Рубинский лежал на нарах вниз лицом, из-за старого придурка с обрезом он не мог сидеть.

Надо было слушать свой внутренний голос. После кладбища появилось тревожное чувство, будто кто-то наблюдает за ним. И эту козу в панаме надо было засунуть в боковой коридор, чтобы никто не нашел. Хорошо хоть, она не успела его увидеть. Он заметил ее издалека: шла, как кротиха, чиркая спичками. Молодую вот жаль, красивая была. Но он не мог ради нее рисковать жизнью. Тем, кто послал его, нужны были деньги. Да в конце концов, она сама была та еще стерва! Он усмехнулся, но тут же скривился от боли.

— Рубинский, на выход!

— Куда идем, начальник? — спросил он у молодого конвоира.

— Куда ведено!

Его ввели в небольшой кабинет, где сидели следователь, пацан за машинкой и еще двое каких-то мужиков.

— Займите место у шкафа! Сейчас будет проводиться опознание, — сказал следователь.

* * *

Я волновалась жутко. Такую процедуру до сих пор приходилось видеть лишь в кино. Теперь же мне предстояло пройти через это все самой. Меня пригласили сегодня к десяти часам утра на опознание человека, который вот уже почти два месяца занимал мои мысли. Он оказался преступником, и его поймали. Такой удачей наши доблестные органы обязаны, как ни странно, все тому же Василию Игнатьевичу Голому. Это он, спустившись в очередной раз в Клавкин подвал за пустыми банками (настала пора закатывать компоты из черешни), застал там мужчину, который никакого отношения к подвалу, по мнению Василия, не имел. Хорошо помня то трагическое происшествие с соседкой, капитан пожарной охраны в отставке больше не спускался в подземелье безоружным. Его осторожность была как нельзя более кстати. Он наставил свой дробовик, конфигурацией почему-то напоминавший подствольный гранатомет, приказал Бандерасу повернуться лицом к стене и поднять руки за голову. Незнакомец метнулся к темному проему, ведущему в узкий коридорчик, но Василий оказался проворнее, он спустил курок, и дробь угодила нарушителю в мягкое место. Одновременно сосед Клавы заорал с такой мощью, что зазвенели даже банки на стеллажах. Филипп, который сидел дома за компьютером, услышал крик из-под пола. Слава богу, парень уже знал о том, что Василий успешно освоил подземное пространство, поэтому не сильно испугался и быстро открыл люк. Филипп-то и вызвал милицию. Те прибыли быстро и через Клавкин дом спустились в подвал, где надели наручники на отчаянно матерившегося Бандераса. Василий же держал его на прицеле до тех пор, пока менты не отобрали у него грозное оружие.

* * *

В кабинете мне предложили занять место у стены, слева от следователя. Я опустилась на продавленное сиденье рядом с мужчиной и женщиной (понятыми, как я узнала позже). Напротив нас сидели трое мужчин, одного из которых я сразу узнала: брюнет из серебристого «БМВ». Вид у него, правда, был побитый. Я поймала себя на мысли, что он мне глубоко неприятен. Вот уж действительно, сколь слепыми могут быть человеческие чувства! Как я могла увлечься этим человеком? В его лице было что-то отталкивающее.

Я вспомнила его сначала на кладбище (там он смотрелся, как родной: гармонично вписывался в атмосферу ночи и опасности), затем себя с ним на выставке, где улыбалась красавцу-злодею как последняя дура! Да, мне еще предстоит серьезная работа над собой, если в тридцать три года я все еще западаю на плохих мальчиков. Этакий синдром неудачницы! Хотя женщины вечно влюбляются в красивых мерзавцев, а потом плачут о своей загубленной жизни и…

— Свидетель Воробьева, посмотрите внимательно на этих мужчин. Вы узнаете кого-нибудь? — официальный тон вернул меня в реальность.

Я посмотрела на кислую физиономию уже знакомого мне следователя.

— Я думаю, да, — ответила я, бросив косой взгляд на Бандераса.

Он даже бровью не повел, увидев меня. Каков негодяй! Я почувствовала разочарование и возмущение одновременно.

— Так узнаете или думаете? — продолжал следователь.

— А можно я кое-что спрошу у вас по секрету, на ушко?

Эта просьба поразила не только его, но и стажера, печатающего протокол.

— Спрашивайте! — Следователь отошел со мной к окну и наклонил голову, подставив свое огромное ухо.

— Какого цвета у него глаза? — прошептала я.

— У которого из них? — спросил следователь.

— У того, который ближе всех к шкафу, — снова прошептала я.

— Какого цвета глаза у мужчины около шкафа?

Следователь задал этот вопрос стажеру во весь голос. Да, конспиратор из него никудышний!

— Карие, товарищ майор! — отрапортовал стажер Иван.

— Вы узнаете кого-нибудь из присутствующих здесь мужчин? — повторил свой вопрос следователь..

— Кроме вас и Вани, я узнаю мужчину около шкафа, — снова зашептала я в ухо майору.

Он посмотрел на меня с изумлением, как будто я сказала что-то необычное.

— Свидетель Воробьева, — сказал он с нажимом, — узнаете ли вы в мужчине, стоящем у шкафа, человека, которого вы видели на кладбище в ночь на шестнадцатое мая?

— Да, — обреченно подтвердила я.

Ну почему у них там, на Западе, свидетель находится в помещении, отгороженном от преступников специальным стеклом, а я вынуждена рисковать своей жизнью? Безобразие!

— Спасибо. Свидетель Воробьева, вы свободны.

«Свидетель Воробьева, свидетель Воробьева», спасибо еще, не дал мой адрес! Я вышла из отделения милиции в растрепанных чувствах. Глаза, синие глаза, они просто стояли перед моими глазами, извиняюсь за тавтологию. Какой актер!

Он что, пользуется линзами, чтобы ввести в заблуждение доверчивых людей в своих корыстных целях? Или мне показалось, что у него синие глаза? Может, это море отражалось в них и… Стоп!

Никакой лирики! И вообще, неплохо было бы выпить чего-нибудь, чтобы снять стресс. Но Клава в больнице, а одна я пить не привыкла. Не то воспитание. Надо как-то иначе отвлечься. Я дошла до первого перекрестка и решила пробежаться по магазинам. Давно я не радовала себя обновкой. Клаву я обещала навестить часа в четыре, так что можно заглянуть в модные бутики. На центральной улице города магазинчики шли один за другим. Я нырнула в один из них, особенно любимый мной за то, что персонал не бросался навстречу с крокодильими улыбками и дурацким вопросом: «Могу ли я вам помочь?» Мне всегда хочется ответить, что помощь нужна только материальная, со всем остальным я справлюсь сама.

В магазине почти никого не было, тихо звучала приятная музыка. Я быстро перебрала вещи на плечиках и, схватив пару блузок и юбку, скрылась в примерочной. Сняв брюки и льняную рубашку с мережкой, я уставилась на себя в зеркало. Кажется, я сбросила килограммов пять, наверное, из-за волнений, связанных с последними событиями. Дома же, в постоянной спешке, я даже не заметила изменений в своей фигуре. Теперь и купальный сезон можно открывать!

— Я хотел бы посмотреть вот эти шифоновые шарфики, — услышала я приятный баритон, и внутри у меня что-то сжалось.

Я выглянула в щелку между стенкой примерочной и плотной занавеской: в центре торгового зала в белых брюках и голубом поло стоял Бандерас. Девочки-продавщицы вращались вокруг него с астрономической скоростью. Я судорожно схватилась за край занавески, желая задернуть ее поплотнее и боясь даже подумать о том, что он преследует меня, и в этот момент перекладина, на которой крепилась занавеска, сорвалась и, больно ударив меня по голове, повисла у меня на плече, как коромысло. Слава богу, металл был легкий, наверное, алюминий. Все повернулись ко мне. Первым пришел в себя от удивления брюнет:

— Ляля! Какая неожиданная встреча! Я очень рад видеть вас.

Я потеряла дар речи. Девицы в магазине развесили уши, они явно не спешили исправить нелепую ситуацию, в которой я оказалась.

— Сегодня в моде греческий стиль? Вы выглядите словно воинственная богиня с карающим мечом!

— Прекратите меня преследовать! Лучше подержите занавеску! — зашипела я в ответ, надеясь на то, что пока преступник будет держать занавеску, он не сможет застрелить или придушить меня, как уже наверняка поступил со следователем, стажером Ваней и еще, возможно, несколькими милиционерами. А иначе, как бы он сбежал? — Закройте глаза и не подглядывайте! — скомандовала я:

— Как прикажете! — Его спокойствие пугало.

Пока он стоял, держа в руках штангу с занавеской, я в спешке одевалась, лихорадочно соображая, как мне улизнуть от него. Застегнув рубашку на две средние пуговицы, я влезла в брюки и осторожно посмотрела в щелку. Бандерас стоял с закрытыми глазами. Поразительная честность для убийцы. Я не дыша выползла сбоку и на цыпочках двинулась к выходу. Продавщицу, которая хотела что-то мне сказать, я остановила, сделав умоляющее лицо и прижав палец к губам: мол, не губите! Навязчивый поклонник. Поймите, как женщина женщину… Надеюсь, она все поняла — я очень старалась. Уже в дверях услышав удивленный возглас «Ляля?», я пустилась бежать. Свернула в первую же подворотню, дворами пробралась до остановки маршрутного такси. Меня никто не преследовал.

* * *

Я приехала домой и сразу позвонила Жеке.

— Слушаю.

«У Жеки приятный голос, но у Бандераса приятней», — невольно сравнила я.

— Это я, Жека, — начала я.

— Ляля? Привет! Чем могу?

— Мне нужна твоя помощь как профессионала.

— Профессионала в какой области? Я поистине многогранен.

— Меня интересуют твоя наблюдательность и зрительная память.

— Слушаю.

— Помнишь того субъекта на выставке в Сочи, в которым я тебя познакомила?

— Убийцу с кладбища?

— Да, — сказала я.

— Помню.

— Какие у него были глаза?

— Красивые. Ты это хотела услышать?

— Да, тьфу!., то есть нет! Какого цвета?

— Синего.

— Точно?

— Точно.

— Ты уверен?

— На все сто!

— Жека, ты меня спас! Целую тебя.

— А в чем, собственно… — начал он, но я уже бросила трубку.

Тот, которого я сегодня опознала, был кареглазым. Однозначно! Но в Сочи и только что в магазине я общалась с синеглазым брюнетом. Значит… А что же это значит?

* * *

По дороге к Клаве в больницу я не переставала размышлять, но не до чего не додумалась и решила посоветоваться с подругой. Сегодня она производила более обнадеживающее впечатление.

— Ты представляешь, Клава, меня преследуют! — сказала я после приветствия и расспросов о самочувствии.

— Кто?

— Я уже не понимаю, кто! — Я растерянно пожала плечами.

— Успокойся и расскажи все по порядку.

Я изложила события сегодняшнего дня, начиная с опознания кареглазого брюнета и заканчивая встречей в бутике с синеглазым.

— А другие различия у них есть? Я имею в виду, кроме цвета глаз?

— Что значит «у них»? Ты полагаешь, что их двое?

— А ты нет?

Я задумалась… Рост вроде бы один и тот же, модная короткая стрижка…

— Вспомни, например, руки! — подсказала подруга.

Я восстановила в памяти картину, как Бандерас прикуривает сигарету.., его руки в лунном свете на кладбище, неожиданно изящные, с тонкими длинными пальцами. Затем я мысленно перенеслась в Сочи за столик в кафе и словно вновь увидела, как Антон достает деньги из бумажника, расплачиваясь с официантом. Да.., это не руки пианиста.

— Пожалуй, руки отличаются, — призналась я.

— Вот видишь? Нужно просто стимулировать память. На самом деле наш мозг все замечает и помнит! Раз ты нашла различия, значит, это разные люди. И вообще, гораздо проще было бы позвонить следователю и узнать, не отпускали ли твоего кареглазого. В магазине ты его во сколько видела?

— В час. Слушай, ты права! А я и не догадалась позвонить. Я почему-то решила, что Бандерас всех перебил и сбежал.

— Ляля, ты меня удивляешь! Это ведь не американский боевик!

— Скажи еще, что у нас не сбегают опасные преступники.

— Но их тут же ловят! — нашлась Клава.

Я быстро набрала номер следователя.

— Майора Гладкова нет, — ответил дежурный. — Он в отпуске.

— Как в отпуске? Я только сегодня утром видела его, — и тут страх начал вползать мне в душу. Его наверняка убил этот гад, но они это скрывают.

— А вы, девушка, по какому вопросу, собственно?

— Хотела узнать, — я замялась, — а к кому же теперь обращаться по тому делу, которое он вел?

— Его дела переданы следователю Золота ревой.

Дежурный дал мне номер телефона следователя и положил трубку. Я набрала продиктованные мне шесть цифр.

— Слушаю, — ответил знакомый голос.

— Светлана Юрьевна? — обрадовалась я. — Это Воробьева, подруга ударенной Арефьевой из больницы.

— Понятно, что случилось?

— Мне сказали, что дела майора Гладкова переданы вам.

— Да.

— А можно узнать? Того человека, которого я сегодня опознавала, уже отпустили?

— Нет конечно, ведется следствие, — ответила она несколько удивленным тоном.

— Слава богу! Спасибо, извините за беспокойство.

Все это время Клава наблюдала за моими действиями, не говоря ни слова.

— Они его не отпускали, — сказала я ей.

— Значит, в магазине был другой человек…

* * *

По просьбе Клавы я заехала к ней домой проведать Филиппа, чтобы потом отчитаться перед подругой о том, что он ест и как готовится к экзаменам. Во дворе меня встретил явно истосковавшийся по хозяйке Лорд, Филипп же, судя по всему, наслаждался одиночеством (у Насти начались каникулы, и она решила остаться пока у бабушки). На весь дом грохотала музыка, по ковру были разбросаны конспекты и шпаргалки, в центре комнаты, над люком, стоял маленький красный флажок.

— Привет, Филя! А это что? — указала я на флажок.

— Отметил место поимки опасного преступника, — объяснил парень.

— Филя, тебе пора куда-нибудь в экспедицию. Там нарасставляешься флажков!

— Вот сессию сдам и отправлюсь, — ничуть не обидевшись, сказал он.

— Это куда еще?

— В горы. Только ты пока маме не говори, ей ведь нельзя волноваться.

Я в изумлении приседа на край дивана. Филипп в курсе, что Клава в больнице? Откуда? Ах да, как же я раньше не догадалась? Василий наверняка рассказал ему про мать.

— А Настя знает?

— Что?

— Что мама в больнице?

— Не-а, не знает. Я не скажу ей, не бойся, Сам вчера от соседа узнал и сразу же позвонил в больницу. Врачи меня успокоили Вот завтра утром статистику сдам и поеду к маме, проведаю ее.

Я подумала, что Клава напрасно переживала.

У нее уже такой взрослый сын!

* * *

Аркадий Яковлевич был в панике. События последних дней: убийство Кристины и нападение на Клавдию ошеломили его настолько, что от былой вальяжной уверенности не осталось и следа. «Чертов уголовник! Психопат!» — думал адвокат, вытаскивая на стол содержимое одного ящика за другим, просматривая бумаги. Фотографии Приваловой в обществе молодого мужчины сжег в специальном контейнере прямо в своем кабинете, затем открыл окно, чтобы проветрите помещение. Он пытался взять себя в руки. В чем, собственно, можно было его обвинить? В том, что он давал информацию своему клиенту? Так это обязанность адвоката. Он лично не совершил никаких противоправных действий. Почему он должен волноваться? Разве вот только подделка кое-каких бумаг для Кристины…

— Аркадий Яковлевич, — в кабинет заглянула Лилия Дмитриевна, — к вам пришли.., из милиции.