На следующий день, в субботу, проснувшись в десять часов, я решила, что неплохо было бы провести денек дома. Выламывание дырки в стене Клавкиного подземелья было отложено на неделю, так как подруга неожиданно вспомнила о важных делах, запланированных на эти выходные.

До часу дня я слонялась по квартире, затем подумала, что так бездарно проводить время не годится" тем более что кладовка давно ждет, когда я наведу в ней порядок…

Я сидела на полу, скрестив ноги по-турецки, и сосредоточенно думала, куда прилепить кусочек картона, который держала в руке. Может, вот сюда? Точно. Паззлы складывались сегодня на удивление легко. Передо мной возникала картина: Манхэттен на фоне багрового заката. Эти паззлы мы купили вместе с Димой лет пять назад, и они провалялись в кладовке среди старых журналов и коробок с обувью. Я пыталась найти свои кроссовки среди старого хлама, который я почему-то храню, и случайно увидела эту коробку.

Я принесла ее в комнату и высыпала на пол перед диваном: 2000 паззлов — это, знаете ли, требует места! Складывая кусочек за кусочком, я вспоминала свою семейную жизнь. Странно, но я не испытывала ни горечи, ни разочарования, мне было просто грустно. Грустно, потому что семь лет не сблизили, а только разъединили нас.

Грустно, потому что я не нашла в браке того, чего ждала от семейной жизни. Я не родила ребенка или двух, не научалась печь пироги с капустой и собирать за столом всю семью. Мой бывший муж, по-видимому, тоже не нашел во мне того, чего жаждали его кибер-сердце и разум. Он уехал за своим виртуальным счастьем. А мне нужно счастье настоящее… Хватит грустить! Я, кряхтя, разогнулась и посмотрела на часы. Прошло уже два часа. Нельзя так долго думать о серьезных вещах.

Я прошлепала в кухню к холодильнику, где у меня была початая бутылка джина, плеснула немного в хрустальный стакан и наполнила его доверху шипучим тоником. Может, и закусить чем-нибудь? Баночка маслин и кусок сыра сиротливо ютились на полочке практически пустого холодильника. Гуманнее было бы отключить его, чего зря морозить. Я так давно не готовила, что и не заметила, как в доме перевелись продукты. «Так нельзя», — решительно, подумала я, доставая сыр и прижав его к груди подбородком, ловко прихватила маслины. Нужно питаться правильно и покончить с этим фаст-фудом. А то скоро покроюсь целлюлитом, как борец сумо.

Резкий телефонный звонок заставил меня вздрогнуть. Чуть не уронив стакан, я бросилась в комнату к телефону и неловко сдернула трубку.

— Але, — сказала я, еле ворочая языком.

— Кто это? Ляли, эти ты'? — тревожно зазвенел Клавин голос.

— Я!

— А что у тебя с голосом?

— Я сыр ем.

— А… — успокоилась Клава. — А омаров хочешь?

— Хочу, привози!

— Нет, голубушка, у меня омаров нет. Но они есть там, куда мы с тобой идем по приглашению милейшего Аркадия Яковлевича. Там и в боулинг поиграть можно. Идем?

— Ради омаров? Безусловно! А то у меня в холодильнике мышь повесилась, а пицца на дом уже осточертела. Кстати, а как же твои неотложные дела? — спохватилась я.

— Уже все сделано. В пять тридцать ты должна быть на месте, встретимся у входа. Записывай, где! — Подруга объяснила, куда ехать, и положила трубку.

Я посмотрела на свой стакан с коктейлем, — он был пуст наполовину. А, не Страшно! Никто и не заметит, я езжу аккуратно. Войдя в спальню, я раздвинула дверцы шкафа-купе: что мы наденем сегодня, чтобы заставить всех окружающих кусать локти и плакать от зависти? Вот то, что надо!

Я достала из шкафа изящное сиреневое платье, расшитое плетками, с глубоким вырезом на спине. Нанеся легкий макияж и накрасив ярко лишь глаза, я схватила сумочку, плащ и ключи от машины. Выбегая из квартиры, я оставила за собой горьковатое облако моих любимых духов.

«Шестерка» решила взять тайм-аут и отказалась заводиться. Такое периодически случалось, поэтому, не теряя времени на переговоры с машиной, я, безлошадная, отправилась прямиком к трамвайной остановке. До дороги, где бегали маршрутки, идти было далековато.

Пятачок, предназначенный для рокировки пассажиров, был запружен многочисленными старушками с ведрами тюльпанов и пионов. Сладкий цветочный аромат перемешивался с запахом жареных пирожков с картошкой, и вся эта какофония удивительным образом передавала кубанский колорит. Народу была уйма, видимо, трамваи не радовали своим частым появлением. Особо нетерпеливые граждане стояли прямо на рельсах, пристально всматриваясь вдаль и радостно извещая всех остальных, что трамвая пока еще не видать. Некоторые строили прогнозы, другие уверяли, что ждать бесполезно, так как все трамваи наверняка застряли под мостом и в ближайший час не появятся. Тем радостнее воспринималось прибытие долгожданного транспорта!

Трамвай уже давно перестал быть тем средством передвижения, садясь в которое, гражданин испытывал священный трепет от соприкосновения с чудом технического прогресса. Напротив, при виде накренившегося переполненного вагона настроение резко падало, зато поднимался боевой дух, и, бодро работая локтями, народ внедрялся в так называемый «салон» трамвая.

Покрикивания вагоновожатой в микрофон довершали трогательный момент встречи человека с творением его же, человека, рук. Я даже провела свои статистические исследования и открыла интересную закономерность, которая пополнила бы перечень известных законов Мерфи. Чем больше толпа на остановке, тем вероятнее появление всего лишь одного вагона, или, как я это называю, «одноразового» трамвая. Сдвоенные полупустые вагоны гостеприимно распахивают свои двери только на безлюдных остановках. Если же людей в ожидании трамвая собралось беспрецедентно много, то у такого «одноразового» трамвая обязательно будет неисправна какая-нибудь дверь, а то и две! Да, трамвай сегодня уже не тот.

Насколько я знаю, первые пути в нашем городе прокладывали бельгийцы еще в дореволюционные времена. С тех пор каш трамвайный парк утратил европейский лоск;

Я, как полагается, дождалась задорно громыхающего вагончика и умудрилась втиснуться в заднюю дверь. Амбре, ударившее мне в лицо, не имело ничего общего с душистостью цветов. Сбоку от двери на сиденье взгромоздился весьма необычный персонаж: крупный мужчина средних лет, слегка выбритый и пьяный до чертиков. Он громогласно приветствовал вошедших, советуя всем прижаться друг к другу поплотнее и позаботиться о тех, кто не помещается в переполненный вагон.

— Я уже почти колибри, — заплетающимся языком говорил он. — Вот меня уже почти нет, я — колибри! Женщина в красном берете! — И он похлопал по голове тетеньку в мохеровой шапке, зависшую на нижней ступеньке. — Почему у нас красный берет, а не голубой? Мы — голубые береты!

Женщина в шапке невольно улыбнулась, «колибри» это тут же заметил:

— Женщины — это чудо, особенно весной!

А я — мартовский кот!

Словоохотливые попутчицы быстро откликнулись, а некоторые предложили ему определиться, кто он: кот или, все-таки, колибри. Ехать мне, к счастью, было недалеко, и я с облегчением покинула трамвай.

* * *

За квартал я приметила живописную парочку у самого входа в клуб. Аркадий Яковлевич красовался в огненно-рыжем пиджаке и коричневых ботинках. Клавдия же подслеповато щурилась на солнышке и звонко смеялась, закидывая назад голову. Шерлок Холмс упражнялся в красноречии, а подруга ловила каждое его слово. Она была хороша: черные брючки в обтяжку и ярко-изумрудная блузка, купленная на прошлой неделе вопреки всем моим советам подобрать другой цвет. Видимо, я ошиблась, полагая, что оттенки зеленого ей не подходят. Я помахала рукой, как только увидела, что они смотрят в мою сторону.

— Бонжур, мадемуазель! — адвокат галантно поцеловал мне руку. Когда у него было приподнятое настроение, он сыпал иностранными фразами. Клава, стоя рядом с ним, почему-то краснела, как гимназистка.

— Нас ждет столик в уютном закуточке, — продолжал Аркадий Яковлевич. — Сегодня гуляем!

— А что за повод? — полюбопытствовала я.

— У Аркадия Яковлевича успешно завершился какой-то долгий и сложный судебный процесс и…

— Ни слова о делах! Только отдыхать! — прервал ее наш кавалер.

Из помещения, куда мы входили, доносились. звуки музыки и удары шаров боулинга. Адвокат любезно предложил попробовать свои силы в качестве игроков, но, заметив возле переобувалки списки любительских турниров с указанием достигнутых результатов, я спасовала и предпочла сесть за заказанный столик в баре с видом на играющих. Нам было о чем поговорить. С тех пор как Аркадий Яковлевич решил всячески покровительствовать нам в разгадывании наших ребусов, у нас всегда была тема для обсуждения. Вот и сейчас мы обменялись последними новостями.

Выслушивая его мнение, Клавдия впала в задумчивость: вкрадчивый баритон действовал на нее гипнотически. По этой причине ждать каких-либо дельных предложений с ее стороны было бесполезно. Я достаточно красочно обрисовала ему наш спуск в подвал, утаив некоторые компрометирующие нас подробности. Позабавил его рассказ о соседских запасах провианта:

— Должно быть, практичный мужичок этот ваш бывший военный, — сказал он.

— Да, очень. Клавочку вот в подружки зовет, — не удержалась я.

— Не выдумывай! — вышла из лирической задумчивости подруга. — Нашла жениха, тоже мне!

Мы весело посмеялись над Клавкиным ухажером и снова вернулись к подвалу.

— А какой длины коридор до этой кирпичной кладки? — задал вопрос адвокат.

— Метров семь, наверное. Так ведь, Клава?

— Да, где-то так. Не больше!

— И что же, цемент совсем свежий ? — продолжал он.

— Это я точно не скажу, но выглядит все так, будто недавно сделано, — ответила я.

— Интересно… — протянул Аркадий Яковлевич.

— А мне-то как интересно, — встрепенулась подруга. — Жила себе спокойно и в ус не дула, а теперь вот спустилась в подвальчик и столько сразу проблем появилось.

— Клава, — мягко начал адвокат, — а какие-нибудь странные звуки ты у себя в доме не слыхала?

— В моем доме все звуки странные. С такими детьми и животными, как мои…

— Да как же, звуки из-под земли? — упорствовал адвокат.

— Нет, таких не слышала.

Подошедший официант отвлек нас от разговора. Аркадий Яковлевич, как истинный гурман, начал расспрашивать юношу о рецептуре блюд.

Через некоторое время на столе появились обещанные омары и другие рыбные закуски, салаты и зелень. Я оценила сочетание белого куриного мяса и ананасов под сливочным соусом Особую пикантность и неповторимость придавали ему зернышки граната и мелко нарубленный базилик. Клава сосредоточенно склонилась над своим салатом: нежная малосольная семга с кубиками твердого желтого сыра и маслинами под соком лимона. Адвокат жмурился от удовольствия, как большой кот, пригревшийся на печи. Салат, который стоял перед ним, был непохож ни на что, прежде виденное мной. Я постеснялась спрашивать его, но судя по всему, он был доволен. К тому моменту, как нам принесли горячее, я уже ощущала легкую сытость.

Но то, что нам принесли, пахло так вкусно — разом были отметены все рассуждения о том, что при первых признаках насыщения необходимо вставать из-за стола. На такие подвиги я не способна! На больших плоских тарелках лежала форель, запеченная в миндале, с гарниром из спаржи и молодых побегов бамбука.

Аркадий Яковлевич торжественно разлил по бокалам белое вино.

— За вас, красавицы! Скрашиваете скучные одинокие вечера старика, — заскромничал он.

— Что это вы наговариваете на себя? Нашли старика! — заявила я.

— Действительно! — поддержала меня подруга…

Мы звонко чокнулись и, выпив вина, приступили к процессу поглощения горячего. Божественно! Форель таяла во рту, а миндаль оставлял экзотическое послевкусие. Музыка зазвучала громче, первые пары пошли танцевать. Обзор начали закрывать танцующие тела, то плавно покачивающиеся, то, конвульсивно дергающиеся под современные мелодии. Адвокат поморщился — эстетического наслаждения он явно не испытывал.

Рассчитавшись с официантом, он еще раз предложил нам поиграть в боулинг. То ли вино подействовало, толи вид танцующих поднял мою самооценку, но я решительно приняла предложение, а запротестовавшую было Клаву просто оборвала:

— Не выдумывай! Мы сейчас покажем класс!

Тебе-то что, ты вообще в брюках. Вперед! — сама я была в узком платье, до колено, совсем не годившемся для игры.

Аркадий Яковлевич оценил мою готовность и .повел нас переобуваться. Через пять минут исходную позицию у одной из дорожек заняло весьма живописное трио: толстый солидный мужчина в джинсах на подтяжках и без пиджака, худенькая шатенка в брючках и довольно забавная особь женского пола в вечернем платье и спортивных ботинках, надетых на белые носки. Глядя на себя, я вспомнила душещипательное фильмы времен застоя, где героини ходили на танцы в носочках и босоножках. Инструктор же не обратил никакого внимания на мой нелепый вид. Он тут, наверное, такого насмотрелся, бедолага! Теперь ничему не удивляется.

Я лукавила, говоря, что ничего не смыслю в боулинге. Пару раз до этого мне приходилось участвовать в подобном мероприятии. И сейчас, глядя ;на свои наманикюренные пальцы, я подумала: «Все, хана ногтям!» Но настроение было боевое, и я решила бросать шар первой. Как и следовало ожидать, в таком узком платье принять необходимую позу никакие удавалось. Недолго думая, я задрала юбку до длины отчаянного мини и ринулась вперед.

Может быть, какие-то изъяны в моей фигуре и присутствовали, но ног это не касалось. Ноги у меня что надо! А если кому не нравится, может не смотреть! Первый результат был не самым лучшим, но он, по крайней мере, был. Клавке повезло меньше, она чуть было не улетела вместе с шаром, чем вызвала корректное замечание инструктора. Для второго броска она долго подбирала шар и выбрала, на мой взгляд, слишком легкий, чтобы добиться удачи. Все кегли стояли на месте как вкопанные, любезно пропуская Клавкин шар сбоку. Адвокат сделал бросок на удивление легко и выбил страйк. Клава подпрыгнула и громко захлопала в ладоши Веселилась она недолго, до своей очереди бросать Я пыталась давать ей советы, но она не слушала, И если бы Аркадий Яковлевич не предложил нам съесть по мороженому, настроение у нее испортилось бы окончательно.

Домой я вернулась за полночь. Адвокат вызвал нам с Клавой такси. Созвонившись с подругой и узнав, что она добралась благополучно, я мгновенно заснула.

* * *

— Прошу прощения за поздний звонок, но есть новости.

— Рассказывайте.

— Из подвала дома моих знакомых есть ход в дом на Майской, — продолжал Аркадий Яковлевич.

— И они туда ходят?

— Нет, пока нет. Проход заложен кирпичом, вы сразу заметите где, кладка более свежая.

— Спасибо, я все понял.

Аркадий Яковлевич откинулся в кресле и закурил трубку.