Вполне возможно, что мой приход обрадовал консула по делам Земли — и в части не относящейся к исполнению им его непосредственных служебных обязанностей, скорее всего, так оно и было — однако ему удалось замечательнейшим образом скрыть свои чувства.

Он продержал меня целый час в приемной, где стояла жесткая скамья, и было совершенно не на чем остановить взгляд, кроме его секретарши да нескольких старых потрепанных журналов — "Уголь Австралии", "Транспорт и сталь", "Вестник гробовщиков Калифорнии" и тому подобное чтиво. Однако если выбирать из двух зол, то журналы были наименьшим. Очевидно, секретарша была также завезена сюда из Земной Империи, и случилось это по крайней мере лет двадцать назад. Некоторые земные женщины, вырвавшись из унылого однообразия, царящего на родной планете, невероятно хорошеют и расцветают; а иные нет. С этой ничего подобного не произошло. Более того, смею предположить, что во время перелета на Каринтию с ней, должно быть, что-то случилось — или, наоборот, не случилось ничего — в результате чего она на всю жизнь люто возненавидела астронавтов. Завязать разговор не удалось. Она сидела за своим столом, с явным неудовольствием поглядывая на меня, и в ее худых пальцах мелькали спицы, вывязывавшие нечто из ниток грязно-коричневого цвета. Очевидно, готовое изделие обещало стать таким же уродливо бесформенным, как и тот балахон, что был надет на ней поверх мешковатой твидовой юбки с начесом.

Наконец раздался короткий звонок селектора. Секретарша мельком взглянула на меня и чуть повысила голос, чтобы за позвякиванием спиц можно было разобрать слова, объявив:

— Полковник вас сейчас примет.

— Благодарствую, — ответил я.

Она проигнорировала меня. Тогда я встал и прошел к двери, ведущей во внутренний кабинет.

Консул оказался розовощеким и совершенно лысым толстячком невысокого роста. Я подумал о том, что глаза у него должны были бы быть красными, как у альбиноса, и ошибся; глаза его были водянисто-голубого цвета и казались огромными за толстыми линзами очков. Он холодно посмотрел на меня.

— Чем могу служить?

— Я Петерсен, — представился я.

— Да, друг мой. Меня уже предупредили. — Его пухлые пальцы зашуршали разложенными на столе бумагами. — Так значит, это вы и есть тот самый дезертир. С трансгалактического лайнера "Молния".

— Я не дезертир, сэр. Я опоздал к старту.

— Вы опоздали к старту своего корабля. Именно. Значит, вы дезертир.

— С юридической точки зрения, — напомнил я ему, — дезертиром австронавт может быть объявлен лишь в том случае, если он покинул борт корабля, забрав с собой все принадлежащие ему личные вещи.

— А вы, прямо-таки настоящий адвокат по космическим вопросам, как я погляжу. Предупреждаю вас, друг мой, что я терпеть не могу всех этих юридических уверток. Они меня раздражают.

— Я не дезертир, — упрямо повторил я. — И считаю необходимым изначально четко обозначить свой правовой статус.

Он презрительно фыркнул в ответ.

— У вас нет никакого статуса, друг мой. Вы полнейшее ничтожество. И мне надлежит следить за тем, чтобы вы были сыты и обеспечить вам крышу над головой на то время, пока не подвернется возможность пристроить вас на какой-нибудь попутный корабль. — Он немного успокоился. — Да, кстати, о корабле. Через три недели сюда прибывает "Дельта Эридани", следующая к Земле через Карибию, планету Ван Даймена и Атланту… — Он выхватил из беспорядочного вороха бумаг несколько листков и самодовольно улыбнулся. — А вы что, и в самом деле желаете вернуться на Землю?

— Кажется, иного выбора у меня нет.

— Вообще-то, есть тут одна возможность. Например, на планетах Окраинных Миров ощущается острая нехватка квалифицированных астронавтов. Там готовы с радостью принять на работу даже офицеров с подмоченной репутацией. Через месяц сюда прибывает "Эпсилон Пуппис", следующий по маршруту Ультимо, Туле, Дальняя и Лорн…

— "Божественная Бухара, — процитировал я, — благословенный Самарканд и грады дальних земель на Востоке".

— Что? — поперхнувшись от неожиданности переспросил он. — Что это значит?

— Поэма "Хасан", — пояснил я. — Автор Флекер, Джеймс Элрой.

— Я вас не понимаю, — сердито буркнул он.

— Ничего страшного. Тем более, что на данный момент есть вопросы и поважнее. Где, например, я буду ночевать? И когда будут кормить?

— Вот уж не думал, — раздраженно проговорил он, — что вы до такой степени нуждаетесь.

— Представьте себе, нуждаюсь, — подтвердил я, и это вовсе не было преувеличением. — Перед вами самый что ни на есть настоящий астронавт-лишенец. — Я не видел ничего зазорного для себя в том, что Земная Империя немного раскошелится на мое содержание и не считал это милостыней. До сих пор, являясь гражданином Земной Империи, я исправно платил все налоги, что обошлось мне в довольно кругленькую сумму.

Он снова зашуршал бумагами, и в конце концов нашел то, что искал, выхватив нужный листок из-под вороха документов.

— За вами зарезервировано место в общежитии для астронавтов, что находится на территории Порта Таубер. Насколько я понимаю, там же находятся и ваши вещи.

— А как я туда попаду? — спросил я. — Ведь пешком-то идти далековато будет.

Страдальчески взглянув на меня, консул извлек из-под груды писчего хлама квитанционную книжку и торопливо нацарапал что-то на чистом листке, после чего швырнул мне двадцатипятицентовую монетку, поясняя:

— Это вам на метро до космопорта. Распишитесь вот здесь.

Он снова недовольно поморщился, когда мне пришлось одолжить у него ручку, чтобы поставить свою подпись в графе расписки. Я очень надеялся на то, что моя собственная ручка окажется среди моих пожитков, дожидавшихся меня в Порту Таубер. Я подписал бумаги.

После этого он сказал:

— Кстати, друг мой, насчет Окраинных Миров. Настоятельно советую вам подумать над этим предложением.

Меня осенила внезапная догадка.

— Так вы что, и их консул тоже? — поинтересовался я.

— Всего лишь агент, — скромно признался он.

— Ясно. — Затем меня посетила еще одна мысль. — А как же быть с моими расходами?

— С какими расходами? Проживать и питаться будете в общежитии. Там же есть и прачечная самообслуживания.

— А как насчет выпивки и сигарет?

— Слушайте, друг мой, а вам не кажется, что вы утратили всякое право на подобные излишества?

— Возможно, но…

Снова порывшись среди бумаг, консул торжествующе взмахнул перед моим носом еще одним листком, напоминающим некий официальный документ, при этом вид у него был такой, словно он держал в руке козырного туза.

— Вот, друг мой, подпишите этот контракт — и сможете тут же получить аванс в счет будущего жалования.

Я взглянул на листок грубой бумаги, верхний угол которого был украшен эмблемой в виде штурвала с крыльями. Затем пробежал глазами несколько абзацев, не слишком углубляясь в детали. Это был контракт. Подписав его, я брал на себя обязательства, в соответствии с Галактическими Стандартами отработать три года в "Курьерской Службе Окраин". Это меня совсем не устраивало. К тому же у меня не было ни малейшего желания связывать себя столь долгосрочными обязательствами. Но затем я подумал о том, каково мне будет после того, когда будет выкурена последняя сигарета и последний доллар из моих более, чем скромных сбережений будет потрачен на те маленькие излишества, без которых жизнь становится не в радость.

И тогда я спросил:

— А мой статус. Мой статус Терпящего Бедствие Астронавта. Имею ли я право устроиться работать на этой планете?

— Имеете, — неохотно подтвердил он. — Хоть Каринтия больше и не является членом Федерации, но земляне пользуются здесь теми же правами, что и коренные граждане. — Лицо консула несколько просветлело. — Но только какую работы вы здесь можете себе подыскать? Вы специалист узкой квалификации. А неквалифицированный труд на Каринтии неизменно означает тяжелую, ручную работу. Вы же большую часть своей жизни провели в невесомости, так что продолжительные занятия тяжелой физической работой не для вас. — Он лучезарно мне улыбнулся. — Так что настоятельно советую вам подписать контракт.

— Я об этом подумаю, — пообещал я.

Затем я сунул в карман двадцать пять центов, выданные мне на бедность от имени Земной Империи — или правительства Окраин? — и вышел из кабинета.

Пребывая в самом мрачном настроении, я спустился в метро и отправился в Порт Таубер, намеренно заняв место в вагоне для некурящих, чтобы не истощать свой и без того скудный запас сигарет. Оказавшись на станции "Порт Таубер", я воспользовался эскалатором, который должен был доставить меня в административную часть космопорта, где затем без всякого труда я отыскал диспетчерскую.

Диспетчер, как и большинство тех людей, чей доход самым непосредственным образом зависел от соблюдения расписания полетов, относился к астронавтам, особенно к тем, что имеют наглость отставать от своих кораблей, задерживая тем самым их старт, как к совершеннейшим ничтожествам. Он сурово взглянул на меня и потребовал предъявить удостоверение личности — к счастью, я всегда ношу при себе свою Золотую членскую карточку — после чего небрежно швырнул мне два убористо отпечатанных на машинке листка. Я торопливо пробежал глазами по строчкам:

М.К.К. "Молния"

Порт Таубер

23-10-03 (Галактический календарь)

Личные вещи Джона Петерсена, бывш. Второго Помощника, передаваемые на хранение управляющему Государственной Транспортной Службы, Порт Таубер:

1 (Один) чемодан, содержащий:

Рубашки форменные 4 шт.

Шорты форменные 4 пары

Сандалии форменные 1 пара

Кители форменные 2 шт.

Брюки форменные 2 пары

Ботинки форменные 2 пары

Китель форменный, парадный 1 шт.

1 (Один) портфель, содержащий:

Квалификационное свидетельство астронавта 1 шт.

— Я не собираюсь возиться тут с вами целый день, — рявкнул диспетчер.

— Понял. Где мои вещи?

— Вот тут. За стойкой. Можете зайти и забрать.

— А до общежития далеко?

— Нет. На той стороне летного поля.

Я посмотрел в окно, обводя взглядом широченное забетонированное поле, на котором чернели отметины, оставленные пламенем стартующих кораблей. Оно было совершенно пустынным, и в отсутствие кораблей представляло собой еще более унылое зрелище.

— Если не поторопитесь сейчас, — заметил служащий, — то потом вам придется отправляться в обход. Через полчаса прибывает лунная ракета.

Я взглянул на свой багаж и тяжело вздохнул. Заметив мои мучения, диспетчер ворчливо добавил:

— Если хорошо попросите носильщиков, то они, может быть, и одолжат вам тележку.

Я отправился к носильщикам и любезно попросил об одолжении. Результат превзошел все мои ожидания: главный носильщик не только выделил мне тележку, но еще и искренне посочувствовал моей беде, что было так нехарактерно для этой планеты. А еще он вызвался самолично проводить меня через поле, помогая толкать тележку и при том болтая без умолку.

— Да, парень, теперь с этими делами у них ох, как строго. Были же времена, когда от астронавта можно было ожидать любого сумасбродства. Я тогда и сам был астронавтом — сержантом-морпехом службы георазведки. Помнится, однажды малыш Джонни Карстейрс — сейчас он уже коммодор Карстейрс — тоже не успел к старту. В ту пору он был всего лишь младшим лейтенантом. Дело было на Карибии. Нас отпустили в увольнение, а затем вдруг раздался сигнал к экстренному старту в связи с мятежом на "Альфе Драконис". Джимми слышал сирену — вой был таким, что, наверное, его не слышали лишь глухие и мертвые — но в тот момент он был очень занят. А потом, когда он все-таки освободился, было уже слишком поздно. Старенький "Дискавери" взмыл в небо, словно летучая мышь, которой подпалили задницу. Но это не обескуражило Джимми. У его подружки была знакомая, у которой был дружок-миллионер, и у этого самого дружка была первоклассная космическая яхта с двигателями куда более мощными, чем у любого из кораблей нашей службы. Угрожая оружием, Джимми завладел этой самой яхтой, и когда наш "Дискавери" поравнялся с "Альфой Драконис", то мы обнаружили, что он нас опередил, и облачившись в скафандр уже пытался проникнуть на борт мятежного корабля через главный стыковочный узел. Начальство оказалось в затруднительном положении. Никак не могли решить, что с ним делать — отдать под трибунал или наградить орденом.

— К сожалению, — уныло вздохнул я, — у моей подружки не было знакомой с дружком-миллионером и яхтой.

— На женщинах погорел, — участливо констатировал он.

— На них, — согласился я, а про себя подумал, а конкретно, на Илоне.

— Ну вот, парень, и твой новый дом, — объявил он.

Я взглянул на свое новое жилище. Как и следовало ожидать, до всяких там Хилтонов-Ритцев ему было далеко. Общежитие оказалось довольно неприглядной одноэтажной постройкой, возведенной из какого-то дешевого пластика. Думаю, я не ошибусь, если скажу, что это было единственное ветхое здание, виденное мной на Каринтии. От стартовой площадки его отделяло расстояние, гарантирующее должную безопасность от взрыва, неизменно сопровождающего старт космических кораблей, однако защиты от дыма и грохота не было никакой.

— Я хорошо знаю Лиз, — сказал главный носильщик.

— Лиз?

— Раньше она служила в пищеблоке "М.Т.К.", а теперь заведует вот этим заведением. — И тут он закричал, стараясь перекрыть вой сирены, установленной на башне диспетчерской и предупреждавшей о прибытии лунной ракеты. — Лиз! Эй, Лиз!

Дверь распахнулась, и на пороге возникла полная, добродушного вида женщина.

— Заходите же! — закричала она. — Да поторопитесь, дурачье вы этакое! Скорее сюда, пока не задохнулись в дыму этой проклятой посудины!

Мы вкатили тележку через широкие двери и затем стали свидетелями шумного спуска и приземления небольшой транспортной ракеты, получив возможность понаблюдать за ходом процесса через мутные стекла давно немытых окон.

— От нее больше грохота, чем от большого корабля, — неприязненно сказала Лиз.

— А вот когда я служил в георазведке…, - начал главный носильщик.

— А я в "Межзвездной Транспортной Комиссии"…, - вздохнула Лиз.

"А я в "Трансгалактической Компании", — подумал я про себя.