Всемогущие святые являют чудеса на великом море. Сунский Кан-ван попадает в осаду на горе Пютоушань.

Заметив погоню, Кан-ван в ужасе подумал, что теперь ему не миновать плена.

Но вдруг на горизонте появился большой корабль. Приближенные императора закричали:

— Эй, на корабле! Правьте сюда, спасайте государя!

Корабль развернулся и встал на якорь у самого берега. Кан-ван и его сановники спешились, бросили коней и в одно мгновение очутились на палубе.

Когда Учжу добрался до берега, судно отчалило.

— Корабельщики, — взывал Учжу. — Поворачивайте назад! Я вас щедро награжу!

Не обращая внимания на его призывы, корабельщики подняли паруса, и корабль стремительно понесся прочь.

— Куда же нам теперь направиться? — в раздумье проговорил Учжу.

— Кан-ван скорее всего побежит в Хугуан к Юэ Фэю. Пойдем туда, — предложил военный наставник.

— Хорошо, — согласился Учжу. — Я отправлюсь вперед, а вы следуйте за мной — будете заботиться о подвозе провианта.

Расставшись с наставником, Учжу двинулся вдоль морской дамбы. На пути ему встретились три рыбака.

— Почтенные люди, — обратился к ним Учжу. — Не проплывал ли здесь корабль?

— Как же, как же — совсем недавно проплывал! Человек семь-восемь на нем было.

— Помогите мне догнать их и задержать — получите щедрую награду.

— Охотно поможем, следуйте за нами, — ответили рыбаки, а про себя решили: «Поведем его по самому берегу. Начнется прилив и поглотит этого варвара».

Отряд чжурчжэней продолжал погоню. Внезапно могучий седой вал налетел на берег с грохотом, напоминающим топот десятков тысяч коней.

Прилив в устье реки Цяньтан поистине страшен. О нем написали такие стихи:

Охваченный ужасом, Учжу подхлестнул коня и поскакал прочь от берега, стараясь скорее выбраться на возвышенное место. Волны обрушились на его воинов. Несколько тысяч человек — почти весь передовой отряд — утонули. Погибли и три рыбака.

Ярость Учжу не знала предела:

— Попался же я на хитрость! Сколько моих людей утонуло!

Подоспел военный наставник.

— Ну и напугался же я, государь! — облегченно вздохнул он. — Гибель воинов не такая уж большая беда, — главное, что вы живы! Погодите, доберемся до Хугуана и за все с Кан-ваном рассчитаемся.

Войско Учжу, не медля ни минуты, двинулось дальше.

А сейчас снова вернемся к Гао-цзуну. Избавившись от опасности, он и его спутники почувствовали, что проголодались, и попросили корабельщиков дать им что-нибудь поесть.

Не успели государь и его подданные окончить трапезу, как неизвестное судно преградило путь их кораблю. Несколько дюжих молодцов прыгнуло к ним на палубу.

— Что вы делаете? — зашумели сопровождавшие Гао-цзуна сановники. — Вы напугаете государя!

— Какого государя? — послышалось в ответ.

— Сунского сына Неба! — выкрикнул наставник Ли Ган.

— Ого! Вот он-то как раз и нужен нашему великому вану!

Разбойники вытащили из каюты Гао-цзуна, связали его и вместе с сановниками перетащили на свое судно.

У скалистого берега корабль бросил якорь. Когда разбойники явились к своему предводителю, тот спросил:

— Кого поймали?

— Сунского императора.

— Рубите ему голову!

— Постойте! — вскричал возмущенный Ли Ган. — Или вы боитесь, что мы сбежим от вас среди моря? Скажите, за что убиваете, — хоть на том свете знать будем!

— Хотите знать? — главарь сделал знак разбойникам. — Ведите, пусть перед смертью посмотрят!

Пленников притащили в галерею, увешанную картинами. Ли Ган никак не мог понять, что на них изображено, и спросил:

— Что это за картины?

— На первой показано, как прославился Сун Цзян, а на второй изображен я сам — Янь Цин. Сун Цзяна погубили предатели, и я мщу за него императорам.

Ли Ган разразился горестными слезами:

— О добрый и справедливый Сун Цзян! О презренный негодяй Янь Цин! Как же ты не уберег нашего Сун Цзяна от подлецов?!

«Этот злодей говорит правду!» — подумал Янь Цин и после недолгих колебаний приказал разбойникам:

— Посадите их на корабль и пусть плывут, куда хотят!

Приказание его было немедленно выполнено.

Очутившись в море далеко от берега, Гао-цзун и его сановники зарыдали.

— Куда плыть? Видно, злодеи отпустили нас, чтобы мы умерли с голоду!

Вдруг на горизонте показался корабль. Подгоняемый попутным ветром, он несся по волнам им навстречу.

— Помогите! — закричали сановники.

Корабль остановился, и пятеро богатырей прыгнули на палубу.

— Куда путь держите?

— В Хугуан, к Юэ Фэю.

— Отвезем. Переходите на наш корабль, в каюте на столе найдете кое-что съестное.

— Есть же в Поднебесной добрые люди! — растроганно вздохнул Гао-цзун. — Верну трон — награжу их самыми высокими должностями!

Не успел он это сказать, как корабельщик объявил:

— Мы в Хугуане!

— Так быстро? — удивился Гао-цзун. — Не может быть!

— Сойдите на берег и посмотрите — у заставы есть доска с надписью.

Ли Ган первым ступил на землю, за ним сановники под руки свели на берег Гао-цзуна. Действительно, они находились на границе Гуандуна. Хотели поблагодарить корабельщиков, но тех уже и след простыл.

— Видно, нам помогли святые! Но кто они?

— Не печальтесь! — сказал Гао-цзун. — Как только доберемся до Линьани, возблагодарим всех.

Впоследствии он действительно построил храм в честь святых. В нем и поныне курятся благовония.

Итак, государь и его сановники миновали заставу и после нескольких часов ходьбы добрались до небольшой деревушки. Посреди нее высился огромный дом. Сомнений быть не могло: он принадлежал какому-то знатному человеку.

Ли Ган посмотрел на ворота и вдруг с тревогой воскликнул:

— Беда, государь! Бежим скорее! Это дом Чжан Бан-чана!

Ша Бин и Тянь Сы подхватили Гао-цзуна под руки и хотели скрыться. Но было уже поздно. Люди у ворот заметили их и доложили хозяину. Чжан Бан-чан приказал подать коня.

Он быстро нагнал беглецов.

— Государь, постойте! — Чжан Бан-чан спрыгнул с коня и опустился на колени. — Я буду вас охранять. Вы — священная особа, и вам нельзя путешествовать без охраны. Что будет, если с вами случится несчастье! Поживите в моем доме, пока я съезжу за Юэ Фэем.

Гао-цзун сказал спутникам:

— Остановимся, пожалуй, у него, а там подумаем, как быть.

Чжан Бан-чан отдал императору своего коня, а сам вместе с другими сановниками пошел пешком.

Когда добрались до усадьбы, Гао-цзун спросил у Чжан Бан-чана:

— Вы не знаете, где сейчас Юэ Фэй?

— Стоит с войском в Таньчжоу.

Гао-цзун обрадовался. Чжан Бан-чан распорядился устроить пир в честь высоких гостей.

Вечером императора и его спутников проводили в спальню. Чжан Бан-чан расставил стражу, заявил, что едет за Юэ Фэем, а сам вскочил на коня и помчался в лагерь Няньханя.

Старшая жена Чжан Бан-чана, урожденная Цзян, была доброй женщиной. Все время она посвящала чтению сутр и молитвам Будде, а управляла домом вторая жена Чжан Бан-чана, урожденная Сюй.

В этот вечер одна из служанок случайно подслушала во внутренних покоях разговор Чжан Бан-чана о том, что он намеревается выдать чжурчжэням государя и его сановников, и передала этот разговор госпоже Цзян.

«Какое неслыханное преступление! — ужаснулась женщина. — Ведь он попрал законы Неба!»

Во время второй стражи она незаметно пробралась к дверям спальни, где отдыхал император, и осторожно постучалась:

— Скорее вставайте, государь! Бегите отсюда.

— Кто там? — спросили из-за двери.

— Это я — Цзян, жена Чжан Бан-чана. Мой муж оставил вас здесь, чтобы выдать Няньханю!

— Спасите нас, сестрица! — взмолился перепуганный Гао-цзун. — Я вас отблагодарю.

— Идемте со мной, я вас выведу из усадьбы.

— Все последовали за госпожой Цзян в сад.

— Выходы из усадьбы охраняются, — предупредила она, — стены высокие, перелезть через них трудно. Только в саду стена пониже, а за нею огород, — здесь и можно выбраться.

Цепляясь за ветки дерева, росшего возле стены, Гао-цзун и его спутники кое-как добрались до гребня стены, спрыгнули на землю с наружной стороны и бросились бежать. Понимая, что после всего случившегося ей несдобровать, госпожа Цзян сняла с себя пояс и повесилась на дереве.

Между тем Чжан Бан-чан добрался до лагеря чжурчжэней, сообщил о поимке Гао-цзуна и привел Няньханя к себе на усадьбу.

Няньхань прошел в гостиную и распорядился:

— Тащите его сюда!

Чжан Бан-чан со своими людьми бросился в спальню. Двери там оказались распахнутыми, а Гао-цзун и его спутники исчезли.

Стали искать. Следы привели в сад. В одном месте верхушка стены оказалась обрушенной. Рядом на дереве висела мертвая госпожа Цзян.

Чжан Бан-чан в ярости заскрежетал зубами:

— Презренная тварь! Испортила мне все!

Он выхватил меч, отрубил мертвой голову и вернулся в зал:

— Господин, моя жена выпустила Кан-вана! Вот ее голова!

— Беглецы еще не успели уйти далеко, мы их догоним! — заторопился Няньхань, — Поведешь нас! Раз уж ты переметнулся на нашу сторону, оставаться тебе здесь незачем.

Усадьбу Няньхань распорядился сжечь. В огне погибла и вторая жена Чжан Бан-чана. Теперь он горько раскаивался в своей измене, но было уже поздно — пришлось следовать за Няньханем.

Гао-цзун и его спутники шли почти всю ночь и под утро выбрались на большую дорогу. Здесь они столкнулись с Ван До, который направлялся к Чжан Бан-чану, чтобы условиться с ним об открытом переходе на сторону чжурчжэней.

При виде императора Ван До соскочил с коня, опустился на колени и с притворным удивлением воскликнул:

— Как вы сюда попали, государь?

Ли Ган рассказал о потере Цзиньлина.

— Государь, здесь неподалеку моя усадьба — поживите у меня, пока я съезжу в Таньчжоу за Юэ Фэем, — предложил Ван До.

Гао-цзун согласился. Но едва гости вступили в ворота усадьбы, как Ван До крикнул слугам, чтобы их связали, отвели в сад и хорошенько сторожили, а сам вскочил на коня и поскакал к Няньханю.

В это время к старшему сыну Ван До — Ван Сяо-жу, который занимался в библиотеке, прибежал мальчик-слуга и сообщил, что хозяин связал императора и держит под стражей в саду.

Пораженный молодой человек подумал: «Какой позор! Разве так поступают подданные!»

Он бросился в сад, разогнал охрану, освободил пленников и вывел из усадьбы.

Но потом у него мелькнула мысль: «Если я не выполню долг перед государством — меня обвинят в неверности. Пойду против воли отца, — скажут, я непочтителен к родителям. И то и другое — плохо! Как же после этого жить на свете?!»

— Государь, я не могу провожать вас дальше! — горестно воскликнул он и вниз головой бросился с кручи в горный поток.

Гао-цзун и его сановники повздыхали, но делать было нечего — пришлось продолжать путь одним.

Между тем Ван До повстречался с Чжан Бан-чаном, который представил его Няньханю.

— Повелитель, Кан-ван связан и находится под стражей в моем саду — можете его забрать! — доложил Ван До.

Обрадованный Няньхань отправился на усадьбу Ван До. Но едва они вошли в дом, как встревоженные слуги доложили хозяину:

— Господин, ваш сын отпустил Кан-вана и сам сбежал.

Ван До был ошеломлен. Но скрыть правду от Няньханя было невозможно.

Разъяренный Няньхань приказал забрать семью Ван До и все его богатства, предать усадьбу огню, а сам опять ринулся в погоню.

Теперь отряд чжурчжэней вели два проводника — Чжан Бан-чан и Ван До.

У Ван Сяо-жу был телохранитель и слуга по имени Ван Дэ-шоу. Узнав, что его хозяин освободил Кан-вана и вместе с ним бежал, верный слуга решил последовать за своим господином.

Но на дороге его заметил Ван До и доложил Няньханю:

— Великий повелитель, мой слуга Ван Дэ-шоу знает, куда сбежал Кан-ван, и поможет вам его догнать.

Няньхань приказал Ван Дэ-шоу сесть на коня и вести отряд.

— Я не умею ездить верхом, — заявил слуга.

— Тогда иди пешком. Да побыстрее!

«Мой молодой господин, рискуя жизнью, освободил Кан-вана, а я должен помогать врагам догонять его? — подумал Ван Дэ-шоу. — Как бы не так! Заведу их куда-нибудь в горы: пусть полазят по кручам. Надо выиграть время и дать государю спастись».

Не говоря ни слова, Ван Дэ-шоу стал карабкаться вверх по горному склону. Няньхань приказал воинам спешиться, оставить коней у подножья горы и следовать за проводником.

Добрались до половины склона и вдруг увидели впереди небольшую группу людей. Это были Гао-цзун и его спутники.

— Что я наделал! — в отчаянии вскричал Ван Дэ-шоу, оступился и полетел в пропасть.

— На сей раз, видно, нам не уйти! — тяжело вздохнул Гао-цзун, который тоже увидел преследователей.

Но тут случилось чудо: черные тучи затянули небо, дождь хлынул как из ведра.

Не обращая внимания на дождь, государь и сановники продолжали карабкаться вверх. Чжурчжэни были обуты в сапоги из сыромятной кожи. От дождя сапоги размокли и сделались скользкими. Сделает кто-либо неверный шаг, поскользнется и катится вниз, сбивая с ног других. Многие срывались в пропасть и разбивались насмерть.

А дождь все лил и лил.

Наконец Няньхань не выдержал:

— Кан-ван никуда не денется, все равно догоним. А сейчас расставим шатры и переждем дождь.

Между тем Гао-цзун добрался до вершины горы. Здесь на ровной площадке стоял храм Полководца огненных колесниц. Промокшие путники в нем и укрылись.

В это время Юэ Фэй, стоявший с войском в Таньчжоу, держал военный совет.

— Учжу перешел в наступление по пяти дорогам, — доложил разведчик. — Ду Чун сдал оборону на Янцзы, Цзиньлин пал, император с несколькими сановниками бежал из столицы!

— О государь! Никчемные мы люди — не сумели вас уберечь! — Юэ Фэй в отчаянии выхватил меч из ножен, чтобы покончить с собой, но Чжан Сян и Ши Цюань вовремя подскочили к нему. Один обхватил Юэ Фэя поперек туловища, другой удержал его руку с мечом.

— Господин юаньшуай! Мы обязаны разыскать императора, а вы хотите покончить с собой! Разве так поступает настоящий воин?

— Древняя пословица гласит: «За позор государя платят смертью его подданные», — возразил Юэ Фэй. — Где сейчас Кан-ван — неизвестно, и мне, его подданному, больше незачем жить!

— Не расстраивайтесь, господин юаньшуай! — уговаривал его Чжугэ Ин. — Мы с Гунсунь Лан-шанем сейчас спросим у духов, куда бежал государь.

Юэ Фэй вытер слезы, велел принести столик с курильницей, совершил положенные поклоны и прочитал молитву.

Чжугэ Ин и Гунсунь Лан-шань записали ответ духов:

— Здесь ясно сказано, что император на какой-то горе в окрестностях Сян или Тань. Но где именно? — недоумевал Юэ Фэй. — Перечислите мне, пожалуйста, названия всех известных гор в Сян и Тань, — обратился он к начальнику гарнизона Таньчжоу.

Тот исполнил его просьбу, и юаньшуай снова стал гадать. Духи ответили, что Гао-цзун должен находиться на горе Нютоушань.

— Брат Ню Гао, — сказал Юэ Фэй, — бери пять тысяч воинов и отправляйся к горе Нютоушань. Дорогу тебе укажет начальник гарнизона. Я с войском пойду вслед за тобой.

Ню Гао подошел к горе Нютоушань как раз в то время, когда император и его сановники под дождем карабкались вверх по горному склону.

У подножья горы воины раскинули шатры, чтобы переждать непогоду. Скоро разведчики доложили о том, что поблизости находится лагерь чжурчжэней.

— Стало быть, государь здесь, — заключил Ню Гао. — С какой стороны удобнее подняться на гору?

— Со стороны хребта Лист лотоса — там есть дорога, — ответил начальник гарнизона.

Ню Гао повел отряд к хребту, и оттуда один по тропке поскакал в гору.

Спутники Гао-цзуна увидели приближавшегося всадника, узнали в нем Ню Гао и закричали:

— Сюда, полководец Ню! Спасите государя!

У ворот храма Ню Гао спешился, прошел в зал и низко поклонился императору:

— Государь, юаньшуай чуть было не покончил с собой, когда ему сказали, что ваша жизнь в опасности! К счастью, его успели удержать! Он послал меня охранять вас.

Ню Гао передал проголодавшемуся императору и его спутникам провиант, который привез с собой, а затем расставил охрану вдоль дороги.

Когда дождь утих, чжурчжэни сделали попытку подняться на вершину и сразу наткнулись на сунских воинов. Доложили Няньханю. Тот приказал окружить гору и послать людей за подкреплением.

Началась осада.

Между тем начальник гарнизона скакал в Таньчжоу за помощью и скоро повстречал войско юаньшуая.

Прорвавшись к горе, Юэ Фэй в сопровождении Ню Гао пришел в храм.

— Государь, я заслуживаю десять тысяч смертей за то, что не сумел вовремя защитить вас! — воскликнул юаньшуай при виде императора.

Гао-цзун горько заплакал:

— В чем же ваша вина? Не вы, а мои продажные сановники изменили государству! — Тут он рассказал Юэ Фэю о своих злоключениях и добавил: — Я промок под дождем и, должно быть, простудился — у меня жар.

Пока сановники совещались, что делать, явился Чжан Бао:

— Господин юаньшуай, я поймал шпиона!

— Веди сюда! — распорядился Юэ Фэй.

Чжан Бао втащил пленника и поставил на колени. Это был даосский послушник, еще совсем мальчик.

— Ты кто такой? — строго спросил Юэ Фэй. — Как посмел шпионить?

— Я не шпион! Я послушник из монастыря Юйсюй. Наш настоятель послал меня посмотреть, что за войско остановилось в храме. Пощадите!

Юэ Фэй заинтересовался:

— И большой ваш монастырь?

— Большой, очень большой! В нем тридцать шесть строений.

— Передай настоятелю, чтоб не пугался. Скажи ему, что наш государь, спасаясь от врагов, простудился в пути, ему надо отдохнуть и полечиться. Пусть готовится к приему высокого гостя.

Послушник со всех ног бросился бежать.

— Государь, я узнал, что поблизости находится монастырь Юйсюй, — сказал Юэ Фэй Гао-цзуну, — Может быть, вы переедете туда?

Гао-цзун охотно согласился. Когда он устроился в монастырской келье, к нему вошел настоятель:

— Государь, у меня есть божественный лекарь! В свое время он лечил героев Ляншаньбо. Если дозволите, он вас в один миг исцелит!

Получив согласие императора, настоятель удалился.

— Государь, вам следовало бы соорудить возвышение возле храма Полководца огненных колесниц, и с него торжественно объявить о пожаловании званий и титулов нашим военачальникам, — посоветовал Ли Ган. — Так обычно делал ханьский Гао-цзу, чтобы его военачальники усерднее служили государству.

Гао-цзун согласился и повелел цензору Лу Цзиню немедленно заняться постройкой.

На следующий день помост был готов. Император поднялся на него и объявил указ:

«Жалуем Юэ Фэя титулом гуна Ученого и Воинственного, званием великого юаньшуая и назначаем главнокомандующим войсками нашей империи».

Гао-цзун собирался пожаловать звания и другим военачальникам, но у него вдруг закружилась голова, и он отложил церемонию на другой день.

Утром на ворота храма повесили приказ, который гласил:

«Гун Ученый и Воинственный, главнокомандующий войсками империи Сун, великий юаньшуай Юэ Фэй, коим получено высочайшее повеление покарать государство Цзинь и поддержать правящую династию, приказывает военачальникам не жалеть сил во имя государева дела. А посему всем надлежит знать нижеследующее:

Тот, кто не явится по вызову главнокомандующего в его ставку, подлежит смертной казни;

тот, кто самовольно, без разрешения явится в ставку главнокомандующего, подлежит смертной казни;

тот, кто по сигналу барабанов не перейдет в наступление, подлежит смертной казни;

тот, кто по сигналу гонгов не прекратит бой, подлежит смертной казни;

тот, кто самовольно вступит в бой с противником, подлежит смертной казни;

тот, кто будет отнимать имущество у населения, подлежит смертной казни;

тот, кто будет бесчестить женщин и девушек, подлежит смертной казни;

тот, кто будет разглашать военные тайны, подлежит смертной казни;

тот, кто во время военных действий будет предаваться азартным играм, подлежит смертной казни;

тот, кто будет распространять слухи и сеять панику, подлежит смертной казни;

тот, кто не будет соблюдать законов и правил, подлежит смертной казни;

тот, кто затеет дебош, подлежит смертной казни; тот, кто в пьяном виде появится в лагере, подлежит смертной казни…»

Ню Гао внимательно слушал, как военачальники читают приказ. Когда дошли до последних двух пунктов, он усмехнулся:

— Ерунда! Старший брат знает, что я люблю выпить и пошуметь — голос у меня больно громкий! И зачем он все это написал? Вот пойду к нему без разрешения и посмотрю, как это он прикажет меня казнить?

Военачальники направились к Юэ Фэю, но навстречу им вышел Чжан Бао:

— Юаньшуай сегодня не принимает. Приходите завтра.

Все начали расходиться, а недовольный Ню Гао проворчал:

— Ну, ладно! Явлюсь завтра пьяный. Погляжу, что он со мной сделает!

А в это время Юэ Фэй призвал к себе Тан Хуая и сказал ему:

— Брат, я знаю, что Ню Гао недоволен приказом, и мне очень не хочется, чтобы он что-нибудь натворил. Выпить и поскандалить — его слабость. Только поэтому я и отменил сегодня прием. Ты понимаешь, как мне будет тяжело, если он первым нарушит приказ и его придется казнить? Но и поблажки ему давать нельзя, иначе другие не будут повиноваться. Прошу тебя, постарайся все уладить.

Тан Хуай отправился к Ню Гао. Тот сидел в своем шатре и пил вино.

— А! Это ты, брат Тан! — обрадовался Ню Гао. — Садись, выпей со мной за компанию!

Тан Хуай сел, не торопясь выпил кубок и сказал:

— У меня есть к тебе дело.

— Какое?

— Ты знаешь, почему старший брат отменил прием? Если не знаешь, то слушай: он собирается послать человека в Сянчжоу за провиантом, но еще не решил — кого. Чжурчжэни отрезали все пути, и никто не хочет ехать! Вот я и пришел с тобой посоветоваться.

— Чего бояться этих жалких варваров! — вскочил с места возбужденный Ню Гао. — Я поеду!

— Тогда больше не пей, — посоветовал Тан Хуай. — А то завтра будешь пьян, юаньшуай пошлет другого, и не видать тебе первого подвига!

— Спасибо, что предупредил! — поблагодарил Ню Гао.

На другой день Тан Хуай, к своему удовольствию, увидел, что Ню Гао вошел в шатер скромно, с низко опущенной головой.

— Войску всегда нужен провиант, — сказал Юэ Фэй, когда все военачальники собрались. — Но во время войны без постоянного снабжения войско и вообще не может существовать. Сейчас цзиньская орда отрезала нам пути подвоза. Кто же из вас может прорваться через вражеский заслон и доставить провиант из Сянчжоу?

— Разрешите мне! — вызвался Ню Гао.

— А сможешь? — Юэ Фэй испытующе посмотрел на него.

— Не верите? Могу поклясться! А в доказательство привезу вам головы убитых!

— Хорошо! — согласился юаньшуай. — Даю тебе четыре дня сроку. Но будь осторожен!

Ню Гао сунул за пазуху верительную грамоту, спрятал в колчан властную стрелу, вскочил на коня и поскакал вниз по склону горы.

Вот какие стихи сложили об этом:

Если вы не знаете, что произошло дальше с Ню Гао, то прочтите следующую главу.