Хатч сонно и удобно возлежал на камнях, вода омывала грудь. Одна часть сознания была несколько раздосадована тем, что его выдернуло из объятий моря. Другая же – небольшая, но растущая – пребывала в шоке от того, что думает первая.

Он жив, это всё, что он знал; жив – с болью и страданиями, которые этому сопутствуют. Ни малейшего представления, сколько мог здесь проваляться, он не имел.

Теперь Малин начал постепенно ощущать боль в плечах, коленях, ногах. Стоило о ней подумать, как боль превратилась в пытку. Руки и ноги онемели от холода, а голову словно залили ледяной водой. Вторая часть сознания, та самая, которая только что твердила, что даже такие ощущения – это превосходно, теперь говорила о том, что ему следует немедленно вытащить свою бедную задницу из воды и подняться на скалистый берег.

Хатч вдохнул полную грудь морской воды и зашёлся в кашле. Спазмы заставили его опуститься на колени; ноги не удержали, и он снова упал на мокрые камни. Изо всех сил пытаясь ползти, Малин сумел отодвинуться на несколько футов от пределов досягаемости воды. Там он и улёгся на большой пласт гранита – скала под щекой показалась прохладной и гладкой.

Как только в голове немного прояснилось, по очереди стали возвращаться воспоминания. Он вспомнил Найдельмана, меч и причину, по которой вернулся на остров. Вспомнил, как они плыли, как опрокинулась «Плэйн Джейн», вспомнил ялик, Стритера…

Стритер.

Доктор сел.

Изобель тоже была в лодке.

Малин нетвёрдо поднялся на ноги, упал, затем снова поднялся, теперь решительно. Он свалился с носа ялика, и капризное отливное течение вынесло его сюда, на скалистый берег у самой оконечности острова. Впереди, на фоне яростного неба, темнели низкие скалы, скрывающие пиратский лагерь. Бонтьер должно было выбросить рядом с каменистым пляжем. Если она вообще выбралась.

И тут только Малин осознал, насколько невыносима мысль, что она мертва.

Хатч нетвёрдым шагом направился вперёд, хрипло выкрикивая её имя. Вскоре остановился, осмотрелся и понял, что в расстройстве уходит дальше от пляжа, к низким скалам. Пошатываясь, Малин поднялся чуть выше, и снова повернулся к морю. Ни Бонтьер, ни обломков ялика. Дальше, за чертой берега, океан без устали долбил по дамбе, с каждым ударом вбрасывая потоки воды сквозь паутину трещин.

Краткий проблеск осветил путь по тёмному берегу. Малин поднял голову, но свет уже исчез: видимо, вспышка молнии, что отразилась от скал. Доктор принялся слезать со скалы.

Неожиданно свет вернулся, на этот раз оказался ближе. Огонёк покачался у изгиба острова. Затем вверх метнулся мощный бледный луч галогеновой лампы, который пронзил тьму, передвинулся по острову взад-вперёд, а потом устремился в глубь острова, за спину Малина. Инстинктивно Хатч полез обратно вверх.

И внезапно свет, ослепив, ударил в глаза. Малин развернулся и прижался к скале, пытаясь взбираться как можно быстрее. Продолжая поиски, луч прожектора коснулся камня рядом с ним. И затем Хатч увидел перед глазами свою тень. Он под прицелом.

Снова раздался необычный заикающийся звук, который Хатч не так давно слышал с «Цербера». Постукивание заглушило собой гул прибоя и завывание ветра; стук гигантских игл. По правую руку от него дико вздыбились небольшие фонтанчики земли и грязи. Стритер стоял за спиной, во тьме, и стрелял в него из флэшет.

Хатч стремительно перекатился на левую сторону, отчаянно пытаясь дотянуться до вершины скалы. Очередной дьявольский перестук – и сотня вольфрамовых гвоздей прошили камень там, где он полз лишь несколько секунд назад.

Наполовину карабкаясь, наполовину перекатываясь, Хатч перевалил через вершину скалы и, поскользнувшись на мокрой траве, навзничь повалился у лагеря пиратов. Моментально выпрямившись, загнанно осмотрелся. Ни единого дерева, лишь длинная открытая дорога на лужайке, ведущая вверх по склону, к Ортанку. Прямо перед ним оказался небольшой сарай с оборудованием, которое Бонтьер использовала для раскопок. Рядом с бараком – правильный чёрный прямоугольник, вырезанный в земле: могила пиратов.

Хатч задержал взор на сарае. В нём – или под ним – можно спрятаться. Но в первую очередь Стритер будет искать именно там.

Малин ещё секунду помедлил в нерешительности, а затем сломя голову побежал через лужайку, чтобы скрыться в могиле.

Он пошатнулся от прыжка с трёхфутовой высоты, потом выпрямился. Длинный язык молнии ненадолго осветил яму, в которой он очутился. Несколько пиратских скелетов уже извлекли из массового захоронения, но большая часть по-прежнему оставалась in situ, прикрытая брезентом. Планировалось, что работы на участке будут завершены на следующей неделе. Бонтьер вытащила ровно столько скелетов, чтобы получить достаточно полную выборку.

Раскат грома встряхнул его, побудил к действию. Малин торопливо заполз под кусок брезента. Под ним оказалось что-то острое и неудобное; он пошарил в грязи и выудил крупный кусок разбитого черепа. Отбросив его в сторону, окончательно улёгся и затаился, тихо выжидая.

Почва под брезентом была влажная, но вовсе не хлюпающая слякоть. Наконец-то, вне досягаемости ветра и дождя, Хатч почувствовал, что онемевшие руки стали понемногу отогреваться.

Раздался звук ноги, выдёргиваемой из липкой грязи.

Хатч задержал дыхание. Теперь он услышал резкий скрип металла – дверь сарая с силой распахнули. И снова тишина.

Новые шаги – дальше, ближе. Тяжёлое размеренное дыхание, быть может, в десяти футах. Хатч услышал металлический щелчок – оружие поставлено на взвод. А ведь он наверняка не сумел обвести Стритера вокруг пальца.

Флэшет рявкнул, и дно могилы внезапно ожило. В воздух взметнулись небольшие клубы почвы, песка и осколков костей. Уголком глаза Хатч заметил, как рядом приподнялся и взбрыкнулся брезент, вознесённый в воздух ударом сотен крошечных игл – а кости под ним вогнало глубже в грязное месиво. След вгрызающихся в почву яростных, смертоносных иголок теперь надвигался прямо на него, и Хатч сообразил – у него секунда, максимум две, чтобы решить, что ему делать.

Орудие кашлянуло и смолкло; раздалось постукивание металла о металл. В отчаянии Хатч использовал крошечный шанс – поднялся и вслепую выпрыгнул из могилы на звук, широко раскинув перед собой брезент. Он врезался в Стритера, повалил его спиной в грязь. Флэшет упал на землю, рядом с ним – новый рожок. От удара фонарик улетел в траву, за несколько футов. Стритер под брезентом отчаянно сопротивлялся, наносил удары ногами и руками. Малин с силой приложился коленом туда, где должен был оказаться пах Стритера, и в награду услышал, как тот задохнулся от боли.

– Ублюдок! – выкрикнул Хатч, пытаясь задушить противника своим телом, нанося удары через брезент. – Сволочной карлик!

Внезапно он ощутил могучий удар в подбородок и услышал, как лязгнули зубы. Хатч отшатнулся. Голова закружилась; должно быть, Стритер ударил головой. Хатч тяжело повалился обратно на брезент, но враг оказался крепким и жилистым для человека такого роста; чувствовалось, он вот-вот выберется. Малин быстро дотянулся до рожка и закинул его во тьму. Затем потянулся к фонарику, и в тот же миг Стритер подскочил на ноги, окончательно высвобождаясь из-под грязного брезента. Рука моряка потянулась к поясу и вернулась с небольшим пистолетом. Мгновенно приняв решение, Малин с силой опустил на фонарик ногу.

Они очутились в кромешной тьме, и в то же мгновение раздался выстрел. Хатч понёсся слепо, выписывая по лугу зигзаги, направляясь к центральной возвышенности и лабиринту тропинок, что расходятся оттуда во все стороны. Вспышка молнии высветила Стритера сотней ярдов вниз по склону; тот увидел доктора, повернулся и понёсся наперерез. Малин свернул к месту главных работ – сначала по одной тропе, затем повернул на другую, целиком положившись на подсознание, чтобы удержаться в границах жёлтых лент. За спиной раздавались громкий топот и тяжёлое дыхание.

С вершины холма он увидел свет Ортанка, пробивающийся сквозь завесу тумана. На мгновение задержав взгляд в той стороне, Малин свернул в другую; понятно, что на свету он окажется для Стритера лёгкой добычей.

Хатч торопливо размышлял. Он может направиться к Главному лагерю и попытаться затеряться в рядах строений. Но оттуда, пожалуй, будет непросто выбраться; Стритер его не выпустит. К тому же от преследователя надо отделаться как можно скорее.

И тогда Малин понял, что на поверхности этого не достичь.

Дальше по тропинке должна была находиться штольня, Бостонская шахта, которая под небольшим углом уходила вниз. Если память ему не изменила, эта шахта на значительной глубине пересекается с Водяным Колодцем. Найдельман показал её однажды утром – лишь несколько недель назад, в голове не укладывается! – когда они выяснили расположение настоящего Колодца.

Времени больше не оставалось. Хатч бросил последний взгляд на мерцание, исходящее из Ортанка, сориентировался и понёсся по новой тропе. Вот и сама шахта: тёмная дыра, распахнутая пасть за лентой безопасности, по краям бахрома сорной травы.

Малин проскользнул под лентой и остановился на самом краю Бостонской шахты. Здесь было чертовски темно, ветер чуть ли не горизонтально хлестал по глазам дождём. Небольшой наклон? В темноте шахта показалась ему вертикальной пропастью. Он помедлил в нерешительности, вглядываясь вниз. Потом за спиной раздался грохот шагов по металлическому проходу. Хатч ухватился за тонкие корни черёмухи, перегнулся через край и заскользил по скользким стенам шахты, пытаясь нащупать опору ногой. Бесполезно; корни с шелестом выскочили из земли, и доктор свалился в пустоту.

Короткое жуткое падение завершилось оглушительным шлепком в грязь на дне. Хатч, дрожа, поднялся на ноги. Цел. Единственный свет здесь исходил из еле различимого отверстия над головой – смутного пятна, лишь чуточку светлее, чем всё остальное. В эту секунду он увидел – или подумал, что видит – какую-то тень, движущуюся с края…

Яркая вспышка, с ней пришёл оглушительный грохот. Второй выстрел прозвучал чуть ли не в ту же секунду, и что-то ударилось о грязную стенку шахты в дюймах от головы.

Хатч развернулся и побежал по туннелю. Он понял, какова тактика Стритера: использовать вспышку от первого выстрела для точного попадания вторым.

Туннель круто ушёл вниз, и Малин понял, что скользит. В чернильной пустоте на бегу он начал терять равновесие, и отчаянно попытался избежать падения. Несколько жутких секунд – и наклон выровнялся в достаточной мере, чтобы доктор сумел нащупать опору и остановиться.

Здесь Хатч вслушался в сырую прохладу туннеля, пытаясь обрести контроль над жадными вдохами. Слепо бежать вперёд – самоубийство. Туннель, должно быть, сплошь изрыт ямами или колодцами…

Позади раздался влажный всплеск, за которым послышались торопливые хлюпающие шаги.

Хатч потянулся к стенке туннеля. Рука сомкнулась на склизском дереве, и он продолжил спуск как можно быстрее, пытаясь мыслить рационально. Стритер, конечно, выстрелит ещё раз. Вероятно, выпалит очередную пару зарядов. Но замысел Стритера способен помочь и ему самому: вспышка от первого выстрела даст понять, что впереди.

Лишь вторая пуля принесёт смерть.

Словно отвечая на эти размышления, прогремел первый выстрел, отдаваясь в узком туннеле оглушительным эхом. Хатч метнулся в сторону, в грязь – и пуля от второго с треском вонзилась в деревянный брус прямо за его спиной.

В неясном свете вспышки он увидел, что туннель ровно спускается и дальше.

Рывком вскакивая на ноги, Хатч слепо бросился вперёд с вытянутыми перед собой руками. Запинаясь, скользя, он убежал вперёд насколько хватило смелости, и даже дальше. В конце концов остановившись, доктор снова нащупал стену и вслушался. Стритер наверняка идёт следом, продвигается осторожнее. Если бы только можно было как-нибудь оторваться от него в туннеле, может быть, он сумел бы добраться до того места глубоко под землёй, где Бостонская шахта пересекается с Водяным Колодцем. Там наверняка будет Найдельман. Он не может иметь отношения к действиям Стритера; последний наверняка испытал нервный срыв – по-иному и объяснить невозможно. Только бы добраться до главной штольни…

Новый выстрел, намного ближе, чем он ожидал. Хатч отчаянно метнулся в сторону, и чудом избежал второй пули. Прямо перед собой успел заметить разветвление туннеля – левый оканчивался чем-то похожим на зияющую пропасть. Третий выстрел, четвёртый – и что-то прошило ухо жуткой иглой.

Ранен! Хатч на бегу схватился за лицо, чувствуя струйку крови из разорванного уха. Он нырнул в узкий коридор и, насколько смел, приблизился к яме. Затем вжался в стену и принялся напряжённо выжидать в непрогрядной мгле. С очередным выстрелом он прыгнет на Стритера, схватит обеими руками и швырнёт вниз. А может, Стритер разбежится, не успеет остановится и сам туда свалится.

В напряжённой тишине абсолютно чёрного коридора он услышал тихую поступь, едва ли громче, чем стук собственного сердца. Стритер наощупь брёл вдоль стены. Хатч продолжил выжидать. Теперь послышалось негромкое хриплое дыхание. Стритер бережёт патроны – наверняка у него ограничен запас. Быть может, придётся…

Внезапная вспышка – и грохот. Хатч прыгнул вперёд, отчаянно пытаясь предвосхитить второй выстрел, и когда он почти сомкнул руки на Стритере, в голове взорвалось. Глаза заполнило ослепительное сияние, стирая мысли, стирая всё на свете…