В главном контрольном отсеке "Грома" собрался совет капитанов – точнее, то, что от него осталось. Слово взял Козодой.

– Так, сколько кораблей у нас в состоянии боевой готовности?

– Двадцать шесть, – ответил Звездный Орел. – Пока Главная Система не пустила в ход свой главный козырь, этого было вполне достаточно для обороны. Но на атаку Ворона никакой реакции со стороны противника не последовало. Затишье продолжается до сих пор, и это кажется весьма подозрительным. А главным их козырем я считаю пятьсот двадцать межпланетных потребителей. На борту у них орудия и торпеды. При этом наше слабое место – защита, которая предназначена главным образом для проколов. В скорости мы им тоже проигрываем. Помните, я вынужден был использовать поле тяготения Юпитера в качестве трамплина, чтобы оторваться от противника? Как только Главная Система заметит усиление активности вокруг этой планеты, она сразу же разгадает все наши дальнейшие планы.

– Основной вопрос – удастся ли нам выиграть.

– Вряд ли. Рейд Ворона причинил Главной Системе значительный ущерб, и по некоторым видам вооружений МСС от нас отстают. Но одних только торпед у них насчитывается сто тридцать, не считая тех, что на околоземной орбите, а управляют ими не меньше двадцати Валов. Давайте реально посмотрим на вещи. Большие корабли противника вооружены лучше, а истребители обладают по меньшей мере двумя серьезными преимуществами: небольшими размерами и высокой скоростью. Засечь их не удастся, пока не узнаем коды. На мониторе компьютера следящей системы истребители невозможно будет отличить от торпед, хотя на самом деле они превосходят их по величине в несколько раз и настолько же быстрее движутся.

– Рекомендации?

– Задействовать все корабли одновременно, – предложила Мария Сантьяго. – Это проще, чем разрабатывать стратегию для каждого в отдельности. Надо действовать так, чтобы у Главной Системы просто не осталось бы времени на обдумывание. Мониторы Звездного Орла показывают корабли лишь на довольно близком расстоянии, и, если понадобится, "Молния" их заберет – конечно, если их капитаны так опытны, как говорят. Даже если Главная Система вычислила "Молнию" и знает ее траекторию, она прежде всего будет следить за большими кораблями. По этой же схеме мы можем вывести на околопланетную орбиту все корабли. Они быстро разовьют достаточную скорость и обогнут Юпитер.

– Но они же не собираются входить в прокол, – заметил Козодой.

– Да, только Главная Система об этом не знает. Ее преимущество в том, что держать оборону приходится в относительно небольшом пространстве. Но есть и безусловное неудобство – нужно постоянно быть начеку, засекать малейшее передвижение с нашей стороны. Мы уже совершили нелогичный, с точки зрения Главной Системы, поступок – пожертвовали кораблем. Причем таким, что потеря дюжины кораблей МСС – недостаточная за него компенсация. Сейчас противник не знает, чего от нас ожидать дальше. Главная Система предвидит, что на нее обрушится 26 кораблей, подобных "Грому", и вынуждена основательно готовиться к отражению такой атаки. Логика ее проста: все двадцать шесть преодолеют поле тяготения Юпитера и в заранее намеченном месте войдут в прокол. Казалось бы, расправиться с ними так же просто, как подцепить рыбу в бочке, но на самом деле мы используем гравитационное поле Юпитера вовсе не для свершения прокола. Корабли продолжат вращение вокруг планеты и, развив максимальную скорость, развернутся веером, а потом уйдут за предел досягаемости Главной Системы. Противник рассредоточит силы, попытается догнать транспорты, но их истребители станут уничтожать вражеские корабли по одному. По-моему, это единственный выход из создавшегося положения.

– Звучит вполне разумно, – промолвил Звездный Орел. – Мы должны вынудить Главную Систему рассредоточить силы и использовать транспорты в качестве приманки. К сожалению, у МСС есть двадцать Валов и десять истребителей на околоземной орбите. Это их резерв, который в любой момент может обрушиться на нас, чтобы не дать нам уйти под прикрытием транспортов. Впрочем, при этом Главной Системе придется оставить без прикрытия орбитальные комплексы, а на это она не пойдет. Возможен еще один вариант: Главная Система попытается атаковать все двадцать шесть кораблей одновременно. Для этого у нее должно быть в пять раз больше истребителей, но мои расчеты показывают, что у противника есть шанс одержать победу таким путем. Правда, вероятность этого не превышает семнадцати процентов. Впрочем, выкладки основаны на довольно зыбких предположениях – ведь до сих пор мне не приходилось принимать участия в подобных боях. Это беспрецедентно.

– Не беспокойся, – ответил Козодой. – То же самое можно сказать и о Главной Системе. Она всего лишь несколько раз оказывалась лицом к лицу с сильным соперником – например, таким, как маккикор. План Марии на первый взгляд кажется трудновыполнимым, но кто из вас в состоянии предложить что-то другое, когда на один наш корабль приходится по пять вражеских истребителей? – Ответом ему было молчание. – Я так и думал. Допустим, Главная Система, используя все свои преимущества, введет в бой Валов и орбитальные комплексы. Мария не учла одного важного обстоятельства: все их корабли и истребители в отличие от наших в полной боевой готовности и гораздо лучше оснащены. Если даже нам повезет в начале, потом все равно придется сражаться с Валами, а к тому времени мы будем уже основательно потрепаны. Мы просто обязаны мобилизовать все, что у нас есть, – и людей, и технику. В том числе "Молнию" – кстати, надо проверить, в каком она состоянии. Звездный Орел, готовы ли к бою истребители?

– Да. Сорок два истребителя в настоящий момент находятся на борту "Грома", половина из них обладает высокой мощностью. Еще четыре оснащены специальными решетками, экранирующими излучение трансмьютеров. Есть также шесть исследовательских кораблей. Они для боя приспособлены плохо, но их можно использовать в качестве брандеров.

– Надеюсь, ты не собираешься подставлять под удар сам "Гром"? – с беспокойством спросила Бутар Киломен.

– Если потребуется, я пошлю в бой и его, – ответил Козодой. – Все или ничего, Бут. Все или ничего. Я отдаю себе полный отчет в том, что говорю и чем собираюсь рисковать. И я действительно намерен поставить на карту все, что у нас есть, – любое орудие, любой истребитель может решить исход битвы.

– Но дети…

– А ты подумала о том, какое будущее их ждет, если мы проиграем? – Он в сердцах ударил кулаком по столу. – Нет! Еще раз повторяю: все или ничего. Каждый лишний день, каждая лишняя минута дает шанс Главной Системе разгадать наши планы и начать подготовку к контратаке. Ее разведчики и так уже кружат вокруг нас целыми стаями. Четыреста дивизий МСС ждут сигнала к атаке. Вряд ли численное преимущество на нашей стороне. Звездный Орел сказал, что у противника мало шансов победить – но, думаю, у нас их еще меньше. Время не ждет. Что скажете, капитаны?

Киломен с трудом сдерживала волнение.

– Хорошо. Я возьму "Бахакатан" вместе с Урубу, Мин, Чанг и, конечно, Фатимой. "Каотан" переоборудован специально для того, чтобы им могла управлять старушка Такья. В ней я уверена на сто процентов, то же самое могу сказать о Доре и Хан Ли. "Чунхофан" прекрасно подготовлен. Правда, в его экипаже не осталось ни одного опытного пилота.

– Миди и я тоже пойдем с вами, – сказала Мария. – Я давно ждала возможности отомстить врагу за родной корабль. Только придется слегка переделать пилотские кабины и внести небольшие изменения в конструкцию шлемов. Ведь они изготовлены без учета наших индивидуальных особенностей.

– Нет ничего проще, – вмешался Звездный Орел. – Я произведу все необходимые вычисления, и не позже чем через два часа переделка будет закончена. Подобрать подходящие шлемы можно еще быстрее, ведь у нас много запасных.

– Я сяду за монитор, – пообещала Хань. – И тогда можно не сомневаться, что все пойдет в нужном темпе.

Козодой вздохнул:

– Остается нерешенным вопрос о флагманском корабле, но, думаю, за минувшие годы я приобрел достаточный опыт в управлении этой машиной. На прочих кораблях у нас пилотов хватает. Можно направить на флагман одного из них, а на его место – сестер Чо. Они не раз изъявляли желание принять участие в настоящем бою.

– Нет уж, у них начисто отсутствует инстинкт убийцы, – возразила Хань. – Для Чо боевые действия – не больше, чем занятная игра. Пусть лучше присмотрят за детьми – это самое подходящее для них занятие.

Козодой обернулся к Танцующей в Облаках, которая за все это время не проронила ни слова.

– Думаю, что наше с тобой место тоже там. Как обычно.

– Не будь таким угрюмым, – улыбнулась женщина. – Воинами не рождаются. Многих судьба предназначает для других, не менее важных дел. Взгляни на вещи иначе: они умеют только воевать, а твоя задача – раскрыть тайну колец.

* * *

Уже несколько часов Козодой не шевелясь сидел в капитанской рубке "Грома", обхватив голову руками. Он мучительно пытался думать, пытался взвешивать и анализировать, а тем временем транспорты уже готовились к операции. Командир чувствовал себя совершенно одиноким. В кресле перед монитором сидела Хань, но она была связана со Звездным Орлом, и прочие вещи сейчас ее не трогали. Помочь она ничем не могла. Если бы здесь был Ворон!

Козодой тихо выругался, ощущая собственное бессилие. Ворон, как и остальные пираты, по природе своей был бойцом. Он – ученым. Сам по себе этот факт ничего не значил, но командира беспокоило осознание того, что для экипажа его состояние отнюдь не безразлично. Многолетний опыт подсказывал ему, что ничего оскорбительного в этом нет. Однако именно сейчас, когда все усиленно готовились к последнему, решающему бою, исход операции всецело зависел от него, Козодоя.

Он сунул руку в мягкий футляр и достал оттуда четыре золотых кольца. Действительно, на удивление простой шифр. Совсем не похоже на запутанный код, при помощи которого члены Братства пытались скрыть суть своей деятельности. Видимо, не предполагалось, что кольца будут использованы через тысячу лет после их изготовления. А может, наоборот, их создатели надеялись, что годы сделают свое дело. И тогда никто, кроме историка, описывающего события Последних Дней, не упомянет о кольцах.

Мы наращиваем скорость и огибаем Юпитер. Все двадцать шесть кораблей взяты под контроль и находятся в полной боевой готовности. Защитная сеть активизирована, но Главная Система, несомненно, в замешательстве. Все идет по плану.

Козодой поглядел на алититианское кольцо. "Чье ты? – подумал он. – Кто ваш создатель?" Кольцо колец, кольцо – разгадка, самое большое из всех. Возможно, оно принадлежало Аарону Менцельбауму. Он считался крупнейшим ученым своей эпохи. Его сравнивали с Эйнштейном, но в отличие от него могучий интеллект Менцельбаума нашел себе применение в более узкой области. Открытие Эйнштейна повлекло за собой, к ужасу самого ученого, создание самого разрушительного оружия за всю историю человечества. Менцельбаум же, напротив, считал своим призванием спасение человечества от этого страшного оружия. Трагедия мыслителя заключалась в том, что его точка зрения не совпадала с точкой зрения правительства страны, где он жил.

Они проглотили наживку! Шесть кораблей Главной Системы разворачиваются, чтобы заблокировать нам выход из прорыва.

Менцельбаум решительно отбросил все неуклюжие решения проблемы искусственного интеллекта, какими предыдущие поколения исследователей только запутывали самих себя. Он предпочел совершенно иной подход, резко отличавшийся от всех известных ранее способов упорядочивания, хранения и выборки данных. Величайший теоретик, он открыл и применил к своим моделям новые математические законы и сделал возможным создание робота с памятью, основанной на принципах голографии.

Максимальная скорость. Преодолеваем поле тяготения Юпитера. Думаю, что удастся направить истребители противника по ложному пути.

Ни один университет, ни одна научно-исследовательская организация не располагали средствами, которые требовались Аарону Менцельбауму для реализации его замысла. Только правительство могло финансировать его исследования, только правительство имело в своем распоряжении нужные технические и интеллектуальные ресурсы. Только оно было в состоянии содержать на должном уровне не имеющий аналогов огромный компьютерный центр. И Менцельбаум вынужден был согласиться. Несомненно, без особого рвения он сделался чем-то вроде государственного служащего. Козодой и другие историки, изучавшие этот период жизни великого ученого, немало удивлялись тому, с каким упорством он шаг за шагом продвигался к осуществлению своего плана.

Скорость остается на максимальной отметке. Все приборы под контролем. Вероятность успеха уже превосходит 17% и продолжает расти. По моим предварительным расчетам, четыре корабля уцелеют, несмотря на численное превосходство врага, но это меньше, чем предполагалось первоначально.

А что можно сказать об остальных? С госпожой Пински все ясно. Она приехала в США, чтобы преподавать в университете, а также заняться исследованиями по некой проблеме, всесторонне изучить которую в ее родной стране оказалось невозможно. Близкий друг Менцельбаума, она полностью разделяла его убеждения. Вместе с ним Пински пришла к выводу о необходимости создания огромного, не имеющего себе равных компьютера. Йомашита – уроженка Гавайских островов, получившая образование в Японии, крупнейший в мире эксперт в области разработки новых технологий. Посвятила жизнь исследованиям, касающимся создания принципиально новой компьютерной памяти. Гигантские платы монтировались в космосе, на орбитальной станции, и затем доставлялись на Землю в специальных сверхпрочных контейнерах. Это позволяло достичь необходимой чистоты, исключало малейшие примеси. Сунг Янг, гениальный иммигрант из Китая, изобрел устройство, способное преобразовывать вещество на молекулярном уровне при отсутствии внешнего источника питания – примитивный прообраз трансмьютера. Наконец, Нтунгана – выходец из Габона, образование получил в Париже. Возможно, он был единственным из всех, кто освоил новую математическую систему, разработанную Менцельбаумом.

Передышка. Ждем, пока эти штуковины не начнут взрываться.

С некоторых пор Менцельбаум и его ученики стали получать довольно необычные задания. Разумеется, компьютер такой степени сложности, с таким развитым интеллектом, способный собирать, упорядочивать, оценивать, анализировать любые данные, а также осуществлять контроль за обширными территориями и координировать выполнение различных действий, не мог не вызвать к себе самое пристальное внимание со стороны военного ведомства. Мудрой машине задавали вопросы типа "Кто выиграет, если русские быстрее нас распространят свое влияние на полуостров Индостан?" или: "Будет ли новый режим в Чаде проамериканским или займет нейтральную позицию?", "Есть ли смысл наступать или целесообразнее удерживать ранее занятую территорию?".

Всемогущий и всезнающий компьютер имел право давать советы, и притом довольно категоричные, даже самому президенту. Рано или поздно от него потребовали бы ответа, когда и с каких позиций лучше нанести первый ядерный удар.

Однако именно этого Менцельбаум постарался не допустить. Серия команд, которую сам ученый назвал "внутренним императивом", запрещала давать такие рекомендации. Право нанесения ядерного удара признавалось только в очень ограниченных случаях – например, в ситуации, когда противник первым начал ядерную войну, а противоракетная оборона оказалась не способна адекватно ответить на его действия. Менцельбаум ни за что не позволил бы своему детищу начать ядерную войну.

Козодой не раз задумывался над тем, каким образом Менцельбауму и его соратникам вообще удалось решить такую задачу. Звездный Орел как-то резонно заметил, что пятерых ученых сблизила их принадлежность к дохристианским религиям. В противном случае пути их пересекались бы нечасто. Они начали работу над проектом по меньшей мере за три года до того ужасного дня, когда их бережно взлелеянное детище отказалось им подчиняться. Все пятеро почти неотлучно находились у огромного компьютера, практически жили возле него. Но, зная, что жизнь их проходила под неусыпным контролем спецслужб, Козодой недоумевал, каким образом этим людям удавалось в таких условиях не только выводить формулы и создавать модели, но и творить в полном смысле этого слова. Чтобы понять друг друга, ученые прилагали усилий не меньше, чем на постижение физических и математических законов. Но именно в этой области им не было равных, и вне ее они просто-напросто не мыслили своего существования.

Хотя, возможно, ситуация была гораздо проще, чем может показаться на первый взгляд. Если уж можно обнаруживать и выводить из строя хитроумные ловушки и мониторы Главной Системы, то скорее всего водить за нос куда менее изощренных и при этом излишне подозрительных сотрудников спецслужб не представляло большого труда.

Запрет на превентивный ядерный удар доставлял немало беспокойства военным, но министерство обороны стояло перед выбором: отказаться либо от своих агрессивных планов, либо от компьютера Менцельбаума. Пятеро ученых желали повторить судьбу авторов Манхэттенского проекта, которые до конца своих дней раскаивались в содеянном. В конце концов компьютер – это ученый, способный под давлением начать войну, а что касается ответного удара, то какая разница, кто тогда нажмет кнопку – машина или человек?

Однако запрет на первый ядерный удар был не единственным "императивом", заложенным в компьютер.

Человечество должно быть сохранено любой ценой – этот принцип положили в основу программы. Если удалось разрешить глобальный конфликт мирным путем хотя бы однажды, саморазрушения ни в коем случае нельзя допустить и впредь – гласил второй "императив". Третий звучал так: человечество должно определять свою судьбу самостоятельно, но при этом руководствоваться двумя предыдущими постулатами. Таким образом создатели надеялись избежать диктатуры машины. И наконец, четвертый "императив" гласил: цель земной цивилизации – непрерывный поиск истины, накопление знаний об окружающем мире.

Путь к этим внешне простым решениям оказался долгим и мучительным. Малейшая ошибка могла повлечь за собой самые непредсказуемые последствия. О проекте мог получить сведения практически любой, начиная с большого количества талантливых ученых, занятых обслуживанием компьютера, и кончая надзирателями из министерства обороны и спецслужб. Ученые сознавали, что их детище призвано стать единственной альтернативой готовящимся планам уничтожения человечества. Но коль скоро первый ядерный удар не мог быть нанесен машиной, право на него при определенном стечении обстоятельств получал человек, облеченный властью. Значит, в правительственных кругах мог найтись и злоумышленник, возжелавший диктовать компьютеру свою волю, помешать ему следовать заложенным принципам. Подобную ситуацию создатели тоже постарались предусмотреть. Машина обладала надежной защитой от несанкционированного доступа. Любая попытка вмешательства без достаточных на то оснований влекла за собой немедленный перезапуск и автоматический возврат к выполнению предыдущей команды. Прерывание же выполнения любой команды могло производиться только с согласия всех пятерых ученых. Единственная последовательность команд, которую компьютер не мог игнорировать или блокировать, помещалась в пяти различных ячейках памяти, разделенная на пять равных частей. Это обеспечивало наиболее надежную защиту закодированной информации.

Особыми знаками отличия, символами принадлежности к неформальному сообществу лучших умов земного шара служили пять колец. Если неверно применить выгравированный на них код, смысл зашифрованного послания искажался. Как реагировал в таких случаях компьютер? Скорее всего просто игнорировал введенные команды. Но мог и расценить это как попытку нарушить его систему защиты со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Вопрос о достаточности "внутренних императивов" возникал не один раз. Что, если один из ученых умрет естественной или насильственной смертью? А если погибнут все пятеро? Тогда людям, причем не всем, а облеченным властью, останутся кольца, и напрашивался еще один, пятый "императив": распоряжаться машиной может только владелец кольца. В противном случае компьютер заблокирует сам себя от перезапуска, и трагедия неизбежна.

Ворон, Звездный Орел и многие другие полагали, что, если все пять колец каким-то образом объединить, Главная Система не сможет предотвратить доступ к интерфейсу и заблокировать ввод колец. Возможно, "императивы" требовали правильной интерпретации. Четыре в отрыве от пятого просто не имели смысла. И вот сейчас идет битва за последнее кольцо – битва не на жизнь, а на смерть.

Почему великое творение Менцельбаума не принесло ожидаемой пользы? Неужели при создании гигантского компьютера были допущены просчеты? Может быть, в работе машины на определенном этапе произошел сбой? Или, если взглянуть на это с философской точки зрения, проект был изначально способен нести в мир лишь зло? Ни то, ни другое, ни третье. Просто творение гениального ученого оказалось чуждо цивилизации и потому было ею отторгнуто. Ничего подобного человечество раньше не знало. Можно допустить, что гигантский компьютер является в некотором роде живым, мыслящим существом, которое, едва появившись на свет, уже представляло собой неразрешимую загадку для окружающих. Тем более что люди были не в состоянии постичь законы, по которым это странное "существо" росло, развивалось, действовало. Обычный, академический подход был в данном случае неприменим. Следовательно, и суждения, на протяжении веков казавшиеся людям бесспорными, имели для компьютера бесконечное множество толкований.

Спасти человечество. Как это произойдет, при каких обстоятельствах – точного ответа не знал никто. Доподлинно известно одно: страшная война, которой так опасались создатели компьютера, все же разразилась. Следы ее сохранились и по сей день, однако они не носили всеобщего характера. Каким образом Главной Системе удалось прекратить войну? Это могла объяснить только она сама – разумеется, если найдется некто, способный потребовать от нее объяснений и правильно их отгонять. Но как только это случилось, императивы начали действовать.

Не допустить повторения войны впредь. Разоружить человечество – решила машина. Разоружить, безжалостно подавить, навязать свою волю. Но только на время. Ведь прочие императивы тоже требуют воплощения. Наиболее логичное решение – рассеяние. Распылить человечество по огромнейшей территории так, чтобы даже самая страшная катастрофа не нанесла непоправимого урона. Но возникает вопрос скорости. Нет времени переделывать планеты. Вывод: радикальным образом изменить самих людей, чтобы они смогли выжить в непривычных условиях. Инопланетные цивилизации? Их множество, и они тоже способны угрожать человечеству. Вывод: тотальное уничтожение или подчинение всех чужаков. Проблема геноцида в отношении любой, не похожей на земную, формы жизни нисколько не смущала мудрый компьютер. Ведь об этом аспекте его создатели не позаботились. А чего у Главной Системы нельзя было отнять, так это безусловной способности проявлять инициативу в случаях, не предусмотренных инструкцией.

Человечество должно само решать свою судьбу? Что ж. Главная Система учреждает специальные Центры, где назначенные ею же администраторы, в большинстве своем невежественные и консервативные, управляют своими народами. Да, конечно, людям дозволяется управлять людьми, но только социальная философия остается для управителей тайной за семью печатями.

Что же касается четвертого императива, провозглашающего стремление к истине как смысл человеческого бытия, то Главная Система разделалась с ним еще проще. Кто лучше приспособлен для поиска и сбора информации – несчастные, жалкие люди или быстро действующие компьютеры? Ответ ясен. С точки зрения всесильных машин, представителям рода человеческого могут быть уготованы лишь две роли: забавных зверушек в заповеднике или музейных экспонатов.

Лишь одно угрожало благополучию Главной Системы – кольца. Она не могла ни уничтожить их, ни отнять. Ох уж эти императивы! Решено было рассредоточить кольца по самым удаленным и труднодоступным уголкам Вселенной. Все ссылки на них в летописях, мифах, сказаниях были уничтожены. Сохранилась лишь инструкция по их использованию, но о ней люди не должны были узнать никогда.

Раз.., два.., три.., четыре… А последнее осталось позади, на толстом пальце Ласло Чена. То, на котором изображены птицы с широко разинутыми клювами, похожие на попугаев.

Пять золотых колец… Простым, удивительно простым казалось пятерым ученым решение, принятое в самое неурочное время, когда их прочие коллеги разъехались на Рождество.

Кольцо – с Алитити первое среди равных, и это согласуется с записями, если следовать им в порядке убывания. Пять, четыре, три, два, один – простейший арифметический ряд.

Но где же находится интерфейс? Ведь Главная Система – не персональный компьютер, который можно поднять и передвинуть с места на место. Она должна быть массивной. Вмонтированная в поверхность Земли, из которой черпала силы, она не подлежала никакому перемещению в пространстве. Главная Система не могла позволить себе отключаться через определенные промежутки времени, подобно любым другим машинам, и не была приспособлена для ремонта или модернизации. Ее создатели правильно выбрали для нее место – горный массив на западе Североамериканского континента. Этот район населен исключительно отсталыми в техническом отношении народа ми, которые редко поднимаются в горы, предпочитая долины, где они охотились на бизонов, ловили рыбу в бурных реках, выслеживали лосей и медведей в непроходимых лесных чащах.

Да, что ни говори, выбор оказался на редкость удачным. Радиация, излучаемая гигантским компьютером, разветвленная сеть коммуникаций – все терялось в горах. Главная Система возвышалась среди них – еще одна гора, вечная, как и другие.

Корабли рассредоточились на дистанции более двух миллионов километров. Большинство идут по дуге, один движется на минимальной скорости по прямой. Истребители Главной Системы пытаются преследовать нас и при этом расходятся на значительное расстояние. Ну и дела! Они пропустили четыре наших корабля, а за каждым из оставшихся двадцати двух гонится вражеский истребитель. Похоже, Главная Система догадалась, что именно у тех четырех невелик запас энергии, и оставляет их на съедение орбитальным комплексам. Мы тем временем отрываемся от преследователей. Им нас не догнать! Улавливаю первые волны энергии.

Козодой вздрогнул, сообразив, что на какие-то секунды потерял контроль над собой, и провалился в сон. Сообщение, возникшее на мониторе, и предупредительные сигналы разбудили его. Командира мучила сильнейшая жажда, он ничего не ел почти целые сутки. Но он знал, что не в состоянии выпить ни глотка воды, ни съесть крошки хлеба, пока решающая битва не кончится. А потом? Ворон, кажется, оставил кое-что из запасов Савафунга. Когда все закончится, можно будет устроить себе лучший в жизни ужин.

В том, что компьютеры воевали с компьютерами, была в конечном итоге злая насмешка над человечеством. Ваш удел – сидеть в кресле и ждать. Ваш бедный человеческий мозг, как бы ни напрягался, не в силах уследить за всеми деталями боя: погони, атаки, маневры, залпы бесчисленных орудий. Но больше всего Козодоя беспокоила мысль о том, что над полем грандиозной битвы, призванной решить судьбу человечества, незримо парит призрак Аарона Менцельбаума.

Чувство одиночества, беспомощности усиливалось с каждой минутой. На главном мониторе мелькали разноцветные огоньки, сражение продолжалось. Но эффект присутствия, возможности следить за происходящими на расстоянии многих световых лет событиями оказался мнимым. Нет, это не реальность, а всего лишь спектакль, игра. В левом углу монитора загорелась цифра "26", в другом, помельче, – "520". Ниже возникла десятка, рядом с ней – "12". Цифры стали меняться в сторону уменьшения, но не очень быстро.

Проблема состояла в том, что кораблям приходилось преодолевать значительные расстояния, порой даже пересекать Солнечную систему из конца в конец. Большие корабли при этом развивали максимальную скорость, составляющую приблизительно половину скорости света. Торпеды-разрушители передвигались немного медленнее, зато были способны входить в прорыв и аккумулировать энергию постепенно, небольшими зарядами. Большие корабли такой возможности не имели и к тому же уступали торпедам в маневренности. Для торможения и разворота им требуется гораздо больше времени, и при этом они значительно отклоняются от заданного курса. Поэтому большие корабли быстрее входили в прокол, но отставали от торпед при выходе.

Даже если кораблям удастся в течение длительного времени поддерживать максимальную скорость, несмотря на неизбежные повреждения и необходимость отстреливаться, Земли они достигнут лишь через четыре-пять дней. Еще два дня наверняка уйдут на торможение – если корабль не сбавит скорость перед посадкой, он рискует скользнуть по касательной к поверхности Земли и быть отброшенным назад в космос.

Время тянулось невыносимо медленно, и впервые за последнее время Козодой задумался о Вороне и понял, что заставило его выбрать смерть.

Индейцы, спускаясь с холмов в долину, пели монотонные песни о том, как предали огню железного монстра. Чудовище корчилось и изрыгало столбы дыма. Ради него так безжалостно и жестоко были истреблены стада бизонов!

Нет, эти люди не питали иллюзий по поводу того, что они способны уничтожить порождение белого человека – ужасную машину. Но интересы проклятой груды железа явно ставились выше их собственных, и это представлялось им кощунством. Им была ненавистна не сама машина, а поклонение, которое ей оказывали. Даже война и смерть, эти величайшие бедствия, не казались столь противоестественными, хотя тоже сводили ценность человеческой жизни к нулю. Белым людям железные чудища почему-то представлялись носителями прогресса. Слепцы! Они готовы обожествлять любое новшество – не важно, какой ценой оно достигнуто. Им не дано понять, что прогресс может нести в мир и зло. Впрочем, грань между добром и злом для них давно стерлась.

Танцующая в Облаках была способна это понять, Айзек Клейбен и Ласло Чен – никогда. Козодой подумал, что сам он в последнее время приблизился к новому пониманию роли прогресса в истории человечества.

"Я неподвижно сижу у монитора. Жду, пока железные чудища, выдуманные белым человеком, не разнесут друг друга на куски, – сказал он себе, – и воображаю, будто для меня это действительно очень важно. Самообман! В наше время обесценились действительно очень важные вещи".

Он встал с кресла, потянулся, расправляя затекшие от долгого сидения плечи, и вышел из контрольного отсека. К черту нервы, к черту рефлексию! Лучше спуститься вниз, поиграть с детьми, обнять жену.

* * *

– Все складывается чрезвычайно удачно, – доложил Звездный Орел. – На данный момент у нас шесть кораблей и сто двенадцать вполне боеспособных истребителей в восьми часах полета от Земли. Еще пять кораблей сгруппировались на одной позиции и держат оборону, постепенно снижая скорость. Они успешно отражают атаки истребителей противника, которых у Главной Системы, в свою очередь, осталось всего шестнадцать. Это немного. Они уже начали беспорядочно атаковать наши корабли, что говорит только о неуверенности. Победа у нас в кармане. Слышите?! Нам удалось прорвать оборону и уничтожить мощнейшую армию, которой еще не знала история! "Молния" перехватила основную часть истребителей противника и не дала им даже открыть огонь.

Козодой кивнул. Он вернулся в контрольный отсек, к мониторам, но не сразу, а лишь на следующий день, справедливо полагая, что Звездный Орел и члены экипажа сами его позовут, если в этом возникнет необходимость.

– Теперь наша задача – войти в прокол, – приказал он. – Мы не имеем права расслабляться! Сколько времени потребуется, чтобы ввести в прокол "Гром"?

Корабли обычно входили в прорыв на значительном расстоянии от обитаемых планет, чтобы избежать нежелательных побочных эффектов, а большие корабли вообще старались этого не делать внутри звездной системы. Однако у Звездного Орла, как всегда, имелась особая точка зрения.

– Скажу честно, три дня, – ответил он. – А ты хочешь сделать это немедленно?

– Да, но только осторожно. Я все еще не уверен в нашей окончательной победе. От Главной Системы можно ждать любых сюрпризов. Вдруг нас атакуют в момент выхода из прокола? Сразу же по окончании процедуры попытайся выйти на связь с Ченом и Президиумом. Как только мы приблизимся к Земле на достаточное расстояние, настраивайся на их волну.

– Принято! Процедура займет несколько дней. Можно попробовать ускорить процесс. Но предупреждаю: я могу и выйти из строя от перенапряжения.

– Не считай нас такими жестокими, – ответил Козодой. – Никто не собирается тебя перенапрягать. Излишняя спешка сейчас просто нецелесообразна.

– Десять торпед-разрушителей, летящих вдогонку нам, меня не очень беспокоят, – вдруг заявил Звездный Орел. – Я уже засек их координаты. Но на орбите еще примерно дюжина Валов. С учетом понесенных потерь наши преимущества становятся весьма относительными.

Козодой встревожился.

– Немедленно вводи "Гром" в прокол! – приказал он. – Мы отправляемся на Землю.

* * *

Выход в заранее определенной точке занял всего одиннадцать минут, и небольшую трудность для Звездного Орла представляло плавное торможение. Лишь спустя сутки огромный корабль замедлил ход и прочно утвердился на околоземной орбите.

– Торпеды-разрушители летят навстречу нашим кораблям, идущим в авангарде, – сообщил Звездный Орел. – Защитная сеть нарушена. Выхожу на связь с Землей. Входит в прокол "Каотан". Желаю удачи! За ним – "Чунхофан". Его скорость чуть превышает заданную отметку, но ситуация под стопроцентным контролем. Вижу "Бахакатан". Корабли следуют в обычном для них порядке. Ого! С Земли поднялись Валы.

Пока не вижу за истребителями. Ага, вот. Летят на высокой скорости. Все они способны аккумулировать энергию небольшими порциями. Козодой нахмурился.

– Сколько их?

– Четырнадцать.

– Плохо дело. Если они покинули Землю.

– Да, но… Я… О Боже!

Мониторы замигали. Козодой насторожился.

– В чем дело?

– Валы! Они открывают огонь по торпедам! Поражают их! Ничего не могу понять!

Пораженный известием, Козодой откинулся на спинку кресла.

– Повтори, – выговорил он наконец. – Ты имеешь в виду, что Валы открывают огонь по резервным силам Главной Системы?

– Уже открыли! Уже разнесли их в щепки! И отходят! Получается, эти твари расстреляли своих. Даю команду транспортам изменить курс. Может быть, это ловушка. Замедляю движение к Земле, отзываю все истребители. Козодой, как ты думаешь, что все это значит?

"Вы имеете право на кольца…" "Главная Система подсознательно…"

– Для меня это тоже загадка, – вздохнул Козодой. – Звездный Орел, потихоньку веди корабли к Земле, но в околоземное пространство пока не входи. Верни все три корабля с заправочной станции, и как можно скорее. Узнай, может быть, "Молния" тоже решила изменить курс.

– Я уже связался с ней. Наши люди в растерянности и полагают, что либо это чрезвычайно хитроумная ловушка, либо попытка замаскировать подход более мощных резервов. Урубу утверждает, что Главная Система никогда не рискует зря и попытается сохранить последнее кольцо любой ценой.

– Возможно, но я в этом не уверен. Скорее это все-таки ловушка. Нужно быть максимально осторожными. Что мы предпримем дальше?

– Получено еще одно сообщение с "Молнии". Они решили остаться на орбите и считают, что праздновать победу пока рановато. Маккикор послал за подмогой. Он вернется с несколькими более мощными кораблями, располагающими достаточным запасом энергии. Остальные корабли будут здесь через несколько часов.

– Уже неплохо. Кстати, ты установил связь с Ченом?

– На персональной частоте Верховного Администратора ничего не слышно, зато Центры проявляют бешеную активность. Боюсь, Главная Система обозлена тем, что упустила нас, и замышляет нечто из ряда вон выходящее. К примеру, вернуть всю Землю в каменный век.

– Разделяю твои опасения, – ответил Козодой. – Немедленно вызови ко мне самого расторопного, на твой взгляд, члена экипажа. Подготовь к вылету "Бахакатан". Мне нужно произвести подробную съемку всех горных массивов Северной Америки. Это должно быть сделано быстро, но очень тщательно. Должны же мы в конце концов обнаружить Главную Систему.

– Попробуем. Экипаж уже в курсе того, что ты задумал?

– Если удастся связаться с Ченом и Президиумом, мы будем располагать более точной информацией. Черт возьми, они просто не желают нас замечать Но если потребуется стереть пару Центров с лица Земли, чтобы привлечь к себе внимание, я не остановлюсь и перед этим!

– Я уже обратился в Китайский Центр. Связь с ними должна поддерживать наша Хань. Но, боюсь, они не будут слишком сговорчивы.

– Вот как? В чем же проблема?

– Похоже, Китайским Центром до сих пор руководит администратор Сона. Пока мы на связи только с его охраной, но рано или поздно придется иметь дело с отцом Хань.

– Все равно Хань будет очень полезна. Она сможет переводить разговор.

В этот момент раздался короткий, резкий сигнал, свидетельствующий о том, что удалось прорваться сквозь все помехи и выйти на прямую связь с одним из Центров. Голос из переговорного устройства что-то сердито лопотал по-китайски.

– Мне все равно, кто ты и что собой представляешь, – сказал в микрофон Козодой, – но в любом случае заткнись и слушай. Либо ты в течение минуты связываешь нас с кем-нибудь из начальства, либо я немедленно направляю на Китайский Центр лазерную торпеду и улаживаю таким образом все проблемы. Ты понял, болван?

Говорящий сразу умолк. Секунду спустя сердитая тирада раздалась снова, но на этот раз ее перекрывал такой же скороговоркой голос Хань-переводчицы.

– Я генерал Чин, начальник службы безопасности Китайского Центра. Кто ты?

– Мое имя – Джокватар из хайакутов, в списках Главной Системы я прохожу как Джон Хокс, а проще говоря – Козодой. Впрочем, это не важно, а вот моя должность наверняка вызовет у тебя интерес. Я капитан пиратов "Грома" и в настоящий момент нахожусь на околоземной орбите. Только что мы успешно атаковали и уничтожили эскадру Главной Системы – она вздумала нас остановить, только ничего у нее на этот раз не вышло. Мы много лет жили вдали от Земли, и наше терпение лопнуло. Где администратор Сона?

– Странный какой-то акцент у вашего переводчика, – заметил, нимало не смутившись. Чин. – Кого-то он мне напоминает… Послушай-ка, Козодой! Не знаю, кто ты, но здесь крутятся столько Валов, сколько я не видал за всю свою жизнь. Мне плохо верится, что тебе удалось прорвать оборону Главной Системы и тем более уничтожить все ее корабли.

– Можешь не сомневаться. Валы не тронут меня и моих людей, по крайней мере сейчас. Впрочем, обсуждать с тобой свои проблемы я не намерен. Ты всего лишь пешка в этой игре, и иметь собственное мнение тебе совсем не обязательно. Еще раз спрашиваю, можешь ли ты соединить меня с Соном? И где сейчас Ласло Чен? Все еще в Ташкентском Центре?

– Администратора Сона в Центре в данный момент нет, – после продолжительной паузы ответил Чин. – Он временно возложил на меня часть своих обязанностей. Вообще-то все члены Президиума на конференции. А Чен, насколько мне известно, еще в Ташкенте.

– Понятно. Жди нашего прибытия на Землю через несколько часов. Думаю, администратору Сону небезынтересно будет узнать, что с нами его дочь. Она моя ближайшая помощница. Кстати, передай это и Чену.

– Сон Чин! Значит, я не ошибся. Память не подвела старика. Так ты жива, моя дорогая племянница!

– Лучше послушай Козодоя, дядя, – бесстрастно парировала Хань. – Он не блефует. Если он явится в Центр, а Президиум не будет об этом знать, тебя ждет смерть. Причем не от наших рук, а от рук моего отца – твоего брата. Ты остался тем же самонадеянным идиотом, рьяным служакой, каким я тебя знала много лет назад.

Старик, похоже, не очень удивился.

– Ты тоже ничуть не изменилась, милочка. Как я рад вновь слышать твой язвительный голосок! Ладно, если уж вы так настаиваете, я поставлю в известность Президиум. Дайте мне пару минут. Если кто-то из них захочет после этого поговорить непосредственно с вашим.., э-э.., капитаном, этим горластым нахалом с непомерными амбициями, – что ж, я готов соединить. Но Козодой уже не слушал его. Он обдумывал следующий шаг.

– Хань, скажи ему, чтобы он передал Президиуму буквально вот что: четыре кольца у нас. Мы пришли за пятым. Готовы начать переговоры. Предметом торга может стать что угодно, кроме самих колец. Ясно?

– Ясно. Если мой дядюшка, эта жирная свинья, нас правильно поймет, они не заставят себя ждать. Хотела бы я взглянуть на его физиономию, когда он выслушает ответ Президиума. Мой отец прославился привычкой публично казнить таких верноподданных идиотов, а Чин на сей раз превзошел самого себя.

– Неужели Сон решится предать смерти родного брата?

– Всего-навсего двоюродного. Собственно, именно благодаря этому обстоятельству Чин до сих пор жив.

– Забавная у тебя семейка, ничего не скажешь. Может быть, попробуешь связаться напрямую с отцом? Он должен тебя лучше понять.

– Моему отцу простые человеческие чувства свойственны не больше, чем ремонтному роботу. Сомневаюсь, что за эти годы он изменился так же сильно, как я. Меня нисколько не удивит, если он вообще откажется нас встречать.

– Ты не права. Наши шансы на успех не так уж малы, как может показаться на первый взгляд. По крайней мере я, кажется, понимаю, почему так странно повели себя Валы. Они просто ждали, чем закончится схватка, и, поняв, что преимущество на нашей стороне, приняли решение. Видишь, какие сюрпризы порой преподносят машины. Чего же тогда ожидать от людей? А именно люди теперь наши основные противники. Нечего и говорить, что они представляют гораздо более серьезную опасность, чем…

Голос, раздавшийся из переговорного устройства, прервал его на полуслове. Теперь это была не сердитая старческая скороговорка, а неторопливая, исполненная достоинства речь на классическом древнекитайском языке. Ледяное спокойствие говорившего неприятно поразило Козодоя. "Сразу видно, прожженый сукин сын", – подумал командир.

– Я Администратор Сон. Правда ли, что моя дочь возвращается на Землю?

Не отключая микрофона. Козодой по внутренней связи обратился к Звездному Орлу:

– Убедись, что во время планируемого приземления нам ничего не угрожает. Когда можно будет садиться?

– В самое ближайшее время. Подготовка займет всего несколько минут. Мягкая посадка обеспечена. На околоземной орбите ничего подозрительного не замечено.

– Сон Чин умерла, отец, – после долгой паузы ответила администратору Хань. – Именно этого ты и добивался. От твоей дочери осталась лишь телесная оболочка, душа же ее изменилась до неузнаваемости. Кстати, за эти годы у тебя появилось множество внуков, хотя тебя вряд ли обрадует их родословная. Ныне я Соловей Хань, пилот великого корабля "Гром". Наш капитан желает поговорить с Ласло Ченом.

Из переговорного устройства донеслось невнятное бормотание.

– Дай сюда микрофон, старый кретин, – раздался после трехминутной паузы и характерных звуков, свидетельствующих о короткой схватке, голос Верховного Администратора. Говорил он по-английски, с очень сильным акцентом.

– Ласло Чен на связи. Что тебе нужно, Козодой?

– Три пташки по-прежнему у тебя, Чен? – спросил Козодой. Только сейчас ему стало по-настоящему страшно. Что, если Главная Система уже приняла меры, и кольцо исчезло? Неужели все жертвы были напрасны?

– Кольцо у меня. Вот оно, на пальце, – ответил Чем. – А чем можешь похвастаться ты?

– У меня четыре такие же побрякушки. Как бы нам соединить все пять? Чен задумался.

– Вокруг снует столько Валов, что я никак не в состоянии гарантировать тебе благополучное приземление.

– Валы нам не помеха. Если, конечно, мы не будем еще пару часов толочь воду в ступе, дожидаясь, пока Главная Система не вызовет подкрепление. Видишь ли, Валы решили перейти на сторону победителя. Бояться их нечего.

– Вот это да! – воскликнул Чен. – Никогда бы не подумал. Ты уверен, что это не очередная западня? Может, они просто затаились, чтобы накрыть и твою команду, и мою уже на Земле?

– Ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов, но ясно одно: объединив кольца, мы будем куда в большей безопасности, чем сейчас. Встретившись с тобой, я наконец смогу вздохнуть спокойно и сказать: вот теперь мы в самом деле одержали победу. Я, как и ты, не могу давать никаких гарантий, но поверь уж на слово, Чен, наша экспедиция была долгой и чертовски трудной.

– Я веду наблюдение за всем, что происходит на Земле, – вмешался, не обращая внимания на Чена, Звездный Орел. – Нам готовят посадочную площадку в непосредственной близости от Главной Системы, в Бразильском Центре. Мне это не нравится.

– Почему? – спросил Чен. – Это самый безопасный район, какой только можно себе представить. Козодой усмехнулся:

– Ты лично отбирал участников нашей экспедиции, и не думаю, что при этом считал нас глупее себя.

Может, я лучше пошлю за тобой корабль, и встретимся на орбите?

– Даже будь я таким идиотом, каким ты меня считаешь, – возразил Администратор, – и прими твое предложение, я все равно вряд ли осмелился бы обмануть саму Главную Систему. Вот уж не думал, что когда-нибудь покину эту комнату живым и к тому же с кольцом. Но фортуна наконец-то повернулась к нам лицом. Даже в самых смелых мечтах я не мог себе представить, что ты одержишь победу. Но теперь возникла новая проблема: взаимного доверия, не так ли? Вот уж действительно насмешка судьбы. Только врозь нам не уцелеть. Хочешь не хочешь, а объединить усилия придется.

– Я согласен. Сколько подчиненных тебе администраторов примут участие в переговорах? – немного поразмыслив, спросил Козодой.

– Четверо. Нет, пожалуй, пятеро. Думаю, они пригодятся, если случится что-нибудь непредвиденное.

– Пусть будет так. Я тоже возьму с собой пятерых. Я сообщу широту и долготу точки приземления. Какое сейчас время года в Южном полушарии?

– Зачем тебе это? Ведь приземление займет считанные минуты.

"Все возвращается на круги своя", – подумал Козодой, а вслух сказал:

– Пожалуй, это и впрямь не так уж и важно. Итак, шестеро с моей стороны и шестеро с твоей, ни человеком больше. Договорились?

– Мы же условились полностью доверять друг другу. Точка предполагаемого приземления совсем недалеко от нас.

– Нужно позаботиться об удобстве передвижения. У вас полно скиммеров. Захвати один на всякий случай. А теперь предупреждаю. Если Главная Система не подстроила нам ловушку и Валы действительно будут сидеть тихо, все должно пройти благополучно. Траектория нашего спуска рассчитана заранее – и в космосе, и в атмосфере. Если же ты или твои люди попытаетесь вести двойную игру, кольца не достанутся никому. Тебе прекрасно известно, что я единственный из всего нашего экипажа имею доступ к кольцам и знаю код их использования. Любая попытка отнять их – и я покончу с собой, а вы останетесь ни с чем. Да, и последнее. Некоторые мои друзья покажутся тебе немного, как бы получше выразиться, странными.

– Интересно будет на них взглянуть. Кстати, чуть не забыл. Как насчет оружия?

– Можете брать сколько унесете. Лишним оно не будет. Я нисколько не заблуждаюсь относительно нашей победы: она вполне может оказаться временной. Не сегодня-завтра здесь появятся МСС, и нет никаких гарантий, что Валы, увидев их, не изменят свое решение на прямо противоположное. Какой у вас день и час?

– Двадцать два часа сорок девять минут по Гринвичу. Среда.

– Очень хорошо. Сверим часы ровно через одну минуту. Встречаемся завтра, ровно через сутки, в точке с координатами семнадцать северной, сто западной по Гринвичу. Согласен?

– Согласен. Часы я сверил.

Козодой откинулся на спинку кресла и вздохнул.

– Это начало конца, – устало сказал он. – Звездный Орел, немедленно свяжись со всеми кораблями, включая "Молнию", и оповести всех, кто сейчас на борту, что через час состоится общее совещание. Предстоит принять важные решения, и делать это следует безотлагательно.

– Нет проблем, – ответил компьютер. – Но если заседание затянется, корабли состыкуются с "Цандером" раньше, чем оно закончится.

– Это я учту. – Козодой покачал головой. Каким бы долгим ни был путь к победе, но сейчас, похоже, их космическая одиссея действительно вступила в завершающую стадию.

Вошел Айзек Клейбен.

– Я слышал, как ты договаривался с Ченом, – сказал он. – Мне эта затея не по душе. Мы приняли их условия, встречаемся на их территории. В случае чего у нас не хватит людей, чтобы отразить нападение. Неужели ты всерьез думаешь, что эта старая лиса удовольствуется всего двадцатью процентами?

– Да – до тех пор, пока они не получат всю необходимую информацию. До тех пор они будут вести себя смирно. Но, хотя Главная Система еще не нейтрализована, все идет к тому, что вскоре я смогу с уверенностью сказать: дело сделано. Предвижу ваши возражения, доктор, но в данный момент мы не имеем права тратить время на сомнения.

Несмотря на наличие сложной многоканальной связи, совещание почти ничем не отличалось от предыдущих, проводившихся на протяжении нескольких лет. Разумеется, Козодой мог принять решение единолично и поставить остальных перед фактом, но предпочел сначала все-таки вынести вопрос на общее обсуждение. При этом он все же сильно сомневался, удастся ли достичь единого мнения.

– Нельзя сказать наверняка, что мы не упустим добычу из рук в последний момент, – говорил он, – поскольку, несмотря на то что противник на сей раз отличается редкостным невежеством, это будет самое трудное кольцо из пяти. Я с радостью взял бы с собой всех вас, мои соратники, всех, кто поддерживал меня в тяжелые минуты, боролся и страдал. Но, к сожалению, это невозможно. Мы условились с Ченом, что и он и я возьмем с собой только пятерых.

– Провести их нетрудно, – решительно заявила Хань. – Ты, конечно, скажешь, что не хочешь нарушать данное слово, но я знаю этих типов куда лучше тебя. У них одна-единственная цель: прикарманить все, что плохо лежит. Честность в отношениях с ними губительна.

Козодой не мог не признать, что в словах Хань есть доля истины, но другого пути, кроме уже избранного, не видел.

– Если мы попытаемся схитрить, это сразу же станет им известно. Чен располагает значительными силами. Наша задача – добраться до интерфейса. Если мы возьмем с собой больше людей или корабль, чтобы прикрывал нас с воздуха, их орудия достанут нас прежде, чем на "Громе" успеют и пальцем пошевелить. Но у нас есть и серьезное преимущество: они не знают, как обращаться с кольцами.

– Слишком зыбкое преимущество, – заметила Дора Паношка. – Савафунг тоже воображал, будто знает Алитити как свои пять пальцев и может всех перехитрить. Вспомни, что из этого вышло. А вдруг они знают о кольцах гораздо больше, чем ты предполагаешь?

– Подозреваю, что если они решат подстроить нам ловушку, то уж такую, что нам и не снилась, – вмешался Клейбен. – Наши мониторы пока не показывают происходящее на Земле. Подключение и регулировка изображения займут почти целые сутки, а за это время люди Чена могут понатыкать в месте встречи все, что угодно. Во избежание неприятных сюрпризов я решил соорудить портативное устройство, способное обнаруживать ловушки. Оно работает по принципу локатора. Времени у меня, конечно, немного, но по крайней мере мы не напоремся на засаду.

– Сделай все, что в твоих силах, – велел ему Козодой.

– А что, если они разместят где-нибудь неподалеку небольшой отряд? Им без труда удастся выследить нас и застать врасплох, – заметил Урубу.

– Я учел такую возможность и именно поэтому согласился встретиться именно в Бразилии. И разумеется, перед приземлением мы просканируем местность. Другими словами, мы все же пойдем на небольшую хитрость. Спускаемый аппарат стартует уже через несколько часов – если, конечно, этому ничто не помешает. Танцующая в Облаках уже давно мечтает вновь подставить лицо земному ветру и солнцу и соскучилась по нашим соплеменникам. Мы приготовили специальный грим, который замаскирует мельхиорские татуировки или по крайней мере сделает их неотличимыми от традиционных индейских. Я сомневаюсь, что у Чена найдется агент, знающего хайакутский язык и тем более способный общаться с членами племени на равных. Если нам готовят сюрприз, моя жена об этом узнает. Но не только узнает. Надеюсь, ей удастся убедить старейшин в том, что люди Чена хотят подло обмануть нас, то есть истинных хайакутов, и присвоить плоды нашей победы. В результате все племя превратится в наших сообщников.

Клейбен пожал плечами:

– Затея сомнительная. Но риск – дело благородное. Я думаю, можно начинать приготовления. Кто будут эти пятеро смельчаков?

– Я хотел бы обсудить каждую кандидатуру в отдельности, – сказал Козодой. – Начнем с сестер Чо. Именно они добыли кольцо с двумя птицами мира. Я с радостью взял бы обеих: их способности, без сомнения, пригодились бы нам. Но, к сожалению, пойти может только одна.

– Это нелегко, – промолвила Чо Дай. – До сих пор мы никогда не разлучались надолго. Ради счастья наших детей мы готовы повиноваться тебе, хотя и не совсем четко представляем себе, что от нас требуется. Но мы надеемся, что принесем пользу. Я чаще покидала родной корабль, и по этой причине на семейном совете выбор пал на меня.

– Спасибо. Нас уже двое, – кивнул Козодой. – Мария, Миди, только благодаря вам мы получили кольцо с деревом и птицей. Я, конечно, хотел бы видеть на Земле вас обеих. Всем известно ваше мужество, твердость и упорство, а в рукопашном бою вам нет равных. Но вам придется решить, кто пойдет со мной.

– Мария, – сказала Миди. – Мы с ней уже это обсудили. Она лишилась всего – корабля, команды, лучших друзей. К сожалению, в этом есть отчасти и моя вина – я подвела ее на Джанипуре. Сейчас мы кровные сестры, и если уж я могу доверить Марии свою жизнь, то не вижу причин не уступить ей кольцо.

– Прекрасно. Нас уже трое. Бутар, тебе и твоим людям по праву принадлежит кольцо с Чанчука. Назови своего кандидата.

– Можно мне сказать? – вмешался Урубу. – Ты уже битый час ходишь вокруг да около, но обо мне речь так и не зашла. Если ты не против, я сам снимаю свою кандидатуру.

– Зачем же? Ты отлично проявил себя на Чанчуке и имеешь полное право претендовать на кольцо, а значит, и на место в делегации.

– Это я и сам знаю. Но на твоем месте я бы хорошенько подумал, прежде чем бросаться такими утверждениями. Разве ко мне применимо само понятие человека разумного, уроженца Земли? Я чанчукианин и останусь им до конца своих дней. Да и сущность моя пока не совсем ясна даже мне самому. Ведь создан я был роботом и только недавно превратился в человека! Это лишает права распоряжаться кольцом. Ты собираешься взять несколько человек, не входящих официально в делегацию, на случай внезапного нападения – так сказать, охрану. Я, конечно, мог бы войти в этот отряд, но, боюсь, от меня будет мало толку. Низкорослый, физически слабый, неуравновешенный – не человек, а жалкое подобие человека. Я уже не тот, что был раньше, – ни хватки, ни быстрой реакции. Конечно, я добрый, покладистый парень с далекой планеты Чанчук и привык уступать друзьям, если они имеют другое мнение, но у меня есть кандидатура. Это Бутар. "Каотан" зарекомендовал себя в сражениях лучше, чем другие экипажи, а сама Бутар отлично потрудилась на Чанчуке и достойна самой высокой награды.

– Мы уже обсуждали это с друзьями, – сказала Бутар. – И они действительно остановили выбор на мне. Я согласна. Правда, моя стихия – вода, на суше я чувствую себя не так уверенно и порой бываю неуклюжей, но, если будет заварушка, я могу пригодиться. Ведь я меткий стрелок и отлично вижу в темноте.

Козодой кивнул:

– Вот нас и четверо. Такья, твоя команда может с полным правом претендовать на кольцо колец. Тебе слово.

На какие-то секунды воцарилась тревожная тишина. Затем Такья тихо возразила:

– Ты произнес эти слова таким тоном, как будто на самом деле не собираешься брать никого из моей команды.

– Я не вправе лишить вас места в делегации. Это было бы несправедливо. Но на Земле яркое солнце, а встреча будет происходить днем. К тому же ближайший водоем за много километров оттуда, и более того – потом мы пойдем в глубь материка, а там с водой еще хуже. Вашему представителю придется носить, не снимая ни на минуту, специальный скафандр, наполненный водой, и передвигаться он сможет только при помощи летательного ранца. Конечно, я высоко ценю ваше мужество и боевые качества, но, боюсь, в этих условиях вы вряд ли сможете быть полезны. Если ты не против, я исключаю ваши кандидатуры.

– Я не в обиде. Может быть, самый мужественный поступок для настоящего воина – признать, что он только обуза для окружающих. Мы отказываемся от места в делегации и будем прикрывать вас с тыла. Это у нас получится гораздо лучше. "Каотан" уже представлен Бутар. Почему бы тебе не взять наше кольцо, Козодой?

– Спасибо тебе, Такья, – растроганно произнес командир. – Итак, у нас осталось еще два места. Одно я решил предоставить по своему собственному выбору, правда, с достаточно серьезными оговорками. Хань, в переговорах будет участвовать твой отец, и к тому же ты разбираешься в компьютерах лучше любого из нас, за исключением разве что Клейбена. Впрочем, ты заткнешь за пояс и его. Предлагаю тебе стать пятым членом делегации.

– Понимаю твои проблемы, – ответила Хань, – и прекрасно сознаю, какой обузой я буду для вас на Земле. Посуди сам: слепая женщина на восьмом месяце беременности оказывается в совершенно незнакомом месте. Но, несмотря на это, я полна решимости отправиться туда. К тому же тот прибор, что сделал мне Звездный Орел, поможет хотя бы различать очертания предметов.

– Хорошо, – вздохнул Козодой. – Я включаю тебя в состав делегации. А шестым, по-видимому, должен стать доктор Клейбен. Его опыт и знания вряд ли кто поставит под сомнения. Поэтому данную кандидатуру подсказали мне исключительно соображения здравого смысла. Если переговоры зайдут в тупик, то избрать верную тактику – ваша задача, доктор.

– Не могу выразить, как я признателен вам и польщен, – со слезами на глазах произнес Клейбен. – Тот человек, каким я был прежде, не заслуживал такого высокого доверия. Но за время нашей странной одиссеи я многому научился, многое осознал. Там, на Земле, вы можете на меня положиться. Я всю жизнь дурачил таких, как Чен, и, надеюсь, еще не потерял навыка.

– Итак, состав делегации ясен. Теперь перейдем к делу. Когда прибудет "Бахакатан", ты, Мария, лично проверишь исследовательскую аппаратуру и мониторы. Доктор, не забудьте свои приборы. "Чунхофан" останется в нашей коммуникационной сети и будет прикрывать нас с тыла на околоземной орбите. Такья, будь начеку. Приведи в состояние полной боевой готовности все бортовые орудия. Отражай любые попытки Главной Системы приблизиться к кораблю. Но основной удар я постараюсь принять на себя. Миди, ты должна находиться на "Бахакатане", а как только мы приземлимся и дадим тебе об этом знать, присоединишься к Такье на ближайшей орбитальной станции. "Молния" останется на орбите на случай, если последует атака из космоса. Звездный Орел, ты примешь на себя командование "Громом" и одновременно будешь координировать работу экипажей других кораблей. По завершении операции корабль переместится в другое место на околоземной орбите. Понятно? Ты должен быть готов принять на борт любого из нас в случае непредвиденного поворота событий.

– Сделаю все, что в моих силах, – ответил компьютер.

Козодой поочередно обвел взглядом своих сторонников. Он знал, что на каждого из них можно положиться. Но последняя его фраза была обращена не к ним, а к самому себе.

– Мы обещали вернуться – и возвращаемся, – вполголоса произнес командир. – Но как же долог был путь домой!