными через потайные микрофоны, ложились в папки с делами, которые Кодама завёл и на врагов, и на друзей. Он добывал информацию у гейш из ресторанов, где политики обсуждают обычно партийные и государственные дела и заключают сделки с предпринимателями, у любовниц, с которыми эти деятели развлекаются на курортах.

В феврале 1959 года депутат нижней палаты парламента Исаму Имаидзуми выступил с запросом по поводу финансовых злоупотреблений премьер-министра Киси с выплатой репараций Филиппинам. Япония расплачивалась со странами, ограбленными ею во время войны, промышленным оборудованием и товарами. Контрагентом выступало японское правительство. Оно закупало продукцию у японских компаний и передавало её стране – получательнице репараций. Репарационный заказ для Филиппин получила от правительства и фирма «Киносита». На товар фирмы правительство назначило цену намного большую, чем он стоил в действительности. Разницу присвоил Киси. Об этом и сообщил Имаидзуми парламенту. Разразился скандал. И вдруг стих. Занявшийся было огонь разоблачений загасил сам Имаидзуми.

Вскоре после выступления в парламенте Имаидзуми получил приглашение посетить Кодаму дома. «Куромаку» встретил его радушно и хлебосольно. Текла милая и ничего не значащая беседа. Внезапно Кодама переменил её ход.

– За что вы так жестоко обошлись в парламенте с уважаемым человеком, господином Киси? – спросил Кодама. Выражение его лица было как на рекламном плакате: воплощённая благожелательность, но в голосе зазвенела сталь. – Вы ведёте себя крайне неосмотрительно, – продолжал Кодама, уже не тая угрозы. – Ведь вам дорого, надеюсь, место в парламенте?

Имаидзуми поначалу растерялся от столь неприкрытого шантажа. Потом собрался с духом и сказал, что считает долгом депутата вывести коррупционера Киси на чистую воду. Кодама опять заулыбался и переключился на другую тему. Прощаясь с Имаидзуми, Кодама протянул ему изящную коробочку.

– Мне будет приятно, если вам понравятся эти швейцарские часы. – Кодама прямо-таки источал дружелюбие.

Имаидзуми от подарка отказался.

– Что же, – Кодама расстроенно вздохнул. – Тогда возьмите хоть это. У меня есть правило: каждый гость уходит из моего дома с подарком.

Отказаться от корейского женьшеня – из-под обёртки выглядывала этикетка – значит вконец обидеть хозяина, посчитал Имаидзуми.

Дома депутат развернул пакет. Не женьшень обнаружил он в нём, а 40-страничную брошюрку, отпечатанную на машинке. «Дело Исаму Имаидзуми» – гласил заголовок. Перелистал. И почувствовал, как зашевелились волосы. В брошюрке досконально описывалась та сторона жизни Имаидзуми, о которой он не рискнул бы поведать и всепрощающему духовнику. С правдой в брошюрке соседствовала ложь. Её умело вкрапили в правду – ни извлечь, ни замазать. И оттого брошюрка превращалась для депутата парламента поистине в смертный приговор.

Имаидзуми бросился к телефону.

– Не стану утверждать, – зарокотал в трубке голос Кодамы, – что в брошюре написана только правда. Да ведь для журналистов-то значения это не имеет!

Больше в парламенте Имаидзуми не слышали. А о его запросе, отвергнутом Киси как враждебный выпад политического противника, постепенно забыли.

Кодама загадил японскую политику, утверждают сейчас в Японии. Неправда: загаженная японская политика позволила пышно расцвести махинациям Кодамы.