Цзиньский Учжу по льду переходит реку Хуанхэ. Чжан Бан-чан замышляет свергнуть династию Сун.

Мы уже упоминали о том, что Цзун Цзэ послал гонца в Таньинь. Через несколько дней гонец прискакал обратно и доложил:

— Господин Юэ Фэй болен и не может прибыть. Остальные господа не пожелали покидать старшего брата, так что мне пришлось вернуться за вашими указаниями.

Цзун Цзэ тяжело вздохнул: «Болезнь ниспослало на Юэ Фэя Небо, — значит, оно захотело гибели Сунской династии!»

Между тем Учжу приказал Уголуну и Угоху, ханам племени Яньцзыго, собрать в Хэцзяне мастеровых, умеющих строить суда, заготовить лес и строить лодки для переправы через Хуанхэ. На берегу реки закипела работа.

Об этом узнал Ли Ган и приказал Чжан Бао во главе флотилии из десятка судов плавать вдоль берега и следить, чтобы никто из чжурчжэней не переправился на эту сторону.

Получив это приказание, Чжан Бао подумал: «Правду ли говорят, что у врагов войск пятьсот тысяч? Переправлюсь-ка я на тот берег и сам разузнаю!»

Глубокой ночью он переплыл Хуанхэ, дождался рассвета и подкрался к неприятельскому лагерю.

Там еще спали. Чжан Бао навалился на одного воина, зажал его голову под мышкой и бросился бежать. Однако он вскоре заметил, что сдавил пленника слишком сильно и тот мертв!

— Не повезло! — сокрушался Чжан Бао. — Попался же такой слабый!

Чжан Бао вернулся назад и схватил еще одного воина. Тот хотел закричать.

— Посмей только пикнуть — убью! — пригрозил ему Чжан Бао.

Он утащил пленника в лес, бросил на землю и спросил:

— Говори, сколько у вас войск?

— Почти шестьсот тысяч!

— Чей это лагерь, откуда я тебя взял? Учжу здесь?

— Нет, отсюда до лагеря Учжу почти тридцать ли! Здесь стоит командир передового отряда — Хэйфынгао.

— А рядом чей лагерь? — спросил Чжан Бао.

Первый лагерь Уголуна, а за ним — Угоху. Они строят лодки для переправы.

— Что ж! Спасибо тебе! — Чжан Бао ударил пленника дубинкой по голове, повернулся и побежал к лагерю Хэйфынгао.

Смельчак ворвался в лагерь и начал крушить вражью силу.

Воины бросились с докладом к Хэйфынгао. Но пока тот поднялся, побоище кончилось. Чжан Бао перебил почти всех мастеров, строивших лодки, поджег строительный материал и скрылся.

Хэйфынгао распорядился убрать трупы убитых и отправить на лечение раненых.

Вскоре ему донесли:

— Этот варвар перебил мастеров и сжег все материалы для строительства лодок! Его никто не мог задержать, и он ушел за реку!

— Сколько с ним было воинов? — спросил Уголун. — И когда он ушел?

Он был один, а ушел недавно.

Уголун и Угоху с отрядом войск поскакали к Хуанхэ. Над рекой висел седой туман, бушевали волны. Нигде не было видно ни одной лодки.

Сдерживая кипевшую в груди ярость, оба военачальника дождались рассвета и поехали докладывать о случившемся Учжу. Тот распорядился восстановить мастерские, снова заготовить материал и найти новых мастеров.

А Чжан Бао переправился через реку, явился к хозяину и стал требовать награду за подвиг. Ли Ган рассердился:

— Награду? За подвиг?! Наказать тебя надо за нарушение приказа! Как ты посмел самовольно переплывать реку? А если бы тебя убили?

Но отрубленные головы врагов Ли Ган все-таки приказал выставить напоказ.

Уходя от Ли Гана, Чжан Бао самодовольно бормотал:

— Не засчитали подвига — и ладно! Зато хоть подрался в свое удовольствие!

Если бы Небо покровительствовало Ли Гану и Цзун Цзэ, чжурчжэни никогда не переправились бы на южный берег Хуанхэ, и народ не был бы ввергнут в пучину бедствий.

Но все обстояло как раз наоборот. Третьего числа восьмого месяца подули сильные ветры, а через несколько дней ударили морозы. Для чжурчжэней в овчинных шубах холод был нипочем, но сунские воины от него сильно страдали. Мороз с каждым днем крепчал, и вскоре Хуанхэ покрылась льдом.

Учжу с удивлением спрашивал военного наставника:

— Неужели на юге в восьмом месяце бывают морозы?

— Я тоже ничего не понимаю, — ответил Хамичи. — На юге должно быть тепло, на севере холодно — таков закон Неба. Никогда не слыхал, чтобы в середине осени, когда цветет корица, случались такие холода! Видно, Небо питает к вам особую благосклонность, повелитель!

— Какая же это благосклонность — посылать мороз? — усмехнулся Учжу.

— В старину Го Янь-вэй захватил Поднебесную Лю Чжи-юаня тоже в восьмом месяце. Тогда точно так же Хуанхэ замерзла, и он переправился через нее по льду. Пошлите людей взглянуть на реку. Если лед на ней крепкий — Кайфын в наших руках.

Учжу так и сделал. Оказалось, что Хуанхэ действительно покрылась толстым льдом. Армия чжурчжэней без промедления начала переправу.

У сунских воинов, жестоко страдавших от мороза, не было никакого желания вступать в бой — при одном виде огромного неприятельского войска они обратились в бегство.

Чжан Бао взвалил Ли Гана на спину и тоже покинул лагерь. Вскоре к ним присоединился и Цзун Цзэ.

Оба военачальника решили ехать в столицу и просить у императора новых указаний. Во дворце уже знали о наступлении неприятельской армии, и едва Ли Ган и Цзун Цзэ въехали в город, как их встретил императорский посланец. Он объявил, что, поскольку они сдали оборону на реке Хуанхэ, государь, памятуя об их прежних заслугах, решил не казнить их, а только лишить званий.

Ли Ган и Цзун Цзэ сдали посланцу печати, и тот уехал.

Цзун Цзэ сказал Ли Гану:

— Все-таки государь еще милостиво с нами обошелся!

— Милостиво?! Его совсем опутали изменники! Я не могу спокойно смотреть, как они продают врагам Сунскую империю! Нет! Уеду в деревню и буду ждать лучших времен!

— Придется и мне последовать вашему примеру, — вздохнул Цзун Цзэ.

Он послал своего сына Цзун Фана в город за семьей. Ли Ган приказал Чжан Бао сделать то же самое.

Они забрали свои семьи и уехали в деревню.

А император отдал приказ военачальникам подготовить столицу к обороне.

Теперь вернемся немного назад и продолжим рассказ об Учжу. Когда он завладел лагерями сунских войск, тучи рассеялись, выглянуло солнце и быстро растопило лед на Хуанхэ.

Учжу приказал собрать все лодки на южном берегу, переправить на них войска, которые не успели перейти реку по льду, и начал наступление на Кайфын. Передовой отряд из пяти тысяч воинов возглавляли вождь племени мадиго — Хэйфынгао, и вожди племени яньцзыго — Уголун и Угоху.

В двадцати ли от города чжурчжэни расположились лагерем.

Разведчики донесли об этом императору, и Цинь-цзун созвал на совет всех своих военачальников и придворных сановников.

— Войска Учжу перешли Хуанхэ и угрожают столице, — сказал он. — Как их отразить?

Первым выступил Чжан Бан-чан:

— Государь, я уже распорядился вызвать войска из провинций, но я не ожидал, что Учжу подойдет так скоро! Пока помощь не подоспела, мне кажется, лучше всего послать Учжу подарки и уговорить его отвести войско за реку.

— Где это видано, чтобы могущественное государство откупалось от врага?! — возмутился Цинь-цзун.

— Государь, разве вы не помните, как ханьский император отдал гуннам Ван Чжао-цзюнь? — возразил Чжан Бан-чан. — Нам прежде всего необходимо отвести нависшую над государством опасность! Мне думается, надо послать варварам повозку золота, повозку серебра, тысячу кусков парчи и шелка, пятьдесят девушек и пятьдесят мальчиков-певцов, вина, свиней и баранов. Вот только не знаю, найдется ли среди придворных человек, который отвез бы подарки во вражеский стан!

— Кто из вас осмелится поехать на переговоры с чжурчжэнями? — обратился к сановникам Цинь-цзун.

Никто не отозвался.

— Если нет желающих, я сам поеду, — вызвался Чжан Бан-чан.

— Вы самый преданный династии человек! — воскликнул растроганный Цинь-цзун. — Потрудитесь же во имя государства!

Чжан Бан-чан с подарками прибыл в передовой цзиньский лагерь. Охрана доложила о нем Хэйфынгао.

— Впустите его! — распорядился тот.

Чжан Бан-чан вошел в шатер Хэйфынгао и низко поклонился.

— Чужеземец, твой император прислал тебя сюда с подарками? — спросил Хэйфынгао.

— Он повелел передать подарки вашему главному полководцу.

— Взять его и отрубить голову! — грозно рявкнул Хэйфынгао.

Телохранители бросились на Чжан Бан-чана.

— Не гневайтесь, великий вождь! — взмолился Чжан Бан-чан. — Вот, возьмите список подарков!

Хэйфынгао бегло просмотрел бумагу и сказал:

— Встань с колен, Чжан Бан-чан! Подарки оставь здесь и жди, пока я переговорю с нашим повелителем.

— Великий вождь, мне надо еще сообщить ему кое-что важное!

— Важное? Говори мне, я передам ему.

— Если можно, передайте своему полководцу: я прибыл, чтобы поднести ему в подарок все земли и богатства Сунской империи.

— Хорошо, я ему доложу, а ты можешь уезжать.

Чжан Бан-чан вернулся в город и доложил императору, что его воля исполнена.

Между тем столь щедрые подарки ослепили Хэйфынгао, и он подумал: «Эти богатства по праву должны принадлежать мне! Пусть они будут мне наградой за то, что я помогаю Учжу завоевывать Сунскую империю!»

Он приказал телохранителям забрать подарки, снялся с лагеря и ушел.

Когда об этом доложили Учжу, он растерялся:

«Почему Хэйфынгао ушел? Неужели подумал, что я не награжу его, когда завоюю Срединную равнину?»

Учжу распорядился, чтобы покинутый лагерь заняли войска племени яньцзыго.

А в это время разведчики докладывали императору:

— Государь, войска варваров опять подошли к городу!

— Что это значит? — спросил Цинь-цзун у Чжан Бан-чана. — Вчера вы отвозили им подарки, договорились о мире, а сегодня они опять наступают?!

— Государь, мне думается, чжурчжэни недовольны подарками. Надо послать еще, и они сразу отступят за Хуанхэ!

Пришлось Цинь-цзуну снова готовить подарки, и опять их повез Чжан Бан-чан.

О его прибытии стража доложила Уголуну и Угоху.

— Пусть войдет! — распорядились они.

Чжан Бан-чан вошел в шатер, пал ниц перед вождями чжурчжэней и воскликнул:

— Я привез подарки великому повелителю и хочу сообщить ему об очень важном деле!

— Мы не повелители, — сказали Уголун и Угоху, просмотрев список подарков. — А те подарки, что ты привозил в прошлый раз, забрал себе Хэйфынгао. Но мы тебя не обманем — возвращайся в город и жди добрых вестей.

Чжан Бан-чан низко поклонился и вышел.

— Теперь понятно, почему ушел Хэйфынгао! — сказал Уголун. — Мы совершили подвигов не меньше его, а он забрал себе все подарки! Давай и мы заберем все, что сегодня нам привезли, и уйдем домой!

Угоху не стал возражать. Они снялись с лагеря и прямиком двинулись на родину.

Опять воины доложили Учжу:

— Уголун и Угоху покинули лагерь!

— Что такое?! — удивлялся Учжу. — Придется мне занять их место и самому разобраться во всем!

А в это время сунские разведчики докладывали императору:

— Войска Учжу опять подступили к городу!

Цинь-цзун был вне себя от негодования.

— Государь, я два раза возил подарки, но меня не допускали к Учжу, — оправдывался Чжан Бан-чан. — Разрешите съездить в третий раз, и я ручаюсь — мы добьемся мира!

— Что я еще могу послать?! — Цинь-цзун заплакал. — Где взять новые подарки?

— Государь, подарки послать необходимо! Если вы этого не сделаете, потом меня не обвиняйте!

— Тогда пусть чиновники купят у простолюдинов девушек покрасивее, а драгоценности мы как-нибудь соберем во дворце.

— Боюсь, девушки из простого народа не понравятся Учжу! — возразил Чжан Бан-чан. — Надо бы подыскать из дворцовых.

Опять Цинь-цзун уступил, и снова Чжан Бан-чан повез подарки. Но на этот раз чжурчжэни даже не подпустили его к воротам лагеря и еще издалека крикнули:

— Стой! Сходи с коня!

Один из воинов побежал в шатер и доложил Учжу:

— Могущественный повелитель, южный чужеземец просит позволения предстать перед вами! Говорит, что он первый министр сунского двора Чжан Бан-чан!

Учжу спросил у Хамичи:

— Кто этот Чжан Бан-чан, честный человек или предатель?

— Самый что ни есть предатель.

— Так, может быть, его?.. — Учжу провел пальцем по горлу.

— Повелитель, не надо торопиться — сейчас предатели могут сослужить вам хорошую службу! — возразил Хамичи. — А когда вы завоюете Поднебесную, можете расправляться с ними, как вам вздумается!

— Хорошо, пусть его позовут! — согласился Учжу.

Чжан Бан-чан вошел в шатер, упал на колени и воскликнул:

— Могущественный владыка, ваш раб Чжан Бан-чан желает вам здравствовать тысячу лет!

— Зачем пожаловал, почтенный Чжан? — спросил Учжу.

— Я хочу разорить сунского императора и уговорил его послать вам подарки! Я приезжаю третий раз — два раза подарки забирали себе ваши вожди.

— Так вот почему они ушли! — воскликнул Учжу.

— Повелитель, пожалуйте ему титул вана, и он будет служить вам, как верный пес! — шепнул Хамичи на ухо Учжу.

— Чжан Бан-чан, если ты изъявишь мне покорность, я пожалую тебе титул чуского вана! — объявил Учжу.

— Покоряюсь, покоряюсь и готов вам служить! — Чжан Бан-чан земно поклонился. — Но только вы, повелитель, должны лишить сунского императора наследников! Иначе Поднебесную вам не завоевать!

— Как же это сделать?

— Пошлите со мной своего чиновника. Пусть он скажет, что вы отведете войска только тогда, когда вам дадут в заложники вана из императорской фамилии. Я тоже постараюсь припугнуть императора, и можете быть уверены — он пришлет к вам наследника престола.

«Подлец, настоящий подлец!» — с возмущением подумал Учжу, но, продолжая сохранять любезный тон, сказал:

— Ты замечательно придумал! С тобой поедут мои министры Хамиган и Хамицян. Девушек и мальчиков-певцов можешь забрать — они мне не нужны.

Чжан Бан-чан с Хамиганом и Хамицяном вернулся в город, предстал перед Цинь-цзуном и доложил:

— Девушки и мальчики-певцы Учжу не нужны, он отведет войска, как только к нему в заложники пришлют наследника престола. Советую вам, государь, согласиться на его требование! Ведь как только подойдут войска и мы разгромим варваров, наследник вернется ко двору! Но если вы сейчас ответите отказом, может погибнуть вся империя!

Цинь-цзун колебался.

— Решайтесь скорее, государь! Положение опасное, медлить нельзя! — торопил Чжан Бан-чан.

— Наставник Чжан, проводите посланцев в Золотую беседку, — приказал Цинь-цзун. — Мы с отцом посоветуемся и объявим наше решение.

Чжан Бан-чан проводил цзиньских министров в беседку, а сам тайком вернулся во дворец и сказал императору:

— Государь, речь идет о судьбе государства. Когда будете советоваться с батюшкой, сохраняйте твердость! Я понимаю, что он любит своих детей, — но нельзя же из-за малого терять большое!

Цинь-цзун кивнул головой, удалился во внутренние покои и сказал отцу:

— Чжурчжэни требуют в заложники вана из императорской семьи, иначе они отказываются увести войска.

Хуэй-цзун сквозь слезы проговорил:

— Сын мой, ты попался в сети изменников! Но если иного выхода нет, придется послать твоего брата Чжао-вана.

Старый император велел позвать младшего сына и, с трудом сдерживая слезы, сказал ему:

— Сын мой, ты знаешь, что армия Учжу угрожает столице? Твой старший брат трижды посылал ему подарки и просил мира, но он не хочет уходить, пока ему по пришлют в заложники вана из императорской семьи. Я хотел бы послать тебя!

Молодому вану было всего пятнадцать лет. Он отличался исключительной сыновней почтительностью и, как только увидел отца в печали, так сразу сказал:

— Батюшка, не жалейте меня! Вам тяжело, я понимаю. Но разве легко было нашему предку создать империю? Я буду заложником у чжурчжэней, а как только подойдут войска и варваров разгромят, мы снова встретимся!

Хуэй-цзун был тронут его словами. Он вышел в зал, созвал сановников и обратился к ним:

— Чжао-ван согласился поехать заложником в цзиньский лагерь! Кто из вас хочет его сопровождать?

Вперед вышел Цинь Гуй, молодой человек, получивший на последних экзаменах звание «первого из сильнейших», и доложил:

— Я готов ехать с ваном и охранять его!

— Очень рад твоему рвению! — одобрительно сказал Цинь-цзун. — Когда вернешься, получишь самую высокую должность!

С этими словами Цинь-цзун удалился во внутренние покои, чиновники тоже покинули дворец.

Чжан Бан-чан, Цинь Гуй и два цзиньских министра повезли Чжао-вана во вражеский стан. Чжао-ван горько плакал, покидая столицу.

Когда Чжан Бан-чан добрался до неприятельского лагеря, он сошел с коня и вместе с Хамиганом и Хамицяном направился в шатер Учжу. Цинь Гуй с Чжао-ваном остались ждать у ворот.

Как только Чжан Бан-чан явился к Учжу, тот спросил:

— Ну, что?

— Южный чужеземец Чжан Бан-чан сдержал слово: сунский император прислал заложника! — доложили Хамиган и Хамицян. — Это сын Хуэй-цзуна — Чжао-ван, а сопровождает его некий Цинь Гуй. Они у ворот лагеря ждут ваших приказаний.

— Пригласите их ко мне! — распорядился Учжу.

Военачальник Пулувань, которому отдавал приказание Учжу, был немного глуховат, и слово «пригласить» принял за «притащить». Он выбежал из лагеря и грозно крикнул:

— Который тут Чжао-ван?

Цинь Гуй указал на отрока.

Пулувань подскочил к Чжао-вану, грубо стянул его с седла и поволок в лагерь.

— Вы так убьете моего господина! — кричал Цинь Гуй, догоняя его.

Пулувань притащил Чжао-вана к шатру, но юноша был уже мертв.

Учжу охватил гнев:

— Кто велел тебе тащить его по земле? Мерзавец, отрубите ему голову!

В это время в шатер с воплями вбежал Цинь Гуй:

— О-о-о! Убили моего вана!

— Так это и есть «первый из сильнейших» Цинь Гуй? — обернувшись, спросил Учжу.

— Да, — подтвердил Хамичи.

— Пусть он останется у нас, — распорядился Учжу.

Поистине:

Если вы не знаете, как после этого развертывались события, прочтите следующую главу.