История, которую я вам хочу рассказать, очень похожа на сказку. Но все же это не сказка.

Чудеса ведь на то и чудеса, что их мало кому удавалось подтвердить, а тем более объяснить.

Сами подумайте, если бы в этом мире все поддавалось объяснению, то что бы это был за мир? Разве существовали бы в нем добро и красота, и разве понравился бы нам тогда этот мир? Навряд ли его можно было бы назвать человеческим.

Без чудес, о существовании которых, лично мне, сомневаться не приходится, мы потеряли бы надежду на лучшее и веру в справедливость. Каждый из нас, даже самый последний пессимист, надеется на чудо. И, рано или поздно, чудеса случаются. Но, как правило, именно в тот момент, когда их уже никто не ждет.

Эта история записана со слов человека, принимавшего в ней непосредственное участие. И, уж поверьте мне, этому человеку можно доверять.

 

ГЛАВА ПЕРВАЯ,

в которой Настя Шмелева слышит странную мелодию и рассказывает про свой сон

Маленький приморский городок с весьма странным названием — Красные Крыши, утопал в солнце и зелени. Наступило лето, время морских бризов и птичьих симфоний.

Главной достопримечательностью города были на редкость красивые крыши домов. Они, как вы уже догадались, были выложены из ярко-красной черепицы, причем с таким мастерством и изяществом, что ими нельзя было не залюбоваться. Началось это с давних времен, со дня основания города — столетий семь назад. С тех пор местным жителям, которых по последней переписи насчитывалось чуть более десяти тысяч, и в голову не приходило изменять своей традиции. Более того, городская префектура на протяжении всей своей длинной истории внимательно следила за строительством каждого дома, и готова была идти на любые расходы, чтобы не допустить разнообразия красок в таком важном элементе.

Конечно, от этого город становился только красивее, и каждый, кто появлялся в нем впервые, обязательно останавливался на одной из улиц и начинал громко и искренне восторгаться его сказочной красотой. И, действительно, было, отчего прийти в восторг.

Красные Крыши расположились у подножья высоких гор, покрытых махровым одеялом леса, и спускались к самой кромке моря. Полукольцом темные скалы закрывали город от северо-западных холодных ветров. Море здесь было всегда теплым и ласковым, а воздух — исключительно мягким и, как уверяли местные жители, целебным. В Красных Крышах насчитывалось несколько парков, оранжерей и садов, всегда ухоженных и благоухающих. Каждое свободное пространство, появлявшееся время от времени, быстро заполнялось разнообразной растительностью: то ли цветами, удачно подобранными под окружающий ландшафт, то ли деревьями, пересаженными из какого-нибудь богатого частного сада, а то и просто плющом, приветливо обнимавшим каменные стены. Озеленение города превратилось у местных жителей в настоящее хобби, сопровождавшееся подчас пышными церемониями с награждениями и банкетами.

Много еще чего происходило в Красных Крышах; дни не тянулись в унылом однообразии, как это часто бывает в других городах, а проходили весело и интересно.

В один из таких дней, ранним утром на Улице Кипарисов в доме номер два скрипнула дверь. То легкий ветерок, пробравшийся через открытую балконную дверь, попытался заявить о себе. Настя Шмелева, десятилетняя девочка, проснулась раньше, чем обычно.

То ли ей показалось, то ли это было на самом деле, только утро встретило ее как-то особенно. Откуда-то издалека послышалась тоненькая мелодия, сопровождавшаяся едва уловимым движением в воздухе. Мелодия длилась не больше нескольких секунд, поэтому Настя решила, что это она сама мурлыкала себе под нос.

Успокоившись, она откинула одеяло, сладко потянулась и, глядя в окно на раскачивающиеся ветви старого дуба, пожелала ему доброго утра. В ответ солнечные зайчики заиграли на ее лице. Настя засмеялась.

— Опять забрался ко мне на кровать, — толкнула она в бок Отелло, развалившегося у нее в ногах.

В ответ ее любимый рыжий сеттер нехотя зевнул, но не двинулся с места.

— Засоня, — сказала Настя и подскочила к игрушечному домику, где жил ее попугай по кличке Маркиз.

— Эй, ты, просыпайся, — пощекотала она Маркиза и улыбнулась.

Попугай открыл один глаз, недовольно посмотрел на свою хозяйку, затем также недовольно перевел взгляд на спящего Отелло и демонстративно отвернулся.

— Ну и спите, — обиделась Настя, натянула платье и сбежала вниз по лестнице.

В гостиной стояла тишина, значит родители еще спали. Но ей почему-то совсем не хотелось ждать, пока они проснутся.

Настя тихонько приоткрыла дверь в спальню и на цыпочках, стараясь не шуметь, прокралась к кровати.

Ксения Игоревна, Настина мама, тут же открыла глаза и подозрительно посмотрела на дочку.

— Что случилось? — сонным голосом спросила она, стараясь не разбудить Станислава Борисовича, Настиного папу.

— Представляешь, мама, — прошептала Настя, — мне приснился удивительный сон. Будто я разговаривала с царицей!

— И что здесь удивительного? В твоем возрасте это вполне нормальное явление.

— Но сон был таким ярким, как будто все происходило наяву, по-настоящему! Я разговаривала с царицей…

— С королевой Викторией? — донеслось с папиной стороны.

— Нет, — громко ответила Настя, раз уж все проснулись, — с настоящей царицей, из сказки!

— А, — вздохнул папа, — тогда можно еще поспать.

— Почему? — спросила Настя.

— Потому что сказочные царицы очень бедны, и толку от них никакого, одни слезы.

Настя, было, разозлилась этой шутке, но через секунду сложила губы трубочкой и встала на защиту своей царицы.

— А вот и не правда, царица, которая мне приснилась, очень богатая! У нее свой замок и целая страна!

— Тогда это меняет дело! — Станислав Борисович выглянул из-под одеяла и подмигнул дочери. — Может, ради такого случая приготовишь нам кофе?

— Хорошо, — улыбнулась Настя.

Но прежде чем закрыть за собой дверь, она сделала серьезный вид и, повернувшись к родителям, произнесла:

— А я верю в существование сказочных цариц!

Минут через пятнадцать, когда родители вошли в столовую, завтрак был готов. Через дверь, выходившую в сад, проникал свежий воздух, наполняя все вокруг благоуханием утренних ароматов.

Шмелевы уселись за круглый дубовый стол — семейную реликвию, доставшуюся по наследству от далеких предков.

— Так что там был за сон? — спросила Настю Ксения Игоревна.

Настя отхлебнула из чашки и стала торопливо рассказывать:

— Мне приснилось, будто я нахожусь в огромном замке. Кругом вельможи, военные, все куда-то бегут. А рядом со мной стоит царица неописуемой красоты и что-то говорит.

— И что же она говорит? — спросил Станислав Борисович, раскрыв утреннюю газету.

— Не помню, — ответила Настя. — Кажется, она просила о помощи.

— И ты, конечно, ей помогла?

— Кажется, нет.

— Вот тебе раз, — удивился Станислав Борисович. — И ты бросила царицу, не оказав ей помощи?

— Я бы с удовольствием ей помогла, только сон кончился. Отелло все время брыкается, когда спит. Никак не научу его спать на своем месте. А вот и он, засоня.

В столовую вбежал Отелло и уткнулся Насте в колени. Это означало, что наступило время для прогулки. Она потрепала его за ухом и посмотрела на маму; хотелось в сад, а завтрак был еще не съеден.

— Идите, раз не терпится, — разрешила мама.

Настя расплылась в улыбке и побежала в сад, Отелло бросился за ней.

— И не вздумайте залезать в пруд! — крикнула Ксения Игоревна. — Вода еще слишком холодная.

Настя мчалась по лужайке, размахивая руками, и уже ничего не слышала.

— Чему ты улыбаешься? — спросила Ксения Игоревна мужа, который с довольным видом читал газету.

— Да, так, ничему. Просто у нас прекрасная дочь. Она стала совсем взрослой, а я и не заметил.

— Я с тобой согласна, — Ксения Игоревна тоже улыбнулась и легким движением подцепила газету. — Пожалуй, она слишком много читает.

— Ты права, — Станислав Борисович взял бутерброд и, как бы, между прочим, добавил: — Тебе не кажется, что она слишком злоупотребляет дружбой с Ильей?

— Не думаю. Он прекрасный мальчик. В их возрасте дружба — самое лучшее, что только может быть на свете.

 

ГЛАВА ВТОРАЯ,

в которой Илья собирается в море, а Настю охватывает неведомый страх

Пруд находился в конце сада и прилегал одним берегом к соседской территории, где жил лучший друг Насти, Илья. Небольшая полянка перед прудом, специально оборудованная по просьбе детей, была окружена большими фруктовыми деревьями, скрывавшими своих посетителей от посторонних взглядов. В любое время года здесь можно было прекрасно провести время, отдохнуть и посмотреть, как образуются круги на воде. Настя и Илья подолгу здесь сидели, разговаривая на разные темы, и им было хорошо и спокойно, — словно время останавливалось и давало им возможность подольше насладиться тишиной и запахами сада.

Отелло радостно взвизгнул и бросился вперед. Он едва не повалил на землю Илью, который сидел на коленях и что-то царапал на земле сухой веткой.

— Я думала, что тебя еще нет, — удивилась Настя.

— Отец решил отправиться за креветками, ему сделали большой заказ, — пояснил Илья, отряхиваясь, — я отправляюсь вместе с ним, поэтому пришлось встать пораньше.

Он обнял Отелло и, не поднимая головы, спросил:

— А ты что так рано?

— Что-то не спится, — Настя устроилась поудобней и принялась разглядывать Илью. — Значит, ты уходишь в море? Надолго?

— Как получится. Папа говорит, что сегодня должна быть прекрасная погода для ловли креветок.

Настя опустила глаза, как будто на что-то обиделась.

— Я с ним говорил, — продолжил Илья, — он не может взять тебя с нами. Что скажут твои родители, да и вообще…

— Что вообще?

— Он любит быть один. Иногда мне кажется, что он и меня не видит. Не переживай. Когда-нибудь мы вместе отправимся в море. Вот увидишь.

Настя горько вздохнула и тут же улыбнулась.

— Ничего, я буду тебя ждать, а ты мне привезешь самую большую королевскую креветку. Хорошо?

— Обязательно, — засмеялся Илья. — Самую большую.

На середине пруда забил хвостом маленький окунек, которого они прозвали Угольком за его черную чешую. Настя стала считать круги, но сбилась и даже немного расстроилась.

— Ладно, я пойду, — сказал Илья голосом старого моряка, будто он уходил в далекое плавание, — отец наверно уже ждет. Встретимся вечером, если ничего не случиться.

— Удачи, — только и сказала Настя, махнув ему вслед рукой.

В тени деревьев было прохладно, хотя солнце палило изо всех сил. Настя села на деревянную скамеечку, которую смастерил Илья, и принялась раскачивать ногами. Ей было забавно смотреть, как Отелло, словно ошпаренный, носился вокруг пруда в надежде поймать Уголька. Еще немного, и он, казалось, готов был нырнуть в воду.

Вдруг Настя заметила на земле, на том самом месте, где сидел Илья, надпись. Она подошла поближе и прочитала: «Я ухожу в море».

Как будто, ничего особенного в этих словах не было. Просто Илья, не надеясь ее встретить, написал их, чтобы она его не искала. Только и всего. Но Насте эти слова показались какими-то не настоящими, не обыденными. От них веяло недосказанностью и целой историей. Она, вдруг, увидела в них второй смысл, который сама не вполне могла объяснить. Интуиция подсказывала ей, что в них заключено совсем не то, о чем они говорили. И даже совсем не то, что хотел сказать Илья. Они были волшебными. Это было продолжением сна.

Не успела Настя подумать обо всем этом, как Отелло пронесся мимо нее и стер лапами слова. Они растаяли, как будто их и не было. Остался лишь маленький клубок пыли.

Настя хотела, было разозлиться, но не успела.

Потому что послышался легкий еле различимый звук, похожий на колокольчики. Настя прислушалась. Действительно, в воздухе плыла нежная мелодия, похожая на ту, что была утром в комнате. Мелодия тонула в окружающих звуках, но была отчетлива, чтобы быть услышанной. Вместе с мелодией появилась странная дымка, какой-то полусвет, маленьким облачком зависший над прудом. Насте даже показалось, что звуки исходят именно оттуда. Воздух стал прозрачнее, в нем появились посторонние запахи, как от полевых цветов. Длилось все это не больше нескольких секунд, но этого было достаточно, чтобы привести в восторг кого угодно, а уж Настю и подавно. Она была уверена, что даже краски окружавших ее предметов стали сочней и контрастней, как будто кто-то добавил в них цвета.

Когда мелодия прекратилась, а дымка исчезла, наступила полная тишина. Даже Отелло стоял как вкопанный рядом с Настей и не дышал, поджав хвост. Вдруг Настя почувствовала внутри себя страх неведомый ей раньше. Он шел откуда-то из глубины, без всяких видимых причин, словно это был не ее, а чужой страх.

Настя подумала, что лучше вернуться домой. И лучше никому ничего не говорить, хотя ее так и подмывало обо всем рассказать родителям.

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ,

в которой Синегория охвачена войной, а в Зелиборе зреет коварный план

Страны Синегории вы не найдете на географических картах. До описываемых событий о ней вообще ничего не было известно. Но это не означает, что ее не существовало на самом деле.

В действительности же, она раскинулась на огромном пространстве среди высоких заснеженных гор, с глубокими реками и бескрайними равнинами. К началу нашей истории, после долгих непрекращающихся междоусобных войн в Синегории осталось всего два царства — Зелибор и Белогорье.

Зелибором управляли две царицы — Чара и Мира — из династии Воранов, покорившей все существовавшие до этого царства. Белогорье же оставалось под властью династии Дроздов — единственной соперницы Воранов; ей управлял наследный царевич Ярек, мечтавший о мире и благополучии.

Но, несмотря на все могущество Зелибора, день, в который произошла битва у Черного Ручья, навсегда вошел в историю Синегории как начало падения династии Воранов и путь к новой жизни.

Битва была жестокой и не равной.

Войска Зелибора, возглавляемые самой царицей Чарой, выстроились в боевой строй, растянувшись на несколько километров. С высоты птичьего полета они представляли хорошо отлаженный механизм, двигались строго по команде, были хорошо вооружены и занимали позицию там, где это было необходимо. Любой генерал позавидовал бы такой армии.

Войска Белогорья, расположившиеся в километре напротив, не имели такого блестящего и внушительного вида, но были мобильны и быстры. Царевич Ярек с нескрываемым волнением оглядывал свои войска, казавшиеся ему маленькой мышкой перед огромным слоном.

Но, по правде сказать, у армии Белогорья было свое преимущество, которое и сыграло решающую роль в ходе битве. Так или иначе, на ее стороне оказалось много подданных Зелибора, симпатизирующих царевичу, к тому же сама природа была не ласкова к его противникам.

На огромной равнине армии сошлись в решающей и смертельной схватке, от которой зависело очень многое — династия Воранов против династии Дроздов. Никто не хотел уступать, но царевичу Яреку, равно как и его дядюшке, князю Борилу, было гораздо сложнее, — для них это могла быть последняя битва.

Дрозды ожидали нападения в полдень. Однако царица Чара все не отдавала приказа к атаке. Она дожидалась наступления сумерек, чтобы магия ее жрецов стала еще коварней.

Наконец, когда начало смеркаться и поднялся ветер, первые отряды Воранов ринулись в бой. В то же мгновение звон металла и крики воинов наполнили равнину. Она была вытоптана за считанные минуты, а затем начала прятаться под мертвыми телами, падавшими на землю, словно орехи глубокой осенью.

Битва продолжалась несколько дней, но победителя в ней не оказалось, — армии отступили, унося с поля боя убитых и раненых.

Как и ожидалось, официального перемирия не последовало. Никто из генералов, как с одной, так и с другой стороны, не хотел, да и не мог, продолжать битву. Измотанные солдаты падали от усталости; пыль, поднявшаяся выше гор, затмила не только солнце, но и разум.

Спустя несколько дней в Большом Тронном Зале за царским столом Воранов две сестры-царицы — Чара и Мира, — разгневанные итогом битвы, условились раз и навсегда покончить с Белогорьем. Конечно, они и раньше об этом думали, может быть даже и чаще, чем требовалось, но именно сейчас, после битвы, Белогорье показалось им настоящей занозой. И с этой занозой надо было что-то делать, но они никак не могли придумать, что именно. Все, что они предпринимали до сих пор, начиная с магии и, заканчивая подкупом, не смогло сломить Белогорье. Казалось, оно вот-вот рухнет, сдастся, попросит пощады, но вдруг — и удача на его стороне, а Воранам опять приходилось начинать все сначала. Ни с одним из завоеванных царств не было так тяжело.

Хотя царицы и были родными сестрами, но, как это не редко бывает, совершенно не походили друг на друга. Старшая — Чара — не отличалась красотой: у нее были черные глаза, вытянутый нос, подбородок тяжелый, как у мужчины, и кожа с серым отливом. Одевалась она в пышные, но безвкусные, платья, чем еще больше подчеркивала свое уродство. Младшую же — Миру — с полной уверенностью можно было назвать красавицей. Разумеется, там, где коварство и злость, красоте не место, но все же — правильные черты лица, белая как снег кожа, горделивая осанка — все это неизбежно бросалось в глаза.

Объединяло их одно — власть.

Кроме цариц, за столом расположились высокопоставленные вельможи двора. У каждого из них был свой план продолжения завоевания Белогорья, но каждый из этих планов выглядел однобоко. Главный казначей царства надеялся на подкупы, предлагая расширить зону их влияния, для чего предлагал увеличить налоги с подданных. Главный маг царства настаивал на увеличении мощи магии, поубавившейся за время осады Белогорья, и требовал наибольшего внимания к своему ведомству. Глава личной охраны Воранов предлагал отравить царевича Ярека и князя Борила, забывая, что предыдущие семнадцать попыток ни к чему не привели. Остальные советники вели себя в том же духе. Шума и спора было много, не было только решительного и хитроумного плана, на котором можно было бы остановиться.

— Я поставлю Дроздов на колени! — не унималась Чара, бледная от гнева. — Рано или поздно мы сравняем их ничтожный замок с землей, вместе с его мерзкими деревнями!

— С этим трудно не согласиться, — раздался вдруг спокойный голос высокого роста мужчины, вошедшего в тронный зал.

Все тотчас замолчали. Это был Варул — главный конунг Зелибора. Ему подчинялись отборные части армии Воранов, которых называли Кровавыми Псами за их звериную жестокость и беспрекословное подчинение. Они никогда не покидали поле битвы без команды. Один Кровавый Пес стоил целого десятка обычных воинов, опасней никого не было во всей Синегории.

Варул медленно, рассчитывая каждый шаг, прошел на середину зала и остановился. Окинув взглядом присутствующих вельмож, он пренебрежительно ухмыльнулся и произнес:

— Ситуация такова, что требует от нас более тонких способов ведения войны.

— О чем ты? — спросила Чара.

Пожалуй, только она одна не боялась Варула. Может быть потому, что они были чем-то схожи между собой — чрезмерной изворотливостью ума, жаждой власти, неисчерпаемым коварством и прочими качествами, отличающими их от других людей.

— Ваше величество, — продолжил Варул, — хоть это и дерзко с моей стороны, но я хотел бы поговорить с вами наедине.

Среди вельмож пробежал ропот возмущения. Но открыто никто возражать не стал. Варул был слишком опасен и злопамятен, чтобы пытаться ему перечить.

Когда в зале из вельмож никого не осталось, Чара указала Варулу на кресло. Он небрежно сел и бросил взгляд на Миру. При этом в его глазах появился огонь восхищения, разожженный ее красотой.

— Мы должны победить не только Белогорье и царевича Ярека, — медленно произнес конунг, придавая важность каждому сказанному слову. — Самое главное — это навсегда удержать победу в своих руках.

— В каких руках? — вскипела Чара. — Пока они не пришли в себя, нужно собирать войско и опять атаковать!

— Согласен, — Варул противно улыбнулся, обнажив серые и кривые зубы, и скрестил руки на груди, — но есть другой способ победить врага. Более надежный.

— У нас есть магия, но ее, как ты знаешь, не хватает.

— Именно поэтому мы и должны прибегнуть к более изощренному плану, — Варул весь вытянулся над столом и направил свой коварный взгляд, уже без всякого восхищения, на младшую из цариц. — В этом нам может помочь ваша сестра.

Чара на секунду задумалась, затем взглянула на сестру, пытаясь прочитать ее мысли. Она была старше Миры, но взаимоотношения их строились на равных; к тому же она прекрасно знала, что Мира умней ее.

— Что скажешь ты? — спросила она.

После непродолжительного молчания Мира грациозно поднялась, обошла стол и остановилась рядом с Варулом. Даже стоять рядом с ним было опасно, — от него так и веяло коварством. Варул поднялся навстречу царице и легким поклоном головы отдал ей почести.

— Почему ты решил, что я знаю, как поступить?

Мира старалась говорить как можно спокойней.

— Я в этом уверен, ваше величество. Вам есть, что сказать.

Мира вернулась на свое место, почувствовав, как бледнеет ее лицо.

— Мне было видение, — медленно произнесла она, — я как будто разговаривала с Оракулом Калуфом, он звал меня.

— Калуф? — вскрикнула Чара и подскочила, словно ее ошпарили кипятком. — Ты думаешь, что он нам поможет?

— Да, — уверенно произнес Варул. — Я в этом уверен!

Уж кого-кого, а Калуфа Чара действительно боялась. В его присутствии она чувствовала себя маленькой беззащитной девочкой.

Но делать было нечего. Варул никогда не говорил глупостей и необдуманных вещей. К тому же видение Миры не показалось ей случайным, — сестра всегда отличалась даром провидения.

После недолгого обсуждения на том и порешили; откладывать это дело в долгий ящик желания ни у кого не возникло.

Сестры вызвали Оздунду — придворную ведьму, которая должна была отвести их к Оракулу Калуфу. Общение с ним не могло предвещать ничего хорошего. Но Чара каким-то внутренним чувством вдруг ясно представила, что Оракул — теперь их главная надежда.

 

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,

в которой Оракул Калуф дает царицам магический кристалл

Место, где обитал Калуф, было очень таинственным и опасным. Его окружал непроходимый темный лес. Между деревьев вились колючие кустарники, сросшиеся друг с другом в сплошную непреодолимую стену.

Сюда редко кто приходил, и даже воздух в окрестностях был пропитан магией и зловониями. Здесь никогда не было света, а тишина, кружившая вокруг, сковывала все растения в каком-то мрачном оцепенении.

Оракул Калуф слыл очень древним существом. Никто не знал, сколько ему лет и откуда он взялся; из поколения в поколение переходила легенда, что он жил вечно и всегда оказывал решающее влияние на жизнь в Синегории.

Он рос из-под земли всеми своими каменными руками-щупальцами, скрывавшими от посторонних взглядов все его естество. Груду камней, земли, глины, травы, листьев и множество других предметов, оседавших в этом месте столетиями, — вот что собой представлял Оракул.

Ведьма Оздунда оставила сестер ждать поодаль, а сама подошла к жилищу приготовить все необходимое для колдовства. Оракул требовал к себе подобающего отношения.

Когда все было готово, сестры вошли в огромную и холодную пещеру. Спертый гнилой воздух тут же ударил им в лицо. Они бывали здесь и раньше, но при этом всегда чувствовали сильную головную боль.

Оздунда развела длинный церемониал, чего так не любила Чара. Старшая царица была человеком действия, поэтому ее раздражали долгие приготовления.

— Поторапливайся, старая ведьма, — понукала она Оздунду.

Но, не смотря на всю ее торопливость, оставалось только ждать, когда Оракул, наконец, соизволит подать голос; кроме всего прочего, он был еще и очень вредным существом — мог заставить ждать себя часами.

Но на этот раз он не стал испытывать терпение царственных особ, сразу весь задрожал, заклокотал словно вулкан, и глухим протяжным голосом произнес:

— Я уже давно жду вас…. Подойдите поближе и слушайте…

От его голоса переворачивало все внутренности, тело наливалось свинцом и хотелось провалиться сквозь землю.

— Нам нужен твой совет, — произнесла Чара, — чтобы…

— Не перебивай…, — прошипел Оракул. — Твоя самонадеянность меня удивляет?

По пещере пробежал ветер возмущения; зашелестели листья и задрожали камни.

— Мне было видение… — нерешительно вставила Мира.

— Твое видение ничто! — Оракул был недоволен. — Чепуха! Минута слабости!

Вдруг он задумался, словно что-то вспоминал, вжался в землю и продолжал:

— Слышали вы о Гадарии?

— О Гадарии? — в один голос спросили сестры, переглянувшись между собой.

— Хотя, зачем я спрашиваю, что вы можете о ней знать…

— Нет, нет, — попыталась успокоить его Чара, — мы слышали о ней, а кто-то из наших предков, кажется, там побывал. Не та ли это страна, где нет волшебства?

— Отсутствие волшебства не самое худшее для Гадарии.

Калуф поднялся выше.

— Давным-давно, когда в Синегории не было династий, одному из жрецов было позволено попасть в Гадарию. Он был первым, кому это удалось. Там его магия почти полностью пропала. Он был осужден на смерть, но из жалости его спасла одна женщина, с помощью которой ему удалось вернуться назад. За это он даровал ей и всему ее потомству великую силу любви — единственное, чем он мог отблагодарить чужестранку.

Оракул надулся, как мыльный пузырь, и выплюнул из своего чрева зеленый кристалл величиной с детский кулак.

— При помощи этого кристалла одна из вас сможет попасть в Гадарию. Для этого нужно верхнюю грань кристалла повернуть против часовой стрелки. Вы попадете туда, куда хотите попасть. Я помогу вам навсегда захватить власть в свои руки, но и вы должны будете исполнить мое желание.

Чара трусливо подобрала кристалл, который засиял в ее ладони яркой небесной звездой. Оракул продолжал сотрясать своим голосом пещеру:

— Слушайте меня внимательно. В Гадарии вы попадете в город с названием — Красные Крыши. В одном из домов на Кипарисной улице проживает мальчишка. Он является последним и единственным носителем древней волшебной любви. Стоит его любовь замешать на магии Воранов, и она спасет вас от всех бед. Каждый, кто выпьет этот магический напиток, станет любить вас больше собственной матери. И все его потомки будут продолжать любить вас и ваших потомков до скончания времен. Вам больше не нужны будут войны, вам не потребуется магия. Ваша власть станет безграничной. Все будут подчиняться вам из-за любви, беспрекословно. Но запомните, мальчишка должен попасть в Синегорию по своей собственной воле. Он должен сам отдать вам свою любовь. Иначе напиток не будет действовать.

Оракул что-то еще говорил, плевался и клокотал. А Чара, несмотря на головные спазмы, уже плела паутину в своих мечтах и едва не выронила из рук зеленый кристалл. Мира же внимательно слушала и запоминала каждое слово Оракула, стараясь ничего не упустить.

— В последнее время ко мне пришли страшные видения, — продолжал Оракул. — Я вижу, как чистые воды стекают с гор. Вижу, как они подтачивают мои корни. Вижу, как умирает мое тело. И перед моими глазами все время девчонка с длинными каштановыми волосами. Она хочет моей смерти. Она убивает меня! Вы должны избавиться от нее, уничтожить!

— Скажи, где ее найти? — спросила Чара, потирая руки.

— Я лишь вижу ее…. И вы, увидев, узнаете ее… Она будет недалеко от мальчишки… Она все время рядом с ним…. Найдите и убейте ее!

В сестер полетели ошметки глины и мха. После чего Калуф затих и медленно, незаметно, ушел под землю, или, скорее, врос в нее, растворился во множестве камней и веток.

Сестры в смешанных чувствах покинули пещеру. Но теперь-то они знали, что им делать. И это нужно было сделать, как можно скорей.

Чара сгорала от нетерпения попасть в Гадарию, она и слушать не хотела Миру, предлагавшую все хорошенько обдумать.

— Я заполучу этого мальчишку и уничтожу девчонку, а ты приготовишь волшебный напиток. Как раз к торжествам по случаю коронации нашей династии все будет готово. А после того, как мы наведем порядок здесь, в Синегории, мы посмотрим, что делать с Гадарией. Не так ли?

— Верно, — ответила Мира. — Почему только Калуф не рассказал нам этого раньше?

— Оздунда уверила, что эти разговоры начались у него совсем недавно. Не думай ни о чем. Главное, что теперь у нас есть прекрасная возможность стать настоящими властителями всей Синегории.

Им было радостно это осознавать. Настолько, что Чара немедленно объявила смертный приговор нескольким десяткам осужденным, томившимся в темницах Зелибора.

 

ГЛАВА ПЯТАЯ,

в которой канарейка Пики отправляется в Гадарию с письмом и заклинанием

Канарейка Пики на всех парах неслась к Молнезару, резиденции царевича Ярека, не останавливаясь для отдыха ни на секунду. Ловцы замка, еще издалека заметив ее, догадались, что она несет очень важные сведения. Один из них ловко подставил ей свое плечо и тут же, без излишних расспросов, побежал в покои царевича Ярека.

Донесение оказалось действительно очень важным; не зря ведь канарейки считались в Белогорье лучшими разведчиками, и потому имели множество привилегий.

Пики поведала царевичу Яреку и его дяде — князю Борилу — весь разговор, который ей удалось услышать у Воранов, слово в слово, от начала и до конца. У нее была прекрасная память, и она ничего не забыла.

Выслушав канарейку, царевич и его дядя, многозначительно переглянулись. Некоторое время удивление и страх от услышанного мешали всяким мыслям. Коварству Воранов не было предела.

Царевич был молод и горяч, он вскочил с мягкого бархатистого кресла и начал шагать по комнате, пытаясь успокоить самого себя. Его бледное лицо, исхудавшее за последние дни до неузнаваемости, но не лишенное былой привлекательности, выражало растерянность. Что-то паническое появилось в его глазах, и это после, казалось бы, удачной битвы.

Князь Борил — верный и мудрый помощник — молча следил за ним, пытаясь найти слова успокоения, но не находил. Требовалось собраться с мыслями и что-то предпринять, хотя сделать это было очень трудно.

— Если мы не сможем их остановить, — пробурчал царевич себе под нос, — то о победе можно будет не мечтать.

— В этом есть один положительный момент, — попытался успокоить его дядя.

— Какой? — спросил царевич.

— По крайней мере, в ближайшее время они не будут нас атаковать. Что дает нам шанс собраться с новыми силами.

— К чему все это, если нас возьмут голыми руками, а лучше сказать любовью. Даже не верится…

— Но, может быть, можно что-то придумать? — скорбно пропищала Пики, удрученная тем, что принесла столь нерадостное известие.

Дрозды совсем забыли о ней; в ее голосе они услышали надежду не только одной Пики, но и всего Белогорья. Что с ним станет?

Задача очень сложная, но решать им. По крайней мере, попытаться это сделать.

— Насколько мне известно, желания попасть в Гадарию возникали у многих, — произнес князь Борил, обращаясь к царевичу. — Об этом мечтал и твой прадед. Этого нет в хрониках, потому что летописцам был отдан приказ, не писать об этом. О подробностях этого мероприятия ничего не известно, но возможно это натолкнет нас на верный путь.

— Гадария, — равнодушно произнес царевич, сел в кожаное кресло, откинувшись на спинку, и закрыл глаза. — Что же это за страна?

— Там нет магии. Животные не умеют говорить, а люди в основном отдыхают. Это все что мне известно.

— Если бы можно было туда попасть, — в голосе царевича слышалось отчаяние. — Но возможно моему прадеду это удалось?

— Вероятно, — ответил Борил, — но секрет этот утрачен. Хотя…

Он запнулся, и глаза его засветились маленькой надеждой.

— Что хотя? — спросил царевич, поднимаясь.

— Возможно, что архивариус отыщет нам записи твоего прадеда, ведь он все хранил в библиотеке. Может быть, нам повезет, и мы найдем ключ к Гадарии?

Поиски начались незамедлительно.

Бедный архивариус был так напуган срочным вызовом к царевичу, что начал заикаться. Яреку и Борилу с трудом удалось его разговорить. Им пришлось дважды объяснять, что они от него хотят, пока тот окончательно не пришел в себя.

Вместе с несколькими помощниками, специально выделенными для этой цели, и в присутствии царевича и его дядюшки, архивариусу, к счастью, удалось таки обнаружить древнее заклинание, при помощи которого прадеду Яреку когда-то удалось попасть в Гадарию. На это ушел целый день.

Заклинание хранилось в самой нижней библиотеке, где собирались древние манускрипты, связанные с темой поиска новых путей в магии. Оно лежало в толстой заплесневелой и изъеденной крысами книге, оказавшейся дневником прадеда Ярека.

Казалось, путь к спасению был найден. Царевич даже порозовел немного, отчего Борил пришел в неописуемый восторг гораздо больший, чем от найденного заклинания. Но разочарование наступило столь же быстро.

Заклинание не работало. Магическая сила истощилась и была неспособна переместить кого-нибудь не только в Гадарию, но и в соседнюю комнату. Срочно были собраны все, оставшиеся в живых, маги, им была поставлена задача, придумать хоть что-нибудь, лишь бы заклинание заработало.

Трудно воссоздавать то, что вошло в историю. Еще трудней искать силу, когда сам этой силой не обладаешь. Но маги, желавшие проявить себя на благо Белогорья, все же сумели кое-что сделать. Им удалось заставить заклинание работать, но не в полной мере. Попасть в Гадарию мог лишь кто-то совсем маленький, например, канарейка.

Но и этого было вполне достаточно для того, чтобы предупредить детей о грозившей им опасности, равно как и об опасности, грозившей всей Гадарии. Была, правда, еще одна трудность — никто не знал языка, на котором говорили в Гадарии. Не помогли в этом ни старые книги, ни дневник прадеда.

— Придется писать письмо на нашем языке, — неуверенно произнес князь Борил. — Будем надеяться, что им удастся его прочесть. Должен же быть в Гадарии хоть один маг.

— Другого пути нет, — поддержал его царевич. — Пожалуй, это все, что мы можем сделать.

— На всякую дерзость Воранов, нам все реже удается отвечать с достоинством, — печально сказал Борил. — Если наше письмо не поможет, то… остается надеяться только на чудо.

— Милый дядя, вы продолжаете верить в чудеса?

Кивком головы Борил дал понять, что не лишен этого достоинства, тем более в глубине души он был уверен, что их спасение действительно зависело только от чуда. Даже если девочка с каштановыми волосами, неизвестно по какой причине оказавшаяся врагом Калуфа, сможет попасть к ним в Синегорию, разве сможет она победить Воранов одна, без армии, без магии!

Однако надежда умирает последней.

Пики, поскольку она это заслужила, вместе с письмом, написанным на очень древней тонкой коже небольшого формата, и заклинанием отправилась в Гадарию.

Она попрощалась со всеми канарейками, состоявшими на службе у Ярека, но ни словом не обмолвилась о задании, которое ей было поручено, несмотря на то, что ей, вероятно, не суждено было вернуться.

Приходилось торопиться, поскольку опередить Чару означало опередить саму историю и спасти Белогорье.

Царевич боялся, что с заклинанием произойдет сбой, но все получилось как нельзя лучше, — маги оказались на высоте. Теперь можно было быть уверенными, что письмо будет передано. Вот только будет ли оно прочитано?

 

ГЛАВА ШЕСТАЯ,

в которой Кузнецовы ломают голову над странным письмом

К полудню легкий прохладный ветерок пригнал маленькое белое облачко, казавшееся совсем одиноким на огромном голубом пространстве. На море установился штиль и «Кукла» равномерно покачивалась из стороны в сторону. Берег остался с правой стороны, и Александр Петрович внимательно его рассматривал. Заказ был выполнен; еще оставалось достаточно времени, чтобы спокойно отдохнуть — понырять в свое удовольствие и сделать несколько подводных снимков.

— Ну что, Илья, начнем погружение, — сказал Кузнецов-старший, заправляя фотокамеру.

— Начнем, — Илья помог отцу надеть акваланг, напевая при этом одну из своих любимых песенок.

Его глаза сверкали от удовольствия, ведь когда-нибудь и он сможет заняться подводной фотографией. Илья прошел с отцом на корму, а потом долго смотрел на воду, переливавшуюся миллионами солнечных зайчиков.

Круги растаяли, и он довольный застыл в ожидании. Илья даже забыл про маленькую плитку шоколада, что лежала у него в правом кармане, и быстро плавилась от жары.

Прошло минут сорок, прежде чем Александр Петрович появился над водой. Забравшись по лесенке на корму, он скинул акваланг, аккуратно положил камеру и весело посмотрел на сына.

— Похоже, нам повезло, — сказал он, — это напоминает настоящую подводную сказку, снимать придется днем и ночью. А какие там краски!

Они подняли якорь и двинулись к берегу.

Неожиданно над лодкой пролетела маленькая птичка, едва не задев парус.

— Откуда здесь канарейка? — удивился Александр Петрович, наблюдая, как птичка направилась к берегу.

В тот же миг погода резко изменилась. Налетел ветер, над морем нависли огромные мохнатые тучи, а в воздухе запахло неприятностями.

С большим трудом «Кукла» пришвартовалась к пристани, а уже через минуту хлынул проливной дождь. Промокшие Кузнецовы наспех собрали все необходимые вещи и, весело покрикивая, побежали к дому.

У самой калитки Александр Петрович остановился.

— Смотри, опять канарейка! — сказал он, опустив руку на плечо сыну.

На заборе действительно сидела канарейка и смотрела прямо на Кузнецовых, по-видимому, она и не думала улетать.

— Там что-то лежит, — сказал Илья, указывая на почтовый ящик.

— Не может быть. Утром ящик был пуст.

Александр Петрович в недоумении откинул железную дверцу и достал небольшой конверт черного цвета, на котором не было указано ни адреса отправителя, ни адреса получателя, хотя внутри явно что-то лежало.

— Какой-то странный конверт, — Александр Петрович повертел его в руках. — Может быть он адресован не нам? Бежим в дом, а то совсем промокнем.

Дома они быстро переоделись в сухую одежду и расположились в гостиной за столом. Две пары любопытных глаз с опасением разглядывали черный конверт, и никто не мог проронить ни слова. В воздухе повисла тайна. Предстояло выяснить маленькая она или большая.

Наконец, Александр Петрович не выдержал:

— Может быть, посмотрим, что там внутри?

— Ну конечно, — еле сдерживал себя Илья, — надо обязательно посмотреть, что там внутри.

Необычное происшествие — вот чего у них давно не было. Жаль, если там окажется какая-нибудь ерунда, например новый соседский рецепт морского салата или рекомендации по выращиванию рододендронов. Но они старались об этом не думать.

Александр Петрович несколько раз поднимал конверт к лампе, висевшей над столом, пытаясь разглядеть его внутренности, по долгу вертел его в руках, а затем решительным движением ножа распорол конверт и быстро извлек из него две записки — одну побольше, другую поменьше.

Обе они были написаны на непонятном им языке, символы были слишком странные, но красивые, а знаки пунктуации совершенно отсутствовали.

На одной из записок, та, что поменьше, было написано:

??????????????????????

??????????????????????

??????????????????????

На второй — подобной абракадабры было раз в десять больше.

Несколько минут Кузнецовы по очереди рассматривали послания, вертели их в руках, нюхали, и даже пробовали на зуб. С конвертом они проделали то же самое.

— У тебя есть какие-нибудь мысли? — спросил Александр Петрович. — По мне так, чушь какая-то.

Илья не знал, что сказать.

— По всей видимости, это не подделка, — добавил отец через минуту.

Когда-то он преподавал естественные науки в колледже и поэтому имел право на подобные заключения.

Илья для своего возраста не обладал достаточными знаниями и вряд ли имел право на глубокие суждения, но его слова были более конкретны:

— Надо провести анализ.

— А, по-моему, это просто чья-то шутка, — откидываясь на спинку стула, произнес Александр Петрович.

— Не похоже, — не согласился с ним Илья. — И к тому же вместо бумаги какой-то непонятный материал. И конверт тоже необычный.

Не успел он договорить, как в гостиную влетела канарейка, та самая, что уже дважды встречалась им за сегодняшний день. Она опустилась рядом с конвертом и принялась без остановки что-то насвистывать, вертя головой во все стороны.

— Она как будто хочет нам что-то сказать, — произнес Александр Петрович.

Вдруг канарейка неожиданно и очень ловко подцепила одно из посланий и бросила его прямо ему в ладонь. Затем села на раму открытого окна, повернулась к столу, не переставая при этом все время что-то насвистывать, и через несколько секунд улетела на улицу.

— Откуда в нашем городе канарейки? — спросил Илья. — Как-то все очень странно.

— Еще как странно, — поддержал его отец. — Пожалуй, нужно все, как следует разузнать. Чтобы мы не думали обо всем этом, начать нужно с простой вещи — выяснить все об этих посланиях — место, дату написания, перевод. Для этого нам понадобится специалист. Поиском этого специалиста я займусь немедленно.

Он говорил очень серьезно. И так же серьезно посмотрел в окно, за которым лил дождь.

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ,

в которой профессор Нечитайло весьма заинтригован странными письменами

В этот же день оба послания лежали на столе профессора местного археологического института Владимира Владимировича Нечитайло — его порекомендовали Александру Петровичу как одного из лучших знатоков древностей.

Выглядел он по-профессорски, — волосы на голове переплелись в замысловатые узоры, одежда была всех цветов радуги и, с первого взгляда, казалась не вполне свежей, но платок, торчавший из нагрудного кармана, был ярко-черным и отполированным. В движениях профессора наблюдалась какая-то отстраненность, он все время что-то нашептывал себе под нос и постоянно протирал очки.

В течение нескольких минут Нечитайло разглядывал послания, потом положил очки на стол и уверенно произнес:

— Похоже, что это очень древняя вещь. Текст написан на неизвестном мне языке. Но если вы дадите мне хотя бы день для более детального изучения, пожалуй, я смог бы сказать что-то определенное.

— И сколько же примерно им лет? — спросил Александр Петрович.

— Думаю, что этот вопрос не самый важный в данном случае, — ответил Нечитайло, опустив глаза, как будто говорил сам с собой. — Скорее вас должен интересовать смысл текста. И дело здесь даже не в знании языка, это нисколько не приблизит вас к смыслу.

— Это все очень интересно, профессор, — перебил его Кузнецов-старший, — но что мне делать с этими пергаментами? Может просто выбросить их? Или хотите, забирайте себе.

— Во-первых, это не пергамент. Скорее это выделанная кожа древнего животного. Во-вторых, ваше равнодушие меня обижает. И, в-третьих, разве вам не интересен сам поиск ключа к разгадке смысла, ведь это скорее философия, нежели физика. В данном случае, прежде всего, нужно думать.

— Не обижайтесь, профессор, — попытался успокоить его Александр Петрович, — у меня пониженное чувство ответственности. Иногда это мешает.

— Ничего страшного, — пробурчал Нечитайло, — мне часто приходится сталкиваться с невежеством. Но дело даже не в этом. Меня беспокоит несколько другая сторона вопроса. Смею вас уверить, что подобная вещь никогда не может оказаться в плохих руках. Следовательно, напрашивается вопрос, как она к вам попала?

Александр Петрович все ему рассказал, стараясь ничего не упустить.

— Уважаемый профессор, — подытожил он свой рассказ, — давайте будем откровенны. Сейчас нужно определить, что собой представляют эти вещи, и что в них написано. Если вы поможете нам в этом, мы будем очень вам благодарны и готовы оплатить ваш труд.

Но профессор его как будто не слушал. Он вскочил из-за стола и начал бегать по комнате взад-вперед, что-то нашептывая себе под нос. Было заметно, что он очень взволнован. Удивительно, как ему удавалось не свалить на пол ничего из множества предметов, заполнявших комнату: баночек, скляночек, книг, бумаг и других необъяснимых предметов. У Александра Петровича это вызвало улыбку.

— Вы согласны, нам помочь? — переспросил он.

— Безусловно, безусловно, и еще раз, безусловно, — ответил Нечитайло.

Его черные лакированные башмаки извергали целую канонаду от беспрерывной и хаотичной ходьбы.

— Ну что ж, — поднялся со стула Александр Петрович, — я доверяю вам эти вещи, и жду завтра вашего звонка, чтобы окончательно все обсудить.

— Непременно, непременно, — пробубнил себе под нос профессор и указал ему на дверь, словно торопился немедленно перейти к работе. — Ни о чем не беспокойтесь…. Пока не беспокойтесь…

Когда Александр Петрович вышел на улицу, ему почему-то показалось, что его как будто обокрали.

Он зашел к соседям, Шмелевым, чтобы забрать Илью.

— Надеюсь, ты ничего не разболтал своей подруге? — Александр Петрович подозрительно посмотрел на сына.

Илья ничего не рассказал Насте. Он только сообщил ей, что у него есть тайна, разгадка которой скоро откроется. Настя не любила тайн и не стала приставать к нему с вопросами, чем невероятно удивила Илью. Он по-доброму позавидовал ее железной воле.

День заканчивался. Лежа в кровати, Илья думал о завтрашнем дне. Но он и представить себе не мог, в какую историю ему предстояло попасть.

 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ,

в которой завеса тайны немного приоткрывается и кое-кому становится не по себе

Профессор Нечитайло не заставил себя долго ждать. На следующий день еще до полудня он позвонил по телефону Кузнецовым и приглушенным голосом сообщил:

— Я буду у вас через несколько минут.

Александр Петрович с удивлением посмотрел сначала на трубку, из которой доносились прерывистые гудки, а потом на сына.

— Он как ребенок, ему бы только в шпионов играть.

На улице опять шел дождь, небо затянуло тучами и стало прохладно.

— С погодой что-то не ладное, — сказал Александр Петрович, выглядывая в окно, — не припомню, чтобы в августе дождь лил два дня подряд.

Он зажег камин. Илья придвинул стул и устроился рядом с отцом. В установившейся тишине слышалось только потрескивание дров и барабанная дробь дождя. Кузнецовы притаились в ожидании профессора.

Наконец, во дворе раздался скрип калитки и через минуту показался профессор — промокший, бледный и растерянный.

— Не пугайте нас, профессор, — сказал Александр Петрович, — у вас такой вид будто началось землетрясение.

— Вы и представить себе не можете, что произошло, — шепотом произнес профессор, то и дело, поглядывая по сторонам.

Он заметил на столе чашку с чаем и принялся жадно его пить, благо, что чай был почти холодный.

— Профессор, — достаточно зло произнес Александр Петрович, — не могли бы вы рассказать все по порядку и спокойно.

— Какое тут спокойствие, — он допил, наконец, чай, — ладно, все по порядку…

Теперь казалось, что даже дождь и поленья прислушиваются к разговору. Нечитайло положил обе руки на стол и начал рассказывать.

— Все очень странно, но вполне объяснимо. Мне пока не удалось расшифровать послания. Но кое-что стало понятно. В посланиях говорится об опасности, угрожающей вашему сыну и еще некоей девочке. И опасность идет из страны, которой вы не найдете на глобусе, — это волшебная страна, но там все вполне реально.

— Что за чушь вы несете, профессор? — Александр Петрович рассмеялся. — Вас рекомендовали мне как серьезного специалиста в своей области. Но, видимо, зря мы к вам обратились. Вы что, сумасшедший?

— Представьте себе, нет, — профессор даже не обиделся и тон его разговора совсем не изменился. — Я понимаю ваше недоумение, но таковы факты. К тому же это вполне сообразуется с теми данными, которыми я обладаю. У меня большой жизненный опыт, и поверьте мне, я не стал бы молоть чепуху, тем более, если это касается детей.

Он посмотрел Александру Петровичу прямо в глаза с такой решимостью, что тому пришлось заставить себя слушать.

Профессор глубоко вздохнул и продолжал:

— Есть одна деталь, доказывающая мои слова. Язык, на котором написаны послания, очень древний, к тому же он не имеет отношение ни к одной из ветвей известных мне древних языков. Поверьте, я кое-что в этом понимаю. Но самое интересное, что предметы, на которые эти послания нанесены, изготовлены всего несколько десятков лет назад! На первый взгляд может показаться, что это удачная подделка, но третий факт ставит все на свои места. Чернила, которыми написано одно из посланий, не на много моложе самого языка. Они почти ровесники! Понимаете?

— Нет, — в один голос ответили Кузнецовы.

— Это факт. Вы получили послание из мира, которого как бы нет, но который существует и настолько же реален, как и мы с вами!

— Вот это да-а! — восхищенно прошипел Илья. — И мы сможем туда попасть?

— По крайней мере, этого нельзя исключить, — ответил профессор. — Но, вероятно, ничего хорошего в этом путешествии не предвидится.

— Ничего не понимаю, — расхаживал по комнате Александр Петрович, — какие-то затерянные миры, тайные послания, древние языки и чернила. Зачем все это?

— Этого я пока не знаю, — смутился профессор, — возможно, ответ лежит на поверхности, но сами понимаете, у меня было слишком мало времени.

— Дело приобретает какой-то мистический оборот, — произнес Александр Петрович таким голосом, что даже Илья слегка поежился.

Профессор попросил еще одну чашечку чая, и принялся попивать его, закусывая овсяным печеньем. Остальные смотрели на него с недоумением.

— По всей видимости, — продолжал Нечитайло между глотками, — послания направлялись непосредственно вам. Ошибки быть не может. Следовательно, если речь идет о мальчике, значит — об Илье, вашем сыне. Что ему угрожает сказать, пока, не берусь. Зло вообще не традиционно, оно всегда ищет чего-то нового. Но это, впрочем, лишь мои догадки, — не мешало бы перевести послание полностью. И не мешало бы изолировать вашего сына!

— Вы серьезно, профессор? — растерялся Александр Петрович. — Илье угрожает опасность?

— Вполне.

— А что с девочкой? У нас нет никакой девочки!

— С ней все сложнее, как будто бы ей тоже угрожает опасность, но затем следуют какие-то неясные слова, указывающие на весьма странные вещи, — например, ей предсказывается какая-то существенная миссия.

— И что же нам теперь делать? — спросил Александр Петрович.

— Не знаю, решать вам, — неуверенно ответил профессор. — По крайней мере, будем ждать. И будем внимательны к происходящему. Самый незначительный факт может быть очень важен.

— А как быть с посланиями? — спросил Илья.

— Держите их в этой шкатулке, — ответил профессор, передавая Кузнецовым небольшого размера шкатулку, очень красивую, с позолоченным рисунком на боку, — она очень старая, но имеет одно очень важное свойства — никогда не пропадает. Хотя… сейчас трудно что-то предположить. Копии посланий у меня есть, нужно постараться расшифровать их как можно быстрей. Вы не будете возражать, если я пошлю копии своему другу в столицу — он большой специалист по древним языкам, и может нам помочь?

— Конечно, профессор, — сказал Александр Петрович, — делайте все, что считаете нужным.

Он уже ничего не понимал.

— Тогда до завтра, у меня еще очень много дел.

Перед самой дверью он обернулся и спросил:

— Кстати, канарейка больше не появлялась?

— Нет, — ответил Александр Петрович. — А она-то здесь при чем?

— На конверте остался отпечаток клюва, — как раз ее размер. Видимо, она прибыла из того самого мира, о котором я вам говорил. Если она появится, будьте с ней поприветливей.

Когда за ним закрылась дверь, мужчинам стало немного не по себе и даже чуть-чуть страшно. Словно они остались без надежной защиты. Даже Александр Петрович, привыкший всегда полагаться только на свои силы, побледнел и осунулся.

Он достал из шкатулки послания и положил их на стол. Сейчас они выглядели несколько иначе. Как будто все было прежним, но что-то изменилось. Кузнецовы внимательно их разглядывали, стараясь не делать лишних движений.

— И что ты думаешь по поводу всего этого? — спросил Илья у отца.

— Если отбросить версию о сумасшествии профессора, то мне нечего больше предположить. А поверить в какие-то странные миры у меня не хватает сил. Остается ждать — в этом он прав. Надеюсь, завтра наш уважаемый профессор опровергнет самого себя.

— А мне кажется, что так оно и есть на самом деле, — решительно произнес Илья. — Просто в это трудно поверить.

— Но это же бред, — возмутился Александр Петрович, — мы живем в двадцать первом веке, такое возможно только в кино или в книжках про хоббитов.

— А мне кажется, что было бы неплохо отправиться в путешествие в волшебную страну, — добавил Илья.

— Так, — Александр Петрович поднялся и грозно посмотрел на сына, — кажется ситуация выходит из-под контроля. Кому-то давно пора спать. Марш наверх!

Илья с неохотой поплелся к себе в спальню. Ему очень хотелось остаться и еще поговорить, но он привык слушаться отца.

Ложась в кровать, Илья надеялся, что ему приснится та удивительная страна, и что она обязательно должна быть очень хорошей, несмотря на слова профессора об опасности, которая ему угрожает.

Ночь вступала в свои права. Дождь стих.

Через пару часов Кузнецов-старший, уставший от раздумий, поднялся в свою спальню, и свет в доме погас.

Но перед этим Александр Петрович, стараясь не давать никаких объяснений, закрыл все двери и окна.

 

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,

в которой Чара попадает в милицию, а милиционеры попадают под ее магическое обаяние

В то самое время, когда Нечитайло рассказывал Кузнецовым о загадочных посланиях, на привокзальной площади появилась одна очень странная особа. Она была одета в черное с позолотой платье, вышедшее из моды лет пятьсот назад, на ногах поблескивали кожаные ботфорты, а на голове красовалась ярко-желтая шляпа, напоминавшая детскую ванночку. Это была царица Чара, а значит, канарейка Пики не намного ее опередила.

Редкие прохожие с любопытством ее разглядывали; она казалась им человеком из другого мира. Никому и в голову не могло прийти, что так оно и есть на самом деле.

Она пока не знала местный язык, но название улицы, которую искала, нашла достаточно быстро. Сейчас трудно сказать, что бы случилось, если бы она добралась до нужного ей дома вовремя. Но события начали происходить не совсем по ее сценарию. Виной тому было ее нетерпение и жажда к импровизациям.

На одном из перекрестков она не остановилась на красный свет. Хотя ни машин, ни пешеходов по близости не было, это являлось большим нарушением в Красных Крышах. На то они и правила, чтобы их выполнять, а если не выполнять, тогда зачем, спрашивается, правила.

На следующем перекрестке она повторила свою ошибку. Одинокий прохожий, разглядывающий утренние витрины, обратил на это внимание и долго не мог прийти в себя от возмущения.

На третьем перекресте ее остановил милиционер. Откуда он взялся, трудно сказать. Но, видимо, это был хороший милиционер, потому что быстро появляться в местах, где происходит нарушение закона — прямая милицейская обязанность. Хотя, следует заметить, плохих милиционеров в Красных Крышах никогда и не было.

— Мадам, вам известно, что вы нарушили правила пешеходного движения? — спросил милиционер, неуловимым движением бросив руку к козырьку.

— Отстань, глупец, — прошипела Дросэда на своем родном языке, даже и не думая останавливаться.

— Не могли бы вы повторить вашу фразу, — проговорил милиционер, перейдя на чисто английский, одновременно вежливо и галантно подхватив Чару под руку.

Она не ожидала такого натиска. Мало того, что она с большим трудом понимала язык, на котором к ней обращались, она уж никак не могла понять такого обращения — ее, царственную особу, берет под руки первый встречный мужчина. Даже у нее было чувство собственного достоинства.

Чара развернулась и со всего размаха влепила милиционеру пощечину. Кто бы мог подумать, что пощечины бывают такие сильные, — милиционер отлетел метра на два и свалился на мостовую.

Чара преспокойно направилась дальше. Но не успела она сделать и двадцати шагов, как рядом с ней остановился милицейский фургон, и из него вышло несколько милиционеров с явно не радушными выражениями на лицах.

— Мадам, мы вынуждены вас задержать, — сказал один из них. — Гостеприимство гостеприимством, но никому не позволено избивать наших людей.

Не успела она и глазом моргнуть, как ее руки оказались в наручниках. Два милиционера подхватили ее с двух сторон и знаками предложили влезть в фургон. Чара пришла в ярость. Мысленно она попыталась превратить их в мышей, а фургон разнести в клочья, но у нее ничего не вышло. Ее магия почему-то не действовала.

Только теперь до нее дошло, что она сделала что-то не так, как было принято в Гадарии. Хотя она и знала, что здесь нет волшебства и опасаться вроде бы нечего, тем не менее, ее чутье подсказывало, что лучше не устраивать разборок, а последовать за милиционерами.

Фургон доставил ее в участок, где уже сидел переводчик — маленького роста старичок без единого волоска на голове. Один из милиционеров, по-видимому, начальник, усадил Чару напротив, а сам расположился с боку. Он ни на секунду не спускал с нее глаз, стараясь предугадать каждое ее движение — с одного удара послать в нокаут его подчиненного, это знаете ли уже нечто.

— Попросите у нее документы, — сказал начальник старичку.

Тот попросил у Чары документы поочередно на двадцати четырех языках, причем на всех этих языках он умудрился сохранить свой писклявый голос.

— Вот что значит жить без волшебства! — весело произнесла Чара. — Столько языков, а понять меня не можете.

— Что она сказала? — спросил начальник.

— Она говорит на неизвестном мне языке, — ответил старичок, — странная особа. А как она одета, посмотрите? Она словно со съемок средневекового фильма!

Чара огляделась вокруг. Начальник отделения долго хлопал глазами, не зная, что делать с незнакомкой. Потом решился и как можно корректней произнес:

— Даже если вы меня не понимаете, я обязан задержать вас на …, — он на секунду запнулся, подыскивая нужные слова, — до выяснения вашей личности.

Чара его вполне поняла. Подумать только, сказала она про себя, какой сложный язык, неужели нельзя было придумать что-нибудь попроще. Ей непременно захотелось выучить его основательно, но для этого необходимо было пообщаться на нем хотя бы час.

Начальник приказал отвести ее в камеру — единственную в отделении и к тому же пустовавшую уже больше года.

Когда Чара в сопровождении начальника и двух сержантов шла по узкому коридору, она обратила внимание, что в маленькой боковой комнате с открытой дверью несколько милиционеров играли в какую-то игру и весело разговаривали.

Щелкнул замок, и начальник предложил ей войти в камеру, где пахло свежей краской и древней пылью.

— Это еще что такое? — остолбенела Чара. — Меня в камеру! Ну, уж, хватит.

Она пристально посмотрела на начальника, как смотрит удав на свою добычу. Через мгновение в глазах милиционера мелькнула молния, после чего он вдруг весь обмяк и доброжелательно произнес:

— Мадам, а не хотите ли сыграть в нарды?

— С превеликим удовольствием, — ответила Чара. Она поняла, что ее магия не совсем бессильна, и ее вполне достаточно, чтобы влиять на людей, стоит только быть чуть-чуть изобретательней.

Под удивленными взглядами подчиненных начальник сыграл с Чарой две партии, не выиграв при этом ни одной. Правильно кидать кости, — что может быть легче, подумала про себя Чара и ухмыльнулась.

Она сыграла со всеми по очереди и во всех партиях одержала победу. Милиционеры громко обсуждали позиции, открыто подсказывали друг другу и постоянно злились при каждом очередном проигрыше. Это было ей на руку; за это время она научилась изъясняться на местном языке не хуже любого из присутствующих!

— Мадам, вы играете как заядлый нардист, — вкрадчиво произнес начальник.

— Это совсем не сложная игра, — ответила Чара впервые на чистом Гадаринском языке, до этого она только лукаво улыбалась.

— Так значит, вы знаете наш язык? — удивился начальник.

— Пришлось выучить, — ответила Чара.

— Хорошая шутка.

Чара внимательно осмотрела комнату, стоянку автомобилей за окном и как бы невзначай сказала:

— Неужели вы и есть та служба, которая несет охрану целого города?

— Да, мадам, — ответил начальник, — город без милиции, что сейф без замка.

— Очень интересно. А если вы на некоторое время оставите его без охраны, что тогда будет?

— Хаос, мадам! Анархия! Коррупция! — так и сыпалось со всех сторон.

— Это невозможно представить, мадам, — произнес начальник, — наш город самый лучший в здешних местах, а может быть и во всей стране, своего рода жемчужина. Что так долго создавалось нельзя разрушить в один миг.

— Что ж, засиделась я у вас, — произнесла Чара и зевнула, — мне пора.

Она встала под разочарованные взгляды милиционеров. Но прежде чем уйти пожала каждому руку, тем более что этого жаждали все. И жала руку до тех пор, пока в глазах у каждого из милиционеров не пробегала маленькая молния.

— Приятно иметь дело с такими беспомощными людьми, — прошептала она, выходя на улицу. — Гадария, ты мне нравишься! Пожалуй, я могла бы здесь задержаться.

После ее ухода в отделении произошло два маленьких инцидента, объяснение которым никто не мог найти. Начальник вызвал в свой кабинет одного из подчиненных и влепил ему строгий выговор, а два милиционера, продолжавших играть в нарды, подрались между собой. Подобного не происходило никогда, по крайней мере, такого никто не помнил.

 

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,

в которой Илья отправляется в Синегорию, а Чара становится Ильей

Илья проснулся среди ночи от резкого толчка. Он открыл глаза и долго всматривался в темноту. Конечно, он был не из пугливых и не боялся темноты, но после известных событий мало ли что могло произойти.

В открытое окно влетел теплый воздух, поднял штору и зашелестел бумагами на столе. Илье стало жутковато.

Он встал с кровати, сам не понимая, зачем он это делает, словно какая-то сила двигала им, медленно спустился в гостиную и открыл окно. В тот же миг на подоконнике появилась большая черная ворона. Она смотрела прямо в глаза Ильи и, казалось, ему подмигивала.

— Ты смелый мальчик, — вдруг произнесла она тонким голосом, — твои родители должны гордиться тобой.

— Вороны не умеют говорить, — прошептал он, отступая назад.

— Кто тебе это сказал? Разве я не разговариваю с тобой сейчас? — она сделала два шага вперед. — В этом мире у каждого есть свой голос. Возьми это.

Каким-то невероятным движением она бросила ему маленький кристалл, озаривший всю комнату ярко-зеленым светом.

— Что это? — спросил Илья, разглядывая кристалл.

— Это твое счастье: богатство, слава и власть. И только тебе позволено его обрести. Для этого надо всего лишь внимательно посмотреть на кристалл и повернуть его против часовой стрелки. Страна, которая тебя ждет, сможет дать тебе все, о чем я говорила.

— А зачем я вам нужен? — спросил Илья.

— Ты должен помочь нам в одном маленьком дельце. Об этом и говорить не стоит, это сущие пустяки. Но за небольшую услугу ты приобретешь все, что захочешь!

— А что я должен сделать?

— Сначала ты должен дать согласие! В этом все дело!

— А почему именно я? — не унимался Илья.

— Так вышло! Вместо тебя мог оказаться кто угодно! Учти, в этом городе полно детей!

— Думаю, папе это не понравится, — осторожно произнес Илья.

— Конечно, не понравится, — ворона даже улыбнулась, — но как ему понравится, когда ты станешь известным на весь мир, богатым и великим. Он будет гордиться тобой.

— Но я должен посоветоваться с ним.

— Он не посоветуют тебе того, что могу посоветовать тебе я. Пойми, взрослые не способны понять непонятное!

— И все же я не могу не предупредить его.

— Не волнуйся. Он будет очень рад, когда ты вернешься. Разве ты не хочешь, чтобы твой отец был счастлив, богат и знаменит? Ты сам можешь дать ему это. Все в твоих руках. Я не могу заставить тебя взять счастье, хотя это выглядит очень смешно. Но этим шансом может воспользоваться кто-то другой, и тогда это будет не твое счастье, а твой отец, узнав о твоем промедлении, решит, что ты не был достаточно решителен и отважен в самый ответственный момент. Иногда приходится принимать решения самостоятельно, а очень важные решения приходится принимать самостоятельно всегда. Решайся! Судьба выбрала тебя. Но она может передумать и выберет кого-нибудь другого.

Илья медлил. Но слова вороны показались ему убедительными, особенно после рассказов профессора Нечитайло. Он взял в руки кристалл и осторожно бросил на него взгляд.

— Посмотри внимательно и поверни против часовой стрелки, — повторила ворона.

— У меня не получается, — прошептал Илья.

— Попробуй сосредоточиться.

Илья сдвинул брови и внимательно посмотрел на кристалл, потом медленно повернул его против часовой стрелки. Поначалу он ничего не понимал и не слышал, но вдруг грани зашевелились, стали меняться местами, менять цвет, размер. Через секунду от каждой плоскости кристалла начал подниматься яркий столбик, каждый своего цвета. Маленькие огоньки собирались вместе и постепенно заполнили всю гостиную. Илья ничего не видел, кроме этих огоньков. Пропало все — гостиная, ворона, мебель, даже его собственные очертания. Огоньки были повсюду. Через мгновение он перестал ориентироваться в пространстве, казалось, что из-под ног уходит земля.

А в это время ворона спрыгнула с подоконника и медленно прошествовала к лестнице, ведущей на второй этаж. Дверь в комнату Ильи была приоткрыта. Ворона влетела внутрь и неожиданно замерла. Появился странный монотонный звук, похожий на работу двигателя. Ворона встряхнула крыльями, и к потолку взвился огонь синего цвета. Вспышка была настолько яркой, что на мгновение озарилась вся улица. Когда вспышка растаяла, вместо вороны в центре комнаты стоял Илья, как ни в чем не бывало. Он лег на кровать и заснул. Едва заметная улыбка на его губах почему-то никак не казалась доброй.

Чара действительно устала за сегодняшний день, у нее кругом шла голова, и ее сон был без сновидений.

 

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ,

в которой Илья соглашается отдать свою любовь

Илья оказался в темном лесу. Сквозь густые ветви деревьев не было видно неба, стояла гробовая тишина, и пахло сыростью.

Ему стало страшно.

Несколько минут Илья озирался по сторонам, пытаясь обнаружить хоть какое-то движение. Ворона пропала, а со всех сторон его обволакивала непроглядная тьма, такая, что он с трудом разглядел собственные ноги. А глаза никак не привыкали к темноте.

На ощупь Илья выбрал удобное место под деревом и, усевшись, съежился от холода. «Что же я должен сделать в этой стране?» — подумал он про себя. Ему казалось, что нужно быть человеком с чрезвычайно смелой волей, чтобы не оробеть в данной ситуации. «Надо было посоветоваться с отцом, не сидел бы сейчас в темноте» — подумал он и прислонился к дереву.

В этот момент он, вдруг, услышал далекий звук, скорее даже гул, который быстро приближался. Это было похоже на шум волн во время прибоя. Илья не знал, что предпринять. Если и бежать, то куда, а если спрятаться, то где, кругом непроглядная тьма, скорее всего его и так никто и не заметит. Илья лег на живот, всматриваясь в темноту до боли в глазах. Наконец, появились первые силуэты.

Они выросли стремительно — всадники с повязками на лицах. Черные кони, черные сапоги, черные плащи, казалось, все слилось в одно огромное пятно, но внутренний свет, появившийся вместе с ними, осветил место действия, и стало видно каждую деталь.

Всадников было человек двадцать. Они обступили Илью со всех сторон, не проронив при этом ни слова. Один из них опустился на землю и подошел ближе. Илья чувствовал, что его сердце вот-вот выскочит наружу. Мужчина протянул ему руку, от которой пахнуло острым запахом серы. Он подхватил Илью и ловко забросил его на круп лошади. Илья хотел крикнуть, но от боли в груди сдавило дыхание.

«Будь, что будет, — подумал он. — Если это сон, то ничего со мной не случится».

Всадники развернули лошадей и помчались прочь. В лицо Илье ударил пронизывающий ветер. Глаза закрылись сами собой. То ли от боли в груди, то ли от холода, то ли от страха, а, может быть, от всего сразу, Илья потерял сознание.

Очнулся он в просторной комнате. Кровать была таких размеров, что Илья с трудом разглядел замысловатые виньетки на изножье. Другой мебели не было, за исключением двух стульев, стоявших в углу. Стены были окрашены в мрачный серо-зеленый цвет, пол был выложен черной плиткой, а потолок уходил высоко вверх.

Илья осмотрел себя с ног до головы. Ран не было, чувствовал он себя нормально, поэтому настроение его улучшилось. Оставалось выяснить, где он находится, и каковы его дальнейшие действия.

Вдруг скрипнула дверь, и в комнату вошел мужчина, одетый в длинный коричневый плащ и шляпу. Он держал в руках поднос с едой. Илья никогда раньше не видел такой необычной посуды. Она была сделана из серого камня, принявшего самые фантастические формы. По тарелкам и кубкам шла роспись столь тонкая и искусная, что Илья некоторое время даже залюбовался ею.

Что касается завтрака, то он оказался очень вкусным, хотя не легко было определить, что именно Илья съел. Все это время мужчина молча стоял у дальней стены и наблюдал за ним.

Покончив с едой, Илья обратил внимание, что в комнате совсем нет окон, хотя было светло. Размышляя над этим секретом, он оделся в свою одежду, аккуратно сложенную на краю кровати, и стал бродить по комнате, рассматривая стены.

Вновь скрипнула дверь, и появился другой мужчина, совершенно не похожий на первого. Он был одет в цветной халат, перетянутый широким кожаным ремнем и фетровую шляпу, не такую страшную как у первого мужчины. На ногах у него были маленькие сапожки с блестящими застежками на боках, и выглядел он гораздо приветливей.

— Доброе утро, — произнес мужчина. — Меня зовут Смык, я отведу вас к царице.

— К царице? — удивился Илья.

— Да, к царице, — повторил Смык, складывая за спиной руки. — Она вас ждет.

— И что ей от меня надо? — спросил Илья.

Смык с нескрываемым любопытством посмотрел на Илью.

— Следуйте за мной, молодой человек.

Он развернулся и быстро направился к двери. Илья кинулся его догонять. Ему хотелось задать Смыку тысячу вопросов, чтобы узнать обо всем подробнее. Но было не до них. Идти пришлось по узким коридорам. Илья еле успевал смотреть по сторонам и боялся отстать от Смыка.

Через несколько минут перед ними открылась дверь, и они вошли в зал, размеры которого определить было практически невозможно. Смык пропустил Илью вперед, затем поклонился и вышел, тихо закрыв за собой дверь. Илья стоял на месте, пока не услышал властный голос:

— Подойди ближе, мой милый друг.

Илья шагнул вперед и увидел, наконец, большой трон, спинка которого уходила под самые своды зала. На троне сидела женщина необычайной красоты. Она была одета в синее платье, закрывавшее шею, волосы были аккуратно уложены в каскад вместе с десятком разноцветных жемчужин, на пальцах были перстни разной величины.

Царица предложила ему сесть, указав рукой на маленькое кресло, стоявшее рядом с длинным столом напротив трона.

— Я Мира, царица Синегории и рада приветствовать тебя в моем замке.

Голос ее был действительно царский — холодный, властный и убедительный. Этому голосу хотелось подчиняться беспрекословно.

Илья сел в кресло и молча смотрел на царицу.

Она встала, подошла к столу и взмахнула рукой. Он ахнул. На столе неожиданно появилась карта волшебной страны со всеми деталями ландшафта, реками, озерами, лесами, горами, появились даже миниатюрные города вместе с фигурками людей. Все шевелилось и двигалось, даже птицы проносились то тут то там. Это было так красиво и грандиозно, что Илья не мог оторвать от карты глаз.

— Посмотри, — указала она на карту, — это лишь часть Синегории. Чтобы облететь ее всю не хватит и недели. Но в каждом уголке царства знают, что вся власть сосредоточена в его сердце — в Зелиборе, замке, в котором ты сейчас находишься.

Мира пристально посмотрела на Илью. От этого взгляда у Ильи по спине пробежали мурашки.

— Зелибор заслуживает уважения, — сказала она и хлопнула в ладоши.

В ту же секунду часть одной из боковых стен исчезла, и на ее месте появилось нечто, похожее на балкон, только очень большой и без ограждений. Мира предложила Илье взглянуть на город с высоты птичьего полета.

Илья от неожиданности чуть было не схватил ее за руку. Его глазам предстала удивительная картина: вниз уходила пропасть и где-то там, далеко-далеко, едва виднелись строения и люди. У Ильи закружилась голова, ему никогда не приходилось подниматься так высоко. Балкон выступал из отвесной скалы, да и весь замок был встроен в отвесные камни; по периметру высились мощные укрепительные стены, но даже они сверху казались совсем крохотными, скрываясь за проплывающими облаками.

— Впечатляет, — прошептал Илья.

— В Зелиборе есть все, — произнесла Мира и тихо добавила, — в нем нет только одного.

Илья хотел было переспросить, но передумал. Если человек хочет что-то сказать, он обязательно это сделает, раньше или позже, даже если ему не помогать.

Они вернулись в зал. Мира усадила Илью за один край стола, а сама расположилась за другим. В зал вошли слуги и подали сладости и мороженное. Конечно же, Илья обожал мороженное.

Мира, тем временем, продолжила свою речь.

— Как я уже сказала, в Зелиборе есть все. Не хватает лишь одного — любви.

— Любви? — переспросил Илья с чувством полного недоумения.

— Конечно, нельзя сказать, чтобы ее не было совсем, — усмехнулась Мира, — но в нашем царстве огромная значимость любви стала обнаруживаться только недавно. До этого никто толком не знал, что это такое.

— Разве в вашем царстве никогда не было любви? — удивился Илья. — И вы не знаете, что это такое?

— Конечно, знаем, но не придаем этому значения. Или лучше сказать, любовь была направлена не в ту сторону.

— Сердцу не прикажешь.

— Как раз это я и хочу сделать, — Мира сверкнула глазами.

— Разве это возможно? — Илья ел мороженое и не глядел на царицу. Если бы он видел ее глаза, то ему многое стало бы понятно.

— Возможно, — Мира выдавила из себя улыбку. — И ты можешь в этом мне помочь.

— Я? — удивился Илья. — Честно говоря, я думал, что мне предложат что-нибудь другое.

Мира встала и прошлась по залу. В ее походке сказывалось все ее могущество и власть. Взрослый бы это сразу заметил, но никак не ребенок, тем более такой простодушный как Илья.

— В вашем мире особенная любовь, — продолжила Мира, расхаживая по залу, — но вы не умеете ей пользоваться. Я же способна найти ей применение, но у меня, ее нет. Ты был выбран потому, что у тебя любовь не искажена предрассудками, она чиста и совершенна. Она непосредственна. Нам нужна такая любовь.

— И чем же я могу помочь? — спросил Илья.

В этот момент в зал вошли слуги, забрали пустую посуду, и поставили перед Ильей разного рода напитки и соки.

— Ты должен отдать нам свою любовь, — произнесла Мира, гордо подняв голову. — Этим ты навсегда увековечишь свою память в нашей истории. Взамен ты получишь все, что пожелаешь. Для нас нет ничего невозможного.

Она повернулась к Илье, и он заметил, как сверкнули ее глаза.

— Да, пожалуйста, — не задумываясь, ответил он. — Чего-чего, а любви мне не жалко.

Мира громко расхохоталась.

— Ты очень добрый мальчик. Сейчас я должна тебя оставить, а ты пока можешь побродить по царскому саду.

 

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ,

в которой профессор Нечитайло и Александр Петрович оказываются перед лицом действительности

Утро в Красных крышах выдалось на редкость угрюмым. И это в середине сезона, когда люди забывают про пасмурные дни.

Александр Петрович спустился вниз и обнаружил, что Илья уже встал и смотрит телевизор. Это было не совсем обычно, потому что Илья вставал только после напоминания и никогда не смотрел с утра телевизор.

— Что так рано? — спросил Александр Петрович, стараясь скрыть свое удивление.

— Для начала не мешало бы сказать доброе утро, — огрызнулся Илья, не отрывая взгляда от телевизора.

От неожиданности Кузнецов-старший в недоумении приподнял брови.

— Доброе утро, — сказал он неуверенно.

— Какое к черту оно доброе, ты на улице был? — Илья бросил строгий взгляд на отца.

Александр Петрович двинулся в свой кабинет. Под его ногами скрипнула ступенька.

— Думаю, день будет неудачным, — буркнул он себе под нос.

Илья смотрел телевизор, но глаза его постоянно бегали, ни на секунду не задерживались ни на одном из предметов, он явно волновался.

За завтраком он не проронил ни слова, только язвительно улыбался и посматривал по сторонам. Зато у Александра Петровича ничего не ладилось. Сначала убежало молоко, затем упал кофейник, потом он порезал палец, когда готовил бутерброды, газета, которую он читал, чуть было не загорелась от его собственной сигареты, заполнив столовую едким запахом, а спустя минуту ни с того ни с сего подвернулась ножка стула, и он свалился на пол, больно ударив плечо.

— Давно надо было нанять служанку, — пробубнил Илья.

Александр Петрович не ответил; присутствие в доме посторонних людей его раздражало.

Позавтракать все же им удалось, но чувствовалось какое-то не известное до сегодняшнего дня напряжение. Александр Петрович старался не связывать это с найденными посланиями, но других объяснений он не находил.

После завтрака он решил еще раз посмотреть на послания, но не обнаружил шкатулки на месте.

— Ну, это уже чересчур, — воскликнул он, громко хлопая дверцей шкафа.

Он пронзил сына испытывающим взглядом, а Илья только развел руками и произнес скучным голосом:

— Кому нужна эта рухлядь, ей даже камин не растопишь.

Александр Петрович от удивления открыл рот.

Илья понял, что сказал лишнее, и чтобы как-то сгладить создавшееся положение произнес медленно и как можно добрее:

— Ладно, я пойду, не буду тебе мешать.

Отец с недоумением смотрел, как он поднимается по лестнице в свою комнату.

— С ним что-то неладное, — произнес Александр Петрович. — Думаю, стоит вызвать профессора.

Не успел он договорить, как на пороге появился Нечитайло. Вид у него был весьма воодушевленный, словно он принес радостную весть.

— У вас была открыта дверь, — сказал профессор, снимая шляпу.

Александр Петрович предложил ему кофе.

— Не откажусь, — согласился профессор и добавил, — представляете, сегодня не работает ни один светофор, а машина милиции промчалась так, что забрызгала грязью молодую дамочку вместе с детской коляской. Беспрецедентная выходка.

Они уселись в гостиной для серьезного разговора. Александр Петрович рассказал профессору о странном поведении Ильи. Нечитайло слушал, попивая кофе, потом вдруг неожиданно встал и как в прошлый раз начал ходить по комнате.

— Теперь мне все ясно, — сказал он, — или почти все. То, чего я так боялся, кажется, произошло.

Он с сожалением посмотрел на Кузнецова-старшего.

— Ваш Илья вовсе не Илья. Вернее он Илья, но только внешне. Внутри он совсем другой человек, и не просто другой, а из другого мира, не известного нам.

— Вы бредите, профессор? — от утренних потрясений у Александра Петровича осип голос.

— Нисколько, — ответил профессор, — и полагаю, что у вас впереди большие неприятности.

— На каком основании, профессор, вы сделали такой вывод?

— На том, что мне почти полностью стал понятен смысл посланий, найденных вами, и события, которые начинают происходить, вполне соответствуют этому смыслу.

— Поясните, — потребовал Александр Петрович.

— Как я вам уже говорил, эти послания из другого мира. Они предназначались вам. — Он остановился на секунду и спросил. — Вы верите в волшебство?

Вопрос был неожиданным, и Александр Петрович окончательно пожалел, что ввязался в эту историю.

— Если бы я предвидел всю эту чертовщину, — сказал он, — то сжег бы этот конверт, вместе со всем содержимым, не раскрывая.

— Конверт здесь не причем, — продолжал профессор, — он скорей ваше спасение, потому что предупреждал вас об опасности.

— Это касается моего сына?

— Сожалею, — выдохнул профессор, устав бегать по комнате. — Так вот. Верите ли вы в волшебство?

— Уважаемый профессор, — произнес Александр Петрович, — если вам удастся убедить меня в этом, то мне ничего не останется сделать, как поверить в волшебство. Хотя я не слишком настроен верить в сказки.

По-видимому, профессора не слишком удовлетворил этот слегка ироничный ответ, но после небольшой паузы он уверенно продолжал:

— Послания, а вернее, послание, написано кем-то, кто желает вам помочь. В нем говорится, что ни кто иной, как злая царица, попытается похитить вашего мальчика, чтобы использовать его в своих магических манипуляциях для упрочения своей власти в своей стране.

Кузнецов-старший только кивнул головой и сглотнул слюну. Ему оставалось только слушать, он уже не мог произнести ни слова.

— Они хотят, чтобы вы изолировали мальчика, увезли или спрятали, — продолжал профессор. — Если он попадет в их страну, им грозит полное уничтожение. И еще они говорят о девочке с каштановыми волосами, которой угрожает не меньшая опасность. Ее хотят убить за то, что она способна внести некие коррективы в жизнь волшебной страны. Маленький листок, который мы приняли за второе послание, совсем не послание. Это заклинание. Если его прочесть определенным образом, то можно переместиться в ту страну. Но воспользоваться этим могут только дети, поскольку заклинание утратило свою волшебную былую силу и пока недоступно для взрослых.

Профессор попросил еще кофе и продолжал:

— Получается, что этой девочке под силу справится с целым царством. Почему именно ей, мне не понятно, в послании об этом ни слова. Но факт есть факт. Дальше. По всей видимости, ваш Илья уже попал в другой мир. А вместо него сейчас с вами кто-то другой и у него наверняка не лучшие намерения. Я почему-то догадываюсь, что зло начинает проникать в наш город. А мы-то с вами знаем, что лучше нашего города нет на всем свете. Ваш Илья, каким был мальчиком?

— Самым лучшим, профессор, — с горечью ответил Александр Петрович, — но почему вы говорите о нем в прошедшем времени?

— Прошу меня извинить, я слишком болтлив и растерян, — замешкался профессор, — но нам лучше быть откровенными друг с другом. Илье угрожает большая опасность.

— Получается, его похитили?

— Да, — ответил профессор.

— И что же мне делать? — спросил Александр Петрович.

— Я так полагаю, что от нас с вами уже мало что зависит, разве что разоблачить лже-Илью. Необходимо найти девочку с каштановыми волосами. Скорее всего, именно она может нам помочь.

— Как же нам ее найти?

— Это будет не легко, — грустно произнес профессор, — по крайней мере, мы знаем, что она проживает в нашем городе. Я так полагаю, что на эту девочку нас выведет сам лже-Илья, но в этом деле нужно быть очень осторожным.

— Кстати, а где он? — спохватился Александр Петрович. — Честно говоря, мне не очень-то хочется ломать комедию. И как быть с заклинанием? Наверняка это он его украл.

— Нам оно просто необходимо, — ответил профессор, — неизвестно, как повернутся события, попробуем его найти.

Он достал из кармана маленький предмет, включил его и принялся нажимать на какие-то кнопки.

— Он фиксирует местонахождение шкатулки, — сказал профессор, — я ведь не даром предложил ее вам в качестве сейфа. Сейчас посмотрим…

На дисплее что-то заиграло, заблестело, потом все смолкло, и профессор посмотрел на Кузнецова-старшего.

— Шкатулка находится в доме.

— Кажется, я догадываюсь, где она, — сказал Александр Петрович, знаками показывая, что надо подняться наверх.

— Только не показывайте вида, что вам все известно, — сказал профессор.

Но комната Ильи была пуста. Пока Александр Петрович хлопал глазами, ничего не понимая, профессор Нечитайло подошел к окну.

— Он не один. Кто это с ним?

Кузнецов-старший подошел поближе.

— Это его подруга — Настя. Она дочь наших соседей, окна выходят в их сад.

Внимание профессора сосредоточилось на девочке, разговаривавшей с Ильей. Губы его сжались, глаза заблестели, а лицо покрылось испариной.

— Что с вами профессор? — испуганно спросил Александр Петрович.

Он проследил за пристальным взглядом профессора и растерянно спросил:

— Неужели вы считаете, что Настя и есть та самая девочка с каштановыми волосами?

Профессор отвернулся от окна, вытер носовым платком пот со лба и недвусмысленно произнес:

— Теперь в этом не может быть никаких сомнений.

 

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,

в которой Чара пытается похитить Настю

Пока профессор объяснял Кузнецову-старшему смысл посланий, Илья, а на самом деле это была Чара, молча и неподвижно сидел на своей кровати и смотрел в одну точку. Минут через пять он, а на самом деле она, быстро встал и вылез через окно, которое выходило в соседний сад. Сделать это было несложно, поскольку сразу за окном, вдоль всей стены, рос виноград.

Этот его трюк не остался незамеченным. В середине сада в маленькой беседке находилась Настя. Увидев Илью, спускавшегося по винограднику, она очень удивилась и подбежала к нему, чтобы спросить, зачем он лазает через окно. Чара была так напугана ее появлением, что даже подпрыгнула на месте.

— Эй, девчонка, что за дурная манера, подкрадываться незаметно? — вырвалось у нее.

— Прости, пожалуйста, — обиделась Настя, — я и не думала подкрадываться незаметно, просто мне захотелось спросить, зачем ты лазаешь через окно.

— Тебя забыл спросить, — огрызнулась Чара, собираясь куда-то идти.

— Раньше ты никогда не был таким грубым, — отвернулась от него Настя.

Чара остановилась и с неподдельным любопытством посмотрела на Настю.

— Разве мы знакомы? — спросила она уже не таким грубым голосом.

— Вообще-то, последний год мы считались лучшими друзьями, и к тому же мы соседи. Наверно ты играешь в какую-нибудь игру, грубишь и делаешь вид, что видишь меня впервые?

Вдруг глаза Чары загорелись, она подошла поближе к Насте и уставилась на ее волосы.

— Да, я играл в шпионов, — медленно произнесла она, поднимая руку, чтобы прикоснуться к Настиным волосам.

Настя немножко испугалась, она почему-то не узнавала Илью, он как будто изменился и вел себя очень странно.

— Какие у тебя красивые волосы, — прошептала Чара, притрагиваясь к ее волосам дрожащей рукой.

Но теплоты в ее словах не было, наоборот, от них повеяло холодом, и Настя еще больше отшатнулась.

— Волосы как волосы, — произнесла она, — многим даже не нравятся.

— Такие каштановые-каштановые, — Чара как будто ее не слушала.

— Ничего особенного, подумаешь, — обида придала Насте храбрости.

Чара вздрогнула, словно очнулась от сна.

— Не хочешь со мной прогуляться?

— Нет, — ответила Настя, — ты сегодня какой-то не такой, к тому же скоро обед.

— Соглашайся, здесь недалеко, всего два шага, зато какие там чудеса! — глаза Чары горели, как уголья в ночи, у нее не было никаких сомнений, — это была именно та девочка, о которой говорил Калуф.

— В двух шагах нет никаких чудес, а если хочешь узнать про чудеса, то пойдем в папину библиотеку.

— Пошли, тебе говорят, — настойчиво потребовала Чара.

— Я же сказала, нет, — голос у Насти дрогнул.

Чара схватила ее за руку и стала тянуть за собой в сторону маленькой калитки, ведущей на улицу. Настя от неожиданности не нашлась, что сказать и попыталась вырвать руку. Но сделать это было не так уж легко, в руках Ильи была такая сила, которой не бывает у мальчиков в его возрасте.

— Вредная девчонка, — проворчала Чара, увлекая Настю за собой.

Именно в этот момент в сад вбежал Александр Петрович, а за ним запыхавшийся профессор.

 

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,

в которой Илья идет на сделку с царицей Мирой

Илья прогуливался в волшебном саду, не догадываясь о событиях, происходивших у него дома.

В саду было все красиво, но не так как в Красных крышах. Красота была особенная. Сад простирался до бесконечности, ему не было ни начала, ни конца. Вместо обычной травы по земле стелились крохотные стебли голубого цвета. Они так плотно примыкали друг другу, что казались настоящим морем.

Посреди этой синевы росло множество деревьев, каждое из которых выделялось среди остальных какой-нибудь особенностью — цветом, ростом, толщиной. Наконец, у каждого из них была листва своей конфигурации, а некоторые были совсем без листвы, отличались только красотой своего ствола.

Были здесь и поляны цветов, разнообразные и, по-своему, великолепные.

Но Илью больше всего удивило полное отсутствие запаха. Казалось, что все растения в этом волшебном лесу были искусственными.

Доносилось пение птиц, но самих птиц видно не было. Видимо, они порхали где-то очень высоко и не желали опускаться ниже.

Дорожка, по которой шел Илья, была устлана из керамической плитки, такой мягкой, словно это была и не плитка вовсе, а пластилин, поэтому шагов Ильи слышно не было.

Целый час, а может быть больше, бродил он сытый и довольный. Когда это стало ему надоедать, и он захотел вернуться в замок, неожиданно на одном из деревьев появилась маленькая птичка. Она очень походила на ту самую канарейку, которая появилась у них в Красных Крышах. Перышки ее были лилового цвета, головка желтого, а глазки блестели, как бусинки.

— Хоть одно живое существо, — обрадовался Илья.

Птичка спрыгнула на нижнюю веточку поближе к Илье и сказала:

— Да, здесь живых совсем немного.

Илья повертел головой по сторонам в поисках автора сказанных слов, но никого не было.

— Я так и знала, — пролепетали птичка, — меня опять не воспринимают как собеседницу.

— Вот это да, — удивился Илья, — говорящая птица!

— В этом нет ничего удивительного, — обиделась птичка, — удивительно как раз таки ваше удивление.

— Я уже второй раз вижу говорящую птицу, но, честно говоря, думал, что таких птиц не бывает.

— Бывает, — птичка спрыгнула Илье на плечо. — Говорят, сама царица принимала вас в тронном зале?

— Было дело, врать не буду.

— И о чем же вы беседовали? — спросила птичка.

— А тебе зачем это знать?

— А затем, что в Белогорье ничего хорошего не ждут от тайных замыслов царицы, одни только пакости.

— А что такое Белогорье? — спросил Илья.

— Некогда это было прекрасное царство, а теперь это всего лишь один город с несколькими деревнями. Он единственный в Синегории кто не подчинился Зелибору.

— И что в этом плохого?

— Ничего плохого в этом нет. Главное — для чего. Если это подчинение несет мир и справедливость, то кто может быть против.

— Мир и справедливость это хорошо, — произнес Илья, — но все понимают это по-разному. Тут должно быть что-то еще.

— Сразу видно, что ты человек новый в нашем мире. Хочешь, я расскажу тебе о королеве Мире?

— Не совсем хорошо говорить о человеке, который отсутствует.

— Это не сплетни. Это наша история.

— Тогда рассказывай.

Илья выбрал подходящую на вид опушку и развалился под деревом, собираясь послушать птичку. В этот момент раздался шум. Несколько человек в черном появились, словно из-под земли и стали быстро приближаться. Птичка встрепенулась.

— Прощай, — испуганным голосом пролепетала она, — надеюсь, ты сам все поймешь.

Она взлетела вверх. Илья побежал вслед за ней, ничего не понимая. Люди в черном пустили за канарейкой огромного коршуна. Высоко в небе, где человеческий глаз не в состоянии ничего разглядеть с земли, он настиг птичку и разорвал ее на кусочки.

Илья, тем временем, вернулся в замок, очень удивленный и задумчивый.

В тронном зале его ждала царица Мира.

— Мне очень жаль, что твоя прогулка была омрачена неприятным происшествием, — сказала она. — Но, возможно, красота нашего сада компенсировала это недоразумение?

— Да, сад просто великолепен, — произнес Илья, — только почему-то нет запаха. В нашем домашнем саду все просто благоухает.

— Запах мешает правильно оценить красоту. Наслаждение запахами — это отдельная процедура. И ты сможешь в этом убедиться, когда попадешь в нашу темную оранжерею запахов.

Илья мешкал с вопросом, но потом решился:

— А что стало с той птичкой, с которой я разговаривал?

Мира на секунду задумалась.

— Ее отправят к границе царства и отпустят на волю, хотя она незаконно пересекла границу, за что по нашим правилам полагается наказание.

— Какое? — спросил Илья.

— Кодекс наших законов достаточно лоялен, но к подобным нарушениям мы относимся со всей строгостью. Нарушение границ карается смертью.

— А разве можно запретить птицам летать там, где они вздумают?

— Конечно можно. Птицы — одни из наиболее опасных нарушителей порядка в Синегории. К тому же, ты сам убедился, что они достаточно разговорчивы. Если бы в твоей стране они умели говорить, то, наверняка, и ваши законы были бы к ним не менее строги.

— Да, наверное, — задумался Илья.

Царица рассмеялась. Ее позабавила наивность Ильи.

— Вернемся к нашему договору, — продолжила она. — Через час мы отправимся в Зал Испытаний, где уже все подготовлено к выполнению твой миссии. В этом Зале нельзя разговаривать, потому что любой звук может нарушить баланс энергий. Тебе ничего не придется делать, все сделает моя жрица. Тебе нужно будет только немного терпения и доверия. В историю Синегории ты войдешь как человек, подаривший ее народу любовь.

Илья вежливо слушал, ерзая на большом стуле, красивом, но совершенно неудобном. Он не совсем понимал сказанное, но подарить любовь целому царству — это все-таки подвиг. Хотя где-то в глубине души он ощущал робкие сомнения по поводу всего происходящего, а если вспомнить птичку, так и вообще становилось как-то боязно. Но то ли магическая концентрация в воздухе, то ли невероятность событий, то ли строгая красота вокруг, убеждали его согласиться с царицей. И почему-то ей действительно хотелось верить.

— А мне ничего не будет? — спросил Илья на всякий случай.

— Ровным счетом ничего, — ответила Мира. — Неужели ты боишься?

— Немножко, — Илья даже покраснел. — И я потом вернусь домой?

— Конечно! Если не захочешь остаться у нас.

— А почему именно я? — спросил, вдруг, Илья, пытаясь потянуть время. — И что за ворона была у меня в комнате?

— Та ворона, с которой тебе выпала честь встретиться — моя родная сестра, Чара. Мы вместе правим Зелибором. А что касается твоего выбора, то это твоя удача. Разве ты не хочешь войти в историю и получить все, что пожелаешь?

Илья не почувствовал фальши в ее голосе. Он смотрел на темные камни, которые, казалось, существовали вечность, и думал о необычности здешнего мира. Ему, действительно, захотелось подарить Синегории то, что у него, как было сказано, было с избытком — любовь. Он, конечно, сомневался по поводу удачи предстоящего опыта, но отказаться было равносильно трусости.

— Хорошо, — произнес, наконец, Илья, — пусть в вашей стране наравне с законом и порядком воцарится еще и любовь.

— Хорошие слова, — улыбнулась Мира. — Ну что ж, пора познакомить тебя с Оздундой.

Она хлопнула в ладоши. Открылась дверь. В сопровождении охраны, состоящей из десяти человек, Илья вслед за царицей проследовал в Зал Испытаний.

Пройдя по темным коридорам, освещаемым факелами, подвешенными высоко к сводам, они подошли к огромной железной двери. Охрана осталась снаружи, а царица вместе с Ильей вошли внутрь.

Через секунду на фоне серой стены появилась сгорбленная старуха. В руках она держала толстую книгу и грязную банку с темной жидкостью внутри.

Оздунда нервно и внимательно посмотрела на Илью, словно пыталась обнаружить в его облике что-то противоестественное. Но, видимо, это ей не удалось, — она отвернулась и начала рыться в своей книге.

— Приготовься, — шепнула Мира, — с этой минуты ты не должен произносить ни одного слова.

Она подтолкнула его вперед. Двери с шумом открылись, и он оказался в помещении без мебели и без потолка. Вверху было ночное небо с миллиардами звезд.

Илья, повинуясь знакам Оздунды, лег на высокий каменный пьедестал. Старуха накрыла его розовым покрывалом так, что Илья ничего не видел. Через несколько секунд он почувствовал, что не может шевельнуть даже пальцем, а в голове начался ровный и противный шум, как от бормашинки в зубном кабинете. Еще через минуту, он провалился в сон как в глубокую бездну.

Оздунда ворковала над телом Ильи, не замечая ничего вокруг. Звезды на небе постепенно исчезали, по стенам забегали тени.

На какое-то мгновение Оздунда замерла, высоко подняв голову и протянув вверх руки, и принялась нашептывать заклинания. Появилось мерцание, потом едва уловимый шум ветра, и, наконец, зал заполнили цветные огоньки, бегающие в беспорядке из стороны в сторону.

Вдруг яркий столб света ударил сверху, разбросав мелкие огни по стенам. Он охватил все тело Ильи и замер.

Оздунда сковырнула с детского мизинца капельку крови и смахнула ее в свою банку.

Сразу после этого огоньки взлетели вверх и стремительно исчезли где-то в небе. Столб света потускнел, а затем и совсем растаял, оставив после себя лишь легкий туман.

Мира хлопнула в ладоши. Открылись двери, и царица вместе с Оздундой покинули Зал Испытаний, оставив в нем Илью, лежавшего на столе без движения.

— Глупый мальчишка, — сказала Мира, — он думает, что жизнь без любви невозможна.

— Его любовь принесет вам прочную власть, — прошипела Оздунда, размахивая банкой, — напиток, который я изготовлю, разобъет каждое недовольное сердце.

— Когда он умрет? — спросила Мира.

— Считайте, что он уже умер, — ответила Оздунда.

Они шли по длинному коридору. В бликах огня, в игре теней не было видно их лиц, но что-то зловещее и коварное чувствовалось даже в темноте.

 

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ,

в которой творятся ужасные вещи, а Настя отправляется в волшебную страну

Профессор подбежал к детям последним, на ходу пряча во внутренний карман заклинания, которые он обнаружил под кроватью Ильи. Внутренний голос убеждал его никому пока об этом не говорить.

При появлении взрослых Чара немного растерялась, отпустила Настю, отошла в сторону, и сделала вид, будто ничего не произошло.

— Под любым предлогом увидите его домой, — незаметно шепнул профессор Александру Петровичу.

Побледневшая Настя стояла испуганная и удивленная, не зная, что сказать. Когда профессор взял ее за руку, его глаза вдруг встретились с глазами Ильи. У него не осталось никаких сомнений, что это не Илья — глаза нечеловечески горели от злости, на лбу выступила испарина, а губы дрожали точно в припадке. Неожиданно Нечитайло почувствовал резкую боль в голове, казалось, его мозг вот-вот разлетится на мелкие кусочки и он потеряет сознание. Но этого, к счастью, не случилось. Чара громко вскрикнула. Ей не удалось наложить на профессора заклятие, и оно вернулось к ней, причинив неприятную боль в спине. Чара смерила взором Нечитайло — первого человека, на которого пока не действовало ее волшебство. Придется найти другой способ, подумала она.

— Пойдем домой, девочка, — шепнул профессор и протянул Насте руку. Оставаться здесь ему почему-то совсем не хотелось.

Если бы не доброе лицо профессора, Настя ни за что бы ни позволила командовать над собой. Но сейчас она была рада поскорей вернуться к родителям.

А Чара тем временем шла за Александром Петровичем и безмятежно улыбалась. Самое главное, что она нашла эту девчонку, и никто, даже этот злосчастный профессор, не в состоянии будет помешать ее плану.

— Что случилось? — спросила Ксения Игоревна, когда Настя в сопровождении неизвестного мужчины вошла в дом.

— Ничего страшного, мамочка, — Настя изо всех сил старалась не показывать своего волнения.

— Позвольте мне все объяснить, — сказал профессор, озираясь по сторонам.

В доме Шмелевых было много света, цветов и книг. Это сразу бросалось в глаза.

Станислав Борисович внимательно осмотрел гостя и предложил ему пройти в гостиную.

Профессор вкратце рассказал Шмелевы все, что ему было известно о тех загадочных событиях, которые произошли в Красных Крышах. Его рассказ не прерывался ни на секунду, — Шмелевы были очень хорошими слушателями. И, тем не менее, ему казалось, что с каждым словом они все меньше ему верят. Хотя в это, действительно, было трудно поверить.

Настя сидела в кресле вместе с Отелло и ничего не понимала. Или почти ничего.

Когда профессор закончил свою речь, Станислав Борисович расплылся в широкой улыбке и как-то задорно подмигнул своей жене.

— Я в полном недоумении, — сказала Ксения Игоревна, подняв руки.

— Это все очень интересно, профессор, — произнес Станислав Борисович игривым тоном, — но посудите сами, можно ли этому верить? Даже если и произошло нечто странное, это совсем не значит, что все происходило именно так, как вы это преподносите. Думаю все гораздо проще. И всему можно найти нормальное объяснение.

— Нормальное объяснение? — изумился такому словосочетанию профессор. — Что означают эти слова?

— Всего лишь то, что вы преувеличиваете происходящие события, профессор, — также спокойно продолжал Станислав Борисович. — Сколько было за всю историю фантастов и мифологов, пытавшихся убедить людей в существовании невесть чего? Сколько было доводов и, казалось, даже доказательств? Сколько было сломано копий и потеряно человеческих судеб, сколько исписано бумаги, в конце концов? Но по прошествии времени все возвращалось на круги своя. Жизнь течет такая же однообразная и такая же вполне объяснимая, как и много лет назад. Появись Илья сейчас на пороге нашего дома я нисколько…

Он не успел закончить. На пороге дома, действительно, появился Илья, а точнее, Чара. Следом за ней в дом вошел Александр Петрович. Вид у него был слишком возбужденный.

— Представляю, что вам тут наплел этот старый прохиндей, — почти прошипел Александр Петрович.

Его было не узнать.

Профессор вскочил на ноги и встал поближе к Насте, которая наблюдала за всем происходящим, открыв рот. Спокойный до сего момента Отелло подбежал к Илье и начал громко лаять.

— В чем дело, Александр? — спросил Станислав Борисович. — Наш дом не место для оскорблений?

— Не твое дело! — огрызнулся Александр Петрович, размахивая кулаками. — Когда дело касается моего сына я готов нагрубить кому угодно.

Началась невообразимая суматоха. Отелло лаял. Александр Петрович кричал. Станислав Борисович пытался изо всех сил его урезонить. Ксения Игоревна вступила в перебранку.

— Слушай, милая девочка, — шепнул профессор Насте на ухо, — беги наверх и жди меня.

— Но… — Настя хотела что-то возразить.

— Никаких но, — голос профессора был более чем настойчив, и Настя его послушалась.

— Он заколдовал вас! — громко сказал профессор Александру Петровичу, когда Настя вместе с Отелло стала подниматься наверх.

— Что ты несешь, старый осел, — Кузнецова-старшего было не остановить. — По тебе психушка плачет.

Нечитайло заметил, как Илья пристально смотрит на Станислава Борисовича.

— Осторожней! — крикнул он.

Но было поздно. Чара колдовала. Сначала молнии появились в глазах Станислава Борисовича, а затем и у Ксении Игоревны.

Шум поднялся с новой силой. Мужчины продолжили перебранку. Картина была не из приятных. Профессору ничего не оставалось делать, как броситься наверх к Насте.

Чара тут же последовала за ним.

Нечитайло считал каждую секунду. Он был стар для подобных дел, но сейчас все зависело только от него.

Он вбежал в детскую комнату и прижал Настю к стене.

— Слушай внимательно! Ты все знаешь, и все это правда, — тараторил он. — Илья в беде, ты тоже в опасности. Дорога каждая секунда. Возьми это заклинание.

Он протянул ей старый пергамент и сейчас больше всего на свете желал, чтобы Настя его послушалась.

— Я ничего не понимаю, что происходит, — чуть не плача произнесла Настя.

— Ты все должна понять, милая девочка. От тебя зависит судьба Ильи, твоя собственная судьба, судьба целой страны и судьба Красных Крыш. Тебе одной суждено победить зло, потому что добро выбрало тебя…

— Мне страшно!

— Прочитай это заклинание. Ты попадешь в страну, где тебе придется сразиться со злом, чтобы вернуть Илью и спасти всех нас. Только ты одна сможешь это сделать!

— Мне страшно!

— Милая девочка, если ты не сделаешь этого, мы все погибнем. Ты, твои родители, Илья, Красные Крыши. Весь наш мир! Решайся! Будет поздно!

На пороге появилась Чара. Она была в ярости. Ее глаза горели, низвергая фейерверк огней, оскал обнажил четыре грязных зуба, а руки стали настолько длинными, что мешали ей передвигаться.

Настя остолбенела от ужаса.

— Читай, не отрываясь! — кричал ей в ухо профессор, загораживая ее от Чары. — Читай, не отрываясь!

Настя стала читать. Она не понимала слов, но делала все, как говорил ей профессор. Буквы убегали от ее взгляда, Настя словно бежала им вдогонку, и все это казалось ей бессмыслицей. Но пробираясь сквозь нее, Настя чувствовала как теплота подступает к ее телу. Голоса становились тише, окружающие предметы утопали в легком тумане.

Чара, оттолкнув профессора, потянулась к Насте. Еще секунда и она бы схватила ее за руку. Но в этот момент Отелло, пытаясь защитить свою хозяйку, прыгнул на Чару, чтобы вцепиться ей в горло. Но та вовремя отскочила, выкрикивая непонятные слова.

Этих секунд хватило, чтобы Настя дочитала заклинание. Комната озарилась разноцветными огнями. Их становилось все больше и больше.

В самый последний миг Чара все же изловчилась, схватила заклинание и дернула его на себя. Но было уже поздно. Волшебство свершилось. Настя растворилась в воздухе, будто ее здесь и не было.

Чара в ярости бросила заклинание и издала истошный вопль, от которого обрушилась задняя стена дома.

 

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ,

в которой Шмелевы оказываются заколдованными, а на профессора совершается покушение

Когда туман растаял, и огни исчезли, в доме стало тихо. Профессор пришел в себя и стал искать глазами Чару, но ее нигде не было.

Он спустился вниз по лестнице и увидел Шмелевых, спокойно сидевших в гостиной. Скандала как будто и не было. Станислав Борисович читал газету, а Ксения Игоревна что-то вышивала. Кузнецова-старшего и след простыл.

Заметив профессора, Станислав Борисович отложил газету в сторону и, как ни в чем не бывало, спросил:

— Как успехи, профессор? Выпьете кофе?

— Какой кофе? — профессор был вне себя. — Разве вы не знаете, что произошло пять минут назад?

— Ничего страшного, профессор. Это всего лишь компьютерная программа. Вам удалось ее восстановить?

— Какая программа? Что происходит? — Нечитайло подошел вплотную к Станиславу Борисовичу и устремил в него свой гневный взгляд.

— Вы так возбуждены, профессор. Неужели что-то действительно серьезное?

— Серьезней не бывает! Ваша дочь едва не погибла!

Ксения Игоревна откинула вышивание и вскрикнула:

— Как! Мы только что разговаривали с ней по телефону! Что случилось?

— Успокойся, дорогая, — Станислав Борисович поднялся с кресла. — Профессор немного не в себе. Что с вами?

— Это я у вас должен спросить, что с вами? — горячился профессор, размахивая руками. — Разве пять минут назад не вы ругались с вашим соседом, не вы били посуду, не вы подрались? Разве Настя не сидела в этом кресле, и я не рассказывал вам о том, что ей угрожает опасность? Разве не погнался за ней Илья, чтобы погубить ее?

Шмелевы с недоумением посмотрели на профессора. У Станислава Борисовича даже дернулся кончик усов.

— Простите, профессор. Десять минут назад вы вошли в наш дом, чтобы поправить одну из компьютерных программ. Вчера я просил вас об этом. Вы выпили чашку кофе и поднялись наверх. Это все, что мне известно. А Настя в данный момент находится в спортивном лагере, за пятьдесят километров отсюда. Надеюсь, ей очень хорошо и весело, поскольку она сама об этом сообщила только что по телефону. Кузнецовы — наши давние друзья и соседи. Они очень милые люди. Илья — добрый и ласковый мальчик. Разве может он погубить Настю, свою лучшую подругу? Помилуйте, профессор. Вы что-то напутали.

Нечитайло слушал Станислава Борисовича, выпучив глаза. Поведение Шмелевых становилось ему понятным.

— Она заколдовала вас! — крикнул он и попятился назад.

— Кто она? Что вы такое говорите, профессор? Вы слишком много времени уделяете своим древностям. Вам необходим отдых. Я налью вам прекрасного рома, хотите?

— Да, да, да, она заколдовала вас! — с этими словами профессор кинулся к выходу и только на улице попытался сосредоточиться и кое-что обдумать.

— Что это с ним? — спросила Ксения Игоревна у мужа.

— Не волнуйся, — спокойно ответил он, — люди науки иногда ведут себя не вполне нормально. Кстати, ты не знаешь где Отелло?

— Ты же сам отвез его и Маркиза вчера к своей маме.

— Ах да, прости. Этот профессор меня не на шутку развеселил. Не хотел бы я в его возрасте стать таким же сумасшедшим.

Моросил дождь. По улице бежал широкий ручей, увлекая за собой листья и мелкий мусор. Вокруг было безлюдно.

Нечитайло шагал в неизвестном направлении, углубившись в собственные мысли.

Вдруг он заметил Илью, который стоял под зонтиком рядом с калиткой своего дома и молча смотрел на него, что-то нашептывая. На секунду профессор оторопел, а затем бросился бежать, что было сил. Сзади послышался омерзительный смех Чары.

— Это не сон, это не может быть сном, — говорил про себя профессор, стараясь бежать как можно быстрей.

На одной из улиц, когда Нечитайло, казалось, почувствовал себя в безопасности, появился автомобиль, мчавшийся на большой скорости. Номеров на нем не было, и сквозь лобовое стекло профессор не мог ничего разобрать. Но он почувствовал, что сейчас должно произойти что-то ужасное.

Автомобиль на всей скорости врезался в него и умчался в неизвестном направлении.

В последний миг, закрывая глаза, Нечитайло отчетливо расслышал все тот же омерзительный смех Чары. Профессор лежал на мокром асфальте под дождем, одинокий и обманутый. Вдруг он подумал о себе, о Насте, об Илье, о Красных Крышах. Ему стало тепло и не так больно.

 

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ,

в которой волшебный напиток начинает действовать

Чара была вне себя от гнева. Ей не удалось справиться с маленькой беспомощной девчонкой. А этот долговязый неуклюжий профессор буквально довел ее до тошноты.

Вернувшись в Зелибор, она рассказала обо всем Мире. Им предстояло поймать эту девчонку, во что бы то ни стало. Мира советовала своей сестре не возвращаться обратно в Красные Крыши, но та и слушать не хотела, настолько была задета происшедшим. У нее чесались руки, чтобы навести в Красных Крышах свой порядок, и раз и навсегда показать этим безмозглым гадаринцам, что из себя представляет царица Семигорья.

— Ты обязательно ее найдешь! — шипела она Мире, трясясь от злости. — Никто не сможет нас одолеть!

Тронный Зал был все таким же величественным и угрюмым. Так же веяло холодом от каждого предмета, но больше всего от злости двух сестер.

— Основная часть завершена, — сказала Мира, — завтра волшебный напиток попробуют все придворные, а на праздновании династии его будут пить все наши подданные. Еще немного и нам будут оказывать не только царские почести, но и великую любовь.

Мира усмехнулась и добавила:

— С врагами будет покончено раз и навсегда. Мы станем великими царицами, которых еще не знала Синегория!

— Верно, — поддержала ее Чара. — Никто не сможет нам противостоять! Но эта девчонка…

Она вновь закипела от злости.

— Не волнуйся, дорогая, — успокоила ее Мира. — Раз ты хочешь повеселиться в Красных Крышах, предоставь эту девчонку мне. Она никуда не денется. Я уничтожу ее!

— Так же как я уничтожу Красные Крыши. Они еще не знают, что их ожидает.

Сестры не на шутку развеселились и по этому поводу устроили на следующий день знатный обед, на котором собрались все придворные. Им хотелось немедленно опробовать волшебный напиток.

За огромным столом собралось не менее сотни человек. Все обсуждали недавнюю битву.

Когда подали волшебный напиток, Чара начала речь.

— Слушайте все! Несмотря на то, что нашим врагам удалось устоять, мы с сестрой полны оптимизма и радости. Нас ждут великие перемены.

Присутствующие принялись ей аплодировать, не дав договорить. Чара любила подобные знаки внимания, расплылась в улыбке и дала возможность всем присутствующим выразить свой восторг.

— Поверьте мне, — продолжала она, — мы будем праздновать победу, не затратив ни одного солдата! Вы получите новые привилегии и назначения. Нас ждут новые земли и новые царства! Мы покорим не только Синегорию, мы покорим весь мыслимый мир!

Аплодисменты не прекращались.

— Добро пожаловать в новую страну, — продолжала Чара, — в новое царство, в новую власть, в новый порядок! Мы станем великими! Такими великими, каких еще не знала наша история! Да здравствуют Вораны! Да здравствует Зелибор!

Она сорвала овации.

Мира в это время внимательно наблюдала, как все присутствующие, один за другим, выпивают волшебный напиток.

Случилось то, чего Вораны так ждали.

Придворные по очереди принялись изливаться в безмерной преданности царицам. Они употребляли такие слова, о существовании которых сестры раньше и не подозревали. Они клялись быть преданными на прахе своих родов, заверяли, что все как один готовы умереть за Воранов, только лишь ради победы великой династии.

Волшебный напиток подействовал. Оракул был прав. Каждый, кто его принимал, становился невероятно преданным царицам. Это была настоящая любовь. Любовь, о которой могут только мечтать царственные особы. Любовь, которая не угасает никогда, даже во сне. С такой любовью царство непобедимо, и ему ничто не угрожает.

Чара и Мира были в восторге. Они добились того, чего хотели. Оставалось только довершить начатое дело. Уничтожить девчонку с каштановыми волосами, Белогорье и Гадарию. И править всем, чем только можно править.

 

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ,

в которой Настя, Отелло и Маркиз знакомятся с Молчуном

Настя не понимала, что с ней происходит. Она привыкла верить в чудеса, описанные в книжках из папиной библиотеки. Но теперь это происходило с ней самой, и в это невозможно было не поверить.

Она очнулась на пустынном берегу. С одной стороны была вода, с другой — лес.

Море было сказочным. Если бы вы провели рядом с ним все свое детство, то сразу бы заметили все его недостатки. Но в этом море недостатков не было. Бирюзовый свет слепил глаза, шум волн завораживал.

И ни одной живой души вокруг.

Если не считать любимого Отелло, лежавшего рядом у ее ног и протяжно скулившего. Перед самым исчезновением Насти, он бросился на Чару, но промахнулся, и угодил прямо на грудь своей любимой хозяйки, и как раз в тот самый момент, когда Настя дочитала заклинание.

Она очень обрадовалась, что Отелло попал в волшебную страну вместе с ней. Будет не так страшно.

Настя обняла его за шею.

— Мой славный, Отелло, — ласково сказала она, поглаживая его за ухом. — Мне совсем не страшно.

— А вот и не правда, ты вся напугана.

— Ой! — вскрикнула Настя, отпрянув от Отелло.

Она смотрела на него удивленными глазами.

— Это ты сказал?

— Кроме меня некому, — ответил Отелло, сам изрядно тому удивившись.

— Вот это да! — развела руками Настя. — Отелло заговорил!

Она набросилась на него с вопросами, требуя на каждый из них полного человеческого ответа. Отелло не мог наговориться, потому что говорить на языке людей было для него и радостно и очень ответственно.

— Подумаешь, разговаривает, — услышали они голос откуда-то снизу. — Я, например, всегда это умел, и ничего, помалкиваю.

Настя опустила руку в карман и вытащила на свет Маркиза — своего маленького серебристого попугайчика.

— Как ты сюда попал? — спросила она, недоумевая.

— Очень просто, — гордо ответил Маркиз, — когда случился переполох, я на всякий случай юркнул к тебе в карман, кто знает, что могло произойти, а так всегда при тебе. По-моему, я поступил совершенно правильно. Здесь так хорошо.

Он вертел головой по сторонам, изучая местность.

— Мне здесь явно нравится, и не дует. Правда компания подвернулась не очень… — он посмотрел на Отелло и засопел носом.

— Вы только посмотрите на него, — обиделся Отелло, — от горшка два вершка, а туда же.

— Не зазнавайся, — Настя щелкнула Маркиза по носу. — Теперь мы должны держаться друг за друга, иначе нам не сдобровать.

Трое друзей переглянулись между собой, — хорошо, что они были вместе.

— Мы обязательно найдем Илью, — произнесла Настя, всматриваясь далеко в море. — Мы обязательно его найдем.

— Конечно, найдем, — поддержал ее Отелло.

— С чего начнем? — спросил Маркиз. — Не мешало бы для начала перекусить.

— Такой маленький, а такой прожорливый! — заметил Отелло.

— Собакам этого не понять, — парировал Маркиз. — Еда увеличивает умственный потенциал, мой любезный друг.

— Перестаньте сориться, — вмешалась Настя. — Нужно перебраться поближе к лесу, чтобы нас никто не заметил, и найти ночлег.

Все трое побрели в сторону леса. Маркиз забрался на плечо к Насте, а Отелло семенил сбоку, то и дело, принюхиваясь к посторонним запахам.

В лесу было теплей, чем на берегу, но ужасно пахло сыростью и дикими травами. Верхушки деревьев покачивались из стороны в сторону, но внизу ветра не было. Под ногами стелилась густая и сочная трава. Друзья решили не углубляться далеко в лес, а идти вдоль моря.

Начало смеркаться. Маркиз летел впереди, отыскивая наилучший путь, а Настя с Отелло следовали за ним.

На свежем воздухе захотелось есть не только Маркизу, к тому же он все время об этом напоминал, на что Отелло даже перестал огрызаться.

Наконец, впереди Маркиз что-то заметил.

— Пахнет рыбой и человеком, — сказал Отелло, вытягивая свой нос.

— Не стоит соваться, — промямлил Маркиз, — нужно искать населенный пункт. В большом скоплении народа легче затеряться, а здесь мы как в пустыне.

— Это потому, что ты не любишь рыбу, — срезал Отелло, весело виляя хвостом. Он-то рыбу любил. К тому же все изрядно устали.

Решили посмотреть, от кого исходил рыбный запах. Они подкрались к самому краю леса и стали внимательно наблюдать за берегом.

У самой кромки моря стояла двухмачтовая шхуна. С виду она казалась настолько старой, что было удивительно, как она еще не затонула.

Рядом с ней на берегу у костра сидел огромного роста человек, одетый в грязно-серый плащ. Он что-то варил в котелке, стоявшем на костре, и напевал какую-то песенку.

— Ну, что будем делать? — спросила Настя, предвидя ответ. Все они были голодны, замерзли и устали.

Однако Маркиз продолжал сопротивляться. Его мутило только от одного упоминания о рыбе. Он предлагал следовать дальше, надеясь выйти на более оживленное место, где наверняка найдется не только рыба.

Числом голосов, двое против одного, друзья решили рискнуть. На всякий случай Настя приготовила большую палку, которую нашла тут же между деревьев. А Отелло приготовился в случае недружелюбной встречи дать достойный бой. Впрочем, зубы у него лязгали не только от храбрости, но и от холода. Наконец, они набрались мужества и направились к костру.

Мужчина очень удивился столь неожиданному появлению трех незнакомцев. Сначала он даже вскочил, уцепившись за пояс, где у него висел длинный кривой кинжал для разделывания рыбы. Но внимательно присмотревшись, он посчитал это совершенно излишним, поскольку не чувствовал в маленькой девочке и ее окружении достойных соперников. Единственное, что он сделал, — это прекратил петь свою песню.

Когда друзья подошли поближе, Маркиз юркнул к Насте в карман.

— Добрый вечер, — сказала Настя как можно доброжелательней. — Мы заблудились и хотели попросить у вас помощи.

Честно говоря, слова дались ей с трудом. Потому что вид мужчины вблизи был еще более ужасен. Один его глаз скрывала повязка, как у старого пирата, роста он был еще более огромного, чем им показалось вначале, а ладони его были настолько велики, что могли схватить их всех троих как мячик.

Отелло даже поджал хвост, решив, что переоценил свои силы. А Маркиз, едва сдерживающий дыхание, выставил из кармана свой хохолок и вдруг мысленно представил, как он варится вместе с рыбами в котелке.

Но, к счастью, опасения их были напрасны.

Голос незнакомца был мягким и вполне добродушным.

— Добро пожаловать к огоньку, — сказал он.

И больше ни слова; уселся на прежнее место и вновь затянул свою песню.

Настя села с другой стороны костра. Отелло примостился у ее ног, а Маркиз, хоть и немного осмелев, так и не удосужился покинуть своего убежища. Но запах вареной рыбы там был ни сколько не меньше.

Стало теплей. Согревшись, Настя принялась внимательно разглядывать незнакомца, не зная как начать разговор. При свете костра он показался ей уже не таким страшным. Хотя ладони и были у него гигантских размеров, зато глаза смотрели радушно и по-доброму.

— Эта рыба когда-нибудь приготовится? — прошипел из кармана Маркиз. По всей видимости, его начинало тошнить.

— Что-что? — прервав песню, спросил незнакомец, как будто его толкнули среди сна. — А, рыба? Это все, что у меня есть. Скоро будет готово. А разве вы не любите рыбу?

— Наш друг не очень переносит запах вареной рыбы, но это всего лишь от усталости, — пролепетала Настя, стараясь не сказать ничего неприятного.

— Не любит запах вареной рыбы? — переспросил самого себя незнакомец. — Первый раз вижу существо, не переносящее запах вареной рыбы. По мне так это самый приятный из всех запахов.

— У него аллергия, — вставил Отелло, усмехнувшись.

— А что такое аллергия? — спросил незнакомец.

Настя обратила внимание, что он нисколько не удивился тому, что животные могут разговаривать.

— Аллергия, это когда что-то вполне нормальное для обычных людей, на вас оказывает очень неприятное и болезненное воздействие, — объяснила Настя.

— Вплоть до тошноты, — донеслось из кармана.

— Значит у меня тоже аллергия, — рассмеялся громко незнакомец; да так, что его голос покатился через весь лес, — я всегда убегаю, когда кто-то очень плохо поет.

А пел он, действительно, отменно. К счастью, не так громко как смеялся.

— Сейчас приготовится рыба, и мы прекрасно поужинаем, — сказал он и опять запел.

Потом достал из сумки небольшую лепешку; внимательно посмотрел на нее, оценивая, и разделил на четыре части. Заметив, как мужчина дружелюбно проделал эту операцию, Настя окончательно успокоилась.

— Не могли бы вы назвать свое имя? — как можно вежливей спросила она.

— Все зовут меня Молчун, — застеснявшись, произнес незнакомец и подкинул в костер несколько веток.

— Необычное имя, — сказала Настя. — Но мне кажется, что оно вам совсем не подходит. Какой же вы молчун, вы даже очень веселый.

— Это оттого, что я вас раньше никогда не видел. На местных вы не похожи.

— Позвольте нам представиться, — Настя старалась быть приятной и тактичной.

Она назвала себя, представила Отелло и Маркиза, который долго не хотел вылезать из кармана, но потом все же высунулся на секунду, кивнул головой и, втянув очередную дозу запаха вареной рыбы, быстро исчез.

— Мы ищем мальчика по имени Илья, — произнесла Настя и почувствовала, как Отелло легонько ударил ее по ноге. — Вы не слышали о нем?

— К сожалению, нет, — ответил Молчун без всякого интереса, — я виду отшельнический образ жизни. В этих краях редко кто появляется. Торгую рыбой. Смотрю на море и звезды. Больше мне ничего не надо. Я даже не веду счет дням.

— Везет же вам, — сказал Отелло, блеснув глазами. — И никто не донимает?

— В основном никто, — ответил Молчун. — Иногда только торговцы рыбой приходят.

Молчун снял с костра котелок и поставил его на деревянную подставку. Настя вернула ему два куска лепешки; ей с друзьями и оного было вполне достаточно.

Как ни странно, рыба оказалась очень вкусной. Даже Маркиз не справился с чувством голода и клюнул пару раз. Запили еду прохладным слабосоленым напитком, который показался им вкусней любого сока.

На сытый желудок стало теплей и уютней. На небе появились первые звезды, они были такими яркими, что казалось падали с неба.

— Пожалуй, вам стоит где-то переночевать, — сказал Молчун, — ночами здесь небезопасно. Да и костер скоро погаснет, а мне нужно отправляться в море.

Гости возражать не стали, хотя им совсем не хотелось прерывать беседу, но спорить не имело смысла, к тому же очень хотелось спать.

Молчун предложил им заночевать у старого хромого крота по имени Вук. Вместе со своим семейством, состоящим из жены и пятерых детей, он жил недалеко от моря на маленькой полянке в подземном жилище, спрятанном от посторонних глаз. А самое главное, как сказал Молчун, кроту можно было доверять.

Поход занял минут десять, на протяжении которых Молчун продолжал напевать свою песню.

 

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ,

в которой друзья сталкиваются с предательством и скрываются от погони на шхуне Молчуна

Надо сказать, что Вук не очень-то приветливо встретил нежданных гостей. Но поскольку он во многом зависел от поставок рыбы Молчуна, то согласился принять их на ночлег. Правда, долго ворчал при этом.

Настя с друзьями впервые оказались в подземном дворце. Это был, действительно, дворец. С высокими потолками и потайными комнатами. Жена Вука — Лела — каждый раз зажмуривалась от удовольствия, когда Настя то и дело восхищалась красотой и удобством их жилища.

Вук был не очень-то разговорчив. Он показал гостям маленькую комнату, где они могли бы отдохнуть, и пожелал им спокойной ночи. Правда, заикнулся при этом об оплате, но под острыми осуждающими взглядами Молчуна и своей жены, взял свои слова обратно.

Молчун попрощался и ушел.

Настя заснула на кровати, застеленной нежной пуховой периной. Отелло прижался к ее ногам и захрапел. А Маркиз, наверно, уже давно смотрел второй сон.

Насте снились Красные Крыши и родители. Папа что-то говорил, а мама только кивала головой. Это был приятный сон. Ведь под теплым одеялом, как у бабушки в деревне, сны не могут быть другими.

Но среди ночи ее разбудил шум. Открыв глаза, Настя увидела Лелу, толкавшую ее в бок. Отелло решительно зарычал, но успокоился после того, как Настя ущипнула его за хвост.

— Просыпайтесь, — тараторила Лела, — просыпайтесь.

Из-под одеяла вынырнул Маркиз и недоуменно уставился на жену крота. Он вообще ничего не понимал.

— Что случилось? — спросила Настя.

— Тише, — прошептала Лела, — мой муж не виноват. Он боится за своих… и моих… детей. Всего лишь. Он очень добрый, не подумайте…

— А нельзя ли покороче? — пропищал Маркиз, за что получил двойной удар, от Насти и от Отелло.

— Простите его, — продолжала Лела, — но он всего лишь хороший семьянин…. Боится. А кто нынче не боится? Все боятся. Это только Молчун ничего не боится. Ему-то что, он один. А у нас семья.

— Скажите же, наконец, что случилось? — Настя крепко схватила лапу Лелы.

— Вук, бедный Вук, он всего лишь сообщил, что у нас остановились подозрительные гости. Всего лишь. Чтобы потом не попасть в неловкое положение. А то и того хуже. Вук очень предусмотрительный.

Настя вскочила с кровати. Сон как рукой сняло.

— А как же он сообщил? — спросил Отелло. — Ведь на много миль вокруг здесь никого нет. Когда он успел?

— По почте, милый мой, по почте, — раздосадовано произнесла Лела, — и я его прекрасно понимаю. Он очень боится за свою семью. Вы пришли и ушли. А нам жить. А у нас дети. Такие крошки. Страшные времена, милые мои.

— Тогда зачем вы нас предупредили? — пряча Маркиза в карман, спросила Настя. — Вы, значит, не боитесь за свою семью?

— Боюсь, как же не боюсь. Только совесть и у нас есть.

— Спасибо и на этом, — донеслось из кармана.

Друзья быстро собрались, хотя собирать особенно было нечего.

— Куда нам идти? — спросила Настя.

— Бегите к берегу, Молчун должен уже подплыть, он не может долго в море. Он вам поможет.

— Спасибо, — метнула напоследок Настя и побежала по подземным переходам к выходу. Отелло, недружелюбно рыча, мчался вслед за ней. Маркиз ворчал в кармане.

Выбежав на поляну, Настя прислушалась. Отелло прижался к земле и прошептал:

— За нами погоня, километрах в двух.

— Бежим, — крикнула Настя и пустилась по направлению к берегу, где совсем недавно их гостеприимно принимал Молчун.

Им повезло. Крохотная шхуна, поскрипывая, стояла у берега. Отелло бросился в воду, чтобы заранее предупредить Молчуна о грозившей им опасности.

— Маркиз, ты умеешь плавать? — спросила Настя.

— Только по направлению ко дну, — ответил тот и зажмурился. — Говорил вам, не надо было выходить из лесу.

— Не ворчи.

Молчун сразу все понял — стоило только посмотреть на испуганного Отелло.

— Так кто же вы такие? — спросил он у Насти, забрасывая на шхуну канат.

Настя вбежала на маленький мостик и не знала что ответить.

— Это долго рассказывать, — она не находила слов, но боялась обидеть Молчуна недоверием. — Мы должны спасти моего лучшего друга, и, по всей видимости, всю вашу страну.

— Понятно, — хриплым голосом произнес Молчун, внимательно разглядывая Настю. — Уж не те ли вы, которых так долго ждут?…

— Не знаю, кого там ждут, — пропищал Маркиз, — но нам ждать совершенно некого. Время, время, господин Молчун!

После недолгой паузы Молчун спросил:

— Вы сможете управлять шхуной?

— Ну, знаете ли, — возмутился взъерошенный Маркиз, — для настоящих морских волков ваш вопрос звучит как оскорбление!

Настя запихнула Маркиза в карман.

— Мы выросли на море, уважаемый Молчун, — Настя извинилась за невежество своего друга и продолжила. — Папа научил меня управлять яхтой, это не очень сложно, но…

— Вот и хорошо, — успокоился Молчун. — Держите курс все время на северо-восток, через несколько часов вы попадете в центральную часть Синегории. Только выберете безлюдный берег и скройтесь как можно быстрей в лесу. Если вам повезет, отправляйтесь в Белогорье, это единственное ваше спасение.

Настя что-то хотела спросить, но Молчун, заслышав приближающийся шум, поспешил на берег.

— А как же вы? — крикнула Настя.

Молчун обернулся и, расплывшись в улыбке, ответил:

— За меня не волнуйтесь. Я скажу, что вы украли мою лодку. Самое главное выиграть время. Спешите!

Он прыгнул в воду.

Настя и Отелло принялись за дело. Они подняли парус и закрепили штурвал, и шхуна стала медленно уходить в море. Маркиз взмахнул вверх и уселся на мачте, чтобы получше рассмотреть приближавшуюся опасность.

— Я вижу их! — крикнул он не своим голосом. — Их много! Они ужасны!

Настя стояла на корме и смотрела на берег. Когда до него оставалось метров пятьсот, она увидела, как Молчун стал театрально размахивать руками. На берег выскочили черные всадники, даже на таком расстоянии вселявшие ужас всем своим видом. Их было человек двадцать. Среди них выделялся один — в длинном плаще. Он направил своего коня к самой воде. На таком расстоянии невозможно было ничего разглядеть, но Настя явно почувствовала, как он сверлит ее своим взглядом, отчего ей стало не по себе. Она отвернулась и приказала Маркизу смотреть по сторонам.

— Как эта девчонка смогла забраться на твою шхуну? — спросил Варул Молчуна, который увиливал от всадников, чтобы не попасть под копыта.

— Они украли мою шхуну! — оправдывался он, пытаясь изобразить на своем лице гримасу отчаяния. — Я всего лишь хотел прогуляться, набрать хвороста. Возвращаюсь, а шхуны нет! Как после этого верить людям!

Варул грозно на него посмотрел. Его властный вид мог вывести из равновесия кого угодно. Но он не стал больше задавать вопросов. Стеганул свою лошадь, направив ее в лес, и только потом прокричал:

— В тюрьму его!

Молчуна завернули в грязный мешок и бросили на одну из лошадей.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ,

в которой на шхуну нападает страшное морское чудовище

Море, к счастью, было спокойным. Дул слабый попутный ветер, и шхуна уверенно неслась на северо-восток, как и советовал Молчун.

— Эй, морской волк, — крикнул Отелло Маркизу, — сдается мне, ты впервые ходишь по морю.

— Чтобы быть морским волком, милостивый государь, не обязательно ходить по морю, — ответил сверху Маркиз, — достаточно его просто любить!

— Боюсь этого не достаточно, — не унимался Отелло, — даю лапу на отсечение, ты не отличишь форштевень от кливера.

— А вы, господин всезнайка, займитесь лучше делом, и не мешайте мне лицезреть окружающие просторы.

Посмотреть, действительно, было на что.

Со стороны кормы, за прибрежным лесом, неожиданно выросла гряда величественных гор с ослепительно белыми вершинами. Они казались надменными и неприступными. Впереди, под лучами солнца, небольшие облака свили прекраснейшие картины с замысловатыми сюжетами. Море искрилось и переливалось. Справа появилась радуга, она словно встречала друзей и улыбалась им многоцветной улыбкой.

Но, несмотря на красоты, у Насти было не спокойно на душе. Их ищут, Илья неизвестно где, в чем ее задача непонятно, как вернуться домой неизвестно. Ничего нельзя предвидеть, и ничего нельзя предположить. Одним словом, сплошные загадки. Хотя, если посмотреть на все философски, то нет такой ситуации, из которой не было бы выхода.

Отелло отыскал в каюте немного еды и предложил своим друзьям перекусить. Завтрак был невесть какой, состоящий в основном из сушеной рыбы, но и ему все были рады. Даже Маркиз забыл про тошноту и аллергию.

На носу шхуны стояла самодельная рыболовецкая пушка для ловли крупных рыб. Маркиз уселся на нее и стал отдавать команды облакам и волнам.

Солнце поднялось и стало жарко. Настя вместе с Отелло искупалась в море. Вода была очень теплой и нежной. Но они купались не долго, мало ли какие животные могли скрываться в морских пучинах этой неизвестной страны. Так оно и случилось. Не успели они забраться на палубу, как послышался странный шум.

Прямо по курсу из воды вынырнул огромный монстр, похожий на осьминога. Он был покрыт темно-зеленой чешуей как кольчугой, вместо головы была огромная пасть, в которой блестело множество острых зубов. Чудовище размахивало щупальцами и грозно рычало, извергая фонтаны воды.

От страха Маркиз потерял сознание и свалился на палубу. Пока Настя приводила его в чувство, монстр подплыл ближе; от него несло как из выгребной ямы.

— Ну-у, и-и-дите ко мне-е, — зашипело чудовище голосом, пронизывающим все внутренности.

— Час от часу не легче, — испуганно прошептала Настя и бросилась к штурвалу.

— Веселенькая страна, — добавил Отелло, ощетинившись.

— Разве в море может быть что хорошее, — пришел в себя Маркиз, стараясь казаться бодрым и не упасть в глазах друзей.

Настя вовремя развернула шхуну. Если бы ни ее ловкий маневр, они столкнулись бы с монстром.

— Куда-а же вы-ы, — продолжало шипеть чудовище, быстро их нагоняя. — От Дрола еще никто не-е уходи-и-л.

Он поднырнул под шхуну и ударил ее снизу. Послышался треск.

— Эй, ты, как там тебя, — крикнул Маркиз, — не трогай шхуну, она сама развалится!

Дрол вынырнул и пошел на абордаж. В самый последний миг Насте все же удалось вывернуть шхуну, но она сильно накренилась, и Отелло, не успевший сообразить, в чем дело, соскользнул в воду.

— Держись! — крикнула Настя, закрепляя штурвал.

Маркиз пытался помочь, но что он мог сделать. Отелло отчаянно боролся с набегавшими волнами и медленно приближался к шхуне. Расстояние между ним и Дролом быстро сокращалось. Казалось, еще немного и он его проглотит. От напряжения и страха у Отелло побелели глаза.

— Хватайся за веревку, — Маркиз, что было сил, поднял в воздух конец веревки, аккуратно сложенной на корме.

Но он промахнулся, веревка упала в стороне, до нее еще нужно было проплыть метра три. А Дрол был над самой головой Отелло! С ужасом Настя и Маркиз наблюдали, как раскрываются огромные челюсти Дрола. Еще секунда и с их другом будет покончено. Не сговариваясь, друзья бросились в последний бой.

Маркиз со всего размаха, выставив вперед свой прочный клюв, ударил Дрола в левый глаз. Удар получился не сильный, но времени хватило на то, чтобы Настя зарядила рыболовецкую пушку, прицелилась и выстрелила острой морской стрелой прямо в грудь Дрола.

— Отличный выстрел! — закричал Маркиз.

На все про все ушло не больше пяти секунд, Настя и сама удивилась своей удаче.

Чудовище заревело от боли и начало биться в конвульсиях, поднимая столбы брызг. Лишившись наполовину зрения и сил, Дрол отступил и скрылся под водой. Из морских глубин еще долго доносился его омерзительный рев. Но теперь на него никто не обращал внимания, самое главное, что Отелло был в безопасности.

Он забрался на борт и грустно улыбнулся:

— Не хотел бы я повторить подобный номер.

После такого приключения друзья долго смотрели в толщу воды, высматривая подозрительные силуэты. Они и подумать не могли, что всего несколько мгновений назад мирно купались в море.

Окончательно придя в себя, Настя осмотрела шхуну. В трюме образовалась небольшая пробоина, через которую начала поступать вода.

— Главное дотянуть до берега, — сообщила она, обнимая Отелло и Маркиза.

— Подумать только, он мог меня сожрать, — возмущался Отелло. — Что ему, еды не хватает там на дне?

— Еды ему наверняка хватает, — вставил Маркиз, — но вот полакомится толстеньким откормленным сеттером, не каждый день приходится.

— Все по местам, — скомандовала Настя, — надо быть очень внимательными.

Маркиз вновь уселся на мачту. Отелло умастился на носу. А Настя повела шхуну на северо-восток.

Время побежало быстро; несмотря на то, что никаких происшествий больше не случилось, знакомство с местной фауной кое-чему друзей научило.

Когда Маркиз заметил впереди очертания берега, друзья с облегчением вздохнули.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ,

в которой Чара наводит свой порядок в Красных Крышах

В это время Красные Крыши заливал дождь. Синоптики ломали голову над превратностями погоды, но, сколько они не изучали слои атмосферы, циклоны и антициклоны, толкового объяснения выдвинуть им так и не удалось.

Ручьи бежали через весь город по направлению к морю, увлекая за собой весь уличный хлам. В низовье, где город переходил в одну длинную набережную, ручьи собирались в один грязный поток и, водопадом обрушивались в море.

Пляж пришел в плачевное состояние. Под давлением воды и с моря и с суши песок образовал целый миниатюрный горный массив, покрытый остатки водорослей.

Крыши домов начали терять свой исторический цвет, превращаясь в сплошное серое унылое пятно. От одного этого вида хотелось плакать. Казалось, солнце навсегда исчезло за тучами и больше никогда не появится.

Чара продолжала наводить в городе свой порядок.

После всего, что случилось, она бросилась искать заклинание. Но ни у Кузнецовых, ни у Шмелевых она его не нашла. Оставался профессор. Случайно ей удалось выяснить, что он, оказывается, остался в живых и был доставлен в городскую больницу.

К счастью, профессора там не оказалось. Пожилой врач, с ясными голубыми глазами, сообщил ей, что Нечитайло Владимир Владимирович покинул палату не пройдя полный курс лечения. Проще говоря — он сбежал. Свои слова он подтвердил полученной от больного распиской на случай непредвиденных обстоятельств.

Чара ненадолго задержалась в больнице, побеседовав с другими врачами. Она сделала для себя вывод, что если местным врачам подбросить немного магии, больные станут умирать и без ее помощи.

Так оно и вышло. После ее ухода они совершенно забыли о клятве Гиппократа. Стали жаловаться на маленькую зарплату, которой им прежде вполне хватало. На большие нагрузки в течение рабочего дня. Стали очень раздражительными, обсуждали не медицинские вопросы, а все больше политические, как будто от этого что-то зависело. Больные, в свою очередь, почувствовав изменения на себе, пустились во все тяжкие: жалобы, доносы, ругательства. Всеобщее недовольство и недоверие перешло в настоящую конфронтацию. Закончилось все тем, что больные стали болеть дома, помогая себе всеми подручными средствами. А врачи, при отсутствии больных, и в виду появления свободного времени, занялись частной практикой: гаданием, хиромантией, уринотерапией и даже изгнанием бесов.

Тем временем Чара продолжала спокойно жить в доме уже ничего не подозревающего Кузнецова-старшего. Хотя изменилось многое. Посуда оставалась немытой, дом не убранным, сад не ухоженным. Александр Петрович совсем замкнулся в себе, чему Чара была чрезвычайно рада.

У Шмелевых было не лучше. Правда Станислав Борисович, почувствовав, что происходит нечто не ладное, ушел в море. А, поэтому, Ксения Игоревна была вынуждена скучать в большом доме одна, считая дни до возвращения Насти из спортивного лагеря.

Милиция перешла на осадное положение. В их рядах началась борьба с внутренней коррупцией. Несколько высших чинов лишились погон, но чистки продолжались. Охранять улицы и следить за порядком, теперь было некому. В Красных Крышах появились воры и грабители. После семи вечера на улицу стало страшно выходить. В префектуру посыпались жалобы, петиции, угрозы.

Чару все это сильно забавляло. Ей было необычайно радостно проделывать все эти штуки, чтобы вывести город из привычного состояния.

Однажды она от нечего делать зашла в студию к знаменитому на всем побережье художнику. Он был известен своими прекрасными морскими пейзажами, наполненными солнцем и романтикой.

— Это вчерашний день, — сказала Чара, разглядывая его картины.

Художник немного удивился, ведь перед ним стоял мальчик, не способный, как ему казалось, оценить его работы.

— А что же сегодняшний? — спросил он полушутливо.

— Художник должен выражать свой внутренний мир, а не фотографировать действительность, — произнесла Чара. — Тайна мироздания спрятана у вас в сердце. А писать пейзажи сможет любой мазила.

Художник был весьма удивлен подобными высказываниями и предложил Илье, то есть Чаре, попробовать что-нибудь нарисовать самому.

— Пожалуйста, — как бы обиделась Чара и встала за мольберт.

Через час, когда художник взглянул на полотно, у него от ужаса поднялись волосы.

Это было трудно представить, не то, что изобразить — большое нагромождение цветовых линий, скрытых фигур, бликов и много еще чего. Но исполнено было превосходно, научно, с перспективой и со всеми современными штучками. Через минуту, вглядевшись в эту же мазню иначе, с другой точки зрения, художник пришел в восторг.

Когда Чара ушла, пообещав еще забежать, он закрыл свою мастерскую и сел за работу. На следующий день весь город обсуждал его новое творение. Ни в одном из словарей не найдется слов, чтобы описать это произведение. Но префект пообещал ему специальную денежную награду, а союз художников выдвинул его на соискание престижной премии в столице.

Не прошла Чара и мимо литературы.

— Что это за книги? — спросила она у известного на весь город писателя. — Это словно подшивка газет! Скучно, не актуально и безвкусно!

— Мальчик, — обиделся писатель, — в твоем ли возрасте критиковать высокое искусство?

— Ну, конечно, в моем, — Чара протянула ему свою собственную книгу, — в вашем возрасте слишком сильны традиции. Они как цепи сковывают ваш полет фантазии. Вот почитайте.

Писатель был приятно удивлен, увидев на второй странице фотографию автора — это был действительно Илья. Он перелистнул несколько страниц и начал читать. И так читал до самого вечера. Не мог оторваться, почувствовав себя мелким графоманом. Какой полет, какой сюжет, какие эмоции, какие характеры.

На следующий день он приступил к своей новой книге. В ней было все — убийства, стрельба, кровь, ужасы, насилие, даже высокий стиль. В ней не было только одного — пристойности. Чара вполне могла почувствовать себя соавтором.

Вообще, за все то небольшое время, что она провела в Красных Крышах, сущность ее была неутомимой; она посетила все организации и предприятия города, все достопримечательности и даже маленькие магазины.

Одна из местных газет после ее появления в редакции вдвое увеличила свой объем. Лучше, правда, от этого не стала, превратившись в очередной многотиражный каталог для сплетен. Но газету расхватывали в один момент — популярность стала феноменальной.

В школах, с появлением Чары, неожиданно пересмотрели учебную программу. Появились предметы, о которых раньше никто и не слышал. Зато теперь их обсуждали все кому не лень.

Во дворах перестали убирать мусор. На тихих маленьких улочках, прежде чистых и ухоженных, стало отвратительно вонять. Подъезды многоквартирных домов можно было спутать с мусоропроводом.

Все это происходило с такой невероятной быстротой, что казалось, будто со временем что-то случилось. Оно попросту перестало соответствовать своим стандартам, как будто границы его кем-то раздвинулись.

Чара считала дни до того как сделает окончательный удар. Красные Крыши — это была всего лишь разминка. Гадария — вот что ей было нужно.

Только одна деталь не переставала ее беспокоить. Куда же подевался профессор?

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ,

в которой друзья сталкиваются с Кровавыми Псами и знакомятся с князем Борилом

Шхуна, не смотря на пробоину, приближалась к берегу.

Настя не могла отвести глаз от великолепных гор, вырастающих за прибрежной полосой. Семь вершин были как близнецы братья. Они упирались в самое небо, словно поддерживали его. Тяжелые мутные тучи молчаливо проплывали ниже, не пытаясь соперничать с таким величием. Мохнатый лес, издалека казавшийся сплошным шерстяным поясом, таял на глазах.

Друзья с большим удовольствием осматривали окрестности, забыв обо всем на свете.

А вокруг не было ни души.

Наконец, Настя заметила небольшую лагуну и направила шхуну туда. Начинало смеркаться. Каждая тень в прибрежном лесу, подходившем к самому морю, таила в себе неприятности. Но ничего другого не оставалось. Тем более что шхуну уже порядочно залило водой, и она была готова вот-вот пойти ко дну.

Настя хотела подвести шхуну как можно ближе к берегу, но не рассчитала и посадила ее на мель. Пришлось добираться до берега вплавь.

Отелло плыл рядом, а Маркиз сидел у Насти на макушке, пристально рассматривая берег.

— Что-то не нравится мне все это, — мрачно произнес он, — тишина не к добру.

— У тебя есть какие-то предложения? — спросила Настя.

— Я бы предпочел отправить на разведку Отелло, а самим остаться на шхуне. Мало ли что!

— Нет, — осадила его Настя грозным тоном, — ты забыл главное правило, мы всегда должны держаться друг за друга.

Они вышли на берег и стали осматриваться по сторонам. Мелкий песок шуршал под ногами. Настя обратила внимание, что он шоколадного цвета, более мягкий и приятный, чем в Красных Крышах.

Спрятавшись за ближайшими деревьями, друзья привели себя в порядок. Было очень жарко, и одежда начинала сохнуть прямо на глазах.

— Что будем делать? — спросил Отелло. — По-моему нужно двигаться на восток.

— Ни в коем случае, — возразил Маркиз, — если Отелло говорит на восток, значит надо идти в противоположную сторону, на запад.

— Немного передохнем и двинемся в глубь леса, — сказала Настя, устраиваясь поудобней рядом с причудливым деревом, раскидавшим свои кроны метров на десять.

Битва с Дролом и морская качка всех изрядно измотала, сил почти не осталось.

Отелло с Маркизом согласились и быстро устроились рядом с ней. Было тепло и уютно. Листва закрывала их со всех сторон.

Отелло и Маркиз заснули, а Настя лежала в полудреме, вспоминая профессора Нечитайло и его слова. Вскоре и она закрыла глаза, обняв своих друзей.

Прошло не больше часа, как в лесу раздалось лошадиное ржание. С десяток всадников появились на поляне и направились прямо к дереву, под которым отдыхали друзья.

Один из них ловко спрыгнул с коня и приподнял рукой ветки. Настя открыла глаза и закричала.

Маркиз от неожиданности вспорхнул вверх, но коршун, пущенный кем-то из всадником, в одно мгновение схватил его своими лапами. Отелло вцепился в руку незнакомца, но чуть было не сломал зубы, — перчатка была сделана из тонкого металла. Незнакомец неуловимым движением накинул петлю ему на ноги и подцепил себе на пояс, словно куропатку.

Настя вскочила. Первым ее желанием было бросится в лес, но двое ее друзей оказались в плену противника, и она стояла на месте, не зная, что предпринять. Ясно было одно — это те самые всадники, которые схватили Молчуна. Но самого страшного, в длинном плаще, среди них не было.

Тот, что схватил Отелло, медленно вытащил из ножен огромный меч. Блеск лезвия ослепил Настю. Губы ее задрожали, ноги налились свинцом.

— Беги, Настя! — крикнул Отелло, бессильный помочь своей хозяйке.

Маркиз попытался вырваться, но это было бесполезно, коршун держал его железной хваткой, и только омерзительно щурился.

Незнакомец уродливо улыбнулся, поднимая меч. Еще одно мгновение и…

Настя от ужаса зажмурила глаза. Ей казалось, что это сон, и что сейчас она проснется и все будет хорошо. Но, открыв один глаз, она опять увидела человека в черном и блестящий меч, готовый опуститься ей на голову.

Вдруг раздался глухой звук. Незнакомец вздрогнул и завалился вперед. Меч выпал из руки и покатился по корням дерева в сторону, а сам он рухнул прямо перед Настей. В его спине торчала стрела.

Со стороны лесной опушки неслось несколько всадников. Они были одеты в золотые камзолы и легкие зеленые шляпы. Один из всадников с белоснежной бородой, сиявшей в ночи, скакал подобно ветру. Он на скаку вытащил меч и ловко метнул его в сторону черных всадников. Один из них тут же замертво повис на лошади.

Завязалась схватка.

Искры от мечей обжигали Настю. Она словно завороженная смотрела на своих освободителей, забыв о страхе. Их было шесть человек, но дрались они так, что черным всадникам не осталось ни шанса.

Бой продолжался минут пятнадцать, пока последний враг не упал замертво, едва не раздавив под собой Отелло. Когда все стихло, бородач спешился и подошел ближе. Он поднял Отелло на руки и улыбнулся.

Маркиз, наконец, оказался на свободе и подлетел к своей хозяйке.

— Позвольте представиться, — произнес незнакомец, — князь Борил, родной дядя его величества царевича Ярека.

Настя обняла подбежавшего к ней Отелло.

— Очень приятно, — ответила она, слегка поклонившись, — как нам благодарить вас за наше спасение?

— Это я должен благодарить вас за мужество!

Князь Борил протянул руку.

— Позвольте вам помочь.

Его лицо было мужественным и добрым. Настя почувствовала себя защищенной.

Она протянула свою руку, слегка потупив взгляд, как это делают все дамы, когда рыцари спасают их от опасности.

Князь Борил усадил ее на одну из лошадей.

— Вы умеете ездить верхом? — спросил он.

— Немного, — слукавила Настя, ей хотелось выглядеть взрослой.

— Нам стоит немедленно покинуть это место, — сказал Борил, оглядываясь, — Варул может вернуться с подкреплением.

Отелло побежал рядом с Настей, а Маркиз, сверкая от радости глазами, уселся ей на плечо и принялся весело посвистывать.

— Я уже думал, что нам конец, — проговорил Отелло.

— Добро пожаловать в Белогорье, — сказал князь Борил, — его величество ждет вас во дворце.

— Простите, — спросила Настя неуверенно, — это ваше письмо попало в Красные Крыши?

— Да, — ответил Борил, — оно было написано, чтобы предупредить вас об опасности. Но, судя по всему, письмо не очень-то вам помогло?

Настя подробно рассказала ему о событиях, произошедших в Красных Крышах и о профессоре Нечитайло. Князь Борил слушал очень внимательно.

— Думаю, ваш город ожидают плохие времена, — выговорил он, когда Настя закончила, — Чара не успокоится, пока им не завладеет. Потом она примется за всю Гадарию.

— А почему вы называете нашу страну Гадарией? — спросила Настя.

— Это древнее название, — ответил князь Борил, — оно означает страну без волшебства. Но есть и другое определение. Гадария — это спасение. В древних летописях говорится, что Гадария поможет нам возродиться.

Он с улыбкой посмотрел на Настю.

— Расскажите, пожалуйста, о Белогорье, — попросила она, — мы совсем ничего не знаем о вашей стране.

Князь Борил с удовольствием согласился. Он начал издалека. О том, что ранняя история Белогорья полностью никому неизвестна, и о том, что это волшебная страна, где волшебство является основной профессией. Но магией обладают не все, только люди определенных царских родов. В Белогорье была спокойная жизнь. Каждый занимался своим делом, и каждый был счастлив по-своему. Но наступили страшные времена, когда к власти начали рваться Вораны. Они объявили, что намерены объединить Синегорию под своей властью. Был собран совет всех царей. Никто не был против объединения, об этом мечтали многие, но всегда находились какие-нибудь мелочи, которые этому объединению мешали. Вораны захотели объединения любой ценой. Они не слушали никого, кто пытался им возражать. Было совершено несколько убийств, некоторым царствам они тут же объявили войну. С тех пор, на протяжении тысячи лет, Вораны ни на день ее не останавливали. Они не гнушались ни чем. За это время им подчинились и были уничтожены все царства, кроме Белогорья.

Начинало темнеть. Во время рассказа князь Борил с любопытством рассматривал Настю.

Всадники остановились возле небольшого ручья и выбрали место для ночлега.

— Переночуем здесь, — сказал князь Борил, — хотя не очень-то мне хочется оставаться здесь на ночь. Кровавые Псы слишком опасны.

Кровавыми Псами он называл черных всадников, руководимых главным конунгом Варулом. Судя по интонации Борил не испытывал к ним никакого уважения.

Он приказал своим людям расседлать коней, а потом помог Насте сойти на землю.

Устроили привал и развели костер, который быстро согрел Настю и ее друзей. Всадники уселись вокруг, тихо переговариваясь друг с другом.

Борил отправил двух воинов в дозор и дал им строгие указания, чтобы в случае опасности они немедленно подали сигнал тревоги.

А ужин тем временем подоспел и вышел просто необыкновенный.

— Это перпуция, — объяснил Борил, заметив недоуменный взгляд Насти. — Еда, которая незаменима в походных условиях. Солдатская пища. Она очень полезна и питательна.

— Сейчас бы мясную косточку, — пробурчал Отелло, устроившись у ног Насти.

Все с недоумением посмотрели на него.

— В Синегории не едят животных, — сказал Борил, — если вы успели заметить, любое существо в нашей стране является полноправным его жителем. Правда, встречаются браконьеры, которые используют в пищу живых существ, но их очень мало, и они, как правило, не являются полноценными жителями Синегории.

— Это справедливо, — попытался исправиться Отелло.

— В море мы встретились с ужасным страшилищем Дролом, — сказала Настя, — он пытался нас убить.

— Это древнее морское чудовище, — пояснил Борил, весьма удивившись этой новости, — последнее время их слишком много развелось. Видимо потому, что за время войны морская навигация совсем закрылась. Слишком опасно. И как вам удалось спастись?

Настя рассказала ему о битве с Дролом. Может быть, она и была слишком красноречива, но никак не рассчитывала на такую реакцию. Князь Борил и его люди долго не могли поверить, что Насте и ее друзьям удалось победить Дрола. Это мало кому удавалось.

— Видимо пророчество не зря выбрало именно вас, — уверенно и в то же время немного загадочно произнес князь Борил.

— А что же я должна сделать? — спросила Настя, доедая перпуцию, вкус которой ей очень понравился.

— Этого, к сожалению, никто не знает, — ответил грустно князь. — Но что-то вы должны сделать, это уж точно. Белогорье в большой опасности. Еще немного и оно не устоит. Вораны, достигнув своей цели, сравняют Белогорье с землей.

Настя выпила предложенный ей напиток. По вкусу он напоминал чай, только немного горьковатый.

Отелло и Маркиз, вдоволь наевшись, заснули. Настя смотрела на своих друзей, и почему-то ей стало немного печально. Ответственность за них лежала на ней, но она сомневалась в своих силах.

Князь Борил постелил ей походное одеяло, каким пользовались солдаты, и она крепко заснула, согреваемая теплом костра и мягкими словами своего нового друга.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ,

в которой Настя и друзья попадают в Белогорье, а князь Борил умирает

Глубокой ночью, когда все спали, лес озарила яркая вспышка и со всех сторон послышались крики.

Дозорный князя Борила словно на крыльях влетел в лагерь. Он был тяжело ранен, лицо его выражало гримаса боли.

— Псы! Кровавые Псы! — на последнем дыхании крикнул он и вывалился из седла.

Следом за ним появились черные всадники. На этот раз их было гораздо больше.

Князь Борил не мешкая, отдал команду к бою. Несколько его воинов образовали собой полукольцо вокруг Насти.

— Тебе следует немедленно уходить, — крикнул Борил, обнажая меч.

Он усадил Настю и ее друзей на лошадь вместе с одним из своих солдат.

— Встретимся в Белогорье, — тихо сказал он.

Настя хотела что-то ответить, но не находила подходящих слов.

Удаляясь вглубь леса, она увидела, как Кровавые Псы окружили князя Борила и его солдат. Схватка была неравной.

Лошадь уносила их все дальше. В непроглядной тьме она неслась во весь опор. Ветки били по рукам, но Настя не чувствовала боли. Солдат закрывал ее своим телом и уверенно направлял лошадь. Отелло, сжавшись в клубок, с широко открытыми глазами всматривался в темноту. Маркиз, наполовину высунувшись из кармана, ничего не понимал.

Сколько они скакали, неизвестно. Прошла целая вечность, а может быть всего лишь мгновение. Солдат ничего не говорил, только хрипел и, что было сил, хлестал свою лошадь. Дорога, если это можно было назвать дорогой, пошла в гору. На пути стали попадаться высокие скалы, лес поредел, и стало немного светлей. Наступало утро.

Наконец, впереди показались дома, а за ними крепостные стены. Это было Белогорье, последний оплот свободного Синегорья. Настя почему-то сразу догадалась, что это именно оно. Несколько высоких башен, охранявших замок, расположились по всему периметру. Перед стенами была целая система рвов с водой и защитными укреплениями.

При виде всадника сверху раздались голоса. Опустился мост. Лошадь, замедлив шаг, пересекла ворота, и только тогда Настя, и ее друзья почувствовали себя в безопасности.

Им помогли спуститься на землю. Вокруг собралось много незнакомых людей, и все пытались подойти как можно ближе, чтобы рассмотреть девочку и ее спутников.

Несколько солдат повели Настю в замок, раздвигая толпу зевак.

Настя оказалась в резиденции царевича. Яреку доложили о ночных событиях в лесу, и он стоял с хмурым видом у окна, о чем-то задумавшись.

Когда Настя, Отелло и Маркиз вошли в комнату, царевич попытался улыбнуться.

У него было красивое лицо с выразительными голубыми глазами. Длинные волосы падали на плечи. Одет он был в золотистый плащ, перетянутый широким ремнем с изумрудами.

— Я царевич Ярек, дядя, наверно, обо мне рассказывал — сказал он голосом, полным грусти и печали.

— Здравствуйте, ваше величество, — ответила Настя и поклонилась. Отелло и Маркиз молча наблюдали за царевичем.

— Мне все известно о вашем нелегком путешествии, — начал он. — И мне очень жаль, что вам приходится терпеть столько неудобств.

— Князь Борил сказал, что мы должны помочь вам, — робко произнесла Настя.

— Да. Но как именно никому неизвестно.

Царевич усадил гостей на мягкий диван, а сам расположился в кресле напротив.

— Белогорье находится в плачевном состоянии, — продолжал он. — После битвы, нашей армии практически не существует. Продовольствия не хватает. Скоро может начаться голод. Магия утратила свою силу, и неспособна уже ничего изменить. Князь Борил в большой опасности; если он не вернется, мы потеряем великого полководца. Разведчики пропадают один за другим. Мы в полном неведении о планах Воранов.

— Я должна спасти Илью, — нерешительно вставила Настя. — Что с ним?

Царевич глубоко вздохнул.

— У него нет шансов. Вораны держат его в Зале Откровений, куда невозможно попасть обычным способом. Через несколько дней, на праздновании своей династии, они раздадут всем жителям Синегории свой волшебный напиток. После этого ваш друг умрет.

— Нужно что-то делать! — вскрикнула Настя.

— Прежде всего, вы должны позаботиться о себе. Думаю, вам стоит вернуться назад в Гадарию. Я сожалею, что позволил втянуть вас в эту историю!

— Я не могу вернуться в Гадарию, — Настя растерянно посмотрела принцу в глаза.

— Почему? — спросил он.

— У меня нет заклинания, оно осталось в Гадарии у Чары.

— У Чары? — царевич вскочил и обхватил голову руками. — Тогда все кончено. Нам остается лишь одно — достойно встретить свою смерть!

— Не говорите так, ваше величество. Выход всегда есть!

— Только как его найти?

— Не знаю, — Настя опустила глаза. Она ничего не знала, надеялась на царевича, он казался ей воплощением мужества и отваги. — Может быть, есть какая-то зацепка? Надо очень сильно подумать.

— Думаю, у нас нет на это время.

Единственное, что мог сделать царевич Грэндар, это дать Насте и ее друзьям спокойно отдохнуть. Из-за последних событий они очень устали, им требовался отдых.

В это время в Белогорье въехал князь Борил. Он был смертельно ранен и еле сидел в седле. Его аккуратно перенесли в резиденцию принца, куда были срочно вызваны все, оставшиеся в живых, лекари.

Князю Борилу удалось отбиться от Кровавых Псов, но при этом он потерял всех своих людей. На его бледном лице появилась умиротворенность. Он сжал руку Ярека:

— Я оставляю тебя, мой мальчик. Теперь тебе будет еще трудней…

Царевич, вытирая набежавшие слезы, встал на колени.

— Только не умирай, — дрожащими губами шептал он, — только не умирай… Белогорье не выживет без тебя…

— Где девочка? — спросил князь, — я верю в нее, она поможет тебе…

— Она всего лишь девочка, — царевич еле сдерживал слезы, — и никто не знает, что ей предстоит сделать. Она слишком слаба, чтобы нас защитить.

— Разве ты забыл, что говорил Оракул Воранам? Она спасет нас. Она спасет Белогорье, и над Синегорией опять будет покой и счастье…

— Милый мой дядя, за это я готов отдать все, что у меня есть, даже свою жизнь.

— Не говори так, ты нужен Белогорью. Ты его последний царь. И… ты продолжаешь любить…

— О чем вы? — в глазах Ярека сверкнул огонь.

— Ты знаешь, о чем я. Ты продолжаешь любить… Миру. Ты пытался это скрыть от меня, но тебе это не удалось…

— Я…, — лицо царевича залила краска, — я не знаю, что сказать… Это всего лишь иллюзии, и только.

— Тебе будет очень тяжело.

— Я не справлюсь без вас!

— Успокойся… и приведи ко мне девочку.

Царевич послал за Настей.

Она тихо подошла к кровати князя. Он умирал.

— Ближе, — еле слышно произнес Борил.

Настя наклонилась, слезы катились по ее щекам.

— Верь, ты спасешь своего друга и Белогорье. Это твоя судьба, не забывай об этом, чтобы не случилось. Я надеюсь на тебя.

Он закрыл глаза. Смерть забрала его к себе.

Настя плакала вместе с царевичем. Она не понимала всего, но ей казалось, что со смертью князя Борила уходят последние силы Белогорья.

Его похоронили в семейном склепе Дроздов. Каждый из присутствующих на погребении, не мог не думать о будущем. Появились первые панические настроения. Несколько десятков жителей покинули Белогорье, надеясь найти мирную жизнь за его пределами.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ,

в которой Маркизу удается приоткрыть тайну Оракула Калуфа

За несколько дней, проведенных в Белогорье, Настя изучила всю его историю. Теперь она знала о нем гораздо больше, чем о своей собственной стране.

Царевич Ярек рассказал ей все, что знал. Вдвоем они пытались найти возможный вариант спасения. Где только они его не искали: и в старых книгах, и в беседах с магами, и в собственном сознании. Но ничего не получалось. С каждым разом сомнения все увеличивались. Царевич не находил себе места от безысходности, а Настя решилась довериться судьбе.

Однажды, когда она вместе с друзьями прогуливалась по двору замка, Маркиз разговорился с одной канарейкой по имени Сизи. Он спросил у нее, вернулась ли та канарейка, которая отправилась с письмом в Гадарию.

— Она не вернулась, — грустно ответила Сизи. — Видимо, Чара умертвила ее. Удивляюсь, как вам удалось от нее улизнуть.

— Все вышло совершенно случайно.

— Может быть, также случайно вы нам поможете?

— Было бы просто замечательно, — Маркиз хотел казаться героем, — только моя хозяйка не знает, что именно мы должны сделать.

— Почему бы вам ни поговорить со старой совой? — спросила непринужденно Сизи.

— А кто это? — Маркиз навострил уши.

— Ей много лет, все зовут ее Чита. Она очень мудрая. Но в последнее время она ни с кем не общается. Живет затворницей. Наверно готовится к смерти.

— Было бы неплохо свести Читу и мою хозяйку. Глядишь, о чем-нибудь договорятся.

— Она не разговаривает с людьми. Считает их причиной всех бед. Гордость, знаете ли.

— Тогда может быть, она согласиться побеседовать с молодым образованным попугаем?

Сизи смерила Маркиза оценивающим взглядом.

— Не знаю, — сказала Сизи. — Но попробовать можно.

Они отправились к Чите, которая жила в темной роще недалеко от замка. Домик ее находился на высоком дереве среди густой листвы. Заметить его было не так-то легко. Если бы не Сизи, Маркиз ни за что бы его ни нашел. Жилище было настолько старым, что только чудом еще держалось на прогнувшихся ветвях.

— Последнее время она никого не принимает, но, думаю, в данном случае можно сделать исключение.

Сизи постучала по двери. В ответ была тишина.

Сизи постучала громче. За дверью послышалось некоторое движение, и раздался глухой голос:

— Меня нет дома.

— Чита, это я, Сизи, — крикнула Сизи громко и шепнула Маркизу, — она немного глуховата. Года, знаете ли.

Маркиз многозначительно кивнул.

— Чего тебе? — раздалось изнутри.

— Со мной попугай. Он из Гадарии. Говорят, что его хозяйка способна победить Воранов. Только никто не знает с чего им начать.

— Передай ему, что самый лучший способ помочь Белогорью, это не лезть в чужие дела. Убирайтесь, у меня полно дел.

Сизи покачала головой.

— Наверно у нее плохое настроение. Хотя, что-то я не припомню, когда оно было у нее хорошим.

Она предложила Маркизу лететь обратно.

— Я думал, что вы очень мудрая сова, — крикнул Маркиз, подмигнув Сизи, — оказывается вы обычная выжавшая из ума сварливая старуха!

За дверью воцарилась тишина. Сизи не на шутку испугалась наглости Маркиза. С Читой нельзя было разговаривать в таком тоне.

Вдруг дверь отворилась и в проеме появилась седая голова с маленькими окулярами на носу.

— Это кто здесь гнусавит? — спросила Чита, разглядывая Маркиза.

— Простите, но мне необходимо с вами переговорить, — произнес Маркиз как можно вежливей, — возможно в ваших руках находится наше спасение.

— Наглости вам не занимать, молодой человек. Я многое слышала о Гадарии, но судя по вам, это никчемная страна.

— Пусть так, — ответил Маркиз, — но если вы не переговорите со мной, я буду думать о Белогорье то же самое.

Сова хотела, было захлопнуть дверь, но, к счастью, в последний момент передумала и знаком показала, что они могут войти.

Внутри было темно и неуютно. Вдоль стен стояли какие-то коробки, стол был завален грязной птичьей посудой и остатками пищи.

Чита позволила гостям сесть на кушетку, а сама, ворча что-то себе под нос, принялась передвигать коробки.

— Я слышала об этой истории, — сказала Чита как бы между делом, — но она нисколько меня не заинтересовала. Поскольку более бесперспективного мероприятия мне встречать не приходилось.

— Почему? — удивилась Сизи.

— Вораны слишком сильны, чтобы дать себя победить какой-то девчонке.

— Но в нее поверил сам князь Борил. К тому же об этом упоминал Оракул и за ними охотятся Кровавые Псы. Это ведь не спроста.

— Тем хуже для них!

Чита закатила кверху глаза и уселась на пол.

Маркиз и Сизи внимательно за ней наблюдали.

— Не знаю в чем сила этой девчонки, — сказала Чита, не отводя глаз от потолка, — но знаю в чем сила Воранов.

— И в чем же она? — Маркиз как будто улавливал направление мыслей Читы.

— В их магии. А магия их держится на Оракуле. А Оракул держится на …

Она запнулась, уставилась на стол, как будто впервые заметила гору грязной посуды.

— Простите, у меня не совсем убрано. Я не ждала гостей.

— Оставьте, ваш беспорядок нам не мешает, — не выдержал Маркиз. — Так на чем же держится Оракул?

— Ах, да, — вспомнила Чита, — Оракул держится на …

— Говорите же! — допытывался Маркиз.

— Забыла! — грозно произнесла Чита. — Представьте себе, забыла. Могу я, в конце концов, что-нибудь забыть.

— Если вы не вспомните сию же секунду, я сообщу о вас царевичу Яреку, и он разнесет вашу лачугу в пух и прах!

— Да, я вспомнила, — выпучив глаза, провозгласила Чита, не обращая внимания на обидные слова Маркиза, словно их и не слышала. — Оракул держится на своих корнях!

— Тьфу! — не выдержала Сизи.

Маркиз был вне себя от ярости.

— Да, да, он держится на своих корнях, которые … живут за счет подземного болота, которое … скопило в себе великую магическую силу! Точно!

— Продолжайте, — боясь сбить ее, проговорил Маркиз.

— К сожалению, больше мне ничего неизвестно, — отчеканила Чита.

— По крайне мере, это хоть что-то, — вставила Сизи.

— А разве об этом не знают в замке? — спросил Маркиз.

— Мне рассказывала об этом моя прабабушка, — ответила Чита, — а в замке про это мало что известно, волшебная сила Дроздов тает с каждым днем. Они посылали своих лазутчиков к Оракулу, но все бесследно погибали, так и не разгадав его секрет.

Маркиз и Сизи вернулись в замок и обо всем рассказали Насте.

Царевич Ярек руководил строительством дополнительных укреплений замка, готовясь к новым атакам Воранов, и не придал значения полученной информации.

— Пусть и так, — только лишь заметил он, — но какой нам от этого прок. Главное — укрепить замок.

Он выглядел совсем растерянным и опустошенным.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ,

в которой Белогорье захвачено, царевич Ярек пленен, а друзья скрываются в подземелье

К вечеру произошло то, чего царевич так сильно боялся. Вораны напали на замок. Сестры в очередной раз продемонстрировали свое коварство. Они дали разведчикам Ярека ложные сведения о том, что будут атаковать Белогорье не раньше празднования юбилея своей династии. Но поступили иначе. Им позарез нужна была девчонка, они не хотели рисковать, — слова Оракула не выходили у них из головы.

Сопротивление было яростным, но не долгим. Нападавшие слишком превосходили защитников Белогорья. Они ворвались в замок, убивая всех, кто попадался им на пути. Царевича Ярека было приказано взять живым.

В какой-то момент Настя, находясь на балконе своей комнаты, увидела того самого черного всадника, который схватил Молчуна. Почувствовав чей-то взгляд, Варул остановил лошадь, поднял голову и увидел девочку. Мерзкая улыбка озарила его лицо. Чара не соврала, девчонка была беспомощна и беззащитна. Но кроме этого Варул, вдруг, обратил внимание на то, что не удалось разглядеть сестрам. В глазах Насти было невероятное спокойствие и уверенность в собственных силах.

Варул поднял руку, словно приветствовал Настю. В то же мгновение из перчатки вырвались снопы молний, одна из которых ударила в балкон. Настя отскочила в сторону и зажмурилась. На нее посыпались острые осколки того, что когда-то было стеной.

Отелло и Маркиз прижались к своей хозяйке, надеясь найти у нее спасение. В комнату вошел царевич Ярек на удивление очень спокойный.

— Все кончено, — поникшим голосом произнес он.

Волосы его были растрепаны, лицо залито кровью. В руках он держал потускневший меч.

— История Белогорья бесславно завершается!

Царевич приказал друзьям следовать за ним.

Они долго спускались по каменным лестницам. Многочисленные коридоры, попадавшиеся им на пути, с каждым шагом сужались и становились более извилистыми.

— Это тайное подземелье, — сообщил Ярек, остановившись перед низкой железной дверью. — Оно выведет вас далеко отсюда. Торопитесь. Варул не даст вам далеко уйти. Хотя долго ли вы сможете от него прятаться.

— А что будет с вами, ваше величество? — спросила Настя.

— За меня не беспокойтесь, — ответил царевич, обняв друзей, — умирать совершенно не хочется, но чего не сделаешь ради Белогорья.

Они простились. Ярек передал им небольшой походный мешок с едой, попрощался и зашагал назад.

Когда он скрылся за поворотом, Настя открыла дверь, и друзья оказались перед длинным коридором, уходящем в бесконечность.

Им предстоял нелегкий путь, в конце которого их ожидало что-то одно — либо победа, либо смерть. Они знали об этом и потому шли молча, не задавая никаких вопросов. Подземный ход уводил их от опасности, но вел ли он их к спасению?

Тем временем Варул без особых усилий захватил замок. Белогорье, некогда веселый и красивый город, превратился в развалины. Царевич Ярек был пленен, несмотря на свое отчаянное сопротивление и желание умереть в бою. Теперь по городу носился только ветер, отыскивая живых. Но улицы были пусты.

Царевич династии Дроздов, некогда очень могущественной, предстал перед Варулом с поникшим, но гордым взором.

Конунг спешился и подошел ближе, дав знак, чтобы их оставили.

— Вот мы и встретились, — сказал он голосом победителя.

— Это не доставляет мне радости, — проговорил Ярек, пытаясь улыбнуться.

— Мне тоже, — голос Варула наполнился презрением и ненавистью. — В Зелиборе тебе будет, о чем рассказать. Где девчонка?

— Какая девчонка?

— Ты же знаешь, я все равно ее найду!

— Что ж, по крайней мере, я не буду в этом участвовать.

— Не испытывай моего терпения, — Варул прожег его глазами, словно проникал в сознание. Но сам почувствовал сильную боль во всем теле, у царевича была хорошая родословная и, поэтому, проделывать с ним подобные штучки было совсем небезопасно.

— Обыскать весь замок! — крикнул Варул одному из своих подчиненных. — Прочесать все окрестности. Найти девчонку!

После этих слов он вскочил на коня и помчался прочь из Белогорья.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ,

в которой друзья встречают Оздунду, а потом отправляются на Громол

В подземелье стало холодно.

Время от времени до беглецов доносились далекие непонятные звуки.

— Конца и края нет этому лабиринту, — возмутился Отелло, еле передвигая лапы.

— Крепитесь, — Настя пыталась поддержать в друзьях боевой дух.

Глаза привыкли к темноте, и Настя прекрасно различила недовольную и уставшую физиономию Отелло. Маркизу было легче. Он сидел в кармане, изредка взлетая к потолку проверить, нет ли там какого-нибудь отверстия.

Более двух часов брели они по темному коридору, пока, наконец, не появился едва различимый свет. Друзья обрадовались и ускорили шаг.

Подземный ход вывел их на край пропасти. Внизу извивалась горная река, а вверх уходили отвесные скалы. Стоило сделать один неверный шаг, и уже ничто бы их не спасло.

Отелло заметил узкую тропинку, ведущую наверх в горы, и все решили пойти по ней, поскольку других вариантов больше не было.

Тропинка петляла вокруг уступов, по ней было трудно идти, то и дело она круто обрывалась вниз, пугая путешественников головокружительными пейзажами.

Вокруг не было ни души. Но сейчас это было только на руку.

Скоро на горы опустилась ночь. Друзья заночевали в небольшой, но уютной и теплой пещерке. Они съели немного пищи и от усталости заснули крепким сном.

Утром, посовещавшись, они решили пойти в другом направлении, потому что эта тропинка была наверняка известна Воранам и Варулу, а, значит, здесь их могли найти. Двигаться в горы, на их взгляд, было более безопасно, хотя они совершенно не знали, что делать потом.

Продвигаться становилось все трудней и трудней. Маркиз летел впереди, отыскивая более удобный путь, Настя шла за ним, а Отелло замыкал компанию, часто оглядываясь, нет ли погони.

Они забирались все выше и выше. Местами стал попадаться снег такой же белый и холодный, как и дома. Настя куталась в свою одежду, но не согревалась. Для храбрости она стала тихонько напевать одну из своих любимых песенок, Отелло и Маркиз слушали. Время побежало быстрей.

Через каждый час они делали остановку. Отдыхали, а потом снова двигались вперед.

Неожиданно Маркиз завис в воздухе. Впереди он увидел маленький домик, в котором не было видно ни дверей, ни окон. Он стоял в такой непроходимой чаще, что было удивительно, как его вообще удалось здесь построить.

— Что будем делать? — спросил Отелло.

— Надо рискнуть и войти внутрь, в такой глуши врага встретить не так уж и просто, — сказал Маркиз.

— Что ж, попробуем, — после небольшой паузы нерешительно согласилась Настя, и все трое осторожно направились к дому.

Маркиз полетел первым. Он облетел дом несколько раз, пытаясь обнаружить хоть какое-то отверстие. Оказалось, что вход был расположен снизу, среди разросшегося кустарника.

Они стали карабкаться по ветхой лестнице, готовые в любую секунду броситься назад.

Приподняв люк, Настя оглядела комнату. Как будто внутри никого не было, стоял деревянный стол, несколько покосившихся стульев и кровать, застеленная почерневшими от грязи покрывалами.

Друзья поднялись внутрь и только теперь увидели на кровати под одеялами спящую старушку. Она лежала на спине, сложив на груди костлявые руки. Присмотревшись повнимательней, Настя определила, что старушка не дышит.

— Она мертва? — спросил Отелло.

— Как видишь, — ответил Маркиз.

— Может быть, ей необходима помощь? — подумала Настя вслух и подошла поближе к кровати.

Она пощупала пульс.

— Пульс есть, — успокоила она друзей и достала из мешка флягу с напитком.

Она брызнула несколько капель на губы старухи и потрогала ее лоб.

— Кто здесь? — рявкнула старуха, резко поднявшись над кроватью.

Настя от неожиданности выронила флягу и, споткнувшись о стул, упала на пол. Отелло подпрыгнул на целый метр, а Маркиз стукнулся о потолок и кубарем полетел вниз.

Старуха осмотрела непрошеных гостей и презрительно сощурилась.

— А, так это вы! — процедила она сквозь немногочисленные зубы. — Я уже давненько вас поджидаю.

— Нас? — удивилась Настя. — Мы с вами знакомы?

— Вы со мной нет, а я с вами да!

Старуха слезла с кровати, постукивая костяшками пальцев.

Под недоуменными взглядами посетителей, она закрыла люк и важно села на один из стульев.

— Меня зовут Оздунда, я бывшая жрица Воранов, — выговорила она громким голосом, выделяя слово «бывшая».

— Так это вы умертвили Илью? — вскочила на ноги Настя.

— Я, — ответила Оздунда и ехидно засмеялась.

Отелло на всякий случай подошел поближе к Насте, готовясь в любой момент вцепиться старухе в горло.

— Не волнуйтесь, — успокоила их старуха, — я уже не жрица, и не принадлежу Воранам. Они хотели меня убить, но мне удалось выжить.

— За что же они вас так? — спросил Маркиз.

— За то, что я очень много знаю.

— Неужели вы нам поможете освободить Илью и вернуться домой? — спросила Настя и сама испугалась своего вопроса.

— Постараюсь, — ответила Оздунда, — но в первую очередь вы должны помочь себе сами.

Как не омерзительна была старуха, друзья устроились вокруг нее в надежде услышать что-нибудь новое о пути к спасению Ильи.

— Это очень давняя история, — начала Оздунда. — Настолько давняя, что и следов-то ее не найти. Да вам это и не нужно.

Она замолчала, подошла к столу и достала из нижнего ящика что-то блестящее.

— Прошу меня извинить, но с этим предметом мне будет гораздо удобнее, — она сунула в рот вставные челюсти и несколько раз ими щелкнула.

— Так вот, Чара и Мира были еще маленькими, когда умерли их родители, — слова у старухи теперь были внятными и четкими. — Все бы ничего, да Чара выросла злой и жестокой царицей. Мира же наоборот была красивой и доброй. Ее все любили и на нее все надеялись. Думали, что она станет женой царевича Ярека. Поговаривали одно время, что он в нее влюблен. Да и Мира всегда краснела при его появлении. Надеялись, что этот брак положит конец постоянным войнам. Но все зря.

— Так значит, Ярек и Мира любили друг друга? — спросила Настя.

— Выходит, что так, — прокашлялась Оздунда. — Поверьте мне, это была бы самая великая пара за последнюю сотню лет. Да судьба распорядилась по иному.

— И вы не помогли им? — не унималась Настя. — Как вам не стыдно?!

— А что прикажете, было делать, — оправдывалась Оздунда, — в то время я не была столь могущественной, моя карьера только начиналась. Я исполняла любой каприз Чары, потому что она сосредоточила в своих руках столько магии, что при ней было опасно даже о чем-то подумать.

— А кто такой Оракул Калуф? — как бы, между прочим, спросил Маркиз.

— Он всегда служил Воранам, поэтому их все побаивались. Но только Чара стала полностью от него зависеть, потому что очень хотела власти. Она всегда делала вид, что недолюбливает его. Но на самом деле полностью ему доверяла, и он награждал ее за это огромными возможностями. Их связь — самое опасное, что только можно придумать. Всем своим магическим способностям она научилась у Оракула.

Оздунда чихнула, попросила глоток напитка из фляги, а затем продолжила:

— Чара, несмотря на то, что очень любила свою сестру, в тайне наложила на нее заклятие. После этого Мира стала такой же коварной и злой. Вдвоем они покоряли одно царство за другим. Я служила им верой и правдой, помогая во всех злых делах. Служба есть служба. Да и перечить Чаре, что плевать против ветра. Но и мне пришлось не сладко. Не заладилось все с того самого дня, когда Оракул науськал их изобрести этот странный волшебный напиток. Он давал власть над всеми. Чара отправилась в Гадарию, чтобы похитить мальчика и убить девочку, стало быть, тебя. Все бы ничего, да стукнуло меня попытаться ей перечить. Она, видите ли, захотела покорить Гадарию. Всему свое время, только и сказала я. Ну, добавила еще пару словечек, стара стала. Болтлива. Она подговорила Миру лишить меня магической силы и даже попыталась убить, подослав шпионов. Они беспрекословно и с блеском выполнили свое задание. Но разве могли они знать, что когда протыкали мое тело, душа моя смотрела на них с потолка и смеялась. Раны до сих пор у меня на теле. Иногда чертовски больно.

Она задрала свою прогнившую рубашку и выставила на обозрение несколько дырок на своей спине.

— Сейчас же оденьтесь, — забормотала Настя, отвернувшись от этого ужаса. — Ваше геройство нас мало интересует.

— Конечно, кого теперь волнует старая развалина, — обиделась Оздунда, — а бывало, меня боялись даже больше чем Воранов. Да, веселые были времена.

— Вы хотите нам помочь? — в лоб спросила Настя.

— Не хочу, — ответила Оздунда. — Но я хочу отомстить этой паршивке Чаре.

— Тогда расскажите, как мы можем спасти Илью?

— Это не так то просто сделать.

Оздунда вдруг знаками попросила всех замолчать, и прислушалась.

— Наверно показалось, — махнула она рукой. — Сижу тут как на иголках.

— Что за подводное болото подпитывает Оракула? — спросила Настя.

Такая осведомленность застала Оздунду врасплох. Она широко раскрыла глаза и чуть было не выронила свою вставную челюсть.

— Откуда вам это известно?

— Неважно, — вставил Маркиз.

— Что еще вы знаете? — спросила Оздунда.

— Если победить Оракула, то сила Чары пропадет? — спросила Настя.

— Не совсем, но по большей части. Самое главное, ее магия потеряет подпитку, а стало быть, со временем пойдет на убыль. Это и меня касается. Да я-то уже стара стала, мне магия теперь ни к чему.

— Тогда скажите, как победить Оракула?

— О, это практически невозможно, — Оздунда явно что-то скрывала.

— Но, не победив Оракула, нам не удастся спасти Илью?

— Конечно же, нет. Зал Испытаний полностью находится под защитой магических чар Оракула. Пока он жив, никто из посторонних не сможет туда войти.

— Тогда в чем же заключается ваша помощь?

— Если я говорю, что Оракула нельзя победить практически, это не означает, что его вообще нельзя победить.

— Тогда поскорей скажите, как это сделать, — торопила ее Настя.

— Существует легенда, что на самой вершине Громола — главной горы Синегории — хранится незамерзающее озеро со священной водой. Оно сковано каменными глыбами и хорошо охраняется. Добраться до него никому не удавалось, даже самым могучим птицам, и его никто никогда не видел. Оракул однажды проговорился, что боится чистой воды, способной затопить его корни. Речь, несомненно, шла о том самом священном озере на Громоле. Если освободить это озеро, оно зальет всю территорию, контролируемую Оракулом. Тогда-то ему и настанет конец.

— Как же освободить это озеро? — спросила Настя.

— Не знаю. Но если вы хотите победить Оракула, вам необходимо это сделать. Другого пути просто нет.

Оздунда на секунду задумалась.

— Не зря ведь Оракул выбрал именно тебя. Найти священное озеро может кто-то особенный. Может быть, это именно ты?

— Во мне нет ничего особенного, — вздохнула Настя, — я простая девочка, которая попала в ужасную историю.

— Подняться на Громол не так-то просто. Тебе потребуется теплая одежда.

Она неуловимым движением достала из-под кровати старый потертый саквояж и вытащила оттуда несколько тряпок, едва напоминавших одежду. Выбора не было, довольствоваться пришлось тем, что есть.

После примерки, Оздунда накидала в походный мешок различного провианта.

— Еду экономьте, — посоветовала она, — а воду добывайте из снега. Надеюсь, вам повезет.

Она посмотрела на свои руки. Вздохнула.

— Да, я сильно постарела, а то бы отправилась вместе с вами. Смотрите, замолвите за меня словечко, если вам удастся справиться с Чарой.

Перед дорогой они поужинали. Оздунда разожгла в углу комнаты костер и приготовила на нем довольно вкусный суп.

— А как же быть с Ильей? — спросила Настя. — Даже если мы победим Оракула, что с ним будет?

— Ну, тут все просто. На торжествах в честь празднования своей династии Вораны предложат волшебный напиток всем жителям Синегории. С того момента любовь, которую Илья неразумно отдал, перестанет быть обезличенной. После этого он умрет. Но даже если напиток и не будет выпит, вернуть любовь обратно невозможно. На мальчике лежит сильное заклятие.

— И его не спасти?

— Как знать. Победив Оракула можно победить и его заклинание. Но механизм этот мне не известен. Тут задействованы силы более высокого порядка. Но хуже всего, что вы потеряли заклинание. Как же вы вернетесь в Гадарию?

Настя пожала плечами. Она и понятия не имела, как возвращаться обратно, но сейчас было куда важнее попытаться спасти Илью.

Все выбрались наружу подышать свежим воздухом. Настя прижала к себе Отелло и, от нахлынувшей на нее безысходности, тихо заплакала.

— Видишь вон ту гору? — Оздунда указывала рукой куда-то вдаль. — Это и есть Громол.

Настя подняла голову. Гора как будто плавала в облаках. Неужели они смогут туда подняться? Отсюда, снизу, это казалось предприятием, обреченным на неудачу. Но это предстояло сделать, во что бы то ни стало.

— Не бойтесь, мои милые, — прошептала она своим друзьям. — Мы обязательно спасем Илью и вернемся домой.

Поднялся легкий ветер. Оздунда почуяла что-то неладное. Она вся сжалась и замерла, тело ее словно омертвело — видно, душа парила в поисках врага.

Очнувшись через минуту, старуха растерянно замахала руками.

— Кровавые Псы! — крикнула она и принялась поторапливать своих гостей.

— Идите все время на север. На Громол забирайтесь с восточной стороны, там не так опасно. Ну, а я постараюсь их задержать. Вот уж повеселимся!

Друзья не мешкая покинули дом Оздунды. С новыми силами они устремились к Громолу.

А через несколько минут к дому подъехал отряд Кровавых Псов.

Оздунда вступила с ними в схватку, но сил своих не рассчитала. Она и предположить не могла, что у одного из солдат окажется волшебная стрела, изготовленная специально для поражения магов.

Умирая, старуха проклинала свою судьбу.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ,

в которой Красные Крыши становятся похожи на Могильные Плиты

Чара получала огромное удовольствие от безобразий, наводнивших Красные Крыши.

Погода все ухудшалась. Проливной дождь, время от времени, словно от усталости, переходил в обыкновенный, моросящий. Небо над городом затянуло облаками, казалось, навсегда.

Все архитектурные строения потускнели. Стены домов пропитались влагой и стали источать затхлый запах. Штукатурка облущилась, окна перекосились.

Улицы затопило водой. Размокшая тротуарная плитка вздулась, превращая некогда ровные мостовые в подобие военных траншей.

На крыши домов без содрогания смотреть было невозможно. Главной их достопримечательностью стали теперь грязные подтеки. Цвет потускнел, симметрия пропала.

Группа синоптиков, приглашенных в город из столицы, пыталась разобраться в превратностях погоды. Но Чара вызвала у каждого из них расстройство желудка, и они, изрядно помучившись, быстро покинули Красные Крыши, так ни в чем и не разобравшись.

Началась эмиграция. А по большому счету, настоящее бегство. Местные жители покидали Красные Крыши на чем угодно, даже пешком, лишь бы поскорей очутиться в сухом и солнечном месте. Автомобили, мотоциклы, велосипеды, лодки, надувные матрасы, в ход шел любой транспорт. Везунчикам удавалось прорваться сквозь грязь и воду, и они счастливые покидали город, когда-то ими столь любимый.

Оставались только те, кому бежать было некуда, да самые стойкие, надеявшиеся на скорое улучшение. Последних можно было пересчитать по пальцам.

Уровень моря поднялся настолько, что вода затопила почти все прибрежные районы. Магазины и общественные заведения закрылись.

По ночам царила анархия — мародерство, грабежи, драки, пьянство.

Некоторые из жителей перестали обращать внимание на дождь, ходили, как ни в чем не бывало, по улицам, размахивали руками и распевали песни. Профессиональный взгляд психолога сразу бы определил — помешательство тяжелой стадии.

В некоторых домах, к счастью опустевших, от влаги обрушились потолки. В других, по большей части расположенных в центре города, наоборот, пол уходил под землю.

Если бы кто-то посторонний посетил Красные Крыши в это время, то не преминул бы назвать несчастный город по-другому, например, Могильные Плиты. Другой эпитет подобрать было очень трудно.

Чара распивала виски с новым префектом города, потому что старый по состоянию здоровья удалился в столицу, не без ее помощи, конечно.

— Прекрасный город, — говорила Чара, причмокивая губами и щелкая языком, — еще немного и он совсем опустеет. Представляете, что будет, если за этим последует изменение погоды?

— Нет, — префект тупо тряс головой и быстро моргал налившимися кровью глазами.

— У вас появится шанс стать миллиардером, — Чара хлопнула его по плечу.

— Неужели? Каким образом? — от радости префект забился в истерике, разбрызгивая виски на одежду.

— Очень просто. Недвижимость в городе упала в цене до предела. Вашего бюджета будет достаточно, чтобы скупить все скопом. Когда погода изменится, появится солнце, цены обязательно рванут вверх. Вот тогда-то вы и начнете продавать. В одночасье вы станете обеспеченным человеком. Представляете?

Префект верил и представлял, но с трудом.

— Но бюджет города не является моей собственностью, — заикнулся он.

— Бросьте, — отмахнулась Чара от его слов, как от мухи, — все органы власти бездействуют, кто будет потом разбираться?

— Мне нужен опытный советник! — выдохнул префект, опуская пустой стакан.

— Лучше меня вам советника не найти.

На том и сошлись.

Чара выкачала из бюджета все до копейки. На следующий день в город поступило несколько вагонов чистого виски.

Но больше всего ее занимало не мелкое театральное хулиганство, которым она баловалась скорей из-за необузданной творческой натуры. Она не могла объяснить отсутствие профессора Нечитайло. И это ее беспокоило по-настоящему.

Чара искала его везде. Перевернула весь город, но так и не нашла. Среди жителей, покинувших Красные Крыши, его так же не было.

— Куда подевался этот прохвост, — горячилась она и чтобы хоть как-то поднять свое настроение вновь и вновь совершала пакости.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ,

в которой друзьям приходится вступить в схватку с Грифоном

Открывшийся горный ландшафт был выписан как на картине. У Насти, как впрочем, и у ее друзей, сковало дыхание от восхищения. Оранжевые облака разделили вершину Громола на две половины; нижняя казалось близкой и вполне достижимой, а верхняя сказочной, далекой и таинственной.

Путешественники успешно преодолели расстояние до подножья. Время летело быстро, и друзья старались останавливаться как можно реже.

Единственной неприятностью на пути было появление коршуна. Он проделывал замысловатые круги над ними, опускаясь все ниже и ниже.

От страха Маркиз забился к Насте в карман, а Отелло прижал уши и хвост.

Настя пыталась их успокоить:

— Не бойтесь. Он нас не тронет.

Она достала из походного мешка острый кинжал, который ей подарил царевич Ярек, блеснула им на солнце и погрозила коршуну.

— Пусть только сунется, шпион проклятый.

Она была права, коршун высматривал их направление, а скрыться от его зорких глаз не было никакой возможности.

Когда он исчез, Маркиз и Отелло облегченно вздохнули.

У подножья Громола путешественники все же сделали привал.

— Честно говоря, положение у нас не завидное, — устало произнес Маркиз, — что делать с этим священным озером, мы не знаем, как спасти Илью не имеем понятия, вернуться домой не можем. Да, скажу я вам. Задачка, трудней не бывает.

— Не унывай, — сказал Отелло, еле разжевывая сухой бутерброд, — все образуется, вот увидишь.

— Не может быть, чтобы нам не повезло, — вступила в разговор Настя, высоко закинув голову и, разглядывая, в который раз, Громол. — И не будем думать о трудностях. Мне кажется, что там наверху нас ждет удача!

— Хорошо, если так, — в один голос сказали Маркиз и Отелло.

Перекусив, Настя стала думать, каким путем двигаться к вершине.

— Вот что я вам скажу, — сказала она, — подниматься будем не по восточной стороне, как советовала Оздунда, а по северной.

Отелло с Маркизом растерялись.

— Эта сторона намного круче и опасней!

— В том-то и дело, — Настя была непреклонной, — здесь нас будут ожидать меньше всего, тем более что с северной стороны полно мест, где можно спрятаться. Неизвестно еще, что скажет Кровавым Псам Оздунда. На нее нельзя положиться.

Друзья, не раздумывая долго, согласились. В конце концов, она — главная и решать ей.

Перед подъемом немного отдохнули.

Настя негромко спела свою любимую песню, после чего все стали собираться в путь. Договорились, что Маркиз будет в роли разведчика, Настя идет впереди, Отелло за ней шаг в шаг, а в случае опасности Маркиз всегда должен иметь на примете место, где они смогут укрыться.

Тяжело вздохнув, все трое начали подъем.

Поначалу идти было не так трудно, — склоны были достаточно пологие. Но совсем скоро они стали все круче забирать вверх, появился мелкий колючий кустарник, сквозь который приходилось почти продираться.

Маркиз старался высмотреть путь получше, но вариантов практически не было, приходилось довольствоваться, чем придется — вот и вся его разведка.

Отелло следовал за Настей, стараясь не отставать.

Пролетел целый час, прежде чем они решили передохнуть на маленькой уютной площадке, слева от которой вниз уходила глубокая пропасть.

Отелло подполз к самому краю и посмотрел вниз. От такого вида у него закружилась голова, но красота была неописуемой, ради этого стоило рискнуть.

Он почти повис над пропастью. Вдруг ему показалось, что внизу что-то шевельнулось. Напрягая зрение, он старался уловить любое движение.

— Там кто-то есть! — крикнул он, отбегая от пропасти.

Настя осторожно легла на самый край и посмотрела вниз. Она ничего не видела. Но Отелло настаивал на своем.

Маркиз взвился над пропастью. У него было не очень хорошее зрение, поэтому он хотел опуститься пониже.

— Не стоит рисковать, — предупредила его Настя, поднимаясь с колен.

В этот момент внизу раздался странный звук, похожий на гул мотора.

Все трое припали к пропасти. Прямо к ним приближалось какое-то животное. Оно легко парило в воздухе, несмотря на свои внушительные размеры. Это был Грифон — одна из самых опасных птиц во всей Синегории.

Друзья отбежали от пропасти и прижались к скале. Отступать было поздно, да и некуда.

— Будь что будет, — вскрикнула Настя и бросилась к походному мешку, где лежал кинжал.

Грифон взвился над пропастью, размахивая большими крыльями — метра по два каждое. На его голове были отвратительные изогнутые рога, глаза красные как у крысы, а из открытой пасти торчали острые почерневшие клыки.

— Картина не для слабонервных, — трясясь от страха, попытался сострить Маркиз.

Грифон заметил в руках Насти блеснувший кинжал и кинулся прямо на нее, отрезав путь к скале. Он закрыл ее от друзей и, широко раскинув крылья, собрался атаковать. Настя приготовилась к схватке.

В этот момент Отелло, в надежде спасти хозяйку, бросился вперед. Одним прыжком он оказался на спине у чудовища и вцепился ему в шею. Быстроте, с которой Отелло проделал этот маневр, мог бы позавидовать самый ловкий хищник.

Грифон взревел от боли. Он судорожно забил крыльями, пытаясь стряхнуть Отелло, но тот крепко держался всеми четырьмя лапами и продолжал кусать. Грифон поднялся выше и принялся бешено вращаться вокруг своей оси. Еще чуть-чуть и Отелло мог свалиться в пропасть.

Маркиз сновал вокруг, не зная чем помочь своему другу.

Настя сделала несколько шагов навстречу Грифону и попыталась ударить его кинжалом. Но Грифон опередил ее; он взмахнул крылом, и Настя отлетела в сторону, больно ударившись о камни.

Помочь Отелло теперь было некому. Успокоившись, Грифон изловчился и ударил его хвостом. Удар получился весьма сильным, а главное точным. Отелло, перевернулся несколько раз в воздухе и рухнул в пропасть.

— Нет! — закричала Настя и, подняв кинжал, набросилась на Грифона.

Он не ожидал от Насти такой отваги и, пока соображал в чем дело, получил от нее точный удар в грудь. Кинжал вошел по самую рукоятку.

Настя отпрянула в сторону.

Взбешенный Грифон кинулся на нее, извергая фонтаны крови. Но силы его быстро покидали. Он слабел с каждой секундой.

Осмелев, Настя выбрала момент и, что было сил, нанесла второй удар.

Попала она в сердце или нет, но Грифон перестал бить крыльями, спланировал метра на три в сторону и рухнул в пропасть вслед за Отелло.

Настя и Маркиз тут же бросились искать своего друга.

К счастью, он лежал внизу метрах в пяти чуть ниже края пропасти, зацепившись за острый камень, выступавший из скалы.

— Он дышит, но потерял сознание, — проговорил Маркиз после осмотра Отелло. — Его нужно поднять как можно скорей. Камень вот-вот рухнет!

Настя, стараясь не паниковать, бросилась к мешку, где лежал моток веревки, предусмотрительно положенный Оздундой.

Она размотала веревку и бросила один конец вниз, но расстояние было слишком большое. Тогда Настя принялась привязывать к концу веревки свой плащ, руки не слушались ее, и она едва справилась с узлом.

Теперь веревки было достаточно, но как достать Отелло, ведь он лежал без сознания. Она привязала другой конец веревки к выступу в скале и начала спускаться.

— Ты разобьешься! — крикнул Маркиз.

Настя не смотрела вниз, только слышала, как сильно бьется ее сердце.

— Милый Отелло, держись, я помогу тебе, — шептала она, пытаясь успокоиться.

Осторожно опустившись рядом с ним, она старалась не задеть камень. Отелло лежал весь окровавленный. Настя аккуратно обвязала веревкой его грудь и передние лапы. Камень зашевелился.

— Если камень рухнет, — прокричал Маркиз, — веревка не выдержит вас двоих!

Настя прекрасно это понимала, только вот камень этого понять не мог.

Он отвалился от скалы и полетел вниз. Отелло повис на веревке вместе с Настей.

От страха Настя закрыла глаза. Неужели она погибнет, так и не выполнив своей миссии! Нет, этого не может быть!

Настя достала из-за пояса кинжал и вонзила его в небольшое отверстие среди камней. Кинжал послушно вошел в щель. Еще мгновение и веревка бы лопнула. Но Настя отпустила ее и повисла на одном кинжале, пытаясь уцепиться за что-нибудь ногами.

— Я не выдержу этого! — крикнул Маркиз и бросился помогать Насте.

Он подсказывал ей, куда поставить ногу, потом вонзить кинжал, потом опять ногу, потом опять кинжал. Таким образом, Настя медленно, но уверенно, поднялась наверх. Отелло все это время продолжал висеть над пропастью.

Настя перевела дух и, лишь смахнув со лба пот, стала вытягивать Отелло. Пожалуй, это было даже потрудней, чем взбираться самой по отвесной скале. Отелло был слишком тяжелым для Насти, но она не сдавалась, и продолжала тянуть веревку, врезавшуюся до крови в руки.

Когда он, наконец, опустился на безопасное расстояние от пропасти, Настя от усталости свалилась рядом с ним. Но ей было радостно. Друзья снова были вместе.

Промыв и перевязав рану, Настя погладила Отелло по голове. Он открыл глаза, осматривался несколько минут, а потом сказал:

— Я думал, что на этот раз мне конец.

Маркиз завертелся от счастья, что его друг пришел в себя.

— Ты молодчина, Отелло, — ворковал он ему на ухо. — Если бы не ты, кто знает, удалось бы нам победить Грифона.

— Отелло настоящий герой, — прошептала Настя и улыбнулась.

— Мы все герои, правда? — Отелло улыбнулся ей в ответ.

Маркиз от счастья зажмурил глаза, потом рванулся куда-то вверх и вернулся минут через пять, зажав в клюве небольшой букетик красивых голубых цветов.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ,

в которой друзья попадают на Поляну Цветов, а Настя знакомится со Смеяной

Переведя дух, друзья двинулись дальше.

Оставаться на этом месте слишком долго было опасно. Враг мог вернуться в любую минуту.

Рана у Отелло оказалась не такой уж опасной, он немого хромал, но мог спокойно передвигаться.

Подул свежий ветерок. В хорошем настроении, вспоминая детали схватки с Грифоном, друзья быстро поднимались на Громол.

Через несколько часов подъема стало довольно холодно. В темных ложбинках появился снег, весьма удивительный для друзей — он был сразу двух цветов, белого и коричневого, как молочная шоколадная паста.

Появились не виданные ранее растения — мало того, что они были причудливой формы, так они еще выделялись неестественным цветом.

Деревья укутались в своей листве, словно от кого-то прятались; их становилось все меньше и меньше на пути.

Подъем был почти отвесным, но Маркизу удавалось находить укромные потайные ложбинки, где можно было без особого труда подниматься.

Усталые и голодные путники двигались с невиданным упорством, казалось, что теперь им ничто не помешает достичь вершины Громола.

Так оно и вышло. Перекусив на скорую руку перед последним рывком, друзья решили не останавливаться, пока не пройдут последний горный отрог. Внизу проплывали густые облака, притупляя тем самым ощущение высоты, и голова у Отелло перестала кружиться.

Укутавшись в одежды, Настя повела своих друзей к вершине, на которой, как ей казалось, предстояло решить еще не одну задачу.

Неожиданно для самих себя они вышли на небольшое ровное плато, усеянное множеством разноцветных цветов.

На самом краю плато возвышалась остроконечная вершина. Друзья побрели к ней, купаясь в нежнейшем аромате.

— Что-то не видно здесь никакого озера, — осматриваясь по сторонам, произнес Маркиз.

— Может быть, старуха наврала, — добавил Отелло.

— Не думаю, — от запаха цветов у Насти поднялось настроение.

Но что-то начинало ее беспокоить. Какое-то ровное едва ощутимое то ли потрескивание, то ли жужжание.

— Вы ничего не слышите? — спросила она у своих друзей.

Отелло и Маркиз прислушались.

— Как будто нет.

В то же мгновение случилось невероятное. То ли они испугались, то ли смертельно устали, только вдруг Отелло и Маркиз перестали ощущать свое тело. Настя смотрела на них и не могла ничего понять.

Маркиз опустился ей на плечо, не в силах махнуть крылом. Отелло пытался двинуть лапой и не мог.

— Меня что-то не пускает, — прорычал он. — Словно я все время натыкаюсь на невидимую стену.

— Послушай, у меня такие же ощущения, — проговорил Маркиз и странно посмотрел на Настю.

— У меня как будто все в порядке, — осторожно произнесла она.

Настя сделала несколько шагов вперед, ничего ей не мешало, даже наоборот, она почувствовала приятную легкость во всем теле. Маркиз же свалился с ее плеча и остался на том же самом месте, где только что стояла хозяйка.

— Что с вами? — спросила она.

— Я не могу двигаться дальше, — раздосадовано произнес Маркиз, безрезультатно пытаясь взмахнуть крыльями.

Отелло попробовал приблизиться к Насте, но, несмотря на все свои усилия, остался на месте:

— Что за ерунда, — возмутился он, — кто-то толкает меня обратно!

— Осталось совсем немного, — просила Настя, — давайте же, совсем чуть-чуть!

Но ни Отелло, ни Маркиз не могли придвинуться к ней ни на сантиметр.

— Наверняка это магия! — вскрикнул Маркиз. — Мы подошли к цели нашего путешествия! Здесь все заколдовано!

Отелло уставился на него.

— Тогда почему на меня она не действует? — спросила Настя.

— Возможно, так и должно быть, — скорее спросил, чем ответил Маркиз и многозначительно посмотрел на свою хозяйку.

— Мы останемся здесь и будем тебя ждать, — проскулил Отелло, кому как не ему уж точно не хотелось оставаться одному в столь таинственном месте. — Вместе нам не пройти.

Настя заглянула в глаза своим друзьям. В них была грусть и печаль, ну еще, пожалуй, немного страха. Она послала им воздушный поцелуй и предупредила, чтобы они укрылись в цветах и не высовывались. А сама двинулась к вершине, не представляя, что ее ждет впереди.

Через сотню шагов она подошла к темной скалистой стене, упиравшейся в самое небо. Верхушку скрывал туман.

Она прислонилась к скале и ахнула, — камни были теплыми. На такой высоте, где бывает только холод, разве подобное возможно.

Она прижалась спиной к темным камням и почувствовала прилив тепла и бодрости. Жаль, что с ней не было ее друзей, им бы не помешало восстановить свои силы.

Вдруг один из камней зашевелился.

Настя отпрянула в сторону и выхватила кинжал.

— Надеешься на металл? — прозвучал чей-то глухой голос. — Что он может сделать камням?

— Кто это? — спросила Настя, вращая головой во все стороны. Она никого не замечала.

— Посмотри внимательней, — продолжал звучать голос, — здесь кроме нас никого нет.

Настя уставилась на скалу и все поняла. С ней разговаривали камни. Поэтому-то они были такие теплые, ведь скала оказалась живой. Чтобы рассеять окончательно сомнения, Настя переспросила:

— Это вы со мной разговариваете?

— Больше некому, — усмехнулась скала.

Она действительно усмехнулась, только это было трудно заметить. При этом цвет скалы немного изменился, стал сначала ярко-серым, затем потемнел, а потом налился едкими пунцовыми красками.

— Подойди поближе, — попросила скала весьма заинтригованную Настю.

Настя придвинулась поближе, различив в голосе скалы вполне доброжелательные нотки, но на всякий случай держала кинжал наготове, нисколько не сомневаясь, что в случае чего он ей обязательно поможет.

— Ты очень смелая девочка, — сказала скала. — Но в наше время трудно быть храброй. Не правда ли?

— Храбрость, как честность, должна быть всегда.

— Мне давно не приходилось сталкиваться с такой откровенностью, — скала говорила тише.

— Наверно к вам редко кто поднимается, — оправдалась Настя.

Скала засмеялась, камни опять задрожали.

— Ты права. Сюда редко кто поднимается. Последний раз это было больше сотни лет назад.

— Вот это да! — удивилась Настя. — Тут такая красота, неужели никому не интересно?

— Очень многим интересно, но не каждому под силу войти на Поляну Цветов.

— Почему? — спросила Настя.

— Потому что сюда может войти только человек с чистым сердцем!

— Наверно я попала сюда по другой причине, — смутилась Настя и опустила глаза, вся раскрасневшись.

— Других причин не существует, — усмехнулась скала. — Другим путем сюда не попасть. Кажется, тебя зовут Настя?

— Да, — Настя окончательно забыла про кинжал. — А вас?

— Смеяна. Так меня прозвали оттого, что я смешная.

— И вовсе вы не смешная, скорее грозная.

— Когда мне присвоили это имя я, действительно, была смешной.

Настя уселась поудобней напротив скалы, чувствуя тепло даже на таком расстоянии.

— Оздунда сказала, что где-то здесь находится священное озеро.

Смеяна зашевелила камнями. Наверно думала и что-то выжидала.

— Конечно, — сказала она, — разве не за этим ты сюда пришла. Это озеро называется Вандыш. Оно спрятано на самой вершине и скованно камнями со всех сторон.

— Как мне к нему пробраться? Оно должно помочь мне спасти моего самого лучшего друга!

— Добрая девочка! С тех самых пор, как Сиус сковал это озеро, никто никогда не пытался его освободить. Это никому не под силу!

— А кто такой Сиус? — спросила Настя.

— Это мой отец, — гордо заявила Смеяна. — Видишь, как он возвышается даже над облаками. Ни одна птица не в состоянии до него долететь.

Настя взглянула вверх. Облака рассеялись и обнажили величественный пик, обрамлявший всю горную гряду.

— Впечатляет? — спросила Смеяна.

— Ах, даже дух захватывает, — искренне ответила Настя и повернулась к своей собеседнице. — Как же мне быть? Мне во что бы то ни стало, необходимо спаси своего друга!

— Но для этого тебе надо победить Оракула, не правда ли? — спросила Смеяна.

— Откуда вы все знаете?

— Оттуда! Кому, как ни нам все знать! Тем более что заняться больше не чем.

— Так значит, вы мне поможете? — с надеждой взирала Настя на Смеяну.

— Поможем, но для этого тебе надо встретится с моим отцом.

— Я готова! — воскликнула Настя, готовая бросится в дорогу прямо сейчас, но вдруг опомнилась. — Постойте, я не могу бросить своих друзей, Отелло и Маркиза. Оставаться на Поляне Цветов очень опасно, за нами гонятся. Да и без них мне не удастся добраться до Сиуса. Если бы вы знали, какие они храбрые.

— Не тараторь, — успокоила ее Смеяна. — Ты ручаешься за своих спутников?

— Как за саму себя! — отчеканила Настя.

— Тогда в виде исключения им будет разрешено последовать вместе с тобой. Потому что они не люди. Но предупреждаю, будьте очень осторожны!

— Спасибо, Смеяна!

Настя неслась к своим друзьям с хорошей новостью. Она всегда верила, что им обязательно повезет.

Но, спустившись к тому месту, где она оставила Отелло и Маркиза, Настя обнаружила ужасную картину.

Ее друзья попали в лапы к Кровавым Псам. Один из воинов стоял среди цветов и, оскалившись омерзительной улыбкой, что-то спрашивал у Отелло. Маркиз пищал, что было силы в руках другого. Рядом с ними находилось еще не менее двух десятков всадников, и все как на подбор — омерзительней не придумаешь. Кроме этого, чуть сбоку расположилось несколько грифонов, кажется заметивших Настю.

Как они сюда добрались? Настя и представить не могла, скорее всего, по более пологому склону.

Она не знала, как ей помочь своим друзьям; застыла на месте, соображая, что предпринять. И решение пришло само собой. Однако то, что случилось потом, Настя вспоминала смутно. В голове отпечатался только ее громкий крик:

— Смеяна! На помощь!

Всадники услышали ее голос и бросились к ней. Грифоны взлетели, хлопая своими размашистыми черными крыльями, и тоже попытались приблизиться. Но они не могли пройти сквозь невидимую завесу, установленную на поляне цветов.

Стремительно налетел ветер. Небо померкло. Послышался гулкий звук падающих камней.

Настя обернулась и ахнула. Прямо на нее стремительно катился широкий водопад из камней, больших и маленьких. Прятаться было бесполезно, бежать тоже. Она закрыла глаза.

— Все кончено, — в ужасе прошептала она.

Но ни один из камней не задел ее. С большой скоростью они проносились рядом и с оглушительным шумом устремлялись в сторону Кровавых Псов.

Настя обернулась. Всадники вместе с грифонами в панике бежали вниз. Камни сбивали их с ног и уносили вместе с собой в пропасть. Но где же ее друзья?

Когда шум камней и крики врагов стихли, она бросилась на поиски Отелло и Маркиза. Обезумев и трясясь от страха, они лежали, уткнувшись в землю.

Она опустилась на колени и схватила их в охапку. Увидев свою хозяйку, Отелло и Маркиз завизжали от радости.

— Честное слово, — не унимался Маркиз, — еще несколько дней такой интенсивной жизни и у меня разовьется сердечная болезнь!

— Хорошо, что все хорошо кончается! — радовался Отелло.

Настя все им рассказала. И про Смеяну, и про Сиуса, и про священное озеро Вандыш, а они с восторгом слушали ее и ни разу не перебили.

— Расскажи кому, не поверят! — воскликнул Маркиз, когда Настя закончила.

— Пусть не верят, — сказала Настя, увлекая их за собой, — главное, чтобы нам повезло!

 

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ,

в которой друзья освобождают Священное Озеро

После таких опасных происшествий и таинственных событий, друзья решили расслабиться и спокойно отдохнуть. Теперь, на Поляне Цветов, это было совсем не опасно. Они находились под защитой Смеяны и ее отца Сиуса. Настя познакомила своих друзей с каменной скалой и попросила ее не беспокоится, если они будут излишне шумны.

Отелло носился по Поляне Цветов как сумасшедший. Такого изобилия красок и запахов он не встречал даже в лучших оранжереях Красных Крыш.

Маркиз, посмеиваясь, наблюдал за ним.

— Прямо, как ребенок, — язвительно, но по-доброму, шутил он и вместе с Отелло пускался по поляне.

Настя смотрела на них и не могла нарадоваться.

— Давненько я не встречала такой шумной и веселой компании, — весело заметила Смеяна. — Моя жизнь становится разнообразной!

Она захохотала, отчего один камень чуть было не свалился Насте на голову.

Друзья переночевали на Поляне Сказок. В темноте цветы переливались всеми цветами радуги. Они так быстро меняли свой цвет, что издалека поляна стала напоминать огромный ночной город, только в сотню раз красивей.

Упоенные бесчисленными ароматами, друзья заснули крепким сном, а утром отправились к Сиусу.

Смеяна указала им самый короткий путь, и они двинулись по нему, уже не прислушиваясь как раньше к каждому шороху в ожидании новой опасности.

Прошло около часа, прежде чем они оказались у вершины. Закладывало уши, волосы трепал ветер, но это было ничто по сравнению с желанием победить.

Сиус был менее доброжелателен, чем его дочь. Но только по началу. Он долго не отвечал, потом, словно проснувшись, заклокотал, как вулкан, низвергая на своих гостей сотни маленьких камушков.

Он потребовал, чтобы Настя одна поднялась на самый пик. Спорить не имело смысла и Настя, под неодобрительные взгляды своих друзей, поползла вверх.

Юркнув в небольшую расщелину, Настя оказалась один на один с Сиусом — огромной серой скалой. Здесь было как в холодильнике. Камни покрылись инеем, а земля промерзла и выглядела как лед.

— Смеяна рассказала мне о вас!

Кроме того, что ей приходилось ежиться от холода, так теперь еще пришлось затыкать уши. Сиус не мог говорить тихо, но на то он был и Сиус.

— Я помогу тебе, — сказал он. — Священное озеро Вандыш находится в ста метрах отсюда. Оно скрыто от посторонних глаз. Хотя какие тут могут быть посторонние глаза. Так, на всякий случай. Оно сковано со всех сторон камнями, разрушить которые не так-то просто. Еще мои предки спрятали Вандыш. Подальше от глаз Оракула. Он является нашим дальним родственником. В незапамятные времена, при рождении Синегории, он бросил семью и решил властвовать один. Спустился в долину и прогнал оттуда Вандыша, в то время еще маленькое беспомощное неокрепшее озеро. После этого Оракул стал набирать такую силу, что с ним никто не мог поспорить. Вандыш с тех пор хранится здесь, потому что только на это место не распространяется власть Оракула. Калуф становится стар, но еще очень силен. За все это время священное озеро Вандыш напиталось невиданной силой, его воды настолько чисты, что с ними не сможет справиться никакая магическая сила, хоть сто Оракулов. Ну, правильно, за столько лет одиночества кто угодно превратится в великое создание.

Настя внимательно слушала.

— Если освободить священное озеро Вандыш, оно пробьется на свою родину, в долину, где находится Оракул, и затопит его. Все его чары будут бессильны что-либо с этим поделать. Но есть один нюанс!

— Какой нюанс? — навострила замерзшие и почти оглохшие уши Настя.

— Как я уже говорил, освободить озеро не так-то просто. Магия тут не поможет, оно сковано тысячи лет назад, тогда чары были ни чета нынешним. На века колдовали!

— И что же теперь делать?

— Разговорились мы однажды с моим прадедом, он тогда еще жив был, к смерти готовился, бедняга, все землетрясения ждал. Так вот. Он имел дерзость предположить, что освободить озеро можно очень простым способом!

— Каким же?

— Ну, не знаю, — Сиус, судя по голосу, действительно, не знал, как освободить священное озеро, но продолжал. — Ему якобы кто-то что-то говорил, а тому еще кто-то. Знаете, как бывает? Вроде говорил одно, а потом смотришь, а оказывается совсем другое!

Сиус загоготал, потрясая камнями. Признаться, веселая оказалась семейка.

— Что-то не понимаю я вас? — спросила Настя.

— Да что тут понимать, — ответил Сиус, — думать надо, как озеро освободить, мается оно тут веками, грустит, на свободу хочет. Думай девочка, думай. На то она и голова чтобы думать! Верно?

Он опять загоготал еще сильнее прежнего.

— Ох, и странный вы, — произнесла весело Настя, потирая уши.

— Станешь тут странным, вроде и власть есть, да над кем ее употребить не знаешь!

— А что означает Вандыш?

— Чистый. Во всем мирозданье нет существа чище его.

— А, может быть, вы заодно подскажете, как Илью освободить?

— Ну, это уж ты сама. Я в магической чехарде не разбираюсь. Здесь на свежем воздухе такие глупости в голову не лезут! Ты уж прости!

— Это вы меня простите, — крикнула Настя. — И спасибо вам за все!

— Смотрите осторожней, — крикнул Сиус ей в вдогонку, — чтобы Вандыш не смыл кого-нибудь из вас! За время своего заточения он перестал разбираться в местной политике.

Но Настя уже его не слышала. Она вернулась к друзьям, продрогшим в ожидании до нитки.

Все вместе они пробрались к священному озеру. Вернее к огромной каменной стене, за которой скрывался Вандыш.

Его вид их вдохновил. Озеро было без движения, как зеркало, и только едва заметная дымка носилась над ним. Друзья стояли завороженные его величием и спокойствием, оно заполняло все их мысли и желания, делало всех повзрослевшими и очень смелыми.

Придя в себя, они целый час лазали по стене, изучали ее, обнюхивали, но ничего ценного не обнаружили. Ни одной ниточки, ведущей к разгадке.

— На голодный желудок ничего не получится, — проворчал Маркиз. — Надо поесть!

— Тебе бы только есть, — огрызнулся Отелло.

Все же решили перекусить и немного отдохнуть, глядишь, и мысли какие-нибудь появятся.

Ели молча, стараясь ни на кого не глядеть. Надо же, в двух шагах от цели и в таком затруднительном положении!

— Постойте! — крикнула Настя, чуть было, не выронив кусок пирога.

Отелло и Маркиз с надеждой устремили на нее свои взгляды.

— Нет, ничего, — потупилась Настя и продолжила жевать безвкусный пирог. — Из чего только Оздунда его делает?

Завтрак продолжался.

Маркиз искоса поглядывал на Настю, пытаясь определить источник ее волнений.

Завтракать на такой высоте, вдалеке от людей и событий, доставляло всем большое удовольствие. Камни, на которых расположились путешественники, были холодными, стало быть, мертвыми, но от этого почему-то не становилось холодней. Солнце поднималось все выше, становилось даже жарковато.

Отелло развалился на траве и почесывал ухо. Он соображал не так быстро как Настя и Маркиз, и поэтому решил не состязаться с ними в изобретении подходящего выхода из сложившейся ситуации. Решил полностью им довериться.

— Кажется, я придумала, — тихо сказала Настя, боясь спугнуть собственные мысли.

— Выкладывай, — Маркиз подлетел поближе.

— Что если найти самый главный камень.

— Что значит главный? — не понимал ее Маркиз.

— Тот, на котором держится большинство других камней!

— Так, так, так, — напрягался маркиз.

— Надо найти такой камень, выдернуть его из стены, и она рухнет!

Маркиз почесал затылок.

— Можно, конечно, попробовать…, — он посмотрел на Отелло и добавил, — тем более что других предложений не поступало.

Друзья облазили всю стену в поисках таких камней. Обнаружив несколько, они выбрали самый маленький, почти у самого основания. Размером он был с небольшой арбуз. Стоило рискнуть.

Встала новая задача. Как его выдернуть?

— А что если не выдергивать, а втолкнуть? — как бы между делом спросил Отелло.

Маркиз бросил на него нервный взгляд.

— Очень остроумно! Глупей ты ничего не мог придумать!

— Не сортесь, — сказала Настя. — Нужна длинная веревка! И очень большой камень на краю попасти!

Найти большой камень на краю пропасти было не сложно. Отелло подкопал под ним яму, чтобы потом, в нужный момент, одним легким толчком сдвинуть его с места.

Теперь предстояло найти веревку. Та, что у них лежала в мешке, была слишком короткой. Не было другого выхода, как попробовать сплести веревку из длинной и упругой травы, что росла на Поляне Цветов.

Дружно принялись за дело. Но только через три часа веревка была готова.

Настя еще раз все просчитала. Один конец нужно привязать за камень в скале, другой за камень на краю пропасти, потом выбить из-под него упор и спрятаться в укрытии. Казалось, все было достаточно просто и надежно.

Маркиз в который раз обнюхал камень в скале. Обвязать его было самым трудным. Чуть выше камня он нашел маленькое отверстие, влез в него и обследовал внутреннюю область камня. Веревка должна была пройти. С большим трудом, напрягаясь изо всех сил, он обмотал ею камень с разных сторон, а Настя умело затянула морской узел.

— Не знаю, что из этого получится, — проговорил Маркиз, оказавшись на свободе, — но оценить наше изобретение некому.

— Не волнуйся, — парировал его слова Отелло, — все пройдет как по маслу, вот увидишь.

Настя еще раз все проверила. Укрытие в виде большого каменного выступа было недалеко. Отелло наверняка должен успеть.

Она взяла Маркиза в руки и спряталась. Отелло выдернул упор и стремглав бросился в укрытие. Но пришлось все повторить. Камень был слишком тяжелым и не сдвинулся с места. Отелло увеличил подкоп и повторил операцию.

На этот раз камень послушался и с шумом ухнул вниз, увлекая за собой веревку. Настя надеялась, что она не порвется. Веревка натянулась, еще секунда и раздался глухой хлопок. Она лопнула, разлетевшись, словно пружина, в разные стороны. Но камень в скале все же не устоял и выскочил как пробка из шампанского, а спустя мгновение стена рухнула как карточный домик. Вандыш вырвался на свободу и стремительно полетел вниз, свергая на своем пути остатки каменной стены. Операция удалась!

Но случилось ужасное. Отелло запутался в веревке и упал на бок. Он терял время. Сверху на него мчался Вандыш с грудой камней, не замечая ничего и никого на своем пути.

— Быстрей, Отелло! — крикнула Настя.

Но времени добежать до укрытия Отелло не хватило. Он попытался спрятаться за маленький пригорок, но это его не спасало. Воды священного озера подхватили его и унесли за собой в пропасть.

— Нет! — закричала Настя и бросилась ему на помощь.

— Назад! — пытался удержать ее Маркиз, схватив клювом за платье.

Но что он мог сделать?

Камни разлетались в разные стороны под напором Вандыша. Один из них сильно стукнул Настю, и она отлетела в сторону, потеряв сознание. В этот момент ее накрыла вода и понесла вслед за Отелло.

— Спа-а-си-и-бо-о, — как будто шептало озеро.

Оно радостно низвергалось вниз. Шум от падающей воды заглушил бы любой из самых крупных водопадов. Ничего другого услышать было невозможно.

А Маркиз мчался изо всех сил за Настей и Отелло, но его скорость не могла сравниться со скоростью священного озера. Он отставал и проклинал себя, на чем свет стоит.

— Эй ты, священное озеро по имени Вандыш! — неожиданно для самого себя закричал Маркиз. — Моя хозяйка и Отелло имели честь освободить тебя, а ты их убиваешь! Перестань сейчас же!

Он вился над волнами и продолжал выкрикивать непристойные выражения в адрес Вандыша.

Сколько прошло времени неизвестно. Маркиз от усталости, а главное от бессилия помочь своим друзьям, готов был сам низринуться в пучину священной воды.

Сиус и Смеяна остались позади. Впереди расстилалась равнина. Вандышу по всей видимости надоело слушать ругательства Маркиза, и он хлестнул его волной, отбросив далеко в сторону. После этого он поднял Настю на самую высокую волну и аккуратно опустил ее недалеко от Маркиза, несколько раз всплеснув при этом волнами, как будто прощался, и устремился дальше, туда, где находилось место его рождения, на родину. Вандыш заполнял собой все пространство, сметая на пути камни и деревья, перемалывая траву и кустарники.

В какой-то момент Оракул услышал громкий шум Вандыша, и впервые в своей жизни затрепетал; случилось то, чего он так боялся.

— Мерзкая девчонка! — раскаты его голоса пытались пересилить шум воды. — Ты сделала это! Будь ты проклята!..

Но это были его последние слова. Вандыш уже проник к его корням. Чистые воды обступили их со всех сторон, размывая скопившуюся здесь грязь и мерзость.

В течение десяти минут с Оракулом было покончено. На этом месте, как и много тысяч лет назад, теперь находилось священное озеро Вандыш. Как и тогда, его чистые воды плескались на солнце, радуясь своему возвращению. А на берегах, вместо черных заплесневелых кустарников, никогда не видевших солнца, прямо на глазах вырастали новые и стройные кипарисы.

Воздух наполнялся чистотой и нежным ароматом!

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ,

в которой крот Вук неожиданно приходит на помощь

Маркиз очнулся первым. Он осмотрелся по сторонам и увидел Настю, лежавшую на земле без сознания.

Маркиз принес в клюве воды и полил ее лицо, но это не произвело никакого эффекта. Ему было, отчего прийти в отчаяние.

Вдруг он услышал шорох и прислушался. Он не ошибся, шорох доносился откуда-то снизу. Маркиз приготовился защищать свою хозяйку.

Но, к счастью, это был крот Вук. Он высунул свою мордочку из-под земли и принялся вертеть ею как перископом.

Честно говоря, несмотря на прошлые обиды, Маркиз был ему очень рад. Он подлетел поближе к Вуку и ущипнул его за плечо.

— Это еще что такое? — возмутился тот.

При дневном свете он плохо видел, но соображал хорошо.

— Привет, Вук, — буркнул Маркиз, — давно не виделись. Как ты нас нашел?

Вук пристально посмотрел на Маркиза, наморщив лоб. Потом на его лице появилась улыбка, он, наконец, вспомнил маленького попугайчика.

— Добрый день, — просипел он. — Судя по передвижению Кровавых Псов, не трудно было догадаться, где вас искать. А где остальные?

— Хочешь опять нас выдать?

Вук снова нахмурился.

— Вообще-то я пытался вас найти и попросить прощения, — пробубнил он, потупив глаза.

— Что совесть заела? — спросил Маркиз.

— Совесть? — удивленно спросил Вук. — Не знаю, что такое совесть, а вот Лела, моя жена, если помните, меня, действительно, заела.

— Ну и правильно сделала. Разве можно предавать своих гостей? Что будут говорить о вашем гостеприимстве?

Вук надулся.

— Вам легко говорить, — он стал оправдываться, — сейчас такие времена, опасно, а у меня семья…

— Слышал, слышал! — остановил его Маркиз. — Сейчас не время выяснять отношения. У нас беда!

— Что случилось?

Маркиз вкратце рассказал Вуку, что с ними произошло, опустив некоторые подробности.

— Ну и дела? — воскликнул крот вполне искренне.

— Сюда с минуты на минуту могут нагрянуть Кровавые Псы. Надо поскорей убираться. Только вот Настя никак не придет в себя.

Вук подошел к девочке и подставил ухо к самым ее губам.

— Ничего страшного, — сказал он и достал из кармана маленький флакончик. — Это настойка моей жены. Она ставит на ноги лучше любого зелья.

Он брызнул несколько капель на губы Насти и снова приложил к ним ухо.

— Сейчас она придет в себя, — гордо заявил он, пряча настойку.

Настя открыла глаза.

— Как хорошо, что ты жива! — кричал Маркиз, порхая от радости над ее головой.

Настя села и покачала головой. Маркиз принялся ей рассказывать, как она, чуть было, не погибла в пучине Вандыша, и как Вук дал ей настойку.

— А где Отелло? — спросила она.

Маркиз замолчал, опустив глаза.

— Наверно ему не удалось спастись.

— Бедный Отелло, — с грустью произнесла Настя и заплакала, — нам будет его не хватать.

Маркиз, посапывая, уткнулся ей в грудь, и, казалось, тоже дал волю слезам.

Настя вспомнила добрые шалости своего четвероногого друга и винила себя в его гибели. Но реальность вернула ее к действительности.

Вук предложил свои услуги. Он обещался провести их подземными тропами в безопасное место.

— До празднования Воранов остается почти ничего, надо торопиться, — сказал Маркиз.

Вук повел их за собой.

В подземных коридорах было душно и темно. Своды были такие низкие, что Насте все время приходилось идти нагнувшись, отчего сразу же разболелась спина.

— Не отставайте, — предупредил Вук, — здесь могут быть крысы и змеи.

— Какой ужас! — вскричала Настя. Больше всего на свете она боялась крыс и змей. — А нельзя ли нам пойти поверху?

— Нельзя, — буркнул Вук, — равнина кишит солдатами Воранов. Это куда опасней, чем крысы.

И он был прав. Не успели наши друзья покинуть поляну, как на ней появились Кровавые Псы. Но Вук, будучи очень сообразительным кротом, все предусмотрел. Прежде чем отправиться в путь, он замаскировал вход травой и засыпал его землей. Проделал он все это с такой тщательностью, что заметить вход сверху было просто невозможно.

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ,

в которой план спасения Ильи приобретает реальные очертания

Подземными тоннелями Настя и Маркиз, ведомые проворным Вуком, добрались до небольшой комнаты, где можно было спокойно передохнуть.

По пути им попадались и крысы, и змеи. Они все время пытались укусить Настю за ногу, но Вук с удивительным равнодушием то и дело их отпугивал.

— Они слушаются меня, потому что я их подкармливаю, — сообщил он. — В моем положении это очень выгодно.

— А чем вы занимаетесь, Вук? — спросила Настя.

— Официально? Ищу драгоценные камни, — ответил он и отпугнул очередную крысу.

— И много нашел? — спросил Маркиз.

— На жизнь хватает, — ответил Вук как-то тоскливо.

В комнате было несколько отполированных камней, служивших примитивной мебелью. Друзья уселись на них и стали молча рассматривать мрачные стены.

— Теперь Оракулу придет конец, — радостно проговорил Вук. — Все гадости в Синегорье творились по его воле.

— Эх, — глубоко вздохнула Настя, — Оракула мы победили. Но как нам теперь спасти Илью?

— Ничего что-нибудь придумаем, — успокаивал ее Маркиз.

Вук о чем-то задумался.

— А где он находится?

— В Зале Откровений Зелибора, — произнесла Настя нехотя. — Оздунда говорила, что пробраться туда практически невозможно.

Вук опять задумался.

— Это очень опасное место, — вдруг решительно сказал он, — но с падением Оракула, оно наверняка потеряло свою силу. Я хотел бы искупить свою вину. Что если я помогу вам до него добраться?

— Молодец, Мулли! — воскликнул Маркиз.

— Как ты это сделаешь? — спросила Настя, и ее глаза загорелись радостью.

— Недалеко от Зала Испытаний проходит один очень старый и заброшенный ход. — Вук был очень серьезен. — Совсем рядом, если быть точнее. Я соберу всех своих друзей, и мы, за несколько часов, выроем ход, по которому вы сможете туда попасть.

— Великолепно! — обрадовалась Настя. — И мы увидим Илью?

— Дальше все будет зависеть от вас, — сказал Вук. — Идемте, надо торопиться!

Он привел их в свой дом, не в тот, что находился на берегу, а в другой, расположенный почти в центре Синегории.

Лела от неожиданности не знала, что сказать. Вук вкратце объяснил ей, что они собирались сделать.

— Ты настоящий герой, — шепнула она ему на ухо и поцеловала в щеку.

От этого Вук еще больше воодушевился и, попрощавшись с Настей и Маркизом, отправился собирать своих друзей. Нужно было торопиться, потому что время стремительно убегало.

Лела тем временем накормила гостей вкусным обедом.

— Только детям ничего не говорите, — тихо произнесла она, — они такие болтливые, обязательно обо всем расскажут.

— Все в папу, — пошутил Маркиз.

Минуты ожидания тянулись как целая вечность.

Маркиз заснул, а Настя слонялась по дому Вука и Лелы без дела, рассматривая бесчисленное множество различных приспособлений.

Чего здесь только не было, и все, как ни странно, работало: аппарат по переработке пыли, настоящий кондиционер, поддерживающий в доме свежий и прохладный воздух, генератор света, мусороочиститель, посудомойка, машины по обработке драгоценных металлов, и еще много чего, чему Настя не могла найти объяснения.

— Вук сделал все это своими собственными руками, — похвасталась Лела, заметив удивление Насти.

— Тогда нам не стоит волноваться, — сказала она, — подземный ход в Зал Испытаний он обязательно построит.

— Конечно, уж будьте уверены!

Но Настю беспокоило другое.

Даже если им удастся пробраться в Зал Испытаний и найти Илью, они не смогут остановить действие волшебного напитка. Оздунда говорила, что его действие не потеряет силы даже после гибели Оракула. Казалось, что даже сама смерть этого чародея была на руку Воранам, потому что теперь они могли покорить Синегорию самостоятельно, без чьей либо помощи, ведь врагов у них не осталось.

Чтобы спасти Илью надо остановить действие волшебного напитка. Но как!

Она разбудила Маркиза и поделилась с ним своими сомнениями.

— Нужно действовать по двум направлениям! — убеждала она Маркиза. — Я отправлюсь в Зал Испытаний через подземный ход, который выроет Вук. А ты попробуешь уничтожить волшебный напиток!

Маркиз спросонья долго соображал.

— Может быть, поменяемся местами. Я проберусь в Зал Откровений, а ты уничтожишь напиток?

Настя сердито на него посмотрела.

— Беру свои слова обратно, — проговорил он. — Но, честное слово, я не знаю, как уничтожить этот проклятый напиток!

— Попробуй его разлить, разбить, заменить, перелить, — громко произнесла Настя, — делай что хочешь, но постарайся с ним разделаться!

— Да, задачка, — задумался Маркиз. — Ну, да ничего, что-нибудь придумаю. Действовать буду по обстановке!

— И береги себя, еще одной смерти я не вынесу!

В комнату тихо постучали. Настя подскочила от неожиданности. Это была Лела.

— Я принесла вам напиток собственного приготовления, в нем очень много витаминов, — сказала она.

Ее глаза странно щурились и бегали по сторонам. Она поставила на стол маленький кувшинчик и присела радом с Настей.

— Просите, что влезаю не в свое дело, — начала она бубнить, — но я случайно услышала ваш разговор.

— Подслушивали? — разозлился Маркиз.

— Вы так громко говорили, что трудно было не услышать. Не могла же я заткнуть уши.

— Здесь нечего скрывать, — успокоила ее Настя и с укоризной посмотрела на Маркиза, — мы обсуждали, как спасти нашего друга.

— Вы говорили о волшебном напитке, — продолжала Лела, нисколько не обидевшись, — хотели как-то его уничтожить…

— Да, его действие продолжает действовать!

— Есть один способ, который может лишить его магических чар.

— Какой? — спросила Настя, схватив Лелу за руку.

— Мой Вук настоящий изобретатель, я вам уже рассказывала, — Лела говорила очень медленно, но уверенно, — он вечно что-то изобретает. Он говорит, что и без всякой магии можно жить припеваючи, достаточно использовать способности своего ума.

Настя сгорала от нетерпения, но не прерывала речь Лелы.

— Совсем недавно он изобрел настойку на основе крысиных и змеиных внутренностей.

Настя поежилась при этих словах.

— У него много друзей среди крыс и змей.

— Это мы уже знаем, — вставил Маркиз, но тут же замолк под гневным взглядом Насти.

— Так вот, — продолжала Лела, — они открыли ему какой-то важный секрет в зельеварении. Он использовал его в изготовлении своей настойки и получил очень хороший эффект. Эта настойка способна нейтрализовать любой яд, даже содержащий в себе магию!

— Ты просто прелесть, Лела, — Настя принялась ее целовать.

— Да, — сказал Маркиз как бы между прочим, — нужно побольше общаться с народом.

— Вук не станет возражать, если мы воспользуемся его настойкой, — сказала раскрасневшаяся от важности Лела. — Хотя он и не любит, когда его вещи берут без спроса.

— Это не тот случай, — громко сказала Настя. — Вы нас просто спасли!

Лела принесла маленький флакончик с мутной жидкостью и отдала его Насте.

— Достаточно оной капли, чтобы обезвредить целое озеро.

— У нас дома, — заметил Маркиз, — вашему мужу обязательно бы присвоили Нобелевскую премию, уж поверьте мне.

Флакончик был размером меньше детского мизинца.

— Насколько я понимаю, ты предлагаешь мне взять его с собой? — спросил Маркиз.

— Конечно, это наше спасение, — ответила Настя.

— Что ж, придется возложить на себя этот груз.

Маркиз без труда справился с флакончиком. Нацепив его на грудь, он представил себя спасителем вселенной.

Он вылетел через узкую потайную вентиляционную трубу и направился к Зелибору.

А Настя продолжала ждать Вука. Она сгорала от нетерпения увидеть Илью. Ведь он так в ней нуждался.

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ,

в которой Чара, Мира и Варул готовятся к последнему шагу на пути к власти

Вораны были в бешенстве. Особенно Чара, готовая разорвать целый мир на мелкие кусочки.

Насколько удачно у нее шли дела в Красных Крышах, настолько неудачно они развивались в Синегории!

Она обвинила Миру в нерешительности и бездействии.

— Надо было стереть в порошок эту жалкую девчонку! — кричала она, расхаживая по Тронному Залу и притоптывая ногами. — Из-за твоей вечной медлительности мы можем лишиться всего!

— Не надо было тратить столько сил на Гадарию, — оправдывалась Мира. — Оздунда была права. Надо было сосредоточиться на Белогорье.

— Оздунда мертва! — прокричала в гневе Чара. — Она сунула свой нос туда, куда ее не просили!

Ее трясло от злости.

— Придется нам вместе все исправлять! — продолжила она. — Девчонку найдем и уничтожим! А так же всех, кто ей помогал! Празднование династии перенесем на завтра! Сегодня же развезем волшебный напиток по всем городам и деревням! Царевича казним завтра же, после празднования! Все! Врагов у нас не осталось, кого нам бояться!

— Некого, — ответила Мира.

— Этот профессор еще куда-то подевался, будь он неладен, — вспомнила Чара и вышла на балкон.

Она окинула своим взором Зелибор и засмеялась.

— Ты и представить себе не можешь, как глупы и беззащитны жители Гадарии. Как они вообще существуют? Чуть придашь уверенности их дурным мыслям, и они готовы сожрать друг друга!

— Надо усилить охрану Зала Испытаний, — сказала Мира. — После смерти Оракула он уже не такой неприступный.

— Не волнуйся, — ответила Чара, — я уже распорядилась. Ни одна живая душа не сможет туда проникнуть.

— Ты уверена? — спросила сестра, метнув острый взгляд на Чару.

— Уверена. Мальчишке ничто не поможет. Его сердце уже начало превращаться в камень. Завтра он умрет.

— Ты поистине великая волшебница, тебе нет равных, ты все предвидишь, — похвалила ее Мира.

— Учись, пока я жива, — Чара продолжала рассматривать окрестности Зелибора, представляя, как она будет править всей Синегорией.

— Всем сообщим, что Оракула уничтожили мы сами. Пусть думают, что наступают новые счастливые времена!

В Тронный Зал незаметно вошел Варул, как всегда без приглашения. Конечно, он обо всем знал, а если и не знал, то, наверняка, догадывался. У него была феноменальная интуиция, способная соперничать с самой высокой магией. К тому же у него везде были свои люди.

Со смертью Оракула, он становился важной персоной, и начинал играть и без того значительную роль при дворе.

Чара имела на него свои планы. Она хотела женить его на Мире, тем более, что тот сам проявлял такое желание, но делал это иногда не совсем элегантно. Старшая сестра хотела дождаться наследника, который бы продолжил их завоевания, а потом убить Варула, как использованный материал.

Разве могла подумать Чара, что, женившись на младшей царице, Варул намеревался разделаться с ней, чтобы освободить путь к власти. Без Чары и Оракула ему уже никто не смог бы помешать.

— Ваше величество, — обратился он к Чаре уверенным голосом, — в связи с последними событиями я предлагаю открыть празднования в честь вашей династии завтра. Проклятая девчонка на свободе, время работает на нее. Будет лучше, если мы поторопимся.

— Ты боишься, Варул? — усмехнулась Чара.

— Нет, — в голосе главного конунга послышались едва различимые нотки брезгливости, — я пытаюсь помочь Воранам.

— Спасибо, — сказала Чара. — Но за каждое благодеяние любой человек желает получить награду, не правда ли?

— Ваше величество, — Варул услужливо склонил голову, глаза его загорелись, — вы прекрасно знаете, что для меня нет лучшей награды, чем преданность к вашей династии.

— Знаю, знаю, — процедила Чара. — Особенно, если объект внимания находится в непосредственной близости и с каждым днем становится все более доступным.

Мира вздрогнула, но ничего не сказала. Варул не очень-то ее интересовал, но более достойной партии найти было сложно.

— Как скажете, ваше величество, — поклонился Варул.

Чара подошла к нему вплотную и уже серьезным тоном произнесла:

— Празднования начать завтра, а девчонку найти и уничтожить!

— Несомненно, ваше величество. Я так и сделаю!

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ,

в которой Маркиз обезвреживает волшебный напиток, а Вук и Лела попадают в плен

Маркиз изо всех сил старался оставаться невидимым. Повсюду шныряли Кровавые Псы, грифоны и коршуны — почти вся гвардия Воранов.

Но теперь-то им было нелегко заметить отчаянного попугая, который передвигался низко над землей, прятался в траве и в случае опасности не высовывал даже носа.

Он был горд своей миссией, когда еще представится такая возможность проявить себя.

На пути появилось небольшое селение, ничем особенным не примечательное. Маркиз хотел, было, его обогнуть, чтобы не нарываться на неприятности, но услышал какой-то шум и решил посмотреть, что там происходит.

Каково же было его удивление, когда он увидел, как в селение входит отряд Кровавых Псов.

— Что им здесь надо? — пробурчал он себе под нос и решил подобраться поближе.

Местные жители с недоверием поглядывали на грозных всадников. Кто-то спрятался, кто-то убежал, но были и такие, которые вышли на улицу поглазеть.

Самый главный из Кровавых Псов, лицо которого показалось Маркизу знакомым, развернул пергамент и принялся читать:

— По приказу их величеств цариц Зелибора и всей Синегории, каждый житель страны обязан присутствовать на завтрашней церемонии, посвященной празднованию годовщины великой династии…

Маркиз плохо разбирал слова, но сгорал от любопытства.

— Лучше послушать, может, что интересное скажут, — сказал он себе, — газет-то здесь нет.

Он подкрался еще ближе и спрятался в дупло высокого раскидистого дерева, посчитав, что здесь его не будет видно.

— …церемония, посвященная празднованию годовщины династии их величеств, будет совершена по всей стране и начнется завтра в полдень после парада гарнизона Зелибора…

— Они перенесли время своего празднования! — воскликнул Маркиз. — Настя может не успеть!

— …каждый житель Синегории, — продолжал басить воин, — присутствующий на означенной церемонии, получит титул почетного гражданина, передающегося по наследству. Кроме этого, их величества соизволят передать каждому из присутствующих три меры годового жалованья и освобождение от налогов и пошлин на пять лет…

— Во заливает, — усмехнулся Маркиз, — прямо как у нас на предвыборной компании.

— …кроме этого их величества, проявляя свою великую щедрость, безвозмездно устраивают праздничный пир и праздничные гулянья, которые будут длиться два дня с завтрашнего полудня…

Многие заулюлюкали и захлопали в ладоши.

— Как на футбольном матче, — возмущенно прошептал Маркиз, — глупые люди, как легко вас купить.

Он собирался покинуть дупло и отправиться в путь к Зелибору, но внимание его привлек большой кувшин, стоявший на длинной повозке и накрытый деревянной крышкой.

— Что это такое? — спросил он себя. — Уж не волшебный ли это напиток?

Несколько Кровавых Псов спрыгнули с лошадей и перенесли кувшин в один из домов.

— Этот напиток, — продолжал воин, — приготовил главный повар их величеств цариц Зелибора. Кувшин будет открыт завтра в полдень, когда и начнутся празднования. До тех пор его будут охранять мои люди.

Двое солдат, действительно, расположились рядом с кувшином и, судя по их серьезному виду, не собирались его оставлять. Командир вскочил на коня и с остальным отрядом быстро покинул деревню.

— Вот тебе на, — заохал Маркиз, — если волшебный напиток развезут по всей Синегории, то не хватит ни противоядия, ни моих сил.

Он очень расстроился. Посоветоваться было не с кем, Настя была уже далеко.

Маркиз решил действовать на свой страх и риск.

Он выжидал момент, когда Кровавые Псы, охранявшие кувшин с волшебным напитком, потеряют бдительность. Долго ждать не пришлось. Один из них подошел к лошади и стал поправлять седло, другой развалился тут же на земле и захрапел.

Маркиз, стараясь не дышать, подобрался к самому кувшину и попробовал приподнять крышку. Но она не поддавалась. К своему счастью он заметил на ней несколько маленьких дырочек, видимо служивших для вентиляции. Маркиз открыл клювом флакончик и капнул противоядие Вука в кувшин, а затем быстро скрылся за ближайшим кустарником. Кровавые Псы ничего не заметили.

На радостях Маркиз пропел веселую песенку и устремился к Зелибору, решив не пропускать по пути ни одной деревни.

— Сколько интересно в Синегории городов и деревень? — подумал он. — Надо будет посчитать.

По своей наивности Маркиз надеялся, что ему удастся обезвредить все кувшины с волшебным напитком. Как говорится, надежда умирает последней. Впрочем, другого варианта у него просто не было.

Зато у него была твердая уверенность в том, что Настя обязательно спасет Илью, и они все вместе отправятся домой в Красные Крыши. Жаль только без Отелло. Воспоминания о друге вывели его из себя, он наморщился и устремился вперед, выполнять ответственное задание.

Впереди показалось еще одно селение.

Маркиз проделал с кувшином то же самое, что и в первом, и устремился дальше.

Не успел он перевести дух, как увидел другую деревню. Все повторилось с невероятной точностью.

Таким образом, Маркиз летал от одной деревни к другой, пока не заметил, что у него заканчивается противоядие.

— Тоже мне, опытный экземпляр, — ругнулся он, вспоминая практичного Вука, — не мог побольше сделать.

От количества селений и деревень у него голова шла кругом, даже мозоли натер на груди. Он сделал все, что было в его силах.

Противоядия оставалось совсем немного. Что делать с ним он решил спросить у Насти. Она-то уж наверняка найдет выход.

Ночью он вернулся к домику Вука и Лелы, надеясь застать Настю.

И попал в самый неподходящий момент.

Вокруг дома расположилось несколько десятков Кровавых Псов. Они о чем-то громко говорили. Из двери вынырнула Лела, за ней дети, а следом за ними появился сам Вук. На нем не было лица. Очки слетели, плащ разорвался, на голове красовался огромный синяк.

— Умоляю, не трогайте семью, — причитал Вук, обращаясь к одному из воинов, — возьмите одного меня.

Но Кровавым Псам не было никакого дела до его причитаний. Они связали всех по очереди и рассадили по лошадям.

А дом, стоивший стольких трудов, запылал как свечка.

В свете пламени Маркиз увидел поникшие лица Вука и Лелы, на них было больно смотреть.

Маркиз бросился искать Настю, но ее нигде не было.

Страшные мысли пришли ему в голову, но он яростно их отгонял.

Дом добрых кротов сгорел, оставив после себя лишь горстку жалкого пепла.

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ,

в которой Настя попадает в Зал Испытаний

А случилось с семейством кротов вот что.

Когда Маркиз улетел с противоядием, Настя отправилась помогать Вуку и его друзьям. Ей не хотелось сидеть в бездействии и просто ждать.

Одна из дочек взялась ее проводить, потому что Настя ни за что бы ни нашла Вука в бесконечных темных подземных переходах.

К счастью, идти пришлось совсем недолго. Подземные дороги гораздо короче надземных. Они не петляют и не поднимаются в гору, не заводят в тупик и не кружат на одном месте.

Вук очень обрадовался Насте. Работа нашлась и для нее. Он научил ее управлять землеупаковщиком, а сам присоединился к своим помощникам, прокладывающим тоннель точно к Залу Испытаний.

Землеупаковщик заглатывал поступавшую землю, перерабатывал ее и превращал в твердые маленькие кубики, которые Настя складывала вдоль стен, чтобы они не мешались под ногами.

Тоннель медленно, но уверенно продвигался к Залу Испытаний. Работы велись без лишнего шума, чтобы изнутри заговорщиков никто не мог услышать. Но даже здесь, под землей, с каждым метром начало появляться ощущение тревоги, явно чувствовалось наличие магии, хоть и уже изрядно ослабевшей. Каково же было Илье, находившемуся в Зале Испытаний уже несколько дней.

Наконец, кроты достигли каменных стен.

Вук и его друзья согласно специальным чертежам точно определили месторасположение главной комнаты Зала Испытаний, где по всей вероятности находился Илья. Они пробурили несколько мелких отверстий в нижних плитах Зала, и увидели тусклый свет.

— Я чувствую, что он там, — прошептала Настя.

Вук и его друзья осторожно прорубили маленькое отверстие, чтобы Настя смогла через него пробраться в Зал Испытаний.

На этом их работа была закончена.

Все прислушивались к звукам наверху, не потревожили ли они кого-нибудь. Но все было тихо. Только стук Настиного сердца пробивался сквозь тишину.

— Вам необходимо поспать, — настаивал Вук.

— Что вы, — Настя и слушать его не хотела, — мне нужно поскорей увидеть Илью. Я знаю, если мы будем вместе, с нами ничего плохого не случится.

— Мы проработали очень много времени, — не унимался Вук, — утром вы можете сделать все, что пожелаете нужным.

— Я не могу ждать до утра, — Настя была непреклонна, и Вук перестал ее уговаривать.

— Что ж, удачи, — грустно сказал он, протягивая лапу. — Будьте очень осторожны. В случае чего мы к вашим услугам.

Они крепко обнялись. Вук чуть было не расплакался.

Она попрощалась со всеми его друзьями и подождала, когда они соберут весь свой инструмент и скроются за ближайшим поворотом. Ей предстояло встретиться с чем-то неизведанным и опасным, но она нисколько не чувствовала страха. Настя была полна решительности.

Вук тем временем оставил друзей на одном из подземных перекрестков и направился домой. Он был в приподнятом настроении и уж никак не мог ожидать, что там его ждут Кровавые Псы.

Они жестоко его избили, пытаясь узнать, где девчонка, но на этот раз он был нем, как рыба. Хотя, правды ради, рыбы в Синегории тоже разговаривали.

Кровавые Псы, не долго думая, решили отправить всю семью в главную тюрьму Зелибора. Тамошние надзиратели, владеющие самыми изощренными способами пыток, умудрялись развязывать язык самым стойким арестантам.

А Настя в это же время сидела в темноте и никак не решалась влезть в Зал Испытаний.

Сколько всего ей пришлось пережить за последнее время. Сейчас ей не хотелось терять последнюю надежду. А что если она не узнает Илью? А вдруг он изменился, или стал ужасным драконом?

— Перестань себя пугать, — ругалась она на себя, — ты ведь знаешь, что нет ничего на свете, что может остановить настоящую дружбу.

Она собралась с силами, тяжко вздохнула и смело полезла наверх. Свет факелов тут же ударил ей в глаза. Настя зажмурилась и стала пробираться на ощупь.

Зал Откровений оказался настолько огромным, что даже свет от огромного количества факелов не освещал его полностью.

Стены уходили высоко вверх, так что потолка совсем не было видно. А вокруг стояла гробовая тишина.

Вокруг Насти как по команде затанцевали тени, они превращались в невиданных существ и все время пытались ее схватить. Она старалась не смотреть на них и прижималась к холодной как лед стене.

Сердце готово было выскочить из груди.

— Ты нарушила наш покой, — прошипела одна из теней, подобравшись ближе всех к Насте.

— Кто вы? — вскрикнула Настя от ужаса.

— Мы призраки Зала Испытаний, — продолжала шипеть тень, стараясь дотянуться до лица девочки своей костлявой рукой. — Никто не может войти сюда без особого ритуала!

— Мне не нужен никакой ритуал, — Настя увернулась от ее руки, но при этом почувствовала как повеяло холодом.

Тени зашумели. Они заполняли собой все окружающее пространство, поднимались вверх, бросались на стены, стремительно падали вниз.

— Любой, кто войдет в Зал Испытаний, не пройдя особый магический ритуал, будет умерщвлен! — продолжала шипеть тень. — Мы хранительницы покоя, нам дана большая сила! Ты умрешь в муках!

Они пугали ее, и это им, к сожалению, очень хорошо удавалось. Но никто из них не мог до нее дотронуться. Настя обратила на это внимание и немного успокоилась.

— Нет у вас никакой силы, — сказала она с отвращением. — Вся ваша сила была в Оракуле. Теперь его нет. Уйдите прочь!

Тени еще больше зашумели, засуетились, забегали по Залу Испытаний. С такой невозмутимой уверенностью им пришлось столкнуться впервые в своей долгой жизни.

— Глупая девчонка! — шипела тень. — Мы убьем тебя! Попробуй сделать хотя бы шаг, и ты умрешь страшной смертью!

Неизвестно почему, но Настя перестала их бояться.

— Вы ничего мне не сделаете, — сказала она на удивление задорно. — На самом деле вас нет!

Тени дружно захохотали, слетаясь поближе к Насте. Они корчили рожи и мерзко шипели.

— Сделай шаг, всего один шаг, и ты узнаешь, что такое смерть!

Настя никак не решалась сдвинуться с места. Вдруг она не права, и призраки все еще опасны и способны ее убить. Но это была лишь секунда замешательства. Настя выхватила кинжал и храбро, ни о чем не жалея, бросилась вперед.

Призраки в панике расступились. Настя этого не ожидала, поскользнулась и, не удержавшись на ногах, упала на пол. Тени с шумом набросились на нее.

Было такое ощущение, будто она оказалась под холодным душем. Голова закружилась. Закрывая глаза и теряя сознание, она прошептала:

— Илья, где ты?

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ,

в которой Маркиз встречает старого друга, а праздник начинается

Ночь пробежала, как будто ее и не было.

Маркиз проснулся в плохом настроении. Отелло погиб, Настя пропала, семья Вука арестована, от противоядия осталась последняя капля, волшебный напиток доставлен в самые отдаленные районы Синегории, празднование вот-вот начнется…

С ума сойти.

Ему надо было на что-то решиться.

— Даже если Настя и проникла в Зал Испытаний, — размышлял он, — она все равно не сможет спасти Илью.

Но, несмотря на свои опасения, он решил довершить начатое дело. Будь, что будет.

— Лечу в Зелибор! Посмотрим, чья возьмет! — подбадривал он себя. — В память о моем друге!

Маркиз покинул развалившийся сарай, в котором пришлось заночевать, и отправился завершить возложенную на него миссию.

Все дороги Синегории, ведущие в Зелибор, были заполнены жителями, идущими на праздник. Люди улыбались, забыв о прежних невзгодах и неудачах. Пир, какой бы скверный он ни был, расслабляет людей, делает их добрей и податливей.

Простые жители направлялись в замок Воранов в надежде получить обещанные привилегии и вдоволь повеселиться. Телеги, лошади, мулы — все смешалось на подступах к Зелибору. Мужчины понукали женщин, женщины искали потерявшихся детей, а дети бегали по дорожной пыли в предвкушении долгожданных подарков. Шум, гам, перепалки. Сплошное облако долгожданного веселья зависло над дорогой, раздуваясь все больше и больше от вновь пребывающих путников.

Маркиз затерялся в таком столпотворении и вместе с потоком людей миновал железные, массивные, казавшиеся неподвижными, ворота Зелибора.

Замок был великолепен. Маркиз от удивления открыл клюв и глазел по сторонам, забыв, зачем он сюда прилетел.

Огромная площадь была до отказа заполнена народом. Крупнейшие футбольные поля не вместили бы такого количества людей. Все толкались и старались протиснуться как можно поближе к дворцу. Там, на широкой лоджии, выходившей на площадь, стояло два высоких трона, на которые с минуту на минуту должны были воссесть царские особы.

С разных сторон площади были расставлены большие чаны с волшебным напитком. Рядом располагались длинные столы, на которых стояла закуска.

Маркиз пробрался к одному из чанов, чтобы вылить в него последнюю каплю противоядия Вука. Охраны не было. Остался только молодой разливальщик, готовый в любую минуту приступить к раздаче напитка.

Маркиз достал флакончик и…

О, ужас! Вместо флакончика на веревке болтался жалкий осколок!

По всей видимости он разбился, когда Маркиз пробирался сквозь толпу. Взлететь он не мог, потому что Кровавые Псы и охрана, расположившиеся по всему периметру, зорко следили за ходом событий. Любое его неловкое движение могло привлечь их внимание.

Но теперь…

Маркиз впал в отчаяние. Хотя, честно говоря, противоядия все равно бы не хватило. Миссия, действительно, оказалась невыполнимой.

— Все кончено, — грустно произнес он и смешался с толпой.

А праздник только начинался; народ все прибывал и шумел.

Когда на площади не осталось ни одного свободного места, стражники закрыли ворота. Но остальным жителям, оставшимся у крепостных стен, не стоило расстраиваться, — там тоже все было готово к церемонии. Стояли бесчисленные столы с едой и выпивкой.

Наконец, под барабанную дробь на царской лоджии появились Чара и Мира. Младшая сестра выглядела великолепно, вызывая восторженные крики; ее красота ослепляла всю площадь. Чара, не смотря на богатый гардероб, выглядела на фоне сестры дурнушкой. Но от этого она не становилась менее заметной. Коварство и злость тоже бывают привлекательными, но только по-другому.

С новой силой поднялся шум. Народ громко приветствовал Воранов.

— Зачем им нужен был волшебный напиток? — пробурчал Маркиз. — Их и без него все любят.

— Это не настоящее веселье, — послышалось рядом.

Маркиз вздрогнул, с любопытством посмотрел на человека слева и опешил.

Рядом с ним стоял Кровавый Пес и усмехался.

Маркиз бросился наутек, но было поздно. Солдат схватил его за хвост и прижал к себе.

— Не бойся, — сказал он, усмехнувшись, — я тебя не выдам.

Он подмигнул Маркизу и сдвинул черный капюшон на затылок.

— Молчун?! — воскликнул Маркиз.

Да, да, это был Молчун, собственной персоной. Первый человек, встретившийся друзьям в Синегории.

— Ты что, записался в Кровавые Псы? — спросил Маркиз, пытаясь прийти в себя.

— А что мне оставалось делать, — весело оправдался Молчун, — иначе меня сгноили бы в тюрьме или повесили как врага Зелибора.

Маркиз не сводил с него глаз.

— Между прочим, быть Кровавым Псом мне даже нравится, — добавил он, поправляя одежду, — гораздо лучше, чем всю жизнь ловить рыбу.

— Как я тебя понимаю, — сказал Маркиз, — разбои, грабежи, убийства, кровь. Что может быть лучше!

— Не издевайся, пожалуйста. До этого пока не дошло. Лучше давай посмотрим на праздник.

— Смотреть, как одурачивают народ, мне не доставляет ни малейшего удовольствия.

— А ты думаешь, им это нравится? — спросил Молчун, кивая на толпу.

— Судя по их лицам, они в полном восторге!

— Если бы ты заглянул к ним в душу, то увидел бы, какая там кипит ненависть к Воранам!

— Еще немного, и они забудут про свою ненависть, как ты про свою рыбу! — Маркиз ни на шутку разозлился.

— На что ты намекаешь? — спросил Молчун.

Маркиз в общих чертах объяснил ему смысл происходящего. Он рассказал и про Оракула, и про волшебный напиток, и про Чару, и про Вука, и про то, что у него кончилось противоядие, и про Настю, пропадавшую неизвестно где. Словом, обо всем, что случилось за последнее время.

Молчун, нахмурившись, внимательно слушал.

Между тем праздник начался. Волшебный напиток разливался по кружкам, разбиралась закуска. Появились музыканты и танцоры. Народ глазел на представление и от души радовался.

— Так значит, ты говоришь, что Настя собиралась проникнуть в Зал Испытаний? — нахмурившись, спросил Молчун.

— Неизвестно добралась ли она туда, а если и добралась, что это изменит. Наша жизнь висит на волоске.

— То-то я думаю, зачем Чара усилила охрану в Зале Испытаний, — Молчун о чем-то задумался.

— Вот что, — решительно сказал он после минутного раздумья. — Я отправляюсь ее спасать!

— Я с тобой! — завопил Маркиз.

— Нельзя, — спокойно произнес Молчун. — Тебя сразу же заметят и убьют!

— Прикажешь оставаться здесь и умереть в ожидании?

Молчун погладил его, усмехнулся и сказал:

— Для ожидания ты слишком умен. Постарайся что-нибудь придумать.

Он отпустил Маркиза и смещался с толпой.

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ,

в которой почти ни о чем не говорится

— Вот и все, моя дорогая сестричка! — сказала Чара, взирая на то, как народ с удовольствием распивает волшебный напиток. — Наша власть обретает ярых сторонников. Через несколько минут они все будут готовы за нас умереть!

Царица подняла руку. Снизу послышались радостные крики. Толпа приветствовала ее.

Чаре не терпелось сказать речь.

Музыка стихла, танцы прекратились. Все взгляды устремились на нее.

Царица была в ударе. Ее красноречию позавидовал бы любой политик.

О чем только она не говорила: о великой царской преданности своему народу, о благосостоянии, которое всех ожидает, о великодушии царственных особ, о трудолюбии своего народа, о великих задачах, стоящих перед ними, о сплоченности всех социальных слоев населения, и даже о дружбе, любви и будущем.

Народ рукоплескал ей. Овации не смолкали минут десять.

Затем, по приказу царицы, вновь зазвучала музыка и начались танцы.

— Глупцы, — повернулась она к Мире. — Завтра же мы отменим все праздничные указы. Я обдеру их как липку. Они будут работать, не покладая рук. Самая лучшая власть та, у которой всегда есть любящие ее рабы. Они будут носить нас на руках. Затем мы соберемся с силами и начнем войну против Гадарии. Нам не будет равных. Этот день стоит запомнить. Он войдет в историю Синегории, как день рождения великой империи!

Она гордо сидела на троне, раздуваясь от возбуждения и тщеславия.

— Ты умеешь говорить с народом, — улыбаясь, заметила Мира.

— Добавь к этому свою красоту. С ней мы будем не только сильны, но и привлекательны.

Сестры засмеялись. Им оставалось всего ничего — поймать и уничтожить маленькую девчонку. А сделать это, было теперь совсем не сложно.

— С минуты на минуту ее схватят, — заверила сестру Мира, — можешь не сомневаться.

Чара быстро проглотила всю еду, стоявшую перед ней на столе, и заскучала.

— Пожалуй, я оставлю тебя, — сказала она, загораясь от новой мысли, — меня ждут в Гадарии.

— Ты не хочешь остаться на празднике? — удивилась Мира.

— Думаю, ты и одна прекрасно справишься со всей церемонией. А мне хочется повеселиться в другом месте.

Она незаметно скрылась во дворце, чтобы поскорей отправится в Красные Крыши и продолжать свои безобразия, приносившие ей неописуемую радость.

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ,

в которой смелый поступок Маркиза ставит все на свои места

После исчезновения Молчуна, Маркиз не находил себе места.

Кувшины с волшебным напитком быстро пустели. Народ изливался в любви и преданности своим царицам. На это нельзя было смотреть без слез. Но что оставалось делать? По крайней мере, в Синегории это происходило насильственным путем, поэтому было вполне объяснимо. Хуже, когда тоже самое случалось по доброй, переходящей в глупость, воле.

Маркиз заметил, как Чара покинула царскую лоджию. Ему показалось, что без нее Мира стала выглядеть еще красивей и, главное, приветливей.

— А ведь они не пьют волшебный напиток! — сделал он про себя вывод.

И потерялся в собственных мыслях. Ну, конечно, представлялся прекрасный шанс! Чем разгуливать, или, вернее, разлетывать, без дела, боясь попасть на глаза Кровавым Псам, уж лучше попробовать рискнуть.

— Что будет, если Чара и Мира выпьют волшебный напиток? — соображал он. — Не станут же они любить себя еще больше? Может быть…

Маркиз решился на дерзкий эксперимент. Терять было нечего. В его голове созрел план, оставалось только дождаться Чару. Но, к несчастью, она все никак не возвращалась.

Стало душно. При полном отсутствии ветра, духота была невыносимой, тем более при таком скоплении народа.

Маркизу надоело ждать старшую из сестер, а время стремительно убегало.

Он подлетел к одному из чанов с волшебным напитком и затаился, благо, что разливальщик был уже навеселе и не очень строго следил за подходившей к нему публикой.

Маркиз выждал момент, когда разливальщик отвлечется, и быстро набрал в клюв волшебного напитка.

— Только бы не проглотить, — подумал он про себя, — вторая любовь мне не к чему.

Он стал протискиваться к царской лоджии. От сильных и постоянных толчков, он едва сдерживался, чтобы не глотнуть напиток, хотел было ругнуться, но вовремя передумал.

Оказавшись у самой лоджии, Маркиз стал высчитывать наиболее безопасный маневр, ведь кругом была охрана.

Мира почти не притрагивалась к пище. Но, к счастью для Маркиза, она вдруг отломила кусочек масляного пирога и положила его на свою тарелку. Более подходящего момента могло больше не представится.

Маркиз, что было сил, устремился сначала в сторону, а потом вспорхнул вверх. Его не сразу заметили, ведь он был очень маленького размера.

На какое-то мгновение он оказался точно над Мирой, подносившей в этот момент пирог ко рту.

Он изловчился и неуловимым движением, вопреки всем законам аэродинамики, спикировал на царский стол и окропил пирог волшебным напитком. Мира ничего не заметила и с удовольствием проглотила пирог.

Не заметила она, усыпленная торжествами, так заметили царские коршуны, зорко следившие за происходящим. Они мгновенно подали знак об опасности, и уже десятки глаз Кровавых Псов устремились на Маркиза.

Когда он, казалось, находился уже на достаточно безопасном расстоянии, стрела, пущенная ему вдогонку, пронзила его на вылет. Маркиз даже не вскрикнул. Он рухнул на землю и потерялся в пыли танцующей и кричащей толпы.

Инцидент остался никем не замеченным. Веселье продолжалось, как ни в чем не бывало.

Однако задуманное Маркиз исполнил с блеском.

После съеденного пирога, у Миры закружилась голова. Но не от переутомления. С ней происходило что-то странное, какое-то внутренне движение меняло ее сознание.

Она вдруг стала другим человеком. Перед глазами пробежала череда воспоминаний, человеческих лиц, знакомых и незнакомых. Она начала по-другому думать и даже говорить. Изменения привели ее в восторг, но в то же время лишили малейшего движения. На некоторое время оцепенение овладело всем ее телом и даже мыслями.

Но минут через пять, она пришла в себя и окончательно почувствовала, что стала не такой, какой была до этого.

Ее лицо стало серьезным и бледным. Глаза растерянными и печальными.

Она подняла руку. В одно мгновение площадь замолчала. Воцарилась тишина, в которой было слышно даже пролетающих мух.

Мира никак не находила подходящих слов, но сказать ей хотелось многое.

— Заверяю вас, — медленно произнесла она, — что с этого дня в Синегории прекращаются все войны.

— Так больше не с кем воевать! — послышалось из толпы.

— С этого дня, — продолжала Мира, — каждый из вас решает свою судьбу сам. Я объявляю свободу передвижения, свободу торговли, и свободу профессий. Отныне только царский суд будет разрешать все возникающие конфликты.

Стояла гробовая тишина. Никто ничего не понимал.

— Завтра будет издан обширный проект кодексов, в котором будут перечислены новые законы Синегории. А сейчас с праздником! Продолжайте веселиться!

Минуту все в полном недоумении смотрели друг на друга. Потом каждый стал переспрашивать, не ослышался ли он. Когда Мира села на трон, всем стало понятно, что она не шутит. Толпа запела и затанцевала с новой силой.

Эксперимент Маркиза дал потрясающий эффект, — Мира влюбилась в свой народ!

Она стала той милой девушкой, которой когда-то была. Волшебный напиток, который она сама изготовила, и который предназначался вовсе не ей, разрушил над Мирой все магические чары.

Но самое главное, она вспомнила, что любила…

— Где принц Ярек? — спросила она у Смыка, главного придворного, стоявшего неподалеку.

— Его готовят к казни, ваше величество, — робко ответил Смык. Старый слуга прекрасно понимал, что происходит с его царицей.

— К казни?! — вздрогнула царица и побледнела еще больше. — Немедленно отведите меня к нему!

В сопровождении охраны и Смыка, она направилась в подземные казематы, где держали опасных заключенных.

Дверь камера долго не открывалась.

Мира нервничала и от ожидания щелкала пальцами.

— Успокойтесь, ваше величество, — шепнул ей Смык, — теперь все в ваших руках.

— Спасибо, Смык, — поблагодарила она слугу и осторожно вошла в камеру.

Охрана и Смык остались ждать снаружи.

В камере было душно и сыро. В углу стояла каменная кровать, на которой лежал царевич, отвернувшись к стене.

— Что, уже пора? — хриплым упавшим голосом спросил он, не оборачиваясь. — Хотите сделать подарок Воранам?

— Это я, — тихо произнесла царица.

Царевич обернулся, пытаясь рассмотреть своего посетителя. В камере было темно, и он не сразу разобрал, что это Мира. Но, узнав ее, он поднялся с кровати, и тут же скривился от боли. Чтобы стоять, ему пришлось опереться о стену.

Только теперь Мира смогла его рассмотреть. Он был ранен, — из левого плеча через несвежую повязку сочилась кровь, голова была наспех перевязана старой тряпкой, а на бледном от боли лице виднелись засохшие шрамы. Он едва держался на ногах. И лишь его глаза продолжали блестеть привычным загадочным светом, возвращавшим Миру во времена далекой юности.

— Что угодно вашему величеству? — спросил царевич приглушенным голосом, полным боли и отчаяния.

Мира не нашлась, что сказать. Она с грустью смотрела на царевича, хотела заплакать, но не смогла.

— Ты ранен, — наконец, произнесла она, чтобы сказать хоть что-то.

— С каких это пор, ваше величество, вы обращаетесь к царственным особам на ты? — спросил Ярек, улыбнувшись.

— С очень давних, — ответила Мира.

Царевич поднял голову, чтобы заглянуть в ее глаза, но тень легла на лицо царицы.

— Меня ждет казнь. Если вы хотите что-то сказать говорите, я очень устал.

Мира все никак не решалась.

— Я переменилась, — выдавила она из себя.

— Переменилась? — царевич рассмеялся. — Зачем вы это мне говорите?

— Затем, что я люблю тебя! — вскрикнула царица и бросилась Яреку на шею.

 

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ,

в которой происходит настоящее чудо

Настя очнулась от сильного толчка. Словно кто-то тряхнул замок.

Было светло и ей казалось, что она проспала целую вечность.

Она поднялась с холодного пола, вспоминая события ночи, и огляделась по сторонам. В центре стоял стеклянный купол, по которому бегали серебряные блики.

Настя подбежала к нему и увидела Илью, лежавшего под стеклом с закрытыми глазами. Ее поразил цвет его лица — серый, как камень. И все тело его казалось каменным, а лоб начал покрываться мхом.

В ярости она выхватила кинжал, разбила стеклянную крышку и принялась нервно стряхивать осколки.

Обхватив двумя руками ладонь Ильи, она старалась ее согреть. Но это у нее не получилось. Окаменелое безжизненное тело ее друга оставалось холодным и неподвижным.

Она достала из своего мешка флягу, подаренную ей Вуком, и вылила содержимое на губы Ильи, но он никак не отреагировал. Красный напиток стекал по его щекам и капал на пол.

— Не то, — шептала Настя, — все не то.

Она вспомнила, что в сказках, для того чтобы кого-то спасти, надо обязательно его поцеловать.

Настя закрыла глаза и поцеловала Илью в щеку. Ей казалось, что после этого он должен тут же вскочить и немедленно попросить прощения за то, что ей приходится прибегать к таким изысканным способам оживления.

Но Илья продолжал лежать на стеклянной кровати, не подавая признаков жизни.

Тогда она набралась храбрости и, покраснев, поцеловала его в губы. Но и после этого Илья не ожил. Все было безрезультатно.

Она уселась на полу и задумалась. Главное, что она теперь была с ним, и это ее немного успокаивало. Но что было делать дальше и как спасти Илью, она не знала.

Вдруг она услышала звук шагов. Они приближались. Настя поднялась и схватила кинжал. Именно сейчас ей по-настоящему стало страшно. Бежать уже было некуда.

Двери распахнулись, и она увидела Кровавых Псов. Никогда еще Настя не видела их так близко. Пять человек обступили ее со всех сторон. Они были под два метра ростом, с огромными ручищами и длинными мечами. С ними был их предводитель — Варул, самый страшный из всех, с горящими от злости глазами и с почерневшей от жестокости кожей.

— Брось кинжал, девчонка! — крикнул Варул. — Он тебе не поможет!

Настя отступила к стене, но кинжал не бросила. Она на секунду закрыла глаза, словно хотела попрощаться со всеми своими близкими.

— Взять ее! — скомандовал Варул. — Живо!

Кровавые Псы бросились к ней.

— Стойте! — раздался вдруг голос в дверях. — Не трогайте ее!

Настя увидела еще одного Кровавого Пса, достававшего из ножен огромный меч. Капюшон закрывал его лицо, но голос показался ей очень знакомым. Настя присмотрелась; ну, конечно, обрадовалась она, это был Молчун — веселый человек с добрым сердцем. Только, что он здесь делает? И почему на нем одежда Кровавого Пса?

— Это еще кто такой? — обернулся к Молчуну Варул.

— Меня зовут Молчун, и я хочу, чтобы вы отпустили девочку.

— Это не твое дело! — резанул воздух Варул. — Вернись на свой пост и займись делом!

Молчун быстрым движением сбросил черный плащ и, озарив Настю дружественной улыбкой, повторил свое предложение, чтобы девочку оставили в покое.

— Убейте его! — заорал Варул, в ярости источая искры.

Кровавые Псы кинулись на Молчуна, надеясь тут же разнести его в клочья. Они привыкли, что им мало кто мог оказать сопротивление. Но в данном случае, они просчитались. Молчун одним едва заметным легким движением сразу же проткнул двух воинов, не дав им ни секунды на размышление.

После этого он отступил немного назад и, выставив вперед меч, приготовился к новой комбинации приемов.

Воины, оставшиеся в живых, наступали с разных сторон, на этот раз уже более осторожно, с намерением действовать наверняка. Молчун спокойно отбивался от них, быстро вращая мечом.

Варул, почуяв неладное, в два прыжка настиг Настю, схватил ее и сдавил горло. Настя не могла даже вздохнуть. Все происходящее напомнило ей старые фильмы о рыцарях, в которых злой персонаж никогда не становится победителем. Но то в фильмах, а в жизни, чаще всего, бывает наоборот.

Молчун тем временем выбил меч из рук воина, который был особенно настойчив, и нанес ему тяжелое ранение. Второй воин со страха попятился к двери, защищаясь насколько это позволяло его мужество, но Молчун не оставил ему ни шанса и после короткой борьбы свалил на пол.

Затем он стал медленно приближаться к Варулу.

— Брось меч! — ревел тот. — Иначе я убью ее!

Почернев от ярости, Варул отступил к двери, но был полон решимости.

Молчун прекрасно знал, что если он бросит меч, главный конунг убьет их обоих, но он все же опустил меч на пол и расставил руки в стороны.

— Отпусти ее!

— Ты слишком многого хочешь! — рявкнул Варул и вскинул меч, чтобы обрушить его на безоружного Молчуна.

Настя закрыла глаза. Столько крови она видела впервые и была готова упасть в обморок в любую секунду!

Вдруг всем своим телом она почувствовала, как Варул сильно дернулся, и в туже секунду подумала, что Молчун не выдержит его удара. Но удара не получилось, Варул закричал от боли, непроизвольно оттолкнув Настю от себя.

Молчун, живой и невредимый, поймал ее и прижал к себе. Настя обернулась и вскрикнула от радости.

На спине Варула сидел Отелло, вцепившись ему в шею и грозно сверкая глазами. Молчун, не теряя ни мгновения, бросился ему на помощь.

— Ты жив! — закричала Настя.

Блеснул меч Молчуна, и Варул побледнел, размяк и всем телом рухнул на пол. Только тогда Отелло отпустил его шею и, виляя хвостом, подбежал к Насте.

— Милый Отелло, откуда ты взялся? — радостно смеялась она, обнимая его и целуя.

— Меня освободила царица Мира, — ответил Отелло. — После того, как я рухнул в пропасть, меня подобрали Красные Псы, и посадили в тюрьму.

— Бедняжка, — Настя не отпускала его из своих объятий. — Тебе было больно?

— Немного, — ответил Отелло и тут же спросил. — А где Маркиз?

Настя хотела ответить, но не успела.

— Он тяжело ранен.

На пороге стоял Смык с грустным видом.

— Что с ним? — в один голос выкрикнули Настя и Отелло.

— Его подстрелили Кровавые Псы, — ответил Вианор и рассказал, как все произошло.

— Это я во всем виноват, — проговорил Молчун, склонив голову, — бросил его там одного. Он сказал, что ты здесь и тебе требуется помощь. Надо было взять его с собой.

— Ты ни в чем не виноват, Молчун, — сказала Настя. — Наоборот, это мы должны благодарить тебя за твою помощь! Ты храбро сражался.

— Неужели это твоя работа? — спросил Смык, кивая в сторону мертвых Красных Псов.

— Угу, — кивнул Молчун.

— Где ты научился так сражаться?

— В молодости я зарабатывал на жизнь наемником, участвуя во всех войнах Синегории, а когда мне это надоело, стал ловить рыбу, — ответил Молчун.

За спиной Смыка появилась царская свита. Впереди шли Мира и Ярек. Они сияли от счастья.

— Что здесь произошло? — спросила царица.

Смык поклонился и рассказал все, что знал. Кивнув, Мира распорядилась вынести трупы.

Настя вцепилась в Отелло и зло посмотрела на царицу. Она ничего не понимала. Откуда, вдруг, такая перемена в Мире, еще совсем недавно пытавшуюся ее уничтожить? И почему царевич Ярек светится от счастья?

— Не смотри на меня так, — улыбаясь, произнесла Мира и протянула Насте руку, — я уже не та коварная особа, что была раньше. Твой друг Маркиз сумел изменить меня, а вернее, сделать прежней. Волшебный напиток снял все магические чары, наложенные на меня сестрой. Правда, при этом он сам пострадал. Но наши лекари не дадут ему умереть. Можешь не беспокоиться.

— Правда? — Настя смотрела на царицу и не могла отвести взгляд, настолько Мира была красива и величественна.

— Сегодня мы объявим о помолвке, — сообщила Мира всем присутствующим, — и праздник будет продолжаться! Приглашаю всех к царскому столу. Нам есть, о чем поговорить!

Все радостно двинулись к выходу, сначала охрана, за ней царевна с царевичем, за ними Смык и Молчун. А Настя и Отелло не двигались с места.

— Что же вы не идете? — обернувшись, спросила царица.

Настя печально на нее посмотрела.

— А как же Илья? Его нужно спасти!

Воцарилось молчание.

Они забыли о мальчике, который лежал в центре зала, и не шевелился.

Мира решила исправить ошибку. Она подошла к Насте, опустилась перед ней на колени и обняла.

— Милая Настя, — произнесла она тихо, — ты совершила великий подвиг, о котором будут говорить наши потомки. Ты спасла Синегорию от коварства и лжи. Ты соединила два любящих сердца. Мы никогда этого не забудем.

— Но как же Илья? — взгляд Насти умолял царицу о помощи.

— Я знаю как тебе тяжело. Но ты должна быть мужественной. То, что произошло с твоим другом, называется отложенной смертью.

— Что это означает?

— Он умер раньше своей смерти.

— Как это?

— Он отдал свою любовь, а в этом случае наступает смерть самого высокого уровня. Даже если бы волшебный напиток испарился, это бы ему не помогло. Он умер, мое дитя. И здесь не поможет никакая магия. Как невозможно оживить мертвый камень, так же невозможно оживить и его.

Настя превратилась в белую мумию. Она ничего не понимала и не видела. Только неведомый туман окутывал ее и прятал от посторонних. А затем полилась тихая музыка, похожая на ту самую, которая играла у нее в саду. Забыв обо всем на свете, Настя склонила голову.

Мира тихо поднялась с колен.

— Пойдемте, — обратилась она к остальным, — она хочет с ним попрощаться. Помолвку придется отложить, а праздник отменить.

Дверь закрылась. Все вышли. В зале остались только Настя и Отелло, который распластался на полу рядом с ней и жалобно скулил.

Настя не чувствовала под собой ног. Они стали ватными и совсем ее не слушались.

Добравшись до каменного постамента, Настя обняла Илью и слезы сами потекли у нее из глаз. Она не могла их остановить. Отелло закрыл лицо лапами, чтобы не видеть, как его хозяйка рыдает от горя.

А слезы катились и катились по ее щекам. Она всхлипывала, и что-то хотела сказать. Но слезы заглушали все.

Кто знает, сколько Настя плакала. В таких случаях время как будто останавливается или начинает вести себя не совсем обычно, — наверно, тоже переживает. Природа, вообще, достаточно сентиментальна по своему устройству, любое зло, пусть даже самое великое, никогда не находит у нее поддержку.

И, о чудо! Свершилось, то, что не должно было свершиться!

Слезы капали и капали, собираясь в небольшое озерцо на груди Ильи. Сначала он шевельнул пальцами, а потом широко открыл глаза. Он дышал! На лице появился долгожданный румянец, а все тело наполнилось теплотой.

Настя смотрела на это чудо в полном изумлении, не веря своим глазам!

Илья приподнялся и посмотрел на нее. Улыбка радости озарила его лицо.

— Настя! — воскликнул он. — Что ты здесь делаешь?

Разве могла она что-то объяснить. Она обхватила его своими руками и долго не отпускала.

Отелло метался по залу как сумасшедший.

 

ГЛАВА СОРОКОВАЯ,

в которой все складывается хорошо и появляется профессор Нечитайло

В связи со столь чудесным исцелением Ильи, царица Мира все же решила не отменять праздник.

Было объявлено о помолвке, и праздник продолжался с новой силой.

Новость пронеслась по всей Синегории со скоростью ветра. А что могло быть более радостным? Все пели и плясали.

Настя вместе с Ильей расположились за царским столом на самых почетных местах. Были приглашены все их друзья.

Не забыли и про Вука и его семью, томившихся в самой глубокой тюремной камере. Однако царский стол не мог вместить всех гостей, и Мира распорядилась поставить еще один.

Когда Илья услышал полностью всю историю, которая приключилась с ним и его друзьями, он долго не мог есть и говорить. И все время с опаской поглядывал на Миру, но вскоре расслабился и поддался всеобщему ликованию.

Маркиз с перевязанным крылом сидел на коленях у Насти и все время пытался ее ущипнуть, ему казалось, что она совсем про него забыла.

Отелло в полголоса переговаривался о чем-то с Молчуном, а потом они оба весело смеялись.

Принц Ярек, казавшийся самым счастливым человеком на празднике, посмотрел на Настю и весело ей подмигнул.

— Чара не выходит у меня из головы, — сказала вдруг Мира, став на мгновение грустной. — Моя сестра сгорит от злости, если узнает, что здесь произошло.

За последними событиями о Чаре как-то забыли, а напрасно. Она оставалась очень опасной.

— Надеюсь, она не появится сегодня в Зелиборе, — добавила Мира несколько неуверенно, взглянув на Ярека счастливыми глазами.

— Она не посмеет разрушить нашу радость! — воскликнул царевич, взяв руку царицы. — Я не допущу этого!

— Ты ее плохо знаешь, дорогой, — ответила Мира, — от нее можно ждать чего угодно.

— Разве она все еще сильна, чтобы справиться с вами? — спросила Настя у Миры.

— К сожалению, у нее столько коварства и магии, что их может хватить на несколько Синегорий, — ответила она и осторожно добавила. — Если только…

— Что если только? — переспросила Настя.

— Если только вы не встретитесь с ней в Гадарии, — закончила свою фразу Мира, — там она не обладает такой силой как здесь. Но это очень опасно.

— А что мы должны сделать?

— С ней нужно просто встретиться, — Мира посмотрела на Илью. — Увидев Илью, настоящего Илью, она потеряет возможность вернуться в свое собственное тело и ее магия растает.

— А что произойдет потом? — спросил Илья.

— Она не сможет вернуться в Синегорию, а превратится в одно из безобидных животных и потеряет память.

— Значит, она как бы погибнет?

— Да, — сказала Мира, но в ее голосе послышалось сожаление. — Все-таки она моя сестра и мне не очень этого хочется. К тому же, без ее кристалла вы не сможете вернуться назад.

— Тогда нужно готовиться, чтобы достойно ее встретить, — вскочил принц Ярек.

— Только не сейчас, — Мира нежно на него посмотрела, — доставь мне удовольствие побыть вместе с тобой.

Настроение за царским столом несколько ухудшилось, но не надолго. Плохие мысли поселяются в нас на короткое время, чтобы мы не расслаблялись.

— Так хочется домой, — шепнула Настя Илье на ухо.

— И мне, — ответил он. — Я очень по нему скучаю.

Смык, все это время стоявший недалеко от царского стола и наблюдавший за правильной подачей блюд, подошел к детям и, направив в толпу свой палец, сказал:

— По-моему вас все время завет тот странный мужчина.

Они устремили свои взгляды в указанном направлении. Действительно, мужчина необычного вида все время жестикулировал пальцами, пытаясь привлечь к себе внимание и, казалось, злился от того, что его никто не замечает. Он даже пытался кричать, но его не было слышно.

— Кто это? — спросила Настя. Она не могла его узнать, но лицо ей явно кого-то напоминало.

— Постой, — присмотрелся Илья, — да ведь это же профессор Нечитайло!

— Не может быть? — Настя вскочила со своего стула.

Илья оказался прав, протискиваясь сквозь толпу, к ним приближался профессор Нечитайло.

Он не был похож на самого себя, если бы не Илья, Настя ни за что бы его не узнала.

Мира подала знак, и стража пропустила профессора к царскому столу.

Вид у него, надо заметить, был ужасный. Лицо осунулось, плечи обвисли, руки были такими худыми, что еле поднимались, одежда висела на нем словно была на несколько размеров больше.

— Что с вами, профессор? — воскликнула Настя.

Он обнял детей, искоса поглядывая на царский стол.

— У вас одна кожа да кости, — сказал Илья, рассматривая профессора. — Где вы пропадали?

— Если вы позволите мне немного перекусить, я вам все расскажу, — ответил он ссохшимися губами.

Его усадили за стол между Настей и Ильей. Казалось, любой порыв ветра может сбросить его со стула. Он, закатив глаза, с огромным аппетитом уплетал все, что ему подали на тарелке, и судорожно глотал напитки.

Все с неподдельным изумлением смотрели на него и сгорали от любопытства.

Наконец, Нечитайло съел достаточно много, чтобы не улететь из-за стола и принялся рассказывать.

— Если бы вы знали, дорогие мои, во что превратились Красные Крыши! Разумней будет сравнять их с землей и построить новый город, чем пытаться все исправить. Эта проклятая ведьма нанесла им непоправимый ущерб.

Под столом Настя наступила ему на ногу.

— Царица Мира ее родная сестра, — прошептала она.

— Вот как! — удивился профессор. — Прошу прощения, ваше величество, — постарался исправиться он, — но ваша сестра, по правде сказать, заслуживает намного худших эпитетов.

— Не надо извиняться, профессор, — печально произнесла Мира, — моя сестра того стоит.

— Да, и я говорю. Что она там натворила! Просто уму не постижимо!

— Но как вы оказались здесь, профессор? — спросил Илья.

— После того инцидента в доме Насти, она обезумела. Пыталась меня убить! А после той злосчастной аварии, которую она устроила, я попал в больницу. Но, к счастью, травма оказалась пустяковой. Я сбежал из больницы. Она повсюду меня искала! Тогда я решил выйти в открытое море! Там-то она меня не найдет. Я давно не обращался с лодкой, но кое-что удавалось. Меня несколько дней носило по морю. Запасы продовольствия закончились. Я потерял ориентир. Ну, думаю, смерть наступает. Но вместо этого мне пришла в голову одна замечательная мысль. А что если воспользоваться заклинанием? Если через него могут проходить дети, значит и я смогу, если сброшу лишние килограммы, все равно ведь есть было нечего. Так я и сделал. Подождал еще несколько дней, пока совсем не исхудал. И вот я здесь!

Все зааплодировали и больше всех Настя.

А затем она принялась рассказывать ему о своих приключениях, а он слушал, продолжая набирать утраченные килограммы.

— Профессор, если вы будете есть с таким же упорством, вы не сможете вернуться в Гадарию, — пошутил принц Ярек.

Все засмеялись.

— А знаете что, — вытираясь салфеткой, произнес профессор, — все так удачно сложилось, что меня стали посещать странные мысли. Ум ученого устроен весьма своеобразно. Самое важное для него это наука. Что если я попрошу вас позволить мне остаться в вашем царстве?

— Мы будем только рады, — ответила Мира.

— Здесь столько всего интересного, что хватит на сотню докторских диссертаций, — пояснил профессор и спросил. — Кстати, а что означает слово Гадария?

— С древнего, это страна без магии, — ответила Мира. — Хорошо это или плохо, судить не нам. Но есть еще один перевод, Гадария — это страна, подарившая спасение.

Настя толкнула профессора.

— Заклинание осталось у вас?

— Конечно, вот оно.

Нечитайло достал потертый лист пергамента и протянул его Насте.

— Значит, мы можем вернуться домой! — закричали дети.

 

ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ,

в которой друзья прощаются с Синегорией

Быстро стемнело. Царский стол перенесли в тронный зал. Но есть уже никто не хотел, за исключением бедного профессора. Предстоял вечер прощаний. Настя и Илья, под одобрительные возгласы Отелло и Маркиза, решили немедленно вернуться домой.

— Я прекрасно вас понимаю, — Мира говорила с нескрываемой грустью. — Может быть, задержитесь на денек, я еще толком вас не отблагодарила.

— Спасибо, — ответила Настя, — но мы не выдержим еще одного дня.

Царица скрылась в своей комнате. Она что-то хотела передать Насте.

Молчун был немногословен, он пожелал им удачи и щелкнул Маркиза по носу.

Семья Вука, в полном составе, обступила Настю с Ильей. Они натараторили кучу пожеланий, запомнить которые не представлялось возможным.

— Мы будем вспоминать вас, — заставив всех замолчать, произнес Вук и по очереди обнял своих новых друзей. Лела при этом расплакалась.

Нечитайло стоял в стороне с кружкой теплого напитка, напоминавшего ему ром, и разглядывал на стене какие-то надписи. Его пытливый ум не оставался без работы ни на минуту.

— Профессор, может быть, вы с нами? — спросил напоследок Илья.

— Еще увидимся, — ответил Нечитайло, прижав к себе детей. — Смотрите осторожней с Чарой, как бы чего не вышло.

Принц Ярек нагнулся, чтобы заглянуть в глаза своих спасителей.

— Жаль, что князь Борил не дожил до этой минуты, — сказал он с досадой, — он бы гордился вами.

Они расцеловались, и в этот момент в зал вошла царица Эсидора.

Она протянула Насте письмо.

— Передай это моей сестре, — сказала она. — Если оно ее не остановит, тогда…

— Понимаю, — произнесла Настя и взяла Илью за руку.

Мира встала в центр тронного зала и громко произнесла:

— Мы решили внести небольшие изменения в устройство Синегории. Крот Вук отныне назначается главным придворным инженером.

Лела запрыгала от восторга, а Мира продолжала:

— Молчун отныне становится командующим царскими войсками, с правом изменения знаков отличия.

— Не мешало бы поменять черный цвет на более светлый, — вставила Настя. — Красные Псы такие страшные!

— Не беспокойся, — добавила Мира, — в ближайшее время у них будет совсем иной вид деятельности. Мы приступаем к строительству нового города на берегах священного озера Вандыш!

— Ура! — закричали все.

Мира подняла руку и продолжила:

— Отныне он будет носить название Гадарион! На его гербе будут высечены четыре фигуры: девочка, мальчик, собака и попугай!

Друзья были польщены таким почтением. Остаться в памяти целой страны — это не так уж мало. Жалко было расставаться, но впереди ждал родной дом.

Попрощавшись со всеми еще раз, Настя, Илья, Отелло и Маркиз приготовились вернуться домой.

Но поскольку заклинание не могло перенести сразу четверых, сначала отправилась Настя и Отелло, а следом за ними Илья с Маркизом.

Тронный зал наполнился разноцветными огнями. Когда они растаяли, все увидели, как по щеке Миры сбегает маленькая слеза.

 

ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ,

в которой Чара становится обычной вороной, а в приключения никто не верит

Вернувшись в Красные Крыши, друзья нашли Чару в опустевшем городском парке.

Она гордо и быстро шагала по дорожке, разглядывая окрестности.

Илья даже присвистнул, когда ее увидел, — копия он. Разница была только во взгляде: у Чары он был злым и холодным.

— Не мудрено, что отец не сразу отличил ее от меня, — прошептал Илья.

Они спрятались за большим платаном и, еле дыша, стали ждать удобного момента. Отелло и Маркиза с ними не было — риск, в данном случае, был неуместен.

— Как договорились, — шепнула Настя, — когда махну рукой, ты выходишь.

— Может, я сразу выйду, вдруг она что-нибудь опять сотворит, — Илья боялся за Настю.

— А как же письмо, — ответила она, — я же обещала Мире показать его Чаре.

Она выбралась из-за дерева и вышла на дорожку, оказавшись за спиной у царицы. Та продолжала шагать, ничего не замечая.

Настя набралась смелости и окликнула ее.

Чара от неожиданности вздрогнула и резко обернулась.

Она уставилась на Настю и как будто не узнавала ее.

— Ты здесь?! — прошипела она через мгновение, да так, что у Насти заложило уши.

Чара быстро приближалась, зеленея от ярости. Настя почувствовала, как у нее подкашиваются ноги; даже сейчас она страшно ее боялась. А вдруг Илья прав, и Чара опять сотворит что-нибудь ужасное, и придется опять начинать все заново? Кто знает, чем все это может кончиться.

— Вредная девчонка! — приближаясь, шипела Чара. — Как ты здесь оказалась?

— Вам письмо, — стараясь не нервничать, произнесла Настя и положила на землю конверт, после чего отошла в сторону, не спуская с Чары глаз.

— Что за ерунда? — удивилась царица, но конверт подняла. Она-то уж точно никого не боялась, могла и подождать минутку.

Развернув пергамент, она стала быстро читать.

— Что!!! — воскликнула она и отбросила его в сторону. — Идиотка! Моя сестра полная дура! Она заплатит за это!

Она кинула взгляд на Настю полный гнева и ярости.

— Это все ты, поганая девчонка! — крикнула она и бросилась к ней.

Чара решительно не хотела прислушаться к словам своей родной сестры. Отступать было некуда.

Настя взмахнула рукой, и в ту же секунду рядом с ней появился Илья.

Чара опешила. Она открыла, было, рот, чтобы выкрикнуть еще одну гадость, но не смогла. Ее движения стали заторможенными, ноги еле передвигались, в животе поднялось какое-то урчание. Она почувствовала себя легкой, почти парившей над землей.

Еще немного и на глазах Насти и Ильи она превратилась в большую ворону, похожу на ту, что залетела ночью к Илье. Дети словно завороженные наблюдали за превращением злой царицы, хотя и были к нему готовы.

Ворона тем временем, пробежалась немного по дорожке, потом взлетела и, громко каркая, полета в сторону моря. На том месте, где она только что стояла, лежал небольшой кристалл ярко-зеленого цвета.

Только теперь Настя и Илья могли успокоиться. Получилось все, как и обещала Мира. Жаль, конечно, что она потеряла сестру, но, согласитесь, другого варианта просто не было.

Подняв кристалл и обнявшись, Настя и Илья побрели к выходу из парка, где их с нетерпением ждали Отелло и Маркиз.

В природе все сразу как-то быстро поменялось.

Выглянуло солнце. Тучи разбежались от него в стороны и, как показалось друзьям, устремились вслед за Чарой. Еще немного, и крыши домов зарумянились, посветлели. А это означало, что период дождей прошел, и наступали солнечные и радостные деньки, по которым все давно соскучились.

Друзья не чувствуя под собой ног весело и с криками неслись на улицу Кипарисов.

Родители встретили их жаркими объятиями. За всю жизнь Настя не целовала столько раз своих родителей.

— Как я вас люблю! — только и приговаривала она.

Илья взлетел на плечи Александру Петровичу и не слезал оттуда, пока у отца не заломило шею.

Все устроились в гостиной Шмелевых. Настя и Илья сели напротив. Им не терпелось рассказать взрослым о той удивительной и страшной истории, которая с ними приключилась.

Начал Илья, а продолжила Настя. Они не останавливались больше двух часов, подробно описывая все события, даже самые незначительные, случившиеся в Синегории.

Взрослые слушали их с восторгом, не разу не прервав, но… не верили им.

Они не верили ни в существовании Синегории, ни в то, что Илья чуть не погиб, ни в то, что Настя его спасла, ни даже в Чару, которая на глазах у всех издевалась над Красными Крышами. И уж тем более они не могли поверить, что при всем при этом с ними находились Отелло и Маркиз и могли, о чудо, разговаривать на человеческом языке.

— Хорошо, а как же погода, которой отродясь не было в нашем городе? — спросил Илья.

— Бывают в жизни катаклизмы, грядет глобальное изменение климата, — ответил Александр Петрович и, глянув в окно, добавил. — И не долго, собственно, это длилось.

— А как же вы не заметили моего отсутствия? — спросила Настя, надеясь сразить родителей наповал.

— Дорогая, — сказала мама, — утром нам позвонила твоя воспитательница из детского лагеря и сказала, что ты направляешься домой.

— Не знаю никакой воспитательницы! — крикнула Настя. Ее поражало толстокожесть родителей и особенно их неспособность поверить в реальные вещи и события.

— Ну-ну-ну, не расстраивайся, — проговорил ее отец, — не сердись, все хорошо, ты прекрасно отдохнула.

— А где по вашему были Отелло и Маркиз?

Родители переглянулись.

— Они были у бабушки, и только сегодня их привезли, как раз к твоему возвращению, — сказала Ксения Игоревна.

— Этого не может быть! — Настя топнула ногой. — Они были с нами!

— Ну и прекрасно, пусть будет по-твоему, — согласно кивнул Станислав Борисович.

— А профессор! — вспомнил Илья. — Разве вы не помните профессора?

Шмелевы пожимали плечами, никакого профессора они не помнили.

— У нас был один профессор, — осторожно произнесла вдруг Ксения Игоревна.

— Вот видите! — обрадовался Илья хоть одной зацепке.

Но Ксения Игоревна объяснила:

— Он попросил снять у нас комнату, но мы ему отказали. Не хватало, чтобы он устроил в нашем доме свою лабораторию.

Оставался последний аргумент. Настя достала заклинание и кристалл и важно всем показала:

— А это что, по-вашему, подделка?

Александр Петрович поднес кристалл и пергамент к глазам и, внимательно их изучив, спокойно произнес:

— В моем детстве, каких только заклинаний не было! А уж о кристаллах и говорить нечего!

Все. Аргументы кончились. Дети не могли ничего доказать.

— Вы рассказали прекрасную историю, — произнес в заключении Станислав Борисович, — а теперь вас ожидает вкусный ужин и море подарков!

Настя и Илья переглянулись. Отелло и Маркиз умирали со смеху. Жаль, что теперь они не могли говорить, это было бы лучшим доказательством правдивости их истории.

— Может, нам и вправду все это почудилось? — спросил за столом Илья.

— Ты что, — зашипела на него Настя, сдвинув брови, — отказываешься от собственной истории? Мы же с тобой прекрасно знаем, что это было на самом деле. Погоди, завтра мы обязательно им докажем, что это не выдумки!

Илья кивнул. Маркиз сел ему на плечо, а Отелло забрался к Насте на колени.

Несмотря ни на что всем было хорошо и весело.

 

ГЛАВА ПОСЛЕДНЯЯ,

в которой Настя получает от Миры письмо, из которого следует, что предстоит новое путешествие в Синегорию

Спустя год после описываемых событий, в конце осени, когда на море появились белые лебеди, а тишина начала сковывать Красные Крыши своим благоразумием, Настя проснулась раньше, чем обычно.

Отелло привычно дремал на краю кровати, а Маркиз забился в игрушечный домик и мирно похрапывал.

Настя подошла к окну и залюбовалась лебедями. Они напомнили ей о волшебной стране, в которой ей пришлось побывать, но в которую так и не поверили родители. Настя повернулась, чтобы незаметно для своих друзей юркнуть в дверь и спуститься вниз, но остановилась как вкопанная.

На столе лежал белый конверт. На нем не было ни адреса отправителя, ни адреса получателя.

Она раскрыла его и достала маленькую волшебную открытку, от которой поднялся знакомый цветочный аромат, заполнивший собой всю комнату.

Настя стала читать.

Здравствуй, милая Настя!

Твой знакомый профессор пишет под мою диктовку, поскольку ему еще не удалось обучить меня писать на вашем языке.

У нас все хорошо. Город, названный в вашу честь, заполняется первыми жителями. Говорят, что это будет самый прекрасный город в Синегории.

Чара так и не появилась, значит, она не прислушалась к моему совету. Очень жаль.

Молчун оказался очень талантливым военным руководителем. Теперь все хотят служить под его командованием.

Вук превратил Синегорию в настоящую цивилизованную страну. Теперь и магия не нужна. Из Зелибора в Белогорье можно теперь попасть за двадцать минут.

Профессор обещает скоро покинуть нас. Сейчас пишет эти строки и плачет. Скучает. Собрал материал на несколько книг.

И самое главное. У меня родилась дочь. Мы решили назвать ее в честь тебя. Впервые в Синегории появится иностранное имя.

В связи с этим событием мы приглашаем тебя и всех твоих друзей к нам в гости. Надеюсь кристалл с заклинанием еще у вас.

Будем ждать с нетерпением.

Внизу стояла царская печать и красивая размашистая подпись.

Настя несколько раз перечитала письмо, а затем спрятала его в карман платья, решив немедленно показать Илье. Может быть, он захочет совершить еще одно маленькое путешествие.