По странному, почти мистическому стечению обстоятельств все действующие лица кассетного скандала были как-то связаны с Евгением Марчуком. Секретарь СНБО Украины был знаком с Гонгадзе и Мельниченко, давно дружил с Купчинским. Один из близких помощников Марчука профинансировал создание «Украинской Правды». Таинственный Игорь Гончаров, который опекал журналиста Ельцова, также называл себя “человеком Марчука”. Наверное, мы с Болданюком были единственными участниками этих событий, которые не были знакомы с Евгением Кирилловичем. Чтобы восполнить этот пробел, я предпринял попытку познакомиться с ним и подружиться. Это произошло в начале февраля 2001 года – уже в разгар кассетного скандала.

В начале ноября 2000 года, спустя пару дней после страшной находки в таращанском лесу, Ельцов связался с Гончаровым по пейджеру и попросил его о встрече. На “стрелку” экс-убоповец пришел помятым и очень уставшим. Он был одет так, словно только что вернулся из похода – полувоенные ботинки, заводская роба, явно требующая стирки. Гончаров сообщил, что возвратился из Таращи, и заверил Ельцова, что найденный в лесу обезглавленный труп принадлежит Георгию Гонгадзе. Причину своего интереса к этой истории Гончаров объяснил так:

Когда исчез Гонгадзе, Марчук решил выяснить, что случилось и по чьей вине. Он доверил разобраться в ситуации людям со стороны – бывшим офицерам ФСБ. Гончаров работал вместе с россиянами и исполнял у них роль координатора-связного. Чтобы прояснить ситуацию вокруг обнаружения обезглавленного трупа, его направили в Таращу. Побывав на месте событий, Гончаров убедился, что там действительно нашли тело Гонгадзе.

Из каких соображений экс-убоповец пришел к этому выводу, оставалось загадкой. Известно, что к эксперту Воротынцеву он не обращался и в морг, чтобы осмотреть найденный труп, не заходил. Тем не менее, Гончаров точно знал: журналиста Гонгадзе убили “орлы Кравченко” (при участии бандитов Волкова и Киселя), а перезахоронили его обезглавленный труп уже сотрудники СБУ, то есть – люди Деркача. Эта версия, излагаемая, в свою очередь, устами “человека Марчука” показалась Ельцову очень правдоподобной. Он всецело доверял Гончарову и считал его надежным источником информации.

Игорь Гончаров действительно знал Марчука и работал в его предвыборном штабе в 1999 году. Более того, навещал секретаря СНБОУ в госпитале СБУ, куда тот попал после автомобильной аварии. В это же самое время – весной 2000 года – другой знакомый Марчука познакомился с Гонгадзе и предложил ему профинансировать создание «Украинской Правды». Журналисты называли его Петровичем и ассоциировали с человеком, о котором упоминалось в прессе:

“В Украине есть люди, заинтересованные, используя некогда совместную работу в КГБ, наладить более тесные взаимоотношения с новым российским руководством. Например, Евгений Марчук. Еще до президентских выборов Москву посетила небольшая группа его бывших сослуживцев и сторонников во главе с господином Владимиром Макиенко. Путин их не принял, но попытки – не пытки, и, очевидно, они будут продолжаться, поскольку для Евгения Марчука Россия – это, пожалуй, единственный шанс получить сектор собственной значимости”. («Зеркало Недели», 22 – 28 апреля 2000 года)

Руку Марчука в кассетном скандале усматривали многие. Даже Мороз в кулуарных беседах намекал, что именно Евгений Кириллович организовал прослушивание кабинета президента. Правда, заявить об этом публично лидер социалистов, по известным причинам, не решался. Что касается Мельниченко, то еще во время первых эфиров на «Свободе» журналисты отметили его благосклонное отношение к действующему секретарю СНБОУ. Впрочем, все это было на уровне догадок и слухов.

Единственным человеком, который открыто говорил о причастности Марчука к разразившемуся политическому кризису, был бывший начальник военной разведки Украины Александр Скипальский:

“Кассетный скандал является составной частью стратегической игры, которая выгодна Москве. На мой взгляд, за спиной Мельниченко стоят профессионалы, причем такие, чьи приказы он не просто выполняет, а которым полностью доверяет. Кто ему может обеспечить стопроцентную безопасность во время пребывания за границей? Только спецслужба. Я не буду говорить, нужно ли верить известным записям. Это, на мой взгляд, не является дилеммой. Но если бы мы сейчас узнали, кто руководит Мельниченко, многие отказались бы быть пешкой в чужой игре. Моя версия – это Евгений Марчук, исполняющий роль главного дирижера “кассетного скандала” в Украине”. («Україна молода» 22 февраля 2001 года).

Опытный разведчик ошибался, по крайней мере, в одном: за Мельниченко, после его отъезда в Чехию, уже никто не стоял. Предположить, что люди, которые прячут Мельниченко, как-то связаны с Марчуком, было резонно. Однако, в действительности, это было не так.

Стыдно признаться, но я не был лично знаком с Евгением Кирилловичем. Моя жена Иванка тоже. Под подозрением оставался Болданюк. На эту тему у нас состоялся серьезный разговор, но мой друг побожился, что никогда не видел Марчука. После этого я пришел к выводу, что мне обязательно нужно познакомиться с секретарем СНБОУ. И вскоре для этого представился удобный случай.

По уникальному стечению обстоятельств, в самый разгар кассетного скандала Марчук собрался с визитом в Мюнхен. Целью его приезда было участие в конференции по международной безопасности, которая открывалась в столице Баварии 4 февраля 2001 года. В это время Мельниченко сидел в Остраве без документов и все еще искренне надеялся вернуться в Украину.

Готовясь к предстоящей встрече, я перечитал ряд интервью Марчука, посвященных кассетному скандалу. Одно из них он дал 17 декабря 2000 года первому каналу украинского телевидения. Секретарь СНБОУ уверенно приписал политический кризис в стране проискам оппозиции и встал на защиту Кучмы.

“Видно, что всей этой акцией руководит или какая-нибудь группа людей, или какой-то координационный центр. И видно это достаточно хорошо – по целям, по мишеням. Прежде всего, это Президент и большинство в парламенте. Кроме этого избраны для удара фигуры главы Администрации, руководителя МВД и Генерального прокурора. Потом там вставляют в текст фамилии других людей из окружения Президента, которых надо поссорить между собой и внести напряжение. Проще, правоохранительные органы и дальше круг политических фигур, которые есть открытыми сторонниками Президента.

Это все выстроено так, чтобы одних заблокировать, других дискредитировать, а третьих, я имею в виду политических сторонников президента, поставить в двузначное такое положение, а проще – перессорить всех между собой…”

Похоже, секретарь СНБОУ, как никто другой, знал, о чем говорил. И здесь я был полностью согласен с его оценками. Однако дальше он, как и Скипальский, заблуждался:

“Операция, которую проводят, действительно дорого стоит как в прямом, так и в физическом понимании этого слова. Если этот офицер вывезен за границу, это не простое дело! Нужны большие деньги, чтобы содержать его там, обеспечивать членов его семьи. Его же там кто-то сопровождает. Для этого необходимо иметь контакты с органами власти. Нужны деньги, чтобы заказывать публикации в газетах в европейских странах. Это тоже стоит недешево”.

Прочитав это, я подумал: неужели Марчук говорит искренне и действительно не знает о том, кто вывез Мельниченко за границу и где он находится? Ну, тогда он не секретарь Совета безопасности, а бригадир колхозных трактористов. Честно говоря, я отказывался в это верить. Болданюк тоже считал, что местонахождение Мельниченко, можно было, при желании, установить за один день. Для этого требовалось просто проверить номера моего джипа: он был зарегистрирован на имя супруги моего друга Павлины.

Мое знакомство с секретарем СНБОУ состоялось в Украинском свободном университете. Марчук приехал туда вместе с министром иностранных дел Украины Зленко, чтобы вручить награды видным представителям диаспоры. Ректор университета Лео Рудницкий был награжден орденом Ярослава Мудрого, а бывший редактор бандеровской газеты «Шлях Перемоги» Владимир Леник – орденом «За заслуги». Государственные награды вручались от имени президента Украины Кучмы. После торжественной церемонии состоялся фуршет, в ходе которого присутствующие свободно общались между собой и с гостями из Киева. Разговаривая с Рудницким, я пошутил:

– Ваш орден, наверное, войдет в историю. Он будет последним за время президентства Кучмы.

В то время я еще по инерции верил Морозу и ждал скорой отставки президента. Но я ошибался, не зная реальной ситуации в Украине.

Затем я представился Марчуку и предложил ему прогуляться. Вместе с моей дочкой Ганнусей мы вышли из здания университета на улицу. Марчук первым делом поинтересовался, сколько девочке лет, и сколько она знает языков. Ганнуся сообщила, что в свои десять лет знает украинский, русский, чешский, польский, немецкий и учит английский. После этого я обратился к секретарю СНБОУ:

– Евгений Кириллович, я читал ваши заявления для прессы. Вы говорите, что это целая операция, что нужно много денег для того, чтобы прятать Мельниченко. Так майор живет здесь поблизости. Можно поговорить с ним по мобильному. И даже встретиться, при желании. Заодно посмотрите, как и на что он живет. Кстати, он к вам прекрасно относится.

В ответ, Марчук улыбнулся и заявил:

– Хорошо, я понял, вас. Но не стоит торопиться, Владимир Иванович. Подождем, посмотрим, как будут развиваться события.

Мне показалось тогда, что Марчук намекает на какие-то близкие перемены в Украине.

Со временем я понял, что кассетный скандал и записи Мельниченко были выгодны Марчуку, так же как и Морозу. Они оба зарабатывали себе на этом политические дивиденды. Украина переживала глубокий политический кризис, в ходе которого был дискредитирован президент и его окружение, а также подорван авторитет государственных и силовых структур. И в это трудное время секретарь СНБОУ, оставаясь вне зоны критики, спасал престиж Украины на мировой арене. Более того, его кандидатура числилась среди претендентов на замену Ющенко…

На судьбу живого человека по имени Мельниченко Марчуку, как и Морозу, было наплевать. Его также устраивал вариант “снегопада в Татрах”… С учетом давних связей секретаря СНБОУ с Мыколой, это стало бы оптимальным развитием событий.

Итак, Марчук до Мюнхена меня не знал. Зато, как выяснилось, давно и с удовольствием общался с Романом Купчинским. Они были хорошо знакомы по Киеву, и продолжали встречаться уже во время кассетного скандала.

23 апреля 2001 года, вскоре после отъезда Мыколы за океан, Марчук вновь посетил Европу – на этот раз, Брюссель. Там проходила международная конференция «Украина и Европейский Союз». Среди журналистов присутствующих на мероприятии был Роман Купчинский. Он специально приехал из Праги, чтобы повидать секретаря СНБОУ. Подробностями этой встречи впоследствии поделился на Интернет-форуме «Майдан» брюссельский корреспондент «Свободы» Славко Волынский:

“Два дня Марчук и Купчинский свободно попивали виски и о чем-то совещались. Наконец мы собрались втроем: в уютном маленьком кафе на территории штаб-квартиры НАТО. Купчинский настаивал на том, чтобы в Украине закрыли уголовное дело против Мельниченко. Марчук предложил нам заключить договоренность о “долговременном сотрудничестве”. Подразумевалось, что мы с Купчинским с помощью радио «Свобода» и других доступных средств массовой информации будем активно дискредитировать Кучму и Деркачей. А также – следить за западной прессой и не распространять появляющуюся там негативную информацию о Марчуке. Наоборот, формировать его позитивный образ. Марчук пообещал, что оплатит нашу работу. Вскоре из Киева прибыл гонец с первой партией дискет: материалы о туринском судебном процессе, компромат на Кучму, Деркача, Пустовойтенко. Вот кто был тогда в кругу его врагов”.

Несмотря на дружбу и сотрудничество с Купчинским, Марчук в своих публичных выступлениях констатировал “информационную экспансию со стороны других государств на Украину” и даже “психологическую войну”. Утверждал, что некоторые журналисты не столько освещают события в Украине, сколько ведут политическую, пропагандистскую работу на стороне одной из конфликтующих сторон. Евгений Кириллович негодовал:

– Применение записей Мельниченко во внутриполитической борьбе я еще могу объяснить. Но использовать их как повод для внешней атаки на Украину, которую развязали некоторые средства массовой информации, неприемлемо!

Марчук был прав, говоря о недопустимости использования записей Мельниченко иностранцами. И это наглядно показал дальнейший скандал вокруг «Кольчуги».

Впрочем, выступать в роли пророка Евгению Кирилловичу было не впервые. Еще в 1998 году, будучи депутатом Верховной Рады, он предвидел грядущий кассетный скандал и с точностью до деталей предсказал его сценарий: компрометация государственного политика на основе тайно зафиксированной эмоциональной угрозы.

Оказалось, что появление майора Мельниченко с его записями было закономерным – служба госохраны в Украине имела право осуществлять негласный контроль, в том числе и за ведущими политиками страны. В советское время специальные методы по сбору информации использовали всего лишь три структуры. Этим занимались КГБ, МВД, Генпрокуратура, причем техническая сторона была сконцентрирована только в КГБ. В Украине же число таких органов постоянно увеличивалось. К СБУ, МВД и Генпрокуратуре добавились Управление государственной охраны, Национальное бюро расследований. Пытались “пробить” себе это право военная разведка, оперативные подразделения погранвойск и налоговая милиция. И это было чревато неприятностями, о чем давно предупреждал Евгений Кириллович:

“Без четко отработанного механизма гражданского контроля над силовыми структурами это может быть применено в политических целях, тем более на фоне начавшейся предвыборной борьбы”.

Дальше Марчук рассуждал о том, что тайно записанные разговоры граждан (в том числе политиков), содержащие эмоциональные угрозы, могут быть определенным образом использованы теми, кто их тайно записывает.

“Например, если какой-то политик на митинге резко высказался в адрес, скажем, Президента и в публичном выступлении прозвучала открытая угроза, это противоправное деяние должно расследоваться, как положено. Но политическая фразеология такова, что оперативный работник может ее, потом интерпретировать по-своему. Этого не должно быть, но это может быть…

В советские времена, если было зафиксировано, что некий гражданин высказывал угрозу в адрес Брежнева, это моментально проверялось. И тотчас выяснялись два обстоятельства – в какой ситуации он это сказал (то ли выпивши, то ли поссорившись с каким-то начальником, то ли это психически нездоровый человек), то есть насколько это было осознанно. А второе – зафиксированы ли хоть малейшие признаки приготовления. Если первое обстоятельство оперативно "просвечивало", что человека "довели", но он никогда и не думал об этом, и приготовлений не было, то с таким гражданином проводили беседу, и на этом все заканчивалось…”

В Украине такой оперативной проверкой уже не занимались. Хотя о факте зафиксированных угроз становилось известно слишком многим компетентным органам. Еще в начале 1998 года экс-глава СБУ подозревал, что “накопление” подобной информации может привести к политическим скандалам.

“У политиков есть соблазн использовать правоохранительные структуры, чтобы добыть определенную негативную информацию для ее дальнейшего использования в политической борьбе. Отмечу, что подобные устремления были характерны и в других странах, к примеру, тот же Уотергейт”.

(«Киевские ведомости». 11 февраля 1998 года)

Итак, Евгений Кириллович Марчук предупреждал о кассетном скандале, но к его мнению не прислушались. А в одиночку он не сумел его предотвратить…

Высказываясь о кассетном скандале в прессе, секретарь СНБОУ постоянно подчеркивал: невозможно представить, чтобы Мельниченко действовал в одиночку. Я часто задумывался над смыслом этих слов. Марчук, очевидно, подразумевал, что Мыкола был членом группы, занимающейся прослушиванием президента, и действовал в чьих-то интересах. Тогда в чьих?

Быть может, размышлял я, прослушивание кабинета президента организовал не Марчук, а совсем другие люди? А Мельниченко тоже пришел к нему по собственной инициативе, так же, как и к Морозу? Может, Марчук лишь пользовался информацией от Мыколы и не доверял ему до конца, подозревая, что майора кто-то подослал? В конце концов, думал я, все возможно – ведь и сам я познакомился с Марчуком по личной инициативе. Он меня к себе не звал.

Странная благосклонность Мельниченко к Марчуку объяснялась просто. Секретарь СНБОУ предполагал, что майор мог проникнуться к нему уважением, прослушивая свои записи. Кучма действительно никогда не любил Марчука. Он постоянно ругал его заочно в своем кабинете, называя самым коррумпированным человеком в Украине.

В дружбе Марчука с директором украинской «Свободы» также не было ничего удивительного. В Украине ведущие журналисты традиционно тесно общаются с политиками и обслуживают их на коммерческой основе. Привлечь на свою сторону американскую радиостанцию было несомненным личным достижением Евгения Кирилловича. Это, по слухам, обошлось всего в 500 долларов, которые он однажды одолжил в Киеве Купчинскому.

Таинственный экс-убоповец Игорь Гончаров также был знаком с Марчуком. Однако об их сотрудничестве в деле Гонгадзе известно, в основном, со слов самого Гончарова. Не исключено, что он намеренно врал. Ведь в показаниях экс-убоповца Генпрокуратуре утверждалось, что он дружил с Гонгадзе и лично его финансировал. Более того – сотрудничал с самим майором Мельниченко. Однако, ни Притула, ни Мыкола, в глаза не видели этого человека. Поэтому и его рассказы о деловом партнерстве с Марчуком могли быть крайне преувеличены. Кто знает, может, Гончаров работал напрямую с ФСБ, и лишь называл себя человеком Евгения Кирилловича? Ведь предприниматель по прозвищу Петрович, который профинансировал создание «Украинской Правды», признавался, что работает не столько на Марчука, сколько напрямую с Россией.

Быть может, думал я, Марчука тоже использовали втемную в игре более серьезных сил. И нити, ведущие к настоящим режиссерам кассетного скандала, тянутся, как и предполагал Скипальский, в Москву? А сам Евгений Кириллович всего лишь предвидел неприятности, старался их предупредить, а когда не вышло – работал над минимизацией негативных последствий кассетного скандала для Украины?…