Из гостиницы мы вышли втроем. Альм тоже желал непременно поучаствовать в поисках. Как выяснилось, он не помнил названия гостиницы, в которой встречался со Зверюгой, но заверил меня, что сумеет отыскать ее в переплетении улиц и переулков. Я, немало напуганная нездоровым энтузиазмом, овладевшим Торином вкупе с горячим желанием отыскать подлого отреченного, не спускала глаз со своего своевольного клиента и крепко держала его под руку, дабы в случае необходимости грубой силой смирить его героические порывы. Обладающему не слишком хорошей памятью Лорранскому Зверюга чудился в каждом встречном мужчине, и мне стоило немалых трудов сдерживать рвущегося на расправу с предателем аристократа. Ох, королева Родригия, что же вы натворили своим указом об участии Торина в турнире! Как осложнили мне жизнь! Теперь ведь не шибко умный, зато уверенный в себе аристократеныш постоянно на подвиги рвется, поди-ка удержи его от героических свершений!

— Вот эта, — указал в конце концов Вэррэн. Я посмотрела на здание, с удовольствием отмечая, что не слишком ошиблась в своих предположениях: гостиница была не бедная, но и не самая роскошная, чистенькая, наподобие той, в которой остановились мы. Самое место для поэтичного мечтателя и хладнокровного предателя. Ну что ж, замечательно.

— А давайте туда ворвемся и повяжем этого гада! — подпрыгивая от нездорового возбуждения, предложил графенок, бросая жадные взгляды на окна второго этажа. Я недоуменно посмотрела туда же, не понимая, что могло вызвать такой горячечный приступ нездоровой ажитации, потом заметила, как за тонкими шторами мелькнул изящный полуодетый женский силуэт, и невольно улыбнулась. Однако предложение Торина не поддержала:

— Ну нет! Врываться мы никуда не будем! Представь, если Зверюга уже выехал из этой гостиницы! Мы только шуму наделаем, к себе внимание привлечем и, вполне вероятно, закончим наши поиски в тюремной камере, куда нас водворит вызванная испуганными мещанами стража.

— А чем мы тогда займемся? — жалобно проблеял уже явно предвкушавший лихой наскок на гостиницу Торин.

— В засаду сядем! — «обрадовала» я его, приподнимаясь на цыпочки, дабы высмотреть пригодное для осуществления сих намерений место. Жаждущий активных действий Лорранский скис и даже всхлипывать, кажется, попытался, но потом вновь воспрянул духом и едва ли не на одной ножке вокруг меня запрыгал:

— А где? Где мы будем садиться?

Я страдальчески посмотрела на это божье недоразумение и повернулась к Вэррэну. Альм без слов указал мне на огромные заросли борщевика, несмотря на мерзкую погоду, все еще покачивавшего большими беловато-зелеными зонтиками соцветий, но я отрицательно помотала головой. Однако Торин моего жеста не заметил и с радостным возгласом бросился к растениям, явно сочтя их замечательным местом для той самой засады, в которую он просто мечтал сесть. Охнув от испуга, я рванулась за ним и как раз успела вцепиться в графский ремень, вдетый в штаны. А беспечный аристократенок уже занес ногу…

— Стой! — наплевав на конспирацию, во весь голос гаркнула я, понимая, что, вздумай Торин вырваться из моих рук любой ценой, упадем мы вместе, причем как раз в проклятые заросли. К счастью, графеныш проявил обычно не свойственное ему благоразумие и притормозил, вопросительно оглядываясь через плечо. Тьма слетела со своего извечного насеста и заметалась у него перед лицом, как делала всегда, когда хотела отвлечь на себя внимание моих противников и не дать им продвигаться вперед.

Какая-то проходящая мимо толстуха насмешливо фыркнула, а потом ускорила шаги, словно опасаясь, что мы на нее нападем. Понимаю. Со стороны наша колоритная компания наверняка и впрямь выглядела довольно подозрительно.

— Ну что на сей раз не так? — склочным голосом поинтересовался Торин, небрежно отмахиваясь от Тьмы. Любому другому моя вонато уже вцепилась бы в волосы, дабы на деле растолковать всю недопустимость подобного бесцеремонного обращения с почтенными воспитанными демонами, но наш подопечный мог позволить себе некоторые вольности с ней и знал это. Поэтому Тьма лишь прошипела по адресу нахального Лорранского явную гадость и спланировала на плечо Вэррэну. Тот, явно недоумевающий так же, как графенок, опустил руку ей на спину, погладил по хребту и вопросительно воззрился на меня.

— Это же борщевик! — просветила беспечных мужчин я. Потом, поняв, что они никак не сообразят, в чем дело, растолковала более подробно: — Вы вздумали устраивать засаду в зарослях ядовитого сорняка. Между прочим, чтобы обзавестись ярко-красными, невыносимо зудящими пятнами, достаточно всего лишь пару часов позагорать в тени этого милого растения. Остается только гадать, кто позволил развести подобное безобразие посреди города. Хотя изничтожать его — себе дороже выходит. Поэтому, наверное, борщевик и не трогает почти никто, с ним даже маги предпочитают не связываться.

Проникнувшись горячностью моей речи, Торин с недоверием посмотрел на коварные заросли, словно опасаясь, что они сами на него прыгнут, на всякий случай отошел на пару шагов и недоуменно поинтересовался:

— А где же тогда в засаду садиться, если не здесь? Ведь засада — она на то и засада, чтобы засесть где-нибудь!

Видимо, аристократенышу очень понравилось слово «засада», от которого буквально веяло неспокойной, полной опасных приключений жизнью хранов, вот Торин и принялся повторять его на разные лады. Посмотрела бы я, как он в ядовитых растениях устроился Зверюгу подстерегать!

Я страдальчески поморщилась, понимая, что так просто мой дражайший графенок теперь не заткнется, на всякий случай оттащила его от зарослей борщевика, дабы он, не приведи боги, не вздумал туда упасть, и оглянулась. Впрочем, придумать, где моему неугомонному клиенту сесть в засаду с минимальной опасностью для его сиятельной жизни и здоровья, удалось почти сразу же:

— Послушай, Торин, а давай мы пойдем в гостиницу и сделаем вид, что хотим комнату снять!

— А дальше что? Где тут засада-то?

— А мы заплатим, запремся в комнате и будем подглядывать в замочную скважину или в щелки между дверным косяком и створкой! — все больше воодушевляясь, развивала свою мысль я, — Специально попросим, чтобы нас разместили в самом начале коридора, тогда никто мимо незамеченным пройти не сможет! Хозяев расспрашивать не будем, дабы не вызвать у них неразумного желания рассказать о назойливых постояльцах нашему старому знакомому, если, конечно, он до сих пор живет здесь. Просто поселимся, и все!

Вэррэн едва заметно кивнул, одобряя этот план. Потом оглянулся, убедился, что никто не смотрит, и легко влез на забор, а с него перепрыгнул на крышу низенького сарайчика, пристроенного к основному зданию гостиницы, где и затаился, посверкивая своими невероятными глазищами, как огромный кот. Если не знать, где сидит альм, — нипочем не догадаешься.

Торин сам взял меня под руку и повел к крыльцу. Со стороны мы смотрелись, наверное, как добропорядочная семейная пара из другого города, на почтовом дилижансе добравшаяся до Кларрейды и теперь подыскивающая приличный ночлег. Разумеется, аристократическую осанку Торина замаскировать было невозможно, но из-за недорогой одежды она казалась не слишком величественной и гордой. А я, как всегда, была готова сыграть любую роль — и принцессы, и нищей. А уж горожанки — вообще легче легкого.

Комнату нам, таким солидным и серьезным, подыскали без разговоров. Располагалась она очень удачно — именно в начале коридора, как мне и хотелось. Получив ключ, я загнала в любезно предоставленное нам помещение Торина, заперла дверь изнутри и первым делом как бы невзначай высунулась из окна и сладко потянулась, от души помахав руками. В ответ на подоконник упал маленький камушек, и я поняла, что Вэррэн заметил, где нас поселили. Вот и славно.

Торин сразу же залег в засаду. Причем в самом прямом смысле — не раздеваясь и даже не сняв сапог, плюхнулся на кровать, завернулся в одеяло с головой и принялся подсматривать в сторону двери в маленькую щелку в одеяле. Видимо, в его понимании выслеживающему предателя отважному рыцарю или искателю приключений полагалось вести себя именно так. Чем бы дитя ни тешилось… Сама я устроилась на полу около двери, прислонившись спиной к косяку и посадив рядом Тьму, дабы она тоже бдела и предупредила меня, если я упущу что-нибудь, достойное внимания.

Вскоре из плотного одеяльного кокона на кровати донеслось блаженное посаиывание и причмокивание. Я неслышно подошла к Торину, аккуратно отогнула угол, которым он укрыл лицо, дабы мой бесценный подопечный не задохнулся (с него станется), и вернулась на свой пост.

Пару раз я и сама задремывала, сморенная бездельем и тишиной. Правда, крепко заснуть Торин не давал — он то всхрапывал, как вволю напившийся конь, то начинал шумно ворочаться, вздыхая и скрипя кроватью, то как-то странно поскуливал, заставляя меня встревоженно вскакивать и склоняться над ним, пытаясь определить причину этих жалобных звуков. Впрочем, плохо или больно графенышу явно не было — уж слишком безмятежная улыбка блуждала по его губам, изредка бормочущим какие-то не то вопросы, не то признания.

«Ложись поспи, я послежу», — торопливой чередой ассоциаций предложила Тьма, переползая ко мне на колени и вопросительно заглядывая в глаза. Я рассеянно пощекотала ее иод нижней челюстью, чмокнула в подвижный нос и почти тут же замерла, склонившись к демону и мысленно заклиная Торина не сопеть и не шуршать одеялом.

По коридору кто-то шествовал, неспешно и величаво, как король по своему дворцу. И звук шагов — мягкий, вкрадчивый, почти неслышный, несмотря на беззаботность человека, насвистывающего какую-то легкомысленную песенку, — почему-то казался мне знакомым. Стараясь не дышать, я приникла к щели между дверной створкой и косяком и с восторгом увидела Зверюгу, по-прежнему удивительно красивого и изящного, так и не растерявшего своего меланхолично-мечтательного ореола непризнанного поэта.

Кажется, он так и не понял, что произошло. Я просто вылетела в коридор, крепко приложив отреченного распахнутой во всю ширь створкой, схватила его за грудки и втащила в комнату, заодно аккуратно прикрыв дверь — хозяевам и прочим постояльцам совершенно не обязательно видеть, что сейчас будет происходить в нашем скромном обиталище.

— Торин, просыпайся! У нас гости!

Графеныш подскочил, будто что-то кольнуло его пониже спины, и, путаясь в одеяле, ринулся мне на подмогу. Впрочем, от его помощи вреда всегда было больше, чем пользы, поэтому я без церемоний отпихнула своего неуравновешенного клиента в сторону и, памятуя, каков Зверюга в ярости, быстро обмотала своего пленника изрядным куском припасенной заранее веревки. Хитрый узел, затянутый в конце концов в него на животе, дабы не извернулся и зубами не дернул, с первого раза даже мечом невозможно было разрубить. После свершения сих нехитрых действий я отступила от пойманного парня и плюхнулась на стул, с удовлетворением любуясь на дело рук своих:

— Ну здравствуй, красавчик. Вот и свиделись, как говорится. Не забыл еще меня?

Зверюга вместо ответа злобно плюнул в меня, но не попал.

— Ай-ай-ай, как нехорошо! Как некультурно! — от души огорчилась я, — Теперь вот бедной горничной придется пол отмывать! Нельзя же с такой безответственностью относиться к результатам чужого груда!

Торин, от греха подальше отгородившийся от пленника мной, ухватился за спинку стула, заодно придерживая и мои плечи, и засопел удивленно и даже негодующе. Похоже, он просто не понимал, как можно так спокойно вести воспитательные беседы с предателем. Но почему бы и не позволить себе маленькое удовольствие поболтать с умным и находчивым человеком, коим, без сомнения, является наш бывший сопровождающий?

— Что тебе нужно, наемница?

Резко встав, я высунулась в окно и интенсивно замахала руками, словно разгоняя мух. Потом вернулась на свой пост, а в проем вслед за мной аккуратно протиснулся правильно понявший мой знак и соскользнувший с крыши сарая Вэррэн.

— Узнаешь? — благожелательно поинтересовалась я, простирая руку к альму. Тот вразвалку подошел к Зверюге, провел многоопытными руками по телу нашего пленника и извлек из потайных ножен очаровательный кинжальчик с костяной ручкой, из кармана рубашки — бритву и несколько веревочек, а из кармана штанов — глухо позвякивающий медью кошелек.

— Замечательно! — Вэррэн обменялся со мной улыбками и хозяйственно сунул кинжал себе за пояс. Правильно, пригодится еще, зачем же добром зря разбрасываться? Прочие вещи, изъятые при обыске, нечеловек уложил на прикроватный столик, явно еще не определившись с их судьбой.

Зверюга и без моего деловитого вопроса явно узнал альма, налился жутким синим колером и дернулся так, что упал на иол лицом вперед.

— Как же ты так неловко? — от души посочувствовала я, присаживаясь на корточки рядом с отреченным. Ага, неловко, как же! Зверюга извернулся и смог перекатиться на бок. Я заметила, как раз за разом напрягаются и расслабляются мышцы его рук. Завяжи я узел на запястьях — и он бы наверняка не выдержал, ослаб, а то и вообще развязался. Ловкий мальчик, очень ловкий и сообразительный, такого недооценивать ни в коем случае нельзя…

— Можешь не трудиться, веревки крепкие и стянуты на совесть. — Я вновь переместилась на свой стул, рассеянно погладила тут же влезшую на колени Тьму и уставилась на Зверюгу внимательным судейским взглядом, от которого тот невольно вздрогнул и поежился, словно ужас в компании со своей верной подругой паникой на пару прогулялись по его хребту мягкими ледяными лапками. — Знаешь, как мы поступим? Давай ты отдашь мне все деньги, которые получил от родственников Вэррэна, и я позволю твоей душе отойти во Мрак вековечный без страданий и лишней боли. Я храна, убийства и издевательства не доставляют мне никакой радости.

— А если нет? — Зверюга, судя по бегающим глазам, явно не был в восторге от моего щедрого предложения, но ничего другого, устраивающего обе стороны, придумать не мог и потому терзался сомнениями и недоверием. Зря, он находился не в том положении, чтобы выбирать или диктовать свои условия.

— Издевательства мне не доставляют никакой радости, — равнодушно повторила я. — Но ведь не везде же искать собственное удовольствие!

— Да я… Я же сейчас кричать начну! — сообразил отреченный, прожигая меня ненавидящим взглядом. Надо же, а ведь во время поездки в Меритаун мы, можно сказать, почти подружились, едва ли не под одним одеялом спали… Видимо, про это говорится: скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто тебя предаст.

Видя, что я нисколько не внечатлилась, Зверюга слегка взвизгнул и вопросительно уставился на нашу честную компанию в ожидании реакции.

— Кричи! — любезно согласилась я, — Я тоже охотно покричу в унисон с тобой. А когда набежит народ, я со слезами на глазах и трагичностью в голосе расскажу, как ты ворвался в мою комнату и напал на беззащитную девушку. И только своевременное вмешательство милорда Торина и милорда Вэррэна, не растерявшихся и повязавших незваного визитера, спасло меня от твоих грязных домогательств.

— А между прочим, это хорошая идея! — оживился альм. — Здесь за попытку изнасилования очень серьезное наказание полагается, вплоть до казни. Сдадим этого тлаххат илль влатэ властям и не будем руки марать.

— Вот и славно, — мило улыбнулась я. — Торин, начинай!

Графенок, поняв, что от него требуется, просиял, как начищенный медяк, и негромко, на пробу, проверещал:

— Жители славной Кларрейды! Бегите все сюда! Посмотрите! Я поймал насильника!

Услыхав восторженные крики Торина, отреченный побелел как полотно и промычал нечто невнятное, протестующее и возмущенное. Идея сдать его властям самому Зверюге явно не понравилась. Понимаю. Кому охота угодить в застенки вроде каленарских, а потом близко познакомиться с щипцами, клещами, тисками и прочим пыточным инструментом?

— Погоди с воплями, Торин! Кажется, наш гость хочет что-то сказать, — Я вновь присела на корточки около своей жертвы и дружелюбно вгляделась в полыхающие бешенством глаза. А хорош, паршивец, ох как хорош! Картинка просто, влюбилась бы, да сердце уже занято.

Упавшие иссиня-черные пряди закрывали лицо, я отвела их в сторону и увидела, что Зверюга улыбается. Вот это мне не понравилось совершенно. И дело даже не в том, что отреченному больше шел легкий флер философской грусти и меланхолии, а не выражение положительных эмоций. Просто ни с того ни с сего подобным донельзя гадостным и поганым образом не улыбаются.

— Ты просчиталась, наемница, — почти нежно сообщил мне парень, а потом заорал так, что у меня в ушах заложило. Я как была на корточках, так и отпрянула спиной вперед, наткнулась на стул, с грохотом, почти неслышным в Зверюгином вое, свалила его и поспешила вскочить на ноги, пока не натворила больших бед.

Торин с визгом отпрыгнул и присел, как в окопе, за кроватью, словно надеялся найти у нее защиту. Вэррэн, наоборот, дернулся к нашему пленнику, но опоздал. По-видимому, такой дикий крик служил каким-то сигналом: в комнату, буквально снеся двери, ворвались пятеро мужчин самой неприятной и подозрительной наружности, одним своим агрессивным внешним видом сразу же отметающие малейшее желание знакомиться с ними и выяснять причины столь наглого и решительного вторжения.

Я выдернула из-под платья верную тайтру, с которой после памятных меритаунских событий не расставалась никогда, не примериваясь, хлестнула ею в воздухе, отпугнув визитеров, и употребила выгаданное время себе на пользу: спиной вперед попятилась к кровати, аккуратно подпихивая Торина в угол, дабы он, упаси хранители Сенаторны, не вздумал ввязаться в свалку, которая тут сейчас, без сомнения, начнется.

Вэррэн, оглянувшись и оценив расстановку сил, грациозно попятился, потом легко перескочил через кровать и оказался прямо передо мной. Я придержала разбег тайтры, но хвостатый и не подумал скромно отойти в сторонку и освободить мне место для маневра — так и стоял, заслоняя меня своей спиной, приготовив к обороне тот самый кинжал, который изъял у Зверюги несколько минут назад.

— Отойди! — возмущенно потребовала я, пытаясь дернуться мыслями в две стороны сразу — пробудить к жизни брошку-паучка и подозвать к себе чрезмерно вдохновившуюся предстоящей дракой Тьму. С первым я с непривычки не слишком преуспела, зато демон послушно опустилась на плечо, но не ко мне, а сразу к Торину, дабы в случае необходимости защитить несносного аристократенка.

— Молчи уж! — так же злобно прошипел в ответ на мои претензии Вэррэн, и я вдруг ни с того ни с сего подумала, что его брат никогда не заслонял меня собой. Да, целовал, да, таскал мои сумки, да, подавал руку. А чтобы так, перед лицом опасности, почти безоружным закрыть меня собой, — нет, такого не было.

А ведь говорят, близнецы во всем одинаковы…

Додумать эту ценную мысль мне не дали: наши гости переглянулись, гикнули для устрашения и решительно пошли в атаку. Я высоко подпрыгнула, сделав одной рукой упор на плечо rio-прежнему упрямо стоящего передо мной Вэррэна, и щелкнула тайтрой, да так сильно и решительно, что одним махом перебила деревянную рукоятку какой-то не то секиры, не то топора. Лезвие тюкнулось в пол дюймах в десяти перед ногами атьма.

— Осторожнее, идиоты! Это же храна! — зычно крикнул рвущийся из пут Зверюга.

Это сообщение произвело поразительный эффект: нападающие все как один стушевались и шарахнулись назад, едва не задавив друг друга. В комнате воцарилась такая звенящая тишина, что я даже испугалась, уж не оглохла ли, и поспешила разорвать ее коротким, не слишком уместным в данной ситуации смешком. Впрочем, он оказался именно тем якорем спасения, за который с готовностью ухватились все присутствующие, поторопившиеся высказать свое авторитетное мнение и поделиться собственным взглядом на происходящие события.

— М-да… — задумчиво протянул из-за моей спины впавший в неожиданную меланхолию Торин. Может, зря ты, Тень, свою профессию постоянно скрываешь и маскируешься то под простую горожанку, то под высокородную даму? Ты же посмотри: всего одна фраза, а каков результат! Когда мы ездили в Меритаун, тебе надо было не моей любовницей прикидываться, а во все горло на каждом углу орать, что ты храна. Тогда, глядишь, на нас всякие-разные нападать бы поостереглись.

Идея, спору нет, была хороша. Только вот припоздала она слегка. А если учесть, что все эти спектакли затевались именно для того, чтобы никто не догадался, что Торина храна сопровождает, гениальность задумки аристократеныша просто умиляла.

— Может, ну ее? — довольно робко и неуверенно предложил один из пятерки незнакомых мне мужчин, — Храна — это же…

— Это… — глубокомысленно поддержал его сосед, пялясь на меня так пристально, словно хотел запомнить до мельчайших подробностей. А может, и впрямь запоминал — чтобы в кабацкой драке потом когда-нибудь по ошибке мне в челюсть не заехать.

— Да девка это, обычная девка! Разве что клинками махать обучена да ногами ловко дерется, зубы выбивая! — заорал потерявший терпение Зверюга, одним махом подписав себе смертный приговор. Терпеть ненавистное слово из уст предателя я не собиралась.

Конечно, альм — это альм. Быстрый, стремительный, нечеловечески сильный и все такое. Вот только остервеневшую храну он удержать все-таки не смог. Я легко избегла тянущихся ко мне когтистых рук и рванулась вперед, видя перед собой только Зверюгу. В конце концов, предательство еще оправдать как-то можно: ну промотал парень все деньги, влип в неприятную ситуацию, наделал долгов и с горя решил пополнить мошну за мой счет, мало ли, с кем не бывает. Но вот от оскорблений он мог бы и воздержаться!

Страх перед храной оказался все же слабее желания лично опробовать, на что же эта хваленая наемница, телохранительница и убийца способна. Поэтому Зверюгины друзья, не сговариваясь, кучно бросились вперед. Как они отреченного в своем Воинственном порыве не затоптали — загадка.

— Тьма, оставайся с Торином! — громко крикнула я. Разум в это время метнулся в другую сторону.

Паучок серебряной бусиной скатился с моего воротника на пол и деловито застучал коготками по направлению к агрессорам. Те вновь остановились как вкопанные. Да что же это за драка такая? В первый раз со мной такое — чтобы нападающие с редкостным единодушием то в атаку бросались, то тормозили и даже отступать пробовали!

— Взять! — повелительно скомандовала я своей магической тварюшке, поняв, что противник решил уступить сомнительную честь напасть первой даме. Брошка слегка свистнула и послушно метнулась вперед.

Вот уж никогда бы не подумала, что человеческие мужчины могут так ловко бегать по стенам! Ну эльфы, ну альмы — это бы я еще поняла. Они ловкие, сильные и грациозные. Но люди… Даже хран при предельном напряжении сил и должном стимуле, думаю, вряд ли сумел бы легконогой серной скакать по комнате и, хватаясь за все выступы и впадины, лезть прямиком на потолок. А тут — какие-то не то наемники, не то отреченные такие чудеса акробатики демонстрируют!

— Куда вы, придурки?! — раненым вернетоком взревел Зверюга, подпрыгивая в положении лежа и приземляясь всей спиной на жесткие доски пола. То-то синяки у него будут — загляденье…

— Да это ведь не храна! — разноголосым хором отозвались ловкие мальчики, уже успевшие добраться до потолка и зависнуть кто на чем. Пустые полочки, которым не повезло предоставить опору одному из них, жалобно потрескивали, но еще держались. Равно как и потолочные балки, и рассохшийся шкаф, — Это же магиня! Сам с ней воюй! Не было такого уговора, чтобы с чародейщиками схватываться!

— И повоюю! — взвился оскорбленный Зверюга. — Освободите только, идиоты!

Лично я после такого невежливого призыва на помощь крикуну не поспешила бы ни за какие коврижки. Однако в остальных долг, видимо, был сильнее самолюбия: один из висящих едва ли не на потолке обреченно зажмурился, брякнулся на пол и начал понемногу, то и дело косясь на меня, переползать к своему гневливому командиру. За ним последовали и остальные, шустро скучковавшись в дальнем от нашей боевитой компании углу. Я милостиво щелкнула пальцами, отзывая паучка, и с благодушным интересом созерцала жалкие попытки отгородиться от меня предметами обстановки, прикидывая, кого пожаловать сильными ударами, а кого и убивать придется.

И тут случилось то, чего не ожидал никто: в двери с изумительно несвоевременным и донельзя наивным вопросом: «Господа, все ли в порядке?» — вкатился полноватый хозяин гостиницы, на ходу вытирающий вспотевшую лысину полотенчиком. Судя по его мгновенно округлившимся и вывалившимся из орбит глазам, увиденное мужичку не понравилось, хотя я и постаралась улыбнуться как можно дружелюбнее, лучезарнее и обаятельнее.

Торин за моей спиной коротко охнул. Да уж, выдать наше милое времяпрепровождение за что-нибудь более-менее мирное — дружескую беседу, военный совет, встречу старых приятелей или даже оргию — вряд ли удастся. Только нам проблем с городской стражей для полного счастья не хватало…

— Вы мешаете, уважаемый! — ледяным голосом благороднорожденной леди, потревоженной в непозволительно ранний утренний час, отчеканила я, слегка приседая, дабы при необходимости одним прыжком перелететь комнату и силой заставить любезного хозяина принять участие в нашем трогательном междусобойчике.

Однако мужчина оказался на удивление понятлив и сообразителен:

— Прошу меня простить! — отчаянным голосом выкрикнул он и захлопнул дверь снаружи с такой силой, что со стены свалилась небольшая картина, изображающая деда и бабу на завалинке.

— Как бы он не за стражей побежал, — эхом моих мыслей заметил один из Зверюгиных приятелей. Я задумчиво кивнула, чем заработала недоуменные взгляды всей остальной части нашей разношерстной компании. Ну а что делать, если и враги вполне способны изрекать дельные и разумные мысли? Не спорить же с ними на ровном месте только из-за того, что они, ворвавшись в комнату, сразу в ножи и в топоры бросились! Зачем они это сделали, кстати? Могу поклясться своим демоном, что ни одного из этих загорелых мужчин с простыми и открытыми лицами доверчивых силачей я раньше никогда не видела и уж тем более не портила им крови. Так в чем же причина их необоснованной агрессии?

— Слушайте, давайте дело миром решим! — видимо придя к таким же умозаключениям, предложил Вэррэн, вновь аккуратно и ненавязчиво оттесняя меня в угол, к Торину под крылышко. Я прижалась к аристократенку, убедилась, что с ним все в порядке, и вновь выглянула из-за спины моего защитника, не без интереса наблюдая за налаживанием переговоров. Дипломатом Вэррэн, кстати сказать, оказался просто превосходным, видимо, его и впрямь готовили к карьере при дворе соправителей Тэллентэра. Во всяком случае, ему в течение трех минут удалось убедить агрессоров сложить оружие и склонить их к временному перемирию. Общая угроза в виде городской стражи заставила недавних соперников сплотиться и усесться за стол переговоров. Роль оного, по причине отсутствия необходимого предмета обстановки, выполнял по-прежнему связанный веревками, плюющийся и ругающийся Зверюга, около которого умилительным кружком уселись все участники переговоров, включая Тьму и брошку-паучка размером с молодого волкодава. Поэтичному мерзавцу это, правда, совсем не нравилось, но развязывать отреченного никто не спешил, и ему пришлось смириться со своим незавидным положением. Надо было еще сказать спасибо, что хоть локти ему на живот никто ставить не стал.

Один из нападавших, вихрастый русоволосый мужчина с тонким шрамом поперек правой щеки, взял на себя роль парламентера и, переглянувшись со своими напарниками, напрямик высказал требования:

— Вы, тэмм, кристалл нам отдайте — и разойдемся по-хорошему.

— Чего? — ахнула я. В свое время Торин совершил ошибку: при расспросах о местонахождении кристаллов ничего не ответил, но инстинктивно схватился за спрятанный на теле кошель. Я подобной оплошности не допустила, хотя проклятая магическая цацка буквально жгла мне кожу. Я, конечно, смогла бы прикинуться ничего не понимающей овцой, но неугомонный аристократенок, которому до всего было дело, мигом испортил так конструктивно начавшиеся переговоры:

— Какой кристалл? Зачем кристалл? Вы чего? Вы о чем? И вообще, шиш вам, а не кристалл! — Для подтверждения своих слов дурно воспитанный Торин старательно сложил бледный аристократический кукиш, секунду полюбовался на получившуюся фигуру, покрутив ее и так и этак, а потом сунул под нос русоволосому парламентеру. — Тень, скажи им!

— Им-то я скажу, но сначала тебе сообщу все, что думаю о благороднорожденных, вмешивающихся в чужие разговоры, — злобно прошипела я, заметив, какой радостью просияли глаза мигом все понявших мужчин. Теперь притворяйся не притворяйся — бесхитростный до дурости Торин сдал меня со всеми потрохами, — Простите, уважаемые, но вещь это не моя, и я не могу передать ее первым встречным. Магическими изобретениями так просто не расшвыриваются.

Однако «уважаемые», вместо того чтобы быстренько повиниться в нехорошем поведении и откланяться, превратно истолковали мои слова и с готовностью подпрыгнули:

— Процент от сделки желаете? Ну так это мы быстро устроим!

— А что, вы нашли на эту мерзкую штуку покупателя? — вскинула я брови, донельзя удивленная таким деловым подходом. В самом деле, в прошлую заварушку с кристаллами на нас только наскакивали и делали весьма нахальные попытки отнять кошель силой. А вот предложить за желанные магические цацки денег нам еще никто не догадался.

— Нашли, нашли! — обменялись гордыми улыбками наши собеседники. У меня промелькнула шальная мысль: а почему бы не попробовать толкнуть эти кристаллы Цвертине? Жадная до всевозможных чародейских экспериментов и их результатов магиня за столь оригинальные штучки наверняка душу продаст. Душа ее мне, понятное дело, вовсе ни к чему, да и денег с подруги брать не хочется, а вот пару услуг вроде милой ядовитой брошки (я рассеянно протянула руку и погладила жмущегося к моим ногам паучка, вызвав приступ неконтролируемой дрожи у всех присутствующих) или приснопамятной картинки на спине, которая в пиковый момент ожила и спасла шкуры мне, Тьме, Торину и Зверюге, вполне можно в обмен выпросить.

Тьфу, ну что за ерунда в голову лезет? По-хорошему, так не драпать с этим кристаллом надо было, а в совет архимагов его сдать — пусть бы там с этой опасной вещью возились, решали, что с ней делать, и подбирали какой-нибудь ненужный дворец, дабы не сильно пострадать в материальном плане во время уничтожения магического изобретения.

— А сколько дадите? — мигом оживился Торин, и не пытаясь скрыть алчный блеск в глубине глаз. Не идет ему жизнь рядом со мной на пользу, ой не идет… Раньше графенок относился к деньгам с презрением, свойственным всякому воспитанному в богатстве и роскоши аристократу, а теперь гляди-ка — и руки у него в пароксизме жадности затряслись, и зубы застучали, и улыбка какая-то странная, очень мне не понравившаяся по губам поползла…

— Пять процентов! — рубанул парламентер, видимо уже решивший, что дело слажено.

— Ну нет, господа хорошие, это несерьезно! — надул губы мой милый подопечный, обнаруживший в себе недурственные задатки рыночного торговца. — Мы этот кристалл крали, везли, пуще глаза своего берегли, от всех опасностей мира подлунного хранили… А вы нам какую-то ерунду предлагаете! Да это даже неприлично, в конце концов! Тень, пойдем отсюда! А вы, если хотите, оставайтесь, номер оплачен до завтрашнего вечера.

Потрясенная открывшимися в Торине талантами торговца и склочника, я беспрекословно встала, случайно (честное слово, совершенно случайно!) зацепив Зверюгу носком сапога и машинально подхватив задремавшую Тьму. Альм, однако же, не собирался сдавать своих позиций так быстро и дернул меня за штаны, чем мигом привел в привычное настороженное и недоверчивое расположение духа. Придя в оное, я непреклонно мотнула головой и опустилась на прежнее место, потянув за собой и аристократенка.

— Сиди, Торин! Куда это ты в одиночку собрался? Я тебя не отпущу. И сама пока что отсюда не пойду — хочу по душам побеседовать с нашим бывшим спутником.

«Стол переговоров» выгнулся дугой и прошипел несколько не слишком приличных словечек. Я ласково ткнула его раскрытой ладонью в бок, дабы он вспомнил, что находится в обществе девушки и аристократа, и придержал свой язык. Зверюга охнул и притих. На время, разумеется. Такие, как он, на длительный срок не замолкают — они успокаиваются или ненадолго, или навсегда.

А я вполне мирно и дружественно обратилась к парламентеру:

— Вот честное слово, если бы только от меня все дело зависело — я бы без вопросов этот проклятый кристалл отдала. Но увы, вещь не моя, так вольно я ею распоряжаться не могу. Если хотите, давайте подеремся за право обладания магической побрякушкой. Правда, не думаю, что это к чему-нибудь дельному приведет: ну раскидаю я вас в разные стороны, но разве вы на этом успокоитесь? За мной ведь побежите, исподтишка напасть вздумаете. А мне клиента беречь нужно, не приведи боги, его кто-нибудь или что-нибудь зацепит… Так я же тогда, прежде чем во Мрак вековечный спуститься, весь город с лица земли смету, а потом уже сама с чистой совестью упокоюсь.

Моя прочувствованная речь произвела должный эффект: мужчины потупились и неуверенно воззрились друг на друга. Правда, подозреваю, думали они не о своем нехорошем поведении и не о возможных путях выхода из странной и противоречивой ситуации, в которую мы сами себя загнали, а о моей изумительной самоуверенности и беспримерной наглости. С одной стороны, храна с замашками магини — это ой как серьезно. А с другой — ну пятеро же мужиков против нее! Неужели не сдюжат одну нахалку завалить?!

Я точно знала ответы на все волнующие их вопросы. Это только в рассказах воспитанников замка Рэй отважный хран выходит в чисто поле в одиночку против двух десятков закованных в латы рыцарей и голыми руками побеждает их всех. На самом деле любому представителю нашей гильдии даже при равном вооружении одолеть четверых противников, приученных действовать в парах, — уже радость. При удачном стечении обстоятельств — наличии большого количества мебели, деревьев, заборов или других преград, — можно потягаться и с десятком. Но опять-таки при условии хорошего вооружения и отсутствия дополнительных помех. Так что с пятерыми молодчиками воевать я не боялась, в любом случае, одновременно нападать они не смогут, будут скорее мешать, чем помогать друг другу, а гостиничные комнаты и коридоры, не говоря уже о большом общем зале — отличное место для сражения с превосходящими силами противника. А если придется переместиться во двор… Что ж, тем лучше. В любом городе найдутся горячие головы, которые не преминут встрять в чужую драку. Я же тогда смогу со спокойной совестью тихонько удалиться.

Жалко, правда, потерянного ножа. Я так и не вспомнила, где могла обронить или забыть изящную вещичку со слегка изогнутым лезвием и удобной рукоятью черненого серебра, инкрустированной темно-желтыми глазками янтаря. Правда, если понадобится, я и остатками своего арсенала с пятерыми (с учетом Зверюги — шестерыми) справлюсь. Но ножа все равно жалко. За него деньги, в конце концов, немалые плачены, обидно лишиться его из-за собственной бестолковости и рассеянности.

Вот Зверюга, конечно, может стать проблемой. По-хорошему, так надо было бы убить его не развязывая. Подло это, конечно, но можно подумать, он со мной очень благородно и достойно поступил!

Тем временем мужчины, обменявшись многозначительными взглядами и несколькими фразами, более-менее наметили себе план действий:

— А вам, тэмм, похоже, нужен этот умник? Так давайте, может, обмен: мы вам Зверюгу, а вы нам кристалл.

Оригинально! Я фыркнула:

— Неравнозначный обмен получается! Зверюга и так, можно сказать, мой. Достаточно одного хорошего удара, чтобы прикончить его. И кристалл при мне — попробуй-ка отними!

Довод, бесспорно, был сильным. В самом деле, полюбоваться на идиота, который вздумал бы насильно храну ее собственности лишить, не прочь были все присутствующие.

Мужчины переглянулись. Вэррэн едва заметно улыбнулся мне и пошевелился. Кажется, просто поменял позу, вытянув затекшие ноги, но на самом деле передвинулся на пару дюймов к самому разговорчивому из Зверюгиных друзей-приятелей. Думает, что этот представляет наибольшую опасность? Возможно, возможно, спорить не буду. Я указала взглядом на двоих и опустила ресницы, демонстрируя свое нежелание сражаться. Глупо вот так очертя голову в драку лезть, сначала узнать было бы неплохо, кто именно все это безобразие организовал.

Видимо, кто-то по-настоящему богатый и влиятельный на кристалл проклятущий позарился, раз эти мужички готовы отреченного мне без разговоров сдать…

Поэтичный подонок, поняв, что его, возможно, сейчас бесславно обменяют на магическую цацку, ту самую, которую он охранял и ради которой, похоже, затеял весь этот спектакль, задергался, как припадочный, и от души заорал. Что именно он изрек, я повторить не берусь, однако замечу лишь, что все его высказывания отличались большой эмоциональностью и образностью, а также богатством метафор, эпитетов и аллегорий.

— Не ругайся при даме, — с минуту послушав изобретательные словеса, попросил Вэррэн, весьма невежливо тыкая отреченного ногой.

— Да какая она дама! — взвыл выведенный из себя Зверюга. — Видел бы ты, как она вокруг твоего брата вилась! Впрочем, она и вокруг тебя сейчас гак же вьется!

Взвизгнув от злости, я с ненавистью ударила предателя но губам, словно надеясь вбить обратно все его слова, желательно вместе с зубами. В ответ мерзавец, криво улыбаясь, выдал пару фраз относительно моего поведения и взглядов на жизнь, после чего оттаскивали меня от него вшестером, охая и поругиваясь, если я в своем остервенении пиналась уж слишком решительно и болезненно. Мрак знает почему, но об оружии и всех приемах борьбы я даже не вспомнила и стремилась навешать Зверюге оплеух, как простая рыночная торговка, «ласково» приветствующая своего муженька после его полуночного возвращения из трактира.

Забытый всеми Торин забился в угол и оттуда испуганными круглыми глазами следил за разворачивающимся перед ним действом. Тьма, в отличие от своей хозяйки, не позабыла о наших обязанностях и влезла графенку на плечи, на всякий случай развернув крылья, дабы все убедились в серьезности ее намерений и готовности защищать вверенного ее опеке милорда.

В конце концов приоритет в сдерживании взбешенной храны был безоговорочно передан альму, который при помощи своей нечеловеческой силы сумел кое-как смирить мое буйство и усадить рядом с собой на пол. Отдышавшись и попив водички из заботливо подсунутой мне фляжки, я устыдилась. В самом деле, что это я себе позволяю? Такую безобразную драку перед лицом клиента затеяла! Какой пример я подаю Торину?! Фу!

— Прошу меня простить. Эмоции, сами понимаете… — Голос от еще бурлящего во мне бешенства взял на много тонов выше, но по крайней мере не дрожал. Хотя ругаться мне хотелось страшно. Не выдержав, я выдала не слишком приличное слово. Потом подумала и добавила еще два.

Мужчины отшатнулись и посмотрели на меня с уважением. Торин тихонько охнул, вжался спиной в свой угол, потом пересилил себя и подполз поближе ко мне, тщательно следя, чтобы тело его храны было преградой между ним и Зверюгой. А вот для Вэррэна эмоциональное выражение моего неудовольствия явно стало далеко не самым приятным сюрпризом. Во всяком случае сощурился альм так, что я мгновенно устыдилась и потупила глаза, мысленно поклявшись себе не ругаться больше никогда и ни при каких обстоятельствах. Тьма покосилась на меня с такой ехидцей, что мне сразу стало ясно: уж кто-кто, а вонато мне и на медяк не верит. Она меня едва ли не лучше меня самой знает.

— Однако время не ждет, — напомнил о своих интересах обладатель шрама, хищно покосившись на Торина, которого, видимо, счел главным носителем кристалла. Мне этот деловитый взгляд совсем не понравился. Я поспешила, словно бы невзначай, придвинуться к своему подопечному поближе, борясь с желанием раскинуть руки и зависнуть над графенышем, как курица над единственным цыпленком. Один из наших гостей заметил это и понимающе улыбнулся. Я едва заметно качнула головой. Ну да, дорог мне Торин, причем в самом прямом смысле этого слова. По два золотых в день мне платят вовсе не для того, чтобы я тут невесть кого изображала, а чтобы милорд Лорранский был в безопасности. В полной безопасности. Которую я, к моему величайшему сожалению, как ни кручусь, обеспечить ему не могу.

— Да, время не ждет, — задумчиво согласился Вэррэн. Кто знает, просто так милый хозяин гостиницы подальше от опасных гостей ноги унес или за стражей кинулся? — Тень, тебе Зверюга или кристалл нужен?

— И то и другое, — хищно улыбнулась я. — Кристалл при мне, Зверюга, можно сказать, тоже. Тащить его никуда не собираюсь, здесь хочу уму-разуму поучить. Есть ли ко мне какие-нибудь претензии, господа хорошие?

Претензии были. Да еще какие. Если бы я была одна против них всех, то душевно приложила бы Зверюгу, сделала всем остальным ручкой и прыгнула в окно (не впервой мне так-то уходить), а гам уж давайте боги ноги. С Вэррэном в принципе проблем нет, понадобится — альм еще быстрее меня драпанет. Но помимо нечеловека на моей шее камнем висел Торин. И вот этого-то благороднорожденного увальня так просто на стремительное и поспешное отступление, по-простому называемое бегством, не сподвигнешь. Не по ранжиру ему бегать-то.

— Расскажите хоть, кто покупатель, — благодушно попросила я, не чувствуя в себе ни малейшего желания ни аристократенка за шкирку через окно тащить, ни в битву вступать. Вдруг да смогу мужичков уболтать, кто знает, до какой степени они верны своему нанимателю…

— Ну что вы, тэмм, — поморщился разговорчивый тип. Остальные хранили абсолютное молчание. Даже странно как-то вспоминать, как они при виде атакующего паучка орали. — Как это мы вам все расскажем? Вы же сами тогда кристалл ему сторгуете, а нам чего, шиш, получается?

«Вам и так шиш», — хмуро подумала я, не собираясь признавать правоту собеседника и в то же время прекрасно его понимая. Наемники — они наемники и есть. Им заказали кристалл доставить — они обязаны это сделать. Нет кристалла нет оплаты. Их тоже можно понять. Но отдавать чародейскую побрякушку я не намеревалась. Не для того ее Торин в свое время из кошеля спер, не для того я ее столько времени при себе таскаю, чтобы так просто сдать первому встречному.

Следующее мгновение оказалось богато на события. Во-первых, Зверюга таки ухитрился выпутаться из веревок. Как — понятия не имею, видимо, отреченный тоже был не чужд магии, потому как какими силами можно развязать затянутый мною узел — не представляю. Освободившись, изящный мечтатель и поэт, любитель эротической литературы и знаток восточной безоружной борьбы бросился на меня с таким жутким воем, что содрогнулась даже закаленная душа привычной ко всему храны.

Однако боги, видимо, решили, что сражения с остервеневшим отреченным мне мало и ниспослали еще противников. Как выяснилось, хозяин гостиницы все-таки побежал за стражей. Долго же он ее искал…

Разумеется, бравые блюстители порядка мигом узнали альма, из-за которого чуть ли не вся стража Райдассы на ушах стояла (а если и не узнали, то живенько решили, что он и есть преступник, который из казематов под Неартой убежал), и взвыли от восторга. Я их понимала, однако разделять эту искреннюю радость не спешила. Более того, была близка к тому, чтобы начать паниковать.

Цеховая солидарность — страшное дело. На улицах Кларрейды могут твориться грабежи и убийства, но никто из стражников и не подумает почесаться. А вот стоит пристукнуть одного из них… о-о-о… тут такое начнется — боги в мире надлунном на всякий случай облаками задрапируются. Поэтому применять самый простой способ устранения стражи со своей дороги нельзя ни в коем случае — иначе нам просто не дадут покинуть Кларрейду, захлопнув городские ворота, как дверцу мышеловки. А потом и нас найдут, рано или поздно просто вытряхнут из того убежища, в котором я попытаюсь укрыться вместе с Торином, Вэррэном и Тьмой.

Есть, конечно, другой вариант развития событий: отдать им альма и честно повиниться перед хозяином гостиницы, оплатив ему все связанные с нами хлопоты и беспокойства. Для моего подопечного он будет наиболее безопасным. Но его я даже не рассматривала. Вэррэн и Торин стали на разные чаши весов, и Лорранский оказался определенно не на высоте. Одного альма я уже потеряла. По своей вине, по своей глупости и бестолковости, но потеряла. И второго терять не намеревалась. Я не копалась в себе и не выясняла, что к чему. Я просто не хотела, чтобы с ним что-то случилось.

Ситуация, однако же, разворачивалась определенно не в нашу пользу. Отряд стражи был невелик, однако даже шесть человек, да плюс наши визитеры, да плюс взбешенный Зверюга — для меня одной откровенно много. Конечно, нескольких возьмет на себя Вэррэн, но с кинжалом здесь особенно не навоюешься, а для арбалета места явно мало. Возможно, Торин тоже сможет сразить кого-нибудь своими усыпляющими заклинаниями или еще какими-нибудь неизвестными мне чародейскими ухватками. Но на это лучше не рассчитывать — с моего милого, плохо образованного клиента станется не убить, а раздвоить кого-нибудь из противников. То-то тогда веселье начнется…

Все эти и многие другие мысли со страшной скоростью проносились в моей голове, пока тело каталось по полу и один за другим опробовало все известные мне приемы борьбы на Зверюге. Сдуревший от злости отреченный, растерявший все свое очарование философа и поэта, налетел на меня с яростью давно не кормленного демона, и мне ничего не оставалось, кроме как уступить честь приветствовать наших новых гостей остальным мужчинам. Самой же, под аккомпанемент испуганных вздохов и подбадривающих выкриков, кататься по полу и раз за разом пытаться обездвижить или ввергнуть в беспамятство моего очаровательного противника. Увы, во время поездки в Меригаун мы несколько раз в шутку валяли друг друга по траве, оттачивая боевое искусство, а однажды даже, можно сказать, разодрались всерьез, поэтому одолеть привычного к моим приемам парня было не так уж легко.