Как работает экономика и почему наша экономика больше не работает

Главный тезис этой книги таков: богатый мир индустриально развитых стран вступает в опасную фазу, которая, вероятно, приведет к депрессии, социальным беспорядкам и, возможно, к глобальному конфликту.

Есть несколько факторов, определяющих столь мрачный прогноз. Важнейшие из них: задолженность, угроза свободной торговле, сравнительно свободный капитал и передача технологий. Наше негативное представление о будущем не исходит из убеждения в том, что свободные рынки страдают неким врожденным дефектом. Мы далеки от такой мысли. Свободный рынок – самый эффективный способ функционирования экономики. Капиталистическая система в противоборстве легко победила коммунизм. Подумайте о противостоянии США и СССР в период после Второй мировой войны и сравните уровень жизни, скажем, в Сингапуре и во Вьетнаме.

Проблема заключается в том, что, несмотря на «чудеса», творимые людьми вроде Алана Гринспена, председателя Федеральной резервной системы США, экономикам совершенно невозможно уклониться от того факта, что они развиваются циклично и время от времени впадают в рецессии и даже депрессии.

Власть цикла неодолима. От нее не убежать. Нет секретной формулы, которая обеспечила бы ежедневный и вечный рост. Действительно, втайне заключен целый ряд сделок, подобных совершенной Фаустом, – сделок потребителей с кредиторами, центральных банков азиатских стран с министерством финансов США, но эти сделки создают условия, которые лишь усугубят болезненность нижней фазы естественного цикла.

Мы, живущие в богатой части мира, наслаждаемся беспрецедентным ростом и процветанием, но трещины, побежавшие по зданию нашего изобилия, становятся слишком существенными для того, чтобы не замечать их. В других частях книги мы рассматриваем эти признаки неблагополучия подробнее. Говоря же предельно кратко, они таковы: рекордные суммы задолженности, обслуживать которую становится все труднее; огромные дисбалансы в мировой торговле, особенно в торговле между США и Китаем; медленно повышающиеся уровни безработицы в экономиках ведущих стран, которые оказывают дополнительное давление на правительственные бюджеты, поскольку налоговые поступления сокращаются, а выплаты пособий растут.

Словом, мир вступает в период, когда так называемый цикл деловой активности становится неблагоприятным, причем крайне неблагоприятным. «Цикл деловой активности» – это термин, которым экономисты описывают движение экономики от подъема через рецессию и спад к оживлению. Разумеется, в более долговременной перспективе темпы роста богатых экономик естественным образом постепенно снижаются по мере того, как эти экономики становятся крупнее. Очевидно, что развивающимся странам, начинающим с низких исходных уровней, развиваться легче, нежели большим зрелым экономикам.

После Второй мировой войны крупные экономики пережили ряд рецессий, в основном синхронизированных по глубине или по времени. Так, например, если экономика США переживает рецессию, то и экономики стран Западной Европы склоняются к тому же состоянию. Рецессии различны по степени тяжести, но, по существу, лишь одна из них – начала 70‑х годов XX в., совпавшая с так называемым нефтяным шоком, – была по-настоящему травмирующей, потому что в богатых обществах возникло представление, что код, позволявший сглаживать долгосрочный экономический цикл и управлять им, нарушен. Многие полагали, что времена циклов, состоявших из подъемов и падений, столь характерных для периода между двумя мировыми войнами и наиболее ярко продемонстрированных Великой депрессией 30‑х годов XX в., ушли в прошлое.

Представление о том, что крайности циклов экономической активности не являются неизбежными, берет свое начало в основополагающей работе Джона Мейнарда Кейнса «Общая теория занятости, процента и денег» («The General Theory of Employment, Interest and Money»), опубликованной в 1936 г. Кейнс развенчал классические представления о том, что низкий уровень спроса в экономике корректируется автоматически. Согласно классическим представлениям, это происходило по следующей причине: во время депрессий уровень заработной платы снижается, поскольку рабочие конкурируют друг с другом за меньшее количество рабочих мест, и так продолжается до тех пор, пока работодатели не сочтут нужным снова нанимать рабочих.

Кейнс объяснил, что если правительство не принимает мер по исправлению положения в экономике, то низкие уровни совокупного спроса вполне могут сохраняться в течение длительного времени. Таким образом, утверждал Кейнс, если экономика вошла в рецессию или стоит на грани рецессии, правительство должно прибегнуть к дефицитным расходам. Это означает заимствование денег на общественные работы и другие государственные расходы, что расширяет совокупный спрос. Кроме того, Кейнс отстаивал проведение экспансионистской валютной и налоговой политики в периоды рецессий, под которой Кейнс имел в виду расширение предложения денег и кредитных средств и снижение налогов для стимулирования экономической активности.

Идеи Кейнса легли в основу экономической политики богатых стран после Второй мировой войны. В послевоенный период и сам Кейнс сыграл активную роль в создании таких учреждений, как Всемирный банк и Международный валютный фонд, которые стали важными инструментами координации экономической политики различных стран.

После войны кейнсианство оказалось предметом широких дебатов, которые усилились с начала 90‑х годов XX в., когда представители так называемой монетаристской школы в экономике поставили под сомнение некоторые главные догмы кейнсианства. Монетаризм предполагал логику, несколько отличную от логики Кейнса, который отчасти отстаивал управление спросом ради поддержания полной занятости в экономике.

Монетаристы считают, что управление инфляцией в экономике гораздо важнее сокращения безработицы. По их мнению, на практике в целях противодействия любой угрозе роста инфляции или уже развивающейся инфляции процентные ставки необходимо повышать, даже ценой провоцирования рецессии. Удорожание заимствований заставит потребителей и предпринимателей урезать расходы и ограничить заимствования, что приведет к включению в экономической системе механизма, известного как понижающий мультипликатор, когда все факторы в экономике начинают работать в замедленном темпе.

Все вышесказанное может быть а) очевидным для людей, имеющих специальную экономическую подготовку, б) утомительно-нудным или в) и очевидным, и утомительно-нудным одновременно. Но развитие экономической теории в последние несколько десятилетий чрезвычайно важно для понимания того, почему мировая экономика оказалась там, где она оказалась. Кроме того, экскурс в экономическую теорию объясняет, почему апатичное процветание Запада и Японии примерно столь же реально, как трюки, выполняемые Дэвидом Копперфилдом.

Джон Мейнард Кейнс (1883–1946)

Джон Мейнард Кейнс, самый влиятельный экономист недавнего прошлого, родился 5 июня 1883 г. в Кембридже (Англия). Сын кембриджского экономиста Джона Невилла Кейнса, Джон Мейнард в 1902 г. окончил Итонский колледж и поступил в Кингс-колледж Кембриджского университета, получив стипендию для изучения математики и античной литературы. В 1906 г. он поступил на государственную службу, но счел ее скучной и в 1909 г., после того как его избрали преподающим экономику научным сотрудником-стипендиатом, вернулся в Кембридж.

В 1914–1918 гг. Джона Мейнарда пригласили в Казначейство Великобритании в качестве эксперта по финансированию военных расходов. Он отличился в выполнении этого задания. После войны его назначили членом британской делегации на Версальской мирной конференции. Кейнс был потрясен мстительным характером мирного урегулирования и выступил против больших репараций, возложенных на Германию в Версале. Позже, в 1919 г., он опубликовал книгу «Экономические последствия мира» («The Economic consequences of the Peace»), в которой осудил Версальский договор. Кейнс утверждал, что Германии никогда не выплатить победителям то, что они требуют. Кейнс выступил с критикой президента США Вильсона и президента Франции Клемансо, а также премьер-министра Великобритании Ллойд-Джорджа. Издание этой книги принесло Кейнсу еще большую славу и известность. Спустя два десятилетия, когда Германия снова развязала войну в Европе, отчасти для того, чтобы вырваться из экономической депрессии, правота Кейнса была подтверждена.

Новая классическая работа Кейнса «Общая теория занятости, процента и денег», опубликованная в 1936 г., революционизировала экономическую науку. Можно утверждать, что благодаря этой книге Кейнс стал самым влиятельным экономистом, настолько влиятельным, что многие аспекты экономической теории носят его имя и называются «кейнсианской экономикой». Хотя в экономике широко пользуются определением «кенсианский», кейнсианство, в сущности, заключает в себе следующие принципы {19} :

• На совокупном спросе сказывается множество экономических решений, принимаемых как государством, так и частными лицами.

• Самым сильным краткосрочным воздействием, способствующим изменениям совокупного спроса, является воздействие на реальный продукт и на занятость, а не на цены.

• Цены на товары, услуги и рабочую силу медленно реагируют на изменения предложения и спроса, а это приводит, соответственно, к дефицитам и избыткам.

• Безработица одновременно в среднем слишком высока и слишком подвержена колебаниям. Кроме того, определенные периоды рецессий или депрессий – экономические недуги, а не эффективные реакции рынка на непривлекательные возможности.

• Стабилизационная политика может смягчить диапазон цикла деловой активности.

• Приоритет следует отдавать не борьбе с инфляцией, а решению проблем безработицы.

 

Долг народов

У мира появилась наркотическая зависимость от долга. Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) в своем Докладе об экономических перспективах, изданном в 2003 г., сообщила, что страны-члены ОЭСР наращивают государственные долги стремительными темпами, которые невозможно поддерживать длительное время.

В среднем в первом десятилетии XXI в. дефицит бюджетов богатых стран составляет около 4 % их ВВП. Привычка к долгам заразительна, и она коснулась стран, живущих по иным правилам. Еще в 2000 г. бюджеты богатых стран были по большей части сбалансированными. Но огромное увеличение дефицитного финансирования государственных расходов добавило к горе долговых обязательств столь значительную сумму, что к концу 2003 г. общий размер этой груды обязательств почти сравнялся с совокупным продуктом стран ОЭСР, которая является клубом богатых стран. Сокращение государственных доходов в значительной степени обусловлено спадом в мировой экономике (этот спад не затронул Китай), который наступил после того, как лопнули «пузыри» интернет-предприятий, и после ударов, нанесенных террористами 11 сентября 2001 г. Тем не менее правительства богатых стран год за годом продолжают тратить сверх меры. Неспособность правительств сбалансировать бюджеты – безответственное поведение, влекущее долгосрочные экономические последствия. Каждый дополнительный заимствованный доллар (дефицитный доллар) прибавляется к постоянно растущей долговой горе, которую накапливают эти страны.

Даже отличавшиеся прежде благоразумием правительства азиатских стран, включая Японию, также подхватили идею расходования заимствованных средств. Ныне они тоже стремятся в опасную зону темпами, равными, согласно оценкам, 3 % ВВП в год, что представляется существенным ухудшением по сравнению с общей сбалансированностью бюджетов азиатских стран в начале 90‑х годов XX в. И действительно, сбалансированность бюджетов превозносили как одну из добродетелей экономик стран-«тигров» – Гонконга, Сингапура, Южной Кореи и Тайваня.

Но сегодня Япония выступает в роли главного обвиняемого в чрезмерных государственных расходах, которые несопоставимы с расходами других правительств. Бюджетный дефицит центрального правительства Японии и японских органов местного самоуправления в 2004 г. составил около 40 трлн иен, или 8 % ВВП, превысив в относительных показателях (но пока не в абсолютных цифрах) даже дефицит бюджета США. По существу, для того чтобы расплатиться с государственным долгом, всем японцам надо бы прекратить вообще что-либо тратить и бесплатно работать полтора года! Однако нет ни малейших признаков того, что накопление обязательств замедляется. Таких признаков и не будет, пока Богатый мир продолжает практиковать вудуистскую экономику дефицитного финансирования в масштабах, которые не мог вообразить даже Кейнс.

ОЭСР прогнозирует, что к 2008 г. ее члены будут обременены государственными долгами, которые составят 86 % их совокупного ВВП, причем эта оценка не включает другие весьма значительные долговые обязательства. Прежде всего это относится к Европе, где бремя пенсий, которые в будущем придется выплачивать поколению людей, родившихся в 1945–1960 гг., огромно. По мере вступления этой весьма многочисленной демографической когорты в пенсионный возраст (более старшие представители данной группы уже стали пенсионерами) сложившаяся удручающая ситуация еще более усугубится.

Но где, откуда Богатый мир заимствует деньги? Кто финансирует богатые страны? С 1990 по 2000 г. государственный долг стран-членов ОЭСР практически удвоился. Он вырос с 7,18 трлн дол. до 12,86 трлн. Согласно оценкам, к 2005 г. сумма государственного долга этих стран превысит 16 трлн дол. (рис. 2.1). Примерно половина этого долга приходится на долю правительства США. Свыше 80 % заимствований, осуществляемых правительствами ОЭСР, обычно имеют форму ликвидных инструментов, таких как правительственные облигации и казначейские обязательства. Большей частью этих ценных бумаг владеют финансовые учреждения, паевые инвестиционные фонды, пенсионные фонды, а что касается ценных бумаг правительства США – правительства других стран и иностранные организации.

Тенденция к стремительному росту государственного долга неоспорима, а уровни заимствований, осуществляемых правительствами богатых стран, почти во всех случаях находятся на рекордной высоте или приближаются к ней. До тех пор пока процентные ставки остаются низкими, рост государственного долга не представляет большой проблемы, поскольку подлежащий уплате процент по этой массе задолженности сравнительно невысок. Впрочем, если процентные ставки повысятся (а они уже стали расти), то бремя выплаты процентов станет более тяжким. При таких условиях правительства, вероятно, начнут вытеснять с финансовых рынков других заемщиков. Правительства при заимствовании всегда опережают коммерческих или частных заемщиков, поскольку они (по крайней мере в большинстве стран) управляют предложением денег и процентными ставками. Это значит, что если правительство выплачивает все более высокие проценты по своим немалым продолжающим расти долгам, то оно попросту заимствует под более высокие проценты. Соответственно другие заемщики начинают испытывать давление: им приходится предлагать еще более высокие процентные ставки, поскольку они считаются более рисковыми заемщиками. Такой сценарий делает грядущую депрессию в основных экономиках мира еще более тяжелой.

 

Дефляция, инфляция и опасности, которые они представляют…

Почему перспектива снижения цен (т. е. дефляции) является одним из главных поводов для беспокойства глав центральных банков и прочих современных финансистов? И почему эти люди скорее склонны содействовать умеренной инфляции в своих странах, нежели допускать развитие дефляционных тенденций?

Ответ прост: снижение цен – симптом ослабления доверия потребителей, инвесторов и компаний к ведущим промышленно развитым странам, который отражает тенденции к спаду в их экономиках. В самом начале XXI в. эти тенденции проявлялись не очень явно. Создание кредита в США и меркантилистские устремления и поползновения Китая (т. е. признание им того, что торговля важнее получения оплаты за продукцию китайских заводов в виде реальных товаров) привели к заключению вышеупомянутого соглашения с дьяволом. Оно позволило многим экономикам мира продолжить рост – за счет временного увеличения кредита, с вершины которого всем нам предстоит упасть.

Однако мы утверждаем, что базисная «экономика» вскоре вновь подтвердит свою истинность. Несмотря на низкие процентные ставки, кредитный бум, рост цен на товары, инфляция не будет представлять серьезной проблемы.

Инфляция не умерла, и как только мировая экономика переживет дефляцию, она возникнет снова. Но и сегодня, и в обозримом будущем, как бы ни было трудно в это поверить, мы будем сталкиваться с проблемой дефляции, которая вполне может стать символом экономики XXI в.

Краткое рассмотрение важности движения цен в экономике позволит представить наше видение событий в мировой экономике. Простой, но эффективный способ анализа состояния экономической активности – представить ее в виде уравнения:

Деньги × Уверенность = Рост.

Деньги во всех их многообразных формах, т. е. в виде наличности, кредита и т. д., – это смазка, позволяющая экономике функционировать. Деньги – система обмена, развивавшаяся на протяжении многих столетий. Более того, деньги полезны потому, что представляют собой единый стандарт определения стоимости товаров и услуг. Если бы денег не было, нам пришлось бы работать в мире бартера: к примеру, фермеры были бы вынуждены в городах стричься у парикмахеров в обмен на выращенную ими сельскохозяйственную продукцию. Такой бартерный рынок крайне неэффективен, а правительствам было бы трудно с бартерных операций собирать налоги, за счет которых финансируются государственные услуги.

По мере развития денег их формы и способы использования стали более изощренными. Наличность становится все меньшей частью того, что в развитых экономиках называют денежной массой. Частные лица и корпорации в основном держат свои средства в банках, которые ссужают эти деньги другим частным лицам, корпорациям и правительствам, тем самым создавая кредит. Этот кредит питает экономическую активность и дает потребителям средства на приобретение машин, домов и других товаров. Кредит также позволяет корпорациям заимствовать средства, необходимые для инвестиций в предприятия и оборудование (или в оборотный капитал).

Существенное различие между развитыми странами сегодня и в период Великой депрессии 30‑х годов XX в. состоит в том, что в те времена денежная масса большинства стран была привязана к золоту. Так называемый золотой стандарт означал, что объем валюты и кредитных средств в любой национальной экономике должен обеспечиваться (по крайней мере, теоретически) запасами золота. Это обстоятельство жестко ограничивало возможности правительства печатать деньги. Сегодня правительства не испытывают такого ограничения и могут быстро прибегнуть к валютной политике (т. е. к выпуску новых денег) в попытках стимулировать экономический рост. Проблема, однако, заключается в том, что в нашем уравнении присутствуют два элемента – не только деньги, но и доверие, уверенность. Если уверенность слаба, печатание денег и расширение форм и масштабов кредита в экономике не возымеют никакого эффекта (или эффект окажется минимальным). В конце концов, любой школьник знает, что результатом умножения 1000 на 0 будет 0, так что неограниченное количество денег, умноженное на равную 0 уверенность, все равно даст 0.

Итак, сегодня мы сталкиваемся с ключевой проблемой нового века – с проблемой уверенности и способов ее поддержания, наращивания и культивирования.

Если правительства предоставят большие объемы новых валовых кредитных средств и напечатают большие суммы денег, а потребители и корпорации не исполнят свой экономический «долг» и не потратят эти средства или если правительства не развернут масштабных общественных работ, то увеличение денежной массы произведет ничтожный эффект. Именно это произошло в Японии на протяжении последнего десятилетия.

То, что мы не испытываем дефляции, вовсе не означает, что нам не придется ее испытать. Дефляция – не новое явление: в Великобритании с 1920 по 1933 г. цены снизились на 44 % – и это несмотря на то, что в 1931 г. фунт стерлингов был девальвирован. По сравнению с этим недавняя дефляция в Японии, где с 1998 по 2002 г. цены снизились примерно на 3 %, выглядит сравнительно незначительной. В XIX в. дефляция случалась регулярно в периоды спада экономической активности. Если принять уровень цен, существовавший в Великобритании в 1800 г., за 100, то к середине 50‑х годов XIX в. он снизился до 49. Потом возобновилась инфляция, и к 1864 г. индекс цен достиг 92. Потом началось медленное, постепенное снижение индекса цен, который в 1901 г. упал до 49. Во время Первой мировой войны цены резко выросли в связи с эмиссией денег для оплаты военных расходов, но к середине 30‑х годов XX в. снова вернулись к уровню начала столетия. В Германии в 1844–1850 гг. цены снизились на впечатляющие 43 %.

В XIX в. дефляция была преувеличена из-за нехватки золота (т. е. денежную массу нельзя было стремительно наращивать, так как валюта обычно обеспечивалась золотыми запасами, а те были ограничены физическим предложением драгоценного металла).

В то же время предложение товаров на протяжении почти всего XIX столетия постоянно увеличивалось. Растущее предложение товаров было отчасти результатом новых методов транспортировки, отчасти – следствием огромного роста промышленных мощностей. Последний фактор действует и сегодня: мир захлестнуло избыточное предложение промышленных товаров, в значительной мере порожденное развитием китайской промышленности. Изобилие товаров промышленного производства приводит к снижению того, что экономисты называют ценовым рычагом, т. е. способностью компаний поддерживать цены и прибыли.

В настоящее время США, как и все основные промышленно развитые страны, страдают от «внутренней дефляции» цен на промышленные товары: цены снижаются в среднем на 2 % в год. Единственный фактор, который уравновешивает этот процесс, – продолжающаяся «внутренняя инфляция» цен на услуги (например, на банковские, туристические) и, разумеется, на сырьевые товары массового спроса вроде нефти и газа.

Экономика США как мастерская мира или, по меньшей мере, самый крупный в мире потребитель ресурсов едва ли будет наслаждаться подъемом долгое время. Эпизодически в последние известия могут попадать цифры, свидетельствующие о резком росте, но это явление – лишь кратковременное отклонение от основного вектора.

Как мы уже отмечали, неравномерные последствия создания огромных кредитных средств какое-то время будут по-прежнему оказывать некоторое влияние на экономику США, но это воздействие скрывает фундаментальные дисбалансы, для устранения которых в ближайшие годы необходимо предпринять крупномасштабную корректировку. Это происходит потому, что традиционные компоненты мощного цикличного движения вверх (потребительские расходы и расходы на жилищное строительство) уже достигли почти рекордных значений благодаря самым высоким за всю историю уровням ипотечных долгов. Единственный путь для этих показателей – снижение. Наступает время расплаты за долгие годы чрезмерного частного потребления, финансировавшегося за счет заимствований.

Темпы ускорения, необходимые для того, чтобы США и остальной мир вырвались из дефляционной западни, просто недостижимы. «Счетчик оборотов» американской экономики уже работает с предельным напряжением, а масло в ее двигателе перегрето до опасного уровня. Угроза дефляции, которая для общества действительно гораздо опаснее инфляции, снова с нами.

 

Угроза свободе торговли

Более 50 лет основные страны развитого мира упорно работали над ликвидацией барьеров, препятствовавших торговле между ними. Власти ведущих стран более или менее понимали, что свобода движения товаров и услуг ведет к росту благосостояния всех участников международной торговли. В этот процесс, начало которому было положено подписанным в 1957 г. Римским договором, внесли свой вклад такие организации, как Европейский союз (European Union), Северо-Американское соглашение о свободной торговле (North American Free Trade Association, NAFTA) и, конечно же, Всемирная торговая организация (World Trade Organization, WTO) и ее предшественник, Генеральное соглашение о тарифах и торговле (General Agreement on Tariffs and Trade, GATT).

GATT, ставшее предтечей всех этих торговых организаций, было создано в 1948 г. в целях снижения финансовых барьеров для торговли – таможенных тарифов.

Сегодня во Всемирную торговую организацию (ВТО), преемницу Генерального соглашения о тарифах и торговле, входит около 150 стран, в том числе Китай.

ВТО – организация, контролирующая международную торговлю. Ее решения имеют абсолютную силу. Все члены ВТО обязаны им повиноваться. ВТО руководствуется следующими принципами:

• торговые уступки предоставляются всем членам ВТО в равной мере;

• торговые правила должны быть более предсказуемыми;

• целью организации является «более свободная» всемирная торговля.

Участники ВТО проводят раунды переговоров, на которых обсуждаются тарифы и ограничения, вносятся соответствующие изменения. С 1948 г. было проведено девять таких раундов.

В настоящее время на долю торговли приходится 25 % мирового производства, тогда как в 1950 г. этот показатель составлял лишь 8 %. За прошедший период торговля в реальном измерении возросла более чем в 15 раз. Торговля – очень важная часть мировой экономики. К сожалению, в вопросах торговли рациональные экономические доводы не всегда берут верх над политической целесообразностью. Например, Великая депрессия конца 20‑х – начала 30‑х годов XX в. была усугублена применением протекционистских барьеров, которыми страны пытались оградить собственную изнемогавшую промышленность от последствий международной конкуренции. Неизбежным следствием протекционизма стало сокращение совокупного мирового производства, что еще более усугубило депрессию.

Сегодня главной угрозой торговле вновь становится замедление темпов роста, а в некоторых странах – откровенный ее спад. Стремительная индустриализация Китая, экономики стран Восточной Европы как источники дешевой рабочей силы и продолжающаяся экспансия так называемых азиатских тигров – все эти факты представляют реальную угрозу для зрелых, испытывающих сложности экономик.

Действительно, ныне можно расслышать приглушенный гром торговых войн, а США предприняли меры с применением широкого арсенала средств их ведения. Начав с ограничений на ввоз говядины, затем – бананов, а совсем недавно введя ограничения на ввоз стали и полупроводников, самый крупный импортер мира склоняется к использованию положения Закона 1974 г. о торговле. Это положение, известное под названием «Супер 301», позволяет проводить расследования в отношении не только конкретных продуктов, но и приемов ведения торговли отдельными странами. Неизбежным результатом действий США, способных налагать строжайшие финансовые наказания на предполагаемых злоумышленников, становятся ответные акции.

Масштабы торгового дефицита США (а этот дефицит превышает 1,5 млрд дол. в день) делают дальнейшие попытки практически любой администрации США ограничить импорт в болезненных сферах (т. е. там, где иностранные конкуренты угрожают рабочим местам в США) вполне вероятными.

Поэтому неудивительно, что ВТО приказала США отменить продолжавшуюся 18 месяцев политику обложения импортной стали пошлиной в размере 32 %. ВТО обвинила США в применении санкций в целях нечестной защиты развалившейся и неэффективной сталелитейной промышленности США и сохранения рабочих мест. Теперь США отменили, по крайней мере отчасти, этот запрет, но единственно по причинам политической целесообразности – жалобы автомобилестроителей перевесили электоральный потенциал сталеваров. В противном случае США не обратили бы на позицию ВТО ни малейшего внимания, как не обратили внимания на другие вопросы, поставленные международным сообществом, в частности о войне в Ираке и проблемах изменения климата, обозначенных в Киотском протоколе.

Введение США таможенных пошлин на сталь – пример того, как ползучий протекционизм становится все более заметным в самой большой экономике мира. В ответ на резкий рост импорта телевизоров из Китая и Малайзии в 2001–2003 гг. (ввоз телевизоров из этих стран вырос с 210 тыс. штук до 2,65 млн штук, т. е. в 13 раз!) США также резко повысили таможенные пошлины на импорт телевизоров из Китая.

Объектами попыток сохранить и оградить внутреннее производство становятся и другие отрасли. Антидемпинговые таможенные пошлины были введены на импорт текстиля и креветок. Почти каждая отрасль американской промышленности подала петиции с просьбами оградить ее от наплыва китайских товаров – мебели, текстиля, стали, опор линий энергопередач, телевизоров, радиоприемников и т. д. Китай определенно не желает торговой войны с США (подобная война не в его интересах), но другие азиатские страны, также пострадавшие от введенных США правил, вполне могут решиться на возмездие.

Такое мелочное, сутяжническое, рассчитанное на постепенное продвижение поведение немного походит на потасовки, происходящие на площадках для игры, где все начинается с легких пощечин и заканчивается настоящим побоищем.

Не стоит недооценивать протекционистскую тактику – она определенно может привести к постепенному разрушению торговли, процесса, который стал важнейшим фактором процветания многих районов мира.

Протекционизм оказывает непомерно сильное отрицательное воздействие на экономики развивающихся стран, для которых торговля имеет жизненно важное значение. Это усиливает антизападные настроения и, возможно, ведет к социальной нестабильности.

В середине 2004 г. ВТО постановила, что Европейский союз, Япония, Канада и Бразилия могут ввести торговые санкции против США. Причиной этого решения было то, что США не отменили «поправку Берда», которую ВТО признала незаконной еще в 2002 г. Согласно поправке Берда, деньги, полученные от обложения иностранных компаний антидемпинговыми пошлинами, направляются американским компаниям, признанным пострадавшими от иностранного демпинга. Стоимость этого постановления исчисляется сотнями миллионов долларов.

В октябре 2004 г. разразился еще один торговый конфликт, на этот раз связанный с авиастроением. США предъявили иск ВТО в связи с правительственными субсидиями авиастроителям, а компания Airbus немедленно подала встречный иск.

С того момента, как в 2003 г. Airbus обошла Boeing и стала крупнейшим производителем гражданских самолетов, Boeing громко возмущается по поводу «незаконных» правительственных субсидий, которые получает Airbus. Та, в свою очередь, также утверждает, что «незаконные» правительственные субсидии получает Boeing. Дело определенно зашло в тупик. Ни одна из сторон не может одержать победу. Обе компании одинаково невиновны или одинаково виноваты, но то, что США первыми подали иск в ВТО, указывает на степень разочарования, царящего в стране, когда-то бывшей лидером рынка.

В заявлении, опубликованном после предъявления США иска в ВТО, комиссар Европейского союза по торговле Паскаль Лами заметил, что жалоба США является «очевидной попыткой отвлечь внимание от упадка, который Boeing сама навлекает на себя».

Первые выстрелы торговой войны уже сделаны. Грядущие тектонические сдвиги в глобальной экономике будут отчасти вызваны возрождением протекционизма, а также совершаемым вслепую, нелепым обращением вспять потоков мировой торговли.

 

Избыточные мощности в мире

Проблема стремительной экономической экспансии, произошедшей в мире в 90‑х годах XX в., заключается в том, что сегодня предложение большинства продуктов избыточно. Производители всего мира, но особенно азиатские, построили слишком много предприятий и вложили в них чрезмерные средства. Огромные инвестиции стали ответом на распространенное мнение о том, что темпы экономического роста в мире останутся высокими и в обозримом будущем.

Но это не так. Судя по данным ОЭСР, годовые темпы роста реального мирового ВВП снизились с 4,9 % (таковыми они были в золотой век экономики, в период 1950–1973 гг.) до 3 % в 1973–1998 гг. и продолжают снижаться.

Согласно основам экономики, рыночное равновесие возникает тогда, когда спрос уравнивается с предложением. Если спрос превышает предложение, цены растут. Если предложение превышает спрос, цены снижаются до тех пор, пока не возрастает спрос. Тупиковость ситуации, в которой мы оказались сегодня, заключается в том, что предложение не корректируется спросом.

Рассматривая избыточные мощности как долгосрочное явление, можно приблизиться к пониманию причин несоответствия между спросом и предложением. В вопросах предложения и спроса присутствует некий элемент теории Дарвина: у крупных компаний, прочно связанных с определенными отраслями промышленности, нет особого выбора; чтобы выжить, им необходимо продолжать инвестировать и конкурировать, даже если отрасль достигла зрелости или вступила в полосу упадка. Например, авиакомпании продолжают инвестировать в свое развитие, несмотря на то что рациональный экономический расчет показывает: отрасль авиаперевозок убыточна. У инвесторов, упорствующих в решимости направлять хорошие инвестиции вослед плохим, нет ничего похожего на мышление, окрашенное «мечтой о вечной весне».

В последние годы в большинстве крупных экономик мира наблюдались весьма низкие уровни инфляции, безработицы и высокие темпы роста. К сожалению, этот безмятежный период закончен. Мы предвидим дефляцию и рост безработицы, а это факторы, удушающие рост.

Так почему же мировая экономика трансформируется из структурно инфляционной в структурно дефляционную? Один из главных ответов на этот вопрос таков: как уже было сказано, в настоящее время мы переживаем эру перепроизводства. Предложение, особенно в странах Запада, намного превышает спрос. Поэтому производители вынуждены снижать цены на свою продукцию, чтобы увеличить объемы продаж, но это уменьшает их прибыль. В более долгосрочном плане такое снижение цен и прибылей сказывается на персонале компаний, прибегающих к данной тактике. Заработки людей уменьшаются, они теряют работу, что сокращает их покупательную способность. Порочный круг сохранится до тех пор, пока не будет найдено новое равновесие.

Но как его добиться? Иными словами, каким образом можно стабилизировать или даже увеличить спрос на товары и услуги? Прежде всего давайте найдем и назовем покупателей. В мире существуют три их категории:

1) розничные покупатели;

2) корпоративные покупатели (частный сектор);

3) государство (общественный сектор).

Когда покупатели первых двух категорий истощаются, стимулирование экономического роста становится обязанностью правительств, генерирующих спрос, который первые две категории покупателей больше не предъявляют. Но правительства богатых стран уже обременены огромным дефицитом, т. е. расходуют деньги, которые им не принадлежат, а их совокупный долг достигает чрезвычайно высокого уровня. Идти некуда. По мере дальнейшего свертывания экономики Богатого мира налоговые поступления продолжат сокращаться. Это осложнит правительствам богатых стран поиск денег для расходов, направленных на стимулирование экономик.

Одним из обычных вариантов выхода из положения была бы эмиссия дополнительных долговых обязательств в виде государственных облигаций. А если спрос на них окажется недостаточным? В этом случае правительствам придется повышать реальную доходность облигаций (т. е. доходность за вычетом налогов и инфляционного процента) для того, чтобы сделать их привлекательными для участников рынка. Переключатся ли инвесторы с корпоративных облигаций на эти более доходные государственные облигации? И что тогда произойдет с рынком корпоративных заимствований? Экономики стран Запада тесно взаимосвязаны, и развал, казалось бы, крепких финансовых структур – всего лишь вопрос времени.

Дефляционный цикл, в который мы вступили, окажется гораздо продолжительнее, нежели предсказывают большинство экономистов. Возможно, нас ожидает целое десятилетие падения цен, уменьшения доходов и снижения или стагнации экономической активности.

 

Совершенно очевидно, что ведущие промышленно развитые страны слишком долго живут взаймы – на занятое время и занятые деньги. Потребление, вытеснив инвестиции, стало главной движущей силой мировой экономики. Нигде это не проявляется столь сильно, как в самой крупной экономике мира – США. Здесь живут чемпионы всех времен по потреблению, которые постоянно тащат домой переполненные покупками мешки из Wal-Mart. Пролетите над портом Лос-Анджелес – и вы увидите буквально десятки ожидающих разгрузки контейнеровозов, большинство которых наполнены азиатскими товарами, предназначенными для американских потребителей. Бум необузданного потребления так затянулся, что возникает вопрос: когда же закончится эта вечеринка и наступит похмелье?

Бум потребления, разыгравшийся в последние годы, в большой степени является следствием искусственно высоких уровней кредитования. Богатые страны проводят экспансионистскую валютную политику, а кредитные учреждения смягчают правила предоставления кредитов. Кроме того, цены на товары, ввозимые в США и Европу из развивающихся азиатских стран, особенно из Китая, отражают очень низкие по сравнению с заработками американцев и европейцев заработки азиатских рабочих. Превратившийся в потоп наплыв импортных товаров совпал со стремительным ростом уровней задолженности всех слоев общества. Долгом обременены правительства, корпорации и частные лица. Тем не менее в течение последних двух лет много говорится об оживлении экономики, хотя реальные экономические показатели противоречат радужным прогнозам. Нормы сбережения низки, уровни жилищного строительства рекордны, а головокружительные коэффициенты «цена акции/прибыль на акцию» на фондовых рынках, по-видимому, указывают на завершение экономического цикла, а не на начало нового.

Что же могут сделать США для того, чтобы положить конец этому безответственному поведению потребителей? Возможны только два варианта эффективных действий: 1) повышение процентных ставок или 2) увеличение налогов. Каковы последствия? Рост инфляции, по крайней мере временный. В следующих частях книги мы доказываем, что в крупных экономиках Запада наступит период временной инфляции, но в конце концов дефляционные тенденции, характерные для нынешнего этапа развития экономики, начнут ускоряться. Временная инфляция поглотит международную покупательную способность Америки и реальные доходы американцев. Инфляция ударит рикошетом и по Европе, которой станет все труднее конкурировать с существенно девальвированным долларом. В результате Европейский союз впадет в глубокую депрессию и столкнется с масштабной безработицей, чреватой социальной нестабильностью. Подобные комментарии могли бы показаться паникерскими, но, учитывая, что в нескольких крупных европейских странах показатели безработицы уже обозначаются двузначными цифрами, такая перспектива вполне реальна.

Тем временем в США Федеральная резервная система идет по пресловутой проволоке, стремясь избежать дефляции и предотвратить слишком быстрый разрыв кредитного «пузыря». Отчасти эта опасная ситуация создана самими американцами.

Федеральная резервная система – самый могущественный банк мира и самый агрессивный распространитель «наркотика» кредитов

Федеральная резервная система (Federal Reserve System) – Федеральный резервный банк (Federal Reserve Bank) – центральный банк самой могущественной страны мира, США, создан конгрессом в 1913 г. Его задачей было и остается обеспечение США надежной, стабильной и гибкой денежной системой. Но сегодня эта система, скорее, ненадежная, нестабильная и неуправляемая. Такой же она останется и завтра.

До создания Федеральной резервной системы США периодически страдали от системных сбоев в национальной банковской сфере, приводивших к закрытию банков, экономическим спадам и массовым банкротствам частных лиц и корпораций.

Особенно жестокий кризис, разразившийся в 1907 г., привел к учреждению Федеральной резервной системы. Инициативу ее создания поддержал Вудро Вильсон, бывший в то время президентом США. Руководит Федеральной резервной системой совет управляющих. В нее входят 12 региональных резервных банков, расположенных в разных городах США. Главным органом, вырабатывающим политический курс Федеральной резервной системы, является ее Комитет по операциям на открытом рынке. В состав комитета входят президенты пяти региональных федеральных резервных банков (на ротационной основе) – исключение сделано лишь для президента Федерального резервного банка Нью-Йорка, который является его постоянным членом. Кроме того, в состав комитета входят все члены совета управляющих.

Обязанности Федеральной резервной системы США в целом следующие:

1. Поддержание стабильности финансовой системы и подавление крупных угроз этой системе.

2. Предоставление услуг правительству США, правительствам других стран и финансовым институтам.

3. Надзор за банковскими учреждениями и регулирование их деятельности.

4. Проведение валютной политики посредством оказания влияния на существующие в экономике финансовые и кредитные условия в целях обеспечения полной занятости и стабильности цен.

Для выполнения этих задач Федеральной резервной системой используются три основных инструмента:

а. Операции на открытом рынке

Покупка и продажа Федеральной резервной системой ценных бумаг правительства США на открытом рынке в целях управления уровнями резервов в банковской системе. Чтобы увеличить движение денег и кредитных средств в экономике, Федеральная резервная система скупает государственные ценные бумаги, для достижения противоположного эффекта – продает их. Это основной инструмент, с помощью которого Федеральная резервная система оказывает влияние на краткосрочные процентные ставки, точнее, ставки федеральных фондов, и на уровни кредита в экономике.

б. Учетная ставка

Когда коммерческие банки и другие имеющие разрешение на деятельность сберегательные институты заимствуют у банка, входящего в Федеральную резервную систему, они уплачивают процент учетной ставки. Ее величина, как правило, символическая, поскольку Федеральная резервная система отрицательно относится к заимствованиям, которые банки делают для того, чтобы выполнить требования по резервированию. Обычное заимствование средств у Федеральной резервной системы определяет рыночную ставку федеральных фондов.

в. Требования по резервированию

Федеральная резервная система может изменять и изменяет доли хранящихся на депозитах сумм, которые институты обязаны резервировать (например, для погашения невозвратных долгов). Снижение норм обязательного резервирования приводит к закачке в экономику кредитных средств; повышение норм сужает кредитные возможности.

Федеральная резервная система – независимый центральный банк. Она неподвластна ни администрации, ни президенту. Полномочиями по контролю над ней обладает только Конгресс США. Председатель Федеральной резервной системы (в момент написания книги этот пост занимал Алан Гринспен) пользуется огромным влиянием в сфере управления экономикой США… каким – мы вот-вот узнаем…

Единственным реальным разрешением этого фундаментального дисбаланса в американской экономике станет, по всей вероятности, глубокая рецессия. Набухание созданных за последние более чем 20 лет «пузырей» на фондовых рынках, в собственности и заемных средствах, и восстановление экономики после того, как эти пузыри лопнут, потребуют долгого времени. К сожалению, волшебных средств, которые быстро исцелили бы болезни экономики США, нет. Рикошет от стагнации и упадка США окажет мощное воздействие на все страны Богатого мира. Причем тем из нас, кто не является американцем, чуждо schadenfreude, которым можно было бы здесь потешиться. Поскольку значительная часть мировой экономики тесно связана с экономикой США, придется плохо нам всем.

 

Долг США: трата чужих денег

Недавнее расширение кредитования в США представляет собой одну из величайших угроз экономической и политической стабильности мира. Потребительские долги, долги по закладным, займы муниципалитетов, штатов и федерального правительства за последние несколько лет буквально распухли. Общий долг США (государственный и частный) превышает невообразимую сумму – 37 трлн дол., что втрое больше ВВП США (составлявшего в 2003 г. 10,9 трлн дол.).

Около 10 трлн дол. из суммы долга накоплены американскими семьями. Да, потребители виновны в том, что внесли свой вклад в эту долговую гору, которая в значительной степени использована на финансирование потребления товаров и услуг. Ждать возврата этих денег, естественно, не следует, поскольку они потрачены не в качестве перспективных, производительных инвестиций в капитал.

Накопление долга ускорено и усугублено Федеральной резервной системой, запустившей станок, печатающий доллары, на максимальную скорость. Федеральная резервная система относится к долгу беспечно. Ее действия по снижению учетной ставки (исходной минимальной ставки заимствования) с 6 до 1 % (снижение было проведено в 12 приемов в течение 12 месяцев в период с 2002 по 2004 г.) существенно способствовали усилению невмешательства в заимствование и кредитование.

Скупая государственные облигации одновременно со снижением ставок, Федеральная резервная система позволила банкам расширить их кредитные книги, закачав в банковскую систему наличность. Это усугубило уже кошмарную долговую проблему, грозящую поглотить американскую экономику. Процесс создания дополнительного кредита пронизывает всю финансовую систему в силу распространения таких приемов, как секьюритизация, которая представляет собой формирование пакетов из потребительского кредита, кредитов на покупку автомобилей и т. д. и продажу этих пакетов страховым компаниям, пенсионным фондам и другим финансовым институтам. Поступая таким образом, крупные банки перекладывают значительную часть своих рискованных кредитов на другие институты, в частности на паевые и пенсионные фонды. Однако риск сохраняется, поскольку новые собственники долговых обязательств чуть менее сметливы.

Пока в цветущем американском саду все обстоит благополучно. Расширение кредита привело к тому, что США стали главным локомотивом мирового роста. С 1995 г. почти 60 % общего роста мировой экономики приходилось на США, что вдвое превышает долю США в мировом производстве. В результате мировая экономика стала чрезмерно зависеть от США и особенно от американских потребителей.

Таким образом, в начале XXI в. экономика США развивается только благодаря потворству иностранцев, готовых финансировать американские расходы, и благодаря безудержному увеличению совокупной задолженности США. Реальные доходы в США едва ли возросли, но долг превратился в многоголовое чудище. Стивен Роуч из «Morgan Stanley» назвал Федеральную резервную систему «инструментом серийного надувания пузырей». Иными словами, она продолжает давать горючее для экономического роста, который основан на задолженности и в конечном счете деструктивен вследствие создания чрезмерного кредита.

Как мы уже отмечали, с 1995 г. совокупный внутренний спрос в США растет темпами, вдвое превышающими темпы роста внутреннего спроса в остальных странах Богатого мира, т. е. почти на 4 % в год в реальном исчислении. Это обусловлено впечатляющим расширением кредита, что первоначально было связано с большими подъемами, отмечавшимися на фондовом рынке в конце 90‑х годов XX в., а позднее – с рефинансированием закладных на дома, которое началось в результате роста цен на жилье и снижения процентных ставок.

Хотя распространение кредита произошло на фоне снижения процентных ставок (ныне этот процесс отчасти пошел вспять), инвесторы не упускают малейшей возможности вложить свои средства в облигации или аналогичные инструменты для того, чтобы ухватить «доходность» (т. е. текущий доход). Поскольку банки могут сбрасывать все больше и больше своих рискованных кредитов жаждущим доходности инвестиционным институтам, это дает им свободный капитал, который они пускают на новые кредиты. Между тем стандарты предоставления кредитов, т. е. контроль за качеством заемщиков, снижались. Таким образом, в то время как риски фондового рынка стали слишком очевидны американским инвесторам, особенно тем, кто потерял деньги в результате обвала акций высокотехнологичных компаний, возникла новая опасность со стороны качества кредитов. Иными словами, кредиторы слишком небрежно оценивают возможности погашения новых кредитов, созданных на финансовых рынках.

По мере роста безработицы в ходе надвигающейся рецессии частота так называемых преступных дефолтов будет увеличиваться, поскольку люди просто не смогут погашать свои кредиты на покупку машин или долги по кредитным картам. Особенно если должники лишатся работы! На рынке жилья в США уже наблюдается неуклонный рост преступной неуплаты по закладным.

Итак, не стоит удивляться тому, что в дополнение к опасным и допустимым уровням задолженности сбережения в США остаются почти нулевыми. Наращивание долга в значительной степени финансируется иностранным капиталом. Например, свыше 40 % всех облигаций Казначейства США принадлежит иностранцам.

В прошлом иностранцев привлекали в американской экономике сильный доллар, выгодные процентные ставки и здоровье самой экономики. Почему слабый доллар, низкие, продолжающие снижаться процентные ставки и экономика с неопределенным будущим станут побуждать новых иностранцев к приобретению облигаций Казначейства США? Это вопрос. И хотя США нельзя сравнивать с Латинской Америкой в целом, они имеют некоторые общие черты с Аргентиной накануне девальвации песо. В тот период в Аргентине отмечался рост дефицита торгового и бюджетного балансов. Застойная экономика была обременена огромными долгами, новые рабочие места не создавались. Таким образом, для иностранных инвесторов это предложение в долгосрочной перспективе непривлекательно.

На обслуживание долга требуется уже более 100 % средних американских доходов. Да, именно так. Иными словами, доходы идут на выплату процентов и основной суммы потребительских долгов и долгов по закладным. Потребительский бум, начавшийся после краха высокотехнологичных компаний, поддерживается рынком рефинансирования, на котором огромные суммы потребительских и ипотечных долгов рефинансируются на основе растущих цен на жилье. Это «высвобождение средств из акций» было осуществлено главным образом для того, чтобы освободить средства для немедленного потребления. Так как норма сбережений в США находится на самом низком уровне, страна вынуждена заимствовать за рубежом для того, чтобы продолжать оргию расточительства. Свидетельство тому – дефицит по текущим счетам, равный примерно 5 % ВВП, что ведет к существенному изменению внешнего долга США.

Еще в 1980 г. США были крупнейшим в мире кредитором, т. е. сумма внешних активов, которой они владели, была больше, чем у любой другой страны мира. А теперь внимательно прочтите следующее: сегодня США – крупнейший в мире должник.

В дополнение к назревающему фиаско к американскому кутежу присоединился еще один участник – правительство США. В 2000 г. профицит федерального бюджета США составлял 2 % ВВП. Настораживает то, что это положение кардинально изменилось: теперь отмечается дефицит федерального бюджета США в размере 5 % ВВП, причем похоже на то, что он может еще более увеличиться. Большие дефициты и торгового баланса, и федерального бюджета стали возможны только благодаря потворству иностранцев, особенно центральных банков азиатских стран. Эти центральные банки (правительства) используют свои растущие запасы иностранной валюты для покупки облигаций Казначейства США и других активов и, по существу, позволяют потреблению продолжаться. Это хорошо для США до тех пор, пока стоимость обслуживания постоянно растущего долга остается сравнительно невысокой (пока процентные ставки низки).

При чистой стоимости, равной нескольким миллиардам долларов в год, нынешняя стоимость обслуживания долга низка, для американской экономики это просто ерунда. Но с увеличением процентных ставок, которые должны вырасти для того, чтобы США смогли привлекать необходимый иностранный капитал, стоимость обслуживания долга резко возрастет. Таким образом, долг будет становиться все более важным фактором в надвигающемся на Америку кризисе.

Наиболее вероятным механизмом осуществления необходимой коррекции, направленной на снижение зависимости США от долга, является резкая девальвация доллара. Однако ее подготовку затрудняет продолжающееся явное и скрытое вмешательство центральных банков азиатских стран, которые стремятся поддерживать низкий обменный курс собственных валют. Особенно высокую активность проявляет Центральный банк Японии. Совокупные валютные резервы азиатских центральных банков превышают 1,5 трлн дол. и составляют более половины всех мировых валютных резервов, причем большинство этих банков держат свои резервы в долларах США.

Хотя упадок американского доллара уже начался, следует ожидать гораздо более сильной девальвации, и вмешательство азиатских банков сможет сдерживать это течение не слишком долго. По нашему мнению, ожидается снижение стоимости американской валюты еще на 50 % (или, судя по ее минимальным значениям, отмеченным в конце 2004 г., еще более значительное падение). Девальвация доллара серьезно ударит по мировой экономике, и остановка американской машины потребления вызовет серьезные кризисы во всех крупных экономиках. По мере того как темпы роста этих экономик замедлятся, экспорт из стран Востока, проводящих политику меркантилизма, также замедлится, что создаст им значительные экономические трудности, ибо развитие этих стран зависит от торговли.

Чем скорее произойдет коррекция стоимости доллара США, тем лучше для мировой экономики. Однако более вероятно, что коррекция будет отложена и проведена постепенно, что само по себе может вызвать огромные проблемы, особенно в том случае, если призывы к протекционизму в США станут еще более резкими.

Необходимо иметь в виду: только за последние три года промышленность США потеряла каждое шестое рабочее место. Процесс постепенного сокращения американской промышленности при сохранении большого положительного баланса Китая в торговле с США наверняка вызовет призывы к протекционизму, особенно против китайских товаров. Многие американские рабочие считают Китай страшилищем. Курс юаня, китайской денежной единицы, к доллару, с 1994 г. фиксированный на уровне 8,28, сегодня вызывает серьезную озабоченность. То, что Китай имеет огромный положительный баланс в торговле с США, вероятно, отчасти обусловлено занижением курса юаня, которое, согласно оценкам, составляет от 10 до 50 %. Впрочем, у Китая сложился существенный положительный торговый баланс только с Америкой; в общем внешняя торговля Китая более или менее сбалансирована, но агитация США в пользу повышения обменного курса юаня окажется наверняка действенной.

Итак, вернемся в прошлое. Потребительский бум, разразившийся в США в конце 90‑х годов XX в., дал стимул подъему фондового рынка. По мере повышения котировок акций люди почувствовали себя богаче и стали больше потреблять. Как только фондовый пузырь лопнул, его место заняли рефинансирование ипотечных долгов и уклонение от федеральных налогов, позволившие продолжать оргию потребления. Большой опасностью чревата ситуация, когда люди начнут терять работу, процентные ставки продолжат расти, а цены на собственность резко обвалятся. Наступление любого из этих событий (или всех одновременно) вполне вероятно. Рефинансирование ипотечных долгов может оказаться еще одним большим «пузырем»; если он лопнет, то последствия для США будут серьезными. Изменение финансовых обстоятельств США беспрецедентно в новой истории. Говоря без обиняков, Америка стремительно движется к вратам богадельни.

В 1980 г. США владели международными активами на сумму, равную примерно 10 % ВВП. Сегодня этот показатель составляет 30 %, а к 2010 г., как считает Дэвид Хейл, известный и уважаемый американский экономист, может достичь 65 %. Иными словами, дефицит инвестиций США за рубежом более чем вдвое превысит уровень совокупного продукта США. Единственным примером такого масштабного превращения плюса в минус в прошлом был период двух мировых войн, когда Великобритании пришлось распродать значительные зарубежные активы для того, чтобы финансировать свое участие в конфликтах. На протяжении некоторого времени после Второй мировой войны Великобритания была должником США и ее позиции как внешнего должника ухудшались. Но то было следствием мировых войн, а нынешнее положение США является результатом расточительности и стремления к тому, что можно назвать только экономикой банановой республики.

Конечно, США – не единственное государство-должник в мире; многие страны с формирующейся рыночной экономикой – должники, вынужденные заимствовать для того, чтобы финансировать свое развитие. Даже некоторые крупные развитые страны вроде Австралии постоянно числятся в должниках. Самым большим (относительно ВВП) должником в мире является Новая Зеландия, внешний долг которой превышает 90 % ее ВВП. Но особое беспокойство вызывают темпы изменений и масштаб задолженности США. В настоящий момент расходы по обслуживанию долга (деньги, которые Америка должна уплачивать иностранным держателям ее долговых бумаг и других активов) сравнительно невелики. Но в будущем они резко возрастут и усугубят проблемы дефицита счета текущих операций, которые преследуют и быстро нагоняют самого крупного в мире потребителя.

 

Государственный долг США (долг федерального правительства США)

Правительство США восприняло привычку тратить от американских потребителей. Как уже было сказано, в 2000 г. США имели профицит федерального бюджета в размере 2 % ВВП.

Всего лишь несколько лет спустя этот профицит превратился в крупный дефицит, равный 5 % ВВП (см. рис. 2.3–2.9).

Хотя многие администрации США и конгрессы начинали с благих намерений и в некоторых случаях даже принимали законодательные меры, направленные на сбалансирование бюджета, в последние годы национальный долг США неуклонно растет. Это опасная ситуация, которая в один прекрасный день должна разрешиться. Кроме того, она сопряжена с крупными издержками: чем больше долг, тем выше проценты, которые приходится платить правительству США держателям облигаций.

В декабре 2003 г. государственный долг США превысил 7 трлн дол. (рис. 2.3), т. е. 7 000 000 000 000. Да-да, цифру с 12 нулями! Поскольку Джорджу Бушу обеспечены еще четыре года в Белом доме, можно ожидать продолжения безответственных федеральных расходов, начало которым было положено в первый президентский срок Буша. Судя по нынешним данным о дефиците, к моменту, когда Джордж Буш вручит ключи от Белого дома своему преемнику, национальный долг достигнет примерно 10 трлн дол. В 2004 г. американское правительство израсходовало свыше 300 млрд дол. на выплату процентов держателям долговых обязательств США. Повышение процентных ставок означает, что расходы по обслуживанию этого распухающего долга за десятилетие вполне могут возрасти вдвое. Это огромное расточительство денег, которые можно было бы с большей пользой потратить на здравоохранение, образование, пенсии, не говоря уже о погашении части самого национального долга. Вместо этого деньги пойдут кредиторам, почти половину из которых составляют иностранцы.

Достижение сбалансированности бюджетов

Национальный долг США – совокупная сумма денег, которые должно федеральное правительство США. Этот долг – прямое следствие того, что правительство расходует больше денег, чем собирает в виде налогов и из других источников доходов.

Ежегодно в процессе принятия бюджета правительство решает, сколько денег оно намеревается потратить; статей расходов множество – от обороны и образования до помощи иностранным государствам.

Если правительство тратит столько же, сколько получает по бюджету конкретного года, то бюджет оказывается сбалансированным. Если правительство расходует больше, чем получает, то возникает бюджетный дефицит. Если правительство тратит меньше, чем получает, т. е. доходы превышают расходы, то складывается профицит бюджета. Если правительство из года в год сводит бюджет с дефицитом, то совокупная величина этих дефицитов составляет государственный (или национальный) долг.

Последние данные о величине государственного долга США приводятся в Интернете на сайте: . Данный счетчик вращается быстрее, чем счетчик оборотов двигателя любого гоночного болида, и продолжает работать день и ночь, ежеминутно. Для того чтобы представить эту гигантскую сумму в реальных цифрах, поясним, что для полной ликвидации государственного долга каждый живущий в Америке человек (т. е. каждый мужчина, каждая женщина и каждый ребенок) должен был бы выплатить 24 тыс. дол. Эта сумма равна ВВП, производимому американской экономикой примерно за девять месяцев. К моменту, когда вы будете читать эту книгу, государственный долг США превысит 7 трлн дол., а к моменту окончания второго президентского срока Буша эта сумма приблизится к 10 трлн дол.

Если вы пожелаете помочь Америке погасить ее государственный долг, воспользуйтесь счетом «Пожертвования на сокращение государственного долга», который заботливо открыло Казначейство США. Он называется именно так, мы не шутим. Но помните: для полного погашения этого долга с каждого американца надо получить чек на 24 тыс. дол.; поторапливайтесь, ибо к моменту, когда эта книга попадет на прилавки, сумма долга уже возрастет!

С сентября 2004 г. и по конец 2005 г. средняя сумма государственного долга ежедневно возрастала на 2,17 млрд дол. в день, а так как процентные ставки в США, как мы и ожидаем, повышаются, растет и сумма государственного долга.

Итак, немного повторения, ибо эти данные важны:

• В 1980 г. США владели международными активами, совокупная стоимость которых равнялась примерно 8 % ВВП США.

• К концу 2003 г. этот показатель превратился в отрицательную величину, равную 30 % ВВП США.

• Если США будут и дальше проводить прежнюю экономическую политику, к 2010 г. дефицит инвестиций составит примерно 60 % их ВВП.

Никогда прежде ни одна страна не играла роли сверхдержавы, будучи при этом самым крупным должником в мире.

Даже последняя империя, владения которой занимали значительные участки на карте мира, – Великобритания – до вступления в Первую мировую войну обладала зарубежными активами, сумма которых равнялась 140 % ее ВВП.

В мае 2003 г. президент Буш тихо подписал закон, повышающий предел разрешенных правительству США заимствований с 6,4 трлн дол. до 7,4 трлн. Но и этот верхний предел был также легко преодолен. Тогда в ноябре 2004 г. сенат США разрешил увеличить размеры государственного долга до 8,18 трлн дол. (а что еще ему оставалось делать?).

Несомненно, что после того, как эта книга уйдет в печать, будут приняты новые законы, повышающие пределы заимствований. Это то же самое, что просить эмитента кредитной карточки продолжать повышение пределов вашего кредита для того, чтобы вы смогли совершить еще одну прогулку по магазинам (к счастью для американского правительства, оно платит проценты более низкие, чем те поражающие воображение, которые компании, обслуживающие кредитные карточки, взимают со своих клиентов).

У нас есть все основания для того, чтобы поинтересоваться: кто настолько глуп, что ссужает деньги расточительному американскому правительству?

Во-первых, США заимствуют у самих себя: около половины заемных средств предоставлены Федеральной резервной системой, которая под председательством легендарного, прошедшего все испытания, непостижимого и т. д. Алана Гринспена, по сути дела, просто печатает деньги под расходы (рис. 2.4). Как долго смогут печатные станки Федеральной резервной системы работать на скорости, соответствующей скорости роста государственных расходов?

Следующая крупнейшая группа кредиторов – иностранные инвесторы, в основном японцы и китайцы. Чуть более 35 % совокупного государственного долга США принадлежит иностранцам. Неоднократные интервенции Японии на мировых валютных рынках привели к массированному притоку долларов в японские хранилища, и большая часть этой долларовой массы была инвестирована в государственный долг США.

Инвесторы, вкладывающие средства в долговые обязательства американского правительства, обычно покупают государственные облигации, которые, по существу, представляют собой долговые расписки, приносящие проценты, рассчитанные на основе процентных ставок и оценки рискованности кредита. Поскольку кредитование правительства США для кредиторов считается нерискованным (пока) делом, ставки процентов по ним определяются сложившимися на рынке облигаций представлениями об уровне инфляции, наблюдавшейся в разное время. Таким образом, облигации с короткими сроками погашения обычно приносят более низкий процент, поскольку у инвесторов существует большая уверенность относительно того, какова будет инфляция в краткосрочной перспективе. Облигации с более длительными сроками погашения – в несколько, а возможно, и много лет – обычно приносят более высокие проценты, ибо неясно, каковы будут темпы инфляции через 10, 20, а тем более через 30 лет. Для людей, вкладывающих средства в облигации, темпы инфляции важны, поскольку реальная стоимость денег, которые они получат при погашении облигаций (в день погашения), будет зависеть от величины, на которую вырастут цены, пока люди являются держателями облигаций. Инвесторы пытаются получить реальную прибыль, а это значит, что ставка процента, выплачиваемого по облигациям, должна превышать уровень инфляции. В противном случае инвесторы понесут убытки по ссуженным ими деньгам.

Говоря о государственном долге, стоит упомянуть еще об одном обстоятельстве: показанный на рисунке 2.4 огромный долг – это долг только правительства США, в который не входит долг частного сектора (об этом долге поговорим далее).

 

Дефицит государственного бюджета и торгового баланса США: страна, живущая не по средствам

Пока американская экономика крупнейшая в мире. Но вместе с тем США являются самым крупным в мире заемщиком и потребителем импортных товаров. И американский экспорт никоим образом не соответствует этому импорту.

Поясняя, что подразумевается под дефицитом, надо сказать, что есть два вида дефицита: дефицит бюджета, т. е. величина, на которую расходы государства превышают его доходы за определенный год, и дефицит торгового баланса, т. е. величина, на которую совокупная стоимость годового импорта превышает стоимость годового экспорта. Так уж случилось, что величина каждого из этих двух дефицитов (мило называемых дефицитами-близнецами) достигает примерно 600 млрд дол. в год. Однако эти показатели различны. Например, государство может в каком-то году иметь дефицит бюджета при положительном сальдо торгового баланса (т. е. когда стоимость экспорта данной страны превышает стоимость импорта).

Рисунки 2.5 и 2.6 представляют дефициты США: на первом рисунке показан дефицит бюджетных расходов, на втором – дефицит торгового баланса.

США способны выдерживать огромные бюджетные дефициты и колоссальные дефициты торгового баланса только благодаря притоку иностранного капитала. Эти потоки капитала – следствие статуса мировой резервной валюты, которым пользуется доллар США. Всякий раз, когда Америка тратит больше, чем получает (а именно это она и делает в пределах от 1,5 до 2 млрд дол. в день), иностранцы (либо организации, либо центральные банки) восполняют недостачу американскими долларами, которые вкладываются в основном в ценные бумаги правительства США. Иностранцы продолжают делать это, надеясь, что доллар США сохранит свою стоимость и останется главной валютой мира. Есть, однако, немалая вероятность изменения ситуации. Например, Кен Генри, министр финансов Австралии, в мае 2003 г. сказал, что дефициты США

представляют собой существенную угрозу международной финансовой стабильности. Если США и в перспективе какое-то время будут иметь дефициты и если страны, имеющие чистые сбережения, собираются продолжать финансирование дефицита текущего счета США, то крупномасштабная экономическая коррекция станет неизбежной.

На каждый доллар стоимости товаров или услуг, экспортируемых США, приходится полтора доллара стоимости импортируемых страной товаров и услуг. Дефицит торгового баланса в США в расчете на душу населения равен 5 дол. в день. В 2004 г. положительное сальдо Китая в торговле с США достигло 150 млрд дол. и явилось одной из причин того, что валютные резервы Китая к концу 2004 г. распухли до 610 млрд дол. США имеют отрицательный баланс торговли со всеми крупными торговыми блоками мира. Наибольшие величины отрицательного баланса торговли у США (в порядке убывания) с Китаем, Европейским союзом и Японией. Этот долг надо финансировать, что еще более увеличивает дефициты Америки. В ноябре 2004 г. дефицит торгового баланса США впервые превысил 60 млрд дол. В годовом перерасчете торговый дефицит США составил 720 млрд дол., или 6,5 % ВВП страны, что свидетельствует о нездоровье американской экономики.

В конце концов, дефицит торгового баланса США, составляющий 1/12 часть ВВП страны, должен быть устранен. Устранение дефицита может принять форму существенной девальвации американского доллара, что сделает импортные товары непомерно дорогими для американских потребителей, а американские товары – более привлекательными для иностранных потребителей. Или же это может принять форму протекционистских барьеров, которые поставит враждебно настроенная по отношению к иностранцам администрация США, что приведет к сокращению потребления. Возможна и комбинация этих двух форм. Мировой экономике ни один подобный сценарий не сулит ничего хорошего, поскольку экономика США составляет немалую ее часть. Страны типа Японии и Германии вряд ли смирятся со слишком резкой девальвацией доллара, ибо это ударит по их экспортным отраслям. Несмотря на давление со стороны США, Китай делает все, что в его силах, для того, чтобы поддерживать обменный курс своей валюты на фиксированном и заниженном уровне и тем самым стимулировать экспорт и продолжать наращивание своих валютных резервов. Резервы иностранной валюты, сосредоточенные в Азии, составляют ныне две трети мировых валютных резервов, в конце 2004 г. их величина превысила 2 трлн дол.

Америка все более оказывается во власти Китая, продолжение поддержки которым американских активов имеет исключительное значение для стабильности экономики США. Если Китай начнет интенсивно продавать американские активы, то последствия будут ужасны. Это прискорбная ситуация, из которой нет очевидного выхода.

 

Долг частного сектора

 

Неудивительно, что весьма рыхлая (некоторые сказали бы – безалаберная) валютная политика США привела к помрачению всего частного сектора патологической страстью к расходам. Частный сектор тратит так, словно завтра никогда не наступит. Но оно неизбежно наступит, и тогда придет агент по взысканию долгов. Частный сектор включает в себя всех субъектов, которые не являются государственными ведомствами. По существу, его можно разделить на три составные части: бизнес, частные лица и финансы. Считается, что совокупная задолженность частного сектора, т. е. разность между совокупным долгом США (37 трлн дол.) и государственным (национальным) долгом (7 трлн дол), равна приблизительно 30 трлн дол.

Долг американских предприятий, называемый также корпоративным долгом, – это сумма заимствований корпораций, которые оформляют эти заимствования либо в виде эмиссии корпоративных облигаций, либо в виде кредитов, получаемых в банках и других финансовых учреждениях (рис. 2.7). За последнее десятилетие корпоративный долг увеличился на 86 %. Задолженность частных лиц или потребителей составляют долги, накопленные всеми отдельными лицами, в том числе долги по ипотеке, по кредитным карточкам, на приобретение автомобилей, на получение высшего образования. За последнее десятилетие эти долги выросли на 104 %. Прежде чем идти дальше, зададимся вопросом: неужели долг не надо погашать?

Как и когда будет выплачен долг кредиторам частного сектора? К сожалению, внятных ответов на эти вопросы нет. Некоторые эксперты полагают, что высокие уровни задолженности могут быть попросту размыты инфляцией. Это, возможно, отчасти решит проблему неурегулированной задолженности, но в то же время существенно затруднит получение новых кредитов, поскольку если стоимость доллара относительно других основных валют резко снизится, то иностранцы перестанут считать его привлекательным.

 

Долг американских предприятий

Учитывая нарисованную нами ранее картину состояния американской экономики, наши читатели, вероятно, не удивятся, узнав, что долг американских предприятий достиг рекордных показателей. Долг корпораций нефинансового сектора к концу 2004 г. составил примерно 7 трлн дол., т. е. почти сравнялся с государственным долгом США.

Финансовый сектор играет в экономике жизненно важную роль. Однако в США банки в силу их чрезмерной зависимости от потребительского кредита стоят на зыбкой почве, что в особенности относится к ипотечному кредитованию. Активы, связанные с залогом недвижимости, составляют 28 % активов американских коммерческих банков. Для многих из них существенная коррекция цен на американскую недвижимость будет означать катастрофу. Поскольку Федеральная резервная система испытывает давление в пользу повышения процентных ставок, многие обремененные тяжелыми долгами домовладельцы могут не справиться с ежемесячными платежами по закладным.

 

Резкий рост потребительского долга

Потребительский долг на Западе, особенно в США и Великобритании, увеличился до безумных размеров. К сожалению, экономика США находится в предельной зависимости от американских потребителей, расходы которых составляют около 70 % ВВП. В третьем квартале 2004 г. потребительские расходы достигли 89 % реального ВВП США! Поскольку личные сбережения упали до рекордно низкого уровня, будущее экономики, построенной на задолженности, которую невозможно поддерживать, вызывает еще большую тревогу (рис. 2.8).

В Японии противоположная проблема: нормы сбережения велики, а потребительские расходы малы. Но последние несколько лет показали, что у американских потребителей нет никаких сложностей с расходованием денег, полученных в долг. Несомненно, когда потребители истощат доступные им источники денежных средств, экономика США вступит в тяжелый период. Есть признаки того, что эти трудности уже начались.

Из-за легкости использования кредитных карт при покупке товаров, особенно при покупках под влиянием импульса, многие из нас тратят неизбежно больше, нежели тратили бы, расплачиваясь наличными. В результате значительное количество потребителей расходуют больше, чем зарабатывают, и поддерживают на своих карточках баланс, который постоянно колеблется от положительного до отрицательного. В действительности 42 % американцев вносят лишь минимальные платежи по счетам, обеспечивающим их кредитные карты, а то и вовсе не делают таких платежей, что опять-таки предвещает беду, поскольку процентные ставки растут и минимальные суммы платежей возрастают.

Благодаря так называемому рынку рефинансирования, суть которого заключается в том, что имеющие заложенные дома люди рефинансируют эти залоги, продлевая или изменяя условия ипотечных договоров для того, чтобы воспользоваться более низкими процентными ставками и ростом цен на жилье, потребители могут извлекать деньги из своих домов. За последние несколько лет рынок рефинансирования обеспечил значительную часть роста потребительских расходов в США и представляет опасные материальные обязательства, обременяющие экономику США. Он разбух до гигантских размеров: в 2003 г. домовладельцы вывели 138 млрд дол. наличными за счет рефинансирования своих закладных.

И все же, несмотря на эту накачку семейных бюджетов денежными средствами (которые могли бы быть использованы для погашения других долгов вроде долгов по кредитным картам), американцы ведут себя безответственно. По данным Федеральной резервной системы США, американские семьи тратят более 13 % своего располагаемого дохода на обслуживание долгов, которые, в свою очередь, уже превышают 100 % их располагаемого дохода. На рисунке 2.9 показано, что обслуживание долга достигло рекордных высот – как можно заметить, последний пик соответствующих расходов составлял примерно 12,25 %, и это имело место непосредственно перед обвалом 1987 г.

Для погашения такого долга, особенно долга по кредитным картам, потребуется жизнь нескольких поколений. Несмотря на то что Федеральная резервная система удерживает ставки банковских кредитов на почти рекордно низком уровне, процентные ставки по счетам, обеспечивающим кредитные карты, достигают ростовщических величин и обычно равны 18–20 %.

Правительство США раздувает пламя потребления и провоцирует людей тратить, тратить и тратить. Сначала потребители получают вычеты из налогов, затем их побуждают рефинансировать залоги домов (и извлекать выгоду из низких процентных ставок) в целях получения средств для расходов, хотя рефинансирование залогов снизилось до 80 % от максимальных величин. Представляется, что потребители исчерпали все возможности заполучить новые средства для расходов.

Отчасти ответственность за проблему потребительского долга можно возложить даже на корпорации, которые предлагают потребителям чрезвычайно привлекательные финансовые условия приобретения автомобилей и других товаров массового потребления и зачастую соблазняют покупателей нулевым процентом по кредиту без выплаты первого взноса. В условиях дефляции такие условия означают, что ежемесячные платежи вносить все труднее.

Собственно говоря, именно введение потребительского кредита и продаж в рассрочку немало поспособствовало кризису 1929 г. и последовавшей Великой депрессии. Бесстрастный наблюдатель не сможет не заметить жутких параллелей между прошлым и сегодняшним днем.

Почему мы уделяем столь пристальное внимание американским потребителям? Причина проста. Они не только обеспечивают 70 % ВВП США; на их долю приходится 21 % мирового ВВП.

Для того чтобы затормозить нарастание долга, необходимо одно из двух: увеличение либо процентных ставок, либо безработицы. Возможно также параллельное протекание данных процессов. Это грозит бедой должникам и экономикам стран, которые зависят от экспорта своей продукции в США. Даже если процентные ставки останутся низкими, дефляционная среда, характеризующаяся неопределенностью и растущей безработицей, будет все более усложнять обслуживание долгов.

И напоследок – душераздирающие статистические подробности: каждые 19 секунд кто-нибудь из американцев заявляет 10 о несостоятельности.

 

Наращивание размеров: гипертрофированная и чрезмерно тяжелая машина потребления

Недавняя поездка в Лас-Вегас, США, – город, считающийся столицей китча и общественных эксцессов, – стала для авторов шокирующим событием.

Общеизвестно, что Лас-Вегас является символом и воплощением Гедонизма (в данном случае гедонизм следует писать с заглавной буквы). Лас-Вегас украшен крупномасштабными копиями городов, достопримечательностей и сюжетов, собранных со всего света. Гостиничных номеров в Лас-Вегасе больше, чем в любом другом городе мира, и большинство их в течение года в основном пустуют. В Лас-Вегас ежегодно приезжает свыше 30 млн человек, а главный источник доходов города – азартные игры, которые, как и все прочие мыслимые услуги, доступны 24 часа в сутки ежедневно круглый год.

Лас-Вегас – восьмое чудо света, храм американского империализма и потребления, масштабы которого не имеют прецедентов в истории. Этот город во многих отношениях представляет собой концентрированное воплощение Америки, но в то же время демонстрирует факторы, которые в конце концов приведут США к относительному упадку.

Свидетельством тому стал разговор, случайно услышанный нами в фитнес-центре: трое парней из разных уголков США, никогда прежде не встречавшихся, затеяли обсуждение четырех наиболее актуальных для них вопросов.

Во-первых, как и в любой другой компании, они болтали о любимых спортивных командах и их успехах, которые, как оказалось, не сильно впечатляли. Во-вторых, обсуждался новый спортивный суперавтомобиль (огромный внедорожник с большим расходом топлива). В США такие машины пользуются особым спросом, и они отдавали предпочтение именно этой модели. В-третьих, разговор зашел о бизнесе, которым они занимаются. Дела у всех шли хорошо, но их беспокоила величина задолженности. Тот из троицы, что был наименее обременен долгами, считал себя практически свободным от задолженности, так как вся его собственность состоит из «залога и карты Visa». В-четвертых, один из парней, объяснив, что он частный детектив, начал говорить об адвокатах, клиентах и прочих людях, с которыми он ведет дела, связанные в основном с разводами, а также с взысканием долгов и их «выколачиванием» из злостных неплательщиков.

Эта встреча дала обширную информацию к размышлению, поскольку проиллюстрировала наркотический эффект потребления. Несмотря на то что многие американцы и жители других богатых стран имеют больше, чем необходимо, они хотят иметь еще больше. Подслушанный разговор также демонстрирует поразительную позицию: если у человека заложен дом, но на счету есть остаток, обеспечивающий кредитную карточку, он считает, что все отлично, потому что на самом деле это вовсе не долг! Такое убеждение оправдано, если человек может исполнить обязательства по уплате ежемесячных платежей, имеет работу, а процентные ставки низки и цены на жилье растут. Но если безработица начнет расти (а она будет расти), процентные ставки – повышаться, а невыплаты по кредитам – увеличиваться, что снизит цены на жилье, изложенное убеждение окажется заблуждением.

Народ, питающийся блюдами быстрого приготовления

Патологическая приверженность к пище быстрого приготовления – одна из самых заметных особенностей необузданного стимулирования потребительского интереса в последние 20 лет. Его следствием стало увеличение размеров и массы тела среднего американца. Куда бы вы ни пошли в США, вас повсюду поощряют к сверхбольшим порциям – еды, кофе, жареной картофельной стружки, безалкогольных напитков и т. д. Какое-то время особой популярностью пользовались пончики «Krispy Kreme», которые никогда не покупали в количестве меньше полудюжины.

Кинофильм «Super Size Me» («Я очень толстый») раскрывает степень патологической зависимости американцев от сахара, бургеров и пищи с высоким содержанием холестерина. С медицинской точки зрения, каждый третий взрослый американец страдает ожирением (этот диагноз ставится тому, у кого жир составляет более 30 % массы тела). У каждого четвертого американского ребенка – избыточный вес, а у каждого седьмого – ожирение. За последние 20 лет этот показатель вырос вдвое.

Расширение сетей ресторанов быстрого обслуживания, благодушное отношение к людям с избыточным весом, сокращение занятий спортом, потесненных компьютерными играми и чрезмерным увлечением автомобилями, – все это благоприятствовало распространению эпидемии избыточного веса.

Малоизвестным, но важным фактором, способствующим усугублению этой проблемы в США, является вмешательство федерального правительства: именно оно поощряет фермеров выращивать кукурузу – главную кормовую культуру для скота, для того чтобы производить дешевое продовольствие, также активно субсидируемое правительством. Поскольку корм для скота стал в результате этой продолжающейся уже 30 лет политики дешевым, цены на мясо за тот же период снизились на 30 %, что спровоцировало его безудержное потребление.

Кукуруза применяется также в производстве фруктозного сиропа, который широко используется в безалкогольных напитках, являющихся главным источником «пустых калорий» в рационе американцев. Это стало орудием деформации человеческой фигуры: кукурузный сироп как дешевый заменитель сахара с высоким содержанием фруктозы стал не только мощным источником избыточных калорий, но и причиной потенциально опасного химического эффекта.

Хотя потребление других углеводов (в том числе сахаров) со временем также может привести к ожирению, кукурузный сироп с высоким содержанием фруктозы вызывает это негативное последствие быстрее. Кукурузная фруктоза превращается в жир легче, чем любой другой углевод, и подавляет механизм, управляющий аппетитом.

Грег Кристер, автор недавно вышедшей в свет книги «Fat Land – How Americans Became the Fattest People in the World» («Жирная страна – как американцы стали самым жирным народом в мире»), рассказывает о том, как калории оказались дешевыми. Деньги, которые ранее тратили на сырье для изготовления продуктов питания, теперь расходуют на маркетинг, что приводит к постоянному росту потребления.

В 1970 г. каждый американец ежегодно потреблял около полуфунта (0,20 кг) кукурузного сиропа с высоким содержанием фруктозы. К 1997 г. данный показатель возрос до 62 фунтов (28 кг) в расчете на человека в год. Это означает, что каждый американец потреблял дополнительно 228 калорий в день, причем, несомненно, с тех пор эти показатели увеличились. Таким образом, за 37 лет частота ожирения среди граждан США удвоилась. И большую часть ответственности за это следует возложить на правительство, которое с самыми лучшими намерениями субсидирует фермеров для того, чтобы они производили все больше кукурузы.

 

Китай – страна, имеющая самое большое население в мире. Кроме того, в последнее десятилетие его экономика развивалась быстрее экономики любой другой страны. Причем она продолжает ежегодно демонстрировать темпы роста, измеряемые почти двузначными показателями процентов ВВП. Сегодня эксперты единодушно оценивают среднегодовые темпы роста китайской экономики в 8–9 %. Это означает, что к 2020 г. она достигнет размеров нынешней американской экономики. Приносим извинения за то, что может показаться сухими статистическими данными, но они важны. Пожалуйста, присмотритесь к этим цифрам, ибо они свидетельствуют об изменении мира, в котором мы живем.

В течение последних 20 лет торговля Китая росла по экспоненте. С 1993 по 2002 г. темпы роста экспорта китайских товаров составляли 17,3 % в год. В конце 2004 г. внешняя торговля Китая впервые превысила 1 трлн дол. Крупнейшими торговыми партнерами Китая являются Европейский союз и Япония, за которыми следуют США. Рост китайского экспорта продолжается феноменальными темпами, к 2010 г. Китай намеревается потеснить США и стать крупнейшим экспортером в мире. Уже занимая четвертое после США, Германии и Японии место среди крупнейших экспортеров, Китай стоит на шестом месте среди крупнейших импортеров, собираясь вскоре обойти Японию, Великобританию и Францию.

Китайская экономика очень сильно зависит от торговли. Хотя Китай значительно снизил барьеры для торговли с другими странами и продолжает эту политику, он все еще сохраняет эффективные невалютные барьеры, мешающие импорту и способствующие поддержанию положительного торгового баланса, особенно в торговле с США. Но – и это большое «но» – Китай по-прежнему игнорирует пиратское производство (а пиратство – существенное препятствие для торговли со странами вроде США, экспортирующими товары с высоким интеллектуальным содержанием) и проводит политику дешевого юаня, заниженный курс которого энергично защищает. Пустая болтовня китайских руководителей о закупках больших объемов американских сельскохозяйственных продуктов и о проведении масштабных рейдов на предприятиях, производящих контрафактные товары, маскирует всесторонние усилия, направленные на то, чтобы игнорировать менее позитивные аспекты правил ВТО, по которым, казалось бы, должен играть Китай. Одним из главных элементов пренебрежения Китая к нормам соглашений о свободной торговле является эффективное субсидирование отраслей китайской промышленности, которым без такой поддержки было бы трудно противостоять иностранной конкуренции.

Это согласуется с представлениями авторов: Китай решает задачу, заключающуюся в том, чтобы заменить США в роли господствующей силы в Азии и в качестве мировой сверхдержавы.

 

Уникальное преимущество

Бесспорно, Китай успешно идет к тому, чтобы стать крупнейшей экономикой мира.

Реальность заключается в том, что население США – всего лишь 300 млн человек, т. е. едва-едва составляет 5 % населения мира. Сравните эту численность с 5 млрд людей, живущих в развивающихся странах, другими словами, с более чем 80 % населения мира. Население одного только Китая составляет примерно четвертую часть этого количества и равно 1,3 млрд.

Причины, в силу которых Китай с ошеломляющей скоростью нагонит Запад, в основном следующие:

• Китай обладает безграничными ресурсами удивительно дешевой рабочей силы.

• Китай способен дешево приобретать технологии, и в последнее время этот процесс существенно ускорился благодоря усилению глобализации и пришествию Интеренета.

Интернет подобно печатному станку, изобретенному Иоганном Гуттенбергом в XV в., предоставляет среду для стремительного продвижения идей и позволяет технологическим процессам, знаниям и товарам пересекать океаны и континенты. Если в прошлом распространение передовой технологии по миру, скажем из Великобритании, занимало десятилетия, то сегодня временные параметры этого процесса уменьшились многократно.

Показательный пример такого сокращения догоняющего цикла – Южная Корея. После войны начала 50‑х годов XX в. страна была одной из беднейших в мире. Сегодня ее практически можно причислить к самым богатым государствам.

Следует вспомнить о том, что в XVII в. экономика Китая была крупнейшей в мире и лишь за последние столетия, вследствие бездарного управления, гражданских войн и иноземных вторжений, Китай впал в относительную бедность. Впрочем, с 1978 г., когда Дэн Сяопин начал «четыре модернизации», экономика страны растет темпами более быстрыми, чем когда-либо развивалась какая-либо другая экономика. Интересно отметить, что лишь в 1993 г. доля Китая в мировой торговле достигла уровня 1939 г. Иначе говоря, Китай уже занимал эти позиции, но на этот раз он не совершит фальстарта.

Любой человек, оказавшийся сегодня в Шанхае или Пекине, не может не поразиться громадным сверкающим небоскребам, украшающим эти огромные модернизированные города. Стремительное восхождение Китая практически к господству в производстве некоторых товаров массового потребления служит доказательством того, что у него есть возможности превратиться в одного из ведущих игроков почти на любой площадке, куда он заходит.

В жизни нового Китая появился анекдотичный момент: впервые за столетие недвижимость становится активом, которым должны обладать зажиточные китайцы, а их количество растет. Новым зданиям в Пекине и Шанхае, крупнейших городах Китая, дают величественные названия. Журнал «The Economist» опубликовал статью о «Шато Регалия». В рекламной брошюре этот комплекс описывают как «феерию для аристократии» – тем самым о китайском коммунизме сказано все! В этом комплексе дома категории «Герцог», с пятью спальнями и плавательным бассейном, стоят 1,5 млн дол.! Громоздящиеся друг на друге и, честно говоря, убогие новые постройки в крупных городах сегодня стали настолько обыденными, что на такое «роскошное» жилье найти покупателей трудно.

«Четыре модернизации» Китая {29} . 1978 г. – начало современной эпохи в истории Срединного царства

После смерти Мао Цзедуна в 1976 г. позиции верховного лидера постепенно занял Дэн Сяопин, утвердившийся в этом качестве в 1978 г.

Дэн Сяопин начал экономические реформы, получившие название «четырех модернизаций», – в промышленности, сельском хозяйстве, науке и обороне. Позднее эти реформы характеризовались как «вторая революция», ибо привели к ослаблению ограничений, действовавших во многих сферах жизни китайского общества. Классовая борьба перестала быть целью, на которую направлялись все силы, как во времена Мао. Дэн стал осуществлять реформы волнами. Начало им положил третий пленум XI Всекитайского съезда КПК, состоявшийся в декабре 1978 г. Этот пленум считается поворотным моментом в политической истории современного Китая.

Суть реформ заключалась в демонтаже применявшихся при Мао методов коллективного ведения сельского хозяйства и поощрении частного предпринимательства.

Первая волна реформ началась в 1979 г. Руководство инициировало новые программы постепенно. Тот год был ознаменован также взаимным дипломатическим признанием КНР и США.

Китай занял прагматическую позицию и в поисках ресурсов и идей, которые можно было бы реализовать в стране, обратился к внешнему миру. Изменения, произошедшие в результате реформ, естественно, столкнулись с сопротивлением и вызвали трения, особенно с теми, кому предстояло утратить власть и влияние. Высшие партийные лидеры тщательно следили за реформаторскими программами и регулярно обсуждали их между собой.

Таким образом, политика, инициированная на авторитарном партийном уровне, была проверена на практике, оценена и затем проанализирована в ходе дискуссии, для того чтобы выяснить, требует ли она корректировок или ее следует отвергнуть. Новое открытие Китая внешнему миру принесло стране приток твердой валюты и ценный технический опыт с Запада.

Вторая волна началась в 1984 г. с реформирования городской промышленной и коммерческой экономики. Программа модернизации городов затронула и некоторые стороны аграрного сектора. Эти реформы значительно осложнили политическую ситуацию в стране.

Третья волна началась в 1986 г. в целях укрепления села, где дореформенные проблемы и институты были определены более четко, а их решение предшествовало распространению реформ на более разнообразные и политически сложные городские районы. По мере того как программа реформ встречала препятствия, партийным лидерам приходилось подчеркивать необходимость распространения реформ на политические структуры, чтобы обеспечить большую поддержку программы модернизации этими структурами.

Реформы продолжаются и сегодня, по мере того как вступивший в ВТО Китай стремится к снижению своих таможенных барьеров и ослаблению своей протекционистской политики. Но, конечно же, национальный эгоизм берет верх, и страна предпочитает игнорировать правила, которые не совсем благоприятны для ее экономики!

 

Китайская экономика по-прежнему стремительно развивается

Темпы роста ВВП Китая за последние 20 с лишним лет составляют в среднем около 10 % в год. С 1995 по 2002 г. этот рост дал 25 % увеличения мирового ВВП, измеренного по паритету покупательной способности. На долю США осталось 21 % мирового ВВП. Некоторые аналитики считают, что показатели роста ВВП Китая даже занижены. Здесь обнаруживается весьма трогательная симметрия: китайская экономика растет за счет экспорта товаров в США, а американская – за счет китайских «сбережений», т. е. клочков бумаги, получаемых китайцами из США в обмен на свои товары, которые идут на финансирование расходов США.

Проблемы торговли с Китаем, безусловно, актуальны, так как США – крупнейший импортер китайских товаров. В 2004 г. дефицит торгового баланса США с Китаем достиг 162 млрд дол. и составил более четверти общей суммы дефицита внешней торговли США. Так что в контексте геополитики это вовсе не пустяковая сумма. Но сказанное не означает, что Китай не импортирует товары. В действительности все наоборот. Спрос Китая на иностранные товары растет (особенно на японские, спрос на которые в 2004 г. достиг новой рекордной величины – 74 млрд дол.), как растет и спрос на товары массового потребления. Таким образом, несмотря на впечатляющее превышение стоимости экспорта в США над импортом из этой страны, Китай порой имеет чистый дефицит баланса внешней торговли. У Китая уже возник дефицит торговли с некоторыми соседями из Юго-Восточной Азии, например с Малайзией, Таиландом и Индонезией. Впрочем, в 2004 г. при экспорте, равном 593,4 млрд дол., Китай имел чистый положительный баланс внешней торговли в размере 32 млрд дол.

В долгосрочной перспективе темпы роста китайской экономики не обнаруживают признаков замедления. Сегодня нет единодушного мнения относительно того, реально ли поддержание высокого, в пределах до 10 %, показателя темпов роста экономики. Разумеется, китайская экономика в краткосрочной перспективе может испытывать «перегрев», и, по-видимому, в Китае наблюдается чрезмерное инвестирование. Инвестиционные ресурсы все еще устремляются в эту страну, у инвесторов есть элемент «китайской мании». Замедление темпов роста американской экономики, а на самом деле ожидаемый нами неизбежный спад, окажет влияние на развитие Китая в ближайшие годы. Но этот спад деловой активности, в отличие от спада в США, будет непродолжительным. Стремление китайской экономики стать крупнейшей, а по существу, господствующей в мире политической силой ныне вполне окрепло, и успех Китая в осуществлении этих планов вполне вероятен.

 

Мастерская мира

Основные страны Юго-Восточной Азии утратили свои конкурентные преимущества около 10 лет назад. Таким образом, 90‑е годы XX в. стали переходным десятилетием, в течение которого центр мирового промышленного производства переместился из Юго-Восточной Азии (Малайзии, Сингапура и Филиппин) в южные провинции Китая, изобилующие дешевой землей и рабочей силой. На протяжении этого десятилетия объемы и сложность товаров, производимых в Китае, росли феноменальными темпами и достигли такого уровня, что Китай стал самым привлекательным местом мирового производства большинства потребительских товаров.

Сегодня доля Китая в мировом производстве некоторых товаров такова:

• видеокамер – более 50 %;

• кондиционеров – 30 %;

• телевизоров – 30 %;

• стиральных машин – 25 %;

• холодильников – 20 %.

Итак, является ли этот беспрецедентный сдвиг экономической мощи из одной части мира в другую благом?

Несомненно, что в главном выигрыше – покупатели. США – крупнейший потребитель таких товаров. Америка извлекает выгоды из конкурентного ценообразования, которое делает возможными крайне низкие затраты индустриальной базы Китая. Все, от рождественских украшений до одежды, кажется настолько ошеломляюще дешевым, что американские потребители просто не могут не набить свои тележки для покупок китайскими товарами.

Данные Министерства труда США показывают, что американцы платят за китайские товары существенно меньше, нежели всего несколько лет назад. Например, после 1998 г. цена телевизоров снижалась в среднем на 9 % в год, на спортивное оборудование – на 3 %, на инструменты – на 1 %. Импорт из Китая товаров этих категорий вырос более чем на 13 %.

Пока все это кажется хорошими новостями для потребителей: чем ниже цены, тем значительнее накопления. К сожалению, большинство американцев лишь сейчас начали понимать, что они способствуют постепенной ликвидации американских производственных мощностей и увеличивают вероятность безработицы. Огромные ресурсы дешевой рабочей силы в Китае – главная причина успехов этой страны. Заработки китайцев составляют малую долю заработков американцев. Фабричный рабочий в Китае в среднем получает около 40 центов США в час.

В таблице 2.1 приведены примерные почасовые заработки промышленных рабочих в некоторых промышленно развитых странах. Как можно увидеть, заработки китайцев в несколько раз меньше заработков конкурирующих с ними рабочих из развитых стран. На таких условиях соперничать с китайцами просто невозможно.

В настоящее время Китай занимает на мировом рынке нишу, ограниченную преимущественно товарами домашнего, бытового пользования, но чем обернется для развитых стран прорыв Китая в высокотехнологичные сектора? А ведь это уже происходит с такими компаниями, как Huawei (производителем телекоммуникационного оборудования) и Lenovo (производителем персональных компьютеров). Кроме того, китайское правительство продолжает продвигать и поощрять высокотехнологичные отрасли промышленности и инвестирует крупные средства в научные исследования. Даже труд квалифицированных рабочих в Китае дешев: инженеры, специалисты по информационным технологиям, обходятся иностранным компаниям примерно в 15 тыс. дол. в год. И это считается хорошей заработной платой по сравнению со средней годовой заработной платой, равной в Китае примерно 1 тыс. дол.

Подавляющие преимущества в издержках производства и рабочей силе, которыми обладает Китай, представляют угрозу не только для западных экономик и более развитых азиатских стран. Эти преимущества оказывают давление и на такие страны, как Мексика, которая в прошлом была фаворитом американских прямых инвесторов. В Мексике средняя заработная плата промышленного рабочего равна примерно 1,5 дол. в час по сравнению с 0,4 дол. в час в Китае. Иными словами, низкая стоимость преимущественно неквалифицированной рабочей силы в Мексике в несколько раз превышает стоимость такой же рабочей силы в Китае.

Неудивительно, что роль Мексики как развивающейся страны-производителя промышленной продукции снижается. Сектор мексиканских так называемых сборочных предприятий, дающий треть экспортных поступлений страны, сокращается. Эти предприятия считались низкозатратными сборочными цехами американских производителей, но китайские заводы подрывают их деятельность, несмотря на то, что расходы на доставку товаров в США из Китая выше, чем из Мексики. Для того чтобы противодействовать этой тенденции, Мексика начала старую игру в протекционизм и ради защиты собственной промышленности установила антидемпинговые таможенные пошлины на ввоз китайских электронных товаров. Это вопиющий, но не уникальный пример действий развивающейся страны, которая пытается защитить свои неконкурентоспособные отрасли промышленности, хотя должна была бы идти в авангарде либерализации мировой торговли. Среди других переживающих свертывание секторов мексиканской экономики – обувная и швейная промышленность, производство запасных частей для автомобилей и шин. В некоторых случаях ликвидируются целые отрасли, а оборудование закрывшихся предприятий переправляют в Китай, что сопровождается массовой безработицей. Так что влияние Китая не ограничивается опустошением промышленности развитых стран. Это влияние уничтожает целые казавшиеся ранее многообещающими сектора промышленности других развивающихся стран.

Справедливо также и то, что Китай манипулирует стоимостной цепочкой в промышленном производстве. Примеры этого весьма очевидны. Так, в июне 2003 г. International Finance Corporation (IFC), инвестиционное частное подразделение Всемирного банка, объявило о том, что к 2005 г. стоимость производства электроники в Китае должна достичь 80 млрд дол. и превзойти аналогичный западноевропейский показатель, который, по прогнозам, составит лишь 73 млрд дол.

Для Китая продвижение к производству более сложной информационно-технологической продукции – логичный этап развития. В перспективе это приведет к увеличению доли страны на рынке некоторых наиболее высокотехнологичных и прибыльных информационно-технологических товаров. Западные гиганты высоких технологий способствуют этому сдвигу, создавая в Китае новые рабочие места, все чаще рассматривая его как исследовательскую лабораторию. Например, Motorola инвестировала в Китай более 3 млрд дол. В числе объектов инвестирования – 19 научно-исследовательских и опытно-конструкторских центров и 1600 инженеров, специализирующихся на таких исследованиях и разработках (из 12 тыс. работающих). Многие из этих рабочих мест потенциально должны были достаться американцам, но оказались в странах Дальнего Востока.

Впрочем, у этой тенденции есть и другая сторона: по мере того как Китай продвигается к производству товаров с высокой добавленной стоимостью, ему требуются все большие объемы технологического оборудования. По существу, Китай использует свое господствующее положение во многих отраслях, производящих дешевую продукцию, для того, чтобы оплачивать обновление отраслей, производящих более дорогостоящие товары. Средства производства таких товаров поступают в основном из стран Запада и Японии. Со временем Китай станет закупать все больше капитального высокотехнологичного оборудования для предприятий и исследовательских лабораторий, что должно снизить дефицит его торговли, скажем, с США.

За этим эффектом высоких технологий скрывается гораздо более важный момент уникальной конкуренции в мировом промышленном производстве, которая развернется в обозримом будущем. Другие развивающиеся страны не способны выдержать конкуренцию. Страны Запада и Япония – тоже, даже если, как можно ожидать, произойдет некоторая корректировка курса доллара по отношению к юаню. Китай же сохранит свою конкурентоспособность на таком уровне, что тенденция к перемещению туда производственных мощностей из развитых стран продолжится. Это приведет к длительному проблемному периоду для промышленности богатых стран, в течение которого их рабочая сила будет адаптироваться к новым требованиям со стороны западных работодателей. Особенно тяжелый удар обрушится (ныне и в будущем) на промышленное производство Японии, Германии и Европейского союза. Пострадают даже бедные страны вроде Мексики, ибо ни одна страна не в состоянии конкурировать с Китаем в производственной сфере.

В помощь притязаниям Китая на господство на мировом рынке промышленных товаров в конце 2001 г., после 15‑летних переговоров, страну приняли в ВТО, что стало очень важной вехой в развитии мировой промышленности. Это событие ускорит индустриализацию Китая и необратимо изменит ландшафт мирового бизнеса. Для Запада оно предвещает затяжную дефляцию, вызванную избыточным предложением товаров, и гибель промышленности.

Китай утверждает, что «добросовестно» соблюдает обязательства, данные ВТО, и что только США настаивают на противоположном. Управление торгового представителя США (US Trade Representative Office) критикует тактику Китая, обвиняя его в том, что тот «отвлекает внимание от неадекватной реализации необходимых системных изменений, чтобы временно увеличивать импорт из громко протестующих стран – торговых партнеров, в частности США».

По паритету покупательной способности (ППС – соотношение между двумя или более валютами по их покупательной способности, рассчитанной по определенному набору товаров и услуг) экономика Китая занимает уже второе место в мире. Она уступает только США, а за ней следуют экономики Японии и Индии. Хотя, согласно данным Всемирного банка за 2003 г., в номинальном долларовом исчислении ВВП Китая составлял всего лишь 1,4 трлн дол. (по сравнению с 10,9 трлн дол. ВВП США), результаты расчетов по ППС позволяют сравнить реальные показатели уровней жизни. Иными словами, Китай не такой уж бедный и не такой уж отсталый, как это представляют обычно приводимые нескорректированные цифры! По мере того как преуспевающие китайцы богатеют, они будут все более определять развитие экономики страны, снижая ее зависимость от торговли. В то же время огромные ресурсы дешевой рабочей силы (700–800 млн человек) из сельских районов устремятся в крупные города, на рабочие места в промышленности, где заработки больше, чем в деревне.

Батарейки в Китае делают женщины-батарейки

Познакомьтесь с историей замечательных приключений Эла и Джима в Китае…

Для того чтобы лично оценить Китай как машину глобального производства, авторы этой книги решили внимательнее присмотреться к китайским предприятиям и договорились о посещении пары китайских заводов. Вот наш рассказ о визите на завод, находящийся в Шенцзене, на самой границе с Гонконгом, в провинции Гуандун.

Завод принадлежал компании GP Batteries, крупнейшему в Китае производителю и поставщику батареек, носящих самые известные в мире бренды. Всего у GP Batteries в Китае примерно 20 предприятий по производству батареек, где работают около 10 тыс. человек.

Та фабрика по производству батареек, которую однажды серым утром посетили мы (а в той местности зачастую серо из-за загрязнения воздуха), ежедневно производит около 300 тыс. аккумуляторных батареек всех размеров и типов.

Фабрика (вполне передовая по китайским стандартам) совершенно не соответствовала нашим представлениям о том, каким должно быть предприятие по производству батареек. Начнем с того, что главным ресурсом, расходуемым на этом предприятии в простом и монотонном производственном процессе, очевидно, был не капитал, а труд. Вероятно, это не должно было бы нас удивить, ведь главное относительное преимущество Китая – огромное предложение рабочей силы. Тем не менее зрелище длинных шеренг женщин (99 % работавших, по-видимому, не достигали 30 лет), собирающих батарейки преимущественно вручную, вызвало шок. В заводском здании было несколько этажей, и на каждом из них, судя по всему, происходило одно и то же.

Для читателей, незнакомых с тонкостями производства батареек, даем очень приблизительное и щадяще краткое описание процесса.

Батарейки, по крайней мере перезаряжаемые, – устройства простые. По существу, это стальные трубки, запаянные с одного конца и начиненные бумажными шариками, которые проводят электричество. Перед тем как запаять трубку с другого конца, ее медленно заполняют щелочным раствором, а затем ставят на стойку, подключенную к устройству, которое и заряжает батарейку. Казалось бы, все проще простого, но не пытайтесь сделать батарейку дома! Это занятие на первый взгляд не особенно опасно. Но щелочной раствор очень едкий, так что предположительно он может оказать негативное воздействие на здоровье, что со временем проявится. Причина, по которой не следует пытаться развертывать надомное производство батареек, разумеется, проста: даже с учетом розничной наценки, налогов и расходов на доставку никто на Западе не в состоянии конкурировать с китайскими производителями батареек. Более того, в самом Китае между производителями батареек идет ожесточенное соперничество.

Каждая партия батареек заказана маркетинговым отделом компании, и в зависимости от требований клиентов батарейки могут существенно различаться размерами и типами.

Одни батарейки производят под брендом самой GP Batteries для розничной продажи, другие универсальны и упакованы пачками в целлофан (они идут в приборы вроде беспроводных телефонов, игрушки с дистанционным управлением и портативные проигрыватели компакт-дисков). Компания полагается на гибкость, с которой ее рабочие перенастраиваются при производстве каждой партии батареек. Оборудование применяют только в ходе процессов, общих для производства батареек любых типов, но даже оно кажется абсолютно устаревшим или во всяком случае технологически отсталым. Впрочем, справедливости ради заметим, что GP Batteries уведомила нас о том, что предприятие, которое мы намереваемся посетить, отнюдь не передовое в технологическом плане.

На фабрике около 1500 работников. Почти все – молодые женщины, переехавшие из других провинций, многие – с пораженных нищетой северных территорий. Они работают пять дней в неделю, а если необходима сверхурочная работа, то шесть или семь дней. Производство осуществляется круглосуточно, в три смены по 8 часов каждая. Рабочих обеспечивают жильем и трехразовым питанием (разумеется, на рабочем месте). Это позволяет им сберегать почти весь заработок (подоходный налог на такие низкие заработки очень мал). Заработок начинающего работника – около 500 юаней (60 дол.) в месяц, т. е. примерно 38 центов в час. У более опытных работников заработная плата достигает 1000 юаней в месяц. Каждый имеет право на отпуск продолжительностью три недели. Обычно две недели отпуска берут на китайский Новый год, когда большинство работников разъезжаются на родину повидаться с семьями.

Как правило, работницы остаются на фабрике несколько лет, чтобы накопить денег. И это в буквальном смысле означает то, что все это время они физически постоянно находятся на фабрике, так как общежитие расположено рядом. Как только работница накапливает намеченную сумму, она обычно возвращается в родной город, селится там и выходит замуж – если ей не повезло встретить м-ра «Что надо» на фабрике. Конечно, искры любви вспыхивают не слишком часто, ибо мужчин на производстве задействовано мало.

Очаровательная сопровождающая поведала нам (помимо того, что работа на фабрике «скучна и утомительна»), что другие фабрики по производству батареек – конкуренты этой – отличаются еще большими затратами труда, чем данное предприятие. Компания GP решила акцентировать внимание на девятивольтовых батарейках, в производстве которых она смогла бы занять господствующее положение.

Для сфер, где конкурируют китайские производители, характерна острая борьба. Обычно это отрасли с не очень сложной технологией и высокой долей трудозатрат в производственном процессе. Кроме того, в таких отраслях не слишком уважают права интеллектуальной собственности. Это означает, что как только «м-р Вонг» развертывает на своем заводе производство приборов ABC, «м-р Ли» на соседней фабрике начинает делать то же самое. В итоге прибыль для обоих сокращается до минимума. Эту закономерность демонстрирует и компания GP, которая получает 3–4 % прибыли на капитал, что свидетельствует об ожесточенности конкуренции среди китайских производителей. Словом, дорогие читатели, если кому-то из вас надо что-то произвести, помните о том, что в Китае есть тысячи предприятий, готовых делать что угодно. По существу, их бизнес – только производство и продукт; сырьем и идеями их снабжают со стороны.

Спустя несколько недель Эл отправился на другой китайский завод, принадлежащий компании Fook Tin Group Holding, которая производит электронные приборы и специализируется на изготовлении электронных весов для ванных и кухонь. Хотя предприятия компании находятся на территории Китая в Цзюлуне, ее штаб-квартира расположена в Гонконге.

В 2003 г. Fook Tin удостоилась нескольких гонконгских премий, в том числе Productivity Grand Award, Environmental Performance Grand Award и Quality Certificate Grand Award. Компания получила также статус ISO 9001 и ISO 14 001 (это признанные во всем мире стандарты качества и экологического менеджмента соответственно). Эти награды свидетельствуют: избыток дешевой рабочей силы в Китае вовсе не означает, что качество китайской продукции не соответствует стандартам. Более того, компания Fook Tin стремится применять самые современные экологические стандарты там, где это возможно, перерабатывает отходы, оптимизирует потребление энергии и снижает объемы химических выбросов. Благодаря высокой автоматизации производства компания использует на заводе площадью около 55 тыс. кв. м (500 тыс. кв. футов) труд всего 150 рабочих. Предприятия компании в значительной степени вертикально интегрированы, т. е. на них выпускаемая продукция конструируется, производятся почти все ее компоненты из сырья (термопластика, стального проката, картона и т. д.) и полуфабрикатов, она собирается, тестируется и упаковывается для последующей контейнерной транспортировки. На заводах компании производят даже литые знаки для своих товаров.

Учитывая, что в районе довольно неустойчивое энергоснабжение, компания установила собственный электрогенератор, который обеспечивает непрерывную работу всего предприятия.

Возможно, что, когда вы в следующий раз увидите штамп «Сделано в Китае» на каком-нибудь из купленных вами товаров (а это случится, несомненно, очень скоро), то сможете лучше оценить усилия 1,3 млрд рабочих, которые где-то за кулисами производят товары для всего мира!

Следующим шагом «корпорации Китай» станет, разумеется, переход от трудоемкого производства к обладанию интеллектуальными качествами, связанными с некоторыми из производимых китайцами товаров. Китайцы стремятся стать собственниками брендов и заполучить часть той жирной прибыли, которую имеют посредники, доставляющие на западные рынки китайские товары.

По сути дела, компания Fook Tin уже на пути к достижению этих целей. Например, она впервые в мире сконструировала весы для ванных комнат, измеряющие количество жира в теле человека (это измерение выполняется следующим образом: через тело пропускают слабый электрический ток, замеряют сопротивление тела электродами, выведенными на верхнюю поверхность весов), и начала производство таких весов. Кроме того, Fook Tin первой в мире стала производить стеклянные весы для ванных. Компания уже владеет несколькими ведущими брендами весов в Европе (Terralion во Франции и Hanson в Великобритании) и под другими брендами продает свою продукцию 500 партнерам из 80 стран.

 

Китай и валютные дебаты

Китай подвергается все более сильному давлению, особенно со стороны США, которые требуют ревальвировать китайскую валюту, юань, по отношению к американскому доллару. Реакция Китая на этот прессинг такова: стоимость юаня – «внутреннее дело» Китая, и ни одна страна не имеет права вмешиваться в наши внутренние дела. Официальная позиция Китая по вопросу стоимости юаня сводится к тому, что курс юаня не будет свободным еще неопределенно долгое время. Никаких официальных сроков на этот счет не существует. Китай сохраняет жесткий контроль над стоимостью юаня, позволяя обменивать его на внешнем рынке только на товары и услуги. Обмен юаня для финансовых инвестиций и инвестиций в недвижимость за рубежом в общем не допускается. В итоге Китай более десятилетия смог удерживать фиксированный курс юаня по отношению к доллару США на уровне 8,28 юаня за доллар без существенных отклонений от этой величины.

Но 21 июля 2005 г. Китай объявил о том, что отказывается от фиксированного курса 8,28 юаня за доллар, который поддерживал в течение 11 лет, и принимает более гибкий курс, привязанный к корзине валют. Обменный курс юаня по отношению к доллару изменился и составил 8,11 юаня за доллар, т. е. повысился на 2,1 %.

Стало ли это капитуляцией Китая перед внешним давлением? Ни в коей мере. Этот шаг был не более чем показным жестом, рассчитанным на умиротворение американских политиков. Многие в США и Европе по-прежнему считают юань очень недооцененной валютой. Заниженный курс юаня привел к тому, что многие называют «несправедливым» торговым преимуществом Китая, потому что «слабость» юаня делает китайские товары, соответственно, дешевыми на экспортных рынках.

Любые дальнейшие изменения курса юаня в ближайшей перспективе будут, по всей вероятности, незначительными. Политика китайского правительства способствует продолжению стремительного роста экспорта, как следствие – быстрому и устойчивому увеличению ВВП и наращиванию запасов иностранной валюты, которые к середине 2005 г. превысили 700 млрд дол. Китай, со свойственным ему меркантилистским подходом к экономике, рассматривает рост своих валютных резервов как признак возмужания. Действительно, утверждение, что видимая слабость юаня проявляется лишь по отношению к доллару, в известном смысле справедливо. Китай имеет изрядный дефицит в торговле с другими азиатскими странами, прежде всего с Японией и Кореей. Из этих стран Китай в больших объемах импортирует капитальное оборудование.

Поскольку внешняя торговля составляет лишь около 10 % ВВП США, а на долю Китая приходится всего 1/10 объема американской внешней торговли, для того, чтобы ревальвация юаня оказала какое-то воздействие на дефицит текущего счета США, она должна быть очень существенной. Едва ли подобная ревальвация произойдет в ближайшее время, но даже если это и случится, то окажет, в лучшем случае, паллиативное влияние на хронический дисбаланс внешней торговли США. Дефицит, достигающий 2 млрд дол. в день, эквивалентен примерно 6 % совокупного годового объема производства экономики США и представляет нечто большее, чем неадекватный уровень валютного курса. Предпринятые в середине 2005 г. меры по ревальвации юаня слишком незначительны и не окажут существенного воздействия на величину торгового дисбаланса между США и Китаем.

За счет показного жеста Китай выиграл время. В конце концов, в его интересах сделать юань чуть более дорогим для того, чтобы замедлить темпы роста своей перегретой экономики. Это удобно и по политическим мотивам, ибо смягчает давление со стороны США.

 

Истоки Европейского союза

Прежде чем заняться сутью проблем Европы, т. е. выяснением того, почему жесткость единой валюты вызывает и будет вызывать для нее серьезные трудности, следует дать краткое описание причин и особенностей развития Европейского союза и того, как возникла единая валюта.

Европейский союз вырос из Европейского сообщества угля и стали, созданного в 1952 г. Францией, Германией, Бельгией, Италией, Люксембургом и Нидерландами. Эта организация была задумана ради снижения таможенных тарифов на уголь и стальные изделия, а также в целях достижения более тесной интеграции прежде враждовавших сторон. В 1957 г. Европейское объединение угля и стали трансформировалось в Европейское экономическое сообщество (ЕЭС), которое поистине стало зоной свободной торговли и предоставило уступки промышленникам и производителям сельскохозяйственной продукции.

В ЕЭС, впоследствии переименованный в Европейский союз, в 1973 г. вступили Великобритания, Дания и Ирландия, а в 1981 г. – Греция. Португалия и Испания стали членами Евросоюза в 1986 г., Австрия, Финляндия и Швеция – в 1995 г. В мае 2004 г. Евросоюз расширился за счет еще 10 стран, преимущественно восточноевропейских: Польши, Чехии, Словакии, Венгрии, Словении, Мальты, Латвии, Литвы, Эстонии и Кипра. Возможно, в 2007 г. его членами станут Болгария, Румыния и Хорватия. С просьбой о приеме в Европейский союз обратилась Турция, но дата ее вступления пока не определена.

В 1987 г. Акт о единой Европе (Single European Act) заставил Европейский союз пойти на большую гармонизацию условий не только торговли, но и передвижения рабочей силы, услуг и капитала. Таким образом, ЕС предполагает свободную торговлю товарами и услугами между его членами, общий таможенный тариф и систему квотирования в торговле с остальным миром.

Евросоюзом управляет Европейская комиссия, устанавливающая принципы политики и выдвигающая политические инициативы. Ее предложения ставят перед Европарламентом, который в случае необходимости вносит в них поправки и передает в совет министров на ратификацию. Именно совет министров принимает основные решения в Европейском союзе. В его состав входят по одному представителю от каждой страны-члена союза, избираемому в зависимости от типа решения, которое предстоит принять. Например, если решение касается финансовых вопросов, представителем государства обычно является министр финансов или равная ему фигура. Для Европейской комиссии представительство стран зависит от численности их населения: у каждой крупной страны два представителя, у небольшой – один.

Евро (единая валюта, ныне являющаяся причиной немалой напряженности в Европейском союзе) возник из Европейской валютной единицы (ЭКЮ). Некоторые члены союза использовали ЭКЮ как своего рода средство международных расчетов до введения в 1999 г. евро в ранней форме, не предназначавшейся для розничных операций. Курс ЭКЮ являлся средневзвешенным показателем нескольких европейских валют, в том числе немецкой марки и французского франка. Хотя в теневой форме евро был введен в 1999 г., но лишь в июле 2002 г. стал валютой, используемой во всех операциях в 12 государствах-членах Европейского союза: Австрии, Бельгии, Германии, Греции, Ирландии, Испании, Италии, Люксембурге, Нидерландах, Португалии, Финляндии и Франции.

Поначалу обменный курс евро по отношению к доллару был равен 1,18:1, но с тех пор он существенно колебался. В 2000 г. упал до минимальной величины – около 83 центов к доллару, но впоследствии, по мере постепенного обесценивания доллара, превысил изначальный уровень, и теперь евро превращается в альтернативную резервную валюту. Этот рост курса евро обусловлен скорее структурной слабостью американского доллара, нежели внутренней силой зоны евро. На самом деле, чем сильнее евро, тем с большими трудностями сталкиваются экономики зоны евро при попытках найти выход из стагнации посредством экспорта.

Старт евро в ноябре 1998 г. сопровождался заключением так называемого Пакта стабильности, установившего штрафы для всех членов зоны евро, чей бюджетный дефицит превышает 3 % в год. Эти уровни были зафиксированы в Маастрихтском договоре, который составил основу единой валюты и был задуман для того, чтобы привести государства зоны евро в соответствие с едиными правилами.

К 2003 г. вся зона евро нарушила трехпроцентный предел, превратив пакт в фарс. У Франции и Германии дефициты намного превышают данный показатель. Неспособность этих стран соблюдать нормы, которые ими же и были, в сущности, продиктованы, отражает глубинные проблемы французской и немецкой экономики, которые и являются причинами стремительного роста дефицита в периоды спада.

Несмотря на попытки проведения структурных реформ (например, пенсионной реформы во Франции и времени начала работы в Германии), экономики Германии и Франции остаются устаревшими и непригодными для жестких финансовых ограничений, предусмотренных Пактом стабильности. В результате рост экономики еврозоны в 2004 г. составил всего 2 %. Прогноз на 2005 г. таков же: застой в экономике Германии, Франции и Италии снижает выраженный в процентах средний показатель роста экономики зоны евро.

Появление 10 новых государств-членов в мае 2004 г. сделало принятие решений на основе консенсуса еще более трудным и маловероятным. Новые члены «клуба» принесли с собой изрядный багаж. Особенно это касается Польши, крупнейшей среди новичков по численности населения.

Считается, что сельское хозяйство Польши существенно отстает от стандартов, требуемых ЕС, а польское здравоохранение ниже всякой критики. Несколько лет назад все 10 новых членов начали переговоры о вступлении в Европейский союз в приподнятом настроении и с надеждой на то, что им уготовано экономическое чудо в его испанском или ирландском варианте. Это чудо должны были принести субсидии Евросоюза и доступ к его рынкам, которые позволили бы новым членам быстро и безболезненно повысить уровень жизни, остающийся гораздо ниже среднего для Европейского союза уровня. Но эти надежды были чрезмерно оптимистичны.

Крупные государства-члены Евросоюза, в частности Германия и Франция, более не демонстрируют предрасположенности к щедрости. Кроме того, все члены «клуба», за исключением Ирландии, ввели для граждан новых членов союза ограничения на въезд и работу. Попытки изменить способ голосования в Европейском союзе, где решения принимались бы не консенсусом, отложены. Вывод очевиден: расширьте состав маленького уютного клуба с 15 до 25 членов, особенно если доход на душу населения во вновь принятых странах в среднем составляет лишь четверть этого показателя в старых членах, – и непременно придете к трениям и замедлению принятия решений.

Члены зоны евро сталкиваются с множеством проблем, при этом самая существенная связана с полным принятием единой валюты в июне 2002 г. Она состоит в следующем: мощные оживления рынка облигаций, имевшие место в 2002 г. и в начале 2003 г., были ослаблены состоянием экономик двух основных стран зоны евро. Разумеется, темпы роста экономик новых членов ЕС намного превышают и будут превышать средние темпы роста экономики зоны евро. То же самое следует сказать и об относительных темпах роста других потенциальных членов, дожидающихся своей очереди на вступление в союз, в том числе Хорватии, Болгарии, Албании, Боснии, Македонии, Сербии и, конечно же, Турции. Но эти сравнительно быстрые темпы роста обусловлены скорее низким исходным уровнем экономического развития этих стран, нежели щедротами старых стран-членов. Действительно, исследовательская служба журнала «The Economist» вычислила, что даже если новые и потенциальные члены союза будут развиваться темпами, вдвое превышающими сложные темпы роста нынешних членов, им понадобится 50 лет на то, чтобы догнать более богатые страны. А Румынии на решение этой задачи понадобится 80 лет!

Крупные государства-члены Европейского союза, особенно Германия и Франция, более не склонны проявлять щедрость и передавать огромные суммы денег новым членам, как делали это в прошлом. Кроме того, попытки изменить систему голосования, при которой решения принимались бы не консенсусом, ни к чему не привели. Так внутри «клуба» стали формироваться «клубы» поменьше. Правилами пренебрегают, а раздражение по поводу того, кто и что получает из Евросоюза, нарастает. Исходная концепция «создания площадки, равной» для всех стран Европы, которая позволила бы добиться всеобщего процветания и положила бы конец вековым противоречиям, так долго ввергавшим континент в бедствия, оказалась теорией, трудно осуществимой на практике.

Между тем зона евро, т. е. государства, принявшие евро в качестве единой валюты, переживает серьезные неприятности, которые в разной степени распространяются и на другие европейские страны. Члены Европейского союза, не входящие в зону евро (самая значительная из них – Великобритания), сталкиваются со своими трудностями, но не ощущают ограничений, налагаемых «единой для всех» валютной политикой. Европейский центральный банк действительно называют «центральным банком любой нуждающейся страны», и это соответствует действительности. Проблемы стран-членов зоны евро разнообразны, но самая важная из них связана с полным принятием единой валюты в июне 2002 г., которое означало подчинение разных стран одинаковым правилам и ограничениям.

Франция и Германия страдают от того, что можно было бы назвать «японитом», – эти страны увязли в экономических моделях, приносивших пользу в другой экономической вселенной. Эти модели, определяемые в целом как социальный капитализм, привели обе страны к экономическому застою, огромным обязательствам по пенсиям, сложной демографической ситуации (см. раздел о старении населения) и к негибким рынкам рабочей силы, не говоря уже об огромной задолженности национальных правительств и многолетних проблемах дефицита. Словом, картина неприглядная, и легких способов исправления положения не существует, прежде всего потому, что евро принимает на себя груз последствий неизбежного дальнейшего обесценивания доллара США. Это создает крайне негативные условия для экономического развития зоны евро.

Европейская экономическая «модель» в сущности интервенционистская. Она приводит к большим социальным расходам, высоким ставкам заработной платы и в конечном счете к безработице.

В основе Европейского союза лежат странности управления. Порыв, направленный против «несправедливой конкуренции», на практике оказывается проявлением синдрома «нестандартной собаки»: всех более крупных собак необходимо подогнать под средние стандарты собачьего роста. В тех странах, где более низкие заработные платы, более низкие налоги и большая продолжительность рабочего дня, существует «несправедливость», и их следует вывести на средний уровень. Уникальный успех, достигнутый Великобританией по сравнению с другими крупными европейскими государствами, – результат общего сопротивления ограничениям, устанавливаемым «завистливым регулированием», но вмешательство начинает поглощать даже эту страну. Возможно, в будущем ей также уготованы низкие темпы экономического развития и «судорожно закрывающиеся шторы» назойливо любопытствующих соседей, с одержимостью добивающихся гарантий того, чтобы никто не преуспевал, если это не удается им!

Ограничения, установленные Пактом стабильности для стран зоны евро, обременительны и приводят к страшным дисбалансам. Главными жертвами этой проблемы стали Германия и Франция, которые являются основными творцами и защитниками единой валюты. Обе страны вступили в новый мир единой валюты с большими надеждами. Но они уже были обременены огромным и дорогостоящим государством благоденствия, а также рынком рабочей силы, отличавшимся поразительной стабильностью. Это означало, что по мере ослабления экономик в результате затяжного спада и Германия и Франция сталкивались с растущими объемами социальных выплат, ибо вследствие банкротства компаний увеличивалось количество безработных!

Для тех, кому небезынтересно, что пошло неладно в зоне евро, поучительным может оказаться пример Германии. Поскольку авторы – британцы (к тому же определенного возраста), они хорошо помнят дни славы страны, которая в 70–80‑х годах XX в. называлась Западной Германией. Во времена молодости авторов в Западной Германии была самая успешная экономика послевоенной Европы, которая постоянно росла и являла собой венец технического прогресса. На автобанах сияло множество новеньких автомобилей, а немецкие рабочие в сине-оранжевых спецовках ели братвурст и пили кружками доброе пиво, будучи совершенно уверенными в том, что видят wirtschaftswunder (экономическое чудо) наяву. Инфляция была практически нулевой, немецкая марка – одной из самых сильных валют мира, а Центральный банк ФРГ пользовался уважением. А потом все пошло ужасно, непоправимо, неправильным образом.

Сегодня канцлер Германии Герхард Шрёдер вынужден навязывать стране, которая страдает от стареющих работников и устаревших правил розничной торговли, реформы. Пенсионные обязательства немецкого государства огромны, «государство всеобщего благосостояния» слишком выросло для сократившегося количества экономически активных граждан. И в довершение всего после падения Берлинской стены в 1989 г. стране пришлось взять на себя огромное бремя расходов по ассимиляции жителей Восточной Германии. План Шрёдера, «План 2010», направлен на отмену государственного регулирования рынков рабочей силы и на сокращение социальных расходов, т. е. на устранение тех двух факторов, которые способствуют стагнации, переживаемой Германией в последнее время (в течение трех лет экономика страны не росла вообще, и в течение последнего десятилетия ее рост составлял едва-едва 1 % в год).

Германия оказалась буквально увязшей в канцелярской волоките и стала отчасти похожа на разворачивающийся провод для стереосистем или персональных компьютеров – пока его размотаешь, обрыдаешься, но если попробуешь просто разорвать его, будет того хуже. Хорошая весть состоит в том, что даже немцы по горло сыты этой волокитой и пытаются как-то справиться с нею. Плохая же весть заключается в том, что прежде, чем немцы упростят свое общество, построенное на заполнении бланков, получении подписей и печатей, пройдет много времени. Удивительно, но факт: в 2003 г. объем продукции в расчете на одного работника в Великобритании впервые за 50 лет превзошел объем продукции в расчете на одного немецкого рабочего! ВВП в Великобритании в расчете на одного жителя сегодня намного больше аналогичного показателя в Германии. И все это – результат экономической политики.

Федеральная система правления в Германии также усложняет ситуацию: наличие нескольких уровней управления, как правило, приводит к тому, что эти уровни фактически конкурируют друг с другом. Федеральные земли зачастую не разделяют намерений бундестага (национального парламента). Интересы земель представлены в верхней палате парламента, бундесрате. Даже термин, используемый для описания совместного процесса принятия решений, Politkverflechtungsfalle, указывает на громоздкое естество германского правительства.

Шестнадцать земель вовлечены в почти постоянный цикл выборов. Контроль над бундесратом нередко еще более усложняет принятие решений. Конституция Германии также строго оговаривает поддержание одинакового уровня жизни по всей стране и тем самым принуждает к сложному дележу налоговых поступлений между богатыми и бедными землями. В настоящее время работает комиссия, пытающаяся как-то распутать этот кошмар, но, по мнению большинства комментаторов, шансы добиться существенных успехов невелики, хотя бы потому, что в процесс вовлечено слишком много конкурирующих друг с другом заинтересованных групп. Одно лишь описание сложной трясины уровней правительства вызвало у нас головную боль, и если мы вызвали такую же головную боль у дорогого читателя, то приносим ему наши извинения.

На макроуровне эти бюрократические ловушки очень опасны для предпринимательства. Например, для того чтобы зарегистрировать новое предприятие, в Германии требуется 45 дней, тогда как в Великобритании – 18, а в США – всего 4 дня. Неудивительно, что рост производительности в возглавляемой Германией зоне евро на протяжении последних 25 лет составлял всего лишь около 1 % в год.

Хотя Великобритания, несомненно, страдает от продолжавшегося десятилетиями неадекватного инвестирования в инфраструктуру (достаточно сравнить британские железные дороги и больницы с аналогичными объектами в Германии и во Франции), сравнительная открытость британской экономики, достигнутая в 80‑х годах XX в. благодаря усилиям Маргарет Тэтчер, привела к существенному повышению относительной эффективности. Доходы британцев выше доходов жителей любой из крупных европейских стран, а безработица в Великобритании составляет менее половины среднего для Европейского союза уровня безработицы.

Осуществляемые Германией пробные шаги к реформе, возможно, слишком запоздали, как запоздали и робкие попытки, предпринятые в 90‑х годах Японией в целях реформирования жесткой и бюрократизированной экономики. Кроме того, Германии в большей степени, чем любой другой европейской стране, приходится нести бремя интеграции более бедных стран в ЕС. Страны вроде Испании, Португалии и Ирландии извлекают огромные выгоды из «трансфертов», которые по большей части исходят из Германии.

Как уже говорилось, в мае 2004 г. в Европейский союз вступили еще 10 стран. Хотя преимущества от членства для этих стран не так очевидны, как те, что получили более бедные страны, вступившие в союз в 80–90‑х годах XX в., они, вероятно, взваливают на Германию дополнительное, пусть и не столь заметное бремя. Это происходит потому, что расходы на заработную плату в данных странах гораздо ниже, чем в Германии, которая по-прежнему является самой промышленной из крупных европейских стран и, следовательно, самой уязвимой для «конкуренции заработных плат» со стороны таких стран, как Польша и Чехия. Безработица в Германии, какое-то время державшаяся на уровне 10 %, достигла 12,6 % (численности трудоспособного населения), что является наивысшим уровнем безработицы и в Европе, и в Германии – с 30‑х годов XX в.

С проблемой старения населения столкнулись не только Германия и Франция. Так, Италия изнемогает от пенсионных выплат, которые уже поглощают 1/8 национального дохода. И это происходит еще до того, как старение населения в полной мере проявило свои пагубные последствия. Итальянцы уходят на пенсию смехотворно рано. В Италии по закону можно уйти на полную пенсию в возрасте 57 лет! В действительности же примерно 62 % взрослых итальянцев уходят на пенсию в возрасте 55 лет.

Выдвинутые в Италии предложения повысить минимальный возраст выхода на пенсию до разумных пределов (65 лет для мужчин и 60 лет для женщин) встретили серьезное сопротивление. Пенсионная система – одно из главных препятствий для экономического роста в Италии, испытывающей острые демографические проблемы.

В качестве другого примера ухудшения соотношения между работающими и нетрудоспособными можно привести ситуацию в Германии: расходы на престарелых обходятся стране в 15 % ВВП, что составляет около трети всех государственных расходов.

Действительно, во всех этих крупных странах зоны евро демографическая ситуация крайне неблагоприятная. Ожидается, что к 2050 г. население Германии сократится на 4 %, а средние темпы экономического развития Германии составят 1,5 % в год, т. е. окажутся самыми низкими в Европе. В 2050 г. в Германии будет только 79 млн жителей (по сравнению с нынешними 82 млн). По мере сокращения населения будет уменьшаться и соотношение работающих и нетрудоспособных. Аналогично увеличивается и средний возраст населения других крупных государств-членов зоны евро – Франции, Италии и Испании.

Экономический рост – функция двух переменных: рабочей силы и производительности труда. Хотя производительность в Европейском союзе, возможно, повышается, это не может компенсировать недостаток работников. Например, если 50 % финнов уходят на пенсию в 55 лет, но после этого в среднем живут еще более 20 лет, их надо как-то обеспечить.

Напротив, Китай в общем избавлен от пенсионных обязательств. Там пенсий просто не платят, поскольку от предпринимателей законодательство не требует пенсионных отчислений; 80 % китайских рабочих формально не имеют пенсий и должны рассчитывать на собственные сбережения. Это еще один фактор, способствующий высокой конкурентоспособности китайских компаний!