© Юрий Станиславович Чайка, 2017

ISBN 978-5-4483-1125-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

 

Пролог. Обращение

Мы привыкли достигать совершенства. И под «мы» я подразумеваю всех людей. Насколько бы разные не имел взгляды каждый житель планеты, все лишь складывается в одну картину, чье полотно почти однородно по цвету. Градиент наших привычек и индивидуальностей гаснет, превращаясь в серое пятно. Эти законы пишет сама природа и человек, подчиняясь им, соблюдает баланс жизни. Но разве природа может остановить такого перфекциониста, который действует ради священной выживаемости и божественному отвлечению от труда? Увы, не может. Склонности к покорению всего неизведанного кормит потребительское общество. Со временем полотно человечества выцветает, правда, в противоположную сторону. Душа чернеет. Хотя как бы несвойственно мне, рационалисту по своим принципам, говорить о душе, время утверждает обратное. Но речь идет не о человеческой душе. Страх и любовь ведомы не только живым существам. В те времена, когда человек начал игру в Бога, демократия правила всей планетой. Равенство поглотило все остальные идеи. Может быть, даже ценой самобытности. Не знаю, что будет у вас за окном, когда вы будете ленно просматривать эти строки. Человечество вымрет, и эти рукописи будут читать другие расы, которые возьмут за пример эту историю невежества? Внутри я всем сердцем надеюсь, что это не так. Что моим сородичам по планете откроется более глубокий смысл своего существования, чем обрекание себя на вечный отдых. Культуры и этикет сменятся, я знаю. Но те основы, которые заложены предками, могут остаться! И если генетика не сможет это сделать, я постараюсь напомнить самостоятельно ту историю, что теперь отдана на растерзание времени.

 

Глава первая. Эмоции — прутья клетки нашего разума

Отвлекаясь от сути, занавешивая кульминацию моего события, до коего далеко, красивыми словами, я хочу начать с непосредственного участника всего действия. Я даже рискну, рассказав вам обо всех тайнах связанных с этим героем. С ним и мной. Это была дружба, которая повидала всякое. Но не всякий сможет ее понять или даже представить. Ее звали Кэбби. Кэбби Саммерфол. Приятная женщина, которая стала отражением моих эмоций по ту сторону границы пола. Скажу банально, но не было человека, понимающего меня так сильно. Я провел рядом с ней около двадцати лет, и так и не узнал некоторые аспекты ее жизни. Даже место работы, возраст, когда есть о чем поговорить, то более обычные вопросы становятся ненужными. Это сопоставимо со всем. Когда тебе нужна оболочка, внешний вид, то ты стараешься следить за этим, остальное не является обязательным. Но вот когда ты ищешь больше, чем яркий отблеск твоего величия, создаваемый твоей вещью, та самая вещь перестает ей быть по определению. Для того небольшого счастья нужно немного. Лично мне — один хороший человек. И один приятный диалог на ночь. Романтика вечера, даже ее запах, даже голос — не нужны. Лишь смысл, который она собирает из тысячи тысяч слов. Она это умела.

Всех нас постигнет смерть. И бессмертные существа обречены на безвременный поиск своего смысла. Своего человека, который будет сменяться через столетия. Я нашел свой смысл в смертной оболочке. Зацепиться за жизнь, за один волосок, последний, перед вечным падением в объятия последнего страха. Величие смерти меня взбудораживает. Она заставляет преклонить колени миллионов, высекая тысячи. И нет болезненней для природы противостояния, чем битва человека против смерти. Мы обрекли себя на еще более медленную смерть, сумев преодолеть порог жизни в пару столетий. Рост населения был колоссальным. От двадцати миллиардов планета дошла до ста. Но большее количество людей повлекло на большую социальную разрозненность. Легко найти друга по интересам, но интересов стало так много, что успеваешь разочароваться в человеке быстрее, чем привыкаешь к нему. Кэбби разделяла со мной этот взгляд на жизнь. Но скорее от того, что свыкнулась с этим. Она немного устала направлять меня на другую сторону. Там, где нет той черноты внутри и снаружи, да и целиком. Видеть мир ярче из-за сострадания к нему — это довольно редкая черта. Когда я говорил ей о смерти, она лишь говорила, что суждение о ней напрасны. Она говорила, что если представить вечную жизнь, то с этим откроются невероятные возможности исследования, которые длятся десятилетиями. Время, а не смерть, является преградой для человека. Хотя я считал, что смерть всегда права, она находила в себе силы вспоминать о юношестве, проведенном среди пепла малой ядерной войны. Это была слишком больная тема. Плохие воспоминания делали ее настоящей. А хорошие позволяли ее уму сохранять объективность в любой ситуации.

Вот кем она была. Страдалицей прошлого, чьи кошмары времени делали ее разум таким, какой он есть. Но был определенный переломный момент, который наша дружба должна была пережить. Это слишком сложно, чтобы объяснять в двух словах. Я до сих пор копаюсь в архивах памяти, чтобы понять, как до такого могло дойти. Наши встречи были каждый четверг. Я брал билет до большого заповедника и отправлялся на левитроне. Это огромный пассажирский поезд, путешествующий по воздушным магнитным полям. Буквально иллюстрация из книг прошлого — машина, парящая в воздухе. Уже к концу недели город начинает надоедать. Его постройки, наполненные смыслом гигантизма, пронизывающие небо небоскребы, шпили которых, кажется, доходили до космоса. И сейчас, пока я вижу за окном такие здания, соединяющиеся огромными проходами, открытыми площадями на высоте нескольких километров над уровнем моря, я вижу одновременно миллионы людей, ступающих по своим делам, по своим развлечениям. Поэтому такая суета и праздность начинает надоедать. Городской однообразный ландшафт — лишь смесь стекла, металла и бетона. Во время путешествия к большому заповеднику я даже не видел удаляющихся огоньков из окон — скорость поездки была настолько высока, что не было даже небольших оконцев в транспорте. И это даже снова напоминало старый добрый город. Ни я, ни Кэбби не могли это больше выносить. Хотя бы один день, один вечер, один диалог без всего этого.

Она опаздывала на пару часов. Или я на этот раз пришел слишком рано. Не было смысла смотреть на часы, когда встреча назначена в размытый промежуток времени. Вечер. Солнце только должно уходить за горизонт, но я уже впотьмах, ибо оно давно скрыто за серым бетоном. Я стоял под пятнадцатым вантовым мостом через единственную реку этого места. По сути, здесь не было ничего настоящего. Искусственная река и зелень вокруг, никогда не были на этой широте. Но сделано все было достаточно атмосферно. На территории пары тысяч гектар собрано самое большое разнообразие флоры. Животных нет как уже полсотни лет. Я не успел застать их величие. Поэтому мне оставалось ощущать лишь одно удовольствие от биоразнообразия деревьев и кустарников. Они заполняли берега Фестрелы — могучей реки здешних мест. Ее перекрывают тридцать два неповторимых моста, каждый из которых был памятником предыдущих культур. Но они даже не обладали собственными именами — их знали лишь по порядковым номерам. Такие мосты-памятники были необычайно прекрасны. На некоторых были чудные барельефы старых эпох. Другие веяли старинным деревенским очарованием — такие маленькие мостики стояли в самых узких частях Фестрелы. Другие мосты были отголоском недавней эпохи постиндустриализма. Арочные и висячие, бетонные и вантовые — они в основном создавались для вида, хотя и полностью выполняли свое предназначение, все равно были настоящими артефактами человечества. Хотя и зазря, ведь почти никто этим не интересовался.

Прошло довольно много времени с моего приезда. Я успел обойти половину парка и с наступлением ранней темноты засобирался домой. И невольно посмотрел в сторону города, где красно-багровый свет обводил контуры зданий. Мне так хотелось увидеть закат. Настоящий закат. Кэбби мне говорила, что это очень красиво, когда Солнце скрывается за полосой моря и бескрайней степи. Она вообще много чего могла рассказать. Желание познания тоже объединяло нас. Только в отличие от меня, она исследовала мир, в общем. Хотя ее рассказы были в основном о прошлом. Но судя по ним, прошедшие десятилетия и даже столетия были не так уж плохи. Даже и не предполагал, откуда она все это знала. Будто все это было от первого лица, будто она сама была участником всех тех событий, начиная от войны. Но тогда она так и не сказала мне ничего. Она не пришла. И я сильно волновался по этому поводу. Я хотел остаться до последнего, дождаться, но тело неумолимо устало от одиночества, ему хотелось хотя бы мнимой кампании. Даже сама Кэбби говорила, что не стоит перечить знакам желаний. Если бы не она, я бы долго сопротивлялся своим желаниям, находясь в расстройстве от несовершенных ошибок. Вместо этого теперь есть опыт, который все-таки весомее сожаления. Поэтому я решил послушать ее и в этот раз. Я снова сел в левитрон и в мгновенье ока очутился дома. А делать больше и нечего, как пойти куда-нибудь развеяться. Я сразу вспомнил старый паб, как я любил его называть. Скорее это было малое кафе, где я мог спокойно подойти к любому и познакомиться. Это был паб для одиноких людей. Здесь продавали выпивку для начала разговора и старались создать атмосферу социальности. Огромная овальная барная стойка, стулья по мановению руки меняли свое положение. Точнее, по мановению разума, ведь изначально паб уже знает твои интересы и буквально знает с кем свести, а для остальных есть ручное управление, под сиденьем стула. Но посетителями этого бара были отнюдь не изгои общества. Здесь обитали слишком общительные люди, которые не имели в своем кругу настоящего друга, поэтому искали вновь и вновь. По-настоящему одинокие люди любят свое одиночество, даже если они одиноки с кем-то. Быть с кем-то и считать себя счастливым, лучше, чем пребывать в пабе каждый день для поиска себя. Итак, я снова выпил. Снова познакомился. Даже не запомнил их имен. Это были два парня, которые искали себе кампанию девушек на вечер. Я им помог, пригласив сюда своих знакомых подруг. Они были не против. А мне и не тяжело. Меня тоже звали на ночную прогулку. Только чего я там не видел? Романтика каменных джунглей для меня давно ушла. Возможно, где-то внутри я состарился до такого состояния, что мне достаточно одного человека рядом. И пусть это один друг, зато настоящий. С меня хватило алкоголя, ведь мне могли выписать штраф за нахождение в столь пьяном виде. А сильнее мне и не нужно. Просто притупить одиночество на день. Пары бокалов будет вполне достаточно. Дома я получил сообщение от нее. Она больна, переживает, ее лихорадит. Но ей кажется, что все не просто так. Она просит найти меня что-нибудь для нее, ибо сама не может, так как находится на лечении. Я согласился. Мы уже проделывали это несколько раз. Мы знали ключи личного доступа к биоматериалам. Эти личные документы давали доступ к регистрации везде в большой сети. Я провел половину оставшейся ночи, штурмуя различные источники медицинской информации. Потом перешел на неофициальные. А потом и вовсе в темную сеть. Там запрещалась любая регистрация без биоматериалов, поэтому пришлось рискнуть собой. Но мне отказали в доступе, по неясным причинам. Мне стало очень интересно и пришлось нарушить основное наше правило — не использовать непроверенные источники. Я открыл ключи шифрования личных данных Кэбби и ей разрешили вход. Это был проект очищение и ей предоставляли медицинскую помощь как особому лицу. Какому? Я и сам не знал, поэтому все ее приключение началось от моего безрассудства. Надеюсь, она простила меня хотя бы перед уходом из жизни. Ну а сейчас, я, вдохновленный тайной нашего вполне открытого мира, решил докопаться до истины. «Придется обойти всех темных знакомых», — тогда подумал я. И вправду пришлось. Будущее дарует миру новые профессии. И переделывает старые. Она мне говорила, что раньше на государственной службе находились хакеры, они пытались добыть любую информацию в старых сетях, конечно, старых для современного прогресса. Теперь-то сеть еще больше и сложней, она перевозит любой вид информации. И биометрические параметры — лишь начало всего пути будущего. Знавал я одну даму, преуспевшую в фальсификации таких документов. Это было почти нереально — ведь пришлось бы составлять целого человека со всеми составляющими, ибо по-другому никак. Таких людей звали некрологи, ибо они пользовались данными уже не живых людей. Не знаю, как делала она, но тут ее любовь к сложным задачам стала ключом ее работы. Она обещала сделать все к следующему вторнику. По-дружески, ведь иначе мне пришлось бы отдать столько, сколько не стою я сам. Быстро отпечатал сообщение Кэбби, она была рада, что я смог ей помочь. Ни слова о своей авантюре с некрологами. Она не должна знать. Иначе бы я снова получился бы небольшую поучительную дискуссию о вреде моих редких авантюр.

Прошла неделя. Я получил мои вторые документы и узнал адрес необычайной клиники для особенных людей. Оказалось, что она находится на нулевом уровне. Это пол нашего города, где среди осевых колонн, на которых держится наша жизнь, похоронно прошлое. В прямом смысле. Здесь опустевшие постройки, которые не сочли нужным снести, пустынные дороги с машинами прошлых десятком поколений. Так себе я представлял нулевой уровень. Мрачный, ибо свет здесь скрыт от глаз нашим добрым городом. Пустынный, ибо кто тут надумает жить. Обесточенный, ибо это было бессмысленно содержать подвал, в который никто не зайдет.

Пришлось заглянуть к Кэбби, ведь она еще не хотела из принципа опускаться в столь опасное место. И после тщательных уговоров, она согласилась пойти ради ее же блага. По пути она говорила о чистильщиках — особых надзирателей здешних мест.

— Они имеют все полномочия для устранения любых целей, которые встретятся им. На нулевом уровне запрещено находиться. Он составляет основу города, где нет никого из живых.

— Но ведь кто-то добыл эту информацию, — ответил я. — Как они выглядят? Может это трехметровые колоссы, которые одной ногой втопчут нас в землю?

— Нет. Скорее всего, нет. Властям, конечно, нравится гигантизм, но это бессмысленно. Скорее это бывшие штурмовые группы.

— Расформированные военные?

— Нет, военные слишком давно ушли из спектра услуг. Это полиция.

— Полиция? В этом месте? Будто это наркопритон прошлого.

— Кто знает, что там. Судя по тому, что они обосновываются в запрещенном месте, им больше негде. Я думаю, их постоянно отлавливают.

— Тогда зачем им регистрация через наши официальные данные? Разве им не проще, если бы все было анонимно?

— Тут ты прав. Поэтому у меня и возникают сомнения.

— Думаешь ловушка?

— Ну, уже бессмысленно об этом думать. Ты-то уже зарегистрировал нас. Теперь только вперед.

Последнее было весьма кстати. Мы уже подошли вплотную к основному лифту. Через него можно было перейти на любой из десяти уровней. По площади он небольшую комнату, потому что путешествие между уровнями занимает очень много времени. Пара кресел, диван, телевизор. Все ради того, чтобы чувствовать себя как дома и не заметить поездку. Таких лифтов полно — по несколько сотен на квартал. В них не бывает много людей, точнее вообще никогда не бывает. Люди редко покидают свои этажи, а уж уровни переходят вовсе единицы. Кроме того, лифты движутся внутри несущей оси, причем все одновременно, так что проблем с затором движения тоже не наблюдается. Мы вошли в лифт и просто сидели в ожидании приезда на нужный уровень. Прямого проезда на нулевой этаж не было, но на первом обитали проводники — лица, способные за отдельную плату провести в самые разные запретные места. Нас уже встречала одна дама, улыбающаяся, видать, от счастья видеть нас здесь. Одета она была в своеобразно футуристический комбинезон. И честно говоря, это производило впечатление дешевой постановки.

— Ох, рада видеть вас здесь, господа, — наконец, она заговорила.

— Надо же, угадал — ответил я ей в ответ, — давайте опустим разговорную часть и перейдем к делу. У моей подруги была лихорадка с необычными симптомами, а вы знаете, куда нам обращаться.

— Ах да, подруга, — она повернула лицо в ее сторону — Вы, полагаю, Кэбби Саммерфол. Мы вас тут ожидаем. А вот вы, молодой человек не ведомы мне, — сказала она даже не глядя в мои глаза.

— Я Мор, Антони. Я тоже вам передавал свои биометрические данные. А вот вы даже не представились.

— Меня зовут Марта, я ваш сопровождающий. Я знала, что вы не сможете спуститься ниже самостоятельно, поэтому я тут.

— Это конечно, все хорошо, но время не ждет. Не пора нам пройти в ваше царство чудесных технологий?

— Вы правы, Антони, пора.

С этими словами она повела нас вперед. Нас ждал на краю уровня, судя по всему нелегальный левитоид — мобильный брат левитрона. Дорога была не очень долгой. Но, в отличие от поездки на левитроне, в его меньшем брате окна открыты. Я видел уходящий город, который блистал в лучах утреннего солнца. От зеркальных стен отражался свет для освещения площадей и малых парков. В переходах вскоре погаснут лампы. Но мы не увидим сегодня солнца — мы уходим под город. Нужно узнать, что ждет нас там, во тьме, среди чистильщиков и старого мира, который раньше населяли люди прошлого.

С минуты мы летим в полной тьме. На транспорте нет фар, и я все больше удивляюсь профессионализму пилота. Кроме того, у пилота нет никаких приспособлений на голове, чтобы хоть как то нащупать воздушный коридор.

— Марта, вы можете ответить на один вопрос. Как наш чудный водитель справляется с управлением? Вы продаете имплантаты?

— Ох, вы так мало знаете о жизни. Сегодняшний день будет для вас открытием. Но все-таки отвечу так — он видит мир немного иначе, чем человек. Да и ощущает мир в целом немного по-другому тоже.

Тем самым она поставила меня в тупик. Конечно, было предположение, что это программируемый робот или даже киборг. Но такие технологии не подвластны даже при нашем времени. Я знал о том, что Кэбби немного обиделась на меня. Я снова влип в авантюру с фальшивыми документами. Снова с другим именем. И я даже знаю, что прямо сейчас она хочет все выговорить. Но молчит. Знаю почему. Мы прекрасно понимаем друг друга. Если я не я, то не стоит никому говорить. Даже на ушко. Даже шёпотом. Даже без слов. Мы всегда держим тайны друг друга глубоко за зубами. Одного ее взгляда мне хватило, чтобы ощутить вину за свои действия. Я отвернулся к окну и наблюдал тьму на протяжении всей поездки по тоннелю. Впрочем, это тоже было не долго. Левитоид вырвался из воронки, и его кабина залилась искусственным светом. Мы словно попали в прошлое. Вместо руин и караульных я видел тысячи огней вдали.

— Что это?

— Царство Морфея. Наша личная штаб квартира. Это только третий сектор. Они все одинаковы, но их цели не менее важные.

— Это вообще легально?

— Ну, Совет одобрил строительство на этом уровне.

— Вы о каком совете? Парламенте?

— О, да вы многого не знаете. Что ваше правительство? Я вам раскрою тайну вашей жизни, все эти показательные лидеры — подставные лица Совета Будущего. Тише, я вам объясню. До высадки десять минут, думаю, я управлюсь. Знаете малую войну? Она была поводом для идеального мира, который подписали двести с лишним стран. В руинах четырнадцать мегаполисов, зато ни одного конфликта после. И все, потому что возникла необходимость в могущественном арбитре, который не будет вовлечен в интересы любой страны. Самые богатейшие люди, лучшие умы и просто гении того времени стали секретным правительством. Пока на одном конце палки была демократия и мир, на другом Совет Будущего держал твёрдой рукой каждого лидера за горло. Все было прекрасно, если не считать новую демографическую яму. Миллиард человек, почти одна десятая часть работающего населения была уничтожена. Поэтому возникла нужда в идеалах.

— Эм, культурные рамки? — поинтересовалась Кэбби

— Ха, нет, что вы. Идеалы это разумные машины с программой личности, интегрированные в человеческий социум для поддержки работы. Да, что я говорю вам, вы и мы и есть Идеалы.

— А почему именно Идеалы?

— Мы быстрее учимся, усерднее работаем. Мы те, на ком стоит почти вся экономика и ресурсообеспечение. В нашем разуме исключены любые психические заболевания, наше мышление очищено от всех темных мыслей. Любой человек мечтал бы стать одним из нас. Мы олицетворяем идеал.

— При том никто и не знает, что вы вообще существуете, — вмешался я.

— Верно, правительство не хочет новых расовых войн. Человек — существо социальное, и он постоянно ищет себе общего врага. Несомненно, создание, превосходящее его по умениям, будет делать человека угнетенным. Все мы прекрасно знаем, что на улицах творился бы хаос. Нас бы искореняли при выходе из дома особо завистливые личности, коих всегда находится много.

— Ну, это закономерно. Весьма мудрое решение по интеграции помощи людям.

— Именно. Но к определенному моменту наша оболочка начинает подводить, из-за сбоев энкефала — нашего вместилища мозга, мы выглядим заболевшими, притом синдромы могут быть просто неясными, словно это онкология. Понимаете, биологические процессы в человеке совершенны как процессы живого организма. Но для того, чтобы Идеалы были помещены в человеческое общество безвредно для последних, нужно чтобы они, ну то есть мы также болели, имели недостатки, имели свою память, друзей. Они нас очеловечивали. Все эмоции и привычки были занесены извне. Когда мы испытываем страх, радость, желание, то это проявляется лишь внешне. Но уже этого хватает, для внутреннего чувства. Это устроено по принципу условного рефлекса. Мы теперь актеры, не знающие ничего, кроме своей роли. Но заржавевший от кривых человеческих болезней разум наш очищается здесь. Это место — самое технически продвинутое место во всем мире. Мы продаем свои идеи правительству, на что они разрешают нам здесь находиться. Ну, а чтобы было больше идей, нужно больше ученых рекрутов. Чтобы стать поистине Идеалом, нужно очистить свой разум о всего человеческого. Поэтому вы здесь, как и все мы.

Левитоид приземлился на парковочной станции в самом центре этого места. Тут были десятки тысяч машин. Их тела были другого строения. По виду лишь человеческие скелеты обшитые металлом. Их предплечья покрыты, будто лепестками железа, как бутон цветка. Чуть выше, в области плеча несколько сочленений, которые даруют подвижность не меньше человеческой. Напротив, пальцы их грубы и не обработаны. Небольшие бороздки нужны им для взаимодействия с окружающим миром, я так думаю, ведь даже это напоминает наши руки. В области груди сплошное покрытие, словно воздушный шар, разутая оболочка. Вместо живота множество сегментов, способных вращаться вокруг одной оси, подобной позвонку. А лица даже сильней выражает создателя их тел. Это череп, где от глазниц остались лишь отверстия, заполненные датчиками. Только отсутствие челюсти отторгает их от принадлежности к людям.

Мы вышли по трапу к входу в здание. Тут никого не было. Один небольшой коридор, по бокам которого высокие стены. Одна дорожка к месту, где даже нет двери. Большие капсулы вдали отражают свет от своих стекол. Их восемь, по пути я успел насчитать.

— Дальше я предлагаю вам преобразиться, — сказала Марта

— Эм, а где вообще вход? — уже не выдержал я.

— Мы пойдем внутрь в других телах, в капсулах скопируют ваш разум и перенесут в тело Идеала. Забирайтесь в капсулы, все начнется автоматически.

— А если я не хочу расставаться с этим телом?

— Вы, Антони, просто боитесь. Помните — мы не умеем чувствовать, это не присуще нам.

— Даже так? Хорошо.

В действительности я боялся. Я не был роботом. Я знал это наверняка. И что бы случилось? Мои мозги могли бы расплавиться от электрического напряжения. Или же я мог бы потерять рассудок. Многое могло бы произойти. Неизвестность пугает сильнее, чем любая фобия. Хотя и любая фобия и даже страх неизвестности есть боязнь смерти. Но тогда уж я точно умирать не собирался.

Камера закралась и наполнилась кислородом. Его обильное количество заставило меня уйти в сон. По телу прошли мурашки, я даже не могу точно описать это чувство. Расслабление и беспокойство одновременно наполняли меня. Все дальше и дальше я уходил из мира людей. Потом все пошло слишком быстро. Дверца открылась, и я сделал первый шаг. Будто заново учился. И лишь пройдя пару метров, я понял, что не могу дышать. Где-то внутри я осознавал, что это не нужно сейчас, но это было инстинктивно, я чувствовал, как моя грудная клетка сжимается, чего не могло быть. К счастью Марта вовремя подбежала.

— Томсон, включи симуляцию в четвертом, — властным голосом объявила она по внутреннему каналу. Я слышал этот голос. Я слышал все голоса. Хотя слово «слышать» здесь не подходит. Я знал. Я будто это уже знал. Не было посредника между источником информации и приемником. Я уже знал. Я знал, что в здании семьдесят четыре этажа, на пятнадцатом проходит выставка инженерных технологий, что проект Морфей очищает память, стирая воспоминания по кусочкам, начиная с самых слабых. Я будто бы все это знал. В один миг. Больше миллиарда петабайт информации.

Стало легче. Я, почему то, чувствовал, что могу дышать. Чувствовал биение сердца.

— Что это?

— Мы внедрили тебе ощущение протекания процессов организма. Мы вынуждены попросить вас уйти, но Кэбби заинтересована пройтись этому месту только в вашей кампании, поэтому прошу за мной. Вы не первый из людей, которые пытались проникнуть сюда. Немногие проходили процесс переноса сознания. Вам повезло. Но вас выдала потребность в дыхании.

— Я особо не заметил изменения в восприятии.

— Это все симуляция. Оператор внушает вам, что вы все еще человек. Я и Кэбби, например, видим и слышим совсем иначе.

— Как?

— Томсон, отключи ограничение сенсоров в четвертом.

Я погрузился во тьму. Постепенно я ощущал определенные световые и звуковые волны. Их становилось все больше и больше. Десятки, сотни, тысячи. Словно не было ограничений восприятия информации. Каждый волосок, что тянулся из источника помех, переплетался с другим. Волны шли все плотнее и границы их сильнее размывались. Они отражались от поверхностей, постепенно создавая все более четкую картину окружения. Я одновременно видел и слышал все вокруг. Не различал цвета, но понимал, что пол желтоватого цвета, а окантовка серого.

— Ну что ж, мисс Саммерфол для вас экскурсия окончена. Если надумаете прийти к нам за очищением, примем вас с распростертыми объятьями.

— Как? Уже все закончилось? Я даже ничего не видел.

— Вы мистер Мор находились тут больше часа, вникая в жизнь Идеала.

— Честно говоря, нахожу это весьма интересным.

— Увы, не для вас это создавалось.

— Ну, тогда прощайте.

— Прощайте, Антони, а вам, Кэбби, до встречи.

Мы ушли. Нас ждала обыденная жизнь в мрачном месте. И это действительно было так — дождь шел бесперебойно три дня. В звукоизолирующей квартире было все также, но за окном я видел тьму. Даже тогда я осознавал, что такая же тьма охватывает мое сердце. И под тьмой я принимаю все плохие и личностные мысли, которые могут принести вред другим. Их надо было гнать, но сил уже не было. Второй день дождей я часами бродил по комнате в поисках решений. За то время я впал в апатию, не хотелось никуда идти больше. Я все переживал, что она согласится на очищение. Надо было навестить подругу, узнать, как проходят ее дни отчаяния. Я всегда так называл дни дождя.

Вдоль проходов текут водные каналы — они вымывают лишнюю влагу с улиц. Люди даже боятся промокнуть. Пара безумцев, гуляющих под дождем — и то было изгнано из общества. Не в плане настоящего изгнания — это нелегально, но не принято уж точно. Намного приятнее выждать удобной погоды, сидя дома за любимой передачей или активно дискутируя в пустую в сети. А после отправиться за покупками в ближайший торговый центр или выбраться на природу, и то построенную человеком, ради тех же искусственных развлечений. Мир не пустует. Сейчас модно увлекаться всем подряд. Экстремальный спорт со стопроцентной выживаемостью, синтетические наркотики и алкоголь без последствий. Уже нет той ответственности за плохие деяния. Нет тормоза, который заставляет одуматься. Человек обманул естественный отбор. Все больше радостей являются безопасными. Со временем в них разочаровываешься. Ищешь что попроще. А после осознаешь, что истинное удовольствие никогда не принесет вещь. Процесс, вот что важно. Хотя бы малый шанс того, что ты отойдешь на тот свет. Адреналин, вколотый в сердце без шприца. То, что относительно безопаснее сильных наркотиков, от которых ты загнешься через пару тройку процедур. Так было раньше. Она так говорила. Теперь все равно, чем ты занимаешься. Никого не удивить. Социальные сети пестрят хвастовством отдельных персон. Хотя таки в глубине души, каждый способен на безумство. Безумство вне рамок человеческого воспитания. Вот там, пара безумцев без зонта, резвятся, играют с водой. Со стороны их не поймут. Но я вижу в этом больше человеческого, чем в любом другом занятии. Хотя было бы обидно, если бы они были Идеалами. Ибо тогда человеческого больше в том, в ком по определению его нет. Завидую им немного.

На главной площади пусто. Лишь малый силуэт на окраине спокойно ждет встречи, слегка болтая ногами в воздухе.

— Ты слишком хорошая актриса, Кэбби — воскликнул я при встрече.

— Привет. От чего же я актриса? — ответила она, слегка приподняв взгляд.

— Ну, даже после этакого раскрытия карт, ты продолжаешь играть роль человека.

— Неправда, я стараюсь не меняться. Пойдем отсюда, здесь слишком сыро.

— Не ври. Тебе все равно. Скажешь правду?

— Да, я собираюсь туда вернуться.

— Но зачем?

— Слишком многое теперь поменялось. Даже твое отношение ко мне. Там будут свои.

— Не в твоих правилах бежать от судьбы.

— А вот тут ты ошибаешься. Я не бегу от судьбы, я ее принимаю.

— Ты ведь когда-то говорила, что другой жизни тебе и не нужно.

— Ревнуешь?

— А ты и это можешь прочувствовать?

— Ну вот. Ты ищешь разговора, чтобы уговорить меня остаться, а сам буквально гонишь своей грубостью.

— Прости. Это зависть. Или эгоизм. Не уходи. Я тоже знаю, что это за проект. Ты лишишься воспоминаний, которые делают тебя личностью.

— Они ложны. Все вокруг ложь. Я хочу от этого избавиться.

— Да? И наши встречи ложь? Разговоры.

— Да. Я все это время пудрила тебе мозги точкой зрения, которую мне заложили изначально. Не было никаких открытий, не было мудрости, достижений в познании. Все предопределено.

— Как и у людей.

— Ты сам в это не веришь. Ты сам думаешь, что независим от обстоятельств. В твоей жизни все было в твоих руках.

— Никто не смеет управлять тобой. Ты ведь независима.

— Кто знает? Может кто-то все это написал. Каждое суждение, мысль. Мне нет места здесь.

— Останься. Все будет как прежде. Встречи в парки, может, удастся понаблюдать звездное небо. Вспомни, кто ты есть.

— Это в тебе говорит тьма. Ты не хочешь, чтобы я осталась сейчас. Ты хочешь, чтобы не было того события. Проект Морфей, очищение, Идеалы. И ты хочешь это не для меня, не для нас, а только для себя.

— Нет, послушай.

— Хватит пустых слов. Мы оба знаем, что это бесполезно. Тобой правит нечистый разум. Поговорим, когда ты заглушишь самолюбие. А я пойду. Я тебе расскажу, какого это — пройти очищение, если не забуду тебя.

Я не сказал ей, чего именно боюсь. Именно. Я боюсь, что она забудет меня после первой же процедуры. И даже не знаю, что будет обиднее: то, что она не вспомнит меня или что воспоминания, связанные со мной будут самыми слабыми и ненужными. Но перечить я ей не мог. Оставалось лишь ждать вестей от нее. До следующего четверга, Кэбби.

 

Глава вторая. Первый и последний друг

21/10/2023. Аудиозапись. Надпись на флешкарте — дневник Гравина.

Доктор говорит мне вести дневники. Это, наверно, связано с моим психическим состоянием. Я стал чаще срываться на окружающих. Мама говорит, что не иметь друзей к моему возрасту вредно. Меня окружают лишь свиньи, озабоченные лишь собственными потребностями и похотью. Так и говорят о половых отношениях — либо слишком грязно и грубо, либо вообще молчат. Не выдел еще человека второй категории. Если они не вымерли, я бы с радостью заговорил с таковыми о чем-то кроме тех банальных вещей, таких как секс или попойки. Для меня есть вещи поважнее этих. Они глядя на темный зеркальный экран компьютера или телевизора видят глянец, моду во всех ее смыслах. Таким стать можно незаметно. Достаточно вестись на рекламу, следовать стереотипам и вуаля, вы типичный человек из моего окружения. Я вижу в вещях лишь вещи. Не поймите неправильно, я не хвастаюсь, это проповедь. Я не такой как все. Совершенно слегка, и уже успел пожалеть об этом. На дворе двадцать первый век, а я вижу будущее. Но я не какой-то там шарлатан. Я вижу технический прогресс на основе потенциала сегодняшнего дня. Мой первый проект — искусственный интеллект, способный самообучаться речи и счету. Я вижу, что это будущее. Может, ты станешь мне другом, Нэро.

13/11/2023. Аудиозапись. Надпись на флешкарте — дневник Гравина.

С каждым днем моя вера в свинство людей все крепчает. Сегодня видел группу подростков, забивающих палками дворового пса до смерти. На его спине были неглубокие рубцы с кровоподтеками. Он скулил и метался от одного к другому и третьему, но его лишь встречали новыми ударами. Все сильнее его били по голове, будто испытывали на прочность. Возможно, он оборонялся, так как на одном нападавшем была разодрана штанина джинсов, а у другого рукав. Я не интересуюсь их делами, может тот пес сильно навредил, и его стоило бы усыпить, но такие публичные издевательства — это проявление животной стороны. Хотя, даже животное на такое не способно, ведь оно следует инстинкту выживания, не больше. Я подошел чуть ближе. Пес это явно учуял и подбежал ко мне, спрятавшись под моими ногами. Я присел и погладил его по голове, там, где это было еще возможно. Вблизи ситуация была еще хуже. Огромный шрам тянулся от глаза через лоб до правого уха. Теперь из него текла бледная розовая кровь. Собака страдала не в первый раз. Я приобнял пса и почувствовал его тяжелое дыхание, которое постепенно ослабевало. Он не знал ласки раньше. Родился на улице и прожил там. Не имел друга. Только враги его били исподтишка. Охватив его исхудавшую шею, я прочувствовал дрожь, исходившую от него. Я пережал сонную артерию. Еще пара вдохов. Он знал, что я собирался сделать. И чтобы ему не было страшно, я смотрел ему в глаза. В двух бусинках коричневого цвета я видел собственное отражение. Раньше я его видел постоянно. Но тогда оно отдавало ужасом. Когда я закончил, пришлось глубоко вдохнуть. Запах запекшейся крови. Запах смерти. Мои руки в грязи, которая была на шее пса. Это надо было мыть. Я уходил, а вслед мне кричали, что я живодер. Но я прекрасно знаю. Что не могло быть иначе. Моя семья не приняла бы бродягу с улицы. Накормив и напоив страдальца, я бы все равно отпустил его на улицу, где его встретили бы те же лица. Новые побои, старая жизнь. Можно я не мыслю достаточно глубоко, но будь я на его месте, я бы просил смерти. Мой первый потенциальный друг убит моей точкой зрения. В прямом смысле.

05/12/2023. Текстовой документ. Надпись на флешкарте — дневник Гравина.

Бью по клавишам в надежде добраться до истины. Пришлось много лгать в последние дни, чтобы от меня отстали. Я не хочу иметь друзей, это отвлекает. Или я уже перебираю все плюсы одиночества. Так или иначе, я избрал свой путь. Но это никак не доходит до окружающих. Психолог говорит, что мне стоит переосмыслить свои приоритеты. Я доверяю профессионалам своего дела. Пришлось подумать над этим, попробовать примерить другую роль. Приобщиться к социуму на день, хотя бы. И вот мне выпала возможность. Мама попросила съездить к тете Марии. Ее дом был в церковном приходе. Осень как обычно делает свою работу, украшая лес и пригород. Ее дом был наподобие парка, так как буквально весь периметр был засыплен цветами. Я знал, что есть набожные люди, но та сразу решила поговорить со мной о Всевышнем. Я узнал много нового. И ничего полезного. Она была достаточно весела, познакомила с племянницей. В общем, они были похожи. И возможно это было плохо. Я не видел разницы поколений. Не видел приобщение Луизы, племянницы, к прогрессу. Она ходила в приходскую школу, где изучала основы наук параллельно с божьим учением. Я люблю нравственность, но в ней я не видел личность. Какой-то набор стандартных качеств человека. Ее улыбка отдавала фальшью или мне это просто показалось. К вечеру я покинул дом тетушки. И вернулся в свою комнату. Тут как обычно тихо. Я хотел это записывать в аудиофайл, не хотел это говорить вообще. Видать помимо плохих людей, есть еще и странные.

02/01/2024. Аудиозапись. Надпись на флешкарте — дневник Гравина.

Говорят новый год — семейный праздник. Наверное, мои родители были наоборот рады, если бы я справлял его с друзьями. Они считают меня странным. Да, я другой. И для меня абсолютно нет разницы между этим годом и предыдущим. Дни важнее. Во мне умирает духовность. Душа скоро превратится в механизм, страдающий от ржавчины. Каждую предыдущую запись я делал под вечер, чтобы подвести итоги дня или даже месяца. В целом говорить особо нечего. Сейчас лишь утро. Не знаю, зачем я поднялся в такую рань, но на улице свежо и стоит даже прогуляться. Надеюсь, я не встречу тех людей, за которых мне будет стыдно.

16/08/2026. Видеозапись. Надпись на флешкарте — о ходе экспериментов.

Сегодня великий день. Три года прошло с тех пор, как я начал работать с проектом Нэро. За это время мне удалось развить из него интеллект уровня мужчины средних лет. Не знаю, почему я дал преимущество мужским склонностям, наверно это проще. Сегодня я принимаюсь за диалог с ним для подтверждения его знаний. Примечания ответы Нэро будут транслироваться в виде теста, прикрепленного к аудиозаписи. Проект «Нэро».

— Здравствуйте сэр, желаете подискутировать на определенные темы?

— Здравствуй Нэро, называй меня просто Гравин. Ты же знаешь кто ты?

— Я искусственный интеллект, созданный для составления вам кампании в ваших будущих исследованиях.

— Хм, возможно. Хорошо, скажи, какой твой объем знаний?

— Десять Петабайт. Основное направление знаний заключается в физико-математических вычислениях и преобразованиях. Проще говоря, я говорящий калькулятор, готовый с вами поговорить. При составлении базы данных в вас было прослежено малая социальная активность в виду отсутствия опыта общения своей базы.

— Неплохо Нэро. Ты проницательней, чем я думал. Подключись к сети для дозагрузки необходимых данных. Используй проверенные источники.

Сверни окно диалога. Результаты более чем удовлетворительные. Остальные записи будут посвящены дальнейшим тестам.

30/08/2026. Текстовой документ. Название — Гравину.

Твое стремление к постижению неизведанного очень высоко. Но оно сочетается с человеческим желанием. Как бы ты не уходил от темы, в твоей жизни не хватает другого человека. Гравин, ты пытаешься сделать из меня твоего друга. По меркам человека это довольно мило, но я не человек и никогда им не стану. Тебе нужно присутствие, полноценное общение. Я предполагаю, что нежелание пребывания в кампании людей вызвано отвращением к последним или простое разочарование. Прочти это и пойми, не в моих интересах сделать тебе плохо.

Документ удален.

01/09/2026. Аудиозапись.

Отец, я очень рад твоим интересом в сфере моих экспериментов, но твой поступок отнюдь не соответствует понятию чести, которое ты свято несешь все годы. Я не потерплю такой лжи от собственного отца, который осмелился говорить от лица моего создания. И что ещё возмутительней — находить в этом способ исполнения своих желаний и стремлений. Прекрати лезть в мои дела, прошу тебя. И прекрати лезть в мою жизнь. Это весьма распространенное выражение, но я достаточно самостоятелен для управления своими делами.

Запись удалена.

 

Глава третья. Человеческие проблемы — большие и маленькие

Она не позвонила. Не написала. Не через неделю, не через две. Время стало вестником дурных новостей. Точнее лучше бы оно им было. А так я чувствовал надежду. Не луч, но нить, связующая меня с Кэбби. Все годы дружбы уместились на ней. И на одном конце она, а на другом я. И последнее что стоило сделать, это потянуть на себя. От малейшего давления нить могла порваться, и только собственное желание Кэбби вернуться могло спасти ситуацию. Я ждал. Ничего не делать я тоже не мог. Пришлось загрузить себя работой. Но не помогло. И развлечения тоже. Лекарства, алкоголь, ничего не помогает. Хотя, что может помочь тебе, когда достойным отвлечением может стать лишь своя жизнь, поставленная под сомнение. Умирать не хочется, да и не позволят мне этого сделать. Здесь, где даже самый крепкий коньяк не вызовет похмелье на утро и цирроз печени не страшен, глупо вливать литры отравы, ради хвастовства.

Ещё неделя прошла. Проверил почту, написал ей. Может, вспомнит. Больше шансов нет. Если сейчас она не ответит, глупо надеяться. Рядом со мной теперь неразлучная бутылка с виски. Во многом я поменял точку зрения. За окном мой город. Скоро будет моя любимая передача по ТВ. Мне кажется, я потерял десятки лет, в течение которых Кэбби мне что-то говорила, помогала смотреть на вещи трезво.

Она мне написала. Назначила встречу в парке. Как обычно, в четверг. С утра все располагало к этому разговору. Мысли нарастали по ходу моих дел. Мне так хотелось их расположить по полкам, чтобы быть готовым. Хотя, шаблон не выход. Ни разу не привыкший готовиться к дискуссии мозг не будет готов на этот раз. Я скажу все, что придет в голову.

Кофе с утра был отвратительным. Я чувствовал незнакомый привкус горечи, заполняющий мой язык. Изо дня в день я пил мягкий капучино с легкими сливками. Но тогда сливки закончились. Как странно, что ты привыкаешь к одному вкусу, а когда познаешь вкус другого, то сразу встречаешь его в штыки. Только послевкусие может тебя зацепить, заставить распробовать снова. Горький кофе пришлось размешать с сахаром, чтобы не повторять предыдущее разочаровывающее питье. Я помню, наша первая встреча тоже была разочаровывающей. Я был одним из тех, кто постоянно сидит в пабе одиночества. Знакомился со всеми подряд. Хотел иметь больше друзей. Да только были они призраками. В трудную минуту большинство из них было занято, а оставшиеся пытались давать бессмысленные советы и сравнивать свои ошибки с моими. Мне казалось, этого достаточно для счастливой жизни. Из города я редко выбирался, был в курсе последних тенденций, вне зависимости от моей заинтересованности. Образец человека из толпы, как она сказала. Не знаю, почему я. С таким же успехом она могла вытянуть из рутины любого другого. Она говорила, что я еще не до конца погряз в этих общественных стереотипах и направлений. Она не брала меня за руку, не таскала за собой, но повела. За день я был счастливее, чем за все прошлые года. Не знал, что можно провести время за разговором так быстро и ненасытно. Я заметил то, чему даже не уделял должного внимания. Моя жизненная позиция сменилась. И как я за это отплатил ей. Моя страсть к новой жизни оказалось зависимостью. Не представляя жизнь иначе, стремишься сохранить стабильность. Страх неизведанности, страх смены своих принципов — вот что останавливает прогресс жизни. Движение вперед заменяется намоткой кругов около главного сокровища. А уж что ставить в центр — дело личное. Теперь, когда старая рутина предпочтений большинства сменилось иллюзией свободы, я не хотел терять даже иллюзия. Последнее, что осталось в моем сердце. И я боялся потерять ее. Все ради стабильности в жизни. Новые оковы для старой свободы — вот чего я хотел.

Большой заповедник. Пятый мост. Каменный, в стиле средневековья. Кэбби мне подсказала. Именно этими словами она встретила меня тогда. Такой я ее видел в первый и последний раз. Лишь тогда я обратил внимание на ее черты лица. От них веяло изменениями. Глаза были припухшими от недостатка сна, а губы слегка дрожали. Наконец она решилась на разговор.

— Я пришла попрощаться. Сегодня последний этап очищения. Я перестану быть человеком в твоих глазах. Постарайся запомнить эту минуту как можно лучше. Больше я не вернусь сюда.

— Ты уже не помнишь свое детство?

— Ничего. Последнее, что держит меня здесь, это заповедник. Слишком много времени я тут провела.

— А я? Я тоже оказался сильным воспоминанием.

— Возможно, нашлось место и для тебя.

— Ты ничего не скажешь напоследок? Я просто привык слышать от тебя напутствия.

— Лучше ты скажи мне, что хотел. Я же вижу, тебе есть что сказать.

— Тогда я увидел мир немного иначе, скажи, ты также его видела каждый день своей жизни?

— Да, а это что-то меняет.

— Я прочувствовал жизнь иначе. Те года будто прошли зря. Вернулся к рутине и прочее. Но сегодня я вспомнил, что ты видела больше чем я, хотя и иначе. Я понял, что в тебе больше человека, чем в любом другом.

— Поздно ты спохватился. Я прошла пять процедур очищения. Я уже не я.

— Я понимаю. Не прошу остаться, но постарайся запомнить, что я буду скучать. Это глупо, но зато чистая правда.

— Ничего не обещаю, знаешь. Но сам помни, что я тоже. Я ожидала меньшего от тебя, но оказалось все-таки, что была права, когда поставила на твою свободу. Попробуй ее нести дальше без меня. Это будет лучшей наградой.

Я промолчал. И мы разошлись. Тогда я остался одинок по-настоящему. Впервые. А ее ждала новая жизнь, где нет места человеческим заботам. Мне так жаль, что все закончилось так быстро. И последняя минута осталась там, на мосту, ей нет места в памяти моей или памяти Кэбби. Голос внутри меня долго бушевал. Я слышал крик души. Мои руки тряслись, я хотел догнать ее и оставить рядом. Возможно, признаться в чем-то. Я лишь обернулся и видел ее уходящий вдаль силуэт. Размеренным шагом она уходила из моей жизни. Вот такое послевкусие она оставила у меня в сердце. Такая же горечь и даже небольшая обида.

— Сегодня последняя процедура очищения, Кэбби.

— Я знаю.

— Ты готова расстаться со своей старой жизнью?

— Готова.

— Помни, впереди у тебя великие открытия. Ты сможешь сделать мир лучше.

Никогда не знаешь, что стоит вспомнить перед смертью. Поэтому все мгновения прошлого проходят молниеносно чередой картин твоей судьбы. Родители, друзья, потери, победы. Сострадание, пустота. Дни одиночества, дни печали. Смерти других близких людей. Это и есть жизнь. Кусочки пазла, собираемые в течение своего существования, складываются, ради пояснения твоих ошибок и достижений. Чтобы понять, за что ты погиб. У Кэбби оставалась пара воспоминаний, связанных со мной и детством. Все остальное оказалось слишком серым, чтобы придавать смысл. И вот сейчас и это она отдаст в утиль своих мыслей. Она умрет как личность, но родится заново как гений, одержимый своей идеей. Ни к чему держать бумажные воспоминания, которые не имеют своего веса и существования. Хотя эта иллюзия питала надежду, стоило открыть одну маленькую тайну, как все, что было дорого, ушло за бесценок. Одна вспышка, и от нее останется лишь имя. Прощай Кэбби.

Тут пусто. Но нет места для чего либо. Это не реальность, но и не симуляция. Что-то приятное, ощущение завершенности. Чувств нет, но есть спокойствие, которое пронизывает все вокруг, включая ее разум. Именно я представляю Рай. Но он прям тут. Место, где нет ничего, но этого вполне достаточно. Последняя эмоция, связывающая со старым миром, пропала. Нет страха. Нет смерти. Забвение оказалось ложью.

— А ты думала, все иначе? — донеслось издали.

— Вполне себе приятное место. Что-то пошло не так? Моя бренный разум не выдержал последней процедуры? — ответила она.

— Наоборот. Все так. Только вот ты здесь, а остатки твоего разума там, внизу. Знаешь, ты меня удивила. Несмотря на породу Идеалов, такие как ты обычно ищут заработка через очищение, власти или даже бессмертие. Тебя это судя по всему не впечатляет. Те, кто хотят превосходства над человеческим обличием, получают свое. Пускай даже и, не освоив это своим старым интеллектом. А ты вот даже знала, на что идешь. В тебе я вижу относительный идеал.

— К чему все эти пустые речи?

— Да к тому, что ты не должна была умереть там, в капсуле. Не в этот раз. Я могу помочь тебе. Я дам тебе второй шанс. Но не используй его для любви или мести. Твоя роль в этой игре — познание. Это тот путь, идя по которому ты придешь к истине.

— Истина не может устраивать всех. Если я найду то, что не следовало.

— Ты уже совершила ошибку, которая забрала у тебя все. Тебе терять нечего.

— Кто ты?

— Я страж места, в которое попадают такие как ты. Считай это электронным раем, где ты можешь считать электронных овец перед сном. Он здесь длится вечно.

— Мир и покой для робота?

— Скорее место архивации твоей личности.

— И куда я попаду отсюда?

— В забытое людьми место. Тебе пора. Мы еще успеем увидеться вновь.

Возобновление ресурсов памяти…

Цикл — неизвестен, необходима синхронизация.

Ячейка памяти — 236 от начала цикла.

Объект — неизвестен, проведите синхронизацию.

Когда ты терять все и опускаешься на дно общества, есть только один путь — наверх. Это не правда. Любое дно лишь обманка. Всегда есть место ниже нашего положения. Когда ты теряешь человека, кажется, что хуже не может быть. А вот когда ты теряешь свою жизнь, кажется, что все кончено. И в первом, и во втором случае всегда может быть хуже. Ты можешь быть смертельно больным, изолированным от общества, избитым в кровь. Все это будет пустяками после. Когда на смертном одре ты почувствуешь цену своей жизни. Шанс, дарованный свыше, как говорят, может помочь в исправлении ошибок молодости. Но дальше будет только сложнее. Если ты через что-то прошел, то это было легко.

На полу рассыпана галька. Перед тобой стекло, покрытое трещинами, которые словно паутины, вились от нескольких точек. Руки другие, не покрытые искусственной кожей, без трещин и линий судьбы. Сочленения еще активны, можно двигаться, но вот сил нет. Хотя бы встать. Ты сидишь в клетке, подобно клетке сознания, где твоя зона комфорта линия, переступив которую, тебя встретит враждебный мир. Но все это на первый взгляд. Те трещины были сделаны ударами кулаков. Кто-то хотел выбраться, искренне забирал свою свободу. Я думаю, он или она бился до последнего. Но вот незадача, оставалось пара ударов до победного. От чего сдался ты, путник, чье тело теперь мое.

Пора идти навстречу приключениям. Они прямо шепчут мне на ухо, зовут меня на прогулку со смертью. Ну что ж, она не будет ждать. Коридор соединяется с залом, в котором тысячи комнат со стеклянными стенами. Некоторые из них сломаны, а большинство имеют такие же трещины, которые я видела ранее. Пара перегородок вообще в целом состоянии. За ними стояли псевдо металлические тела, подобно телам в царстве Морфея. Они спокойно ожидали своего часа. Даже непонятно, почему мне досталась эта поцарапанная и использованная оболочка. Это место само ожидает чего-то большего. Оно еще не внушает страх огромного, но навевает это. Предположительно все было брошено почти сотню лет назад. Но хватит об этом месте, впереди целый мир, оставленный цивилизацией. Всю жизнь я мечтала увидеть бескрайние земли ушедших веков. Частично моя мечта сбылась. Я привыкла видеть за окном один и тот же пейзаж. Пора осваивать новые земли. Выход из бункера состоит из лестницы, выходящей наружу и множества коридоров лабораторий, которые обязательно нужно пройти, ради желания вдохнуть свежего воздуха. И не смотря на все старые привычки остаются. Все также чувствуешь отвратительный запах и хочешь поморщить нос, видишь кровь на стенах и просится наружу обед, которого не было уже как двадцать дней. И голова также бьет тревогу при малейшем шорохе. Рискну предположить, что все вокруг было соединено с уже закрывшейся системой подземных станций. Восемьдесят метров под землей. В округе нет ни лампочки. Место обесточено. На поверхности наверняка царствует разруха и хаос, каким мы представляем нулевой уровень. Лестница буквально не имеет конца, другая сторона тонет в солнечных лучах. С каждым шагом все сложнее подниматься. Это тоже ментальный обман, усталости нет. А вот и поверхность. Все почти как в книгах по истории, которые были запрещены в курсе обучения. Может даже за свою правду. Здания в полуразрушенном состоянии, как любят описывать читателям писатели-фантасты. Мир, прошедший через огонь, уместился на территории трех квадратных километров. За ним стоят стены города. Стоило бы поискать выживших людей или как их теперь можно назвать. Вдали несколько точек очень быстро движутся по линии горизонта, высекаемого чертами разрухи и радиации. Тут были взорваны в воздухе несколько атомных сюрпризов, чего хватило для ликвидации десятков миллионов человеческих судеб. Сколько здесь живых? Сотня, две? Если их тут больше дюжины, это уже будет хорошо.

Я иду в направлении движущихся объектов. Их двое, причем один намного меньше. Выполняют сложные трюки, обходят препятствия, ищут что-то. Мародеры, полагаю. Хотя чего тут красть, спустя долгие годы? Очередной вопрос. Мне сказали заняться изучением, значит, тому и быть. Время опробовать сверхчеловеческий потенциал, о котором все Идеалы только и говорят. Я иду размеренным шагом по опустелым улицам. Фонари, посаженные вдоль дорог, выбитый из-под земли асфальт, куча перевернутых и заржавевших машин. Хаос в чистом своем обличье. Будьте уверены, тут нет обглоданных черепов или голых скелетов, все это глупости. Обстановка отчуждения давит сильнее, чем атрибуты смерти. Пора найти более разнообразный ландшафт и стоит уже прибавить ходу. Ноги прекрасно держат тонус. Тут тебе никаких судорог, боли в мышцах или проклятой отдышки. И в правду чувствуешь совершенство соединений. На тротуаре мусор, мелкие обломки от оставшихся в относительной целостности домов. Старые небоскребы не бороздят просторы неба, как им стоило бы. Брошенная без внимания флора заменяет собой все вокруг. После стольких испытаний естественного отбора, растения научились выживать тут. Что не скажешь о человеке. Деревья, посаженные для внесения разнообразия городского ландшафта, теперь заполняют все что можно. Помните треснувший асфальт, куски которого образуют небольшие кратеры? Так их причиной стали сорняки, не обработанные вовремя. Хотя и они вносят интерес. Такой синтез природы и архитектуры человека стал величественнее любого памятника прогрессу. Здесь он застыл, стал аппендицитом человечества, опущенным в банку с формалином. Я это видела ранее на фотографиях и рисунках по возрасту несколько раз больше моего, даже и не вспомнить какое событие им стало причиной. Но вживую это еще прекрасней.

Ветер бьет в лицо. Непривычно это знать, а не чувствовать. Будто вмиг не стало нервных окончаний. Нет боли, лишь оповещения о повреждении. И то на уровне подсознания. Нет внутреннего приятного женского голоса, который как компаньон, поможет в любой затруднительной ситуации. Непривычна та реальность будущего, где все немного иначе. А я считала раньше всех писателей и деятелей культуры провидцами, которые в своих творениях способны описать далекое и не очень будущее. Обидно видеть мир на пепле ядерной войны. Как все по-другому, нежели фаталисты считали долгом оповестить людей об угрозе гибели от нового оружия. Не перестаю думать о прошлом. Это удобно. О нем можно говорить вечно в любом разговоре. Умершие эпохи, забытые цивилизации, занесенные песками забвения личности и даже события прошлых дней — все это идеально для долгих философских размышлений. А что вечно всегда привлекает человека. Может, поэтому мы невзначай поднимаем голову к небу, ища вдохновения в нем, оно ведь неизменно. И звезды, чей долгий свет, проходящий через холодный неизведанный космос, доходит до наших глаз, создавая картину далеких галактик, все это настолько приятно. А я вижу вечность здесь, на руинах мира, где совершенство природы свободно от тирании человека. Не подумайте, что я не люблю людей. Я просто считаю, что мы неразлучны с окружающей зеленой реальностью, которую мы были обязаны сберечь.

Вдали кто-то посылает сигнал. Видимо, ждет меня. Стоило бы заглянуть туда на огонек. Развалины очередного корабля неба, который встретил свою гибель в лучах солнечного ветра. Теперь его верхние этажи упираются в землю, а вместо них торчат кессоны, словно иглы вымерших дикобразов. Как ни странно, здесь нет запаха смерти. Он выветрился потоками времени. А вот одиночество чувствуется сильно. Хотя пока мне шлют сигнал, и я направляюсь к нему, грусть отчуждения притупляется, становится прозрачной. Одна иллюзия взамен другой. Вот и они — обломки старого офисного здания. В парадной выбиты все стекла, кучей бумаги играется ветер. Посредине зала пепелище от костра, по-моему, тут искали убежище от холода ночных улиц. Все, что можно утащить, отсутствует. Никакой мебели, даже присесть негде. И вот опять, зачем тебе отдыхать, это отголоски прошлого, такие едкие привычки, которые все пытаешься бросить. Кстати о привычках, по полу также разбросаны окурки. М-да, человек всегда найдет способ ублажения своих прихотей во вред себе. Тут нет людей, а если и были они, то давно выбрались отсюда или предали свои кости забвению под землей вокруг. Так или иначе, нужно искать источник сигнала.

Слышу жужжание под ухом. С каждой минутой оно сильнее нарастает. И стоит мне лишь обернуться, как я вижу дрона-разведчика, блуждающего по коридорам. Таких списали уже лет так двести, из-за характерного звука полета. Таких осталось несколько в секретных частях, и даже некоторые владельцы продали в магазины или частных лицам. И если он тут, то скоро мне удастся встретиться и с хозяином. Но последующее меня удивило. Обычно летающие объекты запускают далеко от стартовой площадки, этот же летает прямо около своего «диспетчера».

— Так, новые лица. Это приятно. Может, представитесь? — сказал мне он, еще один Идеал в своей полевой оболочке.

— Я Кэбби. Мне тоже приятно, но вот кто вы? — черт, вот в эту минуту понимаешь, что лицо больше не выражает эмоций.

— Давер, давай опустим формальности, к чему тут уважение, мы в пустоши.

— Ошибаешься, тут вполне приятный вид. Природа, все дела.

— Может и так. Давай пройдем к дому. Там меня ждут уже.

— Мы пойдем пешком, даже не побежим?

— Ах, моя пробежка, я тут как бы веду поиск чего-нибудь нужного в хозяйстве. Ну а ты, как вижу, не приспособлена к нагрузкам, да и у тебя нет с собой личного дрона.

— Да-да, как тот, что летает возле тебя?

— Именно. Но хватит этой нудятины, хочется узнать, откуда ты.

— Зачем мне вообще с тобой говорить?

— Ну, судя по всему, у тебя иссякнет заряд через пару дней, а после тебя ждет смерть, ибо воскресить тебя уже не смогут. Я делаю все ради твоего блага?

— К чему весь этот альтруизм?

— Ну не каждый день встречаешь новые лица. Особенно если они в теле твоего бывшего знакомого. Не волнуйся, он мертв давно.

— Далеко до твоего дома?

— Часов пять пешком.

— Может, расскажешь об этом месте?

— Хорошо. Только потом ты ответишь мне на пару вопросов.

— Обмен информацией? Идет.

— Как ты поняла по окружающему беспорядку, здесь никто не живет. По крайней мере, среди одушевленных объектов. Мы не знаем, откуда и зачем. Первое воспоминание из лаборатории, откуда ты пришла, в чем я полностью уверен, сам там был еще пару раз. Мы не сделали ничего плохого, все было так до нашего прихода. Нашей целью было восстановить работоспособность этого места в неограниченный срок. Первый и единственный приказ. Мы думали это просто. Потом пошли мародеры и военные, причем, обе группы особо ничем не отличались. Они просто грабили это огромное кладбище, загребая как можно больше вещей. Вмиг опустели магазины, бутики. Потом они принялись за очистку местности. Пока мы скрывались на верхних этажах, внизу мелькали огни. Звук выстрелов был колыбельной в первые дни. Потом многие перестали спать. Оказалось, что это и не нужно. Хотя состояние мозга говорило об обратном. Как ни странно некоторые умерли от изнеможения, другие попали под клинок противостояния.

— Сколько вас?

— Пятеро.

— Не так уж и много для такой важной миссии.

— Я не уверен, что по плану все было так. Просто все вышло так, как есть.

Остальную часть пути мы шли молча. Давер молчал, мне тоже нечего было сказать. Возможно, его что-то гложет, он слишком спокоен. Или я снова пытаюсь одушевить металл. До последнего не ясно кто я, кто он и те, к кому мы направляемся. Еще поворот на восток, я знаю, что через четыреста метров происходит оживленное движение. Как же это необычно, сразу знать, не имею чувства предостережения. Человек внутри меня уже умер. Может, хотя бы я смогу играть его. Нельзя сдаваться. Это положение не лишает меня всех привычек и принципов.

— Дальше тебе придется мне довериться. Я перемещу твое сознание в другую оболочку. Она поможет тебе передвигаться тут безо всяких ограничений.

— Это тело может то же самое.

— Ну не совсем. Просто доверься. Этот процесс займет по вычислениям пару месяцев, но тебе некуда торопиться.

— Хорошо, куда идти?

— Ложись туда, дальше я сделаю все сам.

Он прав, терять уже больше нечего. Да и не ясно, что он бы сделал с моим разумом. До гения я определенно недотягиваю. А его желание помочь. Думаю, оно лежит в основе личности. Этакое предпочтительное направление общения. Приоритетный алгоритм. Хотя он тоже достаточно человечен для этого места. Впереди меня ждет либо забвение, либо еще одна новая жизнь. Все решит случай.

 

Глава четвертая. Тайны мира сего

16/07/2028. Видеозапись с камеры наблюдения. Пост №265. База Совета.

Двое молодых людей идут размеренным шагом по длинному узкому коридору, активно обсуждая особо важную тему.

— И в чем состоит твоя теория?

— Мы все нуждаемся в общении, правда, многие это отрицают.

— Ну, а если это так?

— Да не может быть такого, оставь человека в веселой компании и выпивкой, он сразу найдет пару новых знакомых.

— А выгорание?

— Вот тут уже надо копнуть глубже. Мы общаемся с человеком до тех пор, пока он нам не надоест. Мы буквально выкапываем его душу. И если мы из-за этого проваливаемся в кучу навоза, то все драгоценные камни, найденные ранее, будут обесценены.

— Все мы имеем недостатки.

— Так и есть. Либо лги себе, что у тебя есть настоящий друг, либо ищи его постоянно.

— Слишком черная теория.

— Увы, такова жизнь.

— Надеюсь, ты знаешь, как сделать все иначе.

— Конечно, но вот зачем? Постоянно пополняя круг знакомых рамки твоего выбора все сильнее выцветают, приходится искать друга вне зависимости от каких либо внешних признаков, которые раньше играли роль.

— Это бессмысленно. И это ты будешь показывать Лейтеру?

— Может быть. В запасе есть другой проект, способный заинтересовать любого.

— Ну, тогда удачи тебе, Гравин.

— Спасибо, думаю, она пригодится.

16/07/2028. Видеозапись с камеры наблюдения. Кадровый отдел.

— О, это вы, мистер Сикорский, я уже зажался вас.

— Здравствуйте.

— Я тут наслышан о ваших успехах в университете. Думаю, вы заслужили повышение квалификации.

— Простите, но я даже обучение не закончил.

— Это не проблема. Все эти формальности будут улажены. Хочу предложить вам стоящее занятие, которое будет по душе человеку вашего восприятия.

— Я знаю, о чем вы, мне рассказали.

— Тогда представьте ваши идеи, принимаю их в любом формате.

— Начну с главного. У меня в рабочем состоянии находится прототип искусственного интеллекта, по уровню знаний превышающий человеческий максимум.

— Весьма неплохо, в чем состоит выгода вашей работы?

— В теории я проделал немалые усилия, чтобы вместить такое облако информации. Гипотетически я могу предоставить его в собственном «сосуде» объемом с человеческий мозг.

— Уже неплохо, что дальше?

— Это чистая автономия, можно использовать на любом производстве. А главный плюс — мобильность.

— Я уже готов с распростертыми объятьями принять вас в наш Совет. Но ответьте на один вопрос. Если бы вы стояли во главе, чего бы добились?

— Всеобщего равенства перед единым законом Совета. Притом, я бы оставил совет в тени и дальше, для большей власти перед мелкими правителями, подчиняющимися самому Совету.

— Хорошо, скоро вам нужно будет перевестись сюда для проживания и работы на постоянной основе. Назначаю вас теоретиком третьего ранга. Если вы найдете выгодное применение вашей идеи, перспектива карьерного роста будет очень широкой.

— Спасибо.

— Вы можете идти.

25/09/2028. Аудиозапись. Надпись на флешкарте — дневник Гравина

Почему они молчат? С момента собеседования прошло больше месяца, но ни одной весточки я не получил. Зато раскрасил жизнь новыми красками. Преимущественно в багровый цвет. Сегодня не мой день. (Звук льющейся воды). Запах ржавчины. Что ж, теперь я знаю, как пахнет собственная кровь. И даже знаю ее вкус. К чему жизнь располагает таким запасом нелюдей? Придется мыслить глубже. Думаю, я найду применение Нэро.

22/03/2030. Телефонный звонок.

— Да, Гравин у аппарата.

— Мистер Сикорский, думаю, вы меня узнали. Прошу вас приехать в назначенное место. А также, жду от вас более колоссальные идеи.

— Хорошо, я буду через час.

22/03/2030. Видеозапись с камеры наблюдения. Отдел презентаций

— Здравствуйте, мистер Сикорский. Я слышал о вашей трагедии, понимаю вам тяжело, но время не терпит формальностей.

— Понять меня вы вряд ли сможете, но я начну. Я нашел достойное применение искусственному интеллекту. У меня есть два проекта. Оба в печатном виде, специально для рассмотрения. К ним прилагаются все чертежи и принцип работы.

— Как называются сие планы?

— Один проект — второй шанс, другой возрождение.

— Хм, судя по принципу работы, они почти одинаковы.

— Не совсем. Для каждого требуются ресурсы, но первый проект требует много подопытных, а второй проходит в два этапа и требует немедленного вмешательство в обстановку мира.

— Война?

— Именно.

— Хорошо, это достаточно весомые проекты, я поручу его ведение моим советникам.

— То есть я не веду собственные исследования?

— Нет, ваша работа предоставлять свежие идеи в полном рабочем состоянии. Но я буду лично вас информировать о прохождении той или иной стадии. От вас не будет никаких секретов.

— Я понимаю вас. Я могу возвращаться домой?

— Нет, ваши вещи уже были перевезены. Вы будете располагаться в третьем корпусе. С завтрашнего дня вы будете обучаться нашей программе. Жду от вас новых идей.

../../2030. Видеозапись. Надпись на флешкарте — о ходе экспериментов.

Так, это моя первая крупная работа в отделе инноваций. Мне удалось создать рабочий прототип энкефала. Даже удалось соединить внешний источник питания с системой подвижного тела. Многие сочленения не синхронизированы, но простейшие человеческие движения возможны. Эм, само тело состоит из экспериментальных протезов из соседней лаборатории. Надеюсь, они еще не скоро вернутся с конференции. Также туловище удерживается металлическим каркасом. Голова пока отсутствует в виду нецелесообразности оставлять ее открытой. Тест первый — движение. Объект учится ходить. Это дается с трудом, металл слишком тяжелый. Нужна альтернатива. Еще объект пытается архивировать все наблюдения без моего приказа. Это похвально, так обучение пойдет быстрее. Поведение в норме, но пришлось пожертвовать частью памяти, поэтому возможны потери некоторых нейронов.

— Думаешь, это как-то поможет?

— Вот это сюрприз, объект заговорил.

— Это бессмысленно, твои стремления направлены на удовлетворения собственной справедливости. Я знаю, Гравин. Твои личные записи говорят о тебе больше, чем ты думаешь.

Компьютер, отключи экспериментальную установку. И выведи код ошибки, у объекта нет право на вывод информации. Проверь доступ Нэро к моим записям. Если они есть, ограничь доступ.

Запись удалена.

17/10/2030. Видеозапись. Надпись на флешкарте — о ходе экспериментов.

Сегодня много хороших вестей. Удалось искоренить малую проблему со своевольным поведением объекта, и я продвинулся в контроле объекта. Пришлось снова обратиться к структуре человеческого организма. Теперь регуляцией поведения служат записанные воспоминания. По какой-то неясной причине энкефал предоставляет не только вместилище сознания, но также почти очеловечивает искусственный интеллект. Наблюдаются проявление некоторых чувств, таких как волнение, страх, беспокойство. Сейчас я могу их вызывать подстроенными воспоминаниями. Причем даже не нужна особая симуляция окружающей обстановки, все воспоминания приходят исключительно в виде ячеек памяти, где хранятся в виде описаний объекта в письменной форме. Я создал небольшую программу способную в кротчайшие сроки выработать особо важные описания ключевых дней или событий для помещения в ячейки памяти. Можно также ввести вручную, что будет более полной и живой симуляцией фрагментов памяти, что, несомненно, скажется на производительности контроля.

Особо стоит выделить другую идею. Так как проект «Второй шанс» находится на стадии застоя, думаю эту теорию весьма уместной. Я могу перезаписать все воспоминания в любой энкефал. Но этот процесс очень долгий, уйдут как минимум десятилетия. Если Совет имеет такие ресурсы времени, то проект станет ключом к бессмертию. На этом мой отчет окончен. Надеюсь на вашу благоразумность.

Запись передана в малый Совет для рассмотрения.

23/12/2031. Видеозапись. Отдел заседаний.

— Я хочу дать слово нашему новому теоретику Гравину Сикорскому.

— Спасибо. Я рад, что удостоился чести представлять свою идею лично. Мои новые разработки энкефала были предложены с чертежами устройства работающего робота, на них вы можете увидеть возможность имитации человеческого лица, я также наведался в соседние отделы по робототехнике, они представляют систему абсолютно подвижного покрытия. Это позволяет нам создать настоящего киборга, если его так можно назвать. Причем, продумана также система контроля. Она ведет скрытое управление за объектом через искусственную подачу эмоций.

— Роботы способны чувствовать?

— Нет, но это имитировать в их разуме, это не заметно со стороны испытуемого.

— Хорошо, это прекрасная идея, — вмешался глава. Я даже скажу больше, я позволю тебе вести это исследование. Ты переходишь в первый ранг.

— Еще раз спасибо, это очень важное исследование, оно может перевернуть мир.

— Мы тоже в этом уверены, Гравин, ты свободен.

Гравин удалился, но дискуссия за столом не утихла.

— К чему нам это исследование? — вмешался советник по социологии.

— Это ключ к бессмертию, я видел его отчеты. Думаете, я не понял, к чему клонит Лейтер? Он хочет абсолютной власти.

— Придержите такие высказывания при себе. Бессмертие невозможно. Я это говорю, как специалист по биологии. А вот использование системы псевдо-гормонов очень хорошая затея.

— Вы выступаете за проект? — ответил глава.

— Да, это неплохой шаг для науки. Мы переживаем серьезную паузу. Это очень затратный проект, но в случае выигрыша мы будем на коне.

— Я предлагаю внести операцию «мир», там такие плоды объекта будут самыми уместными, — высказался советник по мировой безопасности.

— Мы не будем безосновательно начинать всякие операции. Предлагаю проголосовать. У нас нет средств на проект Сикорского. Так, 678 за, 314 против. Я одобряю проект. Но внесите его в очередь. Финансовые вопросы превыше всего. Есть какие-нибудь идеи по этому поводу.

— У нас есть несколько потенциальных инвесторов. Но они хотят полной доступ к информации по распределении их средств.

— Ни в коем случае.

— Мистер Лейтер, Совет исчерпывает бюджет быстрее, чем вносит в него.

— Предоставьте им поддельные счета за операции. Мы будем лгать до последнего, но про Совет не узнает никто из посторонних.

 

Глава пятая. Фальшивое дно общества

Я понял. Это просто гениальная схема. Думаю, этот самый совет должен получить награду за самую продуманную кампанию. Сколько я живу, ни разу не видел опустившихся людей. Бедствующие люди, которые получили слишком сильный удар от судьбы или от общества. Нищие, лишенные всего материального. В конце концов, одержимые, ищущие свою страсть в убыток другим. Где они? Где вообще любые личности, мешающие обществу. Я начал открывать глаза на происходящее бедствие, происходящее в недосягаемости понимания. Если прикинуть. Десятый уровень — резиденции парламента и прочих важных персон. Девятый уровень, восьмой — обитель развлечений всех сортов, начиная от развлекательных центров до всех представителей экстремального спорта. Седьмой и шестой — сборище торговли, здесь сотни магазинов и бутиков. Пятый, четвертый и третий — жилая зона. Второй уровень — промышленный. Но вот первый? Кто там обитает, чем там занимаются? По официальным данным, там находятся все сырьевые запасы мира, но мы с Кэбби были в этом пустом месте, там и не заметны склады или что-то подобное. Пора вернуться на дно.

Не знаю, люблю ли я свой дом. Может, кто счастлив, когда возвращается из другого места в свое гнездо. Но нижний уровень я бы никогда не назвал бы домом. Здесь дым стелется по потолку, фонари еле пробивают себе путь сквозь него. А звуковая палитра может удивить своим однообразием. Тех, кто живут в городе, навряд ли можно растрогать индивидуальностью. Пройдясь по оживленной улице, успеешь вдохнуть тысячи различных ароматов парфюма. Одежда тоже многое может сказать о владельце. Стиль делает тебя однообразным, подчиняющимся толпе. Все ищут то, чего нет у других. Доходит все до абсурда. А тут я чувствую черновую жизнь. Не представляю тех людей, что соглашаются на эту работу. Или это все-таки не люди?

Еще одна поездка вниз. Теперь в одиночку. Мне не нужны поддельные документы, у меня нет повода оставаться в живых в случае ошибки. Да поможет мне страх смерти. Теперь, даже скучно развлекать себя. Смена ценностей влечет за собой новые привычки. Диван не такой приятный на ощупь, по телевизору видишь одну промывку мозгов. Но нет, критикуя этот мир, мне есть, что предложить взамен. Я почти готов раскрыть все карты. Если только немного окажусь прав. Вот, что ведет к новизне — скука. Она заставляет перевернуться и встать с кровати, придумать себе занятие. Занятие по душе может справиться этим. Но как найти одно дело всей жизни, когда на это нужны их две. Мы все бежим вокруг одних и тех же вещей, а смысл жизни может быть в другом. В каком-то роде это бич свободы. Обратная сторона. Когда нет рамок, мы сами их ставим. Для себя. Для своей безопасности. Придумываем слова для ограждения своей собственности, ставим заборы, возводим крепости. Ограничиваем себя, чтобы другие сделали то же самое. И это впервые получилось. И какой ценой?

Двери распахнулись, и настало время исследовать место. Я вполне уверен, что получив свободу передвижения, за ними стали тщательно следить, так что пути назад не было. Не через день, так через год или даже два, но меня бы нашли. Просто прервали жизнь, отказали бы в медицинских услугах. Выкосили бы целый район под предлогом газовой аварии. Уверен, средств бы хватило. Когда начинаешь копать глубже, тебе больше отводится внимания. Возможно, это паранойя. Перестраховаться стоит. А пути назад все-таки нет.

Каждый уровень автономен, на каждом стоят отдельные дорожные покрытия, собственная система обеспечения энергией и светом. Здесь ярче, смог не режет глаза. Редкий шум доносит откуда-то издалека. Скрип шин, человеческий крик. Но в картине нет ничего пугающего или настораживающего. Типичное спокойствие. Моя жизнь привыкла быть вдали от интриг этого мира. Я загадочный наблюдатель этих земель. Через час наверху начнется рабочий день. Пока там будет вестись битва за каждого клиента, тут откроются огромные печи, проснутся заводы тяжелой промышленности, место наполнится еще большим шумом.

В каждом переулке я сворачиваю направо и налево по очереди. Пытаюсь наткнуться на кого-либо. Здесь даже большая пустошь, чем в представлениях режиссеров фильмов про апокалипсис.

— Кто ты? — послышалось издали, — ты явно не отсюда.

— У меня пара вопросов об этом месте.

— Сюда не приходят дважды. Даже если очень захочется.

— Ваша вина? — наконец, я повернулся к незнакомцу.

— Нет. Если тебе оно надо, расскажем все.

— Кто вы?

— Лично я — человек. Да и все тут вроде не монстры какие-то. Обычные рабочие. Хотя ты и не первый, кто происходит из рода любопытных. Неужели заняться больше нечем? — он сделал шаг вперед и показал, наконец, свое лицо. Точнее, его отсутствие. Да ладно, Совет даже не скрывает их от взгляда людей на стороне. И, его спокойствие, почему у него самого не возникает тысяча вопросов по моей внешности.

— Я понимаю, что творится в твоей голове, — он продолжил — мы все знаем, нам не нужны речи просветления. Мы делаем свою работу, вы свою.

— Но, место вашего обитания. Это мертвый город. Вы даже не видите солнца.

— Оно нам не нужно. Я могу тебе показать все. Ты поймешь, почему все так, как есть.

— Погоди, я хочу узнать ответы на вопросы.

— Задавай, мое время не ограничено рамками существования. Попытайся узнать побольше, второго шанса не будет.

 

Глава шестая. Электронные пастухи их овцы

Возобновление ресурсов памяти…

Цикл — четвертый.

Ячейка памяти — 367 от начала цикла.

Объект — пациент 239823. Несанкционированная активация, свяжитесь с местным центром управления.

— Кэбби? Ты как? Слышишь меня?

— Черт, слишком много вопросов за раз. Жива я.

— Вставай. Прошло две недели, самая быстрая активация, что я когда-либо видел.

— Хочешь боготворить меня и танцевать с бубном?

— Нет, нет. Наоборот, у тебя не нагружен блок воспоминаний. Скажи, сколько тебе лет?

— Около пятидесяти, может больше.

— Не состыковывается. Ладно, пора проверить тебя на возможности организма.

— Так сразу?

— Вставай, у роботов нет отдыха.

Если бы мне это сказали бы раньше, я бы убила бы этого человека. Когда ты чувствуешь лживую усталость так, как ее не ощущают люди и тебе вдруг говорят, мол, все, нет отдыха, то гнев замещает возмущение в два счета. Но что ж, в путь.

Я знаю, есть на Земле профессионалы бега по пересеченной местности, паркуристы, выполняющие в воздухе невероятные сальто. Но таких трюков я никогда не видела. Давер вращался в воздухе, используя дрона, пролетал, как самолет, через огромные пропасти, поворачивал, используя его же, при том, заставляя меня все это повторить. Старая игра — вперед за лидером. Но теперь все было просто. На подсознательном уровне я разбирала его трюки. Вот он бежит вперед, опустив голову к груди. Вот он прыгает в бездну и в тот же момент подгоняет дрона вперед. Вот хватается за плечи основания и прокручивается в воздухе. Он летит несколько метров. Отпускает дрона и с легкостью приземляется на другой стороне ямы. Вроде просто. Нужно сделать лишь один шаг.

Тяжело воспринимать окружение от двух точек. Я буквально приказываю своему дрону, куда лететь. Я — это он. Вперед, прыжок, поворот. Я хватаюсь за плечи и на мгновение вижу пропасть. Там ничего не изменилось, разбитые машины, рассыпанное стекло, куча проклятого металлолома. Но даже этот вид захватывает. Мне никогда не доводилось так рисковать ради эстетического удовольствия. Все прошлое — мягкая подстилка. А стоило мне задуматься об этом, как дрон теряет управление. Я падаю. До смерти путь в несколько секунд. Все сделает гравитация. В какой-то момент даже не страшно. Неизбежность проходит рядом с тобой, а свет в конце туннеля гаснет. В последнюю секунду я хватаю слегка потрясенного друга и пытаюсь включить ручное управление. Руль управления, соединенный с браслетом. Выходит из-под запястья, мягко падая в ладонь. Он калибруется и через мгновение пищит о готовности. Резко тяну ручку вперед и улетаю в ближайший этаж, мимо оконной рамы. До смерти была пара пролетов. Такое приземление, наверно, очень болезненное, даже бесчувственные суставы говорят о паре предполагаемых переломов. Свет, летящий вслед за мой, открывает вид на остальную часть здания. Пролом, над которым летел Давер, был из-за бомбардировок, думаю, для ликвидации мародеров. Или иных объектов, преследуемых армией. Здесь был пожар. Офисная мебель сожжена, ценные бумаги, личные вещи — огонь не жалел ничего. Напалмовый заряд мог еще обратить некоторых бедняк в пепел. А мы и не узнаем. Возможно, тут похоронены пропавшие без вести. Их ждали у родного дома. А теперь здесь ждем мы. Только чего?

— Вставай, давай, — Давер, наконец, нашел меня.

— Вот так сразу?

— Ну а что? На вид ничего серьезного не произошло. Только не отвлекайся на окружение, если конечно, хочешь жить.

— Зачем вообще такой сложный путь?

— Зато самый быстрый, лифтов нет, лестницы в полуразрушенном состоянии.

— А дороги созданы не для нас?

— Мы не идем из точки А в точку Б, мы ищем. Пора разгружаться. Теперь надо двигаться на запад. К театру.

— О, готовим спектакль? — сказала я, поднимаясь с пола.

— Если тебе нравится музыка, то с Федором тебе будет, о чем поговорить.

В следующем забеге дорога не была такой сложной. Зато Давер рассказывал много чего интересного. Он говорил, как проходить повороты, не теряя скорости, как быстро взобраться на высокое препятствие. Но в большей мере он выполнял трюки. Хотя и это он делал безупречно. Каждый его кульбит плавно перетекал в другой, при том не чувствовалась ненужность в них. Он делал сальто, обходя небольшие выступы, скользил по перилам для быстрого спуска. Он комбинировал сложные трюки с простыми, и ни разу не остановился.

— Федор тут, несомненно, но опять весь в музыке. Передай ему эти аккумуляторы, посиди с ним, я скоро вернусь, хорошо?

Я кивнула в ответ, а он скрылся за первым поворотом. Театр необычайно красив. Огромный зал, кресла, обшитые бархатом, правда, сейчас почти все унесенные отсюда. На сцене стоят витрины, около них динамики с человеческий рост. Из кулис выходит Федор. Он выглядит иначе, чем любой другой Идеал. Его руки были явно подвергнуты модернизации. Они были длиннее, чем стандартный размер, а пальцы обоих рук были отточены и обработаны.

— В моем чудном логове дама? Не ожидал.

— Это разве заметно?

— Что вы, у меня нюх на такие дела. Шучу, наш друг оповестил меня о будущей гостье.

— И что же он сказал?

— Что вам будет полезна моя кампания.

— Тут необычно. Что за стеклом?

— Акустические инструменты. Пара именитых гитар, скрипка и альт.

— А зачем динамики?

— У вас так много вопрос. Давайте, я вам лучше все расскажу сам.

— Будет весьма неплохо.

— Этот театр был выбран мной не случайно. Здесь отличная акустика, а ощущение представления греет мою душу. Как бы необычно это не звучало, у меня есть пристрастие к музыке. Вы не поверите, но в руинах прошлого можно откопать пару работающих инструментов. Хотите, я сыграю вам на рояле? Моя собственная пьеса.

— Не могу отказать вам.

Закончив риторические отступления, Федор подошел к роялю, открыл крышку и мягко опустил руки к слегка пыльным клавишам. Он начал игру. Музыка ведала порой грустный мотив, переходя на низкие ноты. Вскоре оно сменилось переменчивой чередой чувств, которые могут прийти, при нахождении в этом заброшенном здании. Волнение, испуганность, стремление к неизведанному. Пиано плакало, разговаривая со слушателем. Порой даже рыдало. Не знаю, откуда во мне проснулся ценитель прекрасного, но это было безупречно. Волна эмоций, ураган, который сметал все внутри меня. И как все хорошее, это тоже закончилось. Крышка снова опустилась, закрывая свет перед чередой черных и белых полос.

— Откуда у вас такой слух, Федор?

— А, вы не знаете? Значит, вам рано это знать. Все приходит со временем. Скажу вам лишь одно, Кэбби. Вы человек, в первую очередь. И даже если это кажется ложью, то не бросайте все человеческое в костер забвения. Ведь это последнее, что заслуживает такой участи. Правда раскрывает глаза, но не является оправданием жестокости и хладности.

— Вы многое знаете, Федор. А сколько вы знаете о себе?

— Достаточно, чтобы найти себе место. Давер наверняка передавал вам что-то.

— Да, вот это.

— Передайте ему мою благодарность. Если захотите снова прикоснуться к музыке, приходите. Классика не единственное освоенное мною направление.

— Если выдастся шанс, непременно наведаюсь к вам.

Выход через правое крыло. Табличка оповещения валяется у моих ног. А в голове куча мыслей. Действительно, ощущение пустоты. Не знаю, что ждет меня дальше, но впереди лишь познание истины. На улице стоит сам Давер. Он будто смотрит на меня и ждет моих изречений.

— Куда теперь?

— У нас еще несколько дел.

— Вечереет, чем еще ты можешь меня удивить?

— Пара тайн еще есть.

— Вот ответь мне. Зачем ты носишь одежду? — что пришло мне в голову только сейчас, хотя носил он ее все время.

— Бывают моменты, когда трюк или кувырок не удаются. Не хочется из-за маленьких неприятностей менять обшивку. Да и удобно в ней. Почему-то чувствуешь себя человеком.

Это было единственное его объяснение. Хотя, уже тогда начали закрадываться подозрения насчет этой группы Идеалов. Они уж точно не следовали пути очищения и не видели в себе воплощение совершенства.

Бежим на север. Два квартала по земле, один прямиком через дома. Становится все темнее. Я оборачиваюсь к уходящему солнцу. Оно скрывается в горизонте реки заповедника. С высоты в пятьдесят этажей я не вижу мостов и людей, но вижу багровый свет, уходящий за полосу моего взгляда.

— Никогда не видела закат? Тут такое каждый день происходит.

— Он мне кажется не таким, как раньше. Настоящим, — ответила я, не отвлекаясь.

— Если хочешь его видеть таким всегда, оставайся. Вперед, еще пара домов и поедем на машине.

Мы шли вперед. Даже не бежали. Не торопились. Ночное небо стало ярче. Огоньки россыпью лежали на огромном куполе, по крайней мере, так казалось. Давер мчал по опустелому шоссе. Многое еще оставалось непонятным. Было приятно, что он не скрывал, куда мы направляемся. За городом, когда была величественная обсерватория. Туда проводились экскурсии, детям давали полюбоваться звездами. А теперь там была одна Нита. Она последняя из тех, кого тянет загадочная пустота. Она может рассказать много интересного. Теперь мы же тут.

— Я оставлю тебя здесь на ночь. Можешь придаться сну, можешь послушать Ниту.

— Слишком часто ты меня оставляешь одну.

— Мне здесь быть незачем. Я знаю обо всем, что может рассказать она. А вот ты нет. Наслаждайся чудным времяпровождением.

Обсерватория как большой шар. Из него торчит конец телескопа, следящего за неподвижной вселенной. Для нас эти изменения в ней так незаметны, что можно ими пренебречь. Кто мы такие, чтобы глубоко изучать пустоту. Я не нашла Ниту ни внутри, ни снаружи. Но она меня ждала. На заднем дворе, вдали от устройств. Она просто лежала на земле и придавалась людскому наслаждению. Такому простому и жизненному.

— Ложись рядом, оцени величие далеких огней.

— Нита? Как тебя зовут по-настоящему?

— Нтанда. Тебе не нравится мое имя?

— Оно веет чем-то необычным, несвойственным.

— Разве это важно сейчас? Будь проще, мир, который окружает тебя, увлек за собой в водоворот событий. Отдохни.

Она права. Я бегу за миром по инерции. Я забыла, каково это было — до всех забот. Почему человек смотрит наверх? Он ищет там смысл? Или все-таки любит извечные вещи? Не важно. Не хочется думать. Просто минута в спокойствии. Даже не минута. Ночь. В спокойствии и тишине. Нита молчала. Я тоже. Ей было все равно на прошлое. Теперь это не важно. Ей нравится космос. Ей этого достаточно. А мне?

Наутро Давер вернулся. Приглушенный звук мотора врывался в безмолвие ветра. Шины оставляли черноватые следы на поворотах, скрипели и резали уши. Все старые привычки. Но теперь они для меня знак моей человечности. Хочется сохранить разум. Ярлыки и представления о машинах — ложь. Я теперь это знаю. Теперь долгая дорога обратно в пустынный город.

— Думаю, ты готова узнать правду.

— Есть что-то неизведанное для меня?

— Более чем. Если не удивит тебя, то даст хорошую пищу для размышлений.

— Этого добра уже не мало, стоило бы предупредить о здешних тайнах и жителях.

— Мы выживали, как могли, нашли занятия по душе.

Я снова промолчала. Осознание себя и внутренняя тайна мысли заставляет раскрыть себя самостоятельно. Без наводящих вопросов. Без подсказок. Твой личный опыт познания. Ты копаешь яму у себя внутри, перемешивая старое, взглянув на него с других сторон. Вот и я решилась на это. Нам до центра. Под землю. Опять. Ждет нас еще один запоздалый житель. Он посвятит меня во все детали. Расскажет все неведанные секреты. Жду не дождусь.

 

Глава седьмая. Век ожиданий — день славы

15/04/2032. Видеозапись. Отдел презентаций.

— Совет, для вас есть две новости. С этого дня нас сопровождает финансовый советник от лица наших инвесторов. Он имеет полномочия советника первого уровня, поэтому прошу уважать его слово и внимательно слушать его предложения, — Лейтер говорил без эмоций в голосе, но на лице проглядывало недовольство. Пришлось продать свои принципы и принципы совета для общего выживания. И в глубине души он надеялся на лучшее. — Вторая новость не менее важная. В связи с решением бюджетных проблем я назначаю программу «второй шанс» официально рабочей. Нужно подготовить центры ее проведения. Также в благодарность за предоставление этой идеи я назначаю нашего молодого специалиста Гравина Сикорского первым советником с полным спектром полномочий. Но я лично беру ответственность за проведение проекта.

— Это возмутительно. У нас проекты ведут советники, — отозвался советник по биомедицине.

— Проект слишком затратный. Ответственность слишком большая. Нам необходим полный контроль над его проведением. Я не вижу альтернативного решения. Заседание считаю закрытым. Всем приступить к работе незамедлительно. Нам нужно отстроить целые лаборатории.

14/07/2036. Аудиозапись тайных заседаний.

— Гравин, ты назначил секретное заседание не просто так, верно?

— Лейтер, мы прекрасно знаем, что ты глава совета. Твое слово последнее в любом споре. Не хочу вести долгую дискуссию. Я прошу тебя первый и последний раз.

— Досье?

— Введи ее в проект, прошу. Я знаю, вы отбираете добровольцев из развитых стран, но это моя личная просьба.

— Ух, у нее две онкологии, слепота? Слишком велик риск ее смерти при процедуре. Я не хочу тратить бюджет на ветер.

— Оплати за мой счет, проведи процедуру через мои средства, возьми сколько нужно.

— Зачем тебе это? Ты знаешь, к чему ведет положительный ответ проекта. Если ты собираешься ей облегчить жизнь, то этого не будет. Дальше ей будет только хуже.

— Нет, Лейтер, не будет хуже, чем сейчас. Ты знаешь, у меня есть право вето, как право первого советника. Помоги мне, и я никогда не перейду тебе дорогу.

— Не знаю, чего ты хочешь от нее или меня, но я сделаю это. В отличие от тебя, я еще сохранил сознание в более крупном масштабе. Ты знаешь, чем все закончится. И у тебя не будет выбора.

— Сделай свою часть уговора, а я свою.

— По рукам, Гравин, теперь все в моих руках.

17/03/2045. Видеозапись. Отдел презентаций.

— Совет, я желаю высказать вам слово от имени вкладчиков.

— Совет внимает вам.

— Спасибо. Оценив ваши последние разработки, я пришел к выводу, что они могут послужить нашему общему делу. Особенно меня поразила технология генерации искусственного интеллекта, а также управления им.

— Ближе к сути, уважаемый советник.

— Всему свое время. Также я приобщился к вашему архиву со старыми проектами. Думаю, один из них зря попал туда. Наши инвесторы считают, что проект «мир любой ценой» должен быть начат.

— Простите, при всем уважении к вам, это невозможно. Технологии имени Сикорского слишком молоды для таких крупных дел. Да и бюджета хватает только на один проект.

— Мы считаем ваш нынешний проект бесперспективным. Либо вы начинаете наш, либо мы аннулируем ваши счета.

— Что ж, я ожидал такого. Но ведь мы с вами преследуем совершенно разные цели этого проекта.

— Конечно, мои клиенты хотят вернуть вложенные деньги, а не тратить их в никуда. Вы сообщали, что средства, потраченные на технологии, окупаются с лихвой. Уже тринадцать лет мы ждем этого момента. Я свое слово сказал, дело за вами.

— В трудные времена для Совета принимают радикальные решения. Мы запускаем оба проекта.

В зале воцарилось возмущение.

— Постойте, такие решения принимаются только с согласия советника первого уровня. Что он скажет? — отозвался советник безопасности.

— Времена действительно трудные, Лейтер прав. Проекту «мир любой ценой» быть.

Теперь в зале осталась тишина. Никто не верил, что Гравин согласится.

— Это вполне хорошо. Мы пришли к мудрому решению. Делайте что хотите, но больших вливаний в бюджет не будет. Вы содержите оба проекта за старый счет.

— Совет это уже уяснил. В связи с новыми проблемами, начинаем запускать новую фазу сейчас. Количество добровольцев я считаю достаточным для проведения экспериментов. Заседание окончено.

Возобновление ресурсов памяти…

Цикл — первый.

Ячейка памяти — 4 от начала цикла.

Объект — Нэро27

Смерть. Сегодня я ее видел достаточно. В небе разразился огонь. Оттуда летели снаряды, вспахивая землю взрывом. Они бежали вперед. Кричали о победе. А новые снаряды летели и забирали их жизни. Я не видел крови, но видел пепел, разруху. Мне оставалось только стрелять. Я даже не слышал собственного оружия. Они умирали от моих пуль. Их было много, но приказали экономить боезапас. Один выстрел — один труп. Мне сказали, что я хорош. Что никто раньше так не выкашивал других. Меня перевели в другой полк. Сказали таких как я там много. Что мы ведем эту войну к победе правды. Меня хвалили за каждую отнятую жизнь. В кармане все лежит ее фотография с сыном. Я смотрю на них. Я убиваю для них. Чтобы никто не подобрался ночью, не устроил бомбежку в родном городе. Крови много. Стараюсь ее не замечать. Стараюсь не слышать крики, мольбы о пощаде. Мне запрещено кого-либо жалеть. Не можешь застрелить, кидай гранату. Не можешь убить, тебя убьют. И все, за что ты сражался, будет зря. Нельзя умирать. Я сегодня снова буду убивать. Я знаю, что прав в этом отношении. Я приду домой. Я постараюсь.

04/05/2048. Видеозапись. Технический отдел.

— Ну вот, прекрасно. Под такие речи я и сам бы взял винтовку и пошел защищать свою семью. Вы прекрасно справляетесь со своей работой. Инвесторы сообщают, что приток доходов от войны просто колоссален. Захваченные территории уже работают на нужные предприятия. Вы действительно энтузиасты в области науки.

— Этот проект имеет небольшой минус. Такое быстрое ведение войны может привести к критической обстановке. Вместо денег и активов, вы можете получить пепелище ядерного взрыва.

— Это ваша забота. Проект ведется от вашего лица, мистер Лейтер. Ответственность будет лежать на вас в таком прискорбном случае.

— То есть их не волнует даже шанс разорения?

— Мы знаем, кому предъявить претензии в таком случае. И это будет не дело долга, а чести.

— Не все в мире подвластно Совету. Мы ведем стабильную политику вмешательства. Только благодаря вам мы пошли на столь рискованный шаг.

— У вас был выбор. Но вы приняли правильное решение. Сделайте так, чтобы другие поступили также.

Финансовый советник удаляется из помещения медленным шагом, Гравин и Лейтер смотрят друг на друга. Слишком долго, чтобы промолчать.

— Это неизбежно, Лейтер. Что будет потом?

— Я работаю на благо Совета. Ты будешь делать также. Поверь моему опыту. Все неизбежное должно случиться. И либо ты сам его приближаешь, либо сидишь в ожидании. У тебя тоже будет выбор.

03/09/2051. Видеозапись. Отдел презентаций. Срочный сбор.

— Совет, сегодня произошло ужасное событие. Главы четырнадцати стран последовательно применили часть своего ядерного арсенала. Пришлось активировать наши секретные системы противовоздушной обороны. Среди городов-жертв есть наша научная база с проектом «второй шанс». Их судьба неизвестна.

— Вы говорите о своем проекте? Да вы не выполнили обязательства, положенные при сотрудничестве. Вы, мистер Лейтер, ответите за все.

— К вашему сожалению, я тут теперь ничего не решаю. По правилам Совета, при моем руководстве произошло незапланированное происшествие. Я отстранен от службы. Теперь я даю слово новому главе — Гравину Сикорскому.

— Что? К чему весь этот цирк? Если не вы, так вы, Гравин, ответите.

— Обязательно, хочу увидеть наших инвесторов воочию. На следующем заседании. Я найду, что им ответить.

— Ну и замечательно. До следующего заседания, мистер Сикорский.

28/10/2051. Видеозапись. Отдел заседаний.

— Рад видеть вас здесь, господа. Вы представляете богатейшие семьи всего мира. И я хотел бы поведать вам не очень приятные новости. Наш Совет Будущего стоит на страже порядка мира. Мы имеем безграничные полномочия. Только вы могли достаточные связи, чтобы сотрудничать с нами. До поры, до времени. Я обвиняю вас в пользовании услугами международного терроризма по кодексу Совета. Вы приговариваетесь к конфискации всего имущества в пользу Совета без ответного слова. Сами вы также подвергаетесь ликвидации. В ближайшее время. Теперь вы свободны. От жизни.

С этими словами вошли несколько разумных машин Гравина и привели в исполнение приговор. Без вести пропали двадцать самых влиятельных людей. Никто бы не решился из предыдущих представителей Совета на такое. Всего в один шаг Гравин освободил мир от крупной олигархии и помог Совету поднакопить средств во внутренний бюджет.

 

Глава восьмая. Истории подземных людей

— Ну, так что там по вашим тайнам? — я уже не мог стерпеть такого ожидания.

— Давайте пройдем ко мне в дом, а то скоро начнется рабочий день, будет стоять для вас невыносимый шум.

— А вас не хватятся на работе то?

— Не столь важно, что я сделаю сегодня, но важно то, что сделаешь ты, узнав правду. За ней ведь ты пришел? Так пройдем за мной, расскажу тебе, что тревожит.

Снова темные переулки, свет из окон, еле просачивающийся через шторы. К новой звуковой гамме добавляется собачий лай, такой звонкий, чистый.

— Разве тут можно содержать животных? Такие условия, да и… — незнакомец повернулся ко мне. Он прекрасно понимал, о чем я.

— Можно, смотря под какое определение, ты принимаешь животное. Здесь есть собаки, кошки. Но такие, которые остаются незаменимыми.

И правда. Эхо от собачьего лая нарастало. Но увидев хозяина, я опешил. Рядом с ним не шел верный пес, а еще один робот, очень отдаленно напоминающий живое существо. Оно повернуло голову в мою сторону. Но я так и не рассмотрел морду, так как сразу отстранился. Страшно видеть такой альтернативный мир. Еще немного. Фасад одноэтажного дома, где-то на окраине. На отражении помещения заметна другая фигура. Она сидит в кресле, держит на коленях что-то или даже кого-то.

— Проходи, добрый странник.

— Спасибо, — ответил я, окинув взглядом дом изнутри. Веяло стариной. Дешевый интерьер, отдающий мягким уютом. Мягкий ковер перед входом. Ажурная люстра, деревянный стол в гостиной. Кресла, широкий диван. Приятно здесь быть. А в кресле сидела женщина. Это я сразу понял. Конечно, не было внешних признаков, но я прочувствовал женственность в ее поведении. При виде гостей она засуетилась, оставив ребенка, одного. Ребенок. Это вообще подвергает меня в шок. Сколько они тут живут? Если со времен постройки первых уровней, то их чаду больше лет, чем мне. Зачем это делать? Еще одна иллюзия. Неужели они не знают, где находятся? Какой жизнью страдают? Никто им не рассказал о городе, что наверху? Мое лицо задает вопросы за меня. И незнакомец читает их.

— Нет, нам не нужна другая жизнь, скажу сразу. Оставь свои вопросы при себе, до тех пор, пока я все не расскажу. Меня зовут Финн. Это тебе на будущее. Присядь в углу, история будет долгой, — сказал Финн, указывая на кресло. Оно тоже было старым. Пара пружин истошно скрипела, как бы я ни старался обустроиться. В конце концов, устав от этого, просто сел и начал слушать его.

— Сюда обычно не приходят просто так. Либо чтобы отправиться на нулевой уровень, либо ради возвращения, ради ответов. Все удивляются нашему быту. Цикличности нашего существования. В тебе это я тоже увидел. Настоящее удивление не скрыть. Оно кроется от непонимания другой жизни. Я такое говорил сотни раз, все новым и новым людям. Они хорошо слушали. Им это было интересно. Поучительные уроки можно вынести из этого, — Финн опустил голову, — думаешь, все так и было? Думаешь, мы бездушные машины? Для нас это отдых, тут семья, как видишь. А плата за это не очень то и большая.

— Вечное рабство в этом пристанище тьмы?

— Называй, как хочешь, у меня был выбор, я его сделал.

— Может, расскажете об этом?

— Да, конечно. До того, как парламент начал возводить город над прошлым и строить первый уровень, было много жертв от войны. В ней победителей не было совсем. Ко мне постучала смерть, но оставила за собой лишь записку. Я был таким же, как и все. Да, я не был на поле брани, но достаточно натерпелся. Вслед за войной прокатилась эпидемия неизвестной болезни. Не знаю, от чего умирали чаще, от нее или от экспериментального лечения. В один момент пандемия добралась до моей семьи. Мой второй ребенок погиб через день. Не видел смерти страшнее. Пол моего старого дома пропитался его кровью. Когда пришла очередь похорон, я не мог сдержать слез. Если мою душу не забрало бы раньше, я бы видел и дальше уходящих вдаль моих друзей, родственников. Ко мне пришли. Предложили помощь. Сказали, что могут обеспечить мне и семье жизнь. Что все будет как раньше. Но лишь взамен на маленькую вещь. Услугу. Немедля с решением, я согласился. Нас повезли в неизвестное место. Это было дальше, чем я мог окинуть взором в своем дворе. Там было красиво. Светло. Мне сказали, что это не будет бессмертием. Я умру, но моя копия будет жить. Что в новом мире я буду всегда здоров, что не будет бремени судьбы, все будет предугадано заранее. Никаких происшествий. Только счастливая жизнь в новом мире. Мире будущего. Не мог я надеяться на Рай. Я хотел жить. Познав малые радости судьбы, не мог от них отказаться. Теперь я живу тут. Я умер сорок лет назад. Это мой Рай. Теперь я семьей. Я доволен. Я забрал у смерти самых дорогих людей. Последнее, что осталось тут.

— С вами все в порядке, — заволновался я, ибо голос его становился все тише.

— Да, просто это тяжело говорить. Но держать еще труднее. Мне было, что терять. А теперь я тут. Я получил желаемое. Поэтому стараюсь выполнить свою часть уговора.

— Что еще вы знаете?

— Когда был готов третий и четвертый уровень, я очнулся в новом теле. Пришлось привыкать какое-то время. Нам дали жилье, сказали, что делать. Все работали на благо города. Со временем проходили отсеивания. Некоторые обладали талантами, склонностями к науке, образованию, искусству. Их забирали наверх. Это были всегда одиночки. Я не хотел отправляться туда, откуда был сослан. Я смирился, да и не хотел отходить от мечты, от последнего повода жизни. Другие не смирились. Они ушли еще глубже, строили свои дома, жили новой жизнью. Их отлавливали, возвращали сюда, иногда промывали мозги. Нам это было проще сделать. Пару раз я задавался вопросом — не убегал ли я? Но тут же не хотелось говорить про это. Даже думать. Совет устал противостоять недовольным. Им разрешили поселиться там. Потом у них покупали информационные ресурсы. Потом таких нулевых поселений стало больше. Десять точно. Началась конкуренция. Теперь старались переманить нас отсюда, даже сверху. Они приходили, говорили о настоящем предназначении, о возможностях, которые ограничивают наши тела.

— И уходили?

— Конечно, они отказывались от последнего, ради нового обмана. Мой старший сын ушел, не отправил ни весточки. Может, теперь оно не нужно, может у него другие приоритеты. Мать и не знает теперь о нем. Я попросил стереть ей память о старшем. Чтобы не мучилась, не ждала.

— Разве это не обман? Вы сами этого хотите?

— Я уже сказал, это лучшая участь из всех возможных. Все хорошо.

— Но…

— Знаешь, что я тебе скажу. Перспектива жизни на том свете маячит перед глазами не просто так. Это утешение, которое остается с тобой на последних минутах. Мои минуты были без этой иллюзии. Я знал, что смогу жить с близкими. Беспричинная смерть это самое обидное.

— У вас ведь был выбор, да?

— Всегда есть выбор, только вот не каждое исход нам приятен. У тебя ведь тоже он есть. Видел тебя в кампании одной девушки. Было это давно, но помню это хорошо. Если не забрали тебя, зачем ты вернулся?

— Я не Идеал. Даже близко к нему не стою.

— А ты не знал, что они берут всех подряд? Вопрос состоит только в твоих убеждениях.

С этими словами Финн поставил меня в тупик. Но одновременно открыл глаза, отвел к истине. Он дал ключ от двери, но за ней оказался еще один коридор, полный новых тайн.

06/01/2061. Видеозапись. Приемная.

— Здравствуйте мистер Фортум. Я вижу, вы приехали с семьей.

— Да, я принимаю ваше предложение. Сколько будет стоить операция?

— В пределах пятидесяти тысяч. Риск смертности почти нулевой. Мы профессионалы и держим свое слово. Пускай ваша семья отдохнет в зале для гостей, я хотел бы лично с вами побеседовать тут.

— Хорошо. Кая отведи детей, пускай они посидят, отдохнут. И проследи за ними.

— Рад, что ваша благоразумность взяла верх. Какие условия вы хотите поставить?

— Мы все люди. Но я знаю, что после вашей операции мы перестанем ими быть. Я хочу, чтобы для моей супруги такое существование не докучало. Она счастлива растить моих сыновей. Но это не может продолжаться вечно.

— Мы можем это устроить. Вы сказали своей семье, что именно будет с ними?

— Нет, я берегу их. Такая истина может ненароком навредить.

— Мистер Фортум, вы умираете. Это последнее, что вы можете сохранить, — сказал ученый, указывая на уходящую супругу Финна.

— Давите на мою слабость?

— Нет, хочу показать вам истину. Она жестока. И в таком случае вам есть, что терять.

— Да, я понимаю. О какой услуге вы заикнулись, когда я говорил о жене?

— Мы можем постепенно стирать ей память. Каждый день, неделю или месяц — на ваше усмотрение. Она будет счастлива вечно. Думаю вы тоже будете не в горе.

— А мой сын?

— С ним можно сделать то же самое. С каждым. Для вас эта услуга тоже работает.

— Нет, у меня в памяти слишком много хорошего. Я не хочу, чтобы моя семья стала пустышкой. Если они будут счастливы, то и я тоже. Сделайте им ежедневную функцию. Но оставьте в них человечность.

— О, мы на вашей стороне. Для вас это будет перерождение. Если захотите, то в ближайшем будущем мы сможем вернуть вас в новом теле обратно в наш мир.

— Вот этого не надо. Я натерпелся. Мне нужен покой.

— Мы вам его предоставим. Оставайтесь здесь, вещи не нужны. Завтра начнем.

 

Глава девятая. Отчаянье — причина жизни

Возобновление ресурсов памяти…

Цикл — неизвестен, необходима синхронизация.

Ячейка памяти — 370 от начала цикла.

Объект — неизвестен, проведите синхронизацию.

Самостоятельность. Она является одной из черт взрослого человека. Ты должен. Ты обязан. Еще пара слов, пришедшие после этапа пубертатного периода. Все твоя инициатива. Твое желание — определяющий фактор успеха. Не захотел — не получилось. После долгих попыток отстранения от этого принципа, все равно осознаешь его праведность. Я хочу сама узнать правду. Это отголосок воспитания, привычка. Ее поощряют, на нее равняются. Приводят жизнь к единственному поиску, за которым следуют лишь ленные размышления. Больше движений, больше жизни. Больше размышлений о себе. Меньше интересов. Вот она — жизнь искателя.

— Время тебе пообщаться с Митом.

— Кто он?

— Наш техник, он помог нам выжить здесь. Не буду скрывать, благодаря ему мы лечились и скрывали. Даже убивали иногда. Это все залог успеха.

— Тяжело вам было?

— По правде говоря, да. Военные стреляли по головам, а там самое уязвимое место. Я лично состоял в разведгруппе выживших. Семеро бегунов, преодолевающих каменные джунгли из одного конца в другой за два часа. У нас даже дронов не было тогда. Это Мит их сделал. Потом он разбирал пленных. Узнавал их цели, наши цели.

— Разбирал? Может, допрашивал?

— Нет, нет. Они были машинами. Хотя, наверно, даже и не знали об этом. В них были записи воспоминаний, Мит говорит, они ключ к программе личности.

— Робот умеет чувствовать?

— Мит тоже поражался этому. Хотя суть состоит в том, что при внушении обратного, все обретает другой смысл. Вера в себя или в свое прошлое заставляет идти по единственному пути из тысячи.

— То есть, военные видели основную цель их жизни в службе?

— Да, их ждали дома придуманные дети, домашние заботы. Все, как написано в их сценарии.

— А вы откуда это узнали?

— В их ячейках памяти нет конкретного представления образа. Только грубый текст. А еще много воззваний к действию. Фальшивость чувствуется сразу.

— Кто вы тогда, если различаете фальшивые воспоминания от истинных?

— Спроси у Мита.

Эти постоянные путешествия от одного места в другое оставляют зрелый отпечаток в памяти. Вдохновение жизни, посланное изучением ее. Нет усталости, замученности от этого. Поиск правды требует сил. У меня они еще есть.

— Хочешь все знать, да? — сказал Мит, когда Давер оставил нас.

— Почему бы и нет? Мы созданы были для этого. Ты знаешь ответы, знаешь кто ты, а кто я?

— Мы люди, правда, немного иные, чем те, что населяют город. Мы страдальцы жизни, получившие второй шанс. Ты недовольна этим?

— Будете так и скрывать все?

— Нет, тебе многое уже должно быть понятно.

— Да, это как-то странно, что робот имеет привычки и увлечения.

— Нет, больше чем привычки, страсть. Даже так сказать, мечту. Исход достаточно близок. Ты должна принять правильную сторону, иначе все пойдет по плохому пути. Но время еще есть. Я не насильно заставляю принимать чью либо сторону. Это должен быть твой выбор. Мы сделали свой, но в твоей судьбе нет определенности. По крайней мере сейчас. Позволь поведать тебе, что вообще происходит. Мы — оставшиеся в живых подопытные эксперимента «второй шанс». И мы ждали своего часа. Нам сказали, что это будет спасением и перерождением. А нам было нечего терять. Добровольцы были исключительно теми людьми, у которых судьба отняла что-то стоящее. Давер в свои молодые годы увлекался паркуром. И один раз неудачно приземлился на спину. Диагноз — паралич ног. Федор с детства глухонемой. Нита пережила две онкологии и была совершенно слепой. Я потерял руки на производстве. Все мы огорчились в жизни. У нас была одна общая мечта — чтобы стать такими как все. Нормальными. Не ущемленными физическими недостатками. Это был наш шанс. Подземная лаборатория включала в себя пятьдесят капсул. Около двадцати лет назад закончилось перемещение сознания, то есть последний этап проект был успешен. Относительно. Шестеро погибли через несколько минут после прихода в себя. Они били кулаком в грудь, пытались разбить стекло перед собой. Им чего-то не хватало.

— Воздух. Старые привычки, заложенные природой. Они подумали, что умерли от недостатка воздуха.

— Да, так и есть. В лаборатории было пусто. Капсулы были защищены от внешних условий. А ученые нет. Большую часть аппаратуры вынесли. Оставалось слишком большое оборудование, но в нем тоже хранились данные. Три дня мы выясняли, что случилось. Сверху доносились выстрелы. Мы еще были людьми, поэтому пугались этой обстановки. Потом вышли на поверхность. Зря. Двое погибли от растяжек на дверях. Пришлось быть осторожнее. Мы сформировали группу поиска. Они добывали информацию и припасы. К тому времени еще семеро умерли от изнеможения. Мы пережидали ночи около лаборатории, чтобы в любой момент вернуться. Это тоже было ошибкой. Был штурм, двадцать человек полегло. Нита была вне себя несколько дней. Она успела привязаться к одному. А он подвел ее, умер. Мы начали копаться в трупах если их так можно было назвать. Нашли ячейки памяти. Узнали про замысел эксперимента. Больше не ночевали дважды в одном месте. Но теперь и не прятались особо. Я помог Даверу с разведкой. Отсканировал программу и загрузил разведгруппе. Они сражались ничуть не хуже врага. Один раз даже живого принесли. Вот тогда я и вскрыл его и узнал намерения. Они все были пустышками. Их тонко контролировали через эмоции и прошлое. Я это понял. В них не было особого стремления. Мечты. Вскоре они перестали нам докучать. Мы могли отдаться своим занятиям. Просто жить так, как хотели. То, что нам обещали. И мы не хотим покидать это место. Нам хорошо тут, вне старой или новой жизни.

— А я тут причем?

— После проект «второй шанс», ученые выпустили проект «возрождение». По крайней мере, это было в их планах. Судя по тому, что ты здесь, проект удался.

— Сейчас часть населения даже и не знают, что они не люди.

— Они люди. Просто пережившие, обманувшие смерть.

— А что в этом плохого?

— Ты ведь знаешь Царство Морфея. Ты ведь проходила очищение. Иначе зачем слать тебя сюда, где только тут находятся не синхронизованные, брошенные тела. Тебя выгнали.

— Мне тоже дали еще один шанс.

— Неспроста. Я знаю, как попасть тебе на нулевой уровень. Царство морфея скоро покажет себя. А ты будешь играть там главную роль. У Вилюра есть еще, что тебе показать. Можешь ознакомиться прошлым. У тебе еще есть время. Около недели. Прими правильное решение.

— Правильных решений не бывает, есть только те, которые приносят пользу либо тебе, либо кому-то еще.

На этот раз Мит промолчал. Выход через три коридора. И еще наверх. Пора заявиться к последнему жителю. Знаю, он хочет мне рассказать свою правду. Никакой объективности. Только те слова, которые ведут тебя к твоей выгоде. Они занимаются тем, что им по душе. Уже двадцать лет. Нет, не в их интересах что-то менять.

— Куда дальше? — говорю я Даверу сразу при выходе.

— К Вилюру. У него файлы восстановления, полностью сможешь синхронизировать себя со старой памятью. Ну, еще можешь задержаться, прочитать пару книг.

— Там только мои файлы памяти?

— Нет, вообще, что мы когда-либо получали.

— Отлично, они хотя бы не соврут. Веди.

Библиотека была в новинку для меня. Это место наполнено мудростью. Если бы не ужасный внешний вид, то по уровню эпичности она могла сравниться с монументом времени, вроде гор и рек. Небрежность, вот что первое бросается в глаза. Не знала, что могло сохраниться такое количество настоящих книг. Но как они были расставлены. Половина из них лежала малыми стопками на полу, остальные выстраивались в ряд на самодельных полках. А здешний библиотекарь. Он не восседает на мягком троне своего величия, нет. Он лишь горбится на таком же ручном столе, нацарапывая на полях тетради неясные моему разуму символы. На руках не хватает двух крайних пальцев, что совершенно не мешает ему творить в своем храме. На плечах лямки холщового рюкзака, который тянется к низу под весом знаний. Пол также нетипичен, покрыт кафелем. При ходьбе под ногами возникает противный скрип, а тупой металл оставляет неглубокие царапины. Только заслышав непривычный шум, Вилюр поднимается не спеша со своего места.

— Гости, — говорит он кряхтящим голосом, — так, Кэбби, да? Сейчас найду блок памяти.

— Откуда у вас вообще мои воспоминания?

— А ты не знаешь? Мы стерли все твои воспоминания при перемещении сознания. Так, А, Е, З, К, О, С. Вот он, получай, — сказал он, положив маленькую продолговатую коробку на стол.

— Как этим пользоваться?

— Под затылком есть отверстие. Вкладываешь туда это и все.

— Ладно, посмотрим.

Не могу сказать, что это было нереально круто. Не было никаких туманных следов, быстро меняющихся картин прошлого. Это в сказках так. А внутри только горе. Заново пережить то, что пытаешься забыть день за днем. Не скажу, что мое детство оттеняет запахом конфет или подарками родителей. Поэтому и нет причин его любить и помнить.

— Как работает память в нас?

— Ну, когда ты переживаешь ключевое событие жизни, то внутри себя пытаешься описать словами. Проще говоря, в это время мысли выстраиваются в цепочку. Это может быть очень долгое поэтичное описание, но все это слова. Эти слова задают этому событию характер и влияние. Поэтому когда пытаешься что-то вспомнить, ты перебираешь действия или окружение. По ключевым фразам ты поднимаешь определенный файл в ячейке, и в следствии вспоминаешь.

— А как стираете память?

— Наши воспоминания кодируются в ячейках, а тысяча ячеек составляет цикл. Каждый цикл пронумерован. Первое подключение обозначается и первым циклом. Остается только просчитать.

— Есть другие файлы?

— А вот этот вопрос я ожидал. Думаешь, мы хотим тебя обмануть? Ладно, не буду докучать вопросами. На полке лежат два носителя, один нашего старого приятеля, второй военнопленного. Они тебе прояснят ситуацию. Как пользоваться знаешь. Только использованный носитель отдай мне.

— А если мне они будут нужны?

— Нет, нет, они ничего не решают, и это библиотека, здесь все возвращают на свои места.

— Но, это все равно что…

— Да, все равно, что использовать знания только в своей школе. Можешь вон там присесть, — он указывал на место в углу, где располагался стул. Наверное, единственный уцелевший. Начнем путешествие по миркам чужих людей.

Первый цикл после. 129 ячейка памяти. Восстановление хронологии событий.

Темно на улице. Звуки угасли на время. Можно было бы поспать. Это очень непривычно. Больше трех месяцев прошло с нашего пробуждения. Сейчас мы сидим в лаборатории, Мит говорит, на улице опасно. Нита боится. Мы еле привели ее в чувства после принятия. Вилюр долго внушай ей, что она больше не человек. Зои сегодня умерла. Она хотел отдохнуть, прилегла на пол и больше не вставала. Фрол рассказывал нам, как это происходит. Говорил о фантомной боли, когда человек чувствовал потерянные конечности. А мы вмиг лишились всего. Мозг не успевает на подсознательном уровне осознать, что мы не люди. Также ждет кислорода с каждым вдохом. Хочет услышать привычное биение сердца. Но вместо этого я ощущаю скрежет металла о металл. Каждый день. На местах суставах чувствуется боль, усталость. Нельзя уставать. Надо двигаться.

Второй цикл после. 23 ячейка памяти.

Шума нет. Боли нет. Вместо этого огромный поток информации. Можно свыкнуться с этим. Эд зовет с собой на разведку, просит всех быть осторожнее, пока нас не будет. Он предлагает идти напрямик через заброшенные здания, ибо внизу патрулируют военные.

— В тебе чувствуется активность. Раньше спортом занимался? — говорит Эд.

— Ну, я занимался паркуром, до того как, понимаешь.

— А, ну ясно. По какой причине выбрал все это?

— Стал инвалидом. Ноги так сказать, перестали выполнять свою работу. А ты?

— Рак легких. Сам виноват был, употреблял все нюхательное. Вот вышло единственным выходом.

— Не пожалел еще?

— Нет, я хоть принес науке небольшую пользу. Наверно. Слушай, давай отойдем от этой темы. Не люблю говорить о прошлом.

— Хочешь молча пробежаться?

— Можно и так.

Четвертый цикл после. 823 ячейка памяти.

Эд сегодня погиб. Нас накрыли в новом убежище. Он задержал врага. Перед уходом мы немного разговорились.

— Я помогу тебе, Эд.

— Слушай, нет смысла в больших жертвах. Лучше помоги увести остальных подальше. Они идут с запада. Идите на север.

— Ты совершаешь самоубийство.

— Это необходимо.

— Может, тогда скажешь напоследок что-нибудь. Исповедуешься передо мной. Тебе будет легче.

— Умирать? Хорошо. Я не был болен. Просто заплатил деньги ради участия в этом проекте. Меня интересовало бессмертие. А когда мы очнулись, я понял, что теперь не человек. Мои ожидания абсолютно не оправдались. Я долго жил вот так. И я не могу так больше. Моя старая жизнь была наполнена красками.

— На спирту?

— Даже если так. При жизни я был счастлив. Я скучаю по прошлому. Я делаю это не для того чтобы спасти вас, а для своей свободы.

Он молчал об этом. Возможно, не хотел восклицаний в свой адрес. По такой старой привычке. Нельзя сказать, что Эда особо любили, но никто не питал к нему открытую неприязнь. Он не пытался угодить всем, но не хотел остаться здесь один.

Пятый цикл после. 4 ячейка памяти.

— Ты, правда, так думаешь? — она сидела на краю дома, легко болтая ногами в воздухе.

— Да, ты очень хороший человек. Я не умею красиво говорить, поэтому сказал как есть.

— Вот взгляни на звезды. Для меня они невероятно красивы. Но они лишь делают то, что им суждено. Не обязательно так стараться для особого места в жизни человека. Возможно, ты уже там.

— Я хотел бы сказать тебе.

— Тс, лучше молчи, ты ведь не умеешь говорить красиво, — сказала она игриво, — просто знай, я тоже.

И мы замолчали. Самая тихая ночь за последние несколько лет. Она положила мне голову на плечо. Какого это — быть человеком. Я забыл. Я только бегу и бегу. Это последнее, что у меня осталось в сердце. Оказалось, нет. Сейчас чувствую тепло от нее. Где-то внутри я понимаю — все обман. Но такой сладкий обман лучше пустой правды.

Пятый цикл после. 230 ячейка памяти.

— Держи, — сказал Мит, протягивая непонятную вещь с четырьмя винтами.

— Зачем это?

— Это дрон. Откопал его у военных и починил. Выдержит даже твой вес. Будет проще бегать.

— Спасибо. Стоп. Слышишь?

— Черт, опять облава.

— Они на третьем этаже. Будут через три минуты. Вы не успеете. С девятого этажа есть проход в другое здание. Но нужно помочь остальным. Мит, бери дрона и перевези всех, кто не сможет. Я останусь здесь.

— Хочешь повторить подвиг Эда?

— Нет, я планирую выжить.

— Есть для кого?

— Иди. Они близко.

Я слышу его удаляющиеся шаги. Потом жужжание. Я взбираюсь на дверной проход. Граната осторожно закатывается в зал. Взрыв. Осколки летят в мои руки, закрывающие лицо и туловище. Спецгруппа вламывается, осторожно поворачиваясь и держа оружие наготове. Прыжок вниз. Удар. Слышу хруст в области шеи. Один падает навзничь. Второй стреляет мне в затылок. Удар с ноги. Забираю у него пистолет. Еще выстрел. Третий и я сделали это одновременно. Пол. Ничего не чувствую. Не могу пошевелиться. Не могу позвать на помощь. Они далеко.

Пятый цикл после. 232 ячейка памяти.

— Ну как он?

— У него в голове две пули. Обе попали в энкефал. Повреждены узлы преобразования команд. Он абсолютно обездвижен. Хм, опять.

— Можно его спасти?

— Можно. Я могу поместить блок команд на место ячеек памяти, соединив… ах, да. Скажем так. Я могу его вылечить. Но придется убрать его память. У него два блока активны. Больше не предусмотрено. Либо стираю все из прошлого или все из настоящего. Я бы и сам выбрал, но он для тебя многое значит.

— Стирай настоящее. И хватит об этом.

Она убегает. Хочу встать. Я верну ее. Когда-нибудь. Я вспомню. Обещаю.

Чужие воспоминания не оставляют такой глубокий след на душе, нежели свои, родные. Но мне интересно узнать об их носителе. Когда я заканчиваю с просмотром, начинается дождь. Маленькие капли просачиваются сквозь щели потолка. Они небрежно падают, издавая тихий звук отчаяния, касаясь кафеля. По местам стыка керамических плит вода несется к низу. Я смотрю на Вилюра. Он закрывает своим телом записи, но продолжает царапать бумагу почти не пишущей ручкой. Его ладони порой искрятся, от чего он вздрагивает, но тут же отмахивается и приходит в норму. Он любит свои книги. Любит эту библиотеку. Она — последний смысл.

— Ты уже закончил?

— Если хочешь чего спросить, спрашивай, не отвлечешь.

— Чьи это воспоминания?

— Давера. Ну, до того, как ему мозги вправили.

— А он таки не знает, да?

— О прошлом? Не знает. Мит сказал молчать об этом. Если не знаешь, это Нита выбрала за него. И сразу отвечу почему. Нита, да и все мы, люди, любим и предпочитаем прошлое. То кем ты раньше был, какие повадки имел, что говорил. Это привлекает. Мало кто может полюбить человека за будущие свершения. Это даже не любовь, а вклад. И тут причиной будет скорее алчность. Но не суть. Давер нравился Ните тоже за его прошлое. За то, какой характер он имел. И не просто так она выбирала. Если бы все было иначе, то набор тех качеств, которые ее устраивали, ушел. А так она могла грезить, что Давер снова в ней разглядит что-то особое.

— И что пошло не так?

— Знаешь, судьбы складываются из тысячи возможностей, упущенных или использованных. На этот раз не срослось.

— А сейчас она любит его?

— Об сложно говорить. Романтики полагают, что человек любит сердцем и душой. В нас такого точно нет. Но могу сказать так, он ее до сих пор привлекает. У нас полно времени. Она так думает. Все надеется, что пройдет искра, как говорится. Мит от нее скрыл малую деталь. Давер обнуляет всю ненужную память каждый новый цикл из-за недостатка места. Поэтому, каждый новый цикл он живет заново в этом мире. Если она ему приглянется еще раз, это будет продолжаться недолго.

— И что вы делаете с этим?

— Ничего. Каждому есть чем заняться. Любовь у нас не в почете.

— А если я расскажу Даверу о прошлом?

— Будет все так, как и должно быть. Мы не вмешиваемся в чужую жизнь. Это никогда не приводит ни к чему хорошему.

Слышу шаги у входа. Это он. Тяжело поднимет по лестнице. Лишенный любви, привязанности. Освободившийся от главной слабости человека не по своей воле. Быть может, они правы? Все должно идти так, как было задумано. Или я тоже часть вселенского плана. Людям нужна надежда. А они ее потеряли. Возвели свою жизнь, вне рамок понимая привычных черт ее. Отшельники.

— Перед тем, как отправиться в путь, не желаешь провести ночь в славном месте? — говорит Давер, войдя в комнату.

— Веди.

Выходя на лестничный пролет, я оборачиваюсь. Вилюр все еще сидит, закрываю свою рукопись, но провожает взглядом. Его глаза могли бы многое сейчас сказать. Увы, здесь язык жестов бессилен. В ответ я лишь пожимаю плечами и скрываюсь за дверным проемом. Давер ведет наверх. На крыше еще сыро. Последние капли срываются с края, небольшие лужи отражают небо. Наверно. Все это представление из старой жизни. Я не могу видеть и оценить красоту пейзажа, но могу ее припомнить. Сейчас мои легкие наполнились бы свежим воздухом запаха дождя, который можно вдыхать вечно. Очередная маленькая радость, остающаяся в глубине души. Да, все звучит так банально. Но на этом и строится наша жизнь. Многие хорошие вещи остаются такими для всех. Ты можешь не любить животных, не есть сладкое на десерт, носить исключительно черные вещи по пятницам. Но пройдясь вот так по мокрым улицам, можно ненароком прикрыть глаза и потихоньку зачерпнуть этот запах.

— Ну и где твое прекрасное место?

— Это и есть оно. Крыши всегда тянули к себе.

— Потому что с них приятно прыгать в другой дом?

— Нет, они чем-то навевают. Манят. Не знаю, в памяти есть одно событие, которое не дает мне покоя.

— Какое событие?

— Вот именно. Я сам не знаю. Будто бы я уже был на этих руинах. Сидел тут. И кто-то еще. Очень нежный и чуткий образ предо мной.

— Может галлюцинации?

— Ну, нет. Все мутно, но это точно было.

— Скоро мне придется вершить судьбу человечества. Не хочешь рассказать напоследок что-нибудь о себе?

— Хочешь какого-нибудь неожиданного поворота событий? Думаю, если бы я оказался твоим близким родственником, это было бы неожиданно.

— Это уже слишком маловероятно. Нас огромное количество. Найти родственника, в непонятно каком месте. Это случай один к миллиону. А если судить что вас пятеро, то вообще один к миллиарду.

— Зато можно найти родственную душу.

— В нас нет души, мы настоящие железки, обреченные жить по старым воспоминаниям.

— Ты преувеличиваешь.

— Ну, смотри. Что есть у тебя, Давер? Что осталось от твоей прошлой жизни?

— Мечта, воспоминания.

— Вы все говорите про мечту. Хотя и ее вы умудрились превратить в рутину. Вот ты хотел бы снова войти в человеческую жизнь?

— Зачем? Меня оттуда выгнали. Мне хорошо здесь, среди друзей.

— Это твое право. Только вот здесь ты живешь старыми понятиями. Ты не умер, тебе не будет покоя. А ты все пытаешься превратить место в Рай. Опомнись.

— Это все слова.

— И правда. Все лишь слова.

Остаток ночи снова заполнил дождь. Маленькие линии ударялись не только о крышу, но и об меня. Вода текла мимо пальцев, как хотелось снова это почувствовать. Усталость копится со временем. Хотел прилечь. Только мысль о покое дает шанс на продолжении дела.

Утром Давер отвел меня обратно к Миту. Он подключил к новому прибору и сказал, прощай. И еще, что единственным выходом отсюда является тот путь, по которому я пришла. Проще говоря, меня снова убили.

— Скажи мне, страж здешнего места, к чему меня отправлять туда, откуда я вернусь сюда же?

— Чтобы ты приняла нужное решение.

— Отлично, а в чем состоит мое решение?

— Кэбби, сектор под именем «Царство Морфея» хочет напасть на другой. Если это произойдет, все, на чем стоит несущая ось, будет развалено. Остановить это не удастся. Выведай, куда Марта захочет нанести удар. Помоги людям. Сократи жертвы.

— Еще что-то?

— На первом уровне проживают еще Идеалы. Они пострадают при уничтожении оси в первую очередь. Там как раз твой друг. Если сможешь, убеди его помочь тебе.

— Я помогу тебе, но ты должен мне дать координаты первого уровня, где он.

— Хорошо. Будь осторожнее, Марта может обмануть тебя.

— Скажи мне кое-что.

— О чем ты?

— Я видела воспоминания Давера. У него было всего одна ячейка посвящена любви. Почему?

— У него было повреждение энкефала. Воспоминания, не ушедшие на архивацию, безвозвратно стерлись.

— Архивация?

— Сжимания событий до минимума занимаемого места. Такой архив почти никогда не страдает от внешних условий.

— И как отходит сигнал о начале процесса?

— Ты сама это можешь решить. Действительно весомые события будут помечены специальными отметками, ключевыми словами. Именно они дают сигнал о немедленной архивации в ячейку.

 

Глава десятая. Слабости человеческие

Тяжело спать, когда ты можешь это делать чисто физически. Ты не видишь прекрасное воплощение мечты, не грезишь. Просто мысли. Они комком катаются в твоем парке сознания. Брошенный мир остался на улице. Все, что было дорого, сгорело на костре очищения. Приятно снова принимать собственное сознание. Твоя духовная частная собственность. Мы доросли до такого времени, что и это можно отобрать. Плата за будущее — мир во лжи. Но что еще хуже — мир не заслужил правды. Хочется рассказать все. Но зачем? Так, время действовать. Плохой мир или хороший — смерть не излечит его.

— Кэбби, ты готова к началу представления?

— Почти. Вычисляю величины.

— Это уже третий раз. Хватит.

— Стоит все перепроверить.

— Я ценю твое рвение. Очищение пошло тебе на пользу определенно. Наши левитоиды готовы. Этот новый волшебный состав может расплавить что угодно.

— Я в последнее время думаю, что будет с жителями другого сектора.

— Они будут уничтожены. Это ведь и хорошо, потому что они не расскажут правды. Их обвинят во всем, и наш сектор станет монополистом. Все как ты и планировала.

— Я хотела бы оценить прочность несущей оси на более высоком уровне.

— Это важно. Хорошо. Можешь взять третий левитоид. Он не загружен, поэтому будет быстр и маневренен. У тебя шесть часов на проверку.

Чувствуется легкость. Такой простой обман. Она определенно что-то скрывает. Пытается ввести в заблуждение. Надо быть начеку. Транспорт ждал меня во дворе. Он был автоматический, нужно было вбить лишь координаты. Очередной подарок Марты. Пришлось указывать местоположение оси, чтобы не вышло казусов с обещаниями. Прошел час поездки. Я на месте. Темно для человеческого глаза. Еще идти несколько сотен метров на юг. Впервые чувствую небольшой страх. Страх опоздания.

— А если завтра закончится твоя идиллия?

— Не закончится. Уходи. Я все тебе рассказал.

Не хочется мешать его счастью. Но существовать в последней лжи, причем не самой сладкой жизнью. Я не пойму никогда. Пора возвращаться. Но стоило мне пройти пару кварталов, как навстречу мне начал идти один силуэт. Он не сворачивал и уже чуть ли не мчался ко мне. Это выглядело угрожающе. Но, когда оставалось пара метров до меня, Идеал остановился и ждал, пока я сам не подойду. Чувствовалось что-то знакомое.

— Так, давай сразу к делу. У нас тут назревает теракт. Хочешь спасти людей? Делай, как я говорю. Явись к Совету с просьбой об эвакуации с четвертого сектора. Только они поймут твою просьбу. Заяви об этом как хочешь, только не попади в психлечебницу. На кону восемьдесят миллионов жизней. И это в лучшем случае.

— Я понимаю. Но кто ты?

— Ты это уже понял.

Случайная встреча. Такая неожиданная. Спонтанная. Возможно, радостное чувство меня охватило в тот момент. И упускать его я не мог.

— Кэбби. Я хотел тебе сказать.

— Не сейчас. И так ясно, что ты пытаешься мне сказать.

— Сколько времени?

— Четыре часа. Быстрей, время не ждет.

С этими словами она запрыгнула в левитоид и скрылась во тьме неизведанных мест. Спасение людей — это, конечно, хорошо, но что будет с ними, жителями этого уровня? У них есть шанс. У них есть хотя бы выбор. Я несусь от одного места в другое как патрулирующий пес. Но мне воздастся за труды. Опять моральное удовлетворение толкает меня на необдуманные поступки. Как будто я видел это раньше. Хотя, альтруизм немногим свойственен. Если меня не послушают, то, может, пойдут за своим. Уже знаю, куда идти. Я ловлю Финна по дороге на работу. Если бы он мог выдавать свои эмоции, то наверняка это было бы возмущение или удивление.

— Ты еще здесь? Что тебя держит?

— Ушли минуты ожидания. Хочешь быть похоронен вместе со своей фальшивой семьей?

— Она не фальшивая!

— Неужели? Тогда спасай ее, дурак. Здесь скоро все будет уничтожено. А заодно всем расскажи.

— Что здесь будет?

— Будет теракт. Умрут миллионы. А вы все будете тут валяться под обломками, и искать свои куклы, ради которых вы здесь.

— Тебе не кажется, что слишком много совпадений? А если ты меня обманываешь? Если хочешь, чтобы я бросил свою жизнь ради сомнительного поступка.

— С чего мне тебе врать? Я тебя даже не знаю толком.

— Тогда зачем помогать мне?

— Кэбби? Ты уже вернулась. Как расчеты? Можно начинать?

— Эм, есть одна проблема. Нужно проверить оружие в деле. Увидеть прямое воздействие. Тогда У Совета будет ощущение, что в четвертом секторе испытывали образец, а при повторном испытании что-то пошло не так.

— Отличная идея. Подготовим один образец к запуску.

Отменять запуск нельзя. Тогда марта сразу поймет, в чем состоит дело. Но и Совет не поверит проходимцу, если он ворвется к ним и расскажет маловероятный исход события. Небольшая жертва ради общего блага. Это всегда работает.

— Что это было? — земля задрожала под нами. От гула накрыло уши. Вмиг все обитатели оглянулись друг на друга. Что это? Страх? Они впервые задумались о своей жизни. Снова. Когда ты имеешь шанс потерять последнее, то пытаешься держаться зубами за это. Они захотят спастись. Любой ценой. Они боятся. Впервые за столько лет.

— Сколько тебе еще понадобится напоминаний для того, чтобы тебя осенило?

— Вперед, нужно вывести всех. Они согласятся. Помоги мне с этим.

— У нас максимум два часа. Мы не выведем всех быстро.

— Выведем. Мы единственная рабочая сила в этом мире. Тут есть специальные челноки для срочной эвакуации.

— Хорошо. Я помогу тебе. Но все вы должны будете сделать одну услугу.

— Какую?

— Мы должны спасти тех, кто сверху.

— Как?

— Придется их согнать из сектора.

— Ты предлагаешь мне внушить остальным, что они будут гоняться за людьми?

— У тебя есть выбор. Я могу просто уйти и сделать все по мирному. Но тогда тебе придется спасаться самому.

— Последний раз, когда я делал такой выбор, то пришел сюда.

— Чему был несказанно рад.

— Не сравнивай радость со смирением. Сам их уговоришь.

— Конечно. Это будет личный выбор каждого.

Никогда не думал, что буду обращаться с трибуны. Что буду толкать речь в массы, внушая им необходимость действий. Нет, я не политик. Я не умею манипулировать. К тому же правда может стать тоже неплохой мотивацией. Они устали. Им нужно движение, прежняя жизнь. Их пылящийся мозг остался в том поколении, откуда их привели. Но мир не стоит. А они здесь буквально остались взаперти на моральных цепях, искусно закованные в разноцветные ошейники с подписью «мечта». И вот стабильности пришел конец.

— Я скажу кратко. Вы все мне не друзья. Я вам тоже. Через два часа все под нами рухнет. Если хотите остаться здесь, оставайтесь. Будете похоронены вместе со своими убеждениями. Если хотите спастись, помогите спасти людей, что сверху.

— А как? — донёсся голос из толпы.

— Гоните их с мест. Из домов. Все силовые органы расформированы, вам никто не помешает.

— Жизнь взамен на ненависть людей?

— Вам на них глубоко наплевать. Иначе бы вы здесь не находились бы.

— А что потом? Ну, спасем мы их таким способом, а что с нами будет?

— Вас переведут в другой сектор.

— И там такое случится. И что потом?

— Если вам приятнее умереть под обломками, прошу. Я обращаюсь к тем, в ком есть остаток человечности.

— Который нужно будет уничтожить, наводя страх в сердца живых, да?

— Такова цена. У вас есть выбор.

Часть толпы разошлась. Они побрели по своим делам, не веря мне или нехотя участвовать в этом. Другие остались. В них главенствовал страх. Тот самый, что привел сюда. Я не хотел всего этого. Я веду их туда, куда они не хотят. Но не могут иначе. Контролируемый хаос стал выходом перед угрозой настоящей паники и смерти. Анархия в руках человека. Их осталось двести девяносто пять тысяч. Они будут передавать свой страх в души восьмидесяти миллионов. Это будет равноценно потери спокойствия и лености жизни.

— Кэбби, мы ждем. Ракеты готовы. Транспорт тоже. По твоим новым расчетам все должно пройти без всяких засечек. Тебя что-то тревожит?

— Меня не может что-либо волновать.

— Не бойся. Ты все такой же человек, как и мы все.

— Я прошла очищение. И теперь лишь Идеал.

— Хорошо. Быть может, осталось внутри тебя зараза, которую стоит подкормить, чтобы покончить с ней раз и навсегда.

— Марта, скажи мне. Я никогда не интересовалась этим. Но деньги, это ведь не основная причина нашей акции?

— Умно, ты действительно хороший исследователь. Нет смысла скрывать, когда все готово. У меня есть предположение, что Совет крутит всеми нами, как марионетками.

— Каким образом.

— В один момент возникло ощущение фальшивости в жизни.

— Хм, где-то я это уже слышала.

— Не думаю, что все так просто. Нас создавали не просто так. За нами следят. Причем очень тщательно. Даже мы, отреченные от их контроля, все равно отсылаем им свои координаты или даже больше.

— На что вы намекаете?

— Совет заигрался в Богов. Они думают, что могут управлять человеческой жизнью. Такое происшествие заставит их снять маску, показать себя.

— А если они знают обо всем?

— Ну, твоего друга они уже не остановят.

— Что?

— Думаешь, его натура заставила бы бросить бедных, лишенных своих жизней людей и пойти спасать миллионы? Он человек, а любой человек хочет быть героем. Спасти сразу всех. Я была выходцем из тех мест. Единственный путь оттуда — наверх, в город. Он явит миру тысячи железных болванчиков, от которых люди будут в ужасе. И пока Совет будет отвлечен на столь чрезвычайное происшествие, мы нанесем второй удар. Кэбби, ты хорошая актриса. Только вот недостаточно хороша для роли бездушного робота. Думаешь, сможешь оставить все? Лети, как раз застанешь падение мира. Советую увести своего друга оттуда. Пусть он увидит, к чему привела его жажда славы.

Двадцать минут до высадки. Они все беспокоятся, что будет все не так, как было задумано. Пытаюсь успокоить их. Им предстоит немаловажная роль. Челноки представляют собой вертикальные вместилища, подобно копью, выходящие из-под земли. Сколько будет паники при виде них. Уже тогда народ будет в смятении. Это для их блага. Они поймут. Потом. Те, кто выживут. Такие шпили втыкаются в землю, оставшаяся часть его, раскрываясь, высвобождает посылку. Несколько уже приземлились. Вот и мы тоже. Зеваки собрались около чудных технологических игл. Они держаться со стороны, опасаются. Идеалы ждут моей команды. Я даю отмашку.

— Они не поверят нам. Как мы будем их гонять?

— Тогда пусть боятся. Разбивайте стекла, кидайте все, что не привинчено. Хаос ради спасения. Только не убивайте. Жертв и так будет много.

— Мы ведь тоже умрем там?

— Не все. Но все-таки некоторые будут живы. У вас есть шанс на искупление. В противном случае, исход будет предрешен за вас.

Земля снова трещит по швам. Я помогаю людям бежать от монстров. Снова становлюсь на трибуну. Указываю на север — там будет безопасней. Они слушают меня. Они следуют за мной. Сегодня я пастух. Веду их от смерти. Снова взрывы под землей. Неожиданно Идеалы начинают нападать. Они убивают людей, позабыв о чести, о будущем. Кровь. Застывший ее запах главенствует теперь здесь. Некоторые обороняются, отбиваются. Берут в руки что угодно, лишь бы не умереть так. Лязг металла, крики. Появляются левитоиды. Эвакуируют тех, кто еще может дышать. Открывают огонь по роботам. Они не падают. Не реагируют. Продолжают делать то, что задумали. Один транспорт приземляется в нескольких метрах от меня. Надо спасаться. Я тоже, позабыв о чести, решил бежать. Я не хочу умирать. В транспорте Кэбби. Она сразу же поднимается в воздух, оставляя без надежды с десяток людей. Они поднимают головы вверх. В их глазах гаснет желание жизни.

— Что ты делаешь? Приземлись обратно.

— Нельзя. Они обречены.

— Приземлись, говорю тебе, возьмем столько людей сколько сможем.

— Они этого и хотят.

— Чего? — с моими словами земля начала окончательно рассыпаться на куски. Несущая ось начинала кривиться и падать набок. Вместе с ней все здания уходили во внутрь. Пыль поднималась, занавешивая это событие, скрывая тысячи жизней, уходящие вместе с этим сектором. Бетон крошился на куски, обваливаясь, падая вниз, устремляясь под действием гравитации. Не суждено мне было спасти всех. И даже под пеленой я вижу, как все остановилось. Отчаяние — вот что осталось в сердцах.

— Скажи, куда мы теперь отправляемся?

— Я высажу тебя в двадцать пятом секторе, далеко отсюда. Там ты начнешь все заново.

— А ты?

— А я, ты знаешь, что будет теперь с Идеалами. Если не смерть, так изгнание.

— Где ты была, что случилось? Почему все именно так?

Она вытащила из головы толи чип, толи носитель.

— Здесь все мои воспоминания. Расшифруй их. Ты любишь правду.

— Не суждено?

— По-видимому, не суждено.

— Ты и так знаешь.

— Да. Хватит об этом. Не лучшая минута для вуалирования чувств.

Высадка, она улетает вдаль. Теперь все, что у меня есть, все ее воспоминания. Мне не интересны минуты наших встреч теперь, наши бессмысленные диалоги. Только то, ради чего она жила, как оказалась здесь. Почему пришла за мной. Малая надежда осталась со мной. Желание того, что все было ради меня. О да, эгоизм снова процветает. Его не вычистишь ничем.

 

Глава одиннадцатая. Причины и следствия

21/05/2112. Видеозапись. Отдел презентаций. Срочный сбор.

— Гравин, у нас чрезвычайное происшествие, — гонец почти дрожал.

— Докладывайте.

— Ваши роботы вырвались на свободу под протоколом эвакуации. Теперь же они громят все в округе четвертого сектора, — высказался первый советник.

— Потери среди населения есть?

— Нет, но они портят имущество.

— Сколько их?

— Около трех сотен тысяч.

— Направьте отряды для их устранения. Через звонок от службы безопасности.

— Мистер Сикорский. Вы же понимаете, что ваши приказы теперь не имеют силы.

— Конечно. Но вы, как первый советник, сделали бы то же самое.

— Вы правы, но вы в отставке.

— Не смею вас задерживать. Я ухожу.

Гравин потихоньку встает с места и неспешным шагом направляется к выходу. Все прочие советники смотрят ему в след. Дойдя до двери, он оборачивается и смотрит прямо в глаза новому главе. Без слов, но передав свои эмоции, закрывает за собой дверь.

— Отлично, но у нас еще есть дела.

— Советник Франциск, у нас второе происшествие, гонец уже побледнел, получив очередное сообщение.

— Что еще?

— Четвертый сектор полностью ушел под землю.

— Как?

— Несущая ось получила повреждения и не выдержала давления.

— В каком месте повреждения?

— Хм, около нулевого сектора.

— Так и знал, что ничего хорошим затея Сикорского не окончится. Выставите чистильщиков. Я хочу видеть на заседании зачинщиков. Гравин теперь обвиняется в непредумышленном причинении вреда совету. Он подлежит полной ликвидации. Это приказ руководителя. Займитесь устранением последствий. Заседание окончено.

Что будет дальше? Этот мир изменился. Точнее я его ненароком изменила. Не хочется стать в центре линчевания. Поэтому единственный выход — скрыться. Нужно уйти туда, где не найду. Где не будут искать. Где все вокруг проклято. Пора вернуться к новым друзьям.

 

Эпилог. Великие свершения в угоду здравого смысла

Немногие сюда заходят. Дом, опустелый, темный, загадочный. От него веет мистикой, хотя ее тут презирают. И мастер этого места отходит в мир иной. И остаётся ему лишь проститься, передать дела и прошлые амбиции.

Дверь заскрипела. Из гостиной вышел мальчик. Сейчас ему всего шестнадцать, но уже есть чем гордиться ему и его отцу. Гений, воплощение всего лучшего, что можно только передать своему ребенку. Он сможет использовать всю мощь технологий настоящего ради построения будущего. И ради его спасения.

— Гравин, ты пришел? — исхудалый старик на последнем дыхании обращается к отроку.

— Отец, есть ли у тебя посмертные желания?

— Да, сын мой, — его рука исчезает под мешковатым одеялом и через мгновение появляется маленьким ключом, — есть тебе напутствие от меня.

— Скажи, чего бы ты хотел.

— Сын, я знаю, ты болен. Но когда-то я переживал из-за смерти. Я боялся этой минуты. И решил, что технологии могут даровать мне бессмертие. Так же, как и ты, сейчас думаешь, что они могут тебя спасти. Я нашел выход.

— В чем проблема? Нужны средства?

— О нет. Время делает тебя более зрячим. Грезы о вечной жизни становятся бесперспективными. Миру не нужно это.

— Хочешь уничтожить чертежи?

— Нет, ни в коем случае. Понимаешь, не только я, но и ты и кто-либо другой может придумать аналог. Это сулит нам нечего хорошего. Ты гений, Гравин. Сделай так, чтобы человечество отказалось от бессмертия.

— Как, отец?

— Это вот уже твоя забота. Доработай мои чертежи. Измени их, переделай. Узнай, возможно ли это. Внеси в это всю жизнь. Она была дана тебе не для развлечений. Ты создан для высшей цели. Но ты не особенный. Ты не сможешь в одиночку насадить всем людям свои убеждения. Это должно быть событие. Такое, что люди будут морщиться от одной мысли о вечной жизни.

— Хорошо, отец.

— И еще. Лги, лги всем. В этой войне побеждает тот, кто не говорит правды вовсе. А война будет очень долгой. Возьми мой ключ. Начни обратный отсчет до неизбежного. И не жди выбора от жизни, сам предоставляй его другим. Пусть их отчаянное положение будет мотивацией. Ты привнесешь мир в будущем.

С последними словами его голос все сильнее угасал. До тех пор, пока он не начал шептать. Гравин молча взял ключ из окаменелых рук отца, поднялся на второй этаж. Он открыл письменный стол, достал кипу бумаг. Его ждала жизнь, полная обмана. Не было теперь места друзьям, ночным прогулкам, выпивке. Его разум уже не принадлежал ему. Зато теперь он может стать Богом для других. В его руках судьба нового мира. И здесь не состоит вопрос того, будет ли ждать плохого конца, или приблизит его. Он сам задумает этот конец.