Место, где обитал Калуф, было очень таинственным и опасным. Его окружал непроходимый темный лес. Между деревьев вились колючие кустарники, сросшиеся друг с другом в сплошную непреодолимую стену.

Сюда редко кто приходил, и даже воздух в окрестностях был пропитан магией и зловониями. Здесь никогда не было света, а тишина, кружившая вокруг, сковывала все растения в каком-то мрачном оцепенении.

Оракул Калуф слыл очень древним существом. Никто не знал, сколько ему лет и откуда он взялся; из поколения в поколение переходила легенда, что он жил вечно и всегда оказывал решающее влияние на жизнь в Синегории.

Он рос из-под земли всеми своими каменными руками-щупальцами, скрывавшими от посторонних взглядов все его естество. Груду камней, земли, глины, травы, листьев и множество других предметов, оседавших в этом месте столетиями, — вот что собой представлял Оракул.

Ведьма Оздунда оставила сестер ждать поодаль, а сама подошла к жилищу приготовить все необходимое для колдовства. Оракул требовал к себе подобающего отношения.

Когда все было готово, сестры вошли в огромную и холодную пещеру. Спертый гнилой воздух тут же ударил им в лицо. Они бывали здесь и раньше, но при этом всегда чувствовали сильную головную боль.

Оздунда развела длинный церемониал, чего так не любила Чара. Старшая царица была человеком действия, поэтому ее раздражали долгие приготовления.

— Поторапливайся, старая ведьма, — понукала она Оздунду.

Но, не смотря на всю ее торопливость, оставалось только ждать, когда Оракул, наконец, соизволит подать голос; кроме всего прочего, он был еще и очень вредным существом — мог заставить ждать себя часами.

Но на этот раз он не стал испытывать терпение царственных особ, сразу весь задрожал, заклокотал словно вулкан, и глухим протяжным голосом произнес:

— Я уже давно жду вас…. Подойдите поближе и слушайте…

От его голоса переворачивало все внутренности, тело наливалось свинцом и хотелось провалиться сквозь землю.

— Нам нужен твой совет, — произнесла Чара, — чтобы…

— Не перебивай…, — прошипел Оракул. — Твоя самонадеянность меня удивляет?

По пещере пробежал ветер возмущения; зашелестели листья и задрожали камни.

— Мне было видение… — нерешительно вставила Мира.

— Твое видение ничто! — Оракул был недоволен. — Чепуха! Минута слабости!

Вдруг он задумался, словно что-то вспоминал, вжался в землю и продолжал:

— Слышали вы о Гадарии?

— О Гадарии? — в один голос спросили сестры, переглянувшись между собой.

— Хотя, зачем я спрашиваю, что вы можете о ней знать…

— Нет, нет, — попыталась успокоить его Чара, — мы слышали о ней, а кто-то из наших предков, кажется, там побывал. Не та ли это страна, где нет волшебства?

— Отсутствие волшебства не самое худшее для Гадарии.

Калуф поднялся выше.

— Давным-давно, когда в Синегории не было династий, одному из жрецов было позволено попасть в Гадарию. Он был первым, кому это удалось. Там его магия почти полностью пропала. Он был осужден на смерть, но из жалости его спасла одна женщина, с помощью которой ему удалось вернуться назад. За это он даровал ей и всему ее потомству великую силу любви — единственное, чем он мог отблагодарить чужестранку.

Оракул надулся, как мыльный пузырь, и выплюнул из своего чрева зеленый кристалл величиной с детский кулак.

— При помощи этого кристалла одна из вас сможет попасть в Гадарию. Для этого нужно верхнюю грань кристалла повернуть против часовой стрелки. Вы попадете туда, куда хотите попасть. Я помогу вам навсегда захватить власть в свои руки, но и вы должны будете исполнить мое желание.

Чара трусливо подобрала кристалл, который засиял в ее ладони яркой небесной звездой. Оракул продолжал сотрясать своим голосом пещеру:

— Слушайте меня внимательно. В Гадарии вы попадете в город с названием — Красные Крыши. В одном из домов на Кипарисной улице проживает мальчишка. Он является последним и единственным носителем древней волшебной любви. Стоит его любовь замешать на магии Воранов, и она спасет вас от всех бед. Каждый, кто выпьет этот магический напиток, станет любить вас больше собственной матери. И все его потомки будут продолжать любить вас и ваших потомков до скончания времен. Вам больше не нужны будут войны, вам не потребуется магия. Ваша власть станет безграничной. Все будут подчиняться вам из-за любви, беспрекословно. Но запомните, мальчишка должен попасть в Синегорию по своей собственной воле. Он должен сам отдать вам свою любовь. Иначе напиток не будет действовать.

Оракул что-то еще говорил, плевался и клокотал. А Чара, несмотря на головные спазмы, уже плела паутину в своих мечтах и едва не выронила из рук зеленый кристалл. Мира же внимательно слушала и запоминала каждое слово Оракула, стараясь ничего не упустить.

— В последнее время ко мне пришли страшные видения, — продолжал Оракул. — Я вижу, как чистые воды стекают с гор. Вижу, как они подтачивают мои корни. Вижу, как умирает мое тело. И перед моими глазами все время девчонка с длинными каштановыми волосами. Она хочет моей смерти. Она убивает меня! Вы должны избавиться от нее, уничтожить!

— Скажи, где ее найти? — спросила Чара, потирая руки.

— Я лишь вижу ее…. И вы, увидев, узнаете ее… Она будет недалеко от мальчишки… Она все время рядом с ним…. Найдите и убейте ее!

В сестер полетели ошметки глины и мха. После чего Калуф затих и медленно, незаметно, ушел под землю, или, скорее, врос в нее, растворился во множестве камней и веток.

Сестры в смешанных чувствах покинули пещеру. Но теперь-то они знали, что им делать. И это нужно было сделать, как можно скорей.

Чара сгорала от нетерпения попасть в Гадарию, она и слушать не хотела Миру, предлагавшую все хорошенько обдумать.

— Я заполучу этого мальчишку и уничтожу девчонку, а ты приготовишь волшебный напиток. Как раз к торжествам по случаю коронации нашей династии все будет готово. А после того, как мы наведем порядок здесь, в Синегории, мы посмотрим, что делать с Гадарией. Не так ли?

— Верно, — ответила Мира. — Почему только Калуф не рассказал нам этого раньше?

— Оздунда уверила, что эти разговоры начались у него совсем недавно. Не думай ни о чем. Главное, что теперь у нас есть прекрасная возможность стать настоящими властителями всей Синегории.

Им было радостно это осознавать. Настолько, что Чара немедленно объявила смертный приговор нескольким десяткам осужденным, томившимся в темницах Зелибора.