Надвигалась буря. Они безошибочно определили это по клубящимся черным тучам, отдаленному грому и чуть ли не осязаемому сверканию еще не видимых молний.

Командующая военными силами Аджитара взглянула на быстро темнеющее небо и одобрительно кивнула.

– Прекрасный день, чтобы покончить со всей этой кутерьмой, – заявила она штаб-офицерам, которые должны были вести за собой солдат. – У нас будет дополнительный зарядный потенциал.

– Достаточный, чтобы вышибить из-под нас лошадей, – мрачно пробормотал кто-то из офицеров, в который раз удивляясь, почему генералы, никогда не участвующие в боях непосредственно, всегда излучают столько оптимизма.

Аджитарка презрительно фыркнула.

– Давайте-ка обойдемся без пораженческих мыслей, капитан! Вам прекрасно известно, что и тает, и ваше собственное тело впитают эту энергию. Седла сделаны из изолирующего материала. Животные приучены к слабым электрическим ударам. Так что обстоятельства нам благоприятствуют. Осада комплекса зонных Ворот Джукасиса продолжается вполне успешно; если сегодня мы подавим остатки их противовоздушной обороны, лягушки легко захватят его во время дождя.

Офицеры вернулись к своим людям, чтобы рассказать им о сложившейся ситуации.

Ренар тоже следил за приближением грозы. Но мысли у него были совсем иные. Всю прошлую неделю он честно сражался на стороне Аджитара, однако необходимость убивать электричеством несчастных пчел вызывала у него глубокое отвращение. Он убивал только потому, что иначе они убили бы его своим метательным оружием или жалами. Ради этого они готовы были даже умереть. Но в отличие от нападающих пчелы защищали свой гекс и свои дома.

Получив в первый же день войны боевое крещение, Ренар понял, что джукасы не дураки: они обнаружили, что могут двигаться быстрее пегасов и, находясь вне зоны досягаемости аджитара, жалили лошадь в зад, после чего та немедленно бросалась вперед, неся гибель и себе, и всаднику. Такое чуть не случилось с ним дважды и уже произошло с большинством его друзей.

Капитан Бир был ироничен, но профессионален.

– На этот раз – наверняка последняя атака, ребята, – сказал он без всякой уверенности. – В общем, все то же самое. Мы рассчитываем ворваться туда перед началом бури. Когда она разразится, вы получите дополнительный заряд. Постарайтесь проникнуть в улей и выдайте им весь свой запас. Поджарьте их. А когда гроза разыграется не на шутку, сматывайтесь. Лягушки войдут туда вместе с дождем.

– Но это значит, что они останутся без поддержки с воздуха, – заметил один из солдат. Капитан покачал головой.

– Это – обязанность роты Д. А наше дело – увеселительная прогулка. Просто идти вперед, убивать направо и налево, а потом вовремя отступить.

Все невесело посмеялись, так как прекрасно знали, что из улья вернутся очень немногие.

– Помните, – закончил капитан, – отходить будет нетрудно. В отличие от нас во время дождя джукасы летать не могут. Если все пройдет хорошо, просто позвольте вашему коню отвезти вас домой.

Ренар кивнул вместе со всеми, но голова его была занята совсем другим. Сегодня утром он случайно увидел разложенную на столе в капитанской палатке карту с прочерченным маршрутом похода. Он вспомнил, что в официальном заявлении, которое он случайно услышал, говорилось, что Мавра Чанг находится в гексе, называемом Лата. Капитан, споривший в это время с другим офицером, указал на карту и заявил: "Мы не можем заходить так далеко на север, Суо! Эта проклятая Лата – нейтральная территория!"

Лата находилась к северо-востоку от их нынешнего местоположения, примерно в дне лета. Пегас любит дождь и грозу, когда у него на спине сидит аджитар, поглощающий молнии. Вода сразу стекает с животного, ничуть не обременяя его лишним весом. Если эта гроза будет достаточно яростной, если у него окажется достаточно мужества, сказал себе бывший охранник, он дезертирует.

– Эй, ребята! По коням! – приказал капитан. – Последний бой, еще один бой.

"Ладно, пойдем", – мрачно подумал Ренар.

* * *

Для макиемов, находившихся на земле, и для паривших в воздухе огромных красноглазых треугольников, именуемых себу, это было впечатляющее зрелище, даже если учесть, что они по-разному толковали понятие "величественный". Гроза уже начиналась; в небе клубились черно-оранжевые тучи, раздавались грозные громовые раскаты, то и дело вспыхивали молнии, на какое-то мгновение освещавшие место действия.

И вот в грозовом небе появились аджитары; вначале это были крошечные черные точки, которые стали расти, пока не превратились в хорошо различимые фигуры. Огромные разноцветные кони, без устали махавшие широкими лебедиными крыльями, летели в V-образном боевом строю – десятки в лидирующей волне, десятки позади, защищая фланги.

Всадники опустились довольно низко. Максимальная высота полета пегаса составляла от тысячи пятисот до тысячи восьмисот метров, но сейчас из соображений безопасности они летели намного ниже, вероятно, не более чем в трехстах метрах над сухопутными войсками.

Похожие на птеродактилей, себу со сверкающими красными глазами двигались за макиемской пехотой, чтобы обеспечить дополнительное прикрытие наступающим аджитарам. Гигантские летающие рептилии были вооружены сдвоенными гарпунными трубками; прицеливание и выстрел производились движением головы.

Макиемы буквально слышали биение огромных крыльев, когда себу пролетали над их головами; раздавались даже приветствия и крики одобрения – уже один вид этих красноглазых тварей вселял оптимизм и снимал нервное напряжение, вызванное ожиданием предстоящего броска.

Противник, силы которого были истощены непрекращающимися боями, подтягивал резервы с севера и юга и пока выжидал, Джукасы надеялись прорвать оборонительную систему себу и сразить огромных пегасов пулями или жалами, несмотря на то что в последнем случае они обрекали себя на смерть.

Аджитары уже видели цель: наполовину вросший в землю чудовищный улей, поднимающийся на высоту более тридцати метров. Он был сильно поврежден орудийным огнем и атаками с воздуха, зиял пробоинами и проломами, но еще держался.

Казалось, в тысячах крошечных отверстий отражаются грозовые вспышки, – так оно и было: они отражались в огромных многофасеточных глазах защитников улья, образовавших высокоорганизованные, тесно спаянные рои, готовые встретить приближающегося врага. Меньше чем через минуту начался бой.

Джукасы были громадными созданиями с грозными жалами примерно метровой длины. Однако жало являлось неотъемлемой частью позвоночника и в случае использования отламывалось, а значит, ломался весь спинной хребет, что вызывало немедленную смерть. Эти покрытые черной с золотом шерстью существа в первую очередь рассчитывали на свое оружие – огнестрельное, пружинного типа (Джукасис был среднетехнологический гекс). Оно помещалось в огромных футлярах, укрепленных немного ниже груди, управлялось одной из восьми гибких, похожих на когти, пчелиных ног и могло производить десять выстрелов в секунду; магазин вмещал двести пуль.

Однако такое полуавтоматическое оружие создавало серьезнейшую проблему: во время воздушного боя джукасам приходилось внимательно смотреть по сторонам, чтобы в сгущающейся темноте не перестрелять друг друга.

Их тактика была проста: они создали непрерывную линию обороны; передняя цепь дожидалась, пока в пределах досягаемости ее пулеметов не оказывались боевое прикрытие себу и передняя линия аджитаров, после чего открывала огонь. Израсходовав все боеприпасы, пчелы первой линии снижались, давая дорогу следующему рою, который, пролетев над их головами, открывал огонь. Если все проходило как надо, они спускались в улей, чтобы получить дополнительные магазины, и присоединялись к своим собратьям, находящимся в последней линии обороны. Но силы джукасов уже были основательно потрепаны; отстреляв, цепь распадалась на отдельные группы крылатых бойцов.

Гарпуны себу по эффективности не шли ни в какое сравнение с пулеметами джукасов; но, оказавшись лицом к лицу с пчелиным роем, себу редко промахивались. Тактика птеродактилей заключалась в том, чтобы пробить брешь в боевом порядке пчел, ворваться в середину роя, где пулеметы применять бессмысленно, и огромными острыми, зубастыми клювами рвать врагов на части.

Раскаты грома и воздушные вихри, свидетельствовавшие о том, что буря вот-вот разразится, послужили как бы сигналом к началу битвы.

Передняя линия пчел открыла пулеметный огонь. Многие атакующие были убиты, аджитары и кони падали на землю, но на их месте сразу появлялись новые всадники, так что боевой строй не нарушался. Пчелам приходилось туго – сохранять стабильность роя в бешено крутящемся воздухе оказалось очень непросто; некоторые защитники начинали кружиться и, продолжая стрелять, проделывали бреши в своих собственных рядах.

Воспользовавшись полученным преимуществом, себу врывались в эти бреши; уворачиваясь от смертельно опасных жал, они вонзали свои гарпуны в мягкие тела джукасов и разрывали их на куски. Из восьмидесяти четырех аджитаров, находившихся в передней линии атакующих, полет продолжали всего семнадцать, но боевой порядок не пострадал – место павших занимали те, кто летел сзади. Несмотря на стремительные действия себу, некоторым джукасам удавалось уворачиваться.

Ренар только что двинулся во второй волне атакующих за лидерами, и времени на раздумья у него просто не оказалось. Внезапно слева от Дома мелькнуло огромное черно-золотое тело, он поднял свой собственный гарпуномет и выстрелил. Гигантская пчела рухнула на землю, не издав ни звука.

Неожиданно всадников стало больше; они ворвались в рой и сошлись с джукасами слишком тесно, чтобы те могли пустить в ход пулеметы, но достаточно близко, чтобы начать рукопашный бой.

Аджитары выхватили свои тасты и зарядили их. Им достаточно было слегка прикоснуться к врагу; это оказалось нетрудно: стоило взмахнуть шестом, как поблизости оказывался джукас.

В предыдущих боях в последнюю минуту из улья вылетал новый рой, и атакующим не удавалось закрепиться на захваченных позициях. Ныне положение изменилось. По обе стороны седел аджитаров висели канистры с мгновенно воспламеняющейся жидкостью; впервые они сумели вылить ее на улей.

Всадники нападали и отступали, возвращались в не утихающую воздушную битву и снова описывали мертвые петли, уклоняясь от пуль и смертоносных жал. Все больше и больше коней, людей и птеродактилей падало с неба, но на каждого погибшего приводилось десять обороняющихся самоубийц, причем в отличие от атакующих у них совсем не осталось резервов. Передняя линия аджитаров снова двинулась вперед; на этот раз они летели так низко, что им были видны безмятежные лица нелетающих рабочих пчел, наблюдающих за жестоким сражением из ячеек и дверных проемов улья.

Аджитары, защищающие фланги, прикрепили к рукояткам своих тастов катушки с тонкой медной проволокой и подготовились к броску, позаботившись о том, чтобы не запутаться в ней, когда станут отходить.

Из улья еще велся огонь, но после того как всадники вылили на его стены горючее, стрельба начала затихать; запах гари и ощущение холода загнали пчел внутрь.

Медная проволока стала постепенно разматываться; десять метров, двадцать, покуда не вытянулась на всю ширину линии атакующих. Затем аджитары наэлектризовали ее своими ладонями, Энергия хлынула по всей длине проволоки. В этом среднетехнологическом гексе электричество нашло естественный путь.

Когда тасты коснулись участков улья, смоченных горючей жидкостью, заряды сработали.

Столб огня с ревом рванулся в небо, и даже надвигающаяся гроза не могла бы его погасить.

Увидев бело-голубое пламя и клубы дыма, макиемы восторженно заорали. Они зарядили свое оружие и приготовились к атаке, не думая о дожде.

Буря разразилась с невиданной яростью. В одно мгновение все пространство перед ульем превратилось в топкое болото, почти невидимое за косыми струями ливня. Макиемы, любящие сырую погоду, запрыгали вперед что есть духу.

Отлетев подальше от улья, Ренар почувствовал удары бури. Ни он, ни Дома абсолютно не пострадали в бою. В первый раз за все это время он разрешил себе хоть немного задуматься и перестал слепо доверять инстинкту. Ренар вспомнил, что Дома может доставить его в базовый лагерь, так как обладает врожденным даром находить дорогу туда, откуда вылетела.

Сквозь проливной дождь можно было разглядеть джукасов, пытавшихся вернуться в улей, но падавших на землю под натиском ливня. Себу тоже метались в воздухе, но все кончилось благополучно. Гигантские летающие рептилии чувствовали себя во время дождя немногим лучше пчел и быстро спустились на землю.

Вода, поливавшая спину Домы, легко скатывалась вниз. Однако огромный пегас не мог уклониться от сильных воздушных потоков, возникших в результате бури. Полет скорее напоминал езду по ухабистой дороге и был бы бесконечно мучительным, если бы не способность лошади видеть – именно видеть! – перемены в атмосферном давлении. Когда Ренар понял, какое направление избрала Дома, на него обрушился миллион сомнений. Если он дезертирует, ему придется ринуться прямо в пасть непогоды и, может быть, пересечь не затронутую войной часть Джукасиса. А оказавшись в Дате, он превратится в апатрида – человека, который никогда не сумеет вернуться домой.

Однако он не собирался сохранять верность Аджитару, хотя и испытывал симпатию к его обитателям. Он знал, что за ужасной резней, свидетелем и участникам которой его сделали обстоятельства, скрывается ухмыляющийся, бесконечно довольный собой маньяк и убийца Антор Трелиг.

А Мавра Чанг? Она же спасла его. Ренар прекрасно помнил ее нежелание признать себя побежденной, именно оно сохранило ему жизнь. И зачем? Чтобы он погиб в следующем бою, в другом гексе ради безумств Антора Трели га?

"Нет! – кричал его разум. – Никогда!" Он должник этой маленькой отважной женщины и ни за что не будет больше служить Антору Трелигу.

Ренар мягко потянул поводья и, повернув огромного зеленого пегаса резко вправо, двинулся в бушующий впереди ад.