Возобновление ресурсов памяти…

Цикл — четвертый.

Ячейка памяти — 367 от начала цикла.

Объект — пациент 239823. Несанкционированная активация, свяжитесь с местным центром управления.

— Кэбби? Ты как? Слышишь меня?

— Черт, слишком много вопросов за раз. Жива я.

— Вставай. Прошло две недели, самая быстрая активация, что я когда-либо видел.

— Хочешь боготворить меня и танцевать с бубном?

— Нет, нет. Наоборот, у тебя не нагружен блок воспоминаний. Скажи, сколько тебе лет?

— Около пятидесяти, может больше.

— Не состыковывается. Ладно, пора проверить тебя на возможности организма.

— Так сразу?

— Вставай, у роботов нет отдыха.

Если бы мне это сказали бы раньше, я бы убила бы этого человека. Когда ты чувствуешь лживую усталость так, как ее не ощущают люди и тебе вдруг говорят, мол, все, нет отдыха, то гнев замещает возмущение в два счета. Но что ж, в путь.

Я знаю, есть на Земле профессионалы бега по пересеченной местности, паркуристы, выполняющие в воздухе невероятные сальто. Но таких трюков я никогда не видела. Давер вращался в воздухе, используя дрона, пролетал, как самолет, через огромные пропасти, поворачивал, используя его же, при том, заставляя меня все это повторить. Старая игра — вперед за лидером. Но теперь все было просто. На подсознательном уровне я разбирала его трюки. Вот он бежит вперед, опустив голову к груди. Вот он прыгает в бездну и в тот же момент подгоняет дрона вперед. Вот хватается за плечи основания и прокручивается в воздухе. Он летит несколько метров. Отпускает дрона и с легкостью приземляется на другой стороне ямы. Вроде просто. Нужно сделать лишь один шаг.

Тяжело воспринимать окружение от двух точек. Я буквально приказываю своему дрону, куда лететь. Я — это он. Вперед, прыжок, поворот. Я хватаюсь за плечи и на мгновение вижу пропасть. Там ничего не изменилось, разбитые машины, рассыпанное стекло, куча проклятого металлолома. Но даже этот вид захватывает. Мне никогда не доводилось так рисковать ради эстетического удовольствия. Все прошлое — мягкая подстилка. А стоило мне задуматься об этом, как дрон теряет управление. Я падаю. До смерти путь в несколько секунд. Все сделает гравитация. В какой-то момент даже не страшно. Неизбежность проходит рядом с тобой, а свет в конце туннеля гаснет. В последнюю секунду я хватаю слегка потрясенного друга и пытаюсь включить ручное управление. Руль управления, соединенный с браслетом. Выходит из-под запястья, мягко падая в ладонь. Он калибруется и через мгновение пищит о готовности. Резко тяну ручку вперед и улетаю в ближайший этаж, мимо оконной рамы. До смерти была пара пролетов. Такое приземление, наверно, очень болезненное, даже бесчувственные суставы говорят о паре предполагаемых переломов. Свет, летящий вслед за мой, открывает вид на остальную часть здания. Пролом, над которым летел Давер, был из-за бомбардировок, думаю, для ликвидации мародеров. Или иных объектов, преследуемых армией. Здесь был пожар. Офисная мебель сожжена, ценные бумаги, личные вещи — огонь не жалел ничего. Напалмовый заряд мог еще обратить некоторых бедняк в пепел. А мы и не узнаем. Возможно, тут похоронены пропавшие без вести. Их ждали у родного дома. А теперь здесь ждем мы. Только чего?

— Вставай, давай, — Давер, наконец, нашел меня.

— Вот так сразу?

— Ну а что? На вид ничего серьезного не произошло. Только не отвлекайся на окружение, если конечно, хочешь жить.

— Зачем вообще такой сложный путь?

— Зато самый быстрый, лифтов нет, лестницы в полуразрушенном состоянии.

— А дороги созданы не для нас?

— Мы не идем из точки А в точку Б, мы ищем. Пора разгружаться. Теперь надо двигаться на запад. К театру.

— О, готовим спектакль? — сказала я, поднимаясь с пола.

— Если тебе нравится музыка, то с Федором тебе будет, о чем поговорить.

В следующем забеге дорога не была такой сложной. Зато Давер рассказывал много чего интересного. Он говорил, как проходить повороты, не теряя скорости, как быстро взобраться на высокое препятствие. Но в большей мере он выполнял трюки. Хотя и это он делал безупречно. Каждый его кульбит плавно перетекал в другой, при том не чувствовалась ненужность в них. Он делал сальто, обходя небольшие выступы, скользил по перилам для быстрого спуска. Он комбинировал сложные трюки с простыми, и ни разу не остановился.

— Федор тут, несомненно, но опять весь в музыке. Передай ему эти аккумуляторы, посиди с ним, я скоро вернусь, хорошо?

Я кивнула в ответ, а он скрылся за первым поворотом. Театр необычайно красив. Огромный зал, кресла, обшитые бархатом, правда, сейчас почти все унесенные отсюда. На сцене стоят витрины, около них динамики с человеческий рост. Из кулис выходит Федор. Он выглядит иначе, чем любой другой Идеал. Его руки были явно подвергнуты модернизации. Они были длиннее, чем стандартный размер, а пальцы обоих рук были отточены и обработаны.

— В моем чудном логове дама? Не ожидал.

— Это разве заметно?

— Что вы, у меня нюх на такие дела. Шучу, наш друг оповестил меня о будущей гостье.

— И что же он сказал?

— Что вам будет полезна моя кампания.

— Тут необычно. Что за стеклом?

— Акустические инструменты. Пара именитых гитар, скрипка и альт.

— А зачем динамики?

— У вас так много вопрос. Давайте, я вам лучше все расскажу сам.

— Будет весьма неплохо.

— Этот театр был выбран мной не случайно. Здесь отличная акустика, а ощущение представления греет мою душу. Как бы необычно это не звучало, у меня есть пристрастие к музыке. Вы не поверите, но в руинах прошлого можно откопать пару работающих инструментов. Хотите, я сыграю вам на рояле? Моя собственная пьеса.

— Не могу отказать вам.

Закончив риторические отступления, Федор подошел к роялю, открыл крышку и мягко опустил руки к слегка пыльным клавишам. Он начал игру. Музыка ведала порой грустный мотив, переходя на низкие ноты. Вскоре оно сменилось переменчивой чередой чувств, которые могут прийти, при нахождении в этом заброшенном здании. Волнение, испуганность, стремление к неизведанному. Пиано плакало, разговаривая со слушателем. Порой даже рыдало. Не знаю, откуда во мне проснулся ценитель прекрасного, но это было безупречно. Волна эмоций, ураган, который сметал все внутри меня. И как все хорошее, это тоже закончилось. Крышка снова опустилась, закрывая свет перед чередой черных и белых полос.

— Откуда у вас такой слух, Федор?

— А, вы не знаете? Значит, вам рано это знать. Все приходит со временем. Скажу вам лишь одно, Кэбби. Вы человек, в первую очередь. И даже если это кажется ложью, то не бросайте все человеческое в костер забвения. Ведь это последнее, что заслуживает такой участи. Правда раскрывает глаза, но не является оправданием жестокости и хладности.

— Вы многое знаете, Федор. А сколько вы знаете о себе?

— Достаточно, чтобы найти себе место. Давер наверняка передавал вам что-то.

— Да, вот это.

— Передайте ему мою благодарность. Если захотите снова прикоснуться к музыке, приходите. Классика не единственное освоенное мною направление.

— Если выдастся шанс, непременно наведаюсь к вам.

Выход через правое крыло. Табличка оповещения валяется у моих ног. А в голове куча мыслей. Действительно, ощущение пустоты. Не знаю, что ждет меня дальше, но впереди лишь познание истины. На улице стоит сам Давер. Он будто смотрит на меня и ждет моих изречений.

— Куда теперь?

— У нас еще несколько дел.

— Вечереет, чем еще ты можешь меня удивить?

— Пара тайн еще есть.

— Вот ответь мне. Зачем ты носишь одежду? — что пришло мне в голову только сейчас, хотя носил он ее все время.

— Бывают моменты, когда трюк или кувырок не удаются. Не хочется из-за маленьких неприятностей менять обшивку. Да и удобно в ней. Почему-то чувствуешь себя человеком.

Это было единственное его объяснение. Хотя, уже тогда начали закрадываться подозрения насчет этой группы Идеалов. Они уж точно не следовали пути очищения и не видели в себе воплощение совершенства.

Бежим на север. Два квартала по земле, один прямиком через дома. Становится все темнее. Я оборачиваюсь к уходящему солнцу. Оно скрывается в горизонте реки заповедника. С высоты в пятьдесят этажей я не вижу мостов и людей, но вижу багровый свет, уходящий за полосу моего взгляда.

— Никогда не видела закат? Тут такое каждый день происходит.

— Он мне кажется не таким, как раньше. Настоящим, — ответила я, не отвлекаясь.

— Если хочешь его видеть таким всегда, оставайся. Вперед, еще пара домов и поедем на машине.

Мы шли вперед. Даже не бежали. Не торопились. Ночное небо стало ярче. Огоньки россыпью лежали на огромном куполе, по крайней мере, так казалось. Давер мчал по опустелому шоссе. Многое еще оставалось непонятным. Было приятно, что он не скрывал, куда мы направляемся. За городом, когда была величественная обсерватория. Туда проводились экскурсии, детям давали полюбоваться звездами. А теперь там была одна Нита. Она последняя из тех, кого тянет загадочная пустота. Она может рассказать много интересного. Теперь мы же тут.

— Я оставлю тебя здесь на ночь. Можешь придаться сну, можешь послушать Ниту.

— Слишком часто ты меня оставляешь одну.

— Мне здесь быть незачем. Я знаю обо всем, что может рассказать она. А вот ты нет. Наслаждайся чудным времяпровождением.

Обсерватория как большой шар. Из него торчит конец телескопа, следящего за неподвижной вселенной. Для нас эти изменения в ней так незаметны, что можно ими пренебречь. Кто мы такие, чтобы глубоко изучать пустоту. Я не нашла Ниту ни внутри, ни снаружи. Но она меня ждала. На заднем дворе, вдали от устройств. Она просто лежала на земле и придавалась людскому наслаждению. Такому простому и жизненному.

— Ложись рядом, оцени величие далеких огней.

— Нита? Как тебя зовут по-настоящему?

— Нтанда. Тебе не нравится мое имя?

— Оно веет чем-то необычным, несвойственным.

— Разве это важно сейчас? Будь проще, мир, который окружает тебя, увлек за собой в водоворот событий. Отдохни.

Она права. Я бегу за миром по инерции. Я забыла, каково это было — до всех забот. Почему человек смотрит наверх? Он ищет там смысл? Или все-таки любит извечные вещи? Не важно. Не хочется думать. Просто минута в спокойствии. Даже не минута. Ночь. В спокойствии и тишине. Нита молчала. Я тоже. Ей было все равно на прошлое. Теперь это не важно. Ей нравится космос. Ей этого достаточно. А мне?

Наутро Давер вернулся. Приглушенный звук мотора врывался в безмолвие ветра. Шины оставляли черноватые следы на поворотах, скрипели и резали уши. Все старые привычки. Но теперь они для меня знак моей человечности. Хочется сохранить разум. Ярлыки и представления о машинах — ложь. Я теперь это знаю. Теперь долгая дорога обратно в пустынный город.

— Думаю, ты готова узнать правду.

— Есть что-то неизведанное для меня?

— Более чем. Если не удивит тебя, то даст хорошую пищу для размышлений.

— Этого добра уже не мало, стоило бы предупредить о здешних тайнах и жителях.

— Мы выживали, как могли, нашли занятия по душе.

Я снова промолчала. Осознание себя и внутренняя тайна мысли заставляет раскрыть себя самостоятельно. Без наводящих вопросов. Без подсказок. Твой личный опыт познания. Ты копаешь яму у себя внутри, перемешивая старое, взглянув на него с других сторон. Вот и я решилась на это. Нам до центра. Под землю. Опять. Ждет нас еще один запоздалый житель. Он посвятит меня во все детали. Расскажет все неведанные секреты. Жду не дождусь.