Ли Жо-шуй осыпает бранью цзиньского правителя и гибнет от мечей. Цуй Сяо передает одежду пленным императорам и получает написанный кровью указ.

Итак, Учжу не отпустил Цинь Гуя, велел ему похоронить Чжао-вана, а сам спросил у Чжан Бан-чана:

— От Чжао-вана мы избавились. Что делать теперь?

— При дворе остался еще Кан-ван Чжао Гоу. Я поеду обратно и потребую, чтобы его к вам прислали.

Изменник явился ко двору и, проливая перед императором крокодиловы слезы, сказал:

— Чжао-ван упал с коня и убился. Теперь Учжу требует в заложники другого вана. Он грозит ворваться в столицу, если вы не исполните его требование.

Убитому горем императору пришлось послать за Кан-ваном. Когда Цинь-цзун сообщил ему требование Учжу и рассказал, как погиб Чжао-ван, юноша твердо сказал:

— Не жалейте меня, отправляйте в цзиньский лагерь! Сейчас главное — спасти государство от гибели!

— Кто согласен сопровождать вана? — обратился император к сановникам.

— Разрешите мне выполнить ваше повеление, государь! — вызвался чиновник Ли Жо-шуй из ведомства чинов.

Кан-ван попрощался с отцом и дедом и покинул город. У ворот цзиньского лагеря Чжан Бан-чан его остановил, а сам отправился к Учжу и доложил:

— Я привез вам Кан-вана, при дворе больше не осталось наследников.

Опасаясь, как бы и с этим ваном чего-либо не случилось, Учжу приказал военному наставнику лично его встретить.

А Ли Жо-шуй украдкой наставлял Кан-вана:

— Государь, запомните одно мудрое правило: «Умный нигде не пропадет, а глупому храбрость не поможет». Когда предстанем пред Учжу, действуйте осторожно и ни в коем случае не падайте духом.

— Знаю, — ответил Кан-ван.

Хамичи пригласил обоих в шатер Учжу. Величественная внешность и благородные манеры юного вана привели в восторг цзиньского полководца:

— Какой красавец!.. Если бы он согласился признать меня отцом, я обязательно отдал бы ему трон, как только Поднебесная будет в моих руках!

Кан-ван сперва не хотел соглашаться, но слова «отдам трон» подействовали на него магически, и он сказал:

— Я готов отныне называть вас отцом!

Учжу не мог скрыть своей радости. Он приказал поставить для Кан-вана в лагере отдельный шатер.

Когда Кан-вана проводили в шатер, Ли Жо-шуй смело последовал за господином.

— Ты кто такой? — грозно спросил его Учжу.

— А тебе какое дело? — грубо ответил тот и, отвернувшись, направился прочь.

— Кто этот странный человек? — спросил Учжу военного наставника.

— Это Ли Жо-шуй, один из честнейших чиновников, какие сейчас есть при сунском дворе!

— Пусть останется в лагере и будет наставником Кан-вана, — сказал Учжу. — И прикажите, чтобы его не обижали! Жаль, что я не оказал ему должного уважения!

На следующий день, едва приступив к делам, Учжу первым долгом спросил Чжан Бан-чана:

— Ну? Что будем делать дальше?

— Теперь я, как и обещал, доставлю вам обоих императоров.

— Каким образом?

Вот так… — Чжан Бан-чан наклонился к уху Учжу и что-то зашептал. — Ручаюсь, они будут в ваших руках.

Чжан Бан-чан опять явился во дворец и сказал императорам:

— Вчера мы прибыли в цзиньский лагерь только вечером, и поэтому я там заночевал. А сегодня утром Учжу заявил, что Кан-вана ему мало, и если императоры хотят, чтобы он увел войска, пусть пришлют ему таблички своих предков, начиная со времен Пяти династий. Мне думается, надо уступить! А как только подойдут войска и мы разгромим варваров, таблички вернутся на свое место.

Императоры горестно запричитали:

— Непочтительны мы были к отцам и дедам! Иначе за что свалилось на нас такое несчастье? Нет покоя ни нам, ни предкам!

Но все-таки они отдали таблички Чжан Бан-чану.

— Государи, надо, чтобы вы отвезли их сами! — воскликнул Чжан Бан-чан. — Ведь ехать недалеко!

Императоры уступили изменнику и собрались в путь. Но едва они переехали городской мост, как их схватили чжурчжэни.

Когда царственных пленников привезли в лагерь цзиньцев, Учжу распорядился немедленно отправить их под охраной сотни воинов на север.

Как только это стало известно Ли Жо-шую, он оставил Цинь Гуя охранять Кан-вана, а сам выбежал из шатра и стал кричать на весь лагерь, что он не оставит императоров в беде и поедет с ними.

«Если Ли Жо-шуй попадется на глаза моему отцу, тот беспременно его казнит!» — подумал Учжу, и сказал военному наставнику:

— У этого человека слишком гордый характер, прикажите за ним хорошенько присматривать!

— Это правильно, — одобрил Хамичи. — Но и вам, повелитель, надо как можно скорее уходить, иначе подойдут сунские войска и отрежут все пути отступления! Мой вам совет: возвращайтесь на родину, а весной предпримете новый поход и завоюете Сунскую империю!

Учжу согласился с ним, приказал Чжан Бан-чану охранять Кайфын, забрал с собой Цинь Гуя и его семью и снялся с лагеря.

Ли Жо-шуй охранял колесницы, в которых везли плененных императоров. У ворот Хэцзяня их встретил Чжан Шу-е.

— Зачем ты сюда явился, предатель? — не сдерживая гнева, выкрикнул Ли Жо-шуй.

— Неужели вы не понимаете?! — вскричал Чжан Шу-е. — Я покорился, чтобы спасти государя и отрезать врагам дорогу назад, когда их разгромят! Кто же мог знать, что Хуанхэ замерзнет, а Ли Гана и Цзун Цзэ разжалуют? Как унизили сунских императоров!.. Нет, больше не могу, пользы от меня никакой не будет! — вскричал он, выхватил меч и вонзил себе в грудь.

Узнав о гибели верного подданного, расстроились императоры.

— Вот что значит слушаться изменников!

Выполняя просьбу Ли Жо-шуя, Хамичи приказал воинам похоронить самоубийцу со всеми почестями, а сам продолжал путь.

Но Ли Жо-шуй всю дорогу донимал его вопросами:

— Сколько нам еще ехать?

— Уже немного. Господин Ли, прошу вас, когда приедем, будьте осторожны с нашим старым повелителем. У него крутой нрав, он не терпит, когда ему возражают.

— Мне до этого дела нет! Я еду на смерть! — отрезал Ли Жо-шуй.

Добрались до Хуанлунфу. Жители города высыпали из домов, чтобы поглядеть на пленных императоров.

У ворот дворца процессия остановилась, и Хамичи послал чиновника доложить старому правителю о своем прибытии.

— Пусть войдет, — приказал Агуда.

Хамичи вошел в зал, приветствовал повелителя, рассказал ему, как проходил поход на Срединную равнину, и под конец спросил:

— Государь, прикажете ввести сунских императоров, чтобы они выслушали вашу волю?

— А где сейчас мой четвертый сын? — спросил старый правитель.

— Хотя Срединное царство осталось без императоров, но войска в провинциях еще не покорились, и поэтому вашему сыну пришлось немного задержаться. Будущей весной он окончательно завоюет Сунскую империю, и вы сможете вступить на императорский трон.

Агуда приказал устроить пир в честь прибытия военного наставника и привести пленных.

Скоро Хуэй-цзун и Цинь-цзун предстали перед старым правителем, они приветствовали его, но на колени не опустились.

— Вы теперь мои пленники! — грозно сказал Агуда. — На колени! Вы погубили немало моих воинов и военачальников и теперь за это поплатитесь! Пусть раскалят пол в Серебряном зале! — крикнул он приближенным. — А на этих наденьте лохмотья, привесьте сзади по собачьему хвосту, на пояс — бубенцы, на голову напяльте колпаки. Руки свяжите за спиной и снимите с них туфли.

Вскоре земляной пол в Серебряном зале раскалился чуть не докрасна, и стражники втолкнули на него императоров. От невыносимой боли несчастные не могли стоять на месте и забегали по раскаленной земле. Зазвенели бубенцы. Агуда смотрел на них и смеялся.

Так расплачивались императоры за то, что доверялись предателям и изгоняли людей честных и верных!

Глумление над сынами Неба вызвало бурю гнева в груди Ли Жо-шуя. Он вбежал в зал и поднял обоих с раскаленного пола.

— Кто это? — с удивлением спросил Агуда у военного наставника.

— Сунский подданный Ли Жо-шуй, человек величайшей честности, — отвечал Хамичи. — Ваш четвертый сын очень им дорожит, велел мне хорошенько за ним следить, чтобы он чего не натворил и чтоб его не казнили. Проявите милость, государь! Если вы убьете Ли Жо-шуя, ваш сын потом спросит с меня!

— Хорошо, не буду его трогать, — смилостивился Агуда.

Между тем Ли Жо-шуй не унимался. Он подбежал к Агуде и, тыча в него пальцем, закричал:

— Варвар вонючий, ты не знаешь законов! Так опозорить сыновей Неба! Погоди, придут наши войска, сровняют с землей ваш Хуанлунфу и истребят вас всех до единого!

Ли Жо-шуй бранился все яростнее. Агуда наконец потерял терпение и позвал телохранителей.

— Отрежьте ему палец!

Телохранители тут же исполнили приказание. Но Ли Жо-шуй стал тыкать другим пальцем.

— Варвар! За кого ты меня принимаешь? Можешь резать мне все пальцы, все равно я буду тебя проклинать!

— Отрежьте второй палец! — приказал Агуда.

Так повторялось несколько раз, пока на левой руке Ли Жо-шуя не осталось ни одного пальца. Но он стал тыкать пальцем правой руки и все-таки продолжал браниться. Агуда потерял терпение и приказал отрезать пальцы и на второй руке.

Но Ли Жо-шуй не умолкал.

— Отрежьте ему язык! — распорядился Агуда.

Язык отрезали, изо рта текла кровь, а Ли Жо-шуй продолжал бегать и выкрикивать ругательства. Только теперь он не мог отчетливо выговаривать слова — изо рта его вырывались невнятные звуки.

— Потеха! — смеялись цзиньские сановники, попивая вино.

Но тут случилось нечто неожиданное — Ли Жо-шуй подскочил к Агуде, навалился на него и зубами вцепился в ухо. Сановники набросились на Ли Жо-шуя, пытаясь оттащить его прочь, и ухо старого правителя оторвалось. Подскочили вооруженные стражники и изрубили Ли Жо-шуя мечами.

Поистине:

* * *

Пока сановники выражали сочувствие Агуде, военный наставник приказал подобрать останки Ли Жо-шуя и тайно похоронить.

Когда лекарь смазал старому правителю рану целебной мазью, Агуда отдал повеление:

— Отправить Хуэй-цзуна и Цинь-цзуна в Угочэн и посадить в яму! Пусть не видят ничего, кроме клочка неба над головой!

Прошло двадцать дней. Огромная армия чжурчжэней возвратилась на родину, и Учжу предстал перед старым правителем:

— Государь, первый поход на Срединную равнину закончен успешно. Наше войско без труда сокрушало врагов!

Агуда рассказал сыну, как Ли Жо-шуй откусил ему ухо. Взволнованный Учжу просил у отца прощения.

Затем Агуда разослал чиновников во все концы своего государства собирать войска для второго похода на Срединную равнину. Но об этом речь пойдет ниже.

А сейчас расскажем о Цуй Сяо, который командовал войсками на заставе Яньмыньгуань в округе Дайчжоу и попал в плен к чжурчжэням. Он провел у них почти восемнадцать лет. В плену ему жилось сносно, так как он умел лечить коней, ладил с воинами и военачальниками чжурчжэней, и ему разрешали беспрепятственно ходить по их лагерям.

Когда Цуй Сяо узнал, что сунских императоров посадили в яму в Угочэне, он украдкой раздобыл две овечьи шубы, насушил с десяток цзиней бараньего и воловьего мяса, запасся несколькими кожаными ремнями и отправился в Угочэн. Тамошним стражникам он сказал:

— Я слышал, что здесь томятся в заточении мои бывшие повелители. Если у вас есть хоть капля человеческих чувств, позвольте мне с ними повидаться!

— Другому мы не разрешили бы, но тебя, так и быть, пустим, потому что ты нам всегда помогаешь! — сказали стражники. — Только поскорее возвращайся!

— Я мигом! — пообещал Цуй Сяо.

Стражники открыли ворота и впустили Цуй Сяо. Он шел и громко звал:

— Государи, где вы? Государи, где вы?

Никто не отзывался. «Тут столько ям! Где же искать?» — горевал Цуй Сяо. От долгой ходьбы у старика заныла поясница. Он присел отдохнуть и задремал. Вдруг до него донеслось:

— Сын мой!

— Я здесь, батюшка… — последовал ответ.

— Ага! Они здесь! — обрадовался Цуй Сяо и опять позвал: — Государи! Я ваш подданный Цуй Сяо, когда-то командовал войсками на заставе Яньмыньгуань. Мне нечего вам преподнести, возьмите хоть две шубы и немного сушеного мяса!

Цуй Сяо завернул провизию в шубы и на ремнях спустил в яму.

— Спасибо, что не забыл нас! — воскликнули растроганные императоры.

— У вас кто-нибудь остался на Срединной равнине? — спрашивал Цуй Сяо.

— Никого не осталось! Изменник Чжан Бан-чан уговорил нас отослать Чжао-вана заложником в цзиньский лагерь, а Чжао-ван сорвался с коня и убился. Был еще Кан-ван, но и его забрали…

— Государи, напишите указ. Если Кан-ван здесь и мне удастся его увидеть, я передам ему вашу волю и уговорю его бежать на родину. Он непременно поднимет войска и спасет вас.

— На чем писать? У нас ведь нет ни бумаги, ни кисти.

— Я заслуживаю смертной казни за худой совет, но, государи, вы можете написать указ кровью!

Едва услышав эти слова, оба императора горько разрыдались. Но другого выхода не было. Один оторвал кусок от рубашки, другой прокусил палец и своей кровью написал указ, повелевающий Кан-вану бежать на родину, занять престол, навести порядок в империи и продолжить жертвоприношения предкам правящего дома.

Указ привязали к ремню, Цуй Сяо поднял его наверх и спрятал под одеждой. Поплакав еще немного над ямой, старик стал прощаться.

— Мы попали на чужбину, и нет возле нас никого из близких! — горестно жаловались императоры. — У нас на душе стало легче, когда мы поговорили с вами! Как больно, что приходится так быстро расставаться!

— Государи, берегите себя, а я, как могу, буду заботиться о вас! — пообещал Цуй Сяо.

Когда он появился у ворот, на него накинулся начальник стражи:

— Нечего сказать, хорошими ты делами занимаешься, Цуй Сяо! — И приказал воинам: — Связать его и отрубить голову!

Цуй Сяо перепугался.

Если вы не знаете о дальнейшей судьбе Цуй Сяо, то прочтите следующую главу.