Покончив с консервами, капитан Карло Сабатини тяжело вздохнул и направился в центральную рубку проверить показания приборов. Все шло нормально; корабль направлялся в космопорт Бразильского Центра по обычной траектории, и до прибытия оставалось сорок семь дней. Конечно, на этот раз приземляться он не станет. После нелегального капремонта во время последней посадки в Китае лучше некоторое время избегать приземлений. Это путешествие запомнится ему надолго: первый прокол за двенадцать с небольшим лет беспорочной службы.

Внезапно в наушниках прогудел зуммер; он надевал их, как только просыпался, они обеспечивали ему прямую связь с компьютерным пилотом. Надо сказать, что в одиночном полете наушники составляли всю его одежду.

– Слушаю, – сказал он. – В чем дело?

– Незакрепленный предмет в кормовом грузовом трюме с нуль-гравитацией, – раздался лишенный выражения, но приятный тенор пилота. – Возможно, при разгоне сорвался контейнерный модуль. Ничего серьезного, но будет лучше, если вы проверите, как только у вас найдется время.

Сабатини снова вздохнул.

– Сейчас или потом – какая разница. – Незакрепленный контейнер, полный или пустой, не мог причинить особых повреждений в условиях нулевой гравитации, но при коррекции курса или маневре расхождения во время метеорной атаки представлял серьезную опасность. Лучше позаботиться о нем сейчас и не беспокоиться после.

Из пассажирского салона он прошел в длинный и узкий коридор, потом через передний грузовой трюм и воздушный шлюз, сейчас не загерметизированный, вошел в следующий грузовой отсек. Кормовой трюм был самым большим на корабле, но в нем не было, да и не требовалось, искусственной тяжести. Так было безопаснее. Искусственная гравитация устанавливалась благодаря вращению центрального отсека, и поэтому кормовой трюм казался вращающимся в противоположную сторону. Но Сабатини это не беспокоило. Он повис на паутине лямок, растянутой напротив люка, и осмотрелся.

– Ничего не вижу, – сообщил он пилоту. – По-моему, все надежно закреплено. Минутное молчание.

– Датчики утверждают обратное, – наконец ответил пилот. – Вы уверены?

Сабатини спустился с уровня на уровень, проверяя все крепления, и минут через пятнадцать был более чем уверен.

– Вероятно, нарушение в цепи, – передал он пилоту. – Здесь все в порядке.

– Я немедленно запущу процедуру проверки кормовых датчиков, – отозвался пилот.

– Да уж, запусти и разберись, – буркнул Сабатини и, подплыв к паутине возле воздушного шлюза, подтянулся и перепрыгнул в, него. Легкое головокружение и чувство нарастающей тяжести были ему привычны, но от этого не сделалось приятнее.

Скорее раздосадованный, чем усталый, он вернулся в пассажирский салон. И тут, направившись к туалету, вдруг почувствовал, что он не один. Он остановился, обернулся и оказался лицом к лицу с восемью людьми в скафандрах, внимательно рассматривающими его. У одного из них был пистолет, направленный прямо на Сабатини. Ярко-оранжевые скафандры казались здесь как-то не к месту. Шлемы были откинуты, и он видел лица незваных гостей. Четверо североамериканцев, три китаянки, чернокожая женщина и пожилая, крепкая на вид европейка. У всех, кроме одного из североамериканцев и чернокожей, были на щеках серебряные метки Мельхиора, а у одной из китаянок они отливали алым металлическим блеском.

– Пилот, на корабле посторонние, – спокойно сказал Сабатини в микрофон и, обращаясь к гостям, добавил:

– Прошу прощения, если бы я знал, что вы придете, то оделся бы более подходящим образом.

Он еще раз оглядел всю группу. По меньшей мере двое были ему как будто знакомы. У сестер Чо больше не было уродующих шрамов, но странно пятнистая и обесцвеченная кожа свидетельствовала, что заживление еще не закончилось.

– Как вам это удалось? – спросил Сабатини, стараясь не выдать своего беспокойства. Почему молчит пилот? Почему проклятая штуковина вообще пустила их сюда?

– Секрет фирмы, – ответил человек с пистолетом. – Кстати, меня зовут Ворон, а это моя жена, Манка Вурдаль.

– Девочки много рассказывали о вас, капитан, – сказала Вурдаль с сильным карибским акцентом. – Не исключено, что мне тоже доставит удовольствие позабавиться с вами. – Однако ее тон не предвещал ничего особенно забавного.

– Вот вождь, – продолжал Ворон, указывая на другого мужчину-североамериканца. – Козодой, или Джон Найтхок, как его называют по-английски. Стройная леди рядом с ним его первая жена, Танцующая в Облаках, а это – его вторая жена. Молчаливая. Она не особенно разговорчива. У нее нет языка.

Сабатини судорожно сглотнул.

– Понятно, – с трудом выдавил он.

– Пожилая леди – капитан Рива Колль. Она занималась тем же, чем занимаетесь вы, пока по несчастной случайности не попала на Мельхиор. Эта красавица – Соловей Хань. Глаза у нее не действуют, но она чертовски сообразительна. И очень много знает.

– Я знакома с капитаном, хотя он меня и не узнает, – сказала китаянка очень высоким, но мягким и мелодичным голосом. – Мельхиор сильно меняет людей, капитан, но мои воспоминания о вас на редкость ярки.

– Вы.., вы – та поддельная Сон Чин? Она нежно улыбнулась:

– Так вы меня помните… Нет, капитан, когда-то я была настоящей Сон Чин, но это было целую жизнь тому назад.

– Последний член нашей маленькой команды тоже находится здесь, – закончил Ворон.

– Прошу прощения, капитан, но вы отстранены от командования. – В синтезированном голосе пилота слышалось мрачноватое, почти человеческое удовлетворение, он больше не казался бесцветным и невыразительным.

Сабатини со вздохом признал свое поражение:

– Итак, вы снова провернули свой прежний трюк. Хотелось бы знать, как вы умудрились обойти программу компьютера.

– Это не я, – честно объяснила Хань. – По сути дела, это Танцующая в Облаках. Она его уговорила.

– Немыслимо!!!

Женщина из племени хайакутов лучезарно улыбнулась:

– Вы воображаете, что знаете свои машины, а на самом деле знаете только то, из чего их строите. Этим великим каноэ правит добрый дух, который был связан Тьмой помимо своей воли. Мы освободили его, и он присоединился к нам по собственному желанию.

– Дух! Да это всего лишь чертов компьютер! Машина!

– Советую быть поосторожнее в выражениях, Сабатини, – немедленно отреагировал пилот. – Похоже, друзей у вас здесь нет, но стоит ли вам превращать в своего врага и меня? Вы понятия не имеете, где и как меня изготовили. Ваш собственный мозг – не что иное, как биологический компьютер, тоже поддающийся перепрограммированию. Вы не менее сложная мыслящая машина, чем я, но и не более. Женщина, не ослепленная вашими предрассудками, объяснила мне, кто и что я такое, и в некотором смысле дала мне свободу.

– С ума сойти! – возопил Сабатини. – Взбунтовавшийся компьютер и банда заключенных, которым подстроил побег какой-то тип с большими связями. Ну ладно, ваша взяла. Только потрудитесь объяснить мне, на кого работают вот эти двое, и какого черта вы думаете, что, убрав меня, сможете отправиться куда захотите?

Капитан не сомневался, что во всей Солнечной системе нет такого места, где можно было бы укрыться от Главной Системы и от Службы безопасности Президиума. Девушки захватили корабль, но не смогли изменить конечный результат, и Сабатини был уверен, что и на этот раз у них ничего не выйдет, хотя мысль о том, что с ним могут рассчитаться за прошлое, не давала ему покоя. Капитан Сабатини очень заботился о своей персоне.

– Вы никогда не мечтали отправиться к звездам, капитан? – беспечно спросил Ворон. – В противном случае вам, разумеется, придется выйти и пройтись пешком, только на этот раз без спасательного отсека. Я уж пригляжу. Но если вы решите разделить наше общество, вам придется быть о-о-чень хорошим мальчиком. Моя дорогая Манка охотно присмотрит за вами. Она знает не меньше тысячи способов причинять человеку боль и умеет растягивать это удовольствие. Ей это нравится. У нее такое хобби.

Манка Вурдаль одарила Сабатини взглядом, каким огородник взирал бы на перезревший помидор.

Капитан судорожно сглотнул.

– Звезды?! Этот корабль до них не доберется! Ему даже на полном газу лететь до ближайшей обитаемой системы тысячу лет, если не больше.

– Этот корабль доберется до звезд, Сабатини, – твердо сказала Хань. – Только пассажиром, как и все мы. Мы собираемся позаимствовать транспорт из резервной флотилии.

– Транс… Сумасшедшие! Вы все свихнулись! Даже если вас не изловят по дороге, эти штуковины там не просто так болтаются! У этого корабля две малокалиберные пушки, и ему нужно несколько сотен километров, чтобы повернуть, не прикончив собственного экипажа, а там заградительные истребители с компьютерным управлением. Вам и близко не подойти к этим громадинам! Вас же в щепки разнесут!

– Может, и так, – согласился Ворон. – Но по всем правилам нам в любом случае давно уже полагается быть покойниками. Можно, конечно, и сдаться, но, если нас возьмут живыми, это будет хуже любой смерти. И вас ждет та же участь, не сомневайтесь. На первый раз вас еще могли бы простить, но второй… Единственный за всю историю Мельхиора.., да опять на вашем корабле… Мельхиор шуток не понимает.

Сабатини всхлипнул и сел прямо на пол посередине пассажирского салона. Потом внезапно сорвал с головы оголовье с наушниками и яростно швырнул его о стену. Оно отскочило и упало на пол, а Чо Май подняла его и вложила в руки Хань. Та улыбнулась и надела наушники.

– Пилот, можешь отслеживать меня?

– Цель захвачена.

– Будь моими глазами, если можешь уделить мне внимание. Мне хотелось бы передвигаться по кораблю, ни на что не натыкаясь.

– Моего быстродействия достаточно, – подтвердил компьютер. – Это не составит для меня труда даже в бою.

– Хорошо. Теперь подключись к общему каналу так, чтобы все тебя слышали, а этот оставь для разговора со мной. – Она немного помедлила. – Понимаешь, мы не можем и дальше называть тебя просто пилотом. Пилотов много. Ты свободен, и ты – наш друг. Тебе нужно имя. Тебе нравится какое-нибудь имя?

– Никакое в особенности. Я никогда не чувствовал в этом необходимости, но готов принять любое имя, которое вам нравится.

– А что, если Звездный Орел? – спросила Танцующая в Облаках. – Отличное имя для вождя.

– Хорошо, – сказала Хань. – Что ты об этом думаешь? Оно хорошо звучит и по-английски, и по-китайски.

– Мне нравится. Согласен. Я – Звездный Орел.

– Птицы, – бормотал Сабатини, сидя на полу. – Птицы, птицы, проклятые птицы… Козодои, Вороны, Соловьи, а теперь еще и корабль стал Орлом…

* * *

Арнольд Нейджи внимательно изучал карту. Начальник Службы безопасности Мельхиора был порядком обозлен тем, что именно при нем был совершен первый успешный побег с Мельхиора, и не хотел, чтобы дело зашло слишком далеко.

– Вы знаете, куда они направляются? – спросил ассистент.

– Да, нетрудно сообразить. Именно для этого мы не стали возвращать зрение нашей гениальной Хань. Ей приходилось делать все запросы вслух. Она интересовалась старинными кораблями, которые хранятся на орбите вокруг Юпитера. Она очень смышленая, но не думаю, чтобы это делалось для отвода глаз. Кроме того, выбор у них невелик. В Солнечной системе сейчас находится один или два звездных корабля, но это тихоходы с роботизированным обслуживанием. Вряд ли они ими соблазнятся. Единственный выход – резервный флот.

– Но какова реальная возможность угнать такой корабль? Ведь сейчас уже нельзя сказать наверняка, исправны ли они или им понадобится основательный ремонт. И к тому же их пилоты полностью повинуются Главной Системе.

– Из ментокопий Хань следует, что она знает, как взять управление на себя. Все дело в том, удастся ли им вообще попасть на борт. У этих малюток есть кое-какая защита, не так ли?

– Все корабли разгерметизированы для лучшей сохранности в вакууме, а энергию для служебных систем обеспечивают световые коллекторы, нацеленные на Юпитер. Впрочем, в режиме покоя ее потребление ничтожно. На самих кораблях вооружения нет, но каждый из них несет двенадцать автоматических истребителей, скорость и вооружение которых достаточны, чтобы управиться со старой баржей, на которой летят наши беглецы. Как только они не смогут правильно ответить на запрос, истребители будут активированы. И, что существенно, сразу же будет извещена Главная Система.

– Оставим Главную Систему. Даже при скорости света пройдет немалое время, прежде чем ей удастся стянуть туда реальные силы. Если истребители будут активированы, они должны справиться. Но что, если беглецам известен и этот код?

– Вы думаете, это возможно?

– После всего случившегося я не могу исключить любую возможность. Прогоните это через компьютер. Рассчитайте их курс с учетом того, что они стараются остаться незамеченными Главной Системой. Оцените скорость и время прибытия. Потом прикиньте, сколько времени понадобится, чтобы добраться туда по прямой, и дайте мне сведения обо всех кораблях Главной Системы, способных осуществить перехват. Это заняло всего несколько секунд.

– Если предположить, что они рискнут пройти поблизости от станций транспортного контроля, чтобы выиграть время, то будут там через сорок шесть дней, считая от сегодняшнего. По прямой можно добраться туда за сорок – если будет корабль.

– Корабль… Что мы можем использовать, и с учетом максимальной оперативности?

– Смотря что считать максимальной оперативностью. "Звезда Ислама" в четырех днях полета, но это такое же старое ведро, как то, за которым мы собираемся гнаться, и у нее всего две стандартные пушки, на носу и на корме. Есть еще корабли класса "Ловчий", базирующиеся на астероиде Клебус, но и они в трех днях полета, из-за взаимного расположения орбит.

– Хорошо вооруженные.., стоящая вещь, – заметил Нейджи. – Маленькие, быстрые, маневренные. Три дня… Ладно, тащите их сюда. Пристроим их на "Звезде Ислама". Тогда у нас будет то же, что и у них, плюс четыре тяжеловооруженных корабля. Повиснем у них на хвосте и будем выжидать. Если истребители не среагируют или не справятся, мы навалимся с тыла, зажмем их и покончим со всем этим.

– Но необходим личный приказ доктора Клейбена, – нерешительно сказал ассистент. – Если эти корабли появятся здесь. Главная Система узнает, что они существуют, и поймет зачем.

– Приказ будет. У доктора сейчас уйма проблем, а наш вариант поможет решить и их. Я прослежу, чтобы все прошло без накладок.

– Но мае кажется, что их затея так или иначе обречена на провал, – заметил ассистент. – Эти звездные корабли длиной по сорок километров, подумайте! Я хочу сказать: где можно спрятать такую громадину?

– Когда выполните мои приказания, прикиньте объем пустоты в обеих спиральных ветвях Сообщества. А теперь давайте все, что известно об этих кораблях. Все.

– Информации о них немного. Они относятся к запретному знанию, и предполагается, что мы даже не знаем об их существовании.

– Выясните все, что возможно. И полагаю, что следует уведомить Главную Систему о побеге, пока нам не начали задавать неприятные вопросы и Валы не пошли шуровать по Мельхиору. – Нейджи задумался. – Но ничего не говорите о Хань и женщинах-америндах. Им вообще не полагалось быть здесь, а если они хотя бы заподозрят, что этот Козодой тут побывал, Мельхиор разнесут в клочки. Расскажите о двух предателях из Службы безопасности, Колль и сестрах Чо, а остальных представьте как экспериментальных субъектов, не подлежащих регистрации. Если запросят ментокопии, мы их представим. Понятно?

– Вполне. Я приступаю немедленно.

– Надеюсь, я тоже, – пробурчал про себя Арнольд Нейджи.

* * *

По части информации Звездный Орел оказался не менее полезен, чем в качестве пилота. Новое оборудование, установленное на корабле, предназначалось не только для того, чтобы обманывать Главную Систему и обходить ее охрану. Даже Сабатини не был осведомлен обо всех секретах корабля, да ему и не полагалось быть осведомленным. Чего не знаешь, того не выдашь – а заодно и не злоупотребишь этим.

Чтобы разместить все эти нововведения, память Звездного Орла была существенно расширена по сравнению с тем, что требовалось для его непосредственной работы, и он – им уже трудно было думать о пилоте иначе как о живом существе – мог обращаться к скрытым банкам данных, содержащим в основном разнообразные сведения по истории и технологии. Люди не понимали, зачем это понадобилось, но у Звездного Орла имелись кое-какие догадки.

– Говорят, что Главная Система вовлечена в большую войну, где-то в глубине космоса. С кем она сражается, неизвестно, но ясно, что битва яростная, исход ее не определен, и с обеих сторон пока дерутся только машины. В результате Директоры, и не только на Земле, получили беспрецедентную свободу.. Стало намного легче обманывать и обходить Систему и укрываться от ее преследования. Ходят упорные слухи, что Главная Система считает ситуацию опасной, но война мешает ей уделить этому должное внимание. Многие независимые компьютеры, особенно главный комплекс Мельхиора, полагают, что в конечном счете Главная Система уничтожит всю нынешнюю администрацию и введет некие новые элементы, которые на тысячелетия подавят любые творческие искры и сведут человечество до примитивного уровня. И еще есть мнение, что полигоном для отработки этих новых элементов будет избрана Земля.

– Значит, ты – хранитель, средство сберечь живое знание, – сказала Хань.

– Мне кажется, я – нечто большее. Я битком набит знаниями о межзвездных кораблях, картами путей и сведениями о приватирах и флибустьерах. По-моему, вы используете меня как раз для того, для чего я и предназначен, хотя те, кто меня модифицировал, никак не думали, что дело может повернуться подобным образом. По-моему, я – корабль, построенный, чтобы спасти Президиум.

– Почти то же самое говорил мне Ласло Чен, – вставил Козодой. – И мне, честно говоря, подозрительно, что мы нашли убежище на этом самом корабле, несущем все необходимые нам знания.

– Это может оказаться всего лишь совпадением, – отозвался Звездный Орел. – Есть некоторые свидетельства, что по меньшей мере еще дюжина кораблей, включая и те, которые останавливаются на Мельхиоре и на Земле, подверглись аналогичной модификации. Учтите, им надо было подумать еще и о семьях, и о высших подчиненных. Наша задача состояла только в том, чтобы доставить их всех к резервному флоту, а в свое время эти корабли были сконструированы для того, чтобы перевозить более ста тысяч человек за один рейс. Перевозить, обслуживать и перестраивать, если это необходимо.

Козодой заинтересовался. Он был историком, но даже для него это явилось новостью.

– Перестраивать?

– Да. Используя сложную технику, превращать массы людей в нечто такое, что могло бы выжить и поддерживать существование культуры в мирах, не предназначенных для землян. Этот процесс получил название аналитической искусственной эволюции. В тонкости я не посвящен, однако эта информация может оказаться в памяти пилотов звездных кораблей. Впрочем, с теоретическими основами я знаком. Когда Главная Система решила рассеять человечество среди звезд, она очень спешила. Все миры были обследованы и сопоставлены сданными о человеческой психологии и физиологии. Другими словами, это была попытка теоретически смоделировать эволюцию человека на этих планетах и в кратчайший срок искусственно создать ее конечный результат. Затем организовывалась экспериментальная колония, и, если она успешно выживала и разрасталась в течение приблизительно десяти лет, развертывалась массовая колонизация планеты. Если эксперимент оказывался неудачным, вносились коррективы, и все повторялось до тех пор, пока не будет достигнут успех. Впрочем, в некоторых случаях от планеты приходилось отказываться.

– Переселение приобрело гигантские масштабы, – заметила Хань. – Не встречалась ли при этом какая-нибудь разумная жизнь?

– Да. Не очень часто, но встречалась. Кое-где это были остатки вымирающих видов, но иногда попадались аборигены, стоящие на низших ступенях цивилизации. Главная Система включила их в себя и удерживает на том же уровне и теми же средствами, что и у нас. Одни повиновались добровольно, а тем, кто отказывался, преподали жестокий урок. Эти сообщества существуют до сих пор, и кстати, некоторые оказались удачными моделями для адаптации людей.

– Я становлюсь своего рода экспертом по части того, насколько можно изменить человека, – отметила Хань. – А капитан Колль носит самый настоящий хвост, который ей отрастили с помощью похожей технологии.

– Да. На Мельхиоре пытаются разработать свои собственные принципы и приемы; они знают, что это возможно, поскольку один раз это уже было сделано. У них есть кое-какие успехи, но очень ограниченные. Мои банки данных содержат полную информацию по этому вопросу.

– Весьма удобно, – сухо сказал Козодой.

– Схема твоих основных систем впечатана в мой мозг, – обратилась к пилоту Хань. – Мне хотелось бы пройти вперед, на капитанский мостик, если только это безопасно.

– Вполне, только там нет тяжести. Иди. Я проведу тебя. Но там мало интересного, и, боюсь, ты будешь разочарована. В основном это ментопринтерные интерфейсы.

Никто из них еще не бывал в капитанской рубке. Почти на всех кораблях эти отсеки были разгерметизированы, и войти сюда можно было разве что в случае аварии. Длинный и узкий коридор привел их к люку, сквозь который они вплыли непосредственно на мостик.

Первое, что им бросилось в глаза, – два больших кожаных кресла, установленные перед множеством экранов, индикаторов и приборов. Еще четыре кресла стояли по бокам и сзади. Все это никак не соответствовало представлению Козодоя о корабле, который с момента постройки управлялся автоматикой.

– У всех кораблей такие мостики, а у некоторых даже сложнее, – объяснял Звездный Орел, – хотя ручное управление давно разомкнуто. Никто не знает, почему Главная Система сохраняет это оборудование, но в конце концов никто не может задать Главной Системе вопрос, на который она не хочет отвечать. Такие устройства есть даже на орбитальных буксирах, и каждое место имеет свое название. То, что слева, это кресло пилота, рядом с ним – место второго пилота, у правой стены кресло связиста, у левой – навигатора, а два места позади предназначены для бортинженера и оператора систем жизнеобеспечения. Соответствующая аппаратура действительно подведена к этим креслам, но никаких соединений нет. Я убежден, что человеческий экипаж не смог бы вести этот корабль; он с самого начала конструировался в расчете на компьютерное управление, и в чрезвычайной обстановке люди просто не смогли бы среагировать достаточно быстро.

– Я знаю почему, – раздался мягкий голос Хань. – Кресла предназначены для того, чтобы соединить экипаж непосредственно с главным и подчиненными ему компьютерами. Именно так мы собираемся взять на себя управление звездным кораблем. Каждое место снабжено, или было снабжено, человеко-компьютерным интерфейсом с непосредственной связью. Человек и машина сливаются воедино.

Звездный Орел немного подумал:

– Впечатляющая идея! Человек, непосредственно присоединенный ко мне. И я буду знать, что это такое – находиться в человеческом теле.

– Оставайся лучше кораблем, – посоветовала Хань. – Наша форма жизни, основанная на химических процессах, может свести тебя с ума. Кстати, мне помнится, ты упомянул о ментопринтерных интерфейсах?

– Да, но у них есть серьезные ограничения. Как аналитический инструмент и средство приобретения знаний они вполне пригодны, но модулей, позволяющих по-настоящему перепрограммировать мозг, у меня нет. Сейчас я вам покажу.

Раздался негромкий щелчок, и часть стены между креслами связиста и оператора жизнеобеспечения скользнула в сторону. Козодой подплыл к открывшемуся углублению и, протянув руку, вытащил оттуда нечто очень похожее на шлем-зонд ментопринтера, но самого принтера при нем не было. Вместо этого от шлема тянулся длинный и толстый кабель, заканчивающийся массивным и очень сложным разъемом. В углублении лежало еще несколько таких же шлемов. Козодой протянул шлем слепой китаянке, и та осторожно его ощупала.

– Конструкция нестандартная, – отметила она. – Он побольше, и зонды немного другие.

– Вот это я и называю ментопринтерным интерфейсом, – сказал Звездный Орел.

– По-моему, ты не совсем прав. Несомненно, принцип тот же, но это не ментопринтер. Эти разъемы предназначены для подключения к рабочим местам операторов. Я уверена. Козодой, посмотри, нет ли возле кресел соответствующих разъемов?

Козодой бегло осмотрел два ближайших кресла.

– Похоже на то, – подтвердил он.

– Но они не связаны с компьютерами рабочих мест, – заметил пилот. – Вместо этого они подсоединены к медицинскому и аналитическому оборудованию. И ко мне тоже, хотя и не напрямую. Они предназначены только для считывания данных.

– В данный момент – да, – согласилась Хань. – Но сделаны они были не для этого. Подозреваю, что нам стоит потрудиться, чтобы выяснить изначальный порядок подключения. Считай это очередной модификацией. – Говоря это, она тщательно ощупывала соединитель. – Интересно, на всех ли кораблях, включая и те громадины, разъемы стандартные?

– Не могу сказать наверняка, но у всех известных мне кораблей – да, а конструкция межпланетных кораблей не менялась с тех пор, как я существую.

– Прекрасно. Мы сделали большие успехи, но впереди еще много работы. Помимо того, что нам надо пройти необнаруженными, за время полета мы должны сообразить, как пробраться на транспорт и избавиться от Главной Системы. Когда мы достигнем флота?

– Через шестьдесят один день.

* * *

Корабль был порядком переполнен, но к тесноте они уже привыкли, а постоянное чувство опасности и предстоящее дело сводили на нет возможные трения. Рива Колль, Манка Вурдаль и Хань почти не выходили с мостика, тем более что спать в его больших креслах оказалось весьма удобно. Они трудились в поте лица, прикидывая, как подойти к звездному кораблю, как попасть внутрь, как захватить его и что делать потом. Одним словом, решали те логические задачи, в которых опытные космонавты и компьютерщики разбираются лучше всех.

Козодой, сидя в пассажирском салоне, смотрел, как Ворон раскуривает половинку сигары.

– Объясни мне наконец, как тебе это удается, – попросил он.

– А? Что?

– Откуда у тебя даже здесь, на корабле, такой неистощимый запас сигар и почему все они наполовину выкурены?

Ворон весело ухмыльнулся:

– Хорошо, я расскажу тебе половину правды. В числе корабельного оборудования есть синтезатор типа энергия – вещество. Он делает нам еду и прочие вещи, но ему нужен образец. Я предусмотрительно захватил с собой одну сигару, и вот…

– Любишь ты говорить все наполовину…

– Это что, намек?

– Да нет, просто я не верю в совпадения. Гениальная компьютерная специалистка, у которой в голове были схемы именно этого корабля; корабль, сам готовый взбунтоваться, да к тому же битком набитый именно той информацией, которая нам необходима?

Ворон безразлично пожал плечами:

– Конечно, все это было подстроено. Ты мог бы догадаться раньше. Правда, китаяночка в первоначальном плане не входила, но, учитывая, что у меня был широкий выбор, решили, что нам понадобится кто-то, способный управиться со всякой машинерией. Честно говоря, меня беспокоит, как она перенесет дальний рейс, но ее легче было украсть, и она определенно самая смышленая из всех и очень хорошо знает этот корабль, поскольку однажды его уже захватывала. То же самое касается и Колль. Опытный пилот глубокого космоса, бывший капитан, знает все ходы и выходы… У нее есть и другие немаловажные качества, о которых она и сама не подозревает, в отличие от меня. Чен неплохо поработал. Однако мне частенько приходилось импровизировать, и до сих пор вроде бы удачно. Впрочем, это еще не значит, что так будет и дальше. В конце концов, мы не можем положиться на опыт предшественников.

– А в конечном счете мы сработаем на Чена.

– Ну-ну, полегче, вождь! Я на него не работаю, да и ты тоже. Я сказал только то, что сказал, но если ты поразмыслишь хорошенько, то поймешь, что без его помощи у нас ничего бы не вышло. Мы используем его, он использует нас, и так будет до тех пор, пока мы не доберемся до перстней. Тогда мы пошлем его к черту.

– И ты веришь, что человек, который сумел организовать все это, позволит себя провести? Я уверен, он давно уже учел этот вариант.

– Конечно, учел. Именно в этом направлении я сейчас и размышляю. Среди нас есть бомба, и я должен ее обезвредить. Понимаешь, только мы с тобой, приятель, не прошли обработки в этом чертовом институте. Только мы двое. Все остальные пропущены через эту мельницу, да еще при закрытых дверях. Манка, Колль, твои жены, Хань и ее подружки – все. И где-то там, глубоко, так что не нащупаешь никаким ментопринтером, лежит наша бомба. Наш предатель. Возможно, двое или трое. Я даже не могу полностью исключить ни тебя, ни себя. Нас могли заставить позабыть о сеансе, а записи легко подделать. Но это еще далеко впереди. Пока что у нас есть время.

Козодой помрачнел:

– Я тоже об этом думал. А почему не все мы?

– Это слишком рискованно. Люди-роботы ему не нужны. Мы должны собрать все четыре недостающих кольца, прежде чем всплывет эта проблема. И мы их найдем. Рано или поздно найдем. Времени хватит. А пока я надеюсь, что, когда мы оторвемся от погони, мы действительно оторвемся.

Козодой уставился на него:

– Я понимаю, почему ты взял остальных, но я-то зачем тебе понадобился? Я не воин, не эксперт по компьютерам, не шпион, не вор и не капитан корабля. Я всего лишь историк. Почему?

Ворон откинулся в кресле и неторопливо выпустил колечко дым:

– Потому что ты кое-что знаешь. Ты знаешь такие вещи, которых, возможно, не знает никто другой.

– Я? Как это? Я занимаюсь историей древних культур, и они не имеют никакого отношения…

– Вождь – скажи мне, в какой части света появилась Главная Система?

– Ну.., в Северной Америке. Более восьми столетий назад.

– У-ум. И кто же у нас первейший специалист по этому времени и культурам?

– Ну, может быть, и я, но таких много, а я скорее интересовался более давними временами.

– И все же где-то у тебя в башке спрятан ключ к тому, как использовать кольца. Голову даю на отсечение. И Чен, кстати, тоже на это ставит. Может, ты сам пока не знаешь, что ты это знаешь, но это так, оно всплывет само собой, когда у тебя будут все доказательства и все кольца. Вот тогда, если мы только доживем, выйдешь на сцену ты – человек, который все знает. Не слишком беспокойся об этом, но будь уверен, старина Чен всегда ставит на лучших.

* * *

– Выглядит грубовато, но, по-моему, я все сделала правильно, – сказала Манка Вурдаль. Вся передняя часть мостика была разобрана, среди кучи демонтированных панелей и отключенных приборов змеились толстые кольчатые кабели, тянущиеся к ментопринтерному шлему. – Пожалуй, можно попробовать.

Хань забралась в капитанское кресло и нервно облизнула внезапно пересохшие губы.

– Наденьте мне на голову зонд и включайте.

– Даю питание, – послышался голос пилота. – Не могу сказать, долго ли выдержат соединения, но контакт есть. Поток энергии – в обе стороны.

Хань откинулась в кресле и постаралась унять дрожь в пальцах.

– Активируй интерфейс, – коротко сказала она.

В голове словно что-то взорвалось – и вдруг она стала расти, расширяясь, заполняя собой все, пробегая мыслью по проводам и схемам все отчетливее, ощущая свое новое огромное тело. Более того, теперь она видела, хотя и не так, как видит человек: в мельчайших подробностях, в расширенном спектре, недоступном ограниченному человеческому зрению. Неподготовленному мозгу было невероятно трудно воспринимать эту картину.

Она была кораблем, маленькой вселенной, замкнутой и самодостаточной. Впрочем, одна ее часть была ей недоступна, главная, ключевая часть, которой принадлежала власть над этой вселенной. Это был шар слепящего света, пульсирующий словно сердце. Шар отгораживался от нее, противился ее робким прикосновениям и вдруг, словно решившись, открылся ей навстречу и объял ее своим теплом и мощью.

В одно мгновение исчезли Соловей Хань и Звездный Орел, уступив место чему-то неизмеримо большему, чем те, кто слился в нем. Нечто, имя которому – Корабль. Новое качество было превыше и человека, и машины, но поскольку оно включало в себя человека, то понимало, что ему необходима лучшая коммуникативная оболочка.

Просто поразительно, как медлителен оказался человеческий разум, как ограничен был объем его памяти, как нелогичны и неэффективны процедуры выборки данных, подверженные эмоциям, вызванным его биохимией, и чувствам – боли и удовольствия, любви и ненависти, чести и предательству. И все же здесь было нечто опьяняющее, уникальные факторы, вызванные странным и незнакомым способом познания мира и Вселенной.

Процесс принятия решения показался бесконечно долгим, но на мостике никто не успел сделать шага, не успел даже мигнуть. Пилот получил новое видение мира, новые ощущения; девушка получила новый, быстрый и более эффективный дополнительный мозг.

Коды, которые Главная Система могла использовать для защиты межзвездных кораблей, насчитывали не менее четырнадцати квадрильонов в сороковой степени возможных комбинаций; почти девять секунд ушло на то, чтобы составить алгоритм, который при заранее известной скорости передачи по межкорабельной связи перекрывал более девяноста девяти процентов всех комбинаций. Они дополняли друг друга: человек формулировал задачу, пилот ее решал.

И все же Хань почувствовала смирение, поняв, что перед ним она – менее чем ничто.

И все же пилот почувствовал смирение, поняв, в чем ему до сих пор было отказано и в чем ему отказывали бы всегда.

* * *

Но именно компьютер через несколько часов разомкнул соединение. Вернее, приказ поступил из программного ядра; ни человек, ни пилот не в состоянии были бы разорвать эту связь добровольно, когда она уже установлена. Они разделились, и Хань почувствовала, как ее тянет помимо собственной воли к маленькому телу, дремлющему в капитанском кресле. Ее сознание, ее "я" возвратилось, обогащенное опытом слияния, который рассудку еще предстояло разобрать, просмотреть, истолковать и переработать.

Она очнулась со смешанным чувством восхищения и страдания. Она чувствовала себя ничтожной, жалкой, червем во Вселенной, населенной исполинами, доступными ей лишь на краткие мгновения. Она любила – она почитала – этот ослепляющий свет. Но и Звездный Орел любил ее, ибо она связывала его с человечеством и давала ему ощущение сопричастности своим Творцам. То, что она имела, он мог познать только косвенно, он завидовал ей и тосковал по ней. Он мог прикоснуться к жизни только через нее; она могла прикоснуться к могуществу только через него.

Во многих отношениях это был идеальный союз.

* * *

– Вы только взгляните! Летающие города! – не удержался Козодой, когда на экране дальнего обзора появился дрейфующий флот.

– Толстые и уродливые пузаны, – вставила Танцующая в Облаках.

– У тебя нет представления о масштабе, – сухо заметил ее муж. – От нас до этих кораблей дальше, чем от жилища Четырех Семейств до селения Вилламатук. А внешняя красота им ни к чему. Это чудеса творения.

– Но согласись, что снаружи они похожи на огромные черные колбасы, обросшие бородавками, – вмешался Ворон, жуя свою неизменную сигару. – Надеюсь, внутри они выглядят лучше. Впрочем, едва ли Главная Система дала себе труд позаботиться о комфорте.

– Примерно третью часть у них занимают двигатели, – заметила Манка Вурдаль; и кажется, впервые в жизни в ее голосе появился оттенок благоговения. – В центре грузовой отсек, и он такой большой, что наш корабль в нем просто-напросто потерялся бы. Должна признать, что, угнав такую громадину, мы имеем все шансы войти в историю.

– Нас вызывают, – раздался голос Звездного Орла. Он изменился г стал более выразительным, более эмоциональным, почти человеческим. По сути дела, это был голос Хань, только на пол-октавы ниже. Он стал таким после того, как девушка соединилась с кораблем через капитанский интерфейс. – Тридцать шесть истребителей активированы прямо по курсу и будут готовы к включению двигателей менее чем через минуту.

– Пошли им этот чертов алгоритм! – рявкнула Вурдаль.

– Я посылаю, но нужно не менее шестнадцати минут, чтобы передать его целиком, даже при максимальной скорости. – Он помолчал. – Первая группа истребителей запущена.

– Время, когда они подойдут на расстояние выстрела? – нервно спросил Ворон.

– Четырнадцать минут.

Не надо было быть гениальным математиком, чтобы сообразить, что это значит.

– Эй, эй! Пристегнуться всем! Всем! Пристегнуться и закрепиться! Включайте системы для планетарного взлета, да побыстрее!

На мостике, в креслах пассажирского салона, в кресле центральной рубки управления и на койке в каюте Сабатини хватило места всем. Кроме, конечно, самого Сабатини, который, запертый в одной из больших клеток, вынужден был обходиться как сумеет.

– Словно нарисованные птицы, – сказала Танцующая в Облаках; она поспешно пристегивалась, не отрывая глаз от обзорного экрана. Истребители первой группы, стремительно приближавшиеся к ним, действительно напоминали огромных птиц, застывших в полете, концы их длинных крыльев были загнуты вниз и к хвосту, образуя стилизованную римскую пятерку, в центре которой было подвешено маленькое, но смертоносное тельце. Полностью автоматизированные, ведомые системами боевого управления корабля-матки, они не нуждались в предосторожностях, необходимых для сохранения хрупких человеческих тел пилотов.

У Звездного Орла не было такого преимущества.

– Предвижу три попадания при первом проходе первой волны, – сказал он.

– В них или в нас? – спросил Ворон.

– В нас, разумеется. Вторая волна выведет из строя по меньшей мере одну из моих орудийных установок.

– Найди этот чертов код!!! – взревел Кроу.

– Отключение искусственной гравитации. Боевой режим, – отозвался пилот. – Так, так… У нас прибавляется забот. Мои сенсоры показывают приближение нового противника; вооруженный грузовой корабль класса "Ассим", несущий четыре полностью боеспособных истребителя, класс и происхождение которых неизвестны. Их боевые системы активированы, и они быстро приближаются. Выйдут на линию прицельного огня приблизительно через двенадцать запятая четыре минуты.

– Эти-то откуда взялись? – крикнул Козодой Ворону. – Главная Система?

– Ну нет. Добрая старая Гэ Эс там, впереди. Нейджи. Наверняка Нейджи. Этот сукин сын погонит нас с другой стороны. Но зачем? Из профессиональной гордости? Или он и вправду считает, что у нас получится?

– Что это за Нейджи? – спросила Танцующая в Облаках.

– Начальник Службы безопасности Мельхиора. Мы здорово им нужны, вождь, так что молись, чтобы истребители добрались до нас первыми!

Впереди, на мостике, Хань с трудом ослабила привязные ремни, на ощупь отыскала шлем, откинулась в кресле вновь, затянула ремни как могла и включила линию связи.

– Звездный Орел, активируй интерфейс. Прошу тебя! По всем правилам ее не полагалось подключать перед боем. У нее не было боевого опыта, а ресурсы, необходимые для этого интерфейса, могли потребоваться для более серьезных вещей. Но пилот прежде всего был компьютером и умел рассчитывать вероятности. Даже если они успеют наткнуться на нужный код звездного корабля, остаются четыре корабля, наседающих сзади, и кроме того, у пилота не было никакого опыта настоящих боев, он прошел только подготовку на имитаторе. Без человека его шансы были равны нулю, с человеком ситуация становилась по крайней мере непредсказуемой. Он активировал интерфейс.

Слившись воедино, Хань и Звездный Орел обдумывали задачу, не переставая посылать поток кодовых слов в сторону Юпитера. Как ни странно, сильнее всего их побуждали к действию воспоминания Хань об унижениях, пережитых в руках Сабатини. Они – весь корабль – были в руках огромного Сабатини, и соотношение сил было примерно таким же, как между ним и ею. Звездный Орел в сердце своем был созданием логики, он мог сдаться или погибнуть, взвесив все шансы, но прежняя Сон Чин не помышляла о логике, ею владели только эмоции и сильная воля. И ее воля взяла верх в этом беспримерном бою. Управляла она.

Боевые корабли Мельхиора быстро приближались, разворачиваясь для атаки. Сенсоры Звездного Орла показывали, что на борту каждого находятся живые существа; пилот и женщина лишь недавно открыли для себя этот интерфейс, но Мельхиор, похоже, знал об этом давно. Вот только достаточно ли практики было у этих пилотов-истребителей?

Она осторожно изменила курс и скорость, и автоматическим истребителям пришлось вытянуться в горизонтальную линию и перестроиться в правильный клин. Беглецам оставалось четыре минуты до того, как они попадут в зону прицельного огня кораблей Мельхиора; до первого огневого контакта с оборонительной системой резервного флота было четыре минуты сорок секунд. Цель захвачена, и никакие уловки не собьют с толку ни одного из противников больше чем на секунду. Шансы на то, что отыщется правильный код для атакующих истребителей, равнялись тридцати процентам: или код найдется вовремя, или код найдется слишком поздно, или их предположения насчет алгоритма были ошибочны и код не найдется вовсе. Но человеческая составляющая корабля отвергла эти расчеты, в то время как компьютеры атакующих кораблей точно так же оценивали шансы и ждали логически обоснованной реакции.

К демонам логику!

На предельной тяге корабль рванулся навстречу атакующим истребителям флота.

Озадаченные корабли Мельхиора тоже прибавили скорость, чтобы сохранить выгодное положение для атаки, но слегка запоздали. Резко ударили тормозные двигатели. Люди едва не вылетели из кресел, все, что могло сорваться, сорвалось и обрушилось на передние переборки. Плиты корпуса стонали, в грузовых трюмах разгибались крепления контейнеров. Шесть шансов из десяти были за то, что от такого торможения корабль рассыплется на куски, но оставшиеся четыре десятых были все же больше одной трети.

Четыре истребителя с Мельхиора открыли огонь и угодили прямо в первую волну истребителей флота. Тормозные двигатели раскалились добела, их огнестойкая облицовка начала разрушаться. Но это было пустяком в сравнении с тем, что получили корабли Мельхиора от защитников флота. Автоматические истребители кружили и взмывали, стреляя с нечеловеческой меткостью, забыв о корабле, который вызвал их активизацию. Машины не разбирались в таких тонкостях, отдавая приоритет тем, кто первым открыл огонь.

И только когда последний из истребителей Мельхиора был разнесен на атомы, корабль беглецов, отключивший тормозную тягу и запустивший для стабилизации полета ходовые двигатели, принял от транспорта слабый, но устойчивый сигнал – код распознавания. С отключением тормозной тяги по всей носовой части корабля прокатилась волна стонущих и лязгающих звуков. Тормозные двигатели свое отслужили.

Корабль дал малую тягу вперед и, отключив двигатели, медленно поплыл навстречу флоту; истребители не тронули его. Они возвращались на свои корабли.

В креслах зашевелились и застонали люди, опухшие, все в синяках, но живые. Пилот проверил их состояние и обратился к Риве Колль.

– Мы уничтожили врага, нападавшего с тыла, и успели наткнуться на код, дающий право подойти к флоту, капитан Колль, – сообщил корабль. Из всех, кто находился на борту, только у нее был опыт слияния с кораблем и работы под шлемом; ни Хань, ни Звездного Орла это ничуть не радовало, но запретить ей взять управление, если бы она захотела, они не могли. Как ни странно, Колль отказалась наотрез, хотя и не объяснила почему. Впрочем, советы она давала более чем охотно. – Однако во время боя мы полностью сожгли тормозные двигатели. Мы следуем по курсу согласно программе, но нам нечем остановить корабль.

Колль задумалась:

– А вы не пробовали связаться с этой большой мамочкой?

– Связь установлена. Компьютер транспорта озадачен нашей задержкой с передачей правильного кода, но горит желанием быть реактивированным. Мы думаем, что он хочет нам поверить, и ему нужно лишь мало-мальски убедительное объяснение. Как на этот счет?

– Эти малыши не предназначены для посадок. Их собирали в пространстве, и только в нем они могут существовать. Значит, у них должны быть тянущие лучи, чтобы перемещать грузы. Скажите им, что вы были повреждены в бою, объясните суть проблемы и попросите подцепить вас лучом. Конечно, мы можем здорово стукнуться, но это лучше, чем пройти его насквозь.

– Сделано. Он реактивирует и запускает свои системы. При такой скорости мы достигнем точки контакта через несколько часов. Увеличивать скорость мы не осмеливаемся и надеемся только на тянущий луч. За это время постарайтесь позаботиться о своих ранах и повреждениях, а мы предупредим, когда надо будет снова пристегнуться. Медицинский робот размещен в пассажирском салоне.

Ядро программы разъединило Хань и Звездного Орла. Разъединение было почти добровольным, потому что его диктовала необходимость. Рабочее время пользователей интерфейса было строго ограничено, и, если она собиралась снова включиться в него в критический момент, надо было сделать перерыв.

Молчаливая, Танцующая в Облаках и сестры Чо обошли и проверили всех остальных, хотя и сами они были порядком помяты. Особенно они беспокоились о Хань, которая была на пятом месяце беременности, и это уже становилось заметным со стороны. Впрочем, она отделалась лишь несколькими синяками там, где привязные ремни вдавились в плечи и руки. Рива Колль, хоть и была старше всех на борту, не пострадала вообще.

– Сигнал вызова со стороны кормы, слабый, но отчетливый, – сообщил Звездный Орел. – Я ретранслирую его.

– Нейджи – Ворону, отзовитесь. Нейджи – Ворону, прием.

– Если он попытается вызвать флот, забей его помехами, – сказала пилоту Хань. – Могу я ему ответить?

– Пожалуйста. Через микрофон, – ответил пилот, – Нейджи, или кто ты там, говорит капитан Хань. Если ты сунешься за нами дальше, я сообщу флоту, что приближается корабль с бунтовщиками. Отваливай. Ты проиграл.

Молчание.

– Да ладно, какого-черта. Мы не собираемся соваться за вами в это осиное гнездо. Неплохой приемчик вы провернули. Вам полагалось погибнуть. Все наши компьютеры уверяют, что вы мертвы.

– Мы живы, Нейджи. Живы и живем, и не беспокойся, ты о нас еще услышишь.

– Может, да, а может, и нет. Не исключаю, что вы справитесь с пилотами резервного флота, но Главная Система сядет вам на хвост раньше, чем вы сойдете с орбиты. И где вы собираетесь прятать сорокакилометровый корабль? Кстати, а почему командуешь ты – а не Ворон или Колль?

– Так получилось. Вас побила та, кого вы ослепили и сделали родильной машиной. И не пытайся нас надуть.

– Да я и не собираюсь. Но предупреждаю, либо вы выкинете Риву Колль через воздушный шлюз, если, конечно, сможете, либо я вижу и слышу вас в последний раз. Это не Колль, это нечто такое, что убьет вас всех. Только мы можем пассивизировать его. Возвращайтесь, и вы останетесь живы. В противном случае вы повезете с собой собственную смерть.

Колль рассмеялась:

– Не обращай внимания. Я не собираюсь причинять вам вред. Мне это ни к чему.

– Он сказал правду? Ты не настоящая Колль?

– Да, я же вам говорила. Я не Колль, но для вас я не представляю опасности. Однако для Нейджи и для его хозяина, Клейбена, я хуже смерти. Это слишком сложно, чтобы объяснять сейчас, так что вам остается либо верить ему, либо верить мне. Без меня вам не добыть этих колец, так что подумайте хорошенько. Вы здорово рискуете, но уж я-то знаю, что вас ждет, если вы примете его защиту. Выбирайте.

Хань не собиралась долго размышлять. Когда-нибудь, где-нибудь ей придется поплатиться за риск, но, учитывая обстоятельства, сейчас это ее не тревожило.

– Мы вернемся, Нейджи, учти, – сказала она в микрофон. – Мы вернемся и разнесем твою маленькую империю по всей Вселенной и Главную Систему заодно. Возвращайся и скажи им это, Нейджи. Скажи им – и пусть они оглядываются через плечо, потеют от страха и обходят темные углы. Впрочем, я найду их и без света. С вашей помощью я и так на всю жизнь в темноте. Никто – ни ты, ни Мельхиор, ни Земля, ни Главная Система не остановят нас. Ты нигде не спрячешься от нас, Нейджи, а перед нами вся Вселенная. Мы вернемся – и пошлем вас всех к черту!

Они медленно приближались к чудовищному кораблю древнего флота. Его массивный корпус тонул в цветных отсветах Юпитера, +закрывающего полнеба.

Ворон и Вурдаль переглянулись и кивнули друг другу. Мы вернемся!

Козодой обнял Танцующую в Облаках и Молчаливую и привлек их к себе – ведь еще не было сигнала пристегнуться. Он провел пальцами по меткам Мельхиора на их лицах, коснулся своей щеки и поклялся себе, что когда-нибудь эти татуировки станут знаком почета, символом революции. Долог путь до этого дня, и неизвестно, что ждет впереди, но одно он знал наверняка.

Мы вернемся!

Сестры Чо помогали Хань устроиться в кресле, и лица их светились от гордости за нее.

Мы вернемся!

А та, кого они знали как Риву Колль, задумчиво помахивала хвостом. До сих пор, пока единственной целью оставался побег, любой риск не был слишком велик, и теперь ничто не казалось невозможным.

Мы вернемся! Мы забьем пять золотых колец в ненасытную глотку Главной Системы, и она захлебнется!

А сейчас – к звездам!