Глинн назначил совещание на час дня, едва дав Гидеону достаточно времени, чтобы прийти в себя, сменить потную одежду и принять душ. Когда он прибыл в Центр управления миссией, тот был уже забит под завязку. Казалось, что все, кто был на борту корабля, собрались там — каждый стул был занят, правда, у задней стены осталось еще несколько стоячих мест.

Гарза сидел за столом на возвышении рядом с Глинном. Как только Гидеон вошел, директор ЭИР поманил его, жестом давая понять, чтобы он к ним присоединился.

К его удивлению, разразившиеся аплодисменты, приветствовавшие его проход на сцену, исходили от всех и каждого присутствующего. Он быстро сел, смутившись сим выражением одобрения.

Не теряя времени, Глинн постучал по беспроводному микрофону, призывая к вниманию, и заговорил:

— Собрание объявляется открытым, — при звуке его спокойного, нейтрального голоса помещение окутала мгновенная тишина. — Большинство из вас уже слышало об утреннем разведывательном погружении доктора Кру. Я хочу — и я думаю, что могу говорить от лица всех — поздравить его с успешным завершением миссии.

Еще один всплеск аплодисментов. Гидеон заметил Лиспенард, сидевшую в первом ряду. Он ожидал прочесть гнев и осуждение на ее лице, вместо этого увидел выражение, которое так и не смог расшифровать.

— Цель этого совещания, — продолжал Глинн, — провести обзор кадров и данных, полученных во время этой разведки, а затем предлагаю поделиться соображениями, произвести анализ и подискутировать. В конце мы составим список дальнейших действий.

Он кивнул технику корабля, и на стене ожил главный экран. Собравшаяся компания молча смотрела, как проигрывается отредактированная версия видео разведки Гидеона, включая диалог с поверхностью. В конце ролика появилась серия увеличенных кадров исполина, которого он обнаружил, и щупальцев, исходивших от него.

— Теперь, — сказал Глинн, когда кадры закончились, — я поделюсь с вами еще несколькими дополнительными снимками. Первые — сонарное сканирование организма, проведенное во время погружения.

За этим последовала серия изображений, похожих на облако, наблюдаемое и раньше — постоянно колеблющиеся пиксели сонарного шума.

— А вот несколько сонарных данных полученных непосредственно от самого существа. Выяснилось, что этот организм сам работает как гидролокатор — другими словами, он генерирует низкий непрерывный шум в диапазоне двух герц, намного ниже диапазона человеческого слуха. Вот компьютерные изображения его сонарных полей.

На снимках появился жуткий светящийся размытый контур громадины с проволочными корнями, опоясывающими всю прилегающую область.

Глинн продемонстрировал еще несколько дополнительных изображений в различных режимах съемки, а затем сделал паузу, окинув взглядом комнату.

— Ну что ж. Я собираюсь дать слово каждому, у кого есть, что сказать, или у кого есть какие-либо вопросы, которые нужно задать. Это свободное обсуждение продолжится полчаса, так что будьте лаконичны.

Поднялся лес рук. Глинн указал на задний ряд.

— Протеро?

Почему, — подумал Гидеон, — он начал именно с него? Вероятно, он способен задать тон всему обсуждению.

Протеро поднялся.

— После всего увиденного, мне теперь понятно, как обстоят дела с гидролокатором, — он огляделся. — Между прочим, как вы можете убедиться, с оборудованием все в порядке. Так вот, у этого Баобаба есть покрытие, похожее на кору. Вы все его видели. Я увеличил и внимательно изучил его, сразу же установив, что оно обладает замечательным математическим свойством: оно почти полностью рассеивает сонар. Другими словами, у нас невидимый для сонара Баобаб. И я также могу объяснить вам почему.

Он прервался, снова оглядев присутствующих с неким вызовом, словно ожидая, что кто-то осмелится с ним не согласиться.

— Пожалуйста, расскажите поподробнее, — ободряюще подтолкнул его Глинн.

— Баобаб растет в глубокой соленой воде при полном отсутствии света. Это, очевидно, его естественная среда. Сонар — это единственный способ «видеть» в такой среде, и поэтому, чтобы избегать хищников, он стал для них невидимым. Очевидно, что его родная планета была глубоководным миром, возможно, океаном, покрытым милями льда, как Европа или Каллисто. Это также объясняет звук в два герца, который он производит, — таким образом он как бы пингует свое окружение.

Оратор резко сел. Гидеон оказался поражен, действительно шокирован, его четко выверенной логикой анализа.

Наблюдения Протеро были встречены всплеском бормотания, заполонившим всю комнату.

— Спасибо, — сказал Глинн через мгновение. Когда комната снова затихла, Алекс Лиспенард подняла руку.

— Алекс?

— Меня поразило две вещи. Во-первых, полное отсутствие морской жизни. В бентической зоне вы и так обычно не увидите много представителей фауны, но эта область оказалась полностью мертва.

— Какую морскую жизнь обычно можно здесь найти? — спросил Глинн.

— Несколько ракообразных падальщиков, типа крабов и им подобных, которые питаются тушами, спускающимися с верхних слоев. Также можно увидеть детритофагов, которые питаются гниющими животными и растениями, а также пожирают фекалии, падающие сверху. На само м же морском дне будет непременно присутствовать эпифауна и инфауна. Но в той области я не заметила никаких признаков присутствия ни того, ни другого.

— Есть предположения, почему их там нет?

— На суше есть явление, называемое аллелопатией. Некоторые деревья и растения уменьшают конкуренцию вокруг себя, выделяя в почву химические вещества, которые вредят другим растениям, а также останавливают прорастание их семян. Думаю, здесь мы наблюдаем нечто подобное.

— Что еще вас поразило?

— Человеческие трупы. Кроме повреждений, которые — как я предполагаю — были нанесены изначальным взрывом, у них почти нет признаков разложения, которые бы я заметила.

— Есть соображения, почему так получилось? — поинтересовался Глинн.

— На такой глубине и при таком давлении органические остатки начинают распадаться сами по себе, даже если на них не начинают пировать микроорганизмы и падальщики. Я понятия не имею, почему здесь они так хорошо сохранились.

Это породило длительную дискуссию с множеством версий. Глинн справился с ней, а затем сменил тему и предоставил каждому возможность высказаться и задать вопросы. Когда полчаса истекли, он аккуратно свернул обсуждение.

— Я хотел бы закончить, отметив кое-что, что, несомненно, приходило в голову многим из вас, — он встал и медленно зашагал из стороны в сторону. — Доктор Протеро, кажется, назвал этот организм «Баобабом», и я одобряю это название. Баобаб в настоящее время находится в состоянии покоя. Он умолк, так сказать, после начального всплеска активности и гиперактивного роста после «прорастания». Честно признаться, я надеялся, что мы каким-то образом найдем его мертвым. Но эти изображения показывают, что он очень даже жив… и здоров. Создается впечатление, что в какой-то момент — рано или поздно — он даст «плоды» и семена. Мы уже знаем, как выглядят эти семена, потому что так называемый метеорит был одним из них — и мы его посадили. Это семя весило двадцать пять тысяч тонн, было практически неуязвимым и состояло из вещества, во много раз плотнее любого известного элемента на Земле. Очевидно, оно приспособлено к суровым межзвездным путешествиям. Это семя, предназначено для панспермии, но не обычной панспермии спорами, которую обычно изучают экзобиологи, а спорами, дрейфующими в космосе или содержащимися в метеоритах. Это панспермия Судного дня. Не побоюсь этого слова, Терминатор среди панспермии.

По аудитории пронесся нервный смешок.

— Это подводит нас к следующему вопросу: как только Баобаб произведет семена, как они попадут в открытый космос?

Он позволил этому вопросу повиснуть в воздухе.

— Подумайте об этом секунду. Каждое зерно весит двадцать пять тысяч тонн, и, судя по виду, им не удастся улететь с планеты. По логике вещей на них действуют гравитационные поля любой планеты, на которую они приземляются. И все же они каким-то образом улетают. Поэтому я спрашиваю снова: каков механизм рассеивания этих семян?

Очередное молчание.

— Я полагаю, что может быть только один способ разгона, только один, благодаря которому эти невероятно тяжелые семена могут оказаться в космическом пространстве и дрейфовать в поисках новых пригодных для жизни океанов, где они смогут прорасти и обитать. Без сомнения, вы и сами уже догадались, что это за способ.

Он опять прошелся из стороны в сторону, словно телевизионный проповедник, и снова обратился к аудитории.

— И раз вы это осознали, вы можете отдать себе отчет, какая судьба ждет Землю, и почему мы не имеем права потерпеть неудачу.

После того, как собрание завершилось, и когда Гидеон был уже готов уйти, к нему подошла Алекс Лиспенард.

— Гидеон? — он повернулся. — Послушай. Я хочу извиниться за то, что спорила с тобой ранее, устроила скандал, донесла на тебя Глинну.

— Забудь об этом, — сказал он. — Это я виноват. Ты заведуешь субмаринами. Я просто почувствовал…

Она коснулась его руки.

— Не нужно объяснять. Теперь я понимаю. То, что ты сделал, спустившись туда в одиночку — причем, это было всего лишь твое второе погружение, — потребовало настоящего мужества. И на протяжении всей этой вылазки ты вел себя абсолютно хладнокровно, несмотря на незнакомую обстановку и шокирующие обстоятельства.

— Ну, как ты и сказала, аппаратом сможет управлять любой. И Гарза остановил меня прежде, чем я сделал нечто глупое.

— Когда я была в Центре управления миссией, и эта громадина появилась на экране, она меня настолько испугала, что на мгновение я чертовски обрадовалась, что там был ты, а не я.

— Это всего лишь дерево.

Она покачала головой.

— Я бы не стала делать поспешных выводов о том, что это такое. Боюсь ошибиться.