Клэй всматривался в ревущую темень, до боли сжимая в руках штурвал. Громадные волны раз за разом с ужасающим грохотом ударяли о лодку, вода захлёстывала носовую часть, ветер срывал клочья пены с вершин валов. Снова и снова белая пена стекала по окнам рулевой рубки, когда судёнышко выскакивало на вершину и начинало тошнотворное падение к подошве очередной волны. На какой-то миг наступала резкая безветренная тишь, а затем кораблик дико кренился, устремлялся вверх – и всё повторялось сызнова.

Десять минут назад, когда он попытался включить носовой прожектор, выяснилось, что несколько предохранителей выбило, и электричества нет. Запасные батареи тоже отказали – он не позаботился проверить их перед выходом в море, хотя и знал, что это следует сделать. Но гораздо больше его озаботило другое: несколько минут назад «Цербер» без предупреждения снялся с якоря и отправился в путь, игнорируя гудки с лодки пастора; белая махина, неумолимо уходящая в чёрное мятущееся море. В одиночестве, бешено подпрыгивая на волнах, Клэй некоторое время пытался догнать огромный корабль, бесплодно продолжая подавать сигналы – пока тот, наконец, не исчез в яростной мгле.

Священник осмотрел рубку, пытаясь оценить ситуацию. Теперь ему стало ясно, насколько серьёзной оплошностью была попытка догнать «Цербера». Ведь раз они игнорировали его и раньше, конечно, не обратили внимание и теперь. К тому же океан на наветренной части острова Рэгид буквально кипел: накатывающая с востока зыбь сталкивалась с отливом – и в результате злые волны разбегались во всех направлениях. Лоран не работал; пастор остался один на один со стихией, если не считать компаса на нактоузе – единственного рабочего прибора. Клэй попытался править по компасу, прикидывая расстояние. Впрочем, он прекрасно сознавал, что моряк из него никакой, и в отсутствие света ему оставалось лишь считывать показания компаса при вспышках молний. В кармане лежал фонарик, но пастор не мог выпустить штурвал из рук – чтобы рулить, нужны обе.

Свет маяка Бёрнт-Хэд потускнел. Вой ветра и гул прибоя оглушали – чтобы расслышать звон колокола на буйке, пришлось проплыть чуть ли не над ним. Клэй сжал штурвал меж локтей и всем телом навалился на него, в отчании пытаясь думать. Остров меньше чем в полумиле. Понятно, что в такую погоду даже первоклассному моряку было бы тяжело провести лодку меж рифов до дока «Талассы». Но даже если бы его яростная решимость высадиться на острове Рэгид поколебалась, куда тяжелее будет пересечь шесть миль ада до самого Стормхавэна.

Два раза ему показалось, будто он слышит низкий рокот двигателей «Цербера». Но в этом не было никакого смысла: сначала тот направился на запад, теперь возвращается на восток, будто что-то выискивает – или кого-то поджидает.

При новой вспышке молнии Клэй проверил компас, сжимая штурвал в слабеющих руках, в то время как лодка принялась валиться за очередной волной. Пастор слегка подправил курс, и теперь направился чуть ли не прямиком в океан. Судёнышко, содрогаясь, начало взбираться на следующий вал, и, когда крутая стена чёрно-серой воды захлестнула нос и упрямо продолжила расти всё выше, выше и ещё выше, Клэй запоздало сообразил, что поправка оказалась ошибкой. Волна навалилась на рубку, и по лодке будто вмазало железным кулаком. Судно устремилось вниз. Ошеломляющая масса воды выдавила из рамы одно из окон и устремилась прямо на пастора. У него едва хватило времени, чтобы вцепиться в штурвал и всем телом повиснуть на нём, пережидая напор.

Кораблик содрогнулся, всё ниже и ниже уходя в бурлящую воду, и как раз когда Клэй подумал, что на этом всё, он снова к неописуемой радости почувствовал подъёмную силу. Лодка приподнималась до тех пор, пока воды не разошлись и нехотя не схлынули с палубы. Пока судёнышко выправлялось, снова вспыхнула молния – и на мгновение перед ним предстал тяжёлый беснующийся океан. А прямо по курсу лежала тень вод поспокойнее; впереди оказалась подветренная сторона острова Рэгид.

Клэй устремил взор в чёрное небо, и с губ слетели несколько слов: О, Господи, да пребудет на то воля Твоя! – и снова он сражался с морем, разворачивая лодку по диагонали к волнам, и снова повис на штурвале, когда новый водяной вал ворвался сквозь открытое окно. С вершины следующей волны лодка, наконец, скользнула в полосу спокойных вод.

Пастор не успел испустить вздох облегчения, как сообразил, что вода спокойна лишь в сравнении с той бурей, что осталась позади. Тяжёлая зыбь огибала остров с обеих сторон, создавая непредсказуемое волнение, но теперь Клэй, по крайней мере, смог повернуть к причалу. Он чуть-чуть подбавил ходу и вслушался в ответный рёв мотора.

Казалось, увеличив скорость, лодка несколько выиграла в устойчивости. Она заныривала вперёд, тонула, выскакивала наверх и снова заныривала. Без прожектора, с выбитым окном – очень тяжело было выбирать направление в те мгновения, когда судёнышко взбиралось на вершины волн. Клэй начал смутно сознавать, что, быть может, имеет смысл сбавить обороты. На тот случай, если…

Лодка с оглушительным грохотом налетела днищем на риф. Ломая нос, пастора дико швырнуло вперёд, в штурвал; затем отбросило назад, в заднюю переборку рубки. Волна, перехлёстывающая через риф, стремительным потоком понеслась с обеих сторон лодки – и следующий вал развернул судёнышко боком. Отхаркивая кровь и солёную воду, пытаясь собраться с мыслями, Клэй отчаянно рванулся к штурвалу. А затем в борт вломилась третья волна, переворачивая лодку вверх дном – и пастора сбросило с палубы в первозданный хаос воды и ветра.