Солнце взошло на ясном небе, и день обещал быть опять ведряным. А земля давно уже просила дождя: по взгорьям растрескалась она, в трещины хоть руку суй, а дороги на целый вершок покрылись пылью. Травы по лугам, посевы на полях и овощи по огородам — все просило пить, а по небу изо дня в день проплывали сухие, прозрачные, легкие, как пух, облака.

Совсем приуныли юные пожарные. Да и было о чем унывать.

Под командой Вовы Терпугова, командира юных пожарных, прошлой осенью провели ребята по колхозу древонасаждение. Надоумил к этому ребят главный пожарный колхоза дядя Аверьян.

— Лиственный лес, зелень — первая защита от пожара, — сказал он. — Если окружить деревьями постройки, огонь не страшен.

Дядя Аверьян порассказал ребятам много случаев, как зеленые деревья спасали дома, расположенные совсем близко от охваченного огнем дома.

И вот принялись юные пожарные за древонасаждение. Всю осень работали. В первую очередь окружили деревьями-малолетками скотный двор колхоза, потом обсадили все амбары и уже весною насадили деревья кругом своих домов. И хорошо было ожили деревья на новом месте, но вот бездождье теперь грозило гибелью им. Надо поливать, иначе засохнут.

Со скандалом Вове удалось вчера выпросить у председателя клячу и скрипучую телегу. Кадку Вова нашел в своем хозяйстве. Бабушка набросилась на Вову:

— Это что ж, разоренье? Взять-то ты ее возьмешь, а доставишь ли в целости и сохранности на место?

— Могу расписку дать, — сказал Вова. — Опять же она растрескалась, кадка-то, все равно ее надо мочить.

— Ишь ты хозяйственный какой, — сказала бабушка, и в ее голосе Вова почувствовал примирение и даже одобрение своей затее.

Дружинниками были в большинстве одноклассники Вовы. Жили они почти все по Вовиной улице, и в десять минут удалось их собрать к колхозному двору.

— Я давно говорил — надо поливать саженцы, — кричал Кудрявцев, — а то вся наша работа насмарку может пойти!

За конем Вова пошел сам. Конюх Михей, бородатый горбоносый мужик, ухмыльнулся:

— Что ж, вам сам председатель, что ли, запряжет коня-то?

Вова молча принял повода, хлестнул аккуратно клячу и повел ее к приготовленной заранее телеге. Конюх, ухмыляясь в бороду, следил за ребятами.

— Учитесь запрягать, — сказал Вова дружинникам, — а то вон дядя Михей как ехидно посмеивается над нами.

Дружинники обступили клячу. Кляча глядела недоуменно на ребят: давненько она не бывала в оглоблях и сейчас, кажется, не верила: в самом ли деле ее запрягают, или для потехи только канителятся малыши? Свой век отжила уже она, и держали ее из милости. И звали-то ее «Иждивенкой».

— Первое дело при запряжке седёлку и хомут на коня, — не то командовал, не то обучал Вова своих дружинников. — Шлею заправь под хвост! — крикнул он тут же на Мишу Пояркова. — Теперь в оглобли заведи Иждивенку. Проворнее. Хлестни ее!

Миша хлестнул Иждивенку, но та слишком хладнокровно отнеслась к этому, даже ухом не повела. Ребята уперлись руками в бок ее и затолкали в оглобли.

— Степан, подыми левую оглоблю, положи ее на гуж и в петлю гужа заправь дугу, — продолжал Вова обучать ребят запряжке. — Закинь дугу и вдевай другой гуж, охватив оглоблю!

Супонь и чресседельник Вова сам затянул, завязал. После запряжки Вова обернулся к конюху, гордо посмотрел на него.

— Вишь ты, — процедил конюх, — и то дело: привыкаете к хозяйству.

— Рысак-то с норовом? — спросил Вова, мотнув носом на Иждивенку.

Конюх прыснул в бороду, махнул рукой.

— Да уж какие пожарные, таков и рысак. По Сеньке и шапка, как говорится.

— Ну, трогай к моему дому за кадкой, — сказал Вова ребятам, — а кто лишний у телеги, ступай по домам за ведерками.

Во дворе Вова укрепил кадку к телеге так, что кати ее с горы карьером, не слетит.

Скотный двор был расположен недалеко от речки, и Вова приказал ребятам таскать воду к скотному двору на руках.

— А на Иждивенке к амбарам будем возить воду, — сказал он.

Вокруг скотного двора было посажено около полсотни деревьев. Здесь были американские клены, тополя и больше всего ветлы. У колхозных амбаров зеленели еще и березы.

Поливать Вова приказал кругом каждого дерева шага на два от ствола.

— Земля-то размякнет от воды, а корни саженок и начнут в нее въедаться волосиками, — объяснял он.

Каждое деревцо поливали ребята равномерно. Земля с жадностью вбирала в себя воду. После поливки, казалось, саженцы сразу становились зеленее и веселее.

С собой Вова оставил только троих: один дружинник стоял на телеге, другой таскал ведра от телеги до изгороди, третий подавал Вове ведра от изгороди, принимая от второго.

— Вот это и называется работа конвейером, — приговаривал Вова.

Работа юных дружинников спорилась. Большинство ребят таскало на руках ведра к скотному двору, а Вовина партия на Иждивенке возила воду к колхозным амбарам в кадке.

Иждивенка оказалась самой подходящей лошадью для водовозной работы. Телегу брала она с места потихоньку, вода совсем не выплескивалась из кадки. Другая лошадь так хватит с места, что сразу нет полкадки воды, — не то, что Иждивенка.

Подвозили уже пятую бочку, как прибежал запыхавшись дружинник Боря Корсунов.

— Товарищ начальник, — выпалил он, приняв руку к козырьку, — там непорядок…

Боря вытянул руку по направлению к одному дому.

— Стог мечут у самого загона. Я им говорю — это против инструкции, опасно де в смысле пожара, а они посмеиваются только надо мной.

— Кто это? — спросил Вова.

— Дядя Афанасий…

— Стань на мое место, а я сам пойду поговорю с ним, — сказал Вова, — на месте сам проверю…

Вова степенно зашагал к дому Афанасия Черникова. Пройдя двор Афанасия, он вышел на зады.

Жена Афанасия стояла с граблями на стогу и принимала навильники сена. Кудлатый, весь вспотевший Афанасий кряхтел, сопел, подкидывая навильники на стог.

— Дядя Афанас, ты это прекрати, — сказал деловито Вова, — сам должон понимать: сено сухое, как порох, а ты его мечешь тут у построек. На пятьдесят метров дальше надо, ближе нельзя.

Афанасий, видать, не расслышал Вову. Расплывшись лицом, он шагнул к Вове, торопливо заговорил:

— Это, сынок, донник называется.

— Трава-то? — мотнул носом Вова на стог.

— Это не трава, а культура, — поправил Афанасий, — донник называется. Вот ты гляди — это первый укос, а в августе еще разок скосим. Вот тебе культура — два укоса… Доходная трава. Выше стоит она клевера, тимофеевки и американского пырея…

— Я не об этом, — сказал Вова, но Афанасий продолжал свое:

— Вот ты возьми нонешнее лето — засуха, а донник как вырос. Потому вырос, что корнями вглубь лезет, я говорю, оттуда высасывает соки. А что ты смотришь и думаешь — рановато скосили, так вот, лопни мои глаза, второй раз будем косить. Увидишь в августе, как он подымется. Два укоса… нонешнее лето.

Вова терпеливо выслушал Афанасия, для приличия одобрил культуру и даже признал, что донник действительно выше клевера.

— В Абиссинии три раза снимают за год, — сказал он потом, — но это к нашему делу не относится.

— А вы по каким делам руки в брюки проклажаетесь в будень день? — ехидно спросил Афанасий.

— Стог не на место ставишь, — сказал Вова. — Мой совет тебе, дядя Афанасий, — пока еще не сметал совсем, перенеси-ка туда, подальше от строений, на пятьдесят метров.

— Это как же, — вытаращил глаза Афанасий, — я нарочно ставлю рядком с загоном, чтобы, не сходя с места, перекидывать со стога к загону.

— Ваше соображение одно, наше — другое, — сказал Вова. — А я по инструкции велю тебе: вон куда отнести стог.

— На какой это случай? — уставился Афанасий на Вову.

— На пожарный случай, — сказал Вова. — Так по инструкции полагается.

— Что ж это — я нарочно буду поджигать свой стог, по твоему детскому разумению? Ведь это донник, не то, что дурная трава. Второй укос от него будет.

— Ты-то, известно, не станешь поджигать, а вот твой Степашка-голоштанник, пожалуй, и запалит. Видишь, тут и подстожье как шалаш. Уж не мне тебя учить; сам скажешь, отчего больше всего пожары бывают.

— Чего вы там митинг открыли! — закричала жена Афанасия на стогу. — Вон уж солнце где… Надо дометывать.

— Словом, я предупредить пришел, дядя Афанасий, — сказал Вова, — по-хорошему. Давай туда подалее стог, подалее от построек. А то акт составлю, а стог все равно придется перенести. Сам с усам, не мне тебя учить.

— Небось, к главному пожарному пойдешь теперь жаловаться? — спросил Афанасий.

— Непременно, — сказал Вова. — Уж он сразу с канцелярскими принадлежностями придет сюда составлять акт.

— Ах ты ж, — почесал концом вилины затылок Афанасий, — не мог ты пораньше на часок прийти.

— Сам должен соображать, — сказал Вова и пошел обратно.

Уже во дворе услышал он вдогон себе сердитый голос Афанасия:

— Уж катали бы обручи по улицам, а то б пинали футбол свой, чем ходить да ноги подставлять человеку в работе. Понимает тоже: инструкция… Тьфу ты пропасть!

Вова только усмехнулся.

К главному пожарному, к дяде Аверьяну, Вова и не думал сейчас итти. Афанасий и без того перенесет стог.

Юные пожарные уже кончили поливку саженцев и у скотного двора и у общественных амбаров. Громыхая кадкой, катили они на Иждивенке по улице.

— Вы куда это? — остановил их Вова.

— А мы обучаем Иждивенку рысью бегать! — кричал Поярков.

— Бросьте это дело, — сказал Вова, — она уже свое отбегала, старушка.

— Тогда ей, старушке, клюку надо дать, — сказал Миша, — подпорки с боков.

Вспотевшая вся, Иждивенка глядела на Вову как на спасителя. Кроткие глаза ее слезились, нижняя губа отвисла, и с нее капали слюнки.

— А вы кадки с водой у амбаров проверили? — спросил Вова.

Поглядывая друг на друга, все молчали.

— Поехали, — скомандовал Вова, — обратно к амбарам.

— Зачем? — закричали дружинники. — Мы всё там сделали.

— Вот и проверю, все ли, — сказал Вова.

Вова, опередив дружинников с Иждивенкой, первым пришел к амбарам. Здесь он проверил все кадки и обнаружил: в трех кадках вода на половину была выпита коровами.

— Эх вы, пожарные, — сказал Вова товарищам, — не видите, сколько воды осталось тут.

Ребята покатили на Иждивенке к речке, а Вова стал прилаживать к кадкам крышки.

Через полчаса вся работа была закончена: полупустые кадки доверху наполнили водой и приладили к ним крышки так, что самая рогатая корова не снимет их.

Сдав Иждивенку конюху, ребята гурьбой побежали к пожарной каланче, к главному пожарному дяде Аверьяну. Вова Терпугов, как командир юных пожарников, подробно рассказал дяде Аверьяну о поливке деревьев, о столкновении с Афанасием Черниковым и о наполненных водой кадках.

— Что ж, только и скажу — молодцы ребята, — похвалил дядя Аверьян, — хорошие помощники нам. А теперь с устатку валите покупайтесь. Вода, наверно, уж нагрелась в речке. Вишь, как парит солнышко.

Юные пожарные вперегонки побежали к речке.