Мягкий мох под ногами, сплетающиеся над головой ветки деревьев, а повсюду вокруг пышные, зеленеющие кроны, обвивающие стволы плети дикого винограда, и проникающие сквозь эту сень золотистые снопы лучей полуденного солнца — откуда они здесь взялись? — мелодичное журчание скрытого в тени зарослей искусственного ручейка, и вот из-за деревьев навстречу мне грациозно выходит стройная, длинноногая девушка…

В какой-то момент мне даже почудилось, что это Илона.

— Мистер Петерсен? — спросила она, и в тот же миг чары рассеялись.

У нее был совсем другой голос — в нем не было той глубины и хрипотцы; глаза, уверенно смотревшие мне в лицо, были скорее серыми, чем голубыми, а волосы оказались не темно-каштановыми с медным отливом, а огненно-рыжими. И все же фигура, и овал лица казались до боли знакомыми, хотя ее жесты и походка отличала игривая грация, и в них не было и намека на хорошо отрепетированную изысканность.

Чары рассеялись, но все же…

— Мистер Петерсен? — повторила она.

— Виноват, — признался я. — А вы мисс Фергюс?

— Да, — ответила она. — Надеюсь, мой визит сюда не очень вас шокировал. Это мое самое любимое место в Плзене. Оно напоминает мне о Карибии, о нашем садике перед домом. — Она замолчала, чтобы перевести дух. — Мы с отцом провели на Карибии много счастливых лет.

— Да, я знаю, — сказал я.

— Но откуда…? — А затем, смущенно улыбнувшись: — Ну да, так оно и должно быть.

Мимо нас неслышно скользнул официант, затянутый в безупречный черный костюм с туго накрахмаленной белой манишкой, неся куда-то поднос, заставленный бокалами с выпивкой. И только теперь до меня дошло, что мы были не одни в этом заколдованном лесу. Я бросал гневные взгляды на окружающих, отчаянно желая, чтобы они куда-нибудь исчезли.

Но они не исчезали.

— Так вы желали видеть меня, мисс Фергюс? — зачем-то переспросил я, и при этом вид у меня был совершенно дурацкий.

— Да. Мой отец…

Я огляделся по сторонам, задерживая взгляд на лицах людей, сидящих за ближайшими столиками.

— Его здесь нет, — продолжала она. — Он в нашем куполе, и он просил, чтобы я…

Я тронул ее за руку, с удивлением обнаруживая, что ее гладкая, нежная кожа кажется мне очень знакомой на ощупь.

— Не здесь, — сказал я.

Она изумленно уставилась на меня, и затем я встретил понимание в ее взгляде. Видимо, так же как и я, она почувствовала, что этот зеленеющий, тенистый холл, хоть все еще и создавал иллюзию заколдованного леса, но в его глубине таилось зло. И так же как я, она тоже начинала бояться, что это зло могло скрываться где-то совсем рядом.

Мы неспешно покинули холл, затем поднялись по лестнице на третий этаж, и я был готов в любой момент выхватить пистолет из плечевой кобуры. За все это время мы не проронили ни слова, и лишь когда за нами закрылась дверь моего номера, щелкнул замок и был задвинут засов, она первой нарушила молчание.

— А у вас и блокиратор имеется, — пробормотала она при виде оставленного посреди комнаты черного неуклюжего ящика.

— Да, — подтвердил я. — Весь вопрос в том, работает ли он еще.

Я подошел к видеотелефону, позвонил Стиву Виналеку в Новую Прагу, и, включив скрэмблер, принялся дожидаться соединения. Прошло еще некоторое время, пока наконец экрану побежали цветные полосы и послышалось нечленораздельное бормотание. Затем на том конце провода подключили скрэмблер, и с миниатюрного экрана на меня взглянуло лицо секретарши Стива.

— Так это вы, мистер Петерсен, — сказала она.

— Да. И мне необходимо срочно переговорить с мистером Виналеком.

Видно было по всему, что просьба моя озадачила и крайне взволновала ее.

— А он… это… в больнице.

— В больнице?

— Да. Несчастный случай, крушение вертолета. По крайней мере, так это выглядело со стороны. Но Стив всегда был превосходным пилотом, и к тому же очень осторожным. Тем более, что лопасти винта во время полета сами собой не ломаются.

— Он серьезно пострадал?

— Да. Но жить будет. И не хуже, чем прежде, — с гордостью заключила она. — Он сильный.

— Хорошо. Но прежде, чем мы продолжим этот разговор, вы можете проверить, работает мой блокиратор или нет? Вы же умеете обращаться со шпионским лучом, не так ли?

Она в полной мере владела этим искусством, и тогда я сказал ей, куда его направить. Девушка отошла от видеотелефона и примерно через минуту или две вернулась обратно, заверив меня, что мой номер надежнейшим образом блокирован. Тогда я попросил ее сообщить подробности этого так называемого несчастного случая, и она рассказала мне все, что ей было известно. Как и следовало ожидать, Центральное Разведуправление начало расследование по данному факту. А еще Стив велел ей передать мне, чтобы я бросил это дело и ни во что больше не лез.

— Ну уж нет, — возразил я. — Сейчас-то как раз и начинается самое интересное. Когда снова увидитесь со Стивом, то передайте ему, что меня тоже уже неоднократно пытались убрать. В первый раз на "Лунной Деве" — об этом вы, наверное, уже знаете. И во второй — всего лишь час назад. Случайно выпущенная почтовая ракета едва не угодила в сани, в которых ехал я.

— В таком случае, вам необходимо все бросить, — настаивалал она, — и возвращаться на Каринтию.

— Я еще не закончил. К тому же мне уже удалось установить контакт с мисс Фергюс. И ее отец зовет меня в гости под свой купол.

— Это самая настоящая крепость в миниатюре, — сказала секретарша. Возможно, там вам и в самом деле будет безопасней. Но все равно будьте осторожней.

— Обязательно. Я еще свяжусь с вами и доложу, что там и как.

— Обо всем собираетесь докладывать, или как? — с загадочным видом уточнила она, и я понял, что Элспет попала в поле действия сканера.

— Просто передайте Стиву, что я знаю, что делаю.

— Ладно уж. Желаю удачи.

Связь прервалась, и я стер из памяти скрэмблера установленный код.

— Извини, — сказала Элспет Фергюс, — но я невольно слышала ваш разговор. А при чем тут Центральное Управление разведки?

— Но ведь ты и сама знаешь, зачем я здесь, — ответил я.

— Нет, не знаю, — продолжала настаивать она. — Мне известно лишь то, что мой отец почему-то решил, будто бы ты для нас очень важен, и именно поэтому он поручил мне наводить о тебе справки. Так, несколько недель тому назад я пыталась выяснить, когда ты прибудешь на Венцель.

— А если кто-то из семейства Фергюса начинает наводить о ком-то справки, — заметил я, — то другие люди тоже отчего-то проникаются важностью этого человека.

— Мой отец считает, — продолжала она, — что твоя судьба каким-то образом связана с его.

— С его? — переспросил я.

Возникла неловкая пауза.

— Но мне кажется…, - начала она.

— Когда я впервые тебя увидел…, - проговорил я.

— Я знаю, это может показаться странным…, - вторила мне она.

И снова неловкая пауза и нарастающее напряжение, для снятия которого существует лишь один способ. Однако, помимо всего прочего следовало бы соблюсти хотя бы минимум приличий относительно скромных возлияний в честь богов, по роду службы заправляющих человеческими судьбами. Я подошел к холодильнику — пользование его содержимым являлось одной из широко разрекламированных услуг — и достал бутылку шампанского. Но тут в мою душу закрались сомнения. Возможно, это была всего лишь игра воображения, но в тот момент мне действительно показалось, что золотистая фольга вокруг пробки обернута как-то не так… Короче говоря, после некоторых раздумья, я поставил бутылку обратно в холодильник.

Тогда, напустив на себя преувеличенно небрежный вид, она шутливо поинтересовалась:

— Неужели я не заслуживаю даже бокала шампанского?

— Заслуживаешь, — уверил ее я. — Но только не из этой бутылки.

— А у тебя на нее особые виды? Что, она предназначена для кого-то особенного?

— Думаю да. И, скорее всего, исключительно для меня.

— Ну ты и хам, — хмыкнула она.

— Ты же сама слышала мой разговор по видеотелефону, — сказал я. — Ты слышала, что на мою жизнь покушались уже дважды. И, думаю, это уже третья попытка.

Она вдруг побледнела и прошептала:

— Никогда не думала, что они зайдут так далеко.

— Они?

— Мы уже давно заметили, — тихо проговорила она, — что кто-то очень настойчиво интересуется нашей жизнью.

— Кто-такие эти они? — допытывался я.

— Я не знаю. Ну вот мой отец, наверное, догадывается.

— Малетер, — тихо сказал я. — Малетер… Это имя тебе что-нибудь говорит?

Она задумалась.

— Кажется на планете Си-Цзянь, в Туманности Фламмариона, был один Малетер, — ответила она наконец. — Железный Человек Малетер, так его все называли. Но, кажется, его убили. Во время революции.

— Ты так думаешь?

— Когда мы жили на Си-Цзяне, — сказала она, — я была еще совсем ребенком.

— Малетер…, - снова проговорил я.

— А как мы поступим теперь? — спросила она.

— Мне следовало бы отправить тебя обратно к отцу одну, — ответил я. Хотя я сильно сомневаюсь, что они охотятся именно за мной. Просто они отчего-то вообразили, что я чем-то очень важен для него, поэтому-то и решили убрать меня с дороги. Но ведь ты для него тоже очень важна.

— Сегодня я впервые покинула наш купол одна, — призналась она. — В первый раз с тех самый пор, когда мы почувствовали, что за нами… следят.

— И твой отец отпустил тебя без охраны, — констатировал я.

Ее изящная рука скользнула к карману шорт, и в следующий момент я увидел наведенный на меня ствол миниатюрного автоматического "минетти".

— Вообще-то, кое-какая охрана у меня все же имеется, — заверила она меня. — И к тому же он нисколько не сомневался в том, что я вернусь живой и невредимой. И с тобой.

— Интересно, откуда такая уверенность?

— Вот приедешь к нам, — сказала она мне, — и там все узнаешь.

И снова воцарилось гнетущее молчание, и напряжение начало нарастать. Я слышал, как ее оружие с глухим стуком упало на ковер. И тут совершенно внезапно она оказалась совсем рядом со мной, и наши губы слились в поцелуе, и мне казалось, что это случалось уже со мной много-много раз. Мой пистолет в плечевой кобуре предательски упирался мне в бок, так что захотелось поскорее отбросить его в сторону вместе с кобурой, а также избавиться заодно и от других досадных помех, чтобы потом чувствовать лишь тепло, исходящее от ее упругого тела, бархатистой кожи, и все будет так же естественно, как уже бывало не раз и затем свершится снова…

* * *

Я смотрел на нее при свете сумерек, когда мы лежали рядом на кровати, и не мог оторвать глаз от ее великолепного, стройного тела поистине неземной красоты. У меня было немало женщин, но еще ни с одной женщиной мне не было так же хорошо, как с ней. (А Илона?) И все же такое блаженство я испытал впервые.

Но впервые ли?

— … я как будто снова вернулась домой, — пробормотала она.

— У тебя тоже такое ощущение?

— И у тебя?

— И у меня.

— Это должно было случиться, — сказала она.

— Да.

— Но все же… странно.

— Нет. Не странно. Совсем не странно.

— Я хочу сказать, странно, что было так не странно.

Она рассмеялась.

— Джонни, иногда ты начинаешь выражаться так же витиевато как мой отец, когда ему приходится излагать свои безумные теории.

Уж лучше бы она не упоминала о своем отце. На какое-то, пусть даже очень короткое, время я забыл о своей миссии. Хоть какое-то время не нужно было докапываться до какой бы то ни было истины; а вся правда галактики оставалась здесь, в четырех стенах типового гостиничного номера. А тут мне снова напомнили об истинной цели моего пребывания на Венцеле.

Об истинной цели?

Я, конечно, тут же поспешил мысленно заверить себя, что истинная цель уже достигнута, то вот только убедить в этом самого себя мне там и не удалось.