Стенвольд, вовремя отшатнувшись от меча убийцы, двинул его в висок и впечатал в стену, но тот снова сделал выпад и распорол ему руку. Шипя от боли, Стенвольд распахнул спиной дверь собственной спальни и ввалился туда.

Чи без промедления выхватила нож, который всегда носила при себе для самозащиты. По лестнице поднимался кто-то еще, и это ничего хорошего не сулило. Ножик, всего-то четыре дюйма длиной, прошелся по спине незнакомца. Тот обернулся к Чи, грозя ей мечом — в темноте он не рассмотрел, что на него напала девчонка с маленьким ножичком. Второй убийца, тоже одетый в черное, был вооружен длинным мечом и кинжалом, но тут на выручку подоспела Таниса.

Она выскочила из комнаты со своей длинной шпагой, которую еще не успела упаковать, и отразила выпад второго врага. Тот начал фехтовать с ней, держа наготове кинжал и не давая Танисе перейти в наступление.

Противник Чи тем временем сообразил, что бояться особенно нечего. Он уже отвел клинок для удара, но Чи саданула его в грудь плечом, и меч прошел над ее головой. Сила столкновения отбросила ее прочь, однако Чи ухватилась за тунику врага, порезала ему бок и попыталась отнять у него оружие. От мужчины разило пивом, от его клинка — черной маскировочной краской. Он старался отцепить Чи, но та мертвой хваткой держалась за его пояс.

Таниса успела уже раскусить своего неприятеля. Проворен, но воображением не обладает — фехтует как по учебнику. Дождавшись следующей атаки, она нырнула под его меч. Он, как и следовало ожидать, сделал выпад кинжалом, но опоздал. Таниса хотела полоснуть его шпагой по горлу и тоже не добилась успеха. Гарда отскочила от его подбородка, ноги противников перепутались; перила галереи, на которые Таниса повалилась спиной, не выдержали их общего веса, и оба бойца рухнули вниз, в холл. У Танисы, в отличие от ее противника, была свободна одна рука, и она устроила так, чтобы тот упал первым.

Первый убийца все-таки отшвырнул Чи, но она и на полу продолжала вертеться, размахивая ножом. Мужчина помедлил, переводя дух. Внизу отчаянно звенели клинки.

— Эй ты! — гаркнул Стенвольд с порога спальни. Убийца повернулся к нему — и замер.

Стенвольд держал в руках арбалет-пробойник — четырехствольный, без крыльев. Стрелы, похожие скорее на дротики, угрожающе торчали наружу. Чи знала: стоит только спустить курок, и порох направит их в цель.

Убийца сохранил боевую стойку. Стенвольд, несмотря на залитую кровью руку, взирал на него без злобы.

— Положи меч, и я, возможно…

Чи, видя, что он намерен прыгнуть на Стенвольда, ножом пригвоздила его ступню к полу. В тот же момент Стенвольд нажал на спуск. Грохот двойного порохового заряда заглушил все прочие звуки в доме. Убийцу снесло на площадку и пришпилило к стене тремя стрелами. Четвертая ушла так глубоко в стену, что, вероятно, пробила ее насквозь.

Настала тишина, пронизанная едким пороховым дымом.

— Где Таниса? — тяжело проронил Стенвольд.

Чи показала вниз.

Оба посмотрели в холл через поломанные перила. Таниса поднялась на ноги с окровавленной шпагой в руке, ее противник остался лежать на полу, как кукла. Девушка, склонив голову, смотрела на первого убитого ею человека.

— Молот и клещи, — ахнул Стенвольд. — Вылитая она. — Картина внизу перенесла его куда-то в далекое прошлое, сделав моложе на двадцать лет.

Когда Таниса подняла к нему бледное, с остановившимися глазами лицо, он сбежал по ступенькам и обнял ее. Первая смерть… Ему вспомнился солдат-осоид, выпавший из кабины ортоптера. Это всегда тяжело — убить кого-то впервые, но девочка справится. У нее это в крови.

Таниса высвободилась, подошла к Чи, взяла ее за руку.

— Ты не ранена? Я уж думала, он прикончит тебя.

Чи, не ожидавшая от нее такой ласки, моргнула.

— Его убил дядя Стен.

Стенвольд присел на кушетку над распластанным телом.

— Сбегайте кто-нибудь за доктором Никрефосом, быстро.

— Доктор Никрефос? — удивилась Чи. — Тебе настоящий врач нужен…

— Да, он старый шарлатан, зато понимает в ядах. Наемные убийцы вечно мажут свои клинки всякой дрянью.

Таниса мигом выбежала за дверь, Чи проняло холодом.

— Но ты ведь не…

— Я старый жукан, детка, и нутро у меня дубленое. Плевать я хотел на отраву какого-то уличного наемника, но ты на всякий случай зарядила бы лучше пробойник. Стрелы и порох у меня в комнате.

Когда Чи взлетела наверх, Стенвольд снял повязку с лица убитого. Помесь жукана, арахнида и муравина. Другой был чистокровный муравин-ренегат — Чируэлл вовремя его отвлекла. Оба, стало быть, местные, и к осоидам никаким боком их не пришьешь. Вот, значит, какую игру начала Империя.

Чи спускалась обратно, заталкивая тяжелые стрелы в дула пробойника.

— Сальма и Тото тоже в опасности?

— Ночью вряд ли, а утром — кто знает. Знаешь, Чируэлл, я поменял свои планы.

— Как поменял?

— У меня заказаны четыре билета на «Высокое небо». Завтра ты летишь вместе со всей командой.

— Но ты сказал, что…

— Планы меняются. Мне нужно кое-что здесь подчистить — присоединюсь к вам, когда закончу. Это вовсе не значит, что мы с тобой больше не увидимся, Чируэлл, — добавил Стенвольд, видя, что Чи снова собирается протестовать. — «Победа или смерть» совсем не по моей части. Я обязательно приеду к вам в Геллерон, но сейчас главное — отправить туда тебя. Теперь мне, как ни странно, кажется, что там тебе будет безопаснее, чем здесь со мной.

Вернулась Таниса в сопровождении согбенного, серолицего нома. Чи знала его: он вел в Коллегии курс, который ни один разумный молодой жукан не согласился бы посещать. Грива грязных седых волос, глаза сплошь белые, без зрачков, — вылитый колдун с картинки из книги сказок.

— Мастер Никрефос, я нуждаюсь в твоих услугах, — сказал ему Стенвольд.

— Что, уверовал? Ну ничего, не имеет значения — ведь я у тебя в долгу.

— Потряси своими костяшками, или чем ты там еще потрясаешь — и считай, что твой долг уплачен.

Стенвольд ушел из дому, пока Чи еще спала, и ее обуяла тревога, ставшая еще сильнее при виде сломанных ночью перил.

Мир, как видно, совсем обезумел.

Врачевание Никрефоса вызвало у нее приступ досады. С медициной это не имело ничего общего: старик бормотал заклинания, жег пахучие травы, а под конец привязал к руке Стенвольда какой-то мешочек. Раненый, мертвенно-бледный от боли или отравы, сносил это терпеливо и даже поблагодарил знахаря.

— В чем дело? — набросилась Чи на дядю, когда тот ушел. — Только не говори мне, что веришь во всю эту чушь — ты ведь все-таки не дикарь.

— Смысла в этом вроде бы нет, — согласился Стенвольд, — но я видел, как Никрефос не дал умереть человеку, от которого отказались все городские врачи.

— Он к твоей ране даже не прикоснулся!

Стенвольд пожал плечами, поморщился и сказал:

— Хорошо посмеиваться над мраком, когда свет зажжен. — Он улегся в постель, а ни свет ни заря уже отправился в город, оставив Танисе и Чи следующие распоряжения:

«Задняя комната таверны «Мерайя», в третьем после рассвета часу. С вещами».

Город кишел приезжими, порой весьма подозрительными: купля-продажа во время Игр и за месяц до них становилась особенно оживленной. По дороге они встретили банду викских наемников-ренегатов и таркийского работорговца с двумя клиентами-арахнидами (в Коллегиуме запрещалось владеть рабами, но дозволялось заключать купчие). Попадались явные разбойники, сбывающие награбленное, арахниды-вельможи со свитой, мантиды, похожие на наемных убийц. Девушки испытали большое облегчение, дойдя наконец до таверны. Таниса была, как обычно, при шпаге, но Чи на этот раз взяла настоящий короткий меч, изготовленный в Геллероне. Если кто-то опять нападет, она даст ему достойный отпор.

В «Мерайе» все было устроено в мушидском стиле: низкие дверцы, земляной пол, резные деревянные столбики по трем сторонам и почти сплошное открытое окно на четвертой. К девушкам тут же устремился миниатюрный хозяин.

— Пройдем в отдельную комнату, барышни, чтобы на вас не глазели? — Заметив его красноречиво поднятую мохнатую бровь, Чи кивнула — дядя Стенвольд, как видно, времени зря не терял.

Задняя комната, не в пример передней, оформленной на потребу туристам, предназначалась для настоящих мушидов: там стоял низенький столик с подушками вместо стульев, а в потолке на случай бегства имелся люк.

— Он и мальчишкам должен был отправить записку, — заметила Чи.

Таниса, непривычно молчаливая, только кивнула — с утра она не промолвила и пары слов. Чи к ней присматривалась, но умело наложенная косметика не позволяла определить, хорошо ли спала ее названая сестра.

— Давай поговорим про ночные события, — взмолилась наконец Чи.

Таниса посмотрела ей прямо в глаза:

— Ты-то никого не убивала пока, ведь правда?

— Я могла бы убить того, которого уложил дядя Стен, — небрежно бросила Чи, но немигающий взгляд Танисы заставил ее сознаться: — Могла бы, но не убила. Просто дралась, как на Форуме Доблести. До сих пор я не знала, что это бывает вот так… по-настоящему.

— А я своего убила. — Таниса отвела взгляд. — Он был хороший боец, но я его одолела. — Она осторожно извлекла шпагу из ножен, и Чи вспомнила, как завидовала, когда Стенвольд подарил Танисе это красивое арахнидское изделие: из всех отраслей кузнечного дела арахниды облюбовали для себя оружейную. Шпагу скопировали с мантидской: гарда в виде изогнутых листьев хорошо защищает руку, клинок сужается чуть неровно, но заострен с обеих сторон. Подлинная мантидская работа была редкостью, стоила дорого, и Стенвольд ничего подходящего не нашел. Может, мантиды и живут до сих пор на деревьях, презирая все то, то Нижним Землям принесла революция, — но если уж они берутся сделать клинок, или лук, или другое оружие, то вкладывают в это искусство, накопленное веками.

— Ты была вынуждена это сделать, — сказала Чи, не сводя глаз со шпаги, — иначе он убил бы тебя. Не терзайся.

— В тот момент… я ощутила себя ужасно живой.

— Живой?

— Да, когда пробила его защиту. Прости меня, Чи, но это было чудесно. Я забыла про все на свете, про тебя и про Стена — знала только, что я победила и что это прекрасно.

— Ну, не знаю… — засомневалась Чи, вспомнив, какой удрученной Таниса была после боя, но тут в комнату, к счастью, вошли Сальма с Тото. Тото был одет в бесформенный длинный кафтан и нес на плече холщовую сумку, так что все взгляды на улице, вероятно, достались Сальме. Он всегда одевался хорошо и модно, но в меру; сегодня он облачился в нечто роскошное, до самых пят и с высоким воротом — в Коллегии про такие одеяния говорят, что оно может самостоятельно занять кафедру. Яркие краски в сочетании с золотым позументом прямо-таки резали глаз.

— Чего это ты так вырядился? — осведомилась Таниса, обретя привычное хладнокровие. — Или это Стен тебе велел изобразить из себя сумасшедшего иностранца?

— Я не виноват, что в этом занюханном городишке никто не одевается как подобает. Что мне было делать с парадной мантией — бросить ее?

— А багаж твой где?

Сальма распахнул мантию, под которой обнаружился простой костюм с многочисленными карманами, включая и ножны для короткого меча странной формы.

— Тебе известно, что ночью нас пытались убить? — спросила Таниса. — Надеюсь, теперь хоть не в меня будут целить.

— Убить? — поразился Тото.

— Их целью был дядя Стен, — уточнила Чи, — мы просто так подвернулись. Теперь они сами убиты… оба. — Ночью они все-таки вызвали городскую стражу. Стенвольд дал стражникам денег, и те унесли трупы, не задавая вопросов. Все, даже Стенвольд, делали вид, будто ничего не случилось; Чи полагала, что люди, у которых много секретов, всегда поступают так.

В этот момент в таверну явился сам Стенвольд.

— Хорошо, — сказал он, видя, что все собрались, и уселся на полу напротив четверки — справа от двери, а не спиной к ней. — Пришло время открыть кое-какие истины. Впрочем, если вы хотя бы наполовину те, за кого я вас принимаю, неожиданностью это для вас не будет. Чи и Таниса знают мой курс истории чуть ли не наизусть, а Сальма лично знаком с методами Осиной Империи. Что касается Тото…

— Я слушаю, мастер, — сглотнув, сказал юноша.

— И что же ты намерен делать? — вставила Чи. — С осоидами, хочу я сказать.

— Политический баланс Нижних Земель остается неизменным вот уже пятьсот лет, — начал Стенвольд. — Невероятно, но факт: если не считать постоянных стычек между муравинскими городами, ничего существенного со времен революции у нас не произошло. Условия жизни кое-где стали лучше, но общее положение держится — и происходит это в основном за счет изоляции, на которую мы сами себя обрекли. — Мастер поневоле сбивался на лекторский тон. — За границей ничего против этого не имели. Арахниды за пределами Эвериса всегда видели в нас источник доходов, развлекательный центр и потайную темницу, что их вполне устраивало. С севера нас успешно отгораживает Барьер, поэтому родина Сальмы известна нам разве что по названию. Они, со своей стороны, ни разу не возымели желания навязать нам что-то свое… к счастью для нас. Их цивилизация еще более закрыта, чем наша, — верно я говорю, Сальма?

— Жестко, но справедливо, — подтвердил тот.

— Восток же… Большей частью это пустыня, а оставшуюся долю занимают мелкие города и горные племена. Ни богатством, ни науками они не выделяются, согласно нашим учебникам, — но за последние два поколения там все в корне переменилось и продолжает меняться быстрее, чем хотелось бы видеть. Смотрю я на вас и удивляюсь, — вздохнул Стенвольд. — Сам я, будучи ненамного старше, отправился со своими единомышленниками на восток — посмотреть, правду ли говорят об осоидах. Оказалось, что да. Осоиды, которые в наших летописях всегда значились как варвары, рубящие друг дружке головы, учредили Империю. С тех пор ее границы придвинулись очень близко к Геллерону и Тарку. Есть там город под названием Минна… — Стенвольд под действием воспоминаний закрыл глаза. — Мы присутствовали при его падении и уяснили, к чему стремятся осоиды. Одна империя, один мир — так примерно.

— Но ведь это произошло лет двадцать назад, — сказала Таниса. — Почему же они до сих пор не заняли Геллерон, не попытались войти в Коллегиум?

— В Геллероне связи с осоидами налажены хорошо. Купцы закупают товары, которые те награбили на своих войнах, а взамен поставляют новейшие военные разработки жуканов. Геллеронцы предпочитают смотреть на Империю как на обычное государство, постоянно воюющее, но в целом стабильное. Когда осоиды вторглись в Сообщество, многие в Геллероне внезапно прозрели, но Империя быстренько подсунула им очередной договор, где говорилось, что дальше Минны она не пойдет. Магнаты и успокоились: им главное, чтобы торговля велась, а чем торговать, не так уж и важно. Особо прозорливые граждане, думаю, проживут недолго… а о том, что делала в это время имперская армия, Сальма расскажет лучше меня.

Улыбка Сальмы сделалась шире, но лишилась тепла.

— Вы так охотно меня взяли в ученики… с тех пор я не перестаю думать, что же вам на самом деле известно. — Трое остальных изумленно уставились на него. — Когда я сюда приехал, прошел всего год после окончания Двенадцатилетней войны. Двенадцать лет мой народ воевал с осоидами. — Трое молчали, впитывая новую информацию. — Осоиды остановились лишь потому, что в тылу у них вспыхнуло восстание: другие порабощенные народы попытались сбросить ярмо. Завоеватели предложили нам мир, а нам к тому времени ничего не оставалось, как согласиться на их условия. Они потребовали себе три пограничных княжества… представьте себе расстояние от озера Сидерита до западного побережья, включая Вик и Коллегиум. И мы подписали этот Жемчужный Договор, а осоиды двинулись подавлять восстание — мы до сих пор ждем, что они вернутся. Вот чем они занимались все эти годы: работы у них хватало, поверьте.

— Мои глаза и уши в Геллероне, — подхватил Стенвольд, — уверены, что теперь пришла очередь Нижних Земель. Это имеет смысл: в следующий раз осоиды пойдут на стрекозидов и с востока, и с юга, а геллеронские заводы будут снабжать их оружием.

— Что же нам теперь делать? — спросила Чи от имени всех остальных.

— Я надеялся, что все произойдет по-другому, — опечалился Стенвольд, — но колесо времени крушило планы и получше моих. Я хотел взять вас… кое-кого из вас с собой в Геллером и собрать там нужные сведения. Когда вы приобрели бы опыт, а я разузнал побольше о планах осоидов, я спросил бы вас… — Стенвольд помолчал, сознавая, что переворачивает в их и своей жизни страницу, после которой уже не будет возврата назад. — Спросил бы о том? о чем спрашиваю теперь. Мне нужна ваша помощь в борьбе с осоидами. Нужно, чтобы вы стали моими агентами. Подумайте как следует, прежде чем дать ответ. Ты первый, Тото.

Подмастерье впился глазами в Стенвольда, извлекшего из недр своей мантии какой-то свиток в футляре.

— Я добывал его с боем, однако вот он. Знаю, мастера-инженеры долго ставили тебе палки в колеса, но теперь справедливость восстановлена. Это твой аттестат, Тото: отныне ты странствующий механик.

Тото принял от него футляр, но открыть не посмел.

— Спасибо, мастер.

— Он твой, какое бы решение ты ни принял. Я не собираюсь тебя шантажировать. — «Хотя по роду своей деятельности занимался и этим», — добавил про себя Стенвольд.

— Что мы должны будем делать, если дадим согласие? — спросила Таниса.

— Так сразу трудно сказать. Для начала поедете в Геллером, встретитесь с моими людьми. Будете узнавать, что слышно с востока, и разведывать, насколько сильна позиция осоидов в этом городе. Казалось бы, просто, да? Но вспомните, что у осоидов тоже есть агенты, да и новых им нетрудно нанять. Пример тому — наши ночные гости. Вам придется держать клинки наготове и всегда предусматривать путь к отступлению. Я уже говорил, что хотел бы устроить все по-другому, — поморщился Стенвольд, — но после ночного происшествия вас нужно убрать из Коллегиума. Со мной здесь вам опаснее, чем там без меня. Согласитесь вы работать на меня или нет, все равно вам лучше уехать. — Он обвел взглядом четыре юных лица. — Что скажете?

Сальма лениво потянулся, показывая, что для него это сущие пустяки.

— Само собой. Я уже написал в Сообщество своему старшему родичу. Буду служить теперь двум господам — враг-то общий.

— Принимаю. Ты не один такой.

— Я тоже хочу помогать, — поспешно сказала Чи. — Буду делать все, что понадобится.

Стенвольду стало грустно — ее-то он как раз оставил бы в стороне. Но надежного убежища для нее все равно пока нет, а с приходом осоидов их совсем не останется.

Таниса все еще думала, но Тото кивнул, хотя и без особого рвения.

— Я с вами, мастер.

Чувствует себя обязанным из-за аттестата? Или все-таки хочет посмотреть геллеронские машины и мастерские?

— Таниса?

— Ты не все нам сказал, дядя Стен, — улыбнулась она.

Вот как кровь-то сказывается. Ловко она его раскусила. Игра в жмурки, которую он ведет, всем арахнидам знакома с младенчества. Таниса, казалось бы, росла и воспитывалась вдали от своих, но природу не проведешь.

— Скажу, когда вы все дадите ответ, но кое о чем все-таки умолчу. Ради вашей же безопасности. — Вот пусть-ка поразмыслят над этим.

— Ты приедешь к нам в Геллерон? — продолжала выпытывать Таниса.

— При первой возможности. Как только завершу свои дела здесь.

Ее улыбка из хитрой преобразилась в веселую.

— Почему бы и нет в таком случае? Поедем все четверо. — Стенвольд хотел бы знать, о многом ли она догадалась. По крайней мере он получил их согласие, хотя они вряд ли дали его из благих побуждений. Но что это, собственно, такое — благие побуждения?

— Каков же план, дядя Стен? — поторопила его Таниса.

— Раньше я предполагал, что мы поедем до Сарна на поезде, а оттуда уже полетим в Геллерон.

— А по-другому нельзя? — Сальму, видимо, не слишком прельщало путешествие по железной дороге.

— Можно и по-другому. Случись это через какой-нибудь месяц, мы бы отправились на поезде прямо в Геллерон, и наплевать на расходы. Но они никак не могут уложить последний участок пути, а мы должны торопиться. В полдень вы все подниметесь на борт «Высокого неба».

— Это что-то вроде летучей лодки? — осведомился Сальма.

— Воздушный корабль новейшей модели! — восторженно поправил его Тото. — Большущий.

— Еще того лучше, — скривился Сальма.

— Я пошлю в Геллерон курьера из Гильдии — это единственный способ опередить «Небо» — и предупрежу моих людей о вашем приезде. Вас будут ждать на площади Милосердия, недалеко от летного поля. Моего резидента там зовут Скуто, но вас встретит человек по имени Больвин.

— Это имя часто встречается у жуканов. А Скуто кто, мушид? — поинтересовалась Таниса.

— Ему вас представит Больвин. — Стенвольд достал листок бумаги, сложенный вдвое. — Не потеряйте — это портрет вашего связника.

На карандашном наброске с минимумом штриховки был достаточно похоже изображен жукан средних лет с внушительной челюстью. У его ног вилась подпись «Нерон».

— Вопросы? — произнес Стенвольд, когда все внимательно осмотрели портрет.

— А с тобой что будет? — спросила Чи.

— Беспокоишься за меня? — ласково улыбнулся он.

— Да, дядя Стен.

— Ну еще бы. Мужчина преклонных лет, толстый и слабосильный, кабинетный историк. Такого ты мнения обо мне, верно?

— Ну-у…

— Надеюсь, что и осоиды думают так же. — Стенвольд, продолжая улыбаться, подумал о Тальрике, который вряд ли на это клюнет. — Мы очень скоро увидимся в Геллероне, — заверил он и проводил взглядом четверку, вышедшую через заднюю дверь. Его последняя ставка. Приемная дочка, племянница. Он выложил все фишки на стол, больше у него ничего не осталось. Либо сорвет банк, либо проиграется дочиста.

Жаль, что тут нет Тизамона — с ним Стенвольд никогда ничего не боялся.

Он щедро расплатился с хозяином — и за комнату, и за превратные сведения о том, кто посещал таверну. Четверо молодых людей вошли сюда свободными и невинными, а вышли с его печатью. Случалось, что другие безвременно погибали с той же отметиной — их было не так уж много, но теперь ему и вовсе нельзя никого терять.

Стенвольд вышел на свет ясного утра, гадая, сколько глаз в уличной толчее наблюдает сейчас за ним.