«Свобода» была приписана к Военному Флоту Приграничья, но это не повлекло за собой никаких внешних проявлений. Крылатое колесо, украшающее обшивку кораблей Конфедерации, не золотилось на ее опаленных бортах. Черную краску, которой было написано ее имя, оставили в неприкосновенности — равно как и золотые выпуклые буквы, похожие на английские.

Новый экипаж почти полностью состоял из офицеров запаса — мужчин и женщин. Как всегда, прибыло подразделения космодесантников. Новая форма — если эти лохмотья можно было назвать формой — не предполагала погон, шевронов и прочего, и знаки различия наносились несмываемой краской на запястья. Мужчинам было предписано не бриться, а женщинам запрещалось делать прически и пользоваться декоративной косметикой.

«Свобода» выглядела точно так же, как и несколько недель назад, когда «Маламут Приграничья» притащил ее в порт. И даже внимательный наблюдатель вряд ли смог бы догадаться, что эти изуродованные орудия способны вести огонь.

Антигравитационный контейнер разместили по соседству с двигательным отсеком, в просторном пустом помещении, которое, по-видимому, служило столовой. Другой отсек превратили в убежище — стенки, пол и потолок облицевали толстыми свинцовыми плитами. По расчетам Граймса, такой защиты было достаточно, чтобы экипаж не пострадал от радиации в момент атомного взрыва. Ученые уверяли, что вероятность оказаться после взрыва в той Вселенной, откуда корабль появился, равен почти семидесяти процентам… а вероятность угодить хоть в какой-нибудь временной поток максимально приближена к ста.

На одном из корабля было еще одно немаловажное изменение. Специально для экспедиции была изготовлена партия свиных консервов, внешне полностью идентичные тем, в которых хранилось человеческое мясо.

— В конце концов, свиная кровь по составу близка к человеческой, — сказал Граймс, когда один из научных сотрудников начал протестовать, требуя полного правдоподобия. — Черт возьми, мы пираты — но не каннибалы!

По виду не скажешь, добавил он мысленно. Его офицеры действительно больше напоминали толпу дикарей, чем джентльменов удачи. Мужчины успели обрасти настолько, что порой он отличал их только по меткам на запястье. Впрочем, те не слишком переживали — в отличие от женщин. Возможно, поэтому живописные прорехи на их одежде в самых неожиданных местах подчас отвлекали внимание от их лиц…

Да, воистину, встречают по одежке. Но ведь именно этого он и добивался! В конце концов, Соня смотрелась очень неплохо. Она носила свои лохмотья с таким шиком, точно они были последним воплем моды и стоили дороже, чем весь Флот Миров Приграничья. О себе Граймс такого сказать не мог. Сидя в пилотском кресле и разглядывая свои драные шаровары, он чувствовал, что уши у него краснеют от стыда и вот-вот станут одного цвета с пунцовой полоской на руке — единственным, что указывало на его звание. Как ему не хватало куртки с золотыми погонами, фуражки с кокардой и форменные шорт — одежды, в которой он обычно ходил на корабле! Конечно, по большому счету это ерунда… но сейчас ему хотелось немного отвлечься от более серьезных проблем. Над ними ему еще предстоит поломать голову — чуть позже.

Во втором кресле расположился коммандер Вильямс — еще недавно старший помощник на «Маламуте Приграничья», а теперь исполнительный офицер «Свободы». Он снова вел корабль с Лорна туда, где беглец из другого мира впервые был замечен с Третьей орбитальной. Согласно расчетам ученых, именно здесь находилась точка, из которой с наибольшей вероятностью можно было попасть в Альтернативную Вселенную. Для порядка пробежав глазами многоэтажные математические выкладки, Граймс согласился с выводами. Признаться, многомерная физика никогда не была его сильным местом.

На этот раз перелет проходил в невесомости.

Корабль медленно плыл в черноте. Все было так, как обычно. То же они увидят, когда прибудут к последнему месту своего назначения — бездонная тьма, брызги звезд, тусклые пятна далеких островных вселенных… Корабль медленно плыл в черноте. Прямо по курсу недобрым оком горело солнце Иблиса, окруженное более тусклыми точками-планетами. Справа на полнеба развернулась сверкающая Линза Галактики. Россыпи звезд сверкали среди перистых молочных туманностей, словно алмазы, запутавшиеся в волосах черной богини.

Граймс улыбнулся. Его редко посещало поэтическое настроение. Он поглядел на Соню, она улыбнулась в ответ, словно прочитав его мысли, и собиралась что-то сказать, когда Вильямс нарушил тишину:

— Внимание всем! Подготовиться к торможению!

Завыла сирена, потом коротко, рассерженно рявкнули реактивные реверсы. Кто-то из офицеров застонал и выругался: ремни впивались в обнаженное тело, вызывая почти невыносимую боль.

Исполнительный офицер удовлетворенно усмехнулся.

— Готово, шкипер. Теперь, как я понимаю, пробил час «Большого Бена»?

— Действуйте, коммандер.

Вильямс поднял микрофон и коротко отдал приказ. Несколько секунд ничего не происходило, потом корабль вздрогнул — это отстрелили капсулу с ядерным зарядом. Прежде, чем свинцовые плиты опустились, закрыв иллюминаторы, Граймс увидел, как большой металлический цилиндр медленно уплывает прочь — блестящий, как зеркало, обманчиво безобидный… Коммодор почувствовал, как по позвоночнику пробегает ледяная волна. Безумие… Это действительно безумие — то, что он задумал. Ученые уверяли его, что все произойдет как надо. Но это ему и Соне, а не им, сидеть в этой свинцовой оболочке. Ему и Соне предстоит проверить свои выводы на собственной шкуре… Нет, сказал он себе. Все получится. Иначе и быть не может. Ведь это наша идея…

— Огонь! — зычно прогремел Вильямс.

И ничего не случилось.

Не было грохота… но разве может быть звук там, где нет воздуха? Нет, должен быть толчок, вибрация или еще что-нибудь… Должна подняться температура обшивки…

Осечка?

— Попытайтесь связаться с Лорном, — сказал Граймс радисту. — Третья орбитальная должна слушать на своей частоте.

В динамике послышалось потрескивание.

— «Свобода» — Третьей орбитальной, — проговорил радист. — «Свобода» — Третьей орбитальной. Как слышите меня? Прием.

Снова потрескивание, шумы… И больше ничего.

— Смените частоту, — приказал Граймс. — И не выходите в эфир, только слушайте.

Щелкнул тумблер, радист покрутил ручки…

Осечки не произошло.

Потому что из приемника донеслись те же писклявые голоса, запись которых сохранилась в журнале связи со «Свободы». Сначала понимать исковерканные слова было нелегко, но постепенно ухо привыкло, и смысл диалога стал понятен. Это был обычный разговор корабля с базой: расчетное время прибытия, накладные, проблемы погрузки и выгрузки груза…

Свинцовые ставни медленно отползли, в иллюминаторы проник неяркий свет. Картина не слишком изменилась. Но Граймс и его экипаж уже знали, что мир, в котором они оказались, принадлежит не человечеству.