Мафия

Много лет тому назад в Гонконге и на Тайване бесчинствовала мафия. Так уж получилось, что эти люди были тесно связаны с кинематографом, и мы не могли избежать связи с ними.

Однажды мы всей компанией ели стейки, как вдруг дверь с грохотом открылась, и к нам ворвался какой-то парень с сумкой на руке. Мы изумленно подняли головы. Он смотрел на нас, и тут мы стали понимать, что что-то не так.

— Минутку! Что ты хочешь? — спросил один из нас.

— Ничего… — задумчиво ответил он.

— Черт возьми! Вынь руку, не надо тут всех пугать, вынь свою руку! И ответь, что ты хотел?

Тот парень развернулся и пошел прочь — оказалось, что он просто перепутал дверь. Тот стейк я доедал, трепеща от страха, кусок буквально не лез в горло. Во время их короткого диалога я украдкой взял в руки пепельницу. В сумке у того парнишки, вероятно, была ручная граната, и если противников было бы больше, он бы наверняка ее использовал.

Однажды по долгу службы я целый год жил в отеле «Линкольн». Как-то раз в конце рабочего дня я вышел на улицу — было очень жарко. И тут ко мне приблизились двое… Один из них спросил, кто на площадке занимается постановкой боевых сцен. Я ответил, что я. Незнакомцы продолжили: «У нас с собой ничего нет, только один стилет-кастет, так что поступайте, как сочтете нужным». Напомню, что это оружие с длинным клинком, которое надевается на руку, как кольцо. С его помощью вполне можно убить человека. Если же хотят лишь поранить, но не поразить насмерть, то почти на весь клинок, исключая несколько сантиметров, наматывают ткань, но даже так стилет-кастет может разорвать мышцы. Сделав вывод, что стоящие передо мной ребята выглядят довольно внушительно, я ответил: «Ага, ну я поговорю с остальными». Зайдя внутрь, я тотчас спросил у коллег, что это за люди. В те времена на съемочной площадке крутилось немало людей из разных банд, и все они вышли посмотреть на непрошеных гостей. А те, увидев, что нас много, развернулись и ушли.

В тот период мой отец работал в Австралии поваром, а на Тайване была очень известна одна модель кухонных ножей (китайских топориков). К сожалению, я уже забыл, какой именно марки они были… В общем, я купил два ножа и положил их в багаж — после завершения съемок я планировал подарить их папе. Обычно во время работы со съемочной группой я не закрываю свой номер, а если ко мне стучат, то я сразу же распахиваю дверь, особо не задумываясь над тем, кто же ко мне пришел. Справедливости ради скажу, что это еще ни разу меня не подводило. Даже сейчас, если я знаю, что ко мне кто-то должен зайти я вынимаю ключ и просто оставляю дверь приоткрытой.

Однажды в шесть часов утра в моих апартаментах раздался звонок, и я подумал, что за мной пришли мои коллеги, чтобы проводить меня на съемочную площадку. Даже не знаю, что тогда на меня нашло, но я почему-то решил посмотреть в глазок. И снаружи я увидел два самурайских меча длиной в метр! Прямо перед моей дверью стояли два человека с холодным оружием в руках! Я непроизвольно отпрянул. Затем я начал потихоньку пятиться назад… Отступив, я буквально задрожал, когда увидел сквозь щель внизу, что мои гости перемещаются вдоль двери…

Взяв себя в руки, я начал размышлять: «Что же делать? Не волноваться, стоп!» Затем я вернулся в комнату, взял кухонные ножи, которые я собирался подарить папе, надел защитное снаряжение, что выдают каскадерам, и сказал себе: «У меня есть два ножа — бояться нечего». Я занимался боевыми искусствами и поэтому знаю, что если у тебя в руках ножи, то немудрено и самому пораниться. Например, ты рубишь правой рукой налево, таким образом, под удар попадает левая рука. Поэтому я вновь стал твердить себе: «У меня два ножа, у меня два ножа».

В то время я уже не боялся оружия и немедленно сосредоточился. Затем я тихо пробрался к выходу, решив, что начну рубить сразу, как открою дверь. Выглянув, я понял, что снаружи никого нет, и те двое уже ушли. Я положил ножи, взял телефон и, прикрыв его подушкой, позвал на помощь: «Алло, у меня неприятности, срочно приходите». Положив трубку, я вновь схватил оружие и продолжил стоять около двери, следя за щелью внизу. Про себя же я думал: «Если вы осмелитесь вернуться — точно зарублю». Мне даже хотелось выбежать на улицу, чтобы покромсать своих непрошеных гостей.

Прошло, наверное, где-то двадцать-тридцать минут, как в дверь снова позвонили, и я увидел в глазок двоих учеников. Я впустил их. Они вдвоем были в костюмах, но меня насторожила их походка — как будто они хромали на одну ногу, и спросил: «Что с вами?» Оказывается, ребята тоже притащили с собой мечи, но чтобы не размахивать ими, они засунули их в брюки и так и шли по улице. Я рассказал им о случившемся, и ученики успокоили меня: «Ничего страшного, не стоит бояться, мы только что были внизу и не заметили ничего подозрительного».

Ребята зашли внутрь, а я вернулся в комнату, чтобы переодеться. После мы спустились вниз и увидели огромное количество вооруженных людей! Ученики предупредили меня: «Не переживайте, это свои!» И я невольно почувствовал себя главарем банды…

Затем я выяснил, что мои утренние непрошеные гости пришли за мной, поскольку накануне я не выказал им «должного» уважения на съемочной площадке, и они решили поквитаться. Хорошо, что я не стал сразу открывать, а они, постояв немного, ушли. Если бы я, как обычно, не глядя распахнул бы дверь, все закончилось бы не так радостно. Конечно, мы не прервали работу после этого случая, но съемочная группа все же наняла двух вооруженных молодых парней, которые ежедневно охраняли площадку.

Вот так было на Тайване в 70-е годы XX века…

Помимо покушений на жизнь, иногда еще приходилось опасаться мошенников, правда, соревноваться с ними в хитрости и смелости было довольно интересным занятием. Иногда по окончании работы местные продюсеры радушно звали меня к себе домой. Порой я принимал приглашение и приходил в назначенное время. Как правило, меня встречал всего один человек, а на мой вопрос: «Где все?» он отвечал, что остальные заняты игрой в маджонг.

Еще в детстве я усвоил самые разнообразные способы одурачивать людей, поэтому я всегда был начеку, опасаясь попасть в ловушку. Пройдя дальше, я действительно обычно видел большую компанию людей, играющих в азартную игру, и немедленно предлагал: «Давайте так, сперва мы поужинаем, а после вы продолжите, хорошо?» Все соглашались, затем откладывали в сторону кости, а я тут же понимал, в чем тут дело.

Если вы и правда увлеклись игрой и вам предложили поесть, вероятнее всего, вы закончите партию и только потом пойдете. А они же на удивление быстро соглашались: «Да, давайте сначала кушать!» Я же про себя отмечал: «Хм, даже не смогли все как следует продумать».

Затем мы садились вместе трапезничать. В ходе ужина я специально немного выпивал, а после говорил: «Ой, давайте мы сыграем в следующий раз, мне надо срочно вернуться домой, я слегка выпил, и мне как-то нехорошо. Договоримся лучше на завтра». А на следующий день я сразу же садился в самолет и улетал.

Много лет спустя мой тогдашний продюсер сам признался: «Джеки, прости, мы тогда хотели тебя обмануть». В то время многие попадались на крючок, а за раз можно было не досчитаться до десяти миллионов. А если ты проигрывал, то тебя заставляли притаскивать туда других звезд, что делало эту мошенническую схему многоуровневой. На Тайване это называли «создание сообщества».

Однажды на Тайване я договорился встретиться в ресторане со своими знакомыми. Усевшись, они сразу начали рассказывать мне, кто из какой банды, и я сразу смекнул, в чем дело. После ужина они повели меня гулять, и вскоре мы забрели в подпольное казино, где мне сразу предложили в долг пятьсот тысяч, чтобы я смог сделать первые ставки. Но я ловко вышел из положения, заявив: «Лучше мне прийти сюда как-нибудь в другой раз, сегодня я уже выпил». Так я ничего не потерял.

Во второй раз, когда я вновь ел с той же компанией, я смекнул, что сегодня меня наверняка вновь заведут в то казино, поэтому без лишних раздумий принял двенадцать стаканов виски. Я наливал себе до краев и чокался с каждым из своих знакомых… В итоге меня начало тошнить, после чего меня сразу же отвезли в отель. Это был лучший выход из такой ситуации.

Вспоминая об этом сейчас, я понимаю, что тогда мне приходилось действительно сложно. У меня есть еще немало историй на эту тему, и если на их основе снять фильм, это однозначно получится приключенческий боевик. По счастливому стечению обстоятельств я с детства вращаюсь в этих кругах, много чего навидался и всегда старался быть предельно осторожным во всем. Особенно полезной оказалась одна папина фраза, которая звучит у меня в голове как перманентное напоминание: «Держись подальше от азартных игр, держись подальше от наркотиков, держись подальше от мафии».

 

Узнавать что-то новое

В ту пору, когда я был каскадером и играл роли трупов, в свободное от съемок время я стоял в сторонке и изучал тонкости режиссерской работы. Когда же я слышал команду «Начали!», я вновь возвращался на пол. Я наблюдал за тем, как дерутся, как выбирают ракурс, как играют актеры… Каждый день я словно посещал уроки, и по прошествии долгого времени я научился всему, постепенно освоив профессии постановщика боевых сцен и режиссера. Позже я стал еще больше общаться с людьми по всему миру и многое усвоил. Только так можно понять, что процесс приобретения знаний никогда не должен прекращаться.

Когда я только приехал в Америку, у меня были большие трудности с заказом блюд в ресторане. Я знал, как сказать только четыре слова: яйцо, молоко, бекон, тост. Когда же меня спрашивали, как именно я хочу, чтобы мне приготовили яйца, я не понимал вопроса, из-за чего возникало множество недоразумений, а мне было очень стыдно. Поэтому я старался избегать заведений, а изголодавшись, по ночам звонил коллегам в Гонконг, чтобы пожаловаться.

Затем меня научили заказывать гамбургеры, картошку фри и колу. Поэтому долгое время я питался исключительно фастфудом, что в итоге не могло не сказаться на уровне холестерина. В большинстве своем американцы — очень приветливые, и там принято здороваться даже с незнакомыми людьми, например, в лифте. В такой ситуации я всегда здоровался в ответ, иногда меня спрашивали что-то вроде «Откуда вы родом?», но если разговор продолжался, то я уже не понимал своего собеседника и чувствовал себя крайне неуютно. Дело дошло до того, что, как только я замечал, что человек собирается зайти со мной в лифт, я сразу же опускал голову и принимался притворно завязывать шнурки, осмеливаясь встать только после того, как он выйдет. Если в лифт заходил еще кто-нибудь, то я вновь начинал теребить свои шнурки. Все это делалось, чтобы избежать зрительного контакта и разговора с людьми.

Иногда на съемках я пересекаюсь с молодежью и неизменно отмечаю, какие они умницы. Я очень уважаю их за то, что они моментально все схватывают, за их усердие. Когда мы работали над фильмом «Час пик-2», я хотел найти для съемок свежее лицо, и мне посоветовали Чжан Цзыи. Я представил ее режиссеру, и он согласился взять ее на роль отрицательного персонажа. В то время она почти не владела английским, однако, начав с ней совместную работу, я отметил, что эта девушка очень умна. Она очень быстро освоила английский, моментально научилась всем нужным приемам — чему бы я ее ни обучал, она все могла повторить и сделать в точности, как надо. Всем зарубежным зрителям она тоже очень понравилась. А вот еще, например, Чжан Цзинчу, уже в самом начале нашего сотрудничества она свободно говорила на английском. Эти две актрисы работали со мной в американских картинах, и на площадке они общались со всеми без проблем. На съемках «Инцидента Синдзюку» Сюй Цзинлэй и Фань Бинбин настолько бегло говорили на японском, что мне даже становилось стыдно, ведь я некоторое время специально изучал этот язык, но на съемочной площадке мне все равно нужно было все записывать, иначе я ничего не мог запомнить. Я очень восхищаюсь людьми, которые так же усердны в обучении, как и эти актеры.

Я научился разбираться в сигарах и вине только в зрелом возрасте, причем пить вино я стал по совету доктора. Поначалу мне не нравился вкус красного вина, и я предпочитал сладкое белое. Однажды я летел в Австралию с пересадкой в Сингапуре и уже в пути узнал, что мне нужно пройти медосмотр. Поскольку после я направлялся работать в Америку, съемочной группе требовалось получить полный отчет о моем состоянии здоровья, прежде чем купить мне страховку. В то время перед началом работы над каждым американским фильмом мне приходилось навещать врачей. В тот раз после осмотра доктор сказал, что со мной все в порядке, но тут выяснилось, что у моего агента множество проблем: он увлекался виски и бренди. И врач посоветовал ему отказаться от крепкого алкоголя, а если уж очень захочется выпить, то позволить себе немного красного вина.

Услышав это, я уточнил, правда ли, что красное вино полезно. Доктор ответил: «Да, оно понижает уровень холестерина». Я запомнил это и продолжил свое путешествие в Австралию. Уже там я получил письмо из Штатов, в котором говорилось, что они не принимают отчет о здоровье, сделанный в Сингапуре, и мне нужно было еще раз пройти медосмотр, но уже в Австралии. Я сдал кровь на анализы, причем мне пришлось заново делать уколы, а я уже говорил, что ненавижу их больше всего на свете. Это было ужасно. После осмотра врач спросил у меня, что я обычно ем. Я ответил, что все подряд.

— А что вы выбираете чаще всего?

— Супы из фасоли и маша, — ответил я, немного подумав.

— Тогда понятно, почему у вас такое крепкое здоровье, отличный уровень тромбоцитов — а все благодаря бобовым.

Тогда я уже знал, что правильно питаться очень важно для здоровья, поэтому мне вновь вспомнились слова доктора про красное вино.

Но какое именно вино пить? Названия французских вин я попросту не мог запомнить… Поэтому я решил спросил совета у знающих людей, и мне рассказали, что и в Австралии есть неплохие красные вина. Сложные названия, естественно, я не запомнил, но в одной винодельне названия вин были представлены номерами, например, 28, 407, 707. Поэтому я решил начать с них, угощая при этом своего отца и агента.

Если я заходил в магазин и там оказывались вина этой марки, я попросту скупал все имеющиеся бутылки и шел дальше. И так было и во втором, и третьем магазинах. Но вскоре я стал замечать, что цена на эти вина стала постепенно повышаться. Почему так происходило? Только потом я выяснил, что все эти магазины принадлежали одному человеку. Узнав, что я скупаю это вино, он стал поднимать цену, и в итоге стоимость оказалась запредельно высокой даже для меня. Я пробовал обратиться в другой винный бутик, но оказалось, что он также принадлежит тому же хозяину.

Закупившись красным вином, я приезжал в отель и первым делом открывал двери, чтобы создать сквозняк, включал кондиционер, закрывал шторы — готовил место. Как-то раз нам нужно было поехать в другой город Австралии. Примерно в два часа ночи мы с моей командой отправились в путь на шести джипах, по двое в каждом. Включив кондиционер на нужную температуру, мы десять с лишним часом мчали к нашему новому отелю. Когда же мы приехали, «головной отряд» уже заканчивал все приготовления: мои помощники занесли вино в номер, поставив бутылки в центр комнаты, где они обдувались вентиляторами. Так вино хранилось до завершения съемок, и каждый вечер мы вместе пили его. До моего возвращения в Гонконг я распорядился, чтобы у меня дома соорудили винный погреб, куда в итоге я и перевез все оставшиеся бутылки.

Примерно двадцать лет тому назад я отдыхал в компании со Сталлоне и другими коллегами по цеху и слушал их разговоры про вино и сигары — сам же я в этом ничего не понимал. К тому времени я уже бросил курить, а сигар я в принципе никогда не пробовал. У нас не принято обсуждать картины, мы не говорим вещи из разряда: «Я считаю твой фильм отличным, а ты считаешь мой фильм замечательным?» Поэтому все вели светские беседы: «Какое вино ты предпочитаешь? Могу порекомендовать бутылочку 1982 года…» Каждый из них рассуждал как специалист. Мне же добавить было нечего, я только и мог улыбаться с глупым видом. После этого я решил, что так дело не пойдет, и мне нужно разобраться!

Научиться тому, как разглядывать сигару, как курить, как выбирать, как нюхать вино, как дегустировать. А познав всю эту науку, я встретился с ними вновь. В то время мои коллеги обсуждали французское вино, и я ловко ввернул: «А вот в Австралии тоже есть весьма неплохое вино, такой-то марки». Мои собеседники удивились и начали меня расспрашивать. Я рассказал им про этот сорт австралийского вина, отметил его великолепный вкус. Когда я закончил, все были заинтригованы.

Тогда никто из них не разбирался в австралийских красных винах, и я нарочно решил отличиться. Затем я предложил попробовать вино из моей коллекции. В итоге спрос на австралийские вина сразу же возрос, а цены взлетели более чем в несколько десятков раз. Та марка вина была мне очень благодарна и даже выпустила вино в мою в честь, использовав самый лучший сорт винограда. В то время вся винодельня мобилизовалась, чтобы реализовать «мою» партию вина. Отличие от других заключалось в том, что только на этикетке «моих» бутылок сзади помещалась фраза: «Выпиваю — не вожу машину. Вожу — не выпиваю».

Вино выпускалось всего один раз, и сейчас его уже не делают. У меня до сих пор хранится несколько сотен бутылок в Гонконге. Если у кого есть это вино — считайте это большой удачей. Оно просто великолепно! После выпуска этой партии меня спросили, сколько бутылок я хочу купить. И тогда я решил, что мне будет достаточно ста бесплатных ящиков, предоставленных мне производителем. В итоге все подаренное вино закончилось в один миг…

Всего было выпущено двадцать две тысячи ящиков этого вина, то есть примерно двести шестьдесят тысяч бутылок. В Гонконге было шестьсот ящиков, на Тайване — две тысячи, во Франции — три… Видя, как быстро оно распродается, я решил скупить это вино. С самого начала цена выросла в три раза, и в сумме я потратил несколько миллионов. Но сейчас я не собираюсь продавать заветные бутылки, и во всем мире эта партия есть только у меня. Вино было выпущено в 1989 году и, пролежав до сегодняшнего дня, приобрело великолепный вкус, поэтому я отдаю его только в качестве подарка.

В молодости мы с компанией частенько устраивали уличные гонки: в то время за этим никто особо не следил, и это не считалось противозаконным. Люди, с которыми я вместе снимался, — Саммо Хунг, Юэнь Бяо, Фрэнки Чан, Эрик Цан, часто развлекались со мной подобным образом, а иногда еще и играли между собой на деньги. Затем в Америке я работал над фильмом под названием «Гонки „Пушечное ядро“», в котором использовались исключительно машины «Мицубиси». После съемок меня пригласили стать их лицом; я представляю их бренд и по сегодняшний день, а авто этой марки используются во всех моих картинах. Тогда же мы совместно с этой фирмой создали Кубок Джеки Чана — профессиональные гонки, но по прошествии нескольких лет эти соревнования перестали нравиться публике. И я задумался над тем, как можно привлечь к ним внимание. Почему бы не устроить гонки, в которых будут принимать участие только знаменитые женщины?

Мы провели это мероприятие в Макао, и оно сразу же завоевало свою аудиторию. Многие съезжались посмотреть на состязания в рамках Кубка Джеки Чана и сразу же уезжали, игнорируя другие профессиональные гонки и считая их неинтересными. Гонки проводились несколько лет подряд, но каждый год с меня взимали довольно крупную сумму: за аренду участка, за ряд других услуг… А когда организаторы вновь повысили цены, я решил не продолжать. Я приносил огромную прибыль, а с меня еще и сдирали деньги. Затем мы стали проводить гонки уже в Чжухае. Организовать мероприятие было очень тяжело, а заработали мы мало, поэтому я решил, что легче отдать эти деньги на благотворительность. Постоянно искать помощь было довольно сложно, и в итоге я перестал этим заниматься. После я начал принимать участие в профессиональных гонках вместе с командой «Мицубиси», в ралли «Париж-Дакар» я спонсировал команды из Китая.

Сейчас, оглядываясь назад, я хочу напомнить, что не следует слишком увлекаться подобными вещами. Неважно, вино, сигары или что-то еще, это должно быть простым увлечением, но не более. Купишь вино, потом потребуется винный шкаф, а затем и винный погреб, плюс еще потребуется потратить немало сил на то, чтобы все содержать в должном порядке.

В то время я подарил своему отцу немало хорошего вина. Помнится, однажды мой друг гостил у моего папы в Австралии, и в один из вечеров он позвонил и рассказал, что они по неосторожности разбили бутылку очень дорогого вина, что я приобрел для отца. Я ответил: «Пустяк, я куплю еще». В итоге посреди ночи мне позвонил папа и признался: «На самом деле та бутылка цела, просто мне было жалко доставать ее для твоего друга». Я только посмеялся в ответ. Много лет спустя, когда отец умер, я отправился в Австралию. После похорон я вернулся в родительский дом, чтобы собрать вещи. Когда я открыл двери винного шкафа, то увидел, что все бутылки, что я покупал ему, так и остались нетронутыми: отец не открыл ни одной, ему все было жалко. Мне тогда стало очень грустно. Я взял две бутылки, чтобы выпить их вместе с моим агентом, со всеми, кто приехал вместе со мной проводить моего папу в последний путь. Меня еще раз спросили: «Ты точно хочешь их открыть?» Я ответил, что не вижу смысла держать их дальше.

Сейчас мне уже не нравится коллекционировать красное вино, да я почти его и не покупаю. У меня дома до сих пор хранится немало этого добра, и я стараюсь по возможности его раздаривать, продавать его на благотворительных аукционах или же пить его вместе с друзьями.

Кроме того, чтобы разбираться в вине, сигарах и гонках, я научился многому другому. Я играю в боулинг на полупрофессиональном уровне, я выходил в финал соревнований в Гонконге, также я дошел до финала и в Австралии. Я также очень хорошо играю в бильярд, но с возрастом мое зрение ухудшилось, и это не могло не сказаться на качестве моей игры. Также я неплох в бадминтоне. Я могу сделать пару простых движений на роликах, выполнить сальто и тому подобное. Катание на коньках, на лыжах, на сноубордах, дайвинг, езда на скутере, на велосипеде, прыжки с парашютом — всему этому я научился благодаря работе в кинематографе. Обычно у меня ни на что нет времени, но если это требуется для съемок, я всегда готов освоить что-то новое, к тому же я все схватываю на лету.

 

Зачем носить традиционный китайский костюм?

Почему в последние годы мне нравится носить традиционный китайский костюм?

Когда я приехал в Штаты на съемки «Гонок „Пушечное ядро“», в Голливуде меня никто не знал. В том фильме я играл японца, да и на съемочной площадке все считали меня им. В ту пору я посещал многочисленные мероприятия в европейском костюме. Когда меня спрашивали откуда я родом, я отвечал, что из Гонконга. «О, Гонконг, это часть Японии?» — слышал я в ответ и терпеливо объяснял, что нет, Гонконг — это Гонконг, а Япония — это Япония. В то время никто толком и не знал, где находится Гонконг. Многие считали, что азиаты выглядят одинаково, вдобавок все они ходят в одинаковых костюмах, отчего их было совсем не отличить друг от друга.

Уже тогда я подумал: «Так не годится! Теперь вы поймете, что я китаец, по моей одежде». Поэтому я начал носить китайский традиционный костюм. Со временем, завидев меня, американцы сразу смекали: «Ага, ты китаец». А когда я действительно стал знаменитым во всем мире, китайский традиционный костюм стал моей фирменной фишкой, я всегда оставался уникальным. Многие селебрити боятся встретить кого-то в таком же наряде, а я крайне редко вижу кого-то в похожей одежде.

Есть у меня и одна очень забавная история. Много лет тому назад, когда я еще не начал носить китайский костюм, я часто выбирал одежду из дамской коллекции.

Если вы посмотрите на мои старые фотографии, то обнаружите, что на многих снимках я в женских вещах. Именно поэтому я никогда не пересекался с другими знаменитостями в выборе нарядов. Я нередко выбирал себе женскую повседневную одежду. В то время мы снимали фильм во Франции, и я с легкостью нашел себе немало женских вещей, которые оказались мне впору. Да и цвета были очень красивые: нежно-голубой, розовый. Мне очень нравится яркая одежда, тем более что тогда я был еще молод — мне было около двадцати, и я мог себе позволить носить броские вещи, к тому же довольно экстравагантных фасонов. Когда все пытались подражать «Проекту „А“», я начал снимать «Полицейскую историю», когда же все стали подражать «Полицейской истории», я стал снимать «Пьяного мастера-2». Я всегда отличался от других, старался выделяться, и этому я тоже научился в Америке.

Помню, тогда в Штатах была популярна одна книжка, которая называлась «Одежда для успеха». В ней рассказывалось, как стать успешным в выборе вещей, как правильно подбирать одежду, чтобы достичь успеха. Тогда я еще не очень хорошо читал по-английски, и я попросил своего агента купить эту книгу: он читал и заодно объяснял мне. В ней было сказано: мужчина, лидер, должен выбирать синие цвета, а белые вертикальные полоски символизируют высшую власть. Если двое мужчин в синем, то тот, у кого еще есть белые полоски, будет наиболее успешным. Девушкам в офисе нужно обязательно носить юбки, прикрывающие колени, а также очки — так у начальства создастся впечатление, что ты очень усердный и к тому же умный человек. Не стоит выбирать одежду кофейного цвета, правда, я уже не помню почему. В то время я уже начал приобщаться к таким теориям, мне это казалось довольно занимательным.

А вообще, если посмотреть, то у всех успешных звезд сложился свой собственный неповторимый стиль. Майкл Джексон, Лесли Чун, Анита Муи, Ван Фэй — у всех так. В самом начале карьеры у Ван Фэй был другой псевдоним, пока она не открыла в себе свои уникальные черты. Когда же она решила зваться Ван Фэй и постепенно выработала собственный стиль, тогда она стала более узнаваемой. И у многих мировых знаменитостей было точно так же! Например, у многих современных корейских звезд. Сначала надо найти свою особенность, свою изюминку, только так у зрителей останется яркое впечатление о тебе. Обязательно нужно следовать своему уникальному пути. Идти чужой дорогой просто, но так ты не добьешься успеха, тебя не запомнят. Так же и с кино. Увидев мои картины, все сразу узнают в них фильмы Джеки Чана, а это значит, что я преуспел.

 

Мои отношения с сыном

Я правда считаю, что детей нужно воспитывать в строгости. Родители поучают своих отпрысков в надежде, что они будут меньше плутать на своем жизненном пути, меньше делать ошибок наподобие тех, что я совершал в молодости. Никому не хочется, чтобы дети наступали на те же грабли, все стремятся научить их изначально правильно относиться к жизни. Если же только поучать детей на словах, то они вряд ли прислушаются к ним, а однажды, когда они обнаружат, что наломали дров, будет уже слишком поздно.

Если мы просыпали еду в Китайской драматической академии, учитель тут же бил нас по губам. Посмотрите на наше поколение — я, Юэнь Бяо, Саммо Хунг — мы не уроним на стол ни рисинки. Встретив людей преклонного возраста, мы всегда ведем себя крайне почтительно, мы даже обувь всегда ставим ровно. Но вот взгляните на моего сына: он, возвращаясь домой, всегда раскидывает свои ботинки в разные стороны, а затем ходит везде в белых носках, из-за чего они моментально становятся черными. Почему так происходит? Потому что он не стирает свои вещи, он не знает, насколько это трудно. Если бы заставить его делать это самому, он бы тут же перестал. Я сам забочусь о своих носках и знаю, что белые вещи очень сложно отстирать. Поэтому каждый раз, когда я их надеваю, я стараюсь как можно меньше контактировать с грязью, а возвращаясь домой, сразу же ополаскиваю их с мылом, и таким образом они остаются чистыми.

Современные дети очень часто не слушают, когда к ним обращаются взрослые, и я считаю, что допустимо поднять руку в воспитательных целях, но когда я вижу передачи, посвященные насилию в отношении детей, — это, конечно, уже совсем перебор. Когда Джейси был маленьким, я ударил его всего один раз, и вышло это слишком грубо: я поднял сына и бросил его на диван. Тогда он и Джоан жутко перепугались, да и я сам терзался после, помню, думал про себя: «Я ведь вполне способен и убить ненароком, как я мог так поступить?» Взвесив все за и против, я решил больше никогда не поднимать на него руку, и еще поклялся перед ними в этом.

Джейси в детстве тоже был очень непослушным, в этом он мог бы потягаться со мной.

Но времена уже изменились, вот попробуй теперь дать Джейси пощечину! Он ведь может и засудить. Если бы мы могли раньше обращаться в суд, мы все поголовно подали бы жалобу на нашего учителя, но тогда нам некому было жаловаться, и мы лишь дрожали при его виде.

Джейси всегда боялся меня. С детства мы были чаще с ним в разлуке, чем вместе, в то время, скрываясь от журналистов, его мама уехала рожать в Штаты.

А когда я все же был рядом с Джейси, то всегда видел его только глубокой ночью. Он учился в колледже в США, и с тех пор он все делает на американский лад.

Я всегда рад его видеть, но каждый раз мы ругаемся, и я не выдерживаю больше двух дней. Я всегда думаю о том, что нужен человек, который мог бы повлиять на него, научить его, как нужно себя вести, донести до него, что, когда разговариваешь, не нужно вертеться и крутиться. Но если начать читать мораль, он и вовсе умолкает.

Когда мой сын был маленьким, я часто высылал ему кассеты с отечественными телесериалами — «Знатный дом», «Правление Канси», «Троецарствие», а иногда даже показывал видео с моих благотворительных мероприятий. Так я хотел донести до него некоторые мысли — если бы я распинался перед ним, он бы не стал слушать, но если бы он посмотрел записи, это могло возыметь некоторый эффект. И когда я увиделся бы с ним в следующий раз, он вел бы себя по-другому.

Очень давно, когда Гонконг еще не вошел в состав КНР, я не раз говорил ему, что гонконгцы очень несчастны, что нередко у людей в одной семье разное гражданство. Например, я из Гонконга, Джоан — гражданка Тайваня, мой отец с австралийским гражданством, а сын — с американским. Таким образом, совершенно нет ощущения, что какая-то страна может тебя поддержать в трудную минуту. В то время у многих в Гонконге была похожая ситуация. Возможно, из-за того, что Джейси накрепко запомнил эти слова, когда он последний раз приезжал из Америки, он сказал мне: «Пап, я собираюсь отказаться от американского гражданства». Затем мой сын подал документы на получение китайского гражданства — и я испытал настоящую радость, мне стало казаться, что он наконец-то что-то понял.

А как мы его воспитывали в детстве? Мы всегда действовали на пару с Джоан.

Когда мы видели, что он неподалеку, мы специально заводили постановочную беседу.

— Эх, у того-то сын умер…

— Что? Как это? Он же такой молодой! — притворно ужасалась Джоан.

— Слишком быстро вел машину, попал в аварию. Его мама настолько убита горем, что попала в больницу… — продолжала я.

— Эх… и куда он так мчался? — притворно сокрушалась Джоан.

В такие моменты Джейси всегда навострял уши. Это наш способ воспитания, мы не говорим ему в лицо: «Запомни, не надо так поступать» — этот метод не слишком эффективный.

Иногда я обращаюсь за опытом к другим, например, к Ли Кашину, который учит детей быть самостоятельными и заставляет их самих зарабатывать деньги. Раньше, когда я брал с собой Джейси в поездки, я всегда садился в первом классе, а его отправлял в эконом, говоря ему, что, когда у него самого появятся деньги, он сможет пересесть вперед.

Я всегда любил прибираться, мне противен вид беспорядка; у Джейси же все наоборот, у него в квартире постоянный хаос. Если я дома, то я частенько забегаю к нему и начинаю все мыть и чистить, заглядывая во все уголки. Когда-то давно в месте, где он жил, был чердак, которым никто не пользовался, и там было особенно грязно. Однажды мне было нечего делать, и я хорошенько прибрался на этом чердаке, все вымыл до блеска. Тогда я еще подумал, что из него можно сделать целую квартиру с комнатой и гостиной.

И в этот момент я наткнулся в углу на ящик. Открыв его, я обнаружил там веревку для альпинизма. Это меня озадачило: зачем такая вещь Джейси? Немного пораскинув мозгами, я подошел к окну и изучил кирпичи с внешней стороны дома. И действительно, там виднелись следы трения, к тому же я приложил веревку, и длина оказалась впору. Этот малец явно возвращался домой рано вечером, говорил, что идет спать, а после того как мама ложилась, выбирался через окно развлекаться.

Что же я предпринял на следующий день? Я позвал У Гана, каскадера из своей команды, к себе домой.

— Посмотри, это надежная веревка?

— Да, Джеки, вполне… А вообще, он попросил эту веревку у нас…

— Ты его научил делать страховочный строп? Он умеет? — уточнил я.

— Умеет, — заверил меня он.

Я немного успокоился, по крайней мере, это было безопасно, и вернул веревку на прежнее месте, не оставив никаких следов. Но я все же не удержался и украдкой поменял одно из креплений — естественно, оно ничем не отличалось по цвету от остальных, поэтому Джейси бы не заметил. Когда все было готово, я предупредил У Гана, чтобы он не рассказывал об этом моему сыну. Джейси до сих пор не знает об этом. Если он прочитает эту книгу, думаю, он немного занервничает, но потом все же понимающе улыбнется.

С сыном во время парада по случаю шестидесятилетия со дня образования КНР.

Джейси давно повзрослел, но я по-прежнему считаю его недостаточно усердным — мне все время кажется, что я тружусь упорнее него, и, если честно, я надеялся, что он будет в этом похож на меня. После целого дня работы я всегда совершал пробежку. Но по возвращении домой я не раз замечал, что Джейси уже давно спит, а время было всего девять с чем-то вечера. Я был очень недоволен: «В такое время ты уже спишь? Это для того, чтобы потом в полночь встать и идти развлекаться дальше!» Джоан защищала его: «Да нет, он только что вернулся после съемок и безумно устал». Конечно, я был очень недоволен. Поэтому иногда мне хотелось, чтобы он проводил со мной больше времени, посмотрел, чем я занимаюсь в течение дня. Я тоже отрабатывал целый день, проводил в среднем по восемь заседаний, которые нередко затягивались до одиннадцати-двенадцати вечера, а вернувшись домой после пробежки, я еще принимался читать сценарии.

Я всегда откладывал деньги на образование Джейси, ему не нужно было думать о том, на что купить еду, хватит ли ему, чтобы заплатить за свою учебу, будет ли его кто-нибудь провожать, — это все организовывал я. Но затем я стал жалеть об этом: не стоило его баловать, ведь он даже не знает, что значит бедность, у него нет привычки стараться ради своего завтрашнего дня. Я всегда восхищался тем, как Лан Лан и Ли Юньди великолепно играют на фортепьяно, и даже купил инструмент Джейси. Стоит ли говорить, что он ни разу не сыграл на нем? Я видел, как Ван Лихом прекрасно владеет скрипкой, и также приобрел ее для Джейси, но тот так и не притронулся к ней. Мне нравилось, как Коби Брайант играет в баскетбол, и сделал сыну баскетбольный щит. К счастью, Джейси это пришлось по вкусу, и он увлекся этим видом спорта. Затем я понял, что сам был не прав — я хотел, чтобы он стал, как Ван Лихом, Лан Лан, Коби Брайант, выдвинул свои требования, но даже не узнал, что нужно ему. Ему нравились баскетбол и музыка, ему хорошо удавались трехочковые броски, он писал неплохие песни — вот сферы его интересов, и я не должен был навязывать ему свои идеи. Особенно увидев, каким образом Уилл Смит помогает своим детям, я вновь осознал, что был чрезмерно категоричен.

Я не очень хороший отец, но я считаю себя ответственным. Я всегда буду строг с ним. Если же он окажется в неблагоприятном положении, он должен будет понести наказание, но если он осознает свою ошибку и исправится, я буду стоять за его спиной, поддерживать его как отец, и вместе мы преодолеем все трудности.

 

Жизненная философия

Я не особо образованный человек, но при этом я часто беру на вооружение некоторые примечательные афоризмы.

За последние годы я собрал несколько фраз, которые оказали на меня определенное влияние. Одну из них произнес священник во времена моей молодости: «Не благодари меня, когда у тебя будут силы — помоги другим». Другая принадлежит моему отцу: «Держись подальше от азартных игр, держись подальше от наркотиков, держись подальше от мафии». После, когда я уже начал сниматься, Билл Тун написал мне от руки ценное послание: «Если не все получается, как хотелось бы, хотя бы останься с чистой совестью». Мне очень нравится эта фраза. И вот еще одна: «Пусть уж лучше люди будут виноватыми передо мной, чем я перед людьми». Еще мне по душе одно высказывание Кеннеди: «Не спрашивай, что твоя страна сделала для тебя, спрашивай, что ты можешь сделать для своей страны».

За эти несколько десятилетий я выработал свою собственную жизненную философию. Она основывается на приведенных выше высказываниях, а также на моем опыте.

Если кто-то скажет, что если ты будешь стараться, то через десять лет ты точно станешь таким же известным, как и Майкл Джексон, то, конечно же, ты выложишься на все сто процентов. Но в жизни так не бывает. Ты можешь идти постепенно, шаг за шагом, и только затем узнать, к чему это привело.

Когда я был начинающим актером, я сказал себе, что нужно делать хорошо любую работу. В то время в обед я не знал, будет ли у меня ужин, а у меня дома не было никакой мебели, кроме старого разваливающегося дивана и низкой табуретки. Каждый день я ждал звонка. Я смотрел телевизор и периодически тренировал свои удары. Я ходил по дому в одних трусах, и мне постоянно не хватало места для моих маневров. У меня была работа, только если звонил телефон.

Как я уже рассказывал, мы собирались в оговоренном месте, куда за нами приезжал автобус. Автобус парковался у маленького магазинчика с телефоном на входе, и мы ждали вестей от младшего продюсера — если ему звонили, это означало, что на съемочной площадке есть работа, и автобус трогался. Нам делали грим, и мы вновь мучительно ждали. Нередко нам сообщали, что мы можем уходить, поскольку ведущие актеры не явились, и мы возвращались ни с чем. Потом мы начали бороться за свои права и в итоге стали получать определенную сумму, как только трогался автобус. В то время мы зарабатывали лишь пять гонконгских долларов в день. Мы с нетерпением ждали, когда автобус заведется, а если он отъезжал, это означало, что мы получим свои гроши. Вот так я жил в то время — не зная, наступит ли завтра, но понимая, что нужно все сделать хорошо, чтобы понравиться режиссеру. Только в этом случае на следующий день я смог бы поработать вновь.

Не имея никакого статуса на площадке, я часто попадал под раздачу. Как-то раз я сделал что-то не так, и режиссер немедленно начал ругаться. В своей брани он дошел до моих самых дальних предков. Это настолько меня задело, что в сердцах я выбежал и заплакал. Я рыдал, глотая слезы, а стоящие рядом каскадеры еще и потешались надо мной, от чего мне стало совсем невыносимо. Я ужасно разозлился и, схватив деревянный реквизитный меч, собрался побить им режиссера и высказать ему все: «Тебе было бы достаточно ругать меня одного, зачем ты трогал мою маму?» Саммо Хунг, который был постановщиком боевых сцен для того фильма, схватил меня: «Ты больной? Даже не думай!» На следующий день я ушел из проекта. Этот опыт научил меня не ругаться на съемочной площадке, чего и вам советую.

Тогда все было далеко не радужно, но я упорствовал. В этой жизни нужно найти себе мечту, и тогда я хотел стать постановщиком боев. На съемочной площадке я следил за тем, как мои коллеги используют аппаратуру, иногда даже делал записи и хранил их в кармане. Ежедневно я просматривал свои заметки и размышлял. Я надеялся пустить их в дело при удобном случае. Если же удобного случая так и не выдавалось, я все равно был настроен продолжать и никогда не сдаваться.

В то время профессия постановщика боев казалась мне весьма авторитетной: можно с помпой и шумом разъезжать на красивом спорткаре, и я то и дело бросал жадные взгляды на чужие машины. Однажды один постановщик боев проехал мимо меня, затем вдруг резко сдал назад и, взглянув на меня, спросил: «Ты же из нашей съемочной группы?» Я ответил, что да. Он предложил меня подвезти, и я немедленно уселся внутрь. До конца поездки я просидел в одной и той же позе, а выйдя из машины, поклонился ему и вежливо сказал: Благодарю вас, господин постановщик». После того случая он каждый день подвозил меня, по пути я болтал с ним и многому научился. На съемочной площадке я неотступно следовал за ним, а вскоре даже стал его ассистентом. Один маленький жест — и тебя оценили.

В молодости я также иногда шалил, любил устраивать розыгрыши.

Я замечал, что многие актрисы при встрече с режиссером сразу же начинали кокетничать, а на нас, остальную съемочную группу, не обращали ни малейшего внимания. Поэтому мы придумывали способы, как бы отыграться. Выбрав «жертву», мы специально очень туго затягивали ей страховку, и актрисе было больно. Когда актрису нужно было опускать, мы могли это сделать медленно и плавно, но мы специально резко дергали, чтобы она почти доставала до земли. Некоторым актрисам, которые участвовали в экшн-сценах, нужно было заучивать приемы и сниматься вместе с нами: если мы хотели защитить их, то действовали осторожно, а если они нас чем-то обижали, то уж извините, с одной стороны мы ее закрывали, но с другой — несчастная получала удар кулаком, и ей приходилось молча терпеть свою боль. А иногда мы и просто разыгрывали их. Конечно, мы могли аккуратно надавить на пакетики с бутафорской кровью, но чтобы подшутить над девушками, мы специально делали так, чтобы они сильно пачкались и уходили переодеваться, а мы в это время спокойно отдыхали. Это действительно было довольно подло, но, с другой стороны, мы получили неплохой урок: если однажды ты станешь знаменитым, ни в коем случае нельзя презирать тех, кто по статусу ниже тебя. Но в то время были такие актрисы, как Чжэн Пэйпэй, которые всегда приходили на съемочную площадку со всякими сладостями и домашними супами, чтобы угостить режиссера и каскадеров. Подобные девушки относились к нам очень вежливо, поэтому и мы уделяли им особое внимание в процессе работы.

На самом деле сейчас дела обстоят почти так же: мир кино очень тесен, все знают, какой ты человек. Вот когда я готовлю проект фильма и выбираю актеров, то вешаю на стену имена всех персонажей, а ниже прикрепляю несколько фотографий кандидатов на ту или иную роль. А дальше мы начинаем думать. Если в ходе обсуждения одного из претендентов я вижу, что кто-то из моих коллег скривил губы или как-то еще выразил недовольство, я сразу же снимаю фото этого кандидата. Иногда это очень просто — достаточно порвать одну фотографию, и у того актера уже не будет шанса… Поэтому неважно, каким делом ты занимаешься, сначала нужно научиться быть порядочным человеком. Нужно уважать людей, причем это должно идти от чистого сердца, и это обязательно оценят. И наоборот, в общении с начальниками не нужно стараться им понравиться. Все эти годы я совершенно не заботился о том, чтобы кому-то угодить, но всегда помнил, как важно хорошо относиться к окружающим.

С малых лет я учился в Китайской драматической академии, и родителей никогда не было рядом. Но когда я стал знаменит, вокруг меня стало так много людей, что позже мне пришлось разбираться: кто мне настоящий друг, а кто всего лишь собутыльник, с кем из них можно говорить о сценарии, с кем снимать фильмы, а с кем стоит лишь тусоваться. Я постоянно думал о том, что слышал вокруг, а некоторые фразы даже запоминал. Например: «Тот, кто пришел рассказывать о раздоре, и есть причина раздора». Или: «Некоторым можно доверить важные поручения, но с ними нельзя заводить дружбу», и другие. За эти годы я многому научился у людей. Когда мне уже не о чем говорить с ребятами из команды, я всегда могу подойти к костюмерам или реквизиторам и продолжить общение с ними. В юные годы я плохо учился, а сейчас при помощи окружающих я пытаюсь развить свой внутренний мир. Назовите мне имя любого человека, и у нас обязательно найдутся общие знакомые.

Я не люблю фанатично придерживаться правил. Например, на праздник Цинмин принято выезжать на природу, я же иду в горы в первый день нового года по старому календарю. Люди обычно дарят подарки в день рождения, я же устраиваю сюрпризы в обычное время. Вы, наверное, не поверите, но мне уже больше шестидесяти лет, а я до сих пор не помню даты рождения своих родителей — ну и что, я привык по-другому выражать свою любовь. Однажды Джейси позвонил мне из Америки и поздравил с Днем отца. А я ответил: «Не стоит вспоминать обо мне только по случаю: в День отца или в мой день рождения, надеюсь, что ты будешь звонить мне и в обычное время!» В итоге, если раньше он звонил мне хоть два раза в год, сейчас перестал вообще, ха-ха. Это всего лишь шутка, но я хочу сказать вот что: зачем дожидаться повода, чтобы позаботиться о тех, кто тебе важен? Если я хорошо отношусь к тебе, тогда каждый день для тебя — это праздник.

 

Творить добро без границ

Когда я только стал знаменитым, я только и делал, что тратил деньги, пил и флиртовал со всеми подряд… Причем мне даже не нужно было искать девушек, они сами тянулись ко мне. От них буквально не было отбоя.

Когда я прославился, меня стали приглашать на некоторые благотворительные мероприятия: «Джеки, ребята из детской больницы герцогини Кентской в Сэнди-Бэй очень хотят с тобой встретиться». Меня звали туда несколько раз, но я не особо рвался, к тому же я пил каждый вечер: разве я мог вспомнить про это на следующее утро?

Затем меня уже буквально умоляли прийти, и в итоге я согласился. Я отправился туда вечером, надев солнцезащитные очки. В результате я был потрясен до глубины души. Как только я пришел, дети сразу же окружили меня. От них сильно пахло лекарствами, и поначалу я немного боялся их, но постепенно привык и от всей души посочувствовал малышам. А они начали говорить: «Ты мне очень нравишься, я тебя люблю, можно я тебя потрогаю?» Конечно же, я расчувствовался. А когда я услышал слова сотрудников больницы, мне хотелось провалиться сквозь землю. «Джеки очень занят, его вчерашние съемки длились всю ночь. Он даже не спал, поэтому у него опухли глаза, и он ходит в солнцезащитных очках, а скоро ему предстоит опять вернуться к работе. Джеки, мы рады приветствовать вас здесь!» Про себя я подумал: «А ведь я просто пил, какой позор».

Затем детки стали хлопать в ладошки, а сотрудники больницы вновь заговорили: «Джеки принес вам подарки!» Малыши очень обрадовались и начали наперебой спрашивать, какие именно. А я ничего не мог им ответить, потому что я ничего не покупал сам, все было организовано другими людьми. Мне стало очень совестно. Кто-то из детей спросил: «А когда ты придешь к нам в следующий раз?» Я пообещал: «В Рождество». Вернувшись домой, я еще неделю не мог оправиться, я постоянно думал, как я могу быть таким ужасным человеком?

В то Рождество я взял с собой уйму подарков и отправился в ту же больницу. Завидев меня, дети сильно обрадовались. В этот раз я хорошо знал, что именно лежит в каждой привезенной коробке, и сам занялся раздачей гостинцев. Мне стало радостно на душе.

Только тогда я почувствовал, что очистил свою совесть, и в тот момент я решил заниматься благотворительностью. После я стал собирать все вещи, присланные моими поклонниками, и отправлять их в дома престарелых и приюты.

Раньше на улице у моего офиса была огромная стена, и мне захотелось ее как-нибудь украсить. Я попросил своих фанатов создать художественные произведения на тему «Любовь и мир во всем мире», и мы стали регулярно получать самые разнообразные творения. Затем я решил вдохновить заниматься добрыми делами и других, например, вместе строить школы. Но многие возразили: «Не у всех столько денег, как у тебя». А я не сдавался — если откладывать по монетке, то рано или поздно все получится. И в итоге я вновь призвал своих поклонников: сколько они пожертвуют, столько пожертвую и я, они дадут монету — и я дам монету, они дадут миллион — и я дам миллион, и постепенно мне начали присылать деньги со всех уголков планеты. Многие подошли к вопросу творчески: складывали из купюр цветы или же включали деньги в композицию картины — получалось очень красиво! В результате мне стало жалко использовать эти банкноты, и поэтому я брал деньги из своего кармана, а купюры оставались частью творения. Эти произведения со всего мира я наклеил на ту стену у здания своего офиса, и их увидели многие. Но вскоре они пострадали от дождя, и я решил выставлять их внутри здания. В будущем в музее «Мир Джеки Чана», Галерее фильмов Джеки Чана или же на стенах моего офиса можно будет увидеть собранную за эти годы коллекцию.

К тому времени, как я начал всерьез заниматься благотворительностью, я успел многое пережить, многому научился и стал более равнодушен к некоторым вещам. Сейчас я уже не разбрасываюсь одеждой, как раньше: на различные мероприятия или церемонии я хожу в одних и тех же нарядах, я приучил себя не тратить деньги попусту. Однажды на концерте Ван Лихома меня даже спросили: «Джеки, почему вы пришли в том же костюме, что и в прошлом году?» А мне кажется, что это правильно, не нужно гнаться за внешними атрибутами благополучия. Например, когда я доставлял воду в провинцию Юньнань, я увидел, что там почти ничего нет: ни еды, ни электричества, там не знают даже о существовании телефона, но все местные дети выглядели счастливыми. На обратном пути я задумался о том, как же они будут жить, когда наступят холода. Вечером, ужиная с друзьями, я слышал, как они обсуждали, что нынче еда стала невкусной, газировка недостаточно холодная, нужно менять машину, покупать новый телефон… Люди больших городов постоянно гонятся за предметами роскоши, можно желать бесконечно много этих вещей и так и не найти в них полное удовлетворение. Нам хватает и того, что у нас есть, но мы все постоянно требуем чего-то еще. Мне хотелось бы отвезти моих друзей в горы, чтобы они поняли, каково жить в суровой местности, чтобы они стали больше заботиться о других. А тех людей, кто не знает, как направить свою энергию в нужное русло, и занимается погромами от безделья, нужно по примеру Австралии высылать в необжитые регионы, чтобы они облагораживали землю и строили там дома.

Занимаясь благотворительностью, я получил бесценный опыт. В тот год, когда произошло землетрясения в Юйшу, уже на следующий день я смог отправить туда самолет с гуманитарной помощью. Вместе с моими коллегами и группой Lucky 7 мы отправились на место происшествия. По приезде мы поняли, что на самом деле лишь доставляем людям лишние хлопоты: солдаты, которые вели спасательные работы, отвлеклись, чтобы помочь нам раздать вещи, а чиновникам, руководившим операцией, пришлось выделить время на встречу с нами. На следующий день мы должны были вывезти на самолете группу пострадавших, но когда все поднялись на борт, выяснилось, что из-за перевеса мы не можем взлететь, и я решил, что я и мои люди должны отказаться от поездки. Все пытались меня отговорить, но я был настроен решительно.

— Мы здесь самые бесполезные люди, поэтому мы обязаны сойти.

— Но никто не знает, когда будет следующий самолет, — упорствовали мои коллеги.

— Ничего страшного: мы можем подождать, а пострадавшим ждать нельзя, — ответил я.

После того раза я всегда старался заранее оценить текущую ситуацию и выезжал на место трагедии, когда наступал наиболее подходящий момент, и старался передать только самое необходимое.

Также я взял за правило творить добро и в других странах. Некоторые люди осуждали мои действия: «Тебе столько всего нужно сделать на родине, зачем ты суешься за рубеж?» Но я убедился в правильности своего выбора на собственном опыте. Когда я бывал за границей, я не раз встречал людей, которые протягивали мне руку помощи, среди них были и тайцы, и японцы, и американцы — в общем, люди всех национальностей. Для благотворительности нет границ. Поэтому я решил отплатить им тем же. С другой стороны, для меня это своего рода «дипломатия простых людей». Когда в твоей стране что-то стряслось и некий иностранец решает ей помочь, о нем не могут подумать плохо. Поэтому во время цунами в Индонезии, землетрясения в Японии и в провинции Сычуань (Китай) я всегда отправлялся на место происшествия. Политика политикой, а народ народом. До сих пор многие люди из Вьетнама, Камбоджи, Лаоса, Кореи, Германии, России и других стран регулярно высылают деньги для моего проекта «Сердце Дракона», который помог многим ребятишкам в Китае.

Рядом с Индонезией есть одна страна, которая называется Восточный Тимор. Однажды, когда там шла война между двумя этническими группами, меня попросили помочь добиться примирения. Я засомневался, что мой приезд может на что-то повлиять. Но мне сказали: «Мы не можем ответить наверняка, будет ли эффект от этого или нет, но если вы не поедете, не будет даже шанса на прекращение огня». В итоге полгода спустя их президент написал мне письмо, в котором сообщил, что военные действия приостановлены. Не могу сказать, что это полностью моя заслуга, но, по крайней мере, я знаю, что сделал все возможное.

Конечно, я сталкивался с неудачами. Раньше в каждый День святого Валентина японские поклонницы всегда присылали мне огромное количество шоколада и цветов, и я стал просить их не выбрасывать деньги на ветер, а лучше передать их мне на благотворительность. Нам все чаще и чаще высылали иены, и мои сотрудники регулярно обменивали деньги. Но как-то раз, получив очередную крупную сумму из Японии, я решил добавить к ней еще пять миллионов и заняться благотворительностью в Стране восходящего солнца. И я попросил японскую газету «Ёмиури симбун», чтобы они поручились за меня.

Выступая на пресс-конференции перед журналистами, я сказал: «В первую очередь я бы хотел выразить особую благодарность моим японским фанатам, которые поддерживают мою деятельность. Я хочу создать благотворительный фонд в Японии, надеюсь, что так я смогу помочь людям, оказавшимся в беде. Если у вас есть какие-либо предложения, то не стесняйтесь». В этот момент в зале встал один японский журналист и сказал: «У нас в Японии нет бедняков». Мне стало не по себе, но тем не менее я не мог просто проигнорировать это заявление. В итоге я решил помочь японским сиротам, оставшимся в Китае. Кстати, мою благотворительную деятельность поддерживали не только в Гонконге и в Японии, мои фанаты в Штатах и Европе также помогли мне создать фонды помощи в разных точках мира.

Сегодня я могу твердо рассчитывать на своих приятелей в Пекине — случись что серьезное, я знаю, что они пожертвуют деньги вместе со мной.

Спасибо моим поклонникам со всего света, которые занимаются благотворительностью вместе со мной. На полу выложены картины, которые мне прислали дети из разных стран мира.

Есть ситуации, в которых я бессилен. Обратите внимание, как преподносят новости СМИ: если это звездные сплетни, то статья займет большую часть страницы, если же это заметка о благотворительности, то ей отведут лишь крошечный уголок. Все гонятся за скандалами вокруг знаменитостей, а если ты занимаешься благотворительностью, это никого не интересует, многим людям кажется, что это сплошная фальшь. Нам постоянно приходится просить репортеров осветить ситуацию людей, нуждающихся в помощи. Мне очень хотелось бы выразить надежду на то, что СМИ будут уделять больше времени тем, кто оказался в беде, тем, кто живет в бедности — они нуждаются в нашем внимании. Свадьба Энди Лау и рождение ребенка Дэниэла Ву особо никого не касается. Но если у вас есть возможность, почему бы не помочь финансово тем, кто действительно нуждается в деньгах, — например, пожертвовать средства в пользу больных детишек.

В молодости я старался всеми силами заработать как можно больше денег, я хотел скупить все. Но сейчас, повзрослев, я хочу все отдать. Деньги — не самое важное, намного важнее оставить что-то этому миру.

 

Спасибо тем, кто ругал меня

В первой половине 2013 года я опубликовал в «Вэйбо» несколько постов, в которых объявил о том, что передаю Сингапуру четыре старинные постройки. Это вызвало множество пересудов. Большинство людей, возможно, посчитали, что я буду сожалеть о том, что решил открыто сообщить об этом, на самом же деле все было как раз наоборот: тогда я хотел посмотреть на реакцию на данное событие.

Я знал, что найдутся те, кто будет осуждать меня, ведь никто даже и не догадывался об истинных причинах моего решения. Люди лишь знали, что у меня были в собственности некие старинные постройки и что я передал их другой стране. Откуда у меня те старинные дома, почему они были приобретены — в двух словах и не рассказать. Позже я согласился дать интервью в передаче Бай Яньсуна «Новости 1+1», чтобы максимально подробно все объяснить.

Эта история началась много лет назад, когда мой папа наконец-то вернулся на родину. Тогда я посоветовал ему поселиться в сыхэюане и попросил своего ассистента найти подходящее место. Мы осмотрели немало вариантов, но везде нас что-то не устраивало: то закоулки слишком узкие, то негде припарковать машину, то внутри нет туалета, то нет кондиционера или отопления. В то время дом в сыхэюане стоил от пятисот тысяч до одного миллиона. И тут мои друзья предложили мне купить старинное здание и потом доделать его по своему усмотрению. Я согласился, что это неплохая идея, и они предложили мне помощь в поисках. Первый дом, который они нашли, стоил девять тысяч. Смешные деньги, но здание было в ужасном состоянии: все колонны сгнили и не подлежали восстановлению, все, что могло стоить денег, было снято. От всего дома только и осталась одна несущая балка — в общем, выходит, что ее-то я и получил за девять тысяч. После я еще купил в общей сложности более десяти домов различной стоимости, а затем приобрел склад в Шанхае и нанял бригаду рабочих, которым было поручено очистить и отремонтировать здания.

Несущий каркас большинства этих домов был по-настоящему древним, но чтобы привести здания в порядок, мне нужно было немало в них инвестировать. Например, если где-то не хватало декоративной части консоли, мне нужно было приделать ее обратно. Если эта деталь была выполнена из камфорного дерева, то мне хотелось, чтобы ее заменили на такую же. Сначала требовалось демонтировать балки, после чего транспортировать их в Шанхай, там очистить каждую из них, пропитать и отремонтировать. А после того как дом заканчивали сооружать заново, его проветривали и показывали мне. Чтобы пропитать только одну балку в специальном растворе, требовалось пятнадцать минут, при этом нужно было, чтобы рабочий, надев перчатки, постоянно ее переворачивал. Можно представить, насколько это был трудный и долгий проект.

В течение двадцати лет эти здания простаивали, а я каждый день переживал и думал о том, как же быть: я видел, что их поедают насекомые, что места для них становилось все меньше и меньше, а каждый раз переносить дома было очень и очень сложно. Постройки гнили, их приходилось ремонтировать снова и снова — это был поистине тяжелый процесс. Я потратил на это невероятное количество денег. За один-два года можно было отреставрировать лишь один дом. После ремонта ему присваивали номер и отправляли мне в Гонконг. Но когда здание приезжало, мне было негде его поставить. Поэтому несущие балки и перекладины хранились на складе, остальные же части лежали в другом месте. В течение многих лет все происходило по такой схеме: доделав дом, его привозили ко мне, потом принимались за следующий, и так по новой.

Почему я выбрал именно Сингапур? Ответ прост: мне нравятся искренние душевные порывы.

Несколько лет назад я приобрел в Сингапуре несколько старинных зданий в английском стиле. Откровенно говоря, они были прилично обветшалыми и не имели инвестиционной ценности. Но местные чиновники все же поблагодарили меня и заметили: «Похоже, вам по вкусу старинные дома». Я ответил, что так и есть и что в Китае у меня есть еще более древние постройки. И как раз в тот раз у меня были с собой материалы о тех домах, и я решил их продемонстрировать. Я рассказал им также о том, что в одиночку заботиться о таких зданиях и отвечать за их ремонт — дело довольно-таки трудное. Среди чиновников была женщина, которая спросила, можно ли ей попробовать найти решение для этой задачи. Я дал свое согласие и передал имеющиеся материалы. Спустя неделю она сообщила, что они могут безвозмездно выделить для меня участок земли на территории Сингапурского научно-технологического университета. По ее словам, я мог передать им старинные здания, а они при этом брали на себя расходы за транспортировку, ремонт и все остальное.

Они хотели, чтобы те здания символизировали собой своеобразный культурный обмен. А когда чиновники представили мне более развернутый отчет, я был еще больше тронут: огромное количество собранных материалов, информация по реставрации, множество документов — вся подготовительная работа, которую они проделали, была выполнена крайне добросовестно и профессионально. Для них же эти дома были настоящими сокровищами, они страстно желали установить их на своей земле и продумывали каждую деталь предстоящего процесса. Подобное трепетное отношение — большая редкость.

Все это произошло пять лет назад. Тогда у меня было довольно специфическое психологическое состояние, я постоянно находился в думах о том, что я потихоньку старею и что в какой-то день меня может не стать. Поэтому мне хотелось поскорее раздарить все свои вещи, отдать все, что только можно. Со стороны Сингапура же была правительственная гарантия, при этом старинные постройки находились на территории университета и являлись объектом культурного обмена, поэтому я без лишних раздумий принял решение о передаче и сразу же отобрал для них четыре здания. К слову, Сингапурский научно-технологический университет очень знаменит. Я слышал, что с тех пор, как он появился, многие студенты из Юго-Восточной Азии стали приезжать учиться туда, а не в Нью-Йорк.

Вскоре из Сингапура прибыли министр культуры и министр туризма. Было видно, что они отнеслись к этому делу крайне серьезно. В Гонконг также приехала группа специалистов по охране памятников культуры и рабочие, занятые в проекте, которые подробнейшим образом расписали мне возможные способы решения поставленной задачи. Те члены команды, что изучали старинную архитектуру, были очень хорошо образованны, я всегда прислушивался к их мнению. После того как на месте произвели осмотр, мне рассказали, чего не хватает. Чтобы наиболее качественно отреставрировать здания, они пожелали сотрудничать с китайскими мастерами. Для этого они хотели произвести отбор в Китае, чтобы найти лучших людей для данной работы.

Если вы спросите, не было ли мне жаль безвозмездно отдавать то, на что я потратил так много сил и денег, то я не буду кривить душой — было. Но, увидев их серьезное отношение к делу, я понял, что мое решение было правильным. Люди из Сингапура бережно демонтировали каждую деталь, затем все упаковали и транспортировали в Сингапур. На территории университета специально освободили большую площадь, где соорудили просторный склад. Каждую деталь пронумеровали, занесли в каталог, отреставрировали, обработали химией от вредителей и просушили при помощи вентиляторов. В настоящий момент я занят поиском некоторых изделий с уникальной резьбой, которые я хочу передать им: если уж делать, то делать до конца. Я поделился идеей, что мне бы хотелось создать «Парк культурного обмена с Китаем», что благотворно сказалось бы на взаимодействии между нашими странами. Чтобы считаться патриотом, необязательно только возвращать вещи на родину. Я считаю, что можно вывозить предметы культуры, чтобы помочь остальным понять культуру Китая. Для этого необходимо делиться. Конечно же, речь не идет об уникальных и единственных сокровищах нации, например, о скульптурных изображениях зверей китайского гороскопа. Эти предметы нам обязательно нужно вернуть.

Те четыре дома должны непременно остаться в Сингапуре — я уже дал слово. Кроме того, я абсолютно спокоен за их судьбу, я уверен, что их сохранят на века. Если вы посмотрите, как там заботятся о культурных объектах, то сразу же поймете, насколько сингапурские чиновники хорошо выполняют свою работу. Я в них верю.

Некоторые пользователи Интернета задавались вопросом, мол, разве не Джеки Чан постоянно говорит про любовь к родине? Почему же он не оставил те четыре постройки в Китае?

На самом деле изначально я хотел передать их Гонконгу, но в конце концов из этого ничего не получилось. Мой дом в Гонконге сам по себе является туристической достопримечательностью, каждый день фанаты со всего мира стучатся ко мне в двери. Поэтому я решил, что правильнее будет создать объект, который привлекал бы туристов. Я бы передал туда все свои вещи, например, устроил бы своеобразную деревню с пещерами, открыл бы музей — в общем, организовал бы место, которое можно было бы посещать.

Ради этой задумки я уже встречался с двумя чиновниками. Я рассказал, что мне хотелось бы оставить что-то после себя. Конечно, стоит учитывать общественное мнение. Вполне логично, что многие зададутся вопросом: почему подобное не сделали в честь Брюса Ли? Или Лесли Чуна, Аниты Муи? Почему только для Джеки Чана? Поэтому я понимаю их беспокойство. Текущая ситуация в Гонконге такова: если мне дадут добро, то меня будут критиковать, если же я увезу эти дома, меня тоже будут ругать. Кроме того, земля в Гонконге на вес золота, и выделить более десяти тысяч квадратных метров для такого проекта попросту невозможно. Поначалу мне обещали дать место в океаническом парке, и я сказал, что мне бы хотелось иметь возможность проходить туда самостоятельно, после закрытия. Мне отказали, и я расстроился: я отдаю то, что мне дорого, а мне даже будет нельзя на это посмотреть. Тогда я спросил, можно ли мне устроить там для себя офис, это было бы моим рабочим местом. К примеру, если мне захочется что-либо поменять в доме, и всякое такое. Чиновники обдумывали это месяц и все же отказали. Я же решил, что раз уж я сам потратил так много денег, чтобы приобрести этот дом, то пусть у меня останутся хоть какие-то права. Переговоры шли очень долго, но, к сожалению, мы не добились никакого результата. Затем мне предложили отдать всю территорию парка, но я решил, что так тоже не пойдет. Дело было в том, что его площадь была слишком мала. Потом я еще ходатайствовал об аренде земли, но это также не увенчалось успехом. В конце концов, я и сам мало что понимаю в этом, и несмотря на то что я общался и с чиновниками, и с местными властями Гонконга, у меня ничего не получилось. Мне и самому жаль, что так вышло: я живу в Гонконге, тут я получил известность, но здесь от меня ничего не останется. Даже то оборудование, что я использовал для съемок в течение этих нескольких десятков лет, сейчас хранится в Шанхае, в музее Джеки Чана.

Я также пытался договориться и с учреждениями континентального Китая. До того, как объявить о передаче тех четырех домов Сингапуру, я несколько раз общался с разными людьми, но так и не нашел человека с искренними намерениями, готового серьезно взяться за дело и довести его до конца. Кто-то хотел поставить проект на коммерческие рельсы и зарабатывать на недвижимости, кто-то просто красиво говорил, а на деле не был заинтересован. Каждый раз, когда я уже собирался воплотить свой план в жизнь, обнаруживалось, что меня заманивают в проект по недвижимости, предусматривающий создание парка имени Джеки Чана. Я бы основал какой-нибудь жилой комплекс «Сад Джеки Чана», а они тут же рядом продавали бы дома для коттеджного поселка. На что это похоже? Если я так поступлю, меня опять же раскритикуют. Поэтому я отказался. Меня частенько обманывали, и я уже научился определять, что за человек передо мной. Многие хотели, чтобы я оставил дома у них, поэтому я в первую очередь наводил справки о том, насколько хорошо будущие владельцы берегут имеющиеся у них культурные артефакты: это тоже очень важный оценочный принцип. Таким образом, я бы мог хоть как-то им доверять. Короче говоря, я хотел понять, чего у человека больше: желания использовать меня в корыстных целях или же желания сохранить объекты культурного наследия.

Я вложил в старинные дома кучу денег и сил, но это того стоило.

С тех пор, как я объявил в «Вэйбо» о передаче четырех домов Сингапуру, все стали проявлять чрезвычайный интерес к этому вопросу. Количество учреждений, желающих пообщаться со мной на данную тему, тоже вдруг увеличилось. Это как раз и показало, что выбранный мной способ заявить об этом был эффективным. На самом деле мне бы очень хотелось, чтобы местные власти стали больше обращать внимания на старинные постройки, которых в Китае немало. Было бы неплохо, если бы правительство на самом деле начало думать о том, как лучше сохранить их. Например, чиновники могли бы выделить на это средства. Я бывал в городках и деревушках в разных странах — во Франции, Италии, Германии — и везде видел, как бережно люди заботятся об архитектурных памятниках, возраст которых достигает нескольких сотен лет. Сейчас в Китае осталось совсем немного построек, которые сохранили свой первоначальный вид: что-то разрушили, что-то продали. Если вы посмотрите на фотографии тех домов, что я собрал, вы увидите, что некоторых балок и креплений уже нет — все потому, что их давно сняли и продали. И я очень рад сейчас, что благодаря моим действиям и наше правительство, и граждане стали следить за данной проблемой. Мне бы хотелось, чтобы еще больше людей заботилось о памятниках культуры, и мы бы сумели сохранить наследие прошлых лет.

На сегодняшний день мы немало продвинулись в переговорах с людьми из Пекина: уже прояснилось направление действий, и той коммерциализации, о которой я все время беспокоюсь, не произойдет. Предварительно мы решили поместить здания в одном парке и сделать из него «Сад мира имени Джеки Чана», который являлся бы воплощением заботы об окружающей среде и о культуре. Это место станет не просто музеем, посвященным мне, но будет содержать предметы со всего мира, там же люди будут иметь возможность читать лекции. Может быть, во время празднования Нового года нам разрешат провести там церемонию с обратным отсчетом времени. Мне бы хотелось создать такой парк.

Когда я покупал те старинные дома, они стояли на своих первоначальных местах под ветром и дождем, и никому не было до них дела. Если бы я их не приобрел, они, наверное, сейчас бы уже развалились. На самом же деле тогда я вовсе не знал, что эти постройки являются сокровищами нации. Эти дома попали мне в руки почти двадцать лет назад, в то время никто даже и не задумывался о том, что это исторически важные памятники архитектуры, о том, что их нужно охранять. Только лишь благодаря моему нынешнему статусу люди начали обращать внимание на эти вещи. Сейчас в Сингапуре уже начали возводить те дома, и вскоре все работы будут завершены. Что касается споров о том, являются ли те старинные здания памятником культуры, то я специально консультировался с людьми из Государственного комитета по охране культурного наследия: постройки, что я приобрел, были построены для зажиточных людей, и они выполнены очень искусно. Эти дома обладают ярко выраженным китайским очарованием, но про них нельзя сказать, что они являются памятниками материальной культуры.

Я постепенно пристраиваю эти старинные здания, чему очень рад. Это позволит нашим гражданам, а также туристам из других стран увидеть первозданный вид китайских городков.

Оставшиеся здания, кроме тех четырех, я отдам Пекину, еще часть, возможно, отправлю в другие места Китая. Один дом я продал на аукционе за двадцать два миллиона юаней и по-прежнему надеюсь сохранить два дома в Гонконге. Я очень хочу найти возможность оставить там свой след. Когда мои родители были живы, я очень торопился, я не знал, когда наконец смогу закончить ремонт, а они, соответственно, поселиться в отремонтированном доме. А потом умерла мама… Недавно ушел из жизни и папа. Мой план так и не был реализован. Я думаю, что если сейчас не передам оставшиеся дома в надежные руки, то потом будет поздно. Когда меня вдруг не станет, эти здания попросту превратятся в груду хлама и опилок. Каждый раз, когда Джейси заходит ко мне в офис и пренебрежительно наблюдает за тем, что я делаю, я понимаю, что он не станет этим заниматься. Поэтому мне бы хотелось пристроить эти здания при жизни.

Мои друзья часто возмущаются: «Джеки, ты купил, потом отремонтировал эти дома, потратил кучу денег, а теперь хочешь все раздать? При этом ты ничего не получишь, к тому же многие тебя будут ругать, разве тебе не обидно?» А я уже давно привык. Да что там, даже мои сотрудники, проработавшие со мной столько лет, и те привыкли. Я всегда вспоминал ту фразу: «Если не все получается, как хотелось бы, хотя бы останься с чистой совестью». А еще: «Что бы люди ни делали, небо все видит», «Невиновному нечего оправдываться». Чем бы я сейчас ни занимался, в этом нет ничего, что бы навредило моей стране и моему народу. И самое главное — у меня нет никакого корыстного умысла. Я делаю только то, что я сам считаю правильным. Лишь бы не идти против своей совести. И так я поступаю уже много лет.

Дожив до сегодняшнего дня, о чем я еще могу просить? Об известности? Я уже прославился. О деньгах? Я уже давно не испытываю нужды. Если у меня будет настроение, я возьму походный рюкзак, сяду в свой самолет и объявлю, что я выхожу на пенсию. Но я пока не готов останавливаться, продолжаю заниматься делами и очень рад этому. Хочу заметить, что весь этот путь я проделал под постоянный шепот критиков. Я очень благодарен людям, которые меня ругали и ненавидели меня. Из-за них я рефлексирую и задумываюсь над тем, правильно ли я поступаю. Если я что-то сделал не так, то благодарю всех за то, что указывали мне на это. Спасибо и тем, кто меня поддерживал и хвалил. Из-за вас я работаю еще более усердно, и у меня есть стимул делать все как можно лучше.

 

Возвращение сокровищ нации на родину

Самым знаковым памятником культуры садово-дворцового комплекса Юаньминъюань являются двенадцать скульптурных изображений зверей китайского гороскопа. В свое время император Цяньлун распорядился построить фонтан, украшенный медными головами этих зверей, из пасти которых каждый час извергалась бы струя воды. В итоге за эту работу взялись китайские и западные мастера.

Когда бронзовые головы из этой серии были впервые выставлены на аукционе в 2000 году, я стал пристально за ними следить. В том году голову тигра продали за десять с лишним миллионов, затем я начал замечать, что его цена стала постоянно расти. Как-то раз я обедал с людьми из Poly Auction, и они предложили: «Джеки, сними фильм на эту тему, это очень интересный материал». Я задумался: в Египте, а также в Ангкор-Ват в Камбодже я часто замечал поврежденные скульптуры, в других же местах я встречал какую-нибудь бороду фараона и неустанно спрашивал: «Почему вы не возвращаете все это на их родину?» Как правило, мне отвечали, что мировое культурное наследие принадлежит всей Земле. Мне все время хотелось сказать: «Если уж оно правда принадлежит всем, почему вы это держите у себя, а не отдаете обратно?» Напоминания со стороны друзей и знакомых зародили во мне мысль снять об этом фильм, не только ради сокровищ Китая, но и ради национальных богатств других стран, которые были вывезены на чужбину. Ранее я пытался выкупить на аукционе голову одного из животных, но скульптура слишком дорого стоила. Цена на голову лошади была изначально высокой — более шестидесяти миллионов, а я же планировал потратить до тридцати. В итоге она была продана, кажется, за шестьдесят восемь миллионов.

Когда мы начали подготовку к фильму, нам предстояло решить проблемы с реквизитом. Я не хотел использовать в картине низкопробные подделки, это было бы неуважением по отношению к себе и к зрителям. Начиная с 2009 года я стал тратить свои собственные деньги на изготовление медных голов и продолжал делать это даже после премьеры фильма. В сумме я спустил на это около пятидесяти-шестидесяти тысяч. Неважно, требуется изготовить всего одну серию или целых сто, для начала нужно выполнить макет и форму — а это самая дорогостоящая часть. Когда мы только начали этим заниматься, мы действовали методом проб и ошибок, это был многоэтапный процесс. Первым тиражом мы выпустили сорок скульптур, из которых можно было использовать только шесть. Я постоянно слышал обсуждения своих коллег, а сам же я мало что в этом понимал. Конечно, я не знал, что, если осуществлять литье по выплавляемым моделям, уже после двух раз силиконовая часть приходит в негодность и нужно делать ее заново. Или что бронза должна быть определенной твердости. Если что-то шло не так, мы ничего не могли исправить, и нам все приходилось переделывать. Мы потратили три года и сделали только две серии голов. Одну мы использовали в съемках фильма, но мы продолжали выпускать новые тиражи, чтобы пристроить их в различные организации. Например, в стадион «Птичье гнездо», Юаньминъюань, Музей военного дела. Я подумываю над тем, чтобы в будущем подарить по одной серии Франции и Англии в напоминание того, что эти предметы изначально принадлежали Китаю.

Во время съемок фильма мы поняли, что известно местонахождение только семи оригинальных голов. Еще про одну скульптуру есть совсем немного сведений, про оставшиеся же четыре нет никакой информации, и при этом шансов найти их становится все меньше и меньше. Даже если эти вещи находятся в чьих-то руках, то их владельцы, конечно же, не станут так просто их показывать. Или же вполне возможно, что они вовсе канули в Лету или были уничтожены.

Чтобы соорудить нечто стоящее, возможно, понадобится сто лет, но чтобы уничтожить нечто стоящее, нужен лишь один пожар или же одна бомба. Во время съемок я размышлял над тем, не поможет ли фильм вернуть бронзовые головы обратно на родину. Вот если бы кто-нибудь отдал бы в дар хотя бы одну скульптуру, я бы посчитал свою миссию выполненной.

А вообще в этом контексте интересно проследить ретроспективу моих фильмов. Начнем с картины «Молодой мастер», где упоминается группа людей, которая хотела вывезти контрабандой национальные богатства, но в итоге их остановили два желторотых птенца. Затем «Пьяный мастер-2», где иностранные спекулянты хотели вывезти из страны древние китайские артефакты, но им помешал главный герой фильма. Дальше был «Миф», в котором прозвучала одна важная фраза: «Никто не смеет отбирать у других народов предметы культурного наследия и выставлять их в своей стране, говоря при этом, что так они помогают их сберечь. На самом деле они всего лишь хотят ими завладеть. Это бесчестный поступок». И затем «Доспехи Бога-3: миссия Зодиак». В течение всей своей карьеры я пытался донести определенное сообщение. Уже после премьеры «Мифа» я сообщил СМИ, что, если после выхода моего фильма какая-нибудь страна решится вернуть нам (Китаю) хоть один предмет культурного наследия, это было бы поистине великолепно. Тогда многие посчитали это нереальным.

В апреле 2013 года французское семейство Пино объявило о том, что намерено вернуть головы кролика и мыши. И вот спустя несколько месяцев после премьеры фильма «Доспехи Бога-3: миссия Зодиак» эти две скульптуры действительно отправились на родину, и моя мечта осуществилась. Вне зависимости от того, посодействовал ли в действительности этому мой фильм, я буду считать ответ положительным.

 

Большая мудрость подобна глупости.

Написано Чжу Мо

Фраза «большая мудрость подобна глупости» идеально подходит для того, чтобы описать Джеки.

Даже если бы его фанаты так не говорили о нем, это все равно было бы очевидно: этот человек постоянно все путает. В то время, когда я его еще плохо знала, у меня сложилось точно такое же впечатление о нем. Скорее всего, вы можете подумать, что он попросту глуп. Но вскоре я поняла, что это не так. Вследствие своего беспокойного характера он думает сразу о нескольких вещах, говорит торопливо, к тому же у него довольно специфический стиль повествования — его речь может показаться путаной, отчего его очень просто поймать на слове и вырвать его фразы из контекста.

С его точки зрения, все его знания он получил опытным путем: с самого детства он жил в среде большого количества людей, он многое видел, многому научился, и его не раз обманывали. С моей же точки зрения, его мудрость выражается в его больших и малых поступках, но ему либо лень обо всем этом рассказывать, либо он не знает, как это сделать.

В апреле 2013 года Джеки опубликовал в микроблоге «Вэйбо» четыре поста, в которых сообщил, что уже передал в дар четыре старинные постройки, ранее находившиеся в его коллекции. Эта новость вызвала серьезный резонанс. Некоторые недоумевали, почему он отдает сокровища нации другой стране, задавались вопросом, достаточно ли у него на это прав, другие сразу же рассудили, что это действие незаконно. Месяц спустя Джеки принял приглашение на интервью с Бай Яньсуном в программе «Новости 1+1», в ходе которого дал подробные объяснения. После этого все споры постепенно сошли на нет.

Сначала многие потешались над ним: «Вот смотри, опять сказал глупость!» Но когда мы обсудили с ним эту тему, Джеки посмеялся и сказал: «Те сообщения в «Вэйбо» я написал специально, я хотел посмотреть на ответную реакцию. Если же народ станет об этом говорить, тогда это дело заинтересует все общество, и тогда местное правительство и отдел по охране памятников культуры обратят внимание на другие сохранившиеся старинные постройки. Также с помощью «Вэйбо» я смогу пристроить и свои старинные дома. Я не раз разговаривал на эту тему с соответствующими организациями в Китае — и зачастую они бесследно пропадали или же хотели заработать на моем имени. Поэтому я и придумал такой план. Если бы я не нашел, куда пристроить те здания, некогда приобретенные мной за несколько десятков миллионов, они постепенно превратились бы в руины — в конце концов, я не могу заботиться о них вечно, и я хотел бы найти для них новых надежных хозяев».

Дочитав до этого момента, вы сделаете вывод, что Джеки совсем не глуп. Он всегда знает, чего хочет, но ему не нравится что-либо объяснять. С перспективы сегодняшнего дня можно оценить, что дальнейшее развитие событий полностью соответствовало его первоначальным ожиданиям.

«Доспехи Бога-3: миссия Зодиак» — фильм, на подготовку которого Джеки потратил семь лет, а на съемки — целый год. Мне кажется, это свидетельствует о том, насколько ему была важна эта картина. Также ему удалось уговорить известного художника и каллиграфа Хуан Юнъюя, чтобы тот помог ему написать название фильма. Премьера состоялась в новогодний киносезон 2012 года, и в итоге кассовые сборы этого фильма в материковом Китае составили девятьсот двенадцать миллионов. И несколько месяцев спустя — в апреле 2013 года — французское семейство Пино сообщило о своем решении вернуть Китаю бронзовые головы кролика и мыши.

Франсуа Пино занимает пятую позицию в списке самых богатых людей Франции, а его активы составляют более семи миллиардов американских долларов. Под его руководством находится известная марка Gucci, также Пино увлекается приобретением предметов искусства — его коллекция насчитывает более двух тысяч единиц. Помимо всего прочего Пино является владельцем самой крупной доли акций аукционного дома «Кристис». Две головы, которые он пообещал вернуть Китаю, в 2009 году были проданы на аукционе в Париже за двести миллионов юаней, что в свое время вызвало негодование в мировом сообществе. Сегодня же семейство Пино выкупило эти две головы животных из частной коллекции и объявило о своем намерении безвозмездно отдать их Китаю — это событие обрадовало многих людей, в том числе и Джеки.

В июле 2013-го один из состоятельных сингапурских друзей Джеки встретился с Франсуа Пино. Тогда же они и заговорили о возвращении голов зверей, и Пино заявил, что решился вернуть эти скульптуры как раз после просмотра фильма «Доспехи Бога-3: миссия Зодиак».

Идея фильма «Доспехи Бога-3: миссия Зодиак» родилась после продажи с молотка бронзовых голов из коллекции Юаньминъюаня. В процессе создания Джеки не раз задавался вопросом, может ли эта картина повлиять на людей, благодаря которым сокровища нации смогли бы вернуться в Китай. Он всегда считал, что это всего лишь благородное желание, и не думал, что в один прекрасный день оно осуществится.

Эти два события произошли в 2013 году, и кроме друзей, его особо никто не благодарил… Да он и сам никогда не подчеркивал, что в этом есть его заслуга. Благодаря своей профессиональной привычке, приобретенной за семь лет работы, я постоянно анализирую подобные процессы. Я думаю, что если бы это произошло с какой-нибудь другой знаменитостью, мы бы прочитали невероятное количество новостей и репортажей… Но Джеки воспринимал это просто как радостное событие, и не более того.

Все эти годы Джеки руководствовался своей собственной жизненной философией. Он всегда стремился заводить друзей самых разных профессий, учиться у мастеров своего дела. Много лет назад Джеки начал заниматься благотворительностью, а его фонд, пожалуй, единственная в мире организация, которая не собирает никаких административных взносов — все расходы он оплачивает сам. В юности Джеки умел искусно взаимодействовать с мафией, пережил множество захватывающих историй. В отличие от многих богатых и знаменитых людей он совсем не суеверен, он не интересуется фэншуй, не ищет себе всяческих шаманов.

Знаменитый художник и каллиграф Хуан Юнъюй помог мне написать название фильма «Доспехи Бога-3: миссия Зодиак».

Предлагаю мысленно вернуться на сорок лет назад, чтобы посмотреть на этого «глупого человека». В то время Джеки был всего лишь простым каскадером, и то, что он делал тогда, было не столь значительно.

После того как Джеки выпустился из Китайской драматической академии, он стал каждый день крутиться на съемочной площадке, но все это было несерьезно. Он жил случайным заработком: либо играл в массовке, либо исполнял роли воров, которых постоянно били, или же тех, кому доставалось от главных героев. Днем Джеки нечего было делать, и он наблюдал за тем, как работают другие. Постепенно он стал многое понимать и твердо усвоил: чтобы снять хотя бы один фильм, без знаний не обойтись. Вот возьмем, к примеру, команды — «Камера!», «Мотор!», «Поехали!» В то время на съемочной площадке Джеки часто приходилось играть убитых, и, естественно, двигаться было нельзя. Но многие из-за отсутствия опыта задерживали дыхание, как только режиссер отдавал команду «Камера!», а когда приступали непосредственно к съемкам, актеры уже не могли держаться и начинали дышать. Особенно это было заметно у тех, у кого торчал из груди меч, и это приводило режиссеров в бешенство. После того как Джеки понял, в чем суть, он стал задерживать дыхание только тогда, когда действительно начинали снимать, а затем терпел до последнего. После удачной съемки эпизода режиссер неизменно хвалил Джеки, что тот «неплохо умер».

Однажды режиссеру нужно было снять рукопашный бой двух героев под дождем. Убитые беспорядочно валялись на заднем плане. В тот день было особенно холодно, к тому же массовке приходилось лежать в воде и задерживать дыхание… Это было довольно сложно, поэтому было постоянно видно, как то тут, то там вздымаются и опускаются воткнутые в их тела мечи. Режиссер нервничал: «Стоп! Стоп! Стоп! Не двигайтесь! Вы уже все умерли, поняли?» Затем режиссер показал на Джеки и сказал своему ассистенту: «Вот этот человек, он умер лучше всех, позови его с нами работать и завтра».

Постепенно Джеки становился все более и более известным среди каскадеров, как раз благодаря тому, что он «лучше всех умирал». А однажды ему выпал шанс сыграть и в эпизоде, где было видно лицо. Опыт этих лет нашел отражение в фильме Стивена Чоу «Король комедии».

В 1998 году Джеки играл в картине «Великолепный», а Чоу снимал «Короля комедии». Две съемочные группы работали бок о бок и договорились поучаствовать в картинах друг друга. Так и родился один из эпизодов «Короля комедии», где Джеки сыграл небольшую роль.

Режиссер: Покажите, как вы умеете умирать!

Герой Джеки: Как вы хотите, чтобы я умер?

Режиссер: От пулевого ранения.

(Джеки демонстрирует.)

Режиссер: Вот это дело, идите переодеваться!

Человек на площадке: Извините, а где вы научились так играть?

Герой Джеки: Я не учился этому…

Человек на площадке: Ого! Да вы просто гений!

Герой Джеки: Ты тоже так сможешь, если будешь работать с душой.

Раньше люди постоянно смеялись над Джеки, не понимая, зачем он так серьезно относится к таким пустяковым ролям. Мол, сколько бы он ни старался, он так и останется простым каскадером, который зарабатывает в день несколько монет. Но, возможно, именно благодаря своей «большой мудрости» он смог добиться сегодняшних высот. Не стоит забывать, что из бедного парнишки он превратился в настоящего богача, и это тоже вполне в духе Джеки.

«На самом деле я стал достаточно популярным уже после того, как в прокат вышел фильм «Бесстрашная гиена», но я даже не догадывался об этом и по-прежнему получал крайне мало. Неожиданно ко мне обратился Леонард Хо, который считался «крестным отцом» киноиндустрии в Гонконге — все без исключения звезды кланялись ему при встрече, да и мне самому уже доводилось с ним работать. В тот раз он предложил мне выпить кофе на втором этаже отеля «Мирамар», и я отправился на встречу один — без агента и ассистента. Усевшись, я сразу же с почтением обратился к нему: «Господин Хо…», а он немедленно протянул мне чек. Я взял его в руки, чтобы получше его разглядеть, но тут к нам подошел официант, и господин Хо схватил чек и засунул его в верхний карман моей рубашки. И тут же предложил: «Уходи из своей нынешней компании и переходи к нам». Я только промычал в ответ. В то время у меня в голове крутилась только одна мысль — я видел, что на чеке была написана единичка, но сколько за ней следовало нулей, я не успел рассмотреть… Помню, тогда я заказал себе мандариновый сок, а он — кофе. И я сказал господину Хо, что мне нужно отойти в туалет. Дойдя до уборной, я быстро закрыл дверь и достал чек: единица, десятка, сотня, тысяча, десять тысяч, сто тысяч… как же много нулей! Целых сто тысяч! Я безумно обрадовался! А когда я вернулся на место, господин Хо попросил меня подумать над его предложением. Я согласился. Распрощавшись, я рассказал своему коллеге Вилли Чану, что только что виделся с Леонардом Хо и тот дал мне чек на сто тысяч. Вилли попросил взглянуть, и тут его глаза округлились: «Тут не сто тысяч, а миллион!» Ого! Я был на грани помешательства!

Я немедленно отправился к моему тогдашнему боссу, режиссеру Ло Вэю, чтобы сообщить ему, что я общался с господином Леонардом Хо. Мой шеф отреагировал довольно вяло. Тогда я сказал ему, что Хо дал мне миллион. Ло Вэй парировал: «И что в этом такого? Я сейчас же открою тебе счет в банке, дам тебе двадцать тысяч, в течение двух лет положу туда еще сто тысяч, и тогда через несколько лет у тебя будет миллион». От неожиданности я согласился с ним. К тому же я долгое время работал с Ло Вэем, и мне было неудобно уходить из компании. Затем я вышел на улицу с тем чеком, чтобы сделать себе копию на память, а позже подарил ее нескольким своим друзьям. Некоторые из них шутили: «Черт побери! Лучше бы ты его обналичил! Все равно у вас нет договора, даже если все раскроется, тебя не смогут засудить!» Я протестовал. Мой папа постоянно твердил о том, как важно быть честным. Вернувшись в компанию, я попросил Вилли Чана вернуть этот чек Леонарду Хо, потому что мне самому было неловко еще раз встречаться с ним.

Не прошло и недели, как Леонард Хо и его люди вновь захотели увидеться со мной. Они сказали, что я все не так понял, и этот миллион — всего лишь аванс. Я удивился, а они продолжили: «Если согласишься сниматься в наших фильмах, получишь два миллиона». Услышав это, я буквально остолбенел! Но чтобы сотрудничать с ними, мне было необходимо расторгнуть прежний контракт, и я не знал, с кем я могу посоветоваться на этот счет… Чуть позже я решил поговорить со своими хорошими друзьями, Чарли Чином и Эриком Цаном. Они были моими закадычными приятелями, которым я доверял, и в итоге они взяли на себя все переговоры — тогда я еще не умел вести дела. В то время Чарли Чин считался лучшим среди актеров второго плана, а его самый высокий гонорар не превышал сотни тысяч. Услышав, что я получил аванс в один миллион, он немало удивился: «Черт! Да это же в десять раз больше, чем у меня! Да это еще и только аванс!» И он продолжил: «Я бывалый человек, поэтому послушай меня: такой шанс выпадает раз в жизни! Сейчас ты популярен, но что будет завтра, еще неизвестно, так что соглашайся. Давай так, сегодня вечером ты подумаешь о том, сколько бы ты хотел заработать в этой жизни, чтобы тебе было достаточно, а завтра с утра дашь мне ответ. А я попытаюсь эту сумму согласовать».

Помню, в то время я снимался в каком-то фильме, и на следующее утро в шесть часов мне нужно было идти на работу, но всю ночь я не мог заснуть. Тогда я был очень молод и даже не смел мечтать о богатстве. Конечно, я очень разволновался, но при этом я был в восторге. Довольный собой, я посмотрел на себя в зеркало и произнес: «Они хотят дать мне два миллиона…» Не знаю, сколько времени я простоял вот так, но вдруг я услышал звонок в дверь — было уже шесть часов, ко мне пришел Чарли Чин. Взглянув на меня, мой друг спросил:

— Ты не спал?

— Я думал всю ночь, — ответил я.

— И что решил?

— Мне будет достаточно пяти миллионов, — сказал я.

В итоге Чарли Чин стал моим первым «агентом» и повел меня на встречу с Леонардом Хо и прочими. Они сразу же предложили два миллиона четыреста тысяч. В тот день я начал свою утреннюю смену в шесть часов, писал сценарий, режиссировал, играл главную роль, а вечером, когда рабочий день наконец-то закончился, меня еще потащили в отель «Роял» на переговоры. Мы обсуждали все детали так долго, что вскоре это стало невыносимым, и я сказал: «Хорошо, хорошо, давайте уже остановимся на этом». И после того как я поставил свою подпись, ко мне уже никто не приставал, и я наконец-то мог расслабиться. Сразу же после заключения контракта Леонард Хо и его люди улетели в Гонконг, а спустя две недели (тогда я снимался на Тайване) я вернулся в отель и обнаружил, что все окна в моем номере разбиты. У меня не было сомнений, что это дело рук режиссера Ло Вэя. Спустя какое-то время ко мне пришла его жена: «Как мы к тебе относились? Кто тебя пригласил обратно из Австралии? В то время ты был никому не нужен, мы дали тебе шанс! А ты вот так поступил с нами!» Тогда мне было и стыдно, и досадно, от отчаяния я плакал, я сам считал себя человеком, которому нельзя доверять. Немного успокоившись, я сообщил Леонарду Хо через Чарли Чина: «Вы можете подавать на меня в суд, я верну вам деньги, мне они не нужны».

Позже, обнаружив, что Ло Вэй самовольно изменил сумму неустойки в моем контракте, я смог без угрызений совести покинуть компанию и начал сотрудничать с Golden Harvest. За фильм «Молодой мастер», который стал первой картиной, выпущенной совместно с моей новой студией, я получил четыре миллиона восемьсот тысяч. Вот не правда ли, что удача любит дураков? Я дважды отказывался, а в итоге получил сумму, которая почти соответствовала той, что я собирался заработать за всю жизнь».

Поэтому история Джеки, которому частенько везет, как самому настоящему дурачку, в моих глазах является воплощением тезиса «большая мудрость подобна глупости».

Мир никогда не опустеет

«В детстве мы жили бедно, и мне многого не хватало. Помнится, однажды я увидел, как священник раздает вещи на улице, и тут же радостно к нему побежал. Простояв в очереди и получив одежду, я без остановки говорил ему спасибо. Но в ответ я услышал: «Не благодари меня, когда у тебя будут силы — помоги другим». Это самое первое воспоминание Джеки о благотворительности.

В то время он еще не являлся самой влиятельной в мире суперзвездой из Китая. Тогда он был всего лишь мальчиком десяти с лишним лет, который не боялся самой тяжелой работы. Как и многие представители молодежи, он не знал, что ждет его в будущем.

Сегодня Джеки уже несколько лет является послом доброй воли ЮНИСЕФ. Такого же звания была удостоена ныне покойная принцесса Диана. Среди современных послов можно назвать кинозвезду Анджелину Джоли, аргентинского футболиста Лионеля Месси и многих других.

С 5 по 9 июля 2012 года Джеки, занятый в этот период постпродакшеном фильма «Доспехи Бога-3: миссия Зодиак», специально выделил время на поездку в Мьянму и Таиланд для проведения совместных благотворительных мероприятий ЮНИСЕФ и местных органов. В течение этих нескольких дней произошло немало историй, которыми стоит поделиться. Возможно, именно эти короткие зарисовки помогут вам больше узнать о настоящей благотворительности, которая разительно отличается от многочисленных пиар-акций знаменитостей. Это не лозунг, не поза, не притворство, не небрежный жест. Благотворительность должна быть выражением искренних намерений.

Чему Джеки учил детей

Джеки говорит, что больше всего в нашей поддержке нуждаются малыши и пожилые люди. Это благотворительное путешествие началось как раз с заботы о детях.

Первая остановка — Мандалай, Мьянма. Сотрудники ЮНИСЕФ повели Джеки в школу, организованную местными буддийскими монахами, где нашли приют дети, пережившие похищение. Здесь ребятишки оставались в течение двух лет, после чего вновь могли вернуться в обычную школу, чтобы продолжить обучение, или же остаться здесь и влиться в общество чуть позже.

Вначале мы боялись, что подростки, получившие физические и психологические травмы, не захотят общаться с посторонними людьми, но оказалось совсем наоборот. Собравшись вокруг Джеки, ребята наперебой рассказывали ему свои истории.

Одному мальчику было всего тринадцать лет, когда его обманули его же родственники. Пообещав, что у него будет возможность заработать большие деньги, они посадили ребенка в неизвестную машину, в которой тот провел несколько дней. Вскоре выяснилось, что мальчик находится в Малайзии, а его попросту отправили сюда попрошайничать. Несчастному нужно было собирать в день определенное количество денег, в противном случае его били и не давали еды. Так он прожил около восьми месяцев, но ему все же удалось сбежать. Мальчик обратился в полицию, и вскоре его привезли домой.

Другая же девушка не хотела при всех рассказывать о своем прошлом, поэтому она отвела Джеки в сторонку. Несколько лет назад ее похитили и увезли в Китай, где бедняжку выдали замуж. Несколько месяцев спустя ей удалось сбежать. Но, к несчастью, она потерялась, и ее заманил к себе другой человек. Потеряв последнюю надежду, она начала с ним жить и вскоре родила от него ребенка. Через два года она смогла убежать и, преодолев немало сложностей, все же добралась до Мьянмы. Такого рода историй было еще очень много. Конечно, ребята не рассчитывали, что Джеки сможет изменить то, что уже произошло. Они делились пережитым, потому что наконец-то у них появилась возможность выговориться. Они почувствовали заботу и в то же время обрели надежду.

«Дети, которых я встретил в Мьянме, были далеко не самыми несчастными — все же на них уже обратило внимание множество организаций, чего не скажешь о других малышах, которым повезло чуть меньше. Моя обязанность заключается в том, чтобы рассказать родителям со всего мира, как важно заботиться о своих детях и бережно к ним относиться. И в то же время рассказать ребятам, что не стоит верить на слово окружающим и тем более не нужно торопиться и пытаться заработать. А по-настоящему важно усердно учиться. Надеюсь, что власти всей Земли смогут развернуть масштабную борьбу с людьми, которые промышляют торговлей детьми. Что происходит в сердце человека, отправляющего десятилетнюю девочку заниматься проституцией? Как можно быть настолько жестоким, чтобы сделать из малыша попрошайку? В отношении таких негодяев нужно применять самые жесткие меры, также в этом вопросе очень важна огласка. Торговля людьми — повсеместная проблема, которая есть во всем мире. Этот вопрос нельзя решить в одночасье, поэтому вдвойне важно, чтобы влиятельные люди вышли вперед и сказали свое слово, нельзя, чтобы злодеи продолжали бесчинствовать и дальше».

Вторая остановка — крупнейший город Мьянмы — Янгон. Джеки посетил центр реабилитации для детей, больных СПИДом. Содержащиеся там ребятишки либо унаследовали болезнь от своих родителей, либо были заражены в ходе переливания крови. Заразиться в столь раннем возрасте значит чувствовать дискриминацию со стороны окружающих и ощущать сильное давление со стороны общества. Джеки обнял каждого из них, сказал им, чтобы они не боялись, и заверил, что современная медицина очень развита. Джеки также посоветовал малышам хорошо учиться и ни за что не сдаваться.

Как-то раз Джеки наткнулся в СМИ на историю шестилетнего ребенка из Гуанси, который также болел СПИДом. Малыш жил один в ветхом жилище, расположенном на горе. Днем он сам себе стирал одежду, готовил еду, кормил собаку и кур, читал книги, заучивал иероглифы, а вечером ложился спать, и рядом с ним не было никого из близких. После того как умер его отец, также больной СПИДом, мальчик стал жить один.

«В этой истории можно увидеть отражение судеб миллионов детей, больных СПИДом, и им действительно нужна наша поддержка и забота». Это была первая поездка Джеки в Мьянму, поэтому его повсюду сопровождало невероятное количество поклонников. Джеки не раз говорил, что Мьянма — чистая, красивая страна с плодотворной почвой и богатыми природными ресурсами, и сегодня самое подходящее время, чтобы изменить жизнь в ней к лучшему. А все, что нужно для этого — консолидация политических сил.

В тот день, когда мы уезжали из Янгона, полил дождь. Автобусы без крыши были набиты битком, люди отправлялись на работу, но примитивные условия их жизни никак не смогли испортить их позитивного настроя. Природные и техногенные катастрофы, войны, превратности судьбы — что бы ни произошло, эта нация всегда полна энергии.

Третья остановка — Таиланд. Джеки посетил детский дом в глухой местности. Ребятишки сели рядком, разувшись, и их разноцветные тапочки будто символизировали собой жизнелюбие. От этих малышей сначала отказались, а затем их приняли, им была уготована необычная судьба.

Когда же туда прибыл Джеки, тотчас раздался громкий гул гонгов и барабанов. На встречу к нему пришли и другие юные поклонники, которые надеялись, что Джеки даст им автограф. В этой толпе особенно выделялась группа девочек в поношенной одежде, но с неизменным цветочком в волосах. Тот день для них, вероятно, был очень важным. Столь трогательное стремление к красоте — как это могло не впечатлить?

Джеки произнес со сцены короткую речь: «Самое главное для вас сейчас — хорошо учиться, чтобы затем суметь отблагодарить общество». Закончив выступление, Джеки раздал детишкам сладости. Когда малыши доели, он спросил их, помнят ли они, что им сказал. Ребятишки начали наперебой выкрикивать на тайском слова Джеки, и эта душещипательная картина не могла не растопить наши сердца.

Неважно, в каком уголке Земли вы находитесь — лица детей везде одинаково трогательные. Прежде чем уйти, Джеки сделал с малышами совместную фотографию, запечатлев тем самым всеобщую радость.

Пожилые люди — этот мир вас не забудет

Во время своего пребывания в Таиланде Джеки навестил один из домов престарелых. Он отвез туда воду, рис, стиральный порошок и другие предметы первой необходимости.

На стенах здания была написана фраза «Творить добро — самое радостное дело», и это пробудило в Джеки воспоминания из его детства. В девять и шестнадцать лет он жил здесь некоторое время — он учился в Таиланде навыкам кулачного боя, а также не раз приезжал сюда по работе и неизменно чувствовал здесь поддержку со стороны местных жителей. Теперь он вернулся сюда, чтобы заниматься благотворительностью, как бы отвечая взаимностью тем, кто в свое время ему помогал.

«Пожилые люди сделали очень много для общества, но по каким-то неведомым причинам в старости они остались ни с чем. Мы ни в коем случае не должны забывать про них, ведь каждый из нас рано или поздно постареет. И если ты будешь уважать пожилых, то и в будущем молодые будут уважать тебя». Многие пожилые люди, жившие здесь, были китайцами, в свое время переехавшими в Таиланд. Увидев Джеки, они все очень обрадовались, многие подошли к нему, чтобы пожать ему руку и перекинуться парой фраз на кантонском. На первый взгляд, условия содержания в этом доме престарелых были достаточно неплохими, но когда все привезенные им вещи были уже разобраны, Джеки незаметно проскользнул в комнаты, чтобы осмотреть их более детально.

Тот день был очень загруженным, и Джеки говорил совсем немного. Накануне вылета из Таиланда он пригласил к себе местных волонтеров, чтобы обсудить с ними, как еще можно помочь пожилым людям. «Условия жизни в домах престарелых все еще недостаточно хороши, комнаты обустроены слишком примитивно, им не хватает техники, нового постельного белья. Я навел справки, раньше здесь проживало сто пожилых людей, теперь же их осталось только пятьдесят с лишним. После того как я уеду отсюда, надеюсь, что вы и дальше продолжите заботиться о них, начнете постепенно перестраивать их комнаты. Если вам понадобится поддержка любого рода — обращайтесь ко мне».

Как много людей привозят вещи, делают фото, дают интервью и вскоре уезжают, чтобы больше никогда не вернуться — вот такая вот благотворительность. А сколько из них могут поставить себя на место других, подумать о тех, кто в беде, записать самые детальные запросы и подкрепить все это конкретными действиями?

Возьмем, к примеру, этот дом престарелых. Возможно, мы посетим его лишь раз, но здешним пожилым людям жить здесь всю оставшуюся жизнь. И так важно подарить им частицу душевного тепла и помочь им поверить в добро.

Своими действиями Джеки не перестает доказывать всем пожилым людям, что мир их не забудет.

«Вы очень упростили нам жизнь»

Джанин и Джефф, сотрудники ООН, ответственные за прием в Мьянме, впервые сотрудничали с командой Джеки. Они планировали провести встречи по стандартному сценарию, в итоге все получилось совсем по-другому.

Каким-то образом люди заранее узнали о визите Джеки — стоило ему приехать, как они моментально окружили его. Кое-как прорвавшись, Джеки добрался на автомобиле до своего первого пункта назначения — детского приюта, где его уже давно ждали малыши. Но тут оказалось, что здание буквально окружено поклонниками. Люди обступили машину, не обращая никакого внимания на попытки помощников Джеки расчистить дорогу. Джеки не мог даже выйти из автомобиля. Понимая, что время, отведенное на посещение приюта, уже почти истекло, сотрудники ООН решили поехать дальше. Но и это не помогло: окруженная толпой людей, машина не могла сдвинуться с места.

Джеки не выдержал: «Ладно, уже неважно, я выхожу». Опасаясь за его безопасность, его пытались остановить, но он резко возразил: «Если я не выйду к ним, мы так никуда и не уедем. Будьте бдительны, а когда внимание переключится на меня, разверните машину». Затем Джеки вышел, и в то же мгновение его со всех сторон окружила толпа людей. Он попытался продвинуться в сторону залов, где сидели дети, но вскоре понял, что это бесполезно. В это же время водителю удалось развернуться, и Джеки смог с большим трудом протиснуться к двери автомобиля, пожав на прощание всем окружающим его людям руки. Машина наконец-то медленно отправилась в путь.

А ребятишки из детского дома по-прежнему продолжали ждать, так и не увидев Джеки.

Джанин и Джефф стали беспокоиться: с одной стороны, они боялись, что Джеки рассердится на них за то, что они не предвидели ситуацию заранее, а с другой стороны, они не знали, что ожидать от следующей остановки. Они никак не могли предположить, что так произойдет, — раньше они не видели подобных сцен. Сотрудники Джеки стали успокаивать их: «Ничего страшного, не волнуйтесь».

В полдень они поинтересовались у Джеки о его пожеланиях насчет обеда, на что в ответ услышали: «Все, что угодно, главное, чтобы еда была горячей, лучше всего что-нибудь простое и недорогое». После еды они хотели согласовать с Джеки расписание на следующие два дня, но тот остановил их: «Я доверяю вашему профессионализму, будет так, как вы запланировали, я подстроюсь под это, и можно ничего не обсуждать». Поскольку обычно почетные гости либо запаздывали, либо растягивали время, сотрудники ООН по привычке сделали расписание встреч не слишком плотным, при этом выделяя достаточно времени для отдыха. В первый день, когда все дела были завершены, выяснилось, что Джеки и его команда закончили на четыре часа раньше, чем было запланировано.

Когда рабочий день уже подходил к концу, Джеки все еще думал о тех ребятах, которые так и не увидели его, и попросил водителя вновь заехать в тот детский дом, чтобы сделать им сюрприз. А в завершение поездки удивленные сотрудники ООН даже поблагодарили Джеки: «Вы очень упростили нам жизнь».

Джеки: «Благотворительность — это неустанное движение вперед»

После землетрясения в Вэньчуане Джеки сразу же арендовал самолет, который до отказа нагрузил водой, едой, медикаментами и немедленно отправился помогать пострадавшим. Он был первой знаменитостью, которая прибыла на место катастрофы.

После землетрясения в Юйшу он вновь отправился на помощь в самое ближайшее время, а вечером остался ночевать вместе со всеми на голой земле. Самолет, отвечавший за вывоз раненых и их родных, также должен был захватить Джеки и его сотрудников. Так как в салоне не оставалось свободного места, Джеки сидел на месте второго пилота, но услышав, что самолет не может подняться в воздух из-за перегруза, сразу же встал: «Мы здесь самые бесполезные люди, поэтому мы обязаны сойти».

В засуху в Юньнане люди каждый день пили скопившуюся сточную воду. Джеки приехал в этот район с огромным запасом минеральной воды, и когда он раздавал ее людям, перед ним на колени бросился восьмидесятилетний старик. Тогда Джеки не смог сдержать своих слез.

Будь то цунами в Индонезии, землетрясения в Японии или наводнение в Корее — Джеки всегда спешит на место происшествия.

Поэтому его часто спрашивают: «В Китае еще столько регионов, где требуется помощь, почему же вы тратите силы на иностранцев?» А он неизменно отвечает: «В прошлом я был очень беден, и кто меня только не выручал! Я не делю людей на своих и чужих, мы все дети одной планеты и должны помогать друг другу. Также, творя добро за пределами своей страны, я считаю это своего рода «дипломатией простых людей». Я помогаю гражданам самых разных стран мира, и, поскольку сам я китаец, они будут знать, что Китай им помогает».

Благотворительность — это неустанное движение вперед, которое также постоянно приносит мне радость.

Много лет тому назад Джеки объявил об интересной благотворительной акции: «Пришлите мне монету, и еще одну я пожертвую сам». И по сей день Джеки по-прежнему получает пожертвования от своих поклонников со всего света. Дети часто присылают бумажные банкноты, приклеенные на свои рисунки — сперва Джеки фотографировался с ними и отсылал фотографию обратно авторам картинки, чтобы они знали, что их доля учтена. Затем он стал получать все больше и больше пожертвований и решил фотографировать по несколько произведений вместе. «Сегодня правила таковы: дети присылают одну монету, а я отдаю две. И уже благодаря этому я не могу прекратить заниматься благотворительностью».

Много лет тому назад только что вернувшийся из Штатов Джейси сразу же потребовал купить ему новый телевизор и новую машину. Джеки ничего не сказал сыну, а лишь отправил его в пострадавший от цунами Таиланд, чтобы тот своими глазами увидел, как тяжело приходится людям в этих краях. Когда Джейси вернулся в Гонконг, он сказал Джеки: «Пап, мне ничего не нужно! Тем людям не хватает даже питьевой воды, и я хочу отдать все свои деньги, чтобы им помочь». Поэтому Джеки заметил: «Посмотрите, благотворительность — это еще и воспитательный метод. Даже не нужно тратить лишних слов, он уже сам понял некоторые вещи».

Десять с лишним лет назад Джеки отправился в Америку, чтобы сыграть в фильме «Час пик». Как-то раз съемочная группа получила сообщение о забастовке. Тогда вся команда немедленно свернула рабочий процесс и разошлась по фургонам. И только после все узнали, что в это время профсоюз американских актеров вышел на улицы. Акцию протеста поддержали такие знаменитости, как Мадонна, Сильвестр Сталлоне и многие другие. «После этого события у нас появилось право на получение доходов от продажи DVD. Тогда я своими глазами увидел, что это произошло только благодаря тому, что люди выразили недовольство, и я твердо решил помочь своим коллегам из Гонконга отстоять свои права. По возвращении домой я основал Союз актеров, и спустя какое-то время у всех — сценаристов, монтажеров, осветителей, операторов — появились подобные организации. Принципы моей благотворительности также просты: мне помогают люди, а значит, и я помогу другим. Действовать только ради себя мне уже совершенно неинтересно».

Джеки занимается добрыми делами вот уже более тридцати лет, и на сегодняшний день он все больше понимает свои исходные мотивы. Его благотворительный фонд успешно функционирует. «Благотворительность научила меня быть человеком, научила меня смотреть на мир. Я могу только снимать кино, у меня нет других хобби. Многое стало для меня недоступно — например, я не могу сходить в ресторан, не могу гулять по улицам, не могу пройтись по магазинам. Благотворительность позволила мне побывать во многих местах мира, познакомиться со многими людьми. Я занимаюсь благотворительностью, потому что мне всегда приятно смотреть, как радуется другой человек. Так моя жизнь становится насыщенней».

Именно потому, что вокруг так мало справедливости, сердца людей должны быть более открытыми. Если каждый будет дарить свою любовь другому, мир никогда не опустеет.